Во имя свободы

Я вернулся в свою пещеру, на выделенный полигон, и увидел там диковинную картину.

Под светом золотистых кристаллов, растущих высоко из сводов потолка, часть полигона отгородили под вольер. Установили массивные стены, прочные цепи и решетку из непробивайки, натянутую как сетка бойцовского ринга. Внутри, как предполагалось, лежала наша вытащенная из каверны шестилапая тварь. Свободно, без оков, в которых я ее оставил. Без ошейника. Уже даже без намордника – вон в стороне валяется. Практически вольно! Только лапы собраны в «кулачки» и на каждую надеты металлические «чешки», чтоб не царапалась.  А верхом на загривке восседал мой главком.

И я бы мог все понять, но упорный Некс насильно вынуждал и доканывал бедного монстра. Придавливал тяжелую бошку почти к самой земле. Сидел в ее слепой зоне, не давая обернуться и укусить себя и… целенаправленно, нагло гладил!

— …Ты приручишься… будешь хорошим. А станешь паинькой – сниму с тебя и налапники. Ну я ж вижу, что тебе нравится. Харош кривиться и морду воротить, вижу, что тащишься. Расслабься, не нуди…

Тварь недовольно взныла, а потом, заметив мое возвращение, всеми шестью парами глаз уставилась с надеждой на меня, не имея больше сил и желания подниматься на ноги и как-то сопротивляться. Это ж сколько он монстра до этого гонял?

— Некс? Какого хера? – я развел руками, остановившись за решеткой.

Главком радостно оскалился и почесал монстра по загривку, а потом прошелся когтистыми пальцами по броне вдоль позвоночника и случайно задел основания гибких щупов. Клыкастая тварь аж все глазки на миг закатила от видимого блаженства.

— Опа, есть контакт… — вместо ответа, сказал Некс и уже нежнее прошелся чесоткой по щупам и пластинкам брони под ними.

Живность поплыла от удовольствия, а потом явно очнулась, взъерошила конечности, заставила себя возмутиться и взрыкнуть.

— Ври-ври. Не убедил, — ответил Некс, продолжая щедрый насильственный массаж.

Я смотрел на это представление изощренной чесоточной пытки и изумлялся, как у моего главкома на это вильнул мозг. Конечно, оставляя его наедине с тварью, я верил, что он ее не замучает и не убьет, но чтоб так…

— Приручение едой не проканало? – спросил я.

— Да хер ли ему! – пожал плечами рослый смуглый мужик в одной тунике и плотных штанах с ботинками. Сегодня его кудрявые волосы были сплетены во множество мелких кос и пучком собраны в толстый низких хвост, который он завязал по-походному парой боковых косичек. – В подземке мяса не найти толком, чтоб его жрать. Росло и питалось энергией, а у нас тут вот.

Он указал рукой на потолок, сплошь поросший кристаллами. Ну да, обожраться на радостях. Сытому бестолку предлагать угощения.

— А сладкое или фрукты давать пробовали? – спросил я.

— Пока нет, только вот намордник сняли. Бесливый очень был. В итоге я сперва дождался, пока он устанет вредничать, а теперь вот.

Некс запустил пальцы под самое основание щупов и начал аккуратно разминать гибкую шкурку. Садист. Это ж ему как массаж по плечам – вечный кайф.

Блаженство тут же отразилось на морде монстра в виде прикрытых глаз и лениво-расслабленной пасти. Еще б язык высунул и заскулил от удовольствия…

— А говоришь, что зло, — ухмыльнулся Некс, глядя на счастливую рожу. – Ты ж моя радость… Ты наше чудо… Прелесть…

От таких слов даже я б растаял от нежности. Че уж говорить про урожденного хищника эмпата.

— Некс, ты засранец, — хмыкнул я, глядя на их взаимный кайф. И кто еще из них больше получал удовольствие?

— Даа, я знаю, — лыбясь во все зубы, ответил главком, после чего мигом переключился к теме моего отсутствия. – Узнал, что хотел?

Смена темы прошла так внезапно, что я не сразу осознал вопрос и включился, вспоминая последние потраченные дни.

— Да, узнал. Если армию захватчиков не тормознут где-нибудь в центральном регионе, то до нас это все докатится примерно через год. Придется перестраховаться. Я опросил не многих – народу на перекрестке почти нет. Но те, что рассказывают, рекомендуют готовиться.

Я мелочно поймал себя на том, что предоставляю отчет своему главному помощнику, а он, как главное зло моего региона, возится и развлекается с монстром. Что-то в этой расстановке занятости было кардинально не правильно, но что именно, я так и не понял.

— А были б только кибитки, мы б съехали, — сыронизировал Некс, раскатывая и проминая на ладони один щуп.

Я неуверенно покачал головой, отводя глаза от массажа. Спина предательски напоминала, что я сам давно не разминался.

— Не всегда то, о чем пугают – так ужасно на самом деле, — парировал я. — Это могут быть просто слухи. По крайней мере, я постараюсь узнать еще.

— Снова выйдешь на Перекресток? – тут же с лету спросил главком.

И взглянул так подозрительно и ехидно, словно ему уже десять раз настучали про меня!

— Да, через четыре дня, — как можно более хладнокровно заявил я. —  До этого у меня есть свободное время. Хочу его занять. Не хочу тупо сидеть на месте.

— Тогда могу предложить на выбор или восстановить лавовый сад, который померз недавно от пробоя скважины, — заявил Некс, уже свободнее сидя верхом на шее монстра. – Или явись к Суналу, он от тебя ждет подробной схемы твоего нового воздушного плетения. Или загляни в учебку, там парни радостно тебя на тренировку примут. Навык к тебе возвращается, но пока недостаточно быстро. Можешь снова засесть за проект оптической обсерватории, или доделать, наконец, приемник картографии. Последнее, кстати, будет важно, в связи с последними событиями. Или можешь помочь прорезать скважину. Потренируешься на силовой резке еще раз.

Иногда, я даже не знаю, в какой игровой мир меня занесло. То ли я у себя правитель, то ли главный исполнитель заданий моих мобов, прибывший после долгой отлучки! Этот тончайший аромат ни с чем не сравнимой собственной важности, когда я нужен всем сразу, одномоментно, везде еще вчера!

— Все-все! Я понял, не грузи, — я замахал руками, но тут же осекся, когда монстр приоткрыл один глаз на резкое движение.

Дел, как обычно, не убывало, а словно наоборот, прибавлялось. Это только по названию я правитель. А по факту и главный конструктор, и маг, и главный творец и друид, и лекарь, и поначалу учитель. Мало просто создать город и назначить в нем действующие школы или обрисовать контур садов. Со временем, если относиться к своей «песочнице» любя, приходится расширяться. Строить новые дома, возводить заводы, напитывать энергией новые плантации и решать много других градостроительных работ, которые тяжело было предусмотреть игроком извне, по другую сторону экрана. А если свой народ оказался еще умный и требовательный, то юному правителю не избежать участи главного наставника и учителя. Вытрясут из головы все знания, какие только можно. Мне альтернативно повезло.

Как-то раз я обмолвился, что мне снятся странные сны, как будто не с моим участием. Потом я вспоминаю навыки, которых не мог знать в этой жизни. С тех пор меня обязали рассказывать им все, что я еще вспомню. Дотошности их записи я мог только позавидовать. А уж какие они задавали наводящие вопросы! Правда, пейзажи и слезливые истории с плохим концом их интересовали в меньшей степени, чем странная подсмотренная во сне техника или магия. Но бывало и так, что слишком уж ярые расспросы меня донимали, и меня оставляли в покое. Про свою книгу записей я им молчал. В нее попадало только совсем личное.

— Вот и умница! – сказал Некс то ли мне, то ли монстру, а потом не спеша слез с мощного загривка. Тварь под ним очнулась от блаженного обморока и заинтересованно повела головой. – Я вернусь.

К моему глубочайшему удивлению, живность кусаться уже не лезла. Наоборот, во взгляде читалось такое ожидание, словно мой главком, несмотря на акции приручения и чесоточного садизма, обещался отпустить существо на волю. Хотя, я уже начинаю сомневаться, что тварь вообще ломанулась бы обратно в свою каверну.

Может, мы вообще совершили ошибку, притащив существо на полигон в пригороде? Ведь тут больше энергии, не нужно охотиться, приятно чешут. Что если, этот шестилапый уже зовет сюда своих сородичей? Этого ведь мы не знаем достоверно.

— Пойдем, провожу в сад. А по пути расскажешь подробнее про свои новые знакомства, — сказал Некс, запирая за собой решетку. Монстр только подсобрал под себя закатанные в металлические чешки лапы, дернув неприязненно парой конечностей. Словно нервно отряхиваясь от налипшей грязи.

— Я вроде бы молчал сейчас про знакомства, — сказал я, улыбаясь и временно заставляя себя выкинуть из головы тревогу про монстра.

— А когда я последний раз верил твоему молчанию? – с иронией ответил Нексар, приобнимая меня за плечо и уводя с полигона.

Обожаю когда мне не нужно долго объясняться!

Раскаленные ручьи лавы рисовали витиеватые узоры в каналах по саду. Сильные, мощные деревья, словно вечно тлеющие угли, вздымались толстыми бугристыми стволами, разделялись на запутанные ветви, как многосуставные хищные лапы. Паутинка золотых жил прогоняла вверх по стволам питательную раскаленную лаву, как сок, давая жизнь роскошным светящимся в темноте пышным бутонам. Все кроны деревьев должны быть покрыты этими бутонами. Они должны звучать. Петь в густой тишине сада, искристо звенеть под басовитый гул текущих потоков. Их мерцающая пыльца должна подхватываться горячим воздухом и уноситься по течению, давая свет в недрах глубоких пещер и заряжая теплом прохладные каверны.

Я гладил рельефные черные стволы, словно созданные грубой ковкой металла. Прохладные желобки и протоки размягчались следом за моими пальцами, наполнялись жизнью и начинали пульсировать, подтягивая с корней сочную лаву. В них она становилась соком, мерцающей смолой, которая, даже застывая, сохраняла свой чарующий огненно-алый блеск.

По воле моей мысли распускались новые цветы. Я дарил жизнь заснувшим деревьям. Не важно, за одно или несколько держаться руками. Все стволы соединялись в недрах единой сетью. Бутоны набухали на ветвях, наливаясь горячим светом, как укрытые полупрозрачной коркой лампы. А затем начали вспыхивать огнем, распуская пышные лепестки. Искры сыпались в багряную траву, насыщая ее теплом и превращая в мягкий горячий ковер. Свежая пыльца взлетала вверх, собираясь золотыми облаками под потолком каверны. Это была одна из немногих зон, где отсутствовало явное освещение, но горячий блеск огня окрашивал и оттенял в саду каждый куст и каждую тончайшую ветвь.

Медленно и не спеша разгорались алыми узорами камни. Спиральные завитки прожилок накалялись под теплой золотой пыльцой. Оживали теплолюбивые светлячки. В воздух взлетали порхающие еще голодные бабочки. Биом вновь согревался и оживал. В темноте черной каверны, под блеском золотой пыльцы, гуляющей как потоки слабо мерцающих искр под дуновением теплых ветров.

Я сел в теплую траву, наслаждаясь приятным, ласкающим кожу воздухом. Не жарящим, не палящим. Свежим и наполненным сочным привкусом теплого дерева и металла. К нему добавлялся пока еще слабый сладковатый запах плодов, и я знаю, что вскоре молодые чернолистые кустарники дадут свой первый урожай алых ягод.

Уже скоро я снова поеду на Перекресток. Снова буду ждать в старом ресторане. И возможно снова после этого буду жаждать общения, словно нет ничего в нашей реальности ценнее, чем удачное знакомство. И нет сокровища в жизни больше, чем близкие по духу разумные.

***

Я отдыхал у себя дома в кабинете, под желтым теплым светом напольного плафона делая зарисовки на крупном листе, прикрепленным к мольберту. Массивный деревянный атрибут художника крепко стоял на четырех ногах, позволяя при необходимости на него опираться. Приятный запах дерева поднимался от чуть намоченной доски, а краски едва отдавали сладковатым оттенком.

Толстая кисть с мягким ворсом выписывала на полоне глубины лавового сада, острым кончиком добавляя черные ветви в густые алые кроны. Изредка деревянный стержень кисти позвякивал о стекло стакана с намешанной уже грязной водой. Пока я рисовал, мой мозг отдыхал, наслаждаясь тишиной и умиротворением, разбавленным тихим звоном и переливчатой далекой трелью грозовых птиц, переносящих облака с влагой.

Но вот мягкие шаги послышались в небольшой прихожей, а потом оттуда донеслись необычные сладкие ароматы с травой.

— Я решил, что на ваших Перекрестках плохо кормят, — донесся знакомый голос слева от двери.

Повернувшись, я сперва увидел большое блюдо с красочной горой ароматной, еще горячей еды, а потом только рассмотрел своего главкома. Нексар один из немногих, кто мог зайти ко мне домой без приглашения или предупреждения. Просто так. В любое время. Потому что я ему не запрещал.

В теплой каверне и в домашней обстановке Некс не любил носить тяжелые вещи. И сейчас снова он был одет в довольно простую безрукавку с мелкой угловатой вышивкой по канту и с деревянными пуговицами в форме звериных когтей. Шею и плечи сверху обрамляла мелкая белая опушка из козьего меха. Вместо широкого плетеного пояса сейчас на нем только кожаный с плоской пряжкой, не мешающей в быту. На ногах коричневые брюки из грубой ткани и ботинки, которые легко снять, отстегнув лишь пару заклепок. По всем рукам вместо декора – сеть сложных татуировок и символов.

На массивный рабочий стол мне водрузили большое блюдо с закусками, которым я даже не знал названия. После чего, Некс обошел меня со спины, по-хозяйски облокотился на кресло и задумчиво заглянул в рисунок. В этом он был единственный, кому я подобное позволял. Почему-то есть у меня такой бзик. Не люблю, когда смотрят в незавершенный рисунок и тем более стоят со спины.

— Тебе нужен отдых, если ты взялся за виды из окна, — тепло высказался Некс, словно это был вердикт моему труду.

Я отложил палитру, прополоскал кисть и убрал ее в сторону на подставку. Потом отодвинул планшет и развернулся в кресле, глянув на него снизу вверх.

— Считаешь, если я взялся просто за красивый пейзаж, то я уже выдохся? – попытался сыронизировать я.

— Ты взялся за пейзаж, которым ты можешь любоваться хоть каждый день, — пояснил главком, вздернув брови домиком. – Это на тебя не похоже.

Я тяжело вздохнул, потирая лоб. Если бы я еще сам понимал, что на меня накатило. Проматываю время, наверное. Или нуждаюсь в тишине. В то же время просить Некса уйти мне не хотелось. Его общество меня успокаивало.

— А что на меня похоже? – спросил я, поддерживая беседу.

Показалось, что Нексар улыбнулся с какой-то даже долей печали и ответил.

— Когда ты смотришь за грань этого времени и мира.

О да, эта тема меня тоже вводила в мимолетную тоску. И словно чуя мое настроение, Некс решил быстро сменить разговор, вернувшись к тому, с чего начал.

Пододвинув мое кресло немного назад, отчего я от неожиданности схватиться за подлокотники, Некс поставил второе кресло рядом, по одну сторону от стола и уселся в него, подтянув поближе блюдо с едой.

— Парни приготовили тебе новинки от соседей, — с жизнеутверждающей улыбкой заявил он. – Что-то купили, что-то добыли. Пробуй. Они старались и хотели тебе угодить.

Я посмотрел еще раз на блюдо со странными продуктами. При более детальном рассмотрении я опознал некоторые ингредиенты как фрукты. Какие-то дольки были запечены в печи и до сих пор пускали теплый пар. Некоторые сочились густым соком с мелкими косточками. Какие-то были разрезаны пополам как чаша, и я решил было, что в них набит под завязку кондитерский крем с россыпью шоколадной крошки.

— Как это всё есть? – уточнил я, изумленно глазея на странности, порожденные чужой фантазией.

— Проще сказать, что тут съедобно всё, — усмехнулся главком, подняв с блюда одну шпажку с квадратными кусочками и протянув ее мне. – Названия тебе ничего не скажут, так что даже не запоминай. Если понравится что-то скажи мне, и парни добудут еще.

— Ты хотел сказать, сорвут без спроса в чужом лесу? – с мелкой иронией спросил я, аккуратно взяв шпажку и принюхиваясь.

Некс с ухмылкой скривил лицом и взялся за алую дольку, чуть подрагивающую как желе.

— Они все равно не перестанут ходить на разведку. Так пусть таскают «трофеи» с мест пребывания. И лучше съедобные.

И то верно! Не хватало еще чтобы мне трофейную технику или живность притаскивали. Последних у нас своих вон в пещерах хватает. Едва справились.

Я начал пробовать фруктовые дольки по очереди. По привычке отмечал знакомые вкусы, сравнивал с тем, что уже некогда пробовал. Ребята меня частенько баловали и закармливали всем подряд. Хороший я вид все-таки сделал. Жрать мог вместе с ними все, что хоть как-то переваривалось. А уж какое открывалось от этого богатство вкуса!

В пористых дольках в послевкусии раскрывалась приятная кислинка. В зеленых цитрусовых пластинках, наоборот, сладость бодрила и тонизировала. Вскоре я не стеснялся, переходя от одного странного продукта к другому, иногда отрезая небольшие дольки ножом или мелкой чайной ложкой подбирая вязкий сок прямо с тарелки. Нексар и сам охотно составил компанию, но не понятно, наслаждался ли он вкусом или моим обществом.

А что же я? В его присутствии я чувствовал себя просто спокойно. Не всегда расслабленно, как сейчас, потому что слышал, какие тяжелые мысли роятся в его голове. Не буквально, но что-то явно не давало ему покоя. Иногда он молчал, и даже я не мог его разговорить. Но сегодня был не тот случай.

— Некс? Тебя ведь что-то тревожит? – спросил я сам, откладывая ложку на блюдо и откидываясь на спинку кресла.

Мой главком и помощник неохотно перевел на меня взгляд и отщипнул фиолетовую ягоду от тяжелого пучка.

— Я считаю, что общение с игроками не идет тебе на пользу, — ответил он сумрачно и даже немного печально.

И вновь я не удивлен. Который уже раз он это мне говорил?

— Не ты ли сам радовался, что я решился выйти недавно наружу? – попытался поддеть я его тонкой иронией.

Но мое наигранное настроение на него не подействовало.

— Да, я был рад. Тебе стоит иногда посещать Перекрестки, чтобы видеть, как меняется твой народ и наш мир.

Иногда он начинал в категоричной форме разделять эти понятия. Своим миром он называл Адэн, а игроки для него были словно пришельцы. Чужеродные и зачастую противоречащие некому балансу всей системы.

— Но тебе не нравится, когда я нахожу кого-то интересного, — вздохнув, согласился я.

— Не интересного, Рин, — одернул меня Некс с блеском тяжелого укора во взгляде. – Любого. Игрокам нельзя доверять. Ты сам нам это говорил. Или тебе напомнить случаи, когда ты поддался доверию?

А вот теперь я чувствовал, что мой главком начал тихо закипать. Обычно он прекрасно умел сдерживать себя. Но бывали случаи, как сейчас, когда его тревоги за меня рушили привычный барьер хорошей и жизнеутверждающей маски.

Я взмолился одним только выражением лица. Может, все-таки не надо?

— Рин, игроки врут, — напомнил мне Некс. – И ты сам лучший тому показатель.

— Не правда, — метко подметил я, вздернув указательный палец. – Я недоговариваю.

— Какая разница! – отмахнулся он. – Твой предыдущий знакомый тоже недоговаривал! И что с ним теперь? Уничтожен соседом, который лучше тебя знал, что «мистические работы», которые тот вел, означали попытки по перековке душ. А ты повелся на красивые слова и по незнанию еще дал ему много советов.

— Я не знал, что тот тип отлавливал чужих мобов. У него на роже этого не было написано, — развел я руками.

— Но он дружил тебя, пока ты сливал ему ценные знания, — поставил мне в укор Некс. – Или вспомни другого, которому ты сам долго писал на край континента. Он почти догадался, где твой настоящий город, а потом мы поймали его с отрядом диверсантов на границе, потому что ты верил, что он живет на краю мира и до тебя не дойдет.

Я опустил глаза и искренне приуныл. Помню такого. Он поставил хороший ретранслятор и обманом чуть было сам не выманил меня к себе в гости туда, на край мира…

— А он казался таким доброжелательным, — словно в свое оправдание сказал я.

Некс мрачно хмыкнул. Кажется, давать пощады он мне не хотел.

— Нет. Самым доброжелательным из всех был тот, который взял тебя в плен. Помнишь?

— Не надо, — а вот на это я уже предостерегающе грозно поднял ладонь.

— Надо, — издевательски оскалился Некс. – Потому что его отнятая жизнь – это результат твоей доверчивости.

Я невольно тронул пальцами свои бессменные бусы с камешками и осколками металла на ремешке. Однажды, они уже попробовали крови игрока. Один раз, они мне уже спасли жизнь. Не хотел бы я попадаться снова.

— Правда, многие вздохнули с облегчением, когда тот игрок исчез, — признался Некс, развалившись в кресле. – Так что тебе заочно благодарны десятки ранее от него пострадавших жертв. Но ты ведь не интересовался потом, почему слухи о его исчезновении не пошли дальше, не так ли?

— Нет, — грубо, но все же признался я.

— Нам с парнями пришлось зачистить его городок. Чтобы его люди не разнесли новости про тебя и оружие.

— И вы там всех перебили? – в упор спросил я.

— А как иначе, Рин? – без тени улыбки спросил Некс. – Либо жалость, либо наше спокойствие. Вот только не начинай расстраиваться и злиться! Ты прекрасно сам знаешь цену безмятежной жизни.

— Я пытался пойти по мирному пути и сделать так, чтобы мне не желали зла и вреда, — с каким-то давним отчаянием сказал я.

— Это возможно, — признался Некс. – Но только не среди твоих сородичей игроков. Прошло много лет с момента рождения Адэна как живого мира. Всех наивных и добрых игроков уже давно лишили земель. Остались лишь самые хитрые, корыстные или такие, кто без жалости ударит в спину. Прими уже это, Рин. Я не хочу, чтобы ты вновь стал жертвой своего доверия.

Я знал, что он прав. Знал. Но не хотел с этим смириться.

Годы в Адэне прошли для множества игроков беспощадно. Теперь это уже не те доброжелательные и открытые друг другу люди, какие были на форумах в прошлом мире. Раньше они были объединены общей идеей. Теперь же это соседи, которые вечно теснят друг друга, не в силах сменить место обитания.

Время в новом мире прошлось по всем игрокам жестоким отбором. Кто-то стал жертвой шутки соседа, получил разрушенный город и быстро потерял силы, не имея возможности и ресурсов, чтобы восстановить все в былом цвете. Кто-то попал в долговой плен к победителю и работал на него как вечный помощник. Хорошо если не как вечный раб, по статусу ниже «откормленных» мобов. Кто-то утратил силу духа после череды поражений и превратился в странников-попрошаек. Кто-то сходил с ума от однообразия плохо запрограммированного окружения. Выживали и крепки только сильнейшие. Я называл это своеобразным естественным отбором. Но к своей печали видел, как с каждым годом чернел окружающий мир и ужесточались игроки.

Наверное, ни один апокалипсис не проредил бы нас так, как проведенное в Адэне время. Забавно вспоминать, как наши фантазии представляли миры после глобальных катастроф с одинокими бандами, которые окрепли и выжили. Сейчас мы те самые банды. Отрастившие клыки, когти, зубы, имеющие каждый свой моральный кодекс. Мы одиночки в окружении своих верных армий и подданных. И далеко не профессионалы.

Как и при типичном постапокалипсисе многих игроков сгубило отсутствие профессиональных кадров. Привычные к социальным службам, здесь мы оказались предоставлены сами себе. Я читал, как у многих по глупости горели города и леса, и они не могли их своевременно потушить. Я слышал по рассказам у некоторых взрывались лаборатории или целые электростанции, разрушая всё, что игрок старался и возводил до этого. По воле магии промышленность не работала. Нарисованный термоядерный реактор не запускался без правильной подачи энергии. Бывало, что взрывались оружейные склады. А где-то взрывались даже продуктовые амбары. Отсутствие профессиональных знаний косило игроков больше, чем войны.

Выживали сильнейшие и самые опытные. Или те, кто хитростью обманывал систему и воровал у других рабочие технологии.

Даже отсутствие врачей и психологов вырезало из числа землевладельцев массу игроков! Кто-то не догадался сделать себе крепкое тело, отчего потом страдал всем цветником болезней, начиная от гастрита и заканчивая переломами. Я видел калечных игроков, которые терпели, хромали на плохо сросшихся после войны ногах, но боялись себя добить, чтобы возродиться в новом теле. Я видел тех, кто сходил с ума от паранойи, и другие от него шарахались, как от прокаженного.

Бесценны становились бывшие лекари. Еще ценнее были, как ни странно, программисты. Эти шли по классификации наравне с местными магами, которые способны творить чудеса словно бы силой мысли. Но ценнее и тех, и других были такие, кто без точных знаний и большого числа ресурсов способен был создавать города и инфраструктуру просто так. Будто рисуя. Представляя, что он хочет получить в итоге, а мир за него подстраивал готовый полный цикл всей системы. Таких конструкторов, насколько я знал, крайне мало. И все они были словно клад для других игроков. За ними вели охоту иногда даже яростнее, чем за женщинами.

В какой-то мере все мы могли творить на своих землях немного. Возвести стены, преграду, вырастить лес, иногда даже изменить ландшафт. Но зачастую все наши города и техника – результат работы еще до перехода полностью в Адэн. Консоль через мнемовизор выполняла за нас работу конструкторов, достраивая программный код под жизнеспособную модель. Но перейдя в Адэн многие столкнулись с невозможностью повторить свой же сложный продукт. Тогда все срочно начали развивать мозги своим мобам и жадно выкачивать чертежи и доступные знания из Сети прошлого мира.

На фоне всего этого народу стало не до дружбы и романтики. Все хотели попросту выжить. А потом спустя годы игроки поняли, что иной раз проще не строить, а захватывать готовые чужие города. Вот понравится кому-то электростанция соседа – значит надо ее отвоевать. А слабого игрока принудить к рабству. Или «под защиту», как еще иногда говорят. Понравится кому-то чужой целительский лес – значит его надо захватить. А то что сосед потом расстроенный уйдет бродить в одиночку, так какая кому разница! Хуже если банды сильных игроков кооперировались заочно и потом зажимали кого-то одного особо ценного в тиски войны.

Иногда на меня нападала вера в дружбу, и я пробовал найти кого-то еще из игроков, с кем могу поделиться своими переживаниями или идеями. Но мир обламывал меня из раза в раз.

— Рин? Эй, Рин? – окликнул меня в который раз уже Некс.

— А? Да, прости, я не расслышал… — мотнул я головой.

— Ты помнишь, что после убийства того игрока тебе полагается его территория? – спросил главком, с хрустом откусывая еще одну дольку желтого фрукта. Сняв свою обувь, он развалился напротив, закинув ноги рядом в мое кресло. – Нужно только закрепить на ней свои права.

— Да плевать на территорию, — отмахнулся я. – Не хочу больше там светиться.

— Но тогда ее займут другие, — напомнил он.

— Пусть занимают.

— У игрока были хорошие лаборатории. И тоже подземные.

— Но вы ведь и так оттуда все унесли и скопировали.

Некс недовольно нахмурился, но согласно кивнул. Еще одна попытка убедить меня заняться чужой землей прошла даром. Ну не хочу я туда. Подумаешь, клочок земли…

— Рин, — Нексар сел ровнее, опустив ноги на пышный цветной ковер. – Я не хочу, чтобы ты бежал от каких-то дурных мыслей, но не хочу так же, чтобы ты легко поддавался своей вере в игроков.

Я улыбнулся краешком губ, глядя ему в глаза.

— Тебя послушай, так мне надо доверять только вам и превентивно выставлять защитные шипы, чтобы ко мне не лезли воевать. Встать на путь агрессивной защиты. Такой, что проходит по границам соседей.

Некс отчего-то печально улыбнулся, но не стал ни отвечать на это, ни спорить. Иногда мне кажется, что я сделал ошибку, научив своих старших мобов тоже недоговаривать…

— Возможно, в твоем прошлом мире было много людей, которым ты мог доверять, — сказал тихо главком, облокачиваясь на свои колени. – Возможно, ты еще не отвык видеть в бывших сородичах что-то светлое. Но поверь, тебя уже с ними ничто не объединяет.  Только планета, с которой вы были все родом. Они уже не твои собратья. Да и ты не человек.

— Я тоже игрок, — напомнил я, не понимая к чему он ведет.

— Но вы разные, — сказал Некс с укором. – Мы твой народ. Не они. Кем бы они не были, каким бы видом себя не обозвали ваше прошлое не стоит твоих скоротечных сантиментов с теми, кто сам ходит по чужим головам.

— А если я скажу, что все еще хочу найти друга? – как-то чересчур резко сказал я, но тут же осекся.

Некс печально опустил взгляд. Другой бы на его месте мог разозлиться и напомнить мне еще с десяток неудачных попыток знакомства. Он мог бы искупать меня в укоризне и макнуть носом в ошибки. Другой, но не Некс. Он никогда не додавливал меня до злости, не стал и сейчас. А я запоздало понял, что мой ответ его ранил. Склонившись к нему, я взял его за плечо, заставив посмотреть мне в глаза. Как еще ему донести, что мне нужно? Здесь, в Нернасе, в моем подземном городе у меня есть всё. Абсолютно всё, что может себе пожелать каждый. Единственное, что я не могу себе ни сделать, ни купить, ни получить по статусу — это дружбу с кем-то равным. Близким по духу. Иногда я словно бросаю вызов судьбе в попытках найти интересных игроков. Иногда я хочу кому-то довериться, чтобы знать, что меня в случае беды выручат и спасут. Не везде мои мобы всесильны. Не всегда я смогу скрываться в пещерах.

Мне нужна помощь и чья-то поддержка!

— Прости, Некс, — тихо шепнул я. – Но только я могу найти кого-то, кто сможет нас защитить. Тем более в преддверии войны.

— Мы можем переждать, — ответил мой бессменный помощник.

— Переждем одну, переждем другую… Какая-то война нас все равно заставит выйти наружу, — вздохнул я, не убирая руку с плеча. – Я не могу рисковать, подставляя вас в одиночку против врагов.

— Ты рискуешь при каждом новом знакомстве, — тихо сказал Некс.

А я не удержался, притянул его к себе и тепло обнял за плечи, словно заранее заглаживал перед ним свою вину за ошибки, которые собирался совершить.

— Когда-нибудь нам обязательно повезет, — ответил я в пышный хвост его мелких черных косичек. – И когда-нибудь мы будем жить без страха друг за друга.

Показалось, что Некс улыбнулся. Но я точно знал, что моим фантазиям он как всегда плохо поверил.

***

В назначенный день и назначенный час я ждал в ресторане, за тем же столиком, что и прошлый раз. Где-то с улицы и среди массовки клиентов меня караулили мои бессменные телохранители – Фри и Руна. Вечная неразлучная парочка одних из лучших бойцов. Почти все время, пока я не нуждался в их сопровождении и не вылезал из пещер, парни тратили на походы по миру, вольное обучение и регулярные тренировки. Опыт они набирали везде – в чужих городах, в чужих империях и наделах, на Перекрестках и случайно оживших зонах, утративших хозяина. Они всегда могли найти для себя что-то новое, считая, что идеала и совершенства мастерства никогда не достигнуть, а лучший повод занимать свою вечность – это обучение.

Они были одними из первых, кто родился и вырос в Нернасе. Уникальные во многом, не имеющие ограничений от меня, как от создателя. Их показали мне подростками примерно на мой пятый год жизни в Адэне. А потом за оставшиеся три они выросли до полностью взрослых бойцов и вызвались меня защищать. Я хотел было отказать им, оставить при себе первородных ребят вроде Некса и его помощников, но юная парочка быстро обошла других конкурентов по силе, способностям и, главное, самостоятельности. В критической ситуации им не требовался мой приказ, чтобы действовать. Как и не действовал на них мой прямой запрет. Однажды это меня спасло. Когда я по глупости попался в чужую ловушку и там едва не задохнулся от яда. Несмотря на запрет лезть следом парни меня вытащили и откачали. Другие бы подчинились, наверное, а я бы сдох и возродился где-нибудь. Если бы возродился. Но так и Фри с Руной могли погибнуть. Однако, мою жизнь они оценили дороже своего недомогания.

Хорошие они. Хоть и своевольные. Во многом узнаю школу самого Нексара.

Я ждал уже около часа, перебирая в голове всякие воспоминания, когда мое томление было вдруг вознаграждено звуками дверного колокольчика и знакомым силуэтом. Наконец-то!

Привстав, я помахал знакомому игроку рукой. Сдержался, чтобы не пойти навстречу. Слишком яркий был порыв и вряд ли меня поняли бы правильно.

Сам не знаю, чему я был так доволен.

— Эр!

— Рин…

Он подошел, улыбаясь, не зная, куда деть руки. Потом все-таки неловко положил их на спинку приготовленного для него кресла. Глупая пауза туповатой радости встречи слишком затянулась, и я дергано махнул ему на стол.

— Присаживайся.

Эрхаз молча и благодарно послушался, разрывая первый накативший ступор. А я плюхнулся напротив, пододвинув ему закрытое меню.

Наверное, я все-таки скучаю по щедрому теплу в открытых и искренних отношениях. Как скучал бы по свежему воздуху в центре душного мегаполиса.  Одна эта неловкость и чистая улыбка сбила во мне весь сумрачный настрой против всех игроков.

— Ну что? Успешно смотался?

Длились еще первые мгновения неловкой паузы. Проверки, обычные притирки. Ведь всегда что-то ожидаешь увидеть при очередной встрече. Ждешь ответную реакцию, пытаешься сам не облажаться. Первые секунды общения с еще новым знакомым самые важные. Хочется одновременно не сглупить самому, и не слишком давить в начале. Много думаешь, переживаешь, ждешь симметричной открытости… Накручиваешь сам себя.

— Да, знаешь, более чем. Мне одобрили постоянный пропуск транзитом.

…И, наконец, расслабляешься, получая теплый отзыв в ответ.

— Поздравляю! Я рад. Сейчас договориться с кем-то иногда кажется просто невозможно. Даже не спрашиваю, чем и кого ты купил.

Я слишком хотел хорошего отношения, и искренность реакции Эрхаза меня подкупала. В нашем Адэне такая открытость к едва ли знакомому игроку — это уже практически раритет! Казалось, так уже не бывает, чтобы игроки вели себя как в прошлом мире, не ожидая подвоха, не прицениваясь к собеседнику, не думая, на чем его обмануть.

— Это не секрет, — Эрхаз пожал плечами, заглядывая в меню ресторана. Одет он был как раньше, даже рубашка была того же цвета. Словно и не прошло четырех суток. – Я был в гостях у Леди Лиа’Майн. Объяснялся заранее о будущем переезде.

— Где?! – я чуть было не выронил свой стакан сока. – У этой су…

Он укоризненно глянул исподлобья.

— Как она тебя вообще выпустила и не расчленила по банкам?

Я обалдел настолько, что решил даже поставить свой сок на стол. Мало ли, разолью на экспрессии.

Лиа’Майн – имя, вошедшее в нашу историю мира, как губительница сердец. И нет, не в романтичном ключе, а в самом сумрачном и жутком, каком только могли пересказать. Одна из последних свободных женщин-игроков, которых я знал. По слухам, на ее счету едва ли не больше поверженных противников, чем у какого-нибудь крупного альянса или гильдии. Говорят, у нее не было соседей, а личная Твердыня стояла в окружении выжженных пустых регионов, которые никто не рисковал занимать.

Эрхаз скромно и простецки улыбнулся.

— Я решил проявить заблаговременную вежливость и оповестить одного из крупнейших в округе землевладельцев, что я присматриваю себе территорию. Заодно узнал больше о соседях, полюбопытствовал о свободных зонах, узнал, какие есть ресурсные провалы и недостатки в округе. Знаешь, Леди порой очень щедры на информацию, если встречают игрока, который может помочь ущемить их соседей. Мы неплохо поладили и договорились, что я могу рассчитывать на ее невмешательство, если вдруг я выберу их регион для поселения.

Мне не верилось в то, что я слышал. Ему удалось договориться с дамой?! Игроком… одной из главных проблем в соседнем регионе. С дамой, которая по слухам замуровывала в стены всех желающих ее поиметь. И не убивала. Нет! Она ни в коем случае не давала шанса нападавшим сдохнуть и возродиться. Ей не нужны были проблемы и повторные вторжения. Армии захватчиков тонули в черных полях невнятной субстанции, которую она развела на границе. А лидеры все держались под учетом. Так говорят… Но кто это говорил? Не помню. Возможно, парочку затравленных игроков она сама выпустила недавно. Чтобы те разнесли слухи.

— И тебе не было страшно к ней являться? – уточнил я.

Звучало как какое-то чудо. Все слишком просто. Или, может быть, все и правда так легко? И такие как Эрхаз, безобидные и открытые могут вежливо постучаться и пройти без вреда для себя? Я же ведь доверился ему. Вдруг та Леди тоже соскучилась по вежливости, которая иной раз способна открыть даже самые прочные двери.

— Страшно? Нет, — Эрхаз выбрал блюда, пометил движением пальца по надписи и отправил электронный заказ на кухню. – Я ведь пришел один. Без армии. Не для того, чтобы ее захватывать или договариваться о потомстве. Мне не нужна она. Не нужна ее армия. Мне, по сути, вообще от нее ничего не нужно. Только невмешательство. С остальным я справлюсь сам. Информацию о соседях я получил бонусом. За то, что ее «порадовал».

Я покачал головой.

— Ты рисковый на всю голову…

Он сухо рассмеялся и даже слегка смутился.

— Да, я знаю, — согласился он.

Признаюсь, я был восхищен! Смелостью и наглостью. Даже не знаю, чем больше.

Он улыбался мне в лицо, с видом победителя и словно бросая мне вызов. Решился бы я на подобное? На экзотический шаг, договор один на один, рывок ради идеи. Пускай даже кажущейся невозможной. Рискнул бы я пойти к такой как Лиа’Майн в одиночку? Не знаю. Вряд ли. Слишком много темных слухов исходят с того региона. Твердыню боятся. Обходят по большой дуге, как сосредоточение зла. Как знать, сколько в рассказанном выдумки ради отпугивающей репутации, а сколько правды. Но я уверен, что ныне в Адэне на правах хозяек своих земель выжили только такие как эта Леди. Беспощадные. Безжалостные. Устрашающие. И чтобы поддерживать свой статус, они регулярно кормят слухи новыми жертвами. А регулярные нападения армий на них вынуждают изобретать новые формы жестокости.

Но потом меня вдруг осенило другое.

— То есть, ты хочешь перебраться в их регион? Это ж далеко.

— От чего?

Я чуть было не ляпнул, что «от меня».

— Вообще, далеко, — сказал я. – Здесь в округе я могу подыскать тебе хорошую точку. Те же слепые зоны. Прошлись бы по ним, очистили область, я бы помог построиться. Про соседей все расскажу.

Он молча улыбнулся и все без пояснений понял по моему метанию. Сложно не понять, согласен… Ну и ладно, я решил дожимать.

— Нахера тебе в те края?! Ну да, у нас тут тихо, войн особых нет, все успокоились. Может, тебе, конечно, приключения пока не надоели, но, если что, давай к нам. Я ж, правда, помогу. Ну да, я кибиточный, но зато у меня был стимул всех объездить!

Кому я вру, а?

— Ты сказал, что не выбирался из своего надела несколько лет, — тонко подметил Эрхаз. – Часть твоей информации устарела.

Прокол. Ладно, пускай.

— Ну… Да, согласен. Но я б помог.

— Я знаю, — примирительно сказал он. – Поверь, я ценю твое предложение. И я знаю, что вместе мы сможем получить многое. Но я ведь сказал, что лишь возможно обоснуюсь на соседней зоне. В любом случае – я скоро перееду поближе.

Меня словно успокаивали. Дурацкое чувство. Я что, настолько понятен? Возможно. С другой стороны, я пытался уложить в короткую встречу побольше собственной добродетели, чтобы меня не забыли. Чтобы поняли, что я не такой как остальные. Чтобы осознали, что мне можно доверять и со мной можно даже дружить.

— Всегда хотел нормальных соседей! – вырвалось у меня. – Правда, советовал бы перевозить всех своих и отстраиваться побыстрее. Если война сюда докатится, надо окрепнуть. Слышал прогнозы? У нас времени в среднем год, если волна не утихнет.

— Не думаю, что волна утихнет, — печально ответил Эрхаз, опустив глаза в стол. – Слухов в том регионе, где я был, еще больше. Говорят, мир давно не видел такой мощной и сильной империи.

Я мог понять, почему он решил переехать. Страх начал гнать людей на запад. Мало кто будет пока признаваться в этом вроде бы постыдном чувстве. Но если Эрхаз лишь первый, кого я встретил, то следом за ним начнут убегать и другие. Игроки начнут мигрировать, как бы это не звучало. Кто-то сможет бросить свой город и уехать караванами или летучими кораблями. А кто-то нет.

Это значит, скоро у нас в центральном регионе станет очень тесно.

Война… Кто-то верит, а кто-то просто знает, что она за собой несет. Будь у меня мобильный город, я бы, наверное, тоже отправился искать новый дом. Но если бы соседи побежали первыми. А если бы кинули клич и начали защищаться? Стал бы я геройствовать?

— Кто-то пытался уже остановить захватчиков? – на удачу спросил я.

И неожиданно получил согласный кивок.

— Многие пытались. Единоличные игроки и даже объединенные в небольшие группы, — ответил Эрхаз. – Но никому еще не удалось остановить войска. Империя поглощает всех. А кто оказывает сопротивление – погибает.

— Но игроков то убивать зачем?! – как-то само собой вырвалось у меня.

— Победитель получает всё, — озвучил давно закрепившуюся истину Эрхаз. – Абсолютный переход сил под нового правителя. Это же очевидно.

— Нет, ты не понял, — я замахал руками. – Говорят, что после убийства игроки не возвращаются. Они не воскрешаются даже у себя.

Эрхаз пространно повел ладонью.

— Мало ли что говорят. Например, говорят то, что от Леди Лиа’Майн тоже не возвращаются. Однако, она всего лишь содержит своих заключенных до момента раскаяния и перевоспитания.

— А если это правда?

— Что?

— Что некто убивает игроков безвозвратно…

В этот момент к нашему столику пожаловал официант, который принес для Эрхаза его заказ. Овощи, сочный стейк, пышный объемный салат и пару стаканов сока. Довольно большая порция, в отличие от прошлого раза.

— Очень голоден… старался не есть ничего в гостях … — словно извиняясь, пояснил собеседник. – На всякий случай.

— Без проблем, — я отмахнулся и взялся за свой сок. Сам я давно пообедал. – Так что там с игроками?

— Скажи мне, Рин, почему ты думаешь, что это правда? – вдруг развернул он мне встречный вопрос. – Почему ты решил, что смерть игроков – окончательна?

— Мм… Слова странника не аргумент? – уточнил я косо прищурившись.

Но вместо брезгливой гримасы, которую строили почти все игроки, слыша отсылку на странников, Эрхаз задумался.

— Смотря, какого именно. Если недавно скатившегося, то нет. А если блаженного, то я бы прислушался на твоем месте.

— Ну вот один такой четыре дня назад мне втирал про стоны мира и загубленные жизни.

— И ты склонен ему верить?

— Не знаю, — я задумался, пожевывая трубочку в стакане. Дурацкая привычка, но отучить себя я не смог. – Я лучше поверю в такой слух и буду перестраховываться, чем проигнорирую, а потом внезапно окажусь на плахе!

Эрхаз хмыкнул и принялся за салат.

— Как думаешь, зачем это могут делать?

— Убивать хозяев земли?

— Да.

— Понятия не имею, — я развел руками. — Возможно, бзик. Возможно, меры предосторожности. Возможно, как ты говоришь, ради получения владений в собственность. Однако! Всем всегда раньше хватало формального свержения и признания поражения, чтобы захватчик мог затребовать территорию в собственность.

— При формальном свержении игрок по-прежнему остается властен над своей землей, — пояснил Эрхаз то, в чем я когда-то пытался разобраться. – Чужая армия может перебить всех защитников города, может стоять над его точкой возрождения и убивать раз за разом, пока он не согласится. Но хозяин в праве все равно отказаться передавать владения, пока держит свой Ключ. Имея его, он даже может ударить в спину.

— Если знать, как им пользоваться, — добавил я.

— Если… — повторил эхом Эрхаз.

— Но Ключ ведь можно и передать другому во владение, не так ли? – уточнил я.

— Можно. Но многие, по-твоему, захотят становиться чужими вассалами?

— Чужой собственностью, — исправил я, нахмурившись.

— Не важно, — он лениво отмахнулся вилкой.

— Думаю, что таких немного, — сделал я вывод, пробуя примерить на себя ситуацию.

— Так каков остается выбор у захватчиков, если поверженный противник отказывается становиться вассалом и жаждет сражаться до последнего? – задал мне Эрхаз коварный вопрос. – Что делать с таким игроком если, истязая себя и свой народ, он готов биться до последнего, зная, что у него категорично нет шансов?

— Не знаю. Обычно это признак героя, — пожал я плечами.

— Это признак дурака, — припечатал Эрхаз бесцеремонно. – А что делать лидеру захватчиков, если он встречает такого? Что милосерднее – покончить с одним хозяином, сразу получив его Ключ и права, или уничтожить всех его мобов, включая армию, невинных горожан, природу, место обитания?

Не люблю подобные вопросы. Потому что сразу начинаю ставить себя на место лидеров с обоих сторон.

— А мобы от такого разве не восстанут? – колко спросил я, зная, что мои бы не смирились.

— Ты удивишься, но многие мобы недовольны своими хозяевами, — словно по секрету, сказал Эрхаз, ковыряясь вилкой в еде.

— Откуда тебе знать? – конечно, я предполагал подобное, но не видел живых примеров.

— Я сам съезжаю от таких соседей.

Ответ простой и резкий, как секущий взмах ножа. Он заставил меня прервать ненадолго спор и крепко задуматься. Что же должны творить такого эти игроки, чтобы даже их мобы охотно принимали других хозяев? С другой стороны, а если эти мобы не так далеки от самих людей? Ведь были же случаи помимо моих. На улицах даже этого Перекрестка я видел мобов, которые жили свободно и словно бы ничто их уже не держало. Ни продуманный кем-то путь. Ни прописанные задачи. Что если, теряя контроль хозяина, все без исключения мобы обретают полноценную жизнь? А мы, игроки, своими правами им в этом только мешаем?

— И все-таки ты считаешь эти меры излишними, – склонившись над тарелкой, почти утвердительно заметил Эрхаз.

— Я не знаю… я никого еще не захватывал, — честно признался я, не считая случай самообороны таковым. — В любом случае, мне кажется, что можно обойтись проще. Как-нибудь менее радикально. Менее жестоко. Если бы нашелся как-то игровой ход, позволяющий забрать Ключ без войны и принуждения…

— Все бы жили в еще большем страхе, и Адэн пошел бы вразнос, — тихо сказал он. – Таковы реалии мира, в котором мы живем. Это игра. Это была игра. Законы обычного мира в нем неприменимы. Есть вещи, которые нельзя обойти, как, например, право владения. Система не засчитает победу, пока победитель не получит Ключ.

— Разве победителю недостаточно убить игрока так, чтобы он возродился и при этом получить его права? – что-то меня все равно смущало. – Другие ведь делали именно так.

— И получали десятки странников, которые обосновывались в новых землях, а потом брали реванш за счет своих новых и старых мобов, находящихся в тылу…

На что я вообще надеялся, заходя в мир вечной войны, где всем суждено сталкиваться в конфронтации друг с другом? На мирную жизнь? Я верно идиот и мне пока такую позицию сложно понять.

— Тебе жаль игроков? – спросил вдруг в лоб Эрхаз.

На миг я замер от такого вопроса. Задумался. Попытался честно откопать в себе сострадание. Но пример за примером в памяти всплывали образы тех, кто ныне остался.  Нет, отнюдь не таких обаятельных и приятных в общении, как Эрхаз. Других… Я вспоминал таких, которые лезли в мои земли. Пытались убивать моих ребят. Я вспоминал всех, с кем лично пересекался и даже того, кто однажды взял меня в плен. При упоминании игроков, я вспоминал лицемерных разбойников и жадных одиночек, кто дожил до морального упадка Адэна и организовывал торги, продавая захваченных женщин и конструкторов. Эти верили, что наш мир в самом расцвете, а они – сильнейшие из тех, кто выжил и самые достойные. Хаос этих злых образов вился в голове, и оттого сознание, как назло, подкинуло самый простой ответ:

— Не знаю!  – Эрхаз даже вздернул одну бровь. – С одной стороны это сильные люди. Те, кто рискнул сюда перейти. Те, кто захотел властвовать. Те, кто дожили и пережили коллапс первых войн. Но с другой стороны, все они знали, на что шли, они готовы были воевать по-настоящему. Чувствовать боль, сражаться, гибнуть. Они не те безвольные мобы, которых придумали только ради массовки и которые вынуждены страдать и сражаться ради своих хозяев. Ведь мобы для нас как местные дети. Они наши верные создания, которые гибнут по приказу в чужой войне по блажи самих игроков.

Я покрутил головой по сторонам и остановил свой взгляд на одном таком мобе. Мужчина за барной стойкой. Вроде бы, что может быть типичнее? Коренастый, с грубыми руками, словно ему на судьбе написано быть мясником, а не подавать напитки. Мужчина заметил мой взгляд, но я знал, что по правилам, или по привычке, он не отреагирует, пока я не подам ему условный знак. Думает ли он сейчас? Или просто смотрит, как заведено программой? Не знаю. А если он такой же, как мои парни в городе, но просто скрывается? Ответа мне не узнать.

— Поэтому в войнах мне часто жаль именно мобов, — продолжил я, глядя на мужика, который вновь начал протирать свою стойку. —  Ведь если они все осознают, то каково это прожить несколько лет, а потом погибнуть потому что кто-то захотел просто испытать всех на прочность? В то время как их игрок возродится и начнет всё с начала. Созидание, наращивание сил, а в будущем – новая война. Наверно, только такая угроза, как настоящая смерть лучше всего заставит игроков ценить свою жизнь и понять участь тех, кого мы создаем.

В заведении вновь раздался звон дверного колокольчика, и в зал вошел кудрявый и солнечный продавец леденцов с магазина напротив. Сейчас у него время обеда, и я уже выучил, что обычно он приходит и заказывает пару жаренных птичьих ножек с вареными овощами.

— Адэн подарил нам долгую жизнь, но не бессмертие, — заявил я. — Если не сейчас, то позже всем нам рано или поздно придет конец. От чужой руки, которая придумает оружие, от природных катастроф, от старости, даже от безумия, когда наши мозги не выдержат вечность. Смерть — это вообще неизбежно. А зная некоторых особо жестоких игроков, этаких «властелинов пыток», мне не просто их не жаль, а, возможно, я б даже поддержал ту войну. Если некто выводит из строя не всех подряд, а, допустим, только совсем ярых отморозков, кто оказывает бестолковое сопротивление и кидает всех своих мобов на убой. Меня угнетает, как много выжило моральных уродов, готовых пытать, обижать и продавать в рабство слабого соседа просто так, из любви к войне. Так что, если бы кто-то взял на себя смелость вершить правосудие, защищая слабых, я б его даже поддержал. Наверное.

Улыбчивый продавец леденцов тем временем снял свою пышную панаму и устроился за барной стойкой. Он не любил сидеть за столом, обычно перекидываясь будничными фразами с мужиком за стойкой. Никогда не слышал, о чем они говорят. Сейчас же мне стало любопытно. К моему удивлению, золотистый позитив заказал сегодня себе суп, а коренастый вскоре опомнился и подал ему корзинку с хлебом.

И все это смотрелось так живо и ярко, что я ненадолго даже прервал свой монолог. Словно я заглянул невольно в чужую жизнь и подсмотрел за кулисы, откуда веяло домашним теплом.

Но вскоре я опомнился и под взглядом Эрхаза продолжил:

— Другое дело, если некто косит всех подряд, без оценки порядочности. Тогда я бы не хотел попасть под общий каток. Я бы защищался. И, возможно, тоже искал бы способы остановить такого маньяка. Или маньячку. Я не принял бы роль вассала. Возможно, кто-то считает, что он в праве решать, кого оставлять в живых, а кого исключать из игры. Я же не судья, чтобы давать такие однозначные ответы и выносить приговор. Однако, я считаю себя достаточно разумным, чтобы взвешивать добро и зло каждого участника игры на абстрактных весах. Даже скорее, взвешивать его деяния в мировом созидании и общий вред в разрушении. Потому что добро и зло в голове каждого человека разное. Важны мотивы. И иной раз нельзя оценивать зло только по фактам, не разобравшись в первоисточнике. В то время как добро иногда бывает безобразно корыстно. И тогда на гранях калейдоскопа вариантов может появиться цель и некий созидательный мотив, который может оправдать все средства.

Забавно. Он слушал меня так, словно всерьез оценивал, могу ли я оказаться таким игроком-захватчиком. Меня пристально осматривали, следили за каждым жестом и внимательно слушали. А я просто и без затей выговаривался. Вспоминая годы, проведенные в Адэне. Вспоминая слова Некса про оставшихся игроков, общение с которыми портило меня. И думая, как на фоне чистых и незамутненных пороками мобов, меркли мы, игроки, привычные ко лжи и погрязшие в корысти. Отвергающие добро, словно яркий свет в ночи, на который могла слететься разная мошкара.

Кудрявый лучезарный продавец тихо расхохотался, слушая разговор мужика за стойкой. Почему я не замечал их счастья раньше? Может, потому что они его не показывали? Или его не было? На нас они не смотрели и были полностью увлечены беседой. Даже они могут общаться открыто без затей. А мы?

— Мы все иногда совершаем недопустимые вещи, — заговорил я дальше, зная, что Эрхаз меня слушает внимательно. — Идеальных разумных не бывает. Каждый или совершает ошибки, или врет, или переступает грань допустимого. И все находят, чем оправдать свои действия. Это может быть личный мотив, интерес, великая цель, страх. Не важно! Я считаю, что важно лишь то, с какой душой все совершается. Я сам далеко не идеал добродетели. За мной тоже много совершенных ошибок. Но я не знаю, что должно было произойти, чтобы кто-то решил пойти фактически войной против всех. Я не могу найти оправдание такой «цели». И это меня больше всего пугает.

Я опустил глаза в стол и долго крутил в руках бокал с остатками своего сока. Пожалуй, я нашел главное, что меня зацепило в этой истории. Мотив… Какой бы он не был я считал, что он «слишком». Слишком радикальный. Слишком громкий. Слишком… Ведь речь идет о войне. А это непременно сломанные судьбы. Страдания. Какая цель может оправдать Такие средства?!

— Я не уверен, что если случится беда с кем-то из моих близких, то я не сойду с нарезки на жажде мести. Но даже тогда я устраню обидчика и остановлюсь. Адэн сильно развратил нас, стирая границы дозволенного и заставляя забыть о ценности жизни. Ведь мы привыкли, что наказанием за ошибку здесь служит только потеря владений. Не смерть. Не замурованные в стену собственные души. Иногда я спрашиваю сам себя, что буду делать, если, скажем, моих близких будут пытать. После чего я сам выйдут на путь войны? И осознаю, что чем дальше скатывается наш мир, чем жестче становятся правила, тем меньше мне нужна искра, чтобы вспыхнуть. И потом я боюсь сам себя, потому что понимаю, что стоит переступить некий тонкий барьер, и все враги станут лишь цифрами в списке или маркерами на карте. Потому что даже сам Адэн был создан как поле сражений. Как гигантский полигон. И думается мне, мирному времени здесь никогда не бывать, потому что сама реальность живет и словно дышит этой войной. Как естественным циклом, в котором мы лишь его исполнители.

Эрхаз молчал, не перебивая меня даже своим обедом. Я не знаю, важны ли ему мои слова или нет. Мне просто хотелось высказаться. Хоть раз, чтоб без зазрения совести озвучить всю печаль и безрадостность своих выводов, к которым я пришел спустя годы в Адэне. И я говорил. Теребя в руках свои не снимаемые бусы на кожаном ремешке, которые в первый день подарил мне Нексар, и не жалея ни на мгновение, что за счет игры я получил такого главкома и весь свой народ.

— Я считал, что мне повезло с соседями. Но ближайший тихий пацан довольствуется шелками, роскошью и золотом в своем дворце. Мне не о чем с ним говорить, если он не стремиться к личному развитию и пользует меня только для торговли сыром. Все его увлечения – внутренняя возня со знатью и лизоблюдство с дальним знакомым за морем. Все мысли – о постройке флота, ради которого он пятый год не шевелит жопой, играя бесконечно в удовлетворение своих сиюминутных желаний и тупо тратя ресурс. Другой сосед равносильно бестолку тратит время на балы и нарисованных одинаковых девок, забив на защиту и всякую торговлю. Его устраивает островная жизнь вдали от остальных, даже если у него из-под носа грабят рыбу. Третий тип пытался штурмовать скалы, но трижды замерз на подходе, забывая то о снабжении для своей разведки, то о теплых палатках, то об альпинистском оборудовании. Четвертый, самый проблемный, никак не угомонится от попыток вырастить своих головорезов, которые тупее бревна. С его позиции, у нас нет ничего того, что он не мог бы отобрать. Главное попытаться. В этом вся цель его скудной возни.

Хотелось всплеснуть руками, но монолог словно выматывал меня, лишая моральных сил. Как бы я хотел все исправить. Или вернуть время назад, когда игроки еще не испортили друг друга.

— Я не верю, что большинство остальных игроков как-то радикально отличаются. Есть захватчики и любители наращивать военную мощь, есть сибариты, любители комфорта, есть экспериментаторы и «ученые», которые любят собирать все новинки. Если свести систему совсем к простым пунктам – есть вечные нападающие, есть те, кто строит защиту, и есть вечные жертвы и тех и других. Единицы достойны внимания! К ним относятся таланты и поистине чистые в душе. Жаль, что в Адэне осталось так мало по-настоящему потрясающих людей. Сейчас они либо укрылись и молчат, либо их давно подмяли другие. Чего говорить… Нас были миллионы! А сколько тысяч осталось на настоящий момент? Возможно, игра сама совершала некий странный отсев, и те замечательные чистые душой игроки, которые словно сияют энергией и теплотой изнутри – лишь случайность в отборе отморозков, которые по сей день отбывают тут свое наказание за хитрость. Но тогда встает вопрос, а кто же мы здесь с тобой? Случайность? Естественный отбор? Или отобранные для гигантской арены бойцы? Не знаю. Но иногда меня посещают мысли, что Адэн видит всех нас насквозь. И невольно мы получаем вокруг то, что заслужили. Как бы нам не было противно. Видимо, даже эту новую войну мы тоже заслужили.

Я развел руками, печально улыбаясь. Бусы, перевешенные на руку, звякнули, и Эрхаз мельком глянул на них, не зацепившись взглядом. Зачем я говорю это все? Зачем распинаюсь. Хочу его понимания, наверное. Только вдруг я опять ошибся с собеседником, и Эрхаз тоже окажется не таким, каким я его вижу. Что если его улыбка – лишь нарисованная маска, скрывающая его суть? И не получилось ли так, что в некогда нарисованном мире по-настоящему живы и честны только некогда нарисованные герои. А люди, что создали этот мир, добровольно укрылись под обманом.

— Возможно, мы слишком расслабились. Жаль только, что под катком войны страдают невинные жертвы. Мобы и те игроки, о соседстве с которыми я могу только мечтать. Чистые душой, счастливые, светлые, инициативные. Нет, не добрые. Быть добрым в Адэне опасно. Я видел случаи, когда игроки загнобили того, кто пытался вести себя с ними слишком открыто и щедро. Это было унизительно. Мерзко. Но они утихли, только когда тот добрый игрок пропал из их чата.

Острые грани кристалликов бусин перетекали в пальцах и приятно грели родным и знакомым теплом. Давно я не выговаривался. Мне легчало. Но в то же время, я заводился все больше.

— Я пришел в игру, надеясь, что найду здесь много интересного народа. Я думал, что среди игроков Адэна сплошь талантливые ребята. Мечтательные, романтичные, вечно склонные к саморазвитию люди. Нет, я не ошибся. Они были. Но вскоре начали исчезать. Я терял имена из чатов, и с прискорбием отмечал, как их земли переходили другим. Первые годы я даже путешествовал. Посещал Перекрестки. Искал новые знакомства. Участвовал в беседах в Сети. Но со временем чужая жажда наживы развила во мне паранойю, и я вынужден был глубоко засунуть свое личное добро. Возможно, как все остальные. Я думал, что Адэн станет нашим идеальным миром. Плацдармом для творчества. Но вседозволенность без должного порядка развратила многих до алчного безумства. А Адэн все это только поощряет…

Я тяжело вздохнул, стискивая в пальцах кулон до мелкой боли от острых граней. Вспоминать прошлое не хотелось. Но ведь и оно повлияло на наш народ. Прошлое вырастило нас такими.

— В моем старом городе ненавидели игроков. Их презирали за сделанный выбор, — я не говорил названия города намеренно, потому что как-то так повелось, что все скрывали места своего рождения. Чтобы опять же не навлечь на себя чужого смеха или лишних укоров. Прошлое осталось в прошлом. —  За игроками устраивали облавы, гоняли с любых сходок, закрывали все средства коммуникации и просто грабили. Обычные жители, такие же соседи. От игроков отворачивались даже бывшие знакомые и приятели. В городе стало невозможно существовать, и народ просто бежал. Игроки выбирали жизнь в придуманной сказке. Но потом словно забыли, что сказка не поддержит сама себя. Все, кто живет здесь – принесли с собой багаж с прошлого. Раздоры и обман. Жестокость и жадность. Чуда в Адэне не произошло. Все получили свою свободу и обрадовались, расслабились. Замкнулись в своих регионах. Я догадываюсь, почему волна захвата так успешно идет на востоке. Никто не прикрывает друг друга. Кому-то плевать. Кто-то забился в угол и боится. Кто-то ждет отмашки. Кто-то слушает, когда объявится лидер сопротивления. В любом случае, без единого центра никто не рискнет сплотиться, чтобы разбить противника. Потому что игра с воскрешением кончилась, и началась полноценная жизнь. Полагаю, многие думают, что война до них не дойдет, как всегда. Или на его границе все остановится… Возможно, многие ждут, что после этой войны появятся свободные и ничейные земли, чтобы их можно было занять, когда все перебьют друг друга. Или делают ставки. Как зрители в окнах дома, когда перед подъездом избивали очередного пацана за красные глаза от мнемовизора и значок с игры.

Кулак крепко сжался на бусах, но камешки, способные резать даже лучший в мире металл, сохранили мою кожу невредимой. Хотелось почувствовать боль. Хоть немного. Да, она была, но тусклая, эфемерная, как напоминание о том, что я неправ в своих действиях.

— Меня не приняли в прошлом мире. Ближайший соседский ровесник, чуть было не пришиб меня перед домом в последние дни. Казалось бы, какое ему дело. За что? Не знаю. Разве что за попытку свалить. За одну только мысль, что я мог оказаться игроком. А мог бы, например, со мной договориться, и потом бы забрал себе все нужные вещи. Все равно больше некому. Родни у меня на тот момент не было уже лет десять, а родственникам в других странах на меня было плевать. Только коллеги, и такие уличные кореша, которые до появления игры пытались записать в «свои», зазывали на сходки и подкармливали, если я голодал без работы. А потом появился «Адэн», и я бывшим корешам стал не угоден. Все что могли уличные обиженные пацаны – это только избивать и калечить. Ни на что другое не хватало фантазии, а общество это поощряло и не пресекало. Но я выкрутился, не дал себя в обиду. А сколько тысяч пострадало из-за своей мечты? Так никто ж не признается теперь.

— Я пострадал.

Тихий, чуть хриплый голос.

— Прости? – переспросил я, очнувшись и возвращаясь мыслями к Эрхазу.

— Я пострадал, — повторил он еще раз, ковыряя вилкой зелень салата. – Я шел домой с работы, когда на меня напали.

Молча, я ожидал продолжения, лишь промочив горло после длинного монолога. Знаю, что в такие мгновения не стоит перебивать. Глупее только просить прощение за напоминание. Хотел ли я знать его историю? Скорее нет, чем да. Я зарекся лезть в чужое прошлое. Но он заговорил раньше, чем я смог дать ему это понять.

— Дурацкая ситуация. Забыл несколько ночей подряд потушить свет от монитора. Соседи узнали. Слух пошел по району. У меня было двое неприятелей, но тогда они явились вшестером. Я выходил с пакетами из овощного магазина. Просто хотел чуть срезать дорогу… я успел заметить только знакомые часы на руках нападавшего, а потом мне на голову надели мешок.

Изящные, не знающие тяжелой работы руки Эрхаза чуть задрожали при воспоминании. Вилка заходила ходуном, и он уткнул ее в толстый пласт сыра.

— Не знаю, как долго меня избивали. Я потерял сознание от первого удара в голову. Повезло, наверное. Организм пропустил экзекуцию. Потом, видимо, они решили, что я погиб. Меня закинули в клумбу в стриженный свежий загон. Помню, что очнулся я под приятный запах травы. Помню тишину. Нарастающую боль в руках и спине. Но кроме нее – ничего. Ни ног, не таза. В ощущениях пустота.

Вилка звонко ткнулась о стеклянное дно тарелки. А голос перешел почти на шепот.

— Когда я понял, что не могу пошевелить ногами и встать, стало жутко. Но потом пришла ярость. Если бы я позвал на помощь, меня бы увезли в клинику. Позвонил бы знакомым – меня увезли в клинику. Там я бы застрял на месяцы, а мое имущество… Наверное, я был конченным психом со стороны. Я заставил себя выползти из клумбы, чтобы добраться домой. Ближайший подъезд, лифт, пятый этаж. Ключи были при мне, их не забрали. Но этот путь… всего пятьдесят метров… я проклинал всех людей кто участием и бездействием стал этому свидетель. Всех, кто довел старый мир до состояния раздора. Это был поздний вечер. Все уже сидели по домам. Но я видел силуэты в окнах. Пока останавливался на отдых. А потом полз дальше. Пока дважды не отключился на короткой подъездной лестнице от болевого шока. Хорошо, крови не было. Я бы не протянул так долго. Но боль… все равно убивала. А после такого пути я бы не дожил и до клиники. У меня была только одна дорога. Вперед. За чахлую консоль. Где за ненавистью я не заметил перехода.

Такое не врут. Ни случайному прохожему, ни другу. Такое не придумывают ради жалости и красивой легенды. Безрадостное, жестокое, грязное и полное боли существование. Остатки времени, проведенные в старом мире.

Я не знал, кем он был раньше. Каким он был раньше. Одно ясно, что он жил один и ходил на работу. Но какую? Это не важно. В каком городе – тоже не важно. Мы могли с ним жить на разных континентах или на соседних улицах, но все равно встретились случайно здесь, на просторах огромного мира.

Глупо было соболезновать. Это успокоение для больных или ущемленных горем. Я сопереживал. Даже не сочувствовал. Каждый протянутый тогда метр по земле вел его к этому пути. Сюда, к нашему общему миру. Получил ли он тут то, о чем мечтал? Пока не знаю.

— А здесь? Ты достиг цели?

— Еще нет, — сразу уверенно ответил он. – Я живу в поиске.

— В поиске чего? – шепотом переспросил я.

Эрхаз скромно и открыто улыбнулся. Расслабленно, как только можно и слегка извиняясь за свое молчание.

— Когда я найду, я обязательно тебе покажу.

И только тут, в оживающем игровом мире, простые слова, которые раньше звучали как пустое заполнение речи, оформились в плетение прочной и нерушимой клятвы.

А потом мы постарались перейти на более жизнеутверждающие темы.  Разговор как-то сам свернул на механику созидания. Сравнения методов, примеров. По старой привычке мы еще многое недоговаривали, но доверие все равно незаметно овладевало нами. Время шло, Эрхаз, наконец, вволю насытился, а потом сидел с бокалом сока, словно это было дорогое вино, и подробнее рассказывал про причуды мира, которые успел увидеть на своем пути.

Мы говорили о разном. О фантазии людей, породившей на свет диковинные пейзажи. О народах, скопированных со старого мира, или немного измененных легким декором сумасшедшей пестрой моды. Сравнивали опыт, даже размышляли как можно оценить игрока по его пейзажу. Можно! Однозначно можно. Если только знать, на что смотреть.

Я никогда не был так близок к раскрытию своей тайны, но продолжал держаться. Для себя я оправдался желанием сделать сюрприз. Как-нибудь позвать в гости, накормить сыром с лепешками, а потом прокатить на глайдере до ближайшего своего скрытого авиапорта. Мне хотелось увидеть его лицо! Но не сейчас, пока рано. Я еще недостаточно убедил его в мысли, что я всего лишь мелкий скотовод.

Сложнее было придумать оправдание, почему я толком не развиваюсь. Опять же рассказал про мелкие наработки магии и селекции. Честно признался, насколько местами у меня очень техногенные кибитки. Объяснил суть таких жилищ, он даже согласился, что в горах с таким климатом и плохо впишутся большие города. Замок – может быть. Твердыня – вполне. Но на все это надо средства и ресурсы. Как бы всемогущи не были игроки, как создатели, иной раз вырастить целую крепость по щелчку пальца мы не могли. Нужны ресурсы соразмерного объема для трансформации. Или огромный запас энергии.

Казалось, в какой-то момент он готов был поделиться со мной всем. Но чуть позже, когда будет проходить мимо. Иначе транзит такого объема ресурсов будет стоить очень больших пошлин. Я все это понимал, соглашался, и вообще махнул рукой. Пусть не торопится. Мне ж сколько лет было отлично. Подожду еще парочку!

А к вечеру Эрхазу снова пришлось собираться. Его ждали на севере, и я вновь был вынужден с ним распрощаться. Снова торговые договора. Снова одиночные встречи. Странный он, чудной немного. С другой стороны, что ему уже сделается? Одиночка в наше время никому не помеха. Тем более такой, который не сидит на месте и может позволить себе перевезти весь свой ресурс. Я бы и сам перемещался так же налегке, если бы не мои скалы.

С одиночек нечего брать, если с собой у них почти ничего нет.

Жаль, что не могу составить ему компанию.