Проснулся Тириан с тяжелой после наполненного кошмарами сна головой и ноющей болью. Тело неприятно ломило, предательская слабость ощущалась даже при попытке оторвать руку от кровати. Какое-то время он лежал неподвижно: любое движение наказывалось прострелом острой боли, прошибающим голову огненной спицей. Но самое неприятное – не боль и не слабость. Их можно оправдать длительной комой и отсоединением от силовой магистрали чужого Домена. Самым страшным были сны. Воспоминания, всплывающие на исходе дремы. Яркие вспышки образов, лишенных эмоционального отклика, словно он наблюдал за действием со стороны. Это были его воспоминания. Того, иного его, чья суть зазывно мерцала в некрупной сфере, мерно плавающей над кроватью.

От увиденного хотелось… кричать. От злости, ярости, безнадежности и беспомощности. Непонятны были его мотивы, когда он это делал. Неизвестны первопричины. Он видел лишь само действие. Краткая информация – словно выжимка, сухо сообщающая обо всех его жертвах. Но ни единого грана знаний о нем самом. Только о тех, кого он сгубил. Зато очень яркие образы последствий. Гибнущие миры, уходящие в Бездну вслед за погибшим создателем. Рушащиеся цивилизации, только-только начавшие восходить к вершине развития. Планетарные катастрофы. Схлопывание реальности. Развоплощение миллиардов душ. Последствия ЕГО работы.

Тириан знал, кто был причиной появления этого знания: Шуарез. Иного ответа быть не могло: тот, прошлый он никогда не интересовался дальнейшей судьбой Домена, лишившегося хозяина. Он выполнял свою работу – уничтожал тварей Хаоса. А что было после – не его забота. И не его проблемы.

Видел он далеко не все. Немного… примеров, но от понимания, что это – достоверные образы, становилось еще хуже. Не возникло ни тени сомнения, что буде у него желание, гостеприимный хозяин легко сможет предоставить ему полный и подробный отчет о каждом погибшем по его вине мире.

–   Меч Разящий… – прошептал он, вновь прикрыв глаза.

Собственное прозвище – признак заслуг и высокого статуса – вызывало не былую гордость, а горький привкус гари и пепла, металлический – крови. Хотелось, безумно хотелось обвинить Шуарез в подтасовке фактов, в искажении произошедшего, но что-то в душе нашептывало: это правда. То, что он видел. Никаких домыслов. Чистая, жестокая правда, которой не важны мотивы, побуждавшие его убивать тех, кто не мог ему противостоять. Детей Хаоса, даже отдаленно не приблизившихся к его силе и мощи.

Мальчишка не солгал: новая личность будет иной. Тириан это понимал вполне отчетливо. Он УЖЕ иной. Отличается от того, кто хранится в мерцающей сфере. Увиденное во снах лишь увеличит эту разницу, усугубит ситуацию. Четкое, хорошо спланированное, расчетливое и предельно жестокое воздействие с помощью самого страшного и безотказного оружия – правды.

Пальцы сжались, сминая простыню в молчаливом гневе. Почему он решил, что его не будут перековывать и менять? Потому, что это не было сделано ранее? Так перековку начали лишь сейчас, с его пробуждением! Размеренно и расчетливо. Дозируя информацию и четко отмеряя меру давления. Не скрывая, ибо знали: он, Тириан, не будет возражать и пытаться вернуться к былому.

Синие глаза открылись, зацепившись взглядом за мягко сияющую в полумраке комнате сферу с памятью и духом. Вот она. Совсем рядом. Достаточно встать на кровати в полный рост, чтобы она оказалась в руках. Он в любое мгновение может ее взять: Шуарез не солгал. Он не будет лгать в таких мелочах. Зачем, если можно показать то, что там хранится? Зачем, если мальчишка с яркими фиолетовыми глазами прекрасно знал, какая будет у него, Тириана, реакция на возможность вернуть себя.

Страх.

Банальный, обыденный страх. Ничем не замутненный, искренний страх потерять себя от груза того, что там хранится. Страх вновь стать тем бездушным монстром, который обрекал на гибель миры ради… ради чего? Ради чего он губил создателей вселенных? Что за причина могла быть достойной такому деянию?

Ответ глумливо мерцал над головой, словно издевался: дотронься до меня и узнаешь. Вспомнишь, кем ты был и ради чего жил бесконечность сотен тысячелетий, неся лишь разрушения и смерть. Вспомнишь…

–   Не хочу… вспоминать. – тихий шепот был едва слышен. – Не хочу!

От мерцающей сферы отделилась крохотная искорка и начала свое неспешное падение. Тириан замер, подозрительно следя за снижением блеклого огонька, оставляющего за собой мерцающий след. Появилось позорное желание… сбежать, откатиться от неумолимо опускающейся искорки, но… он не стал.

–   Чего ты хочешь, Шу? – беззвучно прошептал бывший Иерарх, прикрывая глаза. – Что ты хочешь от меня получить?

Ответ пришел спустя протянувшиеся бесконечностью мгновения, когда искорка коснулась тела, а разум рухнул в яркие видения прошлого. В кровавую войну, развязанную его подчиненными ради того, чтобы раскачать оборону Домена и вынудить его хозяина выйти на открытый бой.

От него хотят добиться ПОНИМАНИЯ.

Это была первая мысль, всплывшая в измученном затяжным кошмаром разуме. Шуарез хочет, чтобы он ПОНЯЛ, кем был. Осознал, что творил по приказу своего прошлого Сюзерена. Оценил последствия. И прочувствовал на себе.

Металл куют раскаленным.

Тириан провел дрожащей рукой по лицу, снимая текущий по коже пот. А в темноте наступившей ночи вновь кружилась яркая искорка…

.

* * *

.

Наполненный яростью и болью крик разорвал ночную тишину, эхом разлетевшись по пустому дворцу:

–   Шуарез! Ты слышишь? Убери ее! Прошу! Уничтожь ее! Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО ЗНАТЬ!!!

Улыбка приподняла уголки губ. Мягкая, удовлетворенная, жестокая. Фиолетовые глаза пристально следили за потоком данных, сплошной стеной текущим по экрану, растянутому в пустоте огромного зала.

–   ШУАРЕЗ!!! – ярость испарилась, осталась лишь острая боль и мольба.

По тонкому лицу прошла судорога подавленной трансформы.

Взгляд расфокусировался, всматриваясь сквозь физический мир в метущуюся искру яркой, наливающейся былой мощью души. Пальцы привычно перебирали гибкую узорчатую полоску металла, лаская и нежа неброское статусное украшение, вновь и вновь скользя вдоль линий простого лаконичного узора.

Успокаивающее, умиротворяющее действие.

–   Я слышу. – прошептал Владыка Домена, наблюдая, как из сильно потускневшей сферы с духом отделяется очередная искра информационного пакета. – Я все слышу, Тириан…

Искорка коснулась ауры тяжело дышащего мужчины, вновь сбрасывая его в наполненный воспоминаниями кошмар. В который раз за эту бесконечную ночь, длящуюся долго, очень долго…

–   Это по-своему символично… – мелодичный голос утратил мурлыкающие интонации, приобретая металлический звон. – Ночь – время таинства… Познания. Время, за которым начинается новый день. Новая жизнь…

Измученное затяжными кошмарами тело забилось на кровати. Воспоминание дошло до своего пика и пошло на спад, показывая самое жуткое – последствия. И снова – бессвязные слова, наполненные болью, мучительной мольбой, стыдом и ужасом сотворенного, срывающийся на хриплые крики голос.

–   Ты так его сломаешь, сын.

Анза опустилась за соткавшееся из воздуха кресло, откинулась на спинку.

–   Сила воздействия отмерена точно: он не сломается. – отозвался Шу, скосив глаза на мать. – Я даю время усвоить информацию и пережить нервный срыв. Даю время на отдых и залечиваю нанесенные самому себе травмы.

–   Он уже на грани.

Хаосит покачал головой.

–   Он в таком состоянии после первого десятка воспоминаний. – голос дрогнул. – Я поддерживаю в нем жизнь и слежу за состоянием рассудка. – узорчатая металлическая полоска удобно стекла в ладонь, холодя кожу. – Я не причиню ему вреда.

–   У тебя, порой, странное понимание вроде бы лишенных двусмысленности терминов. – тем же мягким тоном отозвалась прелестная женщина. – Разве это не вред?

Высокоточный силовой экран беспощадно показывал пустой невидящий взгляд черных во тьме глаз тяжело, с сипом и присвистом дышащего мужчины. Сведенные судорогой пальцы стискивают мокрую от пота простыню, комкая мягкую ткань, тело бьет мелкая дрожь, почти тик, аура взбаламучена, но эмоциональная сфера серая – признак срыва и следующего за ним ментального стазиса.

Пиковое состояние достигнуто.

–   Это всего лишь нервный срыв. – Шуарез передавил силовой канал, и Тириан потерял сознание, проваливаясь в сон без сновидений. – Сон позволит ему восстановиться.

–   Это еще не вся его память?

Он согласно кивнул.

–   Тириан прожил очень длинную и насыщенную жизнь.

–   Ты заставишь его вспомнить всё?

Шу покачал головой.

–   Нет. Сейчас это действительно его сломает и доведет до безумия. Новая личность еще не готова полностью принять былое, а старая уже не сможет собраться заново.

–   Но со временем…

–   Да. Со временем он вспомнит все. Даже то, что предпочел бы забыть, а я не хотел бы ему показывать. Пока же достаточно памяти последних тысяч лет. То, что было ранее… – утонченное лицо исказила судорога гнева. – Дальше – еще хуже. Под конец он хотя бы убивал быстро и равнодушно. Первые… зачистки – не то, что ему стоит вспоминать. Не сейчас. Он не готов знать о себе такие подробности.

Потускневшая сфера поднялась к самому потолку и неподвижно зависла на недосягаемой высоте.

–   Тяжелые воспоминания?

Шу кивнул.

–   Скорее всего, я дам их ему просмотреть со стороны. Но это дело будущего. Пока ему достаточно того, что он уже успел о себе узнать.

Женщина вопросительно склонила голову набок.

–   Достаточно для чего?

–   Достаточно для следующего этапа. – узорчатая полоска металла вновь скользнула между пальцами, провожаемая внимательным взглядом.

–   Решение окончательное? – уточнила она, вставая, взглядом указав на украшение.

Шу кивнул, мягко улыбнувшись. Объяснений не требовалось: достаточно было знать, что он держит в руках.

–   Мы ждем вас в Доминионе. – в голосе – напоминание и мягкий укор.

Личность нового подопечного Шуарез до сих пор оставалась загадкой для его родичей. Решение сына Анза уважала: пусть сам выбирает время, когда будет готов привести Тириана и показать.

–   Когда он будет готов.

Мать, ласково погладив сына по взъерошенным волосам, покинула Домен. На этот раз – надолго. С момента пробуждения до полной ассимиляции старого духа никто не должен нарушать уединение.

.

* * *

.

–   Просыпайся, Тириан.

Мягкий, ласковый голос развеивал милосердную тьму сна без сновидений, поднимая отчаянно сопротивляющийся разум к беспокойной дреме.

–   Просыпайся.

Просыпаться не хотелось. Не хотелось вновь увидеть плавно опускающуюся сияющую искру, несущую воспоминания, от которых хотелось выть раненным зверем. Он знал – там еще много… Бесконечность прожитых тысячелетий, наполненных убийствами и потерями. Много воспоминаний, которые он не хотел переживать заново.

–   Пора, Тириан. Пора просыпаться.

Зачем? Ради очередной порции кошмаров?

–   Я не хочу просыпаться. – прошептал он, не открывая глаз.

–   Я знаю. – голос Шу звучал над самой головой.

Лба коснулись прохладные пальцы, по телу приятно пронеслась мелкая колкая волна чистой энергии. Тириан тихо выдохнул, медленно приоткрыл глаза, бросив загнанный взгляд под потолок, туда, где все это время висела мерцающая сфера.

Синие глаза расширились.

–   Я убрал ее, как ты просил. – мягко ответил хаосит. – Полагаю, ты не захочешь ее сейчас видеть.

Облегчение и позорная радость затопили сознание.

–   Не захочу. Ни сейчас, ни потом.

Почему-то посветлевшие сиреневые глаза смотрели с укором.

–   Это – твоя память, Тириан.

–   Я не хочу ее возвращать. – он болезненно дернул уголком губ. – Хватило уже увиденного. – взгляд потяжелел. – Зачем ты это сделал?

–   Так было нужно.

–   Кому?

–   Тебе. – в воздухе появился высокий стакан со светло-золотистой жидкостью. – Это избавило от сомнений и иллюзий.

Тириана передернуло: вот уж действительно, от сомнений увиденное его избавило радикально. Как и от наивных иллюзий. Теперь он уверен: вспоминать прошлое и становиться прежним он не хочет.

–   Я помогу сесть.

Получив разрешающий кивок, Шу помог ему приподняться на дрожащих руках и сесть, позволив опираться на себя.

–   Держи. Это поможет быстрее вернуть силы.

Стакан подплыл под самую руку. Тириан взял его, крепко сжимая слабые пальцы на тонком стекле, но почему-то удержать не такой уж и тяжелый стакан не смог: казавшийся неподъемным стеклянный сосуд неумолимо выскальзывал, пока… не уперся в подставленную ладонь.

Тириан рвано выдохнул: унизительное состояние беспомощности даже в таком простом действии.

–   Слабость скоро пройдет. Она естественна после прошедшего стресса и ничего постыдного в ней нет.

Мягкий укоризненный голос подействовал отрезвляюще, убив ворчание гордыни и болезненное нудение чувства собственного достоинства. Шу прав: слабость после длительной комы и последующего стресса естественна.

–   Пей.

Сильная рука подняла стакан вместе с его рукой.

–   Укрепляющий эликсир. – пояснил юноша. – Восстановит потери энергии и вернет тонус мышцам. Это – не волшебная панацея. Зелье не уберет все следы истощения и длительной неподвижности, но поможет сгладить начальный этап адаптации. Пей.

Тириан послушно прильнул к стакану, осторожно отпивая странную мерцающую жидкость. Опасения оказались беспочвенными, а Шу в очередной раз оказался прав: после первого же глотка по телу разлилось приятное тепло, мутная слабость немного разжала когти, а стакан стал казаться несколько легче.

–   Физическая адаптация пройдет быстро. – продолжил говорить Шуарез, придерживая кончиками пальцев все норовящий выскользнуть из руки стакан. – День-два, не больше, и я приведу твое тело в норму. После можно будет начать тренировки.

Тириан допил зелье и разжал пальцы, позволяя юноше развеять опустевший сосуд.

–   Шу…

–   Да?

–   Я принял Хаос? – тихо спросил мужчина, невидяще глядя куда-то вдаль.

За плечом раздался мелодичный смех. Мягкий, в чем-то ироничный, в чем-то добродушный, но лишенный даже тени насмешки или глума.

–   Да. Ты принял Дар Всетворящего. Пусть и несколько… неосознанно.

Он вздрогнул, удивленно заморгал, но повернуться ему не позволили.

–   Неосознанно?

–   Ты убивал сам себя. Отказывался от жизни из-за предрассудков и бесконечной верности тому, кто ее не заслуживал. Я не говорю о самой Первооснове. Я говорю о ее Воплощении, устанавливающим порядке в нашем Мультиверсуме. Но стоило угаснуть сознанию, как твоя душа сама приняла то, в чем ты ей отказывал.

Шуарез силой вытащил его из кровати: Тириан не мог удерживать себя даже в сидячем положении. Про встать – речи не шло.

–   Сама?

–   Душа живет инстинктами, Тириан. – легко ответил хаосит, без усилий удерживая его на руках. – Ей безразличны метания духа и заскоки доминирующей личности: она хочет жить и развиваться.

–   Ты честен. – прошептал мужчина, рассеянно глядя, как распадается искрами кровать.

Шу не ответил, лишь оттащил его чуть дальше от того места, где еще недавно располагалась кровать, а ныне – пол просел, наборный паркет стремительно наливался холодным блеском полированного камня, превращаясь в окантовку купальни. Комната менялась на глазах: исчезали тяжелые гардины, зонировавшие ранее просторный зал, тканевая обивка стен наливалась блеском и сменялась мозаичными панно, свет приглушался, вытягивались окна и забирались витражами. Температура ощутимо поднялась, наполнившая небольшую купальню вода источала тепло.

–   Будет горячо. – предупредил Шу, подводя его к краю. – Садись, я подготовлю воду.

Тириан оторопело молчал, послушно переставляя ноги.

–   Мне это проще и быстрее, чем нести тебя в уже существующую ванную комнату. – с легкой иронией ответил на невысказанный вопрос молодой Владыка, аккуратно усаживая его на бортик.

Он чуть не завалился, когда поддержка внезапно пропала, но сумел себя удержать, рефлекторно ухватившись за своевременно проявившийся поручень.

–   В пределах своего Домена я могу сделать что угодно. – продолжил пояснять происходящее появившийся в поле зрения Шу. – Но медицинские препараты лучше так не создавать, а производить как положено.

Парень достал из пространственного кармана объемный металлический бокс, поставил его на бортик. Верх отъехал в сторону, раскрывшись по оси, позволяя увидеть ровные ряды баночек и каких-то капсул.

–   Я неплохой алхимик и зельевар. Препараты, которыми часто пользуюсь, предпочитаю делать самостоятельно: не люблю неожиданных осложнений из-за какой-то непредусмотренной мелочи.

В воду полилась темная тягучая жидкость, резко запахло хвоей и свежескошенной травой. Вода изменила цвет, приобретя едва уловимый коричневый оттенок. Следом полетели две капсулы, в воздухе поплыли ароматы цитрусовых.

–   Вот так достаточно.

Бокс самостоятельно закрылся и исчез, растворившись в дрожи пространства. Шу вскочил на ноги, придирчиво осмотрел получившееся, покосился на внимательно следящего за ним мужчину.

–   Ждешь подвоха?

Тириан покачал головой.

–   Ты верно сказал: у тебя было время и возможности. Ты мог сделать со мной всё, что желал. И сейчас можешь. – в низком голосе против воли промелькнула горечь. – Я даже встать не могу, не то чтобы оказать сопротивление. Так какой смысл травить себе душу и постоянно ждать подвоха? Ты говорил, что не желаешь мне зла.

–   Я и правда не хочу тебе навредить и не желаю зла. – сиреневые глаза чуть потемнели, наливаясь ярким аметистовым цветом. – Ты мне доверяешь?

Опасный вопрос. С множеством подтекстов и смыслов. Доверяет ли он, Тириан, хаоситу по имени Шуарез? Однозначно ответить «да» не позволяли остатки сомнений. Необоснованных, ведь Шу не дал ни единого повода усомниться в себе. Ни словом, отвечая на все его вопросы с убийственной честностью и без игры словами, ни делом, проявляя искреннюю заботу и внимание, выхаживая полудохлого врага. Сомневался ли он из-за беспамятства? Да. Неведение давило неподъемным прессом. Но после этой ночи еще большим было нежелание избавляться от этого неведения и вспоминать то, что все еще хранилось в мерцающей сфере. Сейчас прошлое вызывало подспудное отвращение и… брезгливость. Неприязнь.

–   Я почти доверяю тебе. – наконец, высказал гнетущие его сомнения Тириан. – Не вижу твоего резона… – он запнулся, не зная, как высказать единой фразой царящий в голове сумбур. – Я не понимаю причин, которые вынуждают тебя быть настолько заботливым и столь бережно относиться ко мне. Я же был твоим врагом! Я желал твоей гибели!

Аметистовые глаза странно смотрели на него. С непонятным выражением. Лицо – выверенная и спокойная маска, исполненная безмятежности.

–   Почему, Шу? – наполненный безнадежностью и отчаянием вопрос.

–   Я еще вчера сказал тебе причину. – пожав плечами, ответил парень, отмирая. – Но тебе простительно непонимание: ты и раньше отвратительно понимал психику и логику Детей Хаоса, иначе мой ответ избавил бы тебя от сомнений. – легкая, лукавая улыбка приподняла уголки губ и осветила ожившее лицо, а между пальцев поднятой до уровня его глаз руки засеребрилась гибкая узорчатая полоска металла. – Когда поймешь, что это такое, поймешь и мои резоны. Я сделал его за полгода до твоего пробуждения. И это – не спонтанное решение, продиктованное неконтролируемыми эмоциями или импульсивностью.

Тириан оторопело всматривался в тонкую и узкую, с два пальца шириной полоску металла, покрытую затейливым, но в то же время простым узором, и чувствовал: он ЗНАЕТ, что это такое и какой смысл несет это украшение. Знает! Но не сможет вспомнить, даже если вернет всю память, поскольку ЭТО знание в него вложил сам Шуарез.

–   А я смогу понять?

–   А что тебя останавливает, кроме твоего страха и предрассудков? – иронично приподняв бровь, поинтересовался Шуарез. – Знания у тебя есть. Найти в себе силы вытащить их из глубин памяти. Найди в себе желание ПОНЯТЬ.

Сама формулировка ответа четко дала понять: Шуарез ни слова не скажет об этом украшении и вряд ли покажет еще раз. Это задача для него и подсказок более не будет.

–   Пока ты будешь ломать голову, стоит заняться более приземленными делами: привести тебя в порядок. Полагаю, бессилие тебя уже достало.

Тириан согласно кивнул, безмолвно благодаря за смену темы и возможность без ущерба для и без того раздавленной гордости выйти из неловкой ситуации.

–   Я не требую от тебя безоговорочного доверия, я прошу тебя довериться мне сейчас и позволить заняться твоим здоровьем. – мягко произнес Шу.

–   С чего такая просьба? – удивленно и растерянно спросил Тириан.

Шу хмыкнул.

–   Потому что ты уже в сознании. И тут есть одна проблема… – парень запнулся, вздохнул, а потом прямо ответил: – Ты – воин, а воины обычно крайне нервно и поразительно-смущенно воспринимают привычные любому лекарю действия, входящие в смысл понятия «забота о больном или раненном разумном». Вы считаете, что такие действия постыдны или каким-то образом ущемляют вашу раздутую гордыню.

Тириан удивленно заморгал, непонимающе глядя на невозмутимого Шуарез.

–   Я говорю о необходимости тебя вымыть и размять потерявшие тонус мышцы. – спокойно пояснил Шу.

–   Я…

Мужчина споткнулся о «сам», умом понимая, что сил у него не хватит даже встать со дна, что с непередаваемой язвительностью озвучил парень:

–   Сам ты в купальне утонешь! – глянул на вытянувшуюся физиономию и предательски алеющие уши, вздохнул: – Тириан, вот скажи, чего я за полтора года еще не успел у тебя увидеть и, при желании, рассмотреть или облапать? Я тебя знаю лучше, чем ты сам: я лечил твое тело, изучил память и психику, погружаясь до подсознательных, инстинктивных слоев.

Теперь красным стало и лицо. Как-то резко дошло, что все это время он был полностью нагим. Как и сейчас.

–   Эти ваши «стеснительность» и «смущение» меня умиляют. – произнес Шуарез, стягивая тунику. – Я знаю механизм их появления и срабатывания, но не могу понять подобных чувств. Они мне чужды. – скинув одежду на мраморный пол, спустился в купальню, подошел к краю. – А твоя реакция – забавляет и доставляет огромное удовольствие.

Тириан прикрыл глаза, выматерился про себя, благо, словарный запас нецензурщины пацан оставил богатый.

–   Ты это специально?

Шу фыркнул, протянул ему руку.

–   Конечно! Давай руку, помогу спуститься.

–   Вежливость проявляешь?

–   Именно! – парень перегнулся через край и одним рывком сдернул охнувшего от перепада температуры мужчину в воду. – Отвар и горячая вода помогут расслабить мышцы и снимут последствия ночных стрессов: переутомление, боль и ломоту. И подготовят твое тело к дальнейшей работе.

Шуарез помог ему устроиться на каменной лежанке.

–   Расслабься ты уже и прекрати зажиматься, словно я тебя тут насиловать собрался! – ехидство в мелодичном голосе плескало через край. – Тоже мне, девственник в борделе! Хотел бы поиметь – уже поимел бы!

От такого высказывания лицо у Тириана вытянулось.

–   Я не…

Шу фыркнул.

–   Вы, существа Порядка, поразительны в своей зажатости и количестве вколоченных до самых глубин подсознательного предрассудков и комплексов. Даже сейчас, не имея памяти, ты по какой-то причине чувствуешь неловкость, стыд и смущение из-за отсутствия одежды и банальной перспективы быть кем-то вымытым. Зная и помня, что полтора года был на моем попечении, а забота о пребывающем в коме разумном включает в себя такие аспекты как мытье. Где логика, Тириан?

Тириан молчал, не зная, что ответить на этот насквозь простой и закономерный вопрос. Логики в подобных чувствах не было, но неловкость и смущение никуда не ушли, затаившись до следующего раза. Зато щедро развернулся стыд: за саму ситуацию, за его глупую реакцию, за…

–   Прости. – прикрыв глаза, тихо произнес Тириан.

–   Прощаю. – голос вновь смягчился. – Я помню про особенности твоей психики и стараюсь беречь, насколько это возможно. – и без паузы – приказ: – Не открывай глаз.

Горячая вода внезапно исчезла, мокрое тело обдало теплым сухим воздухом.

–   В этом составе нельзя долго находиться – после положенного срока он может навредить ослабленному организму. – пояснил свои действия Шу, а тело вновь погрузилось в теплую на грани с горячей воду. – И смешивать с мылом – тоже.

Объяснение успокоило, и Тириан все же сумел выкинуть из головы ненужные мысли и расслабиться, вновь доверившись тому, кого когда-то хотел убить. Пусть он и не помнит об этом. Достаточно того, что знает. И это знание неприятно зудело в душе, вновь и вновь возвращая к виду серебристой полоски металла, зажатой в тонких, но очень сильных пальцах. Что это такое? В чем смысл этого украшения? И почему Шуарез его создал? Одни вопросы, на которые он никак не мог найти ответ, как бы ни пытался мучить глумливо молчащую, но манящую близким ответом память. Понимание витало так близко, на самой грани осознания, вызывая гнев напополам с отчаянием и досадой. Казалось, еще чуть-чуть, и он зацепит ускользающую мысль, поймет. Но… Но действия Шуарез сбивали с мысли и не давали сосредоточится, хотя парень проявил поразительную тактичность и не сказал ни единого лишнего слова. Особенно, когда закончил его мыть и начал разминать практически атрофировавшиеся мышцы, передавая в прикосновениях колкими искорками энергию.

.

–   Шу? – тихо позвал Тириан, уже вновь вымытый и высушенный, замотанный в теплое мягкое покрывало и сидящий на появившейся на месте купальни софе.

Парень, расчесывающий длинную гриву темных фиолетовых, практически черных волос, вопросительно склонил голову.

–   Что я не понял?

–   В чем именно?

Значит, не понял он многого. Не только сути странного украшения.

–   Ты сказал, что я могу вспомнить, что это за полоска металла.

–   Можешь. – согласно кивнул Шу, аккуратно заплетая волосы.

–   Но?

–   Но это знание станет тебе доступно лишь тогда, когда ты будешь готов его принять и осознать без ненужных истерик и недопониманий. – невозмутимо ответил хаосит, улыбаясь. – Молодец. Правильный вопрос.

Сил не было даже на злость. Можно было догадаться! Можно было бы понять.

–   Это входит в процесс моей… – Тириан запнулся, не зная, как назвать то, что с ним делает этот паренек с лишь изредка смягчающимися холодными, жестокими глазами.

Озвучивать очевидное «дрессуры» было обидно и неприятно.

–   Твоего лечения и обучения. – невозмутимо подсказал Шу. – Не считай то, что я делаю дрессировкой.

В такие моменты казалось, что Шуарез читает его как книгу, видит все его мысли и чувства, понимает страхи и сомнения. Его проницательность… пугала.

–   На то похоже.

Шу тихо рассмеялся. Искренне, весело, словно услышал что-то донельзя забавное и милое: в потеплевших глазах была бездна умиления и необидной иронии.

–   Нет, что ты, даже близко непохоже. – веселье разом испарилось, взгляд пришиб каменной глыбой. – Что такое настоящая дрессура ты узнаешь, когда будешь морально готов увидеть самое неприглядное время собственной жизни: твое обучение в Цитадели Порядка. То, как вас учили… как ломали… Это – истинная дрессура, притом, лишенная даже намеков на жалость и аккуратность.

От тона, которым это было сказано, заледенела спина и свело судорогой пальцы.

–   И ты…

–   И я посчитал, что тебе не стоит сейчас видеть то, что тебя сломало. – в стылом голосе скрипел сминаемый металл. – Мне не понравилось увиденное, и я бы не хотел, чтобы ты это вспомнил, пока твоя личность еще хрупка.

–   Я вообще этого вспоминать не хочу. – проворчал мужчина, зябло поведя плечами. – Но придется?

–   Придется. Когда…

–   Я буду к этому готов? – он устало повторил очевидную фразу.

Шу согласно кивнул.

–   У тебя сейчас формируется новая личность, на которую не воздействует агрессивная среда. Она формируется по твоим личным качествам, составляющим базис души. Сейчас ты такой, каким мог бы быть, если бы тебя не ломали и не выращивали из молодого юноши нерассуждающее и лишенное милосердия оружие.

–   Меч Разящий… – прозвище сорвалось само в наполненном горечи и боли возгласе.

–   Меч Разящий. – подтвердил юноша. – Каратель. Высококлассный беспощадный убийца, единственный смысл существования которого – уничтожение врагов Сюзерена. И ты прекрасно выполнял свою роль, Тириан. Был одним из лучших Воителей Порядка.

–   Ты так говоришь, словно это – комплимент.

Шуарез улыбнулся и согласно кивнул, вертя в руках гребень.

–   Это – комплимент. Заслуженный. Потому что ты, несмотря на жестокую дрессуру и ужасающие методы выбивания «слабостей» вроде личных привязанностей и столь опасных для высших чинов Порядка чувств как дружба и, особенно, любовь, сумел сохранить в себе себя. Я это оценил.

От мимолетно высказанного Тириан оцепенел, чувствуя, как по спине проносится холод, а грудь словно сдавливает тугим обручем.

–   Слабое утешение.

–   Какое есть. – Шу развел руками. – Я не зря советовал тебе не спешить с возвращением памяти.

–   Я бы не выдержал?

–   Ты бы не выдержал. – подтвердил хаосит, вставая. – Тебе стоит одеться. – между разведенными руками возникла стопка одежды. – Поедим, а потом я покажу тебе, где ты будешь жить.

Шу аккуратно положил вещи на свободный край софы.

–   Сам справишься?

В вопросе не было ни издевки, ни насмешки, никакого иного чувства или подтекста кроме искренней заботы и желания помочь. Впервые вроде бы обидные для гордости слова не вызвали негатива. Неожиданно забота оказалась… приятна. Тириан ни на мгновение не забывал: за ним никто не пришел. Он, Иерарх, оказался… никому не нужен, стоило только проиграть более изворотливому и хитрому противнику и лишиться поддержки беспощадного Сюзерена.

Оказываться от помощи из-за мнимого чувства собственного достоинства и пытаться справиться с непосильной в его состоянии задачей он не стал:

–   Частично.

Одобрение в ярких аметистовых глазах было… вызывало чувство удовлетворения и подспудной радости. Как и понимание, что он хоть кому-то нужен. Не потому, что обладал огромной мощью и властью, а потому что…

Мысль запнулась, разум заметался, судорожно подбирая точное определение крутящемуся в голове четкому понимаю. Потому что… Потому что… ПОНРАВИЛСЯ. Лично он: беспомощный, лишенный памяти мужчина, отзывающийся на чужое имя «Тириан». Понравился своими личными качествами и особенностями характера, которым дали шанс проявиться в полной мере.

–   Шу… – в горле сдавило. – Я…

Юноша присел рядом. Так, чтобы ему не приходилось запрокидывать голову.

–   Не за что. – легкая улыбка приподняла уголки губ. – Я рад, что ты ПОНЯЛ.

Тириан виновато отвел взгляд. Ничего он не понял. Был лишь краткий миг озарения, многое расставивший по своим местам и вырвавший зудящую в душе занозу, не дававшую в полной мере… поверить и довериться тому, кому ранее желал смерти.

–   Шуарез… Ты действительно тратишь так много сил и времени на меня только потому, что я тебе… понравился?

Парень хмыкнул.

–   А что тебя удивляет? – в мелодичном голосе – веселье.

–   Отсутствие меркантильности.

Хаосит рассмеялся. Весело, искренне, с непередаваемым умилением на смазливой мордахе.

–   А почему ты решил, что у меня нет никакого меркантильного интереса? – вкрадчиво спросил он.

–   Потому что с меня нечего взять.

Скепсис настолько явно отразился на лице Шуарез, что Тириан тяжко вздохнул и раздраженно выплюнул:

–   Да, я не понимаю очевидных для тебя вещей! Я не вижу мелочей и не понимаю намеков! Я…

Шу вскинул руку, прерывая собеседника.

–   Я скажу это лишь единожды, поэтому прошу, услышь меня с первого раза, потому как повторять я не буду. – что-то было в голосе юноши такое, что вынуждало вслушиваться в каждое слово, чутко ловить малейшие колебания интонации и отслеживать мельчайшие изменения выражения его лица и глаз. – В тот момент, когда ты вступил в активную Печать, ты подарил мне возможность обрести истинное сокровище. Ценное лишь для меня.

Тириан вздрогнул, очень ясно и отчетливо вспомнив сказанные ранее слова…

–   Я услышал.

–   Но не понял. – иронично дополнил Шуарез.

–   Я не понял до конца. – укоризненно поправил его мужчина. – Но, полагаю, у меня будет достаточно времени, чтобы понять.

Паренек улыбнулся, согласно склонил голову.

–   Вот чего у тебя будет вдосталь, так это времени.

Скользкий разговор угас: Шу беспардонно сдернул с Тириана теплое покрывало и выразительно разложил созданные для него вещи. Немного непривычного покроя белая туника с запахом и простые свободные штаны из темно-синего плотного тканного материала, необычное белье, мягкая обувь на тонкой подошве. Простые и удобные домашние вещи, сделанные из приятного материала.

.

Уже ночью, лежа в собственной постели в выделенном для него жилом крыле дворца, Тириан проматывал в памяти прошедшее после первого пробуждения время и… думал, разбирал каждое событие, каждую фразу, сказанную Шуарез за время их знакомства. Анализировал и сопоставлял факты. Не пытался пока делать выводов. Лишь вспоминал и тщательно изучал то, что хранила его память, чтобы дать ответ на один-единственный вопрос, который определит его дальнейшее отношение к пареньку с яркими аметистовыми глазами. Вопрос, который задал ему Шуарез. Простой вопрос «Ты мне доверяешь?», на который оказалось так… легко дать ответ «Да».