Перерождение Эффект Массы.

Монорельс мерно катил сквозь метель, ровно и мягко, едва слышно гудя двигателем. Свист ветра в герметичный салон почти не доносился, широкие окна давали прекрасную возможность понаблюдать за внешним миром, но вид ярящегося бурана никого уже не привлекал и не впечатлял, вызывая глухое раздражение и неприязнь. Насмотрелись, пока снегоход вытаскивали из-под наста. Разве что Аэте с интересом поглазел на красивый ледяной пейзаж, но ему это быстро надоело, и сейчас асур дремал, удобно устроившись прямо на полу в углу вагона и уронив голову на скрещенные руки. На него мрачно смотрел Николаус, всю дорогу до станции мучительно пытающийся свести в единое целое разрозненную информацию, наблюдения за самим Аэ и окружающими его разумными, обмолвки и услышанные краем уха обрывки разговора. Рамиро ничего толком ему не сказал, но дал достаточно намеков для работы, не забыв любезно упомянуть два слова: информационная ловушка.

Николаус не хотел в нее влезать. Он очень хорошо умел вовремя останавливаться и брать под контроль жгучее любопытство. Он вполне мог бы выполнять свои обязательства по защите и обучению подопечного, дистанцировавшись от всех проблем. Если бы не одно «но». Он прекрасно помнил, как его пробило навылет хитиновым щупом, он отлично понимал, что полученная рана – смертельная, а Вивьен искренне и честно вывалил информацию о его состоянии перед началом лечения. Вилант Николаус Аккер точно знал: он был мертв. Окончательно и бесповоротно мертв. Но теперь он очень даже жив, отлично себя чувствует, хоть тело ноет и зудит. А еще он до сих пор не ощущает холода… и это его очень сильно нервирует и напрягает, как и усиливающийся острый голод, вновь и вновь возвращая к определению «нежить».

Нервничает Нико зря: немертвым или нежитью он не стал и не станет несмотря на все опасения и сомнения, а его голод – закономерное следствие работающего на всю мощь организма, спешно латающего множество мелких травм, убирающего дефекты, оздоравливающегося и, как результат, омолаживающегося. Этот занятный побочный эффект проявится не сразу, но по мере того, как Нико будет выходить к своему идеалу, генетическому эталону, а тело закончит «капитальный ремонт»…

Я усмехнулась. Нико скосил на меня глаза, подозрительно, кутаясь в подаренную Хисом куртку. Кого-то вскоре ждет сюрприз. Приятный сюрприз, хоть и несущий множество сопутствующих проблем и открытий о себе, родимом. Мне даже интересно, когда Николаус сломается и придет-таки за ответами на свои вопросы: до того, как заметит изменения в отражении в зеркале или после.

Ах да! Мне безумно интересно посмотреть на реакцию Джонни, когда до него дойдет, ЧТО происходит с Николаусом. Не дурак же, должен свести воедино логическую цепочку и сделать правильные выводы. Но пока бравый коммандер разочаровывает не только Нико, но и в чем-то – меня.

Честно говоря, я колебалась до самого отправления, не уверенная, стоит ли брать с собой отряд Джона или все же их следует оставить на «Вершине-15». Лично для меня Джейн с ее бойцами удобнее и беспроблемнее, чем Джон с его заскоками и ненужной парагонистостью вкупе с непрошибаемым патриотизмом и слепой верой. Но…

Всегда есть это фатальное «но»!

Мы скоро улетим, оставив всех на Цитадели, а к тому времени по выверенной и стабильной картине мира Джона Шепарда уже должен быть нанесен удар, притом, достаточно сильный, чтобы он начал сомневаться. Во всем без исключений. Первый удар уже прошел. Случайно: я не планировала гибель Николауса и не желала, чтобы так произошло. Второй удар Джон получил, пообщавшись с Итаном и Хисом. Пока удар слабенький, так сказать, пристрелочный. Обычные мужские сплетни на тему работодателя и его методов решения проблем. Итан прямо, в лоб сказал Джону, что они не надеются на спасение со стороны «Байнери Хеликс» и ее головорезов, собираясь выбираться из ловушки комплекса своими силами. Джону нечего было сказать на циничные слова тяжело раненного человека, очень язвительно прошедшегося по родимому государству и его «заботе» о собственных гражданах, особо уделив внимание этике и морали крупных корпораций, на одну из которых они работали. Возобновлять контракт никто из выживших не собирался, намереваясь улететь с планеты при первой подвернувшейся возможности. От греха подальше. Меня это более чем устраивало. Со своей стороны, я помогу им выбраться с Новерии, получив положенные деньги и отступные от «Байнери Хеликс», не выполнившей условия контракта и, автоматически, разорвавшей его досрочно со своей стороны. А Найлус с Гаррусом мне в этом помогут. Они уже согласились помочь. Гаррус – с законодательной и правовой частью, Найлус – как Спектр и, что в нашем случае важнее, как крупный инвестор и официальный компаньон Сарена. Полагаю, даже сам Сарен не отказал бы в помощи: с «Цербером», которому принадлежит «Двойная Спираль», у него очень «нежные» отношения.

Никакого альтруизма: это в наших интересах.

Вагон покачнулся, заскрипели тормоза, монорельс начал сбрасывать скорость. До станции «Расселина» осталось около десяти минут пути, если верить табло в голове вагона. Скоро прибудем на центральный вокзал станции, что бы ни означало это определение.

Посмотрим, как пойдут дела на «Расселине», и какие выводы сделает Джонни из увиденного. А если он их не сделает, я искренне надеюсь на здравомыслие Николауса и на его способность прогрызать непрошибаемые мозги подопечного и вдалбливать в них полезную информацию. Это сейчас аналитик в ступоре, сидит, судорожно обдумывает произошедшее и пытается найти ответ на простой и банальный вопрос «Как?!!», навязчиво всплывающий в его голове каждый раз, как он возвращается к анализу недавних событий и собственной смерти. Потом он взбодрится, как только пережует и осмыслит происходящее, и вплотную займется фактором риска – Джоном.

Поезд начал резко забирать вправо, плавно скользя по направляющей к крытому туннелю, уходящему куда-то вглубь древнего ледника. Скорость ощутимо упала, монорельс уже ехал на инерции, постоянно замедляясь. Зашевелились сонные бойцы, инстинктивно среагировав на изменение ритма движения: люди спали, пользуясь возможностью отдохнуть после выматывающего ночного переезда и нервотрепки «Вершины». Только Джон всю дорогу не сомкнул глаз, фоня сумбурными, сумрачными эмоциями. И постоянно косился то на Нико, то на Аэте, то на меня. Бравый коммандер не понимал, почему после произошедшего я не оставила Аэ и Нико в безопасности «Вершины», а потащила их с собой. Я его сомнения и опасения не разделяла. Аэтера не только полностью восстановился, но и перешел на нормальный для боевой химеры его класса режим, сбросив наложенные на себя ограничения. Насколько боеспособен Николаус – узнаю на практике. Пока ничего такого, чтобы сразу вычеркивать его из актива группы, я не вижу: оружие держать может, двигается легко, дискомфорта от холода не испытывает, с головой проблем нет, психика стабильна. Единственная проблема – отсутствие брони, но, как показала практика, от этой брони мало толку в прямом столкновении с рахни, зато ее отсутствие на теле как-то резко включает инстинкт самосохранения и вынуждает быть внимательнее и аккуратнее. Так что пока буду считать Нико полноценно боеспособным.

–   Прибываем. – коротко сказала я, когда вдалеке показались подсвеченные прожекторами распорки станции.

Аэте поднял голову, сонно моргнул, потер лицо ладонями и смачно, заразительно зевнул. Нико непроизвольно зевнул в ответ, удивленно хлопнул глазами, поморщился, встряхнулся, повел плечами, рефлекторно тронув грудину. Вивьен тут же всполошился, встревоженно глядя на друга.

–   Болит? – едва слышно спросил паренек на родном диалекте, чуть искажая слова. Так, чтобы их не распознал стандартный переводчик на инструментроне.

Николаус покачал головой.

–   Нет. Не переживай, все нормально. – успокаивающе произнес он, вставая. После короткой паузы практически беззвучно добавил: – Ощущение, словно внутри все чешется и зудит.

А, вот оно что… Регенерация дает наводки в нервной системе.

Поезд еще больше сбросил скорость, приближаясь к перрону. Бойцы уже были на ногах и с оружием в руках. Только Аэте сонно хлопал глазами и чуть щурился, периодически зевая, чем несказанно раздражал Джона. Ну хоть в восприятии бравого коммандера образ безобидного малолетки немного поблек: выводы, все же, были сделаны. Хотя скептическое отношение к боевым качествам асура до сих пор преобладало вместе с ярким раздражением на его поведение и несерьезность.

Занятая такими мыслями, я лениво смотрела в окно, краем восприятия изучая мощный ментальный план комплекса, к которому мы неумолимо приближались. Сканировать его целиком – бессмысленно. Фон очень яркий, насыщенный, устоявшийся, клокочущий свежими эмоциями, переполнен негативом и болью. Разобрать что-то конкретное можно только при тщательном изучении, на которое нет времени.

Поезд затормозил окончательно, плавно качнулся, электронный голос вездесущей Миры вежливо порадовал нас фактом прибытия на станцию «Расселина», и только после этого двойные двери вагона распахнулись, выпуская нас на перрон.

Бойцы высыпали на стылую платформу, настороженно осматривая вокзал и ожидая нападения. Но… нас встретили холод и тишина. Ни рахни, ни гетов, ни разумных. Ни-ко-го! Просторное, прекрасно освещенное помещение с тремя перронами было поразительно пустынно и безжизненно. Только ветер едва слышно завывал где-то в туннеле, которым мы ехали сквозь ледник.

–   Чисто… – с долей сомнения в голосе произнес Раймонд, хмуро глядя вдаль, туда, где виднелись массивные двери, ведущие внутрь комплекса.

Дверей было восемь штук. Над каждой – небольшой экран с символом-пиктограммой, которая должна доступно для понимания сообщать, куда эта дверь ведет, но у меня эти наборы колбочек, шариков и кроватей с коробками ассоциации вызвали только самые базовые вроде колбочка – лаборатория, кровать – места отдыха и так далее.

–   Аэ, план «Расселины» есть? – тихо спросила я.

Асур кивнул, но тут же предупредил:

–   Точную информацию о текущей ситуации на станции я сказать не могу: Мира еще не закончила обработку данных, поступивших из местной системы безопасности.

–   Не важно. Нам бы хоть примерно оценить, куда идти. И выведи расшифровку этих обозначений.

В воздухе тут же развернулась уже привычная синяя голограмма, показывая нам…

Э?

–   Ох ё… – выдохнул Кристиан, оторопело глядя на сложную паутину переходов, туннелей и непонятных нам комплексов, соединенных в единое целое нитями монорельсов.

Я знала, что станция «Расселина» ведет к нескольким риск-лабораториям, занимающим большое пространство, я помнила слова волуса про монорельс, я не забыла рассказы Итана про размеры всей структуры, но… Карта станции оказалась гораздо больше и сложнее «Вершины-15» вместе с портом Ханьшань вместе взятых. И больше раз в н-дцать. Точный размер определить было сложно, поскольку светящиеся линии обрывались у пола, намекая, что дальше тоже что-то есть.

По-хорошему, следовало просмотреть карту и составить план действий за время поездки, но людям требовался отдых после бессонной ночи в дороге и возни на «Вершине-15». И это было важнее бесполезной подготовки к тому, о чем мы не знали и не могли узнать в дороге.

–   Всеобъемлющее высказывание… – буркнул Николаус, переводя растерянный взгляд на меня. – Спектр?

–   Ждем. – тихо произнесла я.

Где могут находиться выжившие вкупе с Бенезией можно узнать как минимум тремя путями: полным ментальным сканированием комплекса, у Миры, когда она закончит обработку полученных от местной системы безопасности данных, а мы – дойдем до ближайшего ее терминала, например, до того, который призывно подмигивает нам зелененькими огоньками с дальнего края перрона у самых дверей лифта. Или можно спросить у бойцов, которые сейчас поднимаются на лифте и скоро выйдут на вокзал. В реальном мире запертые на «Расселине» разумные не оставили без внимания включение ВИ и прибытие монорельса, а немедленно выслали группу, чтобы проверить, кого это принесло на отрезанную от мира станцию и чем это грозит выжившим. Меня это устраивает: нас встретят, я смогу оценить состояние бойцов, а потом нас проведут к их командиру. Лично. Сплошное удобство и минимум усилий с нашей стороны.

–   Нас встречают. – добавила, указав кивком в сторону лифта, укоризненно помаргивающего сменой цифр на небольшом табло.

Голограмма плана растаяла в воздухе, Аэте застегнул куртку под самый подбородок, нахохлился, сунул руки в карманы и чуть опустил голову. Холодно ему не было, так, слегка зябко и неприятно, несмотря на сорокаградусный мороз. От брони остались только ботинки и разодранные на левом бедре штаны поддоспешника, щедро испачканные в его же крови. Стоящий рядом Нико выглядел куда опрятнее и чище, но не менее колоритно, отлично дополняя общую композицию «Группа бойцов после столкновения с рахни».

Лифт доехал до нашего этажа, мигнул световой панелью, сообщая о прибытии кабины, и услужливо распахнул створки, выпуская на промерзлый вокзал группу вооруженных бойцов. Четверо людей, трое турианцев. Уже знакомая по порту Ханьшань серо-черная броня с эмблемой ЭРКС, нанесенной на нагрудные пластины и на плечо. У меня хорошее зрение, видно отлично несмотря на расстояние… Выжившие бойцы из внутренней службы охраны. Усталые до изнеможения. Визуально это, понятное дело, не видно – шлемы глухие, но аура, общий фон, тяжеловесный шаг и дерганые движения… Те самые мелочи, которые позволяют понять истинное состояние.

В этом история не солгала: бойцы сидят на стимуляторах, изредка урывая краткие мгновения сна в перерывах между нападениями безумных насекомых. Вопрос в другом: откуда здесь столько рахни? В «Двойной Спирали» последние мозги потеряли и наклепали вымерших опасных тварей в таком количестве, не умея их контролировать? Или дело в чем-то ином? В чем-то, о чем я не знаю? Должна же быть разумная причина, почему на Новерии так много рахни! И каким образом они оказались на «Вершине-15», если выводились здесь, в лаборатории станции «Расселина»?

Чем больше думаю, тем больше вопросов у меня возникает, вот только, кажется, задать их будет некому. А еще я надеюсь, что причина существования такого количества безумных насекомых разумная, а не как обычно.

.

Когда мы подошли, вперед выступил человек, опустил винтовку дулом вниз и снял шлем, проявляя вежливость и высказывая предложение начать разговор. Я тоже сняла шлем, отвечая взаимной вежливостью. Оружия у меня в руках не было: оно висело на захватах.

–   Сержант Мартин О’Коннор, «Эланус Риск Контрол Сервис». – коротко представился уставший мужчина, сумрачно глядя на меня покрасневшими серыми глазами.

–   Спектр Совета Имрир Шепард. – ответила я. – Прибыла по делам Цитадели.

Сержант недоумевающе моргнул, но сомнения оставил при себе, мудро рассудив, что раз уж мы здесь, да еще и в полном обвесе, то в порту нас уже проверили и личность вкупе с полномочиями подтвердили. А еще нас пропустила «Мира», которая тоже должна была провести идентификацию личности и проверить полномочия, сделав запрос в администрацию порта Ханьшань.

–   Мне необходимо встретиться с матриархом Бенезией. – добавила я после короткой паузы, избавляя мужчину от необходимости подбирать слова для вопроса о целях прибытия. – Насколько я знаю, она еще на «Расселине».

Мартин взбодрился и оживился: неопределенность исчезла, я обозначила нашу цель, разом отсекая множество неприятных вариантов развития беседы и событий.

–   Матриарх отбыла в одну из риск-лабораторий еще до начала… – он запнулся, но потом, зыркнув на Аэте и Нико, продолжил: – инцидента. Жива она или нет, нам неизвестно: после отключения ВИ они не выходили на связь.

–   Вот мы и проверим, жива матриах или ее тоже рахни сожрали. – цинично ответила я.

Сержант вздохнул, устало повел плечами. С одной стороны, они вроде как должны охранять тайны корпорации, но с другой… сложно сохранить в тайне то, что бегает по комплексу и жрет всех, кто в зону охвата сенсорной системы попадается. А с третьей… с третьей смертельно уставшие бойцы хотят одного – просто выбраться из ловушки станции и вернуться живыми, не потеряв еще кого-то.

–   Следуйте за нами, мы проведем вас к капитану Вентралису. Он принял командование после… первого нападения. – проворчал мужчина, надел шлем, повернулся и тяжело пошел обратно к лифту.

Восстановив герметичность брони и сбросив с визоров шлема поток информации с внутренней системы мониторинга, тревожно сообщающей мне о моем же предсмертном состоянии, пониженной температуре тела, замедленном пульсе и прочем подобном, я потопала за О’Коннором, догнав его у самых створок.

–   Нам о чем-то стоит знать до того, как мы дойдем до вашего командира? – мягко спросила я, останавливаясь рядом.

Мужчина покосился на меня, поколебался, но… покачал головой. Ну ладно, нет так нет, хотя мне очень интересно, почему для сержанта Вентралис просто капитан, а не его командир.

.

Выжившие закрылись в небольшом административном центре «Расселина-4», объединяющем в единое целое около десятка риск-лабораторий и включающем в себя общежитие для персонала и казармы для бойцов охраны, столовую, зону отдыха и прочие подобные помещения, необходимые для комфортного постоянного проживания большого числа разумных в замкнутом пространстве подземной станции. Таких центров здесь двенадцать. Некоторые соединены между собой монорельсами по цепочке, некоторые располагаются автономно на значительном удалении от других центров, но все линии транспорта так или иначе сходятся на центральном вокзале и уже с него ведет единственный монорельс к «Вершине-15». Как на мой взгляд, система застройки довольно странная и уязвимая: как показала практика, любой инцидент на «Вершине-15», и все, кто находятся на станции «Расселина» оказываются отрезанными от внешнего мира.

Изумительная забота о безопасности персонала…

Все это мне рассказал по менталу Аэ, пока сержант О’Коннор вел нас странными окольными путями. Можно было пройти куда быстрее, но нет… мы шли кругами, поднимаясь и снова спускаясь, снова поднимаясь и обходя десятыми дорогами. На закономерный вопрос асура о таком странном маршруте, Мартин ответил односложно: «Безопаснее». Аэте удивленно моргнул, покосился на окоченевший и покрывшийся изморозью трупик рабочего-рахни, буквально разорванного взрывами подствольных зарядов, подумал, поглазел на спины бойцов, и вертящиеся на языке слова озвучивать не стал.

–   Знаете, сержант, я до сих пор не могу понять, откуда взялось так много рахни. – лениво произнесла я, когда мы дошли до конечной точки маршрута.

Мужчина остановился возле массивной двери с какими-то малопонятными мне пометками и аббревиатурой, тяжело вздохнул.

–   Спектр, мы все задаем себе этот же вопрос.

Значит, бойцы службы безопасности не посвящены в детали проводимых исследований. Или конкретно ЭТИ бойцы ни о чем не знают?

–   А еще мне ужасно интересно, как рахни попали на «Вершину-15» в количестве, превышающем сотню взрослых особей разного типа, если выводились они в риск-лаборатории на этой станции. – тем же спокойным тоном продолжила я. – И почему напали одновременно с прорывом на «Расселине»? Странное совпадение, не находите?

Мартин очень даже находил, но рвущиеся с языка слова, в которых даже паузы были матерными, придержал.

Дверь распахнулась, позволяя пройти в небольшое тамбурное помещение, перегороженное самопальной баррикадой из попавшего под руки более-менее крепкого и массивного металлического лома, из-за которой на нас хмуро взирал рослый широкоплечий мужчина во все той же броне с эмблемой ЭРКС на нагрудной пластине. За его спиной – семеро людей с оружием в боевом положении в руках.

Сержант быстро отчитался перед командиром и, подчиняясь короткому приказу, утопал со своими бойцами куда-то в боковой проход, распространяя ясно различимое облегчение. Несмотря на проявленное дружелюбие, мужик был искренне рад, что разбираться со «странными типами» предстоит не ему.

Подвисшее тяжелое молчание нарушил командир наемников ЭРКС: выйдя вперед и убрав оружие, он сухо представился:

–   Капитан Вентралис, внутренняя служба безопасности станции «Расселина».

–   Спектр Совета Имрир Шепард. – тем же сухим официальным тоном ответила я, закладывая руки за спину и всем видом выражая готовность его внимательно слушать.

Разговор, не успев начаться, подвис на паузе. Я проявлять инициативу не собиралась, ожидая реакции капитана и беспардонно его изучая, а он хмуро на меня глазел и раздражался все сильнее. Как и сержант О’Коннор, Вентралис не знал, что от нас ждать даже с учетом озвученной цели прибытия. Про Спектров в нейтральной зоне ходит достаточно нелицеприятных и страшненьких баек, чтобы он не горел желанием проверять их правдивость на собственном опыте. Особенно, когда этот Спектр – больной на голову психопат с кровавым прошлым.

Убеждать капитана в своей блаженности или сумасшествии нет надобности – он мою мордашку узнал. А еще он знает, кто такая Имрир Шепард и почему милую хрупкую девушку прозвали Мясником. Эти знания прелестно накладываются на всяческие занятные истории об оперативниках самой страшной спецслужбы галактики, создавая отличный базис для нашего краткосрочного сотрудничества. Вернее сказать, условно-бесконфликтного пересечения интересов. Быть официально признанным психопатом – крайне удобно. Особенно, если у психопата репутация агрессивного вспыльчивого отморозка, в руках – оружие, за спиной – отряд вооруженных бойцов, а сам психопат готов идти по трупам, чего совершенно не скрывает.

Капитан не будет даже пытаться надавить на меня или хоть как-то преградить путь. Настоящий Вентралис очень умен, расчетлив и даже внешне не похож на канонный прототип. Передо мной стоит опытный командир отряда наемников, достаточно безжалостный и жестокий, чтобы выполнить приказ о ликвидации тех, кого он защищал все это время.  Этот сможет. Глазом не моргнет. И отряд у него подобран грамотно. ЕГО отряд, а не просто те, кто пережил атаки рахни… вроде задерганного сержанта.

–   Я считал, Спектров-людей не бывает. – произнес, наконец, Вентралис, нарушая тяжелое молчание и сверля меня тяжелым взглядом.

–   Не бывает. – я пожала плечами, предоставляя возможность трактовать сказанное как ему угодно.

Правда и ничего кроме правды: Спектра-человека в Пространстве Цитадели не существует. Я же не человек… я только похожа.

Капитан нахмурился, сощурил стальные глаза, но скользкую тему больше затрагивать не стал. Его мало интересовало, Спектр я там или нет: раз уж меня пропустили в порту, мои полномочия априори подтверждены. Его больше волновало иное.

–   По словам сержанта, вы прибыли на «Расселину» для встречи с матриархом Бенезией.

Я согласно кивнула, растянув губы в подобии улыбки.

–   Верно. Насколько я знаю, она до сих пор находится на этой станции.

Вентралис поморщился.

–   Матриарх с сопровождением спустилась в риск-лабораторию еще семь дней назад незадолго до… инцидента. Жива она или нет – не знаю, не проверяли. – скривившись, неожиданно честно добавил: – Спектр, посылать туда своих людей я не буду. У меня другие задачи. Но если вы желаете спуститься к матриарху, я дам вам пропуск.

Прекрасно. Не придется из него этот пропуск вытряхивать.

–   Это было бы уместно. – милостиво кивнула я, протягивая руку и не двигаясь с места.

На какое-то мгновение мы так и замерли: я с требовательно протянутой рукой и Вентралис, мрачно на меня глазеющий и наливающийся гневом. Я с места сдвигаться и идти к нему за карточкой не собиралась. И дело не в том, что мне тяжело сделать пару шагов вперед или гордость сильно распухла, нет. Тут вопрос иерархии и подчинения. У меня статус выше, я в своем праве требовать встречи со сторонним разумным, не работающим по контракту с корпорацией, арендующей станцию. Вентралису придется подчиниться или высказать свое недоверие обозначенному статусу и начать конфликт. На конфликт без приказа он не пойдет, а подчинившись единожды, он продавится и повторно, если нам это потребуется.

Капитан полыхнул раздражением, но подошел и вложил мне в руку небольшую пластиковую карту. Прекрасно.

–   Вход в лабораторию через зону техобслуживания. – процедил наемник. – Не перепутайте со входом в закрытую зону.

–   Благодарю. – я убрала карточку в набедренный бокс брони. – А пока, раз вы не возражаете, мы поговорим с выжившими.

Вентралис возражал! Еще и как возражал! Но – про себя, не рискнув высказать возражения вслух. Лишь стиснул зубы, удерживая рвущиеся наружу слова. Объективных причин запретить мне общаться с пережившими инцидент разумными у него не было.

Доброжелательно оскалившись напоследок в имитации улыбки, я прошла мимо капитана и направилась к центральному холлу административного центра.

–   «Он не простит и не забудет.» – опасно-безмятежная мысль асура пронеслась по ментальной связи. – «При возможности – отомстит.»

Кто бы сомневался, что Аэтера правильно поймет суть вроде как сумбурного бессвязного разговора.

–   «Не простит, не забудет и при возможности отомстит.» – согласилась я, размеренно шагая по коридору. – «Мне его хорошее расположение не нужно: Вентралис по умолчанию противник и ни при каких обстоятельствах союзником не станет. Если поступит приказ на ликвидацию, а это вполне вероятно, нас попытаются убить. Он – наемник, и не позволит каким-то отсутствующим личным привязанностям к чужим ему разумным помешать выполнить работу. Надо будет, и он положит всех, включая тех, с кем работает. В этом он схож с Рексом.»

–   «У Рекса лучше развиты инстинкты.» – фыркнул асур.

–   «Бесспорно. И опыта больше на порядок. Но Вентралис все равно остается опытным наемником и недооценивать его чревато.» – я замерла у массивной двери, ожидая, пока провернется внутренний механизм и створки распахнутся. – «Что-то в ситуации на этой станции очень не так, но я не хочу с этим разбираться. По крайней мере, не до того, как встречусь и поговорю с матриархом.»

Дверь открылась, пропуская нас на небольшую площадку с еще тремя дверьми и выходом лифтовой шахты, ведущей к риск-лабораториям, находящимся на карантине. Об этом сообщал соответствующий символ, нанесенный прямо на створки обычной краской, а для гарантии соблюдения карантина по обе стороны двери стояли два бойца-человека в броне и при оружии.

–   «После может быть поздно.» – мудро заметил Гаррус.

–   «Может.» – согласилась я, пересекая площадку. – «Сам же знаешь: мне не интересны подковерные войны и интриги внутри корпорации «Байнери Хеликс» или в среде ее наемников. Мое милосердие и понимание сдохло на «Вершине-15», начавшись и закончившись на группе Итана.»

Короткий коридорчик закончился автоматическими дверьми, послушно открывшимися при приближении.

–   «Мрир, а если слить лирику?» – иронично полюбопытствовал Найлус.

–   «А если слить лирику, то я хочу получить координаты, королеву рахни и Бенезию, и свалить, наконец-то, с этого мерзлого куска камня!» – охотно ответила я. – «Желательно, нагадив при этом «Церберу», благо, этот приятный процесс можно совместить с помощью тем, кто мне понравился. Сплошная выгода и масса удовольствия!»

Найлус хмыкнул, его одобрение и полная солидарность пронеслась по ментальной связке теплой волной, мгновенно поднимая настроение. Не только меня греет идея сделать гадость Призраку и его конторе.

Желание нагадить «Церберу» с каждым прожитым в этой реальности днем все крепло и крепло, удивительно-бодро взращиваясь по мере чтения собранной Найлусом за время его работы информации. Я полагаю, Сарен бы добавил куда больше нелицеприятных данных, но мне пока хватало того, что я уже узнала. От меня ничего не скрывали. Наоборот, Найлус с истинно-садистским удовольствием вывалил не просто разрозненные факты, а уже обработанную аналитиками Спецкорпуса сводку, в которой давно сведены в единую систему собранные Спектрами данные: цепочки вроде бы случайных терактов, купли-продажи, заказных убийств, подрывов кораблей, передачи контрабанды, разработок наркотиков, имплантатов, генных модификаций, биологического и химического оружия, работорговли, опытов на людях и чужаках, рейдерских захватов, торговли оружием и грязным нуль-элементом, краж всего, что можно стащить от людей до технологий… Чего там только не было! Общая картинка вырисовывалась… кошмарная. В эту мозаику легко, естественно и незаметно канут освещенные каноном подробности: Часка, Фел Прайм, капрал Тумбс, Путь свободы, Новерия, станции Альфа и Тэта, «Лазарь», Гриссомская Академия и опыты на детях, подопытная «Ноль» и Фантомы с Каем Лэнгом, Грейсон, клоны и мутанты, исследования индокринации, хасков, контакты с Коллекционерами и так далее. Список можно продолжать долго и каждый пункт не вызывал симпатии к этой конторе. А уж понимание, что мне с этим колоссом что-то надо будет делать… Ладно, демоны с ним, с «Цербером» и Призраком. Дойдет и до них очередь в свое время.

Я остановилась недалеко от входа, быстро осматривая просторное прямоугольное помещение. Увиденное мне не понравилось. Не надо быть эмпатом, чтобы ощутить это терпкое уныние, отчаяние и безнадежность. Усталые лица с печатью отчаяния. Безразлично сидящие на стульях разумные, невидяще глядящие куда-то в вечность. Злые и раздраженные бойцы. Испуганные ученые. Прелестно! Жизнеутверждающая атмосфера готовых биться за свою жизнь разумных! Смелость и жажда жизни прямо плещет через край! Особенно вон у тех двоих, забившихся в угол.

–   Джон. Вы со своими людьми и Эшли остаетесь здесь. – произнесла я, поворачиваясь к своим бойцам. – Аэте, ты тоже. Остальные – со мной.

Коммандер нахмурился, покосился на сержанта Уильямс. Асур коротко кивнул, но тут же беззвучно спросил:

–   «Что я должен делать?»

–   «Проследи, чтобы их не грохнули, если Джон влезет куда не следует. Например, в закрытую зону.»

Аэ чуть заметно улыбнулся, бросил ироничный взгляд на хмурого коммандера.

–   «Но не мешать ему?»

–   «Нет. Зачем? Пусть походит, поговорит с народом. Если он умудрится активировать протокол «Сторожевой Пес» – это даже нам на руку, но в этом случае перебей всех наемников. Вентралиса по возможности оставь живым, но не обязательно целым. Так, чтобы мог говорить. Единственное что, не дай Джону сунуться в карантинные лаборатории, в которых произошла утечка экспериментального «токсина». Я не знаю, что там за дрянь на самом деле, может и вирусняк какой-то.» – подумав, добавила: – «И при возможности, не грохни вот эту азари, если она, конечно, сама не нападет. Она на Сарена работает и может быть полезна.»

Аэте оживился, с интересом глянул на указанную синекожую красотку.

–   «Понял. Я все сделаю.»

–   «И еще одно. Будешь убивать, выруби сначала Джона. Или делай это так, чтобы он не понял, насколько ты далек от обычного человека. Рано ему еще знать такие подробности.»

–   «А остальные?»

Я не сдержала иронии:

–   «Ну должен же хоть кто-то в отряде начать соображать помимо Николауса? Не все же сгружать на бедолагу?»

Мягкая улыбка приподняла уголки губ, придавая смазливой мордахе мечтательное выражение. Нико подозрительно покосился на Аэ, на меня, нахохлился, поджав губы.

–   «Аэ, если найдешь кого-то из турианцев, кто о вас знает, поговори, может, что-то полезное расскажет. Не думаю, что тебе откажут в беседе, когда узнают.»

–   «Не откажут.» – уверенный ответ. – «Меня узнают. По символу а’тарэ.»

Так вот зачем он черным маркером намалевал на куртке этот знак!

–   «Тебя вообще с людьми сложно спутать.» – проворчал Найлус.

Обведя внимательным взглядом немногочисленных разумных, асур оживился.

–   Я пойду?

Получив разрешающий кивок, Аэте умотал, провожаемый тяжелым взглядом Нико и раздраженным – Джона.

–   Коммандер, мы уходим к риск-лаборатории поговорить с матриархом Бенезией. Проследите, чтобы нас не отрезали от монорельса. – переведя взгляд на хмурого Нико, добавила: – На время нашего отсутствия командование вашей группой переходит к вам. Поговорите с выжившими, возможно, что-то узнаете.

Джон бросил быстрый взгляд на асура, уже успевшего пройти половину холла, но желчный вопрос задавать не стал, хотя он очень хотел спросить, будет ли подчиняться его приказам Аэте. И так понятно, что не будет. Особенно, если приказы Джона будут противоречить моим.

–   Вас понял, Спектр.

Понял он…

.

Знакомиться с кучей перепуганного и задерганного народа, неравномерно рассредоточившегося по залу мне не особо хотелось. Пусть Джонни с ними общается и выслушивает сбивчивые жалобы на уставших и озлобленных бойцов, сидящих на стимуляторах уже не первые сутки, а я, раз уж капитан Вентралис был столь любезен, что сразу отдал мне пропуск, прямой наводкой направилась через весь холл к очередной типовой двери, ведущей на лифтовую площадку.

Я довольно смутно помню планировку канонной станции «Расселина», но то, что я уже увидела, кардинально отличается от сумбурных воспоминаний о прообразе. Все помещения куда просторнее, поскольку рассчитаны на большее число разумных, нет никаких бессмысленных извилистых туннелей, коротеньких металлических сетчатых лестниц, перил, ограждений и прочего, придающего интерьеру «техничность». Оформление административного центра мало отличалось от обыкновенного офиса крупной и успешной корпорации, разве что отсутствующие окна заменяли панорамные экраны, на которых выводилось изображение пейзажей или какой-то полезной информации, да двери – массивные двухстворчатые металлические шлюзовые конструкции с небольшими информационными табло, сообщающими, куда они ведут. Сам холл оформлен в приятной для глаза светлой серо-синей гамме, грамотно зонирован, хорошо освещен и как на мой взгляд выглядел довольно стильно. Пол выложен полимерными плитами, никакого металла. И, тем более, никаких провалов у стен с перилками, никаких окон-иллюминаторов, которые в каноне позволяли всем желающим насладиться изумительным видом неровно обпиленного льда. Ага, и напомнить людям, что они глубоко в недрах древнего ледника на условно-необитаемой планете. То что надо для поднятия оптимизма.

Мощная дверь, удивительно гармонично вписавшаяся в общий интерьер, услужливо распахнула створки, пропуская нас на квадратную площадку с выходами лифтовых шахт. Их тут три и все ведут к разным риск-лабораториям, до которых еще предстоит добираться внутренним монорельсом, поскольку лабораторные комплексы, хоть и считались частью единого центра «Расселина-4», располагались на значительном расстоянии.

Я молча передала пропуск уставшему и сумрачному бойцу-человеку. Мужчина глянул на карточку, приложил ее к сенсорному замку, получил подтверждение и так же молча вернул ее мне.

–   Далеко до риск-лаборатории? – спросила я, глядя, как сменяются цифры на табло.

–   Минут за двадцать доберетесь, там прямой коридор до перрона и короткий монорельс. Это если поезд с нашей стороны. Если нет – или ждите, пока прибудет состав, или запустите второй. Обратитесь к техникам, они там есть. Помогут. – хрипловатым голосом ответил боец.

–   Благодарю.

Мужчина полыхнул приязнью, осмотрел наш разношерстный отряд и добавил:

–   Вам придется спускаться в два захода: в лифт больше пяти бойцов в броне не влезет, грузовые лифты мы отключили и заварили: через них лезли… тараканы.

–   Часто нападают? – спросил Найлус.

Боец почесал щетину, покосился на напарника.

–   Сейчас уже не особо. Раз в сутки могут. Вот в первые дни перли постоянно. – вздохнул, помялся. – Вы там внизу осторожнее. Их еще много…

Подъехал лифт, распахнул створки, обрывая разговор. Поблагодарив бойца, я вошла в кабинку. В эту ходку со мной поехали Дэрг с Диланом и Гаррус. Лиара и Рекс с Найлусом спустятся вторым рейсом. А мы как раз успеем проверить коридор до монорельса и перрон.

.

* * *

.

Высокий турианец запнулся на полуслове, настороженно глядя на идущего по холлу молодого человека из новоприбывшего отряда. Высокий, беловолосый, в остатках покореженной брони и в чужой куртке, ранее принадлежавшей бойцу ЭРКС, застегнутой под самый подбородок. На порванном под оружейным захватом поддоспешнике – заледеневшая кровь, которая в теплом помещении начала оттаивать и теперь стекала по ноге и ботинку. На захватах – одноручный фламберг и пистолет. Оба вида оружия производства Иерархии: фламберг именной, пистолет – сверхтяжелая военная модель, предназначенная для… Взгляд зацепился за простенький символ, нарисованный черным маркером на светло-серой ткани куртки – разомкнутый овал и два вертикальных клина, пересекающие его по нижней длинной дуге.

–   А’тарэ… – прошептал мужчина, удивленно заморгал. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть.

Его собеседник удивленно развел мандибулы, проследил взгляд друга и хмыкнул, вежливо склонив голову в приветствии. Асур, отследив реакцию, направился прямиком к ним, широко улыбаясь.

–   Неожиданная, но приятная встреча. – благожелательно произнес турианец с алыми клиновидными метками на неизвестном в Пространстве Цитадели диалекте, когда парень остановился возле них. – Адари Новис. Мой коллега Сорах Аор.

Сорах приветственно склонил голову.

–   Аэтера. – представился асур, разглядывающий их с неподдельным любопытством.

–   Ты что-то хочешь узнать или просто так поговорить подошел? – прямо спросил Адари, глядя в неестественно-яркие глаза, прикрытые полосой визора.

Аэте удивленно моргнул и уточнил:

–   А почему я не могу просто поговорить и узнать то, что меня заинтересовало?

–   Действительно. – турианец хмыкнул. – Так что тебя интересует?

Ответ был лаконичным:

–   Рахни.

Адари развел мандибулы в усмешке.

–   Судя по твоему виду, с ними ты уже повстречался.

Парень закивал.

–   Да. Встречался. На «Вершине-15». – асур сделал небольшую паузу, давая собеседнику время понять подтекст. – После того, как я закончил зачистку комплекса, мне стало интересно, кто вывел модифицированных безумных клонов и зачем они нужны были в таком количестве. У них же нарушен механизм генетической памяти и связи с Королевой! Они невменяемые и неконтролируемые! – губы сжались в полоску, глаза засияли ярче. – Зачем их усиливать в ущерб разуму? Защитники Королевы были очень… сильными. Но тупыми. Не понимаю смысла.

Турианец развел руками.

–   Сожалею, Аэтера. Я не работал в этом проекте и мало что могу тебе рассказать. Но ты можешь поговорить с волусом, Ханом Оларом. Он один из немногих, кто сумел спастись из лаборатории в день прорыва. Возможно, он сможет что-то тебе рассказать. Но учитывай, он немного повредился рассудком после произошедшего.

Асур нахмурился.

–   Насколько сильно?

–   Я с ним не общался. – тактично ответил Адари. – Не знаю, где он сейчас, но с утра был возле лифта в зону техобслуживания. За ним присматривает один из охранников, Саир. Он как раз должен быть на посту у второго входа в карантинные лаборатории.

–   А он… Ну… – Аэте замялся, скосил взгляд на подопечных людей, о чем-то увлеченно шушукающихся.

Турианцы его поняли: Сорах усмехнулся и сказал:

–   Да, он знает. Саир – мой сослуживец, на Флоте служили вместе, так что с такими как ты сталкивались.

Люди закончили что-то бурно обсуждать, их командир упрямо поджал губы и куда-то целеустремленно направился. Остальные гуськом потянулись вслед. Асур тяжко вздохнул, с досадой глядя на людей.

–   Что, оставили присматривать? – понимающе усмехнулся Адари.

–   Ага… – химера вздохнул еще тяжелее, провожая взглядом пятерых бойцов. – А куда они..?

Сорах глянул на пометку на дверях и ответил:

–   В медицинский отсек. Но сейчас там только выжившие из карантинной зоны. Вентралис их не пристрелил лишь потому, что они в закрытых капсулах, и по словам доктора Коэна биотоксин «Торос-Б» уже не заразен.

Последние слова турианец произнес с явным сарказмом. Асур подвис, переваривая странное сочетание, удивленно хлопнул глазами и осторожно уточнил:

–   Биотоксин? Заразен? А… Но как…

Красноречие увяло. Парень стоял и недоуменно хлопал глазами, пытаясь понять, как токсин вообще может стать заразным.

–   Не спрашивай. – Сорах хмыкнул. – Хочешь – сходи, поговори с доктором.

–   Хочу. – Аэ оживился. – А…

Турианец отмахнулся.

–   Иди-иди, никуда мы отсюда не денемся. Еще поговорим, если захочешь.

Асур улыбнулся, церемонно склонил голову и тут же умотал вслед за группой подопечных, догнав их у самых дверей медотсека.

.

* * *

.

Вопреки опасениям, проблем с отправкой в риск-лабораторию у нас не возникло: территория была уже зачищена. Спустившись, мы сразу же попали на глаза бойцам ЭРКС, стоящим на охране у лифтовой шахты. Мужики оказались понимающими, лишних вопросов не задавали и вообще отнеслись к нашему желанию добраться до риск-лаборатории спокойно. Как говорится, хотим найти себе приключений — пожалуйста, это наше право себя угробить. А если мы пару рахни подстрелим, им всяко проще будет.

Дождавшись прибытия второй части группы, нас сдали на руки техникам, а те уже запустили поезд монорельса и отправили нас в лабораторию. Быстро, четко, оперативно и совершенно равнодушно. Как багаж. Или будущих покойников.

Поезд тронулся, едва уловимо загудел двигатель, разгоняя состав из одного-единственного длинного вагона, за окнами замелькали неровно оплавленные ледяные стены, грязно-серые в свете тусклых технических ламп туннеля. До риск-лаборатории недалеко, всего-то три километра. Поезд доедет минут за пять-десять, не больше.

Подошел Дэрг, придерживаясь за поручень, покосился на Найлуса, сел рядом со мной на скамью. Дилан подошел ближе. Так, чтобы слышать даже очень тихий разговор.

–   Душка…

–   М? – я вопросительно склонила голову.

Дэрг снял шлем, почесал затылок, вздохнул.

–   Что нам ждать?

–   А я откуда знаю? – недоуменно спросила я. – Приедем – узнаем.

Он дернул щекой, хмуро поджал губы.

–   Ты что-то знаешь, иначе не оставила бы всех лишних там, наверху. – косой взгляд на Рекса. – Крогану на все насрать, он наемник. Об увиденном болтать не будет. Лиара… – Дэрг скривился, одной гримасой показывая свое отношение к малолетней азари. – Одно не понимаю, зачем ты оставила с ними Аэте.

–   Чтобы их там в случае чего не перебили. – мягко ответила я.

–   Это возможно?

Я кивнула.

–   Это вероятно, если Джон полезет куда не следует. Аэте проследит, чтобы их там не перестреляли, и гарантирует, что нас не отрежут от монорельса и не запрут в затапливаемых риск-лабораториях. А еще он поможет отбиться, если нападут рахни.

–   А если мы здесь встретимся с рахни? – сумрачно спросил боец.

–   Это уже моя забота.

–   И все же, Имрир. Что нам ждать? – негромко спросил Дилан.

Я вздохнула.

–   Точно сказать я не могу. Только предположения. По идее, азари зачистили лабораторию, так что рахни быть не должно. Но могут быть геты. Девочек я вырублю до того, как они откроют огонь. С гетами сложнее, но их не может быть много, разобраться сумеем. – глянув на греющего уши крогана, цинично добавила: – А Рекс, наконец-то, сможет повоевать, чего ему так хотелось все это время.

Голова в массивном глухом шлеме повернулась ко мне, но наемник здравомысляще промолчал.

–   С Бенезией я собираюсь обойтись без лишней стрельбы и беготни. У меня есть чем ее вырубить до состояния, в котором станет возможен диалог. Геты… Зависит от их программы и приоритетов. Но точно узнаем лишь на месте. – глянула на информационное табло в хвосте вагона. – Прибываем через четыре минуты.

Дэрг коротко кивнул, но вставать с места не собирался. Только откинулся на спинку сидения, прикрыл глаза, расслабился, насильно выкидывая из сознания тревожные мысли. Правильно. Лишние тревоги и ненужные метания ни к чему.

Поезд начал тормозить, постепенно сбрасывая скорость, накатом приближаясь к станции риск-лаборатории. Вновь загудел двигатель, состав едва заметно качнулся и остановился точно у положенной отметки.

–   Это… – Дилан неопределенно помахал рукой в воздухе, разглядывая нестандартный декор серых плит перрона.

–   Жизнеутверждающе. – хмыкнула я. – Прям как окраска бота Найлуса. Были б плиты черными, было б один в один.

Дэрг хохотнул, надел на голову шлем.

–   Точно! – еще один смешок. – Умеешь ты настроение поднять даже в такой жопе!

–   Проверь. – я кивнула на двери.

Гризли перехватил удобнее дробовик и вышел на перрон, не задумываясь оттерев напарника и жестом приказав ему не высовываться. Дилан подчинился, даже не думая возражать. Сейчас, в боевой обстановке, работали инстинкты боевых химер, уже начавшие развертку в подсознании моих бойцов. Это в безопасности корабля Дэрг никогда не спорил с Диланом, выполняя все его приказы и подчиняясь автоматически, но здесь, когда более слабому товарищу может грозить опасность… Инстинкты химеры военной ветви сработали без осечек.

Быстро осмотревшись, Дэрг обошел перрон. Тем же текучим стремительным шагом, каким обычно передвигается Аэте. Генетическая память разворачивалась вместе с инстинктами, ненавязчиво и незаметно подменяя устоявшиеся привычки и подгоняя моторную память под изменяющийся организм. Дэрг еще не асур, но уже и не полупробудившийся полукровка. И, тем более, давно – не человек.

–   Чисто. – спокойный голос раздался в наушниках шлема.

Боец вернулся к поезду и встал сбоку от дверей в пол оборота к туннелю. Я вышла из поезда следом за Найлусом и прямиком направилась к дверям, подмигивающим алыми индикаторами, обходя заледеневшую кровавую лужу характерного лилового цвета, бегло сканируя окружение.

Ментальный план полыхал яркими пятнами мощных эмоций, пронесшихся по всему комплексу в момент прорыва рахни: боль, ужас, паника, отчаяние, черные всплески предсмертной агонии. Эти чувства прекрасно дополнили собою и без того насыщенный фон лаборатории, усложняя обнаружение живых разумных, а наложившись на излучение королевы рахни, пытающейся дозваться до своих безумных детей… Месиво. Работать без полного погружения – невозможно. Но я же не только менталист…

Присев, прикоснулась к полу, активируя Печать. Броневые перчатки скрыли свечение рук, Лиара как завороженная глазела на кровавое пятно и ничего не замечала, Рекс сверлил взглядом Дэрга, и развертка печати объемного сканирования прошла для них незамеченной, проявившись тончайшими мерцающими линиями на какую-то секунду. А золотистые огоньки, мелькнувшие по стенам… Ну подумаешь, привиделось. С кем не бывает?

Заклинание отработало, принеся план лаборатории с местами скопления живых существ и неживых объектов, покрытых аурой мыслительной деятельности и пятнами убийств. Геты? Вероятно. Если так, их всего-то с десяток, и они довольно далеко от азари. Рахни маячили на самой границе действия поисковой Печати вместе с гетами.

–   Гаррус, вскрой. – я указала на нужные нам двери.

Ррус согласно кивнул, подбежал к дверям и занялся работой.

–   Бенезия здесь, до нее около трехсот метров по прямой. – сказала я, чувствуя интерес асура по ментальной связи. – В лаборатории кроме ее отряда никого живого не осталось, все рахни, их шесть особей, на другой стороне ближе к техническим туннелям. При возможности, я предпочту избежать встречи с ними.

Дверь протестующе пискнула, но индикатор сменил цвет с тревожно-красного на приятный нашему глазу зеленый.

–   Задачи те же: мне надо поговорить с матриархом Бенезией и с королевой рахни.

Рекс вскинулся, насторожился, пристально глядя на меня сквозь глухой шлем. Дэрг растерянно хлопнул глазами, Дилан полыхнул недоумением и тревогой.

–   Да, королева в этой лаборатории. – согласно кивнула я на невысказанный Дэргом вопрос. – И да, она вполне разумна и вменяема, так что я надеюсь с ней договориться. И Рекс. Ее уничтожение в мои цели не укладывается. Как и гибель матриарха. Понятно?

Кроган буркнул:

–   Да понял я.

–   Прекрасно. Потому как если мне удастся договориться с королевой, назад она поедет с нами.

–   Ты сумасшедшая, Шепард. – громыхнул Рекс, покачивая дробовиком.

–   Это признано официально. – флегматично отозвалась я, пожимая плечами.

–   Но мне это нравится. Ха! Договориться с рахни! – наемник покачал головой. – Еще и с собой утащить…

Я не сдержала жесткого смешка.

–   Как на мой взгляд, «Цербер» обойдется без этого милого насекомого, а даме нужно тихое и спокойное место, где она сможет растить деток подальше от всяких идиотов.

–   Ты так говоришь, словно уже с ней договорилась. – проворчал Рекс. – А может она такая же, как и эти, мелкие.

–   Она не такая. – безмятежно ответила я, вслушиваясь в далекий клубок эмоций, пульсирующий в голове ярким зовом. Призывом, брошенным в пространство без конкретного адреса.

–   И почему?

–   Потому что она боится. – мягко и укоризненно произнесла я. – А еще она просит о помощи. Нет, она кричит, моля о пощаде. А тот, кто просит, пойдет на диалог… Главное дать ей шанс и уметь… – я запнулась, подбирая слово.

–   Говорить? – тихонько спросила Лиара.

–   Слышать и слушать. Главное – уметь слушать…

От криков королевы содрогался ментальный план. Она отчаянно зовет на помощь, она очень-очень хочет жить и готова на многое, посылая в ментал импульсы эмоций и намерений. А я только что дала отклик на очередной зов, перепахавший астрал и ударивший в голову тараном. Запрос-ответ с предложением. Никаких слов. Только одни эмоции, ведь они универсальны во всех вселенных. Любое существо одинаково боится и ненавидит, любит и страдает. Неважно, настолько оно разумно и на каком языке говорит. Чувства – одинаковые. Самый универсальный язык, ведь даже образы у всех разные, как и может разниться взгляд на мир.

Меня почувствовали и поняли: в голову шибануло искренней надеждой, щедро приправленной страданиями и страхом. Одиночество, леденившее восприятие, смыло искристым потоком радости и ожидания. Королева будет меня ждать. Она меня опознает, в каком бы виде и облике я ни пришла. Опознает по ауре, по ментальному отпечатку и по «песне» мысленного потока. Она будет со мной говорить. Она ХОЧЕТ со мной говорить!

–   Двигаем.

Переступив кровавую лужу, я пошла вперед, в коридор, ведущий к внутренним помещениям лаборатории, чьи стены обильно заляпаны уже свернувшейся разноцветной кровью, а на полимерном покрытии пола уже почти не проступал его настоящий цвет.

.

* * *

.

В медотсеке царила унылая тишина, прерываемая шумами работающего оборудования и изредка – шелестом ткани форменного комбинезона характерного для научного сотрудника серо-синего цвета. Высокий мужчина устало повел плечами, бросил взгляд на подсвеченный изнутри купол медицинской капсулы, тяжело вздохнул и собрался было вернуться к работе, как двери с привычным шелестом открылись, пропуская в просторное помещение группу незнакомых вооруженных людей. Доктор Коэн растерянно заморгал, снизу-вверх глядя на рослого мужчину, которого он никогда раньше не видел на «Расселине», а за эти дни Зев успел познакомиться со всеми выжившими.

–   Что… Что вам нужно?

Командир отряда представился по-военному четко:

–   Коммандер Джон Шепард. – немного подумав, добавил: – Я не хотел вас побеспокоить.

Ученый сглотнул и промямлил:

–   Нет. Вы ничего такого не сделали. Я просто немного… устал. Я доктор Зев Коэн. – несколько неуверенно ответил мужчина и тут же поправился: – Доктор – не в смысле «врач». Я микробиолог.

Джон покосился на работающие капсулы.

–   Что с ними случилось? Рахни?

Доктор покачал головой.

–   Нет. Они отравлены токсином. Произошло ЧП… – Коэн запнулся, покосился на военного, сглотнул. – Я… Я давал подписку о неразглашении. Мне нельзя обсуждать это ни с кем за пределами компании.

–   Но вам придется рассказать, потому что я могу помочь. – несколько грубовато заметил боец.

–   Хотелось бы верить… – чуть ворчливо отозвался ученый, но тут же поправился: – …что компания сочтет наши жизни более ценными, чем свои секреты.

Николаус поморщился. Фальшь в словах доктора была столь очевидна, что оставалось лишь удивляться, как коммандер ее не заметил. Но Джон – не заметил, а Зев тут же переключил разговор, съехав со скользкой темы:

–   Вы знаете Миру? Виртуальный интеллект «Вершины-15»? Она обеспечивает безопасность… наших экспериментов.

Джон кивнул.

–   Знаю. Мы ее включили, когда проходили исследовательский комплекс.

–   Так это были вы? – преувеличенно-радостно воскликнул Коэн, словно кто-то еще мог включить ВИ на вымершей станции. – Я вам благодарен! Пока она не работала, автоматика не включалась. В разгар эксперимента мы потеряли связь с Мирой, и режим карантина был нарушен. Эти трое подверглись действию… токсина. Вещества, с которым мы работали.

Аэте удивленно заморгал и с искренним недоумением в голосе задал вопрос:

–   А это нормально?

Джон запнулся на полуслове, люди удивленно воззрились на беловолосого парня.

–   Что? – настороженно переспросил доктор.

–   Ну, делать такую систему безопасности, которая в случае любой проблемы сама нарушает безопасность процесса работы над опасным веществом? – сумбурно спросил Аэ, чуть запинаясь на словах. – Почему потеря связи с ВИ, располагающейся в совершенно другом комплексе, приводит к нарушению протоколов безопасности и карантина в удаленной риск-лаборатории? Это же нелогично… Нет, это просто глупо! Разве лаборатории не должны быть автономными? Ну, источники питания, защитные механизмы. Автоматическая карантинная блокировка, наконец! А тут… – он запнулся и развел руками. – Может, я что-то не так понял?

Доктор растерянно моргал, глядя в яркие глаза, чуть заметно светящиеся под голограммой экрана визора, и не знал, что ответить молодому парню на вроде как наивный, полный искреннего недоумения вопрос. Жестокий вопрос, разом всколыхнувший тонны грязи.

–   Это сейчас не важно. – недовольно буркнул Джон, бросив косой взгляд на наивно хлопающего глазами парня. – Доктор, если вы сделали этот токсин, значит, должны знать, как их вылечить. – резонно заметил коммандер.

Коэн поморщился.

–   Приоритетной задачей был сам токсин. К синтезу противоядия мы были уже близки, но тут отключилась Мира. Наши записи и оборудование заперты в карантинных лабораториях. Вентралис боится дополнительного заражения.

Джон помрачнел, не видя, как кривится Николаус, а Аэте удивленно приоткрыл рот, но от комментариев удержался.

–   Он прав, что никого туда не пускает?

–   Нет! – возмущению доктора не было границ. – У токсина короткий период жизни. Потом он распадается на простые протеиновые цепочки. Но Вентралис не слушает!

–   Я поговорю с ним. Возможно, мне удастся его убедить.

Коэн облегченно вздохнул.

–   Официально я не имею права просить вас это сделать. Но если у вас что-то получится, я буду очень благодарен.

Лицо Ника приобрело непередаваемое выражение тоски и вселенской грусти: вся фигура его подопечного выражала непоколебимую жажду деятельности и желание помочь бедолагам-ученым. И Джон его не разочаровал:

–   Что нужно, чтобы получить для них лекарство?

–   Рядом с жилыми помещениями для ученых находятся карантинные лаборатории. Там вы отыщите наши заметки. Надо просто выполнить все так, как в них написано.

Беловолосый парень что-то невнятно булькнул себе под нос на неизвестном языке. Нико устало прикрыл глаза, сглотнув все слова, которые ему очень-очень хотелось высказать командиру. А Вивьен просто растерянно хлопал глазами.

–   Мы попробуем что-то сделать, доктор Коэн. – доброжелательно произнес Джон. – Как ваши ученые?

Доктор покосился на бойца, но ответил:

–   Лучше, чем охранники. Те с первого нападения не могут расслабиться. Я даю им стимуляторы, но любому виду нужно когда-то спать. Они начинают нервничать. Терять рациональное мышление…

Джон нахмурился.

–   Вы имеете в виду, что они…

–   Они нервничают. – увильнул от прямого ответа ученый. – Мы стараемся их не раздражать и не нервировать. И, честно говоря, иногда они пугают сильнее рахни.

–   Не переживайте. Я буду вежлив.

Взгляд доктора был крайне красноречив, но Зев удержался от комментариев. Мало ли… А вдруг получится?

–   В таком случае, я буду вас ждать здесь. – развел руками ученый, доброжелательно улыбаясь и глядя в спину бойца.

Люди покинули медотсек. Только беловолосый парень задержался у дверей, придерживая рукой пытающиеся закрыться створки, и негромко произнес:

–   Знаете, доктор Коэн, я, конечно, не могу назвать себя токсинологом или биохимиком, но за свою жизнь достаточно узнал и многое повидал. И никогда ранее не слышал, чтобы противоядие от биологического яда военной разработки можно было собрать по чужим рабочим записям при полном отсутствии даже элементарных знаний по химии и навыков работы со специализированным лабораторным оборудованием.

Высказав, парень вышел из медотсека, а доктор еще долгое время смотрел на закрывшиеся двери. И на небольшие помятости на металле, оставленные тонкими пальцами.