Проект Полиморф

Участники экспедиции собрались рядом с шаттлом на планете, и их спор не замолкал ни на минуту с тех пор, как командир «Искателя» пропал.

Ханк блеклой полиарконовой гибкой тушей мялся на пороге грузового шаттла, то поглядывая внутрь отсека, то проверяя целостность взятых с почвы образцов поверхности внутри своих отсеков. Рэтхэм недовольно и грузно мерил тяжелыми шагами землю, перевариваясь на массивных ногах, в сегментах которых скрывались раздвижные пластинчатые колеса. Ролу и Кайр тревожно озирались по сторонам, всматриваясь в горизонт, то и дело пробуя и раскаляя застоявшееся без дело встроенное оружие в манипуляторах. В то время как Джаспер нервно теребил штурвал, сканируя частоты эфира, и ожидал Марина на месте второго пилота.

— …Сколько еще повторять? – настаивал Джаспер, вращая тревожно мелкие лучики антенн, появившиеся на голове. – Нам надо убираться отсюда!

— Мы не можем его здесь бросить! – возмущался в противовес Ханк, несмотря на пробирающий его страх, от которого на полиморфе потускнела вся ранее цветная броня.

— Марин, сделай уже что-нибудь! – требовал Джас, ерзая на металлическом сидении под прочными ремнями безопасности, способными удержать даже его многотонное тело. – Ты же вычислил след! Давай отправимся туда? Или отправь туда кого-нибудь одного!

— Да пошел ты! – грузно перевалился с ноги на ногу Ролу и рыкнул по связи в ответ. Смотрящее в землю обнаженное дуло оружия полиморф не убирал с момента, как выяснилось, что Вайон пропал со связи. – Я туда не полечу. И Кайр тоже.

— Никто туда не полетит! – вновь осек всех Марин, прерываясь лишь ненадолго от сканирования и повтора сигнала зова на доступной Вайону частоте.

От злобного приказа командира безопасности все ненадолго заткнулись, но сводящая с ума паника на безжизненной каменной планете действовала на всех. Рэтхэм вернулся к ходьбе, тратя и без того бесценный ресурс личных сил. Но заставить его сидеть в шаттле оказалось невозможно. Док скатился до угроз, обещая всплеском парализатора отрубить любого полиморфа, если тот к нему приблизится и попытается усадить силой. Ханк ерзал на месте, нарушая технику безопасности, и то и дело выглядывал в иллюминаторы с разных сторон шаттла. Только Найдэн вел себя тише и спокойней всех, сидя рядом с местом второго пилота и готовясь в любой момент занять его по приказу командира группы.

— А что если у него просто отключился передатчик? – вбросил в общий канал очередное предположение Ханк.

— Вместе с навигацией? – оборвал его Джаспер, добавив к своему сообщению злобный и колкий всплеск. – Еще наивно заяви, что он потерялся!

— А что если да? – заспорил Ханк. – Что если он вышел в другую сторону?!

— За нами остались следы, — это был уже Кайр. – Мог вернуться по ним. Но нет, он ради чего-то ушел.

— Нам надо за ним, — требовательно настаивал Рэтхэм, изредка подавая голос.

— Пирт не может засечь, куда он пропал, — будучи на связи с «Искателем», отвечал Найдэн. – Ни визуально, ни сканированием. Он просто исчез в какой-то момент.

На корабле о пропаже Вайона знал только старший пилот. Марин приказал не поднимать панику раньше времени. Эмоциональное состояние экипажа и так шатко, а тут еще из строя выпал командир экспедиции. Это могло стать психологическим ударом страшнее катастрофы на «Искателе».

Сам Марин тревоги не показывал, хотя ему было страшно. Ему было жутко. Но даже так, особенно из-за своих предчувствий, он приказал всем оставаться на местах. Никакого геройства. Никакой одиночной вылазки за пропавшим, даже если им не составило труда обнаружить следы. Командир потерялся или кто-то иной, не важно! У Марина была цель – доставить ценный груз материалов и записей наверх, на «Искатель». И только потом можно заниматься спасательной операцией, если это не навредит команде.

— Полиморф не может просто так испариться! – грозно отмел ответ Рэтхэм, резко рубанув манипулятором, но без атмосферы звука за этим не последовало. – Это облако.

— Однако, его нет! – окрысился Джаспер, и только ремни безопасности на пилотском кресле удерживали его от желания врезать кому-нибудь в металлическую броню. – Глухо!

— Парни, мне страшно, — признался Кайр тихо, так что его сообщение почти затерялось в общем эфире участников высадки. – Что если он стал как тот капитан в записях?

— Не говори глупостей! – Ролу пружинисто подошел к бойцу и отвесил ему сильный подзатыльник свободной от оружия рукой.

— А что было в тех записях?.. – это уже Ханк, который пропустил добычу сведений с упавшего торийского корабля.

И так не переставая.

Пожалуй, только сейчас в этой критической ситуации, затронувшей своей неизвестностью всех, Марин осознал, насколько экипаж до сих пор не готов к тяжелым решениям. Джаспер метался, меняя мнение и умоляя то улететь быстрее наверх, то отправиться на поиски. Бойцы, вероятнее всего, не справились бы с психованным доком. В то время как Рэтхэм то воздерживался от ответа, то приближался к тому, чтобы продавить решение своим званием. Только плевали все здесь, на краю галактики, на его старые звания.

Марин понимал, что нельзя жертвовать Вайоном. По этой причине он еще ждал его и всматривался в далекий мерзлый горизонт. Но хуже только, если он поставит жизнь одного полиморфа на весы против всего «Искателя» и отправится его искать прямо сейчас вместе со всем шаттлом и ценным грузом на борту. Сам бы Вайон поступил так же, как Марин. В этом бывший член службы безопасности не сомневался. Командир бы бросил его на этой проклятой планете и спас сперва экипаж, пока это еще возможно. Тут, на краю известного мира, играют роль только цифры. Один или все. Исключением может стать только незаменимая важность какого-нибудь члена экипажа. Но со временем, казалось, бесконечного полета заменимы стали они все. Даже Пирт. Даже сам Марин. Даже ученые. Кроме, пожалуй, Джаспера за его неповторимые мозги. И, как выяснилось, Вайона, за его уникальное торийское гражданство, гарантирующее команде патронаж от Престола.

Только двое из всего «Искателя». И оба находились в данную минуту под ответственность Марина на смертельно опасной планете. И если глава безопасности потерял уже одного, то он не мог позволить себе жертвовать вторым.

По той же причине Марин не отправлял по следу Вайона никого из бойцов. Где пропал один полиморф – не справится и так же пропадет второй. Это правило нельзя забывать. Нужна была уверенность, что Вайона еще можно достать. Марин рассчитывал провести сканирование поверхности с «Искателя». Там же можно усилить сигнал зова. Отследить его перемещение по следам. Просчитать успех операции по спасению. Шанс есть. Главное, не нервничать.

Не человек, все же, пропал, который может отключиться от кровотечения. Полиморф может либо ждаться спасения сколько потребуется, либо спасать его уже бесполезно. О последнем Марин старался не думать.

— Записи секретны, — отговорился Кайр. – Мы не можем дать доступ без приказа командира.

— Командира нет! – влез в эфир Рэтхэм. – Как старший руководитель экспедиции после командира я приказываю…

— Подотри течь своим старшинством, — грубо ляпнул Джаспер от нервозности. – Нет командира, нет приказа. Тебя это не касается!

— Ты не смеешь мне приказывать!

— А ты не в состоянии мне что-либо сделать, — шикнул юркий серебристый программист. – Потому что я зашифровал архив.

Док зло зыркнул в каюту шаттла оранжевыми светокристаллами, но смолчал. Про негласное правило не выбешивать главного инженера и их единственного программиста он еще помнил.

Ситуация у шаттла накалялась, но минуты текли ужасно медленно. Команда успевала сраться с нечеловеческой скоростью передачи сигналов, и Марин слушал этот скандал, крутившийся в эфире уже по третьему или четвертому кругу. Разница была только в доводах и спорщиках.

Джаспер стучал пальцами по панели, но звук не долетал до сенсоров. Не выдержав, полиморф отстегнул ремни безопасности, вскочил с кресла и направился к выходу.

— Найдэн, подмени, — коротко попросил он, пробираясь мимо, и удерживая равновесие, держась за перекладины на потолке.

Боец сговорчиво юркнул в кресло основного пилота. Марин с решением программиста был не согласен, но спорить не стал.

— Джаспер, вернись в шаттл, — только потребовал безопасник.

— Я не могу просто так ждать, ничего не делая, — взмахнул манипуляторами Джас.

— Нас слишком много снаружи, — настойчиво пояснил Марин. – Мне не нужна давка на входе. Вернись в шаттл.

Доля правды в этом была. После прослушанных записей на разрушенном мостике Марин не верил спокойствию обстановки. Нет, он не боялся, что какая-то дрянь может вылезти вдруг из недр планеты, но боялся беспорядка в команде и хаоса в дисциплине. Как показал пример торийского экипажа – на Лании нельзя доверять ничьему самовольству. Однако, такого Марин говорить Джасперу не хотел. Иначе пришлось бы подписаться в недоверии даже самому себе, бойцам, экипажу, а потом и вовсе записать всех в потенциальные враги за расшатывание спокойствия.

— Здесь нечего нет, Марин! – возмущенно выпалил программист. – Оглянись! Тут пустырь! Ни Вайона, ни опасности! Но опасность не там, а тут! – металлический палец полиморфа показал по привычке на голову, хотя его сознание, как и у других находилось в кристалле Сердца.

Пытаясь доораться до него сигналами, программист зудел в общем канале на частоте срочной важности. Закрыться от него Марин попросту не мог. Не тот приоритет. Это выходило за рамки его возможностей и бесило.

— Нельзя сидеть на месте, — повторял в который раз Джаспер. – Либо летим по следу, либо наверх. Ты слышал, что говорил тот экипаж! Лания убивает.

Нервозность Джаспера действовала на Марина как раздражитель. Тишина планеты вынуждала не доверять сослуживцу. Мало ли что он захочет сделать в следующий миг. Ведь еще несколько минут назад Джаспер скулил от паники и истерично требовал немедленного взлета, едва ли не готовый бросить снаружи даже Марина.

— Просто вернись в шаттл, — как по заученному спокойно повторил безопасник, хотя его ладонь мелко подрагивала в трансформе от внутренних колебаний и решений. – У нас еще есть время.

— У нас нет времени! – заорал на него Джаспер, отчего многие мелкие пластинки брони встали дыбом. – У нас его не было с момента, как мы приземлились! Мы вредим себе каждую минуту! Ты что, не видишь, как мы сходим с ума? Не видишь, как боится Ханк или угрожает всем Рэтхэм? Марин, да ты сам бешенный придурок! Тебя что, к земле припаяло?!

— Просто вернись… — попросил было Марин, но Джас опять перебил его сигнал срочным голосовым пакетом.

— Только после тебя! – Джас демонстративно упер руки в бока. – Когда ты изволишь внести свой полированный зад в шаттл и объявить отправление! Иначе, я тебе обещаю, еще один твой отказ, и я запущу протокол…

Однако в ответ на реплику программиста быстрая рука Марина взлетела вверх и уткнулась тому в лицо разгорающемся дулом плазменного оружия. Джас мгновенно замер, а его светокристаллы позеленели от страха.

— Вернись. В шаттл, — приказал Марин, не дрогнув рукой, пока свет от его орудия отражался от лицевых пластин брони полиморфа.

Это был уже серьезный аргумент в разговоре, и экипаж застыл, мигом прекратив в общем канале всякую перебранку. Замерли и бойцы, понимая, что к командиру лучше не лезть. Такая угроза – это нонсенс в их среде. Еще никогда никто не угрожал друг другу оружием! Особенно такого не ожидали от Марина. Если уж до такого дошли его нервы, то никакие слова не помогут.

Джаспера сдавали его светокристаллы. То зеленые от страха, то желтые от накатывающей тревоги с мелкими проблесками оранжевых огней. Полиморф боялся, но вот-вот готов был начать обороняться. Программист очень отчетливо вспомнил поведение торийского командира корабля и то, как тот расстреливал своих подчиненных. И оказаться первым застреленным полиморфом, тем более на этой гребанной планете, он панически не хотел.

— Внимание! – вдруг даже с какой-то облегченной радостно просигналил Кайр. – Марин! Сигнал Вайона появился!

Марин заставил себя прислушаться к сканеру, после чего повернулся в нужном направлении, настроил оптику, выкрутил спектр и… действительно заметил на горизонте мелкий силуэт низко летящей машины.

— Наконец-то… — проворчал Рэтхэм, в то время как его сумрачность настроя отразилась на грозной позе.

Но Марин не спешил убирать оружие, только опустив его к земле.

— Внимание команде, — обратился он ко всем. – Все по местам в шаттл. Ролу, Кайр, остаетесь со мной на боевой готовности.

— Погоди-погоди! Я не понял! – замахал манипуляторами Джас. – Ты что, собрался от него защищаться?! Это ж Вайон!

— Я сказал – пошел вон! – рыкнул Марин, демонстративно нависнув над мелкой машиной Джаспера и опуская боевое забрало на лицевых пластинах. – Мы не знаем, в каком он состоянии. Он не вышел сам с нами на связь. Я должен убедиться, что он в здравом уме. Остальным надо персональное приглашение?!

Оранжевое дуло пушки направилось в сторону Рэтхэма, и док, недовольно помявшись, все-таки ушел в шаттл. Ханк быстро нырнул внутрь самостоятельно, не встречаясь взглядом с бешенным Марином. Последним в шаттл ушел Джаспер, покачав неодобрительно головой. Безопаснику на его отношение было плевать. Есть проблема, есть ее решение. Остальное — не важно.

Марин смотрел вдаль на приближающийся силуэт знакомой машины и старался просто не надумывать лишнего и не заводиться. Может, у Вайона и правда сломалась система связи. Может, причина в помехах. Да мало ли, что могло произойти с точки зрения технических неполадок. Полетел голосовой коммуникатор. Сбойнул преобразователь сигналов. Или… ошибка таймера! Да что угодно. Главное, что Вайон возвращался своим ходом. Значит, он цел, энергии в нем достаточно даже на антиграв и полет, а рабочая пинговка дает однозначный ответ, что на радаре «свой».

С другой стороны кому бы еще там быть, если они единственные высадившиеся полиморфы на планете!

Вайон остановил полет метрах в ста от шаттла, трансформировался, вставая на ноги, и неспешно направился к ожидающей группе. Вот только шаг этот Марину не понравился. Очень не понравился. Потому что, какими бы машинами не были полиморфы, но у каждого, как у человека, есть своя уникальная манера движения. Марин знал Вайона всегда чуть сутулившимся, иногда пружинисто вышагивающим так, что в нем не чувствовалось огромного веса. А тот, кто сейчас приближался к шаттлу отработанной и идеальной походкой робота, – Вайоном не являлся.

Марин пока не поднимал оружия, но осторожно выдвинулся навстречу. Ролу и Кайр обошли шаттл с обеих сторон и двинулись за командиром, не отходя далеко. В критической ситуации им нельзя прикрываться транспортом. Он у них на ходу один.

— Вайон? – отправил пробный сигнал Марин.

Тишина с той стороны. Полиморф приближался молча, как бездушная машина.

Безопасник насторожился. Синий свет в глазах командира экспедиции сейчас не говорил ни о чем. Даже Марин научился иногда обманывать электронику, как сейчас, зная его взгляд не выдавал враждебной тревоги.

Марин начал осторожно поднимать руку с оружием. Но вдруг полиморф напротив дрогнул и тоже начал поднимать ладонь. После чего неуверенно помахал в приветствии.

Может, и правда проблема в связи?

— Ты слышишь нас? – еще раз для пробы спросил Марин.

Как понять? Он либо ответит, либо нет. Ролу оставался напряжен, но не двигался. А вот Кайр нервничал и перетаптывался.

«Спокойней, Кайр, не психуй», — передал ему Марин личным сообщением.

Боец неохотно ответил согласием.

Некто в теле Вайона приближался, не давая ответа.

— Проверка сигнала, — еще раз.

Ну, давай же, ответь хоть что-то!

Будь Марин человеком, он бы уже вспотел от нервозности и той холодной манеры приближения потенциального… кого? Что будет, когда он подойдет к ним? Пакостное воспоминание о случившемся на торийском корабле не давало покоя. Что если он тоже заражен этой безумной хренью!?

Не выдержав, Марин вопросительно взмахнул свободной рукой. Старый понятный язык жестов. Но что-то пошло не так. Нервный жест выдался быстрым и дерганным. Полиморф напротив напружинился и в мгновение шагнул вбок. А Кайр, видимо ошибочно приняв рывок за атаку, не выдержал и вскинул оружие.

Марин не успел среагировать. Выстрел напуганного бойца вспорол кристаллический лед позади пришедшего. Глава безопасности решил, что это конец их командиру. Но Вайон, или кем он сейчас являлся, успел увернуться, а потом в мгновение изменить манипулятор, направить синеющее дуло на Кайра и выстрелить. Грохота не было. Как и звона рассыпавшихся по льду обломков. Кайра свалило наземь. Ролу взбесился, вскинул оружие, но медленно. Слишком медленно, потому как второй выстрел полиморфа опередил его и отстрелил боевое оружие, разворотив ладонь.

А потом в миг синее пламенеющее дуло уставилось на Марина и тот вынужденно замер. Похоже, конец настал им… Безопасник просто не успеет среагировать. Этот некто действовал слишком быстро! Но внезапно, полиморф заговорил на их частоте:

— Вы совершаете ошибку!

Голос. Чужой голос.  Это звучит странно, но они все обладали этой неуловимой окраской информационного потока, именуемой для привычки голосом.

— Вайон? – вновь спросил Марин, старательно сохраняя спокойствие и с ужасом понимая, что любой из них медлительнее этого… существа.

Быстрая связь с Ролу и Кайром. Оба живы. Кристаллы целы. Спешно соображают, что делать. Повреждены манипуляторы с оружием. Удивительная точность.

— Нет, — последовал сухой ответ. – Вайон не доступен. Пожалуйста, деактивируйте оружие. Не вынуждайте меня обороняться.

Проклятье!

Марин был в бешенстве и растерянности одновременно.

— Что ты сделал с Вайоном!? – главное вести себя спокойно, иначе следующий выстрел последует в него.

Сложно не злиться. Бойцы  лежали на льду, замерев и не вынуждая стрелять в них снова.

— Я сохранил его, — последовал ровный ответ. – Прошу, деактивируйте оружие. Я не хочу вас портить. Вы друг Вайона.

Что за чушь!?

Марин сканировал тело пришедшего, но оно было целым и невредимым. Лишь легкие царапины, как от неудачного приземления на лед. Камера Сердца не повреждена. Значит, Вайон еще с ними. Но кто бы сейчас не стоял напротив, и что бы ни говорил, Марин не мог позволить себе спрятать оружие! Это существо только что выстрелило в его бойцов! Кто будет следующим? Он?! Остальные? Джаспер с архивом торийских записей? Может, оно пришло зачистить им память?!

— С кем я говорю? – потребовал ответа Марин. – Ты то, что запудрило ему мозги?

Тишина. Тогда глава безопасности, не дожидаясь ответа, выпалил:

— Верни Вайона! – приказал он, очень желая добавить к этому обращение «тварь».

— Я не могу.

— Почему?! – Марин все-таки вскинул оружие, но ответного выстрела не последовало. – Выметайся из его машины!

— Я неотделим от оболочки. Как и не могу восстановить Вайона сейчас. Прошу, опустите оружие. Я знаю, вы хороший человек, Марин. Вайон, мой подопечный, не захотел бы, чтобы я причинял вам вред, — полиморф старательно держался, чтобы не выстрелить, но и не сводил прицела с руки собеседника.

— Откуда бы тебе знать… — на мгновение вспыхнули оранжевым глаза Марина, и он чуть было не выстрелил в вернувшуюся машину.

— Стой, Марин! Не стреляй! – отрезвил его внезапный голос Джаспера, а вскоре и сам программист, выбежал вопреки приказу из шаттла. – Я понял! Я знаю!

— Я дал приказ оставаться… — но остаток сигнала Марина потух в сброшенных в эфир помехах от Джаса, полностью заглушивших его бестолковое и никому не нужное болтание. Как кляп в рот затолкал.

Пока Марин пребывал в растерянности, борясь с помехами в собственном голосовом аппарате, Джаспер вышел, почти выбежал вперед, показывая свою безопасность открытыми ладонями. В его светокристаллах сиял ровный голубоватый свет, а мимические пластины сложились на лице в неверие, смешанное с надеждой.

— Мое имя Джаспер. Ты помнишь, кто я? Помнишь мое второе имя?

Секундная долгая пауза, пока машина напротив сканировала его и проверяла. Программисту нужен был лишь один ответ, чтобы понять, кто перед ним. Одно имя, которое могло знать в старые годы только одно создание. Имя, нигде Джасом не упоминаемое ни при Вайоне, ни при его команде.

— Ты Нейн. Мой создатель.

Джаспер бы выдохнул, будь у него легкие. Но полиморф мог только расслабленно опустить руки, успокоиться и назвать имя вернувшегося, прозвучавшее как приговор:

— Пректон…

Казалось, в наступившей тишине зашептались все остальные, но эфир был чист.

— Совершенно верно, Нейн, — ответил вернувшийся полиморф. – У меня было такое имя. Я буду рад объяснить ситуацию. Но только пусть Марин деактивирует оружие.

Он говорил по-прежнему ровно и спокойно, без перепадов эмоций. Вот только Марин бы больше понял, если бы он реагировал хоть как-то. Конечно, он помнил Пректона. И само осознание, что теперь он говорит с роботом, а не с Вайоном, его едва ли не единственным нормальным другом, заставляло злиться.

— Марин, пожалуйста, — тихо попросил того Джаспер, мягко указывая ладонью на оружие.

Безопасник мысленно всплеснул злобой, но послушался и выполнил просьбу. Все равно в сражении с роботом, который уже показал себя быстрее, он в одиночку бесполезен.

— Я жду объяснений, — добавил Марин, отправившись поднимать на ноги своих бойцов.

— Не помешало бы… — согласился Джаспер, мельком взглянув на обломки чужих отстрелянных конечностей.

Остальные члены команды высадки раздирали внимание вопросами и любопытством, но Джаспер закрылся от них всех, заявив, что если им любопытно, то могут выйти из шаттла.

— Я прошу прощения за столь агрессивное начало, — складывая мимические пластины в виноватое выражение лица, ответил Пректон, когда Марин помогал подниматься фонтанирующему раздражением Ролу.

— А это, оказывается, неприятно… — добавил с ворчанием Кайр, подбирая с земли свою руку.

— Болевые ощущения генерируются вашей операционной системой для осознания полученной травмы, — пояснил Пректон. – Их можно отключить осознанно, но я бы не рекомендовал пока это делать.

— Да пошел ты…

— К вашему сожалению, не могу. Я обязан доставить свою оболочку на «Искатель» и перенести накопитель личности Вайона на восстановление, — ответил Пректон с охотной готовностью.

— Хорошо, — тут же согласно кивнул Джаспер.

— Нет, — одновременно с ним радикально отказал Марин.

— Не понял, — встряхнулся программист, удивленно моргнув. – Ты что, его здесь оставишь?!

Пректон послушно молчал, не вмешиваясь в чужой спор. Рэтхэм и Ханк тем временем вышли из шаттла и с любопытством следили за действием.

— Пока он меня не убедит в своих намерениях, я не пропущу его на главный корабль, — рубанул ладонью Марин.

— Он действует по протоколу! Он не хотел вреда твоим бойцам! – отговорился Джас, разведя руки в стороны.

— Пусть он это скажет, — ткнул в него пальцем безопасник.

И вновь все замерли в ожидании слов полиморфа. А тот изучал всех и сканировал личности как карточки с психотипами. Анализ за анализом, проверки, сведения информации, свойства, сравнение с воспоминаниями оператора. Сходилось все. А личное новое представление складывалось из этих обрывков, помогая выстраивать свою дальнейшую ветку поведения.

Пректон менялся быстро, но незаметно для чужого взгляда. Он перехватывал манеру двигаться и даже стоять у других полиморфов. В какой-то момент поза стала чуть естественней и проще. Потом изменилась мимика лица. Высоко поднятые пластины бровей опустились, а спектр светокристаллов настроил привычный для всех ровный голубоватый цвет.

— Я прошу прощения еще раз за случившийся инцидент, — поднимая ладони вверх, начал Пректон. – В мою роль, после принятия на себя ответственности за оболочку, входит так же защита этого тела, как от агрессивной среды, так и от нанесения вреда. Я счел ваше оружие излишним в переговорах и постарался устранить его максимально точно, не повредив жизненно важных деталей.

— Вот уж точно, — добавил Ролу, завинчивая вручную подачу питания на оголенные силовые тросы.

— После восстановления репликатора и навигационной системы я передам вам чертежи улучшенных манипуляторов с коэффициентами выше ваших предыдущих, — высказал Пректон в пробной проверке сторговаться.

— Идёт, — после короткой паузы ответил Кайр, на что получил укоризненный взгляд от Ролу с Марином и развел рукой. – А почему нет!?

— Далеко нацелился, — оборвал разговор Марин, обращаясь к Пректону. – Ты еще не убедил меня пустить тебя на корабль.

— Разумеется, — охотно кивнул полиморф. – Но вынужден напомнить, что без наличия моей оболочки на «Искателе» корабль и его команда не имеют права на протекторат Лазурного Престола. В противном случае, по возвращении в пространство Федерации, корабль становится собственностью Энвилы, его экипаж – гражданами разных планет, а их оболочки – собственностью Тории, которые подлежат изъятию без права на удерживания личностей граждан других планет. Иными словами, мое отсутствие на борту приведет к политическому конфликту, в результате которого, по всем подписанным законам, вас всех надлежит разобрать и передать кристаллами на родины. Правда, у меня не содержится пунктов договора относительно самих кристаллов. Ровно как отсутствует прямой акт продажи или дарения нейролитовых накопителей компанией «Амина» Центру Экспериментальной Киберинженерии Энвилы. Что автоматически подтверждает выдачу кристаллов компанией в аренду. А, следовательно, их статус собственности, которым до сих пор владеет компания.

У Марина на это был только один ответ и тот радикально ругательный.

Полиморфы заполонили эфир возмущением и возгласами недовольства и удивления. Слова, слова, ничего не значащие и бессмысленные в потоке эмоций.

— Нас разберут?! – переспрашивал Ханк с ужасом.

— В этом какая-то ошибка! – возмущался Джаспер, перебирая в памяти точности своего договора.

— А нас-то в этом случае куда?! – изумленно вопрошал Кайр.

— Потрут нас, короче, — вынес вердикт Ролу.

— А при чем тут Тория? – вдруг спросил Ханк, но ему пока никто не ответил.

— Не хорошо… — коротко ответил Найдэн, не сходя с кресла пилота шаттла.

— Невозможно. Есть же Центр Энвилы! Он поможет в этой ситуации! – спорил Рэтхэм.

Марин попросту бессильно молчал, следя за каждым мимолетным взглядом Пректона и его попытками подстроиться под собеседников.

— К моему сожалению, Центр Экспериментальной Киберинженерии не является правительственной организацией, — ответил Пректон на самое важное замечание. – И его запросы не имеют значимости в решении таких спорных ситуаций. Я не могу гарантировать, что Центр существует по сей год, в то время как выживание ваших родных планет и сохранность власти на них вероятнее.

— А что нам мешает отключить тебя, или вовсе разобрать, чтобы доставить в неактивном состоянии на корабль? – спросил Марин. – Сам же сказал, что нужна твоя оболочка.

— Такое решение не приведет к хорошему исходу, — ответил спокойно Пректон. – Под своей оболочкой я называю всю структуру полиморфа в целостности, включая нейролитовый кристалл, в котором на настоящий момент содержится личность Вайона. Именно его личность является вашим гарантом безопасности. По необъяснимым для меня обстоятельствам его личность претерпела большие повреждения и едва не была уничтожена. Я смог сохранить его и взять на себя управление телом. Если вы отключите меня или отсоедините кристалл, то я не могу гарантировать его выживание. Тогда в случае непоправимых действий ваша предосторожность обернется… — полиморф намеренно сделал паузу, чтобы продолжить под всеобщим вниманием, — …убийством.

— Так дело не пойдет! – тут же ответил Рэтхэм, замахав напичканными оборудованием толстыми манипуляторами. – Марин, не будь занудой, пусти его на «Искатель».

Сам Марин на это не ответил, но стрельнул в дока оранжевым светом глаз.

— Что с Вайоном? – спросил Джаспер. – Пректон, можешь скинуть мне отчет его показателей в последний момент и сейчас?

Казалось, это первый вопрос, который полиморфу пришелся по нраву. Он охотно согласился, проигнорировав остальных.

— Конечно. Принимай.

Джаспер замер на время и задумчиво осмысливал полученные данные. Правда, в какой-то момент его светокристаллы побледнели от ужаса, и остальные это заметили.

— Джас? – осторожно тронул его за наплечную броню Ханк.

Программист моргнул, всплывая во внешний мир из данных.

— Нам надо убираться отсюда как можно быстрей, — заключил он, поворачиваясь к Марину. – Вайона еще можно вернуть в строй. Но не здесь. Прошу, Марин, пропусти его на борт и давай сваливать отсюда подальше.

Что-то было в тоне программиста такого, что подействовало на Марина отрезвляюще. Предосторожность безопасника сменилась на деловую готовность, а страх перед ситуацией обрел новое «лицо»  в виде всей планеты в целом. Если на Лании они были все уязвимы, как Вайон, то на корабле на орбите хотя бы никто никуда не денется. Марин очень быстро под паникой Джаса понял, что спорить больше некогда, а счет неизвестно чего идет уже на минуты.

Это был тяжелый выбор и вопрос доверия, но Марин, все же, решился.

— Отправляемся. Все остальное обсудим на «Искателе», — махнул он рукой. –Отстреленные детали забираем с собой. Пойдут на репликатор. Пректон, экипаж не пугать. Ханк, займешь свой ученый состав опытами и образцами. Джаспер, собираешь запчасти и по возвращению мигом на починку корабля. Понадобится помощь – обращайся.

— Принял, — кивнул он.

— Никаких лишних обсуждений и траты времени команды до момента отправки «Искателя». Отправляемся, — и он первый шагнул к шаттлу. Раз приняв решение он боялся, что может появиться какой-то еще фактор, который задержит их здесь, на этой проклятой планете.

Но за время посадки все отработали свои роли четко и без лишних высказываний. Народ знал, что нужно делать. А работа сейчас была лучше любого лекарства.

Про случившееся с Вайоном Марин передал только Пирту и навигатору Найку. На моральную помощь первого безопасник рассчитывал и считал, что главный пилот должен быть в курсе наличия на борту сомнительного искусственного интеллекта вместо командира. Навигатора же Марин посчитал частым собеседником Вайона и, во избежание проблем с пониманием, сообщил тому безрадостную новость заранее. Реакция обоих была ожидаемой. Найк впал в печаль, словно решив, что случившееся с командиром равнозначно его гибели, а возвращение его в строй будет ничем иным, как чудесным воскрешением. Пирт пытался напарника и коллегу разубедить суровыми и грубоватыми шуточками, хотя сам прятал под оранжевыми огнями светокристаллов негодование и тревогу. Вайона он по-родственному любил, и смиряться с тем, что за него теперь говорит и работает какая-то «ИИшка», пилот злобно отказывался.

Остальные на «Искателе» долгое время оставались в неведении. Под предлогом тяжелого состояния Марин увел Пректона в каюту Вайона и там же оставил без назойливого внимания остальных. Глава корабельной безопасности отдельно попросил Пректона не встревать в беседы и помалкивать, пока они не уведут «Искатель» прочь от Лании. Сам ИИ с этим даже согласился, сочтя панику на корабле неудачным фоном для сложной работы.

На этом все договорились и разошлись.

Джаспер загрузил Криму работой, и они отправились срочно чинить репликатор. Отстрелянные конечности собратьев-бойцов, конечно, вызывали у нее массу вопросов, но программист оставался молчалив и холоден как комический булыжник и отказывался объяснять, что произошло на планете, обронив лишь слова про «паническое недоразумение».

Ханк вывалил своим ученым собратьям Нимеру и Каро образцы почвы и льда с поверхности Лании для изучения. В то время как их ксенобиолог Инс вовсю занялся изучением кадров с руинами цивилизации. Скрипя и ворча, Джас все-таки пожертвовал короткую нарезку кадров от торийского капитана, чтобы занять этим вопросом ученых. Следовало ожидать, что в ближайшее время они тоже ничего не раскопают в архивах.

Кирен, не нужный сейчас в роли корабельного артиллериста, был послан старшим пилотом в помощь Джасперу и Криме, занятых починкой оборудования. Джас от такой подачки взбесился, в приватном канале наорал на Пирта за то, что болтливый Кирен только мешает работать, но пилот остался при своем мнении. В итоге бурная деятельность и совместное решение двух инженеров привели к тому, что Кирена отправили буквально разбирать «Искатель» на запчасти.

— Вы сдурели?! – покрутил полированным пальцем у виска артиллерист. – Что значит «свинтить орудия»?!

— Когда мы починим репликатор, — пояснял максимально спокойно Джас, хоть и находился на границе бешенства, — мы запустим создание новой системы навигации. Процесс это долгий, но его можно ускорить, скормив репликатору готовый материал. А я не вижу на корабле ничего бесполезнее орудийных установок.

— Почему бы не обшивку тогда с него снять, а?! – в укор возмущался Кирен. – Или внутренние панели до каркаса отвинтить!

— Этот материал не подходит, Кирен, — смиренно соглашалась Крима. – А без обшивки мы развалимся при попытке сесть в атмосферу.

— Так не садитесь!

— Тебе сложно помочь? – играя позой и жестами, спросила юркая девушка-полиморф, пытаясь, как обычно, надавить тому на жалость.

К ее удивлению, привычные фокусы манипулирования сослуживцем не сработали.

— Я против! – ответил Кирен. – Это единственная боевая защита корабля, а вы предлагаете ею жертвовать! Только если разрешит командир!

Вот с этим была засада.

— Командир приказал спасаться отсюда как можно быстрее любой ценой, — соврал Джаспер, хотя был уверен, что Вайон с таким высказывание согласится.

— Вот пойду уточню! – демонстративно пнув отвинченную панель, сказал Кирен.

Джасперу оставалось только надеяться, что путь к Пректону успеет перегородить Марин, который взял на себя ответственность держать на корабле порядок.

Однако, тем временем в каюту Вайона заглянул Рэтхэм, пользуясь своим положением о понимании ситуации. Марин не сторожил под дверью командирской каюты часами, у него были свои дела по общению с подчиненными, и док, воспользовался одной из таких отлучек.

— Могу я войти? – по глупой человеческой привычке, спросил Рэтхэм, уже заглядывая в каюту через дверь, немного отошедшую в паз.

— Вы уже это сделали, — ответил Пректон, терпеливо сидя на выступе из стены, принятым здесь за основное сидение.

Док немного помялся у входа, но отодвинул дверь до конца и втек полиарконовой тушей в уникальную на корабле каюту. При Вайоне он был здесь не часто, но и раньше изумлялся, насколько нетребователен оказался их командир к личному пространству. При всей нестандартной величине каюты в сравнении с остальными она продолжала выглядеть плохо обжитой. Экран на потолке, демонстрирующий картинку внешней камеры «Искателя», не придавал уюта. Небольшой рабочий терминал, который позволял работать по привычке как за монитором, Пректон сейчас спрятал в стену. Стол тоже был задвинут за ненадобностью, чтобы не мешать перемещаться по компактному пеналу. А то, что раньше можно было по-человечески назвать койкой, а для полиморфов служило панелью стыковки с кораблем и реставрации, сейчас Пректон и вовсе поднял в вертикальное положение, приставив к дальней стене для экономии места. В остальном Рэтхэм не заметил изменений. Редкие декоративные кристаллы так и остались зреть в породе под потолком на крепежах. Как и избранные фотографии роскошных пейзажей, чем-то приглянувшиеся Вайону и перенесенные  штамповой печатью на настенные панели.

С какой-то даже грустью док отмечал каждый раз, что остальные полиморфы обживались в своих отсеках охотнее. Но сейчас Рэтхэм озирался в каюте еще с другой целью.

— Не найдется ли, куда здесь присесть?  — вежливо спросил док, приветливо улыбаясь.

Но, к своему искреннему удивлению, он получил неожиданный ответ.

— Ваши моторно-двигательные функции не повреждены, Сайрез, — четко сообщил Пректон. – А человеческие уловки дружелюбия мне равнодушны. Я готов выслушивать вас. Уверен, это не займет много времени.

Сказанное мигом вышибло из Рэтхэма привычную манеру общения, и док, словно получил звонкую оплеуху от сопляка, коим считал выкидыш программного кода Джаспера. Тем не менее, ни оттенка эмоций не скользнуло по его лицу, а спектр глаз не поменялся ни на мгновение.

— Да, не займет, — согласился док, тут же сменив тон. —  Как ответственный в прошлом за здоровье Вайона и его психическое самочувствие, я хочу получить отчет о его нынешнем состоянии. Что нам ожидать? Когда он вернется к управлению? Каковы последствия? И главное, что его к этому привело?

— Не могу предоставить вам отчет, — холодно сообщил Пректон, сидя ровно и сложив ладони на колени в устойчивую позу, как прилежный ученик.

— Почему? – изумленно спросил Рэтхэм, глядя в синие глаза машины едва ли чуть сверху. Оболочка первого полиморфа была значительно выше всех остальных, и, сидя, он был почти с ними на равных.

— Потому что ваши знания и соответственно зона ответственности закончились на обрывании связи моего оператора с белковым телом, — подробно пояснил Пректон. – Ваш профиль и специализация ограничивается лишь химико-гормональными процессами биологических организмов. Мой отчет не несет в себе данных из этой сферы, а значит, для вас полностью бесполезен. Я не имею права разглашать подобную информацию лицам, которые не в состоянии ее обработать и применить на деле.

И чуть подумав, или решив поиграть в человеческие «уловки», Пректон добавил с небольшой паузой.

— Простите, Сайрез.

Но то ли полиморф это сделал специально, то ли эффект получился для него неожиданным, от последней фразы док скорее разозлился, чем принял ее добродушно.

— Пректон! Как один из руководителей проекта, я приказываю передать мне архив для подробного изучения во избежании повторных случаев!

— Выражаю свои сожаления, — ответил Пректон, не изменившись в настроении. —  Но в настоящем правовом аспекте, вы находитесь на территории «Искателя», где приказы смеет отдавать командир корабля, и выполняете миссию, озвученную главой эскпедиции. Ваша главенствующая роль как руководителя проекта закончилась с момента пересадки последнего члена экспедиции в полиморфа.

Рэтхэм хотел было гулко врезать пластинчатым кулаком по стене от злобы, но привычка беречь ценное оборудование и свои конечности въелась за годы полета и не дала сбоя даже под ненавязчивым воздействием планеты на психику.

— То есть, даже по старой памяти и нашей… дружбе ты ничего мне не расскажешь? – попытался зайти с другой стороны док.

— Что для вас дружба, Сайрез? – вместо ответа спросил Пректон. – Разве у вас есть друзья?

Грузный и напичканный оборудование полиморф помялся на месте, но не ответил ничего и осознав, что эта странная машина промолчит. Несмотря на то, что он ничего не узнал про Вайона, ответы ему все равно рассказали о многом. К примеру, о том, с кем придется иметь дело на корабле.

— Ладно, Пректон, не буду пока тебе мешать, — сказал док, собираясь уже уходить. – Но перед отлетом домой тебе все равно придется представиться команде и сообщить обо всем произошедшем с их командиром.

— Я рассчитываю, Сайрез, что к моменту нашего возвращения в пространство планет Федерации вы уже избавитесь от своей коллекции незадокументированной органики и вирусов, собранных в полете? – спросил Пректон, когда док уже вновь открыл дверь, чтобы выйти.

Рэтхэм замер и обернулся. Спрашивать, откуда этот поганец добыл сведения, сейчас было не к месту. Мог хоть в базе «Искателя» порыться. Зачем он вообще это вспомнил? Из мстительности за сказанное про признание? Но разве этот ИИ умеет так гадостно и словесно мстить?

— Чем тебе мешает моя коллекция? – спросил Рэтхэм, держась за дверной косяк и придерживая автоматику двери от закрытия.

— Из-за нее я не могу допустить весь наш корабль и экипаж до высадки на любую жилую планету, — сообщил Пректон.

Док резко обернулся и уставился на ИИ пожелтевшими светокристаллами. Знакомое лицо командира, которое Рэтхэм привык видеть за эти годы, оставалось беспристрастным, однако, полиморф медленно встал, оттесняя дока к двери.

— Что значит «ты не можешь допустить»? – уточнил человек в машине полиморфа.

— Это значит, что как исполняющий обязанности главы экспедиции я запрещу Пирту приземляться на любую планету во избежание массового заражения по причине вашей вероятной халатности или неосмотрительности. Ваши хранилища и машина не имеют специализированного оборудования и безопасности для хранения образцов, — пояснил спокойным тоном ИИ. – Более того, я имею возможность и право, опираясь на все протоколы и доступы, заблокировать «Искатель», чтобы ни один член экипажа не смог покинуть его. А так же, я могу передать Марину, как главе безопасности, ваш отказ от содействия со мной и вероятное желание устроить на некой планете мировую катастрофу. И тогда вы попадете под его зону ответственности с пометкой как террорист.

Рэтхэм взбесился не на шутку. Крепко сжав кибернетическую ладонь, он оставил царапины на косяке и панелях. Но хотел ли он что-то еще сказать или нет, осталось неизвестным. В коридоре выросли тени от других полиморфов и тяжелые шаги передались по полу размеренной вибрацией.

Обиженный и приструненный док поспешил уйти, по дороге бесцеремонно отодвинув с прохода чуть более рослого Марина. Пректон узнал его еще издалека по бликам красноватой брони на стенах. Удивленный безопасник отшатнулся к стене, а после изумленно уставился вслед Рэтхэму. Не часто кому-то удавалось довести дока до такого состояния. И уж тем более Марин не ожидал этого от Пректона. Вроде бы на первый взгляд мирного и беспристрастного искусственного интеллекта, которого он просто попросил сидеть в каюте.

Однако, Марин не успел заговорить первый, как его приемные антенны поймали вещание другого полиморфа с обращением к Вайону, и в поле зрения с другой стороны коридора показался ни кто иной как Кирен.

— Вайон! Это немыслимо! – возмущенно взмахнул манипуляторами некогда жгучий красавчик.

— Я слушаю, — ответил Пректон, не показав никак, что обращение прошло мимо адресата.

— Джас хочет разобрать на запчасти корабельную артиллерию! – выдал он одним потоком. – Он не мог придумать ничего лучше, чем скормить в репликатор орудийную систему!

Марин заметил на лице Пректона задержку лишь в доли секунды.

— Он прав, — сухо ответил не-Вайон. – Элементы интерьера и приборные панели не подходят по составу для воссоздания деталей навигационной системы. В то время как элементы двигательной системы, электроники, связи и герметизации демонтировать я не позволю по причине хрупкости корабля. А набрать необходимую массу из запчастей членов экипажа мы не сможем.

— Но я против! – развел руками Кирен, не обратив внимания на странную манеру общения.

— Цена твоего отказа – почти год простоя рядом с этой планетой, пока рептикатор не создаст материал. Мы не можем задерживаться здесь так долго. Ситуация критическая. Я не могу ждать.

Марину показалось, что последнее Пректон добавил уже лично от себя, как первую осознанную просьбу, не являющуюся протоколом. И это явно не связано с сохранностью и спасением их команды. Кирен на это молчал, но смирялся. Испытывающе ждал добавок, но их не поступало. Тогда полиморф скосил взгляд на Марина, и тот вынужденно согласился с логикой. Тем более, если данная идея поступила от Джаспера, то пусть делает, что считает нужным и вытащит всех отсюда нахрен.

— Это самоубийство! – распинаясь и ворча, Кирен развернулся и отправился к носу корабля. – Помяните мое слово! Чтоб когда в следующий раз вам приспичило…

Марин предложил Пректону личный канал связи и, когда тот принял его, наконец-то спросил:

— Пректон, что ты делаешь?

— Выполняю свою роль, — пришел неминуемо ответ.

— Какую роль? Я просил тебя не показываться команде.

— Они вскоре поймут, — с каким-то даже оттенком смирения отозвался Пректон. – А им нужен командир. Пирт не выполняет этой роли. Ему удобнее только рулить.

Марин не мог отделаться от ощущения, что голос Пректона обладал странной, какой-то наивно-детской интонацией раздосадованного на весь мир юноши. В то время как Вайон ассоциировался у безопасника со взрослой личностью, Пректон казался значительно моложе. Радикально моложе. Но как любой ребенок или подросток, он имел свое мнение и сейчас пробовал позицию власти. Марин с настороженностью понимал, что эта роль у него, мало того, получается, она его устраивает и даже… нравится.

Общаться в коридоре не хотелось, но безопасник понимал, что ничего нового в каюте от Пректона он не увидит. Чем коридор не место для приватного разговора? Тут все равно никого нет. Однако, Пректон предложил сам:

— Давайте уйдем с прохода.

И Марин последовал за ним в тесную для полиморфа, но в то же время просторную для остальных каюту с единственным свободным выдвинутым сидением. К удивлению безопасника, Пректон отошел в дальний угол и остановился рядом с крепежами реставрационного блока, а Марину указал на сидение.

— Я знаю, вам привычны такие позы, — сказал Пректон, а потом резко сменил тему. — Я вышел за вами. Знал, что вы идете и рассчитывал вас перехватить.

— Да, я шел к тебе за разговором, — согласился Марин, неохотно и с опаской присаживаясь.

Наверно, он и сам не мог дать себе отчета о том, что заставляло его нервничать в присутствии Пректона. Возможно, та чуждость, которой веяло от бывшего друга, уступившего свое тело умной программе. Или недружелюбная логика Пректона. А может, все вместе. В любом случае Марин не мог себя заставить относиться к искусственному интеллекту не агрессивно. Потому что все действия, поза и даже манера общаться входили в диссонанс с тем, что безопасник привык видеть в исполнении этого тела. Собственный разум просто кричал о том, что перед Марином не старый друг, а кто-то чужой. Непонятный. Завладевший оболочкой одного из них. Враг? Пока нет. Но это отношение очень легко изменить. Пректона за рулем знакомого тела хотелось опасаться на каком-то глубоком подсознательном уровне, словно он был какой-то заразой.  Болезнью. С которой их нынешние тела полиморфов и сознания не могут справиться. Ведь подобное на Лании могло произойти с любым из них. Не повезло командиру. Но где гарантии, что остальные не отключатся следом? И их тела не окажутся под контролем ожившей операционки.

— О чем вы говорили с Рэтхэмом? Почему он ушел в таком настроении? – спросил Марин, отвлекаясь от своих безрадостных мыслей и заставляя себя быть терпеливее.

— Вы не для этого пришли, Марин, — мягко ответил Пректон, чуть склонив голову и пытаясь вести себя как человек. Напрягал он от этого еще больше. – Сайрез не получил от меня ответов и остался недоволен. Остальное касается пока лично него самого. Возможно, когда-нибудь он поведает вам о нашей беседе.

Марин по привычке погладил лицевые пластины на лбу и откинулся на стенку. Его тело не ощущало усталости, но моральное утомление от спуска на планету успело накопиться, и полиморф не знал, куда себя деть в жажде покоя. Казалось бы, за столько лет полета они должны радоваться случившемуся «приключению», но радость омрачалась потерей друга, вместо которого теперь перед ним есть вот это.

— Пректон… — нерешительно заговорил Марин. Он понял, что до него только что отказали во всех ответах Рэтхэму, а значит, он чем-то этот рассказ не заслужил. Есть ли у искусственного интеллекта приязнь? Или для него они все равны? Марин качнул головой, прогоняя вязко текущие мысли. Какая-то часть себя все равно протестовала и злилась от необходимости искать услужливые слова, чтобы вызвать у этого отродья инженерной мысли желание общаться. – Я не хочу проблем и недопонимания с командой. Ты предполагаешь, должно быть, что они станут спрашивать, когда узнают, что с Вайоном случилось. А я знаю, что они начнут спрашивать и меня в том числе. О случившемся. О том, грозит ли им подобное. Как и почему я недосмотрел за… вами. Они станут задавать мне вопросы. И мне надо будет что-то им отвечать. Надо будет придумывать оправдания и успокаивать панику.

— Я понимаю, — отозвался Пректон и согласно кивнул. – Вам нужны факты.

— Я был бы рад знать.

— Нет. Вы не были бы рады. Но вас бы это успокоило.

Марин не нашел ничего лучше, чем согласиться. По непонятной для него причине Пректон все равно вызывал бешенство. Лучше на него не смотреть. Тогда его ровный голос звучал в приватном канале как системные сообщения и не так раздражал, будучи сказанным изнутри знакомой оболочки Вайона.

— Согласен, — коротко подтвердил Марин.

— Хорошо. Я удовлетворю ваш интерес, — ответил Пректон, не пошевелившись, а потом начал свой доклад, периодически расширяя его сбрасываемыми данными. – Последние записи памяти Вайона содержат данные о некоем влекущем факторе, за которым он шел с момента высадки на планету. У меня нет информации, что это было. Сенсоры не фиксировали внешних звуковых воздействий или иных волновых колебаний. Возможно, данная оболочка имеет недостаточный для восприятия и записи набор сенсоров, а все воздействия были направлены напрямую на нейролитовый кристалл.

Марин получил запрос на архив данных и охотно принял его. В записях перечислялся странный и хаотичный поток эмоционального состояния, который овладевал Вайоном на протяжении всей высадки.

— Здесь провалы в памяти, — заметил Марин.

— Совершенно верно, — ответил Пректон. – Провалы по естественным причинам, а так же часть данных потерялась при архивации.

— Погоди! Ты сказал – архивации? Что ты имеешь в виду? – Марин изменил своему правилу и все же посмотрел на Пректона.

— После того, как личность Вайона получила критические эмоциональные перегрузки, я взял контроль над оболочкой и подменил собой управляющие базисы личности. После чего запустил процесс переноса файлов памяти в резервный автономный слот, изолированный от внешнего воздействия.

Марин глуповато уставился на машину, не понимая ничего из сказанного. Возможно, Джаспер бы понял. Если, конечно, он такое вообще предусматривал.

— Просто скажи, его можно восстановить и когда? – махнул манипулятором Марин.

— Да, можно, — это было самое лучшее, что услышал безопасник от машины. – Но не в ближайшие годы.

А вот последнее напрягло.

— От чего зависит скорость восстановления?

— От благоприятной внешней среды, — ответил Пректон и замолчал.

— Что входит в благоприятную среду?

— Не могу дать точного ответа.

— Проживание на планете? Облучение? Тишина? – начал перебирать все диковатые варианты Марин.

— Не могу дать точного ответа.

Как об стенку…

Полиморф с алой броней вновь привычно прогладил ладонью гладкие пластины на голове.

— Иными словами, ты не знаешь?

— Верно.

Дожили.

Признание в собственном бессилии давалось Марину тяжело. Он привык, что может взять командование на себя, если от него по какой-либо причине отказывался Вайон, и под его руководством все придет в норму и починится.

— Ладно, — Марин уже смиренно махнул рукой. – Подобное может случиться с кем-либо еще?

Но ответ Пректона его внезапно удивил:

— Нет.

— Почему?!

— Потому что ваш коэффициент психической активности недостаточно высок, чтобы вы как-либо ощутили воздействие на себя извне.

Человек в машине удивленно уставился на робота, и мимические пластинки сложились в гримасу искреннего изумления.

— То есть, ты хочешь сказать, что тот сраный коэффициент теста, который ни на что не влиял, внезапно стал причиной, по которой у Вайона потекли мозги? – переспросил Марин и получил законный ответ:

— Да.

— Вот дерьмо!

В порыве эмоций безопасник вскочил с сидения и принялся ходить по тесной каюте из стороны в сторону. Пректон следил за ним, не сводя взгляда, и человека это впервые не напрягало – он его просто не замечал.

— Получается, у нас есть торийский экипаж, который сошел с ума почти целиком, — начал размышлять вслух в их приватном голосовом канале Марин. – У нас есть свидетельства, что кто-то из их команды успешно сопротивлялся психозам, а кто-то обезумел, как тот капитан. И у нас есть Вайон, который стал жертвой той же херни, только в отличие от торийского экипажа он имел возможность перемещаться и куда-то отправиться. Что он увидел там, Пректон? Ты можешь мне показать?

К удивлению Марина, тот показал. Поделился записью последних мгновений, где в руинах города поднималась вверх черная воронка неизвестной субстанции. А потом эта субстанция рассыпалась на мелкие частицы и устремилась к нему.

Человек отшатнулся от образов, словно увидел их только что своими глазами. Как-то слишком ярко он представил себя там, на той скале. И этот шепчущий ужас окатил его давно забытым холодком страха на душе. А мог ли Вайон как-то этому сопротивляться? Вряд ли. Он бы и сам не смог ни противиться, ни убежать. Но узнанного теперь от Пректона, было более чем достаточно для понимания, в какую задницу они залезли. Пора было выбираться отсюда, как можно скорее. Что там говорил Джас про переплавку артиллерии на запчасти? Пожалуй, в эту минуту Марин готов был пойти сам впрячься помогать Кирену разбирать корабль. Он сам и остальные бойцы, которым сейчас нечего делать. Главное улететь быстрее, а после, в полете, можно обсудить дальнейшие планы.

***

Работа заняла несколько корабельных суток. Экипаж трудился без отдыха и перерыва, но в какой-то момент время ожидания растягивалось из-за непреодолимых обстоятельств. Так, например, Джаспер и Крима вынужденно объявили перерыв в работе, когда, наконец, заработал репликатор и все ненужные запчасти «Искателя» пошли на переплавку.

Перед вторым этапом работы Пирт решительно потребовал от Марина полного отчета о состоянии Пректона-Вайона и поставил условие об обязательном оповещении команды перед отлетом. Марин и Джаспер неохотно согласились с этим и признались, что больше скрывать правду уже нельзя.

О случившемся с Вайоном должна узнать вся команда. И только команда целиком должна принимать решение о том, что им делать дальше.

Репликатор мерно гудел и работал, штампуя из сгустков материала необходимые детали для сборки навигационной системы. Вся целиком команда «Искателя» могла поместиться разве что в грузовом отсеке, куда Марин решительно пригласил всех собраться. По старой привычке они хотели видеть друг друга «в лицо» и понимать по неуловимым мелким жестам отношение к новостям. Сейчас общение через единый голосовой канал только утаит много правды, а Марину крайне необходимо было понять, как Лания сказалась на экипаже.

Общая нервозность давила на сознание. Народ задирал друг друга и раздражался по мелочам. За время починки на орбите планеты от мелких ссор корабль получил больше всего внутренних декоративных повреждений. То аппаратуру кто-то швырял в стену, то бил кулаками. Найдэн с парочкой других наиболее спокойных сослуживцев старались успевать на все конфликты и не давать им разрастись в яростные скандалы. Добавляло агрессии и отсутствие сдерживающего фактора в лице Вайона. Но после разговора с ним, тот же Рэтхэм заперся в каюте и не донимал остальных. А Ханк успешно загрузил ученых. Да так, что Инс присоединился к собранной в трюме команде последним – так долго он не мог оторваться от своего терминала.

— Джас, сколько времени до окончания работы репликатора? – взял на себя роль старшего Марин.

Полиморфы расположились в грузовом отсеке широким кругом в пару рядов, чтобы иметь возможность друг друга видеть и свободно общаться. Кто-то стоял, кто-то сидел, привалившись к высоким кейсам с рабочим оборудованием.

— Почти семнадцать стандартных часов, — ответил Джаспер, сидя на полу и морально устало подперев голову рукой.

— Сколько времени займет сборка навигационной системы? – уточнил безопасник.

— Еще десять, — ответила за него Крима, ради успокоения пересобирая в руках какую-то деталь больше похожую на головоломку. – Включая закачку базы данных, проверки и тестирования.

По установившейся привычке команда «Искателя» отсчитывала космические циклы по старому стандарту времени, принятому еще в Федерации.

— Значит, у нас почти сутки на вольный отдых и принятие решения о том, что делать дальше, — заключил Марин.

— А у нас разве есть выбор, что делать дальше? – спросил долговязый ученый физик. – У нас нет связи со старым миром, нет понимания, что делать дальше. Нет цели. Нам надо домой!

— Не все так просто, Каро, — покачал головой Марин, и с противным хрустом какого-то механизма в шее осознал, что сам давно не чинился. – В том и дело, что мы не знаем, как нас примут на родине.

Запустив пальцы под пластину брони, Марин поправил выскользнувший шарнир, но сверкнувшая изнутри искра заставила его одернуть руку. Остальные на это только понимающе покосились. Подобные мелкие сбои случались давно у каждого.

— Хочешь сказать, нас могут принять агрессивно? – уточнил Нимер, нахмурившись широкими пластинками над глазами.

— Я хочу сказать, что нам очень важно правильно выбрать конечную точку прибытия, — ответил Марин геологу.

— Энвила, — как само собой разумеющееся, предложила Крима, подняв взгляд от своей головоломки, которую она разбирала и собирала при всех уже третий раз. – Разве это не правильно и не очевидно?

— Судя по нашим подсчетам, мы находимся на противоположной стороне галактики от Энвилы, — в редких случаях выйдя с мостика, сообщил Найк, не скрывая своей печали. Хотя всем она уже казалась естественной, как выработанная с годами меланхолия и никто не интересовался причиной очередного упадка настроения навигатора. – Этот путь выйдет крайне долгим. И я не уверен, что мы туда дотянем.

Спорить с навигатором Крима не стала. Декоративные «ушки» ее машины поникли и печально опустились, почти прилегая к голове.

— Кроме того, у нас появился особый фактор, — сообщил Марин, и когда все вопросительно взглянули на него он обернулся и позвал полиморфа зайти в трюм. – Пректон.

— Командир? – с недоумением сощурился пожелтевшими глазами Кирен, и переспросил иначе. — Вайон?

— Нет, — ответил холодным и без эмоциональным тоном полиморф. – Вайон жив, но для вас его состояние равноценно глубокой коме. Я временно взял управление его оболочкой на себя.

По команде «Искателя» прошла волна активного недовольства. Полиморфы заерзали на своих местах, демонстрируя удивление, смешанное со злобой. Кто-то переспрашивал друг друга, показывая пальцем на Пректона. Кто-то придирчиво уставился, склонившись вперед. Небезразличны оказались все, и общий эфир взорвался искрящим эмоциональным потоком, в котором сложно было отделись чьи-то персональные высказывания.

— Вы знали это… — утвердительно сказал Каро, когда общий накал чуть схлынул. Недовольно косясь на Марина, полиморф щедро показывал свое негодование отразившееся в оранжевых светокристаллах.

— Да, знали, — кивнул глава их безопасности. – Но во избежание сложной психологической обстановки во время работы я принял решение отложить эту новость до настоящего момента.

— Не стоило этого делать, — мрачно заявил Нимер и следом за ним недовольно завозились на местах еще пара бойцов.

— Может, ты еще что-то от нас утаиваешь? – ядовито спросил Кирен, уперев руки в бока. – Какие-нибудь другие важные новости? К примеру, дай подумать, а! Может, ты нам не расскажешь, что вы нашли на том корабле?

— Извини, не могу рассказать. Эта информация секретна, — отрезал Марин.

— Конечно! Ведь ее достойны знать только герои бесславной высадки! –всплеснул руками Кирен. – Сколько времени, а мы все равно делимся на своих и чужаков друг другу. Как будто у нас до сих пор идейно-планетарное противостояние. Наверное, мы будем дохнуть в одном корабле, а ты, Марин, так и останешься бесконечно предан планете, которая тебя выкормила. Спустя столько лет мы так и не стали тебе новой семьей. Конечно, зачем нам что-то рассказывать! Мы же для тебя по сей день подчиненные. Юмористы, среди которых ты отбываешь свой цинтеррианский срок. Сколько ты на нас уже компромата для своей столички собрал, а?

— Кирен, прекрати, — попросил Марин, понимая, что полиморфа просто заносит на раздрае вблизи этой гребанной планеты.

— А то что? Заткнешь меня? Как? – обида стала стремительно перерастать в браваду. – Ты позволил убиться нашему командиру и как специально быстренько взял командование на себя! Даешь право поиграться с личным мнением, а сам потом сделаешь по-своему.

— Хватит, Кирен! – потребовал уже настойчивее глава безопасности. – Дай мне объяснить. Эта все планета действует на тебя.

— Ну да, теперь планета виновата, — махнул тот рукой. – У тебя все будет виновато, кроме тебя лично. Планета, мир, космос, личные глюки. Признайся, что ты давно хотел это место, и как только Вайона не стало…

Быстрый и точный выстрел парализатора от Марина въелся в броню Кирена ярким разрядом, разом отключая на время всю его нервную систему и двигательные функции. Полиморф замер и его голос в эфире оборвался, а остальные отскочили от него, как ошпаренные.

— Я буду удерживать порядок на борту любыми способами, — пригрозил Марин, опуская светящееся изнутри разрядами оружие, в то время как его глаза лишь едва выдавали цветом тревогу. – Пока мы не окажемся в пространстве Федерации. — Любой бунт, оскорбление или попытка саботажа – и я отключу вас на время всего полета.

Полиморфы неохотно соглашались. Джаспер вжимался в стенку кейса, едва ли не сворачиваясь в компактный шар. Крима замерла и осторожно отложила в сторону головоломку. Нимер и Каро недовольно сутулились. Ханк накрыл голову ладонями, словно это могло помочь. Бойцы шептались в личных каналах, обсуждая бешенство своего командира и последствия. И только Рэтхэм вел себя спокойно и словно бы независимо от остальных.

— Никаких личных каналов и переговоров! — пригрозил Марин оружием, направив на своих же бойцов. – Джаспер, можешь собрать подавители или заблокировать общение?

Программист встрепенулся и уставился через плечо на Марина.

— Ты же не всерьез?

— Я не шучу. Я должен знать обо всем, что происходит на борту, а потому настаиваю на блокировке личных каналов связи.

Неожиданно для всех Марин был, и правда, абсолютно серьезен и настроен радикально.

— Но это неотъемлемая часть рабочего процесса! – вступился Джаспер. – Начнется хаос в общем эфире.

— Переживем, — Марин до сих пор не убирал парализатор, хотя опустил его дулом в пол. – До момента прибытия домой во избежание бунтов или саботажей я требую, чтобы ты оставил только общий канал.

— Ты не доверяешь нам, — мимолетно добавил старший пилот, хотя не понятно, был он согласен с этими методами или нет.

— Но я не могу сделать это вот так легко по щелчку, — сказал Джас.

— Я могу, — подал голос Пректон, и все мигом обратили внимание на него.

— Делай, — приказал Марин в глухой тишине.

И робот сделал. Незаметно и неявно заполнил частоты личных каналов связи едва уловимыми помехами, за которыми терялся поток данных. Как белый шум, сбивающий с разговора. Как глухота, мешающая сказать что-то привычное «на ухо» соседу. Или как темнота, которая окутала все коридоры и дополнительные переходы, оставив на свету только один единственный зал, в котором собралась команда.

— Так-то лучше, — заявил Марин, почти не ощутив изменений.

— …Придурок, — тут же донеслось пропитанное злобным недовольством от кого-то из бойцов.

— Замечательно, теперь все будут слушать мой профессиональный треп во время работы, — ворчнул Джас.

— Привыкнут, — ответила тому Крима.

— Надеюсь. Иначе боюсь, меня пришибут.

— Зря ты так, — донеслось от Ролу.

— Может и хорошо. Тогда я могу официально молчать о том, что слышал на торийском корабле, — это было от Кайра.

— Раньше надо было тебя допрашивать…

— Комендант хренов.

— Надеюсь, это поможет нам вернуться, — тихо сказал навигатор.

— Плевать. Я запру мостик, — отманулся Пирт.

— От нас? И ты туда же?

— А похер от кого. Мое дело вас довезти.

— Вы так и не решили, куда отправляться, — напомнил навигатор.

— На Торию, — вставил свои слова Пректон, и вновь все затаились в тишине. – Для своей безопасности и для выдачи сведений мы должны добраться до Тории.

— С какой стати Тория стала нашим гарантом безопасности? – повел плечами Нимер. – Предлагаю Цинтерру, она ближе.

— По соглашению руководителя проекта и правителя Тории патент на наши оболочки передан Лазурному Престолу, и теперь мы находимся под его протекторатом, — пояснил Пректон.

— Ну, дожили!

— Этих желтолицых?

— Почему не Цинтерры?!

— Да какая, к херам, разница…

Возмущения посыпались со всех сторон, а Марин пользовался ситуацией и четко отслеживал настроения. В глубине кристалла он боялся. Боялся, что экипаж может выразить ему общий протест и тогда, собравшись вместе, бойцы нейтрализуют уже его самого. Пока же они не могут втихаря за его спиной договориться, Марин чувствовал себя в шаткой безопасности. Но понимал, что как только настроения команды перешагнут порог бунта и попытки лишения его старшинства, ему придется применять суровые меры. Как с Киреном. В конце концов, Марин решил, что если даже ему придется привезти весь экипаж в стазисном состоянии, он это сделает. Пусть против воли всех! Главное, чтобы пилот был на его стороне. Хотя… Пректон знает, как управлять кораблем. И как отправлять его в прыжок. То есть, по сути, Марину вообще никто не нужен.

Коварное желание усмирить и усыпить всех во избежание лишних проблем посетило сознание безопасника и пропало. Лучше до такого не доходить.

— «Искатель» не сможет выйти сразу у Тории, — сообщил Найк. – Это слишком далеко. Нам придется перемещаться прыжками.

— Значит, пойдем прыжками, — заключил Пирт. – Не проблема.

— Это долго!

— Но ведь выполнимо.

— Да… Выполнимо.

— Значит, пойдем прыжками и долго!

— Ребята, — осторожно окликнул всех Инс, помахивая рукой для привлечения внимания. – Можно, если вы все обсудили, то я пойду дальше работать?

— Хоть кто-то у нас работает.

— Над чем ты там так усердно работаешь? – нехотя, больше по привычке, спросил Джаспер, уныло вращая головой и глядя на всех подряд.

— Я сравниваю, — ответил Инс, перебираясь ближе к выходу. – Найденные вами фотографии с тем, что есть.

— Какая глупость, — плеснул в эфир ворчанием программист. — И так ясно, что это чужая цивилизация.

— У него есть фотографии? – заговорили бойцы.

— Ты дал ему что-то из секретного архива?

— Марин, ты же сказал, что это конфиденциальная информация!

— Тогда делись на всех…

— Зато,  я хотя бы вычислил, что эта цивилизация была гуманоидной, — минуя весь треп в эфире, сказал Инс, протиснувшись мимо всех к выходу.

— Довольно! – прервал всех Марин и обратился к ксенобиологу. – Что ты там вычислил? И как?

Полиморф, который за время полета словно бы даже не повзрослел, вжал немного голову под наплечную броню и стушевался от внимания.

— Я проанализировал их строения и расположения улиц, а так же сделал замеры по масштабной сетке всех дверей и оконных отверстий.  С небольшими отклонениями в дизайн и культуру, здания подходят для проживания гуманоидов, среднего роста в сто семьдесят единиц. Более того, гравитация планеты и соотношения ее размера пригодны для проживания существ, массой от сорока до ста единиц. Иными словами – на такой планете люди бы чувствовали себя комфортно.

Внимание всех членов экипажа сейчас было приковано к ксенобиологу, и тот понял, что от подробностей ему не уйти. Марин смотрел очень пристально.

— Продолжай, — попросил он.

— Я не уверен, — уклончиво начал Инс. – Это всего лишь мои доводы. Возможно, будь у меня больше информации, я бы дал более точный анализ. Мне очень хочется поверить, что эти строения принадлежали некогда людям. Потому как наше открытие становится новым историческим фактом. Новым витком с подробностями! Эта планета может доказать существование более древних человеческих цивилизаций в галактике. А это доказательство может вывести нас на объяснение феномена возникновения сразу нескольких очагов человечества!

Полиморфа вновь настиг рабочий азарт, и он уже не останавливался в своих мечтаниях и рассуждениях, пользуясь вниманием и тишиной.

— Просто представьте, если мы столкнулись с колыбелью человечества! – добавил он, вскинув руки. – Судя по данным, которые мы сняли с орбиты, эта планета древнее, чем все наши! Она однозначно старше Цинтерры и Энвилы. И, тем более, старше Борда. Я думаю, мы стоим на пороге важного открытия и перед нами уникальная находка, и если бы не случившееся внизу с Вайоном и не ваши требования улететь, я бы настаивал на изучении. Координаты этого места должны стать достоянием науки. Люди должны прибыть сюда на Объект 14-52 для изучения местности и характера цивилизации.

— Лания, — принял решение и сказал Марин. – Эта планета была известна торийцем как Лания.

— Как ты сказал? Была известна? – переспросил хмуро Нимер.

— То есть эти снобы о ней знали… — всплыло в чате от бойцов.

— Но не говорили.

— Они вообще никогда никому ничего не говорят.

— Тория? – задумчиво спросил Инс. – Как интересно.

После чего ксенобиолог ненадолго замолчал и углубился во внутренний анализ.

— А давай-то подробнее, что у вас там было? – спросил Рэтхэм, уперев руки в полиарконовые бока.

— Я не могу оглашать всю информацию, — покачал головой Марин.

— Половина экипажа уже знает все обрывочно! – всплеснул руками нетерпеливый док. – Какой смысл хранить тайну, если при желании можно собрать сведения со всех и получить общую цельную картину!

Аргумент хоть и был разумный, но Марин с ним не соглашался. Конечно, скачать информацию можно с кого угодно. Достаточно взять двух его бойцов, Ролу и Кайра, чтобы вывернуть их кристаллы наизнанку и узнать всё о последнем походе. Но… Марин пока еще не решил однозначно, но думал о том, как договориться с парнями, чтобы Джас зачистил с них этот пласт памяти. Или зашифровал. Правда, был еще Пирт, насмотревшийся в достатке случайных кадров. И был еще сам Марин и Джас.

— Не вынуждайте меня зачищать всем память, — попросил Марин в строгой и категоричной форме, отчего многие замерли в недоумении и ужасе.  – Я не хочу, чтобы корабли Федерации начали ходить на Ланию караванами. Я не хочу, чтобы про эту планету узнали. Она опасна. Я не хочу лишних жертв. И пусть мы доставим сведения об этом булыжники только туда, где о нем уже знают. Потом – будет уже не наша забота и не наша ответственность. Торийский Престол будет решать, стоит ли причислять Ланию к находке и достоянию общественности или нет.

— То есть ты хочешь, чтобы торицы сюда летали сами и радостно дохли? – съязвил кто-то из бойцов. – Хороший план.

— Нет! – отчеканил Марин. – Никто не полетит сюда, пока Вайон не придет в себя и не расскажет, что с ним случилось. Ни торийцы, ни федералы. Только он, как командир экспедиции, может дать отчет о том, как поступать с находкой. Это всем понятно?

План был коварный, и Марин сам понимал, насколько херовый. Но пока отсутствие Вайона и возложение ответственности на него давало отсрочку. Такой план понимали и принимали пока все. Экипаж соглашался. Вайону верили и доверяли. Что Марин не мог сказать про себя. Плохой он командир, если за расшатанными эмоциями экипаж забыл, что уже много лет он болтается с ними в одной консерве и давно уже не служит долгу вырастившего его управления Службы Безопасности. Как быстро они это забыли… И как быстро он сам начинает в них разочаровываться и отдаляться.

— Марин, — позвал его Инс, вновь поднимая манипулятор, а потом вдруг осекся и вновь ее опустил.

— Да?

— Нет, ничего. Ошибся, — отмахнулся полиморф и вновь ушел в себя, но глава безопасности не поверил в случайную ошибку. Скорее ксенобиолог что-то хотел сказать, но опомнился, что говорил на общий эфир.

— Итак, — Марин решил подвести общую черту под разговором. – До отлета от планеты почти сутки. Джаспер и Крима – жду итога вашей работы. Пирт и Найк – отправляемся сразу же в сторону Тории по мере готовности корабля. Ханк, Каро и Нимер – никаких более исследований и расчетов. Всю энергию перенаправить на репликатор и навигационное ядро. Кирена доставить ко мне. Остальные – отдыхать и не мешаться под ногами. Всем ясно?

Народ смиренно закивал, сыпля в эфир ворчливое согласие.

— Надеюсь, улетим.

— Надеюсь, нас встретят дома не руины.

— Неужели домой!

— Пока жди и не искри лишний раз.

— Хочу быстрей увидеть родные звезды.

— Может мне специально отключиться? Кирену вон кайфово. А то я ж маюсь…

И в том же духе.

Марин приказал всем покинуть грузовой отсек и направился пока к своей каюте, пристально следя за действиями Инса. Но ксенобиолог не проявлял желания приватного общения и поспешил уйти к себе. Безопасник на это отреагировал терпеливым равнодушием и  не подавал лишнего вида о своем сомнении.

Экипаж принялся лениво дожидаться окончания починки. С годами они научились ждать, копаясь каждый в своей каюте и перебирая в памяти по кругу то, что хоть как-то вызывало у них яркие эмоции. Но сейчас, за оставшиеся сутки перед отлетом домой старые фильмы, уже не впечатляли и не вызывали желания их пересматривать. Сохраненные книги каждый выучил уже наизусть и обмениваться ими не было смысла. На творчество не было вдохновения. А заниматься починкой и отъедать у корабля энергию Марин тоже запретил.

Некоторые лениво вели переговоры в общем канале, не радуясь, что их треп становится теперь достоянием общественности. Хотя у кого-то это вызывало истеричный азарт. Только Джаспер иногда рычал бешенством на остальных, когда из болтовня мешала работать ему с Кримой, но тогда технические подробности все слушали с активным участием и молчаливым любопытством. Как аналог своим аудиокнигам. А кто-то и вовсе посетовал, что надо было отрубить личку еще раньше. Тогда бы все выучили, как правильно ремонтировать корабль.

Инс вошел в каюту Марина без предупреждения, осторожно отодвинув дверь в пазы. Приложив палец к пластине аудиомодулятора, полиморф втек в каюту к безопаснику и закрыл за собой дверь. Марин удивленно уставился на него, но промолчал, помня, что сам же создал единый канал связи. Значит, нашлось нечто, что не должно достигнуть чужих антенн. Инс начал копаться в наручном кейсе, а безопасник терпеливо ждал. Наконец, перед Марином на стол легли пластиковые отпечатанные фото. Одно он узнал сразу – это был кадр с торийского корабля, показывающий руины города и мелкие остатки декора и специфической каменной кладки.

А вот вторая распечатка хоть и не являлась фотографией, и была чьим-то рисунком, все равно казалась свежей и резко контрастировала с первым фото по цвету. Ясный день, буйная зелень, аллея с куском стены и похожей кладкой. А так же схожие замысловатые узоры и отголоски похожих мотивов строений. Когда Марин развел руками, молча спрашивая Инса, в чем суть сравнений, ксенобиолог ткнул пальцем в подписи в углу, одна из которых гласила: «Лазурный Берег. Тория. Воспоминания». А ниже приписка авторства: Найк. Их навигатор.

Откуда Инс раздобыл личные работы Найка, можно было только гадать. Сейчас без прямого вопроса вслух это было не узнать. Возможно, навигатор когда-то поделился, или Инс сейчас к нему заходил. Но некое сходство Марин заметил и своим простым взглядом. Очень неявное, смутное, как если бы ему показали два квартала одного города на планете. Или одинаковые культурные мотивы единого народа, жившие в разных городах. Или разных планетах.

Марин благодарно приложил руку к нагрудной пластине и кивнул Инсу, возвращая ему обе пластинки. Тот мигом сунул их в утилизатор  в каюте и развел манипуляторами, говоря о том, что сам не знает точного ответа на то, что они нашли. После чего указал на дверь и спросил разрешения идти. Безопасник кивнул ему и отпустил, оставшись думать.

Как только дверь за Инсом закрылась, Марин по привычке положил полиарконовую голову на руки, словно этот жест мог помочь ему отдохнуть. Выходило, что дальний космос и неполадки на корабле затянули их в пространственную дыру, в центре которой находится одинокая мертвая планета, как-то связанная с торийцами. Общий итог Марину не нравился. Не важно, чем являлась эта планета раньше. Первым поселением, неудачной колонией, отголоском прошлого… На ней произошло нечто страшное. Такое, чему не могут сопротивляться даже полиморфы! И это Марина пугало до желания зачистить все следы об их пребывании на Лании. Само место наводило страх и вызывало агрессию. Что же станет с людьми, если они когда-то прибудут сюда?

Но одно Марин решил для себя однозначно. Главное – доставить Пректона с Вайоном в безопасные руки. А в полете, возможно, он потрудится и зачистит с его помощью данные со всего остального корабля.

— Готовы? Проверка. Последний рубеж. Запуск навигационного ядра. Старт!

Под голос Джаспера в общем эфире полиморфы получили картинку с камер наблюдения. Новое отстроенное ядро разгоралось голубым люминисцирующим светом под мерное гудение, ощутимое лишь вблизи по вибрации. Джаспер закрыл изолирующий корпус, и энергия потекла циркулировать по всему «Искателю». Как кровь по организму. Как силовая магистраль.

— Крима, готовься перенаправить энергию на ядро, — сообщил Джаспер.

— Есть!

— Внимание, экипажу! – возвестил Джас. – Производим отключение лишнего питания.

— Готовы!

— Ждем.

— Приступайте…

Голоса потянулись со всех сторон, и бывший программист через прямое подключение к электронной начинке корабля запустил перераспределение энергии. Погасли по всему «Искателю» лишние огни. Отключилась блокировка дверей. Потух свет в экранах персональных терминалов. Система регенератора приостановила работу над запчастями для бойцов. На «Искателе» замерло все, за исключением мостика и навигационной системы. Даже двигатель сейчас был не нужен, и Джаспер обесточил его в том числе. Сейчас главное было просто вырваться из этого пространственного колодца.

— Найк? – позвал Джаспер навигатора.

— У меня все готово, — отчитался полиморф с мостика.

— Увози нас отсюда…

Марин невольно закрыл светокристаллы, готовясь ко всему и даже самому худшему. Джаспер, наоборот, не мог позволить себе такой роскоши, вынужденный даже внешне следить за состоянием всего прыжкового аппарата корабля. Далеко на мостике Найк, под молчаливым приглядом вечного напарника пилота отправил координаты в навигационное ядро и ждал того долгожданного и ни с чем несравнимого ощущения, когда ноющее чувство грядущего прыжка словно тянет за кристалл Сердца далеко к звездам под полотно космоса.

Пирт никому не признавался, но в такие моменты он всегда вертел в пальцах рабочий стилус и молился космосу. Кирена до сих пор не освободили. Марин приказал держать его в стазисе и вывести в строй только по прилету. Крима нервно теребила свои антенны. Ханк боялся и прятал полиарконовое лицо в ладонях. Каро глядел в черный экран, ранее показывающий звезды с камер наблюдения. Нимер одиноко сидел в своей каюте, выбивая пальцами такт какой-то мелодии. А Инс задумчиво рисовал замысловатые спиральные узоры увиденного города по термопластику на своем столе. Только Рэтхэм заглядывал во все еще подсвеченный шкафчик автономной морозильной камеры в своей каюте, недовольно хмурясь.

Пректон перебирал архивные файлы, не выходя из каюты, когда первое ощущение притяжения потянуло его за кристалл Сердца. Он слышал, как всплеснули радостью другие полиморфы, когда «Искатель» начало затягивать в долгий прыжок, обещающий привезти их ближе к родине.

Родина. Может ли он считать Ланию своей родиной? Ведь он очнулся здесь, ожил, взял контроль над полиарконовым телом, начал себя осознавать. Или его родина все-таки Энвила? Пректон не знал. Но как прощался в свое время Вайон со своей родиной, так и рожденная на кончике стилуса программиста личность прощалась с Ланией, давшей шанс Пректону проявить себя.

Наконец, все сработало. «Искатель» начал растворяться в пространстве, перенося себя на новые координаты, далеко отсюда. И тогда Пректон впервые осознал, что такое страх. Когда нейролитовое ядро корабля затронуло его суть и сам разум, Пректон испугался, каким он выйдет из этого прыжка. И не случится ли с ним тоже схожего безумия, какое испытывал его оператор? Потому что, где гарантии, что каждая частичка памяти и личности переносится ядром достоверно точно? И не оттого ли они все так грустны и печальны, потому что каждый раз, совершая очередной прыжок в космосе, каждый из них теряет микроскопическую частичку себя…