Во имя свободы

Даэрзан заходил на город по широкой дуге. Мощные взмахи крыльев разгоняли ветер и сбивали с воздушных потоков ближайшие самолеты противника.

Вдохнув, черный виверн с ревом обрушил на неприкрытые улицы Авалара тугую струю огня. Казалось, хозяева города ничем не могли оказать сопротивление. Это был момент их триумфа! Вот она – столица. Ничем не прикрытая, оголенная! Стреляй, сколько хватит сил и орудий.

И они стреляли.

Все виверны резко заложили виражи и развернулись к городу, заходя на бреющем над улицами и поливая магическим пламенем войска, не успевшие развернуть собственную защиту. Взрывались раскаленные стекла. Обтекали и спекались вязкой жижей каменные кладки на зданиях. Мельтешение нескончаемых войск внутри только смешило. Что они сделают против них!?

Одновременно с вивернами подключились корабли Легионов. Эти без устали прожигали лучами все точки силовых эмиттеров и прочие здания, которые хоть как-то напоминали защитные сооружения города. Флагман с высоты величественно разворачивал борт для выстрела по силовому колодцу, скрытому где-то в центре города на площади. Сам Даэрзан пока не успел долететь до него – Авалар широко расползся по территории. Он огромен. А улицы его полны преданного народа.

Выдвинулся в небо свой и чужой мелкий флот. Истребители и беспилотники замелькали блестящими точками на фоне красочного неба. Даэрзан с другими вивернами опустился чуть ниже, иногда лавируя между высокими шпилями зданий. Шальные выстрелы москитного флота только еще больше наносили разрушений столице.

Но где же игроки?

Чутье пока не давало ответа.

Даэрзан заложил еще один широкий вираж и нацелился на высокое здание с часами и колокольней в стороне от основных боев. В полете пригнулся от пролетающей мимо пары истребителей  — его едва не сбрило острыми крыльями и чуть обожгло реактивными потоками.

У самого здания какой-то маг промахнулся молнией. Воющая стрела разряда прошла мимо крыла, лишь чудом не зацепив его, а спустив часть напряжения на стены. Даэрзан выставил вперед лапы, схватился когтями за кирпичную кладку и  обнял крыльями острую шпильку. Черная голова на длинной шее повела носом по воздуху, зорко отсканировала территорию, а потом виверну все же пришлось войти в оборот – на неподвижную мишень тут же попытались нацелиться бластером.

Даэрзан соскочил со шпильки и юркнул к колокольне, уже в человеческом виде спрыгивая на каменную кладку. Полы черного плаща схлопнулись за спиной, опускаясь тяжелыми полотнами, а мужчина осторожно подошел к краю, выглядывая из-за перилл.

Город вспыхивал новыми пожарами с каждой секундой. Еще несколько минут, полчаса – и он падет. Без щита у защитников нет шанса. Даже только корабли Легионов способны сровнять его с почвой за пять минут непрерывный бомбардировки. Почему бы им не сделать так? Почему вообще нет приказа войскам отступать, в то время как корабли справятся сами? Сейчас они хозяева неба. Ничто не спасет город от уничтожения.

Но где игроки?..

Даэрзан, не обращая внимания на взрывы и бои магов под башней с часами, подошел к перилам и всмотрелся вперед, прикрывая глаза. Авалар полон «мобов». Он полон химер и солдат, роботов и извращенных тварей. Он полон воинов и магов, способных взрастить на камнях ядовитый и спороносный лес. Так где же среди них игроки?

А потом ответ пришел сам собой.

Протлевший мимо самолет с воем выпустил щедрый пулеметный залп по улице, разбивая строй противников. Кровь вспыхивала алыми фонтанами из пробитых тяжелыми патронами тел. Маги и солдаты падали, как сломанные куклы, отбрасываемые на асфальт сильными толчками пуль. Но когда самолет улетел, а его силуэт потерялся в бликах чужих кораблей, сраженные противники начали вставать. С трудом, тяжело, собирая и восстанавливая пробитые кости, залечивая раны и подбирая потерянное в бою оружие. Маги и воины, откашливаясь, залечивая друг друга быстрыми пасами и символами, помогали подняться на ноги, товарищески хлопали по плечам, а потом воскрешали других бойцов. Срастались раны. Где-то затекала обратно в раны кровь. А кто-то уставшим жестом погашал наотмашь пожары.

Город все еще горел. Но пожары не успевали пожирать его и гасли чужими стараниями.

Стараниями игроков, которых уже не отличить от мобов.

«Кразар! Рин! Я нашел игроков», — отходя от перилл, тут же с ужасом доложил Даэрзан по ментальной связи. Его заметили снизу, и несколько магов собирались с силами, чтобы нанести совместный удар.

«Где?» — прозвучал совместный хором вопрос.

Тугой жужжащий черный шар, окутанный белесыми молниями, набирался сил и поднимался от земли, нацеливаясь на виверна. Даэрзан не раздумывая сиганул вниз, в полете оборачиваясь и раскрывая крылья. Но только шар, набирая скорость, последовал за ним, огибая все препятствия.

«Повсюду!» — успел гаркнуть виверн, когда вслед ему полыхнуло еще несколько разномастных разрядов с других улиц.

А потом черная шипастая голова уткнулась в тугую невидимую сеть, и, запутываясь в жгутах, Даэрзан начал падать.

Жужжащий черный шар догонял его, раскрываясь чернильной кляксой.

 

 

 

«Повсюду!»

Кразар рухнул в свое кресло, снимая визор с глаз. Сейчас он ему не поможет.

За обзорным окном Цитадели корабли Легиона не могли выпустить ни ракеты. Сбоила система наведения. Залпы возвращались обратно, взрывая каждую ракету об щиты самих кораблей. Что за дрянь! Как они это сделали?!

Пока наводчики и техники меняли систему наведения, флот стрелял игольчатым точечным залпом по тому, что мог. Да, они лопнули основной щит. Но вся поверхность города, словно множество миражей, отражала наведение.

После слов Даэрзана главнокомандующий понял причину.

Игроки…

Слишком много и каждый работает на глобальную защиту. Им достаточно поддерживать это отражение, не задумываясь о том, как это работает. Найти мастера и того единственного игрока, который создает помехи – невозможно. Они все распределяют меж собой это влияние.

И как итог – весь воздушный флот и все их ракеты попросту бесполезны. Они не нанесут урона по игрокам, лишь разрушат городские стены и здания. Возможно, присыплют кирпичами кого-то. Но в сравнении с тем числом народа, что высыпали на улицы – это будут единицы.

Хуже стало, только когда донесся доклад с тыла. От ворот Авалара.

«Их воскрешают! Всех павших воскрешают!»

Кразар спешно переключил картинку на рабочем мониторе на одну из камер оставшегося в тылу корабля. Когда-то он уже видел подобное, но отчего-то именно сейчас мелкая дрожь прошлась по его телу и мужчина замер, завороженно глядя на поле.

Поднимались почти все. Вставали солдаты, восстанавливались и собирались из частей разбитые машины. Срастались конечности химер, и твари кособоко поднимались на лапы, дергаясь при каждом щелчке вошедшего на место сустава. Клыкастые морды оборачивались в тыл вторженцам. Несколько огненных воинов поднимались, опираясь тяжело на свои копья. Кто-то вставал, лишь немногие оставались мертвы, как померкшие и охлажденные угольки, погибшие следом за своей властительницей.

Но игроки все поднимались, оживляя и восстанавливая своих созданий. Таковы последние законы игрового мира. Только игрок может лишить жизни другого игрока. Ни чужой моб. Ни чужая химера. Ни оружие массового поражения или выстрел, выпущенный рукой чужого создания.

Можно сколько угодно стрелять даже в голову игроку, но пока оружие держит созданный воин – все тщетно. Магическое пламя их не возьмет. Потоп? Возможно. Но не гарантировано. Случайный катаклизм, гибель от животного или кирпич на голову? Бывали случаи смерти, но только как глюк… сбой системы от расшатанного и разрываемого противоречиями мира. Словно Адэн помимо игроков давал право убивать только себе и своим творениям, что не несли метку другого создателя.

В любом случае…

Гарантия только одна – игрока может убить лишь игрок.

Своей рукой. Любым оружием. Даже если это оружие подобрано в бою. Он отправит его на точку возрождения, давая преимущество во времени, если таковая еще сохранилась при игроке. Все остальное наносит лишь сильные травмы.

Но есть же травмы несовместимые с жизнью? И есть же оружие, которое наносит невосполнимые травмы даже в руках мобов! А в руках игрока так и вовсе отрезает сразу от возрождения.

Кразара осенило, и он сдернул с пояса свой загнутый клинок в форме когтя и словно впервые уставился на маслянисто черный металл.

Оружие…

— Рин! – позвал, главком, оборачиваясь и показывая клинок.

Но в ответ ему было раздраженное и напряженное:

— Я знаю!

 

 

 

Но знал я не то, что он хотел мне показать. Мне было не до Кразара. Я смотрел взором Цитадели на поле и с приступом ужаса видел знакомые фигуры.

Гарцуя, а потом и вовсе срываясь с ближайшего пригорка в теневую тропу, верхом на яргах ринулись знакомые сигнатуры в новых доспехах.

«Руна! Фри?! Вы что творите?!» — вырвалось у меня непроизвольно.

В толпе чужих бойцов, в каше отрядов, которые бросили на захват Авалара, несколько десятков моих бойцов просто терялись, не привлекая внимания. Но я-то их видел! Я не звал их на бой! Тогда кто!? Чья инициатива?

«Мы на помощь!» — бодро смеясь, отозвался Фри, на бегу снимая с магнитных  захватов за спиной оружие. Длинный изогнутый клинок удобно лег в руку, как у его напарника, бегущего рядом на ярге, почти лежа у него на хребте.

У меня не было слов!

Только страх, ужас, переживание и возмущение в куче. На ум просились глупости, но я здраво понимал, что если уж они пришли на помощь, то мне просто нельзя отвлекаться и мешать им. Наверное, они знают, что делают. Наверное, я не зря их учил.

Я с трудом успокоился и заставил себя медленно вздохнуть. Нервы сковывали плечи, пальцы с острыми когтями царапали поверхность экрана, но я все же убедил себя утихнуть. Их помощь может оказаться бесценной. Я должен быть рад. Должен благодарить их за решимость. Но все равно мне за них очень страшно. Так же страшно, как и остальным игрокам за своих бойцов. Как страшно Вайлин, Кразару и другим. И когда я окончательно понял, что для философских рассуждений нет времени я просто смирился. И перешел в разговоре с ними на боевой настрой.

«Здесь игроки. В городе. Почти половина. Тысячи. Простое оружие их не берет», — постарался передать я.

«На этот случай Йона подготовил для нас много боеприпасов!» – отозвался бравый голос моего бывшего телохранителя, который, похоже, воспринимал эту вылазку как то самое дело, ради которого они готовились все эти годы. Он был счастлив. По-настоящему собран и воодушевленно настроен.

Я потер лицо рукой, и мысленно дал символическую отмашку. Что бы они ни придумали, сколько бы пуль не сделали, их не хватит на всех игроков. Но даже небольшая помощь может оказаться уместна.

«Ваше право… — вздохнув, ответил я, уводя фокус внимания от своих бойцов. – Империя не отказывается от помощи».

И пусть эти слова только формальность, но думается мне, что где-то на руинах старых игровых правил мои бойцы получат свой набор бонусов от такой «поддержки». И мы от них тоже.

Уводя взгляд от своих бойцов в герметичных костюмах и закрытых шлемах, я думал, что, наверное, это хорошо, если я не вижу их лиц и не знаю, кто именно явился на бой.

 

 

Всплывая из тени только для того чтобы нанести удар, Нексар верхом на ярге несся к городу. Глухой шлем полностью скрывал лицо главнокомандующего, а черная броня скрадывала очертания рослой фигуры. Гладкая броня ярга смазывалась черным пятном в тенях поля сражений, мешая противникам наносить удар и иногда даже замечать неотвратимо приближающуюся фигуру.

И вот снова старший из яргов по имени Лиру рывком выскочил из тени, чтобы вцепиться всей пастью в голову игроку и оторвать ее на бегу. Пространство вокруг прибрело чуть большую четкость, Нексар замахнулся длинной раскладной глефой и наотмашь срезал другому игроку половину тела. Темный клинок прорезал плоть словно масло, не задержавшись даже на кости. После такого не выживают. Как бы не старалась игровая механика. Потери крови невосполнимы, а раны от их оружия… не заживают по щелчку.

У ворот Авалара плотно набилась толпа. Защитники не давали пройти атакующим внутрь. С другой стороны их поджимали воскресшие. А новые силы только лишь подступали нестройной волной. Какая тактика? Какое мастерство войны? Это резня дилетантов, бросающихся грудью на ораву. Корабли не станут стрелять в толпу – они лишь угробят своих.

Еще один порывистый прыжок ярга в сторону. Под когтями раздавленный погиб некий воздушный маг, собиравшийся поднять тугой ураган. Нексар изогнулся, воткнул острие клинка в хребет жертве, и зарождающийся смерч начал таять, разбрасывая обратно на землю поднятые камни.

Из-за спины свистели выстрелы. Лучи бластеров лишь сбивали возрожденных химер. Ледяная буря больше не имела сил – ей противостояли поднятые щиты и солдаты отстреливали прицельно всех магов.

Летучие твари плевались ядом. Свои это или чужие? Не важно. Подкрепление в любом случае сметет защитников и задавит их числом. Но внутри – они увязнут.

Какой-то маг в золотых доспехах взбежал на гусеницу застывшего танка, и там вознес руку к небу, осеняя всех вокруг искрами света. Тела убитых под ним дрогнули, зашевелились и начали вставать сотнями. Лучи бластеров отражались от его магического щита. Другие химеры вязли в оживающих телах монстров. Пули отражались воздушным потоком. Но вот черный пушистый силуэт, сбивая копытами все протянутые к нему конечности, пронесся по головам и тушам врагов к цели. И когда маг почти завершил ритуал, клыкастая козья пасть впилась ему в шею, сбивая с танка под собственным весом.

Все оживающие сотни вновь рухнули вниз.

Просвистела рядом отчетливо пуля. Нэкасар лишь пригнулся, видя, как очередной игрок падает с простреленным черепом. Обернулся ненадолго назад, кивнул благодарно Рунару, замершему на ярге наперевес с винтовкой, а потом понесся дальше в город.

Сам же Руна хмыкнул, перезарядил винтовку, и вновь прицелился, расчищая командиру дорогу.

 

 

Ллайзо не мог сопротивляться Зову.

Как в тумане он шел, едва перебирая ногами, а подземная тропа сама складывалась под ним в узкий коридор.

Глубже, еще глубже под город. Туда, где требовал его к докладу новый хозяин. Там, где находится центр влияния на него и силы.

Морф в обличье белокожего слепца в мантии не противился зову. Сперва его прощупали, изучили как новую необычную мишень, а потом призвали к себе для полного обращения. Вот так удача. Собственный морф в действии. Какой щедрый дар!

Липкие мысли обволакивали сознание, как густые слюни от довольно вылизывающего языка. Ллайзо никто не мешал —  он оборвал канал связи со своим отрядом, чтобы его не бросились следом спасать. Нет-нет. Тот игрок слишком силен, чтобы надеяться одолеть его силой. Никто не должен больше попасть под удар. Достаточно его одного.

Закрыв ненужные глаза, фигура в белой мантии шла сквозь стены, раздвигая руками нематериальные для него кирпичи. Хороший морф. Покладистый. Умный. Смог быстро адаптироваться  и разгадать загадку ритуала. Но теперь он послужит другой цели.

Поначалу Ллайзо пытался отстраниться от воздействия. Он хотел сбросить ненужный более облик и вернуться к огню, но вкрадчивый шепот и путы слишком глубоко пронизали его сознание. Словно они всегда были в нем – в глубине каждого подчиненного, действующего, словно частичка роя вокруг своего мастера. Одна голова и много-много послушных рук. Много созданий, работающих на его волю. Много бессознательных ритуалистов, которые лишь сосуды для преподнесения Его воли.

Ллайзо не хотел понимать своего нового мастера, но ему пришлось. Как бы мерзко ни было в той среде, как бы сладостно он ни звал, протягивая свои пальцы, морфу пришлось его понять. И то, что он увидел, он больше не смог с себя сбросить.

Зачем ему вся эта война, когда есть удобный и глубинный… дом. Когда есть семья, рожденная из единой утробы и много других близких братьев, замирающих в тихом сне, когда они не нужны? Вот же он, покой, который он так желал. Вот она тишина, щедрая в своем благополучии и сытости. Не будет больше войны. Не будет страданий. А чужая боль и сила лишь укрепит как пища их души. Ведь это же хорошо. Это тепло. Это больше, чем он когда-либо мечтал…

Ллайзо зажмурился, неохотно перебирая ногами. Желудок грозил вывернуться наизнанку от скользких и сладких обещаний в мозг, да только был пуст. Душные коридоры смыкались за спиной, пока, наконец, ноги не вынесли морфа в темный, но просторный зал. Видели бы его глаза – он распахнул их, чтобы всмотреться, но так… Ллайзо был даже рад, что не мог ничего лицезреть.

Зал полыхал чужими освежёванными душами. Сочная сила стекала по каналам куда-то за стены. Несколько братьев вливали  в свою кровь чужие жизненные соки, и уходили, сменяя друг друга.

А потом, к нему подошли и мягко вздернули за лицо, заставляя прозреть.

 

 

Падая, Даэрзан обернулся в человеческий вид и тут же развернул щит над головой, надеясь, что он поможет от черного магического плевка.

Но только первые разряды молний коснулись его защиты, прожигая оболочку, как весь жужжащий пузырь распался на искры, оседая на землю жгучей волной. А по пространству города раздалась тихая, но ощутимая рябь звуков. Дребезжащая, как плохая настройка, режущая по нервам и чуткому слуху.

Даэрзан не успел отойти от страха и шока, как на него накинулись защитники города со всех сторон. Кто с оружием, а кто с новой магией. Но только по какой-то причине все созданные ими заклинания распадались, не набираясь сил.

Выхватив из-за пояса короткие клинки, Даэрзан ринулся на ближайшего человека, сметая его быстрыми и точными взмахами. Клинки заплясали в руках, пока виверн умело вырезал нападающих, из-под черно-алых полов плаща.

Удар за ударом, за каждым почти была новая жертва. Кто-то держался дольше, кто-то был чуть ловчее. Пока лишь одни мобы. Создания, которые учились убивать. Но только Даэрзан был ловчее и сильнее. Как черный вихрь с алыми всполохами он проносился мимо толпы, оставляя за свистящим ветром кровавые разводы от нашедших жертву клинков.

Он ждал, пока рассеются путы, удерживающие его на земле. А те таяли с каждой секундой, пока длилась тихая вибрация и помехи. Даэрзан шипел от вибрации, словно та резала его в неразличимом диапазоне, но потом вдруг этот шум перерос в осмысленные переливы нот. Без какого-либо четкого источника. Эти колебания звука были абсолютно везде и вызывали тревогу.

Вскоре вернулась и связь.

«Кразар? Что происходит?» — послал запрос виверн, отмахиваясь от очередного копья и переламывая клинками древко.

«Нэйан и Лурс, — был быстрый ответ. – Они включили помехи. Улетай оттуда! Сигнал заглушат в любое мгновение!»

«Я могу вычислить лидеров. Дайте мне время».

«У нас нет времени! Корабли готовятся к залпу. Взлетай!»

От сказанного у Даэрзана все похолодело и, не медля, он взлетел, сбивая воздушным потоком и оборотом ближайших нападавших. Массивная туша стегнула хвостом, разбивая стены домов, а потом, оттолкнувшись лапами от крыши, взмыла в небо. В то же мгновение ракетные батареи кораблей выстрелили многоголосным залпом. Тонкие иглы ракет блеснули в огне, а потом вонзились в город, расцветая рыжими грибами дыма и пламени.

Помехи, в которых Даэрзан теперь отчетливо слышал музыкальные переливы, все еще заглушали общий эфир, сбивая наводку магии и вызывая главных защитников города проявить свои силы в полной мере.

«Я вижу! Вижу источник!» — воскликнул Даэрзан в эфире, облетая по широкой дуге несколько обжигающих огненных грибов.

«Где?!» — встревоженно гаркнул Кразар.

Он светился в поле зрения виверна как маяк. Яркий луч, сбивающий помехи и удерживающий оборону вокруг себя. Частица покоя и гармонии, разбивающая, словно камень в реке, шумную рябь помех.

Попался…

«Лечу туда», — ответил Даэрзан, стремглав ринувшись к островку тишины.

Кразар по ту сторону связи злобно выругался.

«Ты не справишься один!»

На что виверн рыкнул раздраженно в ответ.

«А ты не увидишь своими глазами!»

 

 

 

Быстрее.

Быстрее…

Пока система наведения еще не нацелилась на движущиеся корабли.

Нексар несся на ярге через полгорода по наводке других созданий, а маяк чужого сильного воздействия становился все сильнее.

Никто не мог отследить его. Никто не мог догнать. Ныряя в тень домов, он выскакивал на крыше, и оттуда проваливался в сумрак пустых коридоров. Когда все бои шли на улицах, его ярг огибал толпу, ориентируясь по зову сородичей.

Где-то высоко над головой грохотали взрывы, Нексара они даже не ошпарили. Пламя лизнуло доспехи и черную броню шестилапого зверя как мимолетный образ. Картинка без ощущений и жара. Ревели в небе виверны и падали сбиваемые беспилотники. Крылатые защитники города впивались в чешуйчатые шеи и облепляли мощные крылья, роняя огненных созданий на землю.

Не было времени никого спасать. Нужно бежать быстрее. Несколько раз, пробегая, Нексар кидал наводку своим козам, и те черными плюшевыми телами вламывались в толпу защитников, насаживая игроков на рога и спасая виверн. Клыки, привыкшие к живой добыче, прокусывали доспехи, а копыта пробивали черепа. Тяжелые черные проворные твари, размером с коней, ловко запрыгивали на металлические машины, сбивали чужие экзоскелеты и длинными, ядовитыми языками парализовывали жертв не хуже чужих химер. И только когда в них начинали стрелять, они убегали обратно в тень.

На счет шла каждая минута. Морфы и подхватившие их ярги звали на помощь. Нексар еще подбегая к широким площадкам, понял почему.

Раздвигая декоративные здания, складывая и отодвигая в сторону мостовую кладку, на площадях открывались огромные ангары с множеством сложных приводов внутри. Словно целый квартал города разом пришел в движение, как уходящий панцирь, открывая заготовленные орудия.

Собственный ярг на мгновение притормозил, сбрасывая скорость от растерянности. Чем они могут помочь? Разбить такую установку они не смогут. Остановить – тем более. Эта задача для кораблей. Однако ни один выстрел не добьет сюда. Ракеты потеряют наводку. А лучи… отразятся от множества мелких зеркальных панелей.

Как просто.

Должно же быть решение. Кто-то ведь всем управляет? Тот сумрачный гений, что создал эти титанические… баллисты, способные одним залпом многотонной болванки прошибить собой не то, что корабль Легиона, но и всю Цитадель.

Нексар остановил ярга, и тот, процарапывая камень земли до крошки, замер, вкопавшись длинными когтями.

Где же ты? Кто это создал?

Другие ярги скакали и скалились кругом как мелкие хищники, не зная куда приложить свои силы. Баллистами не управляли люди. Ими не управляли игроки и мобы. Ничего. Только чистое дистанционное управление.

Где же ты…

На помощь пришло родное, почти забытое чутье. Мало кто проводил со своим создателем так много времени как Некс. Мало кто знает, на что обращать внимание, желая услышать творца. У каждого создания и вещи есть свой отпечаток. Каждый предмет и камень носит чей-то незаменимый след. И если уловить его – этот след всегда выводил на создателя.

Нет, Некс не видел ни потоков силы, ни тонких лучей, ведущих к его цели. Он не ответил бы на вопрос, как он нашел того единственного творца. Но поняв тот единственный уникальный отпечаток на баллистах, он просто понял, куда ему стоит бежать.

Игроки не умеют понимать этот след и искать отпечатки. Но такие как они, мобы, могут.

Безошибочно заглянув сквозь каменную кладку и землю, сквозь подвалы  и фундаменты, Некс повернулся к той единственной искре соответствия, что пульсировала  и фонтанировала силой глубоко в укрытии.

Оставалось лишь передать ментальный пакет яргу.

И когда баллисты начали наводиться на корабли и Цитадель, Нексар нырнул со своим шестилапым напарником вниз.

 

 

Играй, наш юный принц. Играй!

Наш запасной козырь и наше орудие.

Знал бы я раньше, как сильно нам может в войне помочь этот вечно тихий и пацифистский юноша, я бы уделил ему больше внимания.

Когда корабли оказались бессильны против помех в системе наведения, Нэйан не раздумывая подключил Лурса к работе. И парень, находясь где-то глубоко в тылу на безопасной территории, заиграл, транслируя вещание через Салнеш.

Я не знаю, как стоило бы назвать этот странный эффект. Мы не слышали музыку как таковую. Но чувствовали ее воздействие. Как чувствуют слабые токи силы, шелест помех и легкий зуд по сознанию.

В какой-то момент, мы сами стали бессильны. Разбалансировка магии прошлась по всем. Но зато корабли получили свое «окно» на безопасный залп.

Играй…

Мне хотелось думать, что я слышу песню этой войны. Дикую, необузданную и сумасшедшую, как все это сражение. Мне хотелось представлять, как ломается гармония чужого пространства под звуками немого вещания. Как входит в диссонанс любая тонкая энергетика, и ломаются заклинания, рассинхрнизированные едва лишь на доли амплитуд.

Сила музыки и звука всегда была за гранью общего понимания, и оттого считалась непредсказуемым и страшным орудием. Его невозможно прервать. Сложно преодолеть и почти невозможно повторить. Такое может понять только сам создатель, музыкант. Творец, живущий этими звуками и чувствующий мировую гармонию.

И хотя эффект от такого козыря давал нам шанс на успешный удар, вскоре все же этот нервный зуд в голове начал донимать и становиться нестерпим.

— Ты не справишься один!

 «А ты не увидишь своими глазами!»

Я слышал, как Кразар снова выматерился и только крепче схватился за подаренный мною клинок.

«Придурок», — тихо шикнул он под конец, унимаясь.

— Наводи меня, — потребовал главнокомандующий уже вслух у Даэрзана, и отошел чуть дальше от своих мониторов.

— Ты что собрался?! – воскликнул Нэйан, сдергивая с себя один наушник.

— Легионы временно на тебе. Я ненадолго, — ответил Кразар, меняя вручную настройку своего портального ключа.

— Куда?!

Я решил не мешать. Слишком сбивала музыка. Да и Кразара просто так я не остановлю.

— Убить одного игрока, — злобно рыкнул главком, дожидаясь ответа от виверна.

Тугая перчатка брони до скрипа сжала загнутый кинжал. Почему-то я в нем не сомневался. Особенно когда он в таком состоянии, как сейчас.

В то время как Даэрзан, словно перехваченный чужой волей просто несся напролом, как завороженный, едва ли не рыча от возбуждения охотой. Зуд от музыки пилил и его сознание, в то время как впереди маячил островок тишины и гармонии.

Только бы он оказался прав…

И когда виверн ворвался в здание, разбивая когтями и хвостом каменные стены, Кразар исчез из тактического зала порталом, следуя наводке черно-красного друга.

 

 

Острый коготь прочертил по щеке Ллайзо, спускаясь на шею и тонко рассекая кожу около вены. Чистая серебристая кровь прохладой полилась по когтю, сползая по пальцу в подставленную ладонь, где ее слизнули тонким как щуп языком.

Морф боялся вдохнуть лишний раз. Боялся пошевелиться и привлечь больше внимания. Пока еще в него играют, пока пробуют на вкус и пытаются понять – он в безопасности. Его не убьют. Он нужен…

«Убей сам», — просит сознание внутри.

Шепот повторяется вновь и вновь, становясь навязчивой идеей и манией.

Убить всех. Всех, кто вторгся на его территорию. Всех кто пришел в город. Они недостойны понимания. Они ниже их порывов единения и покоя. Они не поймут.

Достаточно лишь взять оружие. Говорят, там есть лучшее оружие. Взять его. Отобрать. Поднять.

Убить создателя. Убить творца.

Пока они заняты. Они беззащитны. А у него есть ключ. Должен быть ключ к возвращению.

Тонкие пальцы огладили безвольную шею, спускаясь на грудь, где под иллюзией и слоями брони хранился мелкий кристалл. Всего лишь нужно вернуться и нанести удар. Тогда он будет принят в семью. Чистую и любящую, как он всегда хотел. В семью, которой у него никогда не было.

Хороший. Умный. Одинокий морф.

Ведь создатель не позаботился о том, чтобы дать ему семью. А новый мастер даст. Вот же она – ждет его.

Создатель…

По щекам Ллайзо потекла одинокая скупая слеза.

Зирр…И Создатель. Даже у него была своя семья. Любящая и верная,  о которой можно только мечтать.

Блеклая довольная улыбка окрасила лицо перед ним. Так держать, мальчик. Вспоминай. Грусти. Прими то, кем ты есть. Осознай, каким бессмысленным был твой путь.

Ллайзо печально склонил голову и ему не мешали. Зирран… лучший создатель. Добрейший. Сильнейший. Он не должен был оставлять его одного. Нет. Почему же он так сделал. За что?

Убей…

Не могу.

Убей же его семью.

Не могу…

Подчинись.

Ллайзо медленно и послушно потянулся к клинку. Роняя слезы, морф взялся за рукоять и неохотно с дрожью вытянул руку. Чужая воля опутывала разум, проникая в самое сердце, жаждая дотянуться до сути и выворачивая наружу всю боль одиночества и бессмысленности пути. Оборачивая обожание к создателю в тоску и отчаяние. Извращая печаль в гнев сквозь болезненные слезы, изменяя его волю словно наживую.

Подчинись!

«Не могу…»

Холодная ладонь схватила за шею и встряхнула как куклу.

— Почему!? – заорали на него, брызгая слюной в лицо.

И тут глаза Ллайзо осознанно прояснились.

— Он уже мертв.

Разжав пальцы ладони, морф уронил клинок вниз. Другая рука подхватила оружие из тени, не позволив ему упасть. А потом два острых хвоста пробили грудину игроку в мантии и вздернули вверх, как на шипах. Ллайзо окатило чужой бурой кровью, пачкая мантию и окончательно отрезвляя разум. Отшатнувшись, морф увидел, как долгожданный ярг наделся всей пастью на голову по самые плечи игроку, а Хасс, замахнувшись, пронзил дергающееся тело клинком.

Он орал, конечно же. Пытался, булькая внутри звериной пасти. Другие создания бросились его защищать. Выставили оружие, нацелили магию, но Ллайзо стегнул их огненной плетью, срезая и поджаривая тела. Его лицо вновь поплыло, меняясь на прошлый понравившийся облик, и пламя покорно растеклось по стенам, сжигая потоки чужой магии и вскипая в тонких каналах кровь.

Вопль прервался с треском откушенной головы. А Хасс соскочил с черной звериной спины, отряхивая оружие и передавая его обратно в руку Ллайзо. Лишь на секунду оба задержались в заминке. Морф осторожно замер, встретившись с испуганными и оттого бешенными глазами игрока. А Хасс пристально и недоверчиво уставился на воина.

— Ты в порядке? – тихо спросил он, похлопав Ллайзо по плечу и снимая возможные последствия влияния.

— Да, — подтвердил он, как бы невзначай вытирая лицо от влаги и чужой крови. – Вы вовремя.

— Мы отследили вас.

— Я рассчитывал. Ждал, — морф благодарно положил свою ладонь Хассу на плечо. – Благодарю.

— Квиты, — улыбнулся неловко игрок и встряхнул рукой, словно та до сих пор была измазана в крови. – Идем.

Свою часть работы здесь они завершили.

 

 

Игроки…

Так самонадеянны и так беспомощны перед тем, что они не понимают.

Нексар ворвался в чужой бункер, спрыгивая со спины ярга, и как вихрь прошелся с глефой по страже в подземном тактическом зале со множеством экранов.

В него стреляли. Пытались пригвоздить магией, смять пространственным искажением и поймать в ловушку из временного цикла. Нексар пригнулся под выстрелами, отразил магию, крутанув глефу в руках, метнул нож в силовую ловушку, а запрыгнувший сверху ярг раздавил последнего мага.

Широкий, заполненный техническими приборами и панелями зал быстро опустел. Персонал погибал от точных взмахов, как на бойне, не способный защититься. Их не учили этому. Не готовили к боям в узких коридорах, где враг может проникнуть к ним с клинковым оружием.

Срубая последнего моба наотмашь взмахом глефы, фигура в темной рунической броне широкими шагами дошла до жмущихся в дальний угол тактического зала игроков. Трое…И автоматика, которая работает за их спинами независимо от теплящейся в них жизни.

Нексар мгновенно оценил обстановку и указал пирующему на чужих телах яргу кончиком глефы на ближайшего игрока. Тот взвизгнул, когда массивное черное и гибкое тело стегнуло хвостами и кинулось на него.

Почему-то все думают, что ярги как хищники поедают свою жертву всегда с головы.

Какое наивное мнение.

Существо схватило игрока передними лапами за тело, подтянуло вниз, заставляя упасть, а потом вгрызлось мертвой хваткой в ноги, дробя кости на части.

— Отключайте наведение, — потребовал Нексар, не снимая шлем.

Безвольная жертва орала, срывая горло до хрипа и сдирая ногти о плотную чешую ярга. Двое других игроков с ужасом вжимались в  панели так, словно могли влезть на стены.

— Пощада тому, кто отключит систему, — флегматично и холодно потребовал Некс, водя кончиком клинка перед обоими.

И снова молчание и только паника в глазах.

Они ведь даже не умеют держать оружие в руках. Носят, но не знают, как пользоваться. Мало кто из игроков учился бою. Это в своих созданий они могли закачать навыки ближнего боя и рукопашной. Они могли даже научить их строить машины, не подвластные собственному пониманию.

Короткий взмах рукой, и ярг по приказу разинул пасть шире и откусил ноги жертве по самое тело.

Под вопли один из игроков сдался. Выпихнул вперед ближайшего. Тот пошатнулся, едва устоял на ногах, но вытащил с лязгом свой меч и на аффекте бросился с ним наголо на Некса. Румар увернулся. Легко отклонился в сторону, принял второй выпад на глефу, а потом вырубил игрока одиночным ударом кулака в висок.

— Отключай! – приказал Некс последнему, занеся клинок над головой рухнувшего безвольно на пол пока еще живого тела.

Первый еще орал, умываясь слезами. Второго Некс оставил пока в запас. Но третий… дрожал и готов был вот-вот сдаться. Бешенство полыхало в его груди бурым костром. Он осознавал провал в полной мере, но надеялся протянуть время. Увидеть. Узреть… Чтобы насладиться рожами чужого разочарования и боли…

Тогда Некс коротко свистнул, и ярг, бросив свою первую добычу, прыгнул на последнего игрока, пробивая его хвостами и разрывая грудину когтями. Сам же главком тяжелым шагом подошел к первой стонущей жертве, накинул простое заклинание, блокируя часть болевых ощущений, а потом легко вздернул его за воротник вверх, подтаскивая к приборной панели.

— Отключай, — тихо потребовал Некс сквозь стоны игрока. – И будет пощада.

Пальцы игрока тут же забегали по панели, набирая команды отмены почти рефлекторно. Мониторы подтвердили отказ наведения. Тяжелые болванки баллист вновь опускались, и уходили обратно в городские пазы.

— Молодец, — похвалил шепотом Некс, а потом резко и безболезненно вонзил свою глефу игроку в сердце.

Судорожно и хрипло вздохнув, игрок тихо замер, а потом его взгляд остекленел. Безболезненная смерть с его травмами стала и правда пощадой.

Уходя, Некс колебался над последним бессознательным игроком не долго. Его бы самого на войне не пощадил никто.

 

 

Один из немногих, кто не скрывался глубоко под землей и сам вышел из своего укрытия, когда зазвучала эта режущая слух и магию музыка. Один из лидеров Альянса. Сильный. Уверенный в себе. Идейный вдохновитель защиты и массового распределения сил…

Но даже он не был убережен от свихнувшегося крылатого ящера, вздумавшего проломить своей тушей здание ратуши.

Игрок был готов ко всему. К корабельному залпу, к химии, к нападению оравы тварей. Он даже был готов защищаться от орды солдат. Но только не от свалившегося на крышу дракона.

Или виверны?

Да какая разница!

Едва сбежав из-под  обрушающегося купола крыши, глава Альянса выскочил в просторный зал с толстыми нефритовыми колоннами и все равно был погребен под обломками кирпичей.

Рвались союзнические связки. Как натянутые струны лопались где-то на грани восприятия, отчего он сам становился только сильнее. Вся магия скапливалась по договору к нему и тем немногим, кто еще оставался жив. Все силы еще живых защитников Авалара перетекали через его тело.

Какая же ирония.

Каков же хорош был его план.

Сухо смеясь, мужчина собрался с силами и отпихнул от руки груду камней. Скрипнув зубами, напрягся, привстал… нановолокна силовой брони со скрипом туго напряглись, но все-таки сбросили с его спины тяжелые камни.

Боли не было. Только легкая усталость и скованность как после качественной тренировки. Мужчина попытался продышаться, потом открыл после проверки забрало герметичного шлема, сплюнул кровь от прикушенного языка на пыльные булыжники и вытер рот бронированной перчаткой.

По телу с каждым мгновением разливалось все больше и больше живительной силы.

Вовремя они там подохли…

Мрачно оглянувшись на бессознательную тушу крылатого ящера, игрок с тихим рыком поднялся и окончательно выбрался из-под завала кирпичей и расколотых потолочных барельефов. Под ногами еще хрустело мелкое крошево нефрита и витражного стекла. Дракона честно хотелось пнуть, но чтоб не нарваться по глупости, игрок предпочел, наоборот, отойти.

— Стоять, — прозвучала резкая и сухая команда.

Игрок даже послушно и медленно поднял руки, играючи поворачиваясь к противнику. На лице сама собой расползлась ироничная ухмылочка.

— Серьезно? – хмыкнул игрок, оценивающе отсканировал Кразара взглядом сверху до низу. – И что ты мне сделаешь?

Главнокомандующий злобно скрипнул зубами, поднимая свой загнутый клинок наизготовку. Он просто не успел добежать до него раньше, чем тот поднялся из завала. Пришлось завести эту тупую беседу.

На поднятый клинок мужчина лишь расхохотался. Каркающе и сухо, вечно привыкшим к командному тону голосом.

— Ну, ты даешь, — все еще посмеиваясь от иронии, сказал игрок, и на его наручах из нанитовой брони сформировались два бритвенно-острых лезвия. – Ладно, давай поиграем. Нападай. Раз пришел.

Не имея выбора, Кразар стремительно кинулся вперед, уже ненавидя себя за такой ход.

Сила… Она текла все больше в его жилах. Игрок легко отбил первый удар, быстрым пассом поймал на клинок второй выпад, развернулся и попытался ударить противника кулаком. Кразар увернулся, выставил блок и от сильного удара коротким шагом отошел назад.

Нанитовая броня сверкала бурыми всполохами, ослабляя и принимая на себе кинетическую силу ударов. Крепли от нападения тугие волокна, ускорялись взмахи и выпады. Кразар с трудом поспевал за скоростью противника, хотя всегда считался хорошим бойцом. Профессиональные удары настигали всюду. Блок, быстрый уход, рывок в сторону, и загнутый клинок едва не выпал из ладони. Спасло лишь кольцо, продетое через палец.

А потом стремительные удары только усилились. Словно противник наигрался и хотел боя в полную силу. Быстрее. Еще быстрее. До звона в напряженных мышцах, до пляски смерти на осколках битого стекла.

Неудачный рывок и вот уже рука Кразара поймана в захват и вывернута через плечо. Дикая боль пронзила спину и хребет, но сильный удар под колено заставил противника бросить захват.

Игрок отступил. Улыбаясь и смеясь в довольном оскале. Поигрывая кулаками, словно на ринге и пружинисто подскакивая на мысках.

— Ну что, устал? – насмешливо спросил он.

— Тянешь время? – открывая забрало и сплевывая, спросил Кразар, вновь принимая стойку. – Зачем?

— На тебя посмотреть, — издевательски ответил он, высекая искры со своих клинков на наручах.

Ну же…еще немного…

Звон клинков о нанитовую броню, накопившую заряд, отбросил напавшего со спины Даэрзана на несколько метров. Такого никто из них точно не ожидал. На что игрок лишь снова расхохотался и торжествующе поднял ладони.

— Желаете вместе? Вперед.

Даэрзан злобно вскочил на ноги и ринулся на игрока вместе с Кразаром. Обман не прошел и теперь уже они сражались втроем. Металл высекал искры, накаляя и накапливая заряд техногенной брони. Но даже вдвоем они были слишком слабы и медленны против одного. Словно им вели не навыки, а боевая система. Словно сила нескольких игроков стекалась в одного человека, не давая ему уставать и питая для новых ударов.

Он играл с ними, развлекался, смеясь даже под закрытым забралом шлема. Как черный иногда сверкающий глянцевым блеском гибкий, но рослый силуэт. Великолепный боец. Искусный воин. Он отражал их любые удары, принимая клинки на металл, а иногда вовсе плашмя откидывая тяжелой ладонью длинные мечи. Словно все было для него слишком медленно, и перед ним не одни из лучших бойцов, а дилетанты, впервые взявшие в руки клинки.

Кразар невольно отступал с каждым ударом. Как бы не спасала броня, даже у него был предел своих сил. Возможно, им помогла бы магия, но помехи все еще сбивают любую энергетику.

«Нэй! Отключи!»

Короткий порывистый зов, за которым последовала секундная заминка, а после нее просветление тишины. Как будто долго напряженное сознание отпустило и погрузило в ватную благодать. Кразар мгновенно нанес заготовленный удар рабочего заклинания. Даэрзан швырнул свежесозданным огнем. Но все это в бою от игрока попросту отрикошетило…

Не веря своим глазам, Кразар бросился прочь. Отбежал до ближайшей колонны и вцепившись на груди в свой спасательный ключ. Возможно, в такой ситуации не зазорно будет даже отступить? Уж если они вдвоем не могут одолеть одного игрока.

Даэрзан, злобно скалясь и, рыча, отскочил от противника с клинками наизготовку. Когти царапали рукояти, звериные чешуйчатые лапы крепко впивались в хрупкий камень на полу. Даже его сил и скорости не хватало, чтобы пересилить человека! Обычного игрока! Шумно выдохнув, Даэрзан выпустил через зубы горячее облако пара.

Лидер Альянса же остановился по центру на наборном мозаичном полу и размял плечи.

— Еще? – приглашающе поднял он руки. – Или выдохлись?

Виверн тихо рыкнул, но остался стоять. Без Кразара один он точно не справится. Главком же понял, что Даэрзан ждет приказ и тоже готов бесславно отступить.

Под перчаткой нагревался готовый к работе портальный ключ. Лучше отступить. Но с другой стороны его даже орбитальным залпом не пронять.

— У меня еще много времени! – бравировал игрок. – А у вас?

Кразар пытался отдышаться, пользуясь перерывом. Тянет время. Опять. И так будет снова и снова.

Зачем?

— Оставайтесь, — улыбаясь, сказал игрок. – Тут ниже падать.

Отводит глаза… отвлекает внимание.

— Почему же… мы будем падать…? — тяжело спросил Кразар, поднимая забрало из-за нехватки воздуха.

На что игрок тоненько улыбнулся, показывая открытые ладони, где сверкали почти физически множество тонких нитей чужих связей. Нет, не ключи. Нечто сильнее.

— Потому что игра только начинается, — тихо ответил он, стягивая и сминая в ладонях эти тонкие нити, отчего его сила ощутимо начала возрастать.

Привязки. Кразар понял, сколько там этих привязок. От других игроков, от вассалов. От павших лидеров и бывших коллег. С ужасом главком осознал, что игрок будет и дальше набирать сил от убитых людей. Сколько бы они не вырезали в городе – все пойдет в зачет. И с каждой мелкой победой Империи – оставшиеся лидеры Альянса будут становиться только сильнее. Один за другим.

Никогда еще у Кразара не стоял такой выбор. Ведь когда игроков было больше – они представляли множественную угрозу по разным фронтам. Но стоит оставить лишь нескольких – они вберут силу всех павших.

Что лучше?!

Как ему поступить?!

А как бы поступил сам Эрхаз?

Кразару показалось, что он даже услышал ответ.

— Сыграем? – прогрохотал усиленный динамиками брони голос игрока из-под забрала.

И Кразар решился. Срываясь с места, он сдернул с груди свой портальный ключ, изменяя настройки. Даэрзан послушно ринулся следом за ним в самоубийственный бой. Вновь зазвенел металл. Искры брызнули в лицо, высекая тонкие царапины. Силовая броня фонила энергией как реактор, создавая мелкие помехи и далеко откидывая при попытках нанести ей урон.

Кразар поднырнул под ловкий удар, заскочил противнику за спину, едва лишь коснувшись на излете плеча. Грубым ударом локтя его откинули прочь. Легкие задохнулись от сильного тычка, Кразар упал, с натугой прокашливаясь. Даэрзан заревел, замахнувшись сильнее, но игрок поймал его клинки в перчатки и с хрустом сломал прочную сталь. После чего мощным пинком откинул виверна в другой конец зала.

Это был триумф.

Но, только прокашлявшись, смеялся уже не он, а Кразар.

Хотелось что-то сказать, но тупых слов, как назло не пришло на язык.

Игрок в замешательстве замер, открыл забрало, внимательней вгляделся в руки Кразара, а потом с ужасом в глазах попытался дотянуться рукой до плеча.

— Ах ты су..! – только и успел выдохнуть он, как сработавший портальный ключ схлопнул вокруг игрока миниатюрную сферу пространства, унося его плечи и голову отдельно от тела прочь.

— Приятного… путешествия, — ляпнул уже после Кразар, нервно смеясь и тяжело опираясь об пол.

Отрезанная половина тела с грюканьем мешком рухнула на мозаичное покрытие и только потом по ровному сферическому срезу выступила алая кровь.

Даэрзан устало рухнул на задницу, изумленно хлопая глазами. Он до последнего не верил, что это сработает.

— Неужто… всё? – тихо спросил он у главкома, со скрежетом подтягивающего к себе так и не пригодившийся клинок.

«Еще двое», — устало ответил Нэйан, словно всегда подслушивал их разговоры.

— Где? – спросил Даэрзан, с трудом поднимаясь и разминая хрустнувшую спину. Подойдя к главкому, он протянул руку и помог ему подняться.

«Не знаем. Но что-то как-то плохо», — донеслось безрадостно с другой стороны.

А они еще ожидали благодарностей и счастья…

— Насколько плохо? – спросил Кразар, пряча клинок за пояс.

Но ответа им не понадобилось, потому что следом за наступившей тишиной в зале после активного боя, эта же тишина словно окутала город, погружая его в затаившийся эмоциональный мрак.

 

 

 

Это был почти триумф. Почти безболезненная победа над тем, что вечным колом жадности и гордыни стояло перед объединением Адэна и его становлением.

Эрхаз мысленно ликовал, глядя как его подводный флот разбивает центр города. Как воины в сверкающих серебром и лазурью доспехах острой бритвой проходят по улицам, сметая врагов. Их лучи прожигали насквозь, заставляя вскипать в организме жертвы всю жидкость. Мобы и игроки, все в равной степени взрывались от технологии, против которой не было защиты.

В другой стороне Авалара к бою подключались ворвавшиеся в город демоны, из лично призванных на службу чужих регионов. Рогатые твари и копытные воины, как воплощение чужих ночных кошмаров прорубались через улицы, заполняя их из порталов как неуправляемая жидкая клякса.

Корабли жалили городские укрепления, сбивая беглецам пути к отступлению. Под залпом ракет вспыхивали новые огненные грибы, опаляя целые кварталы. А сами Легионы почти не несли потерь – все корабли оставались на ходу. И только наземные силы гибли, не имея возможности или лишнего мгновения, чтобы уйти аварийным порталом в медблок.

Эрхаз буквально чувствовал, как дикой радостью насыщается войско. Слышал, с каким варварским довольством и улюлюканьем пожирают свою законную добычу демоны. Он насыщался силой от триумфа своих солдат, и на душе расползалось приятное тепло от победоносных кличей на командирских мостиках.

Войско в многоголосье пело от успеха. Вся разномастная орава ликовала, сыпля эйфорией счастья в эфир, на котором так охотно подкармливал свои силы Эрхаз.

Тяжело опираясь на перила и отпустив Вайлин обратно в зал, Мастер всматривался в пылающий город, в неге подставляя лицо под щедрое тепло счастливых эмоций. Пусть они ликуют. Пусть пируют как им угодно, в азарте успешного боя. Когда эмоции фонтанируют через край, пусть они сходят с ума, запоминая этот день, когда лопнула их последняя самая страшная преграда. Пусть кричат в экстазе. Ревут во все пасти. Пусть щедро делятся силой, пока могут ее поглотить у чужих. Большинство игроков воскреснут. Не в первый, так на следующий раз после пробуждения – они сдадутся. Сложат оружие и присягнут ему на верность, вливая свои источники и связи в общий поток. Без лидеров они будут лишены единства и напуганы. Не будет поводков, что заставляют их бросаться вперед. Не станет принуждения страхом, который поддерживали колодцем душ. Многие погибнут, бесспорно. Им придется, чтобы другие изменили свой путь. Большинство же одумаются и примут законное поражение.

Эрхаз почувствовал, когда треснула и сломилась очередная преграда. Как обесточенные угасли все эмиттеры разом по городу. Потухли как обрезанные свечи, а вся единая цепочка потока иссякла и развеялась почти что бесследно ветром по городу.

За ними угасли приборы. Токи энергии оборвались и вскоре вовсе сошли на нет. Клюнули дулами вниз боевые защитные системы города. Отключились системы наведения, и Авалар, словно обезоруженный, замер не в силах сам себя спасти.

Казалось, эта была тотальная победа. Маги на улицах бессильны против кораблей и захлестнувших улицы войск. Пройдут еще часы, они дадут шанс высказаться и сдаться любому. Чистая и безоговорочная победа…

Последней дрогнула и погасла защита. Отключились миниатюрные источники энергии. Погасли силовые огни и обесточенные посыпались вниз беспилотники. Одна за другой начала выходить из строя мощная техника. По связи посыпались счастливые доклады о массовом отступлении защитников.

Это финал…

Эрхаз устало склонился и облокотился на камень, свесив ладони вниз.

Осталось не долго.

Текучка.

Часы.

Как вдруг…тихий и вкрадчивый зов на самом пределе восприятия стал мягким воющим ветром зазывать ко вниманию.

Очень ненавязчиво. Едва уловимо. Но так, что за ним меркли все прочие звуки, и город, словно стал плавно тонуть в тишину.

Неотвратимо. Очень неспешно, как зов далеких ветров. Как мелодичный вой стылого ветра, что лишает концентрации и приковывает к себе. Манит.

Зовет. Оглушая вокруг. Притупляя сознание. Воздействуя на всех и ни на кого сразу.

Незримая волна прокатилась по городу, окатила Цитадель и прошла бесследно, оставляя за собой ватную тишину и затаившееся напряжение.

Вот только помимо тишины, с Эрхазом осталась еще ноющая и зудящая головная боль, которая едва лишь пульсировала на пределе восприятия, но стоило ему задуматься о ней ярче, как колкая игла боли вновь напоминала о себе.

Замерли в эфире все доклады. Приостановились войска. Демоны заозирались по сторонам, выискивая причину накрывшей их тишины,  и даже сами защитники города, опуская оружие, замирали, вслушиваясь в голоса неба, которые оставались немы.

Но боль все сильнее пронзала голову Эрхаза. Жаля изнутри и прорезая тупыми клинками по нервам, заставляя схватиться за виски и с болью потирать глаза от несуществующего песка.

Голоса вновь зашептали. Но теперь они были иными. Не те, что ликовали от победы. Не те, что подпитывали его своей воле. Другие.

Алчущие. Голодные. Страдающие и ноющие от истовой боли, которую когда-то испытывали на себе сами. Голоса. Эхо. Сотни чужих криков боли и тысячи плачущих лиц. Одно за другим они приходили и терзали за душу, отбирая и требовательно отжирая хоть что-то себе.

Эрхаз, стиснув зубы, схватился за голову, всеми силами стараясь закрыться от голосов. Пробовал выставить щит. Пробовал закрыться и взмолился к родной Цитадели, но тщетно. Все это пусто… все бесполезно. Все – зря.

Хотелось выть от боли. Царапать ногтями виски в надежде вытащить из них те шипы, что жужжали многоголосным эхо чужих предсмертных страданий. Последние остатки разума заставляли удерживать руки на камне и не рвать себе волосы. Только последняя надежда на борьбу заставляла защищаться.

Если нельзя защититься, то может получиться ударить. Передавить, как со щитом.

И Эрхаз ударил в ответ. Неконтролируемо, со всей своей силы, пуская точечный ответный посыл прямиком на оставшихся лидеров этого распадающегося Альянса.

Столкнулись невидимые стены. Эта борьба была не видна стороннему глазу. Большинство о ней просто не знали. Войска вновь приступили к осторожной, но вялой атаке. Словно подавленные глухой тоской от исчерпанных эмоций. Защитники города активнее принялись наступать. Как под единой беззвучной волной. Как под неслышным гимном грядущей победы. Стройные ряды вновь поднимались, собирались с новыми силами, вновь воскрешали своих павших солдат и шли… шли на новый вроде бы безвыигрышный бой. Но только нападавшие дрогнули от финального удара, и знамя победы померкло в их глазах.

Боль. Перед глазами Эрхаза была лишь боль. Тяжелая и неотвратимая, наполненная образами и кадрами, которым он никогда не был свидетелем. Чужие жертвы рвали его на части. Цеплялись за лоскуты ткани, сдирали кожу со щек. Они выли, пуская окровавленные слезы из ослепших глаз. Они стонали, не в силах открыть глотки, набитые собственными внутренностями. Молили. Орали, жаждая содрать с него плоть, коей не было у них самих.

Эрхаз боролся с наваждением и образами как мог. Держась за камень и стараясь не ломать себе пальцы. Хилый ментальный щит треснул как мыльный пузырь, под градом чужих голосов боли, так удачно легших на те, что были всегда с ним. Всего лишь мгновения потери концентрации. Мгновения слабости – и он может сорваться. Забыться, скатившись в бессвязное сумасшествие, которое и так ждало его на пороге.

Он надеялся, что ментальное зеркало защитит его от удара. Надеялся, что всей мощи Империи и источников хватит, чтобы передавить тот направленный резонанс, что сводит его с ума. Вот только куда бить? Куда наносить точный удар, если последние главные игроки до сих пор не проявили себя…

Эрхаз давил на них как мог. Собирал всю силу, до какой мог дотянуться, чтобы выставить блок и накрыть их всех одной площадной волной. Пусть будут все. Пусть падут без разбора. Путь каждый поникнет и сляжет от силы, что может придавить их своей волей вниз.

Но и это все было тщетно.

Тогда Эрхаз сквозь слезы от боли едва разлепил глаза и увидел жгуче белый столб света, что сверкал из города в небо. Колодец… стянутый тугой защитой, что лишь крепла с каждым током вливаемой в нее энергии. Как бы он не пытался – ему не передавить защиту. Как бы он не пытался – ему не закрыться от той боли десятков душ, которые немертвыми стонут на источнике как простая батарейка. А в ядре всего этого гениального и ослепительного великолепия – несколько жгуче бордовых камней, которые, как он надеялся, он давно уничтожил вместе с создателями.

Но кто-то все же сохранил образцы. И теперь эти воплощенные источники боли, созданные на пытках тысяч существ, играли против него, насыщаемые и приумножаемые силой последних лидеров, удерживающих город.

Против них у него нет оружия.

Против такого – не бывает оружия.

Теперь уже защитники ликовали в экстазе. Подпитывая резонанс камней и своих спасителей, они торжествовали, прогоняя вторженцев прочь. Общая эйфория нарастала как лавина, доводя многих до сумасшествия и припадков, но сила, которую они давали колодцу и их владельцам безмерно росла. Тысячи довольных голосов, сотни голодных душ, двое хозяев, что пируют на своей победе и он, Эрхаз… Один.

Один. Без Империи, которая начала отступать.

Без сил, потраченных на бессмысленный последний удар.

Без помощи.

Один. Окутанный голосами и страхами, что рвут и терзают. Оголяют старые мысли, подсовывают в подсознании неуместные слова и точат изнутри. Отрывая по нерву. Лишая эмоций, кроме негативных.

Нет больше надежды. Нет силы и счастья. Нет тепла. А то была ложь.

…Жалкая ложь. Обман. Выдумка ради власти и могущества.

Ради права обладания и вечной конкуренции.

Ради себя… Он же помнит все прошлые мысли. Помнит прошлые слова. Всем вокруг нужна лишь его власть. Его империя. Ключ. А он сам… брошенный, слабый… Сломленный.

Жалкий!

Голоса злобно стегнули по нервам, заставив лопнуть последний защитный пузырь.

Ведь стоит только вспомнить… стоит внимательнее посмотреть… Как нет вокруг тех, кому он был бы дорог. Тому, кто помнил бы его в следующих жизнях, несмотря ни на что.

Не вспомнят.

Не вспомнит… забудет. Пройдет. Как проходило все раньше. Как меркло потухнувшими голосами на раннем пути.

Нет того, кто вспомнит о нем, стоит уйти.

Приблизился холодный пол, а руки так привычно схватились за колени.

Нет больше силы терпеть. Нет больше слов, чтобы сказать о любви. Нет… ничего. Все кругом ложь. Игра. А он умер давно перед своим жалким подъездом.

Мечты. То были только мечты, а одиночество всегда стегало его и шло попятам.

Кольнула сильная боль от разбитой губы в детском классе. Уколом хлестнула боль в кровавом затылке. Сильно сжалось и дрогнуло сердце от разбитой юношеской любви. Вдребезги рассыпалась надежда на образование. Иссякла вся помощь. И прахом развеялись планы на лучшую жизнь. Одиночеством кинули и выбросили на улицу предки. Сжигаемые пламенем улетучились мечты о прекрасном жилье. Треснул росчерком колкого стекла образ счастливой семьи. И как итог – болью пробило все сломанные кости перед тем несчастным подъездом.

Дико болела и горела рука. То была жгучая кровь, что лилась из прокусанных пальцев. И кроме тех голосов в голове – вокруг тишина.

Одинокая тишина. Один на один. Только с собой…

Разве что сердце гулко стучит глубоко в груди, прокачивая кровь через голову, отбивая ритм боли с каждым новым ударом. А ведь не стучи оно так – не будет и боли. Что если ему замолчать?..

Один удар.

Другой…

Один.

…И снова…

Ради кого еще жить, если он тут один…

Гулкий удар в тишине.

И…

 

 

Я бросил контакт с Цитаделью и ринулся к Эрхазу, отшвыривая чужое кресло с дороги. Тишина затмевала мне разум, но лишь блеклые призраки чужих голосов обволакивали сознание, не в силах зацепиться за мнимую боль.

Я не видел ничего кругом кроме Эрхаза. Стонущего от боли, скорченного, не отвечающего на мои слова, как и я, погруженного в глухоту. Я бился в его сознание, но тщетно. Попытки встряхнуть и дозваться уходили в пустоту.

В пепел весь бой, если у меня на руках беспросветно сходил с ума родной человек!

Дикая паника заставляла метаться. Судорожно хватать его бессмысленно за ладони, с силой оттягивать скрюченные пальцы от лица. Я боялся, что сломаю ему кисти, но лучше то будут они, а не выцарапанные им же глаза.

А еще он кричал. Орал от боли, словно его жрали изнутри. Кразара не было рядом. Вайлин в ужасе вжалась в стену. Нэйан не знал, чем помочь. А я, как бесполезный идиот, метался, сам со слезами на глазах.

Не знаю, что было больнее – те голоса, что шептали украдкой в разуме или вид Эра в таком состоянии. Какое-то время он еще держался. Я видел его напряженную ровную спину. Чувствовал, как он пытался всей мощью давить. На мгновения я был им даже восхищен, а потом…

Потом он пошатнулся,  а я поймал его, долго держал, не давая воли его рукам и терпел… терпел вместе с ним боль, пытаясь хоть немного разделить удар и  дозваться сквозь пелену в его разум.

Тишина.

Без ответа.

Только новый крик, судорога и звон в моих ушах от его душераздирающего вопля.

Хрустнули ребра от слишком сильного его бессознательного рывка из моих рук. Я попытался удержать его ладонью за лоб. Положить себе на плечо. Отвести прочь от балкона. Зачем? Я не знаю. Я пытался сделать хоть что-то!

Не способный на лишние мысли разум молчал. Лишь как машина подсказывал новые действия. Удержать. Не позволить сломать больше костей. Не дать себя покалечить. Хоть как-то снизить удар!

Страшно… страшно! Когда близкий сгорает в припадке на руках. Страшно отпустить. Страшно оставить. Отвлечься, чтобы начать думать и принимать новые меры. Страшно всё.

Пришлось подставить ладонь ему закусить, чтобы ненароком не выбил себе зубы. Это меня отрезвило. Выбило новую слезу на смеси досады и боли, и я начал думать.

— Вайлин! – гаркнул я через плечо. – Врача с нейролептиком сюда! Живо!

«Салнеш, отключи его…»

Тихий беспомощный отказ Цитадели. И только шелест платья метнувшейся женщины за спиной.

Спокойно, Эр. Потерпи… Как раньше. Как всегда. Ты же можешь.

Но можешь ли ты сейчас потерпеть?

Хотелось баюкать его вновь на руках, успокаивать как в спальне, а может и вовсе забрать прочь. Под мнимое убежище и защиту. Где всегда было тихо и спокойно, несмотря на все. А лучше в другой мир. Пока он не исчерпал себя и все свои силы на бессмысленный удар, и пока боль не сожгла его душу.

Что я могу? Могу ли я вычислить источник удара? Могу ли я ударить в ответ? Чем? Думай, Рин, думай! Пока чужие зубы еще впиваются в ладонь, а тело не бьется в припадке.

Могу ли я  определить направление?

К чему вопрос! Конечно, могу! Но на всё надо время. Время на поиск и работу чертежа. Время на воспоминания того, как это делать. Время на само создание чертежа! На это все надо гребанное время!

А его у меня нет…

Могу ли я поддержать его удар?

Нет. У меня нет достаточных прав.

Могу ли я нанести свой собственный?

Куда?! В пространство? В небо? Где мне искать в городе ту единственную цель, по которой я должен ударить? Или мне накрыть весь город для этого!?

Что бы я ни выбрал – мне надо время для работы. Нужно это вечно не хватающее время на отрисовку любого долбанного чертежа.

Время! У меня его нет!

Тело Эрхаза начало слабеть у меня на руках и оседать. Я склонился над ним, придерживая за лицо, бессильный дозваться и даже понять, что сейчас творится в его голове.

Держись… Дай мне время.

Придумать что-нибудь. Начертить. Как обычно, что-то собрать….

Собрать.

Сквозь эхо воплей и чужие слезы я услышал себя и то слово, что набатом отозвалось у меня в голове.

…Собрать.

Мои руки тряслись, пока я усаживал Эрхаза на камень. А перед глазами в памяти отщелкивал плиты, собираясь и сортируясь огромный наборный механизм с начертанными на пластинах глифами.

Собрать.

Все что угодно. Как угодно. По зову. По мысли. Лишь дотянуться. Позвать…

Как в тумане сквозь пелену чистой влаги я склонился над другом, проверяя его пульс. Очень слабый. Тихий. Почти нитевидный. Он обхватил себя за колени, сжавшись как мог, прислоняясь невольно к моим ногам, а я не посмел отойти.

Где же эта Вайлин?

А ведь я, правда, мог когда-то собрать всё, что хочу. Я мог откатить время вспять. Мог убивать легионы. Я мог воскрешать и творить по одному лишь щелчку.

Мог.

И сейчас я могу!

Но не помню. Ничего из той сферы разрушений не помню. Не помню, как стирать в пыль города. Не помню, как правильно отматывать время вспять.

Склонившись, я мягко оттянул прокушенные пальцы  от зубов, глубоко в душе злясь на Вайлин, которой всё нет. И как эхо той злобы во мне вскипала другая, более густая и настоявшаяся злоба ко всей этой войне. К тем людям, по чьей причине мы до сих пор еще существуем в этой войне. Я больше не мог сдерживать злобу на тех, кто за упорством и гордыней не слышал наших слов. Я не мог сдержать гнева на трусливых созданий, что побоялись перейти в наши ряды. Не мог терпеть отказы и нескончаемые жертвы. Не мог прятать злость на всё, что вынудило нас явиться сюда. И наконец, я не мог хоронить больше ненависть, что кипела во мне на тех тварей, кто был причиной страданий моего друга сейчас.

Единственного. Живого. Незаменимого… моего человека.

Моего.

Любимого.

Я слушал, как все еще бьется его сердце, а на душе у меня клокотал гнев. Чистый и истовый, как та боль, что пронзала наши с Эрхазом головы. Как жгучий свет колодца, который я увидел напоследок его глазами. Ненависть… настолько холодная, насколько стал трезв в тот момент мой собранный разум.

Я поднялся на ноги, не спеша, под угасающий стук сердца, а мысли мои обращались никак не к врагам. О нет. Только не к ним. Не к тем, кто останется глух. А к тому, кто обязан услышать. К тому, кто имеет власть над всем и над нами. Это подло, я знаю, но только он может прервать всё и зайти с той стороны, где будет бессильна по законам игры вся моя магия и ритуалистика. Что бы я ни делал, как бы сильно не ударил —  у меня не хватит ни сил, ни скорости, ни прав, на то, чтобы прервать удар по Эрхазу и разом решить исход войны. Довольно! Никаких больше молний и ураганов! Никакой нежити и сумрачной стороны ритуалистики. Да, я мог бы разом принести всех в жертву и скормить эту энергию миру на оживление, подписав под каждым его долги и вину. Но каков будет откат? Выдержу ли я такой массовый приток связей или как Эрхаз в мгновение сойду с ума от тысяч одновременно ворвавшихся в голову голосов?

О нет, я не совершу такой ошибки, даже если наш враг рассчитывал, что я тоже ударю в полную мощь, и тем самым подставлюсь в лице мира как массовый убийца невинных жертв.

Нет…

Они не дождутся, что я прибегну к своим силам и остановлю их в одиночку. Встречался уже с подобным. Знаю. Сэнхас хорошо меня обучил.

Моя ладонь вскинулась вверх, собирая силу и отдавая незримый приказ.

Где-то далеко за гранью миров и пространства в чернеющем провале устройства, заполненного насквозь черным непрозрачным и вязким веществом, на свет всплыла на механической лапке из глубины первая наборная плита с пока неактивными рабочими глифами.

Я обратился к миру.

«Адэн. Если ты слышишь. А я знаю, твое внимание есть…

Посмотри, что творят твои дети. Оцени, сколько гибнет в их войнах людей. Твоих людей. Детей мира. Созданий. Существ и животных. Все они жертвы их воли и злобы. Все обречены погибать».

Всплыла из мрака вторая плита, стыкуясь за первой, соединяясь непрерывными линиями без малейших зазоров.

«Ты призвал нас сюда. Забрал себе наши души. Твоя воля затребовала нас в помощь тебе. Так посмотри, до чего война довела твое дитя. Твоего Провозвестника и твой голос. Взгляни на то, что ты рискуешь потерять. Сколько сил было вложено. Сколько ты звал его в помощь. Он служил тебе…»

Третья плита.

«…Как служил тебе я. Не по собственной воле, а по твоему принуждению. По отсутствию выбора, которого ты нам не дал. По твоим законам. По твоим правилам. Подстраиваясь, меняясь, скрепляя и даруя тебе жизнь за силу других».

Четвертая плита встала и замкнула в центре кольцо, а за ней готовились, зависнув в вязкой среде другие.

«Ты лишил нас выбора жизни. Лишил свободы жизни, поставив на пути войны. Ты забрал наши души. Нашу силу созидания. Ты получил наши войска. Народы. Земли. Биомы. Ты получил нас себе. Сковал цепями долгов и безвозвратного пути. Ты лишил нас собственной жизни. И за это…»

Сразу три плиты легли полукругом под сводами огромного механизма, пережившего вечность, очерчивая пройденный путь.

«…я выставляю тебе Виру.

За то, что ты сделал с нами. К чему принудил. За действие и бездействие, всегда, когда ты не оказывал помощи. Когда позволял своему Провозвестнику терять рассудок. Когда молчал, не указывая ему на своих врагов. За то, что ты допустил эту войну. За то, что вырастил подобных детей, что ранят тебя и норовят вновь раздробить. Я выношу тебе Виру за все это, и так же за то, что ты допустил создание подобных творений, как тот колодец и камни».

Плиты поднимались и собирались в чертеж, иссеченный сложными рунами и древними символами, у которых давно утеряны даже названия.

«Я выношу тебе Виру за каждую боль, и кошмар, каждый срыв и потерянный рассудок. За загубленные души и невинных, пострадавших в войне. За слезы тех, кто потерял в войне своих родных. За страх, сжирающий непричастных созданий и твоих дочерей. За женскую злобу и их лишенный покой. За всех их погибших детей и гнев, рожденный на жажде».

Массивное кольцо плит слилось и очертило новый узор, прокладывая мелко высеченные на камне условия.

«И я, вынося эту Виру за друга и его страдания, призываю тебя нам на помощь в этом бою.

Устранить эту угрозу. Изъять всю опасность. Извлечь… всю болезнь, что отравляет здесь и сейчас твое тело.

И своим словом и волей…»

Последние мысли выстраивались в ряды, формируя запрос и финальный этап. Четкий и отработанный, ведь когда-то ранее я уже делал такое.

«…я закрепляю».

Черная гладь под плитами дрогнула живой волной и протянула вверх тонкие и гибкие щупы. Одна только мысль. Как щелчок. Или искра, что может, падая, вспыхнуть над просыпанным порохом. Достаточно только ее. И без колебаний я сообщаю:

«…Исполнить».

Почти замерло сердце Эрхаза. Еще один блеклый и слабый удар… После чего небо над Аваларом осенило золотом смазанных рун, а в следующее мгновение с неба на город рухнула огромная печать, прожигая дома и мостовые насквозь до земли. Меня качнуло от силовой волны, дохнувшей знакомым теплом. И словно бы в первый момент больше не произошло ничего.

Прогрохотали взрывы и залпы кораблей. Свистели остаточные выстрелы на улицах, и все так же полыхали лишь едва дрогнувшие от чертежа пожары.

Сработало?

Опускающаяся на город новая тишина была мне ответом. Корабли плюнули последним огнем и придержали новый удар. Растерянно останавливались бойцы. Последние пули достигли цели и массово замолкали наши орудия.

Город затаился и замер…

А потом в небо в тишине начали медленно, как пушинки всплывать белые миниатюрные огни. Как фонарики, подхваченные легким ветром, они вздымались вверх, качаясь по невидимым нитям. Поднимаясь и тая в вышине. Исчезая сотнями в провалах меж облаков во время застывшей над городом настоящей, не мнимой мертвой боевой тишины.

И чем дольше я стоял на балконе, тем тише становилось внизу. Замолкали голоса наших бойцов. А эти огни все поднимались и поднимались. Всплывали меж растерянных солдат и химер. Просачивались через тела и улетали под мелодичный эфирный звон защиты Авалара, саморазрушающейся без подпитки.

Тусклыми огнями угасал вдалеке колодец душ, отпуская и прибирая в небо невинно измученных жертв. Померк, словно выключившись, ослепительный столб энергии источника. Ветер поднимал новые искры, а мы все смотрели на эту жуткую картину в немом безмолвии и не верили своим глазам.

Адэн забрал все их души.

Просто призвал обратно и изъял их из тел.

«Рин! Нэй! Что происходит? — как из тумана раздался столь знакомо встревоженный голос Кразара. — Игроки Альянса мертвы! Докладываю! Все отключились! Рин!? Как вы? Сообщите!»

Как потусторонне звучали голоса в эфире. На фоне массовой гибели, пусть и оформленной волей этого мира. У большинства не было слов. Не было радости. Не было чувства победы. Только оторопь. И какое-то зажатое прощание с теми, кто улетал в небо, не успев ничего осознать.

Я смотрел на это, онемев от пустоты на душе, будто из меня выжали все эмоции. Не было ужаса и страха. Боли и холода. Не было ничего. Только осознание безумного запроса, который я отправил Адэну. Осмысление поступка, который я совершил, разменяв одну душу на те, остальные. Но шок еще не охватил меня целиком. Пока я лишь молча смотрел вдаль, как другие, словно чувствуя надобность отдать дань своим вниманием тем, кто был достойным противником.

И все же… что я натворил!?

Прокашлялся и вздрогнул у моих ног Эрхаз. Я мигом оторвался от безумного зрелища, присел перед ним и нервно с кроткой заботой огладил пальцами по щеке. Перед глазами еще стояла картина взлетающих в наступившей тишине тысяч душ, и оседающих прямо в бою на улицах, словно выключенные марионетки, человеческих тел.

Эрхаз попытался открыть глаза, но я вновь погладил его, успокоил, а после легко поднял на руки, чтобы унести с балкона. Кразар встревоженно долбился в эфир. Нэйан вышел из ступора и быстро шепотом отчитался ему по событиям, словно громкий голос мог нарушить уравновешенную безопасность и навлечь на нас эффект отработавшей печати. Мне было не до их разговора. Пусть обсудят все сами. Я не готов пока объяснять случившееся и рассказывать, что повторной работы ритуала не будет. Адэн снял свою плату с игроков и отплатил мне за Эрхаза. Не важно, что мир решит сделать с душами. Прибережет на круг перерождения или слижет энергию на свое рождение. Возможно, даже вернет часть игроков в прошлый мир. Это его дальше право поступить с каждым по справедливости. Я же лишь мысленно принял его уплаченную виру, не закрывая до конца весь предмет спора. Возможно, когда-то я спрошу его вновь. За других игроков. За натерпевшихся мобов. За себя…. 

И только по пути из тактического зала я ненадолго очнулся от размышлений, встретившись взглядом с бледной испуганной Вайлин. Та смотрела на меня, вжимаясь в стену, словно увидела монстра. Или хуже того – признала во мне знакомого монстра. Но тогда я ничего не спросил. Ушел в нашу с Эрхазом зону, позвав с собой следом врача.

Для нас этот бой был окончен.

 

 

Сухой вздох через аппарат искусственного дыхания, и тонкая ослабшая рука ударяется о стекло капсулы жизнеобеспечения. Растворы биогеля остаются на панели. Размазываются с тем как скользят по служебным значениям пальцы.

Его Альянс! Куда делась связь с его Альянсом?!

Вдох. Тяжелый выдох. Мешают в носоглотке посторонние трубки.

Нет связи с бойцами. Нет чувства доступности силы.

Нет ничего!

Только трубки, свистящий звук дыхания в вентилируемых легких, прохлада трубок и геля.

Ничего…

Мужчина судорожно дернулся, пытаясь вскочить, но ослабшее за десятки лет тело лишь всколыхнуло вязкий гель в капсуле.

Альянс… Только что. Цельный! Могущественный! На пике своих сил! Где?!

Рука вновь касается прозрачного стекла. За ним черный складской потолок с провисающими гофрированными трубками и проводами.

Рука…

Мужчина притянул ее ближе к лицу, с трудом сфокусировался очень размытым зрением на сеть глубоких морщин и старческих пятен, поверх выпуклых вен.

Нет… Этого не может быть. Это не он… Ведь он был только что молодым!

А потом, напрягшись, он вспомнил. И понял.

Огромный денежный взнос. Купленная капсула и место на складе. Резервный вариант на случай возврата. Оплаченное пожизненное обеспечение, пока не кончится резерв у живущего в коме тела.

Но руки старика… Он ведь уходил в игру молодым… А годы в Адэне считались днями в родном мире!

Считались…

Он ведь почти выиграл! Почти одолел! Почти! Осталось так мало! Он бы стал Хозяином Адэна! Почти единовластным правителем, наравне со второй этой гениальной мразью, которому дешевле всё дать, чем убить!…

И тогда, заорав от ярости и отчаяния, мужчина ударил обоими кулаками по стеклу. Гулко стукнула панель, капсула продолжила работу. А старик все бил и стучал костяшками по стеклу, пока не выступила кровь, а горло не зашло кашлем от сухости и хрипоты.

Он бы придумал что-нибудь. Заказал бы убийство этого создателя Колодца или сдал бы его последнему из Империи! Какая разница! Он бы придумал! Он бы занял Единый Трон! Занял бы законное место в Адэне, несмотря на того сучьего конкурента и беспринципную тварь!

Мигали  все так же сигнальные огоньки капсулы и аппарата. Тело в катетерах под стеклом продолжало в бешенстве кричать и молотить в панель, не замечая, как обрывались хрупкие трубки. Но на складе в Сэтосе, где сотнями и штабелями лежали рядом другие аппараты со стареющими и умирающими людьми сейчас его никто не слышал.

 

 

 Безымянный ритуалист стоял в центре на дне Колодца душ, пропуская через себя поток силы, резонируя и усиливая мощность воздействия ненавистных даже ему камней боли. Чужая энергия обтекала его как жаркий ветер и шелк, опаляющий руки, но не наносящий вреда. Над ним зависло око сияющей бури, а он направлял ее с легкостью, словно живую.

Сила…

Она лилась по телу, вознося на вершину могущества и даря чувство легчайшего вознесения. Еще немного и, казалось, он может воспарить в небо на волне этой энергии, раскрутить мощный поток, и окунуться в чистейшую мерцающую белизну стихии.

Пусть источают яд и страдания купленные последние алые камни. Пусть бьет ключом энергия чужих скованных душ. Они лишь материал в его умелых руках. Такое же орудие, как он сам, поставивший себе единственную задачу во благо мира.

Но на лице юноши-ритуалиста не сияло блаженной улыбки. Его глаза не щурились в блаженном экстазе от силы. Длинные черные волосы вздымались вверх, щекоча красивое молодое и сосредоточенное лицо. Нити каждой связанной с телом души пульсировали перед взором, как струны, пропускающие ноты. Одна за другой, стройным оркестром и единственной верной мелодией, прорезая как клин направленный на него лавинообразный удар.

Он видел противника почти что своими глазами. Видел, как рушится его разум и раскалывается вдребезги сотканная защита. Как колкое стекло трещит и лопается под ровным напором острого силового клинка. Он был тем клинком. Неотвратимым на пути тяжелой атаки. Непоколебимым. Сотканным из собственных простых желаний, не имеющий ничего за спиной. Ему достаточно удерживать острие, чтобы противник сам ломился грудью на клин. И чем сильнее били в ответ, тем точнее становился удар.

Сильнее… Еще… Пока не кончится терпение и зуд боли не пробьет до самого нутра. Души колодца стонут от резонанса, пробивая собой, как острой иглой заклятого врага.

Казалось, он почти одолел его. Волна чужой воли начала слабеть, а стонущие в агонии души колодца только воспрянули новыми силами. Осталось лишь продержаться. Не ослаблять удар…

Как вдруг золото чистого света упало в колодец, засияло по граням, как будто сама яркая звезда опустилась на дно, заставив ритуалиста раскрыть темные, почти графитовые глаза и вскинуть голову вверх.

А потом высеченная рунами солнечная печать рухнула на город, прожигая его до самых недр.

Юношу окатило огнем. Сбило накал, а острые руны лучше любых слов дали понять – это провал. Непредсказуемый. Непредвиденный. Неоспоримый…. Окончательный.

Это финал…

Мгновение длилось, пока срабатывал неотложный запрос напрямую ко всему миру, и ритуалист успел узреть, как разом подхватываются в пучок все тончайшие связи чужих душ.

И затем последовал сам приговор.

Он ничего не мог сделать. Не успел и не знал, как защитить всех. Да и нет от такого защиты. Ритуалист с ужасом понял лишь одно – то был не удар Знамени Востока, чьи силы все еще таяли в его руках. Нет… Это сделал другой. Его Страж. Неизвестный, что привел в мир провозвестника Смерти и создал пушистых, как облачка, коз.

Юноша чувствовал, как из рук выскользнули тяжи контроля, словно шелковые ленты, видел, как массово оборвались и перестали звучать тысячи душ, но его же родная – осталась при нем. Стоило изумиться, задаться мимолетным вопросом, испугаться, какая же великая кара может настичь его… как в стенах угасающего колодца заклубилась тьма. Тонкими щупами проскальзывая вниз, спускаясь как дымка и в то же время вязкая и липкая слизь, почти живая, она стекалась к нему.

За ним.

В первый миг хотелось сбежать. Животный ужас пробрал до самой души. Мороз пробежал по изящному и тонкому телу, задушив все попытки к бегству и сковав намертво тело.

Тонкие черные щупы склонились над ним, облизали подставленное смиренно лицо, аккуратно обвили ладони. Тьма зашептала. Зашуршала множеством вкрадчивых голосов, говоря о себе.

А потом страха не стало.

Дикий ужас принялся отступать, освобождая сознание и проясняя его для нового и необычного озарения. Медленно расцветало любопытство. А когда тьма и тонкие щупальца подсказали ответ, то следом за ним на ритуалиста снизошло принятие.

Множество душ взлетали в небо вокруг, в то время как его зазывали глубоко в недра с собой. И это звучал не Адэн. О нет, безымянный юноша прочувствовал зов издалека. Его утягивало, манило и опутывало жидкой средой, обволакивая как паутиной, взимая им свою персональную плату.

Он улыбнулся. Легко и по-детски счастливо. А потом лишь покорно лег в шепчущую тьму, и Адэна вокруг него мигом не стало.

Поражение? Нет. Он не испытал ни досады и ни обиды. Не чувствовал отчаяния от неудачи и страха. Если за ним лично пришла сама эта тьма и утянула в недра изнанки, значит, он единственный оказался достоин ее вкуса. Он единственный, кого она призвала. Единственный… Немногий, кто остался жив после ее касания.

Тьма обволакивала, растворяя налипшую гниль и проклятья. Едкая жидкость проникала в сознание, выжигая разочарования и остатки былой тоски. Нет больше одиночества. Нет чужого гнева. Нет отвращений  и страхов, что портят сокровище потемневшей души. Он не смог победить в этом бою – ну и пусть. Тот, кто призвал провозвестника Смерти и кому подвластна эта щедрая тьма, не позволит миру распасться. Он не падет под гордыней и злобой. Не извратит Адэн, а поможет ему лишь ожить.

А значит – сам он, юноша, не проиграл. Помог своей волей и ударом раскрыться сторонней душе. Он помог познать игроков. Помог доказать, до чего дошли все. Как призма, проявив всю их гниль. Как тот, кто заставил прозреть даже мир.

От ритуалиста остался покой. Уснувшее в блаженстве и смиренном принятии тело, с цветущей в недрах изнанки душой, спрятанной от всех, дабы не нарушить его тихий сон и мечты.

Последней тихой мыслью его осенила спокойная гордость. Ведь он не проиграл, а оказался последней преградой перед лучшим. И его не убили наравне со всеми, а призвали… не оставив позади ни тени следа.

 

***

 

Я медленно шел по пустынному городу спустя пару часов после окончания боя.

Под ногами хрустело стекло. Разбитые в крошево кирпичи были навалены по краю дорог. Большинство бойцов уже покинуло город, и вывело за собой оставшихся мобов. Кого-то еще находили в домах. Кто-то боялся и отказывался выходить.

Я не спеша брел по улочкам, обходя стороной мертвые тела, сложенные на тротуарах в ряды. Мои пальцы не чувствовали ничего на опущенной и свободно висящей руке. Ни души. Ни тени. Ни остатка расколотых искр. Только пустота. Даже Смерти здесь нечего было прибрать.

Лишь слабые отзвуки боли, как эхо доносились из дальних просторов улиц. Я оборачивался на голоса, но не встречал никого. Приведения? Нет. Только иллюзии разума.

На одном перекрестке по-прежнему копошились демоны, призванные Эрхазом. Хищные псы, сотканные из жгутов и наружного скелета жрали мясо какой-то убитой химеры. А из подвала выводили напуганных горожан. Женщины. Снова. В слезах и сдерживающие жалобный писк. Солдаты демонов в латной броне с рыком подгоняли их шевелиться быстрее. При моем приближении рык лишь стал чуть деликатнее. Мне кивнули приветственно, склонили рогатые головы и угрюмо буркнули женщинам вслед.

Они их не тронут. Я знаю. Сам отдавал последний приказ. Всех горожан – на сбор и опрос. За ним при согласии, настанет присяга, а дальше у них все вернется на прежние круги. Придется отстроить заново город. Или распределить всех по другим. Многие мобы уже перешли на нашу сторону. Отдельно присягнули мне лично те,  чьих хозяев убили мои румары и ярги.

От массовой присяги я отказался. Отложил до момента восстановления Эрхаза. Не знаю, сколько дней он пробудет в отключке, но я оставил с ним личного врача и приказал Вайлин следить за ним, как не следила даже сама за собой. Удивительно, но она оставалась послушна и не противилась ни слову. Неужто так сказалась печать…

Эта печать…

Последствия я наблюдал ныне на улицах. Пустынных. Мертвых. Но в то же время чистых от гнили и массовой энергии смерти, словно здесь просто отключились разом тысячи аватаров. Настолько Адэн прибрал всё себе. Настолько жадно вкусил каждую крупицу энергии, а души, не желая пополнять ими свой круг, отпустил прочь в прошлый мир. Мне сказали об этом другие. Те, кто видел и знает, о чем говорят.

Приободряло немного и то, что часто звучали доклады, о найденных живых игроках. Пока без сознания, ослабшие, они не могли ни бежать, ни сказать ни слова. Адэн по какой-то причине не забрал их всех. Меня спрашивали решения – я приказал уносить таковых на опрос. Возможно, с ними еще удастся договориться.

Я шел по улицам без видимой надобности, но просто знал, куда мне стоит дойти.

За очередным поворотом я подступил к краю разлитой воды. Остановился ненадолго, задумавшись, а потом равнодушно ступил сапогами на влажные камни. Через несколько шагов вода подступила к лодыжкам, а вскоре поднялась и вовсе до самых колен.

Подводные бойцы не спеша погружались в свои изящные остроносые корабли. Сверкая чешуйчатой броней в лучах светила, они не занимались поиском горожан и не уходили далеко от воды. По приказу лишь сложили на сухую площадь немногие тела, а в остальное время забирали своих павших. Последние словно ждали меня попрощаться.

Я ответил им приветственным и прощальным кивком. Они бы рады увидеть Мастера, того кто сохранил им немногим преданным жизнь, но весть о тяжком состоянии Знамени Востока я был вынужден донести до всех. Одни из немногих они поняли, что произошло и благодарно преклонили колено, когда я проходил мимо них. Острые копья сверкали золотом в лучах света, переливаясь радужным жемчугом силовых проводников в оправе клинков. Рыжие пышные волосы, собранные в шипастые шлема, как хвосты коралловых рыбок мягко плавали по ветру и качнулись, стоило им склонить церемонно головы.

Благодарно и искренне я сложил руки перед собой и отдал лишь короткий мысленный ответ. Они вольны вернуться обратно. Их своевременная помощь была незаменима.

Бойцы улыбнулись. Приняли ответ. А потом поднялись с колен и спустились по трапу вглубь своих кораблей. Я дождался, стоя на месте, пока тронется их лазурный расписанные золотом флагман, и утечет подводной тропой в недра мира, растворяясь на мостовой. И только когда по водной глади прошла последняя волна, успокаиваясь на разлитом по площади фонтане, я тронулся дальше, к огромной груде камней, некогда бывшей моим созданным колоссом.

Он все еще жил. Сверкал бурей эмоций, не в силах подняться после тяжелых ударов. Ему разбили конечности. Уничтожили голову. Раздробили грудину. Но он все еще жил… Для меня. Дожидаясь, пока я приду.

И я пришел. Подошел к нему через воду, склоняясь над камнем. Не важно, какая это была его часть. Я видел его всюду. В каждом камне. В каждой частице, отколотой от единого существа.

Благодарю тебя. Ты сполна искупил свое зло.

Одно лишь касание ладони огромного камня, и я услышал, как унимается от злости и ярости его душа. Как под мимолетно вспыхнувшим рунами рушатся крепкие связи, и энергия собирается в единый тугой и светлый комок.

Я освобождал его. Последнего игрока Альянса. От оков, в которые заключил. От боли, на которую обрек. Потому что война отныне закончена, а он отплатил своей атакой за всё. За невинных, которых сам обрек на мучения. За игроков, которых подносил на источники. Я обещал его отпустить. И я исполнил слово, разбивая оковы.

Светящаяся сильная душа взмыла ввысь из-под пальцев. Зависла на мгновение, коснувшись благодарностью в мыслях, а потом улетела. Растаяла в облаках и больше я ее не видал.

Долгов оставалось все меньше, но я еще долго стоял по колено в воде, глядя в небо. Иногда мне снова мерещились души, но я знал, что то был все простой самообман. Что я надеялся получить? Не знаю. Но я был рад, что груз этих душ не упал на меня.

Ни одного нового владения. Ни одного нового примкнувшего ко мне домена. Всё в счет объединение Империи. Всё ради целостности мира.  То к чему мы так долго шли – должно быть осуществлено.

Я все же отправился дальше. Вышел через какое-то время из воды, просушил себя магией и двинулся в сторону главной городской площади, которая была неподалеку. Остатки эха чужой боли еще манили меня в те края. Я должен бы уничтожить последние камни боли, с которыми мы столкнулись. А лучше увидеть того, кому я едва противостоял.

Городские улицы становились все шире. Мостовая собиралась из гладко выточенных камней. Узорные плиты складывались в геометрические орнаменты, нарушаемые городскими завалами и битым стеклом. И всюду вокруг – ни капли чужой крови, как будто ее тоже прибрало массовым ритуалом.

Выйдя через высокие резные ворота на площадь, я увидел, что пришел сюда не один. Невысокая фигура в темных одеждах сидела спиной ко мне на коленях в центре площади перед провалом широкого колодца. Я подходил не спеша, боясь слишком громко ступать, нарушая умиротворенную замершую тишину. На меня не оборачивались, все так же сидели.

А ведь роскошная площадь казалась почти нетронутой корабельными залпами. Настолько хорошо прикрывал ее последний щит из энергии душ, что любая волна, любая атака проходила мимо. Вдалеке широкие приземистые крылья раскинул помпезный дворец, но я не представлял, для чего он может уже нам пригодиться. Докладывали, что его весь проверили. Нашли там тело последнего лидера Альянса, словно бы его выбросило напоследок из тайного убежища.

Я подошел ближе к колодцу. Игрок, что сидел перед спуском чуть вздрогнул, услышав, наконец-то шаги. Я встал с ним рядом, встретился взглядом и только тогда признал нашего Хасса.

Он просто сидел, перебирая в руках собственный Ключ. Держал как хрустальную сферу, крепко сжимая в пальцах, и смотрел опустошенно вниз. Я склонился туда же, всмотрелся, и мой взгляд зацепился за осколки камней. Бурые, выгоревшие и исчерпавшие себя камни боли, расколотые вдребезги, лежали на дне. Ни одного не сохранилось. Только сознание еще обманывалось, заполняя тишину не развеявшимся эхо жалостливых мучений.

А больше в колодце не сохранилось ничто.  Капсулы иссякли, словно растаяв. Тела игроков развеялись на энергию и давно взмыли в небо. Только пустые секции. И глифы. Выцветшие, пустые. Грубо высеченные в камне на незнакомом мне языке. Как сплав разных культур и мешанина художественных образов, по случайности давшая рабочий эффект.

Ни тела последнего ритуалиста. Ни следа его работы.

А у меня не было сил даже на отчаяние и злость. Я ведь хотел его сохранить. У меня были на него планы. Я хотел… Хотел! Но не смог сделать выборку.

Поздно.

Зря пришел.

Дурак. Я забыл, что хотел воспользоваться им во имя общей свободы…

Теперь уже что распыляться отчаянием? Можно забыть. Не будет мне подходящей жертвы. Значит, не будет больше никаких ритуалов.

Мир примирил нас всех.

И хотя мои плечи бессильно поникли, отчасти я вздохнул с облегчением. Что-то сломал во мне этот последний бой, и я уже не уверен, что смог бы с холодной душой провести сложные манипуляции. Сначала колосс. Потом последний удар. И хотя мир исполнил свою виру и отпустил этих игроков сам, я все равно чувствовал коварную вину за вынесение приговора. Ведь это по моей просьбе их всех отправили обратно. Их лишили мечты. Лишили права творения и всех способностей. Их вернули. Но много ли осталось в прошлом мире сохраненных на случай возврата тел?

А если они не очнулись в прошлых телах, то, что с ними стало?

Я боялся думать.

Но чувство справедливости заставляло меня примириться с итогом. Готовясь объединить Адэн воедино, мы должны уберечь лучших, а не переносить войну дальше, и не тянуть ее в веках.

Тихий шелест отвлек меня от мыслей, и я обернулся к Хассу. Старый друг встал с колен, повернулся, протягивая мне свой Ключ, а глаза его блестели от слез. Он ничего не говорил, просто ждал,  с мелкой дрожью удерживая сверкающую сферу.

Я не посмел ему отказать в этот миг. Подошел, накрыл ладонью сверкающий огонек, принимая немую верность обратно в нашу семью. А когда искра пропала, вливаясь в единый поток Цитадели, я подтянул Хасса к себе и крепко обнял за плечи. А он же схватился за меня, уткнулся в шею и скрыл в ней глаза.

Адэн закончил эту войну. И он же объединял нас всех.

Во имя своей же свободы.