Новый мир встретил меня неласково: я споткнулся о свои же ноги, потерял равновесие и упал, въехав мордой в паркетный пол, проскользил по нему до небольшого порожка и остановился в двусмысленной позе, стоя на коленях с задранной кверху задницей.

Это в какого же недоумка я влип?

–   Кей, вставай.

Недоумка звали Кей.

Меня кто-то подхватил под мышки и рывком поднял на ноги, и я, наконец, смог осмотреть место, куда попал. Долго гадать, куда это я вляпался, не пришлось: один мимолетный взгляд, и все мое внимание приковала к себе главная достопримечательность этой комнаты: крупный матовый черный шар, неподвижно стоящий на паркете.

–   Что? – непроизвольно вырвалось у меня.

Да твою ж мать! Быть того не может! Это что же, «Гантз»? Сумасшедшая соплежуйная хрень с сюжетом типа «кровь-кишки-мясо», озабоченным малолеткой-героем, исходящимся на слезы и сопли по своей девке, и мегамочиловом с долбанутыми гигантами-пришельцами в конце? Что я в прошлой жизни такого натворил, чтобы в это дерьмо вляпаться? Вроде церкви не осквернял, на могилы не гадил, у старушек сумочки не воровал. И что теперь? В этом кровавом дерьме участвовать?

Ха! Да о чем это я?!!

Конечно же… ДА! Когда еще представится шанс спасти мир от гигантских пришельцев и стать натуральным героем? И тут такие девочки! Рейка, Кей и эта, как ее, Сей.

Кстати о девочках. По канону Кей, ну то есть, уже я, с этим придурком Като прибыли до появления Кей Кишимото, так что время осмотреться есть. Это хорошо, а то на малышку-Кей у меня уже появились определенные планы, хе-хе.

Мысль про то, что меня могут грохнуть миллионом болезненных способов, я задавил, а  то жить сразу страшно становится. Все равно деваться некуда, еще раз подыхать молодым мне не охота. Только новую шкуру получил. Пусть и рафинированного сопляка полутора метров в прыжке с табуретки, но хоть что-то. Жить мне очень хочется.

Догадки о мире, в который я попал, подтвердил очкарик, задав гениальный вопрос:

–   Так вы, ребята, похоже, тоже умерли?

Шикарный вопрос двум подросткам, которых только что переехал поезд!

Ладно, потом буду обдумывать величину этой жопы, а пока посмотрим, что тут у нас.

Набор канонный. Гантз всех игнорирует, выжидает, говнюк, а жертвы его больной фантазии сидят вдоль стен и пялятся на нас с Като. У стены напротив, как раз за Гантзом, два дуболома-якудза, в углу сидит мрачный пацан, как там его, Ниши вроде. Да, точно, Ниши. Вон, бронекостюм выглядывает из воротника куртки. Рядом – эмо-блондинчик с тоскливой рожей, возле него – дед в пижаме невнятного голубоватого цвета. Псина – ветеран Гантза, вывалив язык, пялится на меня, капая слюнями на паркет. Последние – очкарик-учитель и пока еще отсутствующая красотка с огромными сиськами. Да, как же я мог забыть. И стоящий возле меня Като.

Словно слыша мои мысли, этот хренов моралист подал голос:

–   Я не понимаю, как и что случилось, но мы спаслись.

Дедуля в пижаме покачал головой:

–   Ничего вы не спаслись.

Лучше бы за себя говорил! Я натурально спасся со старой нудной жизни: маршрутка, в которой я ехал, врезалась в трамвай. Долбанный водила! Не мог лететь чуть медленнее? Ну да хрен с ним. Все равно сдох первым, а я – жив и здоров. Еще и помолодел со своих двадцати девяти до шестнадцати. Или семнадцати? А, не важно.

–   Черт! Опять он за свое. – проныл блондинчик, возвращая меня к происходящему.

Но старик его проигнорировал:

–   Это небеса. Мы все умерли.

Пацан фыркнул:

–   Хочешь верить, что умер? Пожалуйста! Я лучше еще поживу.

Не переживай, Блондинко, недолго тебе осталось. Луковый папаша быстро тебе башку оторвет. А то сидит тут, смотрит на всех как на дерьмо, с эдакой великосветской тоской на роже. Тьфу! Манерная пидорская морда.

–   Это одна из гипотез. – мягко произнес очкарик.

Якудза у стены торчали деревянными болванами, которыми и так являлись, эгоистичная сволочь Ниши всех игнорировал, пялясь на черный шар. Как будто первый раз его видел.

–   Еще совсем недавно я умирал от рака легких в клинике. Но сейчас боль ушла и дышать совсем не тяжело. – старик приложил руку к груди. – Как вы можете это объяснить?

–   Эй… Стойте!

Като, наконец, обратил внимание на пейзаж за окном:

–   Смотрите! Это… Разве это не Токийская Башня?

Попытки открыть окно окончились неудачей. Но Като не сдавался, продолжая долбиться в силовое поле, перекрывающее входы и выходы из квартиры.

–   Не открывается. – наконец, он признал очевидное и отвалил от недоступной ручки.

Очкарик развел руками.

–   Окно нельзя открыть. Даже прикоснуться к стене. Со всеми выходами то же самое. Если бы выбраться отсюда было так просто, никто бы здесь не сидел. – достав мобильный, учитель добавил: – И с телефонами… Они просто не ловят сигнал.

Като не поверил и помчался проверять, выкрикнув:

–   Бред какой-то…

Учитель вздохнул и сказал вслед:

–   Со входной дверью та же история.

Видать, наш моралист убедился в сказанном, поскольку из коридора донеслось экспрессивное:

–   Какого черта?

Вернулся расстроенный Като, вновь встав возле меня. Чего он ко мне жмется? Из-за него Кей под поезд попал! Тоже мне, старого друга нашел! Надеюсь, он не начнет меня позорить и не станет рассказывать о наших детских годах.

–   Минутку внимания!!!

Очкарик вышел на середину комнаты, поднял руку, собираясь толкнуть речь. Или он знакомиться собрался? А, точно… процесс знакомства, который, если мне не изменяет память, очень принят в Японии. Но тут случилось кое-что странное: только этот ботан открыл рот, как Гантз начал печатать кого-то еще. Кей? Рановато. И она вроде бы с ног начала появляться, а не с головы!

Нет. Это точно не Кей «Большие Сиськи»! Это кто-то другой!

Что за ерунда? В каноне этих троих не было! Откуда они взялись? И почему Гантз их печатает оптом, как один объект, а не каждого по отдельности?

Я стоял и тупо пялился на лучи Гантза, которые медленно прорисовывали в воздухе неучтенных людей: двух рослых парней и мелкую девку.

Девчонка-то хорошенькая! Невысокая, смазливая мордашка сердечком, и европейская, а не азиатская, глазки серые, длинные черные волосы до задницы, фигурка вроде ничего: талия есть, сиськи третьего размера, которые не особо скрывает плотная черная толстовка с капюшоном. Свободные штаны ножки оценить не дают, но вроде как ровные. Ничего, если костюм оденет, все видно будет. На девках броня вообще зачётно смотрится!

А парни… Чернявый еще нормальный: высокий, мощный, подтянутый, лицо как у Като – мужественное такое, породистое, стрижка короткая. А вот второй… Я едва сдержал гримасу. Еще одна блондинка-педик, только постарше! Ну вылитый эльф: желтые патлы до задницы, смазливая девчачья морда, пухлые губы, глазки голубые. И выражение лица – отсутствующее. Смотрит прямо перед собой… а не, на Гантз пялится.

Шарик закончил печатать и вновь затаился, а новички отмерли. Девчонка быстро осмотрела комнату, поморщилась и… повернулась к нам спиной, разглядывая парней. Словно первый раз видит. А может и первый. Кто знает, откуда Гантз их выдернул?

.

* * *

.

Зрение возвращалось медленно: сперва – общая засветка, но по мере того, как Гантз материализовывал тело, глаза начинали воспринимать новый мир более полно, пока, наконец, я не смогла увидеть новую старую реальность во всей ее сомнительной красе. Знакомая до боли комната с желтыми стенами (как многозначительно), огромное окно с ночным видом на Токийскую Башню, привычный скользкий паркетный пол, надраенный до состояния катка, черная сферическая сволочь на своем законном месте. Ну и люди. Первый набор, рожи те же, расстановка та же, что и в прошлый раз.

Гантз пропечатал мне туловище до талии, и я смогла вздохнуть полной грудью. Нижней половины тела я не чувствовала: ее еще не существовало в этой реальности. И не будет существовать, пока черный шарик не создаст в первый раз: я ж душой сюда пришла. Те самые пресловутые «двадцать один грамм информации», о которых совсем недавно с моей точки зрения распиналась лживая тварь божественного масштаба в Комнате Правды.

Увиденное несказанно порадовало: меня закинуло в самое начало канонных событий. Отсюда можно начинать работать, учитывая ошибки, допущенные в прошлой жизни.

Прошлая жизнь… Да… Мой фееричный провал и мой величайший успех одновременно. Провал – потому что я… не справилась, и воплощенная реальность все же дошла до своего канонного итога и схлопнулась, отрезанная от подпитки эгрегора. Кто виноват – моя слабость или сила моего врага – уже не важно. Ошибок я допустила много. Но… Но та жизнь, именно благодаря этим ошибкам, стала моим величайшим успехом! Потому что… Потому что я каким-то чудом получила воистину бесценное!

Уходящие мне за спину лучи, вызывали ни с чем не сравнимое чувство счастья и накатывающей эйфории. Потому как означали они, что я пришла в этот мир НЕ ОДНА!!! Затребованная плата за будущую работу, выторгованная у твари… Сорок два грамма информации. Мелочь, недостойная внимания божественной гадины, если бы «двадцать один грамм» не был бы ее врагом. Но я уперлась намертво, а тварь так испугалась надвигающейся катастрофы и неминуемого развоплощения, что… сдалась. Согласилась с циничными словами, что новая жизнь станет наказанием… и отдала то, что я так хотела, но не надеялась получить!

Я не шевелилась, пока не угасли лучи, и только потом повернулась. Сложно сказать, что именно я ощутила: облегчение или беспокойство. Доля обоих чувств была примерно равной. Но как бы то ни было, тварь не соврала и дала именно то, что было затребовано, а я не ошиблась в своих предположениях: Гантз при материализации полученного со стороны информационного пакета правильно определил, что «двадцать один грамм» в посылке не один. Их три. И воплотил так, как мне требовалось: поскольку образца тела для сканирования не было, шарик взял за основу базисный человеческий геном, считав внешность с поверхностных слоев души. Тело потом изменится, подстраиваясь под душу, но произойдет это не сразу. Десяток-другой телепортаций, и геном у нас троих станет уникальным и неповторимым. А пока… Пока результат моего последнего вмешательства в прошлой жизни и первого в этой стоит передо мной, безэмоционально глядя на черный шар сузившимися холодными голубыми глазами. Его младший братец благоразумно молчит, хлопая синими глазами, рассматривает черный шар, комнату, собравшихся в ней людей, периодически кося на брата и ожидая хоть какой-то реакции. Умный! Сходу понял, кто это такой.

Интересно, он с рождения такой сообразительный, или это старший брат его так хорошо выдрессировал?

Теперь бы еще поладить с ними, ведь случившееся как минимум для одного – полный сюрприз. Притом, неприятный. А вот для второго… Сюрпризом произошедшее не будет, но вот как он отнесется к тому, что из-за моего эгоистичного желания получить в новой жизни… адекватного напарника стал гантзером, которых искренне ненавидит? Не перевесит ли это то, что было?

–   Почему? – практически беззвучно, удивительно безмятежным голосом спросил старший из братьев, скосив на меня взгляд.

Никакого удивления или негодования. Столь же мертвенное спокойствие, как и перед смертью. Словно он вообще не способен испытывать эмоции. И поди по застывшему лицу и промороженным до дна глазам определи, что он думает и как относится к новообретенной жизни.

–   А почему нет? – столь же тихо ответила я, словно мы продолжали разговор, начавшийся до переброски. – Это полезно, посмотреть на события с другой стороны. Узнать предысторию и понять первопричину. Расширяет кругозор, знаешь ли. В конце концов, что ты теряешь сверх того, что уже однажды потерял?

Тихий хмык, задумчивый взгляд на молодого черноволосого парня, стоящего возле него и оторопело рассматривающего комнату, быстрый взгляд на черный шар, на мгновение блеснувший исступленной ненавистью, и негромкие слова, словно подведшие черту:

–   Ничего.

На этом его красноречие увяло. Зато мужчина в круглых очках, забыла уже, как его звать, поднял руку, привлекая к себе внимание, и сказал:

–   У нас новенькие.

Присутствующие это заявление проигнорировали, с вялым интересом рассматривая нашу компашку. И так понятно, что новенькие.

–   Раз уж мы здесь застряли, давайте познакомимся. Пожалуйста, каждый назовите свое имя и род занятий. И то, как вы умерли.

Это предложение было воспринято еще более тягостным молчанием: люди не спешили рассказывать о себе. Ива хмыкнул, его брат хмуро молчал, постоянно вращал головой, привыкая к другому кругозору, наблюдал за происходящим. Вопросы он будет задавать потом. Когда осмыслит произошедшее.

Учитель, не дождавшись добровольцев, вздохнул, рефлекторно поправил очки и с той же показной бодростью произнес:

–   Ладно, я первый. Меня зовут Масаши Ямада. Я учитель младших классов начальной школы Нерима. Погиб в результате несчастного случая, когда ехал на скутере. – обведя людей взглядом, Ямада остановил взгляд на Кее. – Теперь твоя очередь.

Пацан поморщился и выдал:

–   Куруно Кей.

Я бросила встревоженный взгляд на старшего из братьев, но на красивом лице не дрогнул ни единый мускул. А пацан продолжил говорить:

–   Десятый класс. Я умер, потому что помогал ему.

И Кей кивком головы указал на опешившего Като.

–   Да, это так. – виновато признал парень. – Прости, Кей. – голова опустилась. – Я был так рад, что ты стал мне помогать… Я…

–   Ой, избавь меня от всего этого! – фыркнул Кей. – Я из-за тебя под поезд попал!

О как! А ведь в прошлый раз слова пацана были совершенно иными… Да и реакция… странная. Что это? Не страх – точно. Эмоции не те. Больше похоже на… предвкушение и ожидание чего-то очень-очень приятного. Никакого удивления или непонимания, при взгляде на черный шар – раздражение вкупе с… даже не знаю, как и назвать. Обретенная за прошлую жизнь псионика порядочно сбоила и пока проявлялась в ущербной эмпатии, едва способной считывать сильные чувства. Ну, это ничего, еще раскачается: игры Гантза очень способствует самосовершенствованию. Если жить хочется.

Зато Като такая отповедь заставила виновато опустить мордашку, а учитель, поправив очки, чуть смущенно спросил:

–   А вас как зовут?

Черноволосая мораль токийской гантз-команды ответил:

–   Оу… Массару Като. Сбит поездом.

Начало знакомству было положено, и дальше люди начали говорить сами:

–   Сузуки Горо. Похоже, вы меня не узнали… — пробормотал политик в больничной пижаме и понуро опустил голову.

Ямада перевел взгляд на блондинистого пацана.

–   Хорошо, следующий.

Тот, поправив челку, лениво выдал:

–   Что? Нет уж. Я пас. – окинув нас тоскливым взглядом, парень спросил: – Сигареты! Есть у кого?

Все, как и в первый раз. Като не мог не удержаться от нотаций:

–   Ты знаешь, что курить несовершеннолетним запрещено?

–   Отвали, мне двадцать. – отмахнулся белобрысый. – Что, ни у кого нет закурить?

Люди молчали. Даже якудза, у которого курево есть. Тем временем, представление шло своим чередом:

–   Ичиро Ниши, восьмой класс. Умер, упав. – буркнул этот малолетний отморозок, равнодушно глядя на шар.

Встал безымянный блондин, сунул руки в карманы.

–   Что, серьезно, ни единой сигаретки?

Молчание было ему ответом.

–   Э… – учитель настороженно посмотрел на двух якудза у стены. – Следующий.

Похотливый мудак в сиреневом свитере намек проигнорировал, зато ответил второй:

–   Мы якудза. Он и я. Это все.

Спорить с мафиози учитель не рискнул, переведя вопросительный несмелый взгляд на нашу группу.

–   Игараси Аки. – представилась я тем же именем, что и в прошлой реальности, смущенно потупив глазки. – Умерла, попав в перестрелку.

Технически, это правда. Я действительно попала под перекрестный огонь… сознательно его спровоцировав. А что? Нужные мне «сорок два грамма» я получила, до схлопывания реальности оставалось всего ничего, как раз самое время трагично сдохнуть от чужой руки, раз уж этот дегенерат-попаданец мне всю работу испаскудил, скотина такая! Мир ему спасти захотелось вместе с Великим Человечеством! Спас? Молодец! Пафосно превозмог пришельцев? Еще больший молодец! Возьми у Гантза конфетку. С ядом! Надеюсь, он сдох при схлопывании реальности. Или хотя бы мощный откат словил. Сволочь… Столько народу на развоплощение обрек!

Вот не везет мне на попадунов с манией величия, чуть ли не в каждой третьей жизни с ними сталкиваюсь! Надеюсь, хоть в этой пронесет от такого счастья.

Или не пронесет…

Я бросила взгляд на пялящегося на нас Кея. Что-то он какой-то подозрительный… И ведет себя не так, как должен… Вздохнула. Глупо спорить с очевидным…

Это что, такая извращенная компенсация на мое вмешательство и протаскивание «контрабанды»? Посмотрим. Надо сперва удостовериться, что моя догадка – не плод воспаленного воображения и паранойи, любовно взращенной прошлой жизнью.

Ямада терпеливо ждал, вопросительно глядя мне за спину. Полагаю, он ждет представления от братьев. Сейчас очень любопытный момент: если представление будет, значит, они приняли происходящее. Если нет… Тогда мне придется много говорить и очень хорошо убеждать.

За спиной раздался едва слышный хмык, спугнувший мысли, и… спокойные слова, на которые, честно говоря, не слишком рассчитывала:

–   Ива. Мой брат – Олтра. Погибли… на работе.

Народ затаился, рассматривая наше занимательное трио. Учитель вновь поправил очки, бледнея под тяжелым взглядом пронзительных голубых глаз.

–   Кто-нибудь еще? – нервно произнес Ямада. – Похоже, это все…

И как только он это сказал, черный шарик наглядно показал, насколько велики его заблуждения, начав материализовывать последнего участника, вернее, участницу этого кровавого шоу для богатых.

.

* * *

.

И что они на меня так пялятся? Девка и этот патлатый. Что, других нет? А, блондинка взгляд на шар перевел. Стрёмный он какой-то… И взгляд неприятный. Тяжелый. Словно я успел ему на любимую мозоль наступить и попрыгать на ней. Но я его вообще первый раз вижу. В каноне «Гантза» этого типа не было! Это что, сбой в работе шарика? Откуда взялся этот Ива? Я не сдержал гримасы. Ну что за дурацкое имя? Тоже мне, дерево плакучее!

Ладно, черт с ними, все равно скоро сдохнут, как и почти все в этой комнате. Так какой смысл забивать себе голову?

Я отвернулся от странной компашки и задумался. Первая миссия элементарная и сложностей особых я в ней не вижу. Пришелец всего один, не считая мелкого сопливого луковичного урода. Завалить его не сложно, зато в следующих уже в одиночку не справиться. Нужна команда. Про глобальный будущий звиздец я пока молчу: там точно нужна хорошая, крепкая команда, которая не ударит в спину. Притом команда, преданная лично МНЕ, чтобы не было такой ерунды, как в каноне, когда они с легкостью начали на меня охоту и стреляли не раздумывая из-за каких-то сраных ста очков.

Ах, да, самое важное: надо обязательно отбить у выбранных мною людей желание тратить бесценные очки на всякую ерунду вроде мнимого освобождения. Какой в этом смысл, если все равно глобальный армагеддец всем придет? Лишиться памяти и возможности себя защищать ради такой глупости, как обычная, скучная серая жизнь? Ну, я еще могу понять воскрешение: свои люди, уже обученные и не задающие тупых вопросов – это да, это полезная трата. Но, смотря кого воскрешать. Тратить очки на возвращение старика и ребенка – глупость. Они бесполезны и будут обузой.

Ладно, какой у меня сейчас выбор?

Очкарик бесполезен, как и политик. Эти уже трупы. Якудза? Тупы и опасны, подчиняться не будут. Их надо гасить, даже если Луковый их не прибьет. Курильщик? И тоже блондинчик. Нахрен он мне? Чтобы лидерство оспаривал или приказы игнорировал? Не знаю, какой из него боец, но он мне не нравится: взгляд у него какой-то… ненормальный, морда бабская, манерный слишком и нудит. Не надо мне такое.

Кто там следующий?

Ниши. Сволочь, эгоист, малолетка, от которой масса проблем в будущем будет, абсолютно ненадежный тип. Как источник информации бесполезен: я канон и без него хорошо знаю. Пусть птичник его грохнет. Воскрешать придурка не буду.

Като. Друг детства Кея. Вроде станет неплохим бойцом, но вылезает несколько проблем. Во-первых, память Кея мне передавалась не полностью, а не слишком цельными кусками, в основном касаясь самых ярких воспоминаний: дома, школы, часто посещаемых мест и родителей. Остальное бесследно испарилось, включая воспоминания детства. Хорошо хоть знания языка и традиций передались, а то было бы совсем кисло. А во-вторых, у Като синдром благородного и правильного героя в обостренной форме, и он своими попытками спасти всех вокруг может угробить нас быстрее пришельцев. Моралист хренов! И почему такие вызывают умиление у людей, как щенок, пищащий под дверями? В бою от них одни проблемы: я хорошо помню, как в каноне он исходился соплями и слезами над телом того бомжары, из-за которого они с Кеем и попали под поезд.

Малышку Кей я ему не отдам, мне она самому понадобится. Слишком уж у нее сиськи шикарные! А какая задница! То, что мозгов как у курицы, не так страшно: от умной бабы одни проблемы, а сражаться я эту дуру как-нибудь научу. Главное, правильно замотивировать!

Значит, вмешиваться не буду, пусть Луковица грохнет Като вместе с остальными. А я появляюсь в последний момент, и как настоящий герой, героически спасу девушку. Надо бы только с Ниши договориться, чтобы не попортил мне выход. Он все равно мне очки хотел подарить на халяву. Вот пусть и подарит, а ему баба пока не нужна, мелкий еще шибко.

Я повернулся и наткнулся на пристальный взгляд этого патлатого. Эльф гребаный. Черт, про этих неучтенных забыл. Что с ними-то делать? Этот, Ол-как-то-там-его вроде бы ниче так, громила, но к нему в комплекте идет братец-дерево, который мне совершенно ни к чему. На таких любят девки западать: смазливый, загадочный, морда каменная. Леголас, блин, местная вариация.

Ну их. Выживут? Ну и ладно. Сдохнут? Прекрасно. А с девкой… Посмотрим. Сиськи у нее хорошие, фигурка тоже, и на морду миленькая, только смотрит как-то… нехорошо. Исподлобья.

Снова активировавшийся Гантз начал рисовать очаровательные мокрые пальчики прямо возле моих коленей. А вот и Кей! Моя ты киса! Хе-хе, помню-помню, как она просилась на постой в качестве домашнего животного. Вот и будет моим личным питомцем. Как говорится, надо отвечать за слова.

–   Я думаю, это девушка. – с предвкушением в голосе выдал блондинко. Который эмо. Эльфийское дерево стоял молча и смотрел на нас как на каких-то говорящих насекомых.

Люди оживились, с интересом наблюдая за художествами черного шара.

–   Еще один человек! – учитель поправил очки на носу, во все глаза глядя, как прорисовывается висящая в воздухе кисть.

Тем временем цветные лучи рисовали изящные ножки и тоненькую ручку с поблёскивающими на коже капельками воды.

–   Мы что, тоже так появились? – обалдело спросил Като, в полном шоке глядя на это не слишком аппетитное зрелище.

Да… методы телепортации у черного шарика отвратительные! Хорошо хоть рисует быстро! Секунд пять-шесть, и на моих руках обмякла обнаженная красотка с роскошной грудью!

Ох ты ж черт, да у нее реально огромные буфера! Тут не третий, тут весь четвертый будет! И вся эта радость практически лежит на мне! Так и хотелось потискать, руки сами тянутся, но нельзя!

Чтобы успокоиться, перевел взгляд на… Нечего на нее пялится! Это мое!

–   У нее кровь на запястье. – сухо произнесла чернявая, как там ее…

А, вспомнил. Аки. Като тут же подсел и аккуратно снял пальцами кровавую полосу.

–   А ран нет.

–   Похоже на самоубийство. – произнес учитель, неодобрительно покачав головой. – Наверное, вскрыла себе вены в ванной. А левой опиралась на бортик.

Тут опять влез Блондинко:

–   Ну ка, дай я посмотрю на ее лицо…

Кей начала приходить в себя и чуть откинула голову, показывая нам прелестное личико.

–   Обалдеть, какая клевая девчонка! – выдохнул придурок.

Ну, тут я с ним согласен, но целовать Кей я не стал. Девочка, конечно, красотка, но это я еще успею. Позорное прозвище «Извращенец» получить не очень хочется.

Защелкала вспышка: Блондинко фоткал обнаженную красотку. Вот уж точно извращенец.

–   А ну прекрати. – холодно сказала ему чернявая.

–   А что такое? – недовольно буркнул Блондинка, нарвался на взгляд девки, и телефон убрал.

Чего это она за Кей заступается? Не верю я в женскую солидарность! Ее не существует.

–   А она жива? – вновь влез неугомонный Блондинка.

Льнуть к роскошному бюсту, чтобы услышать стук сердца, я не стал, в отличии от канонного Кея. И так понятно, что жива: трупы Гантз не рисует, а вот прозвище «Извращенец» прилепить может легко: юмор у этой лысой скотины в шаре говеный.

Кей глубоко вздохнула и, наконец, пришла в себя, непонимающе глядя мне в лицо. А глазки у нее красивые. Карие такие. На щечках – румянец. Осмотрев наши смущенные красные рожи, малышка непонимающе пробормотала:

–   Что… Где я… Что происходит…

Она качнулась, но я ее удержал, не позволяя рухнуть на пол.

И тут подорвался якудза…

Вот, черт, совсем забыл про этот момент! Как я мог, а? Этот козел подошел, грубо схватил Кей за руку и поволок за собой как куклу, бросив нам презрительное:

–   За мной не ходить.

Второй якудза неодобрительно покачал головой, буркнув:

–   Нашел время и место…

Но с места не сдвинулся, все так же подпирая стену. Непонятные братцы провожали скрывшуюся в коридоре парочку странным взглядом. Эльф, на мгновение глянув на брюнетку, согласно прикрыл глаза и запрещающе качнул головой, брезгливо дернув верхней губой.

Из коридора раздался истерический вопль:

–   Нет!!!

Вот блин, связываться с этим лосем не хочется, но позволять ему изнасиловать Кей или дать возможность Като за нее вступиться я не хочу категорически. Чертов Куруно! Что ж он такой дохляк? Ааа… Ладно, все равно телепортация исцелит!

Только я собрался встать и пойти на выручку моей будущей девушке, как в коридор скользнула Аки.

–   Че приперлась? Тоже хочешь? – донеслось мгновением спустя.

Дура! Куда ты лезешь?!!

Устало прикрыв глаза и покачав головой, в коридор ушел долговязый блондин с деревянным именем, как там его, короче, Эльфа.

–   Че те, на хер, здесь надо? Я ж сказал, не хо…

Грубый агрессивный голос сорвался на хрип и утробный вой.

–   Еще раз подобное рискнешь сделать – оторву окончательно и сожрать заставлю. – мягко, добро промурлыкал девичий голосок. – И ты сожрешь… Все, до последнего кусочка. Понял?

Так. Она его что, за причиндалы взяла? Походу да, а то чего ему так орать, словно самое дорогое отрывают?

Невнятный ответ разобрать не удалось, зато слова девки было слышно хорошо:

–   Можешь же думать, если правильно убеждать. Так, теперь ты. – звук глухого удара, обиженный собачий скулеж. – Пёс, пшел отсюда! Давай-давай, нечего к малолетке подлизываться в самых сокровенных местах!

Пёс заскулил и вбежал в комнату, уныло повесив хвост. Но какая у него была морда! Да эта блохастая сволочь что, реально Кей лизал между ног? Судя по похотливой роже – да! Вот же кому-то не повезло в тушку собаки попасть! Или это Гантз так решил приколоться над бедолагой?

Меня перетряхнуло. Жуть!

В квартире царила звенящая тишина, в которой очень громко, четко разносился мягкий мурлыкающий грудной голос, от которого у меня шерсть дыбом вставала:

–   Тише, не плачь, малышка. Эта тупая похотливая скотина тебя больше никогда не тронет. Не рискнет. Правда же ты не рискнешь? – глухой звук удара, тихий вскрик. – Вот видишь, оно кивает?

Что за девка? Да ну ее к чертям, свяжешься с такой, потом сам скулить так будешь! Дура сумасшедшая!

Неизвестно, что было бы дальше, поскольку второй якудза оторвался от стены и только намылился к дверям, как в дверном проеме нарисовался брат Эльфа. Ну-ну… Мордобой?

И тут ожила черная сволочь, затянув мерзкую бодрую музычку, от которой разом заныли зубы:

–   Утро пришло! Утро, полное надежд! Открой свое сердце с радостью. И посмотри на синее небо! Слушай голос по радио, с открытым сердцем. Свежим ветрам своё лицо поверни на раз… два… три…

Понеслось!

.

* * *

.

Электронный, жутко фальшивящий голос счастливо пел популярную в Японии заглавную песню утренней спортивной передачи, звучащую в нашей ситуации довольно жутко. Я передала испуганную малышку вбежавшему в коридор Като, проигнорировав недовольную рожу Кея. Облезешь от такой радости! Нет, я понимаю, что вляпался в тело дохляка пятнадцатилетнего, но все равно… Мог бы попытаться заступиться за девчонку, раз уж слюни на нее пускаешь. Като так и так бы вступился, так что пусть и лапает малявку.

О, молодец, снял пиджак и укутал девчонку, а мордаха-то красная, как помидор. Смазливая мордаха, надо заметить, породистая, красивая так называемой благородной красотой, в глазах горит ум и Честь с большой буквы. Этот паренек, хоть его и выставили идиотом, украшение человеческой расы. Особенно – этой ее разновидности, и так не слишком богатой на благородство и милосердие.

Я остановилась возле Ивы, глянула на его брата, стоящего в проходе, настороженно наблюдающего за потенциальным смертником, и сказала:

–   Началось.

Олтра тихонько подошел к нам, все так же ни издавая ни звука. Парень в ступоре, не понимает, что происходит, как тут оказался, почему он в таком виде, и что здесь делает, но держится старшего брата, которого узнал моментально.

Отвратительный проигрыш еще звучал, но матовую черноту шара уже прорезали изумрудные иероглифы, складывающиеся в зловещую надпись, которую нам еще не единожды предстоит увидеть в будущем:

.

Ваши старые жизни закончились.

Что делать с вашей новой жизнью – решать мне.

Это – Закон!

.

Ива удивленно приподнял бровь, но никак это не прокомментировал. Зато люди комментировали от души:

–   Здесь что-то написано… ваши… – удивленно протянул безымянный блондин. – И что это значит? Бред какой-то!

–   Что эта штука пытается нам сказать?

–   Хех, это похожу на шутку.

–   Может, какая-то развлекательная программа? Какое-нибудь очередное реалити-шоу, вроде «Большого брата»?

Ниши не выдержал и мрачно буркнул:

–   Эти слова… Они могут звучать смешно и бессмысленно… Но если их принять всерьез, становится страшно.

Вялая попытка заставить людей включить мозг разбилась о человеческую слепоту и нежелание хоть на мгновение вынырнуть из своего мирка. Ниши, видя, что его в очередной раз проигнорировали, замолк и раздраженно нахохлился, словно недовольный жизнью воробей. Интересно, сколько раз он пытался предупредить людей о том, что их ждет, и сколько раз эти попытки разбивались о стену негодования и презрения? Малец в гантзе год. Единственный выживший. Игры идут один-два раза в неделю. Посчитать, сколько смертей он видел, не сложно, даже если допустить, что каждый раз выживает хотя бы половина команды. А ведь иногда, с завидной регулярностью, она мрет в полном составе. Чего удивляться, что Ниши потихоньку сходит с ума? Пацану четырнадцать лет едва исполнилось…

Надписи растворились в шаре и появились вновь вместе с фотографией нашей цели:

.

Вы, умники, сейчас пойдете и прибьете эту тварь.

Неги Сейджин.

Характеристики: сильный, вонючий.

Любит: лук, дружить.

Любимая фраза: «Лук – это все, что мне нужно!».

.

Ива сощурился, подошел ближе, встав на небольшом удалении от людей, но так, чтобы видеть, что написано на шаре. Прочитал, помрачнел, отошел обратно.

–   Какого черта? – выругался блондин.

–   Полагаю, это что-то вроде игры… – как-то не слишком уверенно протянул Ямада.

–   Странно… что это за существо? – блондин присел, всматриваясь в не слишком четкое изображение.

–   Может, теперь нас выпустят из этой комнаты? – осторожно спросил политик, нервно сминая больничную пижаму…

Я вздохнула. Даже видя явные странности, люди все равно пытаются придумать оправдания, натянуть факты на желаемое, лишь бы их мировоззрение не пошатнулось и не треснуло под этими фактами. Все что угодно, чтобы сохранить свой уютный мирок. Но дай возможность, и тонкий налет цивилизации бесследно падет под животными инстинктами. И эта миссия, первая в длинной череде подобных заказных убийств, покажет в полной мере, чем мы все являемся. Разумным существом или животным, хищником или дичью…

Тихое шипение прервало ленивые мысли, черный шар с глухим лязгом рывком раскрылся на три секции: боковые – оружейные стояки, в задней части – боксы с бронекостюмами на всю команду. Должны быть и на нас, все равно снаряжение материализуются в шаре уже после доставки последней жертвы. Потому черная сволочь и сидит столько времени без движения, мимикрируя под безобидный загадочный шарик.

С момента открытия Гантза запускается незримый таймер, отсчитывающий строго лимитированное время, отведенное на подготовку к миссии. На этом наборе срок небольшой, как раз успеть броню натянуть и оружие взять, если не тормозить.

–   Я за броней.

Ива коротко кивнул и отошел ко входу в коридор, жестом приказав брату следовать за собой. А я, протолкавшись, обошла шар, присела у стойки, быстро пересчитала боксы. Тринадцать. На нас тоже есть. Прекрасно!

Мелькнула непрошенная мысль: интересно, а до кого-нибудь дойдет, что все это богатство внутри шара не поместится даже теоретически. Даже без учета сидящего там оператора поместиться внутри не такого и большого шара может только ОДИН оружейный стояк, но не два. И не со стойкой с боксами с обмундированием!

Не, не дошло. Как и всегда. Люди, занятые разглядыванием раскрытого Гантза, о таких вещах даже не задумывались, обмениваясь привычными репликами восторгов и недоумения. Что занятно, даже гантзеры со стажем не задаются такими вопросами.

С другой стороны выдвинутой секции протолкался Кей и вытащил верхний бокс.

–   Эй! Тут на коробках имена! – радостно, с предвкушением заявил он, ставя верхний бокс со своим именем себе под ноги.

Следующим бал бокс с именем Като и подписью в скобках «Лол». Как и в прошлый раз, Гантз над Като пошутил… Я вытащила бокс и передала его растерянно хлопающему глазами парню. Дальше – бокс для безымянного блондина, потом – политика, и вот, наконец, моя. Сразу под ней – боксы с именами братьев.

Вытащив три бокса, бочком вывинтилась из толпы людей, глазеющей на оружие. Ива забрал у меня тяжелые коробки. Что внутри объяснять нужды не было: безымянный блондин свою уже открыл, демонстрируя всем желающим лежащую внутри броню, которая незнающему человеку больше всего напоминала латексный костюм для «ролевых игр».

–   Быстрее. Надо еще оружие успеть взять, пока не начнется переброска – резко сказала я, кладя бокс на пол и поднимая крышку.

Олтра возился с не вовремя заевшей молнией на толстовке, пока не психанул и рванул со всей силы, вырвав ее с мясом. Ива разделся до гола и надевал бронекостюм, практически такой же, к какому он привык по прошлой жизни.

–   Сколько времени? – коротко спросил он, защелкивая зажимы на талии и бедрах.

–   Пара минут, не больше. Нормально подготовиться Гантз не даст.

Имея большой опыт, в бронекостюм можно вдеться ОЧЕНЬ быстро, особенно, со стимулом остаться на задании с голой задницей и без оружия.

В зале раздались охи и вскрики:

–   Что происходит? Он исчезает!

Вот же..! Отправка началась! Надеюсь, первым Гантз телепортирует Ниши. Он-то готов…

–   Что тебе брать? – надевая перчатки, спросил Ива, активируя броню.

–   Винтовка и пистолет. – невнятно пробурчала я, пропихивая голову в узкий воротник.

Пропихивалось как всегда плохо. Неожиданно броню дернули сзади, помогая мне просунуть голову.

–   Спасибо…

Едва уловимая улыбка, и Ива ушел. Олтра как раз натянул штаны и теперь активировал зажимы на ботинках. Обувь с тихим шипением села по ноге, плотно обхватывая ступню и икру, практически срастаясь со штанами.

Еще пара минут, и мы готовы.

Ах! Чуть не забыла!

Сунув перчатки за пазуху, я рванула с места, юзом влетев в поворот коридора, проскользила по скользкому паркету и вломилась в боковую комнату, оббежала два дисковых мотоцикла и подскочила к стеллажу с невзрачными черными рукоятями, спешно вытаскивая их из слотов, одну за другой. Импульсное оружие гантза – это, конечно, прекрасно, но эта его десятисекундная задержка между выстрелом и взрывом стоила жизни огромному числу гантзтеров. А меч… Меч – это меч. Тем более, гантз-клинок!

Вот так с букетом из трех рукоятей в ладонях, эта сволочь меня и переместил. Четвертую я ухватила зубами, едва не выронив на пол: руки уже были в другом месте.