Игра Владыки

Глава 6: Воплощение верности

Времени мне потребовалось неожиданно много, чтобы успокоиться, привести в порядок нервы и разобраться с метущимися мыслями. Разговор с Навь дался мне легко, вот только последствия оказались не самыми легкими. Нет, штормить или истерить меня не начало: я достаточно хорошо себя контролирую, чтобы не доводить собственные мозги до маразма, но всё же… некоторый отходняк меня накрыл.

Я, конченный социопат и социофоб, полностью сформированная одиночка по жизни и замкнутая сама в себя личность, допустила в собственную голову и душу кого-то другого. Не чужого. Нет. Отныне – никогда к Навь я не применю определение «чужак» или «чужой». Но я позволила кому-то еще смотреть мне в голову! Добровольно и осознанно согласившись с его присутствием в моих мыслях! И это при том, что я даже брату не рассказывала, какие, порой, у меня занимательные сны и всплывающие воспоминания, жалея его нервы и психику. А вот Навь я позволила…

Нервно передернув плечами, я вновь вычесала подсыхающие волосы, заплела их в тугую косу. Навь пока тактично не появляется у камня, хотя я точно знаю, что рыбу он уже наловил и подводные плоды достал, а теперь просто ждет, сидя на камне под деревом, и дает мне возможность успокоиться, собрать в кучу нервы и прийти к гармонии в собственной голове.

–   «Возвращайся…» — отправила я мысль-просьбу по тонко подрагивающей струне Зова к моему молчаливому напарнику.

Он не ответил, но я ощутила его движение: пара минут, и он будет здесь. Хорошо. Как раз последние загоны пройдут. Я успокоилась. Пора заниматься полезными делами и готовить нам обед.

Когда на камень рядом со мной шлепнулись три крупные рыбины в смешную цветную полоску и точечки, я уже заканчивала сборы. Осталось упаковать подсушенное мыло обратно в пакет и собрать еще влажные вещи, застиранные у реки. Если футболка уже более-менее начала просыхать, то джинсы – мокрые насквозь. Отжать их мне силы не хватило.

–   В траве нет действительно опасных насекомых. – мягко произнес Навь, закидывая на камень увесистые склизкие плоды. – Можешь не опасаться за ноги, но будь внимательнее с колючими растениями.

  Это прямо порадовало. Натягивать мокрые штаны не хотелось дико.

–   Готовить будем здесь? – спросила я.

Напарник выбрался на камень, подхватил мое полотенце.

–   Не стоит. После того, как Ринор сбил конвой, сюда прилетят ишон подобрать выживших и проверить, что осталось от груза и кораблей.

Ну да, логично… Но через сколько? Корабли упали довольно далеко от нас у подножия гор, но лететь-то будут над нашей головой и заметить вполне могут.

–   Время выпотрошить рыбу есть? – я осмотрела его добычу, подцепила пальцем чешую, прикидывая ее прочность.

–   Времени достаточно. Быстро они не соберутся и сюда не долетят.

Навь закончил вытираться, встал, проверил браслеты, а по его телу начали расползаться гибкие пластинки, покрывая его броней по самую шею.

–   Удобно… – оценила я, оттаскивая рыбу за жабры от воды. – Нож дай, пожалуйста.

Навь достал из кассеты метательный нож и вложил его кольцом мне в ладонь.

Пока я чистила рыбу от чешуи своим верным топориком, отложив острейший нож на камень, Навь сидел рядом и с неподдельным интересом наблюдал, как я работаю. Он не задавал никаких вопросов, ничего не говорил, только смотрел, иногда замирая и с кем-то о чем-то общаясь. Потом он без объяснений встал и ушел, когда я уже взялась за последнюю рыбу, но быстро вернулся, принеся несколько длинных и широких листьев.

–   У них сок соленый. – пояснил напарник, скидывая листья и стебли на камень.

Чистым пальцем я сняла мутновато-белесую капельку сока, слизнула. И правда соленый. И сильно!

–   Отлично. – я сплюнула излишне соленый сок на почву и занялась потрошением очищенной рыбы. – Куда девать чешую и потроха?

–   Здесь достаточно падальщиков на равнине. Отнесем дальше от воды и брось в любом месте в траву. Съедят. Или зверье, или насекомые растащат.

Вообще прекрасно! Сорить у такого удобного камня я не хотела, но и загаживать гнильем место у лагеря – тоже не вариант. На равнине будет хорошо. Скину где-то у куста нэксу и будет нормально.

Рыбу я разделывала сразу, нарезая на куски на одном из листьев. Острейший нож легко резал мясо, а топорик решил проблемы с хребтом. С собой я в один из листов завернула уже нарезанные и промытые рыбные «дольки», которые потом будет удобно зажарить на прутьях на углях. Все остальное сложила на еще один лист: выкину по дороге. Желтые плоды упаковала сперва в лиственные кульки, а потом в несчастную затасканную наволочку со вставленными в дырки веревками. Будет мне продуктовой сумкой. Теперь – набрать воды и все.

–   Можно уходить. – констатировала я, закручивая крышку на последней бутылке с водой, набранной прямо у камня в стремнине.

Навь согласно кивнул, легко подхватил сумки с водой и с припасами, словно они для него вообще не имели веса. А ведь там только воды шесть литров, плюс рыбы килограмм на пять и два крупных увесистых желтых шара…

–   Мы сильнее ишон. – ответил он мне на незаданные вопросы. – Нож оставь себе.

–   Спасибо. – я подвесила нож на петельку к топору. Потом придумаю для него какие-то ножны, чтобы было безопасно с собой носить.

 Нарим терпеливо ждал, пока я копалась и собирала оставшиеся вещи, а когда я закинула за спину узел со стиранными вещами и подхватила кулек с потрохами, развернулся и пошел в сторону леса, подбирая удобный для меня ритм ходьбы.

 

До края леса дошли мы в молчании, остановившись один раз, когда я нашла подходящий колючий куст с пышными белоснежными цветами, под который вывалила потроха. Я ожидала, что Навь поведет меня к моему лагерю, однако, напарник завернул дальше в сторону от побережья к просвету в подлеске.

–   Почему сюда? – тихо спросила я, когда мы уже вошли под сень лесных гигантов.

Здесь никогда не смолкало разноголосое чириканье и переливчатые трели неизвестных мне существ, разносящиеся со всех сторон. На златолистых кустарниках, надежно вытеснивших молодую поросль, копошились мелкие зверьки, но из-за плохого зрения я не могла их рассмотреть. Навь был спокоен и на это копошение внимания не обращал. Значит, зверье не опасно.

–   Нас ждут.

Внезапно.

–   Кто?

–   Ринор.

Это имя я уже слышала и запомнила. Сразу. С первого раза, несмотря на мою довольно… занятную причуду, из-за которой мозги каким-то странным фигурным образом отсеивают имена на те, которые врезаются в память от тех, которые я могу даже не расслышать, настолько стремительно они сбрасываются подсознанием в утиль как незначительный мусор. Я не помню ни одного имени своих одногруппников, не говоря уже об однокашниках. Я даже не пыталась запоминать имена тех, с кем мне приходилось общаться в быту в родном мире. Я не помню имен актеров, певцов, политиков или других деятелей, чья жизнедеятельность меня не интересует, но могу мгновенно и насмерть запомнить какое-то сложносоставное имя книжного героя или ник знакомого по сети. Зато я помню лица и события. Зрительная память у меня на высоте. Настолько же, насколько, порой, избирательна память на имена.

Покачав головой, я поправила веревочный ремешок, удобнее распределяя вес. Полагаю, здесь моя избирательная память будет цепко хранить любое имя…

–   Ринор. – я покатала это имя на языке, вслушиваясь в его звучание. – Кто он?

Навь ответил довольно быстро, хоть и с небольшой заминкой:

–   Один из моих бойцов.

–   Это ты уже говорил.

Воин вздохнул, нервно дернул кончиками ушей.

Мы прошли подлесок и углубились в лес. Здесь, под кронами серых гигантов, царила прохлада и приятный мерцающий сумрак, рассекаемый тонкими сияющими иголочками солнечных лучей. Шелестел листвой легкий ветерок, переливчатое чириканье и попискивание хрустальными колокольчиками разносилось в чистом воздухе, оттеняемое далекими взрыкиванием, присвистами и перекрикиванием каких-то зверей. Вокруг нас кипела жизнь, но где-то рядом, не приближаясь и не показываясь на глаза.

–   Его стоит увидеть своими глазами. – едва слышно произнес он. – Ни одно описание не создаст достоверный образ.

Могу согласиться. Но…

–   Что-то в нем есть такого, что вынуждает тебя… нервничать перед встречей?

–   Он непредсказуем.

Уже интересно. Воин, чьи действия его же командир не может предсказать и не в силах контролировать. Но… при этом он все равно остается тем, кому Навь доверяет. Безгранично доверяет, позволяя наблюдать за собой в моменты слабости и раздрая. Как недавно. Как прошедшей ночью… Как утром, ведь это он сбил те корабли.

Тяжелый смиренный вздох был молчаливым подтверждением моим мыслям и верности размышлений.

–   Полагаю, его прибытие и ожидание тебя в лесу относятся к этой же его черте? – чуть улыбнувшись, поинтересовалась я.

Навь коротко кивнул и развел руками.

–   Но ты ему всё… прощаешь?

–   Всегда.

Всегда… Что бы тот ни сделал. Каковы бы ни были последствия… Или после его самовольства нет ненужных последствий? И решения – верные? Или… есть что-то еще.

–   Есть ли кто-то еще в твоем отряде, кому ты позволяешь подобное?

Ответ был коротким, жестким и закрывающим все вопросы:

–   Нет.

–   Он является твоим… — я на мгновение запнулась, пытаясь подобрать аналогию, но так и не нашла ее, — заместителем?

Навь суть вопроса понял верно, но ответил так же односложно:

–   Нет.

Еще занятнее.

–   А такой замком у тебя есть? – уточнила я.

–   Да.

Как интересно…

Неспешно идя рядом с этой настороженной роскошью, я перебирала услышанное и выстраивала из его ответов окончательный паззл. Складывался он легко, бодро и картинка пока еще неизвестного наримского воина по имени Ринор открывалась донельзя занятной.

Что я успела про него узнать? Вроде бы, рядовой боец в небольшом военном отряде под командованием властного и сильного волей, очень расчётливого молодого воина по прозвищу «Царство Смерти», любящего убивать, жестокого и беспощадного, не терпящего неповиновения. Воина, у которого разум довлеет над чувствами. И, при этом, этот рядовой боец – неуправляемый, неконтролируемый, склонный к самовольным поступкам или даже к нарушению прямого приказа! Действующий по собственному разумению, опираясь на какие-то свои причины. И ему… всё прощается. Всегда! Что бы тот ни сделал… и какой бы приказ ни нарушил, Навь ему простит всё, в чем прямо сознался. Даже своему заму он подобного не позволяет.

Почему? В чем причина?

Я не верю, что в какой-то личной привязанности. У Навь мозги не так устроены, чтобы позволять какой-то гипотетической привязанности мешать работе. И, тем более, дозволять нарушать приказы. Это я уже понять успела. Тогда почему? Я не могу пока с уверенностью говорить о мотивации напарника, но для меня была бы лишь одна причина, которая бы перевесила это все.

Осознанная верность.

Два слова вместили в себя всё. Все грани того, что я ценю безгранично. Всегда. Сколько себя помню. Это то, что не купишь ни за какие деньги. То, что не создашь никакими словами. Верность, основанная на личном решении. На полностью осознанном и принятом до самого конца и глубин души решении, которое невозможно поколебать никакими посулами и словами. То, что я никогда ранее не встречала за всю свою жизнь в родном мире, но, возможно, встречу здесь.

–   Навь?

Воин вопросительно дернул ухом.

–   Сколько у тебя народу в отряде?

–   Пятнадцать. – ответил он, но после короткой паузы решил пояснить: – Я, наш навигатор, остающийся на корабле во время боевых выходов, врач и двенадцать бойцов.

Собственный врач — это отлично!

–   А пилоты?

–   Отдельно пилота нет. В отряде шестеро могут сесть за штурвал, включая меня.

Я покивала, но все равно осталась при мнении, что пилот как отдельный член экипажа – это практичнее, чем посменка среди бойцов.

–   Нам так удобнее. – пожал плечами напарник.

Удобнее так удобнее. Мне ли спорить?

Запрокинув голову, я всмотрелась в мельтешение крохотных на таком расстоянии листиков в раскидистых кронах. Тонкие лучики пробивались золотисто-зелеными иголочками, расцвечивая лес яркими красками. Здесь, за чертой подлеска, лес был чист и просторен. Под нежным светом пышно росла крапчатая и полосатая трава, обильно цвели мелкие яркие цветочки, а в тени у стволов гигантских деревьев блестели золотой листвой роскошные кустарники. Проходя мимо одного такого, я задержалась на нем взглядом, непроизвольно замедляя шаг, пока не остановилась совсем. Навь меня не подгонял и не торопил, молчаливой тенью замерев чуть в стороне.

–   Можно? – тихо спросила я напарника, кивнув на куст.

–   Можно. – так же тихо ответил он.

Позволяет удовлетворить любопытство под его защитой… Я благодарно улыбнулась и получила в ответ тень улыбки на его лице.

У меня не было вчера ни времени, ни возможности спокойно изучать этот мир. А утром… Как-то не до кустов было, хотя я уже успела заметить, что именно этот кустарник доминирует в лесу, выживая конкурентов на солнце в наиболее освещенных участках, тогда как там, где деревья растут гуще и света до почвы долетает меньше, этой золотой роскоши нет. На моей «косе» его тоже практически нет: все места под солнцем заняла молодая поросль и трава, а глубже в лес заходить мне пока страшновато. Пока я не узнаю, что здесь водится, как оно выглядит и как охотится, я воздержусь от лишнего любопытства.

 –  Знаешь, что забавно, Навь?

Воин вопросительно приподнял уши.

–   В родном мире самая дикая природа, которую я видела — это облагороженный лес у края нашего поселка, куда я приезжала ради огорода и домашней птицы… – я покачала головой. – В котором единственное зверье – это мелкие хищники, едва ли по колено высотой, боящиеся людей и разбегающиеся при любом шуме.

Иронию напарник оценил вполне, как и высказанное предупреждение, что дикий мир мне неведом.

–   Твои действия весьма разумны. – мягкий бархатный голос так и цвел вопросом и недоумением.

–   Что не получала в мире реальном, то компенсировала в мире виртуальном. – хмыкнула я. – Игрушки-выживалки… Не самое хорошее пособие по выживанию в дикой природе, но хотя бы основные тезисы вроде поиска укрытия на ночь и хоть примерного плана действий они дают.

Навь хмыкнул, покачал головой.

–   Лестница меня впечатлила.

–   Меня тоже. – я усмехнулась. – Никогда не делала лестниц.

Это воин не прокомментировал, но вспышка удивления донеслась вполне отчетливо.

–   А еще наша широта беднее в красочности лесов. Нет такого буйства. – я указала на кустарник. – Листва в основном вся зеленая, а немногие исключения кажутся красочным чудом. Зато осенью… — я улыбнулась. – Осенний лес – это особое чудо яркости. Пусть и недолгое.

Золотая блестящая листва оттягивала на себя внимание своем металлическим блеском. В ее золоте как-то незаметно потерялись крупные ароматные ало-черные цветы и иссиня-черные глянцевые веточки. Гладкие и блестящие, словно вырезанные из камня. Золотые сердцевидные листья росли только на самых кончиках, отчего внутри кустарник оказался практически пустым. Но… именно что почти.

–   Что это за коконы из листьев? – спросила я, присаживаясь у кустарника и всматриваясь в странные… штуки, закрепленные на ветках.

Навь ответил сразу, даже не глянув на то, что я показывала:

–   Гнезда.

–   Чьи?

Ответом мне стал молниеносный рывок напарника, перехватившего что-то в золотой листве. В его руке что-то тоненько запищало, завошкалось, и забилось. Какой-то совсем маленький зверек, настолько мелкий, чтобы легко помещаться в ладони.

–   Это куану. – сказал название напарник, прижимая второй ладонью истерящую зверюшку.

Я видела только тоненький хвостик с золотистыми перышками, судорожно подергивающийся между пальцами. Но вот животинка поняла бессмысленность попыток освободиться и замерла, только изредка жалобно попискивая, словно кого-то звала, но Навь не собирался причинять ему вред. Просто удерживал, не позволяя дергаться и не давая кусаться.

–   Они живут по всей планете. – напарник, тепло улыбаясь, убрал одну руку, показывая мне… крохотного золотистого дракончика, свернувшегося компактным комочком на теплой ладони.

Совсем маленького! С тушкой, длиной едва ли с мой мизинец! Крохотное чудо, покрытое меленькой-меленькой золотистой чешуей, с перышками вдоль хребта, на хвосте, шее и на перепонках маленьких крылышек, крепко прижатых к телу.

Когда я подошла, малыш сжался еще сильнее, зажмурил крохотные бусинки глазок, прижался к теплой ладони Нави как испуганный котенок.

–   Сейчас пригреется и успокоится. – когтистый палец легонько коснулся взъерошенной спинки. – Они очень привязчивы и доверчивы, и потому легко приручаются.

Дракончик открыл темные глазенки, приподнял острую мордочку с интересом завертел головой.

–   Видишь? Не чувствует прямой угрозы.

Вижу. Малыш и правда быстро успокоился, как только сообразил, что его не станут обижать. И теперь у него возобладало любопытство.

–   Стайный? – спросила я, вспоминая мельтешение какого-то мелкого зверья в кроне дерева.

Навь согласно кивнул.

–   На Корромине практически нет летающих птиц. Их нишу заняли куану. Эти, золотистые, из самых мелких и безобидных.

А, значит, есть и не безобидные?

–   А крупные какие? – спросила я, глядя, как дракончик уже с любопытством поднял головку и вертит ею, глазея по сторонам.

Только когда малыш перестал жаться, я смогла его, наконец-то, рассмотреть. И правда, дракончик, а не рукокрылая виверна: из-под крыльев показались крохотные передние лапки. Малюсенькие, словно у тритончика.

Какая милота, а… когда маленькая.

–   Примерно по пояс в холке. Быстрые, ловкие, сильные и очень опасные звери, но сами обычно не нападают.

Я представила себе вот это мелкое чудо в более крупном варианте… и вздрогнула. Это уже совсем не милота…

–   Их тут много?

–   Много. – спокойный голос мне спокойствия не внушал: что такое стайные хищники я представляла вполне отчетливо. – У них огромные стаи, состоящие из десятков крупных семейств. Тронешь одного – слетятся все. Куану на одной территории принадлежат к единой стае. Независимо от вида и размера.

Еще лучше…

–   Почему тогда тебя не тронули, когда ты мелкого поймал?

–   Я не делал ему больно. – Навь улыбнулся. – Он испугался и предупредил стаю о возможной угрозе. Они уже здесь, наблюдают за нами. Если бы я причинил ему вред, они бы напали.

И только когда воин об этом сказал, я, наконец-то, заметила мелких зверьков в пышной кроне, с которой они так хорошо сливались. Их было не просто много, а очень, очень много! Мелкие дракончики сновали в золотом кустарнике, сидели на стволах деревьев, тихо-тихо чирикая и попискивая. И все пристально за нами следили.

–   Они не опасны?

–   Они очень опасны, – усмехнувшись, ответил Навь, – но сами по себе довольно миролюбивые существа, особенно, мелкие виды. Но могут быть крайне настырными и прилипчивыми.

Навь почесал расслабившегося малыша по спинке, отчего тот довольно засопел, распластал крылышки по ладони и вытянулся во всю длину. Вроде бы безобидное существо, но раз напарник сказал, что они опасны, то они опасны. Но чем?

–   Почему они опасны? – вслух спросила я.

–   Их много и в их среде есть ядовитые особи.

Ну вообще прекрасно! Они еще и ядовитые…

–   Насколько они сообразительные?

Навь переливчато свистнул, демонстративно вытянул руку перед собой, подставляя ладонь под пробивающиеся сквозь листву лучи солнца. И буквально сразу же откуда-то сверху слетел крупный, размером с ворона, куану изумительной зеленой окраски. Как раз такой, чтобы зверек был незаметен в пышной кроне огромных деревьев. Дракончик уселся на предплечье, вцепился крохотными когтистыми пальчиками в броню, раскрыл крылья, чтобы легче удерживать равновесие, и с любопытством посмотрел сперва на меня, а потом – на воина, чуть склонив голову набок.

–   Проходят по низшей планке условно-разумных существа. – ровно произнес напарник.

Зеленый куану, оценив свой живой насест, споро перебрался по руке воина на плечо. Навь на эту наглость лишь улыбнулся и погладил нахального зверька.

–   Настолько доверчивые? – поведение зверьков удивляло своим бесстрашием.

–   Для куану первостепенна семья и стая. Личная безопасность и жизнь вторична. Один всегда прилетает, оценивает неизвестное им существо. – ответил напарник, почесывая млеющего зеленого дракончика под челюстью. – Если будет проявлена агрессия, это существо убьют и съедят. Это не составит для них труда: в каждом виде есть ядовитые особи. Чаще всего – самочки. У двух крупных видов куану ядовиты все три пола.

Что-что?

–   Правильнее было бы сказать два пола и бесполая часть вида, выбирающая гендерную принадлежность по необходимости. Как этот, у меня на плече. У таких оперение одного цвета с чешуей. У самочек есть цветные перышки, у самцов чешуя всегда темнее оперения.

Я посмотрела на разлегшегося на его ладони дракончика. Золотистые перышки были гораздо светлее бронзовой спинки.

–   Самец. – констатировала я.

Навь согласно кивнул.

–   У золотистых куану ядовиты самочки. Яд убивает очень быстро. – спокойно сообщил он, подставляя указательный палец второй руки подлетевшему золотистому дракончику с яркими алыми перышками в золотом хвостовом оперении. – Если бы они были агрессивны, на Корромине не осталось бы никого, кроме них.

Крохотная смертоносная красотка села на палец, понюхала руку, переливчато чирикнула и… перелетела на черноволосую макушку, с удобством устроившись на только-только начавших подсыхать волосах. Воин качнул головой, вынудив куану заполошно взмахнуть крылышками.

–   Они могут быть очень прилипчивыми. И восхитительно наглыми.

А в голосе – тепло. Золотистые малыши его радуют настолько, что он готов мириться со всей их наглостью и навязчивостью.

–   Так и будешь с ней ходить? – зверьки вызывали улыбку самим своим видом.

Напарник усмехнулся.

–   А что я должен делать со смертельно-ядовитым зверьком, сидящим у меня на голове?

Ответ пришел неожиданно:

–   Ты бы хоть перестал их подкармливать и баловать. – негромко произнес полный укоризны мужской голос.

Мы резко повернулись, золотистая драконочка недовольно зашипела.

Стоявший в тени огромного дерева воин вышел на свет. Рослый крепкий черноволосый мужчина-нарим, более чем на голову выше моего напарника, в броне по самый подбородок. Из оружия… А где его оружие? На первый взгляд кроме метательных ножей в кассете на бедре при нем не было ничего. Оружие скрыто или он настолько хорош, что не нуждается в чем-то большем?

Я подняла взгляд на его лицо и встретилась с ним глазами. Он глядел мне в глаза, прямо, спокойно, но странным пронзительным взглядом, сути которого я так и не поняла. Любопытство? Интерес? Что-то иное? Не знаю. По его темным, почти черным глазам на непроницаемом красивом лице я не могла понять, что творится в его голове. Напарник бросил на меня быстрый взгляд, сбивая с мысли сумбуром, пересадил золотистого самца себе на плечо и осторожно снял с головы недовольно пискнувшую куану, пересадил на ладонь.

–   Ты должен был вернуться на корабль. – тихо произнес Навь.

–   Я на грассере. – ровный ответ был исполнен спокойствия и какой-то… укоризны, что ли. – Успел слетать на корабль и вернуться.

–   Вот как…

Острый коготь легонько скользил по спинке куану, почесывая крохотные чешуйки вдоль позвоночника, иногда соскальзывая на крылышки, покрытые мелкими-мелкими, похожими на пух перышками. А Навь, по-птичьи наклонив голову набок, смотрел на своего вроде как подчиненного, едва заметно улыбаясь одними уголками губ, словно он чего-то ждал от него, но… Ринор сохранял молчание.

Признаюсь, я ожидала иного после рассказов напарника об этом своем бойце, но все предположения разбились об это спокойствие пакового льда и безмятежность бездонного океана, таящего своих монстров на глубине.

Затянувшееся молчание и тяжелую тишину нарушил зелененький куану, решивший, что на голове ему будет гораздо удобнее: дракончик чирикнул, завозился, вытянул шейку, заглянув чуть ли не в глаз воину, а потом, цепляясь лапками за уже подсохшие волосы, быстро перелез на голову оцепеневшего от подобной наглости нарим. Повозившись, подгреб под себя тяжелые пряди, с удобством устроился на черноволосой макушке и свесил хвост.

В этот момент напарник выглядел очень мило! Растерянно замерший на середине движения, с широко распахнутыми яркими зелеными глазами, в которых затухало опасное свечение, с крохотной золотистой драконочкой на ладони, с нахалом на голове и непередаваемым выражением лица!

Навь отмер, укоризненно глянул на меня искрящимися от смеха глазами, тяжко вздохнул и легонько дернул за длинный гибкий хвостик, покачивающий сложенным рулевым оперением прямо перед его носом. Дракончик возмущенно пискнул и тут же поджал хвост, обернув его вокруг тушки.

–   Маленький наглец. – напарник резко тряхнул головой, вынуждая заполошно замахавшего крыльями зеленого куану взлететь.

–   Ты их совсем разбаловал. – произнес Ринор, укоризненно глядя на командира.

Навь пожал плечами.

–   Это не самое плохое, что я делал.

Мужчина склонил голову, соглашаясь со своим молодым командиром.

–   Рини, познакомься. Ринор. – Навь чуть устало качнул головой, смиряясь с очередным приступом самовольства своего… неординарного бойца.

–   Рада знакомству. – я прижала ладонь к груди чуть ниже ключиц и церемонно поклонилась.

Ринор ответил точно таким же поклоном, бросив взгляд на своего командира, но зеленоглазый воин молчал, лениво поглаживая смертельно-ядовитого зверька, разлегшегося у него на ладони. А я впервые ясно и четко ощутила эмоции напарника. Сложный конгломерат противоречивых эмоций! Мелкие вспышки гнева за очередное своеволие и, одновременно, облегчение, поскольку именно ему, Ринору, Навь доверял безгранично. Усталость и смирение с полным бессилием как-то повлиять на происходящее, сплавленное со спокойной уверенностью. В нем, в себе, во мне, в происходящем. Навь и правда не имел возражений против действий Ринора, даже если они шли вразрез его первым приказам. Потому что… здесь и сейчас, как я поняла, присутствие этого воина было нужно.

–   Я так полагаю, Коркс решил, что за мной следует присмотреть? – ровно произнес напарник, пересаживая самочку на кустарник.

Самочка еще немного помялась, но когда рядом с ней был спущен золотистый самец, угомонилась и нырнула в листья вместе с сородичем. Зеленый же более крупный куану был пересажен на плечо, но не был согнан.

Ринор молчаливо наблюдал за действиями своего командира, и лишь когда зеленый куану устроился и перестал копошиться, полным укора и тревоги голосом произнес:

–   Этой ночью у тебя дважды останавливалось сердце. Первый раз – на два миата. Второй раз – на три с половиной.

По спине продрало морозом. Что-что этой ночью произошло?

–   Я отправился за тобой еще во время твоей первой клинической смерти. – добавил мужчина.

Клиническая смерть… Я растерянно глянула на Навь, но тот был само спокойствие и сделал вид, что мой взгляд не заметил.

–   Ты все равно не довез бы меня до лазарета. – отозвался он. – Расстояние слишком большое. Ты бы не успел.

Ринор сощурился, уши раздраженно дернулись и прижались к голове.

–   Я бы довез! – укоризна стала отчетливее. – Я уже прилетел, когда у тебя заработало сердце! Через полтора миата ты был бы в лазарете!

Напарник растерянно моргнул, чуть приоткрыл рот, но тут же нахмурился.

–   Два миата? На грассере? – мягко уточнил он. – От корабля до побережья?

–   Суборбитальный скачок. – ответил мощный росс, отводя взгляд. – Я бы успел довезти.

Навь немигающе смотрел на Ринора.

–   Суборбитальный скачок. На грассере. – опасно-ласковым тоном произнес он. – На машине, которая не предназначена для подъема в стратосферу? За два миата?

–   Тридцать один хтар, командир. – едва слышно поправил Ринор. – Скачок занял тридцать один хтар. Я поднялся в пике на восемьдесят шесть альдер… этого было достаточно. – короткая пауза. – Мощность двигателя позволяет подобные маневры.

–   Грассер – негерметичен! На нем нельзя подниматься выше десяти альдер! У него нет термоизоляции… – прошептал Навь. – При падении в атмосферу на такой скорости… – рычащий шепот сорвался в крик. – Ты мог сгореть заживо!

–   Броня выдержала… – чуть охрипший голос бойца был едва слышен.

Навь вздохнул, провел рукой по лицу, резко, рвано выдохнул.

–   Почему не вмешался во время второй смерти? – спросил он, на время отодвинув тему самоубийственного перелета.

–   Имплантат регистрировал запредельную активность мозга при полной остановке дыхания и работы сердца. – ровно произнес боец. – Мы не рискнули тебя трогать.

–   Но? – черная бровь вопросительно приподнялась.

–   Но Коркс настоятельно просит тебя прибыть на корабль.

Сказано это было таким тоном, словно Ринор лишь передал послание отрядного врача, но сам с ним категорично не согласен и не стесняется это несогласие отчетливо демонстрировать.

–   Мне нельзя сейчас возвращаться на корабль. – проворчал Навь, поморщился.

Ответ Ринора был весьма короток:

–   Согласен.

Навь удивленно и растерянно растопырил низко опущенные уши, приподнял бровь.

–   Согласен?

–   Твое состояние нестабильно, последствия вмешательства – не ясны. – мужчина пряднул одном ухом. – Я сообщил Корксу, что ты будешь под моим наблюдением, и в случае какой-либо угрозы твоей жизни, я доставлю тебя в лазарет.

Навь слушал со скепсисом и каким-то недоумением.

–   Он согласился?

–   Он смирился. – наитайнейшая ирония проскользнула в низком чуть хрипловатом голосе.

Навь фыркнул, покачал головой.

–   А Лезо?

Ответ был краток:

–   Зол.

–   Но?

–   Смирился.

Навь на это лишь устало вздохнул.

–   Что ты ему сказал? – покрытые мелким черным пушком ушки встали торчком.

Тонкая улыбка тенью скользнула по губам Ринора.

–   Я напомнил ему о твоих… разногласиях с командиром нашего корабля базирования. После чего я настоял на том, чтобы ограничить твое общение с чужаками. Твое нахождение на чужом корабле в подобном состоянии может стать причиной ненужных… конфликтов.

Эк он дипломатично сформулировал. Я переглянулась с напарником, Навь на это лишь покачал головой и закрыл эту тему. Спорить с Ринором бессмысленно, особенно, когда он… прав.

–   Где сейчас твой грассер? – спросил напарник.

–   В альдере отсюда. Укрыл под сводом старого грота. Его не обнаружат с неба.

Я стояла молча и слушала этот занятный разговор, присматриваясь к рослому нарим. Отношение напарника к нему я уже поняла, и сейчас начинаю понимать причины, по которым Навь с ним не спорит. Может злиться, беситься, отменять его приказы или действия, но — не спорит. С Ринором бессмысленно спорить: каждое его действие продумано и имеет под собой какую-либо объективную причину. Никакой поспешности или необдуманности! Всё имеет причину, последствия — учтены, риск — продуман и осознанно выбран. С ним можно не соглашаться, но бессмысленно спорить.

Я это учту на будущее.

–   Корабли ишон скоро будут над рекой. – после короткой паузы произнес Ринор. – Нам стоит вернуться к грассеру под его маскирующий купол. – еще одна очень короткая пауза, после которой воин добавил: – Я привез немного припасов и необходимых для быта предметов для Рини.

–   Для меня? – тихо переспросила я.

Воин согласно склонил голову.

–   Ночи скоро станут холодными: по данным со спутников к побережью приближается ураган. Дойдет или нет — пока неясно.

Мы с Навь переглянулись. Ураган — это вот совсем не хорошо…

–   Насколько он опасен?

–   Равнину не затопит. – Ринор чуть заметно улыбнулся. – Основной удар волн придется на каменистый остров, протянувшийся в пяти альдерах от побережья. Он как естественный волнолом уберегает эту часть берега от штормового нагона и цунами, но вода может подняться и затопить пляж и часть равнины. Если ураган дойдет до побережья.

На этом он посчитал, что весь необходимый объем информации он нам выдал, и попросту развернулся и пошел куда-то вглубь леса, приглашающе взмахнув рукой. Навь на это лишь развел руками, а я, идя следом, глазела в широкую спину и думала.

Мне есть что обдумать относительно этого неоднозначного мужчины. Потом я смогу обсудить свои выводы с напарником и, вероятно, дополнить их, потому как всех его бойцов мне надо знать настолько хорошо, насколько это возможно.

 

* * *

 

Танцор от неожиданности чуть не вжал спусковую пластину, когда за спиной раздался вкрадчивый, знакомый голос:

–   Иори, порадуй меня. Скажи, что ты не собираешься в одиночку обстрелять звено аэрокосмических истребителей ишон и тяжелый военный транспортный бот?

Сняв палец со спусковой пластины, он медленно повернул голову и уставился на присевшего на корточки сородича. Тяжелый недовольный взгляд, излишне доброжелательная рожа, мягкий, даже ласковый голос: Андари зол и совсем близко к состоянию «взбешен».

–   Хорошо, не скажу. – теплые зеленые с золотой искрой глаза выразительно покосились на более мощный аналог снайперского комплекса, возвышающийся за спиной сородича. – Ты же составишь мне компанию, чтобы я в одиночку не обстреливал звено аэрокосмических истребителей ишон и тяжелый военный транспортный бот?

Вместо ответа старший брат встал, расстегнул подвижное крепление и снял массивное оружие со спины.

–   Куда же я денусь? – в голосе – бездна укоризны и смирения, но в желтых звериных глазах – веселье. – Раз уж ты сегодня настолько невнимательный, что даже не заметил моего приближения.

Танцор отмахнулся, мысленно готовясь к сеансу мозгоклюйства за допущенную оплошность: Андари за подобную… невнимательность мозги выгрызал от души.

–   Я был занят всю ночь и не выспался. – тихий вздох, виноватый взгляд. – Хотя это меня не оправдывает.

–   О да, ты был занят. Наблюдал за командиром. – фыркнул Андари, споро собирая оружие. – И да, тебя это не оправдывает.

Зеленоглазый росс вновь прильнул к прицелу, отслеживая приближение бота и звена сопровождения.

–   Слышал уже?

–   О том, что произошло с Навью? – на камень опустились опоры сошки. – Слышал. Без подробностей: Ринор перекрыл общую сеть. Как и всегда, когда его обожаемому командиру грозит что-то серьезное, но лишняя информация, спущенная в отряд, по его мнению тоже может навредить. – тихий фырк. – Параноик.

–   У него есть причины для такого поведения. – дернул плечом Танцор. – Навь не одобрит слив этой информации в отряд: всё что нужно, он расскажет сам. И тогда, когда будет готов.

–   Да я и не сомневаюсь. – подозрительно-покладисто закивал Андари. – Но пока вы столь трепетно храните тайны нашего юного командира, все остальные вынуждены строить догадки. – боец снова фыркнул. – Ты же знаешь: воины никогда не спрашивают о том, что было до того, как разумный поставил свою подпись под воинским контрактом.

Танцор оторвал взгляд от прицела, хмуро глянул на старшего брата.

–   Оно-то так, но…

Тяжкий вздох и укоризненный взгляд чуть суженных недовольных желтых глаз.

–   Иори. – мягкий голос чуть подрагивал от злости. – В свое время каждый из нас заглянул в базы данных и поинтересовался, к кому же это он идет наниматься в отряд: «Навь» — слишком громкое прозвище для малолетки. В восемнадцать лет – командир отряда… – Андари покачал головой. – Вопросы и сомнения – закономерны. Другое дело, кто именовал семнадцатилетнего мальчишку и по какой причине.

Танцор согласно кивнул, задумчиво глядя вдоль прицела орудия на лесной массив.

–   Эхо Войны… и Содрон.

Андари внес поправки в прицел.

–   Редкий случай: Эхо Войны лично кого-то наградил воинским позывным. А уж чтобы наша легенда почесался ради какого-то сопляка, независимо от того, к какому Дому он принадлежит…

–   У него всегда были завышенные требования. – согласился Иори, чуть приподняв верхнюю губу в раздражении. – Но Навь действительно отличился на Содроне, тут не поспоришь.

–   Так я и не спорю. – Андари покачал головой. – Но ты же сам помнишь: когда мы пришли в его отряд, Навь только-только девятнадцать исполнилось, а выглядел он едва ли на семнадцать. Я тогда еще удивился: кто вообще выпустил подростка из-под присмотра Дома до второго совершеннолетия.

–   Не ты один удивлялся. – буркнул Танцор. – Я вообще до сих пор удивлен, почему его отец не вернул в Дом. Мог ведь. Я не поверю, что он не знает, где носит наследника Рода и чем он занят.

–   Знает, конечно. – тихий хмык. – Потому и не возвращает. Прочитать между строк досье Нави, доступное в Доме Найма, не так уж и сложно: пятнадцатилетний подросток, разбившийся на планете красного класса опасности, единственный выживший, вышел своими силами к удаленному форпосту, имея из оружия только очень характерные, легко узнаваемые парные мечи и кинжал… – голос потяжелел. – Кто-то очень хотел, чтобы мальчишка умер, но он оказался живучим, а его наставник не зря получал свои деньги и подопечного обучил крепко.

–   Это да.

–   Про характер и личные, скажем так, особенности, все в отряде знают: то, что произошло на Содроне, сейчас рассматривается как пример приведения планеты к покорности с наименьшими потерями среди гражданского населения, но с наибольшей психологической отдачей. – воин лег на теплый камень, прильнул к прицелу, изучая приближающиеся цели. – И Танцор, не только у тебя есть снайперский комплекс, и не только вы с Ринором имеете привычку присматривать за нашим командиром.

Иори замер.

–   И, самое важное, о чем ты постоянно забываешь. – Андари глянул на брата, желтые глаза блеснули весельем. – Ты разбрасывал игральные карты по всей каюте, и я в свое время задолбался их собирать. Пока ты их, внезапно, не выкинул. Я их достал, кстати, до того, как заработал утилизатор: выпуск был лимитированный. Пожалеешь потом.

Танцор с приглушенным стоном уронил голову на нагретый солнцем камень, невнятно пробурчав ругательства.

–   Кто еще знает?

–   Про что? – достоверно изобразив непонимание, уточнил воин, сделав вид, что не слышит низкого рычания напарника. – Про то, что командир дважды помер этой ночью? – рычание прервалось судорожным кашлем. – Да весь отряд знает. Ну, кроме Грифта. Малой вообще мало на что обращает внимание. – тут же поправился Андари. – Когда Ринор посреди ночи сорвался с корабля на грассере, мы, знаешь ли, решили поинтересоваться, с чего бы это у кровавого кошмара Великого Дома Роданса такая паника, раз он рискнул совершить суборбитальный скачок на машине, которая для этого не предназначена.

Танцор поморщился.

–   Причина может быть только одна, согласен.

Андари милостиво кивнул, заканчивая готовить оружие к стрельбе и продолжая с удовольствием задалбывать младшего брата:

–   Аварийные запросы на имплантат никто не отменял, а наш замком – параноик не меньший, чем Ринор. – с изуверским удовольствием добавил он, полюбовался на вытянувшуюся от осознания глобальности будущих разборок рожу брата и продолжил: – Когда Ильзари получил логи с имплантата Нави, мы думали, он или окончательно поседеет, или у него самого сердце встанет, так его впечатлило состояние клинической смерти командира. Вполне резонно, что Лезо пошел к Корксу, а послать эту высокомерную ледяную сволочь, когда ему очень-очень нужны ответы, даже наш врач не в состоянии, так что… – желтоглазый росс выразительно посмотрел на напарника.

Про то, какое состояние было у бойцов отряда от такой новости, он тактично умолчал.

–   Я не о том! – сухо произнес Танцор.

–   А, ты о той замечательной картинке на одной из карт? Правда, хорошо получился? – воин ухмыльнулся и продолжил тем же менторским тоном: – Иори. Не у тебя одного были карты того выпуска. У меня тоже они есть: мы же вместе их тогда покупали, если ты забыл. У Коркса и у Ксарана — тоже. Я знаю. И ты отвлекаешься: ишон скоро в зону поражения войдут.

Танцор, открывший было рот, проглотил заготовленные слова и матюкнулся.

–   Кто кого? – спросил Андари, разом теряя противную занудливую манеру речи: мозги брату за невнимательность он уже выел, моральное удовлетворение за нервную ночь получил, можно работать.

–   Я беру на себя ведущего звена, ты – бот.

Андари согласно кивнул: его оружие мощнее, броню бота пробить сможет. Надо только правильно выбрать, куда стрелять…

–   Как уходить будем?

–   Тут туннель ихтан выходит. – Танцор ткнул пальцем в пушистый куст, обильно цветущий алыми ароматными цветами.

–   На голову не рухнет? – поинтересовался Андари, скептически осмотрев нагромождение булыжников.

–   Не рухнет. Туннель крепкий. – легкая улыбка, веселье в зеленых глазах. – Но он наклонный. Вылетим ниже по склону на ту сторону хребта: он тут неширокий.

Желтоглазый воин моргнул, покосился на вход в туннель, на напарника и осторожно так уточнил:

–   Ты же не…

Ответом ему стала безмятежная улыбка и блестящие азартом теплые зеленые глаза.

–   Отвлекаешься, Сион. Время.

Приглушенное: «Придурок!» потонуло в реве приближающегося тяжелого десантного бота. Танцор сделал вид, что ничего не услышал, вновь прильнув к прицелу. Мощная оптика услужливо приблизила машины противника, когтистый палец лег на спусковую пластину.

–   «Семь хтар до входа в зону поражения.» – раздался холодный голос по приватной связи, связавшей разум двух бойцов.

–   «Готов.»

Небольшой таймер мерно тикал в углу зрения, синхронизирующий действия давно сработавшихся напарников.

Четыре хтар. Цели зафиксированы, точки ударов выбраны.

Три. Вдох.

Два. Стрелки выбрали свободный ход.

Один. Медленный выдох.

Выстрел.

В чистом летнем небе Корромина вспух ослепительный огненный шар взрыва: массивная пуля, разогнанная чудовищно-мощным снайперским комплексом, пробила хрупкий истребитель, лишенный силовых полей. Махина бота, чей двигатель неожиданно потерял тягу, завалилась набок и понеслась навстречу далекой земле.

–   А теперь – ходу! – выдохнул Танцор, подхватил оружие и рванул ко входу в туннель. – Шевелись, Сион!

 

* * *

 

Лес менялся незаметно. Чуть выше становились деревья, чуть плотнее их кроны, и чуть меньше света падало на поросшую травкой почву, но вот уже исчезли золотые кусты, пропали яркие лесные цветочки, пышно цветшие у края леса, зато появилась густая высокая трава. Более темная, насыщенного и темного цвета окиси хрома, уходящей в какую-то графитовую серость. Эта тонкая трава добавляла мрачности, хоть и пестрила желтоватыми колосками меленьких соцветий. Под ногами шелестела старая опавшая листва, у самых деревьев, спрятавшиеся в тени их корней, пестрели яркими пятнами колонии красноватых, голубых, ярко-алых и бледно-желтых грибов, росшие на подушках темного синего и болотно-зеленого густого мха.

–   Они ядовитые. – тихо произнес Ринор, заметивший мой интерес.

–   Можно догадаться… – так же тихо ответила я. – Такие яркие грибы обычно всегда непригодны в пищу.

Мужчина согласно склонил голову.

–   Голубые и алые нельзя трогать: нервнопаралитический яд попадает через поры и вызывает деградацию центральной нервной системы за… треть дня.

Вот это уже серьезно: при такой скорости и легкости заражения эти грибы стоит обходить стороной.

–   В этой части леса не стоит ничего есть. – после небольшой паузы добавил воин. – Ядовитые грибницы отравляют почву, активное вещество попадает с соками в ягоды и делает их непригодными к употреблению.

–   Как далеко распространяется этот эффект?

Ответ был лаконичен:

–   На всю подобную часть лесного биома, если присутствует излишняя гнилостность и обильно растет мох: грибницы живут с ним в симбиозе. Мох не выживает в более освещенных, проветриваемых или сухих участках лесного массива.

–   Спасибо. Я запомню.

Он ограничился медленным кивком, давая понять, что услышал меня.

–   А хищники в этой части леса обитают?

–   Крупные звери – нет. Мелкие падальщики, змеи и некоторые разновидности пресмыкающихся. – вновь четкий ответ. И небольшое пояснение: – Для крупных хищников здесь нет добычи: из-за отравления растений травоядные избегают эту область. Основная масса животных живет в светлой или просторной части лесного массива.

–   А в центральной части массива?

–   В ней – просторно.

Общение с Ринором мне доставляло какое-то особое удовольствие: лаконичные четкие ответы, никакой лишней воды или попыток что-то придумать лишнего. Коротко, по делу, с точной уверенностью в своих словах и только проверенная информация. Навь, что занятно, в наш разговор не вмешивался, но наблюдал с каким-то непонятным мне интересом.

С каждым нашим шагом лес незаметно становился все мрачнее и темнее, превращаясь в древний бурелом, разросшийся на сильных перепадах высот скалистых холмов. Всего лишь чуть менее километра, и мы словно вошли в совсем другой лес и в совсем другую зону. Здесь уже приходилось внимательнее следить, куда ставишь ноги: порой корни мощных деревьев и высокая трава прятали бездонные провалы куда-то в подземные каверны и пещеры. Иногда выходы таких пещер были заметны, но иногда растительность так прикрывала эти коварные места, что можно было наступить на переплетение прочных стеблей и ухнуть вниз как в ловчую яму.

–   Насколько там глубоко? – тихо спросила я, глядя в чернильный непроглядный мрак. Провал чернел между корнями мощного серого древа, прикрытый травой и странным бледным кустарником, стелющимся по почве.

–   Глубина и обширность всей системы неизвестна, как и причина ее возникновения. Эти пещеры не похожи на обычные карстовые системы, но и не являются искусственным сооружением. – прошелестел тихий голос напарника. – Тянутся под всей поверхностью планеты с небольшими разрывами.

Почему-то от этих слов по спине продрало морозцем.

–   Там опасно?

–   Животных там нет. – поправил меня Навь.

Это не ответ…

–   Не стоит туда спускаться. – низкий голос Ринора вплелся мрачным аккордом в мои мысли. – Тьма пещер полна опасностей, лишенных зубов и когтей. Она не опасна сама по себе, но мало кто сможет из нее выйти невредимым.

Странный ответ. Говорит с уверенностью, словно сам туда спускался и проверял. Я подняла глаза на воина и встретила его взгляд. Внимательный, непроницаемый, но… я отчетливо поняла: Ринор дал всеобъемлющий и точный ответ на мой вопрос. Но я его пока не понимаю. А пока не пойму – мне там, внизу, делать нечего. Мне вообще нечего там делать!

–   Для тебя эта тьма опасна? – спросила я наудачу.

–   Нет. – ровный, четкий уверенный ответ.

Я перевела взгляд на напарника.

–   А для него?

Ответ был столь же точным и дан без колебаний или сомнений:

–   Да. В некоторой степени.

Последнее уточнение вызывало еще вопросы, но я решила их задать как-нибудь потом. Навь же на это лишь прижал уши к голове, но не обернулся и ничего не сказал.

Бросив последний взгляд на притягательную и манящую черную бездну, я отошла от провала. Сейчас мне нечего делать в этом царстве Тьмы и Тишины. Возможно, позже, мне придется спуститься под эти лишенные света своды. Возможно, нужда погонит меня в эти пещеры, но это случится когда-нибудь потом, если вообще случится.

Дальше мы шли в молчании. В какой-то момент мужчины свернули, а лес вновь начал светлеть и меняться. Уже чуть иначе. Появилось больше грибов, часть из которых Ринор назвал съедобными после варки, а часть – просто съедобными. Темная тонкая высокая трава уступила место крапчатым собратьям, вновь появились лесные цветы и кустарники, усыпанные ягодами. Навь некоторые знал, в некоторых сомневался, и тогда его дополнял Ринор, подробно объясняя, что за растение и что с него можно получить. В какой-то момент мне начало казаться, что его знания об этом мире… всеобъемлющие. Он знал о каждой травине или цветочке! Он показывал мне, от чего следует держаться подальше и почему, легко и спокойно вводя в азы жизни в этом мире. За этот недолгий поход я узнала о Корромине больше, чем знала о лесах родного мира! Травы, ягоды, животные, местные хищники и их ареалы обитания, насекомые, мелкие угрозы и еще множество полезного, что можно узнать лишь на опыте. Своем или чужом.

Вопросы копились один за другим, но на них не было ответов ни у меня, ни у напарника. 

–   Здесь. – коротко произнес Ринор, останавливаясь и указывая взмахом руки на небольшую прогалину в пышных зарослях кустарника, обильно поросшего на холмистом лесном склоне.

Я в упор не видела никакого грота и, тем более, грассера. Но вот взгляд начал цепляться за… странности. За малоподвижные листья кустов, за замершие травинки и словно проваливающиеся внутрь лучи света. Вроде бы все достоверно, но…

–   Прикрыто иллюзией? – тихо спросила я.

–   Силовой маскирующий купол с возможностью вывода на его поверхность изображения. – уточнил боец, но одобрение в его голосе было вполне отчетливо. – Вход в грот широкий.

Удивительно, как одной вроде бы неуместной фразой можно объяснить все свои действия, необходимость маскировки и выбор места для парковки летающего транспорта.

–   Откуда берется изображение?

–   Я достроил по окрестной съемке. Динамический просчет физики модели я не подключал: статичного изображения достаточно для маскировки от обнаружения сверху.

А, так он еще и может воссоздавать непротиворечивую и не выпадающую из гармонии окружения визуальную маскировку…

–   Купол только маскирующий или еще и защитный? – уточнила я.

–   Только маскирующий. При нужде можно настроить режим сигнального барьера. – четко ответил мужчина, подходя к склону. – Заходите.

Ринор скользнул сквозь завесу быстрым скользящим шагом, не потревожив рябью ни единый нарисованный листик. Вопросительно глянула на Навь, а он приглашающе шевельнул кистью, предлагая мне идти первой.

Неожиданно, но мне оказалось не так просто заставить себя пойти вперед, сквозь невидимую глазу преграду. Сердце предательски ухнуло, адреналин рванул по телу как реакция на близкую опасность, которой… не было и быть не могло! Это всего лишь иллюзия, голограмма… Но… Я стояла и смотрела на эти листики, а по телу колкими иголочками разносилась тревога и странный всплеск… чего? Страха? Нет. Тревоги? Тоже нет. Тогда что это? Что за… ступор?!!

Нервно выдохнув, я тряхнула головой, потерла лицо и заставила себя пройти эти злосчастные шаги. Ожидание контакта с завесой тянуло душу странным чувством тревоги и подспудной угрозы, которой сейчас не было, как не было никаких ощущений от ее преодоления: в какой-то момент очень живые и натуральные ветви кустарника поплыли и развеялись подобно дыму, пропуская меня в просторную широкую пещеру под встревоженный взгляд темных глаз рослого воина.

–   Не спрашивай… – едва слышно прошептала я севшим голосом. – Не знаю, с чего так переклинило, но сама идея пройти через незнакомый мне барьер… – я покачала головой, прогребла волосы, насильно успокаиваясь.

Ринор чуть склонил голову, принимая мою просьбу и не стал заострять внимания на этом инциденте. Промолчал и Навь, хоть его тяжелое внимание и острая тревога, сплавленная с недоумением, дергала за нервы через нить нашей связки.

–   Ты надолго? – тихо спросил напарник у своего бойца, переключая его внимание и тему на более… бытовые дела.

–   У меня нет сейчас дел: в моем регионе чисто. – ровно ответил тот, подходя к массивной тени грассера.

Атмосферный корабль стоял на трех опорах под небольшим наклоном: свободного хода одной из массивных лап не хватило сгладить неровность пола. В пещере было довольно темно, на грассере не горело ни огонька и его обводы терялись во мраке, являя мне лишь часть двигательного массива и прижатое к корпусу крыло.

–   Через шестнадцать суток прибывает «Дэль». – Ринор стащил защитную ткань с коробок, наставленных под днищем машины.

Навь поморщился и произнес:

–   Пусть подготовят заранее список всего, что потребуется взять с крейсера.

–   Уже составляют. – Ринор вытащил один из ящиков, оттащил ко входу.

Я прислушивалась к их тихому разговору вполуха, глазея на грассер и поглядывая, как мужчины быстро собирают что-то наподобие двух походных мангалов с крышками. Ринор отчитывался своему командиру, короткими скупыми фразами докладывая обо всем, что произошло за последние пару дней, описывал обстановку в предгорьях и известные ему передвижения их противников. Пока из того, что я слышала, ситуация складывалась довольно странная, но я решила, что, наверное, я чего-то не знаю и не понимаю, а у командования ишон есть какой-то свой особый план, но тихие слова напарника вдребезги разбили эти мысли:

–   Им это выгодно.

Я вздрогнула от неожиданности.

–   Прости, что?

–   Их правительству выгоден этот конфликт, пока он остается мелкой пограничной стычкой и не перерастает в полноценную войну. – ровно пояснил Навь, разворачивая листья с рыбой. – На планете давно не осталось солдат из регулярной армии. Их вывезли в первые два года, когда прошла первая волна конфликта и едва не началась война.

–   А кто тогда здесь?

–   Заключенные, согласившиеся на военный контракт вместо срока. – ответил мне Ринор, забирая рыбу у своего командира. – Часть – контрактные военные. Командиров и офицерский состав держат из тех, кто провинился и кого не жалко.

–   Исключая главные базы региона. – поправил Навь.

Рослый нарим на это согласно кивнул, раскладывая мясистые оранжевато-розовые дольки мяса на спрыснутую маслом из банки-аэрозоля решетку мангала и посыпая ее какими-то специями. Ароматно запахло травами и перцем с легким привкусом какого-то овоща. Навь уселся на один из металлических боксов, с интересом глазея, как его боец снимает липкую оболочку с желтого плода и аккуратно разделяет студенистую массу на комки, формует из них ровные шарики и выкладывает их на противень. Шарики тоже были посыпаны какой-то травкой со слабым запахом кинзы.

Сказанное меня вот вообще не порадовало и резко подправило все планы на контакт с гипотетическими сородичами. Но я, все же, решила уточнить:

–   Я правильно поняла, что на военных базах и мелких форпостах гарнизон состоит из заключенных, военных-штрафников и контрактных наемников, немного разбавленных кадровыми военными?

–   Это верно для небольших форпостов, численность гарнизона которых не превышает пяти сотен. – произнес Ринор, выставляя температуру нагрева и накрывая мангал крышкой. – На крупных базах региона служат предпочтительно контрактные военные или наемники под командованием кадровых военных. Главная база укомплектована исключительно кадровыми военными. Наемники на ней не задерживаются и распределяются по другим объектам.

Что-то мне резко расхотелось иметь дело с ишон… как и идти к любому мелкому посту, раз там такой контингент сидит. Ладно еще кадровые военные. Этих хоть устав и дисциплина хоть как-то удерживает в рамках приличий и заставляет вести себя адекватно, но если говорить про население мелких постов… как-то мне не хочется проверять, насколько там порядочные служат зэки и наемники. Будь я пацаном, еще можно было бы попробовать. Но я – девушка! А это сразу увеличивает градус риска до предельной величины.

–   У ишон женщины в армии служат? – спросила я, мрачно глядя на темно-серый металл мангала.

–   Служат. – тихий голос Нави гармонично вплелся в мое подавленное настроение. – На Корромине я их встречал.

–   И какие они?

–   Злые. – коротко припечатал напарник.

Ну да… а какими они еще могут быть? В таких местах выживают или бабы с фигурой кузнеца, стальными шарами и характером тираннозавра, или змеи, с которыми просто не рискуют связываться – отравят, сгноят и сожрут. Так что я лучше как-то по-тихому на дереве поживу.

–   Не всё так плохо. – мягкая укоризна в голосе напарника немного удивила. – Откровенных подонков и отбросов мы вырезаем в первую очередь. Или их свои по-тихому убивают. Есть форпосты, обитатели которых… достойны внимания и к которым ты можешь выйти без подобных страхов. Позже я покажу их тебе на карте.

–   Есть и те, к которым идти не следует. – ровно добавил Ринор, вновь возвращаясь к коробкам.

–   Есть. – согласился Навь. – Их я тоже покажу.

–   Спасибо… – прошептала я, глазея, как рослый воин разбирает одинаковые металлические боксы и что-то из них достает.

Напарник лишь улыбнулся, забавно вздернув ушки, а его боец достал какой-то темный сверток, закрыл коробку и вернулся к нам.

–   Возьми. – он протянул мне сверток. – Здесь прохладно.

Поблагодарив нарим, я распотрошила сверток, внутри которого оказалось что-то вроде пончо с капюшоном из довольно тонкого, но плотного и теплого материала. В пещере и правда было довольно прохладно, а разогрев от ходьбы по лесу уже начал проходить, да и мокрые волосы не добавляют тепла в организм. Еще немного, и я начну подмерзать…

 Натянув пончо и накрыв влажные волосы капюшоном, я устроилась удобнее на сухом теплом камне. Рыба только-только начала подавать о себе знать тонким оттенком разогретых трав и запаха поджариваемого филе, со второго мангала тянуло хлебно-картофельным ароматом, разогревая аппетит и голод.

–   Расскажите мне о ишон. – тихо попросила я.

–   Что ты хочешь знать? – спросил напарник.

–   Всё. – я развела руками. – Мне с ними делить тут территорию и, кто знает, не придется ли мне с ними встретиться лицом к лицу. Я должна знать, что они такое и что мне от них ждать.

Навь чуть заметно улыбнулся, устроился удобнее и начал рассказ о виде, с которым их народ встретился не так давно при забавных обстоятельствах, когда один из росских патрулей вышел на сигнал бедствия старого мусоровоза, на который от скуки и личной говнистости напали пираты. Рассказывал воин живо и с азартом. Иногда его рассказ добавлял подробностями и интересными фактами Ринор, а я грелась в подаренном пончо и слушала увлекательную историю о грандиозном дипломатическом провале, приведшим к началу множества мелких конфликтов на пограничных планетах.

Время неспешно текло за рассказами пока готовилась еда, а уже после обеда, нарим занялись делами. Работали они через свои имплантаты, общались со своими сослуживцами тоже через них же, а я осталась предоставлена сама себе в тишине и безопасности под их присмотром. Жалела только, что блокнотик с карандашами остался в сумке на дереве, а ведь я хотела взять с собой. За бездельем в тишине и тепле сон сморил незаметно и мягко, утягивая меня в завтра.

 

* * *

Домен Артэфа

 

–   А где малой? – спросил Нимус, окидывая взглядом просторный зал.

–   Свалил на планету к своим обожаемым подданным. – буркнул Немион, не отрывая взгляда от экрана. – Еле выпер.

Багровый портал схлопнулся и осыпался на алмазный пол искрами.

–   Зачем выставил?

–   Рано ему такие откровения слушать. – устало ответил Владыка, отсылая напарнику информационный пакет с записью примечательного разговора, морщась от прострелов головной боли. – Интересно, все Творцы такие удачливые, или это Хартахен особо везучий?

–   Если бы Творцам не сопутствовала удача, их бы выбивали еще на этапе обретения силы. – тихо ответил Нимус, подходя и становясь за спиной сидящего на пуфе друга.

–   Знаю… Но это не мешает мне удивляться.

Владыка устало потер ноющие виски, откинулся назад, опираясь спиной на живот напарника. Когтистые пальцы привычно закопались в черные волосы, каждым прикосновением обмениваясь крохотными частичками личной энергии, унимая сильную головную боль и стабилизируя раздерганную ауру.

–   Ним, ты закончил? – едва слышно пробубнил Немион, довольно щуря глаза.

–   Да. Кое-что из списка достану сам, кое-что есть в хранилищах Доминиона. Нутарэ обещал сделать основное снаряжение и портальные камни, но…

–   Но?

–   За нулевым классом придется идти тебе. – после короткой паузы произнес демон, недовольно дернув крыльями. – Я не смогу пройти ТАМ…

Немион оцепенел, пальцы судорожно сжались, но вскоре вновь расслаблено легли на колени.

–   Катакомбы Иверо?

Нимус виновато опустил крылья.

–   Где еще можно найти яванты я не представляю. Знакомых артефакторов такого уровня у меня нет.

–   За одну информацию о самом факте существования артефактора, способного создать нулевой класс, мои драгоценные сородичи начинали войны. Сам же знаешь…

Владыка болезненно дернул уголком губ и прикрыл посветлевшие до сиреневого цвета глаза: энергетическое истощение отдавалось в теле ломотой и ноющей болью.

–   Передавай управляющие тяжи. Я подержу защиту, пока Арэ не придет. – в тихом голосе звякнула сталь приказа.

–   У тебя незажившее ранение, нанесенное адамантовым клинком. – устало отозвался Немион, проигнорировав недвусмысленные интонации в голосе напарника. – Истощение тебя убьет!

Нимус фыркнул, расправил крылья и вновь сложил их за спиной.

–   У нашего экспериментатора достаточно высокоэнергетической бормотухи, чтобы я не помер от истощения, а вот тебе лишний фон ни к чему. Не заставляй отдирать тебя от управления насильно!

Запрокинув голову, Владыка встретил встревоженный и виноватый взгляд своего аззара. Как и всегда… негласная защита и опека, даже сейчас, когда сам Немион уже давно сравнялся с ним по личной силе и мастерству, а Тандем превратился в Триаду.

–   Мио, на Пустошах третий день затишье. Скоро начнется перезарядка систем подземных комплексов, защита ослабеет, и можно будет попасть в Катакомбы. У тебя не больше полутора суток на подготовку. Ты не успеешь восстановиться.

–   Это и не требуется. Низкий потенциал позволит мне пройти, не привлекая ненужного внимания.

–   Мион! – тихо рыкнул Нимус.

Тяжи контроля и энергетической подпитки защитных и скрывающих систем перешли на напарника. Демон чуть слышно сдавленно охнул, принимая на себя поддержку монструозной защиты, судорожно дернул крыльями.

–   Уже кто-то ломился? – прохрипел он.

Немион кивнул. Болезненно-светлые сиреневые глаза медленно возвращали природный насыщенный фиолетовый цвет.

–   Арэ скоро проснется и закроет дыры. – добавил Владыка, всматриваясь в ауру и резко просевший энергоресурс своего аззара. – Дотянешь?

–   Дотяну. Иди.

 

* * *

 

–   Тебе стоит уйти. – тихий голос практически терялся в треске костра.

Ринор поднял взгляд на командира. Навь прикрыл светящиеся потусторонним, призрачным светом глаза, запрокинул голову, глядя в ночное небо. Когтистые пальцы неспешно перебирали светлые пряди: Рини уснула очень… слишком быстро, провалившись в крепкий, но беспокойный сон стоило только немного успокоиться. Ее не разбудили ни далекие взрывы, ни голоса, ни ходящий по ней зеленый куану, ни предсмертный вопль кисса, неудачно вышедшего на запахи и решившего напасть на троих непонятных существ. Ее не разбудил даже рев двигателя грассера, поврежденного экстремальным полетом, когда возникла необходимость поднять машину в воздух. Беспробудный сон сменялся краткосрочной лихорадкой и периодами кошмаров, когда девушка металась во сне, что-то едва слышно бормоча на неизвестном языке. Как сейчас…

–   Уходи, Ринор. – чуть громче, жестче произнес молодой воин. – Не хочу, чтобы ты пострадал. Иди. Сейчас.

Ринор покорно склонил голову, встал и без единого слова ушел.

–   И не вздумай возвращаться… – донеслось вслед, – до утра…

Чуткий слух безошибочно различал вроде бы бесшумные удаляющиеся шаги, выделяя их из звуков жизни ночного леса. Шаги замедлились. Еще немного, сохраняя размеренность и воссоздавая полную иллюзию затухания звука из-за расстояния. Уголки губ дрогнули, приподнялись в хищной усмешке: Ринор, как и ожидалось, сделал по-своему. Он выполнил приказ: ушел. Но… недалеко. Сделал выбор в сторону его, Нави, безопасности… Их безопасности.

Усмешка проявилась явнее, перетекая в оскал. Возможно, стоит напомнить, почему выполнять такие приказы командира следует беспрекословно… и без творческого переосмысления. Особенно, когда этот самый командир в подобном состоянии. Напомнить, пока еще не поздно. Пока он еще хоть как-то способен отличить собственного бойца от… от жертвы.

Навь встал, аккуратно уложил беспокойно заворочавшуюся девушку, легонько скользнул кончиками пальцев по горящей щеке.

–   Я скоро вернусь… – беззвучно прошептал он.

И метнулся в лес, мгновенно исчезнув из освещенного костром круга света.

 

Тихое мерное дыхание, ровный стук сердца, шелест листьев, проминающихся под весом… как он раньше этого не слышал? Дыхание чуть участилось, сердцебиение ускорилось… Ринор заметил его отсутствие у костра. Нервничает. Шаг. Шаг. Поворот. Осматривается. Знает, что он где-то рядом.

Навь зажмурился, медленно втянул воздух и задержал дыхание. До боли в легких. Медленно выдохнул, выравнивая дыхание. Прижимаясь спиной к коре, прохладной, гладкой, чуть шершавой на разломах. Поднимающийся азарт схлынул, возвращая ясность мыслей. За спиной, за деревом – его боец. Ринор. Верный. Свой. Его нельзя убивать, нельзя бить с силой, так, чтобы трещали кости под руками, а когти входили в податливую плоть.

Нельзя!

Биение чужого сердца отдавалось в голове: быстрое, ровное, но уже начавшее сбивать ритм. Нервничает. Упустил из виду.

–   Я же приказал уходить…

Тихий вкрадчивый голос вынудил Ринора вздрогнуть, резко повернуться, пристально всмотреться во мрак, непроницаемый даже для его чувствительных глаз.

–   Я ушел. – настороженно ответил боец.

Едва слышный рокочущий смешок сам собой сорвался с губ. Навь двигался плавно, избегая резких рваных движений, которые так сильно привлекают внимание, сдвигался в мертвой зоне своего же бойца, безошибочно, так, чтобы оставаться невидимым для настороженного сородича, замерев на середине движения и закрыв глаза, когда взгляд резко развернувшегося Ринора скользнул прямо по нему.

–   Недостаточно… далеко. – прошептал он, замирая за очередным лесным гигантом.

Острые когти легко вошли в прочную древесную кору. По самые кончики пальцев. Навь уткнулся лбом в мощный ствол, медленно сжимая пальцы, не замечая, как вспарывается кора и прорезается твердая древесина, выдавливая накатывающую агрессию и желание убивать. Убивать… как тогда… прошлой ночью, когда теплая кровь щедро орошала лицо, стекая по губам, когда чужая жизнь утекала на глазах…

–   Навь?

Ответом Ринору стало тихое низкое рычание, донесшееся из мрака, и сокрушительный удар, отбросивший в кустарник.

–   Я. Приказал. Уходить. – рычащие, рваные слова над головой.

Навь одним рывком поднял его, разворачивая к себе лицом и пропарывая когтями кожу и мышцы на плече, не обращая внимания на расходящиеся под его пальцами пошедшие рябью пластины брони и на вес куда более высокого и массивного сородича, не замечая его руку, сжавшую запястье в безуспешной попытке удержать.

Зеленые глаза сияли призрачным холодным светом, чуть заметно струящимся сияющей дымкой в уголках. Навь наклонился практически к его лицу, склонив голову чуть набок, словно насторожившийся зверь, чутко вслушиваясь в судорожный, рваный ритм, в тяжелое дыхание, всматриваясь в широко распахнутые глаза.

–   Нервничаешь… – усмешка изогнула губы. – Сердце быстро бьется. Дышишь рвано. Пытаешься контролировать дыхание. – тихий смешок. – Дошло?

–   Дошло. – прохрипел Ринор, едва выталкивая слова сквозь стискивающие горло пальцы.

–   Умница…

Навь медленно разжал пальцы. По одному, словно с усилием. Убрал руку с горла. Вторую – с развороченного плеча, позволяя броне восстановить целостность. Рывком поставил на ноги. Легко, не чувствуя веса.

–   Грассер. – рычание упало до свистящего шепота.

Легкий толчок в плечо, молодой росс отступил на шаг, выпрямился, с неприкрытым интересом наблюдая за подчиненным, отслеживая его движения.

–   Иди. – тихий рычащий смешок.

Ринор сделал шаг назад. Медленно. Осторожно, не отводя взгляда от заинтересованных светящихся зеленых глаз. И так же медленно, не поворачиваясь, отошел.

–   Быстрее, Ринор. – в голосе плеснула язвительность. – Я пока еще могу отличить тебя от добычи.

Воин едва слышно рыкнул, развернулся и быстрым, немного дерганным шагом пошел к поляне, на которой он оставил машину после вечернего полета. А его командир двигался рядом. Чуть в стороне. В ночном мраке, лишь изредка показываясь на виду. Только когда он вышел на поляну, Навь появился из лесу, подошел, остановился и с безмятежным лицом наблюдал, как Ринор садится в машину.

–   Никаких суборбитальных прыжков. – вкрадчивый шепот.

Купол кокпита закрылся, взревел двигатель, и поврежденная машина с натугой оторвалась от почвы.

–   Встретьте его. – спокойным ровным тоном произнес он, зная, что его приказ будет услышан и исполнен.

Задумчиво слизывая с ладони кровь, Навь смотрел на яркое звездное небо, сощурив глаза, пока до сознания не достучалась странность его же действий. Он моргнул, покосился на окровавленную руку, непроизвольно сглотнул, нахмурился, а потом пожал плечами и с удовольствием слизал стекающую по предплечью каплю крови.

 

 

игра владыки игра владыки - глава 6      игра владыки игра владыки - глава 6    игра владыки игра владыки - глава 6

© Copyright - Tallary clan