Перерождение Эффект Массы.

–   Теть  Имрир, а что ты делаешь?

Любопытный голосок Амиры выдернул меня из виртуального пространства, в котором я разбирала данные диагностирующего плетения.

–   Смотрю, как твое здоровье.

Девочка задумалась, Лукас оторвался от восторженного изучения мощного пистолета, переведя его в небоевое положение: асур оружие взять разрешил, но выставил его на стрельбу шоковыми пулями. Аэ прекрасно знал, что ребенок не имеет навыков обращения с оружием, а у турианских моделей предохранителя нет по определению, но у него было свое видение адекватности наказания за невнимательность или глупость.

Кто-то может посчитать, что давать одиннадцатилетнему ребенку в руки боевое оружие – недопустимо, но и у турианцев, и у асура, да и у меня было несколько иное мнение на этот счет, и обучать детей культуре обращения с оружием необходимо уже сейчас. Все же, живут они в доме, в котором этого самого оружия более чем достаточно.

Кое-какие уроки Лукасом и Амирой уже были усвоены. Первый: любое оружие требует уважения, аккуратности и четкого знания, как правильно им пользоваться, иначе оно может причинить вред своему владельцу. Второй: никогда не бери без спроса, особенно если не знаешь его свойств. Лучше спроси: мы всегда расскажем, дадим посмотреть и подержать, если оно безопасно.

В качестве примера Аэте подробно описал заинтересованно слушающим детям особенности конкретно этой модели пистолета, показал, как переводить его в боевое положение, как – в небоевое. Даже подержать Лукасу дал, честно предупредив, что выстрел сломает ему пальцы или кисть – отдача очень сильная. А уж стрелять или нет – это его личный выбор. Как и последствия этого выбора. Аэте объяснял очень просто и понятно, с прекрасными образными сравнениями, так что дети прониклись и к спусковой пластине пальчики не тянули.

–   А как вы смотрите мое здоровье? – вновь спросила девочка. – Тут же нет ничего такого, чем смотреть можно.

Тут уже заинтересовался Аэтериос, даже Гаррус отвлекся от проверки документов, необходимых Себастьяну для оформления опеки, благо, их Найлус достал заранее, пользуясь своими полномочиями Спектра Совета.

–   Мне для этого ничего не нужно. – ответила я. – Вот ты – биотик. Тебе нет необходимости поднимать вещи своими руками, ты можешь их сдвинуть силой воли. А я могу смотреть на живых существ и узнавать, что с ними не так.

–   А со мной что-то не так?

Какой хороший вопрос… Что не так… да у нее все не так! Начиная с истощения и авитаминоза, заканчивая дистрофией и начинающимся воспалением легких, которое гарантированно смертельно при ее прошлом образе жизни.

–   Амира, ты часто простываешь?

Девочка кивнула, но ответил мне Лукас:

–   Она постоянно болеет. Нам приходилось прятаться возле большого вентилятора. – мальчик аккуратно положил пистолет на стол. – Я старался как можно быстрее лечить сестру, но нам не всегда удавалось найти теплые места. В технических отсеках очень холодно. А там, где тепло – много ворча.

А чего я ожидала? На Цитадели довольно влажный воздух и несколько прохладно, технические туннели не отапливаются, а под огромным вентилятором может продуть даже ворча с их бешеным метаболизмом, что уж говорить про двух тощих детей в легких вещах?

Мальчик чуть нахмурился.

–   С сестрой что-то случилось?

–   У нее началось воспаление легких. – честно ответила я. – Помимо многого другого.

–   А это плохо?

–   В обычных условиях – очень.

От такого определения Лукас вздрогнул, сжал кулаки, а в ментале ясно разнесся страх.

–   Не переживай, сейчас условия… изменились. И поправлять мы начнем прямо сейчас.

–   Как? Вы же не врач!

–   Как сказать. – хмыкнула я. – Лечить, Лукас, можно по-разному. Главное, чтобы результат был.

Я долго думала, стоит ли показывать детям то, что я умею. С одной стороны – риск, что дети сболтнут лишнее, а с другой… Вечно прятать свои способности от мелких я не смогу. Все же, хоть Себастьян будет записан как опекун, но детей ему ОТДАВАТЬ никто не намерен. Такова уж психология и турианцев, и асуров: раз уж взяли на себя защиту детей, значит, они несут за них ответственность как минимум до их совершеннолетия. Что по поводу болтливости и удивительной способности детей сдавать взрослых как стеклотару в пункт приема, то тут уже вступают в силу особенности воспитания, личная ответственность и здравомыслие. Наивно полагать, что дети не обладают мозгами или не способны держать язык за зубами. Способны.

И Лукас, и Амира уже научены жизнью никому не верить и ничего лишнего не болтать. Они к нам-то вышли только потому, что мелкая узнала Гарруса по описанию матери. Если бы не это… дети так и остались бы сидеть в своей вентиляции в ожидании чуда.

Так что, взвесив «за» и «против», я приняла решение не скрывать от них кое-какие свои способности и возможности. Заодно будет стимул думать, что они делают и говорят: покажи детям чудо, волшебную сказку, помани их неизведанным, и они многое сделают. И молчать будут свято: дети МОГУТ хранить свои тайны.

–   Скажите. Вы верите в волшебство?

Мой вопрос вызвал бурю удивления и непонимания у Лукаса, радость и ожидание чуда у Амиры, жгучий интерес у Аэтериоса. Гаррус же просто спокойно ждал, что я буду делать.

–   Волшебство – это сказки для маленьких. – буркнул мальчик, покосившись на заинтересованно подобравшегося асура.

–   Значит, маленькие мы с тобой, Аэте. – ехидно заметил Гаррус.

–   Молодняк. – хмыкнул асур, согласно кивнув.

–   Именно! – приподнял когтистый палец мой снайпер. – А еще мы верим в сказки.

–   Ты веришь в сказки? – радостно переспросила девочка.

–   Верю. – согласно покивал Гаррус. – По крайней мере, в одну из них.

От его взгляда, брошенного на меня, от ощущения его эмоций, у меня что-то дернулось в душе…

–   Расскажи! – Амира слезла с кресла и подбежала к Гаррусу.

Он свернул экран инструментрона, усадил девочку на диван рядом с собой.

–   Если вы пообещаете сохранить все услышанное в тайне.

Лукас нахмурился, а Амира тут же согласилась:

–   Я буду молчать!

–   Мира!

–   Но Лу!

Мальчик посмотрел на сестру, на нас и сказал:

–   Хорошо, я согласен. Я сохраню услышанное в тайне.

–   И увиденное. – поправил Аэте.

–   И увиденное. – послушно повторил мальчик, выжидающе глядя на Гарруса.

Но ответила ему я:

–   Сказки – это, чаще всего, вымышленные истории, в которых скрыт какой-то урок: не ходи один в лес, не говори с незнакомыми людьми и ничего у них не бери, не суди по внешности и прочее. Они есть у всех народов без исключений: у кого-то больше, у кого-то меньше, но у них есть одно общее: вера в волшебство и чудеса.

–   Я это и сам знаю!

Лукас нахмурился, переводя настороженный и обиженный взгляд с меня на Гарруса и Аэтериоса, и вновь – на меня. Я говорила о чем-то странном и ненастоящем, но… мальчика смущала непонятная реакция взрослых мужчин. Особенно – искренняя заинтересованность Аэте, который вполне справедливо ждал очередной демонстрации возможностей магии, уже оцененной им как «способность полезная, практичная и обязательная для изучения и освоения».

–   Терпение, Лукас. – с мягким укором в голосе сказал Гаррус. – Тебе же говорили о нашей расе?

–   Да. Вы вроде как никогда не обманываете.

–   Стараемся. – кивнул Гаррус. – Но иногда приходится скрывать правду, поскольку она может повредить тем, кто тебе дорог.

–   Я это понимаю, не маленький.

–   Я не говорю, что ты – маленький. Я не говорю, что мы – обманываем. Я говорю, что мы не рассказываем все каждому встречному или тем, кто нам понравился. Правду знают только близкие и достойные доверия. И сейчас мы решаем, можно ли доверить такую правду вам.

–   Можно! – тут же сказал девочка. – Вы же знаете, что я – би.. ну, би-этот.

–   Биотик. – автоматически поправил ее брат.

–   Да! Но мы никому об этом не говорили! И вашу тайну не расскажем!

–   Хорошо. – согласно кивнул Гаррус. – Мы вам поверим. А теперь – сама тайна. Имрир владеет волшебством.

Мальчик обиженно посмотрел на турианца и рассерженно выкрикнул:

–   А мама говорила, что вы… что вы… честный! А вы… вы… про волшебство!

–   Но ведь волшебство… – начала было девочка со слезами в глазах, но брат ее перебил.

–   Может когда-то волшебство и существовало, но сейчас его не… – мальчик запнулся, широко распахнутыми глазами глядя на мою поднятую руку.

Над ладонью словно из ниоткуда возникали искрящиеся лазурные нити, сплетаясь в модельку летающего парусного корабля: хищный вытянутый темно-синий корпус, массивные двигатели, мерцающие паруса из светочувствительного материала. Кораблик обрел материальность, полыхнули холодным голубым огнем двигатели, зашевелилась оснастка, натягивая мощные тросы, маневровые паруса у бортов распрямились, выходя в походное положение, на днище остро поблескивали рубленные руны, засветился ходовой парус, натянутый над всем судном. Коротко блеснули щитовые установки, формируя едва заметную сферу защитного поля, и иллюзия рейдера «Дикая Охота» медленно полетела к ошеломленному ребенку.

–   Ой, какой красивый кораблик! – Амира восторженно рассматривала иллюзию, шевелящую парусами для корректировки курса.

–   Это… это… – Лукас заикался, глядя на летящий над столом рейдер, который неспешно приближался к девочке.

–   Это всего лишь иллюзия. – ответила я.

–   А можно… – Аэте потянулся к кораблику.

–   Да чтоб тебе Примархом стать, Аэтериос! – буркнул Гаррус. – Куда ты руки тянешь?

–   Мне это не грозит. – отмахнулся асур. – Разве что – привязке, если ему не повезет получить этот Долг. – и тут же, без паузы: – Можно подержать?

–   Это же иллюзия, Аэ! – со вздохом сказал снайпер.

«Дикая Охота» подлетела к краю стола и замерла. Маневровые паруса широко развернулись, поворачиваясь почти горизонтально, ходовой парус погас: положение дрейфа. Аэте протянул руку, подставляя ее под модель. Паруса тут же с хлопком сложились, прижавшись к бортам, а судно начало медленно терять высоту, пока не опустилось на услужливо подставленную ладонь.

–   Я его ощущаю. – с удивлением произнес асур, осторожно ощупывая синий корпус.

–   А можно я? – девочка оперлась одной рукой о колено Гарруса и протянула руку к иллюзии.

Аэте поднес лежащий на его ладони кораблик, давая возможность ребенку его потрогать.

–   Ой, паруса такие гладкие! И пощипываются! – Амира в полном восторге поглаживала ходовой парус по силовым линиям.

–   Материальная иллюзия. – пожав плечами пояснила я. – Обладает всеми свойствами оригинала, пока не исчерпает запас энергии.

–   И пока ты снова не свалишься с истощением. – буркнул Гаррус.

–   Не на этой станции, Гаррус. Да и энергия на иллюзию тратится в момент создания. Если не подпитывать ее, потерь не будет.

–   А если поставить аккумулятор? – внес предложение Аэте.

–   Накопитель. – поправила я. – Если энергия будет поступать бесперебойно, иллюзия будет существовать.

–   Что это за корабль? – спросил Гаррус, пытающийся представить, где могло существовать такое судно и что за мир мог породить подобные технологии.

–   Астральный рейдер. – ответила я, глядя, как осторожно приближается к нам все еще не верящий в происходящее Лукас, медленно протягивает руку, трогает парус кораблика у светящихся силовых преобразователей, получает свой закономерный едва заметный разряд и отдергивает палец. – В этой реальности подобных кораблей не существует и не может существовать: они создавались для передвижения по, скажем так, не совсем материальному пространству астрального плана бытия, в который выбило целый мир после магической катастрофы планетарного масштаба.

Жгучее любопытство Аэтериоса нашло полное понимание и поддержку у Гарруса, и на меня с одинаковым жадным интересом уставились две пары глаз.

–   Как-нибудь потом.

Гаррус чуть отвел мандибулы в легкой улыбке, а в ментале вновь прозвучало:

–   «Обещания, обещания…»

Вот же!

–   «Гаррус, я тебе расскажу и покажу все, что ты захочешь узнать. Когда у нас выдастся свободное время.»

Гаррус согласно кивнул, принимая мое предложение.

Аэте на мою оговорку о реальности внимание обратил, но отложил к тем вопросам, которые он мне задаст после решения проблем его привязки. Сейчас эта информация не была для него значимой.

–   Как он летает?

–   Магия и технология: в корме расположен реактор и двигатели. Первый дает энергию для оснастки, оборудования и оружия, второй – тягу. Паруса сделаны магическим путем из светочувствительного силового материала и могут использовать фотонные потоки для маневров корабля. Вполне жизнеспособная технология даже здесь, но воспроизвести вряд ли получится: нет нужных материалов.

–   Насколько мощное оружие у этого корабля? – задал вопрос Аэте, разглядывая носовые лучеметы.

–   Эта иллюзия не способна стрелять: энергии я в нее вложила немного и минут через пять она распадется. Если говорить об оригинале, то единомоментный залп обоих носовых лучеметов пробьет «Нормандию» от носа до кормы даже не заметив сопротивления. – сказала я, вспомнив, как орудия реальной «Охоты» громили форпосты, построенные из зачарованных базальтовых плит, и продавливали мощные силовые щиты.

–   ЭТА иллюзия? – тихо уточнил Гаррус, сделав явное ударение. – Была еще одна?

–   Была. Можно создать полнофункциональную материальную иллюзию, неотличимую от реального корабля, но потребуются затраты энергии, сравнимые с материализацией, чем, собственно говоря, и будет являться ее создание. Но да, это – реально, хотя обычно настолько сложные вещи предпочитают просто строить.

–   Но в случае нужды… – вкрадчиво уточнил Аэте.

–   В случае нужды можно сделать и не такое.

Как-то раз я получила возможность участвовать в создании подобного чуда, ведь настоящая «Дикая Охота» являлась именно материализованной иллюзией, созданной отчаявшимися разумными, волей случая закинутыми после изнурительного боя и шторма в изменчивом пространстве астрального плана бытия на необитаемый булыжник, когда обломки нашего корабля провалились в блуждающую портальную червоточину. Семь лет изнурительного труда двенадцати разумных и подготовки кустарных накопителей, собранных из обломков силовых систем нашего старого корабля, к которым удалось добраться, пока, наконец, мы не смогли запитать нужным количеством энергии огромный ритуальный круг и создать точную и подробную иллюзию нового корабля. Так и родился легендарный рейдер, унеся жизни троих своих создателей в момент обретения материальности…

Интересно, кто сейчас владеет «Дикой Охотой»? Когда я осталась на причале, прикрывая отход, рейдер сумел отшвартоваться, прорвать блокаду и на всей скорости уходил к нестабильному проколу в неисследованные области с полным экипажем и всеми их семьями.

Надеюсь, им удалось уйти…

–   Какие ограничения? – спросил Аэтериос, внимательно рассматривая точную реплику корабля.

–   Для создания простой иллюзии – только воображение. – ответила я. – И четкое знание, что именно ты хочешь сделать. Ну и энергия, которую ты в состоянии в нее вложить.

–   Эта иллюзия очень точная.

Я пожала плечами, но ничего не ответила. Конечно, иллюзия точная! За семь лет работы над оригиналом была возможность запомнить его до последней заклепки и завитушки узора на парусах.

Что самое забавное, я могу материализовать настоящую «Охоту» в этой реальности, пользуясь запасами энергии Цитадели: я запомнила ее до последнего винтика и точки на рунных чертежах. Но… зачем? Корабль, конечно, красивый и необычный, он даже по космосу может летать, поскольку защитное поле создает замкнутый биом. Фурору будет – словами не описать, но практической пользы – ноль на выходе. Создавался этот корабль для совсем иной среды и для совсем иного мира.

Аэте разжал пальцы и крохотный кораблик вновь распрямил паруса и взлетел, медленно дрейфуя над столом.

–   Он хрупкий? – спросил Гаррус.

–   Поддержание целостности тоже потребляет энергию. – нейтрально ответила я.

Асур глянул на глубоко шокированного паренька, усмехнулся.

–   Наглядно.

–   Тебе для наглядности не хватило огненного шара, в который ты чуть руку не сунул? – фыркнул Гаррус, промолчавший, что он-то сам коготок подпалил.

Вместо ответа – довольная улыбка и хитрый прищур фиолетовых глаз. Я выбрала иллюзию корабля для подтверждения существования магии не просто так: эта демонстрация показала любопытному асуру возможности школы иллюзий. И Аэтериос это прекрасно понял. Как и то, насколько огромны возможности и сфера применения этого, казалось бы, небоевого направления.

–   Я так понимаю, это далеко не все возможности магии?

–   Именно. – я перевела взгляд на напряженного мальчика. – Видишь, Лукас, сказки иногда говорят правду: волшебство и магия существуют, а чудеса… – я улыбнулась. – Чудеса иногда все же случаются.

А Лукас молча хлюпнул носом. Он широко распахнутыми синими глазами смотрел на плывущий по воздуху в едва заметной мерцающей сфере щита иллюзорный кораблик, а по щекам катились слезы, и с ними выходило напряжение последних лет не самой простой жизни. Туго закрученная буря эмоций распадалась: страх, неуверенность, отчаяние, постоянное опасение за жизнь и здоровье сестры, крепнущая безнадежность и уныние, все это уходило прочь. Лукас наконец-то смог по-настоящему поверить в то, что чудо, на которое он уже перестал надеяться, все же произошло.

–   Что бы с нами ни случилось, на улицы вы не вернетесь. – неожиданно произнес Гаррус. – Мы взяли на себя обязательства перед вами. Даже если мы погибнем, они будут выполнены.

Ребенок от такого «утешения» вздрогнул всем телом. Иногда турианская честность не уместна, но… что поделать, утешать детей Гаррус не умеет совершенно.

–   Я… я не хочу, чтобы вы… вы… вы… – от избытка эмоций Лукас заикался, проглатывая слова, не будучи в силах проговорить отдающее болью воспоминаний «погибли».

Аэтериос подсел ближе, обхватил вздрагивающего от беззвучного плача ребенка за плечи.

–   Мы – не бессмертные. Пойми это и прими. – вкрадчивый бархатный низкий баритон асура проникал в самую душу ребенка. – Мы будем часто покидать вас и улетать на миссии. Надолго. Но умирать просто так никто не собирается. Ты хочешь стать военным, а воины сражаются, рискуют жизнью. Иногда – погибают. Это – естественно и нормально.

–   Но… – мальчик встретил пристальный тяжелый взгляд асура. – Я… я… я…

Иллюзорный кораблик вспух облаком голубых искорок и развеялся. Мальчик всхлипнул и уткнулся лбом в плечо Аэтериоса.

–   Лукас. Никогда не забывай того, что было в твоем прошлом и тех, кого ты потерял. – Аэте чуть отстранился, осторожно приподнял лицо ребенка и аккуратно вытер слезы. – Иногда бывают события, которые делят жизнь на две части. До и после. Твоя жизнь изменилась сегодня, когда ты рискнул подойти ко мне и задать свой вопрос. Проведи черту. То, что было до нашей встречи, ты не можешь изменить. Прими как есть и запомни так, как оно было.

Мальчик шмыгнул носом, всмотрелся в фиолетовые глаза, ощутимо вздрогнул.

–   Я постараюсь.

–   Ты не должен стараться. Ты должен делать как следует. Или не делать вообще. – поправил ребенка Гаррус.

–   Я понял. – серьезно кивнул мальчик. – Я буду делать так, как надо. Если смогу.

–   Сможешь. – асур улыбнулся, мгновенно превратившись в милого и доброго паренька. – А теперь успокойся. Нам нужно еще многое сделать.

Лукас согласно кивнул, снова шмыгнул носом, вытер остатки влаги с припухшей мордашки.

–   Тетя Имрир! – голосок Амиры сбил накал. – А как ты стала волшебником?

–   Это долгая история. Давай я расскажу тебе ее в другой раз.

–   Но…

–   Амира. – мягко, с легким укором в голосе произнесла я. – Истории никуда не денутся, а вот лечить тебя надо сейчас.

–   Хорошо, тетя Имрир. – согласно покивала девочка. – А что я должна делать?

–   Ты? Ничего. Просто постоишь ровно. Подожди пару минут. Мне надо немного подготовиться.

Амира согласно закивала, забралась с ногами на диван и устроилась удобнее возле Гарруса. Пусть пока посидит, а мне действительно надо подготовиться. Это Найлуса я могу лечить без проблем и лишних заморочек: его, как и Гарруса с Аэте, видом кровавых рисунков на коже не пронять, а вот использовать магию крови на ребенке… Да, это эффективно и для меня проще всего, но есть одно «но»: выглядит это лечение довольно неприглядно. Лукас и так дергается от любого неосторожного движения, еще не хватало его испугать зрелищем, слишком сильно напоминающим какое-то жертвоприношение.

Арсенал темного целителя тоже не подходит: он еще более «зрелищный», чем магия крови. Там я хоть своей кровью наношу рисунки. Да и Тьма, отзывающаяся при темных исцелениях, иногда пугает даже взрослых людей, что уж говорить о детях. С магией жизни у меня как-то вообще не сложилось. Остается светлое целительство. Выглядит оно гораздо красивее и приятнее для глаза, нет пугающих элементов, а то, что мне оно дается куда тяжелее… Ладно уж, от одного великого исцеления не сдохну. Хотя, после подобного извращения мне, темному существу, будет ой как не хорошо.

По моему осмысленному желанию в воздухе появились два концентрических сияющих кольца, быстро украсившихся текучим узором рунной вязи Младшего Алфавита. Ритуальная атрибутика позволит мне сгладить откат от использования неестественной для меня Первостихии и уменьшит расход энергии.

Световые круги упали на пол, мягко сияя на темном покрытии.

Проверив рунную вязь и не найдя ошибок, я жестом подозвала Амиру. Девочка слезла с дивана и подбежала ко мне.

–   Стань в круг.

Амира аккуратно перешагнула светящиеся линии.

–   Вот так и стой.

Она согласно закивала, блестящими от любопытства глазами разглядывая витиеватые надписи.

–   Только не крутись и не двигайся.

–   Хорошо.

Амира перестала вертеться и даже ладошки прижала к щекам, чтобы случайно не повернуть голову, а я начала чтение заклинания великого исцеления.

Использование школы, к которой у меня нет предрасположенности, дается тяжело, и результат не настолько эффективен: я сейчас вбухиваю прорву сил в великое исцеление, которое может и мертвого на ноги поднять, а получу в итоге обычную среднюю лечилку. Впрочем, ее хватит, чтобы вылечить ребенка. А вот восстанавливать нанесенный организму вред придется естественным путем: правильным питанием, комплексом витаминов и чем-то еще, что там Карин пропишет. Надо будет завтра показать ей детей.

Певучие слова легко срывались с языка: мои голосовые связки уже подверглись изменениям и могли воспроизводить эльфийскую Высокую Речь. Ритуальный круг разгорался, наливаясь мощью и энергией, а я чувствовала, как опустошаются внутренние резервы, и я вновь приближаюсь к черте истощения.

Наконец, ритуал дошел до своего логического завершения: накопленная энергия развернулась красивым золотистым конструктом и мягко впиталась в тело ребенка, рисунок бесследно пропал.

–   Вот и все. – я вымученно улыбнулась девочке.

–   Это так красиво! – Амира от переполняющих ее чувств буквально светилась радостью, восхищением и чистым, искренним счастьем. – Спасибо!

–   Пожалуйста.

Меня ощутимо потряхивало. Надо пойти и полежать, успокоиться и расслабиться.

–   «Имрир, что с тобой?» – волнение и опасение щедро плеснули в ментальный план.

–   «Мне очень тяжело даются заклинания этой школы. Тем более, настолько энергоемкие, как великое исцеление.» – честно призналась. – «Надо немного отдохнуть.»

Гаррус встал, подошел, подхватил меня под локоть и повел к спальне.

–   Аэте, присмотри за детьми. – коротко сказал он, тронув замок.

–   Что случилось? – тут же подобрался асур.

–   Светлое целительство – не мое направление. – отозвалась я.

Что-то еще пояснять не требовалось. Аэте согласно кивнул, давая понять, что присмотрит за мелкими, пока я буду отлеживаться.

–   Когда Найлус вернется – разбудите. – добавила я уже в дверях. – И покорми Амиру: после лечения ее организм потребует пищи.

Словно в подтверждение моих слов, в животе у девочки предательски булькнуло.

–   Иди. – отмахнулся белобрысый, легко вставая на ноги.

Двери закрылись.

Я подползла к кровати и с тихим невнятным возгласом завалилась на нее, непроизвольно скрутившись компактным комочком. До истощения, благо, дело не дошло, но резервы опустошены полностью.

Как я не люблю светлое целительство! Столько энергии уходит на лишние финтифлюшки и визуальную красивость! Особенно у меня! Но не поспоришь, выглядит оно очень красиво и привлекательно, в отличие от других, более эффективных методов лечения.

Ладно уж. Зато ребенок в восторге.

За моей спиной прогнулся матрац: Гаррус сел на кровать и осторожно, неуверенно положил руку мне на плечо. Я оказалась в зоне его личного пространства – во внутренних слоях теплой, насыщенной и восхитительно-приятной светлой ауры.

–   Мне уйти или остаться? – тихо спросил он

Я вздохнула, перевернулась на спину, встретила его взгляд. Как и всегда… бездна тактичности и естественной заботы: Гаррус искренне опасается сделать или сказать что-то не то, но в то же время очень хочет помочь. И ведь понимает, что я все это прекрасно знаю, а все равно мнется и переживает на пустом месте.

–   Останься. – я осторожно обхватила пальцами его запястье.

Задумчивость, облегчение и радость с легким отголоском неуверенного смущения, окрасили верхние слои теплой и приятной ауры: каждый раз как впервые, он смущается и не знает, как на это реагировать. И нравится, что не прогоняю, оказывая знаки приязни, и вроде как не положено, и меня собой напрягать не хочет, да и сказать ничего толком не может – природная тактичность и неуверенность в себе в сфере личных отношений не позволяли сделать то, что ему хотелось лично для себя. У Найлуса подобных проблем не было в принципе: если он что-то считал нужным сделать, он это делал, предпочитая получить проблемы из-за допущенной ошибки, чем упустить возможность. Темные вообще не склонны ходить вокруг да около и наматывать себе нервы на кулак.

–   Я могу тебе чем-нибудь помочь? – наконец очень тихо спросил Гаррус.

–   Можешь. – так же тихо ответила я. – Просто будь рядом.

Он чуть слышно выдохнул, рука едва заметно дрогнула, в ментале пыхнуло противоречивым клубком эмоций, которые, впрочем, быстро затихли, подавленные сильной волей. И задал… ожидаемый вопрос, хотя на языке крутились совсем другие слова:

–   Опять истощение? – голубые глаза чуть сузились, в голосе – легкий укор.

–   Нет. – я качнула головой, поглаживая сильное запястье. – Только резервы опустошены полностью.

–   Я не чувствую холода. – констатация факта, скрывающая ясный вопрос.

–   А я с тебя ничего не тяну: на Цитадели огромные запасы бесхозной энергии. – пояснила я, с интересом наблюдая, как меняется выражение лица, когда до парня начал доходить подтекст. – Мне потребуется всего пара часов, чтобы восстановить потери.

Закономерный вопрос крутился в мыслях, но он снова спросил не то, что хотел:

–   Это для тебя не опасно?

Я покачала головой и улыбнулась.

–   Нет. Подобные скачки только ускоряют развитие и развертку ауры. Я хочу войти в силу в течение ближайших дней. Пока мы не улетели с Цитадели.

Ему потребовалось всего мгновение на осмысление ситуации и принятие решения, которое он высказал нейтральным вопросом-предложением:

–   Мы чем-то помочь можем?

Впервые он озвучил предложение о помощи не только от себя, но и от лица Найлуса, которого уже стал считать частью своего удивительно немногочисленного внутреннего круга. И все равно это не то, что так сильно интересует ЛИЧНО его, Гарруса Вакариана. Так и будет ходить вокруг да около. А стоит ему хоть на мгновение ощутить, что его присутствие мешает или неприятно, как он тут же отойдет в сторону. Но все равно будет помогать. На расстоянии, удерживая маску вежливого и тактичного соратника, что бы ни творилось у него в душе.

М-да. Канонный образ даже близко не передавал всю сложность ситуации. Доказывать что-то совершенно бессмысленно: огромный пласт самонаведенных закладок не позволит расслабиться и показать свою истинную личность. Слишком уж крепко он загнал себя в рамки, подстраиваясь под те идеалы, которые сам для себя создал, но которых, по своему же мнению, так и не достиг.

Мелькнула мысль: а какой он на самом деле? Не те маски, которые всю свою жизнь столь тщательно создавал для внешнего мира, а он сам, настоящий Гаррус Вакариан?

Когда войду в силу, надо поснимать всю эту пакость и поставить защиту на разум, а то ее вид приводит меня в откровенный ужас. Особенно, вид ослабленной последней вуали, готовой вот-вот рухнуть и обнажить ядро личности.

–   Вы уже мне помогаете. – ответила я, с интересом рассматривая его кисть. – Больше, чем кто-либо еще в этой реальности.

Смущение усилилось: стоит чуть-чуть похвалить лично его и все, высококлассного и довольно безжалостного воина мгновенно сменяет стеснительный парень.

–   Просто не представляю, что бы я без вас делала. Гаррус, твоя помощь вообще неоценима!

Есть накрытие и попадание! Был бы человеком, уже сидел бы красный как помидор, а так только опустил глаза и смешно носом шевелит. Сказать ничего внятного не может, хотя и хочет возразить, пояснить, что он ничего такого не сделал, что он просто выполнял свою работу законника и соратника.

–   И не надо пытаться убедить себя и тем более меня, что ты ничего такого не делал. – тут же отозвалась я, как только мысль о «ничем особом» окончательно сформировалась в его голове и была осознана.

–   Но я и правда ничего особого не сделал. – растерянно пробормотал Гаррус.

С удобством устроившись рядом, положила голову ему на колени и посмотрела в глаза.

–   Тебе по порядку перечислить? Начиная с первого сопровождения в арсенал и неоценимой помощи с документацией по кораблю, заканчивая добровольным донорством и моральной поддержкой? – мягко спросила я. – Гаррус, если для тебя это в порядке вещей и естественно, как дыхание, это же НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО Я ЭТОГО НЕ ЦЕНЮ!

Бесполезно. Мои слова только вызвали срабатывание закладок и начало формирования новой. Нет-нет, а вот этого счастья нам не надо!

Блокировать стабилизацию закладки и расформировать ее удалось на удивление легко, правда, это спровоцировало сдвиги в других закладках. Ничего, еще всего сутки, максимум – двое, и я весь этот ужас уберу.

–   Ррус. Пожалуйста. – от такой постановки фразы Гаррус еще больше занервничал. – Напомни мне, когда я войду в силу, чтобы первым делом я поставила тебе и Найлусу защиту на разум. – припечатала, съезжая с темы, пока он снова что-то не придумал и не поставил на и так задерганную личность новую заковыристую гадость собственного производства.

От такой смены темы он удивленно моргнул.

–   Защита на разум?

–   У любого разумного существа есть ментальная защита. Так называемая – природная, которая развивается и формируется самостоятельно по мере взросления. Но в вашей реальности у всех проверенных мною разумных она какая-то выдохшаяся, практически – разваливается на глазах! Только у Аэтериоса защита разума прочная и стройная, хоть и несколько прозрачная, но она намертво завязана на проведенную привязку, которая, по своей сути – глубокий естественный импринтинг, призванный стабилизировать излишне пластичную психику и подстроить ее под выбранный Якорь.

–   А у меня? – робко и заинтересованно спросил турианец, проглотив вопрос о том, что такое Якорь, импринтинг и прочие интересности.

–   А вид твоего разума приводит меня в откровенный ужас. – сухо припечатала я, пристально глядя в кристально-голубые глаза, чуть расширившиеся, когда до Гарруса дошло, что я сказала. – Защита на грани распада, огромный пласт закладок, контролирующий практически всю сознательную деятельность, не касающуюся применения профессиональных и боевых навыков.

–   Закладки? – коротко спросил он, мгновенно превращаясь в собранного высококлассного военного. – Откуда?

–   Закладки, Гаррус, это твое личное неосознанное творчество. – я устало прикрыла глаза, поднесла его ладонь к лицу. – Ты сам, своими попытками загнать себя в какие-то рамки, уродуешь свою же личность и психику.

Голубые глаза удивленно заморгали.

–   Разве это так плохо, пытаться следовать каким-то принципам?

–   Не путай принципы и неестественные для тебя качества и поведение. Ты сознательно калечишь свою психику, сам того не понимая. Еще немного, и последствия станут необратимыми. – я покачала головой. – Гаррус, представь, что ради спасения твоего народа, тебе пришлось бы сознательно лгать и предавать. Как бы ты себя чувствовал при этом?

От такой перспективы он вздрогнул всем телом. Воображение у него развито хорошо, и представить подобную ситуацию проблемы не составило. Как и последствия: в лучшем случае – сразу пуля в голову, в худшем – медленное падение и в итоге – смерть, как долгожданный исход.

–   Вижу, что представил. То, что делаешь ты, лишь ненамного мягче по воздействию. – уткнувшись носом в его ладонь, немного глухо пояснила я. – И только потому, что ты уверен в том, что это – правильно. Но рано или поздно последствия примут лавинообразный характер, особенно, если ты разочаруешься или утратишь веру в правильность своих действий. Потеряешь смысл жизни, что по сути – потеря главного императива, Якоря твоей личности.

–   Последствия? – короткий вопрос.

–   Психические расстройства от апатии и депрессии до безумия и распада личности. В лучшем случае ты опустишь руки или сознательно пойдешь на смерть. В худшем… Гаррус. Я не хочу, чтобы с тобой это произошло. Твои жизнь и здоровье для меня – не пустой звук. Не только физическое здоровье, но и психическое, запомни это раз и навсегда.

–   Я не из тех, кто накладывает на себя руки. – спокойно возразил он.

Не из тех? А чем же еще является его прилет на Омегу, как не сознательной попыткой погибнуть с честью и с пользой для других? Прилететь на теневую Цитадель этой галактики с одним рюкзаком и снайперской винтовкой, за два года суметь навести на ней такого шороху, что одна половина станции будет жаждать оторвать ему голову, а вторая – по-тихому благословлять…

Я глубоко втянула воздух, выдохнула и очень мягко произнесла:

–   Гаррус. Самоубийство может принимать разные формы, в том числе и добровольное самопожертвование во имя какой-то цели или сознательное участие в миссии, шансы на выживание в которой стремятся к нулю.

При этих словах он ощутимо вздрогнул: подобная черта есть в его характере. Готовность отдать жизнь за других. И следовать до конца.

–   Оно может быть отсроченным, растянутым во времени и быть с пользой для других. Суть не меняется.

Мое неприглядное пояснение было воспринято правильно.

–   Но… Я… – запнулся: жесткий воин вновь исчез, и на меня снова смотрел растерянный парень, не могущий подобрать слова и сказать то, что кипит в душе. Гаррус прекрасно понял, что у меня ЕСТЬ причина говорить ему подобные вещи.

Я улыбнулась, потерлась щекой о его ладонь.

–   Гаррус! Ты сейчас очень громко думаешь, а я не могу полностью закрыться от твоих эмоций и поверхностных мыслей.

–   Извини.

Яркое смущение и неловкость разлились в ментале, он отвел глаза, избегая встречаться со мной взглядом, а мне только сильнее захотелось его обнять, успокоить, сказать ему то, что он так хочет услышать, но о чем никогда не спросит по собственной инициативе.

–   Имрир, я… – Гаррус снова запнулся. – Наверное, мне стоит уйти. Я… я буду тебе мешать.

Он? Мешать? Мне? Я фыркнула ему в ладонь.

В этом весь Гаррус! Скорее наступит себе на горло, чем хоть на мизер доставит неудобство тем, кто ему дорог.

–   Ррус, я тебе говорила, что я – темная эгоистичная сволочь? – лениво спросила я, полностью выбив его из колеи неожиданным вопросом и столь самокритичной характеристикой.

–   Ты? – изумление и непонимание щедро разлилось в ментале, аура взбурлила, а его ладонь мягко выскользнула из моих пальцев, аккуратно поправляя мои растрепанные волосы.

–   Я. – моя довольная физиономия вызывала у него вполне закономерное опасение. – И как настоящая аморальная темная эгоистичная сволочь, я попрошу тебя остаться.

–   Но… я же тебе мешаю. – совершенно искренне пояснил свою точку зрения на происходящее: он и правда считал, что сейчас просто мешает мне отдыхать, отвлекая пространными разговорами!

Нет, Гаррус – это нечто невозможное! До смешного напоминает одичалого молодого кота, который вроде как тянется к ласке, но закономерно опасается, что его в очередной раз оттолкнут, а потому на сближение сам никогда не пойдет, даже если ОЧЕНЬ хочется. Одно неверное движение, и все, гордое существо исчезнет, словно его никогда не было рядом. А меня подобный исход как-то ну совершенно не радует!

Придется его приручать, как этого самого одичалого и битого жизнью молодого кота. Так же аккуратно и осторожно. Возни и проблем будет – немеряно, нервных клеток я потрачу – километры, но вот результат…

Канонный образ не передает даже бледной тени этого удивительного молодого мужчины! Искренняя естественная забота, понимание, поддержка без единого упрека или сомнения, исключительная верность и готовность полностью посвятить себя тому, кого он выберет. А эта его канонная фраза: «Я всегда буду рядом»…

Я эту реальность наизнанку выверну, чтобы услышать от настоящего Гарруса эти слова, обращенные ко мне! Ведь если он произнесет эти слова – это будет констатация полностью продуманного и взвешенного решения, и он действительно согласится ВСЕГДА быть рядом, что бы ни случилось и что бы я ни делала… А это многого стоит.

Да что многого? Это – БЕСЦЕННО!!! И я готова сделать ВСЕ, чтобы получить такое сокровище и избавиться, наконец-то, от убийственного вечного одиночества!

Хотя, о чем это я? Все равно же не поверит и будет искренне считать, что я ошиблась. И сейчас никакие слова не переубедят его. ПОКА – не переубедят, но расшевелить и чуть ослабить влияние закладок можно и нужно, чтобы его не понесло после их единомоментного снятия.

–   Гаррус, откуда вообще у тебя возникли мысли, будто ты мне мешаешь? Подумай хорошо. Мешаешь? Ты? – я изобразила на лице бездну удивления. – На основании чего ты сделал настолько странные выводы? И, кстати, руку верни… туда, откуда убрал.

Что на это ответить он не нашел, поскольку логических и объективных предпосылок для подобного вывода у него не было, а свои переживания и сомнения озвучить не рискнул. Как будто он не знает, что я и так в курсе всех его моральных метаний.

–   Ты сделал ошибочные выводы на основе неверных данных. – я смотрела на него снизу-вверх и получала массу удовольствия от созерцания выражения его мордочки. – Гаррус, я – не человек и не являюсь им уже очень давно. У меня другая психика и мотивация действий. Про мораль я вообще молчу: она изуродована перерождениями. Я – метаморф. Истинный метаморф! И после вхождения в силу могу стать тем, кем захочу. Для меня понятия «раса» и «биологический вид» – условность, формирующая внешность, не более того. – и я требовательно подняла ладонь.

Яркие голубые глаза пораженно распахнулись, когда до него в полной мере дошла суть сказанного. Да, Гаррус – очень умен, у него прекрасные аналитические способности, которые почему-то начинают удивительно избирательно сбоить, как только дело доходит до его личных проблем. Он прекрасно понял, ЧТО ИМЕННО я ему сказала, и какой смысл скрывается за этими словами. Но, опять же, он оценивает и прорабатывает ситуацию, начисто исключив то, что интересует лично его. Поразительная избирательность!

–   А еще я очень люблю твою ауру. – выдала я, прижимая теплую четырехпалую кисть к щеке, опять сбивая его с мыслей и вгоняя в ступор и краску.

–   А… – красноречие и способность внятно излагать мысли пали в неравном бою со смущением.

–   У тебя ОЧЕНЬ теплая… приятная аура. – повторила я, с каким-то изуверским интересом наблюдая за его метаниями. – И как темное эгоистичное создание, идущее на поводу своих желаний, я собираюсь подремать и восстановить потери в границах твоей восхитительно-приятной ауры, пока не явится еще одно темное создание, именуемое Найлус Крайк.

Гаррус как-то заторможено кивнул, вычленив из моих слов только «подремать и восстановить потери», технично пропустив то, что касалось его качеств. Разве что взял на заметку, что мне нравится его аура, удивительно красиво, логично и неосознанно подведя себя к мысли, что мне нравится именно его аура, а не он сам. И даже не задумался о том, что аура разумного существа целиком и полностью зависит от его личности, характера и души, а ее реакция – агрессия или поддержка – от отношения этого разумного.

Удивительная избирательность логического мышления!

–   Отдыхай. – тихо сказал он.

Я совершенно беспардонно завозилась, устраиваясь удобнее у него на коленях, что было воспринято вполне адекватно, хоть и с оттенком смущения.

–   Гаррус, напомни рассказать тебе, от чего зависят характеристики ауры и ее влияние на окружающих. – пробубнила я перед тем как погрузиться в дрему.

–   Напомню. – как-то печально и покладисто согласилось мое светлое сокровище.

–   Сегодня. – уточнила я.

–   Обещаю. – с легким вздохом добавил он, тяжелая рука вновь опустилась мне на плечо. – Спи.

И я действительно быстро задремала в теплой и восхитительно-приятной ауре небезразличного мне мужчины, чтобы буквально через пару часов другой небезразличный мне мужчина разбудил яркими, но очень темными эмоциями, со словами:

–   Имрир, вставай. Появились проблемы.

Сон сдуло в момент.

–   Что случилось? – спросила я, резко открывая глаза.

–   Они вычислили, кто забрал детей. – коротко ответил Гаррус с явным оттенком обеспокоенности, что-то строча на инструментроне.

–   Себастьяна? – я села на кровати.

–   Меня.

Найлус расхаживал возле кровати, иногда поглядывая на экран инструментрона Гарруса.

–   В СБЦ пришел запрос от некоего Армандо Оуэна Бейли, начальника отдела службы безопасности района Закера. – пояснил он. – А также от социальной службы опеки и попечительства Альянса Систем на Цитадели.

–   Последствия?

–   На мой инструментрон пришло требование прибыть в офис службы опеки района Закера вместе с детьми и передать их представителям этой службы. – хмуро ответил Гаррус.

–   Вот как. – я помрачнела: что такое органы опеки и как они могут действовать я знала не понаслышке. – Найлус, сколько времени займет оформление опеки, если мы надавим?

–   Полчаса. – усмехнулся он. – Из них двадцать минут – это дорога до СБЦ. И еще пять – до отделения социальной службы Пространства Цитадели при СБЦ.

–   Тогда, нам стоит поторопиться. – я не сдержала хищную усмешку. – А потом мы все вместе слетаем в представительство органов опеки Альянса Систем.

Кривая ухмылка Найлуса дала четко понять: мое отношение к происходящему он полностью поддерживает.

–   Готово. – Гаррус выключил инструментрон и встал. – Документы проверены, поправлены, получены секретарем и заверены в СБЦ, согласие и подтверждение на опеку получены. Теперь – личная явка: СБЦ, органы опеки Альянса.

–   Кстати. – вспомнила я. – Нашему повару нужно постоянное жилье на Цитадели и, желательно, чтобы каждый ребенок имел свою комнату, иначе инспектор может взбрыкнуть и создать кучу проблем на голом месте.

–   Нашли. – коротко ответил Гаррус.

–   Купил и оформил документы. – согласно кивнул Крайк. – С этой стороны все решено.

Купил и оформил. Мимолетное сообщение, словно покупка весьма дорогого жилья ради двух беспризорников – это вполне нормальное явление. И ведь для него – нормальное. Это всего лишь решение проблемы, не более того…

Найлус совершенно равнодушно относился к огромным суммам, которые он без малейшего колебания тратил, помогая своим близким и друзьям, считая деньги лишь средством для достижения нужного результата, но никак не самоцелью. Очень характеризующее качество, как и полное безразличие к накоплению каких-то материальных благ и ценных безделушек: в его квартире не было ничего лишнего, никакой показной роскоши, никаких безумно дорогих вещей с сомнительной практической ценностью, призванных показать его статус и уровень доходов, никаких сувениров и прочей бесполезной мелочевки, которая всегда накапливается в домах людей, и с которой они так тяжело расстаются. Только практичные, функциональные вещи. Но – удобные и качественные. Вот на чем он не экономил, так это на качестве и удобстве покупаемых вещей, предпочитая брать то, что комфортно, удобно и практично.

Замечательный подход!

–   Отлично!

Меня переполнял азарт и холодная злость на уродов, жаждущих обеспечить «счастливым будущим» двух ребятишек, которых мы по воле случая взяли на попечение. Еще вчера я бы даже не обратила внимания на двух беспризорников, но сейчас… сейчас это уже НАШИ дети. А я, как и все темные, очень не люблю, когда кто-то посягает на то, что я считаю своим.

.

Когда мы вышли из спальни, в гостиной нас ждали нервничающие дети, успевшие переодеться в нормальные вещи, напряженный Себастьян и спокойный Аэтериос с кипишем на голове и девочкой на руках. Что-либо пояснять не требовалось: все, даже дети, знали, что случилось. У Амиры вообще слезы стояли в глазах. Она очень боялась, что ее и брата заберут и куда-то увезут незнакомые тети и дяди. Тот факт, что нас всех она знает едва ли часов шесть, ее ну совершенно не волновал: вся наша компашка окончательно перешла в разряд «свои».

–   Готовы? – коротко спросил Найлус, задержал взгляд на асуре, поморщился. – Имрир, можешь быстро привести его голову в порядок? Инспекторы в службе опеки подобный вид не оценят.

–   Могу. Аэ, идем. – я потопала в ванную.

Аэте мои маневры понял и пошел следом: Себастьяну пока не стоит знать о несколько нетипичных для нормального человека навыках. Амира слезать с рук асура отказалась наотрез, крепко обхватив наш кровавый кошмарик за шею.

Одно простое бытовое заклинание решило проблему жертвы юного парикмахера к вящему недовольству самого малолетнего мастера экзотических причесок: по голове асура пробежала визуально заметная искристая волна энергии, и роскошные волнистые снежно-белые волосы тщательно расчесанной гривой упали на спину и плечи асура.

Амира шмыгнула носом и выдала:

–   Ну вот, а я старалась. – и аккуратно поправила белоснежные пряди, заправив их за уши свой жертвы.

–   Зато ты сможешь их еще раз заплести, когда мы вернемся домой. – порадовала я ребенка. – И, видишь, даже распутывать и расчесывать не понадобится.

Аэте покосился на меня, но ничего не сказал, стоически приняв грядущие перспективы.

–   А если были бы ленточки, я бы смогла заплести косички… – начала просвещать девочка смиренно слушающего парня, восторженно перебирая длинные волнистые седые пряди.

Асур только вздохнул, но не сказал ни слова против. Единственное, что его порадовало, так это продемонстрированное заклинание и результаты его работы: он вполне закономерно опасался остаться без половины скальпа при попытках ребенка распутать и расчесать «прическу». Активно гуляющие в голове мысли на тему «обрезать под корень» потихоньку пропали, а то и правда взял бы нож и обкорнал волосы, чем сильно расстроил бы Амиру.

На этом наши сборы завершились, и через семь минут, потребовавшихся нам, чтобы дойти до ангара, погрузиться в аэрокар и взлететь, мы летели в транспортном потоке, направляясь к Башне СБЦ.

.

В отделении социальной службы Пространства Цитадели при СБЦ, занимающейся решением вопросов опеки и попечительства над детьми, никаких проблем и накладок не возникло. Красотка-азари быстро проверила и приняла документы, опросила детей, самого будущего опекуна и, удовлетворенная полученными ответами, заверила передачу опеки над двумя сиротами Себастьяну.

И какие могли быть накладки?

Документы в полном порядке, проинструктированные Гаррусом дети отвечали четко, Амира вообще вцепилась в Себастьяна, как в родного и отпускать отказывалась наотрез, пока ее не взял на руки Аэтериос. Да и Гарруса азари хорошо знала: присутствие известного своей честностью и порядочностью следователя, пусть и бывшего, убрало большую часть сомнений. На Найлуса же дева косилась с ясно различимой подозрительностью и легким оттенком страха: репутацию этого Спектра и его неравнодушное отношение к ее расе она прекрасно знала.

Попрощавшись, мы покинули столь радушно встретившее нас отделение, оставив двухсотлетнего инспектора в полном шоке: Найлус был сама любезность и обаяние, совершенно не похожий на кровавый образ, сформировавшийся в восприятии девы.

Теперь – следующий этап: отделение социальной службы опеки и попечительства Альянса Систем… И чую я, так просто и легко как с девой-азари мы общий язык с инспекторами-людьми не найдем. Если вообще сможем этот общий язык найти!

.

В этот раз летели довольно долго: Найлус не спешил, аккуратно ведя аэрокар в транспортном потоке. Нам требовалось время. Гаррус подробно инструктировал Лукаса и Амиру, на какие вопросы и как они могут отвечать, на какие могут промолчать, избегая ответа, а на что могут просто отправить за объяснениями к опекуну. На все вопросы, касаемо Себастьяна и причин его прибытия на Цитадель дети должны молчать, как бы их ни спрашивали.

Мрачный Артего откровенно нервничал, в его душе медленно, но верно разгоралась холодная злость, раздражение и неприязнь. Что такое органы опеки он знал не понаслышке, после гибели своих родителей потратив множество средств и сил на оформление опеки над младшим братом. Эти воспоминания очень яркими вспышками возникали в его поверхностных мыслях и исчезали, вытягивая за собой злость и обреченную ненависть. Если при оформлении опеки над братом все документы и права у него были, то сейчас… сейчас это была обычная, хоть и хорошо спланированная авантюра, и он это понимал прекрасно.

Единственный, кто оставался совершенно спокойным, это Аэтериос. Он вообще не видел необходимости хоть как-то прогибаться под абсурдные требования представителей ущербного с его точки зрения государства, если можно получить требуемое, просто воспользовавшись полномочиями Найлуса и увезя мелких со станции: задержать Спектра с детьми может только прямой приказ советника, а пока его получат, корабль уже успеет взлететь и войти в реле.

–   Прибываем.

Жесткий голос Найлуса разом завершил все разговоры: аэрокар уже спускался на парковку неподалеку от нужного нам офиса.

.

Офис социальной службы располагался на одном из ярусов Президиума, на небольшом удалении от посольства Альянса.

Когда мы вошли в довольно просторное помещение, первое, что мне бросилось в глаза – это огромная стойка ресепшн, стоящая у противоположной от дверей стены. За стойкой вполне закономерно обнаружились смазливая секретарша и скучающий рядом мужик в форме какой-то охранной фирмы. Неподалеку стену подпирал недовольный турианец в компании трех людей в броне СБЦ, стоящих к нему лицом и, соответственно, к нам – спиной.

Что занятно, больше в этом огромном помещении не было ни одного посетителя, и отличная акустика услужливо донесла до нас окончание разговора:

–   А теперь, Харон, который из них Вакариан? – какой-то человек стоял перед турианцем и указывал на изображение на экране своего инструментрона.

–   Тот, который с двумя Спектрами. – флегматично ответил турианец, со сдержанным интересом рассматривая нашу колоритную компанию. – Офицер Бейли, теперь-то я могу быть свободен? Рабочий день закончился еще час назад, и вы сейчас занимаете мое личное время.

Офицер Бейли! Какая неожиданно-ранняя встреча! Хорошо, что встретились, а то я еще могла забыть ненароком о той роли, которую этот человек сыграет в устранении нынешней верхушки управления СБЦ.

Цитадель Памяти, отзываясь на четкий запрос, услужливо подкинула информацию об этом человеке: Армандо Оуэн Бейли, офицер службы безопасности, командует отделом СБЦ в районе Закера после гибели своего предшественника-турианца. Разведен, отец двух взрослых детей. Жена, отсудив после развода квартиру и алименты, живет на Цитадели, сын-наркоман – на Земле, где дочь – неизвестно.

О самом Бейли информация крайне противоречивая: вроде как позиционируется каноном как честный и порядочный офицер, но активно берет взятки, покрывает преступников, давших ему на лапу, и не гнушается выбивать показания. Вроде как не ксенофоб и охотно работает с представителями других видов, но в любом конфликте, в котором замешаны люди, первым делом становится на сторону человека. И только спустя какое-то время начинает критически оценивать произошедшее. Наглядный пример – канонная ситуация с Венари Паллином: сперва сделал, а потом подумал, что именно он сделал, и чем это пахнет. Посмотрим, что из себя представляет этот «колоритный мужчина» на самом деле.

Тем временем забавный разговор уставшего Харона с разозленным Армандо пошел на новый виток:

–   Какими еще Спектрами? – раздраженно переспросил офицер.

–   Вот этими. – отозвался Харон, указав рукой в нашу сторону.

И тут нас, наконец-то, заметили. Люди повернулись, шагнули к нам и замерли в недоумении: турианцев-то два, а который из них Вакариан – они не знали.

–   Гаррус Вакариан, вы арестованы! – сходу огорошил нас Бейли, продемонстрировав действительно каноничное отсутствие здравого смысла и логического мышления. – У нас есть доказательства, что вы виновны в массовом убийстве в районе Закера на стоянке общественного транспорта!

Аэте хмыкнул и ухмыльнулся, предвкушая познавательные разборки.

–   Доказательства? – Гаррус склонил голову направо, холодно глядя на человека. – Вы имеете в виду намерено отключенные камеры наблюдения? Притом, отключенные уже после того, как на эту стоянку был поставлен аэрокар Спектра Совета? Или показания наемников, покинувших место нападения на аэрокаре азарийского производства без опознавательных знаков?

Бейли от такого встречного вопроса поперхнулся. Харон сменил позу, удобнее опираясь о стену, скрестил руки на груди и приготовился наблюдать за процессом общения известного ему турианца с не менее известным начальством.

–   Особенно странно, что это произошло непосредственно перед нападением на сотрудника Спецкорпуса, оставшегося в каре. – Гаррус продолжил размеренно загонять в угол оппонента. – Я надеюсь, вы выяснили причину столь досадной оплошности в работе вашего отделения? Потому что, насколько я знаю, на запрос от Спектра Совета ответа не пришло.

То, что этот запрос, заверенный личным биометрическим оттиском Найлуса, был отправлен самим Гаррусом минут пятнадцать назад, мое сокровище скромно предпочло промолчать. Как и о том, что он уже давно сам заверяет часть документации, используя наши подписи с нашего же разрешения и ставя в известность уже по факту.

За спинами людей расплывался облаком неприкрытого удовольствия Харон.

–   Я вижу, вы пригласили с собой офицера Харона, который является специалистом как раз по системам наблюдения, повсеместно установленным на Цитадели, включая место инцидента. – Гаррус вежливо кивнул старому знакомому. – Харон, мы можем узнать, что послужило причиной отключения всех систем наблюдения на стоянке и в прилегающих к ней коридорах этого уровня?

–   Да никаких проблем, Гаррус! – охотно ответил Харон. – Как только меня снимут с поста охранника на контрольно-пропускном пункте в пассажирских доках и вернут на старую должность, я это выясню.

Бейли от сказанного перекосило, а Гаррус, мягко говоря, удивился.

–   Тебя перевели в доки? Почему?

–   Я неправильно составляю отчеты. – иронично и язвительно пояснил турианец, взглядом указав на свое начальство.

Что на это ответить Гаррус не нашел, зато Аэте решил удовлетворить свое безграничное любопытство:

–   А что, на новом месте ты научишься их составлять правильно?

Как и всегда, Аэтериос обращался к собеседникам на «ты», используя местоимение «вы» исключительно как показатель множественного числа.

–   Нет. Я теперь их вообще не составляю. – довольно ответил Харон, с интересом рассматривая растрепанного парня.

Что странно, в Аэ асура он не признал: он просто не знал о существовании этой расы, приняв беловолосого за обычного человека. Интересно… Как так получилось, что некоторые турианцы вообще не знают о существовании второго вида, являющегося частью их родного государства?

–   Тогда какой практический смысл в этом переводе? – еще удивленнее спросил Аэте, ни к кому конкретно не обращаясь.

–   Понятия не имею. – хмыкнул Харон.

За это время Бейли собрался с мыслями и вернулся к первоначальной теме разговора:

–   Офицер Гаррус Вакариан, вы хотите сказать, что это не вы убили полтора десятка разумных на стоянке?

–   Полтора десятка? Нет, конечно! – правдиво ответил мой снайпер, который на той злополучной стоянке успел грохнуть только одного. Большинство честно зарезал развлекающийся Аэтериос.

–   Но вы знаете убийцу?

–   Знаю. – согласно кивнул он. – Их убил сотрудник Спецкорпуса после того, как они на него напали.

Мечтательная улыбка, играющая на губах асура, Хароном была понята совершенно правильно: он удивленно заморгал, но свои мысли оставил при себе.

–   Какой сотрудник? – не въехал в суть сказанного Бейли, все еще свято уверенный, что в убийствах виновен именно Гаррус.

–   Штатный! – вмешался в разговор Найлус, небрежно взмахнув рукой, определенным образом качнув кистью: знак «Молчать» опознали все, кроме людей. – Спектр Совета Найлус Крайк. Это мой аэрокар был на той стоянке. Если бы камеры наблюдения работали как полагается, вы могли бы наблюдать на этой стоянке и меня.

Бейли недовольно поморщился, понимая, что инцидент УЖЕ исчерпан: против Спектра он ничего сделать не мог. Найлус – не Гаррус. К нему с необоснованными претензиями и неподтвержденными доказательствами не подкатишь.

–   К вам, Спектр, нет никаких претензий. Но к офицеру Вакариану есть еще вопросы.

–   Гаррус, твой отец наконец-то что-то натворил? – радостно пустил шпильку Харон, прекрасно знающий, что это событие из области ненаучной фантастики.

От такой идеи Гаррус завис, пытаясь соотнести своего отца с определением «натворить». А Бейли неожиданно вспомнил, когда и при каких обстоятельствах он слышал в СБЦ фамилию «Вакариан». И то, что он вспомнил, ему очень не понравилось: репутация у бати моего сокровища очень… специфическая, и сразу у людей потянула за собой мысли об отделе внутренних расследований полиции Нью-Йорка и его аналога в СБЦ.

–   Офицер Летас, можете быть свободны. – буркнул Бейли.

Харон тут же облегченно вздохнул и с комфортом устроился на диванчике, явно настроенный и дальше созерцать столь интересное зрелище.

–   Вы все можете идти. – еще недовольнее сказал Армандо.

Люди тут же рассосались, а Харон не сдвинулся с места, зато включил свой инструментрон и погрузился работу, всем видом показывая, что намерен тут окопаться на неопределенный срок.

Найлус, посчитавший разговор завершенным, сказал:

–   Всего доброго, офицер. – и тут развернулся и направился к стойке ресепшн.

Бейли хватанул воздух, полыхая возмущением.

–   Одну минуту! – он несколько подрастерялся, поскольку не смог сразу решить, к кому обращаться: к Гаррусу, Найлусу или ко мне: наконец-то он опознал в моей скромной персоне первого Спектра-человека, гордость Альянса и прочее пафосное бла-бла, которое активно крутила альянсовская пропаганда в СМИ. – Спектр Шепард!

Я повернулась и ободряюще улыбнулась, всем видом выражая готовность к сотрудничеству.

–   Я могу чем-то вам помочь, офицер?

Великая вещь – сознательное модулирование голоса! Одной интонацией можно вселить в человека надежду. Или растоптать ее…

Бейли воспрянул:

–   Понимаете, Спектр, у нас возникла проблема с детьми…

–   Да, проблема беспризорников в районе Закера ужасающая. – вкрадчиво подтвердил обернувшийся Спектр Крайк, чем вновь сбил Бейли с мысли.

Воспользовавшись заминкой, Гаррус с Себастьяном успели подойти к стойке ресепшн и о чем-то уже говорили с девушкой. Аэтериос, удерживая Амиру одной рукой, вторую положил на плечо Лукасу в недвусмысленном жесте покровительства и защиты. Улыбался асур той же искренней и счастливой улыбкой, которая была у него на стоянке в момент, когда он добивал крогана.

–   Я о двух детях, которых вы забрали. – Бейли указал в сторону внешне безобидного белобрысого парня. – Я об этих детях!

Улыбка Аэтериоса стала шире.

–   Мы? Забрали? – я удивленно приподняла бровь. – Офицер, вам передали неверную информацию! Мы их не забирали. Детей, наконец-то, нашел человек, имеющий право на опеку над ними.

А вот тут Армандо Оуэн растерялся окончательно.

–   Простите, у детей есть опекун?

–   Есть. – согласно закивала я. – Вон он, только что зашел к инспектору.

И я указала на закрывающиеся за спиной Себастьяна двери.

–   Мы отстали! – неожиданно выкрикнула Амира. – Дядя Себастьян! Подождите!

Аэтериос, окинув Бейли разочарованным взглядом, ушел в кабинет вместе с детьми.

–   Он их родственник? – вновь вернулся Армандо Оуэн к теме детей.

–   Офицер Бейли. Мне непонятна ваша настойчивость и отсутствие понимания сказанного. – холодно припечатал Найлус. – Документы на опеку уже заверены в отделении опеки и попечительства Пространства Цитадели при СБЦ. Я удивлен, что вас так сильно взволновала судьба детей, чья мать погибла два года назад при невыясненных обстоятельствах. Насколько я знаю, на месте ее гибели в тот момент тоже не работали камеры. И расследование до сих пор продолжается. Безрезультатно.

–   Я прослежу за этим расследованием. – процедил офицер. – Спасибо за сотрудничество, Спектры. Вынужден вас покинуть.

–   До свидания, офицер. – мягко сказала я, всем видом демонстрируя огорчение.

–   Полагаю, вопрос с беспочвенными обвинениями, выдвинутыми офицеру Гаррусу Вакариану, мы решили? – ледяным скрежещущим голосом процедил Найлус.

–   Решили.

–   Прекрасно.

Бейли поморщился, пыхнул яростью и злостью, и быстро ушел, а в мыслях крутилось: «Скотина, так подставил!». При этом желание внимательно просмотреть дело о гибели Елены Бродар и всех связанных с этим обстоятельств горело очень ярко.

–   Это не мое дело, Спектр Крайк. – внезапно сказал поднявшийся и подошедший к нам Харон, когда двери за спиной его начальства закрылись. – Но советую чаще оборачиваться.

–   Я уже понял. Благодарю.

Харон заклацал на инструментроне, что-то включая, а потом с совершенно довольной рожей выдал:

–   Спектр Имрир Шепард. Я рад, что представители вашего вида появились в рядах оперативников турианского корпуса СПЕКТРа.

После чего развернулся и неспешно направился к дверям. А я вспомнила слова Гарруса про то, что Харон – специалист по системам наблюдения…

–   Да я сама счастлива. – тихо произнесла я, зная, что он меня прекрасно услышит. – До встречи, офицер Харон  Летас.

–   До встречи, Спектр. – негромко донеслось от двери.

О да, с ним мы еще встретимся.

Харон покинул холл, а мы перенесли внимание на то, что творилось в ментале: за дверями кабинета закручивалась настоящая эмоциональная буря.

–   «Наше присутствие требуется?» – отправила я мысль.

–   «Ни в коем случае!» – донесся ответ от Гарруса. – «Только помешаете.»

–   «Имрир, успокойся. Гаррус сам их добьет.» – попытался меня успокоить Найлус. – «В крайнем случае – Аэте прирежет.»

Последнее уточнение как-то не добавило мне спокойствия, учитывая высокую вероятность подобного исхода.

–   «Умеешь ты утешать.»

–   «Имрир! Все хорошо.» – ментальный голос Гарруса искрился вдохновением и азартом.

Понятно. Сам справится.

Найлус, с хищным предвкушением вслушивающийся в эмоции, доставал секретаршу и охранника пространной беседой на тему человеческих беспризорников вообще и канальных крыс в частности.

Я на какое-то время упустила нить разговора, просто слушая его голос, когда эта зеленоглазая язва громко и пафосно выдала:

–   Спектр Шепард. Учитывая ваше прошлое, у вас должен быть богатый опыт общения с сотрудниками органов опеки, не так ли?

–   Ну… – я не поняла, что он хотел от меня услышать.

–   «Мрир, не спи. Что подсказывает память твоего реципиента по поводу служб опеки?». – и тут же – вслух: – Мне очень интересно мнение человека, на собственном опыте столкнувшегося с проявлением заботы со стороны государства.

–   Да какая там забота? – выдала я первое, что всплыло в голове при упоминании о «светлом детстве» моего реципиента. – Никому мы там не были нужны!

От столь экспрессивного ответа девушка-секретарша чуть покраснела, а охранник понимающе кивнул.

–   Неужели в метрополии вашего вида все настолько плохо? – мило спросил Крайк у свежей жертвы, наслаждаясь ее эмоциями. – Вы же должны знать, как обстоят дела на самом деле. Вы же работаете в этой сфере.

Неизвестно, до какого состояния довел бы несчастную секретаршу вошедший во вкус начинающий эмпат, когда открывшиеся двери кабинета отвлекли его от загона дичи. Разочарованный Аэтериос, которому очень хотелось кое-кому конкретному свернуть шею, шел первым. За ним – задумчивый Себастьян с Амирой на руках. Лукас чинно шествовал возле опекуна, держа его за руку. А замыкал процессию совершенно довольный собой Гаррус.

Уже на пороге он остановился, повернулся и предельно вежливо уточнил:

–   Так вы подтверждаете мое право навещать детей?

–   Договаривайтесь о встречах с их опекуном! – донеслось из кабинета вместе с волной раздражения и застарелой неприязни.

Дверь в кабинет захлопнулась.

–   И почему меня здесь так не любят? – недоуменно поинтересовался Гаррус, ни к кому конкретно не обращаясь

–   Да вы их тут всех уже порядочно достали. – со смешком ответил охранник. – Третий год имею счастье наблюдать за вашим общением с инспектором Хенри Гарвин.

–   Да, мы с инспектором часто пересекались. – покивал опытный законник, который только что в очередной раз загнал оппонента в угол и добился нужного результата, превосходно использовав чужие слабости и свое знание законов.

–   «Ррус, ты же вроде не вел дела, связанные с беспризорниками?» – искренне удивился Найлус.

–   «Я – нет, но друзья – да. Я хорошо знаю законодательную базу Пространства Цитадели и иногда помогал им в спорных или проблемных делах как законник.» – короткая пауза и неуверенное уточнение: – «У меня есть право оказывать юридические услуги такого рода: я на Цитадели два года стажировался в юрконсульстве СБЦ, официально выполняя работу законника в свободное от работы время.»

–   «Почему только два года?» – спросила я.

–   «Через два года меня перевели из патрульной службы в следственный отдел, и я уже не мог работать по совместительству: времени не хватало.»

И правда – сокровище, которым я ну совершенно не настроена делиться!

Пока я была занята собственническими мыслями, приветливый охранник сопроводил нас к выходу.

–   Удивлен, что в этот раз вы справились так быстро. Обычно ваше общение затягивалось на несколько часов. – ухмыльнулся мужчина.

–   Спасибо за понимание. – вежливо отозвался Гаррус. – Я старался.

Охранник не сдержал смешок.

–   До встречи, следователь, Спектры…

И дверь за нами автоматически захлопнулась, оборвав фразу, а индикатор замка окрасился красным.

–   А ты инспектора совсем задолбал. – хмыкнул Найлус, направляясь к парковке.

–   Зато до утра, в лучшем случае – до обеда, у нас будет время. – порадовал Гаррус, пытающийся понять: это была похвала или упрек.

Впрочем, на этот раз он склонился к мысли, что это была, все же, похвала: характер Крайка он знал отлично, как и его на редкость «доброжелательное» отношение ко всем, кто не входит в число его знакомых или друзей.

Мы спокойно дошли до парковки и погрузились в наш яркий, жизнеутверждающий аэрокар. И только когда машина оторвалась от площадки и взлетела, детей, наконец-то, отпустило напряжение и скрытый страх: они до последнего не верили, что им позволят остаться с нами. Чем же наша колоритная компания так им приглянулась, я понять не могла, невзирая на свой дар менталиста. Просто потому, что дети сами этого толком не знали. Вот понравились и все тут!

Амира снова перелезла на руки Аэтериосу, крепко обняла его за шею и уткнулась носом в волосы, которые тот так и не потрудился даже в хвост собрать.

–   Я же говорил, все будет хорошо. – выдал белобрысый кошмарик, успокаивающе гладя девочку по голове.

–   Я боялась, что нас заберут. – Амира шмыгнула носом.

–   Мы бы не позволили.

–   Спасибо вам. – Лукас нервно теребил низ футболки. – Извините, что я… ну, сомневался.

Гаррус хмыкнул, склонил голову набок.

–   Ты был в своем праве: ты несешь ответственность за сестру. – добродушно пояснил он свою точку зрения на экспрессивное высказывание мальчика. – Ты должен был сомневаться. У тебя нет права на ошибку из-за излишнего доверия.

–   Так вы не злитесь? – воспрянул ребенок.

–   Я? Злюсь? – Гаррус удивленно заморгал: подобная идея ему даже в голову не приходила. – Нет, конечно. И, Лукас, не стоит к нам обращаться так официально.

–   Я понял. – серьезно кивнул мальчик. – А куда мы теперь?

Какой хороший вопрос! И ответил на него Найлус одной емкой фразой:

–   По магазинам.

.

Мы и отправились… «по магазинам».

Найлус привез нас в огромный торговый центр, расположенный где-то в середине его жилого лепестка в паре километров от дома: многоэтажное здание возвышалось возле небольшого парка, подсвеченное многочисленной рекламой, голографическими вывесками и парящими на небольшом отдалении от стен информационными стендами. И все это двигалось, шумело, переливалось, пытаясь привлечь посетителей, пока не сформировало в моем восприятии устойчивый радужный фон, на который я быстро перестала обращать внимание.

–   Что нам требуется приобрести? – спросил Себастьян, когда аэрокар приземлился на парковке на верхнем этаже комплекса.

На что получил лаконичный односложный ответ:

–   Всё. – Найлус перевел кар в режим ожидания. – Выгружайтесь.

В новую квартиру купить надо было действительно ВСЁ, начиная от мебели и заканчивая мелкими предметами быта вроде посуды, средств гигиены и прочих необходимых для нормальной жизни мелочей. Притом сроки нас поджимали. Гаррус очень ясно дал понять, что завтра Себастьяна может ожидать явление социального сотрудника, который захочет посмотреть, в каких условиях живут дети. Вот эти условия сейчас и будут создаваться.

–   Сколько у нас времени? – задал вопрос Гаррус, что-то прикидывающий про себя.

–   Ремонт в одной секции закончен. В остальных – только приступили и до утра не справятся.

В ответ – рассеянный кивок. Гаррус информацию услышал.

–   Перегородки смонтированы?

Найлус согласно кивнул, жестом приглашая следовать за ним к лифту.

–   «Что за перегородки?» – полюбопытствовала я, четко давая понять, что вопрос не спешный, и они могут ответить на него позже.

–   «Перестенки, делящие квартиру на части по числу выходов.» – отозвался Найлус и скинул мне очень интересный мысленный образ, показывающий планировку нашего нового жилья.

Рассматривая образ, я впервые поняла разницу между жильем турианцев и людей: планировка и логика распределения жилой площади. Купленное жилье состояло из двух ярусов, располагающихся на разных этажах один под другим и соединенных в одно целое четырьмя массивными и на первый взгляд стационарными лестницами, которые, как выяснилось, при необходимости могли складываться и убираться в потолок или в пол, благодаря чему одна квартира превращалась в четыре автономных. Каждая со своим выходом в коридоры дома и собственным номером. Притом, верхний жилой ярус делился неотличимыми от обычных стен перестенками на три части по числу выходов. В обычном состоянии эти перестенки убраны в стену, но при нужде жилье разделялось на вполне самостоятельные квартиры.

Подъехал лифт и услужливо распахнул створки.

–   «Обставлять будем всё?»

–   «Нет. Сейчас на обустройство всей квартиры у нас нет времени.» – Найлус зашел в кабинку, тронул кнопку нужного этажа. – «Ремонт закончен только в одной секции: ее надо обставить сегодня и привести в жилой вид. В остальных ремонт еще в процессе и закончат его только завтра к утру.» – в поверхностных мыслях наставника вновь появилась планировка квартиры с указанием той ее части, в которой ремонт уже завершен. – «Арсенал, мастерскую и тренировочный комплекс на нижнем ярусе еще даже не начали монтировать.»

–   «Чем я могу помочь?»

–   «Помоги мелким подобрать все, что требуется.» – короткий взгляд на Амиру, на Лукаса. – «Ни я, ни Гаррус не знаем, что нужно человеческим детям для комфортной жизни. Если что-то забудем – потом докупим, но завтра с утра все должно быть готово.»

–   «В таком случае стоит начать с детского отдела. Пока дети не устали, они могут сами сказать, что им нравится.»

–   «Резонно.» – согласился Гаррус. – «Тогда есть смысл связаться с Дезаром и отменить сегодняшнюю пристрелку. Мы физически не успеем.»

–   «Звони.» – Найлус устало вздохнул. – «Хотя и сам догадается, когда домой придет: мы теперь соседи. В одном доме будем жить.»

Гаррус тут же связался с Наради и коротко предупредил, что заглянем мы к нему завтра, тоже ближе к вечеру. Получив ответ, он извинился, попрощался и отключился.

–   «Наради сказал, что выделит нам завтра пару часов для подгонки и пристрелки. Но предупредил, что если мы не явимся до конца его рабочего дня, нас встретят шоковые пули.»

Найлус усмехнулся, но никак не прокомментировал. Тут лифт остановился, выпуская нас в круговерть крупного торгового центра. И понеслось… Беготня по бесконечным отделам, просмотр каталогов, выбор нужного, оплата заказа и доставки с четким указанием сроков. Если нужного не находилось, все повторялось в аналогичном отделе. И так – на протяжении трех часов, пока мы не закупили по заранее составленным спискам все необходимое: мебель, технику, оборудование для кухни, продукты, посуду, белье, средства гигиены, мелкие элементы обстановки вроде напольных мягких ковриков, декоративных финтифлюшек и прочего-прочего-прочего, не слишком нужного, но приятного для жизни.

Когда закончился этот утомительный шопинг, устали все. Мы больше морально, Себастьян – физически, а дети так вообще были в полуобморочном состоянии, но совершенно счастливые и полностью довольные прогулкой. Амира уже привычно ехала на руках Аэтериоса, обхватив его за шею и прижимая к себе большую бежево-фиолетовую лупоглазую мягкую игрушку-варрена. Лукас с довольной мордашкой стойко топал возле Гарруса и вертел в руках прекрасно исполненную модельку турианского крейсера, периодически поглядывая то на меня и Найлуса, то на Себастьяна, то на асура, без усилий уже который час таскающего его сестру. Купив напоследок так понравившуюся девочке большую желтую подушку-подсолнух, мы, наконец-то, покинули это место.

Уже когда кар встроился в транспортный поток, а Найлус переключил его на автопилот, я задала по ментальной связи мучающий меня вопрос:

–   «Скажите, а все это купить через экстранет нельзя было?»

В ответ – ирония Найлуса и веселье Гарруса.

–   «Можно. Мебель и технику. Остальное лучше покупать непосредственно в магазинах.»

Мое невнятное бульканье вызвало смешки и волну поддержки. А ведь потом еще остальную часть квартиры надо обставить и превратить в жилое помещение. Но это – как-нибудь потом.

Дорога до нового дома проскочила мимо моего восприятия: я занималась сканированием собственного организма, благо, никаких внешних спецэффектов это действие не производит, да и много времени не занимает, так что когда аэрокар мягко коснулся покрытия парковки, я уже получила результаты.

Хорошие результаты: развертка ауры, наконец-то, завершилась, а организм готовился к мощной энергетической и гормональной встряске, которая всегда сопровождает вхождение в силу. Еще примерно сутки, и я узнаю, какими силами смогу оперировать в этой реальности: падут самонаведенные блоки с моих даров и способностей, не дающие использовать больше, чем я в состоянии выдержать, организм перестроится, и я вновь стану метаморфом, а не непонятной тварюшкой, застрявшей в одном облике. Как-то мне уже некомфортно в полностью статичном теле.

–   Имрир. – тихий голос Гарруса выдернул меня из задумчивости, возвращая на бренную землю. – Мы прилетели.

Я быстро осмотрелась. И правда, прилетели: Аэте с мелкими, вместе с Себастьяном, уже стояли возле кара. Только я «дремала», пока меня не дернул Гаррус.

–   «Устала?» – полная искреннего участия и заботы мысль пронеслась по ментальной связи.

–   «Ррус, я скорее вымоталась морально, чем физически.» – честно ответила я, глядя ему в глаза. – «Все нормально.»

–   «Может, тебе стоит отдохнуть?»

Я улыбнулась и отрицательно покачала головой. Нет, не стоит. Скоро меня вообще от энергетического переизбытка и гормональной нестабильности начнет штормить.

–   Спасибо, Гаррус. – я встала и выбралась из машины, чуть повела плечами. – «У меня сейчас начинается нестабильный период. Примерно на сутки.» – добавила я.

–   «Что случилось?» – тут же встревожился Найлус.

–   «Вхождение в силу. В организме накапливается энергия, необходимая для окончательной перестройки. При сильном переполнении резервов возможны любые перекосы, так что не особо удивляйтесь, если меня куда-то понесет на подвиги. Эффект чем-то напоминает опьянение.»

Найлус закрыл кар и повел нас по парковке к лифту.

–   «Чем мы можем помочь?» – уже второй раз за сегодня задал мне этот вопрос Гаррус.

И я ответила практически так же:

–   «Просто будьте рядом. И проследите, чтобы я не разнесла эту станцию или не превратила ее в активный Некрополь. Отвечая на незаданный вопрос: могу! Особенно, в таком состоянии.»

В ответ – аналог ментального смешка и успокаивающий ответ:

–   «Проследим.»

–   «Ты, скорее, присоединишься.» – с легким укором в голосе отозвался Гаррус.

–   «Ну или присоединимся.» – согласился Найлус. – «Мрир, а если серьезно, что мы можем сделать?»

–   «Сделайте так, чтобы завтра вечером меня никуда не понесло на пьяную от энергетического перебора голову.»

–   «Ты в пьяном виде вполне адекватно воспринимаешь реальность.»

–   «Так то в пьяном! Тогда включается автопилот.» – я поморщилась. – «В этом же случае организм трезвый.»

Найлус ухмыльнулся, переглянулся с Гаррусом и вкрадчиво спросил:

–   «Так в чем проблема?»

Я от идеи, очень ясно промелькнувшей в головах этих двух авантюристов, поперхнулась воздухом и чуть не споткнулась. Найлус придержал меня под локоть.

–   «Или это может навредить?» – всполошившись от пришедшей в голову мысли, спросил Гаррус.

–   «Нет, навредить не может: в этом состоянии организм переработает все, даже откровенный яд. И автопилот работать будет при любых раскладах.» – буркнула я. – «Но все же лучше это мероприятие провести дома. Закрыв и заблокировав двери.»

Определение «дом» по отношению к квартире Найлуса сорвалось само собой, совершенно естественно и незаметно для разума. И, главное, никаких конфликтов в восприятии осознание этого факта не вызвало. Ни у меня, ни, что занятно, у Гарруса: мы оба неосознанно воспринимали жилье Крайка совершенно одинаково. Как дом.

–   «Полагаю, мы как-нибудь эту проблему решим.» – подвел черту под нашим оригинальным разговором Найлус. – «А сейчас нас ждет…»

–   «Увлекательное занятие по обустройству нового жилья.» – закончила я.

.

«Увлекательное занятие» сожрало все оставшееся время и завершилось уже ранней ночью за кухонным столом. Дети давно спали, мы растеклись по стульям, а расслабившийся Аэтериос поигрывал здоровенным кухонным тесаком над порезанным кубиками мясом: он помогал Себастьяну, готовившему сильно припозднившийся ужин. Асур твердо решил научиться готовить, благо, наш повар от халявной рабской силы, добровольно пошедшей в услужение, отказываться не стал.

–   Себастьян. – Найлус оторвал взгляд от чайника, который обрадовался и тут же закипел, стоило только хозяину отвлечься. – Ну наконец-то, закипел… – он окинул взглядом кухню и несколько растерянно пробормотал: – А кружка-то где?

–   Дома. – ехидно подсказал Гаррус, протягивая ему точную копию оставшейся на старой квартире кружки.

–   О! Эрг будешь?

–   Да, давай. – вместо Гарруса ответил непосредственный асур.

Найлус быстро заварил ароматный напиток в трех чашках, и по кухне растеклись восхитительные запахи мяты и фруктов.

–   Мрир, тебе, как обычно?

Я кивнула.

–   Себастьян, тебе что?

–   Чай. Две ложки сахара и дольку лимона. – ответил повар, не отвлекаясь от сковороды, на которой подрумянивался лук. – Пол-ложки заварки на эту кружку. – уточнил он, глянув на тару. – Можно так сыпать.

Найлус быстро сделал требуемое и пошел к холодильнику за лимоном, тем временем Себастьян закинул поджарку в кастрюлю, а мясо – в вок к уже подрумянившемуся непонятному мне овощу.

–   Порей порежь. Кольцами. – Себа на мгновение отвлекся и указал на чистую доску, на которой лежал стебель порея. – И нож не забывай мыть.

–   Ага. – довольный Аэ подхватил нож, подбросил в руке. – Резать тонко?

–   Тонко.

Асур, мурлыкая что-то рокочущее себе под нос, ловко и очень быстро резал лук-порей, не отрывая кончика ножа от доски.

–   Долго еще? – заинтересованно спросил он, передавая человеку доску с аккуратно и тонко нарезанным пореем.

–   Еще немного. Мясо быстро приготовится. – Себастьян скинул порей к мясу. – Теперь не забудь снова помыть нож и доску, и порежь помидоры. Сперва пополам, потом – тонкими пластинками. Чем тоньше, тем лучше.

–   Помидоры мыть не надо – добавил Гаррус, который и занимался подготовкой овощей.

Белобрысый сделал требуемое: тщательно помыл нож и доску, аккуратно выложил три несчастные помидорки и молниеносно настрогал их. Бритвенно-острый нож, любовно заточенный и подправленный лично Аэтериосом, прорезал несчастный овощ не встречая сопротивления.

–   Так – нормально? А то тоньше я уже не смогу. – асур сунул Себастьяну под нос доску.

Повар оторопело смотрел на совершенно одинаковые по толщине, тоненькие, прозрачные пластинки помидор.

–   Да я бы тоже еще тоньше не смог… Ты же говорил, что не умеешь готовить?

–   Так я не умею. – согласно кивнул Аэтериос, честно глядя в глаза.

–   А это… как? – Себа аккуратно поднял двумя пальцами одну пластинку.

–   Ну… – асур помялся. – Мой деда всегда говорил, что я хорошо обращаюсь с ножами. – пожав плечами, пояснил седой парень.

Уточнить, что именно он делал этими ножами, он не озаботился.

–   Еще что-нибудь порезать?

–   Картошку почисть. – Себа указал на миску с корнеплодами.

–   Как?

От такого вопроса Себастьян удивленно заморгал, пытаясь понять, как это человек не знает, что такое картошка и как ее чистят.

–   Ах да… – он чуть запнулся. – Ты же из тех детей, которые выросли у турианцев?

–   Да, я вырос в Иерархии.

Артего пояснил:

–   С клубней картофеля надо срезать шкурку. Она тонкая. И вырежи подпорченности, если будут.

Аэтериос и занялся картошкой, тем же шеф-ножом срезая кожуру.

–   Нож поменьше возьми. – посоветовал Себастьян.

–   Зачем? – удивился асур. – Этот прекрасно режет.

–   Удобнее. – со вздохом пояснил повар, взял небольшой овощной нож и показал, как правильно чистить картофель. – Понял?

–   Да.

Себа вернулся к плите и не видел, как вошедший во вкус Аэте ошкуривает несчастные корнеплоды. И хорошо, что не видел: выглядело это… специфично.

Наконец, повар закончил и сел с нами за стол гонять чаи, пока еда доходит до готовности.

–   Себастьян. – Найлус вернулся к прерванному закипевшим чайником разговору. – А ты зачем на Цитадель прилетел?

Себа от такого вопроса чуть заметно напрягся, мысли заполошно заметались.

–   С чем связан вопрос?

Зеленые глаза чуть сузились.

–   С тем, что ты на следующие пять лет под моим покровительством: твои профессиональные навыки повара нас полностью устраивают, так что причин для разрыва контракта я не вижу. – иронично пояснил Спектр. – Помимо этого, ты, наравне с нами, согласился взять на себя обязательства перед двумя детьми, которых мы сегодня подобрали, что автоматически означает полное отсутствие свободного личного времени. Разве не логично нам хотя бы поинтересоваться, какие дела привели тебя на эту станцию? Возможно, мы в состоянии помочь тебе их решить.

Что на это ответить Себастьян не нашел, продолжая испытывающе смотреть в нечеловечески-яркие изумрудно-зеленые чуть прищуренные глаза.

–   Согласившись с твоим предложением оформить на себя опеку мелких, я пустил тебя в свой дом. Для нашей расы – это признак доверия.

–   Вы меня практически не знаете. – осторожно произнес Себастьян, покачивая в руках кружку с чаем.

Интересно, это он нас или себя пытается убедить? Если себя – это как минимум глупо, если нас – бесполезно.

–   Себастьян Этторе  Артего. Родился в 2151 году на Земле в городе Мадена, Италия… – спокойным размеренным голосом начал по памяти пересказывать досье Себастьяна Найлус. – Единственный живой родственник – младший кровный брат Арриго  Рэниро  Артего, родившийся в 2166 году на планете Интай’сей, на которой пребывает в данный момент, если верить тому, что указанно в его личном деле. Ну и так далее, начиная с добровольного прихода на призывной пункт в восемнадцать лет и поступления через пять лет службы в высшее военное училище, закончить которое тебе не дала гибель родителей. После – три года судебных тяжб за право оформления опеки над несовершеннолетним братом, которые ты выиграл и два года назад закончил оформление всех бумаг. Служил в спецподразделении, после чего полгода назад решением военного трибунала был по странному на мой взгляд предлогу уволен из военно-космических сил Альянса Систем. – зеленоглазая язва хмыкнул. – Твою биографию и психопрофиль я знаю: потрудился поинтересоваться, кого мы берем в команду. Чисто в познавательных целях.

Себастьян прикрыл глаза, устало потер лоб.

–   И вы, зная это, все равно согласились взять меня на службу?

–   А почему нет? – иронию в вибрирующем, отдающим металлом голосе, можно было ощутить физически, настолько она была концентрированной и явной. – Я не считаю удар в морду вышестоящему офицеру за откровенно идиотское требование и его же сломанную челюсть чем-то настолько предосудительным и недопустимым, чтобы отказаться нанимать высококлассного специалиста широкого профиля на должность личного повара.

Аэтериос фыркнул и добавил:

–   В Иерархии другая логика взаимоотношений.

–   Аэ прав. У нас можно набить морду сослуживцу на законных основаниях в спарринге или на дуэли. И вышестоящим офицерам в том числе, за что тебе ну совершенно ничего не будет. Если сможешь, конечно.

Мы с Гаррусом в разговор не вмешивались, с интересом наблюдая, как Найлус разводит замкнутого и подозрительного Себу на откровенность. Не то, чтобы мы не смогли получить нужную нам информацию самостоятельно… но лучше, чтобы мистер Артего сам, добровольно, пошел навстречу.

–   Себастьян. – голос Найлуса стал вкрадчивым и подозрительно-мягким. – Не путай нас с людьми и представителями Альянса Систем. Это необдуманно и в какой-то мере… оскорбительно.

Себа на такое определение удивленно заморгал, но продолживший говорить Найлус не дал ему что-то сказать:

–   Я – не твое бывшее начальство, и истерики за удар в морду разводить не буду, даже если он – незаслуженный. Скорее, ты словишь удар в ответ и будешь принудительно участвовать в… тренировках: твоя физическая подготовка и военное мастерство – это лишняя гарантия безопасности и выживания нашей группы в целом. А у тебя будет прекрасная возможность высказать мне свои претензии вслух или путем мордобоя во время спарринга. Я их внимательно выслушаю, если они правомерны – приму к сведению и постараюсь избегать неприятных тебе ситуаций.

Себастьян молчал, обдумывая сказанное. Да, он знал, что психология и межличностные отношения турианцев отличаются от привычных людям, но как-то в практическое поле эти знания по какой-то причине не переводил. Сейчас Найлус подробно и доступно пояснял ему эти отличия, указывая себя в качестве примера.

–   Я нанял тебя на пять лет. Ты – согласился пойти ко мне в долгосрочный найм, не предполагающий разрыв контракта в одностороннем порядке с твоей стороны.

На эти слова повар только поморщился и кивнул.

–   Этот нюанс был добавлен по нескольким резонам. Первый: твоя гордость и самоуважение не позволят остаться на службе, если по какой-то причине ты решишь, что недостоин ее или каким-то образом навредил мне или мои близким. – Найлус приподнял руку, прерывая попытки человека возразить. – Не спорь, я достаточно хорошо разбираюсь в представителях вашего вида. – тот крохотный нюанс, что он ощущает эмоции, Найлус оставил за границами ритуального круга. – Благородство и справедливость, присущие тебе, послужили причиной увольнения.

Себастьян устало прикрыл глаза, перекатывая пустую кружку между ладоней.

–   Так вы знаете?

–   Детали – нет. Только то, что вошло в официальные документы. К ним я, как Спектр Совета, доступ получил. – Найлус неожиданно плутовато усмехнулся и уточнил: – Хотя, доступ к этим данным помогли получить мои навыки взлома и дешифровки.

Гаррус от такого признания растерялся.

–   Ты что, взломал базы данных ВКС Альянса Систем? Это же…

–   Три часа работы на взлом, получение доступа и поиск нужной мне информации. – пожал плечами наш домашний хакер. – Я был бы плохим Спектром, если бы не умел быстро добывать нужную мне информацию. Так что… пришлось научиться.

–   «Незаконно!» – мысленно припечатал Вакариан.

Найлус замечание проигнорировал.

–   Не знал. – растерянно произнес Себастьян.

–   Да я два года вкалывал как проклятый на одного хитрого саларианца, чтобы тот меня научил тонкостям взлома и проникновения в защищенные сети. – признался наставник. – Та еще была мстительная скотина. Но он был в своем праве, и мы достигли полного взаимопонимания: я получил учителя, а он того, кто отомстит за него и трех его братьев.

–   Отомстил? – полюбопытствовал оживившийся Аэте.

–   Ты же знаешь, я всегда выполняю взятые на себя обязательства. – нейтрально отозвался Найлус, не слишком настроенный сейчас рассказывать о том, что именно он сделал по требованию ныне покойного саларианца.

В ответ – ухмылка.

–   Как всегда, воспользовался своими служебными полномочиями для решения личных проблем. – фиолетовые глаза искрились от смеха. – Крайк, ты…

–   Аэ, я не понял, тебе что-то не нравится? – Найлус приподнял надбровный щиток, всем своим видом выражая недоумение. – Я хорошо выполняю работу Спектра.

–   Наслышан. – ехидство в фиолетовых глазах читалось без труда. – Идешь по стопам своего родича.

–   Пока достичь его результатов у меня не получилось, но я ОЧЕНЬ старался.

Аэтериос на это тихо рассмеялся, Гаррус тяжко вздохнул. Себастьян за время этой милой пикировки осмыслил сказанное и осторожно задал наводящий вопрос, возвращаясь к интересующей его теме:

–   А каковы другие резоны?

Аэте хмыкнул, а Гаррус заметил:

–   Себастьян. Подгорает.

Себа всполошился, подскочил к плите, помешивая мясо, которое теперь будет несколько более румяным, чем предполагалось.

–   Простите, отвлекся.

В ответ – тихие смешки.

–   Готово? – Аэ заинтригованно приподнялся на стуле.

–   Да.

Мы тут же развили бурную деятельность: расставили тарелки, разложили приборы, поставили на стол графины с напитками. Себа тем временем поставил на стол большие тарелки с едой.

Пока мы ели, разговор по общему молчаливому согласию свернул на нейтральные темы, но как только мы закончили трапезу, а стол был убран, и посуда помыта, Себастьян вновь вернулся к вопросу, на который ему не ответили:

–   Я бы хотел узнать другие резоны, по которым вы взяли меня на работу.

Совершенно довольный и расслабленный Найлус вяло ответил:

–   Скажи, я похож на идиота?

Себа от такой постановки вопроса растерялся.

–   К чему это?

–   К тому, что я был бы настоящим идиотом, если бы упустил возможность заполучить на долгий срок высококлассного военного специалиста, которого сместили с занимаемой должности в аналитическом отделе и после серии переводов быстро поперли из вооруженных сил по какому-то совершенно нереальному обвинению и по непонятной мне причине с, как говорят люди, «волчьим билетом».

–   Очень странные переводы. – заметил Гаррус. – У меня сложилось впечатление, словно тебя сознательно переводили, чтобы ограничить доступ к информации.

Себастьян впервые пошел на контакт:

–   Да. Именно это они и делали.

–   Не помогло? – задал риторический вопрос Аэте.

–   Я – хороший аналитик. – нейтрально ответил Себа.

–   Где-то я это слышал. – ухмыляющийся асур в упор посмотрел на Гарруса. – Теперь у нас есть хороший следователь и хороший аналитик.

–   И ты. – добавил Гаррус.

–   И я. – тем же тоном отозвался Аэ.

–   А кто он? – спросил Себастьян. – Только не говорите, что техник.

–   Но я хороший техник! – в голосе Аэтериоса промелькнула детская обида.

–   А вот это я узнаю при очередном ремонте «Мако». – отозвался Гаррус.

–   Но я…

–   Ты – море крови и куча проблем. – дал Найлус исчерпывающую характеристику молодого асура.

Себа, вспомнив стоянку района Закера, про себя согласился, что характеристика – точная и вполне соответствует его знаниям об Аэтериосе.

–   Почему сразу «куча проблем»? – недовольно буркнул белобрысый. – Я полезный.

Найлус усмехнулся, шевельнув мандибулами.

–   Я не спорю, что полезный. Я говорю, что от тебя много проблем.

Подумав, асур согласился.

–   Себастьян, полагаю, ответы на свои вопросы о причине найма ты получил?

Человек кивнул.

–   Прекрасно. – Найлус улыбнулся. – А все же, что привело тебя на Цитадель?

–   Во время своего расследования я случайно получил информацию, которая может заинтересовать контр-адмирала Кахоку. – несколько обтекаемо ответил Артего.

–   Если это для тебя важно, я могу устроить вам встречу в безопасном месте.

–   Это – важно.

–   Завтра – маловероятно. – сказал Гаррус. – Себастьян, вы ведь хотите встретиться с Кахоку, не привлекая внимание Альянса?

Себа кивнул, а Найлус добавил:

–   В таком случае, я постараюсь решить этот вопрос до нашего отлета с Цитадели.

–   Буду признателен.

–   Хорошо. Тогда ты с детьми и Аэте остаетесь здесь, а мы переночуем на старой квартире. Прилетим утром.

На этой ноте мы решили завершить ночные посиделки. Себа упаковал нам пожевать на утро, и мы втроем покинули квартиру.

.

Дорога до дома прошла в тишине и спокойствии. Задумчивый Гаррус вообще выпал из реальности, погруженный в какие-то невеселые мысли. Я тактично перевела восприятие: иногда каждому нужно уединение и возможность спокойно обдумать то, что тревожит и не дает покоя. Сейчас был как раз такой момент. Так что я просто устроилась удобнее и задремала, пока мягкий толчок приземления не ознаменовал окончание нашего полета.

Найлус перевел аэрокар в режим ожидания, молча открыл багажник и вручил в руки сородичу пару пищевых контейнеров. Тот взял, рассеянно глядя куда-то в ему одному ведомые дали: Гаррус пребывал в задумчивости, весьма отстраненно воспринимая окружающее. О чем он так активно размышлял, выплескивая в ментал яркие волны противоречивых эмоций, я не выясняла, а Найлус по дороге до квартиры поглядывал на идущего на автопилоте снайпера с возрастающей тревогой. Ни ему, ни мне сумрачное состояние парня не нравилось.

–   Гаррус, что-то случилось? – осторожно спросил Найлус, когда мы вошли в квартиру.

Тот вздрогнул, встрепенулся, удивленно моргнул, отвел взгляд и… ответил:

–   Помимо того, что завтра придет инспектор, мы не пристреляли оружие и не подогнали броню, не успели получить медицинское заключение о состоянии детей и прочее? Нет, вроде бы ничего… нового не случилось.

Найлус смотрел на него совершенно нечитаемым взглядом: понять, что сородич просто красиво съехал с темы, виртуозно избегая ответа на заданный вопрос, труда не составило. Мне не требовалось даже заглядывать в разум, достаточно было просто считать поверхностные мысли: причина столь пасмурного состояния была ясна, как погода в солнечный день над пустыней. Из головы Гарруса все никак не шел дневной разговор, выводы он из него сделал… занимательные.

–   Ррус, если не затруднит, сделай эрг. – попросил Найлус, опускаясь на колено и раскручивая зажимы на столе.

Гаррус согласно кивнул.

–   Имрир, тебе что-то сделать? – осторожно спросил он.

–   Тоже эрг. У вашего напитка такие ароматы…

–   А тебе… – начал было Гаррус, но потом вспомнил, как я ела сегодня, не делая различий в пище.

–   Можно. – я улыбнулась.

–   Отнеси контейнеры в холодильник. – Найлус указал на два крупных и тяжелых пищевых контейнера, которые парень все еще держал в руках.

Гаррус рассеянно глянул на них, согласно кивнул и ушел на кухню. Интуиция буквально орала, что этот вечер будет значимым. Что-то сегодня изменится. И лучше бы мне проследить, чтобы эти изменения не привели к… нежелательным последствиям: ситуация, оставленная на самотек, обычно склонна только ухудшаться.

За спиной Гарруса мягко сомкнулись автоматические двери, отрезая кухню от остальной квартиры.

–   «Найлус, что случилось?» – прямо задала я практически тот же вопрос, аккуратно перекрывая ментальный канал в сторону Гарруса.

Турианец ответил не сразу. Некоторое время он молчал, пристально глядя на меня задумчивыми зелеными глазами. Он о чем-то напряженно размышлял, жестко контролируя эмоции и не давая даже отблеску выплеснуться в ментал. Он словно замер на перепутье, делал какой-то важный выбор, принимал решение, которое может что-то ощутимо изменить.

Буря эмоций резко угасла.

–   «Я начинаю к тебе привязываться.» – спокойно и буднично сообщил он известный нам обоим факт. – «Сильнее, чем следует.»

Все же, решил расставить последние якоря на ритуальном круге. Неопределенность и подвешенное состояние надоели и ему, и мне: пора бы уже определиться и перестать мотать друг другу нервы. До того, как ситуация приобретет черты необратимого.

–   «Это – проблема?»

–   «Ты мне скажи.» – то же спокойствие и безмятежность глаза урагана. – «Проблема это или нет.»

В эмоциях – штиль: сейчас он ждал моего ответа.

Особенности психологии вида. Именно мое решение будет определяющим. Не его. Он мог только обозначить намерения, а принимать их или нет – мое право. Он свои намерения высказал. Сейчас, пока еще не поздно. Пока он еще может вырвать из души только-только начавшую проявляться привязанность, могущую завести куда дальше…

С тихим шелестом столешница скользнула по направляющим, стол сложился в более компактную форму. Найлус встал, отряхнул руки, подошел и остановился в метре от меня, не пересекая личное пространство. Он ждал ответа.

Сейчас недопонимания и недоговорок быть не должно. Предельно честный и прямолинейный разговор, итог которого раз и навсегда определит наши отношения: останутся они в рамках «наставник-ученик» и «коллега-коллега» или перейдут в другую плоскость.

Повторно Крайк этот вопрос не поднимет. Никогда.

Интересно, а понимает ли он, что я никогда не откажусь от того, кого УЖЕ считаю своим? Непроизвольно я начала воспринимать Найлуса как «своего» еще во время лечения на «Нормандии», а дальнейшее общение только укрепило подспудное желание получить его в свое единоличное владение. Никакой романтики и возвышенных чувств. Чистый и незамутненный, возведенный в абсолют собственнический инстинкт, орущий: «Моё!» и требующий это «моё» заполучить. Чувства возникнут потом. Искренние, яркие, сильные. Но – потом! Первичен все равно собственнический инстинкт, толкающий темных на, порой, довольно странные решения. И на создание необычных семей.

Пожалуй, я переняла у названного брата больше, чем предполагала изначально. В том числе качество истинно-темного существа: неумение делиться тем или теми, кого я считаю своим или своими. А Найлус только что сам, добровольно, согласился с тем, что он – мой! И признал, что привязался ко мне!

Интересно, он реально верит, что я от него когда-нибудь откажусь?

–   «У НАС есть только одна проблема.» – я перебросила ему образ Гарруса, окутанного темным флером тяжелых эмоций.

Сказанное было понято правильно: Найлус расслабился, устало повел плечами.

–   «Согласен.» – зеленые глаза сузились, в ментале щедро растеклась тревога. – «Его состояние – это проблема.»

Решение обдумано и принято, согласие достигнуто. Никто из нас не захотел отказываться от того, что мы можем друг другу дать, и от того, что только что прямо предложили. Ни я, ни Найлус не желали тратить бесценное время и нервы на выяснения отношений и ритуальные танцы: нам не требовалось что-то друг другу доказывать, демонстрировать или как-то производить впечатление. Зачем? Два эмпата прекрасно понимают друг друга без слов и внешних проявлений чувств: мы просто ощущаем их напрямую, без двусмысленности и искажения речью.

Не романтично? Нет. Не нужна нам эта «романтика», осторожное зондирование характера и бессмысленные метания из крайности в крайность. Два темных существа могут решить проблемы личных взаимоотношений со свойственной нам практичностью и рационализмом, а присущая нам страстность, темпераментность и эмоциональность… Для нее будет время и подходящие ситуации…

–   «С ним будет сложно.» – добавил Найлус, глядя мне в глаза.

Это была не попытка что-то мне доказать или в чем-то убедить: простая констатация факта. Он дал понять, что согласен с моим решением и принимает факт присутствия еще одного мужчины в моем личном круге.

–   «Знаю. Но я не смогу от него отказаться.» – я улыбнулась, совершенно счастливая от только что полученного результата. – «Да и ты не позволишь Гаррусу уйти.»

Найлус удивленно приподнял надбровный щиток.

–   «Ты уже никогда не отпустишь его, оправдывая свое решение чем угодно: защитой, обучением, тренировками, совместной работой или любой другой очень важной причиной.»

Он медленно кивнул, признавая сказанное. Резкая раскачка энергосистемы за время лечения привела к закономерным последствиям: Найлус Крайк рывком перешагнул ступень обычного разумного, переходя в состояние энергетически активного существа. Темного существа. Со всеми особенностями и заскоками, характерными для нас. Ауру Гарруса он ощущал ничуть не хуже меня и действовала она на него точно так же. Только причину странного состояния Найлус понять не мог из-за отсутствия знаний, зато легко вычислил источник.

–   «Причина?»

–   «Мы с тобой – темные, а Гаррус – светлый. Ты чувствуешь его ауру: теплую, ласковую, умиротворяющую.» – на эти слова он непроизвольно кивнул. – «Тебе гораздо проще держать себя под контролем, когда он рядом. Он может парой слов сбить ярость и вернуть душевное равновесие. В его присутствии мы оба более мирные и спокойные. Покладистые.»

–   «Дело только в этом?» — настороженный вопрос.

Я вздохнула.

–   «Нет, конечно. Но это влияет на подсознание и примиряет тебя с его присутствием. Ты бы никогда не потерпел другого мужчину рядом со мной: ты такой же собственник, как и я, и не любишь делиться тем, что считаешь своим.»

На это высказывание возражений Найлус не имел. Делиться он действительно не любил, а теперь это его качество резко усилилось и заострилось. В будущем обостренный собственнический инстинкт станет причиной многих забавных поступков, совершенно естественных для любого темного, но вызывающих оторопь и непонимание у всех остальных.

–   «Ты его уважаешь и хорошо относишься. Сработавший механизм защиты своего светлого, опираясь на эту базу, только упрочнит вашу дружбу и с большой долей вероятности переведет ее в родственные отношения: Гаррус скоро будет восприниматься как любимый младший брат.»

–   «Уже начинает.» – признался Найлус.

Вообще прекрасно!

–   «Значит, привыкание уже произошло и скоро этот эффект станет двухсторонним. Учти одно. Гаррус – светлый. И это накладывает свой отпечаток на его психику и личность. Он не такой, как мы.» – я пристально смотрела в нечеловечески-яркие зеленые глаза. – «Темные существа агрессивнее, более жестоки и кровожадны, мы подвержены страстям и сиюминутным желаниям, мы циничны и чаще всего беспринципны. Но наша психика гораздо гибче, и мы намного податливее и легче приспосабливаемся, без каких-либо серьезных конфликтов с собой меняя даже главные императивы, если на то есть нужда или причина. Непреклонность и алмазная твердость характера – это черта истинно-светлых. Мы же, темные, имеем свойство приспосабливаться к своим светлым, составляя с ними идеальный симбиоз.» – я запнулась, но, все же, добавила: – «А еще мы можем простить своему светлому что угодно. Даже предательство.»

Найлус вздохнул, устало прикрыл глаза и согласно кивнул.

–   «Ты знаешь, о чем я говорю. Ты никогда не забудешь Иден Прайм, но на Сарена зло не держишь. Просто не можешь. Ты УЖЕ его простил, хотя по натуре ты очень мстительный.»

–   «Это настолько очевидно?» – ментальный голос окрасился усталостью.

Конечно, очевидно!

–   «Если знать, на что смотреть – да.» – я подошла, легко провела пальцами по его скулам и чувствительной коже шеи. – «Гаррус необычайно раним, хотя никогда не признается в этом даже себе. У него жесткий характер и колоссальная сила воли, он практичен и беспощаден, но Гаррус – светлый. Он уязвим в своей привязанности к тем, кого считает близкими. Его легко растоптать, если знать, куда бить. Мы от таких ударов только озвереем и сорвемся с поводка разума и самоконтроля, а он… уйдет, но сделает это ТАК, что наш срыв покажется безобидной шуткой.»

Уточнять, что это же в полной мере касается и Сарена, я не стала. Сам поймет, когда сравнит этих двоих.

Найлус непроизвольно перевел взгляд на двери кухни, за которыми туго закручивался клубок не самых светлых эмоций.

–   «Да, именно об этом я и говорю.»

Он вздохнул и снова повторил:

–   «С ним будет сложно.»

Кто б спорил…

–   «Со светлыми всегда сложно.» – флегматично ответила я.

–   «Мрир, у меня что, теперь на всех светлых будет такая реакция?» – как-то настороженно спросил Найлус.

Что?

До меня дошел цимус сказанного, я не выдержала и рассмеялась.

–   «Нет, конечно!» – я фыркнула. – «Поверь мне на слово, чаще всего они будут тебя бесить. А от ощущения некоторых аур появится желание помыться или свернуть шею ее источнику. Особой разницы в отношении к разумным ты не заметишь. Разве что будешь ТОЧНО знать, за что ты кого-то невзлюбил.»

Турианец облегченно выдохнул и ощутимо расслабился.

–   «А я уж начал волноваться.»

–   «Совершенно зря. У тебя такая реакция на Гарруса только потому, что ты его знаешь и уважаешь, а он к тебе хорошо относится. Да и характер у Гарруса еще тот…» – в памяти само собой всплыло воспоминание об Омеге. – «Поверь, когда увидишь его темную сторону, ты будешь… впечатлен. Не зря его назовут Архангелом – карающей дланью бога.»

В ответ – тихий хмык. Найлус качнул головой и пошел на кухню, помогать моему…, нет, НАШЕМУ сокровищу, а я сняла блокировку с ментального канала. С той стороны попытки выйти на связь не было: Гаррус был целиком и полностью погружен в свои не слишком веселые мысли.

–   «У нас что-то сладкое осталось?» – послала я мысль обоим турианцам.

–   «Да вроде было…» – неуверенно ответил Найлус, а от Гарруса пришел четкий образ с перечнем того, что есть в холодильнике.

–   «Прихватите что-нибудь…» – я попыталась определить, что бы хотела, но блюд я не знала. – «На свой выбор.»

Буквально через пару минут открылась дверь, и в комнату зашел Гаррус, несущий кружки с ароматным эргом, и Найлус с подносом в руках, на котором возвышались креманки с каким-то десертом и блюдо с мелкими бутербродами.

Расставив кружки на столе и вручив одну из них мне в руки, Гаррус намылился было устроиться в кресле, но Найлус уже успел с комфортом в нем развалиться, подтащив поближе к дивану. А второе кресло было завалено шмотками.

–   Садись. – я приглашающе хлопнула рукой по дивану возле себя.

Вежливый и тактичный стеснительный парень молча сел куда указано, бросив недоуменный взгляд сперва на меня, потом – на Найлуса, а в его голове вновь всплыла очередная дурная идея на тему «не мешать».

Он? Нам? Мешать? Наивный какой…

Я прикрыла глаза и потянула носом над парящей кружкой. На этот раз, видимо, состав был несколько иной или сам напиток получше, но пах эрг невероятно вкусно: яркие ароматы мандарина и какого-то чуть кисловатого фрукта, тонкие цветочные нюансы, свежесть мяты и чуть ощутимая сладость яблока. Отхлебнула, покатала на языке, проглотила. Волшебно!

–   Гаррус. – от моего мягкого тона он вздрогнул и чуть не разлил горячий ароматный напиток себе на колени. – Что тебя беспокоит?

Он попытался было ответить в том же духе, что и в первый раз, но, напоровшись на пристальный взгляд Найлуса, скомкал фразу и затих, не зная, что ответить, потому что те слова, которые рвались с языка, он произнести не мог.

–   Ррус, что не так? Может, МЫ тебе мешаем? – мягко спросил Найлус, перекатывая кружку в руках.

Наше сокровище растерянно уставился на сородича.

–   Мы же выдернули тебя из привычной жизни, сломали все планы на будущее, помешали… – продолжил развивать эту мысль темная сволочь.

–   Нет! – перебил его сильно нервничающий Гаррус, покосившись на меня.

Я придала физиономии соответствующий ситуации вид, прикрываясь на всякий случай большой кружкой. Пауза затягивалась, Гаррус все больше нервничал, пока, наконец, не дошел до нужной кондиции.

–   Вы… вы ничему не помешали. – он опустил глаза, глядя в свою кружку и сознался: – Нечему было мешать.

Найлус удовлетворенно прикрыл глаза, получив нужный результат. Садюга…

–   Тогда что с тобой происходит? – тем же мягким, добрым, спокойным тоном продолжил додавливать сородича Крайк.

–   Я… я просто нервничаю. – признание собственной слабости далось с трудом. – Я…

Взвинченный и задерганный парень судорожно подбирал слова, пытаясь как-то ответить на наши вопросы, но и не сказать то, что хочется. Умом ведь понимает, что подобные вопросы не задают просто так, а вот ПОВЕРИТЬ в сделанные выводы – не может.

Светлые… Как же с ними сложно!

–   Ты, вроде как, должен был мне о чем-то напомнить. – дала я возможность взвинченному Гаррусу отступить и перевести разговор на другую, не столь тяжелую для него тему.

–   Рассказать об ауре. – послушно произнес он, чуть заметно пыхнув облегчением.

–   Точно! Аура. – я улыбнулась, и Гаррус снова занервничал, чуя какой-то подвох.

Найлус когтем подтащил к себе поднос с бутербродами, придирчиво осмотрел богатство выбора и подцепил один из них.

–   Вкусно. – умиротворенно сообщил он, быстро проглотив закуску. – Хорошо готовишь, Гаррус.

–   Когда живешь один, приходится учиться… и этому тоже. – нервно ответил Гаррус, не обративший внимания на тон, каким это было сказано.

–   Меня одиночество не заставило научиться готовить. – хмыкнув, отозвался Крайк, закидывая в рот очередной бутербродик. – Так что там с аурой?

Я устроилась удобнее, отхлебнула эрг, наслаждаясь сложным букетом напитка. Явно же ничего знакомого нет, и то, что я считаю фруктами может оказаться цветами, но все равно, вкус… По сравнению с эргом обычный английский чай, которым нас потчевали на корабле, – запаренный веник.

–   Изумительно вкусно!

–   Эрг разный бывает. – чуть смущенно отозвался Гаррус.

–   Он сам смесь делал. – тут же сдал его Найлус. – Я только накупил отдельных ингредиентов. А на корабле была стандартная фабричная разновидность.

–   Разница есть, согласна. – я улыбнулась, глядя, как Гаррус в полном ступоре хлопает глазами и пытается понять, что такого в простом напитке, который он делает на полном автомате. – Итак. Аура. Я так понимаю, в вашей реальности вообще нет внятного определения этого явления?

–   Нет.

–   Если говорить упрощенно и опустить терминологию, аура – это информационно-энергетическое поле, окутывающее объект. Не обязательно живое существо. Но об ауре неживого и неразумных живых я как-нибудь потом расскажу.

Впервые Гаррус не заикнулся о моих обещаниях рассказать о прошлом. Он просто слушал и пытался успокоиться, что не слишком хорошо у него получалось.

–   Аура разумного существа зависит от состояния и характеристик его организма: средние слои как раз отвечают за физическую оболочку, но в первую очередь аура формируется ЛИЧНОСТЬЮ и душой носителя. – я отхлебнула напиток, покатала на языке восхитительно-ароматную и вкусную жидкость, пока не ощутила легкий мятный привкус, проглотила. – Душа задает «окрас»: темная, светлая или нейтральная, а также – плотность и энергонасыщенность. Все остальное формирует только и исключительно личность.

Наблюдать, как медленно меняется выражение на подвижном лице Гарруса, в этом есть какое-то особое удовольствие. Острый аналитически ум стратега и тактика легко проанализировал сказанное, но вот поверить в свои выводы… это оказалось не так просто.

–   Личность? – осторожно уточнил он.

–   Ага. – безмятежно отозвалась я, глядя ему в глаза. – Все богатство оттенков ауры формируется мыслями, эмоциями, личными качествами и особенностями характера. Иными словами, аура – это отражение личности.

–   А какая аура у меня? – тут же полюбопытствовал Найлус, давая возможность сородичу пережевать сказанное.

–   Темная, яркая, агрессивная, пылающая. Кровавая. Для меня, как другого темного, эффект на пересечении довольно… м-мм… бодрящий. – я пожала плечами. – Дает резонанс с моей, оттого у меня ощущение мягкости и поддержки. Мы довольно похожи.

На это заявление Гаррус непроизвольно кивнул. Тоже заметил сходство и аналогии провел правильные, хоть и не понял, НАСКОЛЬКО мы похожи. И чем это грозит конкретно ему, Гаррусу Вакариану.

–   А у Гарруса?

–   А то ты не знаешь? – иронично спросила я, с интересом наблюдая, как растерявшийся от такого поворота Гаррус хлопает глазами и забавно шевелит носовыми пластинами. Ну чисто как кот носом шмыгает!

Найлус прищурился, усмехнулся.

–   Знаю.

Зеленоглазая язва подтащил к себе десерт и с огромным удовольствием принялся уничтожать сладость, периодически закусывая очередным бутербродом: контраст вкусов его ну совершенно не смущал.

Гаррус пребывал в полном ступоре. Мощный логический ум легко разобрал наш разговор на составляющие и сделал четкие и лишенные какой-либо двусмысленности выводы, а вот душой поверить он не мог: слишком часто в прошлом обжигался на личных отношениях.

–   Мрир. – мурлыкнул Найлус, выбивая Гарруса из самокопания. – А что у тебя за история была с ящиком и клеткой?

Наше сокровище тут же заинтересовался. Я допила эрг и поставила на стол кружку.

–   Да как-то раз переродилась я в довольно спокойном мире: там через портал перли твари и вырезали все, что попадалось под руки.

От такого определения «спокойного мира» Найлус удивленно приподнял надбровные щитки, а Гаррус чуть не подавился и надсадно закашлялся. Я похлопала его по спине.

–   Аккуратнее.

Пыхнув смущением, он поставил кружку на стол. От греха подальше.

Интересно, а Гаррус хоть понимает, что в такие моменты вызывает у меня почти непреодолимое желание его потискать? Кого-то такая нерешительность и постоянное смущение в личных отношениях раздражали бы и выглядели как слабовольность и бесхарактерность. Но для меня голубоглазый турианец очень мил и очарователен, ну прямо мнущийся котейка, пытающийся осторожно приблизиться и устроиться рядом. Особенно на контрасте с ощущением его ауры: мягкой и ласковой, но это обманчивая мягкость и нежность мифриловой кольчуги. Они всегда мягкие и текучие, облегают тело словно плотный шелк. Мифриловое кольчужное полотно стекает по руке как вода… но стоит ей встретить удар, как от мягкости не остается ни следа. Так и Гаррус. Мягкий и податливый, как мифрил в покое. И такой же лучащийся, полный внутреннего тепла и света, как слиток лунного золота, оружейного металла высших эльфов…

–   Имрир! Не спорю, у Гарруса очень приятная аура, но ты начала рассказ. – произнес Найлус, передавая мне креманку с десертом.

Гаррус, к которому я привалилась плечом, только сидел и молча хлопал глазами.

–   У меня? – осторожно уточнил он.

–   У тебя. – безмятежно подтвердил Найлус.

Крайк глянул на меня, на пребывающего в раздрае Гарруса и… толкнул ему по ментальной связи весь спектр своих ощущений от одного факта присутствия нашего сокровища рядом. Я только вздохнула, чуть поправляя информационный пакет, чтобы Гаррус смог получить и осознать его без лишних нагрузок, не захлебываясь в чужом восприятии. Если парень не может поверить словам и своим же выводам… пусть будет так. Шоковая терапия, она иногда бывает полезной.

–   Это лично мои ощущения. – пожав плечами, добавил Найлус, глядя в растерянные голубые глаза. – Полагаю, у Мрир они гораздо ярче и острее.

Я согласно кивнула и… и сделала то, что когда-то зареклась делать: я дала возможность другому разумному погрузиться во внутренние слои моей ауры, позволяя ощутить то же, что и я, без контакта с поверхностными мыслями.

Гаррус замер, словно оцепенел, пустыми глазами глядя куда-то в никуда: удар по чувствам был настолько силен, что на какое-то время выбил его из реальности. Я уже давно разорвала связь, но он так и сидел без движения, осознавая то, что было ему передано, то, что он смог ощутить и почувствовать, анализируя и делая ПРАВИЛЬНЫЕ выводы. И на этот раз, впервые за все время нашего знакомства, не возникло конфликта между логическими выводами и восприятием: ТАКОЕ нельзя трактовать двояко или ошибочно. И Гаррус, наконец-то, ПОНЯЛ, ПОВЕРИЛ и ПРИНЯЛ.

Огромный пласт самонаведенных закладок неожиданно пришел в движение, привлекая мое внимание. Мощная воля и разум легко и непринужденно ломали самостоятельно созданные закостеневшие барьеры, походя сметая то, что мешало осознанию и пониманию, перенастраивая связи и логические выводы.

Я впервые за свою практику менталиста видела такое! Парень, не имеющий никаких знаний и опыта, виртуозно работал с собственным разумом на одних инстинктах, жестком убеждении и железной воле, перекраивая самостоятельно надетые на себя узы, безжалостно выдирая и разрушая то, что мешало ему ПОВЕРИТЬ и ПРИНЯТЬ. Мне оставалось только чуть-чуть корректировать его неосознанную работу, чтобы сгладить последствия. Я бы в этом творчестве разбиралась часами, осторожно зондируя плотно сплетенный пласт, а он справился за каких-то полчаса!

Найлус с тревогой наблюдал за молодым сородичем, чутко вслушиваясь в ментальный план, пытаясь отследить даже малейшие колебания бурлящих чувств. Даже жевать перестал. Такая работа с собственным сознанием не проходит без внешних признаков: каждая лопнувшая закладка и ментальный тяж отдавался всплесками подавленных эмоций, каждое новое построение и новая связь эхом проносилась по чувствам, меняя ауру и ее восприятие.

–   «Успокойся.» – я кинула Найлусу еще один канал, давая возможность наблюдать за этим чудом через призму моего восприятия.

–   «Что это такое?»

–   «Ментальные закладки. И он сейчас их ломает.» – мое восхищение пронеслось огненной волной. – «Не думала, что смогу это увидеть своими глазами! Реже встречается только самостоятельное восстановление разрушенного разума и личности.»

–   «Гаррус – талантлив до гениальности.» – простая констатация хорошо известного факта.

–   «Сокровище.»

В ответ – полное согласие с этим утверждением, окрашенное кровавым отблеском собственнического инстинкта и полным нежеланием делиться: перестройка восприятия завершилась, окончательно переведя Гарруса Вакариана в глазах Найлуса Крайка из талантливого сородича в статус новообретенного младшего брата. Инстинкты темного существа сработали без осечек: теперь Спектр за своего брата без сомнений и колебаний размажет кровавой кашей кого угодно.

Мы, темные, вообще на семье повернуты.

–   «Только ему этого не говори.» – Найлус следил за работой сородича очень внимательно. – «Знаешь же, как он нервно реагирует на любую, даже мелкую похвалу.»

–   «Знаю. Когда всю эту гадость сниму, эта проблема должна сама собой отпасть.»

–   «Но пока…»

–   «Да, пока не стоит.»

Мы и так его задергали, доведя до полного ступора. Вон, сидит и только глазами хлопает, медленно приходя в себя после мощной встряски. Шоковая терапия, наше все. Что поделать, тактичность и аккуратность нам не слишком свойственна.

Найлус оценил невменяемое состояние Гарруса, покачал головой и ушел на кухню. Вернулся он с пузатой бутылкой в руках и тремя мелкими овальными тонкостенными бокалами на невысокой тонкой ножке. Разлив прозрачную золотисто-зеленую жидкость по бокалам, он передал один мне, а второй буквально насильно вставил в руки Гаррусу.

–   Пей.

Ррус автоматически поднял руку и в один глоток выпил спиртное. Голубые глаза широко распахнулись, он рефлекторно сглотнул, с сипом втянул воздух и замер, хлопая глазами.

–   Это что? – наконец выдохнул он, отдышавшись и подозрительно косясь на напиток.

–   А это настойка, которую гонят мои друзья в своей колонии. – усмехнулся Найлус, покачивая бокал в руке. – Я как к ним в гости залетаю, каждый раз подкидывают по паре бутылок. Она у них никогда одинаковой не получается.

Я аккуратно пригубила ароматную жидкость. Приятный аромат, фруктовая сладость скрывает нехилый такой градус. Настойка прожгла себе путь по пищеводу и разлилась теплом в желудке. Градусов с пятьдесят точно есть. А то и все шестьдесят.

–   Крепкая. – чуть слышно выдохнул Гаррус.

Найлус неопределенно пожал плечами, перекатывая небольшой бокал между пальцев и спросил:

–   Успокоился?

Гаррус поставил бокал на стол и коротко кивнул.

–   Выводы сделал? – тот же спокойный и миролюбивый тон.

В ответ – настороженный кивок.

–   Хорошо. – Найлус встал, вручил Гаррусу бутербродик, подхватил бутылку. – Я поставлю чайник и скоро вернусь.

–   Но…

Пока он пытался сформулировать фразу, Найлус уже ушел на кухню, оставив нас наедине.

Гаррус молчал. Он прекрасно понял смысл поступка Найлуса: он давал ему возможность спокойно со мной поговорить и, наконец, сказать то, что хотелось. Сейчас действительно подходящий момент, но… Гаррус не был бы Гаррусом если бы вот так сразу взял и изменился. Вопросы крутились в голове, эмоции вновь взбурлили, мысли метались, а он – молчал, пытаясь сформулировать один-единственный вопрос, так и эдак вертя слова.

Не спорю, наблюдать за этим по-своему интересно, но… какой смысл мучать и так задерганного парня? Я поставила мелкий бокал на стол, повернулась, удобно растекаясь по краю спинки и мягкому подлокотнику, и ответила на те сакраментальные вопросы, которые постоянно крутились в голове у Гарруса:

–   Да, он высказал намерения. Да, я их приняла. Да, решили. Нет, не мешаешь. Нет, ты не прав. Кто ж тебя отпустит и разрешит уйти? Знаю. И это тоже знаю. Да, оба знаем. Да, согласна. Конечно, знает. Да, согласен. И хватит уже наматывать себе нервы на кулак по надуманным причинам. Нет, тебе показалось.

Каждое мое слово вызывало всплески эмоций и новые вопросы, которые тут же получали ответ. Гаррус напрягся, голубые глаза чуть сузились, но он вновь не сказал ни слова, а я пожала плечами и спросила:

–   А что еще остается делать, если ты сам не собираешься озвучивать эти вопросы? И ты ОЧЕНЬ громко думаешь, а у меня уже полностью развернулась аура и организм замер на грани перестройки, так что чувствительность разогнана и ее никак нельзя подавить. Только перенаправить.

Из него словно вынули стержень: Гаррус прикрыл глаза и чуть заметно сгорбился. А в голове билась одна-единственная мысль…

–   Не надо надумывать лишнего. – я подсела ближе, обняла его за плечи, отчего он вздрогнул всем телом. – Мне не нужны слова или какие-то уверения. Гаррус, я же эмпат. Я чувствую твои эмоции так же ярко, как и ты. МЫ чувствуем!

Он моргнул, повернул голову, удивленно глядя на меня, а потом досадливо дернул мандибулами.

–   Конечно, Найлус знает.

–   Но… я…

–   Пойми, мы не хотим, чтобы тебе было… неудобно.

От такой формулировки он вскинулся и попытался объясниться:

–   Неудобно? Нет… мне… мне не бывает с вами неудобно… Я… я просто…

–   Да, знаю, нервничаешь.

Однако, прежде чем он примет окончательно решение, было бы не честно не предупредить его об одной моей особенности.

–   Ррус, только я тебя прошу, не обманывайся на мой счет.

Растерянность мгновенно испарилась.

–   Я не обманываюсь. – спокойный уверенный ответ. – Или я что-то не знаю?

–   Скорее, не оцениваешь во всей полноте. Мне совершенно безразличны жизни всех обитателей этой реальности: они для меня никто и звать их никак. И я без колебаний принесу их в жертву, если мне это потребуется.

Гаррус нахмурился, бросил короткий взгляд на двери, а в его разуме пронеслись довольно занятные и, в принципе, правильные аналогии.

–   Да, ты правильно меня понял. Аэтериос тоже истинно-темное существо. Что он может сделать без контроля со стороны своего Якоря, полагаю, ты прекрасно представляешь.

–   Я знаю, что может сделать асур -тар, если погибает привязка или если он ее так и не находит. Случаи были.

–   Я ненамного лучше.

Его мои слова не впечатлили: мой характер он прекрасно просчитал еще на корабле во время первых разговоров, и отлично понял, что я за монстрик. А сейчас только уточнял некоторые нюансы, не более того.

–   Но? – задал уточняющий вопрос Гаррус.

–   Но у перерожденцев со временем развивается необходимость во внутреннем круге, в тех разумных, которым мы можем безгранично доверять и которые не дадут сойти с ума. Или мы быстро закукливаемся сами в себе. Пока не срываемся. Безобразно. Кроваво. Иногда – с необратимыми повреждениями психики. Вплоть до полного распада личности.

Голубые глаза изумленно расширились.

–   Как же ты…

–   А кто сказал, что я – исключение? – я приподняла бровь. – Я пошла по второму пути и закукливание началось: уже несколько жизней я сознательно избегаю чужого общества, выбирая опасные и ведущие к одиночеству виды деятельности: охотник на чудовищ, исследователь, добытчик артефактов, рейдер по Некрополям, поисковик и так далее. Любая профессия, не предполагающая тесного общения с разумными.

Гаррус быстро переосмысливал полученную информацию, поправляя составленный психопрофиль. Довольно точный, надо заметить. И список вопросов, которые он мне при удобной возможности задаст.

–   Но сейчас ты идешь по другому пути.

–   Да.

–   Почему?

–   Почему? – я с интересом наблюдала за Гаррусом. Меня он понял вполне правильно, он сам сделал верные выводы и теперь замер на перепутье, делая окончательный выбор. – Наверное потому, что мне уже надоело это вечное одиночество и бесконечные потери. – он ощутимо вздрогнул: что такое одиночество, он знает прекрасно. – В какой-то момент дар перерождения превращается в проклятие, и приходит понимание, что ужасный конец все же предпочтительнее бесконечного ужаса.

Двери кухни без единого шороха открылись. Найлус привалился к косяку и внимательно слушал, не привлекая внимания.

–   Разве нет… возможностей… избежать потерь?

–   Есть.

–   Тогда… — Гаррус вопросительно склонил голову набок.

–   Метод очень уж кардинальный. – я поморщилась. – В нашей среде достаточно больных на голову отморозков, и то, к нему прибегают ОЧЕНЬ редко.

–   Причина?

–   Иногда разумным не хватает разума, и они доводят дело до маразма: взаимные упреки, недоверие, сомнения… все это ведет к ненависти и, как итог, все равно гибель. И один утаскивает с собой на тот свет другого или других. Как-нибудь, я об этом расскажу подробнее.

Гаррус медленно кивнул, беря на заметку сказанное. Данные осмыслены, проанализированы, результаты получены, решение принято, выбор сделан. Но когда пришло время сообщить свое решение и высказать намерение, стратег бесследно испарился.

–   Мрир, нет никого, кто б… кого бы я уважал больше чем вас. – сбивчиво начал он.

Первоначальная формулировка мне понравилась больше озвученной, но требовать от него правильных слов… И так маятник качнулся в сторону стеснительного парня очень уж быстро, хотя и больше по привычке: закладки не выдержали шоковой терапии. Ничего, скоро оклемается от остаточного фона и ненормальное стеснение окончательно пропадет.

А пока я собиралась в полной мере получить моральное удовлетворение от созерцания его мучительных попыток сказать то, что Найлус уместил в две фразы.

–   Но я… никогда раньше не думал о… ста… о меж…  – Гаррус говорил, запинаясь и спотыкаясь на словах, не замечая, с каким выражением на физиономии Найлус наблюдает за его мучительными попытками высказать всего пару слов.

–   Мрир, это он так пытается пояснить, что раньше никогда не задумывался о межвидовых отношениях и совершенно не знает, как себя вести. – ехидно добавила эта язва, любящая жизнеутверждающие цвета.

Гаррус вздрогнул и резко повернулся.

 –  Это звучит еще хуже. – буркнул он.

–   В водохранилище скину. – честно предупредил Найлус. – Холодная вода сразу мозги прочистит.

–   Я утону. – растерянно пробормотал Гаррус.

–   Кто ж тебе позволит утонуть? – невозмутимо отмахнулся Най.

Я не выдержала и рассмеялась, уткнувшись носом Гаррусу в плечо. Он подозрительно посмотрел на сородича, привалившегося к косяку и доводящего этим автоматическую дверь до припадка, и поинтересовался:

–   Ты чайник включил?

–   Зачем? – удивился Крайк. – Я шел поставить чайник. Я его поставил.

И довольный собой Спектр вернулся в облюбованное кресло.

Ррус прикрыл глаза, помассировал шею и выдал:

–   То есть, ты… специально?

Най пожал плечами и зевнул.

–   Ты же добровольно не скажешь. Так и будешь молчать до последнего. Пришлось на откровенность тебя разводить.

–   Сволочь. – как-то обреченно выдало наше сокровище, до которого только сейчас дошло, что было нами сделано и как мы его развели на поговорить.

–   Сволочь. – согласился темнокожий образчик турианской сволочи и опять душераздирающе зевнул, продемонстрировав острые клиновидные зубы. – Зато ты, наконец-то, разродился. А то так и ходил бы кругами. Кому от этого было бы легче?

Гаррус устало вздохнул, прикрыл глаза, не зная, радоваться ему, что не дающий ему покоя вопрос разрешился, или дать Крайку в зубы за то, что он сделал.

–   Злишься?

–   Нет. Ты прав. – короткое колебание и болезненное признание: – Иногда мне не достает решимости и смелости сказать то, что следует.

–   А этим ты обязан своему ажурному творчеству на мозгах. – проворчала я. – Закладки, даже самонаведенные, очень опасны.

–   Что с ними можно сделать?

–   Часть ты только что сломал самостоятельно. Остальное сниму завтра, когда отдохну. – честно ответила я. – Сразу станет легче жить.

–   Я изменюсь? – напряженно спросил он.

–   Изменишься.

Сказанное его… мягко говоря, взволновало. Вновь всколыхнулись только-только утихшие сомнения, старые страхи и тревоги. И ведь боится он не изменений в себе, а того, что нам не понравится результат, и его вновь оттолкнут.

–   Гаррус. – я встретила его настороженный и полный паники взгляд. – Не надо так нервничать. Все равно сильно ты не изменишься: личностный базис сформировался давно и полностью окреп. Скорее, твоя личность обретет завершенность, избавившись от всего наносного.

Это его не успокоило. А зря. Итог будет прекрасный! Особенно, когда с него окончательно осыплется самонаведенный комплекс неполноценности.

–   Даже если изменишься, мы поддержим тебя в любом случае. – припечатал Найлус.

–   Что бы ни случилось, мы примем тебя таким, какой ты есть. Вместе со всеми твоими масками, какими ты уже успел обрасти.

–   Но… я…

–   Гаррус. Не надо пытаться доказывать, что ты хуже, чем есть. – я осторожно погладила его по скуле. – И, тем более, не надо это доказывать мастеру-менталисту.

–   Я понял. – неожиданно четко и твердо произнес Гаррус.

Сомнения как-то резко исчезли, а еще один кусок закладок распался. Нам он доверял практически безгранично, не допуская даже тени сомнения. Он поверил в прямые и не подразумевающие двоякого толкования слова.

Ну и отлично! А то я уже сама нервничать начала…

–   Кстати, парни, а поспать-то нам не помешает. У нас завтра… сегодня еще… – я представила себе этот список дел. – Мда…

–   Я уберу в холодильник… – подорвался Гаррус.

–   Да ничего с ними за пять часов не случится. – отмахнулся Найлус. – В квартире достаточно прохладно. Идем спать.

Меня аккуратно подняли, утвердив на ногах, после чего Найлус, ловко перехватил намылившегося куда-то Гарруса под локоть и потащил нас в спальню.

Спать мы устроились быстро: короткие раскопки в стенном шкафу явили нам еще пару толстых и пушистых подушек и большой плед. Закинув все, что удалось найти на кровать, Найлус разулся, скинул куртку, снял оружейный пояс и захваты для оружия и с невнятным бурчанием завалился почти по диагонали.

–   Если Аэте разбудит с утра без причины… подзатыльник получит.

–   А сможешь? – скептически полюбопытствовал Гаррус, подвигая сородича с середины.

–   Победить его? – Найлус перевернулся на бок к нам лицом, подложив под голову подушки, и милостиво освободил место. – Сейчас? Нет, конечно! Я должен сперва прийти в форму после ранения.

–   И как ты собираешься сдержать обещание? – продолжал допрос Гаррус, укутывая меня одеялом.

–   А он, когда напакостит или что-то в очередной раз натворит, законный подзатыльник принимает безропотно. – ухмыльнулся Крайк.

Гаррус хмыкнул, устроился удобнее.

–   И что…

–   Ррус!

Невысказанное «Спать была команда!» было понято правильно, и Гаррус, уткнувшись носом мне в спину между лопаток, затих.

–   Иногда он невыносим! – едва слышно булькнул Найлус.

–   Я все слышал.

–   Плед отдай. Прохладно же.

–   Мерзни молча! – Гаррус милостиво выделил уголок пледа.

–   Ну ты и с-сс… светлый…

Тихое рычание и невнятный матюг были прекрасной заменой пожелания приятных снов, как и ехидный смешок. И я быстро пригрелась под тонким одеялом и пледом, под тихое беззлобное переругивание мужчин, делящих здоровенный квадратный плед.