Во имя свободы

В тот раз я ушел от них поздно ночью. На следующий день, когда Нейан и Эрхаз еще не вернулись, я пробыл у Хасса и его компании чуть больше времени.

Разговоры шли легко. Со мной охотно делились новостями из далеких регионов. Тарин и Зирр быстро сориентировали по карте и показали, какие зоны охватывают они и другие вассалы. Да уж… Я наивно полагал, что на нас с Нейаном возложена огромная работа. Нихера. Земли, выделенные под контроль вассалов, крупнее и больше. После чего я резонно заинтересовался, какого фига мы с парнем так напрягаемся?

Как объяснил Хасс, мы с Нейаном были кем-то вроде авангарда в строю Мастера и брали всю первую сложную работу по стыковке новых территорий с основной империей. Потом эти земли со временем переходили под контроль вассалов, и от них уже требовалось стабильное поддержание порядка.

Что понимать под порядком на территории?

Постоянную занятость населения, достаточную выработку ресурсов, здоровую нацию и вообще общее благополучие.

По идее вассалы должны были следить едва ли не за каждым жителем. У них это упрощенная процедура надзора за землей. Если возникают проблемы или недовольства – у них всплывут системные сообщения. А по ежедневным графикам занятости и благосостояния можно отслеживать динамику развития общества.

Это все в теории. На практике Тарин пожаловался, что графики стали последнее время врать.

Для себя я объяснил это тем, что население городов все больше открепляется от системы и «оживает». У них пропадает автоматическая привязка жителя к местности и, следовательно, исчезает канал считывания его «настроения». Тарину я пока никак не объяснил свою мысль, но решил понаблюдать за событиями дальше. Я знаю, что, возможно, могут случиться какие-то проблемы и провалы в системе, которые нам спешно придется решать. Но мое доверие игрокам еще не настолько выросло, чтобы я открыто заявлял о своих размышлениях. В конце концов, как я понял, они трое до сих пор привязаны к интерфейсу.

Эрхаз вернулся лишь на третий день, и тогда же объявил нам с Нейаном о времени сбора. Не знаю, на что он рассчитывал, когда потребовал прибыть «через пятнадцать минут», но я в этот момент еще отмокал в ванной и, как следствие, опоздал.

Хотя, конечно, накопленное раздражение и вопросы подогнали меня собраться как никогда быстро.

Я услышал экспрессивный диалог еще за дверью в кабинет совещаний.

— …Никаких переговоров! Никакого лишнего времени! Если им так важно увидеть мою рожу, пусть прибывают под стены цитадели!

— Но они сказали, что если вы зайдете, то они сразу сдадут…

— Я уже наслушался подобных уловок. Каждый раз, в обязательном порядке, постоянно, когда я пытаюсь зайти один, то затем приходится пригонять Легион.

— Возможно, на сей раз…

— Нет!

Я открыл двери и тихо зашел в кабинет. Небольшая комната с просторным окном и выходом на террасу. Круглый широкий стол для развертки больших голографических карт. Убранство кабинета было в излюбленных Эрхазом темных цветах, и даже пестрые коврики под стульями не сильно взбадривали обстановку.

— Почему так долго? – тут же встретил меня недружелюбно Эрхаз.

Я аж запнулся от такого наезда на пороге.

— Дорогу вспоминал, — буркнул я первое попавшееся и направился к своему креслу.

— У меня нет лишнего времени ждать, пока все соберутся, — вчесанно и нервно ответил Эрхаз.

— Наши совещания идут по пару часов, а я задержался всего на десять минут, — как можно спокойнее сказал я.

— Наши совещания идут всего лишь пару часов, которые я могу выделить,  -поправил он с напором.

Интересно, что его вообще так выбесило с утра?

— Может, тогда перейдем ближе к делу, раз у нас нет лишней минуты? – я развел руки в стороны.

Нейан благоразумно молчал и пока не вмешивался.

Эрхаз помолчал некоторое время, тяжело и нервно дыша, после чего, все так же пристально глядя на меня, ответил:

— Может. Зачем ты меня искал?

Какой неожиданный поворот! Я уж думал, что он никак не отреагирует.

— У меня были вопросы.

— Какие?

— Пока не существенно, спрошу ближе к концу совещания.

— Ближе к концу совещания я нагружу вас работой, и мне будет не до ответов. Что ты хотел?

Вот даже не знаю, сколько в этом тоне наезда, а сколько вежливости.

— Потом, — настойчиво попросил я.

— Сорин!

— Что?

— Говори!

И тут, похоже, я сам уже взбесился больше, чем нужно.

— Почему мы не можем связаться с внешним миром? Почему мы не можем отправить письма? Почему вообще связь не работает с теми, кто вне империи? Почему, в конце концов, я не могу…

— Потому что я запретил!

Ответ прозвучал для меня как оплеуха, а Эрхаз продолжил:

— Никаких исходящих за пределы империи, ясно? Никаких писем, никаких фотографий, никаких записей! Никто не должен знать, что здесь происходит!

— Но мои воины…

— И никаких исключений! Я не собираюсь ломать установки ради каких-то частных случаев. Потом захочет кто-то еще. Потом еще. Слухи разойдутся, как чума по империи, а потом рухнет вся наша репутация!

Он категорично махнул рукой, а я попытался… зря.

— А если я захочу заехать к ним?

— Исключено.

Что?.. Почему?!

— Мы договаривались, Сорин. Условия твоей работы. Я могу гарантировать твою безопасность только в случае, если ты…

Новость ударила по мне тяжелым грузом, и я даже не запомнил его последующие слова в деталях. Только общий смысл, по которому мне запрещалось даже думать о том, чтобы заехать в свой старый город. Все из-за какой-то безопасности. Все ради конспирации. От кого? У меня нет врагов, которые жаждали бы заполучить мое население. Да и кто узнает? За мной что, слежка идет постоянная? Я разве не смогу зачистить следы?

Нейан по-прежнему молчал и вжимался в кресло, пока Эрхаз устраивал мне моральную порку. Я расстроился, даже жутко обиделся на сказанное, но знал, что самое тупое, чем я мог бы ответить на его запреты – это сбежать. Нет-нет. Никакой тупости и детского маразма. Даже если очень хочется, я обдумаю его запреты и потом, возможно, попытаюсь еще раз. Может, он сейчас просто в поганом настроении. Может, у него у самого проблемы.

От Нейана в личку прилетало короткое послание. Я заметил его, мельком глянув на коммуникатор.

«Сочувствую».

Ну вот, дожили. Я что, выгляжу в довесок еще настолько печально?

Так не своевременно  мне снова вспомнился старый друг и верный заместитель. На что же я вообще их всех тут променял? На что променял Нексара? На что Йонару? Сидел бы я и дальше у себя в городе и не высовывался, может, и легионы прошли бы мимо.

Раньше я хоть думал, что выйдет подружиться и сойтись с Эрхазом, но глядя на его занятость… кажется бесполезно. Шансов нет, и он больше не приглашал на общение.  Эти совещания разве можно назвать общением? Если любой разговор в присутствии кого-то третьего превращается в деловую моральную порку. Ругань почти на пустом месте и потраченные каждый раз нервы.

Не похож он на того, кому нужна хоть малейшая дружба. Хотел бы – вызывал болтать по вечерам. Тот разговор наедине, конечно, развеял несколько вопросов. Я понял, что Эрхаз нуждается в поддержке, но…  как мне ее оказывать, если он даже не дает шанса пересечься?!

Беда.

Оставшееся совещание я слушал вполуха, не особо заостряя внимание на делах. Задачи автоматически писались в логи, Нейан записывал их дополнительно себе в журнал. Я лениво отчитывался  Эрхазу о проделанной работе, все строго по делу. Показывал результаты. Он кивал, соглашался и шел по темам дальше.

Вроде бы я собирался еще спросить его по делу Хасса и его знакомого Нранавана, но потом подумал, мысленно махнул рукой и забил. Территория неизвестного мужика уже пару суток числилась собственностью империи, и вряд ли Эрхаз отложит его дело надолго. Обычно, по моему опыту,  он разбирается с игроком на территории сразу же, как Легион вступает в новые границы. Действительно, чего тянуть, если можно сразу за полчаса просто приехать и воткнуть стрелу в ненужного игрока. Права собственности сразу переходят автоматически в новые руки.

Как-то незаметно прошли пару часов совещания, и Эрхаз распустил нас по делам. Я даже специально проверил коммуникатор на предмет особых сообщений от него. Увы, встретиться наедине он не хотел. Ну, раз нет, так нет. Я ушел вместе с Нейаном, лениво направившись с ним в тактический зал.

— У тебя хотя бы есть к кому возвращаться, — тихо сказал Нейан, когда мы шли с ним по коридору. – У меня и их не осталось.

Я неопределенно пожал плечами. Вроде как полагается сочувствовать в данный момент.

— Хотя, наверное, иметь кого-то живого и не иметь возможности вернуться еще тяжелее, — тише сказал он.

— Да. Тяжелее, — согласился я, и не стал продолжать эту тему.

Потому что тяжелее только не иметь возможности вернуться к близким.

 

***

 

Потом, помнится,  я на днях говорил с Хассом. Он вновь позвал меня на ужин и на сей раз без лишних людей. Я пришел, потому что некуда было деваться тем вечером. И вновь в той гостиной за бокалом сока мы говорили о том, что не предназначено чужим ушам.

— Сорин, я ведь недаром просил тебя быть терпеливее. Не следовало сразу давить на Мастера и задавать много вопросов. Он этого не любит.

— Я уже сам понял, — тихо и уныло ответил я.

— Ничего удивительного, что ты получил столь резкие ответы.

— Я не собирался спрашивать. Но он сам просил. Потребовал!

— Да, у него есть эта привычка… требовать.

— На моей памяти это первый раз.

— Я помню такое всегда. Когда резче, когда грубее, а когда в самой худшей и спокойной манере.

— Худшей? – я изумленно вскинул бровь и снова приложился  к стакану сока. – Почему спокойная – это худшая?

Красавчик Хасс сегодня выглядел особенно холеным. Одежда вся в мелкой вышивке, словно он вернулся с недавнего торжественного приема. Волнистые черные волосы аккуратно уложены и зачесаны назад. Тонкая бородка, словно дополнительно выправлена и подрисована до идеальной формы. Прямо-таки живой образец богатого аристократа. Несравнимо со мной, кто ходит круглыми днями в тусклых ежедневных удобных шмотках. В быту я не люблю изобретать и выпендриваться. Да и перед кем или чем? Перед мониторами?

— Обычно после мягкого, ласкового и даже заботливого тона Мастера следует чья-то смерть, — пояснил Хасс, отсалютовав бокалом. – Это не правило, но до сих пор работающая закономерность. Я редко слышал его в бешенстве и с гневными словами. Как правило, он спокоен и учтив.

— То есть, хочешь сказать, мне еще повезло услышать его в ярости. Но надо спасать ласты, если он заговорил тихо?

— Именно так.

Печально слышать подобное, но во мне еще оставалась надежда, что Эрхаз все-таки помнит про нашу дружбу, и когда-нибудь согласится вновь побеседовать спокойно. Возможно, даже откровенно.

— А ты? – на удачу рискнул спросить я. – Чем ты заслужил себе место в цитадели?

На какой-то момент Хасс замер, словно задумался, как именно мне ответить, а потом мягко улыбнулся и доброжелательно подмигнул.

— В свое время я его хорошо понял.

 

***

 

Очередной раз явившись по вызову в кабинет совещаний, я изумился редкой пустоте в помещении.

— Нейан, видимо, запаздывает, — изрек я, не спеша подходя к своему креслу и вставая за спинкой.

— Нет, я вызвал только тебя, — ответил мне темный силуэт нашего Мастера за полупрозрачной шторой на балкон.

Свое яркое удивление тот раз я решил максимально придержать при себе.

— И о чем же ты хотел поговорить, Эр?

Мужчина плавно вышел из-за шторы, держа почти идеальную осанку. Блеклые выцветающие волосы горели золотом в свете вечернего солнца. Случайность или нет, но все излюбленные окна и балконы Эрхаза смотрели на закат. Словно он находил в этом явлении что-то магическое и любил подолгу вглядываться в цвета вечернего темнеющего неба, которое пылало всеми цветами огня.

Подойдя к креслу, тонкие руки Мастера взялись за спинку, чуть стиснули мягкое кожаное покрытие, а лицо не дрогнуло в эмоциях, когда он ответил:

— О твоих делах.

Я лишь дернул бровью, но уставился ему прямо в глаза. Надеясь, наверное, найти в них что-то… другое.

— Мои дела прекрасны. Тебя интересует что-то конкретное?

— Как продвигается твое общение с Нейаном?

Он расспрашивал меня, с видом начальника над своим подчиненным. Вроде бы с доброжелательной манерой, но как-то отстраненно. Как обычно на наших совещаниях. Но этого ли я ожидал при личной встрече? Я ведь так ее ждал! Пожалуйста, вот она! Но только холодок никуда не прошел. Что происходит?

— Великолепно. Мы хорошо сработались за последние недели. Я думал, он будет более… требователен.

Эрхаз кивнул, принимая ответ.

— А с моими подчиненными? Я слышал, Филаз неплохо о тебе отзывался.

— Я полностью доволен этим интендантом. Мы нашли с ним общий язык и у нас не бывает конфликтов.

— А мои повара?

— Никогда не остаюсь голодным, даже если забываю пообедать, — мимолетная улыбка мелькнула на моем лице, но тут же погасла, потому что я не увидел в нем ответной реакции.

— Я слышал, ты налаживаешь общение с несколькими вассалами, — Эрхаз попытался как можно более непринужденно облокотиться на спинку кресла, но жест выдался топорным, будто он не умел так стоять, но очень пытался изобразить. – Надеюсь, они не сильно донимают тебя разговорами.

Как занятно. Можно ли считать этот вопрос главным в беседе? И не ради него ли меня вызвали на диалог?

— Нет, не сильно. Я вполне в состоянии контролировать свое время, — я вновь улыбнулся, в надежде, что это успокоит его. – Более того, я считаю наши беседы полезными, потому как, находясь в роли модератора, я должен знать, что происходит в тылу империи. Желательно из первых уст.

— Иногда автоматически приходящие данные точнее устных заверений, — ответил Эрхаз, обходя кресло. – Я бы рекомендовал тебе не забывать о такой человеческой особенности, как фантазия.

Это как он фигурно обозвал привычку человечества ко лжи!

— Автоматические данные последнее время часто выдают ошибки. Погрешности растут из-за….

— Я знаю.

Что?

Эрхаз медленно и по-хозяйски опустился в кресло и царственно сложил руки на подлокотники. А я так и замер, пораженный ответной новостью.

Так значит, это нормально, что наши логи врут? И Эрхаз давно в курсе происходящего? Однако, пока не все это заметили. Большинство игроков не подозревают, что оживающие мобы выпадают из системы и наши привычные автоматические рабочие панели интерфейса уже не соответствуют истине.

— Однако, Сорин, я не рекомендую всецело доверять словам игроков. Правдивее их ответов и логов могут быть только твои глаза.

— Ты предлагаешь мне лично наведываться с инспекцией во все уголки империи, только чтобы убедиться, что там все в порядке? – изумленно спросил я, сорвавшись на более резкий тон. – Да у меня никакого времени не хватит!

— В твою задачу входит только пограничный рубеж, — напомнил с нажимом Эрхаз. – Дела в тылу тебя не касаются.

— Считай, что это факультатив, — я криво и дергано улыбнулся.

— И что же такого тебя заинтересовало в землях, на которые тебе ранее было наплевать? – колко спросил Эрхаз, чуть приподняв голову.

— Ну, например, — я поводил пальцем по воздуху. – Чем так провинились все вычищенные земли? Ни войны, ни саботажи, ни явные бунты. Мне всего лишь стало любопытно, за что они страдали. На мой взгляд, в череде таких зачисток нет никакой системы, а отсутствие архивов только добавляет подозрительности и вынуждает задавать вопросы. Мне интересно… за что ты можешь приказать стереть любой город.

Лицо Эрхаза не дрогнуло, но пальцы крепко, до скрипа бурой кожаной обивки, стиснули подлокотники.

— У каждого случая есть своя причина, — тихо ответил он.

— Такая, что ее даже нельзя отобразить в архиве?

— Я не обязан ни перед кем отчитываться.

— А если я захочу остановить тебя? Если решу, что ты не прав?

— Я всегда прав! – он резко вскочил с кресла, и дерево противно скрипнуло по каменным плитам. – И я не допущу ни единого разлада в своей империи! Ни классового, ни идеологического, ни системного! И все, что выпадает из общей канвы, будет уничтожено. Сейчас, потом, через годы, не важно! Я соберу весь мир! И приведу империю к единому порядку!

Я старался не пошевелиться. Но отшатнулся от его напора. Не знаю, чего во мне было больше в тот момент – страха или изумления. Я видел знакомое лицо, но абсолютно незнакомого человека.

— И если для достижения цели мне потребуется уничтожить всех, кто со мной не согласен, я сделаю это! Чего бы я им не обещал!

…А потом мне стало противно.  Даже больно за то, как через родное лицо на меня смотрели совершенно бешенными чужими глазами. Нет, это не Эрхаз. По крайней мере, не тот, которого я помнил. Это некто другой. Не знакомый мне Мастер.

— …И если потребуется пойти против вашего мнения – я пойду! Доведу дело до конца. И надейся, Сорин, чтоб никто из твоих не преградил мне дорогу, — его голос резко опустился почти до шепота. – Потому что они станут угрозой. А угрозы я привык уничтожать.

Сложно сказать, какая злость всколыхнулась во мне в тот момент. Это не мой друг заявил подобное. Не мой старый знакомый угрожает уничтожить моих созданий. Пока еще не враг, но тот, за кем необходимо присматривать. Тот, кого надо держать на поводке. И тот, у кого я сам нахожусь в золотой клетке.

Бешенство завладело мной. Хотелось швырнуть это кресло, за которое я держался, в стену. Но остатки здравомыслия сдержали. Что-то знакомое резануло по памяти. Как воспоминание. Легкое, украдкой прочертившее все поперек сцены. Если психану, то все будет кончено. Я утрачу шаткое доверие, потеряю свои привилегии, и как следствие потеряю контроль за ситуацией. Меня уберут от основных действий так далеко, что я утрачу вообще всякую возможность видеться с Мастером и влиять на него. Я стану бессилен. Перестану понимать, что происходит в авангарде империи. И наконец…  я потеряю доступ к системе и к самому Эрхазу. Потеряю возможности что-то изменить.

Понимание ситуации словно окатило меня холодной водой. Я мигом протрезвел от бешенства и заставил себя расслабиться. Пропустив весь ор мимо себя, я решил вернуться к оглашенной теме после. А пока что, моя роль – это верный помощник.

Я чуть склонил голову, словно в легком поклоне, согласился с его словами. Чуть свободнее плечи. Чуть проще осанка. Отпустить спинку кресла и максимально расслабиться.

— Хорошо, Эр. Никто из моих не будет тебе мешать. Я прослежу. И буду помогать тебе следить за угрозами.

А он ждал. Замер, опираясь на высокий круглый стол, и пронзительно смотрел мне в глаза.

— Я не хочу, чтобы твое дело прервалось, — спокойно продолжал я. – Мы с Нейаном проследим, чтобы на границе не возникало проблем. Довольно скоро Легионы затронут первые земли альянсов. Я считаю, что у нас начнутся сложные времена. Земли нейтралов подходят к концу, а это значит, что впереди грядут частые зачистки.

— Верно, — холодно согласился Эрхаз. – Альянсы развили стойкую идеологию.

— Можешь не сомневаться в наших оценках. Мы не станем щадить понапрасну.

Эрхаз задумчиво склонил голову, но промолчал. Тише, Рин, главное не перебарщивать.

— Если у тебя есть еще вопросы, Эр…

— Нет, — ответил мужчина. – Ты можешь идти.

Я кивнул и не спеша направился  к выходу. Предельно спокойно, как и должно, если ничего особого не случилось. Ведь не случилось же, правда?

— Рин…

Вежливый и почти безразличный тон остановил меня.

— Да? – я обернулся.

— Постарайся, чтобы твой факультатив впредь не мешал отдыху, — изрек Эрхаз, деликатно поправляя свои запонки на рукавах. – Мне нужен кристальный разум в твоей работе.

Он бросил на меня короткий взгляд исподлобья, явно зная, что я понял его просьбу верно. А я понял. О да, я все верно понял.

Что ж, Рин. С этого дня все общение с вассалами переходит в тайный режим.

 

***

 

— Не переживай, Сорин. Наш Мастер может прервать наше общение только в том случае, если отошлет меня обратно в мои земли. Однако, он не сделает этого, потому что мы все равно занимаемся работой.

В тот раз Хасс выгуливал меня по парку в одном из захваченных городов. Тихое место, приятная зелень и вечная цветущая весна внутри. Мы выехали за пределы цитадели не случайно. Я передал Хассу свое желание поговорить наедине и так, чтобы наша беседа осталась в тайне. В ответ на это он предложил спуститься из цитадели до ближайшего города. По его словам, там у Эрхаза пока еще нет системы слежения.

— Он не доволен тем, что я с вами работаю, — сказал я, хмуро прохаживаясь рядом. Красоты парка меня не цепляли. Обычное место, какое можно было встретить даже у нас на старой планете. Даже народ неприметный и тихий. Ни эльфы какие-нибудь, и ни фурри.

— Естественно он будет недоволен! – всплеснул руками Хасс. – Он и дальше продолжит настаивать на том, что тебе не стоит пересекаться с другими игроками, дабы они не влияли на твое мнение и не просили за других. Но, Сорин, мы с тобой люди, а не машины. Твое мнение в любом случае будет колебаться за счет чужих слов.

— Он может попытаться завалить меня работой.

— И он завалит, непременно. А когда ты станешь справляться, он начнет отсылать тебя в города на передовую, чтобы ты прибывал в цитадель лишь к вечеру. Мне знакома эта ситуация. Нейан прошел через то же.

По моему лицу прошла тень удивления.

— Нейана тоже отстраняли от общения с вами?

— Да, — кивнул Хасс. – Пока работа не доконала его, и парень не стал слишком дерганным. Тогда Мастер сжалился и чуть отпустил поводья. Потребовалось время, чтобы привести Нейана в условный порядок. И то, до сих пор он туго идет на контакт и не любит сбор больше пяти человек.

— А что будет дальше? Меня посадят под замок или отошлют на корабль?

— Ничего из перечисленного, — успокоил Хасс, похлопав меня по плечу. Я отдернулся, и он тут же вежливо убрал руку. – Мастеру вы оба нужны рядом, и в скором времени, перед силами Альянсов, он станет следить, чтобы ваше настроение не колебалось. Ему потребуются верные, покорные, успешные и способные работники, у которых не будет отгулов или завалов в делах. Много мелочи будет переложено на наши плечи. Мы с остальными игроками уже к этому готовы. Но так как вы все равно не будете успевать заниматься свежими объемами такой территории, мы будем перенимать работу непосредственно с ваших рук. Вероятно, Мастер выдаст вам полномочия, по которым вы сами начнете назначать среди нас наместников. А это означает…

— Нашу непосредственную работу с вами, — закончил я за него.

— Верно. Так что не бойся. Мои внимательные уши и связи к твоим услугам.

Он щедро улыбнулся, а я не смог удержать кислую мину и тоже криво ухмыльнулся в ответ. Допустим, что все пойдет именно так. Хорошо бы.

— А как насчет поддержки? – спросил я.

— Какого плана?

— Что если мне от вас понадобится союзничество и поддержка моего мнения?

— Если вопрос будет вынесен на голосование, то можешь не сомневаться.

— А если нет?

Хасс притормозил и напрягся. Я решил пояснить.

— Что вы будете делать, если я вдруг пропаду из вашего поля зрения? Что если Мастер прикажет сослать меня или вдруг уничтожить?

Я не мог не спросить. Зачем тянуть, если самые важные вопросы можно решить сразу, не проходя весь долгий этап товарищества, дружбы и прочего? Мне нужны сторонники. Точка. И я хочу знать, могу я рассчитывать хоть в чем-то на вассалов или нет?

— Если ты пропадешь, то мы сразу же возьмемся проверять информацию. По возможности, поинтересуемся  у Мастера. В конце концов, ты можешь пропасть и по своей вине, а потеря модератора – это серьезная проблема для империи. Если же выяснится, что Мастер прикажет убить тебя…

Ну же, порадуй меня, Хасс. Это твой шанс, который может определить наше дальнейшее общение.

— Мы постараемся встать на твою защиту. Как уже вставали ранее, защищая одного вассала.

— Которого?

— Ирваса, — быстро ответил Хасс. – Я вас познакомлю.

— За что Мастер хотел его уничтожить? – напрягся я.

— За бунт. И попытку открытого противостояния.

— Бунт одного вассала? Но это же смешно. И не реально. Без армии, без своих сил. Без права на управление территорией.

— В те времена Мастер еще не так сильно кастрировал наши возможности управления, и Ирвас взбунтовался еще на зачатке империи. Захваченные земли не превышали площади среднего альянса, и план игрока мог даже сработать.

— Но вы уговорили Мастера его пощадить? Как? – история звучала фантастически. Вспоминая Эрхаза таким, как при моем последнем общении, мне было сложно представить, чтобы он пощадил бунтовщика.

— Мы сыграли на его обезумевшем разуме и возрасте. Донесли до Мастера мысль, что за пультом все это время сидел двенадцатилетний экспрессивный пацан. Если бы не эта правда и не обещания самого напуганного Ирваса, что он так больше не будет… то сейчас он был бы не с нами.

— И где он сейчас?

— Сидит безвылазно на своей старой территории. Это было условием Мастера. Связь с Ирвасом возможна только лицом к лицу. Никакой почты, никакой видеосвязи.

— Я понял.

Мы прохаживались по тропинке и не спеша вышли к маленькому аккуратному пруду. Вдоль берегов пышно цвели разноцветные кувшинки, а по самой глади воды величаво плыли белые роскошные птицы. Идиллия.

Я мельком глянул на окружение, но все мои мысли витали далеко, охватывая отношения игроков с Мастером и общее состояние дел. Отсутствие стен цитадели вокруг немного успокаивало, хотя я не исключал факта, что Эрхаз может попытаться следить за мной с помощью того же пульта Нейана. Ведь как работает его видеосвязь, я до сих пор не понял.

Но пока мы не обсуждали с Хассом ничего криминального,  и все наши беседы сводились исключительно к ознакомительным лекциям и историческим фактам. За такое ведь не ссылают подальше? Надеюсь.

— Ты говорил, что когда-то хорошо понимал Мастера. Почему? – задумчиво спросил я.

— Потому что мне довелось работать с ним в начале его пути, — охотно ответил Хасс. – Я был одним из тех, кто помогал ему информацией и давал советы о наиболее проблемных регионах.

— То есть, ты помнишь, как он начинал? – уточнил я.

— Более того, я помню, каким он представился в начале, чтобы войти ко мне в доверие.

Я стал еще внимательнее и прищурился.

— В доверие?

— Да, Мастер некоторое время связывался со мной по переписке, а потом провел несколько личных встреч, чтобы выведать информацию. Я встречал его как дорогого гостя в своем замке. Мы засиживались с вином за камином, и он представлялся весьма галантным аристократом. Каюсь, ему удалось меня разговорить. Потом мы обсуждали идеи по захвату земель. Я тогда думал, что речь идет всего лишь о создании крупного альянса.

— То есть, он пытался тебя даже дружить? – сомнительно переспросил я.

— Да, — Хасс бессильно и трагично развел руками. – А потом, когда он вторгся со своим Легионом в мои земли, я понял, что о дружбе не может быть и речи. Напускная вежливость сошла, обернувшись статной властностью. Попытки дружественного общения оборвались, и заменились работой. А я, как потом понял, получил всего лишь мелкую привилегию за выданную информацию.

Я удивленно вскинул бровь, а Хасс пояснил:

— Меня оставили в живых.

— И как я понимаю, с тех пор вы больше не общались, кроме как по делам империи.

— Совершенно верно.

— Но если тебя фактически лишили права собственности на землю, если Мастер не сохраняет твоих знакомых и друзей, если вашей дружбы с ним не стало… то почему ты еще покорно служишь?

Хасс ненадолго остановился на краю пруда, задумчиво глядя в темные заросли напротив. Казалось, он долго думал над ответом, хотя я уже научился понимать, когда он брался красиво играть.

— Потому что у меня нет выбора, и я хочу жить. Мы все служим, потому что хотим жить. Это ведь элементарно. Ты бы тоже так решил.

А решил бы? Если бы знал, как все обернется. Если бы я знал, что никакой дружбы нет, если бы понял, что прочее общение было лишь кастингом. Оставил бы я свой город и ребят ради такой службы? Или из последних сил пытался бы противостоять империи и уходил бы глубже под землю?

Что бы я выбрал? Жизнь и службу или… Что? Свободу и преданность убеждениям? Херовая цена у таких убеждений, если ради них погибают.

С другой стороны, я бы вряд ли выбрал предательство, если бы знал, что все так обернется.

А есть ли оно, это предательство со стороны Эрхаза? Или это я дебил, и придумал себе изначально то, чего никогда не существовало?

Дружба с беспощадным Мастером империи. Помешанным на одной лишь идее тотального контроля и завоевания всего мира. Дружба и равноправие.

Наверное… я все-таки идиот.

 

***

 

Мне снился очередной сон, в котором я снова помнил себя другим.

Ночь.

Холодный ветер теребит светлые волосы, выбившиеся из тугого хвоста на затылке. Тихо похлопывают впереди стены палаток, мелкий костер давно погашен, чтобы не перебивать своим светом ночное зрение. Стрекочут по кустам насекомые, в руинах старых домов мелко скребутся грызуны. А я сижу, привалившись к стене, на возвышенности, в дозоре. Моему взгляду открыт широкий обзор на пустырь, разбавленный редкими островками деревьев.

Я снова зову его. Своего друга. Немым зовом, отправляемым домой.

Я не надеюсь, что он придет, но точно знаю, что слышит. Мы договаривались, что я прохожу обучение один, а он будет лишь наблюдать и не вмешиваться. Но… иногда я просто хотел поговорить.

И вдруг он пришел. Тихо вышел из открывшегося портала и присел на каменный булыжник рядом. Чистенький, в домашних одеждах, но с вечным разгрузочным поясом, в котором находился полный комплект для выживания.

— Ну, я пришел, — возвестил он, походя накидывая полог тишины, чтобы не разбудить спящих бойцов внизу.

Мне тут же становится стыдно. Даже не за то, что я его позвал, а за то, что мне нужно выговориться.

— Наверное, я не умею дружить, — опустив глаза, говорю я.

— С чего ты взял? Или результат, что у тебя есть, не тот, что ты ожидал?

Он удобнее разваливается на булыжнике и подгребает под себя одну ногу.

— Не в том дело. Я…  Я не знаю, что хочу. Мне как будто чего-то не хватает.

Он молчит. Ждет продолжения, пока я собираюсь с мыслями и мучительно выдавливаю из себя откровенность.

—  Вот ты – неправильный друг. Друг обычно – это нечто иное. Я не могу с тобой просто дружить, потому что ты не только обучал меня, но и растил. Ты для меня роднее всех. Но на фоне тебя все остальные… ущербные.

Напарник изобразил на лице изумление.

— Я не рискую идти с ними на откровенность. Не могу сознаться в своих знаниях. Я даже просто боюсь заговорить с некоторыми о том, что они мне симпатичны. Понимаю, что меня неправильно поймут.

Мои руки лежат на длинной винтовке, по привычке поглаживая кончиками пальцев длинный ствол. Роскошное оружие покоится на коленях, готовое к использованию в любой момент. Незачем держать ее на полу на сошках. Я знаю, что стоит мне увидеть нечто подозрительное, у меня хватит скорости реакции и сил, чтобы прицелиться на весу и выстрелить, не опасаясь отдачи.

— Я пришел сюда на обучение ради нее, — рука оглаживает удобный плавный изгиб приклада.

— Но можешь получить куда больше, — заканчивает за меня друг.

— Да. Но я не знаю как. Я научился отличать знакомых от коллег. Коллег от товарищей. Я даже понял такие слова как партнер и напарник. За всеми этими понятиями кроется своя степень отношений и доверия. Но только такое понятие как «друг» для меня пока недостижимо.

— А как же Нима? Разве он тебе не друг? – иронично спрашивает мой учитель.

— Нет. Он тоже неправильный друг. Да и потом он еще во многом тренер и, если честно, я до сих пор иногда его смущаюсь.

Рыжеволосый рассмеялся и оперся руками о камень.

— Расскажу ему дома – обхохочется на радостях.

Я отвожу глаза, останавливая руки на патроннике, а мой учитель заговорил на удивление серьезным тоном.

— Что же касается твоего вопроса, во-первых, определись, что ты на самом деле хочешь. Если хочешь получить друзей, напарников или кого-то еще, начни понимать их. Наблюдай за ними как за хищными зверьми. Изучи их повадки, мимику. Особенно непроизвольные жесты, которые они не могут контролировать. Тогда ты будешь знать, как они относятся к тебе на самом деле, — он улыбается и простовато разводит руками. —  Ты для них чужак, незнакомец. Они к тебе присматривают точно так же, и пытаются понять, кем ты для них можешь стать. Покажи им, что можешь стать для них другом. Докажи верность. Честность. Чтобы они поняли, что ты их не предашь. Не подставишь, не сдашь начальству. И не оставишь, когда с ними случится беда. И только тогда ты получишь то, что ты хочешь. Взаимность.

Я смотрю вниз на несколько палаток, где спят сослуживцы и понимаю, что речь идет не только о них. Мы уже пытались обучаться в академии, пытались жить в общежитии.  Я уже раньше пытался заводить друзей, но всегда упирался в эту планку, которую не мог переступить. Это я не мог доказать честность. И это я всегда ломался на взаимности. Но как же быть? Если у меня всегда есть, что скрывать?

— Запомни еще одно, — продолжает мой учитель. —  Они живут в социуме со своими нормами и моральными правилами. Присмотрись к ним внимательнее. Пойми, что они скрывают и запомни, что они люди. Они могут говорить одно, думать другое, иметь в виду третье и хотеть совершенно иного. Научись разделять слова, мысли, желания и настоящие порывы. Тогда ты их поймешь. Тогда ты сможешь сделать их своими друзьями. Если захочешь, конечно. И тогда ты не разочаруешься в людях.

А ведь это самая частая беда таких народов. Привыкая к честности старших рас, поначалу мне было сложно свыкнуться с манерой большинства молодых народов лгать. Эта дурацкая особенность свойственна только разумным. Даже условно разумные виды всегда честнее и прямолинейнее!

— Запомни это правило, — друг поднял указательный палец. —  Чем выше статус, чем опаснее должность, тем меньше первое соответствует третьему и тем более четвертому.

— А как же второе? – спрашиваю я удивленно, припоминая всю точность формулировок.

— А что второе? – рыжеволосый улыбается. — Мысли позволяют, опираясь на то, что они хотят, говорить правильные слова, чтобы их не лишили возможности получить желаемое. И это даже не будет ложью! Всего лишь недоговоренность, правильно поданная правда, выдернутые из контекста слова, отсутствие знаний о предыстории. В итоге ты получаешь правдивую ложь, которую не определит ни один детектор лжи и не сработает ни одно чутье.

Мой учитель и друг плавно встает с булыжника и прохаживается незаметно в тени разрушенной стены. Я чувствую его улыбку по неуловимой пластике и чуть более раскрепощенным движениям. Он мысленно играет. Торжествует. Знает, что я вбиваю его слова глубоко в свою память, вместе с его силуэтом на фоне проступившей через тучи луны.

— Запомни, Лис, не лжет только тело. Но даже его можно контролировать. А разум и язык… они могут подставить даже хозяина.

 

…Что же я делаю.

С такой мыслью я плавно вышел из сна.

Что же я делаю… Раз за разом теряя шансы на то, чтобы получить хороших друзей.

Жизнь не учит меня. Ни одна, ни вторая, ни последующие. Прости, безымянный учитель. Я забываю твои уроки и вспоминаю о них слишком поздно.

Глядя в темный потолок спальни, слушая тишину, я вспоминал, как многое было упущено. Раньше, тогда, сейчас. Когда я позволял себе отказываться от людей, считая, что наше знакомство мимолетно. Когда я терял тех, кто у меня даже не появился.

Мало иметь близких. Которые сейчас для меня не доступны. Но у меня по-прежнему, как всегда, не хватает друзей. Тех, на кого можно положиться. Тех, кому можно довериться и с кем можно пройти бок о бок всю вечность.

Эрхаз? Нейан? Хасс? Кого из них я мог бы полноправно назвать другом и доверить свою спину? Кому я могу рассказать о своих уязвимостях? Кто готов будет выслушать мой монолог?

Я вспоминал, в неглубокой дреме, о сослуживцах, которые могли стать друзьями. Не помню, получилось ли у меня тогда пройти то, ради чего я отправлялся. Но знаю наверняка, что помимо набора боевых навыков, я отправлялся на обучение за друзьями.

Мне казалось, я помнил их. Улыбчивые, жизнерадостные, всегда готовые помочь. Крепкие ребята, с которыми мы смеялись при костре, дежурили посменно, вслушиваясь в дыхания, вместе стирались в походах, делили одну фляжку. Штопали друг другу раны, грелись, прижавшись друг к другу, и вспоминали при этом каждый свой идеал. У кого-то недосягаемая танцовщица, у кого-то мечты о поездке на океан. Кто-то хотел дожить до написания своей книги. Другой мечтал сняться в кино. А я… я не мечтал, а наслаждался тем, что уже было. Близким кругом, обществом и впечатлениями, которые я пронесу через вечность о тех мгновениях единения, ради которых я к ним приходил.

А сейчас… Что я вспомню потом из настоящего? Как я конфликтовал с Эрхазом или как слова Хасса вторгались в мой разум? Или может, я вспомню, как Нейан называл меня за глаза тупым? Не знаю. Но неужели это всё? Разве за все мое время в Цитадели я не испытал приятных эмоций от общения? Или я не получил то, что хотел? Что бы там не хотел Эрхаз на самом деле, разве я не был рад тому разговору на балконе? Или может, вне зависимости от намерений Хасса, я не получаю наслаждения от его манеры общения?

Это не так.

Я остаюсь удовлетворенным. Даже при том, что имею, даже от того, что происходит. Мне нравится видеть на лице Нейана удивление в свой адрес. И у меня ничто не перечеркнет то чувство радостного возбуждения, когда я рвался на встречи с Эрхахом. Ровно как я не забуду время, которое Хасс выделил на меня. Во всем этом есть своя доля положительных эмоций, которые я получил.

Бесспорно, я вновь что-то теряю. Своей подозрительностью разрушаю шанс обрести друзей. Своими сомнениями рушу вероятные мосты сотрудничества. Как и своей печалью по Нексару и Йонару я не приближу их вновь к себе.

Бесспорно, потеря доступа к близким сильно ударила по мне. Но запрет Эрхаза еще не приговор. В тот раз я стерпел, потом обдумал его слова и успокоился тем, что это мог быть всего лишь порыв. Мимолетная злость, которая однажды пройдет, и я вновь вернусь к этому вопросу.

Позже. Я просто дождусь. Определюсь окончательно с тем, что здесь происходит и приму решение. А затем смогу или добиться успеха в разговоре с Мастером, или договорюсь с Хассом о помощи в пересечении с ребятами. Так или иначе, я должен что-то попытаться. Должен еще верить в возможность создать из кого-то друзей. Потому что если их вообще нет, то ради кого мне здесь в принципе задерживаться?