Поход по мирам: Лед и Пламя

• Таллис •

 

С возвращением Сэнхаса в Рассветные горы Соколиное Гнездо поступило пока полностью в мое распоряжение.

Ахаши и Феите вновь присоединились к нам, и так втроем мы начали изучать наше новое хозяйство. Ифиас был умница, когда оставил замок в первозданно чистом состоянии, не проливая в нем лишней крови и не устраивая погрома. Все немногочисленные обитатели Гнезда сейчас остались «дозревать» в одном из боковых залов рядом с круглым тронным залом под куполом. А я свободно бродил первое время по коридорам, осматриваясь и привыкая к местной вестероской атмосфере.

Это был первый замок, который я полноценно мог здесь изучить. Сомнительное место, если сравнивать его с остальными, и совершенно не типовое. Единственный в своем роде и по некоторым описаниям самый прекрасный из всех. Соколиное Гнездо было возведено после победы андаллов над Первыми людьми и строительство затянулось аж на несколько сезонов. Вестероских сезонов, которые длятся по несколько привычных лет.

Воздушный и устремленный ввысь беломраморный замок венчали семь тонких жилых башен, между которыми ютился небольшой зеленый сад. На каменной почве и тонком слое засыпанной земли не росли пышные деревья, но вволю колосилась трава и плетущиеся кустарники, поднимающиеся по стенам. Были здесь же в саду несколько женских статуй, чьей истории я честно не знал. А где-то рядом в одной из соседних башен за наступившей девственной тишиной замка журчал далекий водопад.

Я неспешно ходил по замку, наслаждаясь умиротворением и назойливостью обитателей. Назаар тенью следовал позади, бесшумно передвигаясь мягкими шагами. Удивительно, как быстро я стал привыкать к нему и как легко смирялся с его присутствием. Прошло всего лишь две ночи  в его компании, а я уже считаю его каким-то родным. И пусть даже в эти ночевки я просто делил с ним общее ложе за неимением сил и желания сделать себе изо льда на севере дополнительную койку.

Однако, сам факт, что во сне я подставлял ему свою спину, у меня резко изменил отношение к нему с первой же ночи. Наверное, я сделал ошибку, когда прикорнул тогда с ним рядом под боком. Но я давно отвык спать один, а такой жест, в моем понимании, должен был продемонстрировать нежити мое расположение и благожелательность.

Продемонстрировал…

Назаар очнулся тогда уже привыкшим к моему присутствию рядом. И теперь я с запозданием и легким холодком на душе осознавал, что стал для него своеобразным якорем. Стоило бы догадаться раньше. Нет, он воспринимал меня не как «центр вселенной», как можно было по ошибке решить. Но как точку баланса, к которой он может вернуться, примкнуть и где его всегда поддержат, закутают в притягательные эмоции и «накормят» заботой. Нежить или немертвь, неважно кто, очень зависимы от эмоций. Настолько зависимы, что они кормятся ими. Они заставляют живых бояться и испытывать ужас, они генерируют вокруг себя панику и хаос. Это их естественный природный источник пищи, ради которого зачастую устраиваются все эти апокалипсисы и войны на уничтожение.

Но помимо яркого и сочного, колкого и будоражащего страха, они так же падки на приязнь и тепло. Непривычные эмоции в их адрес воспринимаются ими как деликатес и десерт. И как любой не искушенный в питании разумный, они легко подсаживаются на «сладкое», но никогда не отказываются и от основного источника пропитания.

И я для Назаара стал тем самым деликатесом.

Как это мило…

В его немом и постоянном присутствии рядом я чуял его защиту и покровительство. Любопытство и желание познать незнакомый мир. Меня берегли как хрупкий десерт, который будет являться желанным и сладким только пока жив, здоров и ярок на эмоции. И меня будут охранять, чтобы никто не испортил то, к чему Назаар привык с момента «рождения». Это странное отношение. Несравнимое с обычными понятиями дружбы, привязанности. Я даже не могу с гарантией сказать, что он воспринимает меня сейчас как создателя. Метка в памяти сохранилась, но переросла в статус обычного факта, обросшего благодарностью. И… всё. В отличие от Визериса, который ревнив к любому вниманию в адрес Сэнхаса, Назаар понятие ревности не знает. Как хищник он следует рядом, ожидая благосклонного отношения к себе от других, кто оказывается рядом со мной. И при всем таком отношении я не чувствую шаткости и колебаний в его настроении. Меня не кинут, если со мной что-то случится. Ответная благодарность за то, что я его исправил, заставит его ответить мне тем же. Меня не убьют и не съедят в эмоциональном плане. Зачем? Если я наслаждаюсь его присутствием без страха и вечного подспудного подозрения. Меня не будут отбирать у моих близких. Потому что я сразу обозначил в беседах, насколько мой круг родных велик, и что каждый из них готов будет его принять.

Что же я сделал…

Пользуясь своей исключительной возможностью отслеживать ход мыслей своего создания, я чувствовал, как плавно перехожу в разряд уникальной собственности с большим и богатым придатком. Поздно пытаться выстроить иерархию. Да у меня и не выйдет. Назаар не та личность, которая позволит опуститься на ступень подчинения. А я не в том статусе, чтобы наделять его своим покровительством. Даже с тем условием, что именно я его исправил. Именно я помог ему очнуться таким, как сейчас. Именно я преподнес ему ту серебристую искру Первоосновы… я был всего лишь посланник, который посвятил его царству куда более могущественного существа.

Честно скажу, меня все это устраивало. Я не хотел бы ломать Назаара под себя и вынуждать как-то выполнять мои поручения или действовать в моих личных интересах. Зачем? Мне нравится видеть его партнером, спутником, напарником. И мне приятно, что сейчас своим примером и походами я могу показать ему нечто новое. Не только привычные ему льдистые берега и дикий лес.

Смущает ли меня положение якоря или отсутствие иерархии? Нет. Я мог бы сказать, что между нами вообще нет иерархии, но это будет ложью. Просьбами и своими запросами Назаар проверяет свое влияние на меня. Точно так же как жестами он пробует границы своей дозволенности, которые, к слову сказать, есть. И хоть в первый день я совершил ошибку, сразу приучив его к тактильному контакту, дальше я действовал осмысленно. Я расчесывал его, гладил по рукам и плечам, приручая как хищника через ощущения. Но дальше я сам себе поставил жесткие границы. Только вот чуткая нежить эти границы прекрасно видел. И звериным нюхом ощущал, насколько с учителем у меня этих преград нет. Я знаю, что вскоре Назаар будет проверять меня на сей счет. Это пока он не навязывался и не настаивал. Но что будет потом?

Ладно, кому я вру. Он не умел и не знал, как настаивать и что просить! Все что он мог, это повторять то, что видел и, чему я учил. И это мне надо принять решение, что я от него хочу в итоге.

Прохаживаясь по Соколиному Гнезду после отбытия Сэнхаса и Визериса, я дал себе время на размышление и перезагрузку после поездок. Близнецы изучали замок и копошились с будущей нежитью, укладывая тела и заворачивая их в тончайшие льдистые коконы.

Назаар, как и раньше, молчал. За все время он не издал пока ни звука, общаясь и даже просто выражая свои желания ментальными образами. Я даже не знаю, какой у него голос! И хотя я говорил с ним обычно вслух, пытаясь приучить к словам и разговору, боюсь, что сложности в общении будут длиться еще долго. Пока он выучит язык, пока сопоставит образы с речью. Пока преодолеет нежелание общаться голосом… А на моей памяти были случаи, когда разумные принципиально отказывались от устной речи, считая ее ущербной, кастрированной и долгой по сравнению с ментальным общением. С такими было даже сложно спорить.

Но как бы то ни было, работа по Соколиному Гнезду не подождет. А свои метания я решу потом. Может, все окажется проще, и Назаар сам сохранит дистанцию, оставшись лишь местным партнером по работе?

 

Дриаду, как и хотел, я вызвал в Соколиное Гнездо сразу к тронному залу с древесной корягой. Голубоглазая мелочь, ростом с молодого подростка, вышла по моей наводке в круглый зал и тут же неприятно поежилась.

–   Как пусто… – сказала она на человеческом языке, озираясь по сторонам в этой каменной коробке.

Ступая по мрамору на полу, Листик зажималась и с неприятием косилась на каменные узорные своды и резные колонны. Казалось, даже живые листья и веточки в ее голове и на теле скукожились и стянулись от неприятия.

–   Тут так бедно на привычный тебе мир? – спросил я у дриады, пропуская ее вперед.

–   Тут нет жизни. Нет связи с землей, – пояснила она, а потом подняла взгляд к коряге трона на возвышении лестничного пролета напротив.

На нем взгляд Листика остановился, и Дитя Леса нахмурилась и недовольно зашуршала. Никак иначе высказанные слова я обозвать не могу.

–   Даже Его сгубили, – сказала она, целеустремленно направившись к винтовой лестнице, которая шла вдоль стены круглого тронного зала.

Я пошел за ней, пока не понимая, о чем речь. Дриада быстро поднялась по ступеням и остановилась около коряги, протягивая ладони, но словно боясь пока до нее дотрагиваться.

–   Разве это чардрево? – вдруг дошло до меня. Вряд ли зеленокожая красотка стала бы так трястись и беситься на какую-нибудь ель или дуб.

–   Да. Было, – сказала она, резко повернувшись и недовольно хмурясь.

–   Я хотел попросить тебя восстановить его и оживить, если это возможно.

Дриада порывисто оглянулась и с болью посмотрела на корягу, которая от времени даже утратила свой белый цвет.

–   Сложно… – сделала заключение она.

–   А если я помогу? – уточнил я.

Беглый сканирующий взгляд на меня тут же дал ей ответ.

–   Ты слаб.

Что ж поделать. Да, я пока ограничен в возможностях и не хочу подключаться к домашнему источнику. Мог бы, но не в рамках игры, где мы договорились действовать только с личным резервом.

А ближайший генератор энергорезерва отбыл недавно в Рассветные горы…

Мда. Вот засада. Тяжела жизнь мага в немагическом мире. Это не тот случай, когда чувствуешь себя сверхмашиной и сносишь всё и всех, как с огнеметом против комаров. Творить магию и совершать ритуалы вокруг ничего не мешает, но личный резерв иссякает как кислород в легких под водой. Если не делать чего-то сложного, то резерв успевает восстанавливаться сам собой. Но еда и питье стимулирует процесс восстановления. Больше восстанавливает только магическая еда. А еще больше – близость с кем-то. Лучше если с кем-то магическим.

Само собой, есть еще масса способов восстановить силы, начиная от медитации, концентрации и заканчивая ритуальными манипуляциями с песнями и плясками. Но самый простой и доступный вариант быстрого получения эмоционального и энергетического накала, как всегда самый очевидный.

Ладно. Похер. Справлюсь.

–   На реанимацию дерева меня хватит, – ответил я Листику после недолгих раздумий. – А потом посмотрим. Давай работать.

Дриада все равно была против, но спорить не стала, решив, что я сам дурной и вскоре это пойму.

Положив руки на дерево по обе стороны от коряги, мы с ней сосредоточились на работе. Я прикрыл глаза, понимая, что работа будет не легкой. Легкий резонанс, который я пустил на дерево, тут же дал мне ответ, что проще прорастить грибы на голом камне, чем пытаться вдохнуть толику жизни в это иссохшее бревно. Однако, когда-то я тоже служил Хранителем стихии в одной из прошлых жизней, и тогда мне по отклику отозвалась вроде бы самая невинная и безобидная стихия Жизни.

Как я тогда ошибался, считая Жизнь мирной стихией… Как ошибались все, по привычке и суевериям боясь стихии Смерти. Но только мало кто мог тогда подсказать, как богаты возможности многогранной первоосновы, которая дает начало почти всему в нашей реальности.

Только потом, покинув пост Хранителя, я узнал, как много форм есть у Жизни. И я научился использовать, что мне дано.

Я запомнил, что оживить можно все, что угодно. Камень, металл, кости. Не важно, что попадает под руку. Вдохнуть энергетический источник можно во всё. А потом волна изменений, или иными словами  мутации подстроит носителя энергии под удобный сосуд. Так создавались другими мастерами космические воины, сплавленные воедино со своей броней. Так оживали под мутацией их корабли. Хитин или кристаллы – не важно, что становилось броней. А жизнь никогда не ограничивалась углеродной формой.

Я запускал энергетический резонанс по коряге, сровне сердечному импульсу в теле. Один за другим, напитывая, насыщая. Пробуждая то, что замерло за годы и иссохло без энергии и влаги. С каждым мелким импульсом в голове начиналась тянущая боль, которая поселялась в висках, а я все равно продолжал насыщать это дерево силой. Но мало наполнить сосуд энергией. Она должна его запустить. Должна начать циркулировать. Развивать, генерировать новые потоки. Это чувство подобно подселению в вещь энергетического реактора, который начнет менять его форму. Если бы не привычка и уверенность, что я уже делал подобное и получал верный результат, я мог бы сдаться, не получив мгновенного отклика.

Но я держался. Встряхивал это сраное полено, потому что мне так было нужно. Добивался резонансом глубоко через камни, фундамент и скалы к земле, чтобы подключить его напрямую. Порыв за порывом. Я не заметил, как кончики этой коряги начали серебриться и меняться, опутываемые тонкой бархатной пленкой грибков и плесени, которые зацепило случайно вместе с их носителем. И я не замечал, где сейчас находился Назаар. Сейчас было совсем не до него.

Останавливаться с такой магией тоже нельзя. Брать перерыв бесполезно. Никто не бросает машину на полпути, если пытается завести ее с толкача. Так и тут. Голова раскалывалась, а в ногах появилась первая слабость, но я получил первый отклик лишь через несколько минут. Когда глубине дерева начались первые метаморфозы, перерабатывающие легкую, пусть и сухую биомассу на вещество для роста, я позволил себе убрать руки и почувствовал, как начал оседать без сил.

Кто-то сильный тут же поддержал меня под локти, не дав рухнуть на пол. Подняв взгляд, я увидел Назаара. Нежить легко перехватил меня и помог удержаться на ногах.

И только потом я, оглядевшись по сторонам, понял, что где-то я перестарался.

В высокое стрельчатое окно из сада вламывался распушившийся плющ. Из под нескольких плиток пробивались первые ростки травы. На одной стене пышной гроздью пыталась разрости грибница, стекая по стыкам старых кирпичей. И только это всратое дерево как было дохлым поленом, так и осталось.

Я тихо выматерился, но… прислушавшись понял, что дерево это стало лишь крепкой броней и питанием. А настоящая жизнь в нем проклюнется глубоко внутри и начнет перерабатывать и расти, как новая почка раскалывая старую корку ореха.

Листик недоумевающе пялилась то на меня, то на дерево, но потом сощурилась и продолжила начатую мной работу. Присев на колени дриада зашуршала на своем родном языке, что-то оглаживая в коряге и срывая ненужную сухую шелуху.

А я прислонился спиной к броне Назаара, который стоял прочно как монолит, и не мог заставить себя отлипнуть. Приятное чувство покалывания и бодрости слабым током разливалось от касания, и я как змея хотел сейчас намотаться на него, как на теплый камень. Больше энергии… Кажется, я малость переутомился, и меня может начать пошатывать прямо на ходу. А мило так я недосмотрел. Интересно, а если б не больная голова, то у меня бы зацвел весь замок? И интересно, от такого всплеска проросла бы каждая семка случайно попавшая в камень или нет? Хорошо хоть мы в Соколином Гнезде, а не в каком-нибудь Харренхолле, где по рассказам людей вмуровывали в стены. Получилось б крайне тупо в таком случае…

Гадство.

Чувствую себя пьяным от слабости придурком. Кажется, мне надо отдохнуть. Пойду ка я. А куда? Я ж даже не видел покои, в которых можно передохнуть. Наверное, куда-то вверх. Спросить как назло некого, а Ифиас где-то… короче не вижу где.

Попытавшись сделать хоть, шаг я малость запутался в конечностях, и едва не клюнул носом в то же дерево. Назаар вновь поймал меня и удержал поперек груди твердой как камень рукой. После чего я вдруг взлетел.

Вернее меня взлетели.

Назаар без какго-либо напряжения подхватил меня на руки, а потом я почувствовал, что просто бессовестно засыпаю.

В итоге, где же в Соколином Гнезде нам Ифиас указал покои той ночью я так и не понял.

 

 

 

• Сэнхас •

 

В долину я вернулся, когда солнце давно встало. Вернулся я не один, прихватив не только сытого Визериса, но и десяток своих бойцов и двух женщин, оставив остальных в Гнезде. Женщины помогут наладить быт и присмотрят за Дени, а я с мужиками смогу спокойно поработать. Ладья – это проект большой, и к нему надо подготовиться. Но это уже завтра. Пока нам всем хватит работы на весь следующий день с благоустройством дома и долины. Но этим всем будут заниматься мои люди, а я сам пойду добывать себе зародыш будущей армии.

Бесспорно, что нежить, что немертвь, — однозначно на порядок сильнее человека при любых раскладах. Люди могут себя бесконечно тешить мыслью про собственную исключительность, но… Дети Чертогов всегда, абсолютно всегда сильнее практически любого живого существа за исключением некоторых инфернальных Родов и видов, старших рас и обитателей сатанара или так званой Нереальности Хаоса… при условии, что эти Дети Чертогов не были созданы из них. Тогда, опять же, баланс сил сохраняется.

Однако!

Грубая физическая сила, природная ловкость, скорость реакции и движений, умение чуять жизнь и инстинктивные навыки охоты не всегда помогают против чужого мастерства. И тогда человек может убить даже самую сильную немертвь, если сумеет нанести удар в единственно-верный и нужный момент. Не то, что это сильно его спасет, — такого героя даже умирающая немертвь убьет. Но все равно! Ну а с нежитью все еще печальнее: ее тупо нельзя убить окончательно. Если не упокоить по правилам, она встанет через какое-то время заново, если эта нежить поднята именно самоподъемом или руками некроманта, а не путем какого-то вируса или прочей подобной странной байды, сохранившей ей некую жизнь. Тот же Ифиас, даже если его убьют, сможет отлежаться, восстановиться и вернуться в мир. Ну разве что если спалят дотла, тогда да, есть шанс… получить сильное умертвие. Злобное, бестелесное и вообще неубиваемое никаким видом оружия. Даже всеми расхваленный адамант тут будет бесполезен. Разве что намоленое или артефактное оружие способно помочь, и то, если оно в состоянии воздействовать на нужный план и энергетику.

В общем, сложно все с такими существами. А я собираюсь их тут наделать немало.

Расхаживая по мягкой травке и рассеянно наблюдая, как копошатся мои немертви и нежить, обустраивая территорию под постоянную базу, я думал, где бы мне взять себе нормальную армию. Даже сотня немертви — это, скорее, оружие локального террора и личная гвардия, но не армия. Их тупо задавят массой или перебьют из тех же осадных орудий. Массивный булыжник из катапульты — это массивный булыжник, ломающий кости и вколачивающий в почву. Да, попасть сложно, но это возможно, если наводчик хороший. А уж осадные арбалеты – это ж гребаное зло! Не всякая пушка с ними сравнится.

В общем, мне нужна армия.

Это – много крепких мужиков и соответствующее количество коней под их жопы, потому как четыре ноги всегда быстрее двух, а убеганцы из числа врагов мне с поля боя ваще не нужны. Где я могу взять мужиков с лошадками? Правильно! В степях и на равнинах. Но джагн-нхаи – это на десерт будет и под особое настроение, потому как лунные певицы. А что могут их шаманы и шаманки – я пока не знаю, да и народ в Браавосе их крепко уважает и потому обижать я их не буду. В общем, сперва пойду смотреть своими глазами и знакомиться, и лишь потом – ловить и обращать или поднимать. Ну и просто армия конусоголовых мелких кочевников на зебрах – это за гранью добра и зла. Вестерос обхохочется… ну и я сам оборжусь, пока их переделывать буду.

Остаются дотракийцы. Эти чаще всего крепкие и сильные. Есть и коренастые, но есть и здоровенные рослые лбы. Народ слишком сильно разбавлен кровью рабынь, натасканнных откуда попало. Много было и сарнорцев, из-за чего родились такие здоровяки как тот же Дрого. Дотракийцев к тому же много, они никому не нужны, их никто не будет искать, а если они начнут убывать в количестве, это всех только порадует. Никто за ними не придет. Их никто не станет пытаться спасать. Никто за них мне не будет мстить. Так они всех достали.

Идеальный вариант!

Осталось только выбрать первый кхаласар-жертву и начать с ними работать. А еще надо их найти. Пасутся кхаласары далеко отсюда за Хребтом Костей. Это около трех тысяч километров по карте и четырех-пяти тысяч километров в реальном мире. Ну да такое.

Что мне надо для рейда? Мне нужен транспорт, мой дальномер и… и все. Остальное и так при мне. Оружие, навыки, знания ну и мозги.

Лошадь я взял у Ифиаса, мотанувшись в Гнездо, а оттуда – к небольшой стоянке, где мой красавец оставил лошадок. Животные меня опознали и даже обрадовались, все же нежить всегда помнит, кто ее создал. Огладив всех своих созданий, я выбрал себе гнедую кобылку, радостно косящую на меня темным глазом, и уже с ней вернулся обратно в свою долину. Лошадку я потом верну обратно: они делались для Ифиаса и его парней, а себе я потом чет сделаю.

 

Искать дотракийцев я решил с края Красной пустоши с самого побережья. Почему именно от берега океана? Для гарантии, что по этой линии границы с землями погибшей Гискарской империи точно никого нет. На самой пустоши кочевникам делать нечего: там нет корма ни для их лошадок, ни для них самих. Ближе к Кварту тоже им делать нечего, разве что ради набега на сам Кварт, но это дело гиблое, бессмысленное, беспощадное, да и стоит Кварт на той же самой каменистой пустыне, в которой нет вообще ничего. Даже полноценных оазисов там вроде как нет: не тот тип пустыни. Если я правильно понял, что там такое, то вода там быть может, но в подземных источниках и в определенных местах. Скорее всего там, где стояли раньше города. Уничтожили их давно, сам Кварт откуда-то пресную воду берет, но на поверхности нет ни капли, значит, надо искать подземные озера или водные линзы. В разрушенных городах могут быть колодцы, если они еще пригодны к использованию, но это так, размышления на тему, потому как дотракийцы пойдут в пустоши совсем уж от безвыходности.

Зона поиска не то чтобы сузилась, но решил пойти до окрестностей территории Лхазара. Народ там живет тихий, спокойный, миролюбивый, за что их все соседи презирают, а дотракийцы доят на ништяки. Наверняка там какой-то кхаласар да тусит. Так что… сняв оптику со снайперского комплекса и мелочно согласившись со своей совестью, что оружие я приведу в порядок по возвращению, я открыл себе портал в руины одного из кваатийских городов. Координаты у меня были: пока Лис катил по морю, я делал пометки каждые минут десять-пятнадцать в зависимости от территории. У Кварта мы какое-то время покрутились, изучая город и его окрестности, и маркеров я там себе наставить успел изрядно, потихоньку заполняя координатную сетку. Если карта не врет, называется выбранное мною место городом Плетей или Ваэс Орвик, превращенное в руины вездесущими дотракийцами настолько давно, что даже самоназвания не сохранилось.

–   Пошли, хорошая моя. – пробормотал я, легонько огладив лошадь по холке.

Животное всхрапнуло, покосилось на меня хитрым темным глазом, чуть повернув голову, но послушно вошла в портальный прорыв, ведомая мною за поводья.

Та сторона приняла нас мощной волной сухого жара в лицо, смешанного с ароматами близкого океана, красноватой пылью и песком. Здесь было… безжизненно и сухо. Яркое синее небо над головой и километры красноватой пустоши во все стороны. Поверхность – почти как доска. Условно-ровная, с небольшими перепадами высот, создающие иллюзию совсем мелких холмов. Где-то иссохшая порода треснула, создавая овраги и небольшие обрывистые неглубокие ущелья. Где-то выступала скальная порода невысокими, в три роста человека, скалистыми стенками небольшой протяженности. Пейзаж весь какой-то красновато-рыжевато-охристый с чахлыми проплешинами сухой травы, прибитой солнцем к почве, да низких кустарников, жмущихся в тени у обрывистых стен неглубоких ущелий, где из-за суточных перепадов высот может собираться конденсат.

Покосившись на далекие руины города, а метка вывела меня километре от его черты, я повернулся к нему спиной. Я туда не пойду: там ничего нет, кроме обломков зданий, змей, ящериц и насекомых. Если сюда и заходят люди, то или от безвыходности, или от… даже не знаю, что должно произойти, чтобы появилась нужда тащиться в этот пустынный и мертвый край.

Лошадка придирчиво изучала новую территорию, жадно внюхиваясь в воздух и недовольно тихонько порыкивала: из живого тут в лучшем случае насекомые да пара ящериц, затихарившихся в разломах породы. Для нее, как для хищника, это место еще более безжизненное, чем для меня.

Погладив недовольную нежить, я достал свой верный нож. Мне нужны люди. Искать кхаласар наудачу и положившись на чутье я не буду: при таких расстояниях и непостоянстве места стоянок, это попросту тупо. Тем более, для этого есть разного рода сканера широкого охвата, способные за раз проверить огромную территорию. Размер радиуса срабатывания зависит от заданных параметров поиска, точности желаемых результатов и вложенной мощности. Тратиться сильно на поиск я не хочу: неизвестно, сколько раз его придется повторить, найти мне надо любых людей, а для этого достаточно получить информацию о наличии крупных живых существ, наделенных определенным уровнем ментальной активности. Никакой-такой пафосной ахинеи вроде «запаха разумных» и прочей хери, о которой так любят вещать всякие недоучки, в принципе не существует. Разумные пахнут так же, как и любое животное: потом, кровью и эмоциями в ментальном плане. Однако, у тех существ, кто обладает развитой личностью, способностью к логичному анализу и абстрактному мышлению, есть уникальный спектр, генерируемый развитым духом. Но хохма в том, что не каждый человек дает такой спектр, если он не привык использовать мозги по назначению, тогда как некоторые животные вполне способны определяться магическим сканером как разумное существо. В свое время именно это породило отношение старших рас к людям как к животным.

Присев на корточки, я быстро начертил схему простого сканера. Можно было б и плетение использовать, но оно затратнее, а нарисовать десяток закорючек я не развалюсь. Минута на рисунок, активация, всплеск, и… ничего. Ни одного не просто разумного существа в радиусе ста километров, но даже просто крупного животного! Тут ваще ничего и никого нет!

–   Ебать тут дыра… – проворчал я, пересчитывая координаты на портал.

Стерев символы, я высунулся в окно, откорректировал его высоту и вновь шагнул в рамку. Моя умница-лошадка тенью нырнула вслед за мной. И снова — чертеж, активация, ожидание ответа и… новый портал. Шаг за шагом, с прыжками примерно в сто километров в направлении высоких холмов, хорошо различимых в мощной оптике.

Вот это и правда странно. Почему я могу смотреть на такие расстояния? Мы с Лис это заметили еще во время полета к Асшаю, но тогда было не до пространных размышлений о строении мира. Но все же… Линия искривления поверхности планеты, даже крупной, больше шести километров мне не даст, но я вижу в сто раз дальше! Тут вариант только один, но о строении этого мира, о его странном климате, неравномерности суток и прочих странностях я подумаю потом. Не до него сейчас.

Я смещался вдоль края Красной пустоши, планируя дойти до истока южного притока Скахазадхана. Теоретически, река берет начало именно в этих высоких холмах и, полагаю, из подземных вод, потому как талых снегов там нет и быть их не может технически, а любое озеро, не питаемое осадками или талой водой, берет эту воду аж на целую протяженную судоходную реку именно из-под земли.

Если я никого не найду до самой реки, я буду дальше двигаться по дуге, расширяя зону охвата. Рано или поздно, но кхаласар я таки найду! Их тут довольно много, пусть и не сидят они на голове друг у друга, а любые встречи так или иначе заканчиваются стычкой.

Первые шесть прыжков результатов не дали вообще никаких! Тут не то что людей или крупных животных не было, тут из млекопитающих одни мелкие пустынные грызуны. Я, конечно, предполагал, что здесь все мертво, но чтоб настолько… Ни одного даже самого завалящего оазиса из пары-тройки кустов и родничка! Голяк полный. И это по этой территории сценаристы предлагали идти Дени с остатками ее кхаласара пешком? Все восемьсот километров до Кварта?

Ха-ха, блин…

Да они сдохнут на первой же сотне километров пути! Здесь же реально вообще ничего нет! Интереса ради я сделал поиск воды. Да, она тут нашлась… На шестьдесят километров округи — одна мутная лужа с желтоватой грязной водой, из которой нельзя пить из-за ее токсичности. Даже специально смотался порталом проверил, что там за вода. Как выяснилось, минерализованная, в которой несколько раз что-то сдохло и успело даже разложиться. Вон, костей сколько в округе…

Жесть.

Вернувшись на маршрут, я продолжил сканировать территорию, двигаясь по условной границе пустоши и жиденькой иссушенной степи. Первый положительный результат я получил к концу Красной пустоши, на семисотом километре и начале четвертого часа, когда красноватая голая каменистая пустыня уступила место полупустыне, а та начала переходить в степную зону. В этом месте травка выглядела посвежее, воздух стал ощутимо влажнее, намекая на выходящие к поверхности грунтовые воды. Когда сканер принес результаты, я откровенно обрадовался, успев откровенно устать от пустыни и ее унылой безжизненности.

–   Ну, посмотрим, что там… – проворчал я под нос, запуская более узконаправленный сканер.

Сканирование отработало без осечек: минут двадцать ожидания, пока пройдет туда-обратно сканирующая волна, и я получил точный вектор и расстояние до цели. Это только в киношках результаты приходят мгновенно, но в реальной жизни даже самому совершенному сканеру необходимо время, чтобы сканирующая сеть прошла всё расстояние и вернулась назад с пакетом данных. И чем дальше добивает сканер, тем дольше ждать результатов. Мой работает еще быстро: я получаю возвратку за семнадцать минут при радиусе охвата в сто километров. После – уже дело математики и богатого опыта настроек порталов. Так что… Скорректировал на разницу высот, навелся, открыл односторонний портал, всмотрелся в окно и увидел… отару овец и пару пастухов, устроившихся в тени невысоких деревцев на роскошной зеленой равнине. Всего-то в семидесяти километров от меня!

Наверное, это лхазаряне. Других мирных пастухов в округе, по идее, быть не должно, если данные по миру не врут. Но даже если врут, я вышел к обжитым территориям! Но пастухи мне не нужны, а потому, перейдя в паре километров от них, я расчистил себе место от травы, вновь начертил сканер и уже отработанно запустил его. Пока он работал, я гладил свою лошадку и глазел по сторонам, отдыхая мозгами.

Здесь уже пейзаж разительно изменился: пару прыжков тому трава еще было жухлой и низкорослой, но здесь она уже колосилась почти по середину бедра и хоть и была суховатой, но росла весьма обильно и пышно, кое-где радуя глаз сочными зелеными пятнами. Видимо, там, где-то выходили на поверхность подземные воды.

Сканер, наконец-то, отработал и принес данные: четыре живые точки, ближайшая из которых в трех километрах от пастухов и, скорее всего, это их деревня. Следующая была километрах в сорока отсюда: большое скопление крупных живых существ, часть из которых обладает разумом. Тут или поселок местных, или стойбище кхаласара. Еще две точки располагались на границе сканируемой зоны, и если я не получу результата со второй метки, прыгну к ним поближе и проверю отдельно.

Спешить и радостно прыгать к долгожданной цели я не стал. Разровняв траву, я уселся на место своего чертежа и вновь открыл односторонний портал. Сперва чуть промахнулся: такой тип сканера дает только примерные данные, но повторное сканирование с более мелкой сеткой, кинутое плетением через окно портала, позволило мне навестись точнее и перенаправить выходное окно. Рябь перенастройки прошла, открывая мне вид на… стойбище дотракийцев! Спутать их с пастухами было решительно невозможно: характерные пояса из металлических дисков и оружие в виде сабель разного типа у мужчин, длинные волосы у некоторых воинов, перехваченные лентами в нескольких местах, красноватая кожа. Это – точно дотракийцы!

Я нашел кхаласар!

Мелкая вспышка радости взбодрила азартом, но быстро угасла, когда глаза начали цепляться за особенности местности и… странности.

Кхаласар встал у довольно крупного озера на роскошном заливном лугу. Стойбище стоит явно давно. Возможно, не первый год. На это намекает несколько факторов. Вместо привычных навесов или простых шатров, которые обычно ставят на разовой стоянке, здесь я видел пусть и сделанные из кожи, но весьма добротные и просторные шатры, которые не будут собирать ради стоянки в пару суток. Но даже не в шатрах дело! Важнее была кузница, выстроенная в стороне от воды на пригорке. Такую кузницу строить долго: печь там вполне добротная, и, судя по виду холма, работает это дело не первый месяц, раз так все засрано углем и следами переработанной породы. Тут же – ямы для выжигания угля. Дерево берут, скорее всего, из леса на той стороне озера. По другую сторону стойбища вполне добротный загон для лошадей. И, что странно, при размере кхаласара в тысяч семь народу, как показал мне сканер, лошадей было всего ничего. Я видел восемь табунов примерно до сотни голов в каждом, считая жеребят разного возраста, из которых в основном и состояли эти табуны. Может, остальные кони где-то в степи вместе с недостающими взрослыми мужиками?

Я вновь создал новый сканер на полсотни километров и запустил его в работу. Пока ждал ответку, рассеянно глазел в портал. Вот пришли результаты и… всего пять групп народу на округу. Две из них – поселки лхазарян. Я проверил, открыв еще порталы. Деревни-деревней. Еще одна – крупный город того же народа, стоящий дальше на реке. Две остальные оказались крупными стадами каких-то рогатых травоядных. То ли зубры, то ли что-то подобное на них, держащиеся группами по несколько сотен особей. Никаких других кочевников на горизонте! А, насколько я знаю, кхаласар не имеет привычки разделяться надолго, иначе получится два кхаласара.

Растерянно почесав голову, я достал оптику, устроился удобнее у портала, растянул рамку пошире и занялся подробным изучением найденного феномена. Оседлые кочевники… обалдеть!

Ладно. Шутки-шутками, но всякое бывает. Тут важно понять, почему кхаласар осел и отказался от кочевий.

Даже беглый осмотр показал занятную и печальную для дотракийцев, но приятную для меня картину… отходящего от грандиозного поражения кхаласара. Множество мелких факторов, замеченных при беглом сканировании, позволили мне сделать вывод, что не так давно, возможно, лет пять назад, этот кхаласар кто-то крепко взъебнул и едва не уничтожил. Во-первых, я видел очень мало взрослых мужчин и женщин в возрасте от двадцати до сорока пяти. На все семь тысяч таких насчиталось едва ли восемьсот особей, две трети из которых – молодняк, едва прошедший черту выборки. От тридцати до сорока было всего сто восемьдесят три мужчины и двести сорок женщин, половина которых пребывала на разных стадиях беременности, а некоторые из них не были дотракийками. В стойбище я заметил большое число детей: из этих семи тысяч тысячи три было именно детей от года до пяти, носящихся стайками по округе. Еще сотни три – от пяти до двенадцати. Остальное население – это люди в возрасте от сорока пяти и дальше.

Опустив оптику, я задумался, прикидывая вероятности.

Полагаю, осели они у озера после того, как их кхал, не исключаю, что ныне покойный, привел свой кхаласар к поражению в стычке с другим кхаласаром, потому как больше им драться не с кем, ибо лхазаряне сопротивление не оказывают. А раз победитель не ассимилировал проигравших, то… тут несколько вариантов. Или кто-то из выживших гипотетически смог как-то отмахаться, или кто-то умный, видя грозящее поражение, сумел спасти остатки кхаласара. Или оба кхаласара сильно пострадали и по-тихому расползлись в разные стороны зализывать раны. Тут гадать можно долго, но узнать точно я смогу только у самих дотракийцев, когда их ассимилирую.

Мне нужны воины. Это однозначно. Тут их очень мало, но… для старта мне их хватит. А вот большое число женщин и детей… полезно, если я собираюсь на их основе создать для себя новый народ. Осевший на месте кхаласар, сильно пострадавший от стычки с сородичами, — это прям удача!

Изначально я собирался переработать на немертвей всех, кто попадется мне под руку, создавая ядро будущей армии, но, подумав здраво, я решил, что обращать абсолютно всех – неправильно. Во-первых, нельзя обращать детей без крайней на то необходимости, какая была, например, с малым Арроном, потому как дети-немертви вырастают в очень занятных и страшных существ. Мне не нужны такие монстры, лишь немного сохранившие разум и цивилизованность. Так же нет никакой надобности обращать молодых женщин репродуктивного возраста. Вот потом, со временем, — да. И мужчин, и женщин. А после обращения возраст и внешний вид подстроятся под новый способ жизни, а организм выйдет в эталонное состояние и даст новую жизнь старикам. Потому, мой народ должен состоять как из живых, так и из немертвей. Плодить слишком много сверхагрессивных хищников тоже не стоит, даже если они будут ядром и основой народа. Политику партии я пропишу им потом, с четким регламентом, когда и при каких обстоятельствах следует обращать сородичей.

При таких раскладах, этот кхаласар мне полностью подходит.

Вновь подняв оптику, я принялся изучать его внимательно, отслеживая, как именно у них проходит быт и общее взаимодействие. Не надо недель и месяцев слежки за чужой жизнью, чтобы видеть, как работают те же женщины по быту стойбища: совместно или нет. Помогают они друг другу или нет. Как ведут себя немногочисленные мужчины. Что делают дети. Как они помогают по хозяйству, как старшие подростки тренируются под руководством воинов. Что делают сами воины. Множество мелочей, позволяющие составить цельный образ маленького социума, на который у меня свои планы.

Увиденное меня… порадовало. Конкретно этот кхаласар был привлекателен как ядро будущего народа, который я хочу сделать по-настоящему великим, но сперва мне придется разрушить их устоявшийся быт своим вторжением и взять над ними власть. Иначе нельзя. Иначе не выйдет. Но я могу хотя бы это сделать бескровно и максимально мягко, если… выйду на их кхала. Вот только кто это?

Кто их кхал?

Дотракийцы никак не помечают своего вожака. Можно было б искать до самым длинным волосам, благо, таких было не так много, но… тут можно и не угадать. Проще узнать уже непосредственно при первом столкновении. Да и тянуть смысла никакого: времени у меня немного, а любой немертви необходимо время на вызревание.

Убрав оптику в жесткий чехол, я опустил рамку до почвы, расширил его, подготовил к переходу, и лишь после – вскочил на свою кобылу и проехал в односторонний портал, схлопнув его за своей спиной.

В нос ударили ароматы сочного разнотравья, влаги и доносящегося до меня аромата жарящегося мяса, разносящегося на всю округу. Вышел я недалеко, меня почти мгновенно обнаружили дозорные, поднявшие панику и кипишь: как же так, они не заметили чужака, подошедшего так близко к стойбищу!

Достав из саадака лук, я наложил на него стрелу и тронул лошадь коленями. Пора ехать знакомиться с моим кхалом…

 

Пока я неспешно трусил к стойбищу, там уже поднялся кипишь и паника: забегал народ, ловя детей и загоняя их вглубь стойбища за просторные шатры, гонцы уехали к табунам, предупредить о вторжении, а ко мне выехала небольшая группа мужчин с одной-единственной темнокожей женщиной, явно непохожей на дотракийцев. Возможно, прихватили переводчицу из числа рабынь. Хорошее решение, одобряю, тем более, что дотракийского я не знал и учить собирался уже на месте, благо, снять языковую матрицу из аурных слоев не так сложно, имея перед глазами живых носителей и пару минут времени.

Я остановил лошадь, когда группа приблизилась на метров триста и стал дожидаться прибытия всадников. Посмотрим, как они себя поведут.

К моему удивлению, всадники остановились довольно далеко, рассыпались полукругом, а ко мне выехали трое: та самая женщина, молодой рослый широкоплечий парень с густой гривой длинный черных волос, перехваченную трижды по всей длине, и еще более рослый крепкий мужик, тоже с длинной гривой неухоженных волос.

Вот и кто из них двоих кхал? Мужик или парень? Логичнее было б подумать, что – мужик, но чет мне кажется, что, всё же, кхалом окажется молодой пацан. Вон какой у него взгляд острый и очень умный, а на роже прям написано ожидание какой-то подставы. Вот совсем он не рад меня видеть.

Троица подъехала и какое-то время молчаливо меня разглядывала. Давая мне время на работу. Женщина откровенно нервничала, косясь то на мужика, то на пацана, прикусывала губу, но молчала, пока молчали мужчины. Наконец, старший из мужчин подал голос, позволяя мне вычленить нужный язык. Дальше уже дело техники: подхватить с подсознательного слоя слепок языковой матрицы, инициируемый при произношении слов и настроиться на разговор. На мое молчание мужчина нахмурился, покосился на пацана, на женщину, но, все же, еще раз повторил резкие грубые слова, основная суть которых умещалась в простое «хули приперся?».

Какие они неприветливые.

–   Я хочу поговорить с кхалом. – ровно произнес я, чувствуя, как с непривычки грубые слова дерут горло.

–   Говори, что надо.

Напряжение в голосе рослого мужика меня забавляло, как и нарастающая сумрачность пацана. Удивительно, что моя грубость не стала причиной немедленного нападения. Наоборот, мужчины слушали меня терпеливо, а младший после начала разговора жестом отправил женщину к другим воинам, убирая переводчицу из-под удара. Очень рачительное отношение к бывшей рабыне.

–   Ты не кхал. – все так же ровно произнес я.

Мужик опешил, а я убедился: да, не кхал, иначе его б уже бомбануло. Зато парень зло выдохнул и абсолютно неприветливо выдал:

–   Я – кхал. Что тебе надо, чужак?

–   Твой кхаласар. – кривовато улыбнулся я.

Темные глаза пацана сузились, пальцы сильнее сжали поводья, мужик зло сощурился, но… молчал, позволяя своему молодому кхалу общаться с чужаком и принимать решения.

–   В твоем народе принято силой брать власть в кхаласаре. – всё так же улыбаясь, продолжил я говорить. – А мне нужен свой кхаласар.

Осторожность парня мне откровенно импонировала, и по большому счету унижать его поединком, в котором он не может выиграть ни при каких раскладах, я не хотел. Но таковы правила его народа, и он вынужден им следовать. Наверное.

–   Кто ты такой, чужак, чтобы требовать поединка? – наконец, произнес кхал, сумрачно глядя мне в глаза. – Мы не подчиняемся чужакам!

Ой да кому он заливает, не подчиняются они…

–   Ваш народ подчиняется силе, не важно, в чьих руках она приходит. А я — тот, у кого есть сила, чтобы затребовать поединок за право возглавить кхаласар.

Пацан скривился, зло сплюнул.

–   Сила… Ты опоздал, чужак. Силу чтил прошлый кхал!

–   А, то есть ты получил власть с трупа предшественника. – усмехнулся я. – Тогда, твой кхаласар тоже уважает право победителя и право силы.

Парень тихо рыкнул. Спорить бессмысленно: таковы правила его же народа. Даже если его кхаласар уже начал отходить от этих законов и искренне поддерживает своего молодого кхала, они все равно вынуждены подчиниться. Но точно так же самоназванный кхал может столкнуться с ситуацией, когда люди из захваченного кхаласара попросту… уйдут, плюнув ему под ноги.

–   Я бросаю тебе вызов, кхал.

Поединку быть. Тут независимо от его желания, ведь ему бросили вызов при всех. А-та-та, а… Вот я скотан, все же… пацан, судя по виду кхаласара, кхалом является хорошим. А я собираюсь отжать у него власть. Номинально! Потому как именно править кхаласаром я не буду. Но власть взять силой обязан, иначе я для них буду никто и звать меня будут никак. Но пацан об этом не знает.

 

Разговоры на этом прекратились и мне фактически приказали следовать за ними в стойбище. Поединок пройдет прилюдно. Это тоже часть правил: просто взять и убить кхала нельзя. Его надо именно победить честно. Я на это рассчитывал, и пока мои предположения оказались достаточно приближенными к реальности.

По дороге к стойбищу царила напряженная тишина. Пацан закипал холодной стылой яростью и какой-то подспудной обидой, смешанной с досадой. Я его понимал, я ему сочувствовал, но что-либо менять не собирался. А еще поединок за право власти всегда идет до смерти и никак иначе. Один из нас останется лежать на земле.

Пока ехал вслед за молодым кхалом, я примеривался к нему и присматривался, прикидывая, что именно мне от него надо и как мне надо завершить поединок, чтобы получить желаемое. Я уже решил, что парень мне нужен живым и действующим в виде нормально развитой немертви. Это состояние ему вполне зайдет, и дотракиец сможет оценить мой дар правильно. Не каждый человек сможет без вреда для психики стать подобным существом. Не каждая психика сможет приспособиться и правильно принять правила нового существования и потребности тела. В первую очередь особенности кормления. Дотракийцы – кровавый народ, привыкший лить кровь. Они смогут приспособиться и принять новую жизнь.

Стойбище приближалось, и там уже поднялась тихая на расстоянии паника: мужики-сопровождающие уже успели добраться, гоня лошадей, и предупредили соплеменников о происходящем.

К нашему прибытию уже успели расчистить центральную площадь стойбища и подготовить к поединку. Народ собрался плотной молчаливой толпой. На удивление – ни выкриков, ни лишнего движняка. Меня изучали сотни недружелюбных взглядов. Естественно, мне не рады и моей победы никто не хочет. Но… сделать они ничего не могли, разве что кто-то потом бросит вызов уже мне за право владения кхаласаром. Но это не спасет жизнь их нынешнему кхалу. А пацана здесь любят и уважают. Это видно по взглядам, которые на него бросают его люди. За него будут болеть и именно ему желают успеха всей душой.

Жаль, но… у меня просто больше опыта.

Пока молодой кхал подрагивающим от ярости голосом объяснял суть происходящего, я спешился, оставив свою лошадку у каря круга, снял саадак с колчаном, убрал в него лук. Мне нужны только мои сабли. Как раз оружие похоже на аракхи дотракийцев, но я не припомню в их среде обоеруких бойцов, сражающихся на парном оружии.

Затягивать поединок я не вижу смысла: чем дольше будет идти бой, тем ниже будет у всех мнение обо мне. Чем стремительнее победа, тем отчетливее разница в мастерстве. Я не хочу долго тянуть, давая другим призрачную надежду на возможность отвоевать место кхала у наглого чужеземца.

Наконец, парень вышел в центр круга со своим клинком. У него оказалась более массивная версия аракха, приближающаяся по своей массе и ширине клинка к полноценной тяжелой сабле-дао. Мои более тонкие сабли проигрывают в мощности ударов, а свой выращенный клинок я отдал Ифиасу. Ну да ладно.

Войдя в круг, я встал напротив пацана, встретил его холодный взгляд. Успокоился, взял себя в руки, хоть ярость и обида тлеют глубоко в душе, он не позволяет им затмевать разум. Молодец.

Поединок начался по какому-то негласному внутреннему сигналу с первыми нашими шагами. Мы не кинулись друг на друга, обходя, присматриваясь, изучая, как двигается противник. Как ступает. Как держит оружие, как напрягаются мышцы, куда и как смотрит. Парень держал дао классическим хватом, мягко ступая по утоптанной почве. Я держал оружие так же, иногда чуть покачивая в руке, провоцируя пацана на атаку.

Давай же… Нападай… Я не могу позволить затягивать поединок.

Злость в нем вновь вскипела он моей тонкой улыбочки, но… он лишь тихо рыкнул на выдохе, продолжая кружить и присматриваться, оставляя право на первый удар именно мне. Какая умница…

Не… я хочу, чтобы ты напал сам…

Чуть неверный шаг на грани ошибки, доли мгновения мнимой потери равновесия, словно я зацепился мыском ботинка о камешек на земле… Парень напал молниеносным рывком, метя мне в бочину. Этот малолетний пиздюк даже удерживал дистанцию, предпочитая использовать свою силу, мощность ударов более массивного меча и огромную скорость. Я лишь уворачивался от ударов: подставлять более тонкие сабли под удары его монстра тупо: переломит пополам, и валирийская сталь мое оружие не спасет.

Молодец. Просчитал преимущество своего более массивного оружия против моих более тонких сабель, а их нормально доработать я так и не успел, и не подогнал под привычный мне формат, которым я бы легко мог блокировать этого монстра.

Ну ладно…

Я перехватил сабли обратным хватом, крепко прижимая к предплечью, скользнув вдоль линии удара пацана, резко сокращая дистанцию практически до контактного боя, разом лишая его преимущества более длинного и массивного оружия, продолжая его же движение и… просто подрезал левым клинком поперек всего бока, вспарывая брюшину.

Пацан словно споткнулся, схватился рукой за длинный разрез, растерянно глянул на текущую кровь, на меня… а потом зрыкнув, кинулся, придерживая разрез второй рукой и не позволяя внутренностям вылезти из брюшины.

Впервые я принял его удар на жесткий блок, отчетливо услышав предательский хруст моего ломающегося клинка. Массивный клинок расколол тонкую сталь и вошел мне в руку, добивая почти до кости, но следующий мой удар второй рукой пропахал кровавую борозду под его рукой, прикрывающей живот.

Все.

Конец.

Мгновения мы смотрели друг другу в глаза, пока проигравший кхал не рухнул на землю, утянув за собой свой меч в судорожно сжатых пальцах. Откинув сломанный клинок, я подошел, опустился на колено рядом с телом, приподнял его голову и… демонстративно отрезал длинные черные волосы под самую шею, резко вскинул руку, демонстрируя всем мой законный трофей.

Победа.

 

Тишина воцарилась мертвая. Люди смотрели на своего умирающего кхала и… прощались с ним. Но никто не был рад моей победе. Даже я сам. Пацан мне понравился. Сильно. Настолько, что я не собираюсь допускать его гибель.

Время!

–   Воды! Быстро! – гаркнул я, сдвигая руку парня и открывая два длинных разреза.

Блять, надо было резать аккуратнее и меньше! Проклятье, потроха таки повылезали…

Ладно.

–   Живо! Если хотите, чтобы он еще смог встать на ноги!

Люди словно очнулись от ступора, всполошились. Кто-то куда-то убежал, а я плавным взмахом руки поднял тело в воздух.

–   Маг! – кто-то ахнул.

–   Да, маг! – рыкнул я, убирая с тела песок, тонкую земляную пыль и грязь. – Не маг его уже не спасет! Заткнулись и не мешать мне работать!

Шепотки тут же стихли: пацана в кхаласаре и правда любили и хотели, чтобы он выжил… даже с помощью меня-мага, едва его не угробившего.

Кишки сизыми кольцами возвращались на свое положенное место, сворачиваясь так, как им положено находиться: анатомию я знаю хорошо. Сдвинул на места органы, смещенные из-за опустошения брюшины. По мере возвращения кишечника на место, я проверял каждый его сантиметр: мало ли, дорезал до кишки и повредил ее целостность. Это надо найти и исправить сразу. И я даже нашел место разреза: острая сабля слишком глубоко ушла в тело, пропоров в одном месте кишку. Хорошо хоть кишечник был пустой, и почти ничего не вышло. Но все равно… бесценные мгновения на восстановление…

Вокруг меня собрались люди, пристально следя за моими действиями. Особенно остро – тот мужик, что встречал меня вместе с молодым кхалом. Вон какое лицо бледное и нервное!

–   Где вода?

Мужики тут же расступились, пропуская молодого воина с железным котелком в руках.

–   Ставь на землю.

Дотракиец поставил котелок и отошел. Я подхватил сферу воды, обеззараживая ее и очищая, и уже этой сферой промывал от крови и внутренних жидкостей кишечник: в брюшную полость не должно попасть ничего лишнего.

Закончив восстанавливать кишечник и уложив его на место, я свел места разреза, вновь очистив их повторно стерилизованной и очищенной водой.

–   Придержите. Кто-то. – скомандовал я, сводя края самого длинного разреза.

Тот самый мужик молчаливо шагнул вперед, аккуратно положив сильные пальцы на окровавленную кожу.

–   Здесь сильнее…

Я сдвинул его пальцы, поправляя чуть разъехавшийся разрез. Теперь просто сращивать.

–   Даже после момента смерти есть время, пока тело еще живет. – начал говорить я для окружающих меня людей. – Примерно – минут пять-семь есть на то, чтобы запустить сердце. Беда не в теле, а в голове: без подачи воздуха, мозг начнет умирать и разрушаться первым. Само тело еще долго будет пригодно для оживления, но мозг… он самый хрупкий.

Я создал небольшую иллюзию классический песочных часов.

–   Вверху – это его время. Когда оно иссякнет, жизнь вернуть уже нельзя без вреда для разума.

А вверху не так много-то и осталось…

–   Мне не нужна его смерть. – бросив взгляд на людей, честно признался я. – Мне нужны вы. Мой кхаласар! Но ваши обычаи привели к его смерти. Кхал проиграл. Кхал умер. Все честно. Все как положено по вашим обычаям. А дальше уже мое право вернуть ему жизнь. Дальше – мои обычаи и мои порядки. А я хочу, чтобы он жил.

Не всем это понравилось. Все же, нашлись те из воинов, кто подобное… не одобрил, но они молчали, мрачно и зло глядя на то, как на глазах затягивается резаная рана.

–   В том, что я делаю, нет ничего магического. – ирония и яд сами собой плеснули в голосе, пока я для себя помечал всех недовольных. Они первые пойдут под нож. – Ваши тела сами знают, как им лечиться. Надо им лишь немного помочь. На вас зарастают раны. Но медленно. Я это только ускорил. Никакого чародейства, никакого колдовства. Только целительство.

Рана затянулась, и я занялся самым первым разрезом. Он был глубоким, но нешироким. Как закончу, буду запускать сердце. Для возрождения немертви пацан должен быть живым и никак иначе!

–   Мне насрать, что вам рассказывали про магию. – тем же ровным тоном продолжал я говорить. – Мне плевать, какие байки вам вбивали в голову те, кто никогда не видел настоящую магию. Но вы это все говно должны забыть. Это – ложь и домыслы тех, кто нихрена не знает о том, что говорит.

Тихий ропот все же, наконец-то, появился где-то там за плотным кольцом воинов.

–   Да, мне насрать! – повысив голос, прорычал я, поднимая взгляд с уже залеченного тела. Когда мне надо, я умею работать очень быстро. – А все, кто этим недоволен, может рискнуть и бросить мне вызов здесь и сейчас.

Короткий импульс, отчетливо подсвеченный для зрителей золотявым свечением, и пацан, зависший в воздухе, с хрипом вздохнул.

О, эта яркая реакция на первое воскрешение, произошедшее на их глазах! О, этот страх и надежда, это восхищение, суеверный ужас, благоговение и еще куча разных противоречивых эмоций. Кто-то испугался, кто-то отшатнулся, а кто-то, наоборот, с восхищением и восторгом смотрел на пацана, оживленного моей волей. И никто не обратил внимание на вторую золотистую волну энергии, мягко окатившую уже живое тело, замершее на мгновение и… успокоившееся. Перестало судорожно колотиться сердце, разгоняющее кровь, выйдя на ровный ритм, исчезли хрипы в легких, расслабилось напряженное тело. Только ресницы мелко-мелко задрожали, а яркое солнце скрало промелькнувший характерный золотистый проблеск.

Теперь ему нужен отдых, тишина и покой. Вызревание пройдет естественно и мягко, незаметно для других. Ведь это же нормально после всего произошедшего сон длиной в сутки, правда? Я кривовато улыбнулся, поднял взгляд на настороженного мужика.

–   Где его шатер? – вкрадчиво спросил я, убирая силовую поддержку под телом и поднимая своего кхала на руки.

Мужик коротко рвано качнул головой, развернулся и пошел сквозь расступающуюся толпу, позволяя мне следовать за ним с телом пацана на руках.

Люди расступались перед нами и смыкались за спиной живой стеной. Так же молча, лишь мелкие шепотки бросались мне в спину. Но ничего… Ща я выйду и мы с вами, дорогие мои дотракийцы, поговорим совсем по-другому…

Уже в просторном шатре я устроил пацана на его лежанке, аккуратно прикрыл тонко выделанной шкурой, огладил по коротким черным волосам.

–   Присмотри за ним, пока я буду наводить порядок. – негромко произнес я.

Мужчина коротко кивнул.

–   Как тебя зовут?

–   Накхаро. – тихо произнес кочевник.

–   А его? – я кивнул на парня.

Мужчина поднял на меня тяжелый взгляд и какое-то время пристально всматривался мне в глаза, пока, наконец, не ответил:

–   Норо.

–   Норо… – я покатал это имя на языке. – Мне нравится.

Встав, я бросил взгляд на руку, поморщился, сжал пальцами место глубокого разреза, позволяя регенерации сделать свое дело и затянуть разрез.

–   Останься внутри. А я пока пойду, наведу порядок в моем кхаласаре. А то там есть… недовольные. – я обтер кровь с руки, но не стал счищать. Для полноты картины. – Даже не знаю, что им не нравится больше: то, что Норо продул чужаку, то, что я оказался магом, или то, что Норо, вот досада какая, так и не сдох.

Накхаро тихо рыкнул.

–   Вот и я думаю, что они не правы.

С этими словами я вышел из шатра под множество взглядов.

–   Ну что, я готов услышать все ваши возражения, негодования, проклятия и все, что вы хотите мне сказать. – улыбка исчезла с моего лица. – Но только сейчас. Один шанс, мальчики, потом неповиноверия я не потерплю. Я понятно выражаюсь?

По рожам увидел: вполне понятно. А еще им это совсем не понравилось. Прекрасно. Сразу вычленю первых жертв… Не придется добивать потом.

Все равно мне нужны еще жертвы на обращение. Эти недовольные вполне подойдут…

 

 

 

 

 

• Намирэ •

 

Мы нашли не только то, что нам нужно, но и уютную пещерку для работы, достаточно сухую и защищенную от ветра. Я набрала по окрестностям сушняка на костер, Даэ – лапника, и мы устроили себе небольшую стоянку – мало ли, задержимся до темноты. Пока супруг работал с отобранными камнями, меняя молекулярные связи, я… ушла на охоту. В обороте. Это у Таллиса есть рег-лон и его аппаратура, а у нас – только свои крылья и ноги.

А если я на кого-то наткнусь – не проблема. В россказни о драконах никто не поверит. Хотя да, здесь присутствуют разумные – не то какое-то мелкое племя, не то деревня.

Подлеска было мало. Идти, не меняя оборота с уже выбранного – удобно. Дичь непуганая, деревья мощные, собирать с них энергию не проблема. Но энергия требуется Даэ, из нас двоих он ее тратит больше. И азарт хищника уже просыпался, лес будоражил запахами, даря забытое ныне чувство охоты. Я стелилась по красноватой лесной подстилке, мягко пружинящей под лапами, и шла на запах косули, когда чувства уловили человека с одной стороны и пришел ответ Эрис с другой.

«Да, в общем-то, штатно. Старку прилетел ворон, готовятся принимать гостей из столицы. Леди Кейтилин бесится. Пока внешне от вводных отличается не сильно».

«Внешне, может, и не отличается, но замок похож на черное клубящееся облако».

Информативно, конечно… Где ее чуйка на эмоции, отвалилась, что ли?

Человек оказался лучником-охотником. Отведя ему глаза, я увела у него из-под носа дичь – ту самую косулю. И, налакавшись парной крови сама, оттащила тушу к нашей пещере. Там на плоском камне возле костра и расстеленной карты уже лежали три ограненных рубина, сверкая длинными гранями, и несколько камней помельче. Карта пестрела пометками уже отмеченных точек и примерного маршрута на юг.

Даэ был доволен, а свежей убоине так и вовсе обрадовался. Мы разделывали и… да, банально жрали тушу сырой и еще парной. Даэ восстанавливал потраченное, хотя косуля – не так много по сравнению с тем же человеком. И подавно не дает такого же эффекта, как высокоэнергетическое зверье, но… немного потакать своим же инстинктам нам обоим было приятно. Шкуру и кости стало жалко – материя все-таки. Даэ и их расщепил на энергию, закачанную в кристалл.

–   Проблема в том, что Север безлюден, — сказал он, растянувшись на лапнике и сыто глядя в огонь. Мало крупных городов, и если мы не хотим увязнуть здесь, нам край нужен портал. Я полечу на юг в ночь – на разведку, и простраивать координаты дальше, качать энергию заодно. Ты со мной или останешься на месте?

–   Мне резоннее остаться в Зимнем, чтобы тебя не тормозить собой, да и не вызывать подозрений у хозяйки. Без меня ты явно будешь лететь быстрее.

Супруг кивнул, соглашаясь, и вскоре мы покинули пещеру, умывшись перед этим в ближайшем ручье. Он оставил меня дожидаться на постоялом дворе, а сам из закрытой комнаты ушел порталом к замку, чтобы уже оттуда взлететь.

 

Ночь дала возможность летать свободно, не опасаясь быть замеченным и не тратясь на лишние иллюзии. И Даэ сполна пользовался этим, проносясь по окрестностям и отмечая крупные поселки, городки или просто местность. Пока длился световой день, и люд был занят делом, он бросал ментальные сканы, выуживая информацию о маршрутах и местах. Особенно важны были купцы и их охрана – они могли дать наводку на Белую Гавань или любой иной порт, но… таковых пока не попадалось.

Он не ставил себе целью как-то вмешиваться в ход событий или менять мир, он просто задался хотел себе и супруге комфортное путешествие. Хотел видеть то, чего еще никогда не видел и пробовать то, чего не пробовал. Да и что он вообще видел за четыре года жизни? Боевая химера, вытащенная черным драконом из лап хозяина-садиста, которому на свое создание было плевать. А дракону не плевать.

Даэнэрэ до сих пор помнил этот взгляд черного чудовища, склонившегося над ним, умирающим от травм в луже собственной крови посреди горящего в драконьем пламени дома, за стенами которого он никогда не бывал. Помнил так, будто это было вчера. Помнил и потом эти же золотые глаза, в которых ясно читалась решимость добиться его, Даэнэрэ, и мольба быть рядом. Он согласился. Хоть и подумал сперва, что дракон и его подруга больные на голову.

Но с тех пор его жизнь стала чередой изнуряющих тренировок и учебы, от которой не было продыху – ведь создатель не вложил своей химере вообще ничего, просто развлекаясь живой игрушкой, рожденной в угоду низменным желаниям.

А вот сейчас появился шанс заняться чем-то еще.

Например, зависнуть над борделем Зимнего, в котором особенно ярко кто-то трахался с некоей Роз… Выброс был хорош и быстро заполнил один из камней. А чего такому добру пропадать впустую?.. В любом поселке кто-нибудь да занимается этим делом. И нет, уши у него не краснели. Любые яркие положительные эмоции перекачивались в кристалл. Заметят ли его ночные гуляки – не волновало, ну подумаешь, гарпия на крыше спьяну примерещилась…

А когда начало светать, он повернул обратно к пещере.

 

 

• Таллис •

 

Проснулся я, когда уже светало.

Или то были тяжелые тучи?

Приоткрыв глаза, я понял, что до сих пор лежу на плече Короля Ночи, а согревает меня знакомая по прошлым ночам тонкая паутинка льдистого покрывала. Я с трудом моргнул, приподнялся на локте и сумбурно осмотрелся.

–   Мы опять на севере? – вопрос был туп сам по себе, потому что ледяные стены своей первой башенки я не мог попутать ни с чем.

А как же Соколиное Гнездо, покои и замок?

«Ты слаб», – прозвучал в голове чужой голос.

–   Это я понял, – рука чуть подвернулась на ортопедичном лежаке, но меня вновь удержали. – Но почему мы здесь?

«Здесь больше силы», – был исчерпывающий ответ.

Оглядевшись по сторонам, я не нашел близнецов. Видимо остались в замке. Жрать мне хотелось – словами не передать как сильно.  Пить хотелось в меньшей степени. Местная влажность сбивала чувство жажды. Холод я не чувствовал, полагаю, только рядом с Назааром. Он вообще казался в этот момент мне каким-то особо теплым и плюшево сильным.

Как голодный и пьяный вампир, только проснувшийся от спячки я пялился на созданную нежить с желанием, если не откусить от него кусок, то, как минимум вылизать. Херово получать такое энергетическое истощение при том из-за такой мелочи, как то дерево. Хотя дерево ли я там сделал или какой-то мелко-замковый источник? Хотел-то дерево…

Но какой же Назаар получился сильный и сочный… Природа канона и раньше наделила его мощью, но воплощенная реальность насыщала образ энергией все больше. Надо переставать на него так откровенно залипать. Потому что руки тянутся, истощение добавляет, а разум в ауте. И вообще. Какого хера…

А потом я поймал на себе долгий изучающий взгляд матерого, но еще не раскрывшегося на полную мощь хищника. Сильного и властного. Без сомнений и колебаний, давно знающего себе цену и свои пожелания.

И тут я запоздало вспомнил, как нежить реагирует на проявления противоположного Престола силы. Даже низшая тупая зомби-нежить видя любое живое сразу же пытается это живое сожрать. А чем совершенней хищник, чем сложнее создание и выше его ступень эволюции, тем сложнее его отношение к противоположной стихии. Одно лишь общее остается у них неизменным. Желание насыщаться этим чуждым и сочным фоном.

И сейчас эта сдержанная и терпеливая, но оттого не менее тяжелая жажда собственничества в полной мере впивалась в меня в этих сияющих вьюгой глазах.

Что ж, видимо, настало время расставить последние штрихи моего к нему отношения…

 

Мы вернулись в Соколиное Гнездо через некоторое время, и к нам тут же выскользнули навстречу близнецы. Задумчиво обойдя нас стороной эти два хищника поменьше, как волки покосились исподлобья с проницательностью пытаясь добиться внимания старшего. Но Назаар проигнорировал их попытки и мелкие повадки получить внимание.

Я же сразу включился в работу, прерывая все эти голодающие замашки. А ведь жопа дело, и по-хорошему парней надо отправить куда-то откормиться. Вчера в Гнезде им никого не перепало. Как бы ни звучало, а чем более звериные повадки в них начинают проявляться, тем, значит, они голоднее становятся. А мне нужна разумная нежить, а не два диких зверя.

–   Так, парни. Как там поживает прислуга? В вашей помощи не нуждается?

Ахаши сквозь прямую белую челку густых волос покосился за спину едва заметно втянув воздух, принюхиваясь. Феите просто качнул головой, отчего крупная волна кудрей спала с плеч.

–   Замечательно. Значит, вы идете кормиться. Ифиас? – я позвал хозяйственного красавца не громко, но он тут же вскоре образовался из соседнего зала. Не знаю был ли он там до этого или за время зова проскочил по половине замка.

–   Да? – тихо спросил нежить.

–   Своди, пожалуйста, Ахаши и Феите в Долину. Им нужна энергия. Можете взять вместе следующий рубеж или пройтись по дозорным. Решай на свое усмотрение. Полагаюсь на твою осведомленность.

Ифиас кивнул и подошел к близнецам, остановившись между ними. Беловолосые парни на это только жадно потянули воздух и фон от него.

–   Я свожу, – кивнул он.

–   Хорошо. Жду вашего возвращения к вечеру.

Ифиас положил обоим близнецам руки на плечи и мягко увел в сторону выхода, в то время как я, наоборот, направился в замок. Только когда их голодное внимание пропало из поля восприятия, я немного выдохнул и встряхнулся.

Мда. Вот так вот начинать работу с непривычным персоналом… Никогда не определишь сразу, что от тебя хотят. То ли сожрать, то ли стелиться.

С Назааром я на сей счет пока общаться не стал. А что он мне ответит? Разве что…

–   Не отторгай их. Они лучшие, кто у тебя сейчас есть в сородичах.

Король Ночи молчаливо согласился и больше ничего не сказал в ответ.

 

Работа с дозревшей прислугой в Соколином Гнезде заняла у меня еще полдня. Пока они проснутся, пока пропадет дезориентация. Все выбранные люди пробуждались одинаково. Сытыми, уже сильными, отлежавшимися на свежем фоне недавней зачистки замка. Радовало, что говорить и отвечать могли уже без исключения все. Эти навыки и все, что были с ними при жизни, сохранились без потерь.

Присутствие Назаара за плечом во время разговоров придавало уверенности в себе и не давало отвлекаться на подспудный страх, что я имею дело с кучей нежити. А некоторые вообще по повадкам и манерам даже не отличались от людей. Ну, подумаешь, немного присутствовала легкая заторможенность. С кем не бывает.

Малолетнего Лорда Долины я не видел. Видимо, Ифиас далеко его спрятал и будет выращивать под своим надзором лично. А вот Листик с деревом на месте трона продолжала возиться до сих пор. Сама коряга, что характерно, треснула на несколько частей, но стояла прочно, лишь немного покосившись в стороны. Внутри нее блекло и пока слабо мерцал тусклый огонек невнятного цвета, подсвечивая место раскола.

–   Как оно? – спросил я у дриады, когда проходил мимо.

Та встрепенулась и подскочила на ноги, перестав что-то нашептывать и ворковать в дерево.

–   Живо. И пускает глубокие корни. Очень глубокие. До недр земли.

По тону я бы решил, что она встревожена, но дриада пребывала в растерянности и волнении.

–   Это хорошо? – уточнил я на всякий случай.

–   Очень! – тут же ответила она.

–   Значит, у нас будет чардрево? – обрадовался я.

Но дриада на удивление замялась.

–   Не совсем. Что-то новое. Но похожее. Другое. Сильное.

А вот тут я не понял. Ладно, надо смотреть по ситуации, но если красавица уверена, что все будет как надо, я ей поверю.

Не хватало, чтоб тут нашими стараниями какая-то новая гибридная колония родилась. А может. Это как у меня до начала игры были безумные мысли про то, какой бонус взять с собой в Вестерос. Но я откинул быстро эту дурь, как забавную шутку. Помечтал и достаточно. Иначе, это был бы совсем издевательский апокалипсис и срыв всей игры в утиль. Потому как ничто так не взбадривает целую планету, как одна стеклянная колба со спиральным сосудом с голубой жидкостью внутри.

Но это была фантазия. Дурная фантазия, не спорю.

Само собой, в этом дереве не зародится ничего подобного. Но, возможно, некий второй вид чардрева со временем мы тут получим. Хорошо это? Да, это неплохо. Особенно если оба вида будут существовать в симбиозе. Более того, это даже выгодно, если по миру появится вторая сеть древ, которая подчинена другой Первооснове. Она поддержит всю систему в балансе. Плохо только, что это опять вышло случайно. Но, подумав, я согласен, что так будет правильно и дальше достаточно только усилить этот эффект.

 

Близнецы с Ифиасом, как и полагалось, вернулись только к вечеру. Довольные, сытые, успокоившиеся.

Я приглядывал по своей связке создателя за ними, иногда подбадривая и «поглаживая» своих хищников, чтобы они привыкали к вниманию и моей благосклонности. К сожалению, я не мог присоединиться к ним, чтобы радовать их своим наличием рядом, потому что остаток дня был занят по замку. Но, как уж получалось.

Пробудившаяся прислуга и стража иногда иронизировала на тему пустого Соколиного Гнезда и необходимости иметь больше рук в помощниках. Но к вечеру работа в замке начала возвращаться к привычному быту. С той лишь разницей, что прислуге не приходилось готовить объемные ужины на господ и не требовалось немедленно отправлять ткани на стирку. Большинство одежд, которые были безвозвратно испорчены в бою, мы планировали утилизировать на энергию и трансформацию. А новую мы набрали из освободившегося гардероба.

Удивительно, но мирные жители Соколиного Гнезда подчеркнуто предпочитали носить балахонистые летящие одеяния. Как женщины, так и мужчины. Длинные плащи, прикрывающие плечи, собирались на швах от воротника мелкими складками и спадали вниз, словно птичьи крылья. Цветные ткани и легкие шелка здесь любили и на них не скупились. В то время как воины и стража, наоборот, оставались верны крепкой броне и доспехам, оставляя лишь символичные небесно-голубые плащи, как принадлежность к дому Арренов. И всюду в вышивках и чеканках фигурировали стремительно взлетающие к луне соколы.

Меня все равно не хватило в первый день на изучение и обход всего замка. Да и мне это, если честно, было не нужно. К концу дня прислуга сообщила о запасе продовольствия в замке, который хватит на пропитание нам, живым, если понадобится на несколько недель. С Ифиасом мы договорились о скором захвате Лунных врат, но пока никто торопиться не станет. Соколиное Гнездо по нашей договоренности должно было продолжить свое существование как раньше. Получать продукты, отправлять запросы на товары и ткани. Рассылать письма. Местного мейстера Ифиас тоже забрал под свою руку и обещал наладить с ним сотрудничество. Да-да. Сотрудничество. Поднять он его лично хочет. А потом вернуть ему нормальную рожу, чтоб не видеть регулярно старого хрыча.

К вечеру прислуга подготовила мне и ребятам покои. Не хозяйские, потому что их сразу решено было оставить малому Лорду. И не следующие по просторности, которые занимала еще недавно Лиза Аррен. После нее покои еще нуждались в переделке.

Так что к ночи, когда после рабочей суеты я начал уже вновь засыпать на ходу, Назаар отвел меня в просторные гостевые покои с плотными шторами и пушистыми коврами. Стены в башне затягивались свежими гобеленами, а к моему приходу прислуга успела прибрать здесь застоявшуюся пыль.

Я забрался на койку прямо в одежде, потому что мне было честно лень дожидаться всех этих ванных процедур с бадьей и нагретой водой. Никогда не любил отмокать в ванных, а в местных бадьях, как только я их увидел, я понял, что упрусь ногами в дальнюю стенку и даже спокойно не вытянусь. Возможно, завтра лучше смотаюсь к Сэнхасу в гости в Рассветные горы, где он стащил купальню у Мопса.

Назаар, не долго думая, устроился рядом, полусидя так же в броне. Уже по какой-то своей привычке подставляя плечо мне под голову. Я же был этому только рад. Сильный магический фон, который он излучал, я чувствовал даже просто стоя рядом. Сейчас для меня нет лучшей батарейки, чем собственное создание. Отдыхая и расслабляясь я мимолетно пожалел, что близнецы еще где-то заняты в замке. Но стоило мне их вспомнить, как тихие, намеренно слышимые шаги прозвучали у порога. Парочка осторожно задержалась у двери, а потом под пристальным взглядом Назаара скользнула к нашей кровати.

Но стоило Ахаши поставить колено на матрас, как от Короля Ночи повеяло тяжелой и густой ватной волной, остановившей обоих близнецов на подходе. Я приподнял голову, огляделся на эту немую сцену жадного собственничества и попыток вновь сократить дистанцию и недоуменно встряхнулся. Так. Что за бардак, парни?!

Приподнявшись, я дотянулся до Ахаши и подтащил его за запястье ближе, вынуждая залезть на кровать. За ним, под немигающим взглядом, тоненько улыбаясь, последовал и Феите. Места на койке было не много, но подобрав колени, я уступил близнецам край и мысленно лишь еще больше закутался в их общую ауру. А Назаару укоризненно напомнил, что вообще-то я создавал парней для него.

Да только он вновь молчаливо принял мой укор к сведению и терпеливо смирился, оставив свое главенствующее мнение при себе. Зато близнецы иронично сверкали своим фоном, покалывая старшего за ауру и словно два хищника обтираясь об вожака.

Ну, уж нет, красавцы. Если я сказал, что вы мне нужны вместе, значит, будете работать для меня вместе. А если засеку хоть малейшие проблески грызни…

Да-да. Так они меня все взяли и послушали…

Засыпая, я лишь уютнее устроился среди всей этой компании, в равной мере закутываясь и заматываясь в ментал каждому из троих своих созданий. Потому что если не я их приучу и выдрессирую, то кто?

Надеюсь, у меня хоть это получится.

И когда-то совсем на грани сна и легкой дремы я уловил от Сэнхаса легкую и теплую волну мелкой зависти к моей уютной тесной компании, окружившей меня, как стая, не нуждавшаяся во сне.