Моя! Моя Искра!

Рыжеватая пыль клубилась в воздухе, несомая утихающим ветром. Тончайшая, легчайшая, она взвивалась в разряженный холодный воздух от любого движения, она заполоняла собой любую поверхность и цеплялась за броню, укутывая ее черноту в естественную для окружающего мертвого мира маскировку. Огромный корабль медленно поглощался планетой, становился ее частью по попустительству тех немногих его обитателей, кто еще держался от безысходности у крейсера.

Взвихрившийся воздух поднял облачко пыли, когда блеклую синеву неба разорвал всплеск энергии варпа, а черно-фиолетовый сикер рухнул к поверхности. Искажающий Небеса прибыл на Марс к потерпевшему крушению «Немезису» лишь чуть успокоившись за время недолгого перелета. Синяя оптика, укрытая прочными гранеными защитными пластинами, полыхнула ярким гневом: его никто не встретил! Никто не вышел из корабля, никто не озадачился узнать, кто же это прилетел. И лишь по прошествии долгих сорока секунд из корабля высунулось скуластое туповатое создание, стремительно приближающееся по мозгам к юкке в пустыне Невады.

–   Скайварп? – проскрипел дисептикон, выбираясь из корабля через полузасыпанный шлюз.

Сикер злобно тихо рыкнул, отчего боец попятился задом. Взгляд выхватывал следы запустения: недостроенную базу, развернутую вокруг жестко приземлившегося крейсера, потерявшего ход при остановке энергосистем, кучу пыли, брошенные раскопки и общую… безалаберность. Сородичи деградировали все быстрее и сильнее, теряя последние мозги, которыми некоторые не могли похвастаться и в лучшие свои времена.

–   Где Громовержец?

Трансформер, имени которого Варп не знал и не хотел знать, ограничившись личной сигнатурой, снятой принудительно при сканировании, помялся и… по-человечески развел руками.

–   Ты не знаешь? – голос упал до низкочастотного рычания.

На звуки разборок начали стекаться остальные. Те, кто пережил недавние стычки и войны, развязанные лидерами. Немного, но и немало. Один за другим стекались те, кто когда-то добровольно пошел под фиолетовую инсигнию, отдав свою верность их лидеру… на деле или, чаще всего, лишь на словах.

–   Почему прекращены работы по возведению базы? – голос дрожал от нарастающего бешенства, дублируясь по личной связи каждому из тех, кого мощный сенсорный массив сикера заметил на базе и на корабле. – Продолжить работы!

Бойцы начали ворчать, закономерно возмущаясь произволу. Голоса звучали громче, ярче проявлялось негодование, первые вспышки злости и агрессии пока еще лишь на словах. Искажающий Небеса слышал их все. Сикер. Один из последних. Один из тех, кто застал Золотой Век. Один из тех, что своими глазами видел Лорда-командующего Кибертрона и приносил ему присягу… бесконечные миллионы лет назад.

Никто уже не помнит, что такое сикеры. Каковы они – элита элит дальней космической разведки, выращенные и обученные во времена, когда двенадцать Праймов правили Родиной, когда биосфера мира еще не была разрушена, а руины городов не выросли на десятки километров в высоту, сковывая родной мир мертвым панцирем. Никто из тех, кто собрался у корабля – последнего артефакта прошлых времен, найденного глубоко в старых ангарах, о которых знали только такие… ископаемые как Первая Триада, не знал истинных возможностей сикеров Золотой Эпохи. И никто не знал возможностей тех, кого еще в те времена назвали Первыми.

Яркая злоба и бешенство упали колкими искрами льдистого гнева, вплеснувшегося короткой атакой, разом забившей все личные каналы связи и наградившей всех кибертронцев на базе болью. Ворчание и злобные выкрики мгновенно стихли, сменившись проклятиями и откликами стонов. Кибертронцы могут чувствовать боль: нейросеть работает подобно нервам белковых существ, позволяя своим владельцам ощущать повреждения и хоть как-то принуждать к осторожности. Многие забыли об этом, не получая серьезного ущерба долгими столетиями. Кто-то был слишком труслив, чтобы попадать под выстрелы, кто-то всегда отсиживался за спинами собратьев и не лез в стычки с автоботами. А у большинства начали срабатывать протоколы выживания, отключая болевые ощущения вслед за потерей мозгов и угасанием личности: голод и истощение медленно и беспощадно превращают в животных, ведомых жаждой энергии. Будет энергия – восстановится тело, запустится нейросеть на полную активность, вновь включится разум, следом – личность и высшая мозговая деятельность, а там вернулся чувства и разум вместе с болью, которая должна будет вновь уберегать от ошибок. Но ведь боль можно инициировать насильно… принудительно воздействуя нужными частотами на тело, и древний сикер это знал, как никто иной.

–   Продолжить! Работы! – стегнул рычащий голос. – База должна быть полностью завершена за месяц! На второй месяц на ней должна появиться земная атмосфера, если мне понадобится привезти сюда людей!

Трансформеры мялись и по-тихому ворчали, отходя от удара по нейросети, ошпарившей их подобно кипятку. У кого-то вновь проявился разум в алой оптике, кто-то встал ровнее, а кто-то словно очнулся от накатывающего забытья. Конструктиконы зашушукались по личной связи гештальта: у них снова появилась Цель и Работа.

–   «Немезис» должен встать на опоры через полгода! – холодно добавил Варп. Вновь обострившееся чутье безошибочно обнаружило яркую приближающуюся искру с до боли знакомой сигнатурой.

–   Но, Варп… — проныл какой-то трансформер с уродливой облезлой башкой. – Чтобы крейсер встал на опоры, его надо откопать и починить…

–   Да! – как-то даже радостно заявил сикер. – Его надо откопать и отремонтировать! Можете начинать.

Собравшиеся снова заворчали. Отрезвление болью начало тонуть в привычной многим лени и тупости. Природная агрессия брала верх, многие вновь вспомнили, что это – всего лишь Скайварп, который вроде как просто летун, а летуны всегда слабее наземных бойцов. Вроде как…

–   Варп, чего ты раскомандовался? – раздался ворчливый голос.

За спинами появилось движение, и к сикеру, расталкивая других, вышел крупный мех из числа бойцов, прибывших в эту систему на борту «Немезиса» вместе с остальными. Рослый и массивный комбатикон стремительно заводился и впадал в ярость.

–   Потому что могу. – развел руками Варп, привычно для многих придурковато оскалившись…, а в следующее мгновение впадающего в бешенство комбатикона сдуло выстрелом.

Яркая искра уже появилась на горизонте. Ее заметили, и бойцы зашушукались, с надеждой поглядывая на приближающегося сикера.

–   Броул, тупой ты кусок хлама… — Искажающий Небеса провел ладонью по лицу: злиться на этого затупка бессмысленно, раз уж мозгов при воссоздании не вложили. – Еще раз посмеешь мне перечить, и я тебя разберу так, что даже Великая Искра потом не соберет! Пошел вон!

Массивный комбатикон хмурой тучей встал и злобно обиделся, привычно затаив зло на обидчика, а Варп на какое-то мгновение серьезно задумался, стоит ли такого оставлять в живых, но рокот приближающегося сикера спас жизнь тупого агрессивного отморозка.

–   Работать! Если по возвращению я найду на базе грязь и пыль – пристрелю.

Дымчато-голубой истребитель падал на базу с рокотом, разливающимся над унылым мертвым ландшафтом Марса и предупреждающим дисептиконов о возвращении временного командира. Склоки и мелкое ворчание прекратилось: бойцы с азартом жаждали встречи двух сотриадников, помня, как… экспрессивно они расстались в прошлый раз. Ждал и Искажающий Небеса, молчаливо следя за напарником. Он отслеживал каждую мысль и сигнал тех, кто жадной до зрелища толпой глазели то на него, то на стремительно приближающегося кибертронца.

Голубой истребитель снизился и перешел в гуманоидную форму. Темные синие глаза устало осмотрели собравшуюся ораву и остановились на собрате.

–   Скайварп… — тихо произнес он.

–   Гром! – радостно развел руки в стороны кровавый сикер, подходя. – Я так скучал!

Фраза, присущая тому, чья жизнь и смерть перепахала им души. Громовержец помрачнел.

–   Зачем ты вернулся? – в голосе ни упрека, ни злости, лишь сосущая пустота, усталость и наитайнейшая болезненная обида.

–   За тобой! – еще радостнее выдал Искажающий Небеса, но в следующее мгновение оба сикера… исчезли в фиолетовой вспышке варпа.

.

Прыжок выкинул обоих сикеров за орбиту красной планеты, но не успел Громовержец хоть что-то сделать, как на плечо легла тяжелая рука, и череда новых варпов утянула его за собой.

–   Я прилетел за тобой. – раздался спокойный голос Искажающего Небеса по личной связи.

Громовержец так и остался в гуманоидной форме, вися в открытом космосе где-то далеко. Он мог бы провести триангуляцию и вычислить свое местоположение, но не стал этого делать: бессмысленно, пока Скайварп рядом.

–   Что ты хочешь? – усталость вновь накатывала черной тучей апатичной депрессии.

Ругаться с бывшим напарником не хотелось, спорить – тоже. Но к его тихому удивлению, Варп не стал зубоскалить, язвить или скандалить. Напарник лишь крепче сжал руку на его плече, а в разум по все еще живой, пусть и практически угасшей триадной связке тихо просочились слова:

–   Лидер вернулся.

Первые мгновения Громовержец бесстыдно растерялся, глупо глядя на Скайварпа. Лидер? Который лидер? Неужели… Но…

–   Мегатрон. – уточнил Варп.

Яркая надежда болезненно дрогнула, угасая.

–   Он мертв…

–   Великая Искра его оживила. – фиолетовый сикер встряхнул напарника.

–   Куб был разрушен…

–   Я ее видел! – кипящий гнев ударил в голову Грома тараном, взбадривая и выкидывая из его разума черную пелену тщательно сокрытого за самообманом горя.

–   Ее? – переспросил синий сикер.

Особенности языка четко дали понять: речь идет о живом, разумном существе.

–   У Всеискры появилось воплощение. – по оживающей триадной связи потекли данные: результаты сканирования, записи, разговоры, сигнатуры обоих существ, результаты сканирования энергона в канистре. – Она пока только осознает себя, но эта девушка – Великая Искра! Сигнатура не врет, Гром!

Вера давалась тяжело. Мучительно. Слишком часто… всегда она его подводила, раскалывая душу на части.

–   Ты нам нужен, Гром. – Искажающий Небеса смотрел прямо в глаза напарника. – Ты нужен Мне. Один я… Я начинаю сходить с ума, Гром. – признание давалось тяжело, как тяжело давалось осознание и понимание, что психика начала разрушаться.

Громовержец молчал. Проблемы в голове начались и у него, но пока работа и взятый на себя долг помогали удерживать рассудок на приемлемом уровне, а мелкие… причуды он объяснял как мог. Врал сам себе, отгоняя известную всем аксиому: сикеры не живут без триады. Погибает один – погибают все. Один за другим. Так или иначе, но сикеры не выживают в одиночку. Оборотная сторона их силы. То, что уже сгубило всех остальных, оставив во вселенной лишь две древние триады, первая из которых уже фактически погибла в момент смерти их лидера.

–   А… — Громовержец так и не смог назвать то имя, но его поняли.

–   Ничего. – синие глаза напарника потускнели. – Ни его самого, ни его тела. Ни даже частей…

Молчание окутало их старым трауром и болью: своего лидера они начали хоронить уже давно. С тех пор, как маска приросла к его лицу, а психика начала шататься, разрушая его самого и всех вокруг него.

–   Может, Великая Искра… – с затаенной безумной надеждой прошептал кровавый разведчик.

–   Мертвые не возвращаются.

–   По Ее воле все возможно! – Скайварп вновь встряхнул Громовержца за плечи. – Я видел! Сам видел, как эта девчонка воскрешала убитых!!! Даже тех, кому пули пробили камеру искры! Надо найти хоть что-то! Хоть какую-то часть! Я найду! Мы – найдем!

Слепая фанатичная вера сотриадника вновь делала чудо, заглушая голос разума в вере и доверии, на которое он уже давно перестал надеяться. Когда-то между ними не было тайн, не было склок и разъедающего подобно кислоте непонимания. Они были частью друг друга, продолжением мысли и души, но… сумасшествие их лидера внесло тонкий яд разлада. Один пошатнувшийся разум разрушал два других, утаскивая с собой в пучину помрачнения.

Сколько раз он корил себя за молчание и бездействие? Сколько раз спрашивал, мог ли он удержать Его на грани? Мог ли поддержать и не позволить треснуть некогда ясному и изворотливому уму того, за кем они пошли как за своей Путеводной Звездой? Мог ли он, Громовержец, сохранить ему жизнь, если бы был тогда рядом? Если бы тогда гнев и непонимание не застлали разум жгучей обидой…

Если бы… Слова, что разъедали уже его разум подобно кислоте.

В голову мягко толкнулся сигнал, которого он не ощущал уже… сотни тысяч лет. С тех пор, как между ними пролегла первая трещина. Сигнал-запрос на триадное сопряжение. На тот уникальный протокол сопряжения разумов, которое создает из троих летунов Триаду сикеров.

Как тогда… впервые. Под звездным небом на луне Академии Дальней Космической Разведки.

Сигнал еще звучал в его голове, Искажающий Небеса терпеливо ждал, впервые за долгие тысячелетия не вспыхивая от ожидания, не требуя ничего, не подгоняя. Он просто ждал, давая ему возможность решить самому. Самому… убрать возведенную защиту. Самому вспомнить, что такое доверие. Вспомнить, что это такое – найти своего сотриадника, ближе и роднее которого нет никого и ничего во всей Вселенной. Продолжение разума, чувств, знаний и его самого.

Каких же сил потребовалось от него… принять этот сигнал. Довериться в последний раз. Забыть про насмешки, упреки и болезненный глум, обижавший сильнее всего. Но… в последний раз он, Громовержец, забыл про всё, что было в прошлом. Та его черта, за которую часто глумили остальные дисептиконы, стирала из памяти прошлые обиды, пока разворачивался в голове давно спящий протокол подготовки к приему триадного сопряжение. То его детское доверие, удары по которому причиняли самую сильную боль, сейчас расцветало в искре, разрешая чисто и открыто принять первичный пакет данных, позволяющий начать сонастройку с напарником.

Во тьме космоса два одинаковых истребителя, различающихся лишь цветами окраски, зависли друг напротив друга, практически касаясь острыми носами. Мельчайшие волны трансформаций текли по их броне, стирая различия в абрисах, пока разворачивались единые на двоих протоколы и привычки. Два разума, единые в этот интимный момент, стирающий границы между ними. Поток информации вольно тек, создавая уникальное в своем совершенстве сопряжение двух личностей.

Две личности, понимающие друг друга с полумысли. Чувствующие друг друга с мельчайшего движения и колебания тела, дополняющие друг друга естественно и полно, перекрывая слабые места напарника и усиливающие его сильные стороны. Понимание на грани ментального сопряжения… зияющего болезненной дырой потери.

Волшебный момент триадного сопряжение завершался с окончанием сонастройки двоих сикеров. Разум каждого из них обретал самостоятельность, но сохранял связь с напарником. Им не нужны были слова, чтобы вновь понимать друг друга: два сикера развернулись, нацеливаясь на ставшие известными обоим координатам, черное крыло коснулось голубого с алой полосой, и оба истребителя исчезли во всполохе варпа, уходя чередой безостановочных прыжков к далекой голубой планете.

* * *

Дорога текла бесконечной серой лентой, утопая в желтоватом мареве горизонта, а над нами было лишь яркое голубое летнее небо. Ни облачка, ни тучки не омрачали его чистоту. Ослепительное солнце нещадно заливало пустыню оглушающе-жаркими лучами, выжигая все живое. Вокруг бесконечной трассы – иссушенная земля, поросшая кустиками и сухой травой. Километр за километром – всё та же каменистая пустыня с низкой порослью кустарников, невысокие горы на горизонте, тонущие в желтоватой дымке раскаленного воздуха, да изредка попадающиеся крохотные поселения вроде того, к которому мы приближаемся. Поселок Берил, в котором домов-то десятков семь, едва ли больше, а живет он лишь за счет сельского хозяйства и фермерства. За время бродяжничества я на такие поселения насмотрелась вдоволь. Они как отдельный мир, из которого путь в цивилизацию пролегает только через трассу на колесах собственного авто, потому как никакого общественного транспорта нет как класса. В принципе. Единственный «общественный транспорт» — это сосед, который может подкинуть, если по дороге, да попутка подвезет при везении. Жить в таком месте… как на другой планете.

Появились первые поля. Зелененькие и красивые, с ровной порослью какой-то культуры, оживляющие окрестную пустыню яркими пятнами. Они тянулись вдоль трассы, чуть закругляясь. Информация на лобовом стекле сменилась, позволяя мне поглазеть на сводку по поселку. И правда… едва ли двести жителей, работающих на смешных круглых полях, хорошо видимых на орбитальной съемке как большие зеленые то ли виниловые пластинки, то ли блинчики с тонкой полоской оросительной системы, благодаря которой тут все и выживает. Как раз сейчас мы проезжали одно такое поле, и я смогла увидеть эти занятные конструкции на массивных «лапах» с колесами и с распылителями воды по всей длине… Беленькие трубы как подвесные мосты шли от центра поля и давали жизнь всему живому на своем участке.

Мегатрон сбросил скорость, въезжая в поселение. Я все так же глазела в окно. Мне нравится путешествовать и смотреть, как меняется пейзаж за окном, даже если он такой унылый и одинаковый, как сейчас. Иногда я посматривала на лобовое остекление, на который Мегатрон выводил для меня информацию по маршруту, видимо, чтобы я совсем не скучала. Но мне не было скучно! Я смотрела на мир. Не только глазами, но, иногда, пеняя зрение и тогда всё вокруг расцветало энергией и красочностью.

Удивительно, насколько богат наш мир. Яркие вспышки жизни, ослепительные искры душ людей и мелкой живности, нити высоковольтных линий и вспышки работающей техники, они все утопали в разворачивающихся вуалях энергии планеты. Я начала их видеть совсем недавно. Когда Искажающий Небеса уже покинул нас, а мы только-только проехали Эли и покатили по не шибко оживленной трассе.

Пожалуй, именно сейчас я принимала свою новую природу по-настоящему. Колебания и тревоги остались в прошлом, и теперь меня ждет совсем иное будущее. Не та беспросветная игра в прятки с обширной внеправительственной военизированной структурой под поэтичным названием «Могильный ветер», к которой я уже начала привыкать за эти годы. Сейчас мое будущее было хоть и неопределенным, но куда более интересным и полным хоть каких-то надежд. Даже если впереди меня ждет новый виток затянувшейся войны между кибертронцами, меня это не расстраивает. Скорее, вызывает закономерную… злость.

Война двух фракций, разрушающая все вокруг себя. Автоботы и дисептиконы. Первые выставили себя страдальцами и борцами за некое Правое Дело или Великое Благо, а дисептиконы по их словам – сущее зло. Но даже те обрывки чуждого восприятия Оллспарка, доставшиеся мне, говорят, что я чего-то сильно не знаю, а Прайм — врет. Себе и другим. Сильно врет!

Я тихо фыркнула под нос, покосилась на беловолосого мужчину. У меня есть, у кого получить всю нужную информацию, пока Мегатрон не достал Шоквейва. А когда гениальный, пусть и сумрачный ученый войдет в строй, он мне расскажет всё то, что не знают другие.

–   Нокий. – я постучала по карману, в котором окопался мелкий поганец.

Карман вопросительно скрипнул.

–   Дай мне связь со Звуковой Волной.

В кармане закопошились, клапан пару раз дернулся, и оттуда милостиво свесились наушники телефонной гарнитуры.

–   Спасибо. – я почесала довольно заворчавший карман. Нокий любит, когда его хвалят. Особенно, когда хвалят за дело.

Стоило мне вставить в уши капельки наушников, как в голове зазвучал ровный безэмоциональный голос:

–   Звуковая Волна на связи.

Как свежим горным воздухом окатило в голове, осыпав снежинками. Удивительный голос. Потусторонний…

–   Ты же был с Мегатроном с самого начала, верно? – тихо спросила я, удобнее устраиваясь в кресле.

Ответ пришел моментально:

–   Подтверждаю.

Прекрасно.

–   Можешь мне рассказать историю возникновения дисептиконов? С самого начала. – подумав, решила уточнить: — Со своей стороны. Как это было не глазами гладиаторов, а со стороны обитателя Кибертрона тех времен.

Кто такие дисептиконы изначально, я знаю. Что стало причиной их появления – тоже. От лица Мегатрона. От лица других кибертронцев, один за другим погибающих на залитой фиолетовым энергоном арене под выкрики жадно глазеющих зрителей. Я даже знаю, откуда пошла их эмблема. Ирония на иронии… Символ, некогда виденный мельком на одном из Сенаторов автоботов. На том, кто курировал это кровавое развлечение. Небольшие доработки, и вот вселенной явилась фиолетовая инсигния во всей своей кровавой красе.

Звуковая Волна все еще молчал, видимо, ожидая дополнительных вводных, и я их ему дала:

–   Для начала дай сводку о политической ситуации на Кибертроне на начало восстания Мегатрона. – я прикрыла глаза, ловя смутные образы, всплывающие где-то на грани восприятия. – И о том, что творилось в Зале Совета сенаторов. Ты же это знаешь, не так ли?

Ответ пришел не сразу и впервые в льдистом голосе проявилась эмоция, пусть и как некоторая глухость ответа:

–   Знаю…

Я улыбнулась сама себе, ловя этот смутный образ убегающего по коридору испуганного кибертронца. Тогда еще полного противоречивых эмоций, пребывающего в раздрае, боящегося, что его поймают и… что-то с ним сделают. Бесправного меха, знавшего больше, чем должен знать, потому как он был… проектором в Зале Совета. Образы сменялись один другим. Вот он. Безымянный кибертронец, понуро сидящий где-то в трущобах и пытающийся совладать с кошмаром в собственной голове, что разрушает ему разум голосами и тишиной. Носитель уникального таланта. Эмпат, способный слышать мысли других, независимо от оболочки их души… Сильнейший и единственный в своем роде урожденный менталист. Звуковая Волна. Кошмар и ужас всея дисептиконов, родившийся из добрейшего испуганного существа под чутким присмотром Реведжа и собратьев, вставших перед ним под тем же позывным.

–   Расскажи мне, Звуковая Волна. – тихо прошептала я. – Нам долго ехать и нечего делать. Я могу тебя слушать и смогу услышать. Может, смогу… увидеть то, о чем ты говоришь.

Маршрут на экране мигнул: мы проехали центр поселка и выехали на UT-18. Теперь по ней катить до самого Санкт-Джорджа без остановок, где мы сделаем резкий разворот и выедем на другую трассу, а дальше – в Аризону. Дорога примерно часов на десять, может – двенадцать. Прекрасное время для разговоров о далеком прошлом…

Звуковая Волна говорить начал не сразу. Видимо, даже ему потребовалось время на то, чтобы упорядочить данные в собственной голове и превратить их в стройный рассказ о прошлом собственного мира и народа. Мы ждали, не подгоняя и не говоря ни слова. Но вот в наушниках зазвучали первые слова, погружая меня в видения Аякона на шесть миллионов лет в прошлое, когда была крепка власть автоботов и их Сенаторов, а службой безопасности ведал небезызвестный мне… Сентинел Прайм. Самое начало. До восстания Мегатрона, начавшего менять родной мир.

Льдистые слова текли подобно прохладной горной реке, разматывая историю восхождения яркого Лидера на волне восстания, на пиках войн и огромного количества смертей. Образ за образом. Вбитый в землю Сентинел. Алокрылый сикер, входящий как делегат в новый Сенат, красиво играющий свою роль и… приводящий самого сумрачного сенатора к своему Лидеру. Некогда красавец, ныне – изуродованный монстр, вставший за спиной Мегатрона мрачной тенью. Гениальный ученый, об истинной цели которого не знает даже сам Мег. Ученый, грезящий восстановить Родину во всей ее красе и величии.

Образ за образом. История за историей.

Восходящий кошмар нового главы Службы Безопасности Каона – Зэты Прайм, утопившего города Кибертрона в тысячах смертей. Это я помню. Знаю. Гибель сотен и тысяч резала подобно ножу. А всё… ради чего? Ради зарядки экспериментального оружия?!! Какой кошмар… но именно он положил начало открытой войне, разделив фракции и превратив их во врагов. После такого мир стал невозможен… Но именно в тот момент, в то время Орион Пакс превратился в Оптимуса Прайма, а Матрицу насильно явили Кибертрону его руками.

Часы пролетали мимо подобно воде в стремнине, уносимые страшными словами. Рассказами о войнах, предательствах, жестокости, допросах и тысячах смертей. О войне, навсегда расколовшей Кибертрон и покатившейся палящей волной по другим мира и по иным видам, вломившейся в Галактическое Содружество подобно раскаленному тарану, поскольку хоть как-то помешать кибертронцам или даже просто остановить их не мог никто из белковых видов. Я слушала эти холодные, лишенные эмоций слова и… видела пылающие в пожарах города и выжженные бомбежками планеты. Каратели автоботов… Малоизвестная группа, вычищающая расы, вставшие на сторону их врагов. Те, кто убивал целыми видами. А следом – бесчинства отморозков и подонков, для которых фиолетовая инсигния стала удобным поводом и оправданием для собственной жажды крови.

Но вот голос менталиста угас, завершив очередную арку рассказа: на маршрутной карте мигнула точка приближающегося города, где мы планировали сделать остановку. До Санкт-Джорджа оставалось всего ничего, а пейзаж как-то резко начал меняться. Исчезала песочно-сероватая земля, ее сменили рыжие изломанные обрывистые холмы, поросшие темным зеленым вездесущим кустарником. Словно чуть облагороженный и заросший марсианский пейзаж…

–   Спасибо, Звуковая Волна. – мягко сказала я.

Кибертронец промолчал, но я знаю, что он меня услышал и принял слова. Я его почти вижу отсюда. Ощущаю ярче с каждым часом его монолога, с каждым выходом на связь, отслеживая как яркую, пусть и несколько болезненно пылающую звезду где-то там, в небе, за тонким слоем атмосферы.

–   Продолжим после отъезда из города?

–   Подтверждаю, Искра. – ровный ответ, как всегда.

Еще один, кто называет меня исключительно «Искра». Так я даже привыкать начинаю… Сняв наушники, я сунула гарнитуру обратно в карман к затаившемуся поганцу. После того, как вскрылось его знакомство со Звуковой Волной, Нокий внаглую болтал с небесным собратом, постоянно зависая на их личном канале. О чем они трепались? Не знаю! Но как выяснилось, Саундвейв был горазд поболтать со своим, видимо, считая Нокия чем-то вроде той мелочи, которая его всегда окружает в видениях.

–   Мегатрон. – позвала я.

Водитель вопросительно склонил голову, напоминая, что это имя должно звучать все реже. Замечание законное… Сама же настаиваю на соблюдении конспирации, но меня подвела привычка считать себя в безопасности внутри салона лидера дисептиконов.

–   Даррен, сделай, пожалуйста, остановку где-то неподалеку от торгового центра. Мне нужна новая одежда, в которой не стыдно выйти в люди.

Тщательно хранимые ботинки и затасканная рубашка с короткими шортами еще годятся со скрипом для глухой дыры в Неваде, где я отсиживалась последние года, но для выхода в любой более-менее нормальный город… Я не хочу, чтобы ко мне приставали стражи правопорядка с вопросами о бродяжничестве. Ну или чтобы народ косился даже в придорожных забегаловках.

На стекле развернулась карта города, короткий поиск подходящего места…

–   Придется пройти. – произнес Даррен. – От стоянки для тягачей до торгового центра.

Невелика проблема.

–   На твое усмотрение. – я развела руками.

Мне подойдет любой магазинчик. В таких городках они все не шибко-то цены задирают, потому как народ здесь небогатый. Но в торговом центре, расположенном около стоянки тягачей, могут и чутка завысить стоимость. Может, есть смысл пройти дальше? Или… проехать. Есть же Трелл. Или…

Паскудная мысль оформлялась в голове со скоростью свиста, обрастая деталями и наполняясь азартом. У нас же есть не только он…

–   Даррен. – в мой голос само собой прокралось коварство, привлекая внимание Мегатрона. – У нас есть замечательный красный пикап…

Белоснежная бровь взлетела в немом проявлении изумления, а потом по лицу голограммы растеклась хитрая улыбочка… когда до него в полной мере дошла суть фразы.

–   Ты же умеешь управлять… пикапами, правда?

Тихий, чуть рокочущий смешок колким эхом прокатился по моей голове. Ну кто еще предложит Лорду Мегатрону порулить автоботом?

–   Умею…

Сколько было чувств в этом односложном ответе! Сколько было азарта! А как затихарился Нокий в кармане… Наверняка уже настучал Звуковой Волне про эту идею. Ну не верю, что не стукнул!

–   Всегда хотела покататься на такой… модели. – хохотнула я.

А ее… водитель останется подремать и отдохнуть во время нашего отсутствия. Всё равно голограмма у него дубовая и показывать ее на глазах людей вблизи не стоит. Слишком деревянный мужик. Еще в дороге проканает, но потом… что-то надо будет делать с его аватаром, а то ж его с собой рядом держать опасно.

Мысли переключились на унылого автоботского врача, тащащегося за нами. Что с ним делать? Куда девать и как пристроить к делу? Потому как вечно с нами он кататься не будет, да и мешать потом начнет. Что-то надо решать. Убивать его вроде как жалко. Ничего плохого лично мне он не сделал. Правда, ничего хорошего – тоже. Ретчет пока не шибко общительный, предпочитает хмуро отмалчиваться, информацию не выдает, про Прайма тоже молчит. Отпустить его? Глупо. Или людям сольет про нас инфу, или своим расскажет. Автоботы, вроде как выжили, но где они залегли – не знаю. Скорее всего, где-то в пустыне, тем более, они тут обширные. Вон, куда ни глянь – сплошная пустыня, а некоторые зоны той же Аризоны мертвее Марса.

Я тихо фыркнула под нос. То же мне, партизаны в лесах… Встречусь на базе с Искажающим Небеса и попрошу его отыскать этих тихушников. Если кто и способен их найти, так это сикер. Вот пусть найдет. А там – посмотрим, что буду с ними делать. В любом случае, оставлять их без присмотра – вообще не вариант. Они могут любую дичь выкинуть со своей детской непосредственностью. Тут уж я не знаю, это на них так истощение повлияло, откатывая мозги в маразм, или они с самого начала такие.

Посмотрим по обстоятельствам.

Улыбнувшись, я подставила лицо под теплые солнечные лучи, проходящие сквозь боковое стекло. День – прекрасный! Зачем отравлять его невеселыми мыслями? Для этого будет другое время и другие дни.

.

Мегатрон сбросил скорость и неспешно катил по трассе в потоке мимо небольших одноэтажных частных домиков. У некоторых были свои лужайки с кустиками и деревьями, кто-то даже мог похвастаться небольшим бассейном, чья вода поблескивала сочной лазурью, ну а у кого-то на участке был только гравий или жухлая трава. Но все домики – аккуратные, чистенькие, ухоженные, даже если они небогатые. Откровенного хламовника на участках я не видела. Никаких нагромождений хозяйственных халуп, гор стащенного барахла и прочего. Возможно, именно вдоль самой трассы нет таких участков, но их можно найти дальше, однако город выглядел опрятным, пусть и теряющимся в пустыне. Американцы сами по себе в таких городках стараются поддерживать чистоту и порядок, и чем городишко мельче, тем суровее там порядки, доходя, порой, до пика маразма. Видела я пару таких мест… Так там что в той тюряге, только видимых стен нет. Тогда мне пришлось оттуда сбежать со всей скоростью и так быстро, как получилось. Были прецеденты насильственного обращения к Богу и к своей культуре.

Воспоминания о тех городках полоснули неприязненным холодком, но я привычно выкинула их из головы, хотя по-настоящему никогда не забывала: нельзя такое забывать, если хочется никогда более впредь в подобное не вляпаться. А мне очень не хотелось! Пару раз крупно обжегшись, я была предельно осторожна последние годы, избегая людей и странных поселений. Зато я оказалась в центре идеологической войны кибертронцев! Прямо главный приз для обеих фракций и для всего Галактического Содружества. Даже не знаю, для кого я более лакомый кусочек, потому как если трансформеры хотя просто поставят на пьедестал, то вот белковые виды…

А то я не помню, как Куб спереть пытались!

Яркое воспоминание всплыло само собой: экспедиционный корпус, приближающийся к планете и вылетевший на перехват единственный сикер, встретивший первый из их кораблей где-то в какой-то туманности. Крупный военный корабль и одинокий сикер, многократно меньший по размеру. Домой вернулся тот самый алокрылый сикер, получив лишь несколько некритичных повреждений внешней цветастой брони. Самый наглядный пример разницы в классе между кибертронцами и белковыми видами. Один-единственный сикер, уничтоживший крупный линейный корабль без каких-либо сложностей. Ведь они же готовились! Знали, против кого выступили, но… то ли что-то недоглядели, что ли недооценили противника, то ли этот сикер оказался куда сильнее, чем предполагалось.

–   Звуковая Волна? – позвала я.

Льдистый голос связиста дисептиконов разнесся из моего кармана, транслируемый Нокием:

–   Звуковая Волна на связи.

–   Подскажи мне, когда произошла попытка нападения на Кибертрон белковой расы Галактического Содружества?

От такого вопроса на той стороны разлилась недоуменная тишина, да и сам Даррен повернул голову с отчетливым непониманием на лице.

–   Тогда еще один сикер с красными крыльями и белым корпусом прибил крупный корабль их экспедиционного корпуса на подлете к Кибертрону. – тихо, с долей нараставшей неуверенности добавила я.

Тяжелая тишина была мне ответом.

–   Вы об этом… не знаете? – тихо уточнила я.

–   В моих базах данных нет прецедента нападения белкового вида на Кибертрон. – ровно ответил Звуковая Волна.

Глянула на Даррена и отчетливо поняла: на его памяти такого тоже не было. Тогда с каких же времен этот образ? Кто тот сикер, перебивший в одиночку чужой флот?

–   Ладно… – память отзывалась неохотно, но образ того сикеры был достаточно яркий, чтобы пробуждать воспоминания. – А когда тот же сикер, только других обводов и с другой моделью альт-формы, уничтожил разведывательный корабль в какой-то там туманности? Он тогда вернулся с некритичными повреждениями и ремонтировал его, кстати, тот придурок, что тащится за нами. Ретчет.

В ответ – всё то же недоумение и тишина.

–   Мне об этом неизвестно.

Ровный ответ связиста меня не особо порадовал отсутствием информации, но и, одновременно, породил множество вопросов.

–   Мег, а ты что скажешь?

–   Мне о подобном неизвестно. – так же ровно ответил низкий бас.

–   А о Кибертронской Империи, которая в то время правила территорией? – уточнила я.

–   Империи я не застал.

Вот засада-то, а…

–   Но ты о ней слышал?

–   Информация о подобном… сомнительная и спорна. – с некоторой заминкой ответил Мегатрон. – Я застал только режим Сената Праймов.

Вот оно как…

–   Ладно. – я хлопнула ладонями по бедрам. – У нас есть Ретчет! Который лечил того сикера в те полные жизни времена. Он должен знать. И он мне об этом расскажет…

Мне плевать, что там делается в голове у праймовского врача, но он мне расскажет всё, что меня интересует. Добровольно или по пути Касси, но он мне даст ту информацию, которая мне нужна! Потому как это — важно! Прошлое — важно! Больше, чем настоящее! Потому что в нем, в этом странном прошлом, все ответы.

–   Знаешь, Даррен, а давай-ка выбирай стоянку и пошли задавать неудобные вопросы этому долгоживущему врачу. – мое настроение стремительно катилось куда-то в злой азарт, и даже у меня есть жертва, которой никто не поможет. – Он очень древний… Очень много чего знает… только молчит. Полагаю, Оптимусу Прайму он тоже о многом умолчал.

Рокот мотора чуть изменился: Мегатрон прибавил скорость, насколько допустимо в городской черте. Я же глазела в окно, вот только видела я не одноэтажные аккуратные домики, не рыжие холмы и не Землю. Перед глазами разматывались совсем иные события… и на совсем другой планете.

Кибертрон.

Центр и ось моих видений. Роскошный, богатый, живой, искореженный войной, разграбленный и истощенный, подвергающиеся десяткам нападений и стонущий под междоусобными войнами. Планеты с одним именем, сливающиеся единым потоком в собирательный, но разный образ. Мир, миры, измерения и реальности… И везде в центре внимания одни и те же личности… только разные. Различные не только во внешнем виде, но и в самом цвете их ярких искр. Настолько схожие, подобно близнецам, но и так различающиеся… С разной судьбой. С подобной судьбой, различной лишь в мелочах. Они выглядят похоже и… полностью отличаются друг от друга. Они как зеркала, отражения, порожденные различиями в истории. Не в каждом измерении они есть. Есть их прообразы, собратья, но не они сами.

Так о котором из миров были те образы? Из этого измерения? Или из другого? О котором сикере тот образ? Тот, в котором Ретчет ремонтировал того летуна, вежливо и уважительно называю командующим.

Наш? Или чужой?

Потерев виски, снимая ноющую боль, я тихо попросила Коффа сделать мне кофе. Тот даже не ворчнул из-за спины, наоборот, тихонько застрекотал, и вскоре по салону разнесся божественный аромат латтэ, а кружка плавно всплыла подле руки, цепко удерживаемая ловкими сегментными пальчиками.

–   Спасибо. – я улыбнулась, глядя в мелкие алые глазенки.

Тофф радостно проскрипел и вновь нырнул в зону отдыха, затихарившись в природной альт-форме. Все равно боится обнаружения. Даже сейчас…

Тягач начал сбрасывать скорость, готовясь выходить на кольцевой разворот, видимый на карте города по нашему маршруту. Рядом на карте пульсировала пометка стоянки: развернемся и закатим туда. Хорошо… Как раз успею допить кофе и можно начинать общаться с автоботом.

.

На стоянке было практически пусто, так что Даррен спокойно занял свободное место вдоль забора с дальней стороны стоянки. Все же, три прицепа – это три прицепа, и машина места занимает немеряно. Помимо нас на стоянке уже были припарковано десятка два тягачей, в основном одноприцепных. Некоторые водители были на месте, возясь подле своих машин. Кто-то вышел на нас поглазеть, кто-то лишь разок глянул и вернулся к работе, кто-то просто бездельничал, посасывая газировку и глазея на коллегу, мостящего своего монстра у забора, а кто-то курил и трепался со знакомыми. Все как везде…

Когда мы остановились, наши два пикапа заняли место рядом с нами. Сперва затормозил Трелл, а следом за ним – красный Ретчет, безупречно соблюдая указанную дистанцию и встав как по миллиметровой линеечке. Даррен привычно уже заглушил двигатель, поставил на ручник тягач, потом пошел растормаживать прицепы. Отработанные действия, понятные и привычные глазеющим мужикам, без который водитель длинномера вызовет ненужные вопросы и сомнения, которых возникнуть не должно. Вся наша мелочь в прицепах затаилась, прикрытая иллюзией пустоты, хотя я знаю, что Нокий им всем уже сообщил о цели остановки, месте стоянки и о состоянии дел в округе. Он всегда старается держать своих в курсе дел. Так меньше риска получить ненужную накладку из-за случайного огреха или ненужного любопытства непоседливых микроконов. Будь остановка где-то в поле, они бы наверняка попытались бы выбраться, но в городской черте… о нет. Тут они будут сидеть тихо: датчики энергона были даже тут. Вон, висит на столбе над трассой в полукилометре от нас.

Пока Даррен возился с машиной, я успела помыть свою бессменную щербатую кружку, вытащить многострадальные ботинки и хоть как-то привести себя в максимально возможный благовоспитанный вид. Блокиратор вновь украсил мою руку вместе с кучей фенечек и прочего добра.

–   Нокий. – я постучала пальцем по карману. – Перебирайся на блокиратор.

В кармане тут же зашевелились, тонкие пальчики ловко расстегнули пуговицу, а потом такие хрупкие на вид лапки требовательно протянулись вперед: этот карманный захребетник желал, чтобы его подсадили.

–   Был бы ты живым, я бы сказала, что такими темпами от лени ты разжиреешь и превратишься в упругий шарик.

Моя укоризна пропала втуне, а Нокий, чуть слышно поскрипывая, перебрался мне на ладонь. Я почесала пальцем сегментное брюшко и меня тут же заранее простили. Любит он, когда его чешут.

–   Наушники сделай. – попросила я.

Нокий трансформировался в довольно крупный устаревшей модели налапник, милостиво дозволяя себя вставить в сделанный для него карман. Через пару секунд на длинном замызганном некогда белом шнуре вниз свесились такие же устаревшие наушники-вкладыши.

–   Спасибо.

Кармашек довольно заурчал и затих. Теперь до возвращения обратно в салон Мегатрона Нокий не издаст ни звука никак, кроме как музыкой или сигналом вызова в наушники. Но даже звонками он не злоупотребляет: Могильщики отслеживают сотовую связь и могут заметить звонок при отсутствии входящего вызова. Такие мелочи малыш учитывал всегда и ни разу на моей памяти не спалился на такой ерунде, как недосмотр.

Водительская дверь распахнулась, являя нам улыбающегося Даррена. Он чуть щурился от яркого солнечного света, падающего на красивое лицо, прикрывая правый глаз. Удивительно-естественное поведение… Не зная, что передо мной голограмма, я бы обманулась…

–   Готова? – спросил мягкий чуть хрипловатый баритон.

–   Да.

–   Идем. – он обаятельно улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ, подхватила свой затасканный джинсовый рюкзак и спрыгнула на асфальт парковки. Хлопнула водительская дверь, из-за мощной морды тягача вышел его «водитель», убирая в карман ключи.

–   Прокатимся по городу. – произнес Даррен, подходя. – Здесь есть неплохие пабы и несколько магазинчиков со всем нужным барахлом. – он приобнял меня за плечи, коснулся второй рукой шляпы, приветствуя мужика, высунувшегося из припаркованной по соседству машины.

Водила ему улыбнулся, козырнул в ответ и махнул рукой, мол, заглядывай под вечер, поболтаем. Водители сюда стекаются на ночевку, чтобы вкусно пожрать в кафешках, отдохнуть при длительном рейсе и потрепаться с коллегами. Вдруг какие новости есть? Самые критичные передают по рации, но лучше не пренебрегать беседами с другими водителями, особенно, приехавшими из других штатов.

–   Было бы неплохо. – я приветственно помахала рукой лыбящемуся водителю. – Берем с собой… Айвери и погнали. А Рэтч пусть отдохнет.

Даррен согласно кивнул, улыбаясь настолько безмятежно, что мне на какое-то совсем крохотное мгновение стало жаль несчастного автобота. Но это мгновение быстро прошло: мне еще из него информацию добывать, а жалость… она всегда мешает.

Трелл уже вышел из машины и с любопытством глазел по сторонам, широко распахнув яркие голубые глаза. Наивное почти подростковое лицо с отчетливым отпечатком будущей холеной красоты сияло искренним счастьем и полным довольством жизнью по-настоящему счастливого человека. Незнакомые водители, глядя на парня, сами непроизвольно улыбались и приветствовали его кивками: сопровождение для длинномера – это нормальное явление. Машина впереди, машина сзади, в салоне – навигатор и водитель. Нормальная команда родственников или друзей, зарабатывающая на одном тягаче.

Даррен подошел к красному обиженке, похлопал ладонью по крыше пикапа, привлекая внимание автобота.

–   Слушай, Рэтч, мы тут встанем на какое-то время, смотаемся за покупками. – он обаятельно улыбнулся мрачному мятому мужику. – Пока стоим, сходи поспи в тягаче, а… Выглядишь устало. А мы пока возьмем твой пикап и скатаем к торговому центру. Прибарахлимся немного, еды купим и вернемся до темноты. Как раз отдохнуть успеешь.

В тишине огромной стоянки разговоры довольно хорошо слышны, несмотря на шум трассы, что вынуждало вести нормальные беседы и думать, что говорим. А то я не знаю, как любят погреть уши водилы. Кто от скуки, кто от природной тяги к сплетням, а кто из желания найти себе свежие уши на поболтать и поделиться байками, который у каждого дальнобойщика немеряно. А уж когда приезжает компания, тем более с молодняком, решившая встать на ночевку… Ну тут не познакомиться и не потрындеть за жизнь – грешно. Потому и к автоботу Даррен обращался как к старому знаковому и другу.

Но как Ретчет скрипел… Как он мрачно на нас смотрел хмурой голограммой, но мы были непреклонны, и вот водитель тяжело выбрался из салона машины, передал ключи беловолосому красавчику и потопал к роскошному черному тягачу, в недрах которого и скрылся. Все правильно… Молодняк свалил, а старший в группе остался на месте и пошел спать, пока другие гоняют за припасами, жратвой и ради развлечения.

.

–   Рэтчет, насколько хорошо ты знаешь историю Кибертрона? – задала я вопрос, когда мы выехали снова на трасу и пошли на кольцевой разворот, ведущий обратно в город.

Ответил автобот не сразу, и голос у него был мрачен, как рожа Могильщика:

–   Зачем ты спрашиваешь, человек?

–   Затем, что я хочу получить от тебя ответы. – легко ответила я, с удобством окапываясь в мягком пассажирском сидении. – Ну так насколько хорошо ты знаешь историю своего мира и народа?

Когда мне надо, я могу быть очень прилипчивой, а мои мелкие поганцы научили быть задолбышком, потому как иногда без длительного мозгоклюйства нужного от них не получить.

–   Я хорошо знаю историю. – после еще одной довольно длинной паузы ответил автобот.

–   Прекрасно! – я радостно хлопнула в ладоши со всем непосредственностью, которая у меня осталась. – А можешь мне рассказать кое-что?

На этот раз мне ответили быстрее:

–   Спрашивай, человек.

Невежливая ты скотина, Рэтчет… Я же к тебе по имени… А ты меня как зверька называешь по видовой принадлежности. Ну и ладно!

Все это время я колебалась, что стоит знать автоботу, а что надо утаить. Личность Даррена Сильва должна остаться для него тайной до последнего, но что же касается меня… тут вопрос спорный. Шансы равновелики. Но пока я в его глазах всего лишь человек, мне не получить от него вообще ничего. Ни толковых ответов, ни работы, ни послушания, ни, тем более, лояльности. А он мне нужен! Настолько? Сейчас узнаю.

Мне много надо у него узнать, но первый вопрос я задала на каком-то озарении:

–   Кто тот сикер, которого ты назвал «командующий» по его возвращении на Кибертрон? Или «коммандор», я не разобрала толком.Ты ему еще залечивал мелкую травму на руке…

Пикап под нами на краткое мгновение вильнул, но Даррен с тихим предупреждающим матом выровнял машину.

–   Мы едем по трассе. – рыкнул он.

Рэтчет промолчал на эту грубость, а я смотрела, как судорожно полыхнула его искра, и улыбалась. О да! Он это помнит! Иначе не было бы такой реакции!

–   Ты понял, о ком я говорю. – вкрадчиво произнесла я. – Ты знаешь его… Помнишь, когда это было. Кто это, Рэтчет?

Автобот молчал, прикидываясь машиной.

Не. Так дело не пойдет!

–   Говори, Рэтчет! – по моей руке растекались глифы древнейшей письменности, а голос менялся на более глубокий. – Мне! Нужны! Ответы!

Между пальцами промелькнула яркая голубая искра, обжегшая автобота колкой вспышкой. Знаю, он увидел. Ощутил. Прочувствовал. Вон как полыхает его искра! Вон как трепещет разум.

–   Кто ты? – тихий глухой голос раздался как-то прибито и растерянно.

Автобот вышел на контакт. Пусть и с пинка. Увидел главное. Хорошо.

–   А ты не узнаешь? – вкрадчиво спросила я, покачивая кистью. – Что, незнаком узорчик на моей коже? Или забыл, на чем ты его недавно видел?

Ничего он не забыл! Вон как мечется его душа, словно его только что пнули в солнечное сплетение и теперь добивают ногами по всей его идеологии и мировоззрению.

–   Это невозможно!

–   Я это уже слышала. – я фыркнула. – Ты поверил, что я позволю себя вот так просто уничтожить? Влив в того, кого звала весь свой путь с планеты, с которой меня выкинули как хлам? – глянув на невозмутимого напарника, я тихо сказала: — Даррен, сдай к обочине, а то у нашего… транспорта скоро колеса откажут. Нехорошо будет устроить ДТП посреди трасы.

Мегатрон хмыкнул, но начал перестраиваться, сдавая к удобному дорожному карману у мелкой забегаловки. А Рэтчет шокировано молчал, предпочитая не говорить ерунды. Но вот мы затормозили на парковке, и я продолжила допрос:

–   Так что это был, Рэтчет?

–   Ты не знаешь?

–   Если увижу – узнаю. Но в том состоянии я не воспринимаю имена. – я откинулась на кресло, лениво катая энергетический сгусток по ладони. Спокойствие Мегатрона давало понять, что это еще блокируется устройством на моей руке и присутствием лидера. – Имя!

На этот раз врач не стал заставлять меня так долго ждать:

–   Старскрим.

Имя прозвучало с каким-то скрытым садизмом в голосе. Старскрим… Звездный Крик. Тот самый сикер, погибший после войны в Чикаго…

Проклятье!

Даррен молчал, лишь фиолетовые глаза опасно сузились, да крылья носа трепетали от ярости.

–   Когда это было?

От названной девятизначной цифры мне поплохело, Нокий в кармашке на предплечье в шоке скрипнул, а у Даррена широко распахнулись глаза.

–   Кто еще об этом помнит? – мой голос стал глухим и злым.

–   Альфа Трион. – ровно ответил Рэтчет.

–   Который Прайм? – автоматически вырвалось у меня.

Автобот как-то устало поправился:

–   Альфа Прайм. Последний из Двенадцати Праймов.

Было у меня ощущение, что он не последний. Есть кто-то еще, но кто – вспомнить навскидку я не смогла, а цветастый пестрый образ мощной фигуры пока не оформлялся в нормальную картинку. О том Прайме я подумаю потом, когда мы продолжим путь в Аризону.

Проклятье! Сколько всего вскрыли ответы врача!

–   И больше никто не выжил с тех времен? Помимо этого сикера?

–   Его Триада. – кольнул меня автобот. – Искажающий Небеса и Громовержец так же знают.

–   Варпа я спрошу, когда мы с ним встретимся. – проворчала я. — Оптимус, полагаю, обо всем этом не знает. Так?

–   Он родился незадолго до восстания Мегатрона. – ответил врач. – Он не знает того времени.

–   Истории он тоже не знает?

–   Это легенды. – глухой голос Рэтчета был едва слышен, и впервые он не назвал меня «человеком», но и не назвал «Искрой».

–   Но для тебя это – прошлое. Твое прошлое. Неужели кибертронцы забыли о своей истории?

На это Рэтчет ничего не ответил, предпочтя грустно и уныло отмолчаться. Но мне не нужен был ответ на этот вопрос. Причина забвения и без того понятна.

–   Даррен, поехали дальше. Нам надо многое успеть сделать и к темноте вернуться на стоянку.

Беловолосый красавец согласно склонил голову, вновь завел мрачный пикап и выкатил на дорогу, ловко встраиваясь в жидкий поток. А врач молчал, жуя новость обо мне. С моей руки давно исчезли последние следы мое новой сути, но что это меняет?

–   Скажи мне… – глухой голос прошелестел в салоне. – Кто ты?

–   Разве ты еще не понял? – столь же тихо спросила я.

–   Я хочу услышать.

Рэтчет открывался несколько иначе, чем раньше. Выживший с древних времен. Сохранивший память носитель настоящей истории мира, о которой он всё это время молчит, не споря со своими временными, сменяющими один другой правителями. Молчаливый врач, лишь изредка дающий советы очередному Прайму. Молодому, горячему и… бестолковому.

Стало ли мне его жаль? Да. Потому что он помнит Золотую Эпоху и никогда не забудет потерянного величия собственного народа. Наверное, именно поэтому он мне задал этот вопрос.

–   Дисептикон назвал меня Искра. – спокойно сообщила я, не уточняя, о котором именно дисептиконе идет речь.

Наверное, Рэтчет подумал о Варпе… и не стал задавать никаких дополнительных вопросов, как и не усомнился в вердикте не менее древнего сородича.

–   Ты говорила, что дисептикон тебя спас. – вновь заговорил Рэтчет.

–   Говорила. – согласно склонила я голову. – Когда на нас напали Могильщики, вычислив по энергоновому следу. – приподняв руку, я постучала по обмотанному фенечками блокировщику. – Думаешь, я просто так ношу это устройство? От меня слишком сильный идет фон. Но появился он не сразу, как далеко не сразу я стала тем, чем сейчас являюсь.

Он не мог не зацепиться за мои оговорки. Закономерный вопрос раздался практически сразу:

–   Когда это произошло?

–   Полагаю, во время боя Оптимуса и Мегатрона. – честно ответила я. – Тогда меня окатило кровью лидера дисептиконов, а потом, через какое-то время я начала… меняться. Пока впервые не оживила трансформера. Это был Нокий. Мой телефон. Первый из тех, кому я дала жизнь.

Нокий на это проскрипел что-то нелицеприятное относительно автоботов и их отсутствующих мозгов, но в общем-то похвалив, что из-за их тупости появилась я. Маленький поганец…

–   Видимо, Великая Искра решила, что быть бессловесным беззащитным кубиком ей опасно. – в голос сам собой протек ядовитый сарказм. – И перенесла свою суть в меня. В человека. Изменяя мое тело, но прогибаясь под мой разум и личность, ведь у Оллспарка не было личности. Теперь есть я.

–   Ты считаешь себя Всеискрой? – проворчал автобот.

–   Дисептиконы так считают. – поправила я его. – Искажающий Небеса так считает. Он в этом уверен. А я начинаю вспоминать то, чего я-человек знать не могу. Вроде того алокрылого сикера, который служил Кибертрону. Или я помню, как меня выкинули с умирающей планеты в космос. С МОЕЙ планеты! – прорычала я. – А мне пришлось орать на весь этот космос и звать того единственного, кто был готов умереть ради Кибертрона… и ради меня. Знаешь, о ком я говорю? Помнишь его?

Рэтчет помнит. Знает… Но какого же усилия ему потребовалось, чтобы процедить одно-единственное имя:

–   Мегатрон…

–   Именно. – я улыбнулась, но улыбка быстро угасла. – Я родилась заново в момент его смерти. В его крови, во всплеске распадающего Куба, уходящего из рук человека, отказавшегося от того Дара, который я приняла. Из-за вас, автоботов, я – девушка по имени Нана перестала быть человеком и потеряла свою жизнь. Из-за ваших действий. Из-за вашей тупости и упертости. Из-за того, что вы не позволили Кубу попасть в те руки, в которые он желал попасть.

–   Но Мегатрон…

–   Рэтчет! – колкие искры разлетелись по торпеде, сбив возмущенный голос судорогой. – Мне плевать на ваши идеологические трения и непонимания, когда ключевая планета нашей вселенной гибнет на глазах! – голос менялся, наливаясь какой-то потусторонней гулкостью и глубиной, а в теле разливалась предательская легкость, которую мне пока удавалось удерживать в допустимых пределах. – Развалится Кибертрон, и эта реальность рассыплется вместе с ним.

Придушенный хрип отрезанного от управления собственным телом и запертого в альт-форме автобота немного отрезвил, но возвращать ему управление пикапом я пока не собиралась. Не заслужил.

–   Есть еще один Прайм. – ровно произнесла я. – Тот, кто ходит по реальностям. Ты знаешь, о ком я говорю.

Рэтчет знал.

–   Говорить ты можешь, я разрешаю. – милостиво произнесла я, успокаиваясь и приводя в порядок нервы, снова зашалившие, когда дело дошло о разговоре про несчастный Кибертрон. – Ты же знаешь, о ком я говорю?

Я этого не знала. Совсем. Зато знал он. А мне надо только имя.

–   Вектор Прайм…

–   Умница. – я умильно улыбнулась. – Помнишь. Вот и я о нем знаю… Правда, пока еще плохо могу вспомнить, каков он: восприятие тогда было иным. Но сияние Его искры я хорошо знаю.

Тут я автоботу сильно приврала, потому как та световая каша, что мелькнувшим образом пронеслась по резко разболевшейся голове, пока для меня была как силовая засветка. Но я не спешу. Немного еще раскачаюсь, стану сильнее и смогу понять. Вспомнить и увидеть. А потом и призвать.

Он мне нужен. Вектор Прайм.

Против него не вякнет ни один автобот. Потому как это первородный Прайм. Против него не пойдет тот же Оптимус. По той же причине. А еще Вектор поразительно силен и… может ходить по реальностям!

Но Вектор – это когда-нибудь потом, когда я окончательно сольюсь с сущностью Оллспарка и мы станем единым существом. До того момента его лучше не тревожить. Мало ли что в его голове не так сверкнет при виде меня?

Нахохлившись, я мрачно зыркнула на приборную панель автобота. Сложные они. Праведные… избирательно. Вроде как за Добро, но я никогда не забуду слова Оптимуса, когда он призывал Сэма поместить Куб ему в грудину, чтобы уничтожить Всеискру.

Уничтожить!

Только для того, чтобы Куб не достался Мегатрону!

Это перечеркивало всё. Всю его праведность. Всю тягу делать правильные дела и заступаться за людей. Всё его… паладинство. Желание убить то, что дает жизнь всему его народу, перечеркнуло все его поступки.

А, на минуточку, теперь этим кубиком являюсь Я! И это меня он может захотеть убить в следующий раз!

Злобно булькнув, я поджала губы. Я хочу жить! А после того, как я окончательно и осознанно приняла накатывающие изменения, перестав цепляться за человеческую сущность и согласившись со своей новой сутью, у меня в голове отчетливо защелкал какой-то внутренний таймер. Как запоняющаяся шкала, при достижении каждой последующей отметки которой я меняюсь все сильнее.

Возможно, мои мозги так интерпретировали график моего развития? Не знаю. Но страхов во мне не было, как и подозрений, что моя личность и моё Я может рассыпаться и угаснуть. Что-то в глубине души шептало, что этого не произойдет, потому как этому нечто нужно именно мое Я. Моя душа. Я сама. Это, бесспорно, успокаивало.

Об этих сомнениях я не говорила никому. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, хотя моя мелочь это прекрасно знала. Трелл просто догадался сам, остальные – тоже. Кто раньше, кто позже. Я боялась тогда потерять себя, но чем больше я боялась, тем сильнее шатались мозги. Сейчас же… я смирилась и приняла. И мне стало легче. Страх пропал. Тот страх, что разрушал меня, хотя всё, что я хочу находилось на его оборотной стороне.

Свобода. Сила. Возможности. Долголетие. Знания. Возможность Творить. Выход в космос и во вселенную. Интересная жизнь, полная событий и действий.

Всё это находится на оборотной стороне страха.

Когда я это осознала, страх исчез, потому как не рискнув, не доверившись той могущественной сущности, что обратила на меня внимание, я не смогу получить всё то, чего желаю. Но первое, что я сделаю, это восстановлю планету, которая стала осью моих снов, видений и, кажется, всей моей жизни. Кибертрон.

Но для того, чтобы это сделать, мне надо каким-то образом на эту планету попасть. Не мечтами и образами в голове, а вполне физически. Для этого мне нужен корабль и те, кто меня туда отвезут, поддержать в моем начинании, защитят от желающий помешать или присвоить себе. Мне нужны те, на кого я смогу опереться. А пока единственные из кибертронцев, кто подходит под мои запросы, это Мегатрон и Искажающий Небеса.

Дисептиконы.

* * *

Два сикера вышли из прыжка на орбите яркой голубой планеты. Привычное краткое сканирование, чернокрылый пересчитал каждый спутник на ее орбите, пометил мусор, щедро рассыпанный по космосу, обнаружил некрупную и хрупкую станцию, просветил ее, отметив всех ее обитателей. Мгновения привычной процедуры, которую ему давно не приходилось делать, наслаждением пронеслись по разуму древнего дальнего разведчика, напоминая о времени, когда это было неотъемлемой частью их жизни и судьбы, разделенной на троих. Мимолетная грусть привычно подняла защитную пелену колкой бесшабашной злости на всех вокруг, но холодный разум сотриадника прохладной укоризной вернул трезвость мышления. Как и раньше. Как всегда. Как и должно…

Искажающий Небеса перенес их чуть ближе к планете и вновь запустил сканирование. Не поверхностное, как раньше. Полноценное, когда проверяется всё, что можно узнать с орбиты. Вновь в разуме засияли пересчитанные объекты на орбите от сородича на спутнике до последней заклепки, отлетевшей от хлипких человечьих структур. Сканирование спустилось до уровня атмосферы, выдавая ее состав, поведение, атмосферные течения и процессы, проходящие в ее толще. Дальше. Глубже. Ближе к поверхности. Разум древнего существа пересчитал каждый самолет в атмосфере, каждую вспышку энергии… разделив их на те, которым здесь быть следует от тех, которым тут не место.

Короткий информационный пакет передал результаты сканирования ослабленному напарнику с указанием обнаружения знакомой сигнатуры, которой не должно было быть на этой планеты. Мгновенный отклик, согласие, черное крыло вновь накрыло голубое, унося двоих сикеров в новый варп. Дальше. Ближе к полюсу. Над ледяной пустыней. Туда, где сияла неуместная здесь сигнатура чужого корабля.

Новое сканирование как колкая игла вспорола пространство легчайшим касанием, не подняв тревоги тех, кого обнаружили там, где их быть не должно. Сигнатура двигателей и ядра. Серийный номер, принудительно снятый с бортовой системы, откликнувшейся на прошитый еще при производстве протокол. Данные с корабля потекли полноводной рекой, подчиняясь приказу, подписанному очень старыми полномочиями. Прошивки систем бортовых компьютеров не менялись миллионами лет, просто копировались по старым образцам, что сейчас играло против хозяина корабля.

–   «Локдаун?» – изумился Скайварп, сверив данные со своей базой.

–   «Что он здесь делает?» – растерянный голос Громовержца вкрался в разум.

–   «Узнаем.» – с поднимающимся азартом ответил чернокрылый. – «Мы вернемся. Позже. Лидер должен знать.»

Два сикера исчезли в фиолетовой дымке варпа, так и оставшись необнаруженными.