Перерождение Эффект Массы.
Под тенью Властелина
Глава 42: Х57: приоритетная задача
– И это ваши хваленые варрены? – громовой рык вошедшего в раж Рекса прокатился по просторному помещению под аккомпанемент жалобного скулежа здоровенного зверя, распростертого у него под ногами.
Громыхнул дробовик, скулеж прервался, махина крогана скрылась за металлическими контейнерами.
– Останавливать не будешь? – поинтересовался Октавиус, переводя взгляд на сородича.
Найлус покачал головой.
– Зачем? Пусть развлекается. Теперь у батарианцев есть большая агрессивная проблема, а у нас – свободный проход к машинному отсеку. Рекс на себя соберет все, что только сможет. Нам останется зачистить тех, кто будет у терминала.
– Резонно. – согласно кивнул инженер.
– Ему не требуется поддержка или прикрытие? – осторожно спросил Дэрг, прислушиваясь к грохоту взрывов и стрекоту выстрелов, раздающихся где-то в другом конце помещения.
– Мастер Войны – опытный воин и чрезвычайно опасный противник. – дипломатично ответил Татум. – Полагаю, он прекрасно знает границы своих возможностей.
Найлус хмыкнул и пояснил более понятным языком:
– Рекс не оценит, если мы вмешаемся и испортим ему веселье. – в отдающем металлом голосе явственно прозвучала привычная ирония. – Батарианские работорговцы – не тот противник, который может доставить наемнику уровня Урднот Рекса хоть какие-то сложности. – ощутив непонимание и недоумение людей, Спектр добавил: – Вы слабо представляете себе истинный боевой потенциал кроганского Мастера Войны. Их не зря так мало. Не каждый доживает, не каждый достигает вершин мастерства и получает этот громкий титул. У Мастеров колоссальный опыт тысяч лет сражений, стычек, драк или банального мордобоя, и соответствующее мастерство. Кроганы намного превосходят людей по голой физической силе и выносливости, их броня намного прочнее и массивнее, она несет более мощные кинетические щиты. Его регенерацию можно не упоминать: Рекс не допустит повреждений новенькой брони, а ваше беспокойство может воспринять как сомнения в его силе. Это его, скажем так, оскорбит.
– Тысяч лет? – уточнил Кайден. – Он же говорил, что ему около семи сотен лет.
Найлус усмехнулся и вкрадчиво произнес:
– Рекс говорил в привычных ему родных тучанских годах, не делая скидку на разницу в восприятии: чужие ошибки в понимании – не его проблема. А год на Тучанке…
– Шестнадцать земных лет! – полыхая досадой, произнес Дилан.
Кайден навскидку пересчитал возраст с учетом поправки на продолжительность года, присвистнул, Дэрг, сделавший те же расчеты, ошарашенно выдохнул:
– Да он древний, как дерьмо мамонта в вечной мерзлоте!
– Буквально. – хмуро добавил аналитик, спешно меняя свое восприятие утопавшего развлекаться наемника.
Найлус развел руками, ухмыляясь. Дэрг переглянулся с Диланом, пожал плечами и выкинул из головы крогана, разносящего комплекс где-то дальше по коридору.
.
* * *
.
– Джон, если Вакариан там погиб, мне страшно представить, что с нами сделают Спектры. – меланхолично произнес Николаус по приватному каналу, глядя, как оседает на вершине холма каменное крошево, поднятое взрывом ракеты.
В который раз его посетило очень яркое понимание, что если этот турианец погибнет, жить не будет не только он, Вилант Николаус Аккер, но и все, кто участвуют в этой высадке. Потому как, если он правильно интерпретировал случайно увиденный, непредназначенный ему жест и взгляд, им не простят его смерть.
Понять-то поймут. Но не простят. Никогда.
– Как думаешь, что они сделают? – тем же меланхоличным и подрагивающим тоном задал встречный вопрос Джон, тоже прекрасно осознающий, что ему не оставят просто так гибель отданного под его командование высококлассного диверсанта в очень высоком звании.
– Крайк-то, может, просто пристрелит, а вот на что способна богатая фантазия Спектра Шепард, я сказать затрудняюсь.
– А причем тут она? – буркнул Джон. – Мясник Торфана, насколько мне известно, – ксенофоб и… немного не в себе.
Николаус промолчал, не желая хоть как-то комментировать это высказывание, гипнотизируя медленно оседающее крошево камня, взметнувшееся на месте снайперской позиции, откуда буквально за секунду до взрыва был сделан выстрел, подорвавший последнюю турель. Иногда избирательная слепота командира его убивала. Как и вера в лозунги, чужие слова и стереотипы.
– Я чего-то не знаю? – осторожно спросил Джон, правильно интерпретировавший тяжелое молчание.
– Это и есть та информация, которой я пока не готов с тобой поделиться, командир. – медленно проговорил Нико, про себя добавив: «По крайней мере, до конца этого задания. Нервничать меньше будешь».
По общей отрядной связи раздался усталый голос сержанта Эшли:
– Цель подавлена?
– Подавлена. – автоматически ответил Вивьен, сидящий на камне и обнимающий свою винтовку.
Джон встрепенулся.
– Вы целы? – тут же спросил он.
– Мы живы. – поправил спокойный голос с характерной вибрирующей подгармоникой.
Нико прикрыл глаза, медленно вдохнул, выдохнул, унимая разошедшееся воображение и приглушая ненужные сейчас мысли. Потом он обдумает то, что сейчас осознал. Потом он поговорит с командиром и в очередной раз мягко намекнет, что не все так, как кажется. Безрезультатно, как всегда, но он хотя бы попробует. А вдруг что-то его проймет? Ну хотя бы в этот раз! И удастся вбить в непрошибаемую, пусть и светлую голову коммандера хоть немного житейской мудрости, развить внимательность и здравый скепсис в том, что не относится к бою.
К позиции отряда вышли эраз Вакариан и сержант Уильямс, идущая возле своего неожиданного напарника.
– Ранен? – тут же спросил Джон, сделавший из уточнения турианца закономерный вывод.
– Плечо повредил. – тем же спокойным доброжелательным тоном ответил снайпер. – Травма не критичная.
Внешне на черно-синей броне никаких следов видно не было, наплечник даже не поцарапало, но правой рукой турианец практически не двигал.
– Стрелять можешь?
Гаррус шевельнул травмированным плечом, едва заметно вздрогнул и ответил:
– Да.
Джон медленно кивнул, оставив сомнения при себе.
– Двигаемся.
Отряд потянулся со склона к лишившемуся защиты комплексу маршевого двигателя.
.
Гаррус двигался в хвосте отряда, как единственный раненный, осторожно спускаясь по каменистому склону, стараясь держать спину прямо и лишний раз не шевелить рукой. Плечо остро дергало сильной, режущей болью, немного приглушенной медикаментами и легким обезболивающим, и практически полностью потеряло чувствительность, отдаваясь тяжелыми ноющими валами в одеревеневшей спине. Близкий взрыв, который в обычных условиях размазал бы его по окрестным камням, на лишенном атмосферы астероиде лишь отшвырнул, и он неудачно ударился о камни.
Конечно, можно было отступить с позиции и отойти, но подвижная турель осталась бы неповрежденной, а запас ЭМИ-пуль подходил к концу. У обоих. Он решил рискнуть, сделав ставку на собственную скорость и разницу в поражающих свойствах взрыва ракеты в безвоздушном пространстве, успев за время постоянного обстрела рассчитать безопасную зону. Он не ошибся. Точно вычислил мощность взрыва. Вовремя среагировал. Не учел одно – случайность, принявшую вид запнувшейся о треснувший от частых взрывов камень сержанта Уильямс. Люди – слабее, медлительнее и не так проворны. И не настолько крепки и живучи. Он успел поддержать напарника, все это время прикрывавшего его и занимавшегося отстрелом ракетных дронов, выдернул из зоны поражения, но сам немного… не успел, из-за чего теперь едва способен вести бой и плетется в хвосте отряда под встревоженным взглядом Эшли.
Настороженная, полная тревоги мысль ласково коснулась сознания, успокаивая нервы:
– «Ррус, ты как?»
Непроизвольная улыбка расцвела сама собой. Искренняя забота близкого… приятна. И знание, что кто-то его ждет, побуждает внимательнее относиться к своей жизни и просчитывать шансы на выживание несколько более тщательно, чем обычно.
– «Взрывом зацепило.» – признался он. – «Плечо повредил. Ничего страшного.»
Имрир с этим заверением согласна не была, но никак не прокомментировала, окутала ощущением заботы и ласковой поддержки с легким привкусом доносящейся по ментальной связи тревоги Найлуса, прекрасно знающего, что может означать в его понимании определение «ничего страшного».
– «Будьте осторожны: батарианцы привезли варренов, и они бесконтрольно бегают по комплексу.» – четкая, яркая мысль-предупреждение прозвучала в голове. – «Не знаю, есть ли они в вашей части астероида.»
– «Понял.» – ответил он.
Варрены… Плечо вновь дернуло острой болью, на мгновение сбив дыхание и принеся обеспокоенность близких. Это не вывих: боль слишком острая, сильная и исходит не от сустава. Сломал лопатку? Или ребра? Не важно.
Плохо. На Новерии он будет… бесполезен.
– «Не надо нервничать, Гаррус. Вернемся на корабль – вылечу. Мне хватит двух суток перелета.» – ласковый, окрашенный заботой и искренним переживанием ментальный голос Имрир смыл тяжелые мысли о последствиях допущенной ошибки. – «Я даже упрошу Карин не укладывать тебя в лазарет.» – тут же добавила она с легким весельем.
Невысказанная просьба: «Постарайся быть осторожнее» промелькнула как эхо, отголосок мысли.
Ощущение присутствия угасло: ментальная связь вновь перешла в фоновый режим. Короткий разговор занял едва ли мгновения, но принес облегчение и вернул спокойствие. Гаррус ускорил шаг. Острая боль в плече уже не так сильно занимала его: это временно, и на его боеспособность на Новерии не повлияет. А сейчас… Придется быть чуть более внимательным и аккуратным.
.
Километр до комплекса отряд прошел без проблем и непредвиденных приключений. Николаус, глянув на турианца, сам занялся взломом электронного замка, и дверь, возмущенно мигнув огоньками, ушла в паз, пропуская группу в шлюзовой тамбур.
– Коммандер. – тихий вибрирующий голос раздался по общей связи. – Спектр Шепард предупреждает о присутствии на астероиде варренов.
Джон, заходящий в тамбур, от такой новости едва не споткнулся и приглушенно выругался.
Николаус остро глянул на Гарруса: его оборудование не заметило ни входящего, ни исходящего сигнала, хотя все переговоры по внутриотрядной связи фиксировалось. Можно было, конечно, сделать предположение, что у Спектров есть какая-то особая защищенная линия, но… личный опыт и интуиция нашептывали, что это не совсем так. Еще одна странность добавилась в копилку вопросов и была отложена до более спокойных времен.
После короткой паузы, словно он к чему-то прислушивался, снайпер уточнил:
– Модифицированных.
– Понял. – коротко произнес коммандер и снял с захватов мощный дробовик, повесив обратно штурмовую винтовку. Переведя оружие в боевое положение, уточнил: – Имплантатами или генетически?
– Генетически.
Шепард вновь беззвучно выругался.
ВИ комплекса провела привычную, хоть и бесполезную дезинфекцию, закачала воздух и услужливо открыла вторую створку.
В предшлюзовом помещении царила тишина и пустота. Вдоль стен стояли боксы с легкими скафандрами, полупустой стеллаж, заставленный разнокалиберными ящиками с пометками на боках: оборудование и инструменты, постоянно требующиеся для работы в вакууме и мелком ремонте, дополнительные блоки системы жизнеобеспечения скафандра, капсулы с воздухом и прочее. Единственная дверь, ведущая во внутренние помещения, закрыта, но не заперта: индикатор на замке горит зеленым.
Бойцы заняли позиции, и по короткому жесту командира, Раймонд стукнул кулаком по сенсорной панели, запуская протокол открытия двери. Створки дрогнули, с характерным шипением резко ушли в стены, открывая вид на большое квадратное помещение с высоким потолком. И группу существ, расположившихся практически напротив входа у противоположной от двери стены.
Два варрена, только что рвавшие на части труп человека в спецовке техника, моментально вскинулись, низко, утробно зарычав, один батарианец резко развернулся, вскидывая оружие, второй – спрятался за ящики.
Бой начался мгновенно.
– Харак! Чект! Чект! – выкрикнул сидящий на корточках работорговец, натравливая варренов, и метнулся под защиту огромного металлического контейнера.
До ящика он долетел в виде трупа с развороченной грудиной: Николаус открыл огонь. Два зверя большими скачками рванули вперед, проворно меняя траекторию движения, заскакивая за укрытия и не давая людям хоть как-то прицелиться. Стремительные, мощные, проворные и очень сильные, четко знающие, как именно надо настигать вооруженную цель и как ее вскрывать острейшими когтями, покрытыми для крепости особым сплавом. Будто мало этого, батарианцы облачили свое зверье в броню с кинетическими щитами, достаточно мощными, чтобы выстрелы дробовиков Джона и Раймонда, штурмовых винтовок Кристиана, Николауса и Эшли не смогли сходу пробить эфемерную голубую пленку, защищающую тела проворных генетически модифицированных и натасканных на двуногую дичь хищников.
Громыхнул «Дротик» Вивьена, один из варренов, почти добежавших до дверей, рухнул на пол: пуля снайперской винтовки, обладающая на таком расстоянии огромной пробивной силой и убойной мощью, продавила ослабленный попаданиями щит и разворотила череп. Второй хищник стремительной тенью метнулся в сторону и тут же словно споткнулся, кувыркнулся, проскользил по инерции и затих, пару раз в агонии дернув лапами под тихий, но гулкий выстрел «Гарпуна».
Гаррус, стоящий в безопасности у стены, левой рукой вскинул тяжелую винтовку на нужную высоту и выстрелил в варрена, попавшего в поле его зрения, безошибочно вычислив тот единственно-верный момент, когда оружие замирает в высшей точке траектории и на долю мгновения теряет свой вес. Развернувшийся Джон успел заметить, как опускается по нисходящей дуге замаха тактическая винтовка, упираясь дулом в пол, а ее хозяин замирает без движения, пережидая вспышку боли: поврежденное плечо остро и категорично высказало свое недовольство отдачей, тряхнувшей по телу.
– Добейте батаров. – коротко приказал Джон.
Нико и Реймонд проскользнули в помещение, Вивьен перебрался под защиту высокого массивного ящика с синей пометкой строительных материалов, имеющего очень удобный выступ. Кристиан зашел с другой стороны, Эшли заняла позицию под прикрытием опоры, просматривая вьющийся вдоль стены пандус, хорошо видимый с ее позиции.
– Одного – живым. По возможности. – едва слышно поправил вибрирующий голос турианца.
Шепард согласно кивнул.
– Клаус.
Присевший за ящиком Нико неопределенно качнул кистью и исчез из вида.
.
Вернулись бойцы быстро: Раймонд, волочащий за шиворот слабо брыкающегося раненного батарианца без шлема, подошел и бросил скрипнувшую зубами жертву на пол, Кристиан до командира не дошел, остановившись у другой опоры, контролируя двери в служебные отсеки и коридор, ведущий вглубь комплекса. Нико отсутствовал.
Джон подошел, пнул батара в простреленный бок, сухо задав вопрос:
– Сколько вас в этом комплексе?
Батарианец презрительно скривил разбитые губы, оскалился и буквально выплюнул:
– Люди! Я ничего вам не скажу. Вы…
– Скажешь.
Тихий, спокойный голос с вибрирующей двойной подгармоникой прервал батарианца, словно удар под дых. Гаррус отлепился от стены, без усилий удерживая «Гарпун» левой рукой, подошел, остановился в паре метров.
– Мне – скажешь.
Джон приглашающе дернул головой и привычно скрестил руки на груди, всем видом показывая, что он не будет мешать снайперу и не вмешается в допрос, который тот намерен провести.
Из-за ящиков вышел Николаус, окинул взглядом картину, подошел к своему командиру и точно так же демонстративно замер, заложив руки за спину, заинтересованно наблюдая за происходящим.
– Турианец? Здесь? – неизвестный батарианец очнулся от ступора, приподнялся на локте, удивленно глядя на того, кого не должно быть в человеческом пространстве и в человеческом отряде.
Снайпер стоял не шевелясь, лишь тяжелая, неуклюжая винтовка чуть заметно покачивалась в его руке, словно в предвкушении водя дулом.
– Как видишь. – привычно-спокойным, даже в чем-то доброжелательным голосом произнес Гаррус. – Сколько вас в комплексе маршевого двигателя?
Батарианец приподнял губу в оскале, демонстративно завалился на бок, подминая руку. Гаррус по-птичьи склонил голову набок, поигрывая винтовкой.
– Я ничего тебе не…
Гулкий выстрел прозвучал неожиданно. «Гарпун» вспорхнул. Ровно настолько, насколько требовалось, чтобы тяжелая пуля попала в руку батарианца, превращая запястье в кровавое месиво с торчащими из развороченной плоти белесыми костями. Работорговец заорал, схватился за руку, скрутился, прижимая к груди практически оторванную выстрелом кисть. Диск неактивной гранаты проскользил по полу, оставляя за собой прерывистую кровавую дорожку.
Гаррус оцепенел, мелко, медленно дыша, пережидая острую вспышку боли в спине и плече, спровоцированную отдачей «Гарпуна». Зрение уже знакомо расслоилось, окутывая окружающий его мир цветастым заревом аурного восприятия, заваливая разум множеством новой информации: у стены черно-багровое пятно боли и страдания – съеденный заживо варренами человек; серые пятна свежего ремонта, на которые еще не успела осесть информация; стоящие вокруг люди, даже те, кого он не мог видеть глазами, полыхающие широким спектром эмоций от легкой заинтересованности Николауса до неприятия и отвращения у сержанта Уильямс; практически у ног – раненный батарианец, подвывающий на одной ноте. Его аура полыхала темно-багровыми цветами боли и страдания, ярко-алыми – гнева, фиолетовыми и черными – страха и безнадежности и тающими на глазах синими – решимости.
– «Смотри на флёр». – разума коснулась мягкая мысль Имрир, отдающаяся прохладой и щекоткой заработавшего энергетического канала.
Боль угасла, тупо дергая одеревеневшую спину, восприятие заострилось, разноцветные пятна распались более сложными оттенками.
– «Страх. Он тебя боится.» – мурлыкнул родной голос. – «Он знает, о чем ты спрашиваешь. Он почти готов сказать. Видишь, как угасает синий цвет решимости, подавляемый страхом?»
– «Я вижу.» — ответил Гаррус, выравнивая дыхание и вновь поигрывая винтовкой в расслабленной руке. – «Знаю. Он скажет. Мне – скажет.»
Тихий смешок и еще одно ощутимое почти физически прикосновение, словно по скуле скользнули тонкие прохладные пальчики.
– «Он скажет, даже не говоря вслух. Смотри на реакцию ауры. Ты поймешь.»
И снова – волна поддержки и понимания с едва уловимым налетом одобрения и поддержки. Ни тени неприятия или неприязни: Имрир вид пыток полевого допроса нисколько не смущал и не был чем-то недопустимым или отвратительным, как для сержанта Эшли Уильямс, завороженно смотрящей на искалеченную руку батарианца.
– Лучше тебе ответить. – неожиданно произнес Николаус добрым, покровительственным тоном, бросив внимательный и встревоженный взгляд на все еще стоящего неподвижно Гарруса. – Он же тебе ПООБЕЩАЛ…
Аура работорговца полыхнула насыщенным фиолетовым маревом ужаса.
– О, неужели вспомнил, что турианцы всегда выполняют свои обещания? – продолжал изгаляться Нико, заметив панику в глазах жертвы.
– Я не… – подрагивающий голос утонул в гулком выстреле и сорвался на дикий вопль, заметавшийся под потолком огромного помещения.
Мощные двери, способные удержать воздух при разблокировке, отлично глушат звук… Об этом прекрасно знали не только люди, но и на свою беду выживший в бою батарианец.
– Ты да… – еще ехиднее поправил воющую от боли жертву Нико. – Лучше скажи. Хоть сдохнешь быстро и безболезненно. – с искренней, отеческой заботой в голосе добавил аналитик. – А мы все равно найдем твоих, сколько их там…
– Одна… Три… нет… две группы. – неожиданно произнес чуть охрипший вибрирующий голос. – Да, две.
Нико вздрогнул, батарианец оцепенел, поднимая замутненный болью взгляд всех четырех глаз на стрелка. Странный голос. Словно отстраненный… потусторонний. Турианец повернул голову, словно он с интересом разглядывал что-то, находящееся где-то под полом. Что-то, видимое ему одному.
– Две группы в комплексе. – легкий вопрос Гарруса сменился уверенностью в сказанном. – По трое в каждой. И варрены…
– Нет! Это не та…!
– Ложь. – спокойный, безжалостный приговор прозвучал эхом выстрела и растворился в воплях.
Локоть батарианца взорвался ослепительной болью, огненными волнами отдаваясь по телу, заволакивая кровавым маревом мир, в котором мягко и вкрадчиво, но ужасающе холодно звучал приказной голос с характерной двойной подгармоникой:
– Говори.
Батарианцы – сильные существа. Сильнее и выносливее людей. Работорговец сумел обуздать острую боль, возвращая разуму способность мыслить, когда турианец вновь заговорил, размеренно роняя слова:
– Медицинская система брони не даст тебе умереть. – равнодушно произнес безэмоциональный голос. – Она же не даст тебе потерять сознание: вы, батарианцы, хорошие медики. И вы делаете хорошие медицинские системы для своей брони. – тихий хмык, от которого батарианец вздрогнул. – А если ресурсы подойдут к концу, здесь есть, у кого взять неистраченные медикаменты. – дуло винтовки чуть шевельнулось, словно собираясь вновь взвиться в воздух по короткой дуге, в верхней точке которой последует выстрел. – Говори. Времени у нас… достаточно.
Батарианец дернулся всем телом и… заговорил, направляемый короткими скупыми фразами высокого турианца, лениво покачивающего снайперской винтовкой в расслабленной руке. Массивное, неуклюжее оружие, требующее фиксации и прицеливания перед стрельбой, но которое было использовано владельцем как обычный пистолет… для стрельбы навскидку.
Допрос завершился закономерным финалом: Николаус поднял пистолет и всадил пулю в голову работорговца, всего на пару мгновений опередив Гарруса, собравшегося вновь вскинуть винтовку.
Джон неприязненно покосился на труп упертого батарианца, передернул плечами. Он не любил полевые допросы, хоть и понимал их необходимость. Эшли сумрачно поджала губы: любые пытки вызывали у нее негодование, неприязнь, отвращение и неприятие. Остальные оставались безразличны.
– Двигаем. Времени почти не осталось.
Гаррус был прав: в комплексе обнаружились еще две группы по три батарианца и три варрена. Одна группа, как сказал так и оставшийся неизвестным работорговец, встретилась в узком коридоре и была без лишних экивоков подорвана из гранатомета. Грохот взрывов эхом прокатился по комплексу, встревожив варренов, но батарианцы его не услышали: низкий мощный гул работающих двигателей забивал почти все звуки, и стоящие у контрольного терминала бойцы не заметили приглушенное мощным шлюзом громыхание, пока не стало слишком поздно.
.
Николаус оттащил массивную тушу варрена, загораживающую проход на площадку с терминалом.
– Отключить сможешь? – спросил он, подходя к турианцу.
– Смогу. – ответил тот, протягивая Нику «Гарпун».
– Помощь нужна?
Гаррус покачал головой, одной рукой активируя сенсорные панели.
Николаус отступил на пару шагов и отошел вбок, чтобы не маячить за спиной разумного хищника и не раздражать его инстинкты. Перехватив тяжелую снайперскую винтовку удобнее, он наблюдал, как работает турианец и по вбитой долгими годами привычке анализировал каждое действие, делая выводы сразу или оставляя в памяти закладку обдумать заинтересовавший, но не нашедший здравого объяснения момент в спокойной обстановке.
Пока увиденное его в равной степени озадачивало и не радовало, вызывая опасения вкупе с сумбурным, пока еще не прошедшим полное осознание чувством какой-то крупной тайны. Чего-то он не знал. И чего-то ОЧЕНЬ важного!
То, что турианец ранен, он понял по его оговорке «мы живы». Насколько серьезно, смог оценить сейчас, наблюдая за тем, КАК Гаррус Вакариан работает: осторожно, медленно, только левой рукой и не двигая правой, стараясь избегать резких или быстрых движений. При непроизвольных рефлекторных рывках турианец ощутимо дергался и вздрагивал, после чего замирал на середине движения, словно пережидал сильную боль.
Значит, ранение гораздо серьезнее, чем он сказал.
«Травма некритичная» – обтекаемое выражение, не являющееся прямой ложью, но и не говорящее ничего конкретного. Вакариан не солгал ни единым словом. Зато очень красиво съехал с темы, отделавшись общими фразами.
Ник хмурился, но ничего не говорил, коротким резким покачиванием головы пресекши попытку Джона подойти. Ради разнообразия коммандер проявил удивительное понимание и остался на месте.
Больше всего вопросов у Николауса вызывали краткосрочные замирания, словно турианец во что-то напряженно вслушивался, и только потом продолжал работу. Пару раз Нико заметил непроизвольные медленные кивки, словно тот с чем-то соглашался или что-то подтверждал, по привычке ограничившись жестом. Но в эфире царила тишина.
Наконец Гаррус широким размашистым движением кисти повернул голографический рубильник на сенсорной панели, запуская процесс остановки маршевого двигателя.
– Готово. – коротко произнес он, отступая от консоли.
Низкий рокочущий гул начал медленно угасать по мере отключения систем огромного двигателя, пока наконец-то не опустилась тишина, разгоняемая тихими потрескиваниями и писками оборудования, шипением остывающего металла и мерным рокотом силовой станции.
Гаррус подошел к Николаусу, ожидая возвращения оружия, но Аккер качнул головой.
– До корабля как-нибудь донесу.
Снайпер на мгновение растерялся.
– Моя травма…
– Некритичная. Я помню. – иронично отозвался Нико, совершенно не собираясь возвращать оружие владельцу. – В замкнутых помещениях нет необходимости в тактическом снайперском комплексе, а в случае какого-то нападения, полагаю, пистолет будет в ваших руках не менее эффективным, эраз Вакариан.
Турианец явственно хмыкнул и приподнял руку в интернациональном жесте послушания. Хотел он что-то на это ответить или нет, осталось неясным, так как в тишине огромного помещения удивительно-громко прозвучал треск помех и приглушенный женский шепот, доносящийся из внезапно заработавшего связного узла машинного отсека:
– Вы остановили двигатель!
Николаус резко повернулся, Гаррус ограничился поворотом головы, Джон быстрым шагом подошел к терминалу, но благоразумно ничего трогать не стал.
– Это вы? Вы меня слышите? – вновь прозвучал настороженный шепот.
– Кто вы? – задал вопрос Джон, переглянувшись с Нико.
Женщина, услышав английскую речь и явно человеческий голос, ответила охотно и с облегчением:
– Меня зовут Кейт Боумен. Я инженер. Работаю на этом астероиде. Вчера на нас напали батарианцы. Мне удалось спрятаться.
Гаррус медленно повернулся.
– Кейт, помещение, в котором вы находитесь, запирается? – спросил он.
Женщина, услышав явно нечеловеческий голос, испуганно ойкнула.
– Не бойтесь, Кейт. – тут же мягко сказал Джон. – Этот турианец со мной. Ответьте.
– Здесь вообще нет дверей: отсек открыт. – несколько недоуменно ответила инженер.
Турианец покачал головой, а потом четко, внятно и жестко спросил:
– Возле вас есть батарианцы?
– Да. Недавно проходила группа.
– Слушайте меня внимательно: вы прямо сейчас выходите и сдаетесь. – еще жестче рыкнул Гаррус, приподнимая руку и требуя тишины. – Если вам не удастся сразу найти батарианцев, вы находите какое-то высокое и труднодоступное место, залезаете на него, ждете первого попавшегося батарианца и сдаетесь ему. Ни в коем случае не ходите по комплексу!
От такого поворота женщина опешила, Джон вскинулся, повернулся к турианцу, но резко поднятая рука Николауса прервала возмущения коммандера: аналитик понял причину столь странного приказа.
– Но… – растерянно промямлила инженер. – Но как же… Я же могу вам помочь!
– Вы ничем нам не поможете. – сухо отрезал Гаррус. – Если вас будут о чем-то спрашивать, отвечайте честно, что вы не знаете, кто отключил двигатель. Вы этого действительно не знаете. Не молчите. Ваши слова никоим образом нам не повредят, но вот ваше молчание может стать причиной смерти. Вашей или кого-то другого. Героизм сейчас неуместен. Не надо провоцировать батарианцев неповиновением.
– Но почему? – чуть ли не плача спросила женщина. – Зачем мне сдаваться им?
– Потому что по астероиду бегают варрены, приученные к мясу разумных, а вы находитесь в открытом помещении! – коротко, жестко рыкнул турианец. – Попадетесь зверю, и он вас порвет на части или съест заживо.
Кейт испуганно ахнула.
– Вы меня поняли?
– Я… Я поняла! – поспешно ответила она.
Джон тяжело вздохнул и включился в разговор:
– Действуйте осторожно и аккуратно. Ждите. Все будет хорошо, мы вас спасем.
– Я… – женщина запнулась. – Сюда кто-то идет!
Связь со щелчком пропала.
– Надеюсь, она не натворит глупостей. – буркнул Николаус. – Вроде игры в молчанку или попытки геройствовать.
– Закончим зачистку – узнаем. – флегматично отозвался Гаррус.
Джон недовольно дернул щекой.
– Вакариан, Аккер, мы могли бы узнать у нее нужную нам информацию!
– Мы и так это узнаем. – тем же флегматичным тоном ответил Нико. – А если эта Кейт попадется варрену, будет еще один поеденный труп на полу. Ты ЭТОГО хочешь, Джон?
– Я хочу знать, что происходит на этом астероиде! – недовольно ответил коммандер. – И заметьте, она вполне успешно пряталась эти сутки.
– Это может означать лишь то, что кроме нее были и другие люди, первые попавшиеся варренам или батарианцам. – спокойно произнес Гаррус. – О состоянии дел на Х57 мы узнаем от группы Спектра Шепард.
Джон недовольно дернул щекой, но спорить с турианцем не стал: логика в его словах была.
– Есть информация о группе Спектра Крайка? – спросил коммандер.
– Запускают тормозной. Потерь нет. – коротко ответил турианец после краткой паузы.
Джон, поняв, что продолжения не будет, переключился на другую тему:
– Планы комплекса есть?
Гаррус подошел к терминалу и вывел план в виде объемной карты.
– Заблокируй этот шлюз. – Джон ткнул пальцем в начало длинного коридора, соединяющего машинный отсек с основной частью внутренней территории астероида. – А мы проверим то, что осталось не перекрыто. Эшли, Кристиан, остаетесь с Гаррусом у терминала. Остальные – за мной.
.
Батарианцев в комплексе маршевого двигателя не оказалось, но повторная проверка территории дала неожиданный результат: в помещении, где совсем недавно был уничтожен первый отряд, обнаружился… высокий темноволосый человек, сидящий за некрупным пластиковым ящиком и сжимающий в руках пистолет.
Николаус и Джон, рассматривая не замечающего их сородича, одетого в легкую броню, переглянулись. На вопросительно склоненную голову командира, Нико недоуменно развел руками, показывая, что понятия не имеет, как этот человек тут оказался и откуда вообще взялся. Джон нахмурился, помрачнел, вышел из-за укрытия, включил встроенные динамики шлема и громко окрикнул подозрительного мужика:
– Эй! Ты!
Незнакомец на окрик резко развернулся, вскидывая пистолет, но выстрелить не успел: Николаус и Джон среагировали на резкий рывок вооруженного разумного и поднимающуюся руку с оружием мгновенно и совершенно одинаково. Человек заорал, обхватывая простреленную кисть, пистолет с гулким стуком упал на пол.
Николаус выругался, опуская оружие, Джон поморщился. Хорошо еще что не из дробовика засадил, а то спрашивать было бы некого.
– Вивьен, помоги ему. – буркнул коммандер, убирая пистолет на захват.
Снайпер снял аптечку и занялся раненым. Пока его приводили в чувство и обрабатывали развороченную выстрелами кисть, Джон зло выговаривал накачанного успокоительным и обезболивающим мужчину по имени Саймон Этвелл, оказавшемуся главным инженером:
– Нельзя бездумно стрелять во все, что движется! Вам повезло, что живы остались!
Саймон понуро ответил:
– Простите. Я думал, вы из тех…
– Вы или слепой, или идиот! Батарианец не стал бы вас окрикивать! – Джон ругнулся. – Нико, отведи его к терминалу.
Инженер дернулся от прострела боли, когда Николаус рывком поставил его на ноги, вскрикнул, и быстро затараторил:
– Послушайте, у нас не так много времени! Батарианцы включили двигатели. Нужно их отключить, пока мы не упали на Терра-Нову!
Нико к крикам человека оставался глух, как и Джон, расщедрившись на ворчливое замечание по внутриотрядной общей связи, что если двигатели просто отключить, то астероид гарантированно упадет на планету. Сам по себе в космосе огромный булыжник, уже начавший падение в гравитационный колодец планеты, не остановится НИКОГДА! Саймон, не получив ожидаемой реакции, продолжил говорить:
– Там проживает четыре миллиона человек! Я, моя семья… Они живут в Аронасе! Дети и внуки. Приятный городок, хорошая школа…
Попытка надавить на жалость успехом не увенчалась. Джон перехватил дробовик, кивком головы призывая бойцов следовать за ним.
– И что будет, если мы не остановим астероид? – с вялым любопытством спросил Вивьен, идя на небольшом расстоянии.
Саймон оживился и начал рассказывать страшилки:
– Х57 вдвое больше астероида, который стер с лица Земли динозавров. Это будет как одновременный взрыв миллионов атомных бомб. Миллионов! Жар будет такой, что за тысячу километров сгорит вся одежда! – разорялся инженер, не замечая, как скривился от такого способа подачи информации Николаус. – Возникнут пожары по всему свету. Ударная волна сплющит все на сотни километров от взрыва. Терра-Нова погибнет! Не только сама колония – вся планета! Климат радикально изменится. Массовые вымирания видов. Экосистема не оправится за тысячи лет! А может, и миллионы!
Джон тяжко вздохнул, но не стал мешать человеку изливать душу.
– Что за ерунду он несет? – недовольно буркнул по отрядной связи Вивьен. – Он же не дошкольникам объясняет!
– А если он упадет в океан, есть какая-то надежда? – невинно спросил Николаус, нажав на кнопку открытия шлюзовых ворот.
Саймона, накачанного химией по самые уши, немного развезло. То ли от действия препаратов, то ли от проявленной Нико заинтересованности, он заметно взбодрился и продолжил стращать:
– Будет еще хуже! На сушу обрушится цунами, сметая все на своем пути со скоростью несколько сотен километров в час. В районе столкновения испарятся миллионы тонн воды. Всю планету покроет толстый слой облаков! Погибнут все растения, об экосистеме сразу можно забыть. Конкретных цифр назвать не могу, но поверьте: это будет настоящая катастрофа!
Вивьен скривился, Раймонд фыркнул и тихо добавил по внутренней связи:
– А белобрысый цифры назвать смог сходу. Очень даже конкретные. И объяснил то же самое нормальным языком, не пытаясь рассказывать детские истории о конце света. – испанец зло рыкнул. – Джон, он нас за идиотов держит?
Коммандер Шепард ничего не сказал. Только поморщился, хмуро поглядывая на заливающегося инженера, охотно отвечающего на задаваемые Николаусом вопросы с подковыркой.
Джон – авантюрный, склонный к рисковым операциям, любящий нестандартный подход человек, но не дурак, неспособный свести концы с концами в разговоре. Странности этой миссии и порождаемые ими вопросы множились, собираясь огромным вонючим комом, готовым погрести их всех под лавиной не самых приятных выводов. И ответов Джон пока не находил. А те мысли, которые непроизвольно возникали, ему не нравились. Слишком уж некрасиво все это выглядит.
– Пусть говорит. – произнес коммандер. – Николаус, вытряхни из него все, что сможешь. Но мягко. Нам не нужны проблемы, если он действительно просто главный инженер.
.
* * *
.
Чем дольше мы находимся на этом астероиде, тем больше у меня возникает вопросов. И тем сильнее я хочу, нет, жажду пообщаться с батарианским работорговцем и узнать, какого они тут забыли. Как им вообще пришла в голову идея приземлиться на этом малопривлекательном булыжнике с целью набрать рабов?
Набрать! Рабов! На! Астероиде! НА АСТЕРОИДЕ!!!
Когда под нами практически беззащитная планета, на которой хватает удаленных городков и поселков, вообще лишенных защиты! Приземляйся и набирай рабов в свое удовольствие! Быстро, беспроблемно и, главное, рабы будут на любой вкус: мужчины и женщины, взрослые и дети, разные профессии и внешность. Прилетел, набрал, свалил. Но нет, они поперлись на астероид.
Логика где?
А она должна быть! Работорговля – это прежде всего бизнес. И как любой бизнес, подчиняется определенным правилам, в первую очередь преследуя выгоду. Выгоду! Не удовлетворение мести, не политические или религиозные убеждения, не авантюризм или тягу к риску. Выгоду! Только и исключительно ее! А в действиях батарианцев я не вижу выгоды. Одни проблемы с сомнительным результатом.
Невыгодно приземляться на Х57: шансов набрать нужное количество рабов немного. Про шанс найти полезного или ценного раба я не говорю.
Невыгодно сбрасывать на Терра-Нову астероид: ни один работорговец не будет уничтожать свои возможные угодья. Про то, какой политический резонанс пойдет в случае гибели колонии, я молчу. А если узнают, что в этом замешаны батарианцы… В Пространстве Цитадели такое начнется… И при любых раскладах пострадают прежде всего Гегемония и батарианцы, а выиграют…
Мысль прошла осознание и предстала передо мной во всей своей неприглядной красе.
Я сбилась с шага, обдумывая выкристаллизировавшийся вывод.
Прав Эстус. Надо искать не причины, не мотивы, не возможность и повод. В политике, за крайне редким исключением, они вторичны. Надо искать только одно – кому выгодно и кому нужно. Кому выгоднее больше всего. Того, кто получит профит от гибели колонии на Терра-Нове. Особенно, если всплывет причастность батарианцев.
При всей широте выбора вариантов не так много. А если точнее – только один.
Да, можно попытаться притянуть за уши к этому делу азари и саларианский ГОР. Но…
Азари? Они действуют более утонченно и мягко. Более… мирно, что ли. Им от людей надо кое-что иное. На другую расу они их натравливают. Сознательно. Неспешно. Аккуратно. Чутко и бережно пропихивая угодных разумных, создавая нужные послабления и проталкивая сомнительные законы и поправки. Это видно даже при поверхностном анализе истории, политических маневров и полученных результатов. Батарианцы уже давно непривлекательны: они сошли с галактической арены и более не представляют для азари интереса. Мелочная мстительность за отобранную силой, когда-то давно для других и совсем недавно для синеньких девочек, планету – удовлетворена. Батарианцы теперь никто и звать их никак. Они скатились на задворки политической жизни и уже ни на что толком не влияют.
Саларианцам это невыгодно: лично им гибель Терра-Новы ни к чему, как и та волна дерьма, которая поднимется политиками Альянса Систем под это дело с громкими воплями о терроризме и нападениях на них, бедных и несчастных, никем не защищаемых.
Как ни цинично, больше всего выгоды от гибели тысяч людей на Терра-Нове получит сам Альянс Систем. Он и только он.
Я только навскидку могу перечислить три пункта: Скиллианский Край, огромные контрибуции и возможность законно начать интервенцию на территорию ослабленного соседа, оправдывая свою жадность чужими смертями. Как было сделано после Элизиума. Если подумать, можно найти и другие причины, но даже этого достаточно.
Войны начинали и за меньшее.
А что касается морали… Гибель мирных жителей? Досадно, конечно, но когда политиков останавливали чужие смерти? Мировые войны унесли вдесятеро больше народу, чем живет на всей Терра-Нове вместе взятой.
Надо будет посоветоваться с Найлусом и Гаррусом. Посмотрим, что они скажут на эту тему. Сейчас их отвлекать не стоит: Гаррус ранен и конкретно в этот момент занят отключением двигателей. Най скучает возле Октавиуса, с интересом наблюдая, как Рекс приручает варрена. Варрен приручаться отказывался категорически, но когда крогана смущали такие мелочи, как нежелание какой-то зверюги подчиняться? До паники генетически модифицированного хищника он уже довел, теперь пытался заставить зверя реагировать на его приказы не скулежом, а как-то иначе. Безрезультатно, но Рекс пылал энтузиазмом и сдаваться совершенно не собирался.
Бедный варрен…
Я перевела взгляд на Аэтериоса, взламывающего двери, ведущие на причальные площадки. Поскольку за его действиями с интересом наблюдал Рамиро, асур работал в среде инструментрона, что его несказанно раздражало и злило.
Ничего. Еще немного, и наш монстрик получит возможность немного… успокоить инстинкты. Он не сорвется: обещал Сарену держать себя в руках, а обещание, данное привязке, асур-тар выполняет безукоризненно.
Да, его привязка… Сарен. Мне очень хочется узнать ЕГО мнение о ситуации в этом кластере. Вот кто-кто, а он об Альянсе Систем и «Цербере» знает больше всех. Не зря же Удина так слюной брызгал от бешенства при виде Легенды Спецкорпуса и так яро настаивал на его ликвидации. Видать, последний Артериус порядочно им дерьма в вентилятор накидал.
– Готово! – облегченно выдал Аэте, прерывая мои размышления.
Синяя голограмма инструментрона погасла, асур аккуратно нажал на кнопку открытия дверей. Створки стремительно ушли в стену, являя нам… удивленно хлопающего всеми четырьмя глазами батара, держащего в руках штурмовую винтовку.
Аэтериос среагировал моментально. Инстинктивно. Не задумываясь ни на мгновение. Он шагнул вперед и резко, с силой ударил противника в грудь, пробивая насквозь. Рука вошла в тело захрипевшего батарианца по локоть, проламывая ребра и разрывая сердце. Короткий обратный рывок, и мертвый боец в темно-коричневой броне кулем рухнул под ноги асуру, содрогаясь в агонии и заливая пол кровью.
Две секунды.
– Ой… – выдал Аэ, виновато потупившись, и… вытер руку о ближайшую стену, оставляя кровавые полосы и слегка процарапав металл когтями. – Не рассчитал. Они такие… э… мягкие.
Я прикрыла глаза, булькнув ругательство. Мягкие они… Ага, в броне. Она им особую мягкость придает.
– Я не специально… – еще виноватее добавил он.
Выглядело это… феерично. Аэтериос – высокий, телосложение у него довольно мощное, хоть и лишено массивности, что прекрасно подчеркивает тяжелая броня, а сейчас, в боевой обстановке, он двигается так, как привык: мягко, плавно, с грацией хищника и экономной эффективностью опытного убийцы. Но своим поведением, интонациями и позой ребенка, застуканного над ополовиненной банкой с вареньем, асур-тар на корню уничтожал саму возможность его верно оценить. И что самое страшное, бойцы на это… покупались.
Прав Аэтериос: подобные ошибки в оценке других разумных для живущего войной недопустимы ни при каких раскладах.
– А… может, дальше… это… пойдем? – робко предложил Аэ.
Виктор отмер и расхохотался, чуть согнувшись и уперев руки в бока. Рамиро прикрыл забрало шлема рукой в крайне характерном жесте, Джейн ошарашенно молчала, растерянно переводя взгляд с кровавой размазни на стене, на труп, с мертвого батарианца на асура, спрятавшего окровавленную руку за спину и не знала, как на это реагировать.
– Ну, дальше… – еще тише и осторожнее уточнил парень.
Молот зашелся еще громче, взрывая чувствительный слух раскатистым хохотом с истерическими всхлипываниями, щедро доносимыми наушниками.
– Аэ прав. Идем. – коротко сказала я.
Бойцы потянулись на причальные площадки, поглядывая на испачканную стену и царапины на металле. И только Рамиро присел возле трупа, осмотрел его, полыхнул ярким изумлением и тяжелой задумчивостью, окрашенной беспокойством.
Ну хоть кто-то заметил очевидное.
– Аэте, держись рядом. – мягко сказала Джейн, скрывая легкое недовольство и опасение за жизнь сильного, тренированного, но ужасающе беспечного техника.
Аэтериос расплылся лужицей умиления и счастливо выдал:
– Хорошо!
Вот же сволочь! Только что он на их глазах грохнул несчастного батарианца, но лишь укрепил бойцов во мнении, что он – малолетка, неспособный трезво оценивать ситуацию, в которой оказался. И ведь Аэ это вполне устраивало! Он получил нужный ему результат. И что с того, что пострадала его оценка в глазах бойцов? Укрепил репутацию взбалмошного малолетки? С его опытом и знаниями, подобное отношение умиляло и приводило в благостное расположение духа. И это в какой-то мере хорошо: если Аэтериос отбросит это ребячество и искреннюю непосредственную реакцию, став тем, кем он является на самом деле, всем вокруг станет ОЧЕНЬ… скажем так, неуютно.
– «Начинаешь приручать?»
Аэ ответил довольно быстро, самостоятельно синхноризировавшись с моим разумом:
– «Я помню уговор.»
Легкая обида от самой мысли, что я могла усомниться в его верности данному слову, настороженность и собранность: идя чуть позади Джейн, асур внимательно отслеживал происходящее, совершенно не выпадая из реальности во время ментального общения.
– «В отсутствии у тебя проблем с памятью я не сомневаюсь.» – отправив ему волну точно такой же легкой обиды, я вошла в небольшое служебное помещение, ведущее к причальным площадкам, быстро сканируя огромное четырехсекционное помещение за массивными дверями. – «Я не об этом.»
Аэте меня понял сходу:
– «Ей это нужно.»
Резонно. И правильно. Джейн действительно нужно то, что этот обаятельный седой отморозок собирается сделать. Довольно распространенное явление в среде таких, как он: осторожное приручение. В принципе, нечто подобное сделала и я с учетом специфики приручаемых: неосознанно с Найлусом и сознательно с Гаррусом.
– «И только?» – иронично поинтересовалась я. – «На ближайшей площадке батарианец и два варрена у опор корабля. На соседней – четыре батарианца и два варрена. Третья пустая. На четвертой шесть батарианцев.»
Что-либо добавлять или отдавать приказы надобности не было: Аэтериос прекрасно знает, что от него требуется и какова у него задача в этой высадке.
Асур пропал с поля зрения Джейн единым плавным движением, буквально растворившись в полумраке причальной площадки, избегая резких рывков и жестов, привлекающих внимание.
– «Нет. Это нужно мне. Помогает держать себя под контролем.» – бесшумно продвигаясь вдоль стены к дверям, ответил Аэ, возвращаясь к нашему беззвучному разговору. – «Тебя чем-то пронять сложно, Найлус меня знает, Гаррус представление об асурах имеет: это не стимулирует у меня желание сдерживаться. Я знаю, что вы воспринимаете меня без иллюзий. В отличии от Джейн. Я не хочу ее… напугать.»
Логично. Присутствие Карамельки вынуждает Аэ сдерживать инстинктивные порывы и вести себя помягче. Заодно дает повод ознакомиться с человеческим социумом, раз ему так приглянулась женщина, выросшая в этом обществе. Хороший стимул.
Аэ обошел Виктора, не выходя из его слепой зоны, безошибочно, инстинктивно высчитав угол обзора человека, степень внимательности, манеру движения и даже ритм, в котором боец осматривался, в нужный момент отвлекши внимание щелчком когтей. Виктор резко развернулся на едва слышный звук, но асур уже был за его спиной и беспрепятственно ускользнул за огромный контейнер с пометкой «корабельное оборудование», так и не попав в поле зрения человека.
Именно поэтому такие создания настолько смертоносны и опасны. Как вампиры, как любая нечисть, многократно превосходящая человека по силе, скорости, реакции и интуиции. Не зря их… нас называют тварями. И боятся. До дрожи, до жути, до животного ужаса, истребляя при любой возможности, не пытаясь наладить контакт и попытаться приручить.
А зря. Если кто-то сможет получить доверие такого создания, он получит самого верного и искреннего друга. Или не только друга. Все зависит от собственных желаний и потребностей. Такие создания могут дать очень и очень многое: они верные, они искренние, они никогда не предадут и не бросят, они ВСЕГДА будут рядом и отдадут своему избраннику все, что смогут. Надо всего лишь честно осознать их суть и принять такими, какими они являются. Без иллюзий и самообмана.
– «Ты прав. Ее пугать не стоит. Она милая, но…» – я не стала договаривать, отслеживая по ауре перемещения Аэте, успевшего пересечь просторное служебное помещение, аккуратно взломать замок на двери и выйти на причальную площадку.
В лишних словах не было нужды: асур мог смотреть в души столь же чутко, как и я.
– «Да, я знаю.» – мысли Аэте полыхнули азартом: заметил первого варрена, чуть отошедшего в сторону и напряженно принюхивающегося.
– «В таком случае ты должен понимать, что если тебе удастся задуманное, Джейн сможет тебя понять и сумеет принять таким, какой ты на самом деле, не тот образ, который ты создал: предпосылки к этому у девочки есть. Но при этом она к тебе прикипит душой.» – в моих мыслях было то же спокойствие и безмятежность. – «Если это произойдет, я не позволю тебе умереть, даже если Сарен пустит себе пулю в голову у тебя на глазах.»
Тихий ментальный смех и искристое… хм… предвкушение было весьма своеобразным ответом.
– «Я уверен: ты не допустишь подобного.»
Даже так? Его уверенность в моих силах, несомненно, льстит и греет мое эго, но асур говорит то, что думает, не пытаясь сглаживать слова. И это тешит мое самолюбие еще больше, хоть и вызывает закономерные опасения: признание чужой полезности и ценности у темных существ, к которым в полной мере относится Аэтериос, обычно предшествуют накладыванию тяжелой собственнической лапы. Прямо или опосредованно.
– «Отчего такая уверенность?»
Стремительный рывок асура, один-единственный мощный удар, и парализованный варрен падает на пол с перебитым позвоночником. Рокот работающего оборудования немного сгладил шум удара. Второй варрен встревожился, батарианец обернулся, но, заметив отсутствие второго зверя, немного успокоился: его вера в боевых зверей была непоколебима.
– «Сарен тебе нужен.» – отозвался Аэтериос, сворачивая шею животному и заталкивая труп под опору корабля.
– «Нужен.» – согласилась я.
– «Ты сама говорила: живым, здоровым и психически стабильным…» – тихий ментальный смешок. – «Как и мне.»
С этим сложно поспорить. По этому вопросу у нас полное взаимопонимание. Да, я никогда не видела Сарена живьем, но то, что я узнала о нем от Найлуса и самого Аэтериоса, создало вполне ясный образ легендарного Спектра. Очень интересный образ.
– «Ты же понимаешь, мы можем и не найти общий язык.»
Асура мое высказывание… позабавило. Ирония и лукавство сгладили льдистое спокойствие накатывающего хараза.
– «Вы? Не найдете общий язык?» – Аэте не сдержал яркий скепсис, приближаясь к стоящему у дальней опоры батарианцу и нервничающему варрену. – «Только в случае, если ты сама не захочешь достичь взаимопонимания. Но этого не будет.»
Удержаться от язвительности я не смогла:
– «Уверен?»
Тихий-тихий ментальный смех.
– «Ты сама сказала: Сарен тебе нужен.» – спокойная констатация осмысленного и принятого как данность факта, не вызывающего никакого негатива или неприятия. – «Ты такая же, как и я.» – вкрадчиво продолжил асур. – «Не умеешь делиться тем, что считаешь своим. Ты не захочешь делиться. Ты не откажешься.»
Сволочь седая. Уже успел вычислить, что я такое и какова моя суть. Четко провел аналогии с собой и особенностью психики своего народа. Правильно понял. И теперь использует это знание, поворачивая в разговоре нужной ему стороной для получения желаемого результата: гарантии выживания своей привязки. И ради этого он сделает не просто многое… Аэтериос сделает ВСЁ, чтобы Сарен выжил и не тронулся рассудком.
Конечно, я могу взбрыкнуть, показать норов, сделать в пику, наоборот, из уязвленной гордости и самолюбия. Но зачем? Это же глупо: делать хуже себе и окружающим только из детского мелочного желания продемонстрировать свой характер. Моя гордость, как и мое самолюбие нисколько не уязвились: Аэте прав. Если я не ошиблась в выводах и анализе ситуации, делиться я не захочу. Это противоречит моим инстинктам и мировоззрению.
А демонстрировать свой норов, нрав и характер через мелочное, глупое сопротивление и противопоставление… я уже давно не ребенок, и не нуждаюсь в подобных нелепых актах самоутверждения.
Вопрос в другом:
– «А ты готов поделиться?» – скептически спросила я.
Ответ пришел мгновенно. Такой, какой я предполагала:
– «А мне не придется.» – искренне, с долей недоумения на саму идею делиться своей привязкой, ответил полностью довольный Аэтериос.
Ментальное общение более быстрое, чем разговорная речь и не мешает в бою. Если привыкнуть. А в асура привычка была вбита изначально. Знать бы еще кем…
– «Я могу пойти и другим путем.» – моя мысль была окрашена иронией и заинтересованностью: я давала понять, что это лишь праздный интерес.
Аэ меня понял вполне правильно: ментал осыпало искрами веселья.
– «Можешь. Но не пойдешь. Ты слишком похожа на меня.»
Аэтериос – очень наблюдательная, умная, беспринципная сволочь с огромным жизненным опытом… Прямо как я. Моральные ценности у нас не слишком различаются.
Бойцы проверили прямоугольное, несколько захламленное помещение, подошли к массивным шлюзовым дверям, помаргивающим нам зеленым огоньком взломанной системы замка.
– Где Аэте? – растерянно спросила Джейн, заметившая отсутствие асура.
– Работает. – ответила я, нажимая светящуюся зеленым клавишу, краем сознания слушая разговор Гарруса с Кейт Боумен через призму его восприятия.
Створки с тихим шипением ушли в пазы в стенах, пропуская нас на слабо освещенную причальную площадку. Бойцы тут же рассыпались, разошлись, проверяя территорию, осторожно приближаясь к стоящему на опорах небольшому батарианскому кораблю. Единственный, кто остался стоять рядом со мной – Рамиро. Чуть в стороне столбом замер Виктор: он, как и аналитик, заметил едва уловимое движение у дальней опоры работорговца. Чувствительное восприятие ошпарило изумлением и оторопью. Боец опознал в стремительной тени пропавшего из вида «техника» и теперь пытался понять, как асур попал на причальную площадку раньше них. И почему они этого не заметили.
Пусть думает.
– Удивительное зрелище, не правда ли? – сказала я по приватному каналу, настраиваясь на частоту итальянца.
Рамиро согласно кивнул, не отрывая взгляда от Аэтериоса, снявшего с захвата меч. Только эмоции резко взбурлили: настороженность, подозрительность, недоверчивость, опаска. Понимает, что подобные слова не говорят просто так. Знает, что он меня заинтересовал. Знает, что у меня на него какие-то планы, но не может понять, что мне от него надо, и потому нервничает.
Молниеносный удар, батарианец без единого звука падает на пол: клинок пробил основание шеи, убив мгновенно. Тут же – резкий разворот и сокрушительный удар по варрену.
Виктор завернул за опору корабля, присвистнул, опустил дуло винтовки. Аэте даже не повернулся, стряхнул кровь с клинка и повесил оружие на захват, раз уж вытереть меч не обо что.
– Техник? – тихо спросил Рамиро.
– Аэте – хороший техник. – тем же тоном ответила я.
Итальянец медленно повернул голову.
– Но ведь он не просто техник.
Я улыбнулась. Меня так и подмывало ответить: «Так ведь и ты не просто снайпер», но я подавила мелочный порыв подколоть взведенного человека, ограничившись нейтральным:
– Он вырос в Иерархии.
– Исчерпывающий, но многозначительный ответ. – итальянец хмыкнул. – Полагаю, вы знаете?
Риторический вопрос не требовал ответа. Конечно, я знаю, что из себя представляет беловолосый асур, вытирающий сейчас меч небольшим кусочком ткани, молча переданным ему Виктором.
– Вы чрезвычайно умный и наблюдательный человек, Рамиро. – доброжелательно произнесла я. – Если вам потребуется обсудить сделанные выводы или вы захотите услышать ответы на свои вопросы, приходите.
– Благодарю, Спектр. Я запомню. – осторожно ответил он.
Рамиро придет. Не сразу. Какое-то время он будет присматриваться, пытаться найти ответы самостоятельно, а когда это у него не получится, он придет ко мне с вопросами. Не потому, что его так уж сильно гложет любопытство. Не потому, что ему так уж нужны эти ответы. Нет. Рамиро прекрасно понимает, что есть информация, которая может разделить события на «до» и «после». Он придет потому, что несет ответственность за других: за своего подопечного, за Джейн, за Виктора и Севера, даже если они искренне считают обратное.
Но важно не это. Важно другое. Аналитик с повадками наемного убийцы прекрасно понимает, что деваться им с «Нормандии» некуда. Так получилось, что он и его подопечный Диего вляпались в сферу интересов Спектров Совета. Если у других еще есть какие-то иллюзии относительно возможностей оперативников Специального Корпуса Тактической Разведки, то Рамиро четко знает, какой властью мы обладаем и какими ресурсами можем оперировать. И прекрасно осознает, что если нам действительно потребуется, мы их найдем где угодно.
– Я так полагаю, на причальной площадке врагов уже не осталось? – в мягком голосе Рамиро проскользнула ирония.
– Аэте хорошо выполняет свою работу. – нейтрально ответила я.
Ворчливый голос Руне, раздавшийся по внутриотрядной связи, подвел черту под нашим разговором:
– Чисто!
– Джейн, бери своих людей и зачисти этот корабль. По возможности обойдитесь без убийств. Батарианцы мне еще нужны. – сказала я. – Проверьте отсеки с рабами.
Рабы на корабле были, я это ощущала очень четко. Конечно, я могла бы сама пересчитать и назвать всех поименно, как и всех шестнадцатерых батарианцев из экипажа корабля «Ит’Атараль». Но зачем? Не надо все делать самой, если есть подчиненные: это вредно для подчиненных.
– Вас поняла. – коммандер глянула на меня, на невозмутимого Аэте, уже успевшего вновь подключиться к системе безопасности комплекса, но вопрос сдержала.
– Когда возьмете корабль под контроль – сообщите.
– А вы?
Все же, не удержалась, спросила. Хорошо. Начинает оттаивать.
– А я буду выполнять свою работу Спектра.
Спорить Джейн не стала, коротко кивнула, махнула своим людям и побежала к услужливо опущенному трапу корабля. Но легкая обида все же промелькнула, окрашенная раздражением и злостью.
Я не сдержала улыбки, идя к двери. Аэте прав: она милая.
Створки скользнули в пазы, пропуская нас в просторное помещение второй причальной площадки, о чем и сообщила огромная белая цифра, нанесенная на стену непосредственно у входа. Мы зашли, двери закрылись.
– Они твои.
Асур вскинул голову. В эмоциях льдистое спокойствие и настороженное ожидание.
– Пленников по возможности оставь в живых, но они не должны ничего увидеть. Когда закончишь – убери трупы на корабль так, чтобы их сразу не нашли. И постарайся не слишком… напачкать.
Он резко, рвано кивнул.
Я приоткрыла свой разум, позволяя асуру погрузиться в поверхностные мысли и эмоциональный план, но жестко перекрывая ментальный канал в сторону Найлуса и Гарруса. Не стоит им ЭТО ощущать. Не сейчас.
Аэте замер, широко распахнул глаза, аура забурлила, расцвеченная всполохами эмоций, словно зеркало реагируя на мое состояние. Сейчас он… нестабилен, балансирует на грани самоконтроля и глубокого срыва, из которого сам уже не выйдет. Ментальная спарка создает слабую имитацию присутствия привязки и позволит асур-тар удержать разум, стабилизироваться и убережет от падения в хараз, а мне даст возможность остановить его в случае необходимости.
– Спасибо… – едва слышно прошептал он, дублируя в мыслях.
Положив ладонь на нагрудные пластины его брони, я позволила взбудораженному асуру ощутить прикосновение отсвета моей души. Темного, насыщенного, клокочущего от переизбытка энергии, разом сбивая напряжение и вынуждая расслабиться.
– Это состояние ненадолго. – тихо сказала я, наблюдая, как немного успокаивается раздерганная жестким самоконтролем аура. – Иди.
Аэтериос снял шлем, осторожно обхватил пальцами мою кисть, плавно опустился на одно колено, прижал тыльной стороной ладони ко лбу и на долгую минуту замер, словно оцепенел. А потом резко встал и ушел к кораблю, сняв с захвата пламевидный клинок, за сам факт обладания которым во времена Меча убивали на месте.
Шлем так и остался лежать на полу, выскользнувший из разжавшихся пальцев.
.
Когда я подошла к двери и нажала на клавишу, услужливо светящуюся зеленым светом, ментал прошила вспышка чужой боли и острой жажды крови, а наполненная рокотом работающего оборудования тишина огромного ангара разбилась криками, рычанием и визгом варренов, звуками стрельбы и невнятными возгласами растерявшихся батарианцев. Створки за моей спиной мягко сомкнулись, разом обрубая все звуки.
За жизнь Аэтериоса я не переживала: слишком велика разница в уровне. Асур не терял головы даже в таком состоянии, оставаясь высококлассным воином, а мощный силовой щит, чей генератор занимал один из браслетов, позволял вести бой одним мечом даже против вооруженного стрелковым оружием противника.
Всегда чем-то приходится жертвовать.
Накатывающие эмоции асура сбивали восприятие и расшатывали самоконтроль: яркие, мощные, чистые и абсолютно искренние, без малейшего намека на попытку подавить столь недостойные разумного существа чувства. Асур убивал с наслаждением, всем естеством отдаваясь вакханалии контактного боя, когда под руками трещат кости врага, когти перчаток разрывают броню и вспарывают чужую плоть, а теплые брызги крови щедро орошают лицо, стекая по губам…
Тряхнув головой, отстранилась от восприятия Аэте. Мне нужна холодная голова. Нас двоих в таком состоянии этот булыжник не выдержит, а я останусь без десантной группы.
Надеюсь, этот белобрысый монстрик догадается воспользоваться благами цивилизации на батарианском корабле и приведет себя в порядок…
.
Причальная площадка с небольшим грузовым чартером с логотипом компании на борту встретила меня тишиной и пустотой. Просканировав огромное помещение, я пошла дальше. Никого и ничего.
По телу пронеслась обжигающая волна незамутненного бешенства, сбивая с шага. Что могло случиться такого, чтобы Аэ пришел в такую ярость? Прикрыв глаза, настроилась на разум асура, с головой окунувшись в его эмоции, глядя на мир через призму его восприятия.
Аэте поднялся на корабль и зашел в отсек рабов. Вдоль стен – боксы с накачанными наркотиками людьми, уложенными в индивидуальные капсулы. Логично. Зачем возиться с остающимися в сознании пленниками, если можно их сложить как бревна и довести до места назначения в виде молчаливых и несопротивляющихся тушек. Аэтериоса разозлили не упакованные багажом пленники, не избитый до беспамятства человек, не забившаяся в угол девчонка, с ужасом в глазах смотрящая практически черными глазами на орошенного кровью седого убийцу. Нет. Асура взбесило иное.
– «Аэ?» – мысль-вопрос, дополненная волной спокойствия и искреннего переживания за него, сбила кровавую ярость, возвращая намеки самообладания.
– «Они посссмели…» – прошипел асур, рывком поворачивая голову.
Вот оно что… Еще один разодранный труп. Молодой парень, лет двадцати на вид, не больше, смотрящий в потолок уже остекленевшими глазами. Рядом – разорванный буквально на части варрен и переломанный батар. Такую искреннюю ярость и незамутненное бешенство вызвало не то, что батарианцы натаскивают своих зверей на людей, позволяя питаться пленниками, а то, что от умершего на глазах асура паренька шло четкое, чистое ощущение СВОЕГО! Для Аэтериоса варрен задрал не просто человека, зверь жрал заживо ЕГО СОРОДИЧА! Юного, необученного, неизвестного, но сородича!
Такие как Аэте своих вычисляют безошибочно.
– «Не теряй головы!» – льдистая аура моего гнева немного отрезвила асура. – «Всему свое время. У тебя сейчас другой приоритет!»
Аэтериос прикрыл глаза, медленно вдохнул воздух, выдохнул.
– «Я знаю. Я подожду.»
– «Умница.» – я мысленно погладила его по голове, отчего Аэ чуть расслабился. – «Заканчивай с зачисткой.»
Ярость вновь забурлила, но холодно, расчетливо, без пламени накатывающего хараза. Аэтериос будет убивать осознанно. Немного не то, что надо, но лучше, чем сорвавшийся в кровавое безумие асур.
– «Когда закончишь, сними с корабля что-то мелкое. Что-то такое, без чего он никуда не полетит, но что можно быстро поставить на место, если потребуется.»
– «Сделаю».
Я снова послала Аэтериосу волну поддержки. С меня не убудет, а ему приятно.
– «И еще, Аэ, прошу, оставь пилотов живыми. По возможности.»
– «Я постараюсь…» – затухающая мысль-ответ.
Я отстранилась от его разума, с трудом восстанавливая собственное спокойствие. Вот же… заряд бодрости…
Створки дверей, ведущих на последнюю, четвертую причальную площадку открылись, и я сразу ударила, гася сознание разумных, стоящих у входа. Два батарианских солдата без звука ссыпались на пол. Эти мне нужны целенькие, без травм и смертей. Мне с их командиром еще предстоит договориться. Полюбовно, а не так, как я буду договариваться с моей будущей собственностью.
Мастеру-менталисту нет нужды устраивать зрелищный бой. Зачем? Я прекрасно ощущаю четверых батарианцев, стоящих попарно у небольшого скоростного фрегата ВКС Гегемонии. Я вижу их мысли, ощущаю эмоции, и мне ничего не стоит воздействовать на их разум и погрузить подчиненных Балака в сон, близкий к коме, из которого они без моего вмешательства не выйдут никогда.
Корабельный шлюз закрыт. Параноики… Ну да не важно! Короткая ментальная команда «спать», подкрепленная широкополосным ударом, погрузила двадцать семь разумных в крепкий беспробудный сон. Явится Балак – поговорим. А говорить ему придется: оба пилота спят в своих креслах. Вчиталась в спящее сознание… Да, пилотов на корабле всего двое. Никуда без них Ка’Хаирал не улетит…
Можно оставлять как есть. Пусть Балак посмотрит, проникнется, осознает. Вот он, неподалеку: яркий, мощный разум в окружении соратников, которым доверяет, и сородичей, вызывающих раздражение и брезгливость. Я присмотрю за ним, чтобы попавший в безвыходное положение военный офицер не натворил глупостей.
Развернувшись, пошла обратно. Подожду, пока Аэте закончит резню и придет в себя. Ну и прослежу заодно, чтобы никто из людей не пришел в неподходящий момент.
– «Мрир, тебе это может быть интересно.» – неожиданно раздался ментальный голос Гарруса с ощущением острой дергающей боли в спине.
– «Что-то случилось?» – спросила я, настраиваясь на его сознание.
– «Джон нашел… выжившего.» – с некоторой иронией ответил он.
В разговор включился скучающий Найлус, заостряя внимание на зафиксированной бинтами руке темноволосого чуть побледневшего мужчины:
– «Больше похож на пленного.»
Ррус согласился.
Я зашла на вторую причальную площадку и села на опору корабля, чутко вслушиваясь в творящееся на его борту, одновременно слушая через восприятие Гарруса разговор с инженером, представившимся Саймоном Этвеллом. А разговор разворачивался чрезвычайно занятный, больше напоминающий завуалированный допрос…
.
– Мне одно непонятно. – сказал Нико, подталкивая человека в спину. – Батарианцы особой щепетильностью не отличаются, но они во всем ищут выгоду. Зачем им уничтожать планету? Что это им даст?
Хороший вопрос. Нам всем это интересно.
Инженер охотно решил поделиться своими мыслями на этот счет:
– Я слышал всякое. Как из людей делают рабов и обращаются с ними хуже, чем с животными. Как пираты сжигают дотла колонии. Но чтобы так… – человек всплеснул руками.
До нас донеслась язвительная ирония Найлуса:
– «Реалии рабовладельческого общества он знает из сплетен. Ни один работорговец не будет портить свою собственность.» – ментальный аналог фырканья и яркий образ какой-то разгромленной базы в джунглях ненаселенной планеты. – «Пираты никогда не сжигают колоний, они их ГРАБЯТ! В отличие от Корсаров.»
– «Сталкивался?» – спросил Гаррус.
– «С Корсарами? Я – нет. Сарен – да.» – кратко ответил Най, заинтересованно слушая продолжение беседы. – «С пиратами иметь дело приходилось.»
Николаус счастливо оскалился и взялся за жертву активнее:
– Есть какие-то мысли насчет того, кто за всем этим стоит? Кто у них командир? Возможно, тогда станет яснее…
Ответ оказался неожиданным. Для всех.
– Я слышал, как двое из них упоминали какого-то «Балака». Похоже, он у них главный. Вроде бы, им не очень нравится происходящее, но они его боятся и выполняют все, что он скажет.
Оп-па! И где это мы умудрились подслушать разговор двух батарианцев? Притом так, чтобы не попасться варрену, а чуйка у генномодифицированных хищников на высоте.
– «Конечно, выполняют! Выбора-то у них нет!» – буркнула я. – «Балак – военный офицер в высоком звании. Мне одно интересно, откуда он вообще узнал его фамилию? Услышал? Из переговоров батаров? Он что, в главном комплексе был? Или взломал их частоту?»
Ментальный ответ наставника подтвердил мои мысли:
– «Я вообще не понимаю, что они забыли на этом куске камня.» – недоумение и подозрительность Найлуса щедро сдобрила язвительность. – «Гораздо проще и прибыльнее приземлиться у небольшого городка на планете и набрать рабов там.»
Спектр с огромным опытом пришел к тем же выводам, что и я, озвучив их одним предложением. Гаррус с нами согласен. Он тоже не понимает логику действий батарианцев. Никто не понимает. А она должна быть.
– «Встречу Балака – обязательно спрошу.» – хмыкнула я. – «Все равно он никуда без моего разрешения не полетит.»
Найлус оживился.
– «Уже взяли корабли?»
– «Да. Подчиненные Балака спят на своем фрегате. Один корабль работорговцев берет Джейн и ее люди.» – я прислушалась к ментальному плану, переключив внимание на происходящее в соседнем ангаре. – «Скоро закончат. А второй…» – пожала плечами и ненадолго позволила турианцам ощутить то, что творилось над моей головой. – «Аэте нашел своего сородича. Среди пленников. Его очень расстроило, что паренька задрал варрен…»
Пока мы общались, чудом спасшийся от внимания батарианцев и, главное, их зверья, инженер продолжал изливать свое видение ситуации:
– Конвенции Цитадели запрещают направлять астероиды на планеты! Я думал, что батарианцы до этого не дойдут…
– Я тоже думаю, что они до этого не дошли. – невозмутимо и как всегда добродушно согласился Гаррус. – Я прекрасно помню, как перед нашим приходом группа батарианцев безуспешно пыталась получить доступ к консоли управления двигателями.
Выражение рожи Джона, прекрасно видимое через прозрачное забрало, погрело не только мою темную душу, но и несказанно порадовало Найлуса.
Инженер от такой ремарки растерялся.
– Может, они их включили из главного комплекса? – мягко произнес Нико, не прошедший мимо такой возможности. – Саймон, это же возможно?
Подстреленный ответил:
– Если знать коды и протоколы запуска – да, возможно.
Николаус расцвел, но его опередил вопрос Гарруса:
– Интересно, откуда у батарианцев могут быть коды и знание протоколов запуска? – не меняя интонации произнес он.
Следователь за работой… С поддержкой такого же, как и он, высококлассного диверсанта и аналитика. Или еще кого-то – Нико полон талантов.
– Я… не знаю. – растерялся Саймон.
– Может быть – пытки? – выдвинул очередное предложение Николаус.
С этим предположением инженер согласился:
– Возможно. Эти батарианцы такие жестокие. Я видел, как они разбивают скафандры у тех, кто работал в вакууме. Да еще эти варрены… По-моему, они не всегда дожидаются, когда люди станут… трупами, прежде чем покормить варренов.
Гаррус и Нико переглянулись и уставились на Саймона, до которого не дошло, что именно он ляпнул.
– Скажите, Саймон, а где вы видели, как батарианцы разбивают скафандры работающим в вакууме людям? – вкрадчиво, четко копируя интонации Гарруса, спросил Николаус.
– И где вы видели, как они скармливают варренам людей?
.
Приближающаяся к дверям причальной площадки аура Рамиро вернула меня к реальности, заставляя отвлечься от крайне интересного и познавательного разговора. Вот чего ему не терпится? Он – не вовремя: Аэте еще не закончил на корабле.
Или вовремя?
Рамиро уже увидел достаточно странного, чтобы у него возникли подозрения и сомнения. Вопросы в светлой голове итальянца множились, накладывались друг на друга, порождали гипотезы, которые внимательно рассматривались и в большинстве своем отметались острым разумом прирожденного аналитика. Конечно, можно вмешаться и свести его любопытство к минимуму, но… зачем? Любопытство сгубило очень многих разумных, вынуждая их добровольно соваться туда, куда они бы никогда не полезли. Рамиро умен. Но он любопытен. И он сам, добровольно влезет в информационный капкан, из которого уже не выберется. А если влезет он, за ним потянутся остальные.
Улыбка сама собой расплылась на губах. Любопытство – страшное свойство разумного существа. Опасное. Многогранное. И на него так легко ловятся умные, осторожные и даже недоверчивые люди.
Яркая вспышка боли где-то над моей головой, оттененная холодным удовлетворением асура, добившего последнюю жертву, совпала с шипением открывающейся двери. На причальную площадку вошел Рамиро, принеся с собой флер настороженности.
Посмотрим, насколько он оправдывает свое многозначительное имя…
– Вы закончили? – спросила я, привлекая внимание аналитика.
– Заканчиваем. Корабль захвачен, экипаж взят в плен. Потерь в отряде нет, у батарианцев трое погибших. – коротко отрапортовал подошедший итальянец, покосившись на шлем Аэтериоса в моих руках.
– Прекрасно. – умиротворенно произнесла я. – Возвращайтесь к отряду. Убедитесь, что пленные не смогут освободиться.
Рамиро глянул на открытый шлюз батарианского корабля.
– А…
– Мы уже закончили зачистку. – тем же мирным тоном ответила я на незаданный вопрос. – Идите, Рамиро. Мы скоро подойдем.