На утро новоявленным Пилотам не дали долго прохлаждаться и сразу же во время подъема скрипучий голос вредного дежурного по общежитию объявил о переселении. Казалось бы, став уважаемыми членами пилотской братии, молодое пополнение вновь ощутила на себе всю радость суровой военной жизни по спискам и расписаниям. Разве что в новый виток армейской жизни закралось маленькое приятное дополнение в виде учета пожеланий «трудящихся».

Общежития для Пилотов Базы было хоть огромным, но не резиновым. Однако время и статистика распоряжались так, что места для новых служащих находились всегда. То на соседних Базах не хватало рабочих рук, и тогда Луна Гранта перераспределяла некоторых своих Пилотов. То заканчивалось время контрактной службы, и бывалые летчики уходили в запас. А иной раз судьбой Пилотов распоряжалась жизнь, и кто-то не возвращался с вылета, попадая в плен или погибая на границе, отстаивая рубеж.

Так или иначе, небольшое право выбора с кем жить и в каком количестве у молодых Пилотов было. И поэтому, недолго думая, Майрис согласовал свой переезд с ответственным за перераспределение капитаном и попросил поселить его с Дэниелом. Капитан что-то проверил по своему планшету, бегло пробежал взглядом по личному делу, а затем дал добро. Переселяться пришлось сразу же.

— Ты, я смотрю, тут неплохо устроился, — заключил Майрис, заходя в жилой номер Дэниела.

— Не льсти мне, — отмахнулся Пилот, отходя в сторону и пропуская парня. – Я всего лишь немного передвинул мебель.

Двухместный номер было обустроен немногим богаче номеров для курсантов. Чуть более новая мебель, телевизор на стене, большего размера холодильник, висящие полки на стенах, пара столов и удобных кресел. Все строгое, не дорогое, но комфортное.

— Надо будет потом показать тебе номер Грэя, — хмыкнул Дэниел. – Вот там в одноместных номерах куда больше шика.

— Ты еще предложи заглянуть в обиталища старшего офицерского состава, — парировал Майрис, ставя свой небольшой рюкзак на стол.

— Так у этих вообще отдельные дома в соседнем поселке.

Распределение личных вещей заняло у парня немного времени. Дольше он простоял только рядом с полкой, на которую Дэниел аккуратно складировал свои журналы легендарной «Популярной механики».

— А почему ты не заказываешь подписку на них через планшет? – спросил Майрис, с трепетом листая глянцевые страницы.

— А разве не кайф держать их в руках? – вопросом на вопрос ответил Пилот.

— Еще скажи, что ты и художественную литературу покупаешь, — убирая на полку журнал, сыронизировал парень.

— Ну да, — пожал плечами Дэниел.

Майрис удивленно покосился на друга.

— В основном фантастику, — без тени смущения продолжил Дэниел, еще больше ставя Майриса в тупик. – Знал бы ты, какую чудень иногда сочиняют! Ты представляешь, про Землю, страдающую от перенаселения. Или про то, как люди друг с другом воюют. Кто-то даже однажды придумал вирус, охвативший планету, из-за чего человечество начало поедать друг друга. А было еще про вирус бессмертия и про вирус, как его там… эльфийства.

— Зачем ты читаешь этот шлак? – скривился Майрис.

— Забавно! – расхохотался Дэниел. – Про войны с инопланетянами никому писать нельзя, зато про бойню человека человеком – можно. Деградация!

— Во-во… — подытожил парень, закрывая тему так не любимой им художественной литературы.

С каких пор Майрис начал с презрением относиться к любому литературному творчеству, он и сам не помнил. Книги в большинстве своем всегда были для него непозволительной по цене роскошью, поэтому парень вырос на честно выигранном в крышки покоцанном планшетнике. Машинка эта была хоть и старая, но свои функции по закачиванию и отображению текста выполняла. А поскольку времени у Майриса было уже с детства не много, то тратить свободные часы на изучение чужой фантазии ему было жалко. Для него литература существовала только новостная и полезная. И когда по Полису прокатывалась очередная волна человеческого фанатизма по тому или иному автору, Майрис только непонимающе косился на людей, с упоением читающих новый рассказ. Он просто не знал, чего должно не хватать человеку в жизни, чтобы так обстрагиваться от окружающего мира и погружаться в чью-то придуманную реальность.

«Неужто Дэну так мало ежедневных приключений, и ему хватает еще сил на это? – Майрис вновь покосился на полку. – Я понимаю еще журналы «механики», он все же тащится от любой новой техники…»

— Кстати, ты решил то для себя, что будешь делать дальше? – взгромоздившись с ногами на кровать, спросил Дэниел, чем вернул Майриса из размышлений.

— Ну ты сказал! – встрепенулся парень. — Продолжать служить тут дальше.

— Ты ж не хочешь.

Майрис даже «завис» от такой твердой и уверенной интонации и так и сел на свою кровать напротив.

— Почему?

— Энтузиазма в глазах не вижу.

— Много ли ты видишь? – прищурился Майрис.

— Я вижу, что Грэй сказал мне, что ты служишь здесь ради того, чтобы заработать и спрятаться от гражданских. Я прав?

Впервые в голосе Дэниела прозвучала даже не жесткость, а негодование. Что было в нем – упрек или злость – Майрис так и не понял. Но осознал, что, как однажды ему пришлось оправдываться перед Грэем, так же придется повторить все перед напарником.

— Да, прав, — фраза далась Майрису тяжело, и где-то в глубине души он почувствовал сам себя мелким предателем. Ведь Дэниел так старался пробудить в нем истинное желание служить. А на самом деле Майрис до сих пор сохранил в себе исключительно корыстное желание.

— Пока я буду служить Пилотом, я буду получать необходимые для себя и для своего брата деньги, а так же буду неприкосновенен. Но это не значит, что я вовсе не испытываю интереса от службы, — попытался скрасить он, замахав руками. — От вылетов на патрулирование, дежурств и если надо – отстрела наших щупалистых гадов. К этим с последних событий я уже испытываю отдельную личную неприязнь.

Майрис ждал, что Дэниел возьмется переубеждать его, а в худшем случае еще больше разозлится за столь эгоистичный настрой. Потому что поверить в фальшивые слова парня о желании перестрелять всех врагов человечества мог бы только дурак. Однако, Дэниел не стал углубляться в разбор мотивации и психологий, а склонил разговор в неожиданное русло.

— А тебе не приходило мысли, что за эту твою неприязнь, тебя и оставили тут на Базе?

Майрис призадумался.

— Ведь посуди сам, — решил «добить» друга Дэниел. – Ты не лучший. Команда из нас с тобой тоже не ахти какая великолепная. Много других Пилотов и даже двоек работают эффективнее нас. Профессионалов хватает. А пройдет год, и твои сокурсники будут новыми асами. Так разве не приходило тебе мысли, что тебя удержали здесь, именно надеясь на твою неприязнь к кваари?

— Почему ты думаешь, что это важно? – засомневался парень.

— Потому что, как мне кажется, скоро высшее руководство устанет терпеть этих, — кивок в окно, — на границе. И им нужно побольше таких сорвиголов, как мы с тобой. Чтобы лезть против правил, на чистой ненависти. Чтобы покачнуть это шаткое равновесие и вдарить членистоногим по самые уши….- Дэниел хлопнул кулаком по ладони, выдержал паузу и все-таки не удержался от финальной «оплеухи», — …А ты мне тут про свою бедность вещаешь, тоже мне, сирота подзаборная. И про то, какой ты весь из себя семейный.

Майрис стиснул зубы, чтобы не выдать чего-нибудь оскорбительного в ответ. Колкость выдалась удачная и весьма обидная. А когда первое возмущение чуть прошло, Майрис холодно выдал:

— К твоему сведению, я все же не буду забывать и эту сторону вопроса.

— Ну, так и пусть твой брат сам тоже идет сюда служить! – мгновенно нашелся с ответом Дэниел и всплеснул руками. – Какие проблемы?

— Возраст. Ему пятнадцать.

— Да и отлично! – подбодрил Пилот. — Пусть попробует. Иногда талантливых ребят и в двенадцать лет готовы взять.

— Здесь опасно, — гнул свое Майрис.

— Пусть научится летать и идет на грузоперевозки, — настаивал Дэниел, вновь начав размашисто жестикулировать, как это случалось, когда его посещала хорошая идея. – Большие дела, большие деньги. А ты освободишься от необходимости его обеспечивать. И, возможно, перестанешь ссать каждый раз перед вылетом.

Сидевший до этого без того обиженный Майрис возмущенно подскочил.

— Я не боюсь!

— Да, конечно,- ухмыльнулся Пилот. — Порассказывай мне, кто твои мысленные оры во время подъемов слышит.

Майрис плюнул и не нашелся, что ответить.

«А с другой стороны он прав, — подумал парень. – Если бы за меня не держался сейчас братец, кто знает принял бы я эту войну как свою? Ведь я уже проверил, что в состоянии постоять за себя и пристрелить нескольких гадов. Уж не за тем ли я изначально шел на Базу, чтобы изменить свою жизнь и начать все заново? Так вдруг мне надо только окончательно обрубить все хвосты? Чтобы не жалеть себя? Нет… Скорее, чтобы разрешить себе выкладываться на полную».

— Мне надо обсудить все с братом… — в итоге решился и прервал тишину Майрис.

— Давай-давай, нерешительный ты наш, — подбодрил Дэниел, копаясь в своем слайдере. — Вам как раз неделю на таски перед настоящей службой дали, а новобранцам двери открыли.

Майрис еще глубже ушел в размышления.

— Тебя отвезти?

— А?

Парень поднял голову и не сразу понял, что предложил ему напарник.

— Тебя до Полиса подбросить? – разборчивее повторил Дэниел.

— А как же ты сам? – удивился Майрис, забыв про обиду.

— Возьму пару дней отпускных, — небрежно отмахнулся Дэниел, закидывая слайдер на полку. – Собирайся, нечего время терять.

И, не дожидаясь ответа, Дэниел подорвался с кровати, перекинул через плечо свою куртку и направился к двери. Майрис же, так изумленно и сидел на кровати до тех пор, пока Пилот не окликнул его еще раз из коридора. После чего по привычке прихватил свой неизменный рюкзак со слайдером и документами, и поспешил за Пилотом.

.

Дэниела отпускали неохотно. Попавший в историю со своим пролетом на экзамене, Пилот встал на заметку у руководства и едва отговорился от обучения молодого пополнения и продолжения работы куратором. Дополнительной денежной суммой он не соблазнился. Отпускной квартирой на среднем уровне тоже. Веских причин держать в ближайшие сутки у начальства не было, и только этот факт позволил Дэниелу подписать бумаги и покинуть Базу на «трое суток, с учетом отведенного на дорогу времени».

Первый раз за время своего отпуска Майрис удивился, когда понял, на чем Дэниел хочет отвезти их в Полис. Черный как смола, блестящий, без единой хромированной детали мотоцикл покорно ждал своего владельца на подземной парковке. Увидев это громадное чудо техники, Майрис завистливо присвистнул.

— Когда живешь на службе на всем готовом и редко попадаешь домой, то вскоре понимаешь, что надо на что-то тратить свою накапливающуюся зарплату, — как бы смущенно развел руками Дэниел.

Тихо и ровно подал голос заведенный двигатель. В дань традиции низко гудел тяжелый выхлоп. Мотоцикл бархатно рычал на холостом ходу. Толчок, легкий кач от включенной первой передачи, бодрый и даже какой-то восторженный рык, а затем мотоцикл играючи тронулся с места. И словно не колеса перемещали его по земле, а земля плавно текла рекой под ним. Раскатистый звук двигателя эхом отражался от стен подземной парковки, будто на зависть остальным спящим машинам. «Смотрите, я отправляюсь в путешествие», — звучал он, и остальные провожали его потухшими фарами.

Дэниел придержал своего напористого «зверя» лишь единожды, сбавив скорость рядом с легендарной раритетной Reventon.

— А вот это моя мечта во плоти, — с блаженством в глазах цокнул языком Дэниел. – Красавица, а не машина! Не знаю в каких архивах владелец ее достал, но он явно эстет.

Майрис посмотрел на темно-серебристый угловатый спорткар, и в его памяти невольно всплыли воспоминания о сумасшедшей поездке за триста километров в час. Тогда он еще боялся такой скорости, и мог без стеснения высказаться ее владельцу о вреде бензиновых двигателей. Но как давно это было. Кожаный салон, отделка зеленовато-бурым бархатом…. Майрис не стал вмешиваться в мечту Дэниела со своими воспоминаниями и лишь дружелюбно бросил через плечо: «Еще накопишь!».

Дэниел сладко вздохнул, захлопнул колпак своего шлема, приготовился, а затем резко прибавил газу, едва не отрывая переднее колесо тяжеловесного черного гиганта от земли.

.

А Полис жил своей жизнью. Огромные небоскребы наперегонки тянулись ввысь. Рекламные щитки, мерцающие всеми огнями радуги, заслоняли друг друга. Магнитные дороги ревели от проносящихся по ним машин. Огни, огни, повсюду горел свет, навязчиво бросаясь в глаза даже в дневное время.

Желтые фонари вдоль дороги, красные габариты у обочины, пурпурные и зеленые рекламы, неоновые вывески названий. Кипящая пестрота красок на нижнем и среднем уровне Полиса пугала и отталкивала. В то время как поверхность земли и все, что было выше, строго оберегалось от вторжения рекламы. Только редкие телевизионные стены ежеминутно транслировали новости.

Сколько же лет было этому мегаполису? Никто не мог дать точного ответа. Еще во времена подземного обитания людей история ломалась, и некоторые ее отрывки терялись в миллионах терабайт, которые скупулезно оберегали выжившие. Все помнят записи о том, как зарождался этот и другие Полисы на земле. В момент, когда стало ясно, что жизнь на поверхности станет невыносимой, объединенное правительство всей планеты приняло, пожалуй, первое и единственное верное решение за все свое время. Вся информация, все возможные чертежи, записи, книги, всё, что было достигнуто человеческой наукой, сохранялось в электронном варианте и консервировалось в хранилищах. Тысячи лучших и перспективных ученых в первой волне были расселены по наилучшим, с точки зрения людей, бункерам. Едва не начались войны. Самые состоятельные пытались купить себе место в подземелье, обделенные и оставленные на произвол нищие ломали заграждения и рвались под пули автоматных очередей, в надежде вырвать себе шанс на спасение. Человечество начало звереть и сходить с ума. И, возможно, только чудо спасло людей от тотального уничтожения на том этапе. Чудо и стойкость тех солдат, кто был вынужден держать оборону бункеров. Политики призывали сограждан к спокойствию, министры лживо уверяли толпу, что все могут пережить «апокалипсис» в своих подвалах и в стенах метро. Аналитики подтверждали данные и хором с министрами успокаивали людей. Журналисты поднимали шум и объявляли все ложью. Но, так или иначе – толпа схлынула. Люди смирились с судьбой. И миллиарды жителей планеты вместе со всей оставшейся флорой и фауной сгорели на поверхности, когда настал роковой день. Хотя, говорят, что и дня того как такового не было. Температура увеличивалась постепенно, и большинство жителей погибли в первую очередь от затопления родных земель. Растаявшие ледники сильно подняли уровень океана, и вода просто смыла половину стран. И только затем жара начала становиться настолько невыносимой, что выжившие на повехности стали умирать от пекла и обезвоживания. Океан возвращался в свои привычные границы, оголяя мертвые города, а затем испарялся дальше, уходя в небо и покрывая землю сплошной черной шапкой туч. Тогда-то на планете и воцарился настоящий ад.

Но бункеры выжили. Передержали волны умоляющих людей и перетерпели наводнения. Спасенных ученых и их семьи старались держать в неведении о том, что творилось на поверхности. Им пытались обеспечить благополучную жизнь в бункерах. Те, кому предстояло заново возрождать все человечество, не должны были попусту страдать. И они жили. Первое время было тяжело, людям приходилось привыкать к тесным условиям и смешанному обществу. Вся надежда возлагалась на их детей.

Так проходили годы. Смешались языки, за ними смешались расы и культурные ценности. Выжившие поняли, что только на основе единства культуры они смогут избежать последующих внутренних конфликтов. Им даже это удалось! В какие-то годы даже вера у людей стала общая, хотя какая вера могла быть у людей, чья жизнь была посвящена науке. Последними напоминаниями о той или иной крови были лишь фамилии да остатки воспитания, но со временем терялись и они в повседневной жизни.

Уже после того, как земля очистилась на поверхности от всего живого, некоторые бункеры не выдержали нагрузки и зачахли. Так погиб, к примеру, крупнейший бункер восточной Азии, не справившийся с потреблением слишком большого количества выживших. Иные погибли от обезвоживания – не во всех бункерах технология позволяла прорыться глубоко под землей в поисках источников. Африка не пережила внутренней междоусобицы, а с Америкой просто надолго была утеряна связь.

Но спустя десятки лет упорной работы, когда кваари снизошли до помощи людям и восстановили климат на планете, выжившие бункеры расцвели новой жизнью. Человечество открыло недры бункеров навстречу солнцу и возвели на поверхности новые города. Так появились многоуровневые Полисы, центры цивилизации, полностью автономные и поистине гигантские. Они росли до сих пор, расширялись и уходили шпилями небоскребов ввысь. Не прекращали работу подземные лаборатории, открывались новые промышленные районы, как грибы после дождя росли жилые кварталы. У Полисов нет года зарождения. Никто не может точно назвать дату, когда на поверхности был возведен первый дом, потому что не это время рождения каждого города. А то, когда была заложена первая плита спасительного бункера, из которого впоследствии, как из семени, проросли новые уровни Полисов. И неправ тот, кто считает все те несколько Полисов похожими друг на друга. При всей схожести технологии и условий у каждого есть свой собственный «родной» и неповторимый запах, цвет и голос. Так, к примеру, родной город Майриса, несмотря на все темные подворотни, удушливые рыночные кварталы и сырость подвалов, все же нес запах утреннего весеннего дождя. Когда редкие капли заканчивают омывать сверкающие стеклом небоскребы, а солнце заливает скромными лучами чистые улицы, вдоль которых еще горят на рассвете желтые фонарные столбы. И даже не чувствуется нехватки растительности — Полис еще достаточно молод и свеж сам по себе.

Дэниел остановился на обочине у подъезда дома среднего уровня и ждал Майриса. Как только они въехали в Полис, парень стал вести себя очень тревожно. Рядом с домом долго оглядывался, высматривал кого-то в прохожих, постоял у ограждения и всматривался в многоэтажные дороги. После чего все-таки решился и зашел в дом.

А Дэниел беспечно сидел на своем мотоцикле боком и курил, глядя по сторонам. Все вокруг было каким-то бурым. Грязные улочки, захламленные банками и коробками из-под еды, кривые фонари. Где-то попадались на виду дырявые мусорные баки, в которые жители упорно продолжали пихать свой мусор. Серость и темнота были повсюду. Свет неохотно опускался на эти уровни и лишь в полдень доставал редкими лучами до нижних слоев Полиса. Разве что те же рекламные вывески не самым удачным образом скрашивали общую темноту. Сплошные «Кафе», «Бистро без СОИ», различные на все вкусы «Интим»-бары и магазины маячили перед глазами. На одних экранах могли транслировать последние новости, а на соседних, заглушая всех дикторов – рекламу новых фильмов и безинтеллектуальных сериалов, только и предназначенных для очередного промывание мозгов населению. А люди… Люди были достойны отдельного внимания. Вроде бы ухоженные, приличные работники офисов и сотрудники элитных предприятий, но было в них что-то не то. Слишком поникшие головы, усталые взгляды и опущенные спины. И это даже не потому, что был конец дня, Полис изначально жил все двадцать четыре часа в сутки посменно. А, как рассудил Дэниел, не хватало этим людям частого вида неба. Не доставало солнечного света. Вот и унывали они в своих уютных квартирках, на приличных улицах, отличающихся поистине чистотой по сравнению с нижним уровнем. Унывали и тихо умирали. Так никому и не нужные работники, очередные звенья в длинной цепи. И это был основной класс жителей. Родители гениев, солдат и Пилотов. Отсюда выходили жители верхнего уровня, и тут зарождалась большая часть культурной прослойки.

Дэниел щелчком пальца отправил сигаретный бычок в пропасть между дорогами и подумал, что понимает, что заставляет фантастов современности писать о войнах человечества. Ведь живя тут, наверняка, тем же писакам хочется в тайне стукнуть какого-нибудь провинившегося соседа. Поводов найдется немало.

Майрис вернулся примерно через полчаса. На первый взгляд все такой же задумчивый, но Дэниел заметил, что парень как груз с души сбросил.

— Уладил. Теперь можно и ко мне, — заявил лаконично Майрис, поправляя рюкзак.

— Разве ты не живешь с братом? – удивился Дэниел. Предложение Майриса подождать его сразу прозвучало странно, но Пилот решил не вдаваться в подробности.

— Нет, снимал отдельно комнату, чтобы если что, не подставлять его. Это не далеко, три квартала на юг и уровнем ниже.

От одного только упоминания о нижних уровнях Дэниел страдальчески скривился.

— Тебе там что-нибудь нужно? – в упор спросил он.

— Да нет. Пожить хотел.

— Тогда поехали лучше ко мне.

— Да брось. Еще дискомфорт тебе доставлять, — отмахнулся Майрис.

— Ты моей совести дискомфорт доставишь, если останешься на свой первый отпуск в бараке. Садись, приглашаю, — приказным тоном указал Дэниел.

— Куда едем хоть? – усаживаясь позади, спросил парень. Он прекрасно помнил, что если Пилот заговорил таким тоном, перечить ему становилось бесполезно.

— Пятью этажами выше, — бросил через плечо Дэниел и рванул на себя гашетку.

Осмыслив слова друга, Майрис удивился второй раз за время отпуска.

.

Двери лифта разъехались в стороны, и Дэниел широким жестом предложил Майрису пройти. Парень помялся на пороге, проглотил свое восторженное удивление и только затем решился зайти в обиталище друга.

Квартира Дэниела представляла собой одну большую полукруглую комнату с выходом на лоджию и кухню. Посреди комнаты на небольшом подиуме располагался темно-серый диван с круглым стеклянным столиком. Вдоль стен тянулись открытые полки с книгами и шкафы. Лишь один бар имел натуральный оттенок красного дерева и гордо стоял рядом с дверью на лоджию. В остальном все было белое, светло-серое, и блестящее глянцевым пластиком.

Пройдя к окну, Дэниел вывел замысловатый символ пальцем по стеклу и тут же прозрачные панели отъехали в стороны, пропуская свежий ветер в квартиру, вздымая легкие белые шторы. Майрис не спрашивал, откуда у Пилота такая квартира. Вопрос прозвучал бы неприлично, да и не принято было в современном обществе интересоваться кошельками других. К тому же сам Дэниел вскоре по-хозяйски запричитал, исследуя холодильный отсек на кухне.

— …нет, нет. Такую вещь я готовить не буду. Эту тоже. Разогреть сухой паёк? Майрис? Ай, ладно. Обойдемся. Закажу свежего на первый раз.

И, захлопнув дверцу, без промедления почти метнулся к встроенному планшету на стене, рядом с лифтовыми дверцами.

— Алло, Мариша? Пусть привезут мне что-нибудь вроде котлет, зелени и жареного картофеля? Страсть как по отраве соскучился… Ага! По ней самой. Буду благодарен. Спасибо!

Планшет пикнул и отключился, а Дэниел вернулся на кухню, взял из подвесного шкафа два больших бокала и насыпал в них горсть льда из холодильника. После чего направился к бару в большой комнате, извлек из него стеклянную бутыль с янтарным напитком и разлил на треть в бокалы.

— Я боюсь, что не осилю крепкое, — запротестовал Майрис, наблюдая за всем этим нехитрым приготовлением.

— Осилишь! — твердо протянул Дэниел, доверху наполняя бокалы газировкой из жестяных банок с надписью «Доктор Пепс». — Вот такое оцени.

Майрис неохотно взял прохладный бокал с трескающимися кусочками льда, сделал маленький глоток, и, с удивлением для себя, оценил вкус и блаженно улыбнулся.

— А ты говоришь «не осилю», — передразнил его Дэниел, взбалтывая содержимое своего бокала. — Устраивайся. Скоро принесут ужин.

Еду, и правда, доставили буквально через пять минут. Горячую, в специальных серебристых контейнерах, пахнущую родными ароматами. Без примесей химии и запаха старой, маслянистой воды. Так что молодые Пилоты с удовольствием уплели ее в считанные минуты. После чего Дэниел спустил опустевшие контейнеры в мусорный отсек и обновил себе напиток.

Наевшись до отвала и скрасив время спиртным, Майрис почувствовал, как его разморило. По организму растеклось приятное тепло, в голове начинало ненавязчиво шуметь. Парень откинулся на диване и понял, что впервые за долгое время ощущает себя поистине хорошо. Не столько комфортно и уютно, сколько спокойно. Вдалеке от опасностей и войны, надежно спрятанный от любых нежелательных гостей в Полисе. Это было просто чудесное ощущение, когда не надо было быть готовым куда-то бежать, рисковать жизнью и думать над тем, кто прав в этой пассивной войне.

Так они просидели с Дэниелом на диване, до вечера, обсуждая первый за службу отпуск Майриса, вспоминая как изменился Полис за последние полгода. Не обошли стороной и тему войны с кваари. Оба Пилота пришли к мнению, что здесь, в городах люди и знать не знают толком о ситуации на границе, а все новостные каналы успешно и бесстыдно скрашивают информацию, чтобы не пугать мирных жителей. Так телевидение и было ими названо — сволочным. Следующим под горячую руку попал Сенат со своей политикой вечного перемирия. Затем военная промышленность, которая, по словам Сената, работает круглые сутки, и все равно не успевает штамповать на человечество столько оружия, сколько нужно. После чего разговор парней перетек в жаркий спор, и Дэниел даже принялся выписывать расчеты маркером по своему стеклянному столу, чтобы доказать Майрису, что количество производимого оружия и самолетов больше числа погибших Пилотов. Даже по данным Баз. И даже по внутренним неафишируемым спискам. По мнению Дэниела, большинство техники просто исчезало, покидая станок. Следующим и очевидным неприятелем были признаны кваари и тут Пилоты вновь сошли во мнениях. Припомнили даже пехоту, которая, по мнению обоих, была малочисленна и лишь копила жиры за спиной авиации, поближе к Полисам. Майрис спросил было у «всезнающего» друга про странного парня, попавшегося им на пути во время побега, но Дэниел был осведомлен не больше. На том его и забыли.

Лишь ближе к ночи, по третьему разу сменив бокалы, парни перебрались на лоджию, где Дэниел пообещал показать Майрису «обалденный видок». Выйдя из комнаты, Майрис присвистнул от восторга и едва не споткнулся о сваленные на полу вещи. Но все же пробрался к перилам, встал рядом с Дэниелом и обвел взглядом Полис.

А тот заиграл новыми красками. Вспыхнули вечерние неоновые вывески, средний и нижний уровни загорелись желтым искусственным светом. Габаритные огни автомобилей слились в сплошные алые ленты, а небоскребы выпустили в небо столбы белых прожекторов.

— Красиво у тебя тут, — вдыхая свежий незадымленный воздух, сказал Майрис.

— Да уж, — расслабленно протянул Дэниел. – Родители постарались в свое время.

— А кем они были? – решился спросить парень.

— Отец – Пилот. Мать – хорошая портниха, — без тени тайны ответил Дэниел, прихлебывая из бокала.

— И это все на состояние отца?

— Ага. Он нас сюда поднял. Хороший был Пилот. Прошел первую волну атаки. Долго держал оборону, но… И его настигли.

— Соболезную, — поник Майрис.

— Да все там будем, — вздохнул Дэниел. — Зато остались после него связи. Он, знаешь ли, с начальством Базы в дружбе старался быть. Я тогда мелкий был и в этой его дружбе находил только один плюс – он когда возвращался домой, рассказывал мне много разных историй.

— Каких же? – спросил Майрис, поддерживая беседу.

— О, порой самых необычных, — Дэниел щелкнул зажигалкой и блаженно закурил. – Например, был у них на Базе один капитан. Старый, седой, располневший. Прихрамывал чутка. Но все с него на Базе готовы были пылинки сдувать. Потому что летал он как Высший… Никто его переплюнуть не мог. И его рекорд по числу сбитых кваари тоже никто не побил.

Дэниел сладко затянулся и неспешно выдохнул сизый дымок.

— Ходили слухи, что он один из Вторых. Потому что, действительно, подобных ему асов больше не попадалось на Базе с момента ее основания. А он… Говорили, что перевелся с другой, а там уже и концов не найти. Что было дальше с ним, тоже не скажу. Он отправился служить куда-то в другое место.

— А как было имя героя? – без особого любопытства, поинтересовался Майрис, глядя на небо.

— Не помню точно. Возможно, Стив. Да, точно. Стив Арчер. Отец любил про него рассказывать.

— А почему, кстати их называют «Вторыми»? – вспомнил Майрис то, что давно его интересовало.

Дэниел даже встрепенулся.

— Ты разве не знаешь?

— Нет, — смущенно вжал голову в плечи парень.

— Но как же история? Вам ведь преподавали.

— Упоминали, но никогда не объясняли почему вторые, а не какие-нибудь первые, — замялся Майрис. – Все сплошь сумбур и, такое впечатление, будто о них стараются не упоминать.

— Ну, тема Вторых и правда относительно под запретом, — почесал подбородок Дэниел. — И все потому, что люди слишком любили их. А ученые признали эксперимент по их созданию провалившимся. Я слышал, что когда-то активно выступали против них служители Высших. Дескать, само их существование есть большой грех человечества, и люди не имели права так экспериментировать и скрещивать живое с машиной. Одним словом – идиоты! Но власть прислушалась к мнению большинства, и постепенно все упоминания Вторых стали считаться противозаконными. Тогда-то и сознались ученые. Тогда же постарались уйти на дно и оставшиеся герои. Ну, а почему Вторые…

Дэниел призадумался, вспоминая нечто интересное.

— Легендарные люди. Без малого спасители человечества. Когда-то, давным-давно, в первую эпоху человеческой цивилизации, люди и машины существовали отдельно друг от друга. Как сейчас, к примеру, человек и… допустим овощ! Люди управляли машинами вручную, не подсоединяя мозг к компьютеру. Они считаются первым поколением. К слову, такое управление было безопасно, но с точки зрения нашего времени – медленно. Порой человеческая реакция давала сбой, отчего случались аварии, сталкивались автомобили, падали самолеты. И всему причиной была слишком медленная человеческая реакция и невнимательность.

— Но потом наступила вторая эпоха. После апокалипсиса, — продолжил Майрис.

— Именно. Страшная катастрофа заставила людей уйти под землю, и доступ к поверхности стал надолго закрыт. Но искались способы. Придумывались варианты. И ученые предложили вариант усиленной связи человека с машиной. Чтобы сигналу пробиться через толщу земли и быть достаточно устойчивым, мало было, образно говоря, надевать наушники. Надо было стать самому таким ухом и чувствовать все напрямую. Ровно как и посылать сигнал. Так решено было сделать Вторых. Именно от самой эпохи и сменившегося поколения пошло такое название. Не знаю, какова была первоначальная цель ученых, но на деле они получили больше, чем рассчитывали. Их сеть прижилась в организмах людей и во многом упростила последующее производство техники и дополнительной аппаратуры, так как Вторым не нужны были ни экраны, ни ретрансляторы сигналов. Одно кресло, с выходом мощной антенны на поверхность, и то без кнопок и дополнительных датчиков. Знай только настраивайся на нужную волну сигнала. Фактически, после них надобность в новых пилотах класса «бункер-поверхность» отпала, — Дэниел выдержал театральную паузу и закончил мрачным тоном. — А потом настала Третья Стадия…

— Наш век, — кивнул Майрис.

— Да. Эпоха неона, глобальной чипизации населения, синтетического кофе и бесконечных лесов, — Дэниел перегнулся через перила и плюнул вниз. — К нам прилетели «на помощь» кваари, радостно отхватили половину планеты, а мы лишь удивленно прохлопали ушами, не имея на начальном этапе ни техники, ни армии. А когда опомнились, поняли, что одних Вторых мало, а кто-то из них еще по состоянию здоровья отошел от дел. Что делать. Стали срочно придумывать технику, сдружились с Серыми и, нате вам! Получили ополчение религиозной братии. Ох что только не звучало тогда! «Создавая Вторых – гневаете Высших», «Не допустите возвращения цивилизации на электронную ступень», «Тело без проводов — дети без микросхем», «Бог против нанов». Хорошо, ученые быстро сориентировались и вместе с Серыми придумали вот эти, наши с тобой пластинки.

Дэниел указал на мелкий чип на шее Майриса.

— Фактически, мы с тобой Пилоты третьего поколения. А дальше дело было только за техникой. Механизмы стали сложнее, программы – длиннее. Мы научили машины понимать наши мысли и достигли согласия со святошами. И казалось бы, все в нашем мире прекрасно. Но информационный океан полон слухов.

— Например? – Майрис облокотился на перила и повернулся к напарнику лицом.

— Например, ты напомнил мне про теорию Четвертой стадии, которую пророчат во всем как крах человеческой цивилизации. Видишь ли, все на самом деле держится на еще более базовых понятиях. На мыслях.

Майрис удивленно вскинул одну бровь, но промолчал. Дэниел вспоминал и думал, как увязать всю теорию в короткий и логичный рассказ.

— Вся техническая часть, все возможное выживание человечества держится на одних мыслях. И на возможности людей мыслить не хаотично, — начал он издалека. — Ведь какими бы совершенными ни были технологии, как бы не фильтровали они сигналы мозга, до тех пор, пока того же Пилота не научишь мыслить структурировано и твердо – он не будет хорошо летать. Это азы человечества, как расы. Альфа и омега. Ведь можно выделить три ступени человеческого сознания, которые мы подключаем в той или иной степени. Первое – одна мысль — одно слово. Примитивный позыв и эмоция, как «вперед», «стоять», «больно», «хорошо». Именно с этими сигналами работают наши машины. На таких побудительных позывах строится все пилотирование. Фактически, в базу данных бортового компьютера записывается программа, ставящая каждую простую мысль человека в соответствие с какой-то цифровой величиной. И отдавая команды машине, ты передаешь ей набор чисел, которые приводят к тому или иному действию. Далее… Вторая ступень – мысль, как слова, подкрепленные зрительным образом. Слайдом. С этим уровнем работают такие хитрые устройства, как дримкодеры. Они считывают картинку из нашего подсознания, накладывают на нее слова, которые возникают у нас при ассоциации и в итоге – мы получаем качественный записанный сон. На основе этого уровня, как было выяснено, происходит большая часть общения между собой как у кваари, так и у Серых. Это те самые моменты, когда они будто смотрят друг другу в глаза и «продавливают» сознания, будто меряются своей волей. Людям же достаточно проблематично думать всегда совместно с образами. Поэтому, что уж говорить о третьем уровне мысли, который считается уровнем бессловесного понимания.

Дэниел залпом допил содержимое своего бокала и откашлялся.

— На третьем уровне мысль подобна короткому фильму или рассказу. Как будто одним махом ты сочиняешь письмо и отправляешь его другому человеку, а он, лишь коротко глянув на него, понял, что ты ему расписал. И вот на такое виртуозное складное мышление способны не многие. Чтобы тебе было еще понятнее – вспомни разные носители информации. С каждым годом их физический размер уменьшался, а размер памяти – увеличивался. Так и с мыслями. Таких уровней в теории – бесконечно много. Поскольку бесконечно можно сжимать информационный посыл. Было бы умение и была бы возможность их понимать. Собственно в этом и беда человеческой расы – мы не умеем понимать объемные мысленные сигналы.

— Почему же это беда? – опешил Майрис. Для себя лично он бедой это не считал и не смог вспомнить случая, когда ему хоть раз могло бы понадобиться так просто глянуть собеседнику в глаза и за мгновение рассказать обо всех приключениях за сутки.

— Потому что именно по этой причине мы не смогли выйти на контакт с расой Первородных, которые нагрянули в 2012-м! – всплеснул руками Дэниел и закатил глаза.

Майрис удивленно смотрел на друга и даже слегка отстранился назад.

— Мы показались им слишком тупыми и безмозглыми, — продолжал распыляться в возмущениях Пилот. — И эти гады взяли на себя право подтолкнуть человечество к развитию путем окунания мордами в грязь! Буквально засунули под землю, велением одного «псевдопальца» или «псевдощупальца», что уж у них там было, хрен их знает. Изменили генетику долбаных растений и всего-навсего отключили им фотосинтез. Шикарно! Гении прогресса, блин. Как результат – жара, духота, вредные газы, планета медленно превращается в духовку и теряет атмосферу… Сволочи! Мало ли какими мы им показались.

— Ладно, успокойся, — парень протянул напарнику свой бокал. — Как-то ты далеко отошел от Четвертой Стадии.

— А что с ней? Ну, теория есть такая, да, — Дэниел бокал принял и отпил разом половину. — Что техническое развитие слишком стремительно и человечество вскоре просто не будет поспевать за столь быстро меняющейся и ускоряющейся техникой. Сегодня они читают наши мысли, завтра будут понимать, куда и как мы хотим лететь. А послезавтра… Не знаю. Двигатели станут быстрее, машины умнее, а люди как были со своими примитивными мыслями «налево», «направо», так и останутся. И придем мы снова к ситуации, как раньше – все катастрофы от слишком медленной реакции и неумения оценивать обстановку в целом. Тогда хоть ты тресни – остается только перелопачивать мозг, чтобы он работал с большей частотой.

— Слышал я о подобных экспериментах, — буркнул Майрис, радуясь, что хоть какие-то слухи доходили и до него.

— Да кто уж не слышал! – фыркнул Дэниел.

— Только не знаю, будут ли эти новые лабораторные «суперчеловеки» умнее, — подумал вслух парень.

— А они не умнее будут, а быстрее, — поправил друга Пилот. — Возможно, сопоставимы с Серыми, потому что это снова наш общий с ними проект.

— Как-то идея Вторых с их железками в теле мне нравится куда больше, чем проект Четвертых с непонятной новой генетикой…

— Синтетическая еда, синтетический кофе. Теперь еще будут синтетические люди. Зашибись живем! – хохотнул Дэниел.

— Опять ты со своим кофе! – издевательски улыбнулся Майрис. — Ты же знать не знаешь, какой он настоящий на вкус.

Дэниел поднял вверх указательный палец, сделал паузу, выдохнул, залпом допил коктейль, прочувствовал как мягкое тепло разлилось по желудку, и только потом, опустив палец, ответил с коварной миной на лице:

— И это вдвойне обидно!