Перерождение Эффект Массы.

На Цитадель мы прибыли глубокой ночью, совпавшей и по внутрикорабельному времени, и по времени столицы галактики, задержавшись сперва на станции разрядки Спецкорпуса, поскольку были не единственными Спектрами, возвращающимися на Цитадель, а потом еще как минимум полчаса провели в дрейфе, пока Джокер ругался с диспетчером, очень яро пытавшимся завернуть «Нормандию» в доки Альянса, упирая на приказ командования ВКС оного Альянса. Вот только мы туда заворачивать не хотели категорически. И не завернули: Найлус потребовал переключиться на диспетчера Спецкорпуса, подтвердив свою личность, статус и полномочия. Ему отказать не посмели, и вскоре «Нормандия» причалила в тот же самый док, откуда стартовала две декады назад.

Причалить-то мы причалили, вот только, чую, будут у нас из-за этого проблемы. Не просто так нас столь активно пытались заставить встать в док, подконтрольный Альянсу Систем. Как бы родимое командование какой подставы по доброте душевной не сделало. Чисто из желания помочь.

«Нормандия» вздрогнула всем корпусом, когда сработали захваты, фиксируя корабль у причальной площадки.

–   Прибыли. – Джефф пробежался пальцами по сенсорной клавиатуре, гася двигатели корабля.

–   Джокер. В лазарет. – жестко припечатал Найлус, отрывая увлекшегося пилота от его любимого корабля.

–   Но, мне же надо…

–   В лазарет. – отрубил Спектр.

Джефф надулся, но настаивать на своем не решился. На каких условиях он садится за штурвал, мы обговорили еще до того, как наш пилот покинул лазарет четыре с половиной часа назад.

–   Ладно-ладно, я понял. Но ты должен закончить тесты и проверку!

–   Полную проверку корабля, его ремонт и отладку проведут техники Спецкорпуса. – ответил турианец.

–   Но…

–   Джефф. – в спокойном вибрирующем голосе явственно прозвучало последнее предупреждение.

Ершистый пилот нахохлился, но послушно развернулся вместе с креслом, после чего был тут же подхвачен под руки Дэргом и Гаррусом. Джокера, конечно, собственное бессилие невероятно злило, он психовал, но – молча, смиренно принимая помощь. Выбора у него не было. Или так, или… или реальный риск окончательно покинуть корабль и, возможно, навсегда лишиться возможности летать. Он не задавал вопросов, как у нас получилось зарастить перелом. Он просто попросил дать ему шанс. И он его получил.

Чего всем нам стоили эти четыре часа, которые Джокер провел за штурвалом, даже вспоминать не хочется.

Ночное лечение позволило мне зафиксировать перелом и начать процесс восстановления костной ткани. Очень хрупкой и уязвимой, готовой вновь сломаться от малейшего давления или неосторожного движения. Из-за усталости я упустила момент, когда Карин проснулась, и наш суровый доктор застукала меня за процессом лечения, но, что удивительно, законного нагоняя не было. Был лишь один-единственный вопрос: «Чем я могу помочь?».

Доктор мне и правда помогла: она установила капельницу, подававшую питательный раствор с необходимыми для восстановления веществами в организм непосредственно возле перелома, что сильно облегчило мне работу. А еще волей-неволей послужила донором, как и удачно подвернувшийся Дилан. Или неудачно? Впрочем, это уже не важно: боец зашел в лазарет посреди ночи за таблетками от сильной мигрени и случайно стал свидетелем применения нетрадиционной медицины на спящем пилоте.

Короткий ступор Дилана, у которого от увиденного выверенная и упорядоченная картина мира пошла глубокими трещинами, прервал спокойный приказ Карин, и боец сменил уставшего и сильно замерзшего Гарруса. Я вызвала Найлуса, и он забрал засыпающего на ходу сородича, обещав заставить его поесть и выпить горячего и очень сладкого эрга.

У Дилана оказалось ОЧЕНЬ много сил и энергии. Слишком много, как для обычного человека. Но странно оказалось не это: после того, как я убрала все излишки, мигрень резко утихла, да и аномально-высокая активность сознания пришла в норму, так что лекарство не потребовалось.

Как бы то ни было, нам удалось задуманное: Джефф в нужный момент смог вывести корабль из перегона и пришвартоваться к доку Спецкорпуса. Конечно, пилотирование корабля далось ему немалой болью, ведь аппарат все еще установлен на плече, а перелом только-только схватился, и особо рукой махать не получается, но… но факт остается фактом: «Нормандию» на Цитадель привел именно Джефф «Джокер» Моро! Это зафиксировано аппаратурой корабля, как и все действия первого и второго пилота, и уже не может быть оспорено или подвергнуто сомнению.

Но, как и всегда, любое действие порождает новую цепочку событий и создает новые проблемы, решая старые. Вот и у меня появились три проблемы и назывались они Дэрг, Дилан и Джефф.

Ни один из них дураком не был, об истинном состоянии Джокера представление имели, а потому на факт чудесного исцеления не обратить внимания просто не могли. А Дилан, к тому же, не только видел все своими глазами, но и поучаствовал. Вполне естественно, возникли вопросы, суть которых сводилась к простому: «А как?!!», и вот что им сказать я еще не решила, благо хоть всем троим хватало ума и здравого смысла молчать и не настаивать на немедленном ответе. Или на это повлияла спокойная реакция Карин? Доктор хоть и была недовольна проявленной самодеятельностью, но восприняла адекватно и с долей юмора, что не помешало ей на следующий день сделать мне хороший нагоняй, завершившийся словами: «Впредь никогда без моего разрешения!».

Я клятвенно пообещала предупреждать заранее. Мне поверили и отпустили с прямым приказом отдыхать и инъекцией какой-то жгучей, но очень полезной дряни, тут же растащенной организмом на свои нужды.

Одно хорошо в этой ситуации: постоянные стрессы спровоцировали начало перестройки организма, да и развертка ауры, хоть и шла рывками, но все же продолжалась. Еще немного, каких-то дней десять-пятнадцать, и я войду в полную силу.

.

Оставив Найлуса в рубке, я, переговорив с Прессли, ушла в столовую. Долгий перелет завершился, экипаж заканчивает работу и готовит корабль к простою в доках, все остальные спят, и до подъема ничего особо произойти не должно. Прессли информацию по кораблю, как и график увольнительных скинет мне с утра. Баталер подсуетился заранее и уже составил списки всего, что требуется заказать, успев утвердить их у исполняющего обязанности капитана и еще вчера отдал мне. Вот не будь он такой гадиной, цены бы ему не было! Даже кофе в зернах для Рекса заказал, посчитав, с какой скоростью кроган их уничтожает. Вот сейчас, например, наш Мастер Войны обнаружился в столовой, где с задумчивым видом доедал молотый кофе.

–   Имрир, в семенах уже нет? – Рекс меня заметил и задал сакраментальный вопрос, показывая пустой пакетик из-под зернового кофе.

–   Нет, Рекс. Семена ты уже съел. Но баталер заказал еще. Специально для тебя.

Рекс вытряхнул в рот остаток кофе, облизал ложку и скептически сощурился.

–   Точно для меня?

–   Скажем так, заказ пяти ящиков кофе в зернах, учитывая наличие в списке молотого и растворимого, выглядит именно так.

–   Пять ящиков? – кроган хмыкнул. – А хватит?

–   А это уже от тебя зависит. – развела руками я. – Больше все равно не получишь.

Довольный близкой перспективой получения понравившегося лакомства, Рекс, убрав пустой пакет вместе с ложкой обратно в набедренный бокс, утопал куда-то к лифту. Вот же… Кто бы мог подумать, что он так западет на кофе?

На столе пискнул паек, сообщая, что еда разогрелась. Пока я ела, из лазарета вышли Гаррус с Дэргом и потопали прямой наводкой ко мне. Дэрг нес в руке уже до боли знакомую коробочку таблетницы. Понятно. Можно считать, что Карин передала мне свое мнение вкупе с полагающимися лекарствами. Поможет-то оно вряд ли, но возмущаться бессмысленно: поскольку Лиара безвылазно сидит в каюте и уже в который раз переписывает свой отчет, у Дэрга появилось свободное время и снова проснулся инстинкт наседки, которому Карин легко нашла применение, перенаправив на меня. К сожалению, моя мятая физиономия и загнанный вид свежего умертвия лишь поспособствовали сему процессу.

Чуть позже в столовую зашел Найлус, закончивший проверку корабля и прогнавший стандартные тесты.

–   Имрир, Спаратус нас ждет на отчет в течение часа. – сообщил он, садясь за стол.

–   Ты связался с Советом?

В ответ – отрицательное покачивание головы.

–   Только со Спаратусом. Мы оба приписаны к турианскому корпусу, и, соответственно, нас курирует он, и отчитываемся мы перед ним. Спектров в Галактике много. Совет не может собираться ради каждого отчета.

Вполне логично, иначе они только и делали бы, что отчеты слушали.

–   Я так полагаю, меня приписали к вашему корпусу из-за того, что ты – мой куратор? – задала я давно интересующий меня вопрос.

–   Да. Обычно Спектров набирают из представителей рас, вошедших в Совет: саларианцев, азари и нас. Оперативники отчитываются перед советником своей же расы – это облегчает работу и понимание, но советника-человека нет, а работать тебе как-то надо. Поскольку я твой куратор, тебя, после присвоения статуса Спектра, приписали к нашему корпусу.

Мда, была бы на моем месте оригинальная Имрир, могли бы быть проблемы.

–   Чья была идея?

–   Валерна. – хмыкнул Найлус.

–   Это он по-доброму решил коллеге гадость сделать? – удивилась я. – И Спаратус согласился?

–   Что удивительно – согласился. Хотя он людей… недолюбливает.

–   Тогда я его не понимаю.

–   Я тоже. – Найлус развел руками. – Распределение было сделано сразу же после принятия решения о наделении тебя статусом.

–   Тогда же Совет не знал, что ты выжил.

–   Не знал. Это нисколько не помешало Валерну спихнуть проблемного Спектра на коллегу.

–   Даже так?

–   Ты против?

–   С чего вдруг? – удивилась я. – Спаратус – здравомыслящий мужик, и негатива в свою сторону я не замечала. Хотя на первом заседании Совета неприязнь была. Что изменилось за пару часов – я совершенно не понимаю, но на втором заседании он вел себя иначе. Я бы сказала, с некоторой долей юмора.

–   Я заметил, когда он на корабль за моим телом приходил. – Найлус усмехнулся.

–   Да, тело-то оказалось вполне живое. – я поморщилась. – У Советника хорошее самообладание: он очень близко к сердцу принял твою гибель, но на лице – ни тени проявления эмоций.

Найлус пожал плечами.

–   Он вообще считается очень спокойным. Имрир, скоро подгонят мой аэрокар, и мы полетим на отчет. Гаррус, ты – тоже.

Вакариан от такой перспективы удивленно приподнял надбровные щитки, но возражать не стал.

–   Найлус, а почему именно сейчас? На Цитадели же ночь?

–   У нас сутки длиннее, так что Советник еще не спит. – отмахнулся Спектр.

–   Он до сих пор в Башне Совета?

–   Нет, конечно.

Запиликал инструментрон. Найлус включил связь, переговорил с кем-то, поблагодарил и отключился.

–   Кар пригнали.

–   Так быстро?

–   Я его оставил в своем ангаре в доках Спецкорпуса, когда отправился на Арктур. Это всего на три уровня ниже.

–   У тебя есть личный корабль? – уточнила я.

Найлус вздохнул и пояснил:

–   Имрир, личные корабли есть у ВСЕХ Спектров Совета. И у тебя тоже. Он стоит в ангаре, закрепленном на твое имя.

–   То есть, если что, я могу пересесть на него?

–   Скорее, пересядешь ты на мой фрегат. – усмехнулся Найлус. – Твой корабль не имеет названия, не выведен из консервации, не оснащен, у него не запущено ядро и силовая установка. На подготовку его к полету потребуется пара дней. Да и ты, насколько я знаю, не имеешь лицензии пилота.

–   И тем не менее, вариант есть?

–   Конечно. Совет берет на себя полное обеспечение Спектров всем, что необходимо им для выполнения своей работы. Включая транспорт.

–   Это – радует.

Спаратус вроде как говорил что-то подобное… Приятно, что в реальности у меня есть хоть какие-то варианты. Собственно, на этом наш разговор завершился, и мы разбежались собираться.

.

Встретились мы в шлюзе минут через десять. Найлус ждал, неспешно расхаживая перед створкой, облаченный в уже ставшую привычной черную тяжелую броню. На захватах – штурмовая винтовка и пистолет, в набедренных ножнах – короткий меч из матового темного металла, явственно отливающего синевой.

Слышала мой реципиент о таких клинках, но никогда не видела воочию. Слишком редко они встречаются в век дальнобойного оружия, слишком высокие требования они предъявляют к своему владельцу. Воплощение высоких технологий космической цивилизации в древнем оружии, предназначенном только и исключительно для убийства. Эти клинки создаются на заказ, каждый имеет собственный номер и подлежит регистрации, как именное боевое оружие. Эти мечи и ножи проходят сквозь кинетические барьеры практически не встречая сопротивления, они могут пробить даже тяжелую броню, если знать, куда и как бить. Найлус знал и с огромным удовольствием пускал в дело холодное оружие, наносящее страшные раны. Куда более страшные, чем летящие с высокой скоростью пули. Крайне специфическое оружие этот меч, и он прекрасно характеризует моего наставника: Найлус жесток, но, что странно, не безжалостен и не лишен сострадания. А вот Гаррус наоборот, безжалостен, но не жесток. Оба – крайне практичны, они словно были зеркальным отражением друг друга, прекрасно дополняя по характеру и навыкам. Штурмовик и снайпер. Разведчик и диверсант. Вспыльчивый и агрессивный как злой дракон темпераментный Найлус и спокойный, словно скованное тонким льдом озеро, хладнокровный Гаррус.

Мелькнула мысль: а каков характер реального Сарена Артериуса, раз уж у него такой ученик, по сути, воспитанный легендарным Спектром из проблемного подростка?

К шлюзу подошел Гаррус в броне, но без стрелкового оружия. В ножнах – длинный нож, который лишь ненамного короче клинка Крайка. И ножик того же типа, что и меч.

Мы вошли в шлюз. ВИ начал процедуру дезинфекции, о чем и сообщил занудливым голосом.

–   Проблем не будет? – спросила я. – Насколько я знаю, в броне и с оружием ходить на Цитадели запрещено.

Гаррус качнул головой и ответил:

–   Нет, не будет. Я иду в сопровождении Спектра Совета. Клинок – это традиционное личное оружие с клановыми клеймами. Я имею право его носить и применять по назначению.

–   Азари все пытаются продавить закон, запрещающий ношение и использование холодного оружия. – добавил Найлус. – Но – безрезультатно, иначе им придется распустить орден юстициаров и снять неподсудность с молодняка старше пятидесяти лет, а на это они не готовы согласиться. Последнее требование ввел Спаратус.

–   Даже так?

–   Он считает, что в пятьдесят лет пора бы начинать использовать мозги по назначению и нести ответственность за свои действия. – мандибулы дрогнули в молчаливом раздражении, жесткие губы исказила неприятная усмешка. Хищная, злая, брезгливая. – Раз уж деточкам продают боевое оружие и вообще выпускают в галактику без надзора. Нечего кивать на срок жизни, особенности воспитания и культуры. – усмешку сменила ироничная улыбка. – Подобная позиция не добавляет Спаратусу симпатии у азари.

–   Но они его терпят?

–   Скорее, не желают получить его в предыдущем статусе со всеми нынешними знаниями и возможностями.

–   А кем он был?

–   Спектром. Недолго, всего лет десять, но прославиться успел. Правда… слава у него крайне специфическая. Особенно, в пространстве азари, где он предпочитал работать.

Дезинфекция завершилась, и открывшаяся створка шлюза прервала разговор. А меня все больше и больше разбирало любопытство относительно моего начальства. Если судить по отголоскам, оставшимся на ауре советника, крови он пролил очень много. Видимо, Найлус биографию нашего начальства знает, вон какое веселье в эмоциях. Надо будет как-нибудь поинтересоваться на досуге, что ж за личность такая – советник Спаратус. И какая о нем была слава, пока он работал Спектром Совета.

.

Аэрокар жизнеутверждающего темно-багрового, практически черного цвета, столь любимого Крайком, ждал нас прямо на причальной площадке. Возле машины скучал светлокожий турианец в спецовке с эмблемой Спецкорпуса на правой стороне груди. Увидев нас, он оживился, протянул подошедшему Найлусу датапад, получил личный отпечаток и свалил. Видать, заверил передачу машины хозяину.

Мы загрузились в кар и полетели… короче, полетели куда-то в сторону одного из лепестков станции.

–   Куда летим?

–   К Спаратусу домой.

Я от такой новости заморгала. Нет, ну понятно, что ночью Спаратусу делать в Башне Совета нечего, но неужели наш отчет настолько важен, что он пригласил нас к себе домой?

–   А до утра он подождать не мог?

–   Хэймон приказал явиться немедленно.

–   Кто?

Найлус тихо рассмеялся.

–   Хэймон. Это его имя. Хэймон Спаратус.

Стыдно признать, но я была отчего-то уверена, что Спаратус – это имя, и из памяти совершенно вылетели другие примеры в лице директора СБЦ Паллина, носящего имя Венари, и следователя СБЦ – Челлика. С другой стороны, никогда и нигде не упоминалось имя турианского советника. Его называли Спаратус и никак иначе. Как я понимаю – это наименование его клана.

Надо же… Хэймон.

–   У советника… подходящее имя. – нейтрально сказала я.

Говорящее имя, имеющее вполне конкретное значение.

–   Заметила что-то?

–   Такое сложно не заметить. – призналась я. – Как шлейф, неотрывно следующий за ним. И имя полностью соответствует тому, что я увидела.

Найлус хмыкнул.

–   У него и прозвище такое же было. Сейчас уже мало кто помнит Спаратуса именно как Спектра, а он этим беззастенчиво пользуется.

–   Роль свою он играет превосходно.

–   Тупого упертого вояки? – тихий вибрирующий смешок. – Да. Ты не представляешь, сколько разумных на это повелось.

Еще как представляю! А ведь Спаратус опасен. Его мало кто принимает в расчет, больше опасаясь Тевос и Валерна, не ожидая от честного и прямолинейного турианца каких-то проблем. А зря.

–   Гнать не будешь? – тихо спросил Гаррус, сонно моргая.

–   Нет. Спи. Мы тебя разбудим, когда прилетим. – ответил Найлус.

Уставший снайпер устроился удобнее и быстро уснул, а я пережала канал подпитки, идущий ко мне. Гаррусу надо отдохнуть и набраться сил. Я сейчас на Цитадели, и могу подкармливаться от энергетики станции, и не важно, что она двойственная: жизненная аура является лишь поверхностным слоем над колоссальным массивом мертвенно-спокойного океана энергии, сформированного гибелью миллионов и миллионов разумных. И не дай боги или демоны эту энергию пробудить ото сна… Некрополи покажутся детской страшилкой по сравнению с тем, во что может превратиться эта станция, сотни тысяч лет пропитывавшаяся жизнью и смертью своих обитателей. У этой колоссальной мощи было время устояться и сформироваться в тишине и спокойствии, осесть и закрепиться, принять свой завершенный облик и впасть в своеобразный стазис, укрывшись новым слоем яркой и активной жизненной ауры. Мне страшно подумать, к какой катастрофе может привести одномоментное пробуждение впечатавшихся в саму суть Цитадели кошмаров множества рас.

–   Имрир, что-то не так? – тихо спросил Найлус, на какое-то мгновение оторвав взгляд от обзорного экрана.

Я покачала головой.

–   Нет, все в порядке.

–   Мне показалось, что тебя что-то тревожит.

Я удивленно заморгала. Что? Ему показалось? Или он это ПОЧУВСТВОВАЛ?

–   Тебе показалось?

Турианец замялся.

–   Появилось ощущение, что тебя что-то сильно встревожило. Ты чего-то опасаешься?

Быть того не может! Эмпатия? Так быстро?

–   Этой станции, Найлус. Она как спящий вулкан. Если то, что дремлет, пробудится, это будет воистину чудовищно.

Он напрягся.

–   Это важно?

–   Не особо. Ни ты, ни я ничего не можем с этим сделать. К счастью, и пробудить это не так просто. Так что не переживай зря. А как-нибудь потом я поясню тебе, чем является эта станция. Помимо всего прочего.

Задавать вопросы он не стал, просто взял на заметку очередную тайну, которую я пообещала ему рассказать. И расскажу. Как-нибудь потом, когда он сможет ощутить хотя бы отголосок. А пока… какой смысл забивать себе голову, если что-то изменить все равно невозможно? Я расслабленно растеклась по довольно удобному, хоть и излишне большому для меня креслу, с интересом рассматривая жилую зону масс-ретранслятора по имени Цитадель.

.

Летели мы довольно долго. Найлус прекрасно знал дорогу и неспешно вел аэрокар, давая возможность Гаррусу хоть немного отдохнуть, а мне – рассмотреть проносящиеся под нами районы, погруженные в сумрак искусственной ночи. На станции никогда не наступала полная тьма: иллюзорное небо над лепестками медленно темнело, показывая отражение космоса и лиловой дымки туманности Змея, автоматически зажигались фонари и яркая светящаяся реклама. Это в Президиуме всегда царил ясный солнечный день, а здесь шла смена дня и ночи, подогнанная под жизненный цикл азари – расы, первой ступившей на станцию. Что занятно, изменить этот цикл никто не мог: Хранители оставались традиционно глухи к вопросам, просьбам и приказам, а доступа к управлению системами жизнеобеспечения Цитадели у ее обитателей не было.

Аэрокар свернул чуть в сторону, и вот постепенно начали пропадать яркие огни рекламы, утих шум и гам никогда не спящих полных развлечений и соблазнов улиц столицы Галактики. Как-то резко под нами оказались погруженные в тишину и сумрак утопающие в зелени жилые кварталы, а воздушный поток сильно поредел.

–   Что это за место? – спросила я.

–   Турианский сектор этого лепестка. – ответил мне Найлус, снижая кар к большому парку.

–   У вас очень тихо. Спокойно. – я прикрыла глаза, вслушиваясь в ментальный план. – Уютно.

Он чуть заметно улыбнулся.

–   Мы не сторонники шумного времяпровождения. Жилые кварталы предназначены для жизни. Развлекаться можно и в других районах Цитадели, не привнося их суету на нашу территорию.

Действительно, территориальные хищники, не терпящие в своем ареале обитания суеты, шума, гама и чужого присутствия. Более того, хищники ночные, ценящие тишину и спокойствие этого времени суток.

–   Это необычно для Цитадели?

–   Другие расы не любят темноту и тишину. В их районах всегда оживленно и шумно.

–   Никогда не понимала, зачем бояться темноты? Она укроет и сохранит. Бояться надо того, что она может скрывать. Впрочем, бояться смысла нет. Боишься ты или нет, это ничего не изменит. Скорее, наоборот. Страх убивает, заставляет терять голову и совершать… необдуманные поступки. – я вздохнула. – Не обращай внимания. Я перерождалась несколько раз в тех, для кого ночь – это время жизни, тьма – родная мать, а свет – убивал, слепил и наносил страшные раны, так что мое восприятие искажено. Наверное, я никогда не смогу этого забыть. Да и не хочу…

В ответ – всплеск задумчивости и медленный кивок. Его так удивили мои слова? Или моя реакция? Зря сказала, но уже поздно. Чистить ему память я не хочу и не буду. Проклятое ментальное зеркало и мое так и не сдохшее желание хоть кому-то доверять. А Найлусу так легко начать доверять… Ему и Гаррусу.

Он ничего не сказал и сосредоточился на управлении аэрокаром, что-то обдумывая. Наш полет подходил к концу, и вскоре мы остановились на парковочной площадке возле невысокого жилого комплекса, буквально утопающего в зелени цветущих кустарников, которые в изобилии росли на клумбах на разных уровнях здания.

Советник Спаратус жил в доме на краю парковой зоны и озера-водохранилища. На входе в здание нас проверил темнокожий турианец в броне и с полным вооружением. Найлуса он узнал, поприветствовал коротким кивком и пропустил нас, не обратив никакого внимания на наше оружие. Или в их среде оружие – это в порядке вещей?

–   Ты здесь бывал? – тихо спросила я, идя вслед за наставником по погруженным практически в полный мрак коридорам.

Отсутствие света никому из нас не мешало.

–   И не раз. – отчего-то весело ответил он. – Гаррус! Не спи на ходу!

Парень заморгал, сонно глядя на нас расфокусированными голубыми глазами, повел плечами. Использовать стимулятор мы ему не дали, отобрав коробочку с последней ампулой препарата, так что наш гениальный снайпер порой выпадал из реальности в царство снов.

Не стоило его с собой тащить, но приказ Спаратуса был ясен и не подразумевал двойной трактовки. Вот зачем ему понадобился Гаррус?

Найлус остановился возле какой-то двери, нажал на кнопку интеркома и представился. Индикатор замка сменил свой цвет с красного на зеленый, дверь скользнула в стену, пропуская в небольшой, практически квадратный холл, в котором нас уже ждала невысокая светлокожая турианка.

Я впервые в жизни увидела турианку своими глазами. Как ни удивительно, женщины этой расы встречались на Цитадели очень редко, и до сих пор ни я, ни мой реципиент их не видели, так что супруга советника, а это была именно она, на меня произвела неизгладимое впечатление. Если турианцы – довольно высоки, широкоплечи, в большинстве своем обладают мощной, хоть и стройной фигурой, то турианка – изящное гибкое создание, на пол головы выше меня. Узкие плечи, тонкая талия, стройные ноги с удлиненной стопой лишь подчеркивали изящество и гибкость фигуры. Вот только назвать ее слабой у меня не повернулся бы язык. Плавные хищные движения быстро напомнили мне, что у этой расы военную подготовку проходят все без исключения ее представители.

–   Советник ждет вас. – мягко сказала она, жестом приглашая следовать за собой.

Что было самое занятное, так это эмоции этой женщины. А именно – ее отношение к Найлусу. Не просто симпатия. В этом доме его любили. Так, как любят своего ребенка. Но сыном или прямым родственником он не являлся, это я чувствовала очень четко. Родич Спаратуса? Возможно. Я бросила быстрый взгляд на Найлуса. Турианку он прекрасно знает и очень рад ее видеть. Эмоции светлые, радость искренняя. Но есть и здравое опасение. Ждет проблем? Нет, что-то иное. Я вслушалась в сумбурные, быстро сменяющиеся эмоции идущего рядом Спектра. Оп-па, как забавно! Законного нагоняя ждет! За что? Ах, за то, что не связался, когда на Цитадели был. Точно, родственник.

–   «Найлус, мог бы и предупредить.» – укоризна и легкое веселье заставили его эмоции взбурлить.

–   «Догадалась уже?» – как-то обреченно спросил он.

–   «Да сложно не догадаться, если к тебе такое отношение в этом доме.» – я передала по ментальному каналу свои ощущения от эмоционального плана. – «Кем тебе приходится Спаратус?»

–   «Дядя.» – донесся ответ. – «Старший брат моей матери.»

–   «А отчего такой пессимистичный настрой?»

–   «Имрир, у нас не принято помогать родственникам или детям. Родители должны не облегчить ребенку жизнь, а научить его самостоятельно справляться с трудностями.» – пояснил мне Найлус. – «Это – не самый приятный процесс, особенно, если не повезло, и ты работаешь со своими родственниками.»

–   «Персонально для любимого племянника выдавал задания понеприятнее?»

В ответ – унылое согласие и яркая поверхностная мысль: «Все дерьмо было моим».

–   «Дай угадаю. Он чисто по-родственному тебя отправил на Арктур, чтобы лично на тебя повесить человеческого Спектра, ежели кандидат пройдет проверку?»

–   «Примерно.» – уныние исчезло, зато появилось ехидство. – «Тебя, кстати, в списках не было.»

–   «О как!» – вот тут я удивилась. – «А как же тогда мой реципиент оказалась на «Нормандии» в статусе кандидата?»

–   «Скажем так. Меня ОЧЕНЬ впечатлили другие претенденты. Настолько, что я быстро вспомнил про Мясника Торфана. ОЧЕНЬ БЫСТРО!»

–   «Очаровательно просто.» – я усмехнулась. – «Тетю-то твою как зовут?»

–   «Виан.» – донеслась до меня мысль Найлуса.

Виан  Спаратус. Запомню.

Мы зашли в большую комнату и ментальный разговор сам собой утих. У окна стоял советник и терпеливо нас ждал. В эмоциях – спокойствие. И от этого спокойного ожидания мне что-то стало не по себе. Это же мой первый официальный отчет! А я даже не знаю, что говорить: стоило за нашими спинами закрыться дверям, как все внятные мысли разбежались. Зато Гаррус проснулся и теперь молча смотрел на Спаратуса, не понимая, что он вообще здесь делает и чего от него ожидают.

Спаратус приглашающе указал на длинный диван, подождал, пока мы не уселись рядком, притом, я оказалась между двумя турианцами, а потом сказал спокойным голосом одно-единственное слово:

–   Отчет.

И вот тут я растерялась. Что рассказывать и с чего начинать отчет я не имела ни малейшего представления! Молчание затягивалось. На мое счастье Найлус, глянув на мою паникующую физиономию, хмыкнул и начал говорить. Ровным, совершенно безэмоциональным и до изумления занудливым голосом! Размерено, без пауз и хоть малейших интонаций. С САМОГО НАЧАЛА! С его прибытия на станцию Арктур.

У Гарруса глаза остекленели и утратили проблески разума на пятой минуте этого монолога, а я начала терять связь с реальностью к моменту описания вылета «Нормандии» со станции. Все усилия шли на то, чтобы не составить компанию тихо посапывающему Гаррусу. А Найлус, скотина такая, говорил и говорил. Нудно, подробно, монотонно. Низкий глубокий красивый голос с изумительной двойной подгармоникой успокаивал и убаюкивал, и вскоре я практически перестала слышать в его звуках внятную речь. Последнее, что отпечаталось в памяти – это слова «…отправили запрос на получение электронной копии документов, и…», после чего мир как-то незаметно для меня исчез.

.

Найлус замолчал, стоило только рыжеволосой голове коснуться его плеча. Как он и ожидал, Имрир быстро уснула.

–   Зачем ты это сделал? – спокойно спросил Спаратус.

–   Полагаю, у вас есть вопросы, советник? – нейтрально ответил Найлус, осторожно вставая и укладывая свою подопечную на диван.

Девушка завозилась, что-то едва слышно пробормотала на неизвестном языке, вздохнула, свернулась компактным комочком, прижав колени к груди, но так и не проснулась.

–   Племянник. – Спаратус четко определил свой статус на время последующего разговора. – У меня много вопросов. Но разве ЭТО было столь необходимо? Я прекрасно знаю, что ты умеешь усыплять разумных монотонным монологом, который ты называешь отчетом, но не стоило это мне демонстрировать еще раз.

–   Нам надо поговорить.

Хэймон медленно кивнул, жестом пригласил следовать за собой и вышел в соседнюю комнату.

–   Рассказывай. – коротко приказал он, когда племянник сел в кресло напротив него.

–   Я так полагаю, статус Имрир не утвержден окончательно?

–   Нет. Твоего отчета не было. Она не прошла проверку. – он хмыкнул. – Я так полагаю, ты даешь ей положительную характеристику и соглашаешься взять на себя обязанности ее наставника?

Найлус кивнул.

–   Это лучший выбор, который я вообще мог бы сделать в нашей галактике.

–   Полагаю, на то есть СЕРЬЕЗНЫЕ причины?

–   Более чем.

–   Если судить по ее документам и психопрофилю, это – сомнительно. – сообщил свои выводы советник, положив руки на подлокотники.

–   Ты уже имел возможность с ней поговорить. Разве у тебя не появились сомнения?

–   Появились. – он согласно кивнул. – Имрир Шепард не соответствует тому, что о ней сообщил Альянс.

–   Не соответствует. – Найлус откинулся на спинку, чуть заметно поморщившись.

–   Как твое ранение?

–   Практически зажило.

–   Я получил данные от вашего доктора. – взгляд советника потяжелел. – Они верны?

Найлус не сдержал смешок.

–   Если в них описано, как за две декады зажило ранение, от которого я должен был умереть на месте или при транспортировке на корабль – да.

–   Как это возможно? – подался вперед Хэймон.

–   А вот это одна из причин, почему я считаю Имрир лучшим моим выбором.

Спаратус медленно кивнул и задал другой вопрос, который не давал ему покоя:

–   Стрелял Сарен?

–   Да.

Серо-зеленые глаза потемнели от гнева.

–   Он действительно предал?

Найлус качнул головой.

–   Я в этом сомневаюсь, дядя. Наставник всегда был верен Иерархии. Абсолютно.

–   Ты продолжаешь называть его наставником?

–   Он продолжает учить меня. – пожал плечами Найлус. – Последний урок был… жестоким.

–   И ты все равно ему доверяешь. – констатировал очевидное Спаратус. – Не смотря на то, что он сделал.

–   Да. Он солгал мне, глядя в глаза. Но я этого не заметил. Моя ошибка. Я не обратил внимание на его предупреждение и намек. – Найлус помрачнел. – Дядя, когда предают, не пытаются тут же пустить себе пулю в голову из оружия того, кого только что убил. Я видел. Я был в сознании, а он этого даже не заметил. Сарен ВСЕГДА проверяет тела. И НИКОГДА не оставляет свидетелей в живых. Но – не в этот раз. В этот раз он просто встал, забрал мой пистолет, из которого едва не застрелился, и ушел.

Взгляд Спаратуса заледенел.

–   Поведение Сарена было… странным. – глухо продолжил Найлус. – Он так никогда не двигался. Рвано. – яркие изумрудно-зеленые глаза сузились, мандибулы прижались к щекам. – И этот корабль… он давил на разум. Голова тяжелела, восприятие искажалось. Казалось, я слышу его голос. Словно он отдавал приказы.

–   Твои предположения?

–   Я пока воздержусь от предположений и выводов. Слишком мало данных для анализа.

–   Но?

–   Полагаю, Имрир знает правду. Она ни разу при мне не назвала Сарена предателем и не считает его врагом, это я знаю точно. Она вообще избегала тему моего наставника и его корабля. Кроме одной фразы: «Он вляпался в самое эпическое дерьмо, какое только мог найти в этой галактике».

–   Ты задавал вопросы?

–   Ответ был всегда один: мне надо увидеть его лично.

–   Что это изменит?

–   Многое. – тихий хмык.

–   Ты ей доверяешь. – не вопрос. Констатация факта.

–   Доверие порождает доверие, дядя, в этом она права. Есть кое-что, чего ты не знаешь о той, кого все зовут Имрир Шепард.

–   Что мне требуется знать?

Найлус удобнее устроился в кресле и расслабился. Рана до сих пор беспокоила при резких движениях.

–   Ты никогда не видел Имрир Шепард своими глазами.

Спаратус подобрался, нахмурился.

–   Подмена?

–   В некотором роде. Мясник Торфана погибла за сутки до нашего прибытия на Иден Прайм. На планету спустилась уже нынешняя Имрир.

–   Как это возможно?

–   Замена души и личности, как она мне пояснила.

–   Ты понимаешь, как это звучит? – безэмоционально спросил Хэймон, вставая с кресла.

–   Как бред. – спокойно ответил Найлус.

–   Но?

–   Но я здесь только благодаря тому, что моя жизнь оказалась для нее важнее сохранения тайны о ее истинной природе. И я увидел то, что не могу объяснить. То, что переворачивает мое знание о мире и его законах. То, что нельзя фальсифицировать или сымитировать. Так что да, дядя, я склонен верить ей на слово и доверять. Все же, она поставила на кон свою жизнь ради спасения моей.

Советник молчал, делая вид, что его крайне заинтересовало собственное отражение в окне.

–   И не надо столь скептически относиться к моим словам. – в низком голосе явственно промелькнула ирония. – До сего дня я считал, что ты – спокойный и невозмутимый.

–   И что же изменило твое мнение? – ровным спокойным голосом спросил Хэймон.

–   Наверное то, что ты сейчас в ярости.

–   Смелое утверждение, племянник. – Хэймон даже не обернулся.

Найлус поморщился.

–   Я это чувствую. Имрир оказалась права: чужая ярость, она как кипяток. Обжигает.

Спаратус резко развернулся, в пару шагов оказавшись возле племянника.

–   Ты хочешь сказать, что можешь чувствовать эмоции?

Зеленые глаза чуть сузились.

–   Скорее, их слабый отголосок. Пока еще слабый, но уже вполне различимый. Сейчас ты очень зол, но удивление перевешивает ярость.

Хэймон удивленно моргнул, но согласно кивнул, подтверждая выводы племянника.

–   Как это возможно?

Ответ последовал незамедлительно:

–   Эмпатия. Последствие моего необычного лечения. Имрир предупреждала, что развитие этого дара вполне вероятно, если я и дальше буду активно использовать ментальное общение. Я сомневался. Как выяснилось – зря.

–   Что еще за ментальное общение?

Найлус встретил пристальный и тяжелый взгляд родича, подался вперед и сухо, размеренно сказал:

–   Имрир в состоянии читать мысли других и передавать свои. Своеобразный диалог. Очень быстрый и информативный, когда передаются не только мысли, но и эмоции, даже образы и воспоминания. Для этого ей не нужен ни тактильный, ни визуальный контакт.

Хэймон Спаратус покачал головой, устало вздохнул, но взгляда не отвел.

–   Найлус. Ты понимаешь, ЧТО сейчас мне сказал?

–   Не считай меня идиотом, дядя. – он раздраженно дернул мандибулами. – Ты должен знать о такой способности своего Спектра. Тем более, Имрир не ставила целью скрыть это от меня или от Гарруса. Скорее, наоборот. Узнали мы об этом ее даре довольно быстро.

–   По твоим словам, она тебе доверяет?

–   Что удивительно – да. По ЕЕ словам, у подобного дара есть и оборотная сторона. Ментальное зеркало.

Советник на мгновение задумался.

–   Доверие порождает доверие?

–   В ее случае – да. Она нам доверяет. Мне и Гаррусу. – Найлус хмыкнул. – Я бы вряд ли рискнул раскрыть ТАКОЙ дар без крайне серьезной причины.

–   И полагаешь, у нее нет такой причины?

Найлус встал.

–   Есть. – коротко, сухо, жестко сказал он.

В комнату вошла Виан и остановилась, наблюдая за двумя напряженными и раздраженными мужчинами, готовыми защищать то, что считают правильным.

 – Она боится повторения того, что было в ее прошлой жизни. – продолжил говорить Найлус, сцепившись взглядом с советником. – Недоверие и агрессия окружающих, неприятие, желание посадить ее под замок и изучать, как необычного и опасного зверя. Я понимаю ее. Вероятность подобного исхода крайне велика. Полагаю, именно это и является причиной, почему она не желает иметь дело с расой своего реципиента.

–   Она не человек? – уточнил Спаратус.

–   Насколько я понял – нет. Но точнее она скажет позже. Попросила немного подождать.

–   Только спарринг здесь не устраивайте, пока ждать будете. – ехидно вмешалась в разговор турианка.

Хэймон и Найлус резко повернулись. Крайк непроизвольно дернул рукой к груди: на неосторожное движение рана отозвалась острой колющей болью.

–   Вы разбудите детей. – укоризненно сказала Виан.

Найлус удивленно моргнул.

–   Каких детей, тетя?

–   Спящих. – мягко, но очень выразительно сообщила очевидный факт турианка. – Сильно болит?

–   Практически не беспокоит.

–   Да, я заметила.

–   Я был неосторожен.

–   Это я тоже заметила. – женщина неспешно пересекла комнату и остановилась перед мужем. – Хэймон. Если ты узнал, что хотел, полагаю, можно перенести дальнейший разговор на утро.

Спаратус согласно кивнул.

–   Можно. – устало согласился он.

–   Девочку нужно перенести в гостевую, а младший Вакариан пусть спит на диване. – Виан покачала головой. – И что нужно было делать во время перелета, чтобы довести себя до такого состояния?

–   Лечить. – пробурчал Найлус.

–   Долечились. – женщина нахмурилась. – Вам двоим нужно повторное приглашение?

–   Я перенесу Имрир.

В ответ – скептический взгляд Хэймона и укоризненный – Виан.

–   Найлус. Ты уже был… неосторожен.

–   Дядя, вы оба без брони. Замерзнете, пока донесете.

–   В квартире тепло. – нейтрально ответил Хэймон.

–   Это не имеет значения.

–   Хэймон. – вмешалась Виан, прежде, чем ее супруг продолжил вдумчивый допрос племянника, имевшего неосторожность на него напроситься. – У тебя с утра заседание. Полагаю, с детьми ты захочешь поговорить до этого знаменательного события.

–   Что, далатресса будет с утра вместо Валерна? – Найлус быстро сообразил, что такого знаменательного может быть в обычном рабочем заседании Совета, которые проходили по нескольку раз на день.

Спаратус поморщился и кивнул.

–   Требуют отдать декстро-планету людям. Далатресса и Тевос уже договорились. Теперь пытаются продавить свое решение, поскольку для его принятия необходимо единогласное согласие. Валерн с этим решением не согласен, но против далатресс не пойдет.

–   Для чего это они делают?

–   А ты не догадываешься?

Найлус брезгливо поморщился.

–   Племянник. – тонкая ладошка турианки опустилась на закованное в броню плечо. – Полагаю, дорогу до своей комнаты ты не забыл. Оружие и броню оставь в арсенале. Твои вещи остались на месте. И я была бы признательна, если бы ты в следующий раз гранаты оставлял в арсенале, а не в своей комнате.

В мягком голосе явственно прозвучал четкий, не подразумевающие двоякого толкования приказ, смешанный с укором и иронией.

–   Я понял. – Найлус тяжко вздохнул, с досадой вспомнив, что не отдал приказ на вывод своей квартиры из консервации.

–   Умница. – Виан улыбнулась. – Свободен.