Во имя свободы

Глава 36. Шторм

Дни тянулись бессвязной чередой, а Эрхаз все не приходил в сознание.

Мы ждали его пробуждения с ужасом и с надеждой. Мнения расходились, а я не переставал следить за ним каждый свободный час. Ждал. Молча взывал к нему. Рассчитывал, что он вернется к нам прежним.

Но проходили дни. А наш Мастер все спал.

Минула неделя нашей стоянки на руинах Авалара.

Расчищены общими стараниями все улицы. Большинство основных зданий восстановлены по чертежам. Выжившие после Адэна игроки начали привыкать к нашему надзору и не создавали проблем. Присягнувшие мобы помогали наводить порядок по окрестностям. А Салнеш без воли своего создателя так и зависла на месте.

Вайлин с трудом восстанавливала силы и залечивала своих же бойцов. Многие погибли безвозвратно – их души уже не прибрать и не возродить старые тела. Она оплакивала их как собственных детей, но тихо, с глухим и холодным горем, принимая их жертвы и благодаря за службу. Я не видел ее несколько дней, а однажды, зайдя к ней в личную зону, вокруг беседки увидел много молодых новых ростков хрустальных цветов.

Кразар выглядел не лучше. Он пересчитывал потери несколько дней. Это в начале казалось, что наши войска легко обошлись, но на деле… Корабли уцелели, но сбили многих пилотов. Стрелки, наземная армия, даже воины демонов пострадали, но они вели свой личный подсчет.

Главнокомандующий подсчитывал силы, что остались для последних походов. Авалар – центр сопротивления, но край континента еще только впереди. Сколько там выживших противников? Сотни? Десятки? Кто-то ведь остался в тылу. Разведка доносила о выживших, но глубоко им пробиться не удалось. Информация о падении Авалара распугала весь тыл, и они затаились. Все ждали наших действий. А мы не смели тронуться и сделать хоть шаг, пока Эрхаза не было в нашем строю.

Нэйан взял на себя труд говорить с вассалами. Вечерами мы встречались, и он становился грустней. Многие унывали. Другие осторожно пускали жалобы. Кто-то страдал и впадал в истерики, потеряв почти всё. Другие пытались держаться и ждать. Кто-то боялся пробуждения Мастера, предчувствуя новую бурю. Но Нэйан однозначно докладывал об одном – вассалы снова утратили единство.

Я хотел с ними встретиться. Назначить общий сбор. Поговорить, поблагодарить за участие, хоть как-то взбодрить. Но потом на что-то отвлекся. Забыл.

Приходил в Цитадель и Рунару. Долго ждал под стенами, пока мне не доложили и я, плюнув на все, не приказал его пропустить.

Меня встретили крепкими объятьями, а я, признаться, забыл даже каково быть одной дружной семьей. Как же мне этого не хватало. Как мне хотелось продлить это чувство, но новости были важнее. Руна просил за других. Со сжавшимся сердцем я боялся, что он заговорит про Нексара, но нет. Он попросил пропустить в Цитадель Йонару.

Я сперва отказал. Но Руна был убедителен. Мой кузнец просился по редкому поводу. Он требовал осмотреть конкретное тело. Интерес во мне, конечно, взыграл, но настолько усталый и бледный, что это не скрылось от взгляда моего бывшего телохранителя.

Но говорить о своем состоянии я отказался. Дал добро на прибытие Йоны и остался ждать. Думал, ему потребуется время, а я успею успокоиться. Но Йона прибыл в тот же час, а Руна не отпускал меня ни на минуту.

Не помню, о чем мы говорили и как долго молчали. В какой-то момент я жалел, что на его месте не Некс, но говорить об этом я не рискнул. Тяжело. Видеть даже старого друга здесь в стенах Цитадели мне было безумно тяжело. Как глоток старого приятного воздуха из другого мира в затхлой и холодной пещере. Я просто снова терпел и ждал… непонятно чего.

Йона прибыл как вихрь. Стремительный и целеустремленный. Даже не знаю, был ли я рад тому, что он позвал меня сразу к делам или я ждал от него новой порции внимания. Но кузнец попросил отвести его к телу последнего лидера Альянса, и я проводил его, дав полный доступ.

Я не ожидал вообще, что он прибудет. Не ожидал его внимания. Не ожидал ничего. Но больше всего, я не ожидал, что Йона найдет в теле игрока Альянса осколок…

Тонкая щепа с рыжим огненным окрасом затаилась и ждала подле сердца. Достаточно было одного мимолетного воздействия, чтобы дать ей пройти глубже. Металлическая тонкая игла, пущенная в тело чьей-то чужой рукой, ждала своего часа и так и не достигла цели.

Йона поманил вверх эту щепу, и она плавно взлетела в воздух, блеснув на слабом свете полутемного зала.

— Ятаган… — тихо шепнул мой кузнец, принимая мягко опустившуюся иглу на ладонь. – Последний клинок.

— Ты говорил, он затерян, — как факт, повторил я устало.

— Значит, его находили, — задумчиво ответил Йонару, пожимая плечами.

— Но отчего-то не взяли…

— Ятаган испил много крови, — флегматично заметил он. – Возможно, тот, кто его находил, не желал его брать.

— Но щепа… Ее смогли отколоть? – бледно изумился я.

— Нет, он дал ее сам. Зачем? Спросишь у своего произведения при встрече.

И Йона переложил мне щепу на ладонь. Я уставился на нее тупым, абсолютно потерянным взглядом, словно она могла мне что-то сказать. Как же тогда мне это понять? Хозяин Авалара был почти что убит. Жил, перемещался, работал с оружием прямо у сердца. Знал ли он об этом? И чья была та рука, что получила такой щедрый дар от клинка?

— Смотрю, у лидеров Альянса были весьма теплые отношения друг с другом, — иронично съязвил Йона. – И, планируя победу, они бы не остались в прежнем составе.

— Победа досталась бы одному, — эхом ответил я, вынося итог и глядя на кусочек металла.

— Если это важно, думай кому, — махнул Йона рукой, отошел от тела и стал собираться.

— Боюсь… что этого мы не узнаем. Да и не важно уже, — я вернул ему щепу, поворачиваясь следом.

— Оставь себе, — Йона демонстративно спрятал руки в карманы и направился к выходу из зала.

Я запоздало опомнился, едва не оставшись в зале один. Окликнул его в последний момент, когда понял, что кузнец не намерен остаться.

— Йона!

Он вопросительно обернулся, уже поглаживая высунувшуюся из тени зала широкую и массивную голову ярга.

— Ты ведь не для этого пришел? – выдохнул я. – На самом деле.

Он бы мог просто отправить послание. Мог бы сказать мне издалека. Мог бы просто поймать меня где-то на улице в городе или сообщить через Руна, чтобы я проверил конкретное тело.

Зачем он пришел?…

Но Йона отвел глаза. Опустил в пол, а потом натянуто улыбнулся.

— Хотел, — с ноткой былого веселья ответил беловолосый кузнец.

А потом он хотел уже запрыгнуть на ярга, но я успел подбежать и заключить его в крепкие объятия. Такого родного, такого близкого, дорогого и чистого душой, что я в сравнении с ним, казалось, был замаран во всём.

Йона поначалу замер в растерянности, а потом все же поддался соблазну и крепко обнял в ответ. Сам уткнулся носом в плечо, затаился, словно боролся с чувствами и желаниями. На плечах у меня скрипнула ткань одежды, когда он с силой стиснул пальцами мою рубашку. А потом рывком отстранился. Обманчиво улыбнулся и запрыгнул на ярга, и раньше, чем я успел его перехватить, исчез в тенях Цитадели.

Я же поймал в ладони лишь пустоту. А сердце сжалось от горечи и тоски. По тому, что упущено. По тому, что почти потеряно. По тому, что я так и не решился сейчас сказать.

Хотелось ударить кулаком по стене, но я мягко коснулся холодного камня. Обида распирала душу, а камень не мог успокоить головную боль. Но вскоре…мимолетный щуп интереса коснулся привычно сознания, и я встрепенулся.

Эрхаз приходил в себя.

 

***

 

Я поднялся на наш этаж спустя несколько минут, и тихо распахнул деревянные роскошные двери. Придя в себя после встречи со старыми друзьями, я готовился к уже к новой теплой встрече. Все же – Эр очнулся. Жив! И я безмерно был этому рад.

Однако, пройдя в личную зону, я застал его уже перед террасой давно на ногах. На мгновение опешив от его силуэта, я сбавил шаг и уже не спеша направился к нему.

Стоя перед светом, Эрхаз одевался. Терпеливо и не торопясь застегивал пуговицы непривычно алой рубашки. Насколько яркой и кровавой, что она словно горела на свету. Один плавный жест за другим. А когда пальцы справились с рубашкой, он потянулся за черным пиджаком, чтобы так же медленно и не спеша накинуть его на плечи.

Я не видел его лица, но мое сердце сжалось в ожидании первых слов. Я знал эти отточенные движения. Знал и эту осанку… Но как бы мне не хотелось сейчас кинуться и просто обнять его я не посмел. Дрогнул на последних шагах, боясь услышать то, что, казалось, почти забыл.

— Докладывай.

Сухой тон прочертил передо мной непреодолимый порог, остановив в нескольких шагах так и не дав дойти до него. Все внутри у меня похолодело от этого тона. Старый страх сковал мышцы, а память резанула по нервам.

Мастер… Только не… опять.

Он ждал, поправляя пиджак и расправляя плечи. Холодно, словно ждал отчета чужака. Равнодушно, как будто мое присутствие его не волновало.

У меня все поникло, понимая, что это конец. Провал. Все что мы создавали в отношениях и нашем доверии – все это снова пропало. Треснуло за время боев. А может и я где совершил глупую ошибку. Я все испортил? Не знаю. Но это… провал.

Он чуть обернулся, показывая нетерпение, а я едва было не отступил. Настолько отторгающим был его взгляд. Но я задержался. Не дрогнул.

А потом и вовсе просто застыл.

Так какого же хрена? Почему я себе позволяю?! Почему я на это ведусь?

Этот взгляд. Эти манеры жесткого аристократа. Эта осанка и непоколебимое лицо. Почему я должен бояться? Ведь если боюсь, значит, мне есть за что.

Растерянность быстро пропала, когда я вновь осознал нас со стороны и вспомнил, как следует быть. Что нельзя допускать и как мне подобает себя повести. Ведь если я дрогну сейчас, то потом я ничего не исправлю.

Вот значит как, Эр… Снова проверки? Снова эти гребанные тесты, как полгода назад?!

Гадство! Проклятье! Весь этот сраный бой!

Все эти силы и нервы, что пущены в один бестолковый удар!

Ради чего? Этого?! Того, что я столько месяцев вытравлял?!

И хоть вина не в тебе, Эр…

Все же… Вот сука!

Я решительно переступил незримый барьер, протягивая ладонь и обходя его сбоку. Ни лишнего шага, ни резкого жеста. Я точно знаю, до мельчайших деталей, как стоит себя вести. Почему я это знаю!? Откуда?! Плевать! Я всегда умел понимать таких сумасшедших как он. Всегда… Почему? Не важно. Сейчас — только настойчивая мягкость и немая просьба, когда я поворачивал его к себе лицом за подбородок. Чтобы следом притянуть к себе и не спеша, сильно и жадно поцеловать.

Только так. Не словами. Ни мыслями.

Действом. Чтобы проняло. Чтобы понял и осознал. Чтобы разум поддался телу и отложил в сторону то, что надумал мнительный мозг.

Он ответил не сразу. Как через недоверчивую оценку. Через сомнения и холод, что равнодушием пролегали по его душе. Но все же, поддался. Дрогнул и склонился, позволяя привлечь его ближе. Позволяя именно мне показывать, что я хочу. Как предложение и шанс убедить его в моей верности и лояльности. А я… Я поддался самым глубоким желаниям и честности. С трудом отложил в сторону страх и нерешительность, чтобы только грубо и собственнически целовать его. За эту боль, что он доставил мне сейчас при встрече. За страх, который я испытал едва его не потеряв. За холод в глазах и мою обиду, оттого что я понял, каков именно он встретил меня сейчас.

Я целовал. Доказывал себе и ему вновь и вновь, что нам так привычно. Воскрешал в памяти насильно все, чему был когда-либо с ним рад. Я вспоминал вечера и ужины, ночи и разговоры, редкий смех и утраченную давно непосредственность. Я вспоминал все, когда мы были вместе. Я радовался, тому, что мы выжили. Мы снова вернулись сюда. Чтобы продолжить по кругу вновь ползти до финала.

Вместе.

И ты, Эр, будешь со мною. Вместе…

Я повторял это все вновь и вновь, не зная, как многое он подзабыл или захотел отложить. Какая разница, если сейчас на его строгий суд выносились мои чувства и эмоции, которые должны быть предельно честны.

— Я едва успел, — шепнул я ему в губы, переводя дыхание. – Едва успел тебя защитить.

Проклятый холод в его глазах! Что мне нужно сделать, чтобы его растопить!? Как подойти к тебе, чтобы ты вспомнил? Чтобы ты понял и принял! Опять! Чтобы очнулся и вернулся в себя! К чему эти дни, Эр, что я провел у твоей постели, ожидая, пока ты очнешься?! К чему это все, если ты не помнишь, не знаешь и  встречаешь меня словесным щитом у порога?

— Я не хочу больше видеть, как ты умираешь на моих руках, — тихо выдохнул я, в отчаянии сжимая в пальцах его отросшие волосы. – Не хочу принуждать тебя к опасности. Я боюсь за тебя, Эр… Не делай так больше.

Говорить… говорить хоть что-нибудь.

А он все так же стоял без движений. Ни тени улыбки или смиренного согласия. Ни вины. Ни благодарности. Словно фарфоровая маска правителя поверх лица, которую мне больше всего хотелось разбить в тот момент, от обиды за всё. За неоцененное время и старания. За потраченные усилия. За победу в бою, которая далась нам так тяжело. Далась тяжело Эрхазу и мне.

Я хотел всё разбить. Но не мог. Не посмел. Просто ждал хоть чего-нибудь, гладя равнодушное лицо, и надеясь, только лишь надеясь, что меня не вышвырнут прочь.

И лишь когда я опустил глаза, чтобы скрыть накатившую грусть, он едва слышно ответил:

— Но ты ведь все-таки справился.

Не стоило всматриваться в лицо, чтобы понять по тону – он остался все прежний, только изволил принять меня вновь. Согласился с присутствием и не отторгнул.

Смешно. Печально смешно. Как опасно я снова хожу по лезвию ножа. Но только теперь все иначе. Нет больше врага, что станет нашей общей бедой. Нет противника, который нас объединит. Сейчас есть только мы, два конкурента. Два игрока. Немногие из тех, кто выжил и до сих пор держит при себе свой собственный Ключ. И Эр, несомненно, помнит об этом. Всегда. Только теперь после удара, неужели он забыл, как доверять даже мне?

Не знаю. Не могу точно сказать. Но как бы там не было, есть то, что я должен вернуть. Я должен напомнить.

Должен… остальное не важно.

Улыбка скрасила мое лицо, сгладив тоску. Рука потянулась к пуговицам пиджака, который Эр так и не застегнул, остановившись. Я мягко накрыл его ладонь своей и замер, без слов предлагая снять. Мгновения он тянул, словно раздумывая и проверяя меня. Опять? О да, все так же… прочесывая пристальным вниманием каждую мою мысль. И только не найдя подвоха, уступил и позволил себя аккуратно раздеть.

Рано расслабился, Рин. Рано забыл, как обманывать мысли. Ведь нужно вновь вспоминать, как играть на струнах эмоций и вновь вспоминать, как обманываться самому.

Я ведь ждал, когда он очнется. Я получил. Хотел, чтобы он пришел в себя и мог говорить. Это сбылось. Так чего же я не рад? Мастер выжил. И я жив при нем. Его верный Заместитель и страж. А остальное – не важно.

Мне стоит радоваться, а не страдать. Но только отчего же мне так больно? Где та хрустальная связь, что лопнула между нами, и я не могу ее просто так починить?

 

 

Тот вечер смешался в сумбуре.

Эрхаз не стал задерживаться в покоях после моей бурной встречи и вопреки моим просьбам и моей усталости отправился в работу по Цитадели.

Изможденный эмоционально, я вынужденно вышел следом за ним, теряясь и плавая в событиях, словно из меня высосали все силы до дна. Бледный и болезненный, словно выжатый досуха, я следовал за Мастером тенью, даже плохо помня и понимая, что он со мной сотворил. Это было словно новая пытка. Словно голодная жажда напарника на мои оставшиеся силы и чувства, что горели во мне слабым огнем. После того вечера с ним, я долгое время не чувствовал ничего. Ни зла, ни отчаяния, ни печали. Это было удобно. Это было хорошо. Но я не чувствовал следом ни радости от возвращения друга, ни тепла от его благополучия.

Только тишину. И призрачный бледный фон его тяжелого присутствия и давления рядом. Как вечный надзор, что висит за моим плечом и высасывает последние соки, что хоть немного сохранялись во мне после боя.

Но я терпел. Не закрывался. Подпитывал его силами и ждал. Надеялся, как дурак, что возможно так, ему станет легче вернуться в себя.

Однако, я ошибался.

Нэйан, Вайлин и Кразар первыми стали мишенью его тихого гнева. Тяжелого и могучего как высокогорная лавина, беспощадно сметающая все на своем пути.

Мастер созвал новый Совет. И на нем высказал за ошибки каждому из нас. За тактику. За слабость. За слепое подчинение, когда это было неуместно. За противника, которого не смогли вычислить, не подними он последний удар. За все. А так же за сотни выживших игроков, что остались нетронуты и ждали приговора, как страшного суда.

Вайлин пыталась высказаться против. Ее подавили тяжелым взглядом и женщина осеклась. Кразар молчал, хмурясь и недовольно принимая приказы. Нэйан пытался заступиться за игроков. Его мнение было весомым, а слова вечного верного помощника чуть отрезвляли разум Эрхаза, заставляя прислушиваться к тому, кто никогда не попадал под его гнев.

Нэйан обещал, что сотни игроков готовы склониться в покорности. Сотни готовы примкнуть к одержавшей верх Империи и Эрхазу стоит их всего лишь принять. Люди передадут свои земли. С готовностью отдадут личные ключи. А когда армия двинется дальше и пройдет черту Авалара, все остальные примкнут сами собой. Достаточно лишь пустить единственный слух. Что склонившиеся игроки все принимаются без нареканий.

Эрхаз слушал его, не перебивая. Соглашался. Кивал. Он понимал, как и все силу единственной доброй вести. Он согласился всех выживших завтра принять и перед уходом с Совета приказал созвать игроков у подножия Салнеш в ее тени для принятия решения с рассветом по каждому лично.

Мы приняли это. Согласились. А потом разошлись.

И я с неохотой и тянущей за душу болью поплелся в покои за белыми резными дверями, осознавая, что как бы я не хотел остаться один – малейшее мое отторжение воспримут сейчас как предательство.

 

 

А на утро я проснулся от сотен криков и голосов, приправленных болью.

Жалобные, злые, проклинающие и умоляющие пощады стоны ворвались в мой сон на рассвете, заставив меня мгновенно вскочить с алых простыней и рвануть к балкону, даже не натянув халат.

Свесившись и заглянув вниз, я увидел, как гибнут от истощения и высасываемых сил большая часть всех плененных игроков. Под взглядом Эрхаза они изнывали в муках и падали, бросая проклятья и из последних сил пытаясь ухватить немощными руками искры, вылетающие насильно из их тел. А те взлетали в небо и собирались в плотный тугой шар, который медленно тек в направлении нашего Мастера, стоящего перед ними на земле. Крупный светящийся поток сверкал и искрился, сжимаясь в хрупкий единый Ключ, который вскоре лег в ладонь Эрхаза. И с этим касанием все опустошенные игроки пали, оставив лишь около трети в живых.

Я наблюдал, не в силах, что-либо изменить. Боялся. Готов был кричать и броситься, чтобы его остановить, но не мог! Все произошло слишком быстро, а его воля, что накрывала меня как душный колпак, пресекала любые попытки как-либо помешать. Я лишь смотрел. Смотрел и ужасался оттого, как гибнет последняя надежда на мирный исход. Как ломаются последние столпы порядка и закона, что хоть как-то сдерживали единство наших вассалов.

С отвергнутыми игроками гибли надежды и вера прошедших с нами бок о бок людей. С пленниками умирала любовь и терпение вассалов. И с возрастающими проклятиями крепла злость тех, с кем мы прошли всю войну.

Я рухнул на колени, бессильно схватившись за грудь, пытаясь подавить жгучие слезы. Именно сейчас до меня докатилось тяжелое и беспробудное чувство потери и безысходности. Все что мы делали, все, что мы пытались и строили, теперь лишь тлен. А силу имеет только безгранично властное решение Мастера, чья мощь вышла за грань понимания.

Когда Эрхаз вернулся, он нашел меня там же на балконе. Одетым, обессиленным, подавленным от всего, что я видел. Нависнув надо мной, он протянул руку, которую я нехотя заставил себя принять. Не хотелось спорить и что-то доказывать. На душе была бессмысленная пустота.

— Я видел их черствые души, — заговорил первым Эрхаз, заставив меня на себя посмотреть. – Они были полны гнили и обмана. Предав старые убеждения однажды, поведясь на поводу страха, они отвернутся впредь, стоит им только почувствовать свою новую власть. Они бы предали. Ударили в спину. Подняли бы волну, оказавшись в тылу. Они мечтали об этом. Пытались меня обмануть. Большинство были в сговоре. Остальные следовали за силой и пресмыкались под давлением воли. Не такой остов должен остаться в Империи. Не такая заразная чума обмана.

Он смотрел мне за спину на площадь в тени Салнеш, откуда пылью разлетались по его воле тела. Немногие ушли оттуда живыми. Часть бежала, но большинство подавленно и со страхом отступили в оставленный город.

— А что с остальными? – сухо спросил я пересохшим голосом.

— Остальными? – переспросил он невинно.

— Те, кто ушли. Почему ты оставил их?

— Невольники. Чужие рабы, кто не смог и не имел силы бежать. Бывшие пленные на службе Альянса и дети, рожденные на земле Адэна.

— Как ты узнал их? Что позволило тебе так быстро произвести отсев? – с нарастающей злостью и противоречием в голосе спросил я, считая каждое слово едва ли не блажью.

Эрхаз улыбнулся. Медленно, властно, огладив меня кончиками пальцев по щеке, как дорогую и любимую вещь.

— Я видел их, — ответил он, склонив безумную голову и глядя в пустоту перед собой. – Всех до единого. Хором. Как единое полотно. Черное, жгучее, пылающее. С редкими проблесками чистого страха и невинности. Мне достаточно было лишь протянуть руку. Взять все их искры, что светились как звезды в ночи. И они потекли ко мне. Все, что я выбрал. Я могу так собрать почти всех. Абсолютно всех в этом мире. И вижу каждого, кто проклинает мое имя даже в своей голове. Так что мне стоит, Рин, протянуть сейчас руку и прибрать всех недовольных следом за ними? Что стоит дождаться момента, чтобы вытянуть жизнь всех подвластных живых на своей земле…

— Это безумие, Эр, — покачал я головой, пока холод страха пробирал меня изнутри от этого мягкого тона, произнесенного с нежностью и упоением.

— Безумие – не действо. Безумие – это мы все. Скованные в том, что ни способны сделать и шага.

— Не надо, Эр… — прошептал я, пересилив себя, и взяв его лицо в ладони. – Послушай нас, прошу.

Он потерся щекой о ладони, а потом отстранился. Отошел на шаг в тень покоев.

— Я не могу, — вскоре признался он и отвернулся, чтобы уйти, но сделав шаг задержался. – Но ты вскоре поймешь.

И следом, он растворился в тенях.

 

 

Тем же днем на информационном мониторе Салнеш в гостиных и столовых засветились имена вассалов. Одно имя. За ним приговор. Другое имя. Приговор. И снова…

Кразар поднял тревогу, вызвав меня по связи, и потребовал найти и привести Эрхаза. Но я не мог! Я просто не знал, где его искать, а если бы знал, то что бы мне это изменило!? Бессилие обезоруживало с каждым новым именем в списке вассалов. А Нэйан и вовсе бросил работу и встревоженный сам нашел нас.

— Прекратите это. Как-нибудь. Прошу вас! – требовал надрывно парень, боясь, что такими темпами Мастер не оставит в Империи никого, чтобы ее удерживать.

— Успокойся! – рыкнул Кразар, пытаясь отследить Эрхаза по карте. Хоть как-нибудь. По любым параметрам. Хоть малейшие колебания пространства…

Колебания?

— Краз! Ты же можешь, убеди его! – взмолился юноша, впадая от страха в истерику. – А что если он потом закончит нами? Ты же видел?! Ему уже не нужно оружие. Он же может призвать нас дистанционно. Он же может…

Я подскочил, встряхивая Нэйана с силой за плечи и глядя ему прямо в глаза.

— Он все может, Нэй, — прошипел я в лицо парня. – Всё. Но это не повод бояться! Замолчи и перестань паниковать.

— Он убьет нас…

— А ты собрался жить вечно?!

— Я не хочу, Рин! Не хочу кончить, как они! Пожалуйста! – с блеском в глазах, взмолился Нэйан.

Глупый парень в истерике от всего увиденного просто не мог успокоиться и психовал, теряя силу в ногах. Я оттащил его прочь от тактической карты и усадил насильно в кресло.

— Не оставляй меня, Сорин, — просил он, вцепившись в меня всеми силами. – Я не хочу погибнуть здесь. Так. Что если я этого не почувствую?!

Гадство…

Я кое-как высвободил руку и мельком коснулся его груди, отправляя парня в принудительный сон на несколько минут. Все получилось спонтанно, так что я не сразу осознал суть воздействия. Но легкий толчок, и искра с пальцев стрельнула ему по нервной системе, перегружая легким обмороком и возвращая в спокойный сон.

— Что ты с ним сделал? – тут же воспрял Кразар.

— Ничего… — я растерянно отошел прочь. – Отправил спать. Он громкий. Тревожный. Создает много ненужного хаоса. Его эмоции сейчас слишком яркие и бурлят.

Кразар удовлетворился ответом и сухо кивнул, вернувшись к карте.

Но все слайды не давали однозначного ответа и были бессмысленны в поисках.

— Мне нужен Нэйан, — вскоре тихо рыкнул главнокомандующий. – Именно сейчас, а не через десять минут.

— Что случилось? – тревожно спросил я.

На что Кразар негодующе развернул очередной слайд, который пестрел алыми и багряными цветами вспыхнувших по всей Империи аномалий.

— Вот что случилось, — ответил мужчина, уменьшая карту и показывая весь хаос, которым всколыхнулась земля.

Десятки критичных зон сразу. Вспышки вулканов, подъем цунами на берегу, аномальные заморозки в локальных зонах и смерчи, поднимающиеся до небес. Все это вспыхнуло сразу, накапливалось и набирало силу, расцветая смертями в зонах различных городов. И если бы все это было случайно…

— Я займусь! – мгновенно вспыхивая тревогой, подорвался я и сломя голову метнулся к своему старому рабочему месту.

Коридоры пронеслись мимо почти незаметно. Двери распахнулись словно бы по силе мысли. Я рухнул за свой прошлый стол, за которым некогда работал обычным модератором и спешно подключился к работе. Нэйан не сможет. Он сейчас испуган, ослаблен…

Я подключился к сети Салнеш легко, словно всего лишь надел свой старый шлем виртуальной реальности. Привычная атмосфера вседозволенности и всевластия окутала мягкой волной, погружая в пучину данных и наблюдения.

А потом на меня обрушилась боль и вой нашей земли. Территория стонала от вспышек аномальных язв, расшатываясь и ломаясь, как плохо собранное полотно. Целостность системы давала трещины, население отправляло нескончаемые сообщения с просьбой о помощи. А все тяжи контроля, которые у меня были — лишь слабые нити, способные немного уравновесить ситуацию.

Но я взялся даже за них. Связывая и перетягивая. Балансируя систему мира, словно разравнивая рытвины в массивной песочнице. Злость и отчаяние позволяли упорно держаться, продавливая свою волю, которая могла хоть немного влиять. Я распределял потоки воздуха, раскручивая ураганы. Выравнивал давление, прекращая грозы. Я на ходу создавал волнорезы, заставляя камни подниматься на пути цунами, жертвуя возможным землетрясением в ближайшей полосе. Я смог дотянуться даже до вулканов, извивая их лавовые потоки и прокладывая глубоко под водой.

Казалось, я мог перекроить так весь мир, оперируя лишь своими запросами и убирая последствия там, где возможно.

Но даже мои силы вскоре начали кончаться, словно высасываемые всем миром. Оставались еще всплески. Но вместе с ними появлялись новые. Почти на тех же местах. Рядом и в стороне. Как пробоины в мире, который я просто не мог собрать воедино.

И когда меня уже начало донимать изнеможение мне на плечо легла прохладная легкая рука.

— Не стоит, — тихо сказал Эрхаз, и я вздрогнул от его смиренного тона.

Резко отстранившись от экрана, я поднял взгляд на Мастера и застал его бледным и утомленным не менее себя.

— Эр… Но мир… — я попытался встать.

Ладонь придержала меня как бетонная плита на месте.

— Я попросил, — тихо сказал он. – Не стоит.

А потом я проследил за его взглядом, устремленным на мой экран и с ужасом замер.

Вспышка за вспышкой новые аномалии расцветали бутонами по карте всего захваченного мира. Вся моя работа пошла насмарку. Все труды, часы ювелирного баланса. Все это – зря. Потому что новые аномалии выросли в тех же местах, а потом тронулись одновременно по всему миру медленно и неотвратимо, накрывая жилые города.

— Изменники, что были верны своими вассалам, — сказал Эрхаз, тут же отрезвляя меня от растерянности.

Я уставился вновь на него и неожиданно осознал страшный факт.

— Так это все ты…

Его взгляд туманных глаз уколол меня, в то время как движимые почти всесильной волей аномалии стирали с лица Адэна отдельные и определенные города.

— Ты создавал их специально…

— Не я. Но из-за меня, — ответил Мастер, обойдя меня сбоку. – Изначально.

Я смотрел на него холодного и равнодушного с бессильным признанием, что теперь он в состоянии одолеть всех врагов самостоятельно. Потому что нет больше преграды. И нет больше тех, кто мог бы ему помешать.

— Твоя воля…

— Мои последствия, — осек острой вспышкой меня Эрхаз, а потом мигом утих. – Боль, что травмировала мир и отдавалась эхом по разуму, теперь встала под мой контроль. Я могу направлять ее. Контролировать. Возбуждать. И ставить в свою выгоду.

Он потянулся к экрану, сместил видимое поле на Авалар, уменьшил карту, а потом повернул меня за плечо.

— Смотри…

И я увидел. Новые всплески. Новый пробой энергетики, что рос и креп, увеличиваясь в воронку шторма, а потом ведомый единственной волей тронулся вглубь континента, туда, где нас еще не было.

— Смотри… Как решается заключительная глава истории этого мира. Смотри, как ломаются последние шансы противников, забрать кого-либо еще из нас. Смотри, как вынужденно прогибается мир, сытый последними скормленными душами. Как льется страх, принуждающий последних выбраться из нор. Все они – нерешительные глупцы и лжецы, прикрывшиеся тыловой работой, взамен зову сражаться за стенами последнего оплота. Недостойные слепцы, кто сменит правителя, даже не любопытствуя, каков был предыдущий во власти.

Он говорил… говорил еще долго, показывая мне и заставляя смотреть, как совершается, наверное, последний суд. Как вершится его властный приговор, способный стереть остатки игроков с мира, за одни лишь качества, о которых ведал он сам. Я боялся. Боялся до жути и онемения, не представляя, как могу остановить все это и, не зная, предусмотрен ли в его плане конец. А искры белых ключей поступали и всплывали вокруг него пыльцой серебристых облачков.

Я смотрел… а потом вспомнил истерику Нэйана и его мальчишеский страх. Я вспомнил его слова и предупреждения, а оттого они лишь ярче стрельнули в моей голове. И пока я смотрел на карту, где далеко за Аваларом разрасталась огромная воронка аномалии, я подумал,… рискнул…, мимолетно лишь образом решил предположить…

…Что будет если все это остановить?

Что будет, если прямо сейчас провести черту и прервать все ужасы, которых я даже не слышал? В этот момент. Ведь это так просто.

Сжать кулак. Мгновение дождаться. А потом вонзить в грудь безумца короткий атам. Чтобы прервать все это и спасти нас всех.

Что если?

И я даже сжал свою похолодевшую ладонь, пока алым по карте расползался смертный туман.

Я представил уже это действие. Представил, как вскочил молниеносно и сделал одно лишь движение. Я представил боль, его ужас, отчаяние и растерянность в полных злобы глазах.

— …Что скажешь, Рин? – холодно спросил тихий и властный голос Эрхаза. – Готов ты оставить изъяны в мире, если сию минуту есть сила и возможность их все убрать?

Он говорил о карте, непременно о ней и ни о чем другом, конечно же! Я хотел верить в это. Но ладонь моя в страхе все равно разжалась, стоило мне услышать сей тон. Так о чем же он говорил?

— Изъяны не должны быть причиной новой войны, — туманно ответил я. – Тут ты прав. Но какой ценой?

— Уже заплаченной.

И он убрал свою руку с моего плеча, чтобы отойти, чуть качнувшись от слабости. Но удержался за соседнее кресло. А подняв взгляд, я увидел, как по губе его стекает из носа алая кровь.

Последний взгляд его все равно был обращен на карту, а затем он ушел. Своими ногами, через дверь. Как уже давно не делал на моей памяти, предпочитая уходить от разговора мерцанием телепорта.

А я остался в растерянности и полном раздрае, наблюдая, как гаснет облако аномалии, дошедшей почти до края континента. Но лишь чуть-чуть не достигшей его.

 

 

Я заснул прямо там же в рабочем кабинете модераторов, не желая идти следом и боясь переступить порог наших покоев. А все оставшееся время до момента пока мой организм выдержал бодрость, я думал.

Думал и прикидывал, как многое я упустил.

Когда-то я собирался совершить ритуал, способный изменить весь мир. Я знал, как его делать и я говорил о нем Эрхазу! Но теперь… все пропало. Не было для меня сильной жертвы, что я мог бы пустить с чистой совестью под нож. Не было сильной личности, которую я бы мог убедить и уговорить его со всем осознанием продаться и пойти на такое. Не было у меня… ничего. Один я,  бессильный ритуалист, с мелким атамом, который не рискнул поднять руку на безумца в удобный момент.

От бессилия и истощенности я предавался бессовестному унынию. А приход Эрхаза словно выжал вновь набранные силы и эмоции.

Так нельзя. Так продолжаться не может. Когда он подчинит себе весь мир, он не сможет его перекроить, а скорее уничтожит, чтобы переделать все заново!

Но когда он подчинит себе всё… вернее, как? Если последний ключ, который до сих пор не попал под его волю – мой собственный.

Вассалы отдали ему свои беспрекословно, становясь его собственностью и неотъемлемой частью земли. Они приравнены к мобам, и теперь спустя время уже ничем от них не отличаются. Разве Кразар сильно похож на игрока? Или Вайлин. Даже Нэйан давно уже не игрок, а приложение к Салнеш и верный помощник по исправлению изъянов мира.

Но как сказал Эрхаз про изъяны, что станет дальше, когда их не станет? Что станет с нами, если он перестанет в нас более нуждаться?

Я заснул. В мучениях и новом приступе страха, боясь, и не зная, как он решит поступить со мной. А что мне следовало делать? Только ждать. Потому что в такой ситуации, как сейчас, когда он обрел огромное могущество, а разум перестал поддаваться прогнозу, я могу лишь ждать, когда он заберет мой собственный Ключ. Могу я сбежать? Нет. Могу я его убить? Нет… Иного варианта нет. И либо он заберет мои земли и мой ключ силой, либо он согласится со мной договориться.

Но как назло в ту ночь мне снился Нексар, требовательно просящий меня нанести один лишь удар. Просящий и умоляющий вернуться в алую постель, воспользоваться случаем, свалить безумца жарким пылом, а потом, на пике страсти, когда он будет беспомощен и отвлечен… убить. Только так. В один единственный момент потери контроля. Потому что все остальное время – весь мир подчинен ему, а он растянут на лучах огромного мира.

 

***

 

Раскрылась белая дверь, пропуская стройного, но исхудавшего мужчину в покои. Тихий шаг, он осторожно прошел, не задевая створок, чтобы не разбудить верного друга, спящего у него на руках.

Беззвучно захлопнулась резная белая роскошь. Мужчина погасил даже этот лишний звук. Потом неспешно он прошел вглубь помещения, отодвинул дунувшем воздухом край алого тюля и скользнул в спальню, почти не ощутив собственной слабости.

Мягко положив друга на простыни, он сам забрался с ногами на кровать и сел рядом, легонько поправив под головой седоволосого мужчины подушку.

А потом его ладонь замерла, так и не коснувшись щеки. Замерла, не дотронувшись груди, даже чтобы поправить одежду. Мужчина просто замер над другом, долго смотря на него и запоминая. Запоминая именно таким, спящим. С разглаженным и безмятежным лицом. Без хмурости и злости. Без обиды и боли. Без жалости и попыток его самого убедить.

Эрхаз запоминал, как  выглядит лицо единственного, кто был ему близок и дорог все эти годы. Он закладывал в себя этот образ, пропечатывая чуть уставшую невинность и спокойствие, как лучшее, что он мог в себе сохранить. Не улыбки, фальшивые и не только. Не признания, вымученные под давлением обстоятельств и боли. Не обожание, которое мелькало лишь на доли мгновений, пока тело сковывало негой. Только это спокойствие. Лучшее, что Эрхаз видел на его лице в этом мире. И то невозможное, что никогда не проявлялось в нем, стоило схлынуть сну. Только ночами, когда темнота забирала оттенки, а лицо единственного друга расслаблялось в безмятежности сна, Эрхаз смотрел на него, запоминал и молча мечтал.

О разном. О несбыточном. О невозможном здесь и сейчас.

Он мечтал и заставлял себя тут же забыть. Потому что несбыточное ломало его волю. И невозможное порождало новую боль.

А боль выливалась по миру. Усиливалась резонансом потоков и вспыхивала провалами аномалий. Новая боль, новая печаль – новые чужие смерти и случайности, созданные эхом в единственной голове.

Но чем ближе конец, тем больше было в нем боли, и вот уже весь мир готов был трещать по швам, рискуя разбиться раньше, чем последний клочок земли попадет в его власть. Слишком сильная боль отравляла разум и взывала к действию. К последнему решительному действию, потому что дольше он не протянет так сам.

Эрхаз поднял вновь руку, замер, невольно задержавшись и боясь разбудить. А потом коснулся мягких волос и склонился к лицу.

— Прости меня, — едва лишь шепча, произнес он словами, полными осознания без тени безумства. – Прости меня за то, что мне придется сделать…

Мужчина не проснулся. Не слышал. А Эрхаз мягко поцеловал его, задержался на миг, и ушел.

 

***

 

Я проснулся от пиликанья сообщения на коммуникаторе. И первым делом даже не сразу осознал, где нахожусь. Но это была наш спальня, конечно же, но я не помню, как вернулся сюда. А я вообще возвращался своими ногами?!

Одежда была вся на мне, и это дало повод для нового беспокойства. Меня перенесли сюда, естественно. А что я хотел…

Вызывал Кразар. Настойчиво и требовательно будил. Я отклонил его звонок и просто посмотрел на присланное ранее сообщение.

Главком призывал к работе. Настоятельно требовал оказать помощь в последней операции по захвату народа и приведению их под итоговый суд. Я в недоумении встал и только после того как привел себя в порядок, вышел с ним на связь.

Оказалось, за прошедшую ночь Легионы вытащили всех оставшихся выживших игроков с глубины не захваченного континента и привезли под Цитадель к стенам Авалара для принесения присяги.

Выжившие. Много ли было тех выживших за вчерашний день, когда огромный ураган прокатился по последнему клочку земли?! Но я все-таки встал, последовал просьбе, приравненной приказу, и явился к нему.

— Как это было? – сухо спросил я при встрече, состоявшейся вновь в тактическом зале, ставшим для нас местом сбора.

— Он лично вытащил на землю всех, — сумрачно ответил Кразар, до педантичности и точности контролируя почти каждый свой жест.

— А вы подобрали? – я скосил взгляд на пришибленную Вайлин, сидящую в тени в стороне.

— Да.

Я уставился на Кразара, щедро полив его недоумением. С какой стати он, вечно бешенный тип, вдруг ведет себя как последний служака. При том, как ходят под щеками его желваки. А тон не блещет довольством.

— Вайлин? – я обратился к женщине. – Что с тобой?

— Ничего, Рин, — она блекло мотнула головой, опуская взгляд на свои руки.

— Ничего? – я начал закипать от такого общего настроя. – Что значит ничего?! Что случилось за ночь?

Кразар с Вайлин переглянулись.

— Ты спал четверо суток! – взревел мигом взорвавшийся Кразар. – Четверо гребанных суток! Самых кровавых и диких, сука, суток!

— Краз, оставь его, — попросила уставшая Вайлин. – Он не виноват.

— Это он не виноват?! – заорал мужчина. – Он бы мог остановить его!

— Но он спал.

— Вот из-за того, что он спал…!

— Я не мог встать! – заорал я на Кразара, чтоб хоть как-то его прервать. – Доволен? Услышал? Я не знаю, что было, и за что ты зол! Понимаешь? Не знаю!

Оба замолчали, и только Кразар злобно пыхтел, пытаясь справиться с гневом как мог.

— Расскажи ему, — приказал главнокомандующий женщине, и я жадно уставился на нее.

— Как Нэйан? Хасс? – однако, спросил я, не дав ей начать.

— Живы, — у меня отлегло от сердца. – Но Нэй жутко напуган. Он не выходит из покоев. Словно надеется, что стены его спасут.

— А что с остальными? – требовательно спросил я.

— Остальные – кто? – устало спросила Вайлин. – Мастер сохранил лишь пару сотен. Из всех игроков по всему миру.

— Пару… — я почувствовал, как мое сердце замирает при этих словах, а сила уходит из ног. Поймав рукой спинку кресла рядом, я рухнул в него.

— Пару. Чуть больше. Не важно, — ответила Вайлин. – За четверо суток Мастер стер с лица мира остальные сотни и за ними вычистил тысячи мобов, что входили в их города.

— Под его штормами погибли сотни тысяч! – снова выкрикнул Кразар. – Множество разумных, которые просто жили в мире, считая, что лезвие Империи их миновало!

— Краз, не надо, — попросила мягко женщина.

— Не надо!? Ты расскажи про себя! Расскажи, что он с тобой сделал! – вспылил Кразар, и я тут же перевел взгляд на печальную женщину, мгновенно представляя кошмары.

— Он ничего мне не сделал… — повторила она, видимо, в который уже раз.

— Он вытащил твою душу, Вай! Он держал ее в руках, а потом сунул обратно, словно в ящик. Отчего-то, правда, не забрав. Но вряд ли проникнувшись великим состраданием, пока ты изнывала у стены!

Перед глазами сложилась жуткая картина, но я едва ли мог в нее поверить. Чтобы Эрхаз так поступил с верным магом? Это что-то невероятное и невозможное. Так неправильно. Так не должно быть.

— Что он от тебя хотел, Вай?  — потребовал ответа Кразар.  – Повтори это ему.

— Я не знаю! – взвилась женщина, резко вскочив, отчего ее нетипично встрепанные волосы хлынули с плеч волной. – Он спрашивал меня. Он допрашивал! Он показывал образы Сорина, и ждал от меня ответов! Он хотел что-то знать! Я не понимаю, что именно его остановило. Может быть, мой страх. Может быть, мои мотивы. Я не желала Рину зла! Он знает это. Я просто испугалась! Это был обычный страх.

— И чего ты боялась? – тихо спросил я у впадающей в истерику обычно вечно спокойной женщины.

— Не чего. А кого, — с вызовом ответила она. – Тебя.

Настала немая пауза, во время которой я с трудом осознавал услышанное.

— Меня? Не Мастера?

— Тебя… — она вновь села, потирая шею и приоткрытую грудь, на которой не было украшений. – Я не боюсь Мастера… Не он призвал печать Виры в мир. Не он убил разом тысячи в Аваларе. И не он уничтожал наши Дома после терминального Перезапуска.

Я моргнул, не в состоянии понять сказанное, а она, видя мое недоумение, продолжила сама:

— Таллис из Дома Лунной лилии. Я узнала тебя окончательно, стоило тебе вызвать в небе эту печать. На моей памяти лишь двое могли делать подобное, но на второго ты не похож. Ты его ученик. И вместе вы карали и уничтожали наши рода.

Обрывки воспоминаний возбуждали память, но то были слишком бледные образы, за которые я с трудом мог ухватиться. Разве что… были частые войны. Долгие противостояния, и когда-то в конце сильная боль, связанная с этим загадочным Домом. Лунная лилия. Цветок, что распускается по ночам в темноте хрустальным белым свечением. И в центре его сверкающая звезда… Звезда, которую создал я сам… Своей волей и своей рукой… с атамом, прочертившим белое тело… прекрасное и идеальное в своей красоте.

Те руки. Что встречали меня у Истока! Те руки, что нежно гладили по плечам… мой Исток. Мое творение. Мое лучше создание…

— Я же Вайлин из Дома Хрустальной росы, — продолжила женщина. – Погибла от руки твоего наставника, когда вы вторглись в наш Дом. Я пыталась уйти, но ритуал достал меня во время перехода, и я погибла между мирами. Ваш Мультиверсум принял меня за местную душу и отправил на новое рождение. Где я родилась, вспомнила себя, узнала про Адэн и решила возвыситься снова на нем.

Я слушал ее, почти не слыша. Вспоминая чудо, которое сотворил эоны назад. Я могу его даже услышать, если попытаюсь настроиться. Но отзвук так бледен отсюда, что я не пройду по наводке.

Но когда я вспомнил его, то следом я вспомнил и всех сидов, что когда-то попадались нам на пути. Они меня вырастили. Сиды лунного цветка. Вырастили как своего, хотя я был чужаком, которого готовили пустить на ритуал Источника. Я помню их! Помню всех, кто стоял тогда в кругу в алтарном зале, который я позже обратил в свою пользу. В тот раз Сэнхас спас меня, но я вернулся через годы, чтобы…

Не важно.

Они были там. Многие. Которых я потом перебил. Но есть один, кто остался. Один, который заносил острый атам и первым нанес глиф на мое тело.

— Вайлин… — тихо прошептал я. – Почему Эр пощадил тебя? Если я приложил руку, чтобы уничтожить твой Дом.

— Потому что я не пойду более против тебя, — тихо ответила она. – Случайно спасенная однажды, я поняла сей намек и больше его не предам.

Кразар слушал нас, плохо понимая, что происходит, но видел главное, что мы с ней знакомы. Я не помнил ее лично. Но узнавал. Соглашался, что подобное однажды случалось.

— А на что же ты готова пойти, Вайлин, если я тебя попрошу? – едва слышно спросил я, не сводя с нее взгляд.

Старые проблемы не отменяли будущего груза. Я по-прежнему знал, что Эрхазу нужен мой Ключ для полного объединения мира, и мне сейчас нужен был хоть кто-то кто готов меня поддержать или если нужно, защитить.

Мне нужны союзники. Нужна сила. Поддержка. Что угодно, что не дат мне погибнуть от его руки.

Мне нужны Мои люди!

Женщина колебалась, боясь признаваться. Она поняла, что я задумал по моему тону, но боялась сознаться. Каждая мысль могла сыграть против нее. Каждый жест в стенах Цитадели.

— На всё, чтобы остаться в живых, — наконец, ответила та, а я с прискорбием не получил желанного ответа.

Острый взгляд на Кразара мне тоже не дал что-либо понять. Сумрачный мужчина стоял без тени согласия или отторжения. Мне стоило только гадать, что же сейчас в его голове.

— Империя не устоит без поддержки, — ответил в итоге Кразар.

А потом мне пришло на коммуникатор короткое и простое сообщение от него, которое уходило корнями аж еще в старые и древние игровые чаты по миру.

Одинокий знак плюса.

 

***

 

Собрание к общему сбору прозвучало беззвучным зовом у всех в головах. Словно громкий и отрезвляющий рог пронесся по Цитадели, только каждый услышал его по-своему.

Мой же звучал словами Эрхаза с просьбой подняться наверх в наши покои.

Я старался не думать о худшем и попросту с тяжелым молчанием отправился к лифту. Глупо было тревожиться встречи спустя четверо суток, если еще недавно я спал в его постели, а он мог убить меня в любой момент ради Ключа.

Я поднимался и гадал. Пытался предсказать, что же Мастер задумал сейчас, и ради чего меня стоило вызывать наверх, если предстоял суд над последними игроками.

Даже открывая дверь, я все еще гадал. Но зайдя в покои с удивлением обнаружил Эрхаза облаченного в парадный графитовый наряд с подпоясанным мундиром и высоким воротником стойкой. Только строгие цвета и никаких лишних узоров. Вся эстетика была в простоте. Седые, уже не платиновые, а белые волосы были аккуратно причесаны по голове, и выровненные хорошей стрижкой не касались плеч. Впервые я так же видел на нем белые перчатки, полностью скрывающие ладони и руки под рукавами.

Эрхаз стоял рядом с креслом, касаясь его спинки пальцами и оглаживая схожий со своим светло-серый мундир. Предельно строгий, без заклепок и лишних атрибутов, с поясом, сложенным рядом черным жгутом. Он смотрел на него и неспешно оглаживал, гуляя мыслями где-то не здесь.

Я подошел ближе, не дожидаясь приглашения, и только когда я оказался рядом с ним, он поднял глаза.

— Я хочу, чтобы ты был в этом, — сказал он без приветствий.

— Почему? – не удержался я от вопроса. – Почему сейчас и что такого особого?

— Прошу, — сказал он, отходя на шаг. – Это просьба. Я так хочу.

Больше он не ответит, я просто знал. Вздохнув, я принялся переодеваться. Легли рядом на кресло мои нынешние вещи. Я избавился от обуви и пока придвинул ее в сторону, надеясь потом убрать.

Я вделся в брюки, дошел до белой шелковой рубашки и замер, когда руки Эрхаза в перчатках стали помогать мне ее застегивать. Завороженный его неспешными и отточенными действиями я застыл, а потом и вовсе перестал мешать, позволяя ему одевать меня, разглаживая ткани.

На плечи лег серый мундир, он сам застегнул на нем магнитный замок. Взялся за пояс, подойдя почти вплотную, помог его застегнуть. А после обошел со спины и, распустив мне волосы, начал медленно причесывать тонким гребнем.

Я не мешал. Но мелочный страх затаился где-то в груди, подсказывая оставаться настороже. Однако, смешно… в тот момент я даже боялся бояться. Иронично, не так ли?

В какой-то момент я поймал странную мысль. Свою ли, чужую. Какая разница, если она посетила мою голову.

Я подумал. Понял. Согласился. Что это был последний раз, когда Владыка одевал своего личного Стража.

 

 

А потом мы вышли с ним на балкон. На тот же балкон, где мы некогда сидели в плетеных креслах впервые встретившись в Цитадели. Мы пили здесь чай. Мечтали. Вместе боялись. Умывались истерикой. И принимали решения. Мы многое пережили здесь. И сегодня опять.

Мы вышли на свет, спустя долгие минуты, пока он одевал меня, а время словно бы остановилось за этим неспешным действием.

И Мастер ступил вперед к каменным перилам, а я остался за ним позади, как подобает Заместителю и стражу, стоять в тени своего правителя.

Легионы, собранные все в эту минуту на земле перед впервые опустившейся на землю Цитаделью, возликовали, приветствуя победителя и своего создателя. Громкий торжественный рев пронесся громом по народу. Как однажды на сборах в последний поход, они приветствовали его и встречали меня позади. А Эр, зная все это, подстроил. Запланировал, как мне подобает выглядеть перед толпой. Все, вплоть до последней детали.

Он опустил на них взгляд и голоса постепенно затихли. Ближе всего перед армией, почти у ступеней Цитадели собрались последние, кто не признал еще его права. Последние игроки, несколько десятков, которые силились держаться прямо и храбрились, под угрозой всех войск, словно трофеи и пленные, вытащенные из своих нор.

Я старался держать строгое лицо. Старался стоять, не реагируя на происходящее и не глядя в верные Легионы, собравшие в последние дни больше всех крови.

А потом, когда общий приветственный шум сам собой затих, я нашел в стороне собранные последние две сотни игроков с Кразаром и Вайлин, которых я легко мог бы узнать в единой толпе. Рядом был Нэйан, но он опускал потерянный взгляд. Там же Хасс и другие знакомые игроки. Не многие. Не все. Но я видел их на личном собрании. Я работал с ними со всеми. И теперь все они были здесь. Призванные. Приведенные насильно, выстроенные в группу, которая наравне с преданными Легионами должна была сейчас наблюдать.

И вот настал тот момент, когда Эрхаз заговорил.

Тихий голос разносился по площади, достигая магией каждого разума. Волевой и отчетливый голос спокойного правителя пробирал до души, и мы слушали… слушали и понимали, что так вершится наша судьба.

— В этот день, на руинах прошлого мира, нашими силами родится новый свет и новая земля. На пепле старого — появится новое. На смерти родится жизнь. Когда последний оплот примкнет к единому целому, мир воспоет этот день и отметит его в памяти каждого. Наш мир, Адэн, сегодня станет единым. Сегодня, он получит силу, которой стремился завладеть. Силу под рукой единого правителя и победителя. Силу пришедшего в мир игрока, одолевшего конкурентов и склонившего пред собой всех врагов. Адэн, с этого дня единый – подарит вам жизнь и защиту. И свое покровительство.

Он протянул руку вниз, к игрокам, что жались у далеких ступеней внизу.

— Ваше право и ваша возможность. Примкнуть к единому, чтобы выжить и узреть чудо рождения мира из образов, что создавались миллионами умов. Или отвергнуть этот дар и уйти следом за теми, кто отказался объединить и возвысить наш свет.

И они поддались и пали. Кто на колени, кто просто склонился в строю. Их искры и Ключи потянулись вверх по собственной воле, увлекаемые в недра Цитадели, сейчас переполненной силой всех мировых потоков.

А Эрхаз принял их, открыл на ладони образ, что так был похож издалека на его Ключ и показал, как сливаются искры, становясь общим калейдоскопом в пучине обмана.

Обмана, который никто не распознал. Потому что не мог Эрхаз провозгласить победу, пока я стою здесь живой за его спиной.

— Свершилось, – тем не менее, огласил он. – Великое единение!

И тяжелое чувство легло нам всем на душе. Неотвратимое, как жестокий исход и такое же опасное, как чувство тревоги. Я смотрел с ужасом в ликующие лица, взорвавшиеся радостной громогласной хвалебной волной. А сам с недоумением взирал в спину Эрхазу.

— Отныне – наш Адэн един! Ничто не сломит его! Никто не разделит на части! Потому как Ключ, однажды ставший единым, нерушим и не хрупок! Как нерушим мир, созданный во имя свободы!

Они ликовали. Восхваляли Эрхаза, замершего статуей на балконе, с удовлетворенным и полным довольства лицом. Тысячи воинов внизу на площади торжествовали, празднуя победу выкриками и стройными голосами. Одни восклицали, другие шумели. Воины обнимались, смеялись со слезами на глазах. Благодарно склоняли головы, с облегчением поднимали глаза к небу, все без исключения поздравляли друг друга. И только сами игроки стояли во всем этом молча. Ажиотаж обходил их стороной, как вода обтекает брошенный в реку камень. Успех не задевал их, не будоражил душу, не пронимал до самых недр, наконец, освобожденного от войны сознания. Они все были не рады. Кто-то спокоен. Кто-то терпелив. Но радость затрагивала лишь единицы.

И в этой радости жгуче разгорался мой страх. Как никто другой я понимал, что все это обман. Ложь. Пустые слова, которые нужны были Эрхазу затем, чтобы официально закрыть всю войну. Ему нужно было торжество. Слава. Показательный успех. И чем больше я думал, тем больше я верил, что для меня это конец. Это приговор. Последние минуты, после которых он примет финальное решение, а я как его верный слуга должен стоять и смотреть. Лицезреть всю ликующую толпу, чтобы видеть, как многим он принес свободу и истинное счастье. Как многие, наконец-то, рады окончанию всего кошмара. Как многие готовы будут разорвать меня на куски, если я вдруг посмею…

Если я вдруг решу.

Мой кулак сжался сам собой, а я опустил глаза, чтобы не видеть и не слышать этих парадных звуков победы. Победы через массовые казни. Через трупы. Через лишнюю боль. Когда можно было пройтись по всему иначе. Когда можно было сделать все другими путями. Пусть долго, мучительно. Возможно, мы бы столетиями боролись потом с восстаниями в глубине Империи. Возможно, мы бы все равно закончили игру теми же жертвами. Возможно всё.

Я опустил взгляд, сжимая в кулаке острый атам, под гром триумфальных выкриков и шквал ликующей толпы.

Сейчас или никогда.

Либо сейчас, когда чувство победы опьяняет его разум. Либо я никогда не решусь.

Мой последний шанс.

Стоит лишь сделать удар.

Потому что никто не сможет меня остановить. Никто не сможет помешать. Даже все войско, собранные многотысячными Легионами внизу лишь море, которое не поднимется волной до меня.

Один шаг. Один удар…

Толпа продолжала реветь, а я все дрожал и не мог решиться.

В этот момент славы. Ложной славы! Но все же – это был момент его заслуженного триумфа. И я не мог. Не смел предать его доверие.

Я жмурился, чтобы прогнать слезы и не мог сделать ничего. Бессилие злило, но я лишь разжал кулак, позволяя атаму с каменными бусами исчезнуть. А шторм толпы завлекал и закручивал в вихрь радостных эмоций и счастья, которое мне было проклятием. Потому как насколько ярко разгорался их фейерверк чистых хвалебных поздравлений друг другу, настолько мрачнел и густел мой страх за себя.

Я должен выжить! Должен выйти из этого мира! Я знаю, куда мне идти, но вместо этого… я не могу ударить человека в спину.

Не могу предать.

Пусть даже вся империя рухнет на колени предо мной в мольбах!

Я – не могу его убить.

Не сейчас. Только не на пике его славы, которую он честно заслужил за все свои годы и бесконечно злые деяния.

 

 

Повернувшись ко мне под затихающие звуки толпы, Эрхаз улыбался. Властно и торжествующе, как никогда ранее. Он шагнул ко мне, задержался на миг, глядя внимательно абсолютно трезвыми после этой речи глазами. А потом прошел мимо, уходя вглубь покоев.

Я шагнул в тень следом за ним, недоумевая, дрожа от прилива эмоций вкупе со страхом. Меня всего колотила мелкая дрожь, пока он был предельно спокоен и уравновешен.

Кажется, тогда я не выдержал первым. Я не помню, сказал ли он хоть что-то, но запомнилось только мое:

— Что это было?! Эр! Какое единение?! Они тебе поверили!

— Так было нужно, — ответил он, неспешно в глубине покоев расстегивая свой пояс.

— Нужно?! Но ведь это не конец! – мой голос срывался на крик, пока я себя плохо контролировал.

— Это конец, Рин. Все кончено.

Черный пояс небрежно лег на спинку кресла.

— Так не может все кончиться! Это неправильно. Ты обманул их!

— И что?

Его руки в перчатках принялись неспешно расстегивать замки на мундире.

— Ты никогда не обманываешь!

— Неправда.

Тяжелый темно серый мундир сполз с его плеч и Эрхаз накинул его рядом на спинку, принимаясь за белоснежную рубашку.

Я смотрел за его действиями, не понимая и заводясь в гневе еще больше.

— Ты не собрал все ключи! Это иллюзия. Обман! Зачем ты это сделал?

— Чтобы они поверили мне, не так ли?

Спокойный и ровный тон выбешивал еще больше. Я не знал, что думать и как отвечать ему на подобное! Только что я едва не убил его, а он сейчас позволяет себе меня злить. Знает же, что делает это намеренно!

— Но зачем?!

Я спросил обо всем в целом. Зачем он меня злил. Зачем обманывал. Зачем разыграл этот спектакль.

Его руки замерли на пуговицах, хотя ладони так и оставались в перчатках.

— Зачем – что? – спокойно спросил он.

И я не выдержал, рванул к нему, хватая за руки, а после вздергивая за грудки.

— Зачем ты им такое сказал? – припечатал я, думая, что больше теперь уже он меня не выбесит.

Однако он продолжал оставаться спокоен, словно я не грозил припечатать его в стену.

— Чтобы они поверили и расслабились. Потому что войны больше не будет. Не будет никто из них гибнуть. А мне не придется их воскрешать. Разве не этого ты ждал в качестве ответа, Рин?

Он улыбнулся издевательски уголком губ, а я все-таки оттолкнул его к стене, думая, что хоть встряска сметет с него этот кривой оскал.

— Твой ключ не полон! – все-таки вырвалось из меня тихим рыком, когда я подошел ближе к нему.

— Как и твой…

Меня обожгло словами, как раскаленным железом. Я замер, не дойдя до него шага, а он, почуяв мое сомнение, лишь только добавил жару.

— Думал, я забыл о тебе, Рин? – и снова на лице возникла улыбка. – Думал, я слеп? Пока ты боялся, я считал все моменты, за которые ты мечтал меня убить. Пока ты колебался, я гадал, что на сей раз посетит твою голову. И проигрывал сам себе каждый раз, когда ты отказывался нанести последний удар.

И снова я колебался. Опять. Как минуты назад. Что если?! Но не убью ли я порывом сам себя и не подпишу ли свой приговор…

— Даже сейчас, ты колеблешься, — шептал он с коварной улыбкой и вызовом. – Ты всегда колебался. Думал, как лучше повернуть события, чтобы я поверил в твою искренность. Ты соглашался на все только под страхом смерти. Ты лег со мной, под страхом гибели. Ты спал со мной, под страхом, что я найду твоих людей. И всегда, абсолютно всегда, искренне верил, что я не знаю, где их искать.

Из моего горла вырвался невнятный рык, и я накинулся на него, почти придушив у самой стены. Но он опять же без страха улыбался.

— Давай, покажи, чего стоил твой обман все это время. Покончи с этим сейчас, и я помру с уверенностью, что я вечно был прав. И я тебе никогда не был нужен.

Я задыхался от ненависти и злости в этот момент, не зная, что больше ранило меня в это мгновение. Его готовность умереть прямо так, или признание, что он никогда мне не верил.

И как бы я не колебался, во мне победила обида. Жгучая противная обида, которая растерзала холодное сердце, пролив горячие чувства наружу. Я сделал то, чего сам от себя не ожидал в этот миг. Освободив его, я впился в него злым поцелуем.

А потом, когда язык почувствовал соленый привкус крови на губах, я оторвал его от стены и толкнул на кровать, чтобы следом тут же кинуться на него самому.

Не помню, как я сдирал с него одежду. Не помню, как впивался в шею, заводясь еще больше от его податливых жестов. Я хотел его. Любить. Убить. Измучить. Убедить. А он отдавался охотно и с полным доверием, которое я всегда от него получал. Только сегодня и сейчас все было так же, но чуть иначе. Похоже, но совершенно по-другому. Как и всегда, следуя негласному и обоюдному правилу, он отдавался мне сам, изнывая от боли и наслаждения. Впитывая мгновения близости, словно в первый и последний раз. А я охотно брал его, сегодня до искр перед глазами. До кровавых следов на плечах. Потому что мог и хотел, а он поддавался, заводя меня вновь и вновь.

Я любил его в эти минуты и ненавидел. Вспыхивал как спичка, от малейшего слова и его блаженной улыбки. Прошло какое-то время и мой гнев подостыл, а я все продолжал настойчиво вбивать в него веру в то, к чему я давно как успел привыкнуть. Я хотел, чтобы он знал. Понял, как я люблю его. Несмотря на безумие и тяжесть, что он принес мне за это время. Несмотря на злость, что вызывал своими словами. Я любил. Целовал его, обнимая в моменты накатывающего наслаждения и даже не думал, не рискнул подумать, что мог бы очередной раз просто насадить его спиной на клинок.

И, как мне успело показаться на краткое мгновение, только тогда и только в той близости он по-настоящему на доли секунд пробуждался от своего безумия и сумасшествия, иногда бросая на меня абсолютно трезвый взгляд.

Наверное, именно тот взгляд я запомнил, когда однажды увидел его во сне.

И именно тот трезвый взгляд провожал меня, когда после очередного порыва я свалился без сил, чтобы ненадолго на пару часов беспечно провалиться в сон.

 

***

 

Пробуждение выдалось тяжелым.

Этот был тот же день, однозначно, но как же уже все болело.

Звук воды в душевой сулил, пожалуй, на редкость хорошее.

Я с трудом встал. Надел легкие брюки. Но больше у меня ни на что не хватило моральных и физических сил. Плюнув на всё, я решил дождаться сидя на кровати прямо так. Даже все, что было в последние часы, не отменяло тяжелого предстоящего разговора. Но утомленный организм на редкость не хотел заводиться на новую тревогу, и я мысленно махнул на все рукой.

Пусть как-нибудь. Пусть это пройдет.

Звук воды в душевой затих, и вскоре Эрхаз показался на пороге спальни. Только теперь я трезвым взглядом окинул его состояние и ужаснулся. Во всем этом жарком порыве я не заметил ни его худобы, ни серости на ладонях, которые он прятал на улице под перчатками.

Что же я пропустил за время четырехсуточного сна?!

Не говоря ни слова, одетый так же в одни легкие брюки, с растрепанными и висящими нечёсаными волосами, Эрхаз неспешно прошел до кровати, забрался на нее с ногами и сел почти в самом центре.

Сейчас в нем не было ни тени того Мастера, который говорил еще недавно с балкона Цитадели. Где тот император, что уничтожил всех своих врагов? Где жесткий правитель, удерживающий всех в страхе?!

Я смотрел на худого мужчину, постаревшего лицом лет на двадцать. Сухого, уставшего и с тяжелыми мешками под почти выцветшими глазами. Но почему так? Еще недавно на том балконе он пылал энергией и экспрессией. Где это все?

Он мягко сел, сложив ноги крест накрест перед собой, и тихо позвал.

— Подсядь.

Указав ладонью на матрас перед собой, он тут же поспешно забрал ее, чтобы я не мог как следует ее рассмотреть. Однако, в тени черных стен я заметил даже иссохшие морщины и складки. Где он успел себе выжечь все руки?!

Я послушно придвинулся, но он попросил.

— Чуть ближе.

Каждое слово, словно из последних сил.

Я пододвинулся, и он поднял взгляд, мягко, любя улыбнувшись.

А потом на его ладонях начал формироваться и складываться сверкающий крупный шар. Радужный, как мерцающее сияние всей палитры. Белый, как кристальный свет. Живой и действующий Ключ перетекал всполохами и искрился тысячами огней, бросая живые оттенки света на его печальное лицо.

Настоящий Ключ. Не иллюзия. Не обман. Я понял это только так, впервые увидев и сравнив со всем прошлым. Только сейчас он оголил его впервые. Только сейчас показал по-настоящему. Потому что спутать связь, скрепляющую душу и этот силовой сгусток права владения землей невозможно.

Я замер восторженно и в недоумении, взирая то на пляску цвета в сиянии не застывающих потоков, то на Эрхаза, смотрящего сейчас на меня прощальной улыбкой.

— Он твой, — шепнул он, опуская ладони на колени и удерживая сферический эфир на руках.

Я вздрогнул от слов и онемел.  Вот так?! Просто? Но это же…

— Я не могу, — покачал головой я. – Так нельзя. Я не приму его.

— Так можно, — сказал он, перебивая. – Ты заберешь его.

Яркий свет волшебно приманивал и струился. Я с трудом мог отвести от него взгляд.

— Я не смогу его у тебя отобрать, — ответил я, все еще не понимая, к чему он клонит.

— Сможешь.

— Но он привязан к тебе… Он принадлежит тебе. Твоя собственность… Твое право… Моей силы не достаточно, чтобы тебя, как своего вассала…

— Ты знаешь, как это делается.

Решительный и четкий ответ, вмиг прочертивший черту разговора.

Я уставился на Эрхаза, словно видел его впервые. Не верил ни одному его слову. Не хотел верить.

— Нет…

— Да. Ты сделаешь это.

— Эр, не проси!

— Я умоляю.

Еще один прохладный и полный горя ответ. Я замотал головой, прогоняя все порывы эмоций. Нет! Этого не может быть. Так нельзя. Неправильно. Не для этого все было.

— Я не стану…

— Это мой приказ, — он вытянулся, сел ровнее, расправляя плечи в последний раз. – Я надеялся, что в гневе, ты убьешь меня на кровати. Я ждал, и хотел, чтобы ты убил меня в наслаждении, когда бы я не почувствовал боли. Мне было страшно. И все равно я ждал. Не дождался. Ты не стал. И теперь приходится просить тебя прямо.

Кажется, на руку мне упала слеза, но я не заметил этого, слушая.

— Я прошу тебя, Сорин. Умоляю. Забери мой Ключ и мои земли. Возьми всю Империю и объедини Адэн, как считаешь верным ты сам. Измени его, как ты можешь. Внеси все поправки. Я знаю, ты все продумал заранее. Ты лучший, кто достоин и в состоянии владеть этим миром. Получи свою свободу из него. И лиши меня всех мучений.

— Я не могу, Эр, — прошептал я, боясь его даже касаться. – Не могу убить тебя так.

— Придется, Рин. Любая моя добровольная передача власти не даст полного эффекта слияния. Я знаю эти протоколы, и поверь, в глубине души я не желаю расставаться с завоеванным. Но кто-то из нас должен закончить игру. Должен стать ее… победителем и забрать весь приз себе.

— Какой приз?.. О чем ты. Не было никогда никаких призов.

— Это мнение – лишь навязанная иллюзия. На любой вершине есть приз. Малый или большой. Желанный или нет. Твой приз – будет выход отсюда. Ты сам знаешь, пока Адэн не собран воедино, пока он не исправлен и не выведен… как ты говорил, в единый Мультиверсум – ты не получишь выхода наружу.

— Я не говорил такого… — шепнул я.

— Ты думал. Каждая твоя мысль слышалась мной. Каждое твое слово доносилось мне Цитаделью. Я уверен, ты знаешь, как оно должно работать. А потому… я подготовил все для тебя.

И только тогда я осознал.

Что вся та война, вся спешка и стремительный итоговый поход, весь парад и чистка последних враждебных  — все это было сделано для меня. Ради меня. Чтобы я смог спокойно уйти, оставив этот мир жить и не погрязнуть в новой войне.

Все это шло, все тянулось – для меня.

С тех самых пор, как Эрхаз понял глубину моих знаний и пройденный опыт. С тех самых пор, как первая же песчинка чужой земли стала расшатывать его психику – он искал кого-то и ждал, чтобы передать ему Ключ от мира.

Ключ от своей Империи.

Возможно, были еще претенденты. Не зря он приближал к себе Нэйана. Не зря приблизил верного Кразара. Не зря не устранил Хасса.

Но потом появился я. Полный знаний и понимания, как правильно поступить с игрой. И так повезло, что у меня возник к нему личный интерес.

— Не надо мучений и слез, Рин. Не заставляй меня запоминать тебя таким.

Я тут же стиснул зубы и жестко взял себя  в руки. Он всегда знал, чем меня лучше заставить.

— Не хочу, чтобы ты знал, как мне плохо, — тихо сказал он. – Не хочу, чтобы ты запоминал меня сумасшедшим. Не хочу показываться тебе в истерике. Я не знаю, когда разум подведет меня вновь. Просто поверь. Мне это нужно.

И словно в доказательство последних решающих своих слов он достал из ниоткуда неизменный наконечник стрелы и отложил его в сторону на алую простыню.

А после замер в ожидании, стараясь встретить свой итог достойно. Как бы я хотел сейчас кинуться ему на шею и бессовестно отговаривать. Как бы я хотел умыться слезами. Но что я понимал здраво – это не лучшее, чем стоит прощаться. Как бы то ни было – он принял решение. Он подвел меня к нему. Пытался подвести случайности, но не вышло. И теперь осознанно, объясняя, он ждет итога. Достойного итога для достойного императора, прошедшего весь этот путь.

Я не хотел. Путь знает об этом весь Адэн. Я не хотел его убивать. Гадал, что можно придумать, но итог выходил только один. Либо я, либо он. А он не соберет весь мир, и разум его не восстановится по волшебному щелчку пальцев. Сумасшествие не лечится, как говорил мой наставник. А я хорошо знаю, каково это осознавать.

И все же я призвал свой атам. Хотел закрыть глаза, но не посмел, запоминая каждый последний миг. Логика событий и фактов была неумолима к личным желаниям.

Он кивнул мне. Без слов. Потому что любое могло нарушить мое решение. Любое слово могло заставить дрогнуть мою руку. А он очень не хотел себе боли. Он боялся ее до паники. До ужаса в сощуренных немигающих глазах. Боялся, что я нанесу грубый и резкий удар.

Но я не поднимал клинок до последнего. Положил ему свободную руку на плечо, улыбаясь, погладил, слегка по-дружески встряхнул.

Я улыбнулся ему, как во время очередной встречи в том смешном кафе в городе-перекрестке. А он улыбнулся чуть скромно в ответ. А потом я притянул его в объятья, поддался к нему сам, и лишь в последний момент мягко поднял вторую руку с клинком, чтобы атам словно тончайшее лезвие без боли вошло от груди прямо в сердце.

Эрхаз лишь тихо вздрогнул, порывисто вздохнул, прижимаясь ко мне в спасительные объятия, и только глубже насаживаясь на клинок. А я с дрожью прикусывал свою губу, чтобы не зареветь ему в шею, пока он хоть что-то мог еще слышать.

И все же даже так, я не ударил его в спину…

Выпустив бусы из ладони, я обнял его уже обеими руками, баюкая и гладя по голове, лишая страха и шепча самое простое и нужное ему в этот момент.

— Все хорошо, Эр. Я с тобой…

Он боялся. Дрожал, но боли как таковой не было. Я позаботился, чтобы было все так. Но жизнь покидала его с каждым биением сердца, пока он шептал:

— Я буду ждать…

А потом в какой-то момент он поник. И тяжесть его ослабшего тела легла мне на плечи.  Вместе с грузом отрезвляющей мощи, что свалилась с передачей всех прав.

Я не смог поддаться постыдной блажи, чтобы взреветь ему в шею, потому что Адэн затребовал моей воли и полного внимания. А я, питаемый медленно просыпающей злостью, на пике эмоций затребовал его изменений.

Я перекраивал всю основу. Ломал и рушил весь базис, открывшийся мне как сердце погибшего друга. Я перестраивал фундамент самой игры, жестко и даже грубо вплетая его в основы мироздания. Не видя центра Мультиверсума сейчас, я пробивал Адэну место, врезая его пространство в слои не космоса, но нереальности. Не обращая внимания на поднимающийся гул и землетрясения, от которого со звоном посыпались хрустальные чашки со столов и полок, я заставлял непокорный мир согнуться и свернуться огромной капсулой, сращивая  и скрепляя новые края по швам в океане. И пусть где-то могли рушиться хрупкие города. Я прорезал недра мира, вплетая в него токи знакомых мне Первооснов. Я приказал отпустить все награбленные и почти съеденные потоки невидимых душ и вернуть их на круги перерождения. И заставил Адэн прогнуться под волю и правила обеих Великих Сестер. Что как не престолы Жизни и Смерти вписывают любую реальность лучше любых магических координат? Что как не выход в Чертоги может очистить мир от застоявшейся силы. И что как не фонтаны Жизни могут дать территории новый виток рождения.

Я обращался к обоим Престолам, все еще с телом друга и любимого в объятиях на руках. Фон его смерти позволил сплести нить и достучаться в Чертоги Смерти. А фон ускользнувшей души проложил нить к Долинам Жизни. И две эти нити, словно пропущенные через меня, через нас, через Салнеш, пробили тот единственный остов, который скрепил и обернул вокруг себя мир.

А Адэн поддался. Сломленный волей единственного и честного победителя, этот голодный и жадный до энергии оживающий мир прогнулся. Отрываясь окончательно от материнской планеты, породившей его изначально как мелкий эгрегор. Адэн оживал, проявлял свою радость, охотно стелился, но, все же пытаясь меня подавить.

Я не позволил. С холодной головой и все еще бьющимся сердцем, я не позволил утопить себя во всевластии и обмануть, получив в вечную сытую довольную жизнь. Нет… я не тот, кто останется здесь править. Я не тот, кто поддастся на несметные богатства и любые дары, лишь бы дальше кормить своей жизнью и мыслью.

Я не тот, кто всему этому останется рад.

Но я тот, чьему праву он поддастся, о чем бы я его не попросил.

Вот только при всем своем нынешнем всемогуществе я, оказывается, не мог лишь одно – восстановить и вернуть душу Эрхаза.

Не сейчас, не сегодня. И не в ближайшие годы.

Шли секунды, а мой внутренний бой с Адэном за право владение конкретной душой длился словно бы несколько дней. Но все же я заставил его. Не вернуть. Но сохранить и спрятать. Там, где он сможет восстановиться. А он, сам мир, приложит усилия, чтобы вернуть душе каждую крупицу отнятого спокойствия.

И только так, когда все было сделано, я опустил бледное тело к себе на колени, ровно сел, подняв голову вверх в потолок, и понял, что я убил в себе все последние эмоции.

Опять.

 

***

 

В голове царила абсолютная пустота.

Защита, которая вновь сработала на разуме, чтобы я удержался.

Прошло какое-то время, пока я еще осознавал и переваривал полученные впечатления и балансировал оставшиеся грани мира. Сейчас мне не нужны были тактические карты, чтобы видеть даже самый далекий уголок. Я дотягивался до него, закрыв глаза, скользя как над просторами мира.

Я предусмотрел всё. Объяснения. Стабильность мира. Отсутствие аномалий. Мягкий переход климатических зон. Круг перерождения. Круг новых душ. Астральный план. Физический. Я предусмотрел тропы для нечисти. Каналы для Первооснов. Миниатюрные зоны источников  и силовые потоки. Я предусмотрел даже местное чистилище для тех, кого мир еще не успел переварить на энергию. Своим выводом в Мультиверсум я отучил его жрать принятые души. И приказал беречь пуще других конкретно одну.

Воскрешение не поможет. Соблазн был большой. Оглядев издали родную душу, я осознал, что воскрешением его только доломаю. Иногда можно обмануть судьбу и воскресить кого-нибудь сразу. Или не дать просто так умереть. Даже после смерти есть несколько минут, когда организм можно восстановить и запустить заново. Но иногда, как сейчас, надо ждать. Сама суть перерождения и долгих перерывов заключается в том, чтобы душа могла восстановиться естественным путем и отлежаться.

Гадские правила. Гадские законы. Будь все так просто, мне бы не пришлось эонами ждать, пока родится наставник. У Сестер есть порядки и законы, которые нельзя нарушать. И у Мультиверсума есть своя злая ирония.

Я сложил бледные руки на теле Эрхаза на груди и поправил под головой подушку. Почему-то я не смог заставить себя его растворить. Видимо рано. Или неправильно.

Я прикрыл его одеялом, заметив только, как меркнет бледная кожа, и слетают мельчайшие частички куда-то в окно. Все пройдет само. Значит, так правильно.

А потом я быстро и скупо собирался. Надел свой последний серый мундир. Подумал, стоит ли забирать остальные свои вещи. Но не стал. Решил оставить, как было. Даже сваленные и отодвинутые кособоко ботинки оставил не тронув. Как и мундир Эрхаза, и небрежно повешенный пояс. Хотел его взять. Рука потянулась, но не рискнул. Подумал, что это будет, словно ограбить. И свою обычную одежду не взял, потому что решил, что она тут уместнее, чем этот серый ужасный мундир, который ныне на мне. Это Эрхазу он был к лицу. Это в нем он получил свой заслуженный триумф. А мне свою серую парашу надо забрать из мира. В ней я несколько раз задумывал его убить.

Взял с собой я лишь атам и наконечник стрелы. Не хочу, чтобы этот трофей пошел потом по рукам.

Выйдя за двери, мягко закрыл их и направился вниз к игрокам.

В голове по-прежнему стояла тишина, и я не рисковал даже о чем-то задуматься. Я принял решение, и отступать нельзя. Даже прощаться с Нексаром не стоит. Он может сломать мою защиту и сломать меня, оставив здесь ждать.

Все это вокруг стало резко тяжелым и ненавистным. Салнеш молчала, а я отстранялся. Без Эрхаза мне здесь попросту пусто. Я не смогу тут жить. А значит, надо уходить.

Бежать. От себя? Возможно.

Я спустился на ярус с тактическим залом, но там я никого не нашел. Отправился дальше и встретил всех четверых в одной гостиной.  Кразар нервно мерил шагами зал и общался через коммуникатор с Легионами, получая сводку последних колебаний. Вайлин сидела сосредоточившись с закрытыми глазами. Хасс и Нэйан носились по залу, расставляя обратно все сваленные землетрясением предметы.

Кто ж знал-то. Что стоит Салнеш посадить на землю, как всю почву тряханет.

При моем появлении все они замерли и перестали говорить. Кразар со словами: «Позже» свернул коммуникатор. Вайлин привстала и прищурилась. Хасс замер с горшком какого-то цветка. А Нэйан поставил несколько бокалов на ближайшую тумбу.

Они смотрели жадно и с недоумением. Как будто я мог им что-то прояснить.

Но вместо рассказа, я осмотрел всех по очереди, недолго подумал, а потом направился к Нэйану.

Парень подобрался, вопросительно склонил голову.

А потом я протянул ему от своей груди ту же сферу общего Ключа, только сжатую компактно и туго до размеров яблока.

— Храни его. Пока я не вернусь,  — и с этими словами я всучил ему сферу.

Парень растерянно хлопал глазами, а Вайлин порывисто подбежала посмотреть. Первые связи уже наложились, и печать неформального договора сплела пальцы Нэйана, тем самым лишая всех остальных и его в том числе возможности этот Ключ передать.

— Я… Рин. Что ты…? – не мог подобрать слов Нэйан, а чувство груза уже накатывало на него.

— Вы просили меня. Ждали. Я сделал. Общий Ключ от мира теперь мой. Но вы сбережете его, пока меня здесь не будет.

Слова прозвучали холодно, но отдались им словно пощечина. Они ведь сами хотели. Они просили убить Мастера. Негласно и не всегда явно. Довольны? Где же радость?

Почему Нэйан, что стонал в истерике от страха – не рад? Почему Вайлин, измученная Мастером  — не рада? Почему Кразар, встревоженный массовыми зачистками – не рад? Да и Хасс, который убеждал меня в самом начале пути – тоже не блещет радостью.

Почему же им не нравится? Ведь я сделал то, что они хотели. Я убил их Мастера.

А то, что при этом я убил часть себя – это их волновать не должно.

Кразар стремительно подошел, развернул меня резко за плечо, посмотрел в холодные и злые глаза, наливающиеся презрением сами собой.

Только попробуй что-нибудь сказать…

Но он сказал. Правда, не то, что я ожидал.

— Как?

Я проникновенно заглянул этому верному служаке в глаза, рассматривая уже как свое бонусное приобретение.

— В грудь, — прохладно ответил я, и Кразар меня отпустил.

Надо же. Его почему-то такой ответ удовлетворил. А что он ожидал?

— Куда ты теперь? – спросила тихо Вайлин, пока Нэйан пребывал в ступоре.

Хоть какой-то дельный вопрос.

— Далеко.

Есть пара идей, но я уверен, что только одна личность всегда и вечно жива. Что нельзя сказать о второй.

— Как долго нам тебя ждать? – спросил Хасс, тревожно смотря на Нэйана.

— Не знаю, — честно признался я.

И хотя я не собирался отлучаться и уходить на вечность, я боялся, что будет, если я просто всё забуду, где-то погибнув по случайности. Такое вероятно. Всегда. Но стрела будет при мне. Надеюсь, я вспомню. В остальном же я не знаю, как долго мне нужно ждать. Ждать, пока Эрхаз сможет вернуться к жизни. Ждать, пока я приду в себя, чтобы полноценно заняться трофейным миром. Ждать, пока я смогу вновь улыбаться, чтобы достойно вернуться за Нексаром, Йонару и Хирха.

Я просто хочу сейчас отдохнуть от этого душного мира. Пусть и предательски оставить все здесь как есть. Мне нужно немного времени. Нужно отдохнуть вне Адэна. День. Неделю. Не знаю, сколько.

— Почему я? – спросил Нэйан, так и стоя  с Ключом не зная, куда его деть.

— Ты ответственный, — бледно улыбнулся я другу, но улыбка ему, кажется, не понравилась. – Ты меня учил. Ты был модератором. А потом помощником. Он доверял тебе.

— А ты? – спросил и тут же прикусил себя за язык парень.

Я… Правильный вопрос, который хорошо отражает общую атмосферу и настроение ко мне. Потому что забавно. Как бы они не боялись все дружно Эрхаза, а оказалось, что еще больше страшатся меня.

Ведь это я убил Мастера. Я что-то сделал. Я как-то смог. А если все было добровольно, то это на меня повесили ответственность всего мира. Но не на них. И не на Мастера.

Не отвечая на вопрос, я просто похлопал Нэйана дружественно по плечу. После чего развернулся  и направился к выходу, до последнего ожидая, что мне что-нибудь скажут вслед.

Но… обошлось.

 

***

 

Я стоял на голом поле, где еще вчера толпились войска. Спиной к Цитадели и к руинам Авалара.

Знаю, что выжившие бойцы Легионов смотрели мне вслед. Знаю, что они не посмеют мне навредить.

Даэрзан и Ллайзо где-то далеко со своими сородичами. Я не хочу их тревожить и что-либо вообще сообщать.

Нексару и остальным – тем более не к месту всё знать. Я не хочу, чтобы меня останавливали. Не хочу, чтобы видели меня таким, как сейчас.

Поздно. Всё это поздно. А здесь я не выдержу так долго, как стоило бы подождать. Я бессилен в ожидании и не могу просить Нексара о многом. А если даже останусь… как уже показал мой родной друг – состояние разума сильно влияет на Адэн, собранный под единым владельцем. Я не могу допустить повторной ошибки. Не должен сломать все, что так тщательно собрано. А потому, чтобы сберечь в целостности то, где зреет бесценная душа, я должен уйти. Дать миру время. А самому отлежаться где-то. Дождаться. И желательно просто самому не сойти с ума.

Я знал, куда мне идти. Прочь. Подальше от этого мира. В единственную точку, в стабильности которой я точно уверен. Она уже пережила эоны. Она пережила Перезапуски. Циклы. Века.  Это не мир, как таковой, а огромная станция. Свой аналог игрового Перекрестка, только титанического масштаба.

Там я найду свой покой. Там я смогу отдохнуть. Столько сколько потребуется. Недели или века. Потому что время на том Перекрестке течет непривычно.

Я вытянул руку и пальцами прочертил перед собой высокую дугу. Словно открытую арку намного выше и шире меня. Бледный след остался дымной струей за пальцами, а я положил ладонь на невидимую пелену, враз прожигая рабочие руны по арке. 

Пелена дрогнула, как водная гладь и пошла мелкой рябью. Синие глифы призывно сверкнули в дымке, открывая жуткий и безгранично далекий путь. Но следом за тем, как я убирал от этой арки ладонь, из нее в сиянии призрачной белизны вышел воин в доспехах.

Мой рыцарь Смерти. Единственный и неповторимый. Совершенный и прекрасный. Я поднял на него взгляд, подставляя лицо под свет его призрачных глаз, пока длинные ленты и тени развивались позади него, охватывая меня широким кольцом.

— Ты звал меня, — сказало эхо воздуха его словами.

— Я готов уходить.

Принятие. Осознание. Смирение. Я ждал этого мига так долго, чтобы уйти. Чтобы покинуть реальность, которая едва было не стала вечной тюрьмой. Но теперь стоя напротив своего помощника, способного проложить длинный путь я услышал:

— Ты во мне не нуждаешься.

— Знаю. Но твои тропы надежнее.

Он склонил голову в сомнении, но потом отступил, приглашающе поведя ладонью к прозрачным ступеням.

— Тебя остались здесь ждать, — сказал мне мой Рыцарь, стоило лишь шагнуть устало к ступени.

Я обернулся. Знаю. Я помню. Я всегда буду помнить.

Дымный плащ рыцаря скрадывал очертания мира, в то время как Адэн, затаившись, замолк. Он ведь захочет меня снова. Дождется. Знает же, что я вновь принесу ему то, о чем он даже не может мечтать.

— Я скоро вернусь, — шепнул я в пространство и повернулся к ступеням, шагнув в высоту.

Дрогнул воздух под подошвой. Рябью покрылась трава. А потом я закрыл глаза, представляя огромную станцию и с чудесным центром внутри. Короткий последний шаг отделял меня от пелены. Короткое последнее решение, за которым я рискую всё когда-то забыть.

И все же, я сделал шаг, уверенный, что жизнь в Адэне мне не забыть никогда.

Я шагнул…

…Чтобы утонуть в зеркальной пелене.

 

***

Я очнулся на нерушимых портальных плитах, когда ко мне подбегал персонал. Вокруг был ватная пелена, а глаза еще не привыкли к новому свету.

Сперва, казалось, я задыхаюсь. Но тонкое поле и сверкающие руны на каменном круге быстро скорректировали мой организм, добавляя фильтрацию чуждой атмосферы и ставя магическую биоблокаду на тело. Сонастройка происходит быстро, но все же нужно выждать короткий момент. Пока срабатывает полное сканирование прибывшего. Пока отработанная система корректирует гостя, приспосабливая к местному воздуху и биосфере. Таково правило одного из древнейших Перекрестков миров, куда стекаются астральные и космические цивилизации, гуманоиды и не только. Люди, демоны, прочие старшие расы, названий которых я все не припомню. Нигде нет места богаче на расы и виды, а так же на защиту и продуманность для каждого из них.

Когда кольцо сонастройки отработало, ко мне подбежал один тонкий мужчина. В светлой броне, схожей по форме скорее со скафандром, чем с металлическим доспехом. Помогая подняться на ноги, он попутно проверил мое здоровье и настроил свой переводчик.

— Вы прибыли на Звездное Кольцо, — заговорил тонкий светловолосый мужчина с чуть острыми кончиками ушей и салатово голубыми глазами. – Вы искали нас или прибыли случайно?

Легкая дезориентация еще оставалась со мной. Но воспользовавшись услужливой помощью и опираясь пока еще на его плечо, я оглянулся и глубоко  блаженно вдохнул.

Хотелось сказать – я дома. Но то был мне вовсе не дом.

Колоссальная космическая станция устремлялась по обе стороны так далеко, насколько хватало мне взгляда. Она была кольцеобразной, я знаю, но с такого расстояния в ней вовсе не рассмотреть кривизны. Невидимое защитное поле оберегало меня и прочие миллиарды ежесекундно прибывающих разумных от беспощадности окружающего нас космоса.

Площадка, на которой я появился, была лишь одной из множества. Круглая плита без видимых перилл, растущая на тонком остове прочной трассы, ведущей к внешним воротам станции. По другую сторону этой трассы, как на кончике колоссального пера швартовались и пристыковывались постоянно различные корабли всех форм и мастей. Парусные и живые. Металлические и покрытые кристаллами. Бесконечное множество причальных площадок уходило вдаль, заканчиваясь на самом дальнем конце огромным портальным кольцом, удерживающимся за край. Рябь кольца мерцала, на время затухала, а потом перенастраивалась сразу на новый проход.

А всмотревшись вдаль, я с улыбкой на лице увидел вдоль внешней стены станции сотни и тысячи таких трасс, каждая из которых была со своей причальной площадкой. И я знал, что позади меня, в другую сторону я увижу всё то же.

Я дома…

Я так много пробыл здесь, что оно мне стало родным.

Дома…

Внешне молодой высший эльф, один из многих работающий на таможне станции вновь ненавязчиво окликнул меня, когда я с улыбкой подставил лицо безграничному космосу.

— Я прибыл по памяти.

— Вы нуждаетесь в помощи или инструкциях?

— Нуждаюсь, — блаженно и умиротворенно ответил я, что резко ввело в недоумение этого древнего как вселенная эльфа. —  Я хочу встретиться с Хэйрэ.

Мужчина на мгновение замер, тряхнув головой. Моя память подсказывала, что наверняка сейчас он связывается с таможенной базой через свой имплантат. А я просто спокойно ждал, наслаждаясь колоссальными видами и немыслимыми кораблями.

После небольшой паузы эльф достал из своего подсумка небольшую пластину по форме и размерам с половину ладони и протянул мне.

— Коснитесь, пожалуйста, пальцами и представьтесь. Я помогу вам восстановить идентификационный артефакт, — вежливо попросил он, все еще помогая мне стоять, хотя малейшие изменения тона я в нем все-таки распознал.

Я не отказывал ему. Тем более понимая, что он выполняет приказ. Это потом он станет рассказывать своим коллегам, что впервые за долгие годы кто-то из пришлых упомянул это имя. А пока его сканер не распознал меня, я никто.

Пальцы легли на пластину, и мелкие иголочки скользнувшей энергии прошли по руке. Я вспомнил, какие здесь на таможне были приняты идентификационные артефакты, и вспомнил, что они зачастую привязывались к душе. С небольшим усилием воли я воззвал к своему старому браслету, который когда-то носил здесь, и он проявился из свертки, охотно отозвавшись на сканер таможенника. Блеклый браслет сверкнул несколькими светлыми полосами в окраске и тонкой градацией колец без символов и всяческих знаков. Однако, для служащего Перекрестка эти обозначения были предельно понятны.

Я заметил, как чуть расширились в удивлении зеленоватые глаза эльфа при виде результата, как на своей панели, так и браслета. Сложная цветовая система говорила местным обитателям про прибывающих всё, вплоть до его возраста души и заложенных магических даров. А символика, если таковая была, лишь расширяла информацию о происхождении, видовой принадлежности и личных возможностях.

Я вспомнил и то, каков был здесь на Звездном Кольце порядок общения со встречающими таможенниками и понял, что я нарушил все их рядовые протоколы. И портальную плиту использовал не гостевую, а уловительную, отчего ко мне подбежали с проверкой. И про Хэйрэ заикнулся, чем заставил эльфа разбираться со мной сразу на месте, не ведя к терминалу таможни. Впредь буду знать, что не стоит использовать Серые тропы, но рассчитывать на дырявую память координат я не мог.

— Меня зовут Таллис, — представился я именем, которое впервые озвучил сам вслух в этой жизни. – И я знаю, куда я попал.

 

 

Мы проходили с моим проводником мимо всей таможенной зоны, где гостей станции встречали улыбчивые и вежливые служащие всех мастей. Миновали стойки с выдачей идентификационных браслетов, навигаторов и переводчиков. Свернули по служебному коридору в туннель, ведущий напрямую к внутренним отсекам Звездного Кольца.

Оттуда проследовали в ангары, и эльф посадил меня в небольшой открытый глайдер, согласившись доставить лично. Конечно, он хотел это все видеть своими глазами. Потому что названное мной имя мало кто знал за пределами их обитаемого Кольца. Лишь немногие могли позволить себе так обратиться напрямую. И немногим бы пришел такой мгновенный ответ на одобренную встречу.

Мы пролетали над улицами и парками станции, состоящей внутри из жилого огромного комплекса, диаметром в несколько сотен километров. Внизу поблескивали озера и реки, сменялись города, разграниченные густыми лесами и плодородными полями. Я блаженно дышал этой жизнью, питался воздухом, насыщенным эмоциями и сочной энергией. Я наслаждался, словно попал в ухоженный сад после затхлых и горелых болот. Миллиарды голосов и никогда не утихающий ментальный фон распространяли мир и порядок, сурово поддерживаемый здесь жестокой рукой. Это поистине самое безопасное и мирное место, которое я знал в нашем секторе Мультиверсума. Подчиненное вечному порядку и закону, который уже несколько циклов поддерживается руками… Хэйрэ.

Не создателя, не основателя, но избранного управляющего, поставленного однажды здесь после того, как он потерял у себя всё.

Я знал Звездное Кольцо уже под его началом. Никогда не выполняющий роль правителя. Никогда не выходящий публично на обозрение. Известный всем на станции, но никому постороннему. У секторов Звездного Кольца есть представители, есть ответственные лица, но то лишь его создания. Дети. Созданные, но не рожденные.

Но я знал Хэйрэ и раньше. До знакомства, которое устроил нам Сэнхас в хозяйских кварталах Звездного Кольца.

Я помнил его руку и занесенный надо мной атам. Я знал его взгляд и его отточенные движения по моей коже. Помнил силуэт и всегда узнавал, даже когда раз за разом всё забывал.

Второй сид, навечно въевшийся в память. Единственный из пары, доживший до нынешних времен.

Прошло столько лет с тех пор, как его клинок коснулся моей груди и начертил первую руну… столько лет, с тех пор, как Сэнхас, мой учитель, прервал тот ритуал и принял меня на обучение. Минуло множество разговоров и открытых истин, когда я узнавал и смирялся с тем, что Хэйрэ уже тогда работал в паре с Учителем и позволил ему меня спасти. Я обязан эту сиду многим. Я обязан ему всем.

За честность, за медлительность на ритуале, за верность своему дому и моему Учителю, который его изменил. Если бы ни согласие Хэйрэ работать над ритуалом в моем Доме, если бы не слитая им информация, меня бы никто не спас. Некому было бы спасать. И я бы не летел сейчас по Звездному Кольцу, а пылал бы где-то безымянным Источником, без воли и собственной мысли.

Я обязан и благодарен этому уникальному сиду, что он сдал меня Сэнхасу, который позже из блажи научил меня всему.

Мой сопровождающий эльф молчал всю дорогу. А вскоре мы свернули с ним с общего воздушного транспортного потока, и он, пользуясь своими правами доступа на станции, повез меня в служебную зону, запретную для посещения гостей. Мы приближались к секторам внутреннего малого диаметра станции, а оттуда свернули в технические скоростные туннели.

Прикрыв глаза, я отдыхал и набирался сил, пока наш глайдер преодолевал лабиринты Звездного Кольца и сокращал дорогу на гравитационных потоках. Сканер внутренней охраны пропустил нас без препятствий. Коридор, ведущий в жилые хозяйские зоны, гостеприимно открылся, и эльф повернул по указанному ему в имплантате пути.

Я с волнением ждал, как всегда боясь, что я его не узнаю. Каждый раз я, кажется, думал, что если увижу его, то разочаруюсь. Или обманусь. Или попросту не признаю. Но помнится, всегда стоило мне попасть на Кольцо в одиночку, я находил его, вспоминал или просто цеплялся, невольно чувствуя общность. Словно та первая начертанная руна, отпечатавшаяся на душе, стала тончайшей связкой, которая не оборвется меж нами никогда.

Злость на него давно и безвозвратно прошла, оставив лишь след старой иронии. А та связь породила неосознанное родство. Словно он приложил руку, чтобы вырастить меня. Или создать. И ведь нельзя отрицать обратного.

Почему я пришел сюда вновь? Почему бесконечно надеялся, что он мне поможет? Может, оттого что всегда помогал? Как нерушимая ось он берег это Звездное Кольцо, так же он берег временами и нас. Меня и Учителя.

Возможно, поможет сберечь и сейчас.

Пока Учителя нет. Пока его связка не отзывается и молчит, а Мультиверсум не вернул его к новой жизни, у меня по старой памяти приют лишь один.

Глайдер вылетел в большую капсулу, с натянутым сверху  видимым кристально чистым небом, лишь немного припорошенным облаками. А потом мы начали спуск, к обширным садам, аккуратным дорожкам и просторным особнякам жилого комплекса местных хозяев всей Станции. У меня закончилось время на размышления, и я просто смиренно ждал, сложив пустые руки на коленях.

Эльф посадил наш транспорт на внешней парковке. А потом вышел и позвал за собой по узкой, уложенной декоративными плитами тропе. Мимо цветущих кустарников. Мимо арок, с пышными гроздьями ягод и вьющихся цветов. Я пропускал мимо взгляда все, глядя под ноги и терпеливо дожидаясь…

Встречи.

Мой спутник остановился, и я вынужден был сбавить шаг и встать рядом, когда на другом конце маленькой полянки сада я увидел мужчину. Стройного, но не высокого. С белыми волосами, зачесанными в тугую косу, которая в тени приобретала платиновый, почти черный цвет. Он резко выделялся на фоне цветения и жизни своим мрачноватым холодком и любовью к темным одеяниям. Поверх тонкой фиолетовой рубашки на нем был легкий камзол на запах с неброским абстрактным рисунком. На ногах не сапоги, но удобные туфли, скрывающие полностью ступни. Почти черные брюки стройнили его, но он все равно не казался высоким. Ровно как и не казался никогда красивым. Пожалуй, единственный некрасивый не идеальный сид из всех, кого я когда-либо знал из этого чудесного народа.

Я встретился с его почти черными глазами и снова… узнал. Узнал тот холодный взгляд, что изучал меня на алтаре. Узнал острые скулы и печать бесконечных трудов. Я вспомнил, как он умел улыбаться и даже вспомнил его голос, что был мне долгое время родным.

А потом я пошел к нему. Неотрывно глядя в бесконечно знакомые глаза, которые следили за мной, сканировали, изучали, а затем вмиг потеплели, когда старый друг осознал, что я о нем помню.

Я рухнул к нему в объятья, вцепился в плечи и уткнулся в шею, болезненно дозываясь по тонкой душевной связи, невольно ожидая ответа. И он мне пришел. В виде мягкого и доброго тепла в глубине охладевшей груди. А потом его руки сомкнулись на моей спине.

Недосягаемый, вечно отстраненный и грозный управляющий Звездного Кольца впервые за миллионы лет позволил себя обнять и ответил все тем же. Я чувствовал замерший взгляд эльфа мне в спину, полный недоумения и будущих бесценных сплетен.

Пускай.

— Хэйрэ… — прошептал я почти без сил. — Я опять все потерял…

Он погладил меня по голове, обнял сильней.

— Разве? – ответил мне на ухо, на языке сидов, который я помнил всегда, как первый, которому меня учили. — Неужели, ты ничего не оставил за собой, ради чего у тебя будет потребность вернуться?

Я думал. Сдерживал себя. Но даже сил на эмоции почти не осталось. Конечно, я там многих оставил. С этим нельзя было спорить.

— Кажется, я там потерял часть себя.

Древний сид положил мне руки на плечи и чуть отстранил, чтобы заглянуть в бледные и понуро уставшие глаза. Ему не надо было изучать меня и заглядывать в душу. Он словно видел меня насквозь и знал едва ли не лучше других.

Улыбнувшись мне, он погладил меня по щеке, как друга, создание или молодое дитя. А потом тихо ответил:

— Если кажется, значит это не так. Иначе ты был бы уверен.

Я лишь согласно кивнул, вновь унывая.

— Я хотел сделать лучше…

— И ты все запомнил.

Факт, который уже не изъять. Я запомнил. Испытал слишком многое, чтобы уже не забыть.

— Я вынес урок.

— Но ты ведь еще не закончил.

Я вскинул голову, чтобы вновь встретиться с бесконечно древними и умными глазами. Но именно сейчас я хотел видеть в них друга. Единственного, который все еще жив. И который не прикован к старому камню в глубинах пещеры моего изначального мира.

— Ты прав. У меня много долгов. Но наступит время, я закрою их все.

Я закрою… Вернусь в пещеры, помогу чуду раскрыться. Я вернусь в Адэн, за своими созданиями и близкой душой. Я встречу Учителя и помогу ему вновь набрать сил. Я смогу сделать всё. Когда-нибудь. Когда настанет нужное время.

— Тебе нужен отдых, — сказал древний ритуалист, увлекая меня в дом за плечо.

— Я знаю. Я за ним и пришел.

во имя свободы во имя свободы - глава 36     во имя свободы во имя свободы - глава 36    во имя свободы во имя свободы - глава 36

© Copyright - Tallary clan