Поход по мирам: Тихий город на холмах

Шон

 

Я валялся на чистой прохладной простыне, глазел в узорчатый черный потолок и… ничего не делал, откровенно наслаждаясь моментом, моим вторым домом и присутствием Партнера подле меня. Мне ничего не хотелось делать: Зерно почти вызрело, из-за чего я стал откровенно ленивым и малоподвижным. В комфортных условиях, когда нет угроз и серьезных противников, процессы развития проходят быстрее, выбирая все свободные ресурсы организма, а у меня сейчас откровенно спокойное и безопасное время.

Как только Цитадель монолитно встала на почву моего Домена, как только замкнулся внешний периметр, отрезая нас от жадных глаз, я получил своё тихое время в относительной безопасности. Здесь и сейчас вокруг нас нет ни одного по-настоящему серьезного противника ни для меня, ни для Хаззара, а вся снующая вокруг демоническая шелупонь не опаснее взбесившейся псины. Да, покусать может, даже в тапок вцепиться, может камень пошкрябать на стенах, но это — максимум, на что они способны. Алесса пока признаков активности не подает, божок Ордена тоже, а Валтиэль… Ну да он сам по себе довольно бестолковый и ничего толком не может, кроме как маячить на границе и жадно глазеть за мной и за моим избранником.

Повернув голову, я всмотрелся в безмятежное лицо моего Партнера. Ему не нужен отдых, но он лежит рядом просто потому, что я так хочу. После окончания первичной работы по выгону массива Цитадели, я попросил его отнести меня в спальню: мне нужен был отдых для разума, да и просто хотелось провести время в свое удовольствие. Я и провел, перемежая активную работу с территорией и силовыми потоками с не менее активным трахом.

Я мог бы доказывать всем подряд, что мне это было надо и все такое, но, валяясь под прохладным боком и закинув руки на грудь мощного создания, купаясь в его эмоциях, честно и искренне могу признать: хотелось. Тупо блажь. Как и другая в другом мире. Но как и блажь «Хочу Кудряху», принесшая мне замечательных супругов, массу приятностей и полностью развернувшая мои действия в том мире, так и эта блажь «Хочу Красную Пирамиду», принесла мне уже обожающее меня существо. Притом, обожающее просто так. За то, что я избавил его от страданий, за то, что подарил тепло, позволил познать наслаждение и удовольствие, не ломая и не корежа, а лишь плавно возвращая рассудок из мрака агонии. Хаззар еще нескоро сможет назваться полноценно нормальным разумным существом, но он уже понимает речь, он прекрасно всё осознает, он отлично ориентируется в этом месте и понимает суть людей, но он полностью лишен осознания социальности, зная все грехи местной человеческой цивилизации.

И это поразительно!

Ласково гладя гладкую бледную кожу и купая своего Партнёра в тихом сытом удовлетворении, покое и мелкой радости, я… терпеливо ждал, пока Зерно дозреет окончательно и можно будет спуститься в особый, заранее подготовленный зал. Скоро я положу начало моему Улью.

Тихо хохотнув, я снова погладил Хаззара. Если Цитадель — это символ всей территории, то Улей — это основа нашего могущества. И хорошо, что Цитадель уже надежно скрывает в своих недрах нас и наши тайны. Не хочу, чтобы этот текучий пиздюк в понтовых кожаных шмотках из человеческой шкуры продолжал жадно за нами следить и подлизывать фон.

Валтиэль, а это был именно он, упорно отирался на границе нашей территории. То ли напрашивается, то ли себя так предлагает, чтобы мы его таки поймали, и он радостно сдался на милость победителя и принес нам присягу. Кто знает? Этот хитрый, он может так попытаться слиться от своего нынешнего хозяина, потому как я не вижу в нем зла в отношении нас. Зато я вижу в нем совсем иное чувство к моему Партнеру.

Зависть.

Валтиэль… завидует бывшей Красной Пирамиде.

Дико. Отчаянно и искренне завидует самой чистой и яркой формой этого чувства.

Потому что в его понимании Красная Пирамида был полуразумным никем, и, внезапно, ни с того, ни с сего, ни за что, просто так он получил всё! Всё то, на что сам Валтиэль не мог и надеяться, не то, что рассчитывать: его излечили, его сделали красивым, с него сняли всё подчинение без исключения, его Именовали, Хаззар стал Высшим, он получил полновесный Домен, полностью стабильный и развивающийся со стремительностью, о которой многие могут только мечтать. А еще он получил Благоволение Инферно, что самому Валтиэлю не светило даже в розовых влажных мечтах. Потому как он ничего такого не сделал и сделать не может, чтобы привлечь благосклонный взор капризной Матери.

Ну и как последняя ягодка на этом торте зависти и моральной боли, у Хаззара есть я. Тот, кто ему это всё дал, включая самого себя. Просто так. Добровольно, самостоятельно. Без какого-либо первого действия от самого Пирамиды.

И вот этот факт хитрожопую демонятину убивал наповал своей… нелогичностью. Потому как у него самого никого не было. Никто ему не подарит территорию. Никто ему не создаст Домен в недрах Инферно. И никто за него не поручится пред ликом нашей черноокой пламенной Госпожи, чтобы та обратила свой взор на него.

У Валтиэля никого не было. И я — это отдельный повод и причина для жгучей зависти, которой он сочится каждое мгновение наблюдения за нами. Его зависть настолько яркая и сильная, что ею можно вместо раствора блоки Цитадели крепить.

А еще Валтиэль — умный и реально хитрый, и теперь этот пиздюк делает свой выбор, наблюдая за нами при каждой удобной возможности и завидует со страшной силой. Хотя раньше считался на вершине местной пищевой и иерархической системы.

Я улыбался, глядя в огромное арочное окно, затянутое прочнейшим прозрачным кристаллом, и только в самом верху — яркий витраж, показывающий огненное небо. Пусть пырится и думает, не подозревая, что у меня на эту скользкую скотину есть куча планов.

Сам Хаззар такими мелочами как чужая зависть вообще не заморачивался и даже не обращал внимания, хоть и регистрировал присутствие знакомого и безобидного демона. Есть и есть… как декор на стене. Это тоже Валтиэля задевало страшно, вот только с Хаззаром он ничего сделать не мог, даже когда тот был Красной Пирамидой. А теперь и подавно.

Хаззар даже не представляет, насколько и как сильно его изменило признание родной Первоосновы, Её благоволение и данное мною Имя. Да, самого ритуального Именования и представления еще не было, но пока для них не пришло время. Рано чисто по техническим причинам. Хаззар еще не готов взглянуть в пылающие очи собственной Матери. Но даже то, что он уже имеет, разом увеличило разрыв между ним и такими как Валтиэль, Алесса или тот же призванный демоненок.

Они ничего ему не смогут сделать.

Даже вместе. Потому что он тупо сильнее, как сильнее любого среднячка любой высший. Даже слабый высший сильнее сильного среднего. Разница в классе и мощи несоизмерима. А если Алесса рискнет выйти против него, боюсь, ее проволоку ей намотают на шею и уже она украсит собой ряды наказанных. Даже Валтиэль может эти ряды пополнить, и, в отличие от Алессы, эта паскуда такие моменты отлично знает и на комплименты не напрашивается, предпочитая избегать резко ставшего непредсказуемым и непонятным Наказующего, у которого появился разум, собственная воля, личность, желания и я. И собственная территория, на которой он всегда сможет отлежаться и восстановиться. А еще здесь, в недрах своего Домена, он воистину неуязвим для них и совершенно непосилен.

Ибо в своем Домене его Хозяева — боги.

Я улыбнулся и снова погладил бледную прохладную кожу, перенеся внимание за границы Цитадели. Наша территория продолжает расширяться, создавая довольно диковатый пейзаж лавовой зоны. Нормального пейзажа, а не этой ржавой паленой техногенной помойки в стиле стимпанка. Хорошо. Пусть развивается. А ярусность я нам обеспечу, даже если пока эта ярусность — это эта самая помойка. Но вскоре Цитадель вырастет окончательно, разрастутся ее структуры, и она возьмет на себя функцию приема всех посетителей через граничные зоны и отсевной ярус. Но это мне работы на неделю как минимум.

Ласково огладив Хаззара, я еще раз глянул, как разворачивается вокруг нас пространство и как растут острые зубы горной гряды. Пока еще мелкой, больше похожей на валуны, но когда мы наберем силу и зачистим территорию, Домен резко расширится. Рывком. На много километров до самой бесконечности. Останется малость: убрать или покорить всех конкурентов, разобраться с этим блядским цирком с Алессой и Кристабеллой, и прижать всех остальных желающих на мою территорию, чье жадное внимание я чую из-за границ города.

Эти уже посерьезней и проблем доставить могут. Реальность уже полностью развилась до своего состояния микровселенной, ограниченной одной звездной системой и барьерной внешней зоной, а потому в этой реальности завершилось формирование всего, что необходимо для появления всех присутствующих здесь существ и областей. Предпосылки, история, все необходимые, даже если самые невероятные стечения обстоятельств и случайностей, развитие всех нужных планов и вложенных пространств. Ну и как результат, я имею где-то полноценный инфернальный план, полный демонов, во главе которых стоят их Князья или просто какого-то рода властители. Да и Орден наплодил кучу паразитов, сущностей и откровенно сильных демонов, часть из которых ощутимо приближалась по силе к высшим сущностям христианского Ада.

Мелко поморщившись, я устроился удобнее. Думать про весь этот рассадник моральных уродов и всякого рода разной степени трахнутости на бошку тварей с манией величия, понтами и пафосом мне особо не хотелось. Зерно уже почти-почти дозрело. Последнюю стадию пройдет в ближайшие минуты, и пора мне будет соскребаться с удобной кроватки. Не до размышления о врагах Домена моего, вот только забывать о них нельзя, потому как на мне начинают останавливаться непонятные взгляды и отчетливо уже ощущается чье-то сканирование и поиск.

Да никак местный божок от спячки очнулся и заинтересовался, кто там у него под боком себе нору свил? Или кто-то из противоположного пантеона? Но про них в истории – ни слова, однако, любая система пребывает в балансе, а потому естественные хищники и враги для демонов здесь тоже быть должны.

Вот только где они и какие?

По телу потянуло предупреждающей негой и мелко-нудливым беспокойством: Зерно завершило формирование. Пора его откладывать и запускать процесс формирования Улья.

–   Хаззар. – тихо позвал я, приподнимаясь на локте.

Он повернул голову, вопросительно глядя на меня.

–   Помоги добраться до зала Улья.

Куда мне надо, он знает прекрасно: как один из хозяев Домена, он видит его так же полно, как и я. Даже, возможно, полнее и ярче, а потому добавлять что-либо более мне не потребовалось. Партнер плавно поднялся, подхватил меня на руки и понес из спальни, не произнеся ни слова.

Удобно устроившись на сильных руках, я откровенно балдел и готовился к работе с собой и собственным биомом. Идти ему ну минут пять от силы, и то, больше времени уйдет на все переходы по лестницам, потому как я еще не сделал нам портальные и телепортационные площадки в Цитадели, а зону Улья я разместил довольно глубоко и ближе к поверхности Домена, выстроив ее в промежутках между сексом и ленивым отдыхом.

Хаззар быстро прошел наш пока еще небольшой жилой ярус и вышел на кольцевую лестницу, опоясывающую Цитадель. Я никогда не строю полностью замкнутые помещения, не имеющие иного выхода вовне кроме как портал. Случайности случаются, и даже самый надёжный портал или парная телепортационная плита может дать сбой под твоими ногами. Мне ли не знать… И после таких случайностей я зарекся в важные моменты пользоваться любыми пространственными перемещениями кроме своих ног. Ну или чужих, ведь сейчас меня несут на руках.

Мы прошли мимо этажа ритуального зала и вышли к зоне, которую я в будущем оформлю под рабочую и под личные склады, но пока от всего яруса только один круглый зал с контурами дверей в несуществующие коридоры: я еще не распланировал эту секцию, и за гладким камнем – только материальная масса, пригодная к работе.

–   Спускайся в третий по величине зал в зоне Улья. – поправил я Хаззара, на мгновение замершего на развилке лестницы.

Он даже не кивнул, считая, что достаточно свернуть на нужный пролет, чем сообщать вслух очевидное. А вот я бы его голос хотел бы слышать чаще: так быстрее развивается привычка к связной речи и нарабатывается произношение. Но… Хаззар поразительно неразговорчив.

По чутью колко резануло шевеление на границе Домена: какая-то мелкая демонятина осторожно прощупывала пространственную пленку, проверяя, может она сюда проникнуть или нет. Они смогут: защиты еще толком нет.

–   Потом с ними разберемся. – тихо прошептал я, вновь легонько его огладив по груди. – После развертывания Улья, мне понадобится пища. Пусть приходят.

Всё, что сейчас проберется на мою территорию, станет моей законной добычей. Так что пусть идут. Посмотрим, сколько и кого набежит. И хватит ли мозгов Валтиэлю не лезть мне под руку, а то я и им закушу. Даже не побрезгую: сожрать разумного демона вкуснее, чем тупую, а, часто, и порченную тварь.

Дальше мы спускались в молчании, отслеживая яркие искры вторженцев, таки прорвавших тонкий защитный барьер. Но когда Хаззар внес меня в нужное помещение и поставил на ноги, я снова погладил его, обтерся о сильное тело и тихо произнес:

–   Оставь меня. Жди наверху в жилой зоне. Следи за ними, но не трогай. Пусть подходят к Цитадели.

Хаззар склонил голову в согласии, бережно огладил меня по голове и плечам, а после – развернулся и ушел. Всё как я просил. Не задавая глупых вопросов, не колеблясь и не предлагая помощь там, где я в ней не нуждаюсь. И не тревожась глупыми сомнениями во мне и беспричинными тревогами о моем состоянии. Но лишь когда его шаги окончательно затихли в звонкой тишине совершенно пустой и необитаемой Цитадели, я позволил себе опуститься на колени в центре будущего ядра моего личного биома.

В Цитадели я ходил нагишом, раздевшись, когда меня принесли в спальню, и более к вещам не притрагиваясь. Я не нуждаюсь в одежде для морального спокойствия, да и сейчас лишний груз чужеродной материи мне мешает. Единственные исключения, это три браслета: супружеский на правом предплечье, тонкий черный ободок брони на левом плече под бицепсом да синий узорный браслет-наруч на левой руке от Синистра, моего напарника и помощника, найденного недавно в Катакомбах Иверо. Я даже обруч с головы снял, чтобы он не мешался и не отвлекал касаниями к волосам.

По телу мелкой черной сеткой разбежались жгуты с активной биомассой, плотнее собираясь на животе и бедрах. Я не человек, Зерно — не младенец, чтобы его «рожать», как, наверное, это представляется людьми. Мелькнула мысль: интересно, как Рыся представляет себе откладывания Зерна и вообще создание Улья? Но мысль промелькнула мимо головы и исчезла: я начал формировать первичный пласт плоти для установки зародыша Улья. С моих рук и ног стекала пульсирующая масса подобно той, алой, что не так давно стремительно оплетала кафель и инфернальный металл в школе. Я так же захватывал подготовленную для работы территорию. Так же плоть моего Улья вгрызалась в камень, врастала в него, закрепляясь и создавая первый слой покрова.

В ход пошла запасенная кормовая смесь из пазух в теле, и я на мгновение с сожалением вспомнил бутылки с питательной смесью: не подумал с собой прихватить… Ну да ладно. Будет, чем подкрепиться по возвращению.

Рабочий круг в пять метров оформился быстро, покрывая пол плотной массой, чуть бугрящейся, темной, почти черной, в которой лишь едва просвечивается коричневатый цвет. Следом – тонкие нити опорной конструкции, стрельнувшие из моего тела и соткавшие плотный каркас, по которому пойдет первый рост жгутов Зерна. И только после этого я начал отделять само Зерно от собственного тела.

Это выглядит… отвратно для человека. Словно нечто прорастает в моем теле, выходя на поверхность буграми и пузырями с золотистой жидкостью. Кожа текла под пальцами, рвалась там, где было нужно, отделяя плотный кокон, мышцы слоились и раздвигались, отделяясь и формируя обратно мое же тело и кокон Зерна. Я только придерживал его руками, не позволяя отвалиться под собственным весом и тупо шлепнуться на пол. Далеко не упадет, пока не отделено от тела, но плоть натянется под его весом и будет неприятно.

Всего пара минут скоростной мутации, и на ладони мне приятной тяжестью легло липкое от лимфы и питательной смеси Зерно: чуть вытянутый гладкий кокон, покрытый пузырями с золотистой питательной смесью. Он все еще соединен со мной жгутиками плоти и будет соединен пока не пройдет первая фаза роста.

Кокон встал на свое место в центре каркаса идеально! Точно под размер, нужной формы, без каких-либо дефектов или ошибок в развитии. Прямо вот как по эталону! Словно не было миллиардов лет, разделивший нынешнее время и период моего рождения таким существом! Как когда-то давно я впервые поставил свое первое Зерно в новом месте нашего огромного мира, так и сейчас я аккуратно прирастил кокон этого Зерна и вплеснул в него набор гормонов, задавая рост и развитие этого уникального биологического компьютера, генетической лаборатории и колоссального инкубатора, объединенного с замкнутым самодостаточным биомом.

Зерно мелко дрогнуло под пальцами, кожица пошла мелкой рябью, пузыриками вырабатывающихся веществ, а потом, наконец-то, верхушка стрельнула мягкими светло-золотистыми, чуть розоватыми щупами, зацепившимися за каркас. Мутагенная и сверхактивная плоть бурно пошла в рост, захватывая полупрозрачные мягкие костяные структуры каркаса, врастая в них тканью сродни сухожилиям. Потянулись вверх пузыри с питательной массой, кокон начал раскрываться сектор за сектором, разворачивая мясистые лепестки и быстро набирая массу.

Я контролировал рост Зерна, пока плоть не покрыла весь каркас, а первые жгуты не дотянулись до потолка зала и не закрепились нормально. К этому моменту Зерно выросло в мой рост, скорость формирования чуть замедлилась с уменьшением запаса питательного вещества, а я, проверив все еще раз, аккуратно отделился от Улья, оставляя его на самостоятельный рост. Покрывная биомасса сильно не расширялась: я задал ограничение на скорость захвата территории, иначе питательная смесь уйдет на покров, а не на рост Зерна. Пока я не поймаю еще какую-то тварь и не переработаю ее на корм, Улей расти будет медленно, в приоритете ставя развитие центра. А вот когда рабочая капсула оформится полноценно, и я смогу отложить первое потомство, которое будет обеспечивать питание и функционирование Улья, вот тогда все ограничения будут сняты, и рост продолжится с привычной скоростью. Но раз я не могу тратить все свое время на обеспечение прокорма Зерна и Улья, то… расти оно будет со скоростью получения корма.

Еще раз осмотрев и проверив первичный кокон Улья, я сошел с покрывного слоя на прохладный камень Цитадели и прислушался к себе. Есть ли контакт с зоной роста? Есть. Я ощущаю ее как часть себя, до последнего миллиметра покрывного слоя и до шевеления каждого жгутика. Хорошо. Ощущения правильные, чутье работает как положено.

Перед тем, как покинуть зал, я еще раз проверил запасы корма в Улье и скорость их трат, и только после позволил себе чуть отдалить ощущения этого стремительного роста и развития, и переключиться только на себя самого и свои чувства, в которых доминировал… голод.

Я хочу жрать! 

Мелко сглотнув тягучую слюну, мысленно потянулся к Хаззару:

–   «Я закончил.»

В ответ – молчаливое согласие и ожидание.

Теперь можно ходить телепортами, не сильно переживая за свое состояние и за стабильность Зерна. Пока не разрастётся Улей хотя бы до полного покрытия зала, я не буду формировать коконы потомства, из-за которых вновь стану уязвимым. Ну, или сделаю только первую кладку подсобных существ, которые возьмут на себя прокорм Улья и его защиту на первых порах, пока полноценных Воинов не сделаю.

Мысли вновь переключились на Улей и его потребности, отодвинув в сторону заботу об оставшихся наверху людях. С ними ничего не случилось, они под защитой Роя, сигналов тревоги от Пусечки и его сородичей не приходило, так что причин для переживаний нет. Но интересно, как бы Сибил отреагировала на… такое? На то, как я делаю свой народ. Или… потом спросить у нее? Показать? Да, показать стоит, если у меня есть на нее какие-то виды и вероятные планы.

В животе дернуло сосущим голодом, вынуждая активнее шевелить ногами: я решил идти пешком, а не прыгать по наводке на Партнера. Пройдусь, успокоюсь, наведусь на пищу, решившую, что они могут позволить себе вторжение на мою территорию. Пищи на удивление много! Почти три десятка уродов прошло прорыв и разбежалось по территории. Ходят, изучают, принюхиваются и присматриваются к Цитадели. Нервируют меня. Будоражат.

Бесшумно шагая по прохладным ступеням босыми ногами, я жадно вслушивался в движения на моей территории. Я вижу каждое существо. Каждого вторженца, посмевшего ступить на мою землю. Я вижу даже… Валтиэля, глазеющего в прорыв, но… не посмевшего спуститься со своего решетчатого насеста.

Ну чего же ты такой несмелый, м? Боишься? Или слишком осторожен?

Прикрыв глаза, я мысленно дотянулся до нужного сегмента пространственного щита и… рывком расширил подконтрольную территорию на какие-то десять метров. Где-то там, далеко, в километрах от меня, гибкая проворная фигура всполошилась, стремительно метнулась в безопасность темной изломанной индустриальной помойки, ловко перескочив провал между секциями сетчатого ржавого пола, зацепилась за край платформы, залезла на нее, подобралась и отскочила в сторону… чтобы с силой врезаться в затрепетавшую пространственную границу. Незримую. Но непреодолимую.

–   Ну привет, красавчик. – мурлыкнул я под нос, открывая глаза и глядя в огромное арочное витражное окно. – Далеко собрался?

Ответа я не ждал: Валтиэль меня не слышал. Но я к нему еще поднимусь. Скоро. Но сперва я поем…

 

Короткий телепорт перенес меня на иссушенную раскаленную почву моего Домена у подножия Цитадели. В лицо пахнуло жаром и ароматом лавы, текущей по мертвому песку. Ни следа паленой органики в сложном конгломерате запахов, ни даже привкуса горящего дерева или мало-мальски плодородной почвы. Здесь никогда ничего подобного не было и не существовало. Это была мертвая зона, заносимая искрами и пеплом, она остается такой и сейчас, но это изменится, и скоро на ржаво-черной почве пробьется первая алая трава…

Я прикрыл глаза, медленно втянул воздух и ароматы моего местного дома. Жар. Пламя. Камень. Плавящийся песок. Раскаленный металл. Дрожащий от перегрева воздух. Истинный пласт Инферно… на ее рубежах, где нет ничего живого. Так пахнут ее пустоши. Такие запахи разбавляются ароматом свежей крови в Планах Войны. Именно так пахнет Преисподняя для смертных, тех, кто способен вдохнуть раскаленный воздух и не спалить себе легкие.

Легкая улыбка блуждала по губам, я глядел в изрезанную цепь невысоких черных гор, только-только проклюнувшихся над багряным песком, и отслеживал мелкое движение россыпи точек. Вторженцы. Те из монстров Сайлент Хилл, которые набрались смелости и наглости прорвать токую пленку пространственного барьера и вторгнуться на новые территории.

Моя законная добыча.

Опустившись на колени, я положил ладони на почву. Я не хочу за ними далеко гоняться, не собираюсь ловить по своей территории и играться с удирающей едой. Я просто хочу есть! А еще я хочу, чтобы те, кто за нами наблюдают, знали, что их ждет, ежели они наберутся наглости повторить подвиг этих неразумных.

Точки приближались: меня заметили. Я пах смертным. Человеком. А эти твари слишком тупы, чтобы понять простой факт: ни один человек не выживет при таких температурах. Я не могу быть смертным, но я им пахну, и они верили своим чувствам. Они хотели жрать, а тут такой подарок: одинокий смертный на открытой равнине. Да еще и безоружный…

Я стоял на одном колене и терпеливо ждал, когда они приблизятся, а по пальцам текла моя же плоть, формируя оружие. Я не любитель драть добычу когтями… Точки приблизились и стали опознаваемыми тварями с лезвиями на конечностях. Костяными, не металлическими. Хорошо… Кости тоже могут быть поглощены и переработаны… Чуть позади самых шустрых тварей тяжело пёхали более крупные монстры навроде того, которого я съел на улице во время прошлого пепельного периода. Эти твари поопаснее, но они не настолько быстрые, и ощутимо отстают от мутантов с лезвиями.

Я ждал.

Терпеливо, не поднимая головы, но выделяя нужные гормоны и ароматы испуганного, загнанного человека. Не важно, что я стою неподвижно: эти уродцы слишком тупы, чтобы заморачиваться таким несоответствием. Это просто… животные, тупые как полимерная сфера.

Ближе. Еще ближе!

Я уже слышу их движение. Еще ближе…

Я сорвался с места в момент прыжка первой твари на меня. Выставив костяные клинки, оно скакнуло, намереваясь упасть на меня сверху и разодрать в клочья. Мы столкнулись в воздухе, врезались друг в друга. Костяной клинок вошел мне в бок, но… в ткани жертвы попал мой мутаген, и на почву упал уже скулящий, дергающийся комок пузырящегося мяса.

Я очень хочу жрать!!!

Тварь я начал поедать еще в воздухе. Срать на рану! Даже боли не было. Только неудобство от пронзившего потроха клинка, но кишечник уже изменился и пересобрался вокруг жесткой плоти.

Меня сейчас почти невозможно убить. Я слишком изменчив и подвижен, чтобы мог пострадать от раны. От любой! Разве что мне голову снимут с плеч, и то… не значит, что я так быстро сдохну. Я – самый противный, самый живучий и самый туго убиваемый подвид… Самый мутагенный и очень быстро меняюсь.

Питательное вещество хлынуло в организм через питающие щупы и поры кожи рук, глубоко вошедших в прохладное сочное мясо дичи. Нежное… с вкусной сукровицей, с чуть горчащей кровью… Срать, что оно мутировавшее: как тонкий привкус неприятного жирка на языке, быстро забившийся нормальной питательной массой, в которую стремительно превращалась податливая плоть.

Вторая тварь напала почти сразу, скакнув мне на спину, но я выпрастал щупы, накалывая ее еще в воздухе. Стремительный удар, три плотных жгута плоти пробили тело, мгновенно впрыскивая желудочное вещество и закупоривая раны, чтобы питательная смесь не вытекла на землю. Это я заберу в Улей…

Оставшиеся твари резко затормозили, разом утратив боевой настрой. Все же, они не настолько тупы. Или… Третья метнулась сбоку, я едва успел вырастить новый щуп, пробив мягкое тело. Ан нет… настолько.

Терпеть не могу, когда мешают спокойно питаться… но как же это вкусно, питаться свежей, еще живой дичью, когда сочный питательный сок с гормонами и природными веществами приобретает этот непередаваемый аромат… страха и агонии. Вкуснее только дичь разумная… Она боится ярче, да и на вкус куда приятнее этого уродливого гниловатого дерьма!

От первой твари остался только склизкий кожный покров и костяк, вторая еще булькала, перерабатываясь в мешок с запасом красивой золотистой вязковатой массы, а третья… Я осторожно опустил контейнер с пищей на землю, выпрямился, повел плечами, разминаясь.

–   Ну что, жратва, догнали? Молодцы!

Четырехлапые крупные монстры как раз дотопали до кружащихся проворных тварей и разом утратили свою несуразность и медлительность. Движения вроде бы нелепых тварей приобрели вкрадчивую плавность и опасную пластику. Вон как одна прижимается, стелется по земле, выбирая момент для прыжка. Я сделал нарочито неловкое движение, словно споткнулся, пошатываясь на месте, и массивная тварь проворно метнулась ко мне, единым слитным прыжком взлетая в жаркий сухой воздух…

 

* * *

 

Отступление Тьмы женщины заметили по расползающемуся рою: огромные насекомые прекратили свой бесконечный бег, жалобно скрипя и скуля вновь, как и при первой встрече, уходили из мира серыми лохмотьями распадающейся плоти. Они словно умирали в этот момент, так жалобно скулили и скрипели, и только главный в Рою Пусечка остался растерянно крутиться на месте и звать своих сородичей, чьи мертвые тушки хрупкими пепельными лохмотьями неспешно поднимались к потолку подобно хлопьям восстанавливающейся на глазах штукатурки.

–   Мама… им больно, да? – тихий голос малышки прозвучал как-то потеряно.

Девочка прижимала к себе растерянного Пусечку, пойманного в момент раздрая, и по-детски гладила демоническое существо, пытаясь его успокоить. Женщины переглянулись, не зная, что ответить ребенку.

–   Я не знаю, солнышко. – наконец, призналась Роуз, вымученно улыбаясь.

Сибил же поднялась с места и удобнее перехватила топор. Роуз чуть расслабилась, считая, что сразу после Тьмы в городе самое безопасное время, но полицейская считала иначе. Она хорошо понимала, что первые минуты тумана проявят не только чудом выживших рейдеров, но и тварей, которых не забирала с собой Тьма. Поэтому, как только за окном кафе посветлело от бледного дня, полицейская аккуратно выглянула через мутное стекло и посмотрела на улицу.

Под призрачным светом медленно кружились хлопья невесомого жирного пепла, уже начавшего покрывать собой чистый асфальт. В густом тумане тонули ближайшие дома, в нем вязли звуки, вынуждая настороженно вслушиваться в ватную тишину в попытках услышать монстров или людей, что хуже монстров. Сибил была готова ко всему. Но… город был абсолютно спокоен и тих.

И это напрягало хуже развернувшегося вокруг Ада.

–   Скоро должен вернуться Шон, – подытожила Сибил, отступая от окна.

Она искренне надеялась, что парень не слишком сильно задержится. Хотя он предупреждал…

–   Ларри не видать? – уточнила Роуз, кивая на окно.

Женщина покачала головой.

–   Не хорошо… – вздохнула Роуз, но не хуже спутницы понимала, что выходить на улицу сейчас опасно.

Тишина — их главный защитник. И пока никого из мужчин нет рядом, женщины предпочли затаиться. На странного таракана, оставшегося с ними даже после ухода Тьмы, они по привычке не рассчитывали. Никто из них не представлял, на что он способен и как отреагирует на посторонних. Хотя, бесспорно, сам вид этой твари мог напугать любого нормального человека. Но что если к ним пожелает ворваться монстр? Эти насекомые вообще питаются здешними монстрами?

Вопросы остались невысказанными.

Время тянулось тягучей липкой серой тянучкой, выматывая нервы и вынуждая вглядываться в тусклый серый прямоугольник огромного окна. Окно притягивало к себе взгляды подобно магниту. Каждая тень, которая, как казалось, мелькала снаружи, вынуждала замирать и судорожно вслушиваться в ватную тишину, всматриваться в мир за пыльным, грязным стеклом в поисках того, что эту тень отбрасывает. Вглядываться в кружащиеся особо крупные хлопья пепла и искать, искать, искать, слушать тишину и испуганно жаться, стискивая пальцы на единственном оружии, которое у них осталось. Сибил непроизвольно дотрагивалась до холодного металла пистолета, стискивая другой рукой топор. Но оружие под рукой успокаивало слабо: табельный Глок хорош против людей, но смогут ли пули остановить монстра?

Именно сейчас, когда улицы города залиты призрачным светом, Сайлент Хилл открыл для них свое истинное лицо, в которое они впервые взглянули прямо, не прикрытые чужой уверенностью, бодростью и бесстрашием. Только теперь, когда исчез ужас Инферно, они по-настоящему осознали, что такое страх. Не в пылающем кошмаре под крики истязаемых грешников. Не в кровавой вакханалии нападений уродливых монстров. Нет. Но здесь, запертые в заброшенном, грязном и пыльном кафе за хрупкой преградой мутного стекла две женщины с ребенком открыли для себя новый страх.

Страх неизвестности в тишине и предательском покое.

Под сенью этого страха время то растягивалось, то ужималось до точки, когда снаружи проявлялась какая-то тень или чудилось стремительное движение в мерном кружении пепельного снега. Но что это было? Стремительный и бесшумный монстр? Ветер, всколыхнувший завесу? Неудачное преломление света? Мираж? Или причуды уставшего разума?

А усталость накапливалась подобно прессу, забивая ватой рассудок и тяготя разум. Если в первое время сохранялась бодрость, страх и необходимость выживания бодрили, а присутствие рядом неунывающего солнечного спутника позволяло абстрагироваться от произошедшего, занимая себя заботой о других, приходы Тьмы подстегивали организм подобно широкой шлее или вожже, вынуждая работать на износ ради выживания под действием естественной боевой химии, то сейчас, в тишине и покое, тело начало… подводить. Разум начал подводить, по-тихому соскальзывая в дрему.

Усталость брала свое.

Сибил с силой потерла лицо, пытаясь разогнать тяжелую сонливость, перевела взгляд на Роуз и… только тяжело вздохнула, садясь ровнее: молодая мать спала, склонив голову и обнимая придремавшую дочь. Только Пусечка стоял, настороженно вслушиваясь в тишину. То ли слышал что-то, то ли просто присматривал за незнакомым ему миром. Но… на непонятное существо Сибил не рассчитывала, а больше некому было бдить и охранять чужой сон. Сейчас она была согласна даже на присутствие странного мужчины по имени Ларри, раз Шон за него поручился. Хоть и с оговорками, но некоторое поручительство парень дал.

Сибил беззвучно хмыкнула, покачала головой.

Подумать только, как быстро и легко мелкий пацан сумел завоевать себе репутацию и как просто они ему поверили. Хотя, если вдуматься, именно Шон был полон загадок и странностей, которых даже не скрывал. Но отчего-то ему хотелось верить. Почему? Женщина задумалась, глядя в окно и не видя за ним серой мути, а видя улыбчивое обаятельное лицо мальчишки, обманчивого даже в своей внешности и возрасте.

Как так получилось?

Вот как он это сделал? Вроде бы он ничего такого не делал. Только… говорил, подбадривая, утешая и поддерживая, кормил их, направлял, защищал и шел первым в серую муть. Защищал от монстров. И щадил их нервы, позволяя вовремя отдохнуть, не страдать ни от жажды, ни от голода, ни от страха и непонятности происходящего. Даже высказанные слова про тот «артефакт» придали сил и подарили надежду вернее любых иных заверений. Дали цель, на которой можно сфокусироваться, а не растерянно теряться в догадках и страдать от непонимания.

Его очень не хватало рядом.

Глядя в окно, Сибил впервые признала сама себе, что… привыкла к постоянному присутствию паренька. Привыкла к его неиссякающему оптимизму и непоколебимой уверенности в успехе любого их дела. Привыкла, что есть кто-то за спиной, кто в эту спину не ударит и не оставит ее без прикрытия. Привыкла, что в критической ситуации он не станет балластом и подзащитным бестолковым гражданским, а сам встанет рядом с оружием в руках. Привыкла, что он… не доставляет проблем, не создает сложностей и не привлекает ненужного внимания. Привыкла, что кто-то может подстраховать и подумать заранее о возможных проблемах и исключить ненужный риск. Как с тем медальоном Роуз, надежно спрятанным под сидением байка, стоящего темной тенью чуть в стороне у стойки. Она привыкла к нему. А уж в свете высказанных в недавнем разговоре предложений…

Молодая женщина прогребла короткие светлые волосы, тяжело вздохнула, нахохлилась. Наверное, именно таким должен быть идеальный напарник… надежный, умный, предусмотрительный и…

Последнее слово колом встряло в голове. Сибил зажмурилась, выдохнула, вдохнула и вновь позорно отложила в сторону старые страхи, выросшие после нескольких неприятных ситуаций с бывшими напарниками. После которых она наотрез отказалась от какого-либо напарника по службе.

Этот город умеет вынимать душу и мотать нервы…

Настроение медленно покатилось вниз, в раздражение и колкую злость, смывая страх и неуверенность. Это – плохо. В таком настроении она чаще всего ошибается и делает то, за что потом становится стыдно, как за наручники у Роуз. Раздражение сильно мешает думать, а злость подталкивает к простым и… чаще всего неправильным решениям. Но перестать злиться – тяжело. Проще злиться, чем жалеть себя. Злость помогает не спать, не унывать и хоть как-то заставляет бодриться, не терять концентрацию и бдительность.  Цену ошибки она понимала лучше Роуз, но с каждым часом все сложнее дается самоконтроль. Порой, откровенно хотелось проораться или испуганно забиться в угол в надежде, что кто-то другой возьмет на себя неподъемную ношу защиты слабых и беззащитных. Вот только сейчас никого не было рядом, и у нее нет права на личную слабость, истерику или даже страх.

Она должна быть сильной!

Вновь стиснув пальцы на рукояти топора, Сибил встряхнулась, безжалостно выкидывая из головы упаднические мысли и жалость к самой себе. Мгновения слабости прошли, оставив противный и привычный привкус… одиночества. Однако, вновь вернулась злость, но уже на мелкого пацана. Злость глупая, бесполезная, но она позволяла не падать духом не накручивать себя, представляя, что у парня что-то пошло не так и он может попросту… не вернуться. Но если он вернется с той же сытой довольной рожей, что и в прошлый раз, то вместо радости от нее он получит кулаком прямо в эту сытую смазливую рожу! Орать в Тихих Холмах она не рискнет, а вот дать в морду – вполне. За то, что заставил ждать и так сильно… переживать за него.

Красивые картинки расправы над поганцем представлялись на удивление живо и ярко, словно вот прямо сейчас происходило. И чем больше она засматривалась и фантазировала, тем больше это ей нравилось. То, что она себе представляла. Однако… чем больше и ярче фантазировалось, тем быстрее проходило насыщение этим образом, а злость угасала: по-настоящему злиться на мальчишку Сибил попросту не могла, и вскоре запал вновь начал угасать, придавливаемый тяжелой мутной усталостью.

Она очень устала. Хотелось спать. Настолько, что за сонливостью и тугой тяжестью в голове терялись остальные чувства. Еще немного такой тишины и спокойствия, и она попросту уснет.

Как вдруг на улице послышался странный шорох и скрип с тихим металлическим лязгом. Сонливость исчезла, в голове застучала кровь, барабаном войны разгоняя тяжелую усталость, встрепенулась дремавшая Роуз, распахнула глаза малышка Шерил. Крупный таракан напружинился, но лишь молча поводил головой: он не издаст ни звука и никак не выдаст ни себя, ни своих подзащитных, пока опасность не проникнет в подконтрольное помещение.

Шорох повторился, в ровной серой пелене промелькнул бледный, но четкий луч. Женщины переглянулись, а девочка по взмаху руки матери, пригибаясь, нырнула за пыльную барную стойку. Сибил указала двумя пальцами себе на глаза и махнула на окно. Роуз мелко кивнула, стискивая биту и занимая свое место у двери так, чтобы при ее открытии створка ее прикрыла, но не задела: для этого на полу заботливо подложили погнутый стул. А Сибил, медленно подойдя к окну, аккуратно прижалась щекой к холодному стеклу, пытаясь рассмотреть, что происходит дальше по улице.

Какое-то врем она различала лишь проблески света, но вот появились первые тени и, наконец, на глаза попались фигуры. Женщина отшатнулась от стекла прячась в спасительной тени кафе: по дороге мимо пустых домов, просвечивая фонарями нижние этажи, шло несколько мужчин, затянутых в характерные кожаные комбинезоны с противогазами.

 

 

Шон

 

После охоты работалось куда лучше, чем на голодняк, хотя я, обычно, не люблю заниматься чем-либо на полный желудок. Но питание – не еда, а потому желания свернуться клубком подобно обожравшемуся удаву и переваривать добычу у меня не возникало, желудок оставался пустым, так что я сохранял бодрость. Настроение резко поднялось, разом делая меня более мирным и добрым, а добыча, темными неопрятными кулями покачивающаяся под потолком в такт врастающим в нее питательным жгутикам, сразу улучшила ситуацию и дала мне свободу маневра. Я не могу оставлять новорожденный Улей без питания: это может привести к деградации Зерна и, как результат, к множеству дефектов развития в дальнейшем вплоть до нарушения работы всей системы генетической репликации. Уроды в Улье мне не нужны, как не нужны неконтролируемые мутации, генетические сбои или проблемы при выращивании потомства только из-за того, что я вовремя жратву не приволок и не переработал ее на питательные вещества. Не рискни эти твари прорваться на новую территорию, мне пришлось бы ловить их самостоятельно. А так и силы сэкономил, и время.

Кстати о времени.

Бросив последний взгляд на кожаные кульки с питательной смесью, в которых только при большом и богатом воображении можно опознать напавших на меня тварей, я развернулся и пошел обратно в свои покои. Пора одеваться и возвращаться к моим подопечным, а то мне что-то становится неспокойно.

Рой вернулся совсем недавно, значит, наверху начался пепельный день. После их фееричного отбытия из Церкви, наверняка Кристабелла отправит Братьев искать непонятного мужика с двумя женщинами. Если к женщинам вопросов пока нет, то Ларри… М-да. Но, допустим, Ларри достаточно большой и сильный мальчик, чтобы справиться со своими проблемами, да и аварийное капсулирование сдохнуть не даст, тогда как Сибил, Роуз и, особенно, малышка Шерил подобной спасительной системы не имеют.

Дойдя быстрым шагом до покоев, я подхватил шмотки с кровати и оделся, мысленно проверяя состояние Домена и оставшихся живыми тварей. В Домене проблем не было, но на границе появилось некое напряжение, которое я отметил, но вернусь к нему чуть позже, если не произойдет какого-либо критического сбоя. Что же до вторженцев… тупые твари носятся кругами по безжизненной территории, безрезультатно пытаясь отсюда выбраться, но они мне понадобятся по возвращению. Улей надо кормить регулярно, а питательная смесь долго не хранится: у мутагена есть и оборотные стороны. Быстрая разлагаемость питательных веществ в агрессивной среде — одна из них. Потому убил и переработал я ровно столько, сколько мне потребуется в ближайшие сутки. Остальные пусть живут. Пока. Как и Валтиэль, который мечется по территории Домена подобно пуганному травоядному, безрезультатно пытаясь найти отсюда выход.

Натянув майку, я подхватил куртку, провожаемый внимательным взглядом Партнера. Никуда Валтиэль не денется и выбраться за граничный барьер не сможет. Вернусь — решу, что с ним делать и как эту скотину переработать на что-то полезное лично для меня. Прежним он отсюда не выйдет ни при каких раскладах.

–   Хаззар.

Он поднял на меня тяжелый взгляд и вопросительно склонил голову.

–   Мне пора вернуться в город.

Вместо ответа он подал мне руку, предлагая провести Тропами в любое нужное мне место.

–   Выведи меня на улицу за два дома от моего кафе. – тихо попросил я, вкладывая кисть в широкую ладонь.

Он ничего не ответил, аккуратно и бережно перехватывая мою руку, а вокруг нас исказилось пространство раскрывшейся Тропой. Надо будет по возвращению создать приемную плиту и отучить Хаззара ступать на Тропу откуда угодно из Цитадели: когда я поставлю защиту до конца, подобные переходы будут ее расшатывать.

Тропа разматывалась под ногами подобно полотну металлического помоста, чуть тронутого ржой и застарелой кровью, а вокруг стремительно проносились уровни индустриальной кровавой помойки. Я почти перестал обращать на нее внимание, автоматически отслеживая, что там лазит, куда топает и что вообще вокруг нас происходит, чтобы случайно не проморгать прибытие более серьезных противников. Но пока в Сайлент Хилл тихо и спокойно: то ли мое самоуправство до более мощной демонятины не дошло, то ли им не по рангу вмешиваться в какие-то мелкие разборки, то ли они вообще не могли сюда пройти без призыва, но пока никаких новых гостей я не ощущал и не видел.

Хорошо.

Тропа снизила скорость развертки, подъем замедлился, позволяя мне лучше рассмотреть то, через что вел меня Хаззар. Здесь, почти у самой поверхности, находились те, кому не повезло встрять в инфернальном плане до конца их существования. Жертвы тварей, наказанные Красной Пирамидой, монстры, в которых превратились обитатели города и залетные неудачники. Здесь же обитает основная часть мелких демонов, пробравшихся на границу с обычным миром в момент Прорыва. Эти питались как жертвами, так и изувеченными людьми из тех, кого не до конца поглотили мутации, и кто еще не стал окончательно монстром. Но не трогали наказанных. Видать, печать Наказующего они видели так же отчетливо, как теперь вижу я.

Эта территория находится совсем рядом с моим Доменом, и со временем мне придётся решать ее судьбу. Делать что-то с этим всем добром или оставить как есть на какой-то срок. Со временем придется что-то решать и с Прорывам, и с городом, и с Орденом, да и со всей реальностью в общем. Или я тупо разделю Домен с реальностью и вынесу его в инфернальный пласт, если Госпожа позволит. Но… зная характер нашей черноокой Матери, я вот вообще не уверен, что у меня получится отвязать Домен от планеты, у которой он зародился. Да и надо ли это делать?

Не знаю. Надо будет посоветоваться с Азом. Если брат не подскажет чего-то дельного, придется обращаться к его отцу, ведь кроме брата и его родни у меня нет знакомых и надежных жителей Инферно в его нижней или срединной части. Эофол, Тхеросс и другие подобные миры — совсем иное дело. Они слишком близки к зонам Хаоса или обычных реальностей. Мне же нужен совет инфернального Владыки из тех, чьи территории залегают в подобном пласте с аналогичными свойствами.

Подъем завершился: призрачный свет пепельного дня разогнал кровавый полумрак плана Тьмы, а я шагнул с инфернального металла на припорошенный пеплом асфальт тротуара.

–   Приди за мной с началом Тьмы. – вновь, как и в прошлый раз, попросил я.

Хаззар едва заметно склонил голову, давая понять, что услышал, понял и прибудет за мной, где бы я ни находился. А после — шагнул назад и исчез за пеленой восстанавливающейся на глазах облупленной штукатурки унылого двухэтажного дома с каким-то магазинчиком на первом этаже, скрытым за грязью на стекле витрины.

Какое-то время я стоял и позорно тупил, бессмысленно глядя в мутное стекло. Перестраиваться после работы с Ульем на другой лад и на другое поведение оказалось на удивление тяжело. Вспоминать, на чем мы закончили наши разговоры, что я сказал, а про что умолчал, что женщины обо мне узнали, что там было и что мне надо сделать в ближайшее время. Появление Зерна и развертка Улья сильно дали по голове, разом переключая на себя приоритеты и заворачивая мысли на себя и свои нужды, как-то незаметно и тихо отдаляя потребности моих спутников. Я этого ожидал, но не думал, что разница будет настолько сильная и яркая. Раньше мне не приходилось разделять внимание между Ульем с Партнером и кем-то еще, кто бы конкурировал с ними за моё время и внимание.

Потерев переносицу подхваченным у супруга жестом, я вздохнул, мрачно глядя на свое отражение. Отражение не менее мрачно смотрело на меня золотыми глазами, отчетливо и ярко бликующими при любом свете. Спутать меня с человеком становится все сложнее. Когда изменения проявятся совсем уж полноценно, то я даже не знаю, как без оборота выходить к людям. Но… мне и не понадобится к этим людям выходить, а мои люди и так знают, что я зверек странный. 

–   Пора заканчивать с этим блядским цирком…

Мой голос прозвучал как-то уныло и глухо.

Вся эта канитель перестала приносить удовольствие и как-то развлекать, как только я зачал Зерно. Даже Печать хозяина Домена не так сильно дала мне по голове, как родившийся Улей. Пока я был в относительно пассивном состоянии, мне было интересно во всем этом участвовать, наблюдать за зверьем, за женщинами, за Ларри в очередных попытках его понять, но как только раскрылось Зерно, мои приоритеты резко изменились. Во главу угла встал мой новый народ, мой Партнер, работа с территорией, обустройство Цитадели, работа с ее защитой и еще миллион других мелочей и проектов. Да даже Валтиэль мне интересен больше, чем унылая возня под серым небом.

Может, стоит просто забрать моих дам в Домен и не парить себе мозг лишними проблемами? Я же могу это сделать. Я могу сделать для них комфортную среду. Могу даже вывести их наверх, в обычный мир. Хаззар мне отчетливо дал понять, что выход в мир смертных для него не составит никакой сложности, и он может провести по Тропам вывести Роуз, Сибил и Шерил из Пепельного Плана в мир обычный хоть прямо сейчас.

Это все возможно. Но…

Это скотское «но»!

Слишком просто! Слишком… обыденно и бессмысленно, перечеркивая всё, что пережили женщины и девочка за это время, ведь их проблема так и не будет решена! Проблема Шерил останется с ней. Всё, ради чего Роуз проделала этот путь, ради чего она бесстрашно бегала по проклятому городу в поисках дочки, всё это будет… обесценено и обнулено, ведь ситуация с одержимостью девочки этим местом может повториться. Даже если я прибью Алессу, кто знает, поможет ли это Шерил?

Я не могу так с ними поступить.

Я хоть и монстр, но не моральный урод и не эгоцентричная тварь, чтобы сделать такое с этими сильными и умными женщинами. А еще я не могу вот так расстроить милую доверчивую малышку, которая ко мне отнеслась очень тепло. Шерил мне реально доверяет! А уж как ей полюбился Пуся? Она души не чает в этой ленивой скотине и готова тискать инфернальное насекомое как домашнего кота.

Проклятье!

Вытащив из кармана обруч, я нацепил его на голову, убирая челку с лица. Посмотрел в отражение, вздохнул, поправил одежду, развернулся на пятке и направился по улице к моей кафешке.

Конечно, я ничего не должен ни Роуз, ни Шерил, ни Сибил, но… суровая блондинка с пистолетом в кобуре мне действительно приглянулась, лишенная страха и подобия инстинкта самосохранения молодая мать заставила себя уважать силой воли, умом и целеустремлённостью, а уж ее любовь к приемной дочери так вообще не позволяет мне от них отвернуться и погрузиться в личные дела и проекты. Ну не могу я вот так взять и бросить тех, кого к себе приучил, и кто на меня рассчитывает! Не могу! Мне совесть не позволит! Я же сам себя…

Приглушенный резкий хлопок резко сбил меня с мысли, я чуть не споткнулся.

Выстрел?

Второй и третий хлопки раздались почти сразу, чуть более громкие, чем предыдущие, и в них я отчетливо распознал пистолетные выстрелы, произведенные через что-то, что сгладило звук.

Сибил!

Я сорвался с места на бег. Что там у них произошло, раз она вынуждена стрелять? Что… Неужели тварь напала?!! Или культисты их таки нашли?

Оббежав угол здания, я выбежал на нашу улицу, пронесся мимо магазинчика книг и бара, и влетел в открытую дверь кафе.

И новый выстрел встретил меня почти в упор.

Я словно споткнулся о воздух, покачнувшись от силы встречного удара, и едва удержался на ногах.

Тишина упала треснувшей горой, тягуче-тяжкая после оглушительного грохота выстрела. Она сгустилась маревом вокруг нас, гася звуки и прибив мысли. А Сибил… Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами и… бледнела на глазах. Мертвенная бледность заливала и без того светлое лицо, как-то отчетливо проявляя синяки усталости под припухшими глазами, растерянность и накатывающее осознание заострили скулы, в глазах — паника и шок.

От грохота выстрела я на мгновение растерялся, судорожно осматриваясь. Взгляд зацепился за тела в характерных комбинезонах, вповалку лежащие на входе, за перепуганную Роуз, глазеющую на меня во все глаза. Шерил не видно. Пуся в боевой стойке чуть сбоку передо мной. А за ним – мертвенно-бледная Сибил.

Мне потребовалось преступно много времени, чтобы осознать причины ее ужаса. Только глядя в ее полные паники и страха глаза до меня дошло, что только что произошло… Не для меня. Для нее.

Она выстрелила в меня в упор.

Пуля попала точно в грудину, и будь я человеком, быть бы мне истекающим кровью почти трупом, и ужас в глазах Сибил не из-за трех тел на пороге нашего схрона, а от того, что она выстрелила в меня с расстояния едва ли двух метров.

Будь я человеком, я бы лег трупом вместе с Братьями… Но… я почти не ощутил попадания.

–   Сибил? – тихо позвал я.

Женщина мелко дрогнула, все так же в упор глядя на меня.

–   Сибил, все хорошо. – подойдя вплотную, я аккуратно забрал пистолет из ее рук.

Она тихо всхлипнула, опустила взгляд мне на грудь, где в отчетливо видную дырку от пули чуть натекло ало-золотой крови. Я проследил ее взгляд, коснулся пальцами крови, стер ее, открывая пока еще не зажившую рану. При моей скорости регенерации рана уже бы затянулась, если бы не мелкая пистолетная пуля, засевшая в теле. Мышцы принудительно сократились, выталкивая чужеродное тело и заращивая разрывы от попадания. Секунды тянулись подобно минутам, и вот, наконец, я смог подцепить скользкими от крови пальцами мелкий кусочек металла и вытащить его из ранки, затянувшейся на глазах.

–   Сибил, со мной все нормально. – мягко произнес я, откидывая пулю на пол.

Роуз проследила ее падение, а Сибил вздрогнула от удара металла о пол.

–   Я попала в тебя… – голос был едва слышен, ее колотило мелкой дрожью. – Шон, я… Я выстрелила в тебя! Я… Я…

Вздохнув, я ласково погладил ее по щеке, не давая сказать вслух «я почти убила тебя». Зачем? Только еще больше нервов себе истреплет.

–   Да, ты в меня выстрелила и даже попала. – спорить с очевидным я не стал. – Меня нельзя убить так просто, Сибил. Я даже не почувствовал попадания. Пуля слишком мелкая, чтобы причинить мне хоть какой-то вред.

Казалось, она почти меня не слышит и даже мысленно заикается от стресса и пережитого шока, ведь она, говоря откровенно, фактически пристрелила меня. И будь я человеком, я бы сдох от такого приветствия. Просто повезло, что я сейчас настолько живучий организм.

–   Сибил… – вздохнув, я крепко обнял ее, – не психуй, со мной все нормально. Я же говорил, что я теперь живучий. Вон, пуля уже вышла, и ранка затянулась.

–   Я могла убить тебя! – выдохнула мне в плечо женщина.

–   Нет, не могла. – я вновь погладил ее по спине, успокаивая. – Если бы я был уязвимым, я бы не вошел вот так в открытую в двери. Я же не идиот, чтобы так подставляться сразу после стрельбы!

Её натурально колотило!

–   Всё хорошо. Слышишь?

Я отстранился, чуть встряхнул ее, вынуждая очнуться от шокового ступора.

–   Со мной все хорошо. Я полностью здоров и цел. Слышишь?

Она мелко кивнула, рвано выдохнула.

–   Самое плохое, что произошло, это дырка в майке. – я улыбнулся, а Сибил нервно вздрогнула. – Я же сейчас почти демон!

–   Но и их можно убить. – прошептала она.

Я фыркнул.

 –  Огнестрелом? Только низшую шелупонь, которая от животных не сильно отличается. Среднего и высшего демона убить можно только особым оружием, которое в вашем мире делать давно разучились. А так… Ну да, дыр в демоне наделать можно, но убить его… нет. Так что меня ты убить бы не смогла, даже всади ты мне весь магазин в лоб. Максимум – голова бы поныла немного, пока пули б не вышли.

Мой бодрый тон и показная небрежность в том, что касается моей собственной жизни, немного сгладили накал ситуации, позволяя чуть иначе всё это развернуть. Еще не хватало мне чувства вины у Сибил за этот выстрел! А то ж она сама себя сожрет виной за собственный недосмотр, который мог стоить мне жизни. Зачем мне такие приколы?

Сибил нервно потерла лицо ладонями.

–   Ладно, что мы все обо мне да обо мне. – я нарочито свернул разговор на ироничной ноте, чтобы дать Сибил немного успокоиться. – Что тут у вас произошло? Откуда эти красавчики?

Слыша мой голос и видя спокойствие Пусечки, из-за барной стойки осторожно выглянула Шерил, но сперва чуть-чуть. Не найдя злых людей и монстров, девочка выбралась целиком и нырнула к матери. На лежание ничком тела она внимания толком не обратила, а Роуз аккуратно развернула дочку так, чтобы трупы не маячили у нее на глазах.

Глянув на эти маневры, я переглянулся с Сибил, уже начавшей восстанавливать пошатнувшееся душевнее равновесие, я тихо сказал:

–   Кстати о них. Давай-ка оттащим отсюда, чтоб интерьер не портили.

Женщина бросила быстрый взгляд на ребенка, коротко кивнула.

–   Придержи мне двери. Я сам.

Обойдя первый труп, я подхватил его за массивные ботинки и поволок из кафе. Я сильный, но тело неухватистое и не очень-то удобное. А еще они… вонючие! От засаленного комбеза отчетливо смердело потом, старой кожей, въевшейся грязью, резиной, какой-то смазкой, тухлым жиром и еще чем-то, во что внюхиваться вот совсем не хотелось. Эти комбезы носились годами. Бесспорно, их чистили, но… не слишком хорошо и без сильной химии, способной убрать грязь и вывести естественным образом накапливающиеся запахи.

Дрянь-то какая, я…

 Сибил посторонилась, удерживая дверь открытой. Ее все еще потряхивало на остаточном стрессе и нервяке. Молодая женщина всматривалась в мутную туманную пелену, слишком сильно стискивая пальцы на кромке двери, а глаза — как стеклянное море, скрывающее под собой раздрай и толкущиеся мысли. Всё равно мои слова её не успокоили: я-то выжил, но под её выстрел мог попасть кто угодно. Тот же Ларри или любой другой спутник, будь он у неё. И это — недопустимо! Её просчет. Её ошибка. И пока у моей полицейской не находилось для самой себя оправданий.

С этим придется что-то делать, потому как Сибил склонна к самоедству. Она до сих пор не может забыть тот случай с каким-то погибшим мальчишкой. Что там произошло — не знаю. История умалчивает подробности, но для самой Сибил они полны красок и чувства вины. А теперь еще и это: выстрел в грудь другого мальчишки, ведь я в её глазах подросток. Плевать на всё, что я ей говорю: пока я выгляжу как пацан шестнадцати лет, она меня так и воспринимает, и никакие заверения не помогают.

Досадно…

Занятый такими мыслями я таскал трупы, аккуратно складывая их в проулок за мусорным баком, чтобы на глазах не маячили и не раздражали ту же Сибил своим мертвым видом. Хорошо ещё, что она не заморачивается этими тремя жмурами, ведь это она их пристрелила. Или то, что они прямо или косвенно виновны в сожжении ребенка, дало ей перед своей же совестью индульгенцию на это убийство? Кто знает?

–   Сибил, я приберу трупы дальше, а ты пока возвращайся в кафе. – мягко произнес я, всматриваясь в уставшие голубые глаза. – Вернусь буквально через минуты три-четыре.

Оставлять трупы так близко с нашим схроном я не хотел, да и жалко было бросать такое количество мяса на откуп местному зверью.

–   Сибил? – не дождавшись ответа, я легонько тронул её за плечо.

Она мелко вздрогнула, нервно кивнула, опустила взгляд, избегая смотреть мне в глаза. Точно, её жрет вина.

–   Вот, держи.

Сняв с пояса одного из братьев клетку с испуганной птичкой, на этот раз не канарейкой, а какой-то другой, пятнистой, я вручил клетку моей красавице, заняв и руки, и мозги. А то ей совсем уж не хорошо. Но с её моральным состоянием я буду разбираться, когда вернусь.

–   Иди, я быстро.

Вновь мелко кивнув, держа клетку двумя руками, она деревянно развернулась и ушла в кафе. Не оборачиваясь, но чуть сгорбившись и опустив голову.

Её состояние мне вообще не нравится: слишком устала, слишком сильно себя накручивает, а там недалеко до более серьезных ошибок. С этим надо что-то делать и быстро. Но трупы и правда надо убрать отсюда: на запах крови срани набежит… мы замахаемся от них отбиваться! Да и столько корма мне самому пригодится. Потом поставлю перерабатываться, когда первую партию Улей переработает.

Жаль только, время поджимает со всех сторон.

Времени на проход в Цитадель я не тратил: как хозяин территории я попросту открыл мелкий портал в кормовую залу Улья и скинул один за другим три трупа на пол. Во время следующей Тьмы переработаю и пущу в дело. Раздевать или как-то потрошить тела не стал: остатки снаряжения вызовут вопросы, если их найдут, а вот группа, пропавшая в полном составе без следов, станет одной из тайн этого города. Мало ли что могло с ними случиться? Монстр сожрал, утянули куда-то, заблудились или еще что-то. Но рядом с нашим кафе явных следов гибели Братьев оставаться не должно.

Когда я вернулся к моим подопечным, обстановка мне не понравилась: Сибил сидела на продавленном сидении диванчика, сгорбившись и закрывая лицо руками, а Роуз её приобнимала за плечи. Я зашел тихо, и заметили моё возвращение только по легкому стуку закрываемой двери. Сибил вздрогнула, но рук от лица не убрала, а вот Роуз вскинулась, но, узнав меня, успокоилась.

Обе женщины выглядели не лучшим образом. Усталость наложила на них тяжкий отпечаток, а тревоги и постоянный стресс не давали отдохнуть и привести в порядок мысли. Хорошо хоть возвращение Шерил успокоило Роуз, и теперь молодая мать не рвалась на улицу для поисков пропавшей дочки. Но потеря явной цели усугубила общую ситуацию, наложив на нее отпечаток какой-то тяжелой безнадежности и уныния.

Мне это категорически не понравилось!

Надо с ними что-то делать. Как-то дать им возможность спокойно отдохнуть и поспать хотя бы часиков восемь. Я могу посидеть рядом, проследить за их безопасностью, но… постоянные смены пластов не дадут поспать, а потребности Улья не позволят мне провести всё это время в этом месте. Мне придется отлучаться по делам.

Проклятье! Где носит Ларри, когда он нужен?

Вот прямо сейчас мне б его присутствие не помешало. Я не могу оставить женщин одних и уйти по делам! А мне надо много что сделать! Да мне хотя б надо пересечься с мелким демоненком и поговорить о наших общих проблемах. Я даже чувствую его ответное внимание, которое фактически означает согласие на встречу на его территории! Но я не могу взять и уйти, оставив подопечных наедине с городом и своими тревогами.

Мелко выдохнув, я подошел к Сибил, подсел рядом и легонько приобнял за мелко вздрагивающие плечи. Я ничего не стал говорить или как-то ее утешать словесно. Пусть сбросит нервяк и стресс, а я сделаю вид, что ничего не понял и не заметил. Так будет щадяще для неё.

Так и сидели. Я справа от нашей почти несгибаемой спутницы, Роуз – по левую руку. Мы молчаливо поддерживали ее и тактично давали возможность справиться с расшалившимися нервами и почти произошедшим срывом. Шерил устроилась рядышком на соседнем диване и быстро задремала, обнимая Пусечку и прижимая его к себе гладким панцирем. Чуть позже начала кемарить Роуз, незаметно для себя приснув под теплым боком подруги. А я, нагло пользуясь собственными возможностями, мягко и незаметно погрузил в сон Сибил.

Уложив женщин на узкий диванчик, подперев рюкзаком и накрыв курткой, я устало выдохнул, подхватил блокнот, пенал и устроился рядом рисовать. Пусть спят сколько получится. Хоть немного отдохнут, а сон сгладит нервное напряжение и позволит той же Сибил проще смотреть мне в глаза после того злополучного выстрела.

Карандаш начал свой размеренный бег по гладкому листу, поднимая из его белой глубины заостренное уставшее лицо. Широко распахнутые в ужасе глаза, шок и оторопь, читающиеся в каждой черточке, приоткрытый в немом вскрике рот. Этот момент пропечатался в памяти болезненно-ярко, а простой карандаш увековечит его на долгие эоны. Потом мы будем вспоминать это с иронией. Но то будет потом, когда взгляд в эти мои скетчбуки не будет болезненно теребить за душу и воскрешать не самые лучшие моменты нашего приключения в туманном городе.

 

Время за рисованием летело стремительно, смазываясь в единый поток. Рисунок за рисунком заполняли чистые страницы, вот уже проснулась Шерил, успевшая хорошо отдохнуть под мелкое вибрирующее ворчание своего любимца. Женщины всё еще спали, и когда малышка села, сонно хлопая глазками, я жестом попросил ее не шуметь и указал карандашом на спящих. Шерил мелко покивала, осторожно слезла с диванчика и подошла ко мне. Вручив ребенку вскрытую пачку печенья, я вернулся к рисованию. Малышка жевала перекус, гладила лежащего на спине Пусю и с интересом наблюдала, как я рисую. Но потом взгрустнула.

–   Что такое, солнышко? – мягко спросил я.

Девочка покосилась на спящих женщин, проверяя, не проснулись ли они, но я поднял над ними заглушающий купол.

–   Они не услышат ничего: я прикрыл их. Видишь, вон как воздух светится?

От купола ничего светиться не должно, но разве мне сложно ребенка порадовать? Вон как глазки заблестели и личико посветлело.

–   Вижу.

–   Пусть отдыхают. А мы покараулим. Согласна?

Она отчаянно закивала.

–   Так что случилось? – вновь поинтересовался я причиной её грусти.

–   У меня блокнотик потерялся. – пожаловалась она, грустно глядя мне в глаза.

Милота какая! Ну как я могу её не порадовать?

–   Хочешь, я тебе подарю чистый блокнотик и карандаши?

–   Хочу! – тут же отозвалась мелочь и поерзала. – А ещё в моем были картинки страшные.

Помню я, что там в том блокнотике встречалось… Творчество молодой демонятины было так себе, но он очень старался, пытаясь передать такое специфическое предупреждение своим подопечным. Не помогло, правда, но он хотя бы старался.

–   Тогда… не рисуй страшные картинки в новом блокнотике и не давай другому рисовать за тебя картинки. – я снова улыбнулся девчонке. – Сейчас!

Отложив скетчбук, я встал и потопал к своему верному байку, которого не брала никакая дрянь из-за цепочки банальных защитных рун, нарисованных на бензобаке под наклейкой с декоративным принтом. Порылся в одной из сумок и достал блокнот на пружине В4 формата, более привычного малой, и металлическую коробку с сорока восемью цветными карандашами. Специально для Шерил брал. Ну и сам порисовал в кафешке.

Пока ходил, на диванчике завозилась Роуз: недолгий сон принес облегчение, а какие-то внутренние часы сработали будильником и вынудили молодую мать проснуться и проверить, чем занято её обожаемое чадо. Чадо глазело на меня в ожидании подарков, было цело, здорово и бодро, так что женщина расслабленно выдохнула, потирая припухшее лицо, а потом и вовсе прикрыла их и продолжила прерванный сон. Всё хорошо, всё спокойно, дочь под присмотром взрослого, которому она доверяет, значит, надо пользоваться моментом и спать, пока это возможно.

–   Держи. – я вручил счастливому ребенку блокнот и карандаши. – А хочешь, свои рисунки покажу?

Шерил, понятное дело, закивала, с горящими глазами глядя на меня, а я протянул ей пухлый, перетянутый резинкой блокнот чутка поменьше. Малая листала блокнот, рассматривала акварели и просто рисунки, сделанные всем подряд, а я ей рассказывал про места, которые были нарисованы, только изредка поглядывая на спящих женщин.

Пусть спят.

Мы досмотрели скетчбук, Шерил доела печенье и взялась за карандаши, а я вернулся к рисованию, лишь мимолетно удивился, где лазит Ларри, ведь прошло так много времени, а от него ни слуху, ни духу. Но и аварийной капсуляции не было: я б почувствовал. Так где он?

Ладно, не пропадет. Но если не вернется до начала Тьмы, проверю, где он тут шастает. А пока… Удобно развалившись на полу на отодранной от стены спинки диванчика, я рисовал Хаззара.

Когда я перешел с серии его набросков еще в виде Красной Пирамиды до нынешнего состояния, мелкая, закончив первый рисунок и аккуратно сложив карандаши в коробку, закрыла ее и положила в уже свой рюкзачок. Я ей отдал его, вытащив остатки еды и переложив в освободившиеся кофры. Помявшись, мелочь встала, подошла ко мне, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

–   Что-то хочешь, Шерри? – мягко спросил я, убирая карандаш от листа.

Малышка покивала, смущенно отводя взгляд.

–   Я в туалет хочу… – тихо пискнула девочка, смущенно глядя в пол.

Ах вот оно что…

–   Ну пошли, найдем здесь место под туалет.

Я тепло улыбнулся девочке, отложил рисование, встал и протянул ей руку. Дамы тихо спали на остатках жестких диванчиков, умаявшись за это время. Пуся сидел на страже, мониторя, что делается снаружи и готовый в любой момент позвать если не Рой, то хотя б меня. Можно и отойти ненадолго.

Шерил взяла меня за руку, и я повел ее вглубь кафешки, сперва решив проверить именно толкан. Он такой тут был, куда ж без него. Но помещение оказалось закономерно пыльным. Хоть и относительно чистым без лишнего хлама, сора и непонятных подарков в кабинках. Мы не гордые, малая уже едва могла ровно стоять, не приплясывая чечетку. Я привел в относительный порядок один унитаз с помощью обычного мусорного полиэтиленового пакета, надев его поверх фарфорового друга.

–   Садись сюда. – я показал девочке результаты своих стараний. – Как закончишь, затяни верх пакета и всё.

Девочка мелко покивала.

–   Если что – зови. – прикрывая дверь, добавил я. – Я покараулю.

Оставлять малышку одну даже в сортире я не стал: мало ли что тут произойдет. Сайлент Хил полон сюрпризов, да и на малышку достаточно желающих из не совсем людей. Украсть ребенка из закрытого помещения для инфернала проблемы не составит, так что я караулил за хлипкой дверкой у рукомойников. Но обошлось без приключений, мелкая сделала свои дела и, смущенно заикаясь, попросила туалетную бумагу. Бумаги у меня не было: каюсь, забыл взять с сумки, но были салфетки в кармане. Протянув в приоткрывшуюся щелку пачку салфеток, я терпеливо ждал, пока ребенок доделает свои дела, и только когда она вышла, осмотрел ее и вручил влажное полотенце.

Когда мы вернулись, нас встретил полный тревоги взгляд Роуз. Да никак чуйка разбудила, когда пропал успокаивающий шорох карандаша по бумаге! На её вопросительный взгляд, тихо ответил:

–   Туалет.

Она кивнула, устало потерла глаза, села.

–   Если надо — там дверь. Благоустроено так себе, но пользоваться можно, пока пакет не наполнится.

Женщина снова кивнула, с трудом встала, явно со скрипом разгибаясь от жесткой лежанки. Проспала она совсем немного, едва ли часа три, но это хоть какой-то отдых. На наше шевеление проснулась и Сибил, но она не сразу смогла прийти в себя и какое-то время мутно глазела на нас, путаясь собраться и выгнать предательский тяжелый туман из головы. Я же тактично делал вид, что ничего не вижу, ничего особого не происходит, полностью увлеченный девочкой и предстоящей готовкой, потому как пора бы мне уже моих подопечных кормить чем-то существеннее печения и чая. Который уже становился излишне затратным. Вода у нас шла на счет и просто так ее мы не тратили, а кран был сух как пески пустыни. Вопрос припасов начинал вставать пока еще не ребром, но уже ощутимо поднялся на обозрение. Потому как мне надо кормить прожорливого себя, двух женщин, ребенка и Ларри. А это как бы значительная трата хавчика и, главное, воды.

В общем, я начал задумываться, где бы мне добыть припасы, и пока был только один вариант на уме. А еще меня начал нервировать отсутствующий Ларри.

Где его носит?

 

 

Ларри

 

 

Что это за здание, было никак не понять. Вроде бы, на верхних этажах имелись жилые квартиры, но что располагалось внизу – убей не ясно, потому как остались одни голые стены с ободранной проводкой да арочные высокие окна. Я пробежался по этажам в поисках… ну хотя бы топорика в бытовом хламе, оставленном съехавшими или пропавшими жильцами. Ну как пробежался… проковылял. Все же, мышцы еще бунтовали. Однако, ничего более полезного, чем обрывки газет, сломанные стулья, провода и осколки я не нашел. В одной из квартир, надо же, стояло покосившееся раздолбанное пианино, в другой по всем углам натыканы оплывшие черные свечи. Интересно, кто это тут ритуалистикой занимался?

Безрезультатно походив по дому и решив, что за снарягой надо все-таки мародерить хозяйственный магазин, я выбрался на улицу, под падающий пепел. Во все стороны – туман и тишина, не зловещая, но какая-то настороженная. И я тоже был настороже, пока шел к кафешке, стараясь не вспоминать ту клятую стену. Город поймал меня за один из страхов, и следующей Тьмы я ждал уже нервно.

Оказаться пленником на границе смерти или сводящего с ума ужаса – нет ничего хуже… Город вокруг меня молчал, но стоило задуматься, как в мысли начал проникать вкрадчивый невнятный шепот. Тряхнув головой, я выбросил его из мыслей. Лучше поглядывать по сторонам в поисках тварей и культистов, чем раскручивать маховик собственной паники, которую город радостно подхватит

Впереди замаячил знакомый указатель: до кафешки оставалось метров триста.

 

К кафе я подходил тихо. Чутье намекало не шуметь, так что дверь я толкнул максимально осторожно, и… Не смог сдержать улыбку при виде открывшейся идиллической картины: женщины тихо-мирно спали, Шон, сидя с ногами на спинке покосившегося диванчика, сосредоточенно рисовал, отвлекшись на мгновение, чтобы поднять на меня острый и тяжелый взгляд золотых глаз. Только раскормленная инфернальная тварь на меня недовольно скрипела, всем видом выражая негодования.

Пройдя внутрь, я устало потер лицо.

–   Хорошо, что все целы, – выдохнул я, шлепнувшись на стул у входа и наконец позволяя себе расслабиться. – Как прошла Тьма?

Говорил я тихо, чтобы не тревожить женщин, но вопли Пусечки, предупредившего о моем приближении, разбудили Сибил. Женщина устало моргала, возвращая себе ясность разума, но спать ей хотелось. Видно, что усталость слишком накопилась.

–   Прекрасно прошла. – Шон сыто улыбнулся. – У дам без… критичных приключений.

Значит, что-то все же произошло, но прошло без последствий.

–   Хорошо, – улыбнулся я в ответ. При дамах и ребенке пересказывать свои похождения не хотелось. – Я так понимаю, у тебя вагон работы?

–   У меня всегда вагон работы. – флегматично ответил парень, возвращаясь к рисунку.

–   Ближайшие планы какие? – я растекся на стуле, чуя на себе внимательный взгляд Сибил. – Я собираюсь прошерстить магазины на предмет полезного, пока тихо. Хотя сомневаюсь, что тут осталась питьевая вода.

–   Сам-то веришь, что ты найдешь тут то, что до тебя за семь лет не вынесли жители этого городишка? – сумрачно спросил Шон, размеренно прорисовывая фон. – Но ты прав: припасы нам нужны, потому что мы все хотим жрать. Каждый день. Желательно, не печенья и шоколадки, а что-то посущественнее. А я стал очень прожорливым, и переходить на культистятину как-то пока не хочется. Значит, мне надо решить вопрос прокорма как-то иначе. И ты меня хоть пристрели, но я не нашел ничего умнее, как… тупо грабануть культистов на припасы.

При слове «культистятина» Сибил перекосило, а я нервно взоржал, но… признал, что сам рассматривал такой вариант.

–   Они вряд ли держат все при себе, скорее, знают какой-то склад. Вспомни, эта Анна откуда-то тащилась с авоськой консервов, и явно расценивала это как вылазку.

Любовно вырисовывая сетчатое перекрытие на заднем плане, Шон, не поднимая глаз, негромко произнес:

–   Ларри. Я не буду тебя спрашивать, подумал ли ты о том, сколько всего припасов может быть в черте этого милого города в момент первой Тьмы. Так же не буду спрашивать, думал ли ты, сколько народу тут пережило эту Тьму и как быстро или медленно сокращалось население Сайлент Хилл, пока не пришло до нынешней популяции. Так же я не буду тебя спрашивать, подумал ты или нет, как быстро все эти люди, которые привыкли сыто кушать минимум два раза в день, а то и три, схавают все запасы. Я только надеюсь, что ты об этом хоть на минуточку задумался. Так же как и задумался хоть на мгновение, сколько должно пройти времени, чтобы нормально функционирующий отель превратился в то, что мы имели возможность созерцать.

–   Даже если считать, что популяция примерно сто человек, и они едят одну консерву в день, то мы получим за семь лет жизнь около двухсот пятидесяти пяты тысяч консерв. Даже если в ящике обычно 36 банок, это больше 7000 ящиков. Ты о таком складе говоришь?

Подняв голову, мелкий пацан сухо припечатал:

–   Да ни в одном мелком городишке уровня Сайлент Хилл нет настолько крупных продуктовых складов, чтобы прокормить такую ораву даже пару лет! А тут могло пройти куда больше!

Я удержался от того, чтобы возвести глаза к потолку.

–   Вопрос того, что они здесь жрут, мне с самого начала был неясен. Потому что все, что тут могло уцелеть — это консервы. А воды здесь нет или она такая, что пить ее попросту опасно для жизни. При таких раскладах демон может вообще не заморачиваться, а тупо подождать еще с годик и все.

–   И каковы же твои предположения?

Голос Сэнха приобрел знакомые мне противные интонации, когда он начинает по-вредному докапываться до любых промахов и мелочей. В такие моменты он очень громко ворчал мысленно. Настолько, что иногда его ворчание можно было уловить без всякого считывания мыслей. Как и сейчас на выразительном хмуром лице с отчетливо посеревшей кожей крупным текстом читалось негодование тем, что я не догадался взять с собой припасов. Что… «Мог бы догадаться загрузить багажник хотя бы баклахами воды, чтобы хоть с жажды не сдохнуть.  Это у меня место ограничено ттх байка, но у него ж был сраный пикап!» Последние мысли прозвучали настолько громко и отчетливо, словно он высказал их вслух.

Ну да, этот косяк я уже осознал, только легче от этого не становилось. И еще. Печать, насколько я помню, могла провести сквозь границу только кого-то одного, иначе мать бы здесь не застряла.

–   Воду они могут пытаться фильтровать от примесей. – нейтрально ответил я, пытаясь не злиться на него. – Технически она здесь есть.

Пацан пожал плечами и проворчал:

–   Ну да, она тут есть. Как бы целое озеро.

Ситуация никак не сходилась. Даже мелкая община из ста человек за семь лет сожрала бы в городе вроде этого все, что можно подчистую и передохла с голоду…

Если бы не одно «но». Вернее, не два «но».

–   Ты не прав насчет складов, – мотнул я головой. – Здесь вводилась туристическая инфраструктура, и она даже действовала, а это означает большой приток людей, которые не хотят и не будут зависеть от ежемесячных поставок небольшими фурами. – А, во-вторых, есть основания полагать, что здесь увязла только сама община, а их не так много.

–   «Об этом мужу Роуз сообщил коп, который с ним катался, прямым текстом», – добавил я мысленно. – «Что большая часть жителей все-таки свободно разъехалась, и только часть «заслужила смерти».

Но мои слова мелкого спутника не впечатлили, и он, лишь коротко на меня глянув, с мелким колким раздражением выдал:

–   Эта туристическая идея загнулась еще во времена пароходов с центральным гребным колесом. – отмахнулся он кистью. – Так что не надо. Это раз. Второе: даже если так, туристический квартал построен чуть дальше основной части города, и туда, вроде как, доступа нет. Роуз видела ущелье на полдороги к озеру. Тут еще две тюряги есть, но они времен войны. Так что… даже если бы там запасы были, там были и жруны этих запасов. Все равно не сходится. И да, город-то часть народу покинула, но не те, кто тут был коренным, а не приезжими. Эти остались все и передохли.

Шон замолчал на несколько минут, что-то сосредоточенно прорисовывая в альбоме и словно забыв обо мне, но, доделав, продолжил как ни в чем не бывало:

–   В любом случае, это неважно. Вопрос в том, как нам добыть припасы. Да, у меня жратва еще есть: я был запасливым, и как второй седок мне спину холодили упаковки воды. Но все равно! Этого хватит дня на три край, и то потому, что у меня с собой три пачки спагетти и две — крупы. Но гречку мы уже сожрали, пачку спагетти тоже. Осталась пачка риса на три кило и две пачки спагетти. И восемь банок тушенки.

–   Далия изгнана из общины, – проснувшись и давно вникая в разговор ответила Роуз. – Значит, она питается отдельно от них. И она чем-то живет. Значит, как минимум в городе есть две точки с припасами. Чем грабить обитель, я бы нашла Далию и спросила бы, где она добывает консервы. Но судя по сцене в отеле, часто за еду у них случается драка. Удивительно, что они до сих пор находят банки где-то в зданиях.

На короткое мгновение мы подвисли, обдумывая ее слова. А ведь Роуз права!

–   Далию мы найдем. – согласился Шон, который тоже об этом, похоже, не подумал: милое личико досадливо скривилось. – Она здесь с самого начала и многое может рассказать. Но вот с банками — это вообще-то странность. Потому как я, будь я главой общины, за семь лет бы квадратно-гнездовым методом разграбил бы весь город планомерно и подчистую, потому как я предпочту хранить запасы под замком в защищенном месте, а не надеяться всегда на удачу.

Пожав плечами, паренья полюбовался на законченный рисунок, перевернул лист и снова взялся за карандаш, вытащив его из-за уха.

–   Я делаю ставку на то, что в город припасы привозятся и распределяются по зданиям. Если Орден существует в реальном мире, а это так, если Орден может переходить из плана в план, а это так, вспомните хотя бы Винсента, то… история «выживания в Апокалипсисе» становится крайне… гнусной.

–   Не сбрасывайте еще со счетов хмырей в противогазах, – зевнув, напомнила Сибил. – И вообще почему они в противогазах? Они ходят так ради Тьмы? Если жратву добывают все жители вроде Анны, то чем занимаются противогазные?

–   Хорошие вопросы. Не знаю! И это — странно! – передернув плечами, Шон вернулся к рисованию наказанной Анны на калитке.

Азарт и вдохновение на лице отчетливо показывало, как ему понравилась эта картинка. Настолько, что захотелось увековечить.

–   Это узнать можно только от самой Кристабеллы. Ну или от такого чувака, которого растянул мой красавчик в одном из коридоров. Это один из тех троих, кто бескультурно ломился в сортир к Роуз. Он долго теперь живым будет…

Женщины переглянулись и опустили глаза. Какова судьба наказанного Красной Пирамидой все мы знали, но мне культистов было совсем не жалко. Они полностью заслужили свою судьбу.

–   Значит, найти Далию, и опросить грешника. Хороший день для допросов. – ответила полицейская. – А насчет припасов: они бы держали их все равно в обители. Не много, но комнату одну заполнить должны. Для морального успокоения паствы. Что же касается основного склада, то его мы можем и не найти. Если не опросим противогаз, конечно.

–   Опросим. – Шон ухмыльнулся. – Интересно, насколько крепка его вера, если на второй чаше будет избавление от наказание и милосердная смерть?

–   Если твой красавчик не откажет его отпустить, – ухмыльнулась Беннетт.

Парень тихонько рассмеялся.

–   Я буду очень убедителен. – мило улыбнулся он. – Если расскажет, будем считать, что проникся и раскаялся. Но душа так на так никуда из Домена не денется.

–   В любом случае, тебе торговаться, – улыбнулась она.

Шон снова улыбнулся и кивнул. Правда, улыбка быстро угасла.

–   Есть одна засада: эти могут оказаться тупо пешками и ничего попросту не знать. Реально в курсе там только Кристабелла, но поди до нее доберись. Это раз. Шлепнуть ее — вообще не проблема. Но… ее однозначно хочет демон, и если я ее просто возьму и хлопну, этим я поставлю крест на мести Алессы и на выполнении контракта демона. Это два. И если я это сделаю, то поимею дох… – глянул на Шерил и поправился: – много проблем. Так что я сперва встречусь с конкурентом и потом решу, что делать.

–   А нахрена бы ордену подкармливать общину, с которой они явно не в дружбе? — проворчал я себе под нос. – И еще, не может ли Далия обретаться в той больнице, где закапсулирована Алесса? Как-никак, дочь. Может ее стоит искать там?

–   Конечно, они не в дружбе! — радостно заявил Шон, снова опуская глаза на рисунок. – Это и есть часть Ордена. А на счет Далии… Зло мстительно, да, Роуз?

–   Мне кажется, — ответила молодая мать, – что Далия не знает, что с ее дочерью. Я так понимаю, вы считаете, что она жива?

Я кивнул.

–   В какой-то мере да.

–   Что-то от Алессы определенно еще живо. – добавил Шон. – Но сколько там именно Алессы? – он передернул плечами. – Пока лично не увижу — не скажу наверняка. Вопрос в другом. Что именно знает Далия? Что она видела, о чем догадалась? Не знаю.

–   Я полагаю, Алесса подпитывается смертями членов общины, — я вспомнил стремных медсестричек-марионеток, кормивших этого монстрика в первой канонной части игры. – Возможно, поэтому община еще жива.

–   Кто знает. – спорить или как-то опровергать это утверждения Шон не стал, потому как оно вполне могло быть правдой.

Сибил была на редкость мрачна.

–   Как тут выживают сектанты я еще могу обосновать. Но как тут может выживать девочка-под-капельницей, простите, не могу объяснить.  Вряд ли могла бы это объяснить даже Далия. Ставлю на то, что она не знает о дочери. А все происходящее считает инерцией посмертного проклятья.

Это вполне укладывалось в общую картину нужды Ордена в самой Алессе, которую могли таким образом сохранять в живых до «часа Х». Но уверенности у меня не было.

–   Вот как она могла выжить, призвав демона, я прекрасно понимаю. – поморщившись, он потянулся за кистью. – Но тут свои проблемы возникают. Я даже могу предположить, что искать эту «девочку», если она жива, надо в ее палате в больнице. Это мы уже упоминали, но соваться в логово демона, не зная, что ему надо, — так себе затея. особенно, для человека. Можно потом не выйти или выйти чуточку сильно не собой. Много вариантов и все говёные: обитатели Инферно априори не шибко дружелюбные и миролюбивые, а хавать хочется всем.

–   Меня звали туда, – призналась вдруг Роуз. – Во сне.

Шон отвлекся от рисунка и удивленно уставился на молодую женщину, которая чуть смущенно сплела пальцы в замок.

–   Даже так? – он удивленно приподнял бровь. – Значит, тебя ждут. – парень покачал головой. – Но я б тебя туда не отпустил, ибо нехер так просто. Не заслужили. Потому что подставил, угрожал, играется и все такое. Но я с демоненком скоро пойду поговорить. Сейчас откровенно впадлу, а ему надо побеситься, пройти все стадии и сделать свой ход. От этого и будем смотреть, что делать. Сейчас равно все варианты как хороши, так и нет, тем более, жрачка и вода благодаря моей предусмотрительности у нас есть.

–   Итого, какие планы на этот цикл? – спросил я, подводя черту под разговором.

–   Ты мне скажи, какие у тебя планы. – Шон поднял голову и уставился в мою мятую рожу… – У тебя были свои пожелания на этот поход, насколько я помню.

–   Конкретно сейчас я собираюсь поискать снарягу, – хмуро буркнул я. – Фонарь в лаву улетел.

–   Ну… батарейки за такой срок все сдохли по-любому. – флегматично отозвался парень. – Мой фонарь уже второй цикл как труп.

 

 

* * *

 

Тем временем в церковь прибыл закутанный в кожаный костюм мужчина. Сняв на ходу противогаз и не заботясь о вежливости, он тараном прошел через весь зал. Редкие люди расступались. Смотрели ему вслед. Но рослый мужчина не остановился и по прямой направился к хозяйскому залу отдыха.

Распахнув дверь, он ворвался к Кристабелле прямо посреди обеда, но женщина не стала возмущаться и останавливать его. Наоборот, отложила вилку и с удивлением вгляделась в толстую сумку, которую боец распахивал на ходу. В поношенной сумке явно лежала какая-то бумага.

Достав ворох, мужчина выложил толстенький альбом на стол женщине. А рядом высыпал горсть изрядно поломанных и изрисованных мелков пастели.

–   Мы нашли это в городе недалеко от места потери прошлого отряда. — коротко ответил мужчина.

Кристабелла медленно перелистнула пару страниц альбома с детскими рисунками, как вдруг ее рука открыла почерневший от густых штрихов рисунок с угловатым пожарищем.

Женщина отшатнулась, как ошпаренная. В глазах ее быстро проносились мысли и вскоре она пришла к осознанию.

–   Разыщите ребенка, который это нарисовал, – в ярости приказала она шепотом, не поднимая пока тревоги.

Мужчина кивнул и удалился. А Кристабелла еще долго не могла прикоснуться к альбому.