Перерождение Эффект Массы.

Я бежала по коридорам вымершего комплекса со всей доступной мне скоростью, а в голове билась одна мысль: лишь бы успеть. Джон диагноз не озвучил, но по его выразительному молчанию и так понятно, что рана – смертельная. Вот как же так? А? На пару часов же оставила… Прыгнув, я ухватилась за лифтовой трос и соскользнула вниз. Одиннадцать этажей пролетели под визг металла о металл. Перчатка ощутимо нагрелась, я сжала пальцы, тормозя напротив нужного уровня, раскачалась и влетела в закрытые двери, в два удара выломав тонкие металлические створки.

К демонам осторожность! У меня не больше пары минут! Если Николаус погибнет, у меня есть минут пять-шесть, чтобы восстановить подачу кислорода к мозгу. Гибель тела – некритична, все можно восстановить, главное, чтобы мозг не пострадал. А если опоздаю на восемнадцать минут… Тогда Николауса можно только в виде нежити поднять, пусть даже высшей, одушевленной и в какой-то мере живой: душа начнет рвать связи с телом, но процесс этот затянется дня на три, пока не распадется аурный слой и не пропадет последнее, что удерживает душу у мертвого тела. И чем дольше тянуть, тем мертвее будет поднятое существо и ближе к обычному зомбяку.

Выбежав в коридор и юзом влетев в поворот, я вызвала Вивьена.

–   Состояние?

Парень ответил с небольшой задержкой:

–   Спектр… – он замялся. – Нико проживет минуту, две… не больше.

Коридор закончился как-то быстро, я нетерпеливо переминалась перед дверями, ведущими в холл. Как же они медленно открываются…

–   Этого хватит, Вивьен.

Эмоции моих бойцов уже были ощутимы: растерянность и боль потери, отчаяние, бессилие, гнев людей, страх и ступор Лиары. И легкий интерес Рекса. Крогана чужая смерть не впечатлила.

Створки, наконец-то, ушли в пазы, и я рванула вперед, пробежав длинный просторный холл за какой-то десяток секунд. А когда я выбежала в коридор, меня встретило вскинутое оружие.

–   Спектр. – Джон опустил винтовку.

–   Потом расскажешь, как это произошло. – рыкнула я, осматривая коридор. – Где… А! Вижу.

Подбежав к лежащему у стены Николаусу, я упала на колени возле оцепеневшего Вивьена, статуей сидящего возле мертвого, уже – мертвого друга. Паренек перевел на меня пустой взгляд. Губы мелко-мелко подрагивают, его трясет, хочет что-то сказать, но не может: видно движение губ, а звука нет.

–   Когда? – тихо спросила я, ослабляя зажимы и сдирая перчатки, бросив их у снятого шлема.

Вивьен глубоко вдохнул, зажмурился, резко, рвано выдохнул, беря эмоции под контроль, и хриплым голосом ответил:

–   Только что.

Он вновь перевел взгляд на развороченную грудь. Тут и медицинского образования не нужно, и так понятно: с такими ранами не живут. Ребра проломлены вовнутрь, легкие – кровавые клочья вперемешку с кусками брони и обломками кости. Потери крови – колоссальные. Да тут даже если бы был лазарет под боком – не донесли бы… А даже если бы донесли? Раздробленный позвоночник, разорванный пищевод и бронхи, повреждение диафрагмы…

–   Вивьен! – тряхнув впавшего в ступор парня за плечо, внятно сказала я. – Пока мозг живет, Нико можно вернуть. Предел – восемнадцать минут. После – уже все.

Парень удивленно заморгал, перевел на меня непонимающий взгляд. С его точки зрения, что-либо сделать уже невозможно. Даже будь у него под руками полноценный лазарет, спасти Николауса невозможно. Но за шанс, пусть и призрачный, он ухватился: руки перестали дрожать, он сглотнул подкатывающий ком, зло стер наливающуюся в уголке правого глаза слезу. Вивьен Лаббе готов работать.

–   Щупом пробило?

–   Да. – прошептал парень. – Первым под удар попал…

По кистям пронеслась привычная золотистая волна обеззараживающего и очищающего плетения. Карие глаза француза удивленно расширились.

–   С этого момента у тебя начинается выборочная слепота и частичный склероз. – буркнула я.

В голос против воли прорвалось низкое рокочущее рычание. Николаус мне нужен живым и здоровым. На том месте, где он обычно находится – рядом с Джоном, регулярно капающим бравому коммандеру на мозги, а не на кладбище!

Кожа разошлась, переливающиеся золотым свечением красные капли сорвались с кончика пальца и закапали на развороченную грудь, смешиваясь с темной, почти черной кровью. У меня есть все необходимое для лечения: вот оно, ошметками в крови плавает. И кости, и легкие. И кровь. Надо лишь вернуть всё на свои места.

Впервые в этой жизни я использовала прямой контроль чужого тела: положив ладонь на грудь погибшего бойца, подключилась к его организму как нечто среднее между симбионтом и паразитом. Легкая щекотка пронеслась по спине, когда я выбросила в еще не до конца мертвое тело сотни крохотных щупов, подключаясь к нервной системе, беря организм под контроль и подчиняя себе. На какое-то время мы станем единым целым, я возьму на себя все жизненные функции. Мои легкие обогатят кровь кислородом, а мое сердце погонит ее в подчиненный организм, обеспечивая всем необходимым для функционирования.

Резануло болью, сменившейся чесоткой заработавшей регенерации и жжением. Щупы подсоединились к артериям, разрослись, формируя дополнительные кровеносные каналы, достаточно мощные, чтобы гнать кровь из одного тела в другое, обходящие фатальную травму. Теперь надо запустить системы жизнеобеспечения подчиненного организма.

Когда первый раз сократилось сердце Николауса, Вивьен моргнул. Удивленно. Неверяще. Подключённые к руке мертвого аналитика датчики показали появление пульса, которого не могло быть. Минута, другая, ритм выровнялся, спешно восстановленное сердце заработало в нормальном для него ритме, гоня кровь по организму и, главное, снабжая полученным от моих легких кислородом. Другое дело, что в кровеносную систему Ника пошла МОЯ кровь… Сверхмутагенная кровь метаморфа. Какое-то время наш аналитик будет маяться забавными побочными эффектами… А если его организм не сможет ассимилировать и перебороть мою кровь, если подчинится или среагирует, то у Виланта Николауса Аккера появятся очень… занимательные способности. Но он будет жить, а все вероятные мутации, если они начнутся, можно будет за пару дней свести к генетической норме.

Регенерация разгонялась по мере того, как я подчиняла себе чужой организм, делая частью своего. Излечивались старые травмы, исчезали шрамы, восстанавливались поврежденные кости и зубы, исправлялись генетические дефекты. Организм выходил в свое эталонное, идеальное состояние. И медленно, очень-очень медленно восстанавливалась фатальная травма.

–   Вивьен, нужно повынимать из раны все осколки брони. – тихо сказала я. – И быстро. Можешь не сильно осторожничать, только поторопись.

–   Кость?

–   Не трогай. Буду восстанавливать.

Надо отдать Вивьену должное: он ни единым жестом не показал той оторопи, даже ступора, в котором находился. А еще он очень быстро и аккуратно работал, безошибочно находил в кровавом месиве осколки металла и удалял их, стараясь ничего лишнего не задеть.

–   Вот еще.

Кончик тонкого скола показался из раны, вытолкнутый восстанавливающимися мышцами. Вивьен осторожно его подхватил длинным пинцетом и извлек.

–   Прекрасно. Теперь самое сложное…

Никакая магия крови не способна из ошметков мяса и крови собрать орган в исходном состоянии. Зато она в состоянии прирастить эти ошметки и восстановить их функциональность, если правильно сложить паззл. Магия может сотворить чудо, но четко определенное. И то, если правильно подготовиться.

Реберную клетку я собирала долго. Минуты текли одна за другой, кусочки кости становились на свои места, схватываясь в единое целое, пока не была восстановлена задняя стенка, вывернутая лопатка и раздробленный позвоночник. Нытье регенерации притупилось и сконцентрировалось вокруг единственного поврежденного участка, дергая острой, режущей болью. Теперь – верхняя часть… И легкие. А потом – убрать лишнее…

Что приятно, к нам никто не подходил и работать не мешал. Джон отошел и не приближался, глядя на наши с Вивьеном спины. И чем дольше мы возились, тем ярче разгоралась смутная надежда, появившаяся, когда в воздухе развернулся голографический экран медицинского сканера, показывающий прекрасно всем знакомую линию пульса.

Вот ведь странный. Пока Николаус был жив, Джон его на дух не переносил, относясь с настороженностью, хоть и признавал его полезность для отряда. В лучшем случае – ровное уважение, окрашенное недоверием. Ни о каких дружеских чувствах и речи не шло! Ника вообще в отряде не любили, хоть и ценили за ум и профессионализм. Это только Вивьен искренне считал его другом, возведя чуть ли не в статус старшего брата, который о нем заботится, учит, защищает и помогает делом и советом.

Но стоило Нику умереть, как до остальных очень резко дошло, что каждому из них этот въедливый, скрытный мужчина нужен, по-своему дорог и совершенно незаменим. Кристиан – мрачный, как грозовая туча, зол на себя за собственную глупость: перед высадкой успел поругаться с Ником за то, что тот ему менторским тоном в очередной раз проел мозг за нежелание ставить на винтовку дополнительную модификацию, хотя Гаррус предложил помощь в сборке оружия. Теперь грызет сам себя за то, что отказался, за то, что вспылил и наговорил гадостей. И за то, что так и не успел извиниться. Аарон Раймонд в шоке: неожиданная смерть сослуживца тараном ударила под дых. Эмоциональный и открытый испанец завис в ментальном стазисе: мыслительная деятельность приглушена, эмоции выключились, проворачиваясь на холостом ходу. Это потом его накроет, когда придет полное осознание и понимание потери. Тогда он напьется до потери разума. И пить, судя по состоянию остальных, будет не в одиночестве. До Джона тоже дошло, насколько был незаменим Николаус. Пока бравого коммандера хватило принять только это. Мысль о том, что Ник – не только его излишне скрытный и непонятный подчиненный, но и просто – друг, пока в его мозги не продолбилась. Ну да не буду требовать слишком многого.

Сильнее всего накрыло Вивьена: даже зная, что рана гарантированно смертельная, он до последнего пытался остановить кровь и спасти человека, который когда-то давно обратил внимание на сумрачного апатичного паренька, сумел пробиться сквозь эту апатию и вытащить из черной, медленно убивающей депрессии. Боюсь, если бы Ник и правда умер на его руках, уже надломленная психика еще одной потери не выдержала бы, и мы потеряли бы не только Николауса, но и Вивьена. Только не сразу, и погиб бы он не физически.

С противным хрустом на место встали реберные хрящи. Восстановление скелета завершено. Легкие – частично. Еще немного…

–   Вивьен, начинай откачивать кровь и выбери все лишнее. Нужно полностью очистить плевральную полость. – я повысила голос. – Джон!

Коммандер подошел, скосил глаз на Ника, вздрогнул. Пальцы дернулись.

–   Спектр?

–   В холле у левой стены есть автомат с водой. Вытащите из него бутыль и притащите сюда. – я прислушалась, чуть сощурившись. – Там никого нет.

Джон кивнул, махнул Кристиану и исчез из виду.

.

Восстановление шло своим чередом. Критический порог пройден: сейчас жизни Николауса ничего не угрожает, состояние стабильно, я удерживаю полный контроль над организмом, кровообращение было восстановлено вовремя, и никаких последствий клинической смерти не будет. Легкие успешно регенерировали, отдаваясь у меня жуткой чесоткой и ломотой. Что поделать, скоростное восстановление всегда имеет свои последствия, а сейчас боль Нико я ощущаю как свою.

Вивьен вышел из ступора и оживился, отслеживая процесс восстановления с помощью портативного сканера. Вопросов у него – не счесть, но он понятливо молчит и держит их при себе. Джон с Кристианом притащили десятилитровую бутыль с водой, поставили у стены и сейчас терпеливо ждут, пока мы закончим. А еще Джонни мучительно пытается понять и осознать то, что видят его глаза. Вот только увиденное упорно не желает укладываться в привычную и такую понятную картину мира, разбивая ее на множество осколков.

Коммандер – не дурак и не слепой идиот. Он отлично умеет делать выводы из увиденного, другое дело, что он не часто этим своим умением пользуется, чем несказанно раздражал Николауса. Шепард прекрасно понимает, что полученная Ником рана – смертельна. Никакая медицина не способна спасти человека, которому навылет пробили грудь тридцатисантиметровым в диаметре копьем из прочного шершавого хитина. Но прямо на его глазах я делаю невозможное. Я спасаю жизнь погибшему бойцу, натуральным образом вытаскивая его с того света. Как? Этого он не знал и не понимал. Вивьен молчит, и Джон отлично осознает, что задавать вопросы парню бесполезно: ничего он не скажет. Спрашивать у меня? Эта мысль навязчиво крутится в голове коммандера, но… Но тут срабатывает забавная особенность его психики: Джон не в состоянии заставить себя подойти и прямо задать скользкий вопрос. Пока не припечет. Вот на волне гнева, аффекта, адреналина или любого подобного чувства, в запале задать неудобный вопрос он может. А вот когда успокаивается…

Забавный он.

Ничего, когда доварится в собственном соку до кондиции и дозреет, тогда и будем его танцевать. В смысле, вправлять мозги и выбивать отягощающие его светлую голову темным грузом предрассудков и пропаганды ненужные глупости. А пока пусть думает. Лишнего он не ляпнет. Не совсем же дурак. Да и Нико не позволит сделать откровенную глупость. Особенно теперь, когда в сохранении тайны собственного выживания он кровно заинтересован.

Под моей рукой окровавленная грудь приподнялась в первом вдохе и медленно опустилась. Восстановленные легкие, наконец-то, заработали. Новый вдох и еще один выдох. Хрипов, сипов и прочих неестественных звуков нет: регенерировало полностью, Вивьен полость почистил отлично, убрав все, что там не должно находиться. Можно отсоединяться, а то скоро Ник очухается.

Я разъединила нашу кровеносную систему, медленно отключилась от нервной и эндокринной, но полностью контакт не прерывала, пока не убедилась, что отделенный от меня организм не сбоит и явных побочных эффектов не наблюдается. Покуда моя кровь заставляет тело работать на всю доступную ему мощь, очищает от ненужного мусора и убирает старые травмы, но вскоре пойдут первые последствия… Вопрос в том, как и что пролезет, учитывая наличие асурских генов у Нико в количестве, достаточном для самостоятельной инициации. Не пойдет ли лавинообразное очищение генома, как это произошло с Кирой? По идее, не должно, но как среагирует моя кровь со спящим геномом боевой химеры, созданной хаоситом, – предугадать невозможно.

–   Вот и все. – я встала, повела плечами, размяла шею. – Джон, слейте, пожалуйста, на руки: нужно смыть кровь.

Джон очнулся от тяжких мыслей, бросил взгляд на Николауса.

–   Да, конечно…

Пока я смывала кровь, подошел уставший, но искренне счастливый Вивьен, изгвазданный в крови по самые плечи. Я вежливо уступила парню место у импровизированного умывальника, а сама вернулась к наблюдению за подопечным.

Ладно, пока Вивьен моется, а Николаус еще в отключке…

–   «Нико выжил.» – отправила я мысль троим мужчинам.

Облегчение напополам с тревогой у Найлуса и Гарруса было общим. Аэте факт выживания Николауса тоже порадовал: он был его сородичем, пусть и непробужденным, а за своих Аэтера готов на все. Но и требует он тоже ВСЁ, в чем Дэрг с Диланом успели уже убедиться.

–   «Насколько серьезным было ранение?» – спросил Гаррус, переводя разговор в практическую плоскость.

–   «К моему приходу он был мертв.» – ответила я, отправляя информацию о произошедшем. – «Рана смертельная при любых раскладах.»

Много времени просмотреть информацию и оценить возможные перспективы у них не заняло. Тревога Гарруса усилилась, дополнившись задумчивостью, Найлус с Аэте отреагировали удивительно похоже: азарт и предвкушение.

–   «И как на это отреагировал Джон?» – ирония и язвительность в голосе Ная прекрасно дополняли его заинтересованность и предвкушение очередной подставы.

–   «У Джона сломалась картина мира.» – фыркнула я, наблюдая за объектом обсуждения. – «Только что я сделала невозможное, теперь он судорожно и мучительно пытается придумать этому логическое обоснование. Вот только оно что-то никак не придумывается.»

Смешок асура прекрасно охарактеризовал общую ситуацию.

–   «Могут быть проблемы.» – окрашенная тревогой мысль Гарруса пронеслась колкой волной по восприятию.

–   «Ррус, радость моя, какие еще могут быть проблемы у первого Спектра Альянса Систем сверх того, что я огребу, если мне удастся задуманное?» – усмехнулась я, чувствуя смущение нашего светлого сокровища от обращения «радость моя». – «Да если всё получится, Удина на говно изойдется. Гадить он будет при любых раскладах: я же не собираюсь подчиняться и преданно заглядывать ему в рот, ожидая заданий. Наоборот, я буду выполнять свою работу Спектра Совета, что не слишком понравится «Церберу» и командованию ВКС Альянса Систем. А Джон…» – я не сдержала тяжкого вздоха. – «После Новерии мы улетаем на Вермайр и неизвестно, когда вернемся. У меня не так много времени, чтобы связать бравого коммандера по рукам и ногам, разбить или хотя бы надломить его слепую веру в придуманную им же картину мира и заставить, наконец, думать своей головой, а не уставом и патриотичными лозунгами лживого государства. В этом благом деле Ник мне поможет: поверь, он не захочет, чтобы тонкости его выживания оказались достоянием Альянса Систем или конторы имени трехголового стража загробного мира. Так и до подопытного зверька недалеко.»

Удивление и недоумение асура обожгло связь вместе с зарождающимся тяжелым гневом.

–   «Аэ, не принимай это так близко к сердцу.»

Тягучая злость нарастала, разгораясь холодной взвешенной яростью. Сейчас на общей связи был не обаятельный паренек Аэтериос, а Аэтера. И его узнанное расстраивало все больше и больше.

–   «Когда мы покинули родной мир и оставили его нулевому виду в идеальном состоянии, мы полагали, что они извлекли уроки из понесенного наказания.» – ментальный голос асура приобрел нехорошее спокойствие и льдистый холод. – «Но я все больше убеждаюсь, что люди выводов не сделали и вновь ступили на тот же путь саморазрушения и деградации, как и когда-то. То, что я вижу, очень напоминает…» – Аэтера запнулся, прерываясь на полуслове.

–   «Люди и выводы из истории. Ты о чем вообще?» – я послала укоризну и недоумение, выбивая асур-тар из холодного гнева мягкими, ласковыми ментальными касаниями и отблесками моей души. Это на какое-то время его успокоит. – «Аэтера, люди искажают и переписывают историю все свое существование, лгут сами себе и упорно не желают взглянуть правде в глаза. Не думаю, что что-то изменилось с того дня, когда ты их видел в последний раз. А о наказании забыли за давностью лет.»

Кипящий гнев утих, оставив после себя усталое сожаление и искреннее непонимание.

–   «Даже суры, эти высокомерные двуличные моралисты, и те не позволяли себе подобного!» – в сердцах рыкнул асур.

–   «Полагаю, не позволяли они такого, потому как Дамокловым Мечом над ними висели вы?» – лукаво спросила я.

Аэтера фыркнул, но веселье все же смыло гнев и ярость.

–   «И поскольку о сурах остались лишь невнятные легенды, Дамоклов Меч все же рухнул им на головы.» – тем же тоном закончила я.

–   «Они перешли черту.»

Бесстрастный, спокойный ответ пришел с отблесками давних воспоминаний, непроизвольно поднятых из глубин памяти. Судя по искреннему удивлению Найлуса и тяжелой задумчивости Гарруса, асуры не посвящали свою расу-привязку в подобные тонкости своего прошлого. Насколько я поняла, они вообще крайне мягко и деликатно, проявив бездну понимания и благоразумия, знакомили турианцев с собой и своей сутью. А о чем их не спросили… того и не сказали. Зачем же нервировать и смущать привязку такими незначительными нюансами, как уничтожение цивилизации и поголовный геноцид? Первый раз, что ли? Да и какая разница, что они там делали в далеком прошлом? Это ведь уже произошло, не так ли? Так смысл дергаться?

Аэтера, которому я передала эту логическую цепочку, отозвался легким смущением и ментальным аналогом пожатия плеч. С его точки зрения, все было сделано правильно, это было логично, обосновано и привело к нужному результату. Так в чем проблема-то? Результат достигнут, незнание иногда – истинное благо, а асуры очень не хотели расстраивать новообретенную привязку. И сейчас не хотят.

–   «Аэ, тебе далеко еще до тех подвалов?» – спросила я, переводя наш беззвучный разговор в практическое русло.

–   «Проверю живые сигнатуры и спущусь на технический уровень.» – ответил асур.

Проверит он…

–   «Сообщи, когда найдешь эти проклятые кабели. И глянь, может еще что-то… ну не знаю, какие-то явные повреждения обнаружишь.» – вздохнув, добавила: – «И будь осторожнее.»

Тихий ментальный смешок вкупе с умилением и иронией меня несколько напряг. Что на этот раз белобрысому отморозку в голову явилось, раз он такой довольный? Особенно напрягало, что это непосредственно касается меня и опосредованно – Гарруса и Найлуса.

Ладно, демоны с ним, с Аэтериосом. Вермайр покажет, какими будут наши отношения. И будут ли они вообще. Не хотелось бы, чтобы асур погиб только потому, что у меня не получится спасти его привязку.

Я тяжело вздохнула, сворачивая ментальную связь и глядя на медленно приходящего в себя Николауса. Пока я не встречусь с Сареном, так и буду в подвисшем состоянии. Подумать только, сколько всего зависит от этой высокомерной властной сволочи… и от того, на самом ли деле он сволочь или просто молодой оперативник Спецкорпуса, в двадцать шесть лет привлекший на свою беду внимание одного из самых могущественных существ этой реальности. По воспоминаниям Найлуса и Аэте Сарен именно что вляпался… хотя канон упорно пытается доказать обратное. Но сколько раз я сталкивалась с тем, что канонные «злодеи» – это обычные разумные, ставшие жертвой обстоятельств? И, притом, разумные достойные… От судьбы некоторых из них меня оторопь берет и холодом обсыпает. То, что жизнь часто несправедлива – не новость, но чтобы настолько!

Николаус вздрогнул, дернул пальцами, судорожно, глубоко вдохнул, сглотнул, закашлялся, резко открыл глаза. Тишина стояла гробовая. Бойцы напряженно гипнотизировали его взглядами, Лиара прижала ладошки к… шлему, искренне переживая за погибшего на ее глазах человека, к которому уже успела привыкнуть. Рексу как обычно – наплевать. Он наблюдает с интересом, но не более того.

 –  С возвращением в мир живых, Нико. – сказала я, когда взгляд аналитика утратил стеклянную бессмысленность.

Николаус осторожно приподнялся на локте, скосил глаза, глядя себе на грудь, щедро залитую его же кровью. Взгляд метнулся к обломкам брони, сваленным у стены, перешел на Вивьена, замершего с вытянутыми руками, подставленными под льющуюся воду, на стоящего столбом Джона и вновь вернулся ко мне.

–   Я не мог выжить после такого удара. – прохрипел он, закашлялся и сплюнул кровь.

Значит, помнит, что его пробило насквозь щупом рахни, последствия просчитал верно и сделал единственный правильный вывод. Прекрасно!

–   А разве я сказала, что ты выжил? – иронично спросила я.

–   Я чувствую себя слишком живым, как для мертвеца. – не удержался от язвительности Николаус.

Я улыбнулась. Смерть ему определенно пошла на пользу! Вон как юмор и характер прорезались, сбросив маску занудливого флегматичного мозгоклюя.

–   Четыре минуты клинической смерти, пока у тебя не забилось сердце. – сказала я. – Вивьен может подтвердить, что ты был мертв.

Парень вздрогнул всем телом, а его выразительная бледная физиономия была отличным доказательством моей правоты.

–   Вернемся на корабль, будет тебе праздник. – тем же доброжелательным тоном продолжила я. – В конце концов, новая жизнь, новая судьба и все такое, надо бы отметить. Не каждый же день такое происходит.

Черные-черные глаза подозрительно сощурились, Николаус подобрался и занервничал. Правильно оценил мой тон и то, что скрывается за простыми словами. Он умный. Проницательный. Намеки понимает сходу.

Ник аккуратно ощупал грудь, на его роже, впервые утратившей привычную маску непроницаемого вежливого внимания, прелестно отразились оторопь и изумление. Ну да, под кровавой размазней – полностью целая кожа. Ни малейших следов смертельной раны. Но все тело ноет и ломит: моя кровь мутагенного воздействия не утратила, и продолжает изменять организм.

–   Да-да, это все – суровая реальность, в которой тебе не дали так легко сдохнуть. – я усмехнулась.

Он передернул плечами, зыркнул на меня, прогреб волосы, сжав короткие пряди сильнее, чем следовало, и невпопад спросил:

–   Почему я не чувствую холода?

–   Нежить вообще к холоду нечувствительна. – удержаться и не ляпнуть ЭТО оказалось выше моих сил.

Нико хватанул воздух, судорожно закашлялся, подавившись, Джон уронил бутыль, и она покатила по полу, теряя бесценную воду, Вивьен укоризненно на меня воззрился, хотя паренька происходящее начало радовать. Особенно то, что его единственный друг выжил. Аарон и Кристиан оцепенели, а Эшли банально растерялась. Как ни забавно, что такое «нежить» все они прекрасно знали. Только Лиара и Рекс не поняли сути прикола.

–   Джон!

Шепард вздрогнул, подбежал к бутыли, остановил ее, перевернул и поставил ровно. Нико в ступоре на меня таращился, черные глаза широко раскрыты, в эмоциях шок и оторопь.

Обалдеть… Он мне поверил!

–   Николаус! – укоризненно произнесла я, с трудом удержавшись, чтобы не заржать ему в лицо. – У тебя сердце бьется, ты дышишь. Какая ж ты нежить? Еще скажи, что в магию и волшебство веришь.

–   Спектр, сейчас я не только в нежить и в магию поверю. – буркнул, отдышавшись, мужчина, сверля меня настороженным взглядом.

А ведь говорит серьезно. Скажу, что я его воскресила божественной силой, магией вуду, подняла нежитью, да хоть в вампира обратила – поверит! Эк его проняло… С одной стороны – радует, но с другой резкое изменение поведения Николауса начинает беспокоить. Его словно прорвало, как будто краткосрочная смерть что-то… даже не знаю, смыла с него, что ли.

–   Считай это магией. – я пожала плечами. – Какая разница, как мне это удалось? Важен ведь результат: ты жив.

Еще один любопытный факт: Нико даже внимания не обратил на изменение стиля общения и резкий переход с холодного официального «вы» на вполне дружелюбное «ты». Зато Джон это заметил: бравого коммандера дергает каждый раз, когда в нашем разговоре звучит сакраментальное «ты». Особенно, когда это «ты» звучит со стороны Ника. Неестественность такого обращения к командиру и старшему по званию резала его восприятие словно бритва. А вот Ник не заметил. Почему?

–   Джон, поработайте еще немного умывальником: Нико следует смыть с себя кровь, а то он выглядит как сбежавшая жертва неудачного забоя.

Коммандера от такого сравнения перекосило, но резонность замечания он признал. Николаус фыркнул, осторожно встал и сейчас разминал плечи, чутко прислушиваясь к своим ощущениям. А за ним с тревогой и настороженностью наблюдали его сослуживцы. Лиара просто таращилась, не зная, как реагировать. Девочка она умная, и когда первый наплыв эмоций схлынул, она начала думать головой. И сейчас в том же состоянии оторопи, что и остальные. Рекс заинтересован, но, перехватив мой пристальный взгляд, сделал вид, что его происходящее не касается, что не слишком сложно, учитывая глухой шлем на его башке. Умный. И осторожный. Но себе на уме.

–   В комплексе есть выжившие. – спокойно сказала я.

Бойцы переглянулись. Об этом занятном факте они не знали: до этого момента разговоры шли только между мной и отрядом Джейн Шепард.

–   Группа – тридцать шесть разумных. Есть гражданские, много раненых. На ногах – шестеро бойцов и медик. Пока мы восстанавливаем питание и коммуникации, чтобы ВИ «Мира» могла запустить монорельс, вы поступаете в распоряжение их командира – сержанта Итана Донована. – я перевела взгляд с молчаливого Джона на крогана. – Рекс, если еще кто-то погибнет, я ужасно расстроюсь. А когда я расстраиваюсь, у меня чудовищно портится характер. Я понятно изъясняюсь?

Кроган хмыкнул.

–   Я понял, малая. Не бойся, защищу я этих млекопитающих.

–   Очень надеюсь, что и тех – тоже. – осмотрев насторожившихся разумных и остановив взгляд на Николаусе, внимательно слушающем мой монолог, приподняла бровь в немом изумлении и поинтересовалась: – Нико, я понимаю, никого из сослуживцев ты своим видом после случившегося не удивишь, но ты собираешься хоть немного привести себя в порядок, чтобы не травмировать расшатанную психику окружающих?

Нико пожал плечами, отошел с Джоном чуть в сторону и быстро обмылся, даже не обратив внимания, что вода воистину ледяная, а в комплексе – минусовая температура. Такая нечувствительность к холоду может продержаться еще пару часов, пока моя кровь не начнет ассимилироваться организмом, а разогнанная физиология не придет к нормальному состоянию. И вот тогда Нико замерзнет. Скорее всего – насмерть.

.

* * *

.

Двери рывком распахнулись и вновь закрылись за спиной вошедшего в просторный коридор-галерею воина. Копошащиеся у дальней стены огромные насекомые резко прекратили возню и, стрекоча и чирикая, помчались к неожиданно зашедшей на территорию будущего улья жертве. Впереди неслись шустрые бойцы с красным хитином, отведя назад крепко сжатые щупы, готовые выстрелить кислотой в потревожившего их покой, а за ними неспешно подходили четыре огромные фигуры. Почти три с половиной метра в высоту, покрытые мощным и толстым фиолетово-черным хитином смертоносные твари. Защитники королевы спешили выполнить свою задачу, даже если королевы в будущем улье нет.

Пылающие раскаленным металлом глаза сузились, уголки припухших губ дрогнули и приподнялись. Асур повел плечами и пошел навстречу несущимся на него насекомым мягко, мечтательно улыбаясь, глядя чуть расфокусированным взглядом сквозь противника, но отслеживая каждое движение. Разум заработал на пределе возможности, по телу пронеслась привычная огненная волна вышедшего на полную мощность организма. Боевая химера выходил на нормальный, полноценный уровень, срывая сознательно наложенные ограничители. Здесь и сейчас есть только он и враг, с которым нет надобности обращаться бережно и аккуратно, опасаясь неосторожным движением покалечить или убить.

Грохот выстрелов и пронзительный визг разорвали тяжелую тишину, массивные крупнокалиберные пули крошили хитин, отрывая сяжки сенсорной системы, проламывали тонкие места сочленений. Плевки кислотой бессильно растекались по полу и стенам: попасть в проворное стремительное создание рахни не могли. Боевая химера на месте не стоял, сближаясь с врагом. Последний гулкий выстрел, пистолет отлетел к стене, отброшенный за ненадобностью: опустошился магазин, в ближнем бою нет времени и возможности его сменить. Правая рука метнулась к бедру, снимая длинный прямой обоюдоострый нож, практически – короткий меч.

Чудовищной силы удар массивным фламбергом проломил хитин, разорвав нервный центр в головогруди, асур на инерции столкновения развернулся, вонзил нож в проломленную выстрелами рану, прошибая мозг. Рахни споткнулся и рухнул, а смертоносное создание уже наносило удар другому насекомому. Со всей силы. Бил так, как мог, не сдерживаясь. Так, что трещал прочнейший хитин, а острейшее лезвие входило в жесткую плоть по рукоять, прорубая тело и природную защиту…

Подбежал защитник, пытаясь включиться в бой, но ловкое создание легко уклонилось от удара. Защитники никуда не денутся, а проворные бойцы могут помешать. Асур проскользил по металлическому полу под бронированным брюхом, перекатился и помчался к последнему красному рахни. Насекомое ударило щупом, химера перехватил его под основание раскрывающегося острия, рванул, вырывая с мясом, и незамысловато ударил мечом словно копьем, пробив между стыком броневых пластин. Рахни дернулся и завалился набок. Не мертв, парализован. Его добьют потом.

В коридоре, лишь немного не дотягивающем по размерам до просторного холла, остались лишь четверо защитников и семь рабочих-дронов, продолжавших что-то строить. С гибелью последнего бойца, массивные твари резко поумерили пыл. Они большие, невероятно мощные и быстрые, но их цель – мелкая, очень ловкая, проворная и не менее быстрая. Разум не развился до самосознания, но для инстинктивного анализа боя его вполне хватало. Полуразумные насекомые не спешили, настороженно сближаясь с оказавшейся опасной дичью…

.

* * *

.

Пока наш недавний покойничек приводил себя в порядок, я задумчиво гипнотизировала его взглядом, хотя голова была занята другими мыслями.

Допустим, у нас все получится, мы добудем координаты базы и вернемся сюда, на «Вершину-15» вместе с королевой, Бенезией и ее девочками. И… и что дальше? У нас два снегохода, в которые при всем старании больше тридцати разумных не впихнуть, даже если постараться. Кабина вместит водителя и навигатора. Ну, может еще кто-то мелкий между креслами втиснется. Салон рассчитан на шестерых бойцов со всем обвесом. Реально впихнуть можно вдвое больше народу, но нарушая все правила безопасности. Допустим, если сильно постараться, впихнем. Но только в группе Итана тридцать шесть разумных, из которых шестнадцать ранено и их нельзя ТАК кантовать! А еще Бенезия со своим десятком девочек. Это не считая нашей группы в девятнадцать рыл. Даже без учета азари у нас набирается больше полусотни народу.

На чем и как их вывозить? Тут не впихивать, тут штабелями складывать надо!

Конечно, можно бросить Итана и его группу в комплексе. Нам никто ничего не скажет. Они тоже дружат с арифметикой и посчитать вместимость машин вполне в состоянии, как и оценить предстоящий экстремальный путь до порта Ханьшань. Но чтоб меня демоны драли, после всего произошедшего оставлять их на неопределенный срок в этом морозильнике? Без припасов и медицинской помощи? Да их грохнет группа зачистки «Цербера», а потом с постной миной мне сообщат, что выжившие не дожили до спасения. Знаю я, как могут «не дожить» даже полностью здоровые, вооруженные до зубов бойцы при встрече со «спасателями».

–   Спектр? – настороженно спросил Николаус, стряхивая с рук воду и беря поданную Вивьеном винтовку. – Что-то случилось?

–   Случилось? Нет. Я пытаюсь придумать, как и на чем можно вывезти больше полусотни разумных. – честно ответила я. Пусть не только у меня голова болит этим вопросом.

Нико от такого поворота подзавис. У него тоже с арифметикой порядок.

–   Выдвигаемся. – надев шлем, буркнула я. – Если у кого-то появятся идеи, как нам одним рейсом увезти такое количество народу на двух снегоходах, я с удовольствием выслушаю.

Крутится у меня идея обратно по туннелю монорельса пойти, но, во-первых, это около двухсот километров пешком, что для раненых – непосильное расстояние, а во-вторых, туннель завален и непонятно, когда его очистят.

Когда все сделаем, надо будет связаться с Ли и узнать, что там у них с завалом. Может, какую-то высокотехнологичную дрезину нам подгонят? В крайнем случае, будем ждать окончания бурана. Жаль, у нас нет пилотов, способных провести десантный бот или челнок в такую погоду. Джокер – пилот звездолетов среднего и крупного класса, у него нет такого опыта полетов на мелких корытах, как у…

Имя, всплывшее в памяти, заставило замереть столбом, досадуя на собственную недальновидность. Был же в каноне еще один гениальный пилот! Второй Джокер, только специализирующийся на мелких кораблях, конкретно – на истребителях! Вот что стоило его дернуть на «Нормандию» прямым запросом Спектра? Отдали бы, никуда б не делись! Он же вроде как на чем-то крупно проштрафился, раз пилота-истребителя такого класса посадили водилой челноков… Фигура он не ключевая, ни на что толком не влияет… Так и так шаттл будет пилотировать для Шепарда, ничего бы не изменилось…

Вот ведь! Досадно как. Надо будет по возвращению на Цитадель напрячь командование ВКС Альянса Систем и таки выцарапать у них гениального пилота. С не менее великолепным бойцом. Чего ж мелочиться? Брать, так брать обоих. Комплектом.

–   Ты б вперед не лез, Ник. – тихо буркнул Кристиан, привлекая мое внимание.

Тот вопросительно приподнял бровь.

–   Ты же… – он запнулся, не зная, как бы помягче сказать, что совсем недавно Нико валялся в луже собственной крови с пробитой грудиной. – Ты без брони.

Нико хмыкнул.

–   И сильно она мне помогла эта броня? – ядовито поинтересовался он, переводя винтовку в боевое положение.

Кристиан поморщился, но оспорить этот довод было сложно: рахни пробил тело навылет, даже не заметив броню. С Николаусом вообще спорить проблематично: он умеет обосновывать свои действия, находить нужные доводы и подавать их под нужным ему ракурсом.

Покачав головой, я сняла с захватов винтовку и вошла в полутемный холл. Бойцы потянулись вслед за мной, автоматически перестроившись в привычный им порядок движения. Джон вновь полыхнул негодованием: с его точки зрения я поступаю совершенно непрофессионально, быстрым шагом идя впереди с опущенной винтовкой. Интересно, как он умудрился забыть, что полчаса назад я в одиночку пронеслась галопом через пол комплекса, и оружие вообще на захватах висело?!

Вот что за избирательные слепота и склероз?

.

Люди шли медленно, настороженно, проверяя все закутки, каждый кабинет и служебное помещение. Правильно, в общем-то. Я в работу отряда не вмешивалась: пусть Джонни командует. Я только показываю куда идти, отступив в середину группы к Лиаре и Рексу. К нам же сунули и бледного как мертвяк Николауса, начавшего приобретать приятный глазу сиренево-серый цвет, особенно контрастный на фоне багровых разводов.

Скажи я сейчас, что он нежить, поверят все. Даже сам Нико, несмотря на ровно бьющееся сердце, размеренное дыхание и несвойственные нежити чувства. Ничего, восстановит кровопотерю, немного отъестся и вернет нормальный вид, а пока он несказанно радует мое извращенное чувство юмора. Аж ностальгию вызывает… по вампирским будням. Низшие после обращения такие же: бледные, с синеватым или сиреневым отливом. Кто как. Пока не отожрутся, так и пугают окружающих бледной рожей, ненормальной худобой и дерганными, рваными движениями.

Мы вышли к лифтовым шахтам, и я смогла оценить последствия своего забега в виде вывороченных и выгнутых металлических дверей. Бойцов это зрелище совершенно не порадовало, Джонни занервничал и приказал проверить шахту, выходы вентиляции и технических лазов. Действует он правильно, лишний раз не рискует. Смерть Нико его отрезвила, разом вышибив ненужный авантюризм. Это – замечательно. Если еще и соображать заставит, будет еще прекраснее. Тому же Нику меньше возни и проблем в будущем. Вот что меня нисколько не радовало, так это стремительно падающий энергопотенциал Николауса. Изменения в его ауре ускорялись, словно разворачивался сложный каскадный конструкт, меняющий всю энергосистему и ее ядро. И разворачивался ОЧЕНЬ быстро!

Такое возможно. Я уже не раз видела подобные изменения, но почему пошла такая реакция? Ник же не новообращенный вампир и не поднятая высшая нежить! Я его вовремя откачала! Так почему именно падение потенциала, а не его рост? Моя кровь – высокоэнергетический мутаген, она должна была резко повысить энергопотенциал организма и разогнать всю энергосистему, пусть и на время! И это – не начало спонтанной инициации спящего асурского генома, это что-то другое!

Проклятье! Сейчас не время для полной диагностики. Придется ждать возвращения на «Нормандию» и уже на корабле полностью проверять организм подопечного. До отлета на Вермайр мне нужно точно знать состояние Николауса. Еще не хватало, чтобы его развезло после нашего отлета!

–   Чисто. – раздался в наушниках голос Кристиана, проверявшего лифтовую шахту.

–   Возвращайся. – коротко приказал Джон, повернулся ко мне. – Спектр?

Почему-то бравый коммандер был свято уверен, что нам нужно спускаться.

–   Одиннадцать уровней вверх. – ответила я на невысказанный вопрос, подходя к мною же выбитым дверям.

Прицелившись, я разбежалась и прыгнула в шахту, ухватившись за трос и съехав на пол этажа вниз, пока не погасила скорость падения и не затормозила. Туго натянутый металлический трос не раскачивается и не изгибается под руками, только чуть подрагивает, если я сильно дергаю. Очень удобно. Переждав краткое мгновение сброса инерции торможения, я быстро полезла вверх.

Неожиданно ментальную связь окатило кипятком тягучего гнева, ярости и предвкушения, смешанных с удовольствием и азартом. Очень сильные, яркие чувства. Аэте нашел достойного противника. Отморозок. Ну хоть немного расслабится. Может даже из хараза выйдет.

Тряхнув головой и беззвучно выматерившись, я продолжила подъем. Еще четыре этажа. Прямо подо мной поднимается Аарон. Следом – Кристиан. Рекс стоит у края и зыркает вниз. Знаю, его очень-очень радует перспектива подниматься на одиннадцать этажей. Помню, как он смотрел на мощную балку на Теруме.

По спине остро резануло болью, дыхание перехватило, и я чуть не свалилась с троса. Как раз же собралась перепрыгнуть к открытым дверям лифтовой шахты!

Аэте. Ранен. Боль острая, отдается онемением по всей спине, но… ранение некритичное. Он может продолжать бой. Он будет его продолжать, пока не убьет всех. Или пока не погибнет.

Гнев и досада асура полыхнули и утихли, сменяясь холодным спокойствием. Правильно. В бою с серьезным противником нет места эмоциям. Разум должен быть холоден и чист. Кому как не боевой химере это знать?

.

* * *

.

Мерцающие тусклые лампы едва-едва разгоняли густой мрак подземных технических помещений, скорее, обозначая границы и общее местоположение огромных установок. Сюда редко спускались разумные: техники лишь проводили плановые ежемесячные проверки, большую часть времени работая в контрольном зале или в технических отсеках более требовательного и капризного оборудования. При необходимости ремонта включались световые панели, которые могли затопить огромное, выбитое в скале помещение ярким белым светом, но сейчас основное освещение было выключено, а те, кто знал о его существовании, мертвы.

Мощная дверь мигнула индикатором, тихий шелест заработавшей механики, массивные створки ушли в стены, пропуская на технический уровень одинокую фигуру в иссеченной, разодранной броне. Сияющие пламенем глаза осмотрели просторное помещение, замерли на нанесенной на стену пометке, указывающей, где именно находится тот, кто ее сейчас видит. Номер уровня и зала совпадал с данными, переданными ВИ.

Темноту прорезали синие лучи голограммы, асур проверил местоположение нужного ему щита, свернул голограмму и пошел вперед, заметно прихрамывая и припадая на левую ногу, роняя на бетонный пол капли крови. Мощная регенерация, впервые за долгие годы заработавшая на всю силу, медленно делала свое дело: кровь капала все реже, пока кровотечение полностью не прекратилось, шаг выравнивался, пропала хромота. Глубокие рваные разрывы затягивались тонкой пленкой. Совершенный организм работал на износ и стремительно затягивал раны, могущие помешать боевой химере выполнить задачу.

.

* * *

.

Когда мы добрались до места назначения, у меня болело и ломило все тело, от злости я едва дышала и разрывалась между тревогой за серьезно раненного Аэте и желанием дать Джону ускоряющего пинка под зад, чтобы тот шевелиться начал. Он же реально ВСЁ по дороге проверял, заглядывая в каждый кабинет, проверяя каждый отнорок и разветвление! За это время Аэ успел добить рахни, чуток отсидеться и прийти в относительный порядок, спуститься в подвалы, найти эти проклятые кабели, подключить их на место, а потом еще и смотаться на верхний этаж операционного здания и включить терминал системы управления связью, о чем и сообщил:

–   «Мрир, я все подключил. Система перезагружается.»

Четыре автоматические турели настороженно проводили нас, подергивая дулом. Двери услужливо распахнулись, пропуская в уже знакомое помещение.

–   «Молодец. Возвращайся.»

Легкое смущение и вина были особенно контрастны после недавней ярости и льдистого спокойствия. Знает, что надо было убивать рахни… осторожнее, а не всех сразу. Понимает, что его ранения могут доставить мне лишние проблемы, хоть и не повлияют на выполнение миссии. Потребуется, и он будет сражаться в любом состоянии, даже на грани смерти, а небольшой отдых позволит ему восстановить силы и затянуть раны. Регенерация у боевых химер феноменальная. На то они и боевые химеры.

–   «Я…» – ментальный голос запнулся, вина усилилась. – «Мрир, я…»

Я вздохнула. Злиться на Аэтериоса – глупо и бессмысленно. Толку – ноль, только расстрою еще больше. Изменить его невозможно, бессмысленно даже пытаться. Его надо принимать таким, какой он есть, и мириться со всеми его заскоками. Или вообще не связываться с этим созданием. Захочет – и он сам подстроится под выбранного как Якорь разумного. Так, чтобы привязке было комфортнее.

И все же он милый… временами.

–   «Я встречу и подлечу, не переживай.» – окутывая метущийся разум чувством поддержки и укоризны, произнесла я в ответ на его попытки сказать, что он – ранен, и в таком состоянии людям не стоит его видеть. – «Иди сюда. И будь осторожнее, хорошо?»

Знаю же, что у таких как он инстинкт самосохранения не является базовым, но все равно… Каждый раз изумляюсь, когда сталкиваюсь с этой их особенностью.

–   «Хорошо.» – покладисто ответил повеселевший и взбодрившийся парень. – «Я скоро.»

Кто б сомневался, что он скоро примчится. Операционное здание – это небольшая пристройка на крыше основного комплекса, и расположена она как раз над нами, шестнадцатью этажами выше в соседнем крыле. Асуру с верхнего этажа спуститься на наш уровень – пара минут, не больше. Соскользнет по тросу. И еще минут шесть-семь – добраться до этого помещения. Он не будет проверять каждый кабинет и развилку. Пронесется бегом.

 Покачав головой, я жестом позвала за собой Джона и подошла к ожидающим меня Хису и Сарраду. Итан все так же лежал на все тех же сдвинутых столах и не шевелился.

–   Что с ним? – спросила я.

Ответил мне турианец:

–   Без сознания. Он то приходит в себя, то отключается.

Плохо, но ожидаемо.

–   Кто сейчас командует?

На что получила закономерный ответ:

–   Я.

Саррад взял на себя обязательства замкома, и сейчас, когда его командир недееспособен, командование отрядом автоматически перешло к нему. Прекрасно.

–   Мои бойцы.

Я повернулась к вошедшим вслед за мной разумным и представила каждого из них, указав специализацию и роль в отряде. Саррад выслушал информацию, приветствовал новоприбывших, внимательно осмотрев каждого. Взгляд турианца задержался на Николаусе, мандибулы дернулись, но он ничего не сказал, выразив свое удивление приподнятым надбровным щитком.

Из соседнего помещения вышли Джейн с Рамиро: они услышали наши голоса. При виде Джона Карамелька непроизвольно скривилась, вызвав закономерный всплеск раздражения у однофамильца, а вот Рамиро в упор уставился на Николауса. Изумление пробило все его маски и отразилось на выразительной физиономии, несказанно порадовав криво усмехнувшегося Нико. А я получила очередное подтверждение, что эти двое друг друга прекрасно знают и когда-то не единожды пересекались. До того, как пошли служить в отряды моих однофамильцев.

–   Мы вас покинем на какое-то время. Аэте подключил кабели и перезагрузил систему управления связью. Когда он вернется, мы отправимся в реакторный отсек и восстановим подачу энергии в комплекс. – сообщила я. – Пока будем отсутствовать, группа Джона Шепарда, – я указала на снявшего шлем коммандера, – останется с вами и поможет, если вдруг рахни… нападут. На это время мои люди переходят под ваше командование, Саррад. Джейн и ее группа уходят с нами.

Звания я не называла. Ни Джона, ни Саррада, ни остальных бойцов. Только их специализацию и роль в отряде. В данных обстоятельствах старшинство несущественно: Джон выполнит мой приказ и будет подчиняться неизвестному ему турианцу независимо от того, какое у него звание.

Саррад согласно кивнул, бросил короткий взгляд на Джона, замершего с каменной рожей, на довольно и нагло ухмыляющуюся Джейн.

–   Аэте вы забираете с собой? – спросил он.

Я покачала головой.

–   Нет. Ему необходимо… отдохнуть и восстановиться.

Саррад удивленно моргнул, а потом понятливо кивнул.

–   Если будет необходимость, он вам поможет. – я глянула на греющую уши Джейн. – Вы же с ним знакомы?

–   Да. Служили вместе.

–   Значит, правила безопасности знаете.

Рамиро полыхнул удивлением, турианец хмыкнул.

–   Знаю. – ирония в голосе была неприкрытой.

Разговор сам собой увял. Каждый из нас получил нужный ему объем информации, и теперь мы молча ждали возвращения асура.

Рамиро подошел к Николаусу, устроившемуся на столе у дальней стены, и два аналитика тихо зашушукались. Я не вслушивалась и не особо интересовалась. Вивьен пару минут помялся, поглядывая на общающихся знакомых, а потом подошел к ним. Беседа увяла, но после короткой фразы Нико продолжилась еще активнее.

Джейн так и сидела на столе и болтала с Лили, совершенно не напрягаясь тем, что она выглядит совершенно неподобающе, так сказать, не по-офицерски, чем несказанно бесила Джона. Знает же, поганка, как коммандер реагирует на такое ее поведение, и специально его достает. Сознательно. Ей реакция однофамильца доставляет какое-то извращенное удовольствие, а сейчас она совмещает приятное с полезным: бесит Джона и, одновременно, облегчает себе общение с девчонкой. Лили такое поведение Джейн помогает чувствовать себя свободнее и раскрепощает, чем Карамелька вовсю пользуется, уже переведя беседу с настороженных вымученных ответов в азартный треп на чисто бабские темы. Присоединиться к ним, что ли? В этом разговоре всплывает удивительно много занятной информации…

Когда Джейн бросила на меня очередной внимательный взгляд, я склонила голову набок, чуть качнув. Она тут же понятливо прикрыла глаза и что-то зашушукала на ушко Лили. Личико девушки изумленно вытянулось, она удивленно уставилась на меня. А когда я подошла, Джейн выдала:

–   Серьезно, Лили, наш командир тоже Шепард, и тоже лейтенант-коммандер, представляешь? Нас тут трое лейтенант-коммандеров Шепард! Имрир, я и вон тот мрачный красавчик с каменной геройской рожей, Джон.

Коммандера от такого определения перекосило.

–   Правда? – девушка, поглазев на закипающего Джона, перевела на меня взгляд широко распахнутых льдисто-голубых глаз.

–   Ага. – ответила я, садясь на стол возле Джейн. – Бывает же… А еще мы все закончили одну и ту же Академию N7. Представляешь, как забавно получилось?

Лили заморгала, округлив губки, а потом хихикнула.

–   Наверное, были казусы, когда к вам обращаются по званию и фамилии.

–   О да! – Джейн расплылась в ухмылке. – Сколько раз на слова «Коммандер Шепард» я спрашивала: «Который, сэр?!»?

Выражение рожи капитана Андерсона она до сих пор не забыла. Джейн, как оказалось, довольно злопамятная, хоть и не мстительная. Но грызнуть по мелочи – это святое.

–   Это было волшебное зрелище. – согласилась я, не сдержав смешок.

Волна негодования от Джона полоснула по обостренному восприятию. Он тоже прекрасно помнит тот забавный разговор в трюме «Нормандии», вот только наш юмор на эту тему совершенно не разделяет. А зря. Андерсон сам нарвался. Знал же, сколько тут Шепардов, мог бы указывать имя в обращении. Избежал бы неприятных казусов. Впрочем, будь на его месте кто-то другой, к примеру, Прессли, так бы никто не язвил. Все ж прекрасно понимали, к кому обращаются.

–   Лили, а почему тебя с собой брали за медикаментами? Я понимаю, ты медик, но ты – единственный медик в группе. – спросила Джейн, возвращаясь к прерванному разговору.

–   Я разбираюсь в лекарствах и могу выбрать, что нам надо, а что нет. – ответила девушка, бросив взгляд на подпирающего стену Сойру. – А еще я чувствую рахни.

Я удивленно моргнула. Она ЧТО? Чувствует рахни?

–   Как?

Девушка смущенно опустила носик, замялась, но ответила:

–   Это как перышком в голове щекочут. Я не могу это правильно описать. Не знаю, как это возможно и почему… но я еще не ошибалась. Я…

Да быть того не может! Латентный менталист?

–   Тише, тише! – успокаивающе приподняв руку, сказала я. – Лили, такое возможно. Возможности человеческого организма мало изучены. Иногда у некоторых появляются странные… – я неопределенно покачала рукой в воздухе, – способности. Это издревле известно. Сколько существует легенд о полубогах, великих воинах, магах, волшебниках, колдунах и других сверхлюдях или тех, кто обладает непонятными и, порой, пугающими способностями.

Джейн косо на меня глянула, встретила мой взгляд и понятливо отвела глазки. Умничка. Привыкай, ты находишься в таком виварии, что… М-да… Один Аэте чего стоит. А ведь асур на нее глаз положил и скоро лапы наложит. Да и я не лучше. А Кира? Дэрг с Диланом? Теперь нашу дружную компанию монстриков пополнит Нико, если у него начнется пробуждение генома. А рано или поздно, но он пробудится. В таком-то окружении…

–   Сейчас кое-что сделаю, а ты скажешь, чувствуешь что-то или нет, хорошо? – тихо-тихо сказала я.

Лили коротко кивнула. Вот и проверим, есть ли у девочки чувствительность к ментальному касанию.

Все сомнения пропали при первом же, мимолетном и осторожном контакте. Стоило мне коснуться разума девушка, как она рывком вскинула голову, напряглась, словно окаменела. Почувствовала! А что еще интереснее, что расслабленно подпирающий стену Сойра тут же встрепенулся.

–   Почувствовала. – удовлетворенно произнесла я.

Лили повернулась к напряженно всматривающемуся в нее турианцу и покачала головой, жестом давая отбой тревоги. Сойра вновь расслабленно оперся о стену, но глаз с нас не сводил.

–   Да! Это было как с рахни, только сильнее. И четче. – голубые глаза чуть сузились. – Что это такое?

Губы против воли расползались в широкой довольной улыбке. Что это такое? Да это сильный латентный дар менталиста! Вот что это такое! Или не только менталиста, тут не поймешь, пока не пройдет инициация. Но в любом случае, за девчонкой надо будет присмотреть и проконтролировать, чтобы ее… не обидели представители владельцев «Байнери Хеликс». Подумать только, такой бриллиант можно было пропустить, если бы Аэте не столкнулся с ней и Сойрой в коридорах комплекса!

–   Когда мы отсюда выберемся, я тебе расскажу, хорошо? Я тоже могу…  чувствовать рахни. И не только их.

Джейн растерянно смотрела то на меня, то на Лили, но понятливо вопросов не задавала. Умная она. Понимает, что со временем ей расскажут все, что надо. А что не надо, то лучше не знать. Спать крепче будет. Не зря я еще в самом начале именно таким образом начала наше знакомство, предоставив ей возможность выбора стороны. Она выбрала. И теперь постепенно начинает понимать, что именно она выбрала.

Ментальная связь дернулась, восстанавливая свернутый контакт, донося до меня уставший мысленный голос асура:

–   «Мрир. Я рядом…»

Сумбурный образ передал мне вид захламленного помещения и смазанный план.

–   «Сейчас буду. Жди.»

Я встала. Джейн вопросительно приподняла бровь.

–   Аэте возвращается. Собирай отряд, когда придем, мы выходим.

Коммандер кивнула, спрыгнула со стола и быстрым шагом направилась в соседнее помещение. Лили нахмурилась. Рамиро с Николаусом прервали свою тихую беседу и проводили меня внимательными взглядами. Джон все так же стоял хмурым столбом возле лениво расхаживающего Саррада и Хиса, сидящего у медленно приходящего в себя Итана.

За моей спиной закрылись двери, я прошла под турелями и свернула на перекрестке коридоров налево, в противоположную от лифтов сторону.

Главное пережить Вермайр. Если все пройдет хорошо, по возвращению займусь отрядом и экипажем. Эти их дрязги пора заканчивать. Эшли надо вправлять мозги, Кайдену – менять имплантат или решать проблемы его несовместимости с организмом, Джон и Джейн пройдут через свой персональный крах мира на миссиях, которые нас ждут впереди. У каждого будет что-то, что по ним больно ударит. Моя задача проследить, чтобы удар не стал фатальным. Работы впереди очень и очень много… Не только с людьми. Корабль тоже надо приводить в порядок. То, что уже было сделано – это полумеры. «Нормандию» ждет капитальная перестройка по возвращению с Новерии. Мы все равно улетим на Вермайр на другом корабле. За время нашего отсутствия прототип разберут на части и соберут так, как следует, уберут все дефекты конструкции, заменят аккумуляторную систему, переберут двигатели и внесут изменения в ядро, на чем настаивает Татум. А заодно перепрошьют систему управления, чтобы она могла переключаться. И перегородки врежут между шлюзом и рубкой, и между шлюзом и БИЦ. И орудия откалибруют заново, чтобы Гаррус не кипятился каждый раз, когда проводит их тестирование. И каюты расширят за счет перестановки лифтовой шахты, а зал брифингов превратят в нормальный тактический центр, эффективно используя весь доступный объем, а не так, как сейчас… И лазарет переделают, смонтируют недостающее оборудование, доведут до ума операционную, поставят в нее нормальный хирургический комплекс, о котором уже не единожды напоминает Карин. И камбуз сделают как положено, а не как тогда успели. И… А-аа! Вспоминать тошно! Не корабль, а летучее кубло проблем!

Зло тряхнув головой, я вышвырнула из сознания неуместные сейчас мысли. Вермайр стоит барьером, и пока мы его не пройдем, я не могу строить планы на будущее, ведь они могут рухнуть, если я ошиблась или потерплю неудачу.

Двери распахнулись, пропуская меня в темное помещение, разделенное перегородками на несколько секций. Привычная людям нора для офисного планктона среднего звена, когда работники сидят чуть ли не на голове друг у друга. Сейчас столы перевернуты в беспорядке, на полу – россыпь листов документации, датапады, ручки и прочая канцелярская дребедень. Под ногами – уже давно свернувшая кровь, размазанная широкой полосой. Привычные уже следы погрома и волочения добычи.

–   Аэ?

–   Здесь. – раздался слабый голос из-за перегородки.

Отпихнув с дороги стул, обошла тонкую металлическую перегородку. Асур нашелся в углу, сидящим на столе и опирающимся спиной на стену. Осмотрев это чудо, тяжело вздохнула, покачала головой. Жуть. Броня – перепаханный металлолом, мешающий оценить всю глубину задницы, асур весь в кровище, состояние – на грани обморока от кровопотери, боли и вызванного активно работающей регенерацией истощения. Зато довольный! Но из хараза все равно не вышел.

Рядом на столе лежит меч. Один пистолет куда-то подевался: захват на правом бедре пустой. Зато выломанные куски хитина валялись на столе. Два из них – красного и фиолетового цвета – упали и лежали на полу.

–   Зачем они тебе? – спросила я, протягивая руку.

–   Мне нравится резать по кости. – едва слышно ответил асур, обхватывая пальцами мою ладонь. – Хочешь, вырежу тебе гребешок?

–   Хочу. – потянув на себя, я помогла ему сесть ровнее. – Сейчас будет больно.

Аэте слабо улыбнулся, но улыбка завяла, когда я начала снимать с него исковерканную броню, порой, вытаскивая куски металла из глубоких рваных ран.

Кошмарно. Кираса разодрана на куски, набедренная броня частично сорвана, но более-менее уцелела. Спина – перепаханная кровавая жуть.

–   Я был неосторожен. – с досадой в подрагивающем голосе произнес Аэте, глядя на окровавленный лом, некогда бывший его броней.

–   Сложно с этим поспорить. – буркнула я, подцепляя когтями глубоко ушедший в плоть осколок. – Был бы человеком, был бы мертв.

Асур фыркнул.

–   Был бы человеком, я давно был бы мертв. – веселье исчезло, сменившись виной. – Я тебя подвел.

Вытащив последний осколок и бросив его в кучу, я погладила химеру по виновато склоненной голове.

–   Нет, что ты, Аэ. Ты все сделал правильно. Ты уничтожил самых сильных врагов. – мягко сказала я, сплетая темный целебный каскад. – Только надо было быть чуточку осторожнее и не позволять НАСТОЛЬКО себя ранить.

Жгучая вина угасла, сменившись облегчением и благодарностью.

–   Я не сразу вышел на полную силу. – досадливо признался он. – Я не был готов к такому бою.

–   Ты победил. – мягко возразила я, приподнимая виновато опущенную голову за подбородок. – Важно лишь это.

–   Но я позволил себя ранить. Это – недопустимо.

Сбросив плетение на вздрогнувшего от колкой боли асура, я пожала плечами. Тоже мне, великая проблема. Выжил и хорошо. Остальное – поправимо. Вот прямо сейчас и поправляю.

–   Буду считать это твоей инициацией. В конце концов, тебе как Аэтериосу не было надобности в полной силе.

Аэтера, теперь уже – Аэтера, согласно кивнул, прикрыл сияющие харазом глаза, чутко вслушиваясь в собственные ощущения, а я следила за работой плетения, иногда корректируя его. Мощный совершенный организм прекрасно справлялся со своими травмами, мне надо было лишь немного ему помочь. Проблема в другом.

–   Ты истратил все свои запасы. – тихо произнесла я, глядя, как затягиваются на спине жуткие, глубокие, обнажающие кость раны.

–   Я восстановлюсь. Немного отсижусь только. – Аэ вздохнул, поморщился и жалобно спросил: – А поесть тут что-то можно найти? Я по дороге только автомат со сладостями нашел…

Работающая на всю силу регенерация всегда вызывает зверский голод, утолить который довольно сложно. По себе знаю. Чем сильнее повреждения, тем больше тратится организм на их восстановление, и больше хочется жрать. А едим мы во время такого жора ОЧЕНЬ много! Одного пайка Аэте точно будет мало. Тут мясо надо. Лучше сырое, с кровью.

Кстати о крови… Неплохой вариант, как можно полностью перекрыть потребности восстанавливающегося организма. Быстро и без лишнего обжорства.

–   Погоди… сейчас.

Я сняла перчатку и разобрала часть брони, сняв бронированный наруч. Аэте с интересом наблюдал, как я закатываю плотный гибкий материал, обнажая наполовину предплечье.

–   Моя кровь – высокоэнергетический мутаген. Очень высокоэнергетический. Кровь разумного вообще обладает многими интересными свойствами… Не только моя. – спокойно сказала я, вспарывая запястье когтем. – Пей. Поможет.

Аэте аккуратно обхватил мою руку, склонился, слизнул стекающую по коже кровь, сглотнул. Сияющие глаза на мгновение распахнулись шире, он тихо выдохнул. Да, знаю. Ощущения занятные, словно по пищеводу стекает горячая колкая волна энергии. Для колеблющегося на грани истощения асура – яркие, приятные ощущения. Как у голодного вампира, дорвавшегося до крови мага или представителя Старшей Расы.

–   Не переживай. Ты не причинишь мне вреда. Пей.

Сильные пальцы сжались чуть крепче, асур едва слышно рыкнул, слизывая текущую из разреза кровь, удивительно-сильно напоминая одного моего знакомого-вампира, такого же перерожденца, как я. Повадки похожи. Ди так же кровь слизывал, по какой-то причине предпочитая именно слизывать текущую из разреза кровь, а не кусать и, тем более, не высасывать насильно. Почему – не объяснял, да я и не настаивала на ответе. У каждого свои предпочтения и заскоки.

Тихие шаги приближающегося бойца были прекрасно слышны в тишине, как бы осторожно он ни пытался идти. Аэте слизнул кровь, приподнял голову, настороженно вслушиваясь в осторожный шаг, глаза опасно сузились. Узнал. Недоволен, раздражен. Опасен.

–   Ш-ш-ш. Успокойся. – я коснулась пальцами белоснежных волос.

Аэ глянул на меня, сглотнул и вернулся к прерванному занятию, довольно прикрыв глаза. Знаю, что нравится. Голод уходит, появляется эйфория, прекрасно дополняющая легкую ноющую ломоту в теле и зуд регенерации. Приятные ощущения. А для таких существ как мы, кровь обладает интересным и привлекательным вкусом…

Шелест открывающейся двери вызвал низкое злое рычание у вскинувшего голову асура. Сияющие глаза опасно сузились, губа приподнялась, как у хищного зверя.

–   Пусть. – мягко сказала я, легонько гладя его по голове. – Пусть видит, если так этого хочет.

Сияющие глаза удивленно моргнули.

–   Кто-то же должен будет присмотреть за этим бардаком в наше отсутствие, правда? – мурлыкнула я, глядя в жемчужную тьму. – А этот кто-то еще и напрашивается на лишнюю работу. Зачем ему мешать? Работы много и ее кому-то надо делать.

Уголки губ химеры приподнялись в циничной усмешке, сияющие глаза иронично сощурились. Аэтера согласно кивнул, фыркнул и вернулся к кормлению. Кое-кого ждет очередной крах мира…

.

* * *

.

Едва за спиной Спектра закрылась дверь, Рамиро резко повернулся, встретил взгляд Джейн и вопросительно склонил голову. Коммандер коротко кивнула. В словах надобности не было. Аналитик подхватил штурмовую винтовку и пошел вслед за ушедшим командиром, провожаемый внимательными взглядами. Только Саррад поджал мандибулы и покачал головой. Не стоит человеку туда идти, но вмешиваться в действия чужого отряда он не стал. Аэте его не убьет… даже в таком состоянии.

Рамиро вышел в коридор, быстро осмотрелся. Спектра не было. Он вышел вслед за ней буквально через пару минут, но… Ни самой Имрир Шепард, ни звуков ее шагов. Ничего. Она словно испарилась. Досадливо дернув щекой, сицилиец побежал по коридорам, чутко вслушиваясь в звенящую тишину. Он проверял пустые помещения, заглядывал в каждую дверь, пока, наконец, не услышал едва слышные голоса. Нашел! Но стоило ему войти в просторное, захламленное офисной мебелью помещение, голоса, говорящие на незнакомом языке, стихли.

–   Рамиро, ты знаешь старую английскую поговорку о кошке и любопытстве, которое ее сгубило?

Ироничный голос Имрир Шепард прозвучал удивительно-громко в могильной тишине.

–   Знаю. – негромко ответил аналитик, опуская оружие. – Спектр? Я могу подойти?

Рамиро вздрогнул, услышав тихий женский смешок и приглушенное низкое рычание, от которого дыбом встали волоски на загривке.

–   Подойти-то ты можешь. – мягко ответила невидимая за перегородкой женщина. – Но уверен, что хочешь? Иногда неведение – благо.

–   Я не имею права на такое благо. – неожиданно для себя честно ответил мужчина, тяжело вздохнув.

–   Ответственный. Это хорошо. – несколько непонятно отозвалась Спектр, хмыкнув. – Ты помнишь наш разговор?

По спине пронесся холодок.

–   Я помню. У меня есть вопросы.

–   Еще бы их у тебя не было. – циничный, полный иронии и лукавства голос. – Готов получить ответы?

–   Нет. – честно признался итальянец. – И, полагаю, никогда не буду готов. Но ведь это ничего не меняет, не так ли?

–   Для тебя – да.

Рамиро передернул плечами и пошел вперед, судорожно стиснув пальцами приклад винтовки. Даже если оружие не понадобится, оно немного успокаивает. Дает иллюзию защищенности…

Он завернул за перегородку, и замер, словно на всей скорости врезался в невидимую стену, оторопело переводя взгляд с командира на беловолосого парня, стоящего на коленях возле нее и…

Имрир Шепард иронично улыбалась, с каким-то непонятным интересом его рассматривая, ласково гладя по седой голове раненного Аэте, который, обхватив руками ее предплечье, с явным удовольствием слизывал с тонкого запястья едва заметно светящуюся кровь.

–   У тебя появились еще вопросы? – тем же спокойным тоном спросила женщина, все так же успокаивающе гладя по голове беловолосого парня.

Искореженная окровавленная броня валялась у стола. Если судить по ее состоянию…

–   Да. – хрипло выдохнул Рамиро. – Появились.

Аэте поднял на него глаза. Яркие, светящиеся пламенем в сумраке, совершенно нечеловеческие глаза. Хмыкнул, что-то тихо сказал Имрир на незнакомом языке, и с откровенным, демонстративным удовольствием слизнул кровь с запястья женщины, довольно щуря глаза.

–   Не будь к нему столь строг, Аэтера. – укоризненно произнесла тем же мягким голосом Имрир. – Ты только что сломал ему картину мира.

Насмешливое фырканье было ответом. Аэте слизнул кровь в последний раз и плавно встал, осторожно повел плечами.

–   Полегчало? – спросила Шепард.

Странное… существо коротко кивнуло.

–   Прекрасно. – Спектр доброжелательно улыбнулась, глядя в глаза итальянцу. – Один вопрос, Рамиро. Сейчас я отвечу на один твой вопрос.

Слова сорвались с языка сами собой:

–   Кто такой Аэте?

Ответ, данный спокойным, даже умиротворенным голосом, выбил воздух из груди:

–   Твой сородич, Рамиро. Только ты – полукровка, а он – чистокровный.

Почему-то не возникло даже тени сомнения в правдивости этих слов.

–   Я же человек… – тихо-тихо прошептал сицилиец, не в силах отвести взгляд от пылающих нечеловеческих глаз.

Имрир мягко улыбнулась.

–   Лишь частично.

.

* * *

.

Выражении физиономии Рамиро – непередаваемо! Он поверил. Сходу. Мне нет смысла лгать. Зачем? Правда сейчас страшнее любой лжи. Особенно, такая правда. Жестокая, открывающая Бездну под ногами и крошащая стабильную, выверенную картину мира на множество острых осколков. Теперь – додавить, добить, вынудить сделать нужные мне выводы и принять требуемое решение.

–   Такие как ты, полукровки, – не редкость. В отряде есть и другие. – тем же спокойным тоном продолжила говорить я.

–   Нико? – севшим от таких новостей голосом, спросил итальянец.

Я кивнула.

–   А кто еще?

Интересно, а Рамиро понимает, что с каждым вопросом и полученным ответом он загоняет себя в западню все дальше и дальше? Узнав, он не сможет остановиться. Он пройдет этот путь до самого конца, оправдывая свое нечеловеческое любопытство чем угодно. Кошачье любопытство асуров полукровкам свойственно в полной мере, и Рамиро – не исключение.

–   Дэрг и Дилан. – ответила я. – Девчонка, которую мы подобрали на Х57, Кира.

–   У них кровь пробудилась, сейчас идет очищение генома и переход в исходный вид. – добавил Аэте, отслеживая реакцию сородича по мелкой моторике, раз лицо скрыто шлемом. – Вскоре они станут чистокровными.

Рамиро очнулся от ступора, помрачнел.

–   Чистокровными… кем?

Аэте склонил голову набок, с интересом изучая сицилийца яркими, горящими раскаленным металлом глазами и ожидая понимания младшего сородича. Ждал, когда до того дойдет, что ответ на этот вопрос поставит окончательную точку и разделит его жизнь на две части: до и после. Обратно отыграть он уже не сможет, да мы и не позволим.

Дождался. Рамиро снял шлем, раздраженно бросил его на стол возле меча, сумрачно глядя то на меня, то на улыбающегося Аэте. Мы молчали и терпеливо ждали, а он начал заводиться. Пока не произошел ожидаемый нами взрыв:

–   Спектр, когда вы предложили прийти за ответами, я знал, чем это закончится. – прорычал он. – Информационная ловушка, верно?

Я кивнула и развела руками. Ясное дело, что ловушка. Рамиро втянул воздух, резко выдохнул.

–   Я пришел за ответами. Хотя место, признаюсь, не самое удачное.

Дозрел. Замечательно!

–   Мы можем продолжить беседу на «Нормандии», когда вернемся. Место действительно не самое удачное, но и не самое плохое. – покладисто ответила я, хмыкнув. – Хотя еще на один вопрос мы тебе ответим. Чтобы ты немного успокоился и перестал психовать, надумывая всякую ерунду. Правда, Рамиро, куда банальнее.

–   И страшнее? – язвительно уточнил он, в упор глядя мне в глаза.

–   Правда всегда страшнее. – флегматично отозвалась я. – Тебе легче станет, если мы скажем, что ты – потомок сильной и опасной расы, некогда жившей на Земле?

Рамиро запнулся, проглотил готовые сорваться с языка слова, нахмурился.

–   Не надо говорить, что за это время геном растворился бы в человеческом. – ответила я на неозвученный вопрос, навязчиво крутящийся в голове бойца. – Этот геном передается целиком. Другое дело, что не пробудится без внешнего толчка.

–   Как, к примеру, смерть? – глухо спросил он.

Я кивнула.

–   Или сильные чувства. У некоторых людей в экстремальных ситуациях из ниоткуда берется нечеловеческая сила, выносливость, живучесть или ловкость. Наверняка ты слышал о подобных случаях.

Аналитик кивнул.

–   История человечества полна легенд о сверхсильных людях: героях, полубогах или полудемонах. – я развела руками. – Ты не первый и не последний полукровка на Земле, у которого может произойти самостоятельная спонтанная инициация. Полностью, без помощи чистокровного сородича, перерождение не завершится, но все равно смесок будет на порядок мощнее человека.

–   Почему?

–   Потому что мы сильнее нулевого вида. – ответил Аэте, сводя пальцами рваный разрыв на плече и терпеливо ожидая, пока он зарастет, чуть заметно морщась от острой боли.

Отодрав кусок поддоспешника, он неспешно счищал с кожи кровь, аккуратно обходя еще незатянувшиеся раны.

–   Мы – это кто? – хрипло спросил Рамиро, глядя, как на глазах зарастает глубокий разрыв.

Аэте бросил на него внимательный взгляд, но ответил:

–   Мы – асуры.

Рамиро – образованный, начитанный и умный. Вон как физиономия вытянулась, а ментал заштормило от сумбурных эмоций и ярких поверхностных образов. Хорошая память услужливо выбрасывала в мятущееся сознание когда-то слышанные легенды об этом народе. Асуры оставили о себе память, прошедшую через тысячелетия. Страшную память. У разных народов понимание этой ставшей мифической расы немного отличается. Но суть-то одна.

–   Вечно воюющие демоны… – едва слышно прошептал на родном диалекте сицилиец, широко распахнутыми глазами глядя на асура. – С силой звезд в руках…

Аэте развел руками, плутовато улыбаясь пребывающему в раздрае Рамиро. Сложно не поверить в слова, глядя в нечеловеческие глаза и видя, как стремительно заживают жуткие раны. Аэте – не человек. Это очевидно. Особенно – сейчас. Рамиро наблюдательный и умный, он бы заметил и глаза, и нелюдскую пластику движений. Он УЖЕ это заметил! Скрывать правду от него нерационально, это лишь увеличит проблемы и усугубит их. Сейчас, зная, Рамиро не принесет вреда. Ведь эта правда касается и его лично.

–   И что теперь? – глухо спросил аналитик.

–   Ничего. – пожав плечами, ответила я.

Он удивленно моргнул, перевел непонимающий взгляд с меня на Аэте.

–   Ничего?

–   А что ты хотел? Ну, узнал ты правду. Легче стало?

Рамиро скривился.

–   Нет.

–   Незнание – благо. – цинично заметила я, пульнув в Аэте видимое визуально заклинание, от чего глаза Рамиро расширились еще сильнее. – У каждого из нас полно тайн, не так ли? – и тут же, сменив тон, прямо спросила: – Что дон приказал?

–   Налаживать контакт. – так же прямо ответил Рамиро, поморщившись.

–   Уже наладил, молодец. Можешь так и передать.

От такого поворота киллер мафиозной семьи даже несколько растерялся.

–   А чего ты удивляешься? Кто-то же должен присматривать за моими людьми в мое отсутствие? У тебя это прекрасно получится, я в тебя верю.

Растерянность Рамиро перешла в откровенное изумление и ступор, быстро сменившееся досадой.

–   Спектр!

Укоризненный голос на меня не подействовал.

–   А что, что-то не так? – я ненатурально удивилась. – Я верю, у тебя получится удержать их от глупостей. В мое отсутствие. По крайней мере, Джейн девочка умная, она к твоим словам прислушается. Ну и за Николаусом присмотришь.

Имя Нико вызвало срабатывание ассоциативных связей, напомнив о странностях старого знакомого. Рамиро, решив воспользоваться нежданным поворотом событий и нашей откровенностью, спросил:

–   Он действительно погиб?

Я кивнула.

–   Его пробило щупом навылет. К моему приходу он был мертв.

Аналитик прикрыл глаза и экспрессивно выругался.

–   Как считаете, Спектр, мне стоит задать вопрос, как вам это удалось? – иронично полюбопытствовал мужчина, сощурив темные глаза. – Или мне следует пожалеть свою же психику и еще немного потешить себя иллюзиями? Я так полагаю, рецессивный асурский геном не имеет никакого отношения к чудесному излечению Николауса.

Хитрая и проницательная сволочь. И очень умная. Рада, что я в нем не ошиблась.

–   Полагаю, до возвращения на «Нормандию» вы, Рамиро, сумеете сами найти ответ на этот вопрос. – велеречиво ответила я. Усмехнувшись, добавила: – Сам же понимаешь, что не сумеешь удержаться от вопросов, начав получать ответы. Любопытство сгубило кошку…

–   Но удовлетворив его, она воскресла. – закончил сицилиец, улыбаясь. – Я знаю эту пословицу.

–   Прекрасно, что знаешь. Но когда ТЫ воскреснешь, то человеком уже не будешь. – честно предупредила я. – Решай сам, по какому пути пойдешь.

Рамиро перевел взгляд с меня на молчаливого Аэте.

–   А что я потеряю, став асуром?

–   А ты посмотри на яркого представителя этой расы и сам подумай, что ты потеряешь, став представителем могущественной и древней космической цивилизации абсолютно аморальных отморозков, лишенных инстинкта самосохранения и социальных стопоров.

Сицилиец открыл было рот, чтобы задать вопрос, но, подумав, закрыл, тяжело вздохнув. Какое-то время он рассматривал Аэте, периодически поглядывая на меня, мучительно сражаясь с самим собой, но… любопытство оказалось сильнее осторожности, и он таки задал скользкий вопрос:

–   Почему вы откровенны? Эти знания могут доставить вам проблемы.

Аэте удивленно глянул на Рамиро и искренне рассмеялся. Жестким, жестоким смехом, от которого сицилийца передернуло.

–   Если об асурах станет известно в Пространстве Цитадели, это не будет проблемой асуров. – мягко сказала я. – Неведение – благо, Рамиро. И лучше бы это состояние блаженного неведения сохранить.

–   Турианцы знают. – хмыкнул аналитик.

Спорить с очевидным я не стала:

–   Знают.

–   Но вы рассказали мне. Почему?

–   Ты полукровка, имеющий высокие шансы на пробуждение генома. – честно ответила я. – У Аэтеры очень трепетное отношение к сородичам, а у меня нет никакого желания его расстраивать.

Недосказанность подвисла в воздухе. Рамиро вздрогнул, резко повернул голову, встретил внимательный, собственнический взгляд Аэте и… поежился. Дошло, во что он ввязался со своим любопытством! У него безвыходная ситуация. Никуда с нашего корабля он не денется. Разве что откровенно в бега податься, но какой смысл? Понимает же, что найдем, а с учетом узнанного… Он сам встал на этот путь. Его любопытство довело до этого разговора. Да, он как та кошка, воскреснет. Вот только воскреснет Рамиро асуром, и вместе с изменением тела начнет меняться психика, перестроятся приоритеты и полностью поменяется мировоззрение. Вот такой забавный нюанс…

–   Аэтера, готов?

Асур коротко кивнул, размял плечи, чуть скривившись.

–   Серьезные ранения затянулись. Остальное – некритично.

О да… некритично. Зато выглядит феерично.

–   Прекрасно. Джейн нас уже заждалась.

Сияющие глаза удивленно моргнули, Аэте подрастерялся, а потом досадливо поморщился.

–   Оставишь меня с группой Итана?

–   Ты еще не восстановился полностью, а на «Расселине» ты мне нужен полностью дееспособным. Так что мы пойдем восстанавливать подачу энергии, а ты будешь сидеть и ждать нашего возвращения, радуя окружающих своим колоритным видом.

Почесав голову, Аэ пожал плечами и согласился. Подхватив меч и законные трофеи, он перекинул Рамиро его шлем. Аналитик поймал его, надел, восстанавливая герметичность брони, повел плечами.

–   Не замерзнешь?

–   Нет. Для меня такая температура приемлема. – отмахнулся асур, складывая в стопку куски хитина. – Немного холодновато, но терпимо.

Рамиро полыхнул удивлением, перевел винтовку в боевое положение и пошел впереди нас. Следом шла я, Аэте замыкал нашу колоритную группу.

Разговор с итальянцем был неожиданностью. Неучтенным фактором, хоть и предполагаемым. Правда, я ожидала, что Рамиро дозреет позже. Хотя бы после Новерии, но получилось как получилось. Пусть думает, анализирует, делает выводы. Подставлять нас он не будет: приказ дона более чем однозначен. «Наладить контакт» не предполагает мелочных подстав. Наоборот. Это предусматривает сотрудничество. Взаимовыгодное. Да, своему дону Рамиро нас сдаст с потрохами. И… и что с того? Ну сдаст и сдаст, пусть у сицилийца голова болит, что делать с неожиданными новостями. Зато, когда мне потребуется помощь на Земле, я буду знать, к кому за этой помощью можно обратиться. И мне в помощи не откажут.

Когда мы зашли в бывший кабинет, Рамиро прямой наводкой дотопал до Хиса и молча протянул руку. Хис так же молча вложил в бронированную ладонь визор, криво усмехнувшись. Развернувшись на каблуке, сицилиец подошел к Аэте и протянул ему вещицу со словами:

–   Надевай.

Асур фыркнул, но надел боевую фенечку. Голубая сияющая полоса экрана перечеркнула лицо, пряча светящиеся глаза.

–   Джейн. Выступаем. – коротко бросила я.

Белобрысый монстрик подошел к Хису и очнувшемуся Итану, сел на стол и молча положил куски хитина возле себя. А я с группой бойцов покинула уже ставшее привычным помещение. Рядом со мной шел Найлус, чуть позади – Гаррус. Сразу за ним – Джейн и ее люди. Дэрг и Дилан замыкали. Нам надо спуститься на минус второй этаж в техническую зону, в реакторный отсек. Благо, лифтовая шахта проходит до нужного уровня.

.

То, что с гетами договориться не получится, я поняла, когда мы спустились на нужный уровень: в коридоре у массивных толстенных ворот, перегораживающих вход в реакторный отсек, валялась переломанная белая туша Прайма в окружении трупиков рахни-воинов и одного огромного фиолетового монстра – защитника королевы. Прайм погиб не один, унеся с собой немало противников. Но лучше бы он остался цел…

Найлус мои выводы подтвердил:

–   Переговоры можно даже не начинать: командная платформа разрушена. Сейчас они не более разумны, чем «Мира».

Одно радует: разрушение Прайма не только делает гетов безмозглыми ВИ, но и ощутимо их ослабляет. Косоглазыми синтетики, конечно, не станут, но все же…

–   Гетов будет немного. Самые мощные погибли, защищая Прайма. – я указала на разломанные платформы штурмовых моделей. – Полагаю, внутри самые ловкие и проворные. Для нас они самые опасные. Некоторые модели гетов могут передвигаться по стенам и потолкам. Будьте внимательны: синтетики быстрее людей и стреляют они метко.

Бойцов такие нюансы не порадовали. С гетами бойцы Джейн не сталкивались. Только я, Дэрг и Дилан. Найлус в бой с ними на Иден Прайм не вступал. Он вообще умудрился их обойти так, что его не заметили, хоть я до сих пор не понимаю, как ему это удалось.

–   Гаррус, вскрывай ворота.

Система замка на воротах оказалась автономной, и взламывать ее пришлось отдельно. Но через пару минут индикатор сменил цвет на приятный нашему глазу зеленый, створки удивительно бесшумно скользнули в стены, пропуская нас в просторный коридор. Впереди – точно такие же ворота. Мы зашли в короткий коридор, створки за нами сомкнулись, Гаррус подбежал ко вторым воротам и быстро их вскрыл, открывая нам доступ в святая святых комплекса – реакторный отсек.

Ничего даже близко схожего с канонными уровнями не было и в помине. Как оказалось, эта часть комплекса, названная «отсеком реактора», представляет собой просторный восьмиуровневый комплекс, центром которого является реакторная, где находится сам реактор и системы безопасности. Колоссальный шестидесятиметровый в высоту и двадцатиметровый в диаметре цилиндрический колодец. Доступ в это помещение заблокирован, но нам туда и не надо. В реакторной нам делать нечего. Разве что потаращиться на работающий реактор холодного синтеза. В реальности его никто не останавливал: это долгая, сложная и требующая контроля технического персонала процедура, могущая растянуться на несколько суток. Наша цель – небольшой зал управления энергоцентралью, из которого можно запустить протокол подключения. Если автоматика по какой-то причине не сработает, я не представляю, как мы будем подключать питание. Сама конструкция не предполагает ручного подключения! В случае клина автоматики, можно только разобрать механизм и убрать причину неисправности, и все равно запустить автоматическое подключение.

Проверять весь технический уровень и напрашиваться на неприятности я не стала, ведя группу напрямую к залу управления. Геты – не моя проблема. Если мы с ними так и не столкнемся – это будет прекрасно. Синтетики – не рахни, их приближение я не почувствую по колебаниям ментала.

Вопреки ожиданиям, нам никто не мешал: мы беспрепятственно дошли до места назначения и вошли в небольшое, около шести метров в длину и четырех в ширину прямоугольное помещение. Одна стена – огромный экран, перед ним – длинный пульт управления энергоцентралью. Отдельно – управление реактором. Никаких обзорных окон и прочей ерунды. Чисто утилитарное техническое помещение.

–   Гаррус, блокируй дверь и займись.

Наше сокровище коротко кивнул, заблокировал дверь и подошел к пульту. Огромный экран включился, развернулись голографические управляющие консоли, Гаррус занялся работой.

Среди нас Гаррус единственный, кто хоть как-то разбирается в технике. Лично для меня этот пульт ничем не отличается от пульта управления звездолетом, подводной лодкой, космической станцией или еще чего-то подобного: ровная панель, усыпанная горящими, мигающими и не горящими индикаторами непонятно чего. Я в своем невежестве не одинока: бойцы Джейн наблюдали за работой Гарруса с той же нулевой долей понимания. Что-то он там делал, на экране мелькали какие-то схемы и графики, подписанные вроде бы понятными по отдельности словами. Периодически ментальная связь оживлялась: Гаррус и Аэ о чем-то переговаривались. Асур, как оказалось, прекрасно понимал, что делает наше сокровище. Иногда он давал советы, они что-то обсуждали, если у Гарруса возникали вопросы. Я попыталась сканировать комплекс, но яростное свечение колоссального энергопотенциала реактора забивало восприятие. Словно на солнце смотришь. Может, я и смогла бы обнаружить гетов, но только не возле этого энергетического монстра.

Короче, Гаррус с Аэ работали, а мы бездельничали и скучали.

–   Готово.

Спокойный вибрирующий голос взбодрил наше сонное царство. Гаррус отошел от пульта управления. На экране ровно светилась зеленым какая-то непонятная схема.

–   Сейчас завершится тестирование системы и восстановится подача энергии в комплекс.

Отлично.

–   Как только получим подтверждение, что питание в комплексе восстановлено – уходим.

Проверка энергоцентрали завершилась на удивление быстро: буквально пара минут, и Аэте радостно сообщил, что питание в комплексе появилось и все работает. Прекрасно.

–   Уходим.

Гаррус разблокировал двери, и мы быстрым шагом пошли обратно. Тем же путем. А зачисткой комплекса пусть занимается владелец «Байнери Хеликс»! В конце концов, у «Цербера» хватает головорезов. Пусть они подставляются под лучи гетов! Но мои надежды покинуть технический этаж, избежав встречи с синтетиками, разбились о тихий голос Найлуса, прозвучавший по ментальной связи:

–   «Гет на потолке.»

Проследив направление внимания Найлуса, я обнаружила гета-охотника. Синтетик без движения сидел под самым потолком. Проворная гибкая черная платформа, практически невидимая в темноте на фоне металлической стены. Сражаться с такими тварями в просторном комплексе – самоубийство. Их тяжело заметить, попасть – малореально. А они проворные, быстрые и меткие. Мы-то его, может, и завалим, но какой ценой? Охотник – это не массивный, но легко обнаружимый и несколько неповоротливый штурмовик. Это – скрытный убийца. Он вполне в состоянии нас всех перестрелять. По одному.

–   «Сделаем вид, что мы его не заметили.» – так же спокойно ответила я. – «Если до сих пор не напал, есть шанс, что он нас не тронет.»

Реальность – не игра. Здесь нет сохранения и возможности перезагрузиться. А я не хочу словить выстрел в голову и отправиться на перерождение.

–   «Резонно…»

Нападет или нет? Сомнения точили душу, но я даже не сбавила шаг, размеренно топая к огромным массивным воротам. Даже без Прайма синтетики не совсем же тупые! Они – ВИ, которые должны выполнить задание. Не думаю, что у них приказ перестрелять все, что движется… Если они торчат здесь, вполне возможно, что наши цели совпадают.

Геты не горят желанием себя обнаружить и раскрыть перед широкой галактической общественностью. Не знаю, есть ли в их задании приказ не оставлять свидетелей, но лучше не провоцировать. Найлус и Гаррус со мной были солидарны. Мы эту-то тварь едва заметили, и то, случайно. Никто из людей гета не увидел…

Синтетик не напал. Просто провожал нас, едва заметной тенью скользя под высоченным потолком. И только когда моя группа вошла в короткий тамбур, а толстые створки встали между нами и гетом, позволила себе рвано, облегченно выдохнуть.

–   Гаррус… заблокируй эти двери. Так, чтобы их не смогли открыть дистанционно… – выдохнула я. – Лучше, чтобы их вообще не смогли открыть.

Гаррус молча вскрыл панель, что-то в ней переключил и… разбил кулаком. Замечательно! У нас тоже есть первоочередное задание. Более важное, чем постреляшки с практически неуловимым противником. Так что я лучше как-то так, по-тихому, без лишних телодвижений и потерь среди моих бойцов. А геройствуют пусть другие…