Перерождение Эффект Массы.

Светловолосая девушка замерла на полушаге, вскинув руку в универсальном жесте «Стой!». Идущий следом высокий турианец, нагруженный большим металлическим боксом, ощутимо оттягивающим плечо, остановился, поставил поклажу на пол и снял с захвата тяжелый дробовик. На его вопросительный взгляд она пожала плечами и развела руками, давая понять, что не знает точно, что ее насторожило, и ткнула пальцем в сторону поворачивающего коридора. Полученные перед выходом инструкции соблюдались железно: при любом, даже мимолетном подозрении или дискомфорте, тут же предупреждать.

Как показала практика и наблюдения, некоторые разумные могут рахни почувствовать. Как? Никто из них не знал. Но после долгих расспросов, выжившие вычислили, кто из них обладает этой уникальной способностью. Лили оказалась в числе таких счастливчиков.

Мужчина нахмурился, переставил бокс с бесценным грузом к самой стене, и пошел вперед. Девушка отступила. Винтовка в ее руках помаргивала индикатором активных подствольных зарядов. И оставалось их лишь шесть: как раз хватит убить рахни-воина… если он будет один.

Всего каких-то семеро суток, а у них уже выработались привычки и негласно принятые в группе выживших правила.

Сойра подошел к повороту, выглянул из-за угла. Тягучее, полное тревоги ожидание, и вот, короткий летучий жест, показывающий, что все нормально. Девушка подняла тяжеленный бокс и семенящими мелкими шажками подошла к повороту, за которым уже скрылся боец. Бокс с медикаментами и жизненно-важными для выживания вещами был аккуратно поставлен на пол. Если в просторном холле есть рахни, Сойра заблокирует двери и уведет опасность, а столь необходимый раненным товарищам груз дальше понесет она.

Если проход будет недоступен из-за рахни, ей придется идти в обход. Мимо реакторного отсека. Или возвращаться обратно, к лифтам. И уже там как-то добираться до одиннадцатого этажа комплекса. С тридцати шести килограммовым боксом на плечах. По аварийной вертикальной лестнице… В одиночку. Ведь если там будут рахни, Сой не вернется.

Девушка вздрогнула, поежилась, в который раз успев проклясть себя за то, что вообще прилетела на эту планету и устроилась работать в этом проклятом Богом комплексе! А ведь как хорошо начиналось… Работа в «Байнери Хеликс» отлично оплачивается. Всего два года работы по контракту ей бы хватило, чтобы накопить денег на обучение в медицинском университете на Земле или в аналогичном учебном заведении в Пространстве Цитадели. Она заключила четырехлетний контракт, к окончанию которого у нее был бы опыт работы в научно-исследовательском комплексе высокого класса, а заработанных денег вполне хватило бы не только на учебу, но и на небольшую квартиру на Цитадели где-то в удаленном от центра жилом районе. И три года уже прошли! Осталось же совсем немного… Каких-то восемь месяцев! Всего восемь месяцев, и она смогла бы переехать на Цитадель, удрав, наконец-то, с забытой всеми богами колонии на Интай’сей и увезя с собой младшего братишку, вынужденного сейчас впахивать на низкооплачиваемой работе в порту, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Хорошо, что лекарства для матери оплачивает она, пользуясь привилегиями медицинского работника крупной корпорации. Всего восемь месяцев… Лили уже оформила покупку небольшой двухкомнатной квартирки на Цитадели, отдав за нее две трети накоплений. Брат получил документы и должен будет через девять месяцев прилететь с матерью на станцию. Она бы их встретила…

Но случилось ЭТО!

Тревога прозвучала посреди ночи, около трех утра, когда весь персонал, кроме дежурных, спал. Что произошло – никто из выживших не знал. Единственное, что известно: образцы как-то вырвались на свободу. Чья это была ошибка: программы, системы защиты или просто сработал непредсказуемый человеческий фактор – непонятно. Все, кто были рядом с закрытой лабораторией, погибли. Лили, следуя правилам эвакуации, отправилась к монорельсу, но… добраться до поезда ей не удалось: ВИ «Мира» отключил питание по всему комплексу, запустив аварийный протокол биологической опасности. Каким чудом она смогла продержаться трое суток, пока ее не встретили у разоренной столовой Сойра и Дассар? Наверное, чутье помогло…

Девушка зябко передернула плечами. Становилось все холоднее. После отключения системы микроклимата несколько дней тепло держалось в практически герметичном комплексе, но когда стало тяжело дышать, бойцы выбили взрывом несколько окон в соседних помещениях. Появился приток свежего воздуха, заработала пассивная вентиляция, но температура начала быстро падать и уже опустилась ниже нуля. Сколько еще они так протянут? День? Два? Неделю? Бураны могут идти декадами, и за ними никто не прилетит. Они никому здесь не нужны. Раненые проживут дня три, может четыре. Тяжелые могут не протянуть даже до конца дня… Девушка сглотнула подкатывающие слезы, чуть слышно всхлипнула. Буран – их спасение. Пока он не пройдет, группу зачистки не пришлют. А орбитальный удар не нанесут, пока не скачают данные исследований.

Створки дверей дрогнули, чуть разошлись: в комплексе они мгновенно не открываются. Лили спряталась за угол, прижимаясь спиной к ледяному металлу, морозящему даже сквозь плотную куртку. С тихим шелестом провернулся внутренний механизм, и дверь распахнулась.

–   Лили, это я. – раздался в могильной тишине едва слышный вибрирующий голос.

Девушка шмыгнула носом, сглотнула, расслабленно обмякая. Сойра вернулся. Значит, там никого нет… и можно идти дальше. Турианец подошел, подхватил тяжеленный бокс, закинул на плечо так, чтобы он не слишком мешался.

–   Идем. – сказал он, ободрительно улыбнувшись. – Там можно пройти.

Лили сунула замерзшие руки в карманы, хмуро глядя снизу вверх на высокого инопланетянина. Что-то он недоговорил: она это чувствовала. Видела. Сойра совершенно не умеет скрывать эмоции, а за эти дни она уже настолько к нему привыкла, что научилась видеть эти мелкие признаки.

–   Сой?

Мужчина тяжко вздохнул, укоризненно глядя в яркие голубые глаза девушки, покрасневшие от усталости, болезненно-яркие на фоне бледной кожи, окруженные темными кругами истощения. Молчаливый укор был проигнорирован: глазки сузились, приобретая нехорошую прозрачность, губки недовольно поджались.

–   Сой!

–   Кто-то там прошел до нас. Недавно. – досадливо дернув мандибулами, ответил боец.

Выстрелы он слышал, но полагал, что они раздаются с другого этажа. В этом комплексе из-за сложной разветвленной системы вентиляционных туннелей и лифтовых шахт, звук распространялся какими-то своими путями, и правильно вычислить местоположение его источника довольно тяжело.

–   Рахни мертвы. Будь внимательна: там темно, не наступи в кислоту.

Лили растерянно заморгала. Кто-то убил рахни? Как? Когда?

–   А… Хорошо.

Она вообще не должна была выходить из охраняемой территории, но раненным нужны лекарства, а Лили – единственная, кто выжил из медперсонала. Что могла, она уже сделала. Без лекарств раненные обречены, а только она сможет определить, что нужно брать, а что не стоит потраченных на доставку усилий. Сойра должен был провести ее на склад, где хранятся месяц назад завезённые медикаменты, и вернуть обратно. Первая часть удалась: они дошли до склада, нашли нужные лекарства, заглянули по пути в лазарет за необходимыми ей инструментами, донорской кровью и перевязочным материалом. Осталось только вернуться.

А еще после последнего нападения, на ногах осталось лишь шестеро бойцов. И боеприпасы заканчиваются.

–   Идем, Лили. Пока там безопасно.

Девушка сняла с пояса небольшой военный фонарь, включила его на рассеянный свет и опустила лучом в пол. Подумав, просунула ладошку в петлю и отпустила фонарь: руки ей нужны свободными.

–   Готова.

Сойра одобрительно кивнул, развернулся и пошел вперед. Лили за ним, на небольшом расстоянии. Не приближаясь и не удаляясь, как ее учили перед тем, как выпустить в опасный комплекс.

За спиной с тихим привычным свистящим шипением закрылись двери, чуть слышно щелкнув замком. Девушка поежилась, до рези в глазах вглядываясь в тяжелый красный сумрак просторного холла, в котором когда-то было людно: отсюда персонал выходил из северного крыла к монорельсам, ведущим на станцию «Расселина» и к порту Ханьшань. Но сейчас…

Приглушенный блеклый белый свет фонаря выхватил из темноты первое тельце, и лишние мысли покинули ее голову. Дрон рахни валялся в мутной луже кислоты: небольшое, около метра в высоте насекомое, покрытое эластичным мягким хитином, твердеющим на спинке, было почти цело. Только вытянутая голова размочалена.

–   Чем их убили? – едва слышно прошептала Лили, переступая лужу кислоты. – Пули так тела не разбивают.

–   Такие повреждения оставляют тяжелые экспансивные пули. – столь же тихо ответил Сойра. – У нас таких боеприпасов нет: «Байнери Хеликс» – корпорация людей и подчиняется вашим законам. Эти пули у вас запрещены уже больше двухсот восьмидесяти лет и до сих пор их военное применение остается под запретом, который, к моему удивлению, соблюдается. Азари и саларианцы такой вид боеприпасов не используют: они его не разработали. Иерархия оружие подобного класса в Пространство Цитадели поставляет только для Спецкорпуса и наших военных подразделений.

Лили поежилась.

–   Как думаешь, кто это сделал?

Турианец пожал плечами: его самого волновал этот вопрос.

Девушка проглотила вопросы: они несвоевременные. Нельзя отвлекаться! Обходя тушки убитых насекомых, Лили вслушивалась до звона в голове в мертвую тишину, пытаясь вновь уловить то странное ощущение, легкую щекотку, словно в голове проводят крохотным перышком, и втайне надеясь, что это чувство не возникнет. Ведь именно так она ощущает рахни…

Сойра остановился возле массивной грузной туши, тускло-красной в приглушенном свете. Лили таких уже видела: четверо похожих тварей убили пятерых при вчерашней атаке. И это под огнем автоматических турелей! Лили сглотнула, подошла ближе. Осмотрела насекомое и нахмурилась: серьезных ран не было. Только оторванные выстрелами сяжки.

–   Сой… А как его убили? Он же целый!

Турианец, осматривающий пластины хитина, односложно ответил:

–   Мечом.

Лили заморгала.

–   Мечом? – осторожно переспросила она. – Это который холодное оружие?

Сойра кивнул.

–   Да. Пробили нервные узлы. Вот здесь. – он постучал по головогруди рахни. – И здесь. Второй удар был добивающим. Лезвие вошло между пластинами хитина, потому внешне повреждений не видно.

Как можно убить такого монстра мечом, девушка представляла смутно: их и стрелковое оружие не очень-то берет. Она растерянно заморгала, но все вопросы застряли в горле, когда по спине протянуло холодком, а в голове появилось такое знакомое и пугающее ощущение летучей щекотки…

–   Сой!!! – шепотом крикнула девушка.

Турианец вздрогнул, вскинул голову, всматриваясь в побледневшее лицо.

–   Они где-то рядом…

Выстрелы раздались внезапно: гулкие, проносящиеся эхом по металлическим коридорам, резонирующие с низким рокочущим воплем рахни. Так не кричат дроны и рабочие: у мелких вопль высокий, пронзительный. Воины-рахни? Нет. Это что-то… Что-то куда крупнее!

–   Они идут!

Сойра подхватил ее под локоть и потащил за собой. К стене. Туда, где возвышалась высокая стойка ресепшн.

.

Они едва успели, когда оттуда, куда они собирались идти, показались воины-рахни. Семь красных тварей, стрекоча, пронеслись через широкий зал и исчезли за распахнувшей створки дверью, даже не заметив укрывшихся за металлической стойкой двух разумных. Выстрелы раздались вновь: гулкий грохот крупнокалиберного оружия, размеренный, спокойный. Тот, кто стрелял, не испытывал паники, не спешил, не сбивал ритм стрельбы.

–   Как в тире стреляет. – едва слышно прошептала Лили, завороженно вслушиваясь в визги и стрекот смертоносных насекомых.

Сойра промолчал. Что происходило за закрытыми дверями можно было предположить лишь смутно. Острый слух позволял различать рахни, но лишь примерно, выделяя только подвиды, но не давая оценить количество особей. За эти дни ему довелось столкнуться с тремя их разновидностями: с мелкими слабыми дронами, которые не представляли опасности, с более крупными рабочими и с воинами-рахни – массивными быстрыми тварями с хитином красного цвета. Но особи этих подвидов не издают такой низкий вибрирующий визг.

Какие именно разработки проводит «Байнери Хеликс» в своих лабораториях, из охраны комплекса «Вершина-15» и персонала, не вовлеченного напрямую в исследования, не знал никто. И когда посреди ночи они столкнулись с озверевшими, безумными рахни, это незнание стало приговором. Внутренняя охрана лабораторий была немногочисленной, но хорошо вооруженной. Они знали, что за существа выводятся под покровом тайны, но… это знание не слишком им помогло. Погибли все.

Сойра сжал пальцы на металле стойки, пристально глядя на закрытые двери. Если неизвестный стрелок не выйдет, он пойдет и проверит. Выстрелы давно прекратились, но бой еще шел: визги и стрекот насекомых различались вполне ясно. Пронзительно заорал неизвестный рахни и затих. Вскоре насекомые утихли, и комплекс вновь погрузился в тишину.

Лили, замерев без движения под эфемерной защитой металлической стойки, напряженно вслушивалась в эту звонкую тишину, все пыталась ощутить знакомое до дрожи, жуткое прикосновение невесомого перышка, но…

–   Ничего. Сой, я ничего не ощущаю!

Турианец промолчал. Острый слух отчетливо донес приближающие размеренные шаги, выдаваемые лишь едва уловимым звяканьем металла о металл.

Индикатор мигнул, створки дрогнули, чуть разошлись, замки отошли в нулевое положение, и дверь распахнулась. Сойра изумленно выдохнул, глядя на мощную фигуру одинокого бойца, вошедшего в холл. Высокий мужчина в тяжелой броне очень знакомой, характерной модификации. Такую он видел на Флоте. Как-то раз, когда узнал шокирующую правду о родном государстве и познакомился с представителями второй расы Иерархии. Равноправной. И очень… необычной.

Темные синие глаза сузились, турианец прижал мандибулы к щекам. Что здесь делает асур? В том, что незнакомый воин – представитель именно этого вида, столь похожего на людей, Сойра не сомневался. Если знать, на что смотреть, ошибиться и принять его за человека невозможно.

Воин подошел. Молча положил липкий от зеленой жижи одноручный фламберг на стойку, брезгливо тряхнул кистью, стряхивая склизкие капли на пол. Рядом с клинком лег пистолет: сверхмощный, крупнокалиберный, с огромной отдачей, военной модификации Иерархии, предназначенный для внутреннего использования. И так же молча боец стащил с головы разбитый шлем, небрежно отбросив потерявшую функциональность и начавшую мешать часть брони.

Последние сомнения растаяли. Сойра приветственно склонил голову, глядя в горящие раскаленным металлом нечеловеческие глаза. Асур на приветствие ответил таким же кивком, а потом перевел заинтересованный взгляд чуть ниже. Как раз туда, где сидела спрятавшаяся за стойкой девушка.

–   Лили. – тихо позвал турианец. – Вставай. Угрозы нет.

Про опасность Сойра тактично умолчал: пребывающий в харазе асур неуправляем и непредсказуем, а его привязки рядом не наблюдалось. Беловолосый парень понимающе усмехнулся и развел руками, улыбнувшись.

Девушка осторожно выглянула из-за стойки, встретила пылающий взгляд незнакомца, тихонько ойкнула, прикрыв ладошкой бледные от холода губы. Асур фыркнул, светящиеся глаза сощурились, а на губах расползлась ироничная усмешка.

–   Сойра Дастиан. – доброжелательно произнес турианец, переключая на себя внимание опасного создания. – Боец из местной охранки. Лили Эверни, наш медик.

–   Аэте. – представился асур, с неподдельным интересом разглядывая хрупкую девушку, судорожно сжимающую в руках слишком большую и массивную для нее винтовку и переводящую растерянный взгляд с него на турианца.

Сой немного расслабился: асур себя контролирует, хоть и пребывает в харазе. О таком ему рассказывали, но он никогда раньше не видел этих созданий в подобном состоянии. Он вообще сталкивался с асурами только когда бывал на боевых кораблях Флота, на которых проходил последние годы службы.

«Байнери Хеликс» не могла прислать отряд, в котором служит асур: эти создания редко покидают внутренние территории Иерархии и никогда не служат в одиночку, без своей привязки. Не потому, что это запрещено. Потому, что им это неинтересно и совершенно ненужно. И тем более, асуры никогда не будут служить в боевом отряде, командиром которого является чистокровный человек: они просто не станут подчиняться. Тем более, такой, как этот…

Сойра скользнул взглядом по простенькому синему символу, выбитому на нагрудной пластине брони. О тех, кто носит этот знак, предупреждали особо. А’тарэ. У них вообще с подчинением и моральными стопорами сложно. Но раз асур-тар а’тарэ здесь, значит, есть кто-то еще. Кто-то, кому это неуправляемое смертоносное создание по собственной воле отдало свою верность и дало право отдавать ему приказы.

–   Какие у тебя задачи?

–   Свободная охота. – ответил беловолосый.

Лили удивленно заморгала на такое определение, а Сойра понимающе кивнул. Отпустить асура в вымерший комплекс – допустимо. Он соберет на себя всех рахни, каких найдет. Таиться он не будет. Не будет идти с осторожностью, пытаясь избежать фатальной встречи, как это делали они. И он достаточно силен, чтобы справиться с противником.

–   И все? – уточнил турианец.

Асур согласно закивал и пояснил:

–   Основная группа должна включить местный ВИ: он заблокировал проход к монорельсам. А я за это время перебью рахни. Каких найду.

В который раз Сойра убедился, что с инстинктом самосохранения у представителей этого вида не все в порядке.

Парень бросил быстрый взгляд на массивный бокс, вопросительно склонил голову.

–   Медикаменты. – ответил Сойра, сохраняя спокойствие и доброжелательность. – У нас много раненных.

–   Провести?

–   Было бы неплохо.

Аэте хмыкнул, включил связь на тактическом комплексе и кому-то радостно выдал:

–   Мрир! Я выживших нашел!

Раздался тихий щелчок, и женский голос произнес:

–   Молодец. А чего такой довольный?

На что последовал убийственный в своей честности ответ:

–   Просят помочь донести медикаменты. У них раненые.

–   Ну помоги. – короткая пауза и полный иронии вопрос: – А еще чем порадуешь?

Асур задумался, зыркнул на испачканное оружие.

–   Я нашел одного защитника королевы.

Сойра вздрогнул всем телом, когда понял, с кем он мог столкнуться в соседнем зале.

–   Я же просила без ненужного экстрима… – с легким укором в мягком голосе произнесла женщина. – Ладно. Проводи своих новых знакомых, а мы пока запустим местный ВИ. Уже входим в зал ядра.

–   Понял.

Связь пропала. Аэте усмехнулся, глянул на оторопело слушающую эти занятные переговоры Лили, на невозмутимого Сойру, со спокойствием и смирением воспринимающего его выверты, мило улыбнулся, что смотрелось откровенно дико с сияющими пламенем глазами, и с детской непосредственностью задал оригинальный вопрос:

–   А вам куда?

.

* * *

.

Аэте – это нечто непередаваемое! Выживших он нашел, ну надо же… А сообщил так, словно приблудных котят подобрал. Я прямо представляю себе умиление на его выразительной мордахе. Учитывая, что связь была с его тактического комплекса через внешний микрофон, а не через гарнитуру шлема, то эту часть брони он благополучно снял. Или угробил, что вероятнее, учитывая его упоминание защитника королевы. Так что эти самые «выжившие» имели прекрасную возможность наблюдать физиономию Аэте, застывшего в харазе. Особенно, его глазки. И я серьезно опасаюсь, что на этот раз из хараза он не выйдет.

Я покачала головой. Ладно, демоны с ним, с асуром. Пусть. Пока он так развлекается и строит из себя милого и безобидного паренька, все хорошо. Потому как в тот момент, когда а’тарэ Аэтериос станет тем, кем он является – Аэтерой – вот тогда всем вокруг станет очень плохо. За небольшим исключением.

–   Вскрывай.

Гаррус активировал инструментрон, ввел какую-то команду, индикатор на заблокированной двери сменил цвет с алого на зеленый. Массивные створки дрогнули, центральная часть резко, рывком ушла вверх, боковые – скользнули в пазы в стенах, открывая нам проход в узкий высокий коридор, ведущий к отсеку с ядром ВИ «Мира».

Это уже третий шлюзовой отсек, который мы проходим. Ничего подобного в каноне не было и близко. Да о чем я говорю? В этой секции был откачан воздух, и когда мы вскрыли первые ворота, нас чуть не всосало в короткий тамбур силком. Пришлось ждать, пока не выровняется давление. Второй шлюз ласково встретил четырьмя турелями. По счастью – отключенными. Этот уже третий, и вроде как никаких сюрпризов на плане не указано. Но кто их, этих параноиков знает?

Как ни странно, но в этом шлюзе действительно никаких подстав не было: мы спокойно дошли до конца коридора, без проблем вскрыли ворота и ступили в круглый зал ядра. Просторное, около восьми метров в диаметре цилиндрическое помещение, высотой примерно метров двенадцать, в центре – трехметровая в сечении площадка, уходящая вниз расширяющимся тором. Видимо, именно здесь находится сам ВИ: по центру стоял одинокий голографический терминал. Решетчатый помост, на который мы вышли из туннеля, располагался примерно на середине высоты всего помещения и был надежно закреплен. Это мы проверили в первую очередь. А то мало ли что…

–   Ну здравствуй, Мира… – пробормотала я, заходя на площадку.

Терминал не работал. При попытке включить его, мягкий женский голос порадовал нас новостями:

–   Критическая ошибка запуска. Интерфейс виртуального интеллекта отключен. Требуется ручная загрузка.

–   Почему, когда нам что-то нужно, оно или не работает, или у нас нет доступа, или его требуется ремонтировать? – буркнула я. – Или там бегают какие-то агрессивные хищные твари? Или вообще все вместе.

Найлус хмыкнул и выразительно развел руками. И правда, что тут сказать…

–   Гаррус, включить принудительно можешь?

–   Сейчас посмотрю.

Ррус поднялся на платформу, присел, свинтил какие-то зажимы и снял плиту обшивки. Я отошла, чтобы не мешать. Мои технические знания и навыки оставались на удручающе-низком бытовом уровне обычного обывателя. И не только у меня, так что нам всем оставалось лишь терпеливо ждать и не мешать, раз помочь мы не могли.

.

Голограмма сестры-близнеца цитадельской Авины на человеческий манер развернулась как-то неожиданно, мягко засияв и осветив погруженное в тяжелый сумрак техническое помещение веселеньким психоделическим ядрено-розовым светом. Бойцы встрепенулись и оживились, Джейн подошла ближе, с интересом глазея на ВИ.

–   Виртуальный интеллект реактивирован.

Мягкий грудной женский голос чуточку сбивался на механический треск, но Гаррус что-то подкрутил, и помехи исчезли.

–   Найлус… – я выразительно указала на терпеливо ожидающую наших действий голограмму.

Напарник дикого восторга от перспективы общения с ВИ не испытывал, но послушно вышел вперед и задал риторический вопрос:

–   Ты – ВИ, управляющий комплексом?

С этим порождением больного сознания неизвестного нам программиста общаться придется как с… да как с ВИ, лишенной инициативы и самосознания. Даже если это будет выглядеть как разговор идиота с имбецилом.

–   Верно. Система откликается на имя «Мира». – ровно ответила голограмма. – Позвольте узнать ваше имя.

–   Спектр Найлус Крайк. – четко и внятно произнес напарник.

Мира сделала попытку улыбнуться, что выглядело столь же кошмарно, как и подобные же гримасы в исполнении Авины.

–   Одну минуту, пожалуйста. – подвисла короткая пауза, пока ВИ сканировал стоящего перед ней турианца и проверял полномочия. – Полномочия Спектра Совета подтверждены. Вам разрешен особый доступ ко всем системам. Просьба учесть, что для доступа к корпоративным секретам требуется привилегированный доступ.

Ну хоть что-то хорошее. Сразу не послали.

–   Кто обладает этим доступом? – спокойно спросил Найлус.

–   Сотрудники компании «Байнери Хеликс», занимающие руководящие должности. А так же научный персонал категории «А» и «Е». – любезно пояснила ВИ. – Эта система готова к обработке запросов. Вы можете связаться с Мирой через любой голографический интерфейс Вершины-15.

Вот если бы еще эти интерфейсы работали… Она же сама их повырубала! Интересно, это такой юмор у программиста, который это все ваял, или просто недоработка? Или это ИИ Мира так над нами тонко издевается, прикидываясь обычным ВИ?

Найлус полыхнул усталым раздражением и продолжил выжимать информацию из терпеливо ожидающего его действий ВИ:

–   Нам необходимо найти матриарха Бенезию. Где она находится?

К нашему удивлению, Мира ответила:

–   Матриарх Бенезия отбыла на монорельсе во вспомогательную лабораторию станции «Расселина».

Оп-па! Вспомогательная лаборатория? Так это не сама «Расселина», а какая-то дополнительная пристройка? Не знала. Вопрос в другом: каким геморроем это нам грозит? Не придется ли еще и «Расселину» зачищать?

Голограмма мигнула, и механический, безэмоциональный голос сообщил:

–   Вниманию пользователей! В настоящее время система монорельса не действует!

Джейн фыркнула и тихо пробубнила: «Тут хоть что-то работает?», Рамиро промолчал. Бойцы тоже молчали, с интересом наблюдая за этим представлением.

–   Какова ситуация в комплексе? – спросил Найлус.

–   Одну минуту, пожалуйста. Идет диагностика. – пауза и снова невыразительный ответ механическим голосом: – Критический сбой: главный реактор отключен в связи с экстренными мерами безопасности. Требуется ручной перезапуск. – пауза. – Критический сбой: наземные линии связи отключены. Движение монорельса прекращено. Конец сообщения. – голос ВИ оживился. – Вы желаете ввести дополнительный запрос?

–   Требуется уточнение. Главный реактор остановлен или отключен от энергоцентрали комплекса?

Хороший вопрос…

–   Главный реактор отключен. – мило ответила Мира. – Требуется ручной перезапуск.

Раздражение плеснуло по менталу, но в ровном голосе Найлуса не отразилось ни на мгновение:

–   Требуется ручной перезапуск реактора или других систем?

–   Требуется перезапуск систем главной энергоцентрали. – выдала нужную информацию ВИ.

Ну это уже проще. Как-то я искренне сомневаюсь, что мы смогли бы запустить остановленный реактор. Это же розовая мечта инженера: солдатня, запускающая без какой-либо инструкции термоядерный реактор холодного синтеза…

Бойцы были со мной солидарны: волна облегчения смыла раздражение и злость медленно закипающего Найлуса.

–   Почему главный реактор отключен от энергоцентрали?

–   Аварийное загрязнение лаборатории. – вежливо порадовала нас розовая дамочка.

Какое обтекаемое определение…

–   Почему при аварийном загрязнении лаборатории отключается главный реактор? – терпеливо перефразировал вопрос Найлус тем же ровным голосом, хотя пальцы нервно дернулись.

–   Предполагается, что биологические загрязняющие объекты из-за падения температуры погибнут или утратят активность. – сообщила ВИ изумительную информацию.

Интересно, только мне в ее голосе почудилась насмешка?

Найлус глубоко вдохнул и медленно выдохнул, выплескивая в ментал злость и раздражение. Джейн фыркнула:

–   Отключаем отопление и ждем, пока то, что сбежало, замерзнет и само сдохнет?

–   Где-то так. – Гаррус покачал головой.

Учитывая крайне широкий спектр среды обитания рахни, им эти пятьдесят градусов ниже нуля как для нас пять выше нуля: неприятно, зябленько, но не смертельно. Да и комплекс еще не успел промерзнуть, так что насекомые очень даже бодрые, активные и агрессивные. А еще они хотят жрать! Мясо!

–   Что нужно сделать, чтобы восстановить подачу энергии? – терпеливо спросил Найлус.

–   Необходимо убрать предохранители и возобновить подачу энергии. Это можно сделать с помощью элементов управления самой энергоцентрали.

Звучит вроде бы посильно… Еще бы найти эти предохранители.

–   Что за наземные линии связи?

–   Наземные линии соединяют основной комплекс «Вершина-15» и мой центральный блок со вспомогательными подкомплексами и риск-лабораториями. Это обеспечивает сотрудникам удаленный доступ к базам данных и моему функционалу без необходимости покидать лабораторию. При возникновении чрезвычайных происшествий в риск-лабораториях, кабели автоматически отключаются.

Только не надо говорить, что придется искать место отсоединения кабелей и подключать их вручную…

–   Как подключить линии связи обратно? – терпеливо задал новый вопрос Найлус.

–   Кабели находятся в подземном техническом уровне. Их необходимо подключить физически: при срабатывании аварийного протокола, кабели отстреливаются. – мило порадовала нас эта розовая… барышня. – Система управления связью находится на крыше операционного здания. Включите терминал, и система автоматически перезагрузится.

Прелестно. Подземный технический этаж… Полагаю, немалый. Бойцы тихонько зашушукались по внутренней связи: их тоже перспективы порадовали. Стоят, обсасывают новости, пока их непосредственное командование выдавливает из ВИ информацию.

–   Что за существа послужили причиной гибели персонала? – спросил напарник.

–   Простите, Спектр. Эта информация требует привилегированного доступа. – мило сообщила Мира.

Найлус выдохнул, вдохнул, проглатывая рвущиеся с языка идиомы. С ВИ спорить бессмысленно: все равно не продолбишь.

–   «Надавить как инвестор можешь?» — спросила я.

–   «На ВИ – нет. Разве что на живого представителя корпорации. Я компаньон Сарена и его напарник, но я не являюсь членом Совета Директоров НКР.» – полыхая раздражением, отозвался Найлус и вслух буквально выплюнул: – Конец сеанса.

ВИ вежливо попрощалась и отключилась, оставив нас переваривать полученную информацию.

–   С чего начнем, Спектр? – осторожно поинтересовалась Джейн, переводя точку внимания с меня на Найлуса.

–   Начнем мы с реактора. – ответила я. – Но сперва посмотрим, что за выживших нашел Аэте. Мне ужасно интересно, что тут произошло.

По оживившемуся эмоциональному фону, я четко поняла: это интересно не только мне. А вот насколько там все ужасно, это мы узнаем, когда найдем выживших.

.

* * *

.

Сойра и Лили запаздывали. По их расчетам они уже давно должны были вернуться: спуститься на склады и подняться – это пара часов, максимум, даже если идти медленно и осторожно, даже если делать крюк. Прошло уже больше четырех часов. За это время можно весь комплекс обойти!

Итан подхватил влажную тряпку и стер пот со лба, сглатывая тягучую слюну, горькую от таблетки. Его повело, мужчина схватился за край нависающего стола, судорожно стиснув пальцы на пластике.

–   Держи.

Рядом подсел Хис, положил винтовку на пол, открутил крышку с бутылки с водой и протянул командиру.

–   Спасибо.

Итан взял бутылку, отхлебнул воды.

–   У тебя опять жар. – широкая ладонь накрыла быстро покрывающийся испариной лоб сослуживца. – Я поищу жаропонижающие. Вроде бы оно еще осталось.

–   Не надо.

Толку от этих жаропонижающих, если источник жара – онемевшая, пульсирующая болью и огнем нога? Жар – лишь симптом. Хис отвел взгляд, не зная, что сказать. Оба понимают: в их ситуации Итан – не жилец. Сложный перелом, раздробленная кость и множество осколков, отсутствие даже простейших медикаментов… Воспаление уже началось. Сколько потребуется времени, чтобы стали отмирать размозжённые ударом ткани и началась гангрена? День? Два?

Действие обезболивающего подходило к концу, от сильной боли мутилось в голове и подкатывала тошнота, по лицу стекали капли пота, становилось тяжело дышать, словно грудь сдавливало стальным обручем. С каждым вдохом все сильнее и сильнее. Итан чуть запрокинул голову, тяжело, быстро, жадно вдыхая холодный воздух, чувствуя, как темнеет перед глазами.

Дассар неожиданно встрепенулся, вскинул дробовик, наводя оружие на закрытые двери. Хис тут же поднял винтовку. На тихий свист из соседней комнаты выбежал только недавно вернувшийся Саррад.

–   Что там? – настороженно спросил Итан, с трудом сводя фокус и сглатывая.

–   Кто-то идет. – ответил темнокожий турианец.

Индикатор на двери сменил цвет, створки дернулись и резко распахнулись. Дассар опустил дробовик: из коридора комком оптимизма и счастья влетела Лили с тревогой напополам с радостью на нахмуренной мордашке. Следом за ней в помещение вошел Сойра и… Итан удивленно моргнул, с недоумением глядя на вошедшего последним парня. Где они этого чудака подобрали? Вроде бы среди бойцов «Вершины» такого… оригинала точно не было. Он бы знал.

Сойра передал металлический бокс в руки Дассару, Саррад склонил голову в привычном им кивке, приветствуя чужака. Стремный белобрысый парень ответил таким же кивком, улыбнулся и что-то тихо спросил с искренним недоумением в голосе. Замком поморщился, ответил, и между ними завязался оживленный быстрый разговор на каком-то рычащем турианском диалекте. О чем они говорили осталось загадкой: в базах данных инструментрона этого диалекта не было.

Хис открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молча закрыл, переведя недоуменный взгляд на командира. Итан дернул плечом, не зная, как реагировать на такой поворот: Саррад белобрысого узнал и явно был рад его видеть, хоть и не ожидал встретить. Удивление и растерянность в первые мгновения встречи были настолько сильными, что пробили у светлокожего язвительного турианца его привычную маску высокомерного засранца.

–   Аэ! – укоризненно произнес Сой, заметивший молчаливую пантомиму.

Беловолосый запнулся на полуслове, виновато потупился и что-то ответил, на что Саррад тихо рассмеялся, язвительно прокомментировав.

–   Потом обменяетесь новостями. Наш командир ждет.

Пацан бросил быстрый взгляд на Итана, опустил глаза и что-то едва слышно произнес на том же диалекте. Сойра вздохнул.

–   Ты можешь что-то с этим сделать?

Тот помотал головой, отчего вычурные побрякушки заблестели под тусклым светом.

–   Ну так что теперь? – турианец покачал головой, перевел взгляд на сослуживцев, пару раз моргнул, сощурился, а потом спросил: – Хис, твой визор еще работает?

 –  А зачем он тебе? – по привычке вопросом на вопрос подозрительно ответил тот.

Сойра поджал мандибулы, подошел, жестом поманил к себе парня. И когда тот подошел, все так же глядя в пол, Сой подхватил пальцами его под подбородок, требуя поднять голову.

–   Глаза не спрячешь. – укоризненно сказал турианец. – Я знаю, что тебе не нужно зрение для ориентирования в пространстве, но выглядеть это будет очень странно.

Парень хмыкнул и открыл глаза, глянув прямо в лицо отшатнувшемуся с невнятным матерком Хису.

–   Возможно. Но по крайней мере шарахаться от меня не будут. – иронично ответил он, криво улыбаясь и присаживаясь возле раненного. – Меня зовут Аэте. И я бы не отказался от визора.

Итан сглотнул застрявшие в горле слова, глядя в глаза сидящего на корточках напротив него… существа. В черные-черные, жуткие, нечеловеческие глаза, курящиеся темной дымкой в уголках, с сияющей словно расплавленный металл радужкой. От такого сюрреалистического зрелища даже боль в ноге поутихла.

–   Хис. Принеси ему визор. – справившись с первым шоком, хрипло сказал мужчина. – А то правда шарахаться тянет.

Аэте на это лишь фыркнул. Хис молча кивнул, глянул нечитаемым взглядом на новоприбывшего и ушел.

–   Я – Итан Донован. Взял на себя командование выжившими.

Светящие глаза чуть сощурились, на какое-то мгновение полыхнув ярче. Беловолосый молча изучал сидящего перед ним Итана, а тронутые сединой брови медленно поднимались в немом изумлении.

–   У тебя жар… зрачки расширены, тик… Болевой шок? – наконец, произнес странный парень, его взгляд прошелся по телу, замер на сломанной ноге. – Открытый перелом? Или раздроблена кость?

Итан поморщился.

–   Второе.

–   А почему не обработали, не убрали осколки и не зафиксировали ногу? – еще удивленнее спросил он. – У тебя начался некроз. Скоро дойдет до гангрены.

Итан скривился. Можно подумать, он этого не понимает?

–   Нечем обрабатывать. В медотсек не попасть. Осколки убирать не рискнули, чтобы не повредить артерию. Из медиков у нас только Лили, но она не хирург. – буркнул вернувшийся Хис, протягивая странному существу свой визор.

Аэте взял устройство, надел на голову, закрепив обод между вычурными драгоценностями, подстроил визор под себя и включил. Светящаяся полоса голографического экрана перечеркнула лицо, скрывая глаза. Если не присматриваться, голубая голограмма искажает восприятие, и глаза у парня выглядят лишь чуть ярче и пронзительнее, чем у обычного человека. Никакой огненной жути на черном белке!

–   Так лучше? – спросил парень, поднимая голову и глядя на Сойру.

Турианец оценил внешний вид, поморщился и честно ответил:

–   Все равно видно.

–   Но хоть не так в глаза бросается. – буркнул Хис. – Ты вообще кто? Уж извини, но человеком тебя назвать не поворачивается язык. – подумав, добавил: – Без обид, лады?

Аэте на такое высказывание лишь усмехнулся.

–   Я не обижаюсь. Это – бессмысленно.

Беловолосый сел на пол, поджав под себя одну ногу. Так, чтобы раненному человеку не приходилось задирать голову.

–   Не стоит надумывать лишнего: такой я от рождения. – с тихим смешком произнес парень, глянув на насупленного Хиса. – Надо мной не проводили никаких экспериментов. И опыты на мне тоже не ставили.

Саррад фыркнул и что-то язвительно сказал на незнакомом языке. Аэте усмехнулся.

–   Ррад, ты его знаешь? – сумрачно спросил Хис.

–   Вместе служили. – ответил турианец. – Не стоит ждать от него подвоха: Аэте не лжет, как и мы.

–   А он так же умеет слова выкручивать, что сам десять раз обманешься на простой фразе? – ядовито буркнул Итан, наклонившись вперед.

Его повело, он чуть не завалился вперед, но был тут же подхвачен сидящим перед ним беловолосым.

–   Можешь что-то сделать? – тихо спросил Сойра.

–   Могу. – спокойно ответил парень, осторожно придерживая едва дышащего Итана. – Обрабатывать раны я умею, ты знаешь. Но чуда не жди.

–   Аптечка у тебя стандартная или ваша? – едва слышно прошептал Саррад.

Виноватый взгляд горящих глаз, четко видимый сквозь голограмму визора, был прекрасным ответом.

–   Я могу обработать рану и убрать осколки кости. Полевая хирургия мне известна. Это даст время.

–   А что это изменит? – хрипло спросил Итан. – Из этого комплекса не выбраться…

Аэте хмыкнул.

–   Ну мы же сюда доехали.

–   И это – чудо. – сглотнув вязкую слюну, буркнул он. – Как вы проехали через горы?

–   По второстепенной дороге. – честно ответил Аэте, отстегивая аптечку.

Молниеносный рывок Итан заметил, но сделать что-либо не мог: в какой-то момент в глазах потемнело, и он перестал быть…

Когда мир вновь появился, вокруг уже были незнакомые люди, о чем-то негромко беседующие с его бойцами, а сам он лежал на сдвинутых столах, под голову кто-то заботливо подложил свернутый в валик упаковочный материал, нога, затянутая в какую-то странную конструкцию, тупо ныла, но острой боли, жара и чувства, что бедро распирает изнутри, уже не было. И лихорадить перестало. Что бы ни сделал Аэте, ему, Итану Доновану, стало ощутимо лучше.

Хрупкая невысокая рыжеволосая женщина прервалась на полуслове, повернулась, чуть заметно улыбнулась.

–   Спектр Совета Имрир Шепард. – представилась она, подойдя. – Вы очень удачливы, Итан. Попади один из осколков чуточку левее, и мы бы с вами не разговаривали.

.

* * *

.

Сколько раз уже убеждалась: даже в самой страшной катастрофе кто-то да выживет. Даже там, где выжить вроде бы нереально. Вот и здесь, в медленно промерзающем исследовательском комплексе были такие удачливые счастливчики. Другой вопрос, насколько бы они пережили других, тех, кто погиб в самом начале. Без помощи и нормального лечения раненные долго не протянут. Один, самый тяжелый, до нашего прихода дожил каким-то чудом: у молодого парня-человека ударом щупа была проломлена грудина, пробито сломанным ребром одно легкое, уже схлопнувшееся, а сильная кровопотеря и воспаление лишь быстрее сводили его в могилу. Как он в таком состоянии протянул сутки – для меня загадка мироздания. Мальчишка, Рэй, не должен был прожить и пары часов.

Бросить без помощи этих людей, не сдавшихся и не позволяющих сдаться другим, у меня не поднялась рука и не позволила так и не сдохшая до конца совесть. Сколько раз ненужная жалость и милосердие выходили мне боком? Не сосчитать. Но… Но глядя на усталого бойца, ухаживающего за находящимся при смерти младшим братом, я не смогла не предложить помощь. Оборотная сторона эмпатии… Иногда очень, безумно сложно отвернуться и пройти мимо, когда чужое отчаяние и боль бьет в душу. Я легко убиваю, я могу уничтожить населенный город без лишних угрызений совести, но иногда, вот так столкнувшись с чужим горем, я просто не в состоянии заставить себя остаться безучастной, если могу помочь тому, кто вызывает у меня уважение. А сейчас я помочь могу! Ну подумаешь, увидит человек нечто странное… Кому он об этом расскажет? Кто ему поверит? А если и поверит… невелика беда. Мне важнее моя внутренняя гармония и душевное спокойствие, чем сохранение тайн, в которые никто не поверит.

Джим, так представился едва стоящий на ногах молодой мужчина с потускневшими, угасшими серыми глазами, ни единым словом или жестом не прокомментировал то, что увидел. А увидел он много лишнего. Он молча выполнял все мои приказы, ухватившись за призрачный шанс на спасение для его брата, и не задавал вопросов. Кроме одного: «Что я могу сделать?».

Такие как он или его командир, Итан, – украшение человеческой расы. Те, в ком честь и врожденное благородство не были подавлены низменными инстинктами. Те, кто способен взять на себя ответственность в критической ситуации, кто готов взвалить на себя заботу о незнакомых разумных, даже если они им неприятны, кто способен пожертвовать собой ради другого без раздумий. Просто так, без какой-либо выгоды или корыстной цели, ничего не требуя взамен. Потому что такова их натура, потому что это для них нормально, правильно и естественно. И иначе не может быть.

Если бы таких людей было больше, человечество могло бы стать воистину великой расой. Но… увы. Такие люди – исключения, яркие огни, пылающие в давящей и уничтожающей их серой массе обывателей, не способных оценить полученный по какому-то недосмотру богов бесценный дар.

–   Его состояние стабилизировалось. – тихо сказала я, вытирая кровь с рук. – Ранение до сих пор тяжелое, но он хоть не стоит обеими ногами в могиле.

Джим прикусил подрагивающую губу, осторожно, бережно убрал с покрытого испариной лба брата мокрые волосы. Он ничего не сказал. Да и какие слова смогут передать этот шторм, шквал эмоций, прорвавших мутный эмоциональный стазис, когда до него дошло, что Рэй, которого Джим уже почти похоронил, получил реальный шанс на выживание? Благодарить он будет потом. Когда сквозь мутную отупляющую усталость до него достучится, что именно было сделано.

Критический порог пройден: паренек дышит ровно, без хрипов, переломанные ребра выправлены и скреплены, но они не выдержат даже самого легкого давления. Потерю крови частично компенсируют два пакета донорской крови, которая обнаружилась в металлическом боксе. Лили, девчонка из медперсонала, специально завернула в медицинский корпус, и для каждого раненного с серьезной кровопотерей была взята нужная кровь. Сейчас уставшая, издерганная девушка сидела в уголке и пила отвратительный синтетический кофе с шоколадкой, которую Сойра для нее выколупал из распотрошенного пищевого автомата по дороге через холл.

Что интересно, канонная история умалчивает о выживших на «Вершине-15», словно их не было. Но они есть. Что это? Обычное отклонение, неосвещенный факт истории, прошедший мимо внимания протагониста? Или одно из тех важных неучтенных эгрегором отличий реального мира от выдуманного?

–   Джим, тебе стоит немного отдохнуть. – сказала я достаточно громко, чтобы привлечь внимание. – Пока мы не восстановим питание и линии связи, время есть. Пару часов мы точно провозимся.

К нам подошел Саррад, внимательно осмотрел мерно дышащего бледного восемнадцатилетнего парня, склонил голову в молчаливой благодарности, подхватил под локоть сослуживца и буквально силком потащил его к свернутым из упаковочной пузырчатой пленки лежакам, совершенно не слушая вялые возражения очнувшегося от ступора человека.

–   Как давно произошел прорыв рахни? – тихо спросила я у Сойры, подходя к занятому раненным командиром турианцу.

Тот ответил:

–   Дней семь назад, ночью. – порвав по перфорации бинт, он закрепил его, кивнул асуру, придерживающему Итану ногу под коленом. – Была еще одна группа в южном крыле, но их вырезали еще четыре дня назад. Мы – последние.

Вот как… Возможно, эгрегор был не так уж неправ: сколько шансов выжить у группы разумных, у которых лишь шестеро бойцов на ногах, считая условно подходящую под это определение Лили, двенадцать гражданских и шестнадцать раненых, из которых больше половины в тяжелом и закритическом состоянии? Полагаю, не встреться Лили и Сойра с Аэте, мы бы так и не узнали, что в этом комплексе есть живые разумные, а они вряд ли дожили бы до прибытия группы зачистки. А если бы и дожили? Какова вероятность, что они не разделят судьбу любого ненужного свидетеля?

В милосердие «Цербера», которому, как оказалось, принадлежит «Байнери Хеликс» или «Двойная Спираль», если перевести «говорящее» название, я искренне не верила.

Аэте встал, прошелся по комнатенке, придирчиво ее осмотрев, подошел к чем-то приглянувшемуся столу и в два рывка оторвал у него ножки под изумленным взглядом Хиса и недоуменными – Джейн и ее бойцов. Осмотрев результат своего вандализма, это чудо достало меч и без особых проблем рассекло пластиковую столешницу на неширокие полосы. Турианцы, даже не знавший о существовании асуров Дассар, восприняли происходящее флегматично и с долей смирения: ну подумаешь, порезал стол ломтиками, эка беда. Зато рожа Диего – это нечто непередаваемое! А уж какими глазами он смотрел, как Аэте делает из пластиковых полос и металлических ножек жесткую шину-костыль для Итана…

Полноценно такую травму в нашем положении не обработать, а кость не свести: она раздроблена, и почти треть ее в виде окровавленных осколков сейчас возвышается аккуратной кучкой на куске упаковочной пупырчатой пленки. Нога у Итана держится только на мышцах и связках, и сейчас асур с помощью обычной плазменной зажигалки и мотка синтетической бечевки ваял странную конструкцию, которая должна послужить внешним скелетом для левой ноги бойца. Пластик Аэ заваривал намертво, размягчая его зажигалкой и формуя пальцами. Потом, в нормальном лазарете, все это срежут, но сейчас Итан получит возможность хоть как-то ходить, а жесткая конструкция поможет уберечь ногу от лишних повреждений.

–   Готово. – Аэте перекинул зажигалку Хису, еще раз осмотрел свое творение. – Не слишком прочно, но ходить можно.

То, что каждый шаг будет отдаваться крайне сильной болью, асур уточнять не стал: это ведь такие мелочи, право дело.

–   Надолго ты его вырубил? – спросил Найлус.

Аэте помотал головой.

–   Сейчас очнется.

Итан действительно очнулся довольно быстро. Как раз подтянулись те, кто занимался раненными. Даже уставшая, но довольная проделанной работой Лили сидела на столе и обсасывала каменную галету из пайка.

Пока только-только пришедший в себя человек тупо на нас пялился, я изучала его ментальный фон. Конечно, можно не напрягаться, и просто приказать. Итан подчинится: мое звание выше, мой статус выше. Ему придется подчиниться. Но зачем мне это делать, если проще договориться, не прыгая на гордости и больных мозолях тяжело раненного человека?

–   Спектр Совета Имрир Шепард. – представилась я, подойдя к приподнявшемуся на локте сержанту. – Вы очень удачливы, Итан. Попади один из осколков чуточку левее, и мы бы с вами не разговаривали.

Негласному командиру выживших потребовалось несколько долгих минут на то, чтобы прийти в себя и осмыслить, что он видит. Но когда он начал нормально соображать и перестал таращиться на плотный жесткий пластиковый чехол веселенькой серой окраски, покрывший его ногу, Итан рассказал много любопытного о произошедшем в комплексе. Что именно привело к катастрофе он не знал, но меня это волновало мало. А вот о станции «Расселина» и о вспомогательных лабораториях он знал немало, поскольку дружил с техниками, обслуживающими эти комплексы. И вот то, что он мне рассказал, мне совершенно не понравилось…

«Расселина» не зря называлась станцией. Это и была станция монорельса, совмещенная с административным комплексом, курирующим целую сеть лабораторий. Главных и вспомогательных. И их там оказалось ой как немало! А вся эта радость соединялась в единую разветвленную систему не только монорельсами, но и прямыми туннелями, пробитыми в недрах гор. Через них и шел основной грузопоток, тогда как монорельсы – это исключительно пассажирская линия связи. Туннели перекрывались массивными воротами, способными сдержать тяжелую бронетехнику, но множественные технические коридоры и шахты делали такую защиту не слишком эффективной против рахни и им подобных существ. Хуже другое: размазано все это добро по площади в пару сотен километров! Да даже от «Вершины-15» до «Расселины» сто восемнадцать километров! Ни пешком, ни на обычном наземном транспорте не добраться: территория между станцией и комплексом совершенно непроходима и других путей сообщения кроме воздушного пути и монорельса нет. Для грузопотока был построен отдельный монорельс – более массивный. Который тоже не работал.

Задания «Миры» нам выполнить придется при любых раскладах: без позволения ВИ монорельс не заработает, даже если мы подадим питание напрямую. Там какая-то закавыка в программном ядре поезда.

Досадно.

–   Что вы собираетесь делать? – отдышавшись, спросил Итан.

–   Включать питание, что нам еще остается. – тяжко вздохнув, ответила я. – У «Миры» для нас целый список заданий…

Итан переглянулся с Хисом и осторожно заметил:

–   Вам придется много передвигаться по комплексу…

Эк он осторожно намекает, что нас тут как бы сожрать могут. И сожрут, притом, с превеликим удовольствием.

–   Если вы о рахни, нам придется решить эту проблему. Или, по крайней мере, проредить их так, чтобы они проблемой быть перестали. – я прогребла волосы, хмуро глянула в настороженные глаза бойца. – Итан, давай смотреть на ситуацию реально: мы не будем брать вас с собой на «Расселину». Это бессмысленно и попросту опасно. У вас много раненных, и подвергать их еще большему риску я считаю излишним.

Итан на это высказывание согласно кивнул, но настороженность усилилась.

–   Оставлять без защиты – тоже не выход. Это будет гарантированным убийством. Примерно половина нашего отряда осталась у очистительной камеры, ведущей на станцию монорельса. Ваши раненые и гражданские будут оставлены под защитой: я не хочу застрять на «Расселине», если у «Миры» опять что-то перемкнет в ее электронных мозгах.

–   У нее может. – буркнул Хис.

–   Я предпочитаю не рисковать и не подставляться по-глупому. Так что здесь останется группа коммандера Джейн Шепард, с которой ваши бойцы уже успели познакомиться.

Джейн на такое высказывание удивленно заморгала и нахмурилась.

–   Но я реально понимаю, насколько опасны рахни. Так что перед отбытием на станцию «Расселина» комплекс придется… почистить. – я бросила взгляд на мечтательно улыбающегося асура. – Мне не нужны жертвы, которых можно избежать.

Итан открыл было рот, чтобы высказать свое мнение о моих планах и о том, насколько я недооцениваю рахни, но все его возражения завяли невнятным клекотом и судорожным кашлем, когда Аэте, это доброе, милое и обаятельное создание, вытащил из набедренного бокса неровно выломанный кусок хитина и молча кинул его на колени опешившему человеку. Хис издал что-то вроде невнятного придушенного мяуканья, оторопело глядя на толстый, сантиметров семь в толщину, пятнадцать в ширину и чуть более двадцати в длину кусок хитина красивой фиолетово-черной окраски.

–   Как? – выдохнул Итан, дрожащими руками поднимая с колен трофей.

Аэте с недоумением в голосе ответил:

–   Руками. Выломал.

О да… Дури и силы асуру вполне на такое хватит…

–   КАК? Как ты убил эту тварь?! – вспылил человек, сжав пальцы на куске хитина до судорог.

–   Мечом. – с еще большим недоумением ответил асур, словно в этом нет ничего странного или необычного.

Итан прикрыл лицо рукой, вдохнул, выдохнул.

–   Каким, черти тебя дери, мечом?

Аэте встал, снял с захвата фламберг и продемонстрировал его людям.

–   Этим.

Итан открыл было рот, но, потрясши головой, закрыл, проглотив все слова, пристально глядя в яркие светящиеся глаза улыбающегося ему существа, лишь внешне похожего на человека.

–   И ты можешь убить других таких же?

Асур закивал, но тут же уточнил:

–   Если их будет не слишком много. – в голове отчетливо прозвучала детская обида и расстройство: – Они очень сильные и живучие. Но не такие проворные, как красные. С теми возни больше.

Итан молча переваривал сказанное, пристально глядя в глаза асура, непроизвольно поглаживая варварски выломанный кусок хитина.

–   А в чем подвох? – наконец, спросил он. – Почему ты был один, я понимаю. Чтобы не отвлекаться на защиту напарника.

Аэте кивнул.

–   А что еще?

–   Эти рахни – генетически модифицированные клоны. – после короткого колебания ответил асур. – Обычные рахни-защитники – разумны, если были выращены под непосредственным контролем королевы. Эти же – полностью безумны. Не только из-за того, что их оторвали от королевы. Тот, кто их конструировал, допустил ошибки при вмешательстве в геном и разбалансировал естественный для рахни механизм генетической памяти. Это хорошо видно по нарушениям поведенческих паттернов. Как результат – рахни-защитники совершенно безумны, лишены разума и не «слышат» зов своей королевы. Но как компенсация ущербности разума, они очень сильны и живучи. А еще они обладают властью над низшими подвидами. Это все, что я успел заметить.

Информация о вмешательстве в геном рахни никого не удивила: в душе они были готовы к подобному повороту.

–   Допустим, тебе хватит силы справиться с рахни. – медленно произнес Итан, переводя взгляд с Аэте на меня. – А что вы будете делать с гетами?

Вот же… Я уже начала надеяться, что синтетиков тут нет…

–   Тут еще и геты есть? – оторопело спросила Джейн, ни к кому конкретно не обращаясь.

Хис скривился и ответил:

–   Да, явились дня три назад. Откуда – непонятно. Засели в реакторном отсеке и что-то там делают. Проблем они нам не доставляют: если не заходить в реакторную, они не нападают и сами к нам не лезут. Их немного: штук пять-семь, не больше. Потому и сидят там, никуда особо не лезут и отстреливают рахни.

–   Если честно, они нам порядочно помогли: когда явились, на них сбежались все рахни в округе. – добавил Итан.

–   Но нам нужно к реактору… – задумчиво протянула я. – Вопрос в том, что именно гетам нужно? И можно ли с ними договориться хотя бы о ненападении? В принципе, делить нам сейчас нечего. У меня свое задание, у них свое. И лично я совершенно не намерена им мешать. Своих проблем хватает.

Итан лишь развел руками.

–   Тут я вам ничем не помогу: мы к реакторной не приближались.

–   Тогда узнаем на месте. – подвела я черту в нашем разговоре. – Аэ, можешь валить на свободную охоту. Но загляни по дороге к кабелям и поставь их на место. Где это – знаешь?

Асур согласно кивнул.

–   Свободен. Когда сделаешь – сообщи. – я вздохнула. – Постарайся найти и уничтожить других защитников. Но, опять же, без лишнего экстрима и фанатизма.

Мягкая улыбка приподняла уголки его губ, асур прикрыл глаза, отключил визор и снял хрупкую вещицу, перебросив ее владельцу. Хис поймал, повертел в руках, покосился на безмятежно улыбающегося Аэте.

–   Вернешься – заберешь.

Асур кивнул, развернулся и молча нас покинул, провожаемый внимательным взглядом бойцов. Чую, по возвращению на «Нормандию», у Джейн и ее людей появится очень много вопросов… Ну да это меня начнет волновать, когда мы на наш корабль вернемся.

–   Готовьтесь. Выдвигаемся через пятнадцать минут.

.

* * *

.

Николаус подпирал спиной стену и устало наблюдал за расхаживающим по коридору командиром, периодически поглядывая в темноту просторного холла. Информация о рахни его… озадачила. И, мягко говоря, не порадовала. А еще больше не радовал его непосредственный командир, исходящий на яд и злобу.

–   Джон, чего ты так психуешь? – флегматично спросил немец по личной связи.

Коммандер резко остановился, развернулся, подошел к своему заму, остановившись всего в метре от него. От бешенства и злости Шепарда трясло.

–   Клаус, ты считаешь, ЭТО – нормально?

Ник пожал плечами, скрестил руки на груди, уперся ногой в стену. В какой-то мере его происходящее полностью устраивало: Джон Шепард был вырван из привычного окружения и сложившегося военного социума, с которым был хорошо знаком и в котором чувствовал себя комфортно. Попав на корабль Спектра Совета, он оказался в совершенно иной среде, которая была лишь немного прикрыта привычными ему правилами. Но закавыка в том, что именно прикрыта и лишь немного. А Джон понимать этого не хотел, с удручающим упорством не желая видеть и понимать очевидное. Коммандер Шепард не мог понять, что творится на борту «Нормандии» в общем и в отряде Спектра Шепард в частности, а потому – бесился, раз за разом попадая в неловкие ситуации.

–   А что тебя смущает? Решение Спектра оставить часть группы с гражданским лицом в относительно безопасной зоне возле конечной на данный момент точки маршрута – резонно. – тем же флегматичным унылым тоном отозвался аналитик. – Или ты так злишься из-за того, что она нарушает все писанные и неписанные правила ВКС?

Джона перетряхнуло, кулаки сжались до скрипа.

–   Да причем тут правила, Клаус?!! Она разбила группу, хотя столкнулась с серьезным противником! А это… Да как можно было вообще отправить малолетку в комплекс в одиночку?!!

Николаус поморщился. Вот на счет «малолетки» он волновался в последнюю очередь. Но Джону не докажешь…

–   Ты определись, что тебя больше злит: то, что нас оставили тут присматривать за пустым коридором, то, что вместо нас взяли коммандера Шепард и ее отряд, или то, что Спектр отпустила своего бойца на свободную одиночную охоту?

Шепард подавился воздухом.

–   Свободная охота? Что за охота, Клаус? Ты вообще о чем? Да ему вообще никакого задания не давали, просто сказали…

–   Без фанатизма и ненужного экстрима? – Ник покачал головой. – Джон, я тебе много раз говорил: будь внимательнее. Я тебя предупреждал, что не все…  столь однозначно, как кажется. А «свободная охота» – весьма распространенная практика. Но сейчас чаще применяется в космосе. Ты же должен это знать.

–   Я знаю, что такое «свободная охота»! – прорычал Джон.

–   Тогда я не понимаю, почему ты так злишься? – кисло спросил Ник, передергивая плечами.

Неприятное ощущение, словно по спине водят кончиком пера, отчего по коже разбегаются морозные мурашки. Аналитик выпрямился, перехватил оружие удобнее. Тьма за полураскрытыми створками притягивала взгляд сама собой. Словно там что-то есть. Что-то…

–   Что такое, Клаус? – настороженно спросил Джон.

–   Не знаю. Ощущение странное…

Аналитик поднял винтовку и медленно пошел к дверям. Спина неприятно дергала, кончики пальцев покалывало, в кровь выплеснулась ударная доза адреналина, от чего сердце заколотилось с удвоенной силой. Бойцы, видя его маневры, рассыпались полукругом. Легкая расслабленность исчезла.

Красно-багровая тварь выметнулась из темноты с такой скоростью, что Ник не успел уйти с пути огромного насекомого, лишь рефлекторно выпустил короткую очередь. Рахни скрипуче завизжал, но не остановился, понесся вперед, сметя человека, одним ударом гибкого щупа отбросив в сторону как мелкую помеху. Джон вжал спусковую пластину, выстрелы проламывали хитин, нанося неприятные, но несущественные ранения, не способные остановить нечувствительное к боли насекомое.

–   Подствольные! – заорал он, переключая боеприпасы.

Гулкий выстрел потонул в пронзительном визге: Раймонд всадил в бок рахни заряд. Миниатюрная ракета проломила взрывом хитин. Тварь резко развернулась, щуп метнулся вперед, отбрасывая бойца к стене. Второй выстрел, практически в упор, от Кристиана, разорвал головогрудь насекомого, разом ставя точку в стремительном бое. Рахни замер, острые лапы подогнулись, и огромная туша грузно рухнула на пол.

–   Вивьен! – Джон бросил взгляд на неподвижно лежащего Николауса. – Займись ранеными. Кристиан! За мной.

Вивьен уже склонился над сослуживцем, сняв с захватов аптечку. Джон стиснул зубы от злости: кроган даже не шелохнулся, все так же лениво опираясь спиной о стену. Только дробовик снял. Подбежала сержант Эшли с дробовиком.

–   Сэр?

–   Оставайтесь с ранеными и помогите Вивьену. Кристиан…

Кристиан осторожно шагнул в просторный холл, внимательно осматривая захламленное помещение, следом за ним – Джон. Но в сумрачном помещении никого не было, словно этот рахни нарисовался из воздуха.

–   Чисто. – буркнул Кристиан.

–   Назад.

Вивьен, быстро осмотрев уже пришедшего в себя Раймонда и, не найдя серьезных травм, подбежал к неподвижно лежащему Николаусу, перевернул его на спину…

–   Командир!

Джон резко обернулся на крик медика.

–   Нужна помощь!

Связь щелкнула, и в наушниках бойцов раздался встревоженный голос Спектра:

–   Коммандер, что у вас происходит?

–   Столкновение с рахни. – скрипнув зубами ответил Джон, помогая снять с раненного броню. – Николаус ранен.

–   Насколько серьезно? – женский голос заледенел.

Коммандер перевел вопросительный взгляд на медика. Вивьен, вколов мощное обезболивающее и панацелин, поднял голову и… молча покачал головой.

На мгновение у Джона сперло дыхание, а пальцы сжались в кулаки. Как-то неожиданно-сложно оказалось выдавить из себя простое слово: «смертельно».