Приятно. Легкий цветочный запах прокрадывается в сознание и ненавязчиво отвлекает от сновидений. Просыпаться не хочется — там тихо и хорошо. Полная расслабленность, спокойствие, никуда не надо. Даже сны прошли, а мне все еще хорошо в убаюкивающей темноте, где кто-то ласково гладит по голове, иногда касаясь щеки теплой ладонью. Нравится мне этот сон. Домашний.

— Просыпайся, — сказал женский голос на грани слышимости над самым ухом. — Мы заждались.

Меня? Ждут? Надо же…

На миг цветочный аромат стал ярче, а потом моих губ коснулись в нежном поцелуе. Такое не спутать ни с чем во сне. А можно еще?.. Хороший сон…

Сон. Поцелуй? Женщина!

Стоп!

Я резко распахнул глаза, казалось, даже вжимаясь в подушку. Рядом со мной на знакомом диване как ни в чем не бывало сидела Алаисса, невинно держа руки на коленях. Спокойно сидела, ровно, а я бы заметил ее резкое движение. Так мне показалось?…

— Вставай, — сказала она тем же заботливым голосом как в моем сне. – Завтрак уже на столе.

Да чтоб мне провалиться от такого подозрительно озорного взгляда! Неужели не показалось?

— А… — нет, я должен быть идиотом, чтобы спрашивать о таком в лоб.

— Что? – зеленые глаза пытливо изучали меня, в то же время выражая поразительную услужливость.

Решено. Мне приснилось. Закрыли тему.

— Не, ничего, — я мотнул головой и отвел взгляд.

Еще щекам стало жарко. Вот только краснеть мне не хватало!

От одной мысли, как глупо я со стороны сейчас выгляжу, жар со щек перетек на уши. Ну прекрасно!

— Мы подождем тебя, — с неприкрытой иронией сказала Алаисса и почти беззвучно ушла, оставив меня одного. Хоть на этом спасибо.

Откинув одеяло, я поспешно сел. Как я вообще тут оказался? Вроде бы помню, как заходил в кладовую за скафандром, а теперь опять на диване и уже утро? Я что, там заснул?.. А потом хозяева дома меня донесли сюда? Как-то неловко получается. Я не настолько беспомощный и вообще.

Долго приходить в себя не пришлось. Организм снова чувствовал себя безобразно бодро. Только мозги опять соображали хаотично от такой дезориентации во времени. Вот насколько не привык я терять над собой контроль! Стоит только каким-то часам выпасть из жизни, как я начинаю пытаться суетливо соображать, что было. В итоге, от бардака в голове мысли путаются еще больше.

Ладно, там вроде бы говорили про завтрак. Кажется, что-то было вчера похожее. Диван, одежда странная, утро, завтрак.

— Доброе утро, — спускаясь с лестницы, окликнул меня Альвин.

— Доброе, — по-привычке отозвался я, аккуратно складывая одеяло.

Как-то странно посмотрев на мое действо, Альвин хмыкнул и пошел дальше. К сегодняшней его одежде добавился длинный легкий балахон, тоже расшитый сложными узорами и прихваченный поясом. Вчера я не заметил и не обратил внимания на его волосы, а сейчас имел шанс взглянуть на Альвина сзади. Мда… И удобно ему с такой гривой до поясницы? Правда, смотря чем по жизни заниматься. Если сидячей работой или “торговлей внешностью”, то вполне сойдет.

Когда я зашел в столовую, Альвин стоял рядом с Алаиссой, ласково и по-хозяйски приобнимая девушку за талию и что-то нашептывая на ухо. А она улыбалась, кивала и разливала по чашкам горячий ароматный чай. Мое появление их не смутило и не прервало милое, несомненно, супружеское воркование. Зато когда я, по-видимому, слишком нагло уставился, меня одернули, сверкнув синими глазами. Как мне показалось – предупреждающе.

Ладно, понял. Что тут непонятного.

Мы расселись как вчера, и я на автоматизме поблагодарил хозяйку за протянутую корзинку со сладким. Сегодня на завтрак были крендели под белой глазурью.

— Что-то не так? – участливо спросила Алаисса.

— Странно, — ответил я, вертя крендель. – Очень похоже на то, что пекут у нас дома. Вернее пекли.

— Мы говорили, что немного изучили твою память, — по-доброму улыбаясь, сказала девушка. – Я решила, что тебе будет приятно от знакомых вещей. Поэтому сделала булочки именно такими. На вкус могут отличаться, попробуй.

Я надкусил «крендель» и мысленно согласился. Вкус действительно отличался и был более пряным, с оттенком непонятных цветочных мотивов. Ваниль? Роза? Хотя о чем это я. Может такой вкус тут имеют фрукты.

— Что случилось со мной вчера в кладовой? – задал я наиболее значимый для себя сейчас вопрос. – Я не помню, как выходил оттуда.

Ответил мне Альвин. Интересно, со вчерашнего дня у него словно даже голос немного изменился. Безупречная осанка приобрела какую-то вальяжность и аристократичную манеру.

— У тебя случилось нервное перенапряжение и ты заснул. Я думаю, это последствия крайних пережитых событий. Тебе необходимо было успокоиться, не спеша все обдумать и переварить. У тебя ведь появились какие-то новые вопросы?

Да уж. Сегодня Альвин это не то растерянное придурковатое нечто, каким показался мне в начале. То ли и он вчера был в раздрае от долгой работы по спасению меня. То ли за ночь что-то изменилось. Правда, и я значительно успокоился в сравнении со вчерашним днем. Мысль о том, что родной мир как-то внезапно кончился и самоубился будит в душе флегматичность. Если не сказать резче – пофигистичноть.

— Я изучил вчера то, что осталось от моего скафандра, — глядя через полупрозрачную чашку с напитком, начал я. Смотреть на Альвина долго было тяжело – его взгляд буравил. – Мне было крайне интересно увидеть то, чем удалось его так разрезать. Конечно, если это не секретные технологии.

От меня не укрылось то, как Альвин и Алаисса обменялись мимолетными взглядами. Решают, показать или нет? Не доверяют мне? Я бы тоже не доверял какому-то свалившемуся на голову чужаку. В итоге, Алаисса слабо кивнула, а Альвин откинулся на спинку стула. Неужели согласится? Ну-ну.

— Это не технологии, — заговорил хозяин дома. – Я вчера сказал тебе честно. С твоим скафандром справились мои когти.

— Но у тебя нет когтей, — я тоже откинулся на стул и приготовился стоять на своем. Давай, отмазывайся.

— Сейчас нет, — кивнул он.

— А когда есть?

— Удивляться не будешь?

Что за вопросы? Вроде бы я сейчас спрашиваю, а то упорство, с которым меня пытаются стянуть с темы – настораживает еще больше.

— Смотря, что покажешь.

— Ладно, я предупредил.

Не успел я рта открыть, чтобы выдать еще язвительное замечание, как хозяин дома показал мне кисть, на пальцах которой удлинялись, чернели и вырастали настоящие…когти. Загнутые, как у хищника, со внутренней режущей кромкой. Надо быть идиотом, чтобы спутать такие когти с декоративным элементом. Это – оружие. Страшное, убийственное, грозное.

Твою мать! Это же реально когти! У человека?!

А человека ли…

Эм, что там родина одно время брехала про разработки генных модификаций и применение их на людях? А что, если это из той же серии? Допустим, так и есть. Эксперимент генетики, особый вид, проект «идеального солдата», просто наниты, в конце концов? Вариантов тьма.

Или я все-таки до сих пор сплю.

Или, что звучит печальнее, до сих пор лечу вниз к смерти. Но какой-то очень долгий получается полет. А иногда чересчур реалистичный и приятный.

Я невольно покосился на Алаиссу. Девушка сидела, облокотившись на стол, держа чашку перед губами. Словно почуяв мое внимание, она перевела взгляд на меня и украдкой улыбнулась. Я тут же вновь уставился на когти. Блин. Это же по идее фантастика, а я мигом нашел массу логических объяснений, а теперь думаю не о том.

Да, злое подсознание с упорством здорового молодого организма вспоминает сладкое утро, а сознание пытается переключиться на насущные проблемы. Еще и Альвин вновь подозрительно смотрит.

— И действительно так хорошо режут? – я старательно собрал свое внимание.

— Ты видел, — ответил хозяин дома.

— А покажи сейчас.

Нахрена я попросил – сам не знаю. Острых ощущений что ли мало.

— На чем?

Я тут же покрутил головой по сторонам в поисках чего-то пригодного на чужой кухне. Остановился на своей чашке.

— Посуду не трогать, — предупреждающим тоном остановила мой азарт Алаисса. – И мебель тоже.

Альвин едва заметно смутился и мигом оторвался от созерцания хозяйственной утвари. Не только у меня, оказывается, бывают позывы на эксперименты.

— Принесу что-нибудь от скафандра, — вставая из-за стола, выкрутился я.

.

***

.

Какие же они одинаковые!

Вот только что играли словами и щупали друг друга за выдержку, а стоило появиться азартной идее, как у обоих глаза загорелись, уши торчком, мысли бегают, ищут, что не жалко разрезать, примеряют… Мужчины.

Я с удовольствием наблюдала за этим разворачивающимся представлением. Это только на словах они были спокойны, а в ментале полыхал целый калейдоскоп эмоций. Согласившись на демонстрацию, Альвин теперь был преисполнен желанием удивить и похвастаться. Вполне естественно для того, чьи возможности недооценили и списали на очередной технологический выверт. Про Ари можно сказать, что он не проникся и толком не поверил. Он будет до последнего сомневаться и думать, что его обманывают. Пока не увидит все своими глазами, не пощупает, не поранится. Но только кто его будет травмировать? Даже если попросит.

А еще Ари теперь будет регулярно отвлекаться, возвращаясь мыслями к интересным моментам и гадая, много ли из них ему почудилось. Пусть думает. Лучше об этом, чем о своей не случившейся гибели.

Вернулся птичка быстро с куском грудной бронепластины. Издевательства над испорченным шлемом он наблюдать больше не хотел, а лоскуты ткани посчитал менее прочными и легкими на разрез.

— Держи, — вручил он пластину Альвину и выжидающе развалился в кресле.

— Вдоль или поперек? – спросил мой спутник.

— Хоть в клеточку. Я хочу увидеть, как ты это сделаешь.

Альвин – добрая душа. Ари еще не знает, что как его попросишь, так он и сделает. С предвкушающей довольной лыбой, не долго думая, Альвин поднял пластину левой рукой. Когти правой легко и без сопротивления прошили насквозь толстый материал. Один рывок вниз не до конца. Второй заход, и борозды прочертили пластину слева — направо.

Выражение лица Ари в тот момент, когда перед ним на стол ссыпали несколько квадратных сегментов его хваленой брони было лучшей наградой Альвину за мелкое хвастовство! Лицо птички вытянулось, брови поднялись, глаза таращились, не мигая. А в ментале… о да, он представил, что эти когти сделают с ним, посмей он обо мне еще раз задуматься.

Верно мы поняли, что его общество принимало исключительно моногамную форму отношений. Не имея привычки общения с другими народами и культурой, Ари невольно будет проецировать такие отношения на остальных, полагая их единственно правильными. Ну, посмотрим.

— Но не буквально же! — жалобно выдал Ари, тыча пальцем в квадратик.

— Ну так ты попросил, — невинно ответил Альвин.

— Я имел в виду… — он задумался, а потом обессилено махнул рукой. –
Не суть. Но что это? Откуда у тебя так? Скажи, что это какая-нибудь модификация?

— Нет, — Альвин демонстративно медленно спрятал когти. – Это моя естественная возможность.

— Ты морф?

Мы со спутником переглянулись. Ари знает о морфах? Или это очередное словозамещение их народа?

— А что вы понимаете под морфом? – спросила я.

— Существо, способное изменять внешний вид.

Альвин задумался над определением и тем, как мало оно описывает.

— Отчасти… да, можно так сказать, — в итоге согласился мой спутник.

— А зачем тебе когти? – продолжал допытываться Ари.

— Помогает при самообороне и охоте.

— Ты охотник?

Птичка вновь удивился, словно увидел перед собой говорящую статую. Я позволила себе слегка заглянуть в его сознание и выловить оттуда крутящийся образ. Мда, если под охотниками у него идет ассоциация грузного мужика с бородой, с обвесом амуниции и со странной палкой из двух труб в руках, то Альвин никоим образом не представлялся в таком виде.

Знал бы Ари, на кого иногда охотится мое чудо…

— Да, я хороший охотник.

Скромняга.

Ари ненадолго затих и загрузился перевариванием услышанного. Хорошо, что он пока не обращал внимания, что его чай до сих пор остается горячим.

Но надолго вернуться к недоеденному завтраку не случилось. Птичка прозрел новым вопросом:

— А как ты провел дезактивацию?

На сей раз мы с Альвином синхронно зависли.

— Провел – что?

— Снял радиационное облучение со скафандра.

— Снял – что?..

Завис и Ари.

— Радиа.. Ну, ионизирующее излучение, — наши рожи оставались без искры прозрения. – Потоки фотонов и… Эм.. процесс распространения энергии в форме волн и ионизирующих частиц. Блин. Как я вам опишу невидимое, неслышимое, без вкуса, цвета и запаха!? Неужели ты это не снял?…

Бедный Ари схватился за голову и облокотился на стол. На кусок бронепластины он смотрел сейчас с особой паранойей. Нам с Альвином мигом захотелось его погладить и успокоить.

— Не знаю, о чем ты, — начал мой спутник, борясь с приступом умиления. – Но оно мне неприятно щипало руки, — он ткнул в кусок скафандра и квадратики от него. – Теперь не щиплет. Я сделал, как надо нормально и убрал лишнее.

Ари очень медленно, осторожно поднял голову и уставился на Альвина с перекошенным выражением. Вопрос «как?!» прямо-таки был написан на нем поперек.

— Значит, убрал лишнее? На атомарном уровне? И ты это чуешь?

— Ну да, — как ни в чем ни бывало Альвин пожал плечами.

Видимо уверенный тон, легкость и естественность подобной операции произвели на Ари впечатление, и он успокоился.

— А кем ты был в своем мире? – спросила я, снова бесстыдно строя глазки.

— Вы ведь смотрели мои воспоминания, — Ари прищурился, ища подвох.

— Мы знаем лишь общие впечатления и ощущения, но не поняли смысл твоей занятости.

— А это имеет значение?

Резко скакнувший эмоциональный фон привел Ари в состояние озлобленной меланхолии. Причем злиться он готов был на все подряд. На нас, напомнивших о прошлом мире. На мир, доставивший ему столько проблем. На свою работу и ситуацию, в которой оказался. Глупая птичка. Радоваться должен такой удачной случайности.

— Мне интересно, — я сделала акцент на себе, мазнув по его сознанию чувством открытости и доверия. – Расскажи, пожалуйста.

Он колебался недолго. Задатки к эмпатии у него были не слабые, а вот контролировать ее он пока не умел. Отчего неосознанно срезонировал мое доверие и принял за свое собственное. Да, играть на его мозгах не правильно, всё должно сложиться естественно, чтобы он принял нас добровольно и не поймал на лжи. Но совсем чуть-чуть пошалить с эмоциями можно, тем более они так удачно легли на те чувства, которые у него уже слабо отзывались на меня. А еще сработал его странный стереотип, что женщины больше достойны доверия. Наивная светлая птичка.

Надо будет в будущем отучить его от подобных стереотипов.

— Я был… пилотом. Летчиком, широкого профиля, способным управлять самолетами от легкого до тяжелого класса. Но так сложилось, что мои личные предпочтения пали на многоцелевые истребители среднего класса. Я начал «болеть» небом со школьной скамьи, когда  на занятия по самодеятельности сконструировал по книжным чертежам свой пластиковый самолет на литий-воздушном аккумуляторе. Это было время процветания колоний нашего Арэйского Имперского союза. Народ тянулся в космос, большой популярностью пользовалась профессия межпланетарного извозчика. Моя семья думала, что со своей любовью к летающей технике я пойду именно туда, в космос, где нужно знать принцип не только воздушного пилотирования, но я ориентирования в космосе. Я думал над этим, правда. Тем более, что извозчики хорошо оплачивались и даже простой «таксист» никогда не страдал от отсутствия клиентов. Общественный имперский транспорт не справлялся с потоком, а зачастую клиенты хотели доплатить больше, но лишь бы не толпиться в очередях пропускного пункта станции космодрома. Им хотелось, чтобы извозчики доставляли их прямиком до дома, на крышу многоэтажки.

Мы с Альвином затаились, слушали внимательно и не перебивали. Многое со слов Ари нам было непонятно, но птичка, сам того не замечая, глубоко погрузился в воспоминания, щедро выплескивая зрительные образы своей жизни. Интересный мир. Странный. Ничего похожего мы еще не встречали.

— Но одна случайная агитационная реклама военных сил Империи радикально повлияла на мое будущее. Я увидел там, если можно так сказать, самолет своей мечты. Его формы, вид и характеристики покорили не только меня, но и весь курс летной армейской академии того года. Мы записались в учебку, чтобы увидеть «Чайку», стать лучшими пилотами и получить возможность оседлать ее.

Ари сделал небольшую паузу, чтобы допить остаток не остывшего чая, и продолжил дальше:

— Обучение длилось семь лет. Нас гоняли по симуляторам, в нас вбивали теорию, мы учили точные науки и долго готовились, чтобы впервые сесть за штурвал. Мне было двадцать три к концу обучения, и на тот момент я был в числе кандидатов на поступление в базу Агайа, где дислоцировалось и проходили последние испытания истребители типа «Чайки». Но годы службы на базе шли. Я продвигался по ранговой лестнице, даже попал в элитное подразделение, и мы какое-то время были карающим звеном Империи. А потом началась война с колониями…

Ари сильно помрачнел, вспоминая то время.

— Я был неплохой пилот, но даже нас война у границ смешала с рядовыми эскадрильями. Когда спектр задач ограничился лишь обороной от воздушного вторжения, на учете стоял каждый летчик. Генералы решали вопросы с применением космических сил, а нас оставили прикрывать свой тыл. Много раз меня переводили с базы на базу. Где-то требовалась поддержка, а своих пилотов им не хватало. Где-то база терпела крушение, и нас, катапультировавшихся от нехватки топлива, приходилось собирать по полям. Легендарная «Чайка» оказалась просто расточительно-бесполезна в тех боевых условиях, где хватало самолетов предыдущих поколений. Нас зажали на родной метрополии раньше, чем генералитет успел нанести превентивный удар. Хваленая техника, направленная на завоевание господства в небе над противником оказалась не нужна. Наш противник пришел сверху, всплыв из гиперпрыжка на орбите метрополии. Их первой волной стал рой беспилотников. А потом, видимо, когда они поняли, что власти могут отбросить их одним радикальным ударом – применили решающее в арсенале термоядерное оружие.

Наша птичка затих, сумрачно глядя в центр стола и вертя в руках чашку. Он сжимал ее так крепко, что будь она обычная фарфоровая, то давно бы треснула.

— Мне очень странно, почему они пошли на такие меры. Ведь я уверен, что про протокол ответного удара все их правительство должно было знать. Этот протокол гарантирует, что в случае нападения на центр метрополии, противник, в данном случае все колонии будут уничтожены. «Каратель» служил своеобразным ограничителем и стопором во всех политических конфликтах метрополии с колониями. Они знали, что если даже одна планета начнет войну, то остальные пострадают следом и попадут под раздачу. Поэтому метрополию никогда не трогали. Но,… теперь это уже не важно.

Его пальцы расслабились и поставили несчастную чашку на стол. Хмурость сошла с лица, а в тоне появились истеричные нотки с сарказмом:

— Я «тут», не совсем понятно где. Вроде бы в мире, похожим на дом, но по всем параметрам и выводам им не являющийся. Моя планета уничтожена в войне. Ее колонии, по идее, накрыло ударом их же внутренней системы обороны через несколько минут, как только световой сигнал достиг ретрансляторов. Арэйского Имперского союза не стало. Космические станции, если не найдут точки пополнения запасов, загнутся в течении месяцев. Извозчики, оказавшиеся в это время в космосе – помрут в течении нескольких суток. Боевые крейсеры продержатся дольше всех, но тоже нуждаются в пополнении еды, воды и ремонте. Союз пал. И все мое осталось в прошлом. Я остался ни с чем, а единственная личная вещь в виде скафандра – была безжалостно разрезана на части, чтобы меня достать, и я выжил. От меня лишь имя и остатки навыков. И то! Судя по последним дням абсолютно бесполезных из-за несоответствия уровня технологий. Сейчас вот годен только чтобы рассказывать о своем прошлом, пользоваться вашим домом, носить вашу одежду и есть вашу еду. Отплатить нечем, проку от меня ноль, идти не знаю куда и вообще один в чужом мире.

Я поймала его ладони через стол и накрыла своими. Ари вздрогнул как от удара хлыстом и замер, уставившись на меня острым, взвинченным взглядом фиолетовых глаз. Как змея, вставшая перед броском. Опасная, ядовитая, защищающаяся. С таким Ари шутить нельзя – не поймет и не простит. А еще никогда не забудет то, что услышит в такой момент.

— Ты не один. Мы сейчас с тобой, — предельно спокойно заговорила я, не утруждаясь игрой интонации. – Мы сами добровольно приняли тебя в наш дом. Мы добровольно взяли на себя ответственность за тебя, и будем продолжать ее нести. Перед тобой открыт весь этот мир. Мы поможем его узнать. А до тех пор, пока ты не изучишь хотя бы ближайшие окрестности и особенности природы, мы не можем себе позволить даже выпустить тебя одного в дикий лес. Потому что, еще раз, мы за тебя отвечаем. Не усложняй себе и нам жизнь своим неуместным «стыдом» или «непригодностью». У тебя появилась редкая возможность, о которой мечтают миллиарды разумных по всем мирам – возможность начать жить с чистого листа без оглядок на прошлое. Пользуйся этим, — я позволила себе улыбнуться лишь сейчас. – И домом, который тоже в твоем распоряжении.

Поверил ли он и проникся с первого раза? Да, конечно! Как ждал подвоха, так и будет ждать дальше, только сейчас временно затаился. Переваривает. Укладывает сказанное в понимание своей логики и сопоставляет наше поведение с собой в подобной ситуации. Любопытно, Ари просто не допускает, что наша логика может отличаться от его. Не хочет принять свое попадание в чужой мир.

Надо что-то делать с его сомнениями.

“Может, отвести его к месту прорыва? Пусть увидит все сам”, — мысленно шепнул Альвин, как обычно подслушивая за ходом моих размышлений.

“Боюсь, что он поверит только показаниям своих приборов. Но попытаться можно”, — согласилась я.

“Я добавлю немного эффектности”, — мой спутник сбросил картинку того, как он хочет “украсить” площадку прорыва.

“Не перестарайся”.

Я хмыкнула и погладила Ари по рукам. Хорошо, что он не стремился их побыстрее выдернуть, чует приятно поступающее от моих ладоней тепло, неосознанно жадно поглощает энергию.

Когда-нибудь он станет нам равным.  Как скоро — будет зависеть только от него.

— Кстати, как ты смотришь на то, чтобы прогуляться и начать знакомство с миром? — спросила я уже вслух.

Ари вопросительно вскинул одну бровь.

— Место твоего выхода из портала отсюда недалеко, — добавил Альвин. — Если тебе интересно, можем отвести показать.

— А что я там увижу?

И вот опять сама подозрительность.

— Ничего особо страшного, но вдруг тебе это важно. Последствия портала зарастают, и через несколько дней исчезнут совсем. Тогда тебе будет сложнее поверить в то, что случилось с тем местом.

Последняя фраза подействовала на Ари убедительно. Он одобрительно кивнул, а потом обратил внимание, что я все еще держу его за ладони. Смутившись и покраснев самую малость, он забрал свои руки.

— Тогда собираемся и встречаемся тут через двадцать минут, — заключила я, собирая пустые чашки на поднос. — Альвин принесет тебе одежду для прогулки.

Впереди намечался долгий и увлекательный день.

.

***

.
Странные они. Даже не знаю в чем именно. Наверное, живи я так же, то легко бы принял в дом нуждающегося в помощи гостя. Но с другой стороны я почти ничего про них не знаю. Кто они, чем живут, даже где мы находимся и каков их статус в обществе!
Я хорошо помню как они заикнулись про дикие окрестности. Да и тишина за окном не создаёт вокруг ощущения города. Значит, мы находимся в лесу? В дачном домике? Возможно.
Ничего, скоро все узнаю и увижу своими глазами. Я успокоился на этой мысли, лениво теребя салфетку, когда знакомый цветочный запах снова окутал меня.  Почти вплотную склонившись ко мне со спины, Алаисса забрала пустую чашку у меня из под носа. На какое-то мгновение я даже почувствовал её локоны, коснувшиеся щеки. Я замер инстинктивно, оцепенел, как юнец, не значащий куда бежать и что происходит.
Так мне выходит не померещилось с утра? Но… Зачем? Как же её супруг? Альвин меня убьет!
Я шарахнулся от такой мысли и отклонился, давая девушке спокойно хозяйничать. Хотя места там было много. Или она специально?…

Альвин как раз ушёл за одеждой, оставив нас наедине. Вернулся бы он быстрее, а то такое подозрительное поведение вводит меня в ступор. Или я уже мнительный?
Стоило мне мысленно заикнуться о хозяине дома, как он сразу вернулся. Эм… Видимо я теряюсь во времени, потому что он наверняка успел сходить до гардероба и обратно. А чувство такое, будто ушёл за угол и мгновенно вернулся.
— Держи. Этого будет достаточно для прогулки по лесу, — он протянул мне стопку одежды и высокие ботинки на шнуровке.
Как то я иначе представлял себе лесную амуницию. Многослойней, наверное. И толще.
— Спасибо, — я принял почти невесомую стопку.
— Переодевайся спокойно, — продолжил Альвин, посмотрел на Алаиссу за моей спиной и сказал, явно не мне, — мы не будем тебе мешать.
Интересно, как я должен все это понимать между ними? И вообще не моё это дело. Я не просил меня спасать. Значит, и влезать в их отношения не обязан.
Алаисса быстро убрала грязные чашки в какой то шкафчик, по-видимому аналог посудомоечной машинки, и вышла следом за Альвином. Я же вернулся к своему знакомому дивану и разложил стопку вещей. Любопытно…
Ботинки больше всего внушали доверия. В меру лёгкие, на ощупь из натуральной бурой кожи, с прочными шнурками и крепкой толстой подошвой. На колючки и камни наступать будет не страшно. Даже на сгиб удобны. Так, а размер мне подойдёт? А то это последнее дело ходить в неудобной, плохой, хлипкой обуви не своего размера…
Странно. Померил. Подходит. И даже удобно, если правильно затянуть шнуровку. Наверное, с меня успели снять все мерки, пока я лежал на лечении, но это все равно не объясняет откуда у них мой размер. Успели заказать с доставкой на дом? Ладно, в сторону пока обувь. Что там с брюками? Мне казалось, что брюки для леса должны быть как минимум толстыми, чтобы не порваться от случайно зацепившихся веток. А мне дали тонкие чёрные штаны, не сильно на вид прочнее домашних. Возможно непромокаемые, но специально проверять не буду. Карманов нет, зато в наличии затяжки и вшитый ремень. Допустим удобно. Обвес видимо не предполагается.
Рубашка же вовсе ввела в смятение. Тонкая, будто шёлковая. Бледно-зеленого не тошнотворного цвета. Но она ведь обычная? Почему при запугивании лесными окрестностями мне дают простую шелковую рубашку на пуговицах? Или я что-то не понимаю пока?
Жилетка прилагается в комплекте к рубашке. Может быть, хоть на ней есть карманы? Как нет? Вообще нет? Просто декоративная жилетка с бестолковым узорчиком каких-то серебристых надписей по окантовке. Ну да, красиво, узор блестит, нитки, наверное, дорогие. Но мы-то в лес идём. Или нет?
Остальная мелочёвка — нижнее белье и носки. Хоть с этим вопросов у меня нет.
Но раз меня пока так любезно приютили, жаловаться я просто не имею права. Спрашивать — да. Как спустятся — так и спрошу. Но судя по тому что за окном и, правда, непроглядная зелень…
Оделся я быстро, а потом остаток времени пытался разглядеть за окном хоть что-нибудь. Именно за этим занятием меня застали странные хозяева, беззвучно подкравшись сзади и напугав.
— Готов? — жизнерадостно спросил Альвин, сам одетый в бело-голубую хламиду до колен, как в первый день. Тоже не образец для лесных шатаний.

— Да. Наверное, — я пожал плечами, как бы невзначай скользнув взглядом по Алаиссе. Сапоги, рубашка, брюки из все тех же тонких материалов. Золотисто, зелено, неброско.

— Тогда пошли знакомиться с миром, — хозяин дома приглашающе махнул рукой на дверь.

Почему-то сразу я не задумался над смыслом фразы, но вот за порогом дома… За порогом я внезапно ощутил себя в птичнике! Со всех сторон из густо раскинувшихся зеленых лиственных крон на нас затрещало, зачирикало, засвистело и зашелестело. Словно оживилась вспугнутая стая и заголосила на все лады.

Альвин как-то взмахнул ладонью и весь этот птичий базар поутих, как затаился. Они еще и дрессированные?

— Любопытные создания, — объяснил мужчина. — Каждый раз слетаются на какой-то движняк дома.

Я сделал вид, что понимающе кивнул, после чего оглядел мелкий дворик. Сам дом снаружи выглядит неприметно и небогато. Никаких заборчиков нет в принципе. Простая ровная площадка в десять шагов, заросшая невысокой дикой травой. Дорожка к двери выложена квадратной широкой плиткой. С другой стороны она упирается как ни странно в лес и переходит в лысую гладкую тропинку. Очаровательно, хоть не придется лезть через кусты.

— Пойдем, тут недалеко до прорыва, — позвала Алаисса, и я послушно увязался следом.

Когда я думал, что на территории наших домашних зоопарков зверей очень много, я не подозревал, что в каком-то лесу могу найти еще большее скопление! Поначалу я озирался на каждый шорох и движение в кустах. Моя интуиция кричала на каждом шагу, предупреждая о повышенном внимании в свой адрес. Но хозяева дома оставались равнодушны, словно привыкли к этому зверинцу.

Это было неуютно. Когда тропинка несколько раз вильнула, а заросли леса скрыли позади нас дом, я почувствовал себя попавшим в классику домашних дешевых страшилок. Лес буквально фонил жизнью. Он присматривался, принюхивался, изучал меня со всех сторон, пропуская все глубже, но не вызывая тупого страха бежать без оглядки. Наоборот. Мне казалось, что лес задался целью оценить меня и проверить.

Кошмар. Какая чушь лезет в голову!

Вокруг по веткам постоянно шебуршится какая-то разномастная живность, а я сваливаю все на живой лес. Бывает же бред.

Может, все дело в деревьях, изгибающихся в странные формы? Наверное, это какой-то особый декоративный сорт. Потому что ну не будут в нормальном мире стволы деревьев виться спиралью или даже петлей! Это противоестественно самой их природе и стремлению к небу и солнцу. Кстати, для питающегося солнечным светом деревьев тут как-то подозрительно синевато…

Я присмотрелся к листве и понял, что меня смущает. Оттенок. Он разный! Даже на одном дереве цвет может отличаться, и густо зеленые продолговатые листья могут соседствовать с насыщенно-синими. Это как? Ну ладно еще листья. Но почему на одном дереве растут желтые пышные цветки, а на другом нет?

Слишком засмотревшись на психоделичную окраску флоры, я не заметил как что-то замаячило позади меня и потом вдруг коснулось головы. Твою мать! Рука инстинктивно метнулась к поясу, где полагалось оружие, а сам я мгновенно развернулся на каблуках.

На меня пялился желтоглазый хорек!

— Тихо! Не перепугайте друг друга, — Алаисса образовалась в поле зрения и развела нас руками.

— Это что? – я брезгливо отстранился от свисающей с дерева мохнатой «колбасы».

— Это джут, милейшее и любопытное создание, — девушка погладила полосатого хорька по макушке, а тот деловито пересел ей на руку и вскарабкался на плечо. Длинный, почти метровый мохнатый хвост обвился вокруг талии Алаиссы.

Я сомнительно покосился на эту странную милоту. На мой взгляд оно было пестрое и бестолковое. Мелкие лапы, носатая морда, шкура синяя пушистая и в желтую мелкую полоску. Хрень какая-то. Не зверек, а полное отсутствие маскировки.

— Надеюсь, оно безопасно, — проворчал я, рефлекторно одергивая края жилетки.

— О! Конечно, безопасно, — отмахнулась девушка, чуть ли не обнимаясь с пушистой тварью. — Джуты очень умны и сообразительны. Они легко распознают направленную на них и их среду обитания угрозу. Напасть могут только в случае самообороны. Но не ведись на их неказистый вид. Они очень сильные и способны задушить. А еще они стайные и всеядные.

Все это Алаисса объясняла с преисполненной доброты улыбкой и почесывая зверюшку по шее. Что она там говорила про способность задушить? И Альвин так равнодушно на это смотрит? Я бы поостерегся на его месте.

Слабый шелест привлек мое внимание, и я задрал голову кверху. Значит, стайные?.. И то, что над нами развесилась целая куча таких мелких монстриков с зубами-иголками — это нормально? Только что-то мне неуютно и любопытство этого зверья по всему лесу начинает напрягать.

— А крупные хищники тут есть? — само слетело у меня с языка.

— А как же, — ответил мне Альвин. — Какая экосистема обходится без них. Правда, смотря что ты называешь крупными.

— Больше джутов.

— Само собой.

— А больше нас?

— И больше нас тоже есть.

— Насколько?

Альвин бросил на меня усталый взгляд.

— Тебе позвать, чтоб сам оценил?

От такого поворота я даже опешил.

— Нет-нет. Звать не надо. Мне просто стало интересно.

— Тебе интересно, но ты не хочешь посмотреть, — иронично перевел меня же хозяин дома.

— Нет, мне интересно, но я боюсь, что на нас эти хищники нападут, — уточнил я.

— Не нападут, — ответил Альвин, развернулся и пошел дальше по тропинке, сложив руки за спиной.

Я, не раздумывая, пошел следом.

— А почему?

Мужчина ответил, не оборачиваясь, чуть певучим голосом с менторской интонацией:

— Потому что ни один хищник, какого бы размера он не был, не нападает на более сильного хищника.

Логично. Да. И что?

— Он говорит о себе, — словно прочитав мой вопрос по выражению лица, шепнула мне Алаисса.

Альвин? Хищник? Он же говорил о себе, как об охотнике…

Почему-то только сейчас я вспомнил когти с режущей кромкой и порезанную кубиками броню.

Ой.

Как-то нехорошо получилось. Фантазия разыгралась и подкинула яркие образы измазанных в крови ладоней Альвина. В красной и уже подсыхающей бурой крови, недавно растерзавших какого-то крупного зверя, мечту художников-фантастов нашего мира. А потом картинка сменилась, показывая, как эти когти разделывают свежую тушу на части, чтобы прокормить себя и семью. В принципе, почему бы и нет. В глуши все средства выживания хороши, и те же охотники дома тоже вкапывались по самые локти в пристреленную тушу… Но фантазия, остановись, что ты делаешь со мной?

Мы шли дальше по тропе. Альвин что-то напевал себе тихое под нос, Алаисса развлекалась со зверьком, который довольно ворковал ей на ухо. А я шел между ними, затравленно озираясь по сторонам и опять вздрагивая от каждого шороха. Почувствовал ли я успокоение от такого специфического диалога про зверей? Нет! Даже в горле пересохло, а завтрак словно камнем лег в желудке. Я привык нервничать перед вылетами, привык переживать и планировать каждую боевую операцию. Но подумать, что когда-то я окажусь в бешеном лесу, где по ощущениям каждая ветка мечтает пощупать меня за волосы — я не мог представить даже во сне. Вроде оно не страшно, но жутко раздражает и нервирует.

— А почему бы нам не воспользоваться транспортом? — наконец, не выдержал и спросил я, отмахиваясь от каких-то светлячков.

— У нас нет транспорта, — ответил Альвин.

— Вообще?

— А зачем он нам?

Я даже подвис. Очередное блестящее насекомое пролетело перед носом, и я попытался прихлопнуть назойливую тварь. Не успел.

— Чтобы комфортно перемещаться с большей скоростью.

— Мы можем перемещаться быстрее, — Альвин обернулся, шикнул на летучую погань и та нырнула в кусты. — И с большим комфортом.

— Но? — недовольно спросил я. Вот раньше он так сделать не мог? Или мне надо было спросить?

— Но мы ведь хотели тебя познакомить с лесом, — улыбаясь, ответил мужчина. — А еще мы пришли. Поляна находится за этими деревьями.

Посмотрим, посмотрим, чего я такого убедительного для себя должен тут увидеть. С другой стороны, может, не стоит? Нервы у меня крепкие, но как оказалось, даже дикий нетронутый цивилизацией лес способен выбить меня из колеи. Для меня всё вокруг странное! А то, что я не могу оценить адекватно нормальность окружающего мира – меня нервирует больше всего.

Но Альвин смело повел через кусты, отодвинул рукой пышную ветку с какими-то трубчатыми гроздьями алых цветов и пропустил нас с Алаиссой. Зверек с ее плеча, словно что-то почуяв, пискнул и ускакал обратно. Чего это он?

— Вот именно здесь мы тебя и нашли на траве, — сказал Альвин и зашел следом за нами.

Передо мной раскинулась… обычная поляна. Вернее, мне так показалось сначала, но я встряхнул головой и присмотрелся. Что-то во всем этом месте было странное, как в помещении, в котором работает высокочастотный излучатель сигнала. Родные органы чувств не в состоянии зафиксировать отличия от нормы, но сам организм в целом ощущает непорядок.

Над поляной дрожал и слабо колебался воздух. Причем эта дрожь улавливалась только переферийным зрением. Слишком слабая, для распознавания обычным взглядом или слишком чуждая, не доступная для восприятия. От тепла воздух так не дрожит, тут иная причина. Действительно пространственно-временной пролом? Остатки искажения реальности и грубый “шов” на месте разреза? А где я упал?

На траве не осталось никаких следов. Кроме… а это что? Опаленные травинки уже привстали обратно, но тоже едва заметно выделялись на общем фоне легкой рыжиной. Выходит, я умудрился вывалиться еще и изрядно подкоптившимся и нагретым? Но на скафандре нет следов оплавленности. Правда он и выдержать способен около сотни градусов без потери своих качеств и работоспособности.

Интересно, а это у нас что? Мелкие искры струятся по крайним листьям, выходящим на поляну, словно они касаются наэлектризованного поля. Как раз в том месте, где воздух незаметно искажается. А что будет, если бросить туда что-нибудь?

Я подобрал из-под ног первый попавшийся камешек, взвесил на ладони и взглядом спросил Альвина о своем намерении. Тот равнодушно пожал плечами. Ладно, если можно, то отчего не попробовать?

Замахнувшись, я бросил камень вперед, не особо надеясь на что-то. Признаться, я ждал спецэффектов, искр, возможно, трескучих разрядов, но ничего этого не случилось. Камень влетел в зону аномалии без сопротивления, но потом вдруг исчез. Правда! Он просто взял и исчез, не долетев до другого края поляны!

Эксперимент и любопытство требовали повторить попытку со вторым камнем, но я сдержал приступ недоверчивости и охренения. Нет, серьезно?

— Хорошо, что точка пробоя выше человеческого роста, — флегматично протянул Альвин, наблюдая за местом, чуть склонив голову набок.

— Почему? — я продолжал смотреть на другую сторону поляны. Вдруг камень все-таки вылетит.

— Ты в любом случае, даже случайно не упадешь в нее. Звери-то чуют и не приближаются. — Альвин поправил длинную челку и лениво продолжил. — Не жди, не вылетит. Он застрял где-то между мирами на полпути к бывшей точке выхода.

— Как на полпути? — мне стало нехорошо.

— Буквально. Пробой то зарастает. Или надо было оставить сквозной проход к твоему пылающему в огне миру?

Нет, перспектива даже случайно провалиться в огонь и плазму меня не радовала. Как и возможность очутиться в межзвездном пространстве. Как-то мне тоже больше не хочется стоять тут рядом, как на краю бездны. Никогда не испытывал страха перед высотой, а страх перед порталом в никуда… Мда. Может, мы пойдем отсюда? Я уже насмотрелся. Верю или нет — не знаю, но проверять на себе точно не хочу. А вдруг оно дестабилизируется? Или прорвется та мембрана, которая отгораживает нас тут от космоса? Это же как заклеенный пленкой шлюз в вакуум! А эти хозяева тут стоят, как в безопасности. Про радиацию не знают, а про безвоздушное пространство?

— Думаю, я тут насмотрелся, —  попытался намекнуть я. Инстинкт самосохранения требовал немедленно убраться подальше, а гордость не позволяла удариться в бега. Ведь мои спутники стоят спокойно.

— Хорошо, — кивнул Альвин, — Пойдем домой? Или желаешь еще прогуляться?

— Пока воздержусь от новых впечатлений, — я ответил, отступая назад. — Мне надо обдумать увиденное.

.

***

.

Ох уж это молчаливое создание!

“Ну вот, напугал парня”, — шепнула я мысленно Альвину, выходя с поляны.

“Зато смотри, как сразу проникся!” — восхищенно ответил мой спутник.

“Да, кто бы сомневался, что ему захочется туда что-то кинуть. Но ведь пробой давно зарос?”

“Да, зарос, — Альвин довольно оскалился, пока Ари его не видел. — Но это не помешало мне портануть этот камень в настоящее междумирье”.

“Хитрец”, — покачала головой я.

“Ведь я не соврал. Но он так хотел увидеть что-то необычное и непредсказуемое, что я просто не удержался от соблазна удивить его банальным телепортом”.

Я прикрыла лицо ладонью. О, Стихии! Сколь развиты не были бы миры, сколь избалованы не были бы их жители в знаниях механики, лечебной медицины, и даже стихийной магии, а банальный телепорт как приводил народ в восхищение, так и приводит!

Как мало надо для чудотворца — всего лишь умение работать с порталами разной сложности. Это при том, что мы видели целые войны, которые выигрывались за счет пары таких умельцев. Хоть табличку на себя вешай: “перемещу вражеский флот на солнце — тысяча кредитов. Нарежу дольками — полторы тысячи кредитов”. И все, можно идти зарабатывать по мирам.

Зато Ари сейчас перепуган так, что даже аура дрожит. Как его проняло! Вроде не верил, что оказался тут,  а как понял, что можно провалиться в неизвестность, так стало страшно. Странные они, люди, и вера у них очень избирательная. А еще говорят, что способны поверить во всё подряд. Да, только если увидят своими глазами и пощупают пальцами. В ином случае на слово — никогда.

И что теперь с Ари делать? Идет, как отмороженный, дорогу почти не разбирает. По сторонам не смотрит и даже на зверей почти не озирается. А лес продолжает следить за ним. Еще бы! Миру тоже интересно, что мы такое приберегли и опекаем. Ведь оно новое, необычное, чуждое.

“Как думаешь, когда он отойдет от ступора?” — спросила я Альвина.

“Возможно, к обеду. Или к вечеру. Ему хочется побыть одному, но он боится. Сейчас спрашивать его о чем-то бесполезно, да и сам он будет молчать”.

“Да, ты ведь только что сломал ему картину мира”, — я усмехнулась.

“Почти. Я ее пошатнул”.

За такими рассуждениями мы вернулись домой, позволив себе немного сократить обратную дорогу. Все равно Ари не заметил, как тропа хитро вильнула и скрутила в свертку половину пути. Раз наше чудо не настроено пока вести сложные разговоры, мы решили временно оставить его отдохнуть. Оправдание на занятия мы себе найдем, а он спокойно обдумает увиденное.

Интересно, это он один такой сложный, или это свойственно для всех представителей техногенных миров, лишенных магии вообще? Вроде раньше, где мы были, люди хотя бы имели суеверия, жили легендами, кто-то воспоминаниями и слухами. Для них слова “портал”, “попадание в другой мир” не казалось чем-то необычным. Пусть народ и не видел всего этого своими глазами, они спокойно принимали на веру простую магию и верили в большее.

Ари словно столкнулся с нерешимой для его мозга задачей.

Дома мы разделились. Альвин ушел наверх. Я заняла кухню на первом этаже, прикрыв тонкие дверцы и вспоминая свои навыки кулинарии. А наше чудо остался в гостиной, не зная, чем себя занять.

Потом Ари понял, что он вообще не хочет чем-то себя занимать. Маялся он не долго. Окопался в диване, сложив ноги под себя и так замер надолго. Я наблюдала за ним втихаря через одностороннюю прозрачную дверцу и бесстыдно прислушивалась к ходу мыслей.

Бедный. Застрял в борьбе логики и личных впечатлений. Все состояние доказывало и упорствовало на том, что всё вокруг реально и происходит с ним на самом деле. А логика отрицала даже увиденное. Правда, иногда в борьбу вступал здравый смысл, который требовал расширения собственных теоретических знаний с целью добить логику.

Хотел же верить! Очень хотел именно душой. А мозгами объяснить не мог. Но стоило мозгам соглашаться с увиденным, как на трибуну выходил страх. Который вызывал трясучку от наличия близкого пробоя рядом.

Опять он себя доканает… Может выручить его ненадолго?

Я создала в руке стеклянный стакан с соком и отправилась в гостиную спасать нашу прелесть.

При появлении меня он вздрогнул и насторожился. Что, так страшно выгляжу? А, ну да. Не я, а Альвин страшный. Я же приставучее дополнение к хозяину дома, от которой непонятно, что ожидать. Мне даже нравится такое определение, попробую продержаться подольше.

— Выпей, расслабься немного, — я протянула ему стакан и села рядом на достаточном расстоянии, чтобы не вынуждать его отползать.

— Что это? — подозрительно спросил он.

— Сок. Просто сок. Я подумала, что тебе понравится.

Ари покрутил стакан, отпил немного и оценивающе поднял брови.

— Да, приятное на вкус.

— Это сок тех деревьев, которые мы сейчас проходили. Те самые с зелеными и синими листьями, — пояснила я в попытке завязать диалог.

— Именно деревьев? Или плодов?

— Деревьев, ты не ослышался. Их сок очень питательный и энергетически насыщенный. Если нужно быстро восполнить силы, то мы пьем его чистым. У тебя же сейчас он разбавлен водой.

— И часто приходится? — спросил он, глядя в пол сквозь стакан.

— Что именно?

— Восполнять силы.

Хитрый! Мозги устали, но подозрительность не дремлет.

— Достаточно часто. Последний раз было, когда закрывали пробой и лечили тебя.

Хмыкнул, поверил, но обратил внимание, что от прямого ответа я увильнула.

— А как вы меня вылечили за сутки?

Альвин, наглец, устроился у себя наверху и развесил уши. Интересно стало, как я буду выкручиваться. Ничего страшного.

— Мы подстегнули твой организм к быстрой регенерации. Метаболизм обычного человека слишком медленный и оттого даже процессы восстановления проходят неспешно. В твоем случае это могло быть фатально. Поэтому мы на некоторое время разогнали твой организм и напитали его достаточной энергией для самолечения. Твое сознание было в отключке и не заметило этого.

Ари слушал внимательно и почти без паузы задал следующий вопрос:

— А как вы напитали его энергией?

Вот обожаю этот пласт вопросов… Обычно народ после них клинит как несмазанный механизм.

— Ты согласен с тем, что всё вокруг состоит из энергии?

— Из атомарного взаимодействия протонов, электронов и прочих элементарных частиц вроде фотонов, гравитонов и неведомой темной материи? О да, наслышан, — а в голосе мрачного сарказма хоть ведрами черпай.

— Да. В разных мирах единицы энергии называются по-своему, — кивнула я, мало поняв все названия. — Но суть сводится к одному — чем больше энергии в объекте, тем плотнее материализация.

— Теоретически да.

— И мы тоже состоим из этой энергии. Верно?

— Согласен.

Ура! Оказывается, не так уж сложно найти с ним общий язык.

— Значит, следуя логике, если организм ранен, потерял часть массы или материи, то для восстановления ему нужна энергия. Предоставленный сам себе организм воспроизводит кровь и залечивает раны, используя свои запасы ресурсов. Но без внешней помощи или подпитки он просто рано или поздно сожжет сам себя, — я объясняла простые вещи ему на пальцах, как ребенку. Но с его придирчивой логикой иначе было нельзя. — В штатном режиме организм после лечения будет требовать много воды и пищи, часть которых он переработает в энергию, поддерживающую работу всех органов, а часть пойдет в запас. Так?

— Пока все верно.

— Но что если не идти сложным путем и не тратить время на переваривание пищи, расщепление продуктов, усвоение веществ специальными клетками, а сразу влить в организм эту чистую энергию? Естественно в пригодном виде.

— В виде жидкости? — Ари взболтнул стакан с соком.

— Скорее, облучив его, — подобрала я слово из его лексикона.

Ари крепко задумался, рисуя в голове причудливую картину цилиндрического аппарата, внутрь которого погружают раненное человеческое тело. Вспышка света, и тело возвращается целым и невредимым. Почти угадал.

— Звучит удобно, — кивнул Ари. — А как узнать в каком виде энергия пригодна для поглощения организмом и усвоится им без вреда?

Альвин у себя в комнате предвкушающе замер, лежа на животе, и даже хвост застыл торчком, как вопросительный знак. Сейчас я все объясню.

— Существуют готовые наборы… формул. Они подгоняют поток энергии под свойство каждого организма, окружающей среды и характер повреждения.

Альвин изволил ржать. Да, такое описание целительных заклинаний он слышал впервые.

Ари наоборот затих, словно услышал то, чего ожидал и успокоился. Хорошо, что пока отошел от мыслей про пробой и перестал нервничать. Еще только спонтанных фобий нам на этой почве не хватало.

— Как тебе вообще наш мир? — попыталась я увести его еще дальше. — Почему тебя так удивляло все вокруг?

— Потому что я не привык видеть столько леса и диких зверей, — тут же пояснил птичка.

— А у вас их было мало?

Да, наверное, возвращаться к обсуждению старого мира был не лучший вариант смены темы, но пока он подбирал ответы, то не закапывался мыслями в себя.

— У нас звери оставались только в специальных парках и огороженных лесах. Люди могли приходить смотреть на них через стекло. Считалось большой удачей застать этих зверей не просто лениво лежащими в своих вольерах, а хотя бы ходящими из стороны в сторону. Из-за кучи детей вечно не пробраться к стеклу. А если какой-то зверь просто встал, чтобы потянуться, то вся лавина мелких неслась с воплями и визгами туда.

И почему мне казалось, что в таком ленивом рассказе сквозит давний, задушенный крик души?

— Тебе было жалко этих зверей? — попыталась угадать я.

— Нет, смысл их жалеть, если в мире эти уголки остались их единственным местом обитания. Скорее было жалко… что их толком не рассмотреть.

Ари едва заметно дернул уголком губ в печальной улыбке и залпом допил остаток сока. Вот оно в чем дело. Простому ребенку, а потом и взрослому не давали случая удовлетворить любопытство и насытить чувство прекрасного. Зверей посмотреть, а может даже и погладить. Всего-то!

От порыва заботы и умиления мне захотелось тут же вытащить его на улицу и дать посмотреть почти все, что у нас обитает неподалеку от дома. Ведь это не сложно — позвать несколько животин. Придут, прилетят, прискачут по первому зову… Но я решила, что всему надо свое время. Жизнь у Ари будет долгая, незачем торопиться.

— Здесь проще, — ответила я, забирая у него пустой стакан. — Звери не боятся нас, а мы не боимся их. Когда захочешь — покажем любого.

Птичка невидящим взглядом уставился в сцепленные перед собой ладони и чуть покраснел. Ну какая прелесть!  Поверил моментально. Ему дают шанс окунуться в детство и простое баловство, а он краснеет, как будто ему разрешили что-то постыдное.

— Спасибо, — тихо выдал он и попытался сказать что-то еще. — Я…

В порыве очарования я склонилась к нему и взъерошила волосы. Честно, был бы менее пуганный, расцеловала и заобнимала бы на месте. Но так только выплеснула подкатившую волну радости и пригладила обратно. А Ари снова сидел, как лом проглотил.

— Не за что, — ответила я, не давая ему договорить и встала.

Жаль он не знает, сколько радости и умиления нам доставляет видеть его смущенным и покрасневшим.

.

***

.

Наверное, около часа  я пребывал в смеси странных и противоречивых чувств. С одной стороны я все пытался разобраться в том, что видел в лесу. Само существование такого портала не давало мне покоя, а факт, что этот портал до сих пор ведет в неведомые пустоты, просто заставлял паниковать. Хотя с чего я так перепугался — хрен меня знает. Нырять я туда не собираюсь и не соберусь. С инстинктом самосохранения у меня все в порядке. Но это то чувство, когда стоишь на границе в пропасть и смотришь вниз, неуверенный в себе. Вдруг ноги пошатнутся, вдруг голова закружится, вдруг ветер собьет. А я не хочу в пропасть, не хочу в портал. Не хочу обратно.

Я боюсь той пропасти, на грани которой оказался. И хотя меня удерживают вроде бы крепкие и надежные руки хозяев, я не могу всецело доверять им. Пока не готов к этому.

Но я хочу доверять. Очень… В кои то веки в жизни хочу просто отдаться на попечение и довериться кому-то кроме себя. Это звучит заманчиво, при том чувстве и притяжении, которое я испытываю. Беда в том, что оно есть. Больно уж симптомы… говорящие.

Мне было приятно внимание Алаиссы. Как бы я себя не зажимал или отгонял, но разговоры с ней шли проще, я замечал, что охотнее открываюсь навстречу. Но все это нельзя. Нельзя! Я что, забыл, как Альвин смотрел на меня? А все эти разговоры про силу и хищников? Да чтоб после такого я спокойно относился к присутствию Алаиссы? Да ни за что.

Говорить, да, я согласен, что можно. Тем более сам я первый в диалог не лезу, в чем проблемы? Но что мне делать со странными проявлениями внимания с ее стороны? Может быть, оно нормально для их общества и ничего не значит, но я так не могу. Я не знаю, как мне отвечать и реагировать на эти жесты и прикосновения. В моем обществе подобная вольность рассматривалась только в разрезе родственной связи или уже флирта.

Или, может быть, я дурак и что-то опять не понял?

Нет, с этим хаосом в голове надо что-то делать и немедленно отвлечься. Вроде как выходить на улицу мне одному пока не разрешали. Особых дел не поручали, только оставили в гостинной и разошлись кто куда. Алаисса на кухне, совмещенной со столовой — что и как готовит не видно за прикрытой створкой. Альвин наверху в своих делах. А я? Что я…. Могу разве что по дому еще раз прогуляться. Вчера не предоставилось возможности все осмотреть.

Между тем, поглазеть было на что. Стены гостиной только у окна и камина не привлекали особого внимания своей пустотой. А вот за угловым диваном, стоящим не вплотную, вся стена была увешана открытыми полочками с непонятной мелочевкой.

Почему бы и нет? Половина знаний археологов и этнографов держится на исследованиях предметов интерьера любого народа. Я, конечно, не отношу себя ни к одним, ни к другим и разгадать культуру этой семейки по “пылесборникам” вряд ли смогу. Но заняться чем-то стоило.

Я смело встал и обошел диван. Прислушался на всякий случай к Алаиссе, но та, судя по звукам, продолжала ваять у плиты. Тем лучше — пока сам все посмотрю.

Но стоило поближе рассмотреть первое, что попалось на глаза, как я немного обалдел. На полке стоял новогодний шарик со снегом. Обычный стеклянный шар с водой, городскими домиками, голубоватой подсветкой в мелких фонариках и снегом. Помню, нечто подобное делали в моем мире в качестве сувениров. Только без подсветки и более грубой работы. А тут — несколько домиков в одном шаре, мельчайшая ювелирная работа, даже фонари искусно вырезаны и золотая плитка прочерчена по дорожке.

Рука сама потянулась, чтобы перевернуть шар, встряхнуть снежок и поставить кусочек зимнего города обратно. В свете голубых огоньков снег переливался и блестел, как настоящий, падая на синие черепичные крыши. Красиво. Откуда они его взяли? Или простые идеи разных миров настолько схожи?

Я заставил себя оторваться от стеклянного шара и пойти изучать мелочевку дальше. Рядом лежали различные камни, чем-то приглянувшиеся хозяевам. От простого, казалось бы, булыжника, каких около дома хоть экскаватором греби, до разноцветных с вырезанными на них знаками. Некоторые камни блестели естественными цветами. Другие, словно светились в местах, прочерченных символами. Одна стопка плоских прямоугольных камней и вовсе сияла на рунах всеми цветами радуги. Не броско, так что без внимания не заметишь, но достаточно ярко, чтобы не спутать с подсветкой.

После изучения камней я поймал себя на мысли, что, во-первых, не горю желанием их трогать, а во-вторых, я не удивляюсь им после портала. Эти странности пока естественно вписывались в мое представление о “другом мире”. Наоборот, больше удивления вызвал именно стеклянный шар.

Между камнями дальше затесались малопонятные фигурки и вырезанные из кости силуэты. Зверей таких форм я еще не встречал, но все это тоже не вызывало удивления — фантазии художников и гейм-дизайнеров дома выдавали тварей и похлеще. Но интересно, это местные звери или несуществующие? Или вообще какие-нибудь тотемные “божества”?

Попадались на полках запечатанные колбы и бутылочки не больше пальца в величину. Трогать их у меня тоже не возникало желания. Забавно, моя интуиция показала себя с новой стороны и на сей раз четко сигнализировала, куда можно совать руки, а куда нет.  К примеру, эти странные фосфоресцирующие камни и колбы с разноцветным песком мне трогать не хотелось, а вон к той колоде карт с золотой рубашкой в виде сложного кругового узора руки так и тянулись.

Я позволил себе снять верхнюю карту и посмотреть на рисунок. Да так и замер, зацепившись взглядом за изображение огромного, геометрически правильного здания за квадратной кирпичной стеной. Все это возвышалось на вершине горы, под которой текли и медленно плыли пушистые белые облака. Они действительно двигались и смещались, подставляя себя яркому солнцу, а здание жило и затягивало неестественным зовом. Я смотрел на это место и просто знал, что оно реально и существует. А сознание проваливалось туда, словно чувствовало там нечто важное. Нечто новое бесконечно затягивающее.

— Впервые познакомился с навигационной колодой?

Я подскочил на месте, услышав голос Альвина совсем рядом, и тут же положил карту обратно. И когда он успел так подкрасться!

— С чем?.. — я постарался собраться и выглядеть менее перепуганно. Нет, как у него так вышло?!
Альвин подошел ко мне и кивнул на стопку карт.

— С колодой, позволяющей перемещаться по иным мирам, — после чего Альвин дотянулся и глянул на карту, которую я только что изучал. — О… Храм Семи Воинств. Как интересно…

Он сказал “перемещаться по иным мирам”? Я не ослышался?

— Как перемещаться? И почему интересно? — засыпал я вопросами, отступив от полки.

— Интересно, что ты взял посмотреть именно эту карту. Там обучают занятным вещам, — судя по выражению лица и интонации Альвин крепко задумался. — А как перемещаться — достаточно просто. Координаты и вид на территорию используются для открытия портала, как конечная точка выхода. Визуализация и настройка подобного рода не дает промаха.

— А… — я хотел было спросить про сам портал, но вовремя вспомнил сегодняшнее утро и разговоры. Для них, судя по всему, подобные способы перемещения были давно не в новинку.

— Возможно, когда-нибудь мы туда сходим, — Альвин бодро похлопал меня по плечу, отчего я пошатнулся, — Но пока рано, — и тут же без паузы, — Я отойду проверить территорию, а ты не стесняйся, можешь обойти весь дом и зайти на второй этаж. Ничего радикально опасного на виду все равно не лежит.

Развернувшись, он стремительно вышел из дома, блеснув узором своих длинных одежд. Куда это он так заторопился? Но Алаисса даже не вышла из кухни, чтобы с ним попрощаться, отчего и я решил, что, возможно, это нормально.

Что ж, значит, мне разрешили осмотреть весь дом? На их месте я бы, наверное, не был бы так опрометчив и не стал бы пускать малоизвестного гостя в свою часть дома. Я понимаю еще гостиную и ванную на нижнем этаже. Но что-то во вседозволенности моего положения мне казалось неправильным.

Хотя  я опять забываю, что меня успели изучить и просмотреть память. А следовательно уверены в моей безопасности и отсутствии криминальных мотивов. С другой стороны, что мне тут красть? Те же карты? И толку мне от них? Куда я их спрячу в хозяйском доме и хозяйской одежде?

Оставшиеся полки и мелочевку я смотрел уже без особого интереса. Там располагались книги на непонятном мне языке, какие-то полудрагоценные кристаллы, пара голубых и прозрачных друз, металлические узелки, по-видимому являющиеся головоломками-конструкторами, еще фигурки из дерева, расписные вазочки с растущим мхом внутри, тройка шкатулок и четки из разноцветных бусин. Последние я трогать не решился — опять пришло четкое знание о том, что на эти четки в моем мире можно было бы купить целую “Чайку”. Или даже две.

Камин в гостиной не представлял интереса — функциональный и не заставленный хламом. Диван, столик, ковер и пара кресел — это я успел опробовать лично и рассмотреть в деталях. В прихожей тоже не было чего-то особого. Входная дверь, дорожка коврика, светильник на цепочке. Хм… без провода, но не на огне.

Я подошел ближе и заглянул под тускло испускающую свет люстру. На аккумуляторах она там что ли? Но где им поместить в одном плафоне с тонкими лапками, которые удерживают эту “лампочку”. Да и лампа ли это? Граненая какая-то, светит ровно, не слепит. Или это кристалл?

Дотянувшись, повернул люстру боком. И, правда, кристалл беспроводной. Удобно! Вот почему наши не додумались до такого раньше?

Я оставил люстру в покое и развернулся, чтобы направиться в коридор, как увидел на стене ровно напротив лица точно такой же плафон. Спрашивается, и стоило лезть к люстре?

В коридоре с прошлого раза ничего не изменилось. В уборной и ванной — как ни странно тоже. Кладовая и как раньше оставалась безупречно чистой с закрытыми шкафчиками, а мой контейнер с сегментами скафандра все так же бестолково стоял сбоку от двери. Другая сторона коридора оканчивалась второй дверью, выходящей на задний двор, и лестницей наверх. С учетом кухни-столовой — на этом всё.

Наверх, честно, я поднимался со смесью стыда и любопытства. Не приучен я лезть на чужую территорию. Особенно если эта зона принадлежит семейной паре. Я уважаю частную собственность и законы общежития и, случалось, жестоко приучал к этому своих сожителей по учебке. Ломать пальцы будущим пилотам в летной школе запрещалось и было, конечно же, чревато для меня. Но выворачивать плечо за рытье в моих вещах я научился деликатно. Потом сам же и вправлял после извинений.

После лестницы на втором этаже я попал в небольшой холл, стены которого украшали несколько картин с причудливыми пейзажами. Опять же не знаю, это любовь хозяев к фантастическим видам или реально существующие места? А как мне надо было понимать картины с летающими островами, подводными городами или ночной люминесцентный лес? Хорошо бы спросить при случае.

Из холла вели три двери. Одна, приоткрытая, вела на широкую террасу с фасадной стороны дома. Другая, вероятно, в хозяйскую спальню, а последняя — в душевую. В принципе свое любопытство я удовлетворил сполна и мог с чистой совестью  спускаться вниз. Если бы не вспомнил, что со стороны фасада у дома не было террасы…

Вот тут я крепко поздавис. Даже спустился вниз по лестнице и проверил, правильно ли я понимаю архитектуру дома. Все было верно — входная дверь и открытая терраса выходили на одну сторону. Опять я что-то пропустил и не понимаю?

Когда я собирался спуститься, чтобы выглянуть за порог, то приметил еще одну странность — маленький холл с картинами занимал крайне небольшую часть от первого этажа. Как вариант, остальная зона может быть отведена под ванную и спальню. Но неужели такая большая?

Задушив в себе скромность, я отправился на разведку. Первой под исследование подвернулась спальня. Лишь на миг я задержался на пороге, все еще сомневаясь, стоит заходить или нет. Потом рывком открыл дверь и быстро заглянул. Комната оказалась меньше гостиной, компактнее, на первый взгляд уютнее за счет темных длинных штор и большой мягкой кровати. Взгляд невольно зацепился за россыпь подушек разного размера и одеяло, а фантазия представила лежащую тут… Впрочем, не важно. Высокие окна от пола до потолка напротив двери. За ним снова лес. А на пустой стене едва заметные щели от шкафов. Должно быть гардероб.

Закрывая дверь, я наткнулся взглядом на стоящий рядом обыкновенный стул, на который, в лучших традициях разных культур была небрежно повешена домашняя одежда. Рубашка, брюки, а также утреннее платье хозяйки. Я тут же удержал себя от порыва. Нет-нет! Ну что оно мне даст? Вот честно. Какой смысл стоять и смотреть? А если… ладно, разве что быстро. Я дотронулся до платья, оправдывая себя любопытством. Каким — сам не знаю. Только особого успокоения мне оно не принесло. Посмотрел, потрогал, хватит.

Я закрыл дверь тихо и помотал головой, отгоняя дурацкие мысли. В конце концов, я задержался тут для того, чтобы осмотреться и понять эту странную геометрию!

В ванную я заходил спокойнее, хотя и испытывал легкую подозрительность. Размеры верхнего этажа все равно плохо укладывались в мое представление об архитектуре бревенчатого дома. За просчетами я задумчиво осмотрел похожую душевую комнату. Те же баночки, небольшое зеркало, перегородка под уборную, коврики, полотенца, халаты, ванная в виде утопленного в полу бассейна, выложенная грубой плиткой под камень, стеклянный потолок.

Так, стоп.

Ванная в виде бассейна? В полу?
Не понял.

Даже не закрыв дверь, я метнулся к лестнице и спустился на несколько ступенек, не теряя из вида ванную. Затем пригнулся, сравнил расстояние и получилось, что утопленный бассейн попадал по планировке на коридор первого этажа.

Но беда в том, что потолок у дома одинаково тонкий по всей длине!

Это куда у них утапливается ванная? Да еще как такой потолок выдерживает столько кубометров воды?!

Я проверил трижды. Ходил наверх и возвращался к лестнице, мерил шагами и проверял по первому этажу. Даже заглянул специально в их душевую и залез по самое плечо в воду, чтобы нащупать дно этого “бассейна”. Это какой-то бред. Оно не может так стоять. Просто теоретически невероятно!

Что я там говорил про отсутствие открытой террасы с фасадной стороны? Плевать, что меня пока не хотят отпускать одного в лес. Выходить на улицу мне никто не запрещал.

Распахнув входную дверь, я почти выбежал наружу, обернулся и стал отступать дальше. Возможно, я не рассмотрел сначала? Может ванная — единственный глюк местного пространства? Но верхний этаж, как назло смотрел на меня приветливо скучным, закрытым фасадом в пару окон из типовых комнат. Ах да, еще и крыша снаружи была покатой. Только отчего-то я не заметил скошенных потолков на втором этаже!

Я собирался метнутся обратно в дом и расспросить Алаиссу об увиденном. К демонам приличие и вежливость! Мне нужны ответы.

Но на сей раз я сперва услышал шаги за спиной, а после чуть встревоженный голос Альвина:

— Что-то не так?

Быстро он вернулся! Как специально подгадывал. Или услышал, что я собрался опять до его жены докопаться?

— Что не так? — передразнил я, возмущенно. — Всё не так! Вот это не так!

Размашисто взмахнув рукой, я указал на дом.

— Тебе что-то не нравится? — Альвин был сама учтивость.

— Мне? Мне всё нравится, но….

— Тогда в чем проблема?

Я подавился продолжением фразы. А внутри от раздражения и полного непонимания ситуации стал закипать настоящий гнев.

— Проблема… — я крепко сжал кулаки и медленно втянул воздух. — Проблема в том, что тут совершенно нелогичная, нежизнеспособная, дурацкая геометрия! Которая не может существовать в условиях цельного трехмерного пространства. А это значит, что либо вы меня обманываете, и я нахожусь в виртуальной среде, либо я снова чего-то не понимаю, а вы просто молчите! И в том и в другом случае — это ваши недоговорки! Так что потрудись объясниться!

Альвин просто стоял спокойно и ждал, когда я выскажусь. Если бы он отвечал – я начал бы злиться повторно. Попробуй он меня успокоить – я взбешусь еще больше. Но этот тип просто стоял, чуть склонив голову набок. Не улыбался, не сожалел, не смотрел с сарказмом. Просто тупо ждал.

— И мне не нужны ответы в духе «я хотел тебя поберечь». Хватит! Я не сорвусь. Давай мне правду, какая она есть. Даже если мой мозг находится в колбе в лаборатории испытателей и на мне проводят тесты адаптации к виртуальному миру. Стерплю как-нибудь, только если ты ответишь честно, что к хренам тут происходит!

— Ладно. Пойдем покажу, — пожал плечами Альвин и прошел мимо меня в дом.

Как? Вот так просто покажет? Серьезно?

— Идешь? —  окликнул он.

Конечно, иду, странный вопрос.

Я поспешил за ним в дом, заметив, как на кухонном окне дернулась занавеска. Пускай меня слышали. В глубине души я начинал понимать, что срываться так было не лучшей затеей, но я нервничал. Достаточно сильно, чтобы держать себя под контролем.

Альвин повел меня на лестницу. Что я там не видел?

— Ты хочешь, чтобы я был с тобой предельно честен, да, Арияр? — хозяин дома остановился на середине и поманил меня встать рядом. От такого официального начала стало не по себе.

— Да, именно этого я и хочу, — выдавил я, старательно успокаивая свои нервы.

— Тогда, обладая статусом хозяина этого места, я обещаю быть перед тобой честным и откровенным. И чтобы навсегда закрыть этот вопрос, знай, я никогда не скажу тебе, что твой мозг находится в колбе, а ты сам в виртуальной реальности — потому что это неправда, — его синие глаза, не мигая, смотрели прямо на меня. — Мы нашли тебя у спонтанного прорыва и вылечили — это правда. Ты в моем мире — это тоже правда. Законы этого мира отличаются от твоего. Как и отличаются наши возможности. Например, это…

Он перевел взгляд на пол второго этажа, находящийся напротив наших глаз, и плавно взмахнул рукой. Словно подчиняясь его жесту, он начал утолщаться, подниматься и расслаиваться. Брусья потолка остались на месте, а тонкая прослойка паркета, ковров, ванной плитки вместе со стенами всего верхнего этажа взлетело вверх. Оголяя под собой пустое, ничем не заполненное пространство, где единственным углублением служила эта не дающая мне покоя ванная!

Я не нашелся, что на это ответить. Молча стоял и хлопал глазами, не понимая как такое возможно, и что он сделал. Если он хотел разубедить меня в виртуальности, то эта демонстрация была не лучшим примером. Наоборот, все только усугубило.

Но что-то в его тоне заставляло меня верить.

— Тебе знаком принцип вложенных пространств? – спросил он, так и стоя рядом. Что интересно, лестница осталась такого же размера и теперь обрывалась в пустоту. – Вижу, что не пустые слова. Я могу прятать и сжимать такие объемы, потому что знаю, как устроена многомерность. Мне это привычно, это основа моего существования, я понимаю такие вещи с той же естественностью, как ты ориентируешься в комнате. И это даже не сверхъестественная сила, а задание объектам определенных свойств.

— Звучит просто… — прокомментировал я, все еще глупо глазея в пустоту.

— Оно действительно просто, — продолжил Альвин. – Я видел народы, которые считают время дополнительной координатой объекта в реальности.

— Мы тоже так думали, — вставил я свое.

— А что вам мешало думать, что если у объекта есть четыре координаты, то может быть еще пятая, шестая и больше?

— Эм, — я даже растерялся и заставил себя отлипнуть от пустоты между этажами. — Наверное то, что вся практическая наука доказывала невозможность подобного.

— Да? — Альвин впервые за разговор скептически скривился. — А это что?

И снова кивок на этажи.

— Ну…

Проклятье! Как я жалел сейчас, что не вдавался в подробности теории многомерных пространств и экспериментов по порталам. Я просто не мог оперировать фактами и спорить.

— Или вот другой пример — пространственные карманы, — Альвин вытянул руку, и на его предплечье образовался из ниоткуда тонкий, ажурный серебристый наруч. — Очень удобно прятать на себе массу всего полезного, но мешающего в быту. Тоже, скажешь, невозможно?

Теперь он надо мной смеялся. Смотрел с хитрой улыбкой и наслаждался, как от увиденного у меня вытягивается удивленное лицо. Если действительно верить на слово, действительно соглашаться со своими глазами, которые целы, невредимы и видят всё без ошибок… Если всё правда.

Тогда это безобразно удобно! И открывает бесконечные возможности к моделированию любого пространства! Ведь так можно строить самую сложную архитектуру, сворачивать сейфы, укорачивать пути в зданиях!

А он пользуется этим, только чтобы утопить в полу почти метровый глубины бассейн.

Я прикрыл глаза ладонью и пригладил назад взъерошенные волосы.

Куда я попал…

.

***

.

“Поздравляю, Альвин. В его глазах — ты дебил”, — я стояла, облокотившись на перила и наблюдала за обоими мужчинами.

“За что?!”  — тут же встрепенулся он.

“Ты же только бассейн утопил. А мог бы города строить”, — подтрунивала я.

“Но я же… Весь этот мир…”.

В своем наивном оправдании он был тоже мил.

“Он тебя в этом смысле не услышал и не понял. Ничего страшного. Еще все поймет”.

— Ребята, — обратилась я вслух, привлекая внимание. — Точные науки удобнее обсуждать за столом, а не на лестнице. А за обедом — еще и приятно.

Ари обменялся с Альвином взглядом и первый спустился вниз. Мой спутник пошел следом, без особых усилий и ненужных жестов свернув многострадальный потолок в нормальный тонкий слой. Сколько раз я объясняла, что его понятия архитектуры не сочетаются со здравым смыслом материалистов. Нет, все равно ничего не меняется. Мы будем стоить аквариумы-бассейны на чердаке, обсерватории в подвале, а где завтра будет столовая — придумаем по настроению. Чудо! Но хотя бы первый раз уговорила его поставить дом на земле, а не как ласточкино гнездо — в горах. Повезло, а то Ари от таких видов еще больше бы перепугался.

За стол садились молча. Альвин — обиженный в лучших побуждениях. Ари — задумчивый и перетасовывающий список вопросов по степени важности. Я поставила перед ними готовые блюда на тарелках и общий салат в большой вазе. Давно я не крутилась на кухне с намерением приготовить что-то сложное. Как-то последнее время здесь мы с Альвином питались либо фруктами, либо его добычей, а если хотелось нечто поинтереснее, то выходили в знакомые города. При том оба за все время научились неплохо готовить.

Ари сперва подозрительно оценил внешне мое кулинарное творение. Потом изволил попробовать. Когда дошел до мяса, изобразил на лице удивление истинного гурмана. Ну да, сомневаюсь, что он такое пробовал у себя дома. Высокоэнергетический продукт, а при правильной готовке еще и аппетитный с двойным послевкусием.

Обедали тоже молча, каждый перебирая в голове собственные мысли. Я не стремилась прислушиваться, и даже с Альвином не обменивалась соображениями. Что и как он собирается дальше рассказывать Ари — будем смотреть по обстоятельствам. Птичка у нас сообразительный, а как виляют его мысли время от времени, любопытно наблюдать. Особенно, забавна была резкая смена настроения, когда я “случайно” задела его ногами под столом. Внешне он сделал вид, что ничего не случилось, подвинулся подальше, но уши-то покраснели.

К концу трапезы Альвин решился-таки взбодрить обстановку, начав с вежливости:

— Если хочешь, Ари, я покажу тебе еще, что есть в этом мире.

— Было бы неплохо, — согласился птичка, собирая последние кусочки овощей по тарелке. — Но давай по порядку.

— Как по порядку? — оживился Альвин.

— Так. Расскажи, как ты это делаешь.

— Что?

Ари мрачно покосился на моего спутника во главе стола и молча указал вилкой в потолок.

— А, — Альвин на миг растерялся, встряхнулся и с короткой заминкой вернул себе хозяйственный строгий облик. — При строительстве объекта я ментально задаю параметры некоторых областей.

— Мысленно, то есть? — скептически хмыкнул Ари.

— Да, а что такого? — Альвин был сама простота.

— Нет, ничего, просто странно слышать и видеть возможности чьего-то организма, о которых наука родной нации могла только мечтать. В целом — ничего такого. У вас все так умеют?

— Мы умеем, — Альвин кивнул в мою сторону. — В некоторых других мирах встречались еще.

“Может, скажешь ему всё, наконец?” — прокомментировала я.

“Всё — рано. Не поверит”, — четко ответил спутник.

— Вы поддерживаете связь с другими мирами? — зацепился Ари за фразу явно сверкнув каким-то намерением.

— Да, с некоторыми постоянную. Иногда ходим туда, чтобы развеяться.

— И как много миров, с которыми вы поддерживаете связь?

— Много.

— А поточнее?

Я хмыкнула, слушая этот допрос, но молчала, предоставив отдуваться Альвину.

— Пятьдесят семь. По числу тех карт в колоде и еще несколько камней.

Ари выразительно прокашлялся.

— Мой народ поддерживал связь всего с тремя колониями… У вас большое государство?
— Нет, это всё разные миры и страны.

Ари неспеша откинулся на спинку стула и помассировал пальцами виски. Короткие ответы на вопросы его уже явно начинали раздражать.

“Альвин”, — позвала я, встревоженно.

“Да?”

“Он начал планировать, куда ему съехать”.

“Плохо”.

“Надо спешно принимать меры, как его задержать”.

“Без нас он все равно никуда не денется”.

“Но это не значит, что он не попросит показать ему эти миры, что ты тогда сделаешь?”.

“Покажу их, — от Альвина пришло мысленное пожатие плеч и следом хитрая, клыкастая улыбка. —  Ты же не думаешь, что я сразу убрал у него лингвистический барьер?”

Действительно… Как я умудрилась так быстро забыть о такой мелкой, но решающей проблеме любого переезда. Это мы привычные, и давно не имеем сложностей с объяснениями среди других народов. А вот Ари пока еще во многом человек.

— Ладно, — Ари тяжко вздохнул. — Тогда начнем по порядку с этого места. В том, что тут стоит посмотреть в первую очередь — буду полагаться на вас.

— Природа тут бесподобная, — вставила я свое. – Вот на что можно любоваться часами.

— Не спорю, наверное…

— Не любишь природу?

От такого вопроса Ари даже слегка растерялся. А мне надо было увести его подальше от мысли о городах.

— Люблю. Но не привык долго проводить на ней время.

— А нас кто-то куда-то торопит? – я позволила себе мило улыбнуться и похлопать глазками. Не перебарщивая.

— Вроде… — он неуверенно посмотрел на спокойного как океан Альвина. – Нет…

— Вот и отлично, — заключила я. – Тогда как насчет того, чтобы сейчас немного передохнуть, а ближе к вечеру прогуляться в другую сторону от дома?

Ари – милая и кроткая душа. Он готов спорить с Альвином, вступать в полемику, может даже отказывать. Но стоит только мне, как хрупкой женщине внести свое предложение – его воспитание берет верх, задвигая собственное эго подальше.

— Я не против, — окончательно сдался и подписался Ари, после чего загреб себе еще пару ложек салата.

— Тогда так и решим, — подвел черту Альвин.

Приручение птички шло под контролем.

.

***

.

Я думал, что после обеда на меня накатит привычная сонливость. Но то ли дело в местном воздухе, то ли в самой еде, но спать мне не хотелось. Не чувствовалось и дурацкой тяжести в желудке и вообще любого дискомфорта. Только ощущение приятного насыщения и бодрость.

Тем не менее после обеда мы подорвались не сразу. Альвин утащил меня в гостиную и занял мелкими вопросами то о родном мире, то о специфике и назначении скафандра. Алаисса в это время прибирала на кухне, на сей раз видимо моя посуду вручную, потому как я слышал оттуда шум воды.

На все вопросы я отвечал без интереса, оставшись мыслями где-то на кухне и ожидая непонятно чего. Альвин явно чувствовал это и менял темы, порой даже слишком неожиданно и хаотично. Как, например, после расспросов про зеленость моего мира, он почему-то внезапно вспомнил про защитное стекло шлема и его принцип действия.

Вскоре к нам присоединилась Алаисса, тихо заняв место в одиноко стоящем кресле, напротив дивана. А я продолжал чего-то ждать. Как заведенный куда-то торопился, хотел идти, действовать, выполнять какой-то четко намеченный план действия. Когда я поймал себя на этом, то одернул и попытался расслабиться. Не вышло, плохо. Привыкший к спешке и быстрой смене действия организм оказался просто не готов к отдыху. Я не знал как себя вести в спокойствии и размеренной обстановке. Я не умел отдыхать.

Свое “открытие” я озвучил вслух. Не хотелось, чтобы хозяева дома поняли меня неправильно. Да, я просто привык воевать, носиться как с поджаренным хвостом, следовать приказам и как ни странно убивать. Оказалось, ко всему этому можно привыкнуть, а, выдернутый из обычной среды, я оказался по-настоящему беспомощен и зависим от чужого графика.

Надо мной лишь по-доброму посмеялись и успокоили. Спросили, бывали ли у нас на родине отпускные дни и предложили считать мое положение за такой отдых. В принципе можно попробовать, если не загружать себя мыслями о будущем, о том, куда потом съехать от семейки и как вписать себя в здешнюю жизнь.

Отпуск… Да, пожалуй с таким я могу согласиться и пережить без радикального слома устоявшихся привычек. После отпуска всегда начинается новая суета и действо. Мне надо его всего-лишь найти. А для этого осмотреться, куда я попал, сориентироваться, перебрать варианты и в куче не спеша обдумать. На этом я согласился с собой, определился и даже ощутимо расслабился. В конце концов, пока идет только мой первый полноценный день в новом месте. И как сказала Алаисса: нас ведь никто никуда не торопит.

Разговоры сами собой пошли после этого бодрее. Я вспомнил про необъясненный фасад дома и прячущуюся на втором этаже террасу. Альвин обозвал это материальной иллюзией и “внешним односторонне визуальным контуром дома”. От чрезмерно любопытных птиц, зверей и “других местных обитателей”. Я согласился, решил, что это разумный ход и лучше чем выгребать потом из коридоров белок, голубей и воров.

На воров хозяева лишь улыбнулись. Не знаю, они хранят такие ценные камни и навигационные устройства просто на полках в гостиной… На первом этаже, без сейфа и видимой защиты. Мне казалось естественным и очевидным необходимость запирать тут все на замок и прятать от посторонних глаз. А они отмахивались ненужностью всего этого местным обитателям. Может, я что-то не понимаю в ценностях?

— На самом деле, ты просто не заметишь развернутую вокруг защиту, — пояснил Альвин. — Она должна быть такой.

— А что случится с недоброжелателем? — полюбопытствовал я из праздного интереса.

— Смотря как далеко он зайдет. Может просто застрять, может схватить паралич, а может свалиться в очередной пространственный карман и надеяться, что я имею привычку проверять их регулярно, а не раз в несколько лет, когда случайно вспомню.

Я усмехнулся, не особо проникнувшись серьезностью. Потому что звучало оно, честно, как дешевая фантастика.

— Звучит, будто тут повсюду развешены ловушки, как в сокровищницах. У нас про такое любили снимать фильмы.

— Отчасти так и есть, — Альвин гордо расплылся в улыбке, словно не заметив моего сарказма. — Я знаю личностей, которые, например, вон за ту одну полку у тебя за спиной продали бы мне целую планету. А то и всю солнечную систему.

Я недоверчиво покосился назад, вспоминая, что там особенного. Камни, блестяшки, четки. Как по мне — набор безделушек разной степени значимости и бестолковой красоты. Я бы такое даже даром не взял.

— Прям целую систему?

— Да. С обитаемыми мирами, рудниками и мощными источниками.

И поди пойми по его хитрой улыбке — шутит он или нет.

— Да ну, не верю! — я отмахнулся, решив, что у Альвина просто специфическое чувство юмора, а меня разводят как неуча на пустом месте. — За полку с камнями и книжками?

— За камни и книжки мне дали бы бонус в виде покорной армии, а вот за четки то, что озвучил раньше.

А улыбка наглая и довольная, как у коллекционера, который пытается втолковать несведущему гостю о своих богатствах в скучной обертке! И ждет еще, оценю я или нет, заинтересуюсь или пройду мимо. Искуситель хренов… Ладно, уломал, я купился и повелся на любопытство. В чем подвох?

— Что такого в этих четках?

Альвин не изменился в лице, но ощущение мелькнуло, словно меня радостно провожали взглядом в раскрытую ловушку. Причем, я добровольно и бодро в нее шел, а передо мной рассыпали все больше и больше приманок.

— Специфический набор накопителей, заточенные под разные функции, — не спеша начать рассказывать он. — Одни позволяют брать в оборот сознание окружающих и управлять при необходимости целыми народами и государствами. Другие дают контроль над временем, делая носителя практически неуязвимым. Третьи питают чистой энергией владельца и усиливают эффект других камней. Еще также есть камни, управляющие пространством и многомерностью, и в заключении — открывающие дорогу душам. Последние влияют на течение жизни и смерти. Казалось бы, мелочь, разноцветные блестяшки, а столько народу за них воевало и полегло.

Эм. Это как понимать? Наверное, я ждал другого научного объяснения, а нарвался на очередной пафос. Хотелось поржать с такого объяснения в лицо, отмахнуться и не поверить. Но звоночек интуиции остановил расплывающуюся улыбку и заставил призадуматься.

Слишком серьезным тоном он об этом говорил. Настолько, что мне стало странно не по себе. Как во время той демонстрации с когтями. Очень хотелось свалить все на шутку, разглядеть во взгляде Альвина иронию. Или услышать нечто вроде “но все это хрень и байки!” или “Ага! Попался? Поверил?” Но вот чего я там сейчас не видел — так это обмана.

Так он что, серьезно? Вот так просто хранит на полке такую…такие…? У меня даже слов подходящих не находилось, как обозвать эту хрень. Это даже не бомба замедленного действия. А какой-то рычаг управления мировым господством. А он хранит это на полке?!

— А у тебя-то они откуда? — после ступора выдавил я.

Альвин лениво отмахнулся, как назло с простодушной рожей.

— Да украл половину у одного балбеса-разрушителя, а остальные стащил по округе. Как раз подумал, что народ без них успокоится и поутихнет.

— Украл!? — не сдержал выкрика я.

— Ну да, — как само собой разумеющееся подтвердил он. — Их владельцы наводили много шума, соседний народ в понравившемся мне государстве нервничал. Я зашел посмотреть из-за чего идет грызня, а потом подумал, что безопаснее и быстрее всего можно прекратить войну, забрав главный источник проблем. Правда, когда я собрал весь набор, то мне показалось, что палитра не завершена. Тогда я добавил еще фиолетовый кристалл от себя и на этом успокоился. Теперь вот оставил лежать до лучших времен.

Я глупо смотрел и хлопал глазами, чувствуя как весь его сумбурный рассказ проходит мимо меня без понимания. Как сходил посмотрел? Как украл? У каких разрушителей? О чем он вообще.

Или он сам настолько дурак, что не понимает, какая это вещь? Судя по событиям сегодняшнего дня, он действительно не врубается, с чего я так часто впадаю в ступор. Но это же очевидно! Кошмар, Альвин! Ты же не настолько идиот, как мне пока кажется. Или нет?

Ладно, допустим я дурак, а ты лишь прикидываешься. Но ты хранишь такие устройства в открытом доступе, на полке. А потом раскручиваешь мой интерес, ловишь в информационную ловушку и следом вываливаешь всю информацию, которая по всем правилам должна оставаться в тайне! Пусть я повелся, но нахрена ты откровенничаешь? Ведь не из порывов душевной доброты, я надеюсь.

— А мне-то ты зачем все рассказываешь?

Если я прав, то подобными вещами не принято делиться с первыми встречными. Даже если они падают на голову, как я. Не спросят ли с меня расписку о неразглашении информации за подобное любопытство? И хорошо если расписку. В моем мире за одно только знание подобных тайн готовы были сажать людей за решетку и запирать на замок, чтобы не сбежали к неприятелю. А тут что? Ох, не нравится мне, куда это все заходит.

— Ты же спросил, — с наивной простотой ответил Альвин.

Твою мать! Мы знаем друг друга всего сутки. Я тебе не доверяю, ты мне тоже не должен. Не ломай мою логику откровениями, которые не положено выдавать так сразу.

— Но я же могу, например…

— Что? Украсть? — закончив за меня мысль, хозяин дома с искренним весельем расхохотался. Звонко, заливисто, будто я по глупости выдал очевидную чушь. — Ты этого не сделаешь.

Вот тут у меня подкипело на душе и сорвало стопоры очередного спокойствия. Пульс резко подскочил, а в кровь хлынула доза адреналина, как всегда перед боем. Альвин изволил проявить сомнения в моих действиях. Решил, что лучше знает, что я могу сделать, а что не могу. Он, кто меня вообще практически не знает и общается только первые часы.

— С какой стати ты так решил? — возмущенно нахмурился я и скрестил руки на груди.

А он продолжал улыбаться, как назло. Сейчас это даже злило и дергало, словно меня банально не воспринимают всерьез как угрозу. Не то чтобы я ее представлял, но я всегда считал, что о возможностях и намерениях постороннего нельзя судить так сразу. Поправочка, о моих намерениях.

Но, эта раздражающая улыбка Альвина сошла на нет. До этого вальяжно рассевшийся на диване, он плавно принял более строгую позу и поддался вперед. Изобразив задумчивость, Альвин демонстративно окинул меня взглядом снизу вверх, как отсканировав. И заговорил очень медленно и тихо, убеждаясь, что каждое слово доходит до моего ума.

— Я решил так, потому что ты честный, — озвучил он, словно приговор. — А еще воспитанный и очень порядочный. Ты пошел в элитную академию и своими успехами добился желаемого результата. Как минимум, ты получил допуск до “Чайки” не только за учебу на “отлично”, но и за безупречную репутацию. Ведь это был особый тип самолетов, не так ли? До него не допустили бы дураков, лжецов, отморозков и просто пилотов с запятнанным личным делом. По твоим же словам конкурсный отбор был очень велик. А еще твое воспитание не позволяет вредить тем, кто относится к тебе уважение. Ты считаешь, что проявления почтения и доброты являются лучшей платой за вежливое отношение. Нарушение правил твоей внутренней морали является для тебя чем-то невозможным и возмутительным. Заставить тебя пойти против внутренней совести нереально. Человек скорее упадет в твоих глазах, от такого предложения. Также ты очень добрый, несмотря на род занятий, и ответственный. Ты не склонен к лишнему и бестолковому насилию ради личного удовлетворения. Чужая боль или утрата не приносит тебе радости. Но качество, которое ты считаешь главным и лучшим в себе — это справедливость. Ею ты можешь оправдать всё, даже самую жестокую и грязную работу. Справедливостью ты можешь прикрыть даже подлость, если решишь, что оно оправдывает тебя перед совестью. Но чтобы включить твои внутренние весы на оценку и расчет того, что есть справедливо и допустимо, тебя должны задеть лично. Тебя или твои интересы. Что, если честно, меня немного удивляет. Ведь ты вырос в обществе строгого Закона, и в тебе должны были воспитать стремление к правосудию, полностью подчинив Системе и службе. Но твою любовь к обществу и приверженность Системе сломали, когда не дали в руки “Чайку”. Ты разочаровался, обиделся, закрылся, став полностью самодостаточным. Отчего весь твой мир свернулся до границ личного пространства, где правит Совесть и Справедливость и Честность. И даже сейчас ты готов пойти против устоявшейся морали только потому, что я задел твой внутренний мир и рискнул постучать в крепкую скорлупу, в которую ты сам себя загнал. И ты вспыхнул желанием мне что-то доказать не из-за плохого воспитания, не ради личной выгоды, а ради принципа. Чтобы я “ошибся” в тебе, а ты получил обратно свою иллюзию защищенности от ока требовательной Системы. Которой, к твоему сведению, тут нет. И нет необходимости одевать несвойственную тебе маску.

Мда.

Я просто слушал, как меня разбирают и чуть не раздевают по ниточкам и просто не знал что сказать. Все это так сильно по мне видно? Постороннему? Хотя…  наверное, да. Но чтоб прям так по роже… А я наивный идиот. Решил, что хорошо держался и прикрывал себя. Да уж. Отчего-то стало только стыдно. И чую, что краска вновь подступила к лицу. Проклятье! Нет, если бы мне зачитывали такую характеристику при приеме на должность, я бы даже гордился. А так, в качестве отмашки от моей бравады оно звучало скорее как диагноз к моему мировоззрению. И ведь нечем было возразить.

— Кроме того, ты не знаешь как пользоваться этими камнями, — добавил в заключении Альвин, улыбнувшись моему смущению.

— Но я бы мог научиться! — из остатков упорства продолжил я, чтобы подальше увести скользкую тему о моих качествах. Неприятно было осознавать, что меня так легко прочитали. При условиях, что я ничего не знаю про самого Альвина, а он, как оказалось, знает обо мне все и даже больше.

— Это заняло бы у тебя много времени.

— А еще я бы мог их кому-то продать!

— Но ты не знаешь кому, — ухмылка Альвина становилась шире.

Я скривился и съязвил:

— Спросил бы у тебя за долгими ленивыми вечерними беседами.

— Ты забыл самое главное, — хозяин дома сделал долгую паузу, отклонился вновь на спинку дивана и по-барски закинул ногу на ногу. — Почему ты не сможешь их унести.

Я медленно и глубоко вдохнул и также не спеша выдохнул. Как-то очень часто за сегодня мне приходится успокаиваться! Долбаные нервы. Долбанное Альвиново поведение с его дурацкой манерой общения! Почему оно меня так легко выбешивает? И какого рожна ему вообще от меня надо, раз намеренно выводит меня из себя. Закрыл бы тему давно, так нет, дергает, злит, дразнит.

— И почему же? — процедил я старательно спокойно.

— Потому что ты не сможешь их поднять.

От такого поворота я даже на мгновение растерялся. Держи я свою злость, например, в руках, то я бы ее уронил.

— Как так?

— Иди попробуй, — на полном серьезе предложил Альвин.

Я-то что? Мне несколько раз предлагать не надо. Неприятно осознавать, конечно, что я попался на такой элементарный разводняк, но, в конце-то концов! Чем пререкаться с ним и заводиться на пустом месте из-за фигни, лучше пойти попробовать. Может хоть в чем-то он ошибся? Стремление “доказать” у меня пока никуда не делось. А еще мне тупо интересно взять и подержать эту хрень.

О возможной опасности, каюсь, я подумал уже когда коснулся пальцами разноцветных камней. Нет, меня не ударило током, не отбросило в другой конец комнаты, и даже не окатило холодом-огнем-водой и еще неведомой силой, как любят пугать в фильмах. Но, вашу мать! Как я оказывается зол, что даже забыл об осторожности!

Но все это раздражение на Альвина, на которое наложилось злость на свою глупость осыпалось с меня, когда я осознал, что камни просто не дают ухватиться. Вернее, я не могу поднять ни один, чтобы взяться за четки и снять с полки. Вообще. Ни в какую! Они лежали, словно приклеенные к этой тонкой дощечке, торчащей из стены.

Вздрюченное состояние как рукой сняло, заменив банальным удивлением. Для чистоты эксперимента я попробовал оторвать их второй рукой. А потом обеими — они даже не пошевелились. Догадался подвинуть, чтобы столкнуть вниз. Хрен там. Прилипли намертво. Интересно, а сам он как собирается их забирать, если приспичит?

Альвин образовался рядом с лицом, полным искреннего сочувствия.

— Никак?

— Ты чем их приклеил? — спросил я, продолжая удивленно таращиться на блестящую “безделушку”.

— Ничем. Я просто воспользовался их собственной энергией и строго зафиксировал в данной точке пространства. Не считая дополнительных средств защиты, при попытках разблокировки.

Я бросил эксперименты и покосился на Альвина, недовольно вспоминая с чего вообще начался весь этот разговор. Как я там подумал про Альвина? Недальновидный наивный идиот, идущий на поводу собственной блажи и эстетического удовольствия? Ладно, с первыми тремя словами я явно погорячился.

— То есть, ты сразу знал, что я просто не смогу их пошевелить, не то что украсть, но специально развел всю эту болтовню про мою порядочность, честность и добросовестность?

— Ну да, — этот наглец скромно улыбнулся.

Ох! Это только первый день. Дайте мне силы не врезать ему за такую манеру общения!

— Зачем? — спросил я, хлопнув ладонью себя по лицу.

— Чтобы ты не держал иллюзий относительно моей глупости. А так же не старался закрываться. А еще ты ведь, правда в первую очередь такой.

И почему мне в этой фразе послышалось не восхищение, а какое-то малопонятное смущение? Перед кем? Мной что ли? Убрал ладонь от глаз и присмотрелся. Действительно, че это с ним?

Но словно что-то переключилось, и он вновь едва уловимо изменился в лице.

— Кстати! Если выйдем из дома сейчас, то как раз успеем к закату.

— Ты все-таки намерен дойти туда? — подала голос Алаисса и поднялась из своего кресла.

— Да, почему бы и нет.

От резкой смены темы и обрывочных фраз я ничего не понял. Адреналин в крови еще бодрил, побуждал к действиям. Прогулка на свежем воздухе мне сейчас действительно пойдет на пользу. Успокоюсь.

— А куда дойти?

— О, не переживай, там тебе точно понравится, — ответила мне хозяйка, а я подумал, что именно с таких фраз начинаются самые странные приключения.

.

***

.

Бедный Ари, сколько ему за сегодня досталось… И ведь хочется, чтобы птичка поменьше нервничал, но иначе никак нельзя. А то он впадет в уныние, будет искать себе дело, не найдет его, начнет страдать и обвинять нас во всех бедах. Зато так постепенно привыкает, осваивается и готовит свою психику к дальнейшим потрясениям.

Мы с Альвином понимали, что нельзя его макать в наш настоящий быт с первых дней. Он сразу не поверит и начнет шарахаться. Конечно, его мир не был настолько полон религиозных предрассудков, как некоторые, которые попадались. Но спешить нельзя. На кону стояла его психика. Настоящая, светлая, лишь немного “отемненная” обидами на родное государство. Такая психика несгибаема, прочна и именно про таких людей говорят: “у них в душе стальной стержень”. Но как тот стержень — их нельзя перегибать и нельзя давить. Светлые очень хрупки на столь резкие перепады ситуаций и могут “сломаться” от слишком тяжелой  и неподъемной ноши. Поэтому их лучше не пугать, не шокировать слишком сильно и тщательно подготавливать к особо фееричным новостям, чтобы не получить на выходе истерику. Или полностью покорного, плывущего по течению событий унылого флегматика.

А новостей для него у нас в запасе еще было море.

Даже пока мы гуляли по лесу в другую сторону, Ари продолжал периодически удивляться вроде бы незначительным мелочам.

Сперва его насторожило, что мы не запираем дверь. Но он объяснил это сам себе кучей наложенной защиты. Умница!

Потом он сориентировался по солнцу, видимо имея с родного мира такую привычку. Ох, зря это он. Не поможет ему ничем. Но это все не сразу.

Дальше мы снова начали рассказывать о местных обитателях. Я показывала на встречающихся нам птиц и зверей и перечисляла, чем они особенны и чем питаются. Я называла хищников, иногда просила запомнить, кого лучше не брать на руки. Ари со странной растерянностью удивлялся, запоминал и с интересом слушал. Вообще, как мы поняли, он любит слушать. Особенно, если ему говорят о чем-то новом. Когда из него окончательно выветрилось раздражение на Альвина, в нем словно проснулся ребенок. Жадный до знаний, до всего интересного, до любых мелочей.

Мы щедро делились этими мелочами, которые когда-то создавали своими руками. Мы говорили, например, что данный сорт деревьев может опылять любые другие в округе и является естественным побудителем роста, стоящим на источнике. Ари спросил про источник. А мы объяснили про реку, берущую начало около точки  “слива” лишней энергии планеты. Даже показали ему направление, где можно попытаться разглядеть в небе тоненькую радужную нить, уходящую в небо. Источник. Один из многих в этом мире. Питающий и поддерживающий защиту. Как облака, которые конденсируются от испарения верхних слоев воды, эти потоки раскрываются зонтиком над поверхностью и возвращают энергию вниз. Естественная и живая циркуляция. Она не дает миру иссякнуть и постоянно обновляется за счет контакта с внешней средой.

А еще мы старались сейчас больше не нервировать его и создать ощущение легкого таинства и сказки. Мы хотели, чтобы он поверил. И хотели, чтобы ему понравилось. Первые огоньки на листьях уже начали загораться. Насыщенные солнечным светом за день, они возвращали этот свет по ночам, делая лес поистине волшебным на вид.

Ари заметил это. Не мог не заметить. Сперва не поверил и подошел потрогать широкие листья подлеска. Потом замер удивленно, огляделся по сторонам и только тогда заметил всю красоту, раскинувшуюся вокруг.

Но нам следовало поспешить. Закат был уже близко, а до нашего любимого места еще далеко. Конечно же, Альвин сократил дорогу, незаметно накинув на арку портала иллюзию, так что Ари не заметил перехода. Но нужно было еще выйти из чащи, а потом…

О да! Лицо Ари, когда он на выходе из леса увидел наши любимые “кувшинки” стоило всех сегодняшних нервов и чуть не случившихся скандалов! Я даже поддержала его за руку, чтобы бедолага не сел прямо на землю. Но если сказать, что он был удивлен, это все равно, что не сказать ничего. Ари был в шоке.

А мы привыкли к этой специфической траве. Той самой, что Альвин вырастил на месте моего поля, увеличив растительность до высоты многоэтажки. Мы ее любили, но жалели, что в мире нет гостей, перед которыми могли бы похвастаться такой достопримечательностью.

Ари за один раз восполнил всю нашу тоску по гостям! У него пропали слова, глаза округлились от изумления. А потом он стал говорить. Тихо, много и очень своеобразно по смыслу, поминая родню треклятых демонов и что бы он с ними сделал и в каких видах. Забавный он все-таки. Не зря он нам понравился.

Но потом Альвин удивил его еще больше.

— Поднимемся наверх? — он протянул руку.

— Как? Куда? — Ари очухался, засуетился, посмотрел на руку, на широкие зеленые стволы “кувшинок” оканчивающиеся далеко наверху ровной площадкой.

— Именно туда, — подтвердил Альвин.

— Но… но как?! — бедный птичка снова растерялся и всполошился. Ну, правда, как спугнутое пернатое!

— Не дергайся, — Альвин не дал ему время на раздумья и ухватил за плечи.

А в следующую секунду их ноги оторвались от земли.

Ари застыл. Словно любое его шевеление могло привести к падению. Принял совет не дергаться слишком буквально. Только крутил головой, озирался, переживал, не верил… Но в глубине души разгорался обыкновенный восторг. Действительно, кто в детстве не мечтал летать просто так? Без всяких истребителей и крыльев, без воздушных шаров и ковров-самолетов. Сам, на обычной левитации. Чтобы почувствовать себя легче воздуха и не спеша взмыть вверх.

Да, тогда Ари ощутил вокруг себя то невероятное чувство попадания в сказку. В реальную, очень красивую  и вседозволенную. Нас накрыло его чистым восторгом, как теплой океанской волной, на мгновение вышибая дух и отрезвляя. Ари был счастлив. Полету, миру и нашему вниманию, благодаря которому он стал свидетелем этого всего и испытал такие ощущения. Хотя до исполнения детских мечтаний было еще далеко.

Мы поднялись наверх и сошли на мягкий лист “кувшинки”, когда до заката оставалось несколько минут. Ари с трудом верил в происходящее, но детство в нем пока победило, загнав назад здравый смысл. На эти несколько минут он согласился поверить в любое увиденное. И доверился нам с простого лишь обещания, что мы не дадим ему упасть.

Я села на поверхность мягкого листа, лицом к солнцу и пригласила его устроиться рядом. Зеленая трава напоминала на ощуп очень прочный матрас и легко выдерживала наш вес. Ари послушно и молча опустился рядом, подобрав под себя ноги, а Альвин, по любимой привычке, сел на самом краю. До заката оставалось пара минут.

Тогда мы впервые просто молчали. Без груза лишних мыслей. Без вороха бывших проблем. Не думали ни о прошедших событиях, не прокручивали в памяти заевшие моменты. В этом сближении тишиной было что-то таинственное и особо приятное.

Мы провожали заходящее солнце и, почти не прищуриваясь, смотрели как желтый диск опускается за линию гор. Как меняются в цвете одинокие облака, и последние лучи раскрашивают небо алыми тонами. Ари что-то размышлял о нетипичных оттенках, а мы незаметно подвинулись к нему ближе. Хороший он все же. Добрый и не утративший любовь к простым чудесам.

А после солнца мы наблюдали, как в небе постепенно разгораются звезды.  Мелкими драгоценностями они вспыхивали над головами, мерцая  и иногда даже блестя разными оттенками. Мы любили свое звездное небо и создавали с особым трепетом. И мы мечтали, что когда-нибудь найдется кто-то еще, чтобы оценить нашу красоту.

— Спасибо, — прошептал Ари, задрав голову наверх.

— За что? — столь же тихо спросил у него Альвин.

— За то, что отвели сюда.

Альвин откинулся назад и лег на лист, блаженно любуясь своим небом.

— Не за что.

Мне казалось, если обнять и прижаться к Ари сейчас, он даже не обратит на это внимания и примет как должное. Настолько от него веяло спокойным умиротворением. Я попыталась подсесть еще чуть ближе и коснуться его руки. Короткая пауза, вроде бы тишина, но потом легкий всплеск удивления и неловкое отстранение. Ладно, хороший наш, не сейчас, раз ты еще не готов.

Огромные кувшинки возвышались над лесным морем, позволяя далеко осматриваться вокруг. С одной стороны на горизонте темнела линия гор, с другой напротив — простиралась ровная гладь океана. Волшебный лес мерцал под нами всеми оттенками люминесцентных огоньков, а небо… небо засияло голубыми всполохами.

— Альвин? — вновь прошептал Ари.

— Да?

Мой спутник плавно и грациозно приподнялся на локтях.

— Что это такое? — Ари указал на небо, где в вихрях синих дуновений вились несколько длинных и гибких теней.

— Местные обитатели, — ответил Альвин, скользнув взглядом. – Они вылетают по ночам на охоту, а также порезвиться на потоках ветра.

— Они выглядят как воздушные змеи? – Ари с восхищением наблюдал за их юркими движениями.

— Не совсем. Они почти не материальны.

Повеяло удивлением и легким чувством недоверия. Ари задумчиво уточнил:

— Но мы ведь видим их?

— Видим. Потому что они сыты и полны энергии. Они живут в астральном плане и никогда не мешают другим обитателям, — пояснил  мой спутник.

Поверил на слово, согласился. Даже удивительно, как легко он принял эту новость. Поистине прекрасная ночь и чудесное место.

— Альвин?

— Да?

Я слышала по отголоскам доносившихся до меня ощущений, как моё хвостатое чудо наслаждался каждый раз, когда слышал свое имя из уст Ари. Как оно подергивало его, заставляло мгновенно откликаться, спешить оказаться рядом, отвечать… Он старательно хотел быть полезным и за одно лишь имя готов был угождать во всем.

— А где здесь живут другие люди?

Мы ждали этот вопрос. Честно надеялись, что он не наступит так скоро. Но Ари опережал все наши предположения, лавируя своими ассоциациями порой по очень скользким вопросам.

— Здесь не живут другие люди, — признался Альвин и сел, все так же свешивая ноги.

Ари задумчиво глядел на горизонт. Казалось, что он воспринял это как должное. А на деле лишь подбирал иные слова.

— Я имел в виду не вокруг, а, может быть, на планете вообще.

— На планете тоже нет других людей…

Наш пилот скользнул мимолетным взглядом по Альвину. Таким спокойным и умиротворенным, словно надеясь, что его вновь поняли неверно.

— А как же другие разумные?

— Только звери.

Ари пораженно замер, медленно переваривая услышанное. В его голове вновь неукротимой лавиной пронеслись какие-то сумбурные мысли, а обрывки старых фраз сложились в цельную мозаику. Потом посмотрел на нас по очереди и выдал совсем тихо:

— То есть, вы тут одни?

— Да.

Его пробрало одиночеством. Холодным и безнадежным, будто весь мир обрушился на него своей пустотой. Глупый, зачем же думать об отсутствии посторонних – так? Ведь мы не одиноки, мы просто ушли от всех остальных, на время закрывшись в своем маленьком доме.

— Но почему? – с болью в шепоте спросил он, обнимая себя за плечи.

— Потому что мы сами всего лишь хотели оказаться в пустом мире, — мягко ответила я. – Мы навещаем тех, кого знаем и легко гуляем в другие города. Помнишь?

— Помню. Вы говорили, — согласился он, и оковы одиночества чуть разжались. – Но зачем вам это?

— Мы хотели попробовать так пожить, — заявила я почти честно, умолчав о проблемах и невозможности испытать свои силы в других мирах.

— А давно вы так?

— Давно, — признала я, не уточняя прожитые годы.

Ари вновь замолчал. На сей раз надолго, обдумывая наши ответы вновь и вновь. В его голове старательно выстраивалась и пыталась прижиться картина из двух людей на необитаемой планете, и сопоставить это с проживанием на большом острове. Он не стремился пока спрашивать о том, как мы построили наш дом. Не торопился узнать, как мы попали в это место. Хотя с последним он смирился — ведь мы все так подробно и хорошо знали про порталы, значит умели ими пользоваться. А значит, “цивилизация, владеющая искусством межзвездного мгновенного перемещения способна почти на все”. Это он так решил. Забавный.

Пусть думает, что мы цивилизация. Это пока нам на пользу.

Вот и сейчас он решил, что мы поддались какой-то своей блажи, взяли планету и уехали от народа. Решил, что мы богаты, выкупили этот мир. Или взяли в аренду.

— А кто… владеет планетой? — спросил Ари, когда не вспомнил ничего на эту тему.

Альвин был честен. Вопрос не предполагал расширенного ответа.

— Я.

— Не государство? Не содружество? Именно ты? Лично?

— Да.

— Как? Ведь это планета…

— Но ведь я нашел ее, — Альвин пожал плечами. — И тогда она не принадлежала никому.

Ари счел нас странным народом. В его голове снова не укладывались простые факты. По его мнению такие находки не должны были принадлежать кому-то одному. В лучшем случае — это достояние народа. И уже народу следует распоряжаться такими вещами. Например, разрабатывать на ресурсы, распределять колонистов, открывать зоны отдыха и курорты. Даже сейчас, оставшись ненужным в своем обществе, а может быть и последним он продолжал жить старой привычкой, вбитой государством. Что человек — существо социальное. Это не так. Человек не хищник и не травоядное. Ему не привито в крови быть глубоко социальным. А уж отдельные личности и вовсе могут выбиваться из общей массы своим желанием отгородится от общества.

Человеческий социум держится законами и условиями выживания. Дай такому существу все возможности обеспечить себя самостоятельно и сохранить свою жизнь в чуждых условиях — он уйдет. Выберет себе пару и свалит подальше, оградив себя нужной территорией и выползая за периметр для редких развлечений.

Мы с Альвином не были ограничены человеческим законом. Но Ари этого пока не знал.

— То есть, я так удачно попал на пустой мир, — монотонно и размеренно заговорил наш пилот, — на определенный континент, в определенный лес, на определенную поляну, что выпал в непосредственной близости от Хозяина Всей Планеты?

Альвин улыбнулся, мечтательно глядя на переливающиеся изумрудным оттенком облака и ответил:

— Ну как-то так, да.

— Тогда я точно заслуживаю себе второе имя, — хмыкнул Ари и, откинувшись, лег на лист кувшинки, подложив под голову руки.

— Какое? — участливо спросил Альвин и, держа дистанцию, устроился рядом.

— Везунчик.