Перерождение Эффект Массы.

–   Вы нам обещали ответы, Спектр.

Вот с такой занимательной фразы начался наш разговор с Николаусом и Рамиро, явившихся ко мне за информацией сразу после того, как закончили разборы в своих отрядах. Нико вообще отличился: Джон ощущался в лазарете комковатой черной тучей негатива, сквозь который едва-едва пробивались тонкие светлые лучики. Я всё понимаю: шоковая терапия, недавняя смерть и крах распланированного будущего, собственное странное состояние и так далее, но всё же! Можно же было поаккуратнее и как-то бережнее, что ли. Джон и так трещит на пределе своей прочности, а тут такие новости. Хотя, золотые лучики в том черно-фиолетовом мареве меня радуют: сейчас надежда Джону нужна как никогда.

–   Я держу свои обещания, Рамиро. Присаживайтесь за стол. – я указала на стулья, встала с койки и села за стол. – Вы определились с вопросами? Или как разговор повернет?

–   У нас есть вопросы, ответы на которые определят дальнейшую беседу. – нейтрально ответил Рамиро, осторожно присаживаясь.

Кто бы сомневался. Но по собственному опыте знаю: все равно беседа пойдет сумбурно, перескакивая с вопроса на вопрос. Особенно по мере озвучивания шокирующей и странной информации.

–   Я вас слушаю. Задавайте вопросы. Полагаю, вы уже решили, кому из вас нужны ответы в первую очередь.

–   Мне. – коротко отозвался Николаус, бросив быстрый взгляд на друга.

Я приглашающе взмахнула рукой.

–   Почему я еще жив?

Какой хороший вопрос.

–   Потому что я сделала все от меня зависящее, чтобы ты выжил. – пожав плечами, ответила я. – Ты мне нужен на своем месте за спиной Джона, а не в морге или на кладбище.

Нико дернул плечом, сумрачно глядя на меня. Изменение в манере разговора он заметил и выводы сделал правильные. За пределами этой каюты и нынешнего разговора я для него Спектр Совета и непосредственное командование, но здесь и сейчас… иное дело. Разговор у нас слишком… В общем, слишком.

–   Это я понял. Не понял я другого.

–   А насколько глубоко ты готов заглянуть в Бездну ради понимания? – вкрадчиво спросила я, чуть подавшись вперед.

–   Насколько это возможно. – твердо ответил он. Без колебаний и сомнений.

Я хмыкнула.

–   Тебе не понравится правда.

Нико тяжело вздохнул, мысленно со мной соглашаясь.

–   Она никогда мне не нравилась. – признался он.

Кто бы сомневался, что не нравится. Интересно иное. Насколько далеко готов зайти Николаус на самом деле, и во что он готов поверить. Пока он сам не знает и не осознает, куда влез. УЖЕ влез, ведь после случившегося отвернуться и забыть он не сможет. Раз поняв на собственном опыте горечь упущенных шансов и возможностей, он не позволит себе отступить сейчас. Не после того, как открылся племяннику и получил сомнительный шанс обрести родного человека. Все же, Николаус хоть и живет одиночкой, никого к себе не подпуская, этим тяготится. Вот и посмотрим, на что он готов ради шанса на выживание для племянника, к которому успел привязаться за годы совместной службы.

–   Что ты знаешь о магии, Нико? – мягко спросила я.

От такого вопроса и поворота разговора оторопели они оба, но Рамиро понятливо молчал, а Нико… Нико предпочитал сперва подумать и лишь потом открывать рот.

–   Я считал, что ее не существует.

Какой обтекаемый ответ о прошлых убеждениях с нулевой информацией о его нынешнем отношении. В этом весь Николаус. В умении прямо отвечать на заданный вопрос с нулевой полезной нагрузкой.

Ничего, сейчас узнаем правду.

Когда за моей рукой пошел искристый шлейф, а в воздухе отчетливо запахло озоном, Нико едва слышно выдохнул. Завороженно, с изумлением, неотрывно глядя на разворачивающееся действо: на формирование материальной иллюзии.

Искры сбивались в стайки, кружили, подчиняясь движениям моих пальцев, сплетаясь в крохотную, едва ли с ладонь, фигурку дракончика. Классического европейского дракончика, отлично знакомого обоим мужчинам по легендам и множеству фильмов, щедро снимаемых всю историю кинематографа. С мощными широкими крыльями, гибким хвостом, увенчанной рожками головой на длинной шее и острыми зубками, которыми материальная иллюзия, подлетев, пребольно цапнула восхищенно на нее глазеющего Николауса за палец. Тот ойкнул, рефлекторно тряхнул рукой, сбрасывая мелкого поганца.

Поведенческая матрица сработала безукоризненно: вредный зверек пробовал на вкус предложенный создателем выбор вероятных хозяев. Стандартная матрица фамильяра, наложенная на облик дракона. Ну и лично от меня несколько добавок в виде простейшего и давно разработанного для самостоятельных магических големов самосознания, чтобы создание действовало как живое.

–   В магии, Нико, нет ничего мистического, что бы там ни говорили разномастные шарлатаны, ничего толком не умеющие и ничего не знающие. Магия, как и технологии, опирается на законы Мультиверсума и строго им следует. Эту… отрасль можно грубо назвать наукой об энергии и о ее воздействии на реальность, ведь одна энергия может влиять на другую, изменять ее состояние ради получения нужного результата. – я улыбнулась, глядя, как Нико завороженно растирает капельки крови по коже. – Это материальная иллюзия. В меру плотное состояние энергии, способное напрямую взаимодействовать с реальным миром. Например, с твоим пальцем.

Вскрикнувший Рамиро подтвердил, что зубастый подлец и его тяпнул. Чтобы развеять последние сомнения и отрезвить: боль вообще способствует более быстрому усвоению информации.

–   Или с рукой Рамиро.

Итальянец растерянно моргал, глядя на косолапо переползающего на его плечо дракончика. Надо же, понравился.

–   Но он же…

–   Материален? – приподняв бровь, спросила я.

–   Да.

–   А что такое материальность? То, что мы можем потрогать? Так ты можешь и до силового поля коснуться пальцами, но энергией оно быть от этого не перестанет.

Нико тронул зверька за спинку, уколовшись об острые шипы, венчающие хребет.

–   Он настоящий?

–   Сунь ему палец под нос, и он тебя за него снова укусит. Заодно проверишь, насколько он материальный, настоящий и реальный.

Совать палец в пасть Николаус не стал: тот и без того уже болел, ненавязчиво напоминая, что мелкий поганец, увлеченно теребящий яркую бусину на косичке Рамиро более чем реален.

–   Но он же не живой. – прошептал Рамиро.

Очень интересный и спорный момент… позволяющий распахнуть под его ногами настоящую Бездну, взгляд в которую может стать причиной краха его мировоззрения и самой личности. Надо мне это? Надо! Мировоззрение киллера мафиозной семьи, волей случая попавшего в мое подчинение, мне не подходит. Но ломать и менять его надо… бережно. Потому как личность у Рамиро – великолепная, и ЕГО ломать я не хочу. И другим не позволю.

–   Если завершить его материализацию, он станет полноценно живым и обретет душу. – ответила я, глядя, как вытягиваются выразительные лица. – А что вы так удивляетесь? Вопрос лишь в затратах энергии, которая потребуются для выполнения такого каприза.

Больше всего Нико удивлял не сам факт наличия магии, а то, что я с ней знакома и умею обращаться. Выводы он очень правильные делает.

 –  Почему вы нам говорите и показываете ТАКОЕ? – тихо спросил Нико. – Информация опасна в первую очередь для вас.

Бесспорно. Сам факт сознательного использования магии делает меня ценной добычей для разного рода организаций. Мы все это прекрасно знаем. Но есть одно «но»:

–   Потому что вы оба достаточно умны и наблюдательны, чтобы видеть то, на что обычно никто не обращает внимания. Вы умеете анализировать увиденное и делать правильные выводы. Я не хочу, чтобы вы понапридумывали себе всякой правдоподобной ахинеи и поверили в нее. И пошли в итоге против меня по надуманной причине и по чужой наводке. Правда, она еще более сюрреалистичная, чем вы себе представляете, но… – я развела руками. – Вы сами хотите ее узнать.

–   Это ведь не главное.

Я кивнула, выжидающе глядя на Николауса. Он умный. Сам скажет то, что надо сказать. Он знает ответ на свой вопрос. И я хочу, чтобы именно он его озвучил.

–   Вам нужна помощь. – наконец, выдавил он.

Я вновь кивнула, продолжая молчать.

–   В чем-то, что выходит за рамки обычных проблем. – Нико сощурился, пристально глядя… сквозь меня. – Это связано с вашим заданием?

–   Частично. Это задание может помочь решить проблему, если я не ошиблась в анализе ситуации.

Взгляд сфокусировался, приобретая остроту отточенного клинка.

–   А если ошиблись?

–   Тогда мы все погибнем. – пожав плечами, честно ответила я. – Все – в смысле вообще все. Как протеане. И по той же причине. Или еще хуже, будем развоплощены с гибелью души.

–   Но… – Рамиро запнулся. – Но душа же…

О да! Рамиро и его набожность. Та еще проблема, ведь верит он искренне. Хорошо хоть Нико – убежденный атеист.

–   Забудь все, что ты слышал о душе в трактовке всякой изотерики. Душа, Рамиро, это всего лишь энергетическое ядро, окруженное слоями, в которых хранятся приобретенные за жизни Дары и информация о том, что ты такое. Но без этого ядра не может на теле удержаться аура, не может сформироваться личность и самосознание. Без души любой разум останется машиной, не важно, какая у нее будет платформа: из металла и кристаллов или из плоти. – жестко припечатала я. – Душа беспола, не имеет ни расового, ни видового, ни гендерного признака. Она не обладает памятью и личностью – все это хранится в духе, который после смерти очищается механизмом перерождения, и лишь развитая, сильная душа с мощным ядром, которое покрывает своим ореолом все слои, может удержать дух от гибели, сохраняя личность и память разумного существа.

Мужчина молчал, мучительно переваривая сказанное.

–   ВСЕ души одинаковы по своей структуре и сути, но одни развиваются, а другие скатываются в деградацию и уходят на перековку в Кузню Душ. Или развоплощаются, погибая окончательно и бесповоротно. – я не сдержала циничной иронии и добавила, возможно, чуть более язвительно, чем следовало: – Развитие души – это и есть то самое бессмертие, о котором так грезят люди, и от которого они отказываются в угоду низменным инстинктам, гонясь за долголетием тела. Или следуя за слепой раболепной религией, наполненной запретами, ограничениями и ведущей в деградацию. И да, Рамиро, душа реально существует, в этом ваша религия не лжет.

–   А в остальном? – едва слышно спросил он севшим голосом.

Я развела руками. Жаль его разочаровывать, но ЭТОТ мир создавал не бог.

–   В доминирующей на Земле религии ложь не является грехом. Как и предательство. – пожав плечами, ответила я. – Ты сам помнишь восемь смертных грехов или страстей: чревоугодие, прелюбодеяние, алчность, скорбь, гнев, уныние, тщеславие и гордыня. Ни слова о лжи, о предательстве, о духовной низменности и так далее. Зато много слов о рабском поклонении и подчинении множеству запретам, ставящим вето на развитии и познании. Не все религии такие. Но многие.

Он подавленно молчал. Что на это возразить… он не знал, ведь его отточенный разум видел мою правоту. Он все знал и сам, но продолжал верить в то, что не вызывало у него веры. Просто потому, что ему нужна была хоть какая-то вера во что-то.

–   Не считай это упреком в сторону твоей веры, Рамиро. Вера – это одно. Религия – совсем иное. Любая религия, подаваемая людьми, нечестна по определению, потому как людям свойственно преувеличивать, неверно понимать сказанное, интерпретировать по-своему и подавать так, чтобы это было доступно, умалчивая о важных мелочах. Хуже, если еще и тексты правятся в угоду властвующей верхушки и удобно трактуются. Ты сам прекрасно знаешь, что и как происходит в такой среде. – пожав плечами, ответила я. – Лишь когда сам бог, являющийся вершиной этой религии, управляет своими жрецами, тогда религия не лжет. Если не лжет сам бог.

–   Бог же един…

Вздохнув и подавив рвущиеся наружу едкие слова, я мягко спросила:

–   А что такое «Бог» в твоем понимании? Создатель мира? Так их и демоны могут делать. Домены называются. Есть Творцы – существа, наделенные Даром Творения, создающие целые вселенные во всем их величии. Есть сущности, порожденные верой разумных и полностью ограниченные породившей их верой. Есть природные духи, развившиеся на вере в нечто большее. На Земле существует множество религий, и у них свои боги. Так о каком боге ты говоришь?

–   О нашем… О том, который создал наш мир. – уныло и с какой-то глубинной тоской произнес Рамиро.

Жаль его. Когда рушится мировоззрение и Вера – это всегда тяжело. И больно. Но ему придется расстаться с этой верой, чтобы он смог жить дальше. И развиваться.

–   Этот мир, как и всю эту вселенную породил не бог. Обычный эгрегор, сформировавшийся на вере других людей. И он же нас всех уничтожит, если мы… я ошибусь. А я хочу жить, Рамиро. Мне есть ради кого жить в этот раз. Здесь есть те, кого я хочу спасти. Именно поэтому я не пошла по легкому пути уничтожения и сейчас общаюсь с вами, говоря странные вещи и надеясь на понимание. Ведь вы тоже хотите жить. И у вас тоже есть те, кого вы хотите спасти любой ценой.

Рамиро непроизвольно вздрогнул, но согласно кивнул.

–   Вы правы, Имрир. У нас у всех есть те, кого мы хотим спасти. – взгляд стал тяжелее и острее. – Какова цена?

–   А это еще предстоит выяснить. – честно ответила я. – Пока я не встречусь с Сареном Артериусом и не узнаю от него правду о Жнецах, с одним из которых он по воле случая столкнулся восемнадцать лет назад, я не смогу понять, какую цену нам придется заплатить ради выживания. Нас или самой этой реальности. Пока еще зыбкой и нечеткой, воплощенной по эгрегору, имеющей предначертанный путь развития, который приведет ее к коллапсу, а нас всех – к развоплощению. Если мы не сумеем развернуть предписанную историю. В любую сторону.

Мужчины переглянулись.

–   Вы понимаете, как ЭТО звучит? – хрипло спросил Николаус.

Нравится он мне! Холодная логика аналитика и циничный разум отметали сомнения в моих словах как недостоверные и лишенные причины, потому как Нико прекрасно понимал: лгать им я не буду. Не в таких вещах. Смысла никакого. ТАКАЯ ложь не принесет мне выгоды. Я уже дважды сделала то, что Николаус считал невозможным: я вернула его к жизни, залечив смертельную рану, и я показала им магию, наглядный пример которой сейчас увлеченно превращал еще недавно аккуратную косичку Рамиро в веник.

–   О да, я понимаю. Как бред. – я не сдержала смешок. – Но я вам обещала правду, а не красивую достоверную сказочку, в которую вы легко поверите.

–   Я и так легко верю. – Нико поморщился, покосился на друга.

Мелкий дракончик, деловито сопя, стаскивал крупную деревянную красную бусину с косички, расплетая тяжелые волосы крохотными лапками. А Рамиро молчал, глядя на иллюзорное, но вполне живое существо. В голове у него – тяжелый ступор, эмоции проворачиваются на холостом ходу под давлением логики и железного самоконтроля. Именно ему сказанное усвоить оказалось тяжелее всего. Это Нико лишь сделал пометку в голове о душе и прочих религиозных заморочках, сосредоточившись на более приземленных вещах. А Рамиро… Рамиро больше всего выбили из равновесия мои слова о душе и боге. Его мир трещал и крошился, осыпался кусками, потому что он мне ВЕРИЛ. Сам не мог понять почему, но верил на слово, не требуя подтверждения.

–   Рамиро.

Мужчина поднял взгляд, сумрачно глядя мне в глаза.

–   Не воспринимай сказанное так тяжело. Возможно, когда-то ваш мир и был создан богом, в которого ты веришь. Настоящая Земля, а не ее порожденное одним из множества эгрегоров отражение, в котором ты родился.

–   Отражение? – глухо спросил он.

–   Понятие «параллельный мир» широко известно еще с начала двадцатого века. – нейтрально ответила я. – Слышали?

Мужчины кивнули.

–   Примерно описывает ситуацию. В общих чертах. – я не сдержала смешка. – Но ведь это – не то, что вас больше всего сейчас интересует.

Николаус хмыкнул, а Рамиро ограничился косым, но тяжелым взглядом.

–   Знаю, вы оба пришли к выводу: я не та Имрир Шепард, которая заканчивала академию N7 и вылетала на «Нормандии» со станции Арктур.

–   Вы не сильно скрывали этот факт. – Нико развел руками.

–   Его невозможно скрыть. От тех, кто умеет пользоваться головой по назначению и обладает хоть какой-то наблюдательностью.

–   Полагаю вопрос «Кто вы?» менее приоритетен вопросу «Что вы хотите?». – немец вновь хмыкнул. – Но на него вы уже ответили.

Я кивнула. Ответила. Нико переплел пальцы, задумчиво глядя на меня. Он молчал и думал. Молчал и Рамиро, рассеянно гладя мелкого поганца по спинке, а дракончик, стащив-таки вожделенную бусину, увлеченно ее грыз, кроша деревянные щепы на плечо и грудь итальянца.

–   Вы говорили о Жнецах. – негромко произнес Рамиро. – Кто это?

Я создала иллюзию Властелина.

–   Вот этих существ протеане назвали Жнецами, чтобы как-то обозначить то, что их уничтожало. Кто они? Небелковая форма жизни. Первый из них, Каталист, был создан видом Левиафанов. Для чего? Об этом можно будет узнать у самого Каталиста. Что известно точно: Жнецы регулярно уничтожают самую развитую цивилизацию галактики, как только она проходит пик своего развития и входит в стагнацию или начинает путь деградации. Как уничтожили протеан, освобождая место молодым видам. Нам. Это самая развитая раса в галактике, которой мы ничего не можем противопоставить. Они за нами наблюдают с момента нашего появления, и мы ничем не можем их удивить в техническом аспекте. Когда придет срок, а он придет в течении трех лет, нас уничтожат. Если мы не найдем иной путь. Победить Жнецов в войне – невозможно. Они существуют больше миллиарда лет. Не вид, хочу уточнить, а те же самые личности, например, сам Каталист и Предвестник. Или Властелин, который был на Иден Прайм. Наблюдатель, выносящий приговор видам, а уже Предвестник этот приговор исполняет, начиная истребление. Чисто по закону больших чисел их уже пытались уничтожить всеми доступными способами. Чем мы можем их удивить? Ничем. Они знают о нас все. Обмануть их? Тем более невозможно. Сбежать? Куда и как? Планеты с собой не увезешь, да и систему реле контролируют они.

Я не сдержала нервный смешок.

–   Но шансы есть, ведь должна же быть причина, по которой Назара, существо, возрастом в миллиард лет потратил восемнадцать лет катая на своем борту какого-то органика. Что-то ему от Сарена нужно. Что-то такое, ради чего он потратил на него столько времени. И так тщательно следит, чтобы выбранное существо не погибло. – я покачала головой. – А еще столица Пространства Цитадели находится на борту Жнеца.

–   Что? – выдохнул Нико, разом растеряв всю свою серьезность и сосредоточенность.

–   То самое. Цитадель была построена Жнецами, как и вся система масс-реле. Я точно знаю, что Цитадель – это платформа Каталиста. И он полностью управляет не только самой станцией, но и всеми ретрансляторами, которые может вырубить в любой момент, сбрасывая нас из эпохи звездной цивилизации в космический век. А еще командование Альянса Систем и Призрак, глава «Цербера» о Жнецах знают. Когда узнали ВКС – не могу сказать, но Призрак знает еще с Войны Первого Контакта.

–   Информация точная?

Я кивнула.

–   Достоверная. Это – я повращала иллюзию Назары, – Жнец Властелин, который был на Иден Прайм. Тогда, когда мы прилетели на планету. Эшли Уильямс, Кайден Аленко, Найлус Крайк видели его лично. Своими глазами. А еще вы можете посмотреть на его снимки в экстранете: нашлись свидетели, которые наделали записей и фото. Все же, двухкилометровый корабль, неподвижно висящий в атмосфере – редкое зрелище.

Мужчины молчали. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как в их сознании сплетаются в единую цельную картинку множество мелочей, вроде бы незначительных, иногда – странных и спорных, но легко и естественно дополняющих друг друга.

–   Мы прилетали на Новерию ради матриарха Бенезии: она знает, где искать Сарена Артериуса. Сразу по возвращении на Цитадель, мы улетаем с Бенезией.

–   А мы?

–   А вы остаетесь на «Нормандии» в долгосрочном увале. – разведя руками, ответила я. – ТАМ фрегат Альянса Систем со всем своим экипажем будет… неуместен. Заодно его нормально отремонтируют, перестроят и уберут, наконец, сломанную нами прослушку. И поставят нормальный камбуз. И дооснастят лазарет. И исправят эти проклятые лестницы! И… – я запнулась. – В общем, приведут корабль в порядок.

–   Как долго вы будете отсутствовать? – спросил Рамиро.

–   Как получится.

Николаус покосился на друга.

–   Имрир, вы не возражаете, если мы еще придем к вам за ответами? – обтекаемо спросил он, вставая.

–   Перегоны длинные, лететь нам еще долго. – я улыбнулась. – Приходите. Я же обещала вам ответы на ваши вопросы.

Рамиро тоже встал.

–   Что мы можем рассказать своим?

–   На ваше усмотрение с учетом личных качеств ваших сослуживцев. – глянув на итальянца, нейтрально добавила: – Обычно материальные иллюзии… расформировывают, как только в них исчезает надобность.

Мужчина вздрогнул и непроизвольно коснулся урчащего звереныша пальцами. Непроизвольный жест защиты. Дракончик – это как мечта о сказке, воплотившаяся во вредного зверька. Наглядное доказательство реальности и правдивости моих слов. Поганец вышел симпатичный. Он вызывал симпатию, несмотря на свою иллюзорность.

–   Оставлять материальные иллюзии в самовольном существовании – опасно. – мягко произнесла я. – Со временем, если они не распадаются, то начинают набирать энергию со среды, например, из чужих эмоций. И самостоятельно обретают материальность.

Дракончик снова куснул Рамиро за палец и начал жадно слизывать остреньким язычком капельки крови.

–   Кровь, Рамиро, это влага жизни, на которой основано огромное количество ритуалов. Ты – не человек. Существо, более развитое энергетически, пусть сам этого еще не понимаешь. Соответственно, твоя кровь несет в себе больше мощи, чем кровь человека.

От этих слов вздрогнул не только Рамиро, но и Николаус.

–   Прикормишь своей кровью эту иллюзию, и она воплотиться в физической форме, перейдет в разряд магических существ и от тебя уже не отвяжется. А потом он сожрет втихаря какую-то мелкую животину или найдет любую бесхозную только-только отлетевшую душу разумного существа, поглотит ее, станет полноценно живым существом и начнет свое развитие. А растут драконы очень быстро.

Рамиро снял с плеча зверька, устроив на ладонях.

–   Чем грозит его выживание? – глухо спросил аналитик, как-то разом утратив холодность рассудка, идя на поводу эмоций и чувств.

–   Если он обретет разум, ты получишь на руки полностью зависимого от тебя активного и крайне любопытного подростка. Они очень привязчивы и… преданны, но вот с моральными качествами… – я развела руками. – При создании этой иллюзии я вложила в нее базисные инстинкты, характерные подобным существам, потому он ведет себя естественно. Дальше его развитие полностью зависит от того, кто его будет воплощать и выращивать.

–   Если? – Рамиро вычленил для себя главное: возможность обретения разумного существа, бесконечно верного именно ему.

–   Если. Всё зависит от тебя. И от того количества энергии, которое дракончик сможет получить. – вздохнув, добавила: – На Цитадели колоссальные залежи бесхозной энергии. На станции он отъестся, найдет подходящую душу…

Я оборвала фразу. Все, что нужно, я сказала. Воплощение материальных иллюзий – не редкость. Особенно, самовольное, если есть доступ к халявной энергии, а у нас ее – немеряно. Скапливается в аккумуляторах корабля. Я даже могу дать возможность иллюзии отъедаться на этой энергии, если малыш сам не приспособится. Но стоит ли? Стоит ли создавать такое существо в мире, который неприспособлен для него?

–   У меня дилемма, Рамиро.

Мужчина тут же насторожился.

–   Меня учили не создавать монстров, которых я не смогу контролировать. А я не смогу проконтролировать развитие этого дракончика. – я сделала выразительную паузу. – Но уничтожить его я тоже не могу: по какой-то причине ты к этому мелкому поганцу успел… привязаться. И его гибель мне не простишь, хоть и понимаешь умом, что я права, а причина конфликта – обычный сгусток энергии.

Мелькнула мысль, что в общем-то душа – это тоже всего лишь сгусток энергии… но озвучивать я ее не стала, иначе Рамиро точно удавится за этого зубастого крылатого пакостника. Вот почему его переклинило? Он же сам понимает, что я права, но вцепился в эту иллюзию как в родную душу.

–   Если бы я не знал, что он может обрести разум…

–   Но ты узнал: я посчитала, что скрывать такой важный нюанс не стоит. Со временем ты узнаешь, и последствия будут… печальными. Потому как ты не простишь.

–   Не прощу. – согласно кивнул он.

–   Вот я и говорю, что у меня дилемма между моими принципами, вкупе с вколоченным наставниками воспитанием химеролога и нежеланием отбирать у тебя это занятное создание. И вот что мне делать? М? Пойти на поводу принципов или желания сделать тебе приятно.

Николаус понятливо молчал, стараясь слиться с интерьером, чтобы не нарушить это хрупкое состояние подвисшего в верхней точке момента выбора, который раз и навсегда определить наши с Рамиро отношения. Притом, загвоздка именно в самом Рамиро. Мне не жалко оставить ему дракончика. Пусть, если ему так хочется. Галактика большая, народу в ней много, от одного мифического создания не развалится. Содрогнется – да, но не развалится. Вопрос скорее в том, насколько далеко готов зайти Рамиро ради своей мечты. И зачем оно ему надо, ведь проблем из-за дракона он поимеет немеряно.

–   Что я должен сделать? – спокойно спросил он, накрывая иллюзорного зверька ладонью.

Рамиро готов идти до конца. Хороший выбор. Вопрос только в истинных причинах такого замыкания. Ладно бы существо было уже живым и одушевленным, но дракон же лишь иллюзия!

–   Тебе придется каким-то образом научиться его прятать. Ладно сейчас, пока он маленький. А что ты будешь делать, когда он вырастет? До того, как дракон сможет обернуться и встать на две ноги, он будет в крылатой форме. И вырастет до размеров варрена. – вздохнув, произнесла я, мысленно ставя точку в размышлениях и крест на сомнениях в правильности поступка. – Я подумаю, как можно дать возможность ему питаться от аккумуляторов корабля. Все равно эту энергию мы сбросим, так хоть какая-то польза будет. Когда прилетим на Цитадель, я подумаю, как решить проблему. Я даже знаю, где ты сможешь прятать дракона до того, как он на ноги встанет. – вздохнув еще раз, махнула рукой. – Ладно. Будем решать проблемы по мере появления. Я не ожидала, что…

Я запнулась. Да уж, неожиданно получилось, но лучше, чем я могла бы предположить. Если все получится, а я не видела причин, почему эта авантюра не должна увенчаться успехом, то Рамиро будет мне очень должен за воплощение в реальность его мечты.

–   Ладно. Давай его сюда, буду исправлять. Я же не рассчитывала, что эта иллюзия пойдет на воплощение и делала с условностями.

Рамиро протянул мне зверька, продолжающего увлеченно уничтожать красную бусину остренькими зубками. К сожалению, развеять и создать заново нельзя – не то будет, так что работать придется крайне аккуратно.

–   Пока подкармливай его кровью. Много он не съест, но это его поддержит, а я пока подумаю, как можно качать энергию с аккумуляторов корабля. – изменяя крылья до их нормального размера, сказала я. – Зайдешь завтра утром, я посмотрю, насколько продвинется материализация. Что говорить своим сослуживцам и как будешь объяснять сам факт существования вот этого мифического чуда, думай сам. Я тебя не ограничиваю в информации, но ответственность на тебе.

Рамиро кивнул, соглашаясь с моими условиями.

–   Нико. Постарайся не довести племянника до слома личности, он мне нужен адекватным и не перегоревшим.

–   Мне тоже. – проворчал тот, хмуро глядя на черного с золотыми рожками дракончика, недовольно на меня сопящего с рук Рамиро.

–   Все, готово. – я отодвинулась. – Держи его при себе: тебе он не навредит, а вот других может сильно объесть на энергию. Не критично, но если заметишь, что кто-то вялый или слишком сонный, пресекай такие поползновения сразу. Это пока он мелкий, он не навредит, а когда вырастет…

–   Я понял.

–   Если появятся любые проблемы – немедленно сообщай.

Вот уж не было проблемы… Но как отобрать иллюзию у Рамиро – я не представляю. Он же не отдаст. Можно, конечно, сделать вид, что малыш не выжил сам, но если Рамиро когда-нибудь узнает правду, а это вполне вероятно, этого он мне точно не простит. Никогда.

–   В таком случае, если у вас на данный момент вопросов нет… – я развела руками.

Мужчины синхронно переглянулись, поблагодарили за разговор и покинули каюту. Пусть идут. А с Аэте Рамиро поговорит чуть позже, когда переварит эти слова.

Я вернулась на койку, устроилась удобнее. Разговор прошел на первый взгляд сумбурно, но необходимую мне первую информацию я дала. Посмотрим, как они ее воспримут. Сейчас они найдут тихий уголок и будут думать, обсуждая каждую сказанную фразу и сверяя показания. Интереснейший процесс! Всегда интересно наблюдать за тем, как вроде бы простые слова получают различные трактовки. Верные или нет – посмотрим.

Лететь нам еще дней восемь, так что время у них будет. И подумать, и еще не однократно прийти за ответами. А они придут. В конце концов, день только начался, а они уже получили новый груз информации, которая породит еще больше вопросов, чем было до нашей специфической беседы. Вот и посмотрим, сколько им потребуется времени ее переварить, разобрать на составляющие, обдумать, прийти к верным выводам, обсудить их между собой и… вновь явиться ко мне за следующей порцией. Это не считая будущей беготни Рамиро с его новым питомцем.

Мелькнула мысль: интересно, а наш набожный киллер вообще понимает, ЧТО он делает? И что означает мелкий зверек в его руках с точки зрения его религии?

Улыбка сама собой появилась на губах. Этот перелет будет… интересным.

.

* * *

.

–   Идем.

Николаус удивленно моргнул.

–   Надо поговорить. – добавил Рамиро, кивнув в сторону дверей каюты.

Когда они вошли в каюту, на них скрестились заинтересованные и полные ожидания взгляды. Нико молчал, предоставив другу самому объяснять суть проблемы, но Рамиро был краток:

–   Мы были у Спектра.

Джейн вопросительно приподняла бровь, выразительно глянув на сумрачного немца.

–   Мне с Нико надо поговорить. – тем же спокойным тоном ответил Рамиро.

Коммандер понятливо кивнула, соскочила со стола и громко сказала:

–   Парни! Выметаемся!

–   Вам стоит это знать.

–   Тогда остаемся. – тут же поправилась коммандер и вернулась на облюбованный стол.

Тихий возмущенный писк, раздавшийся от итальянца, прозвучал удивительно-громко, мгновенно привлекая внимание. Потому как так пищать на борту корабля некому.

–   Эм… Рамиро… – она выразительно покосилась на нечто определенно живое, копошащееся в руках мужчины.

–   Об этом мы тоже поговорим.

Дракончик, возмущенно возящийся под рукой итальянца, таки сумел просунуть голову между пальцами и уставился на оторопевшую женщину подозрительными золотыми глазами.

–   А… – Джейн икнула, споткнувшись об этот полный возмущения и негодования взгляд.

Икнула не только она, но Диего понятливо молчал и не подавал лишних звуков: про увлеченность наставника старыми мифами он отлично знал и понимал, ЧТО для того означает сидящее на руках существо, а остальные просто не знали, что сказать.

–   Я все расскажу. – тяжело вздохнув, Рамиро убрал руку, позволяя рассмотреть чернокрылого дракона.

Тишина в каюте сгустилась. Бойцы молчаливо глазели на малыша, малыш глазел на них и тихонько низко рычал. Ему не нравились скрестившиеся на нем взгляды. Ему не нравились непонятные чужие существа, стоящие так близко и заставляющие нервничать того, кого он выбрал своим хозяином. Ему вообще здесь не нравилось! Вокруг столько энергии, а добраться нельзя. А еще он чуял то, что ему было очень-очень нужно. Совсем рядом. Совсем-совсем рядом. Надо только добраться.

Поведенческая матрица фамильяра работала без осечек.

–   Ладно… – Джейн нарушила затянувшееся молчание. – Считай, я морально готова узнать, где ты взял дракончика на этом корабле. Нет, где ты вообще его достал!

Рамиро ласково погладил малыша по голове между острых рожек. Рычание сменилось урчанием, дракончик вытянул шею, подставляя голову под пальцы. Совсем как живой… Маленькое тельце приятно грело руки, хрупкие крылышки холодили пальцы тоненькой перепонкой. Бархатной на ощупь. С каждым мгновением все тяжелее было помнить, что сидящее на руках чудо – лишь иллюзия. Пока – иллюзия. Плод воображения их командира, созданный под настроение и оставленный ему из… чего? Прихоти? Или у Имрир какие-то свои планы?

Не важно. Об этом он подумает потом. Как и о величине растущего снежным комом долга.

–   Это материальная иллюзия, созданная Спектром как доказательство существования магии. – буднично произнес Рамиро, поднимая взгляд на коммандера.

От такой формулировки бойцы ошарашенно замерли, а Джейн лишь вздернула бровь.

–   Магии? – уточнила она.

–   Магии. – припечатал аналитик, продолжая гладить свое маленькое чудо.

Джейн почесала нос, озадаченно глядя на дракончика.

–   Я даже не знаю, что на это сказать. – честно призналась она. – С одной стороны – звучит как бред. Магии же не существует! Вроде как. Но… – коммандер неопределенно помахала рукой. – Но у тебя на руках сидит дракон. Маленький. Дракон.

–   Иллюзия, говоришь? – скептически спросил Виктор, подходя.

–   Материальная иллюзия. Слова Имрир.

Виктор хмыкнул и… тыкнул пальцем черного дракончика в спинку. Дракончику это не понравилось, и он, извернувшись, вцепился в его палец всеми зубами.

–   Да твою ж! – Виктор отдернул руку, потряс ею в воздухе. – Укусил! Представляете? И больно цапнул, поганец!

Малыш облизнулся, зло зашипел, топорща гребень на спинке. Шипение перешло в утробный низкий рокочущий рык, от которого у людей по спине дернуло холодком. Магическое существо явственно продемонстрировало характер и свое отношение к любому посягательству.

–   Иллюзия, значит? – задумчиво пробормотала Джейн.

–   Да. – Рамиро погладит питомца, и малыш угомонился, недовольно усевшись на ладони и подобрав под себя лапки на манер кошки. – Имрир сказала, он может воплотиться и стать живым, если ему хватит энергии.

–   Он и так выглядит как живой. – задумчиво пробормотала Шепард, изучая подозрительно косящегося на него малыша. – И много ему надо?

–   Не знаю. Спектр обещала подумать, как ему можно кормиться энергией с аккумуляторов корабля. – Рамиро подошел к койке и устало сел, чуть сгорбился, пересадил дракончика на колени и глухо добавил: – Идя к Имрир за ответами я предполагал, что услышанное мне не понравится. Но я не предполагал, насколько… полученная информация выбьет меня из колеи.

Бойцы, словно получив беззвучный сигнал, вернулись на свои места и приготовились слушать. Один Николаус стоял посреди каюты, пока Джейн не сказала:

–   Нико, присаживайся куда-нибудь.

Аналитик осторожно присел на край пустующей койки.

–   Что сказала Спектр?

–   Немного. Разговор был короткий и больше обозначил наши позиции. – Рамиро откинулся на подушки, сумрачно глядя пустым взглядом куда-то перед собой. – Она согласна нам объяснить, что здесь происходит и каково их настоящее задание. Уже вкратце сказала. – тихий смешок прозвучал горько. – Работа Спектра – сохранить мир в галактике любой ценой. Так?

Джейн кивнула.

–   Они и хранят его. И работают ради нашего выживания, но по ее словам, если они… она ошибется, нас всех вырежут через три года, как в свое время вырезали протеан.

Мужчина взял короткую паузу, давая возможность притихшим сослуживцам переварить сказанное.

–   Мне не нужно подтверждение ее слов: я общался с сержантом Уильямс, с лейтенантом Кайденом Аленко, я проверял экстранет на тему слухов о событиях на Иден Прайм. Я видел фото огромного корабля до того, как Имрир мне его показала. – Рамиро поморщился. – Я ожидал, что с этим кораблем связаны какие-то проблемы, но услышать, что это… существо, чей возраст превышает миллиард лет готово нас уничтожить, оказалось несколько… шокирующе.

Виктор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не нашел нужных слов и лишь едва слышно ругнулся.

–   Спектр сама обозначила глубину Бездны: мы не выдержим войны с ними. Миллиард лет эволюции. Что мы им может противопоставить? Они за нами наблюдают постоянно. Они знают о нас всё без исключений.

–   Что тогда делать? – тихо спросил Диего.

Рамиро пожал плечами. Вместо него ответил Николаус:

–   Ждать.

–   Не очень вдохновляющее предложение, если помнить про оставшиеся три года. – буркнула Джейн. – Что еще сказала Имрир?

–   Ничего особого. Разговор был общим, без конкретики. У нас будет время поговорить более обстоятельно: Спектр повторила предложение приходить за ответами.

–   А вы не спросили, откуда у нее такие… – женщина неопределенно помахала рукой в воздухе, – знания и способности?

–   Нет. Это сейчас несущественно. – Рамиро поморщился. – Но Спектр подтвердила наши предположения, что она не та Имрир Шепард, которая вылетела со станции Арктур. Скрывать это она не собиралась.

–   Тогда кто она? – спросил Руне.

–   Это важно?

От такого вопроса, заданного с будничной простотой, люди растерянно замолчали.

–   А разве нет? – осторожно спросила Джейн.

Рамиро поднял на нее взгляд.

–   А какая разница, кто она, как и откуда пришла? Мне важен сам факт: она готова сражаться за наше выживание. Мне всё равно, где она обучилась магии и откуда у нее вообще такие способности. Есть – отлично. Она готова их применять ради нашего выживания? Еще лучше. Имрир уже наглядно нам доказала, насколько ее способности полезны. – короткий кивок в сторону Николауса. – Я хочу жить, Джейн. Я хочу, чтобы жили те, кто мне дорог. Не три отведенных нам года, а побольше. И я готов ради этого работать с кем угодно. Так что меня не волнует, что случилось с Мясником Торфана. Полагаю, с настоящей Имрир Шепард шансы на выживание были бы… меньше.

Джейн задумалась, быстро перебирая в памяти то, что она слышала про Мясника Торфана.

–   Могу согласиться. – признала она со вздохом. – Эта хоть вменяемая.

Рамиро согласно кивнул.

–   Я интересовался психопортретом Спектра, пока мы ждали переброски с Интай’сей. Меня сильно напрягал будущий командир, о чем я тебе говорил.

Джейн кивнула.

–   Не могу сказать, что сейчас я спокоен. Нет. Спектр умеет выбивать из равновесия парой фраз, но полученная информация позволяет мне с большей… надеждой смотреть в будущее. Она знает, что нас ждет и готова сделать всё от нее зависящее, чтобы мы выжили. И готова делиться информацией с теми, кто захочет ей помочь.

–   Она просила о помощи? – Джейн подобралась.

–   Нет. Она лишь подтвердила, что ей потребуется помощь. – поправил коммандера Николаус.

–   Нам вновь дали возможность выбора. – Рамиро погладил дракончика. – Какую сторону занять.

–   Ты согласился помогать? – тихо спросил Диего.

–   А у нас есть выбор? – темная бровь взлетела в немом вопросе. – Я не хочу разделить судьбу протеан. Полагаю, никто не хочет.

–   Цель у нее достойная. – Виктор почесал голову. – А средства какие?

–   А не всё ли равно? – в лоб спросил Рамиро, хмуро глядя на Молота. – ЭТА цель оправдает любые средства. Что может быть ценнее спасения своего вида от гибели? Честь? Толку от нее, если все погибнут. Какой смысл в сохранении гордости, чести, самолюбия и всего остального, если все мы станем историей, о которой будут помнить только те, кто нас уничтожил? – голос стал ниже и глуше. – Скажите, много мы знаем о протеанах? О том, как они сражались. Что мы вообще о них знаем кроме факта, что их внезапно вырезали? Ничего. Мы даже не знаем, как они выглядят! И о нас ничего не будут знать новые виды. Мы для них станем руинами, безликими предшественниками-неудачниками. А о протеанах они даже не узнают. Вот и скажите, какие средства могут оказаться недопустимыми для обеспечения выживания при ТАКИХ последствиях?

–   Предательство? – неуверенно спросил Диего.

–   А что плохого в предательстве, если оно спасет жизни миллиардов? – Рамиро вопросительно приподнял бровь. – Какой толк в ведущей к гибели верности? Разве не будет спасение тех, кому верность отдана, более правильным проявлением этой верности? Не лживые слова и потакание своим желаниям и принципам, а спасение, пусть и такой ценой. Которую заплатит кто-то один.

–   Звучит…

–   Неприглядно? – криво улыбнувшись спросил киллер. – Правда всегда звучит неприглядно, если говорить ее прямо, не пытаясь сгладить и приукрасить.

–   Когда будешь говорить отцу? – тихо спросил Диего.

–   Когда Имрир вернется. – тихо ответил Рамиро.

Джейн насторожилась.

–   Это ты о чем?

–   По возвращению на Цитадель «Нормандия» будет оставлена на пересборку и глобальный ремонт, а мы останемся на станции в бессрочном увале. Спектры улетят за Сареном Артериусом. По словам Имрир, она встречалась с матриархом Бенезией ради того, чтобы узнать где именно искать их цель.

–   Успешно встретились. – проворчал Руне. – А нам что делать?

–   Сидеть на станции и ждать, не создавая проблем. – криво усмехнувшись, ответил Рамиро.

Джейн слова оценила:

–   Рискованно. – протянула она. – Тест на доверие? Оставить нас с такой информацией там, где мы можем легко связаться с командованием и слить им все интересное.

–   Я бы сказал, проверка наличия мозгов. – буркнул Виктор. – Никто не поверит в такую информацию.

–   Поверить могут. – покачал головой Николаус. – По словам Имрир, наше командование и глава «Цербера» знают о Жнецах и о грозящей нам войне. С войны Первого Контакта.

В каюте вновь воцарилась тишина, в которой очень громко прозвучало:

–   Твою мать…

Полный невысказанный слов возглас Виктора полностью описал общее состояние бойцов. В свете сказанного вся новейшая история выглядела… неприглядно и еще отвратительнее, чем казалась до этого. В свете надвигающейся беды действия «Цербера» и ее главы казались… странными. Неправильными в самой своей сути. Губительными для вида. Знать о надвигающейся бойне и… настраивать против себя всех вокруг вместо того, чтобы попытаться как-то объединить разумных в единое крепкое общество, способное, пусть даже теоретически хоть что-то противопоставить древним убийцам. Заниматься банальным мелочным террором без всякой системы, выращивать оголтелых ксенофобов, фанатиков и просто всякую мразь вместо того, чтобы как-то пытаться развивать технологии и возвысить свой вид… создавать того, кто смог бы достичь большего, чем уничтоженные предшественники.

–   Почему тогда… – прошептала Джейн, мучительно пытаясь подобрать слова.

Рамиро пожал плечами. Ответов у него не было.

Николаус резко встал, привлекая внимание.

–   Я пойду.

Коммандер удивленно приподняла бровь, а Рамиро вопросительно качнул головой.

–   Много времени сделать генетический анализ и сравнить данные не займет. – глухо произнес аналитик. – Мне надо поговорить с племянником.

Рамиро понятливо кивнул, а Шепард предпочла сохранять молчание, пока Николаус не покинул каюту. И лишь когда за его спиной закрылась дверь, она вкрадчиво спросила:

–   Какой такой племянник у Николауса на этом корабле?

На что получила односложный ответ:

–   Джон.

–   Что? – Джейн растерянно моргнула. – Ты серьезно?

–   Да. Джон Шепард – единственный сын Дерека Аккера, старшего брата Николауса, погибшего двадцать восемь лет назад. – флегматично ответил Рамиро.

–   Ты знал?

Тот кивнул.

–   А Джон – знал? – спросила Джейн, но тут же мотнула головой, и сама же ответила: – А, о чем я! Конечно, не знал! – голубые глаза сузились. – Так вот о каком анализе говорил Нико…

–   Да, он отправил Джона к доктору Чаквас проверять родство.

–   И Джон пошел?

–   А у него был выбор? – иронично спросил Рамиро.

–   Резонно. – она нахмурилась. – И что дальше? Что нам делать?

Итальянец почесал дракончика за спинку и ответил:

–   Вам – ничего. А я буду думать. Вечером еще раз приду к Имрир. Я так и не задал ей самый важный для меня вопрос…

.

* * *

.

Металл датапада холодил онемевший пальцы, сжатые на прочном корпусе до судорог. Кисть вновь свело, но сигналы тела не доходила до рассудка, зацикленного на сухих короткий строчках результата анализа генетической экспертизы. На положительном анализе, воплощенным в простые слова: родство второй степени. Николаус сказал правду: он родной брат его отца. Дядя. Его дядя!

Пальцы вновь дернулись, Джон стиснул зубы, не позволяя себе издать ни звука. Не здесь. Не в лазарете под понимающим и сочувственным взглядом доктора Чаквас.

Всю жизнь он считал, что кроме матери у него семьи нет. Никого близкого. Мать же… Губы непроизвольно дрогнули в кривой гримасе. Занятая карьерным ростом Ханна Шепард сыну внимания уделяла мало. Они редко виделись. Если поначалу, пока Джон был ребенком, мать проводила с ним довольно много времени, то уже после… особенно, с началом младшей школы… Она была в космосе, а он – на планете под присмотром наставников из военной школы-интерната. Матерью старший помощник капитана дредноута «Килиманджаро» Ханна Шепард не воспринималась.

И тут… такое. Узнать, что есть еще один родной человек. Не просто абстрактное неизвестное имя, а вполне конкретный мужчина, с которым он, Джон, хорошо знаком. Вилант Николаус Аккер. Аналитик его собственного отряда. Его постоянная головная боль. Человек-загадка с непонятными мотивами, спасавшим его жизнь и репутацию с завидной регулярностью.

Тихое шипение открывающихся дверей заставило непроизвольно поднять взгляд, споткнувшийся о вошедшего. Николаус… Теперь его мотивы стали понятны…

–   Доктор, я его заберу? – доброжелательно спросил тот, заходя в лазарет.

Карин Чаквас бросила взгляд на Джона и ответила:

–   Да, конечно.

–   Джон? – дядя перевел на него взгляд, чуть заметно улыбнувшись.

Коммандер молча встал, все так же держа в руках датапад, поблагодарил доктора за помощь и деревянной походкой зашел в шлюзовой тамбур лазарета.

–   Убедился? – спросил Николаус, останавливаясь рядом и нажимая на клавишу закрытия дверей.

–   Убедился. – Джон настороженно глянул на родича. – И что теперь?

Нико улыбнулся явственнее.

–   Теперь нам стоит поговорить.

Стоит. Но где? На корабле нет мест, где можно спокойно пообщаться наедине на личные вопросы. Раньше он считал таковым местом каюту, но сейчас… Сейчас Джон не хотел видеть своих подчиненных. Он прекрасно знал, насколько сильно напортачил на прошедшей миссии. Знал, как на его действия реагируют его же бойцы. Видел их взгляды и осознавал, что… по сути едва не погубил своих же людей из-за глупости. Оправданий его действиям не было.

ВИ завершил обязательную дезинфекцию, створки ушли в пазы, выпуская из шлюза. Джон вышел в коридор и остановился, хмуро глядя на общающихся у дверей столовой Дэрга и Аэте. Беловолосый парень тут же отвлекся от разговора, доброжелательно улыбнулся и помахал рукой, держа в другой двухлитровую бутыль с компотом. Раньше такое поведение вызывало непонимание и раздражение. Сейчас же… Джон кивнул в ответ. Аэте улыбнулся еще шире и веселее, вызвав непроизвольную улыбку у самого коммандера, пусть и бледную. Жизнерадостность парня и его непосредственность… заразительны. Хорошо отвлекают от собственного подавленного состояния.

–   Аэ! – голос Нико, раздавшийся за спиной, заставил Джона вздрогнуть.

Парень вопросительно склонил голову.

–   Да?

–   Мне надо с тобой поговорить. Ты вечером занят?

Почесав голову, тот пожал плечами и с искренним удивлением сказал:

–   Я? Я на корабле вообще ничем не занят. Заходи в каюту, поговорим.

–   Лучше подожду в столовой после ужина.

Аэте вновь солнечно улыбнулся.

–   Хорошо.

Нико удовлетворенно кивнул, давая понять, и пошел по коридору. В каюту отряда. Оказавшуюся к удивлению Джона пустой.

–   Они в трюме. – ответил на незаданный вопрос Николаус, присаживаясь на свою койку. – Не стой столбом, Джон. И положи ты уже этот датапад.

Коммандер аккуратно положил датапад на небольшой столик, привинченный к стене, подошел к своей койки и сел, сумрачно глядя на родича. Как себя вести в такой ситуации он не знал. Как теперь общаться с дядей, если одновременно он же его подчиненный? Вколоченная с детства армейская субординация входила в логический клин со здравым смыслом и желанием поговорить нормально с единственным родным человеком.

Неожиданно для себя Джон понял, что не знает, как вообще общаются между собой члены семьи и родственники. Раньше у него было несколько четко разграниченных категорий разумных: командование, друзья-сослуживцы, подчиненные и гражданские. Со временем выработались принципы общения с каждой из групп, нормы поведения и границы допустимого, за которые он никогда не выходил. Но сейчас… Сейчас он растерянно смотрел на Николауса и… не знал, как себя с ним вести. О чем можно говорить, а о чем – нельзя. Он много слышал от сослуживцев о их проблемах в семьях, про конфликты с родственниками. Про семейные войны и ссоры из-за пустяков. Слышал, запоминал, но не понимал, во многом считая причину конфликта не стоящей внимания. Но остальные понимали…

–   Я знал, что у тебя много проблем.

Тихий голос Николауса прервал судорожное мельтешение мыслей. Джон поднял на него взгляд.

–   Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил он.

–   Я поинтересовался, как жил мой племянник. До того, как ты меня увидел.

Джон вновь опустил взгляд на сцепленные в замок руки.

–   С младшей школы – в военных училищах пансионного типа. – голос аналитика был безмятежен и спокоен, отчего по спине коммандера дергало холодом. Таким голос у Нико становится, когда он зол до бешенства. – Закончил с отличием каждое из них. Ни единого нарекания по учебе. По дисциплине – мелкие нарушения в младшем возрасте. Не зря ты считался одним из лучших выпускников кадетского училища. И не зря тебя рекомендовали в Академию N7. Ее ты тоже закончил одним из лучших и без единого дисциплинарного взыскания.

Почему-то в словах Нико отчетливо звучала скрытая ярость. Но в чей адрес? Что его так злило? До бешенства, скрытого за безмятежностью. Джон старался как мог. Сам. Мать не помогала ему в учебе, ведь он должен сам научиться справляться с трудностями и самостоятельно решать проблемы, не ожидая помощи со стороны. Его готовили на офицера. Командира. А командирам нельзя допускать ошибки и проявлять слабость. Офицер ВКС должен быть… образцом. Во всём.

–   Солдата из тебя вырастили хорошего.

–   Это плохо? – тихо спросил Джон, вновь поднимая взгляд на Нико.

Встретил взгляд черных глаз и вздрогнул. Ярость и злость.

–   Что ты знаешь о гражданской жизни? О том, что происходит за пределами военной базы или корабля, на котором ты служишь. Я не говорю о твоих краткосрочных увалах, и ни один из которых не превышал пяти суток! – голос упал до низкого рыка. – У тебя вообще жилье есть? Не у твоей матери, а у тебя! Представь, ты ушел из армии. Тебе хотя бы жить есть где?

Джон открыл было рот, чтобы ответить положительно, но… так ничего и не сказал, неожиданно осознав, что Николаус прав.

–   Я… не думал об этом.

–   Я знаю, что ты не думал. – дядя резко выдохнул, сбрасывая злость. – У меня есть возможность получить такого рода информацию. Так что я знаю, что вся твоя личная собственность умещается в одной секции стандартного армейского рюкзака. У тебя даже своей одежды нет! Все, что ты носишь – получено от баталера. – взгляд стал колючим. – Джон, ты хотя бы адрес нового дома своей матери знаешь?

Молчание было красноречивым.

–   Не передать, как я был… зол, когда понял, что мой племянник по сути – бомж, не имеющий собственного угла. У тебя нет ни прописки, ни своего жилья, ни знаний о мире, которые могли бы помочь это жилье получить. – тихий рык вновь проник в голос. – Убери из твоей жизни армию, Джон, и что ты будешь делать?

–   Не знаю. – честно ответил тот, отводя взгляд.

–   Вот это меня и злит. – Николаус потер переносицу. – Я понимаю, что твоя мать достигла невозможного: она стала старшим помощником капитана на дредноуте. Полностью вычеркнув тебя из жизни. Хорошо хоть аборт не сделала.

Джон вздрогнул.

–   Признаю, я погорячился и наговорил тебе лишнего. – неожиданно произнес Нико смягчившимся тоном. – Но пойми меня правильно. Я очень любил своего брата. И когда я узнал, что у него есть сын… я потратил много сил на то, чтобы тебя найти. Но то, что я увидел…

–   Я тебя разочаровал? – глухо спросил Джон.

Нико вздохнул, укоризненно посмотрел на племянника.

–   Ты? Нет. Ты добился всего, чего мог добиться с учетом обстоятельств, в которые попал. Ты стал лучшим из лучших.

Неожиданная похвала оказалась приятна.

–   Но мне не нравится однобокость твоего воспитания и узость знаний. Мне не нравится твоя неприспособленность к обычной жизни. Тебе это в будущем будет дорого стоить, а я не хочу, чтобы из-за безразличия матери, ты остался ни с чем в незнакомом мире. Я видел примеры подобного. Ни друзей. Ни семьи. Нулевая приспособленность к жизни на гражданке. Итог обычно единый: спиваются в одиночестве или гибнут. Я не хочу такого для своего единственного родственника.

Джон молчал, переваривая сказанное. Нико его не торопил. Сидел и терпеливо ждал, пока племянник мучительно переосмысливал свою жизнь. Вроде бы привычную и нормальную. Но высказанные Николаусом слова… разбили эту правильность, показав под ногами Бездну, о которой он знал, но предпочитал не думать. Не забивать себе голову мыслями о будущем. Потому что так было проще жить.

–   Что ты предлагаешь? – тихо спросил он.

–   Помощь. – Николаус пожал плечами. – Я всегда тебе ее предлагал. Надеюсь, ты ее наконец-то примешь и не будешь искать подвоха в каждом моем слове.

–   У меня были причины для недоверия.

–   Были.

В каюте воцарилась тишина. Нико молчал. Молчал и Джон, не зная, как правильно сказать то, что его беспокоило.

–   Николаус… А…

–   Нико. Можешь так сокращать.

Джон качнул головой, хмыкнул.

–   Иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли.

–   Тебе кажется. – Нико улыбнулся. – Лицо держать ты научился, но глаза тебя выдают.

Он снова хмыкнул, чуть-чуть улыбнувшись.

–   А я все думал, как ты… – он прервался и махнул рукой. – Что я должен делать?

–   Для начала успокойся и перестань придумывать лишнего.

Шепард подобрался.

–   Ты о чем?

–   Я о недавней миссии. – доброжелательно ответил Нико. – И о твоем срыве, чуть не стоившем тебе жизни.

–   Не только мне. – глухо произнес он.

–   Не только. Но хочу тебе напомнить негласное правило малых отрядов. Не только командир в ответе за своих подчиненных. Это правило действует в обе стороны. Но парни так привыкли, что ты не ошибаешься, что ты везучий и всегда сам вытягиваешь отряд из задницы, что в нужный момент… промолчали. И забыли, что предел прочности есть у всех, а на командира всегда нагрузка выше.

Джон молчал, сумрачно глядя на свои же руки. А Нико продолжал говорить:

–   Я знаю, что ты к своему пределу приблизился. Не слепой, вижу.

–   Этот перевод… – парень покачал головой. – Вроде бы корабль ВКС Альянса Систем, но на нем действуют другие правила. Я не знаю, что от меня ждет Спектр. Я не понимаю ее действий.

–   Ты и не сможешь понять. Ты привык к армейским порядкам и ничего иного не знаешь. Отряд Спектра по внутренней иерархии и взаимодействию ближе к отряду наемников. Ты с такими не сталкивался и разницы не знаешь.

–   А ты?

Нико усмехнулся.

–   Джон, до того, как я тебя нашел, я и был наемником. Не один Рамиро профессиональный киллер. Только он работает на мафиозную Семью, а я работал на кого придется.

Вытянувшееся лицо и искренняя растерянность изрядно повеселила мужчину.

–   Когда мой брат погиб, я остался без гроша в кармане с крохотной квартиркой на окраине Шверина. Я даже совершеннолетним не был, из-за чего угодил в приют. Когда оттуда смог выбраться, оказался нищим. Выживал как мог. Но давай о моей биографии мы поговорим потом.

Возражать Джон не стал.

–   Пока корабль летит до Цитадели, у нас есть спокойное и свободное время. Обдумай то, что видел. Наверняка у тебя есть вопросы или моменты, которые были непонятны.

Коммандер согласно кивнул.

–   Сегодня – просто отдохни и успокойся. Миссия была утомительной. Завтра мы обсудим и разберем то, что тебя интересует.

–   Завтра?

–   Завтра. – Нико улыбнулся. – Мне тоже нужно время, чтобы подумать и сделать анализ миссии. Потом я поделюсь с тобой своими наблюдениями. Хорошо?

Джон кивнул.

–   А пока почитай это. – Николаус поднял лежавший на кровати датапад и передал его племяннику.

–   Что здесь?

–   То, что тебе необходимо знать о Спецкорпусе, на который мы сейчас работаем. Заодно узнаешь, почему мы работаем именно на Спецкорпус, а не на ВКС Альянса Систем. И чем это нам всем грозит.

Джон взял планшет с долей опасения.

–   Бери-бери. – Нико улыбнулся. – Это даст ответы на некоторые твои вопросы. А я пойду, поговорю с… другими.

Коммандер автоматически кивнул, гипнотизируя взглядом датапад. Николаус тихо вышел, оставляя племянника одного. Пусть почитает. Подумает. А потом они поговорят еще раз. Когда Джон переварит то, что узнает.

.

* * *

.

Мелкий, едва ли с ладонь взрослого мужчины черный дракончик спрыгнул на крышку криокапсулы. Иллюзорное создание поводило острой мордочкой, словно принюхиваясь, царапнуло коготками крышку, недовольно зашипев. Внутри, где-то там, под прочным непрозрачным материалом в мертвой оболочке сияло то, что было ему так необходимо. Связи, удерживающие эту ценность, истончились и готовы лопнуть, но почему-то еще держатся и не отдают сияющее чудо.

Дракончик походил по крышке, выбирая место, наиболее близкое к Ценности. Так, чтобы можно было до нее дотянуться, коснуться угасающих и распадающихся верхних слоев, окружающий сияющую искру Ядра пышными лепестками.

Удобное место нашлось у изголовья. Там, где изогнутый лежак криокапсулы приподнимал тело. Как раз над сияющей искрой. Иллюзия улеглась на крышку, широко раскинув черные с золотом крылья, вытянула увенчанную острыми рожками голову. Зверек замер, зажмурил золотые глазки, на инстинктах потянувшись к тому, что ему так сильно надо. Чтобы жить. Ценность уже не нужна прошлому хозяину. Он же умер. А ему – надо! Связи гаснут и распадаются. Ценность готова отлететь, вот она, совсем рядом. Надо лишь достать. Подождать. Немного. Совсем чуть-чуть… и душа будет его.