Игра Владыки

Талисман покачивался на цепочке, вращаясь и поблескивая светом, отраженным гранями круглого изумруда. Тот же самоцвет, из которого состоит Ядро моего Домена. Мой камень. Золотисто-зеленый изумруд. Такой же, как и кристаллический кряж, вздымающийся к багряным пылающим дневным небесам моего мира за прозрачным алмазом окна. Колоссальные изумрудные кристаллы были темными в свете небесного пламени, багряно-бурыми, неприглядными. Они полыхнут цветом при восходе луны, когда на мир опустится световая ночь. Тогда и только тогда они расцветут зеленью и яркими бликами, раскроют свою красоту, но пока… пока темнел синью лесной ковер, расцвеченный природной люминесценцией деревьев и огромных цветов, пока темнел мутной массой кристаллический кряж, изредка вспыхивая истинным цветом под блеском солнечных фениксов, а в мире царила дневная тьма.

Я отвернулся от окна. Знаю же, что позорно тяну время, пряча страх за любованием собственным миром. Я всегда предпочитал сам решать свои проблемы и не напрягать ими друзей. Но сейчас мне как никогда нужна их помощь. Хотя бы совет!

Болезненно-остро вспомнились слова Нимуса, некогда сказанные по ходу разговора: «Всегда есть кто-то сильнее, опытнее, более умелый или знающий. Рано или поздно все проигрывают. Но! Проигрывать надо уметь! Так, чтобы даже проиграв ты побеждал». Тогда я не понял его слова, но понял сегодня, когда смотрел в глаза антаи и видел в них осознание его, но не моего поражения. Потому что он, выиграв, не победил. Не получил свой законный приз. Я обернул его победу поражением? Да! Но как обернуть мое поражение победой? Этого я не знал.

Тряхнув головой, избавляясь от легкого гипнотического воздействия Талисмана, я вызвал в памяти лицо друга и послал ему Зов. Мне столько раз предлагали помощь и поддержку… Наверно, пора этими предложениями воспользоваться, раз я зашел в тупик и начал новую партию, о правилах которой знаю ужасающе мало.

Связь появилась практически мгновенно, словно вызова ждали:

–   А, Хартахен! – раздался в голове наполненный текучей леностью мелодичный голос.

Изображение проявилось с небольшим запозданием, словно визуальный сигнал медленнее и неохотнее пропускала защита их дома, не спеша делиться с кем-то чужим тайнами и секретами создателей. А я, как и раньше, пристально всматривался в то, что мне позволили увидеть.

Увидел я немногое. Наборный пол, собранный из шестигранных, плотно подогнанных друг к другу тонких самоцветных призм, играющих в свете невидимых мне светильников искрами и блеском ограненного алмаза. Роскошное мягкое кресло с темно-синей бархатистой тканевой обивкой, покоящееся на самоцветной роскоши резными ажурными деревянными ножками. Дерево странное, мерцающее и переливающееся словно перламутр, темное как ночь, почти черное с синим переливом. И как фокус картинки, квинтэссенция видимой мне роскоши – вальяжно развалившийся в этом кресле мужчина. Худощавый и невысокий, гибкий как эльфийский стрелок и столь же обманчиво-хрупкий. Длинные волнистые волосы черным шелком спадали на плечи, обрамляя утонченное аристократичное лицо и лишь оттеняли своей тьмой бледную сероватую с явственным сиреневым отливом кожу урожденного обитателя Тхероса. В правой руке покачивался узкий фужер, небрежно придерживаемый пальцами за ножку, искрился переливающийся алмазным блеском мерцающий напиток за тончайшим стеклом. Левая же рука покоилась на голове мощного и… странного зверя, покрытого броней и черными шипами. Тонкие пальцы демона лениво перебирали пушистую белую шерстку, опушкой обрамляющую темно-синие броневые пластины животного, ластящегося под рукой хозяина. Пять мерцающих глаз зверя блаженно прикрыты, но шестой – приоткрыт и, казалось, следит за мной. Как за жертвой. Доступной, легко достижимой, и если любимый хозяин пожелает…

Я вздрогнул, а неизвестный мне зверь заурчал, боднул массивной головой ласкающую его руку. Мужчина улыбнулся, погладил питомца, почесал за острым ухом, огладил широкий лоб и поднял на меня тяжелый взгляд фиолетовых глаз.

–   Наконец-то ты догадался вспомнить о друзьях. – короткий жест, странное существо удалилось, недовольно подергивая покрытым острыми шипами хвостом.

От демонстративно-доброжелательного тона у меня засосало под легкими. Возникло стойкое ощущение, что я что-то сделал не так. Или что-то вообще не сделал, а должен был.

Например, я с ними не связался… как только на меня напал более сильный сосед.

–   Продул, да? – буднично поинтересовался он.

–   Да. – покорно согласился я, смиряясь с его осведомленностью.

–   Мы бросим Чи’Инару вызов и оспорим Домен, пока он к нему не начал привязки делать. – произнес друг, садясь ровнее, но всё так же перекатывая на ладони чашу фужера.

От понимания сказанного неприятно дернуло в душе. Мое поражение было для них очевидным, и они планировали с самого начала… бросить вызов победителю на полученный приз.

А что ещё они могли сделать, если я сам их не позвал?

–   Прости, это было необдуманно.

Немион улыбнулся, покачивая фужер за ножку.

–   О возможности нападения мы тебя предупреждали, когда ты только закончил первичную отладку небесной механики. Я несколько раз напоминал: следи за соседями! И при любом их подозрительном шевелении, немедленно, слышишь, НЕМЕДЛЕННО нам сообщай! – ярость полыхнула пламенем в фиолетовых глазах. – Почему о нападении на тебя мы должны узнавать из слухов, когда вмешиваться уже поздно?!!

Усталое: «Творцы!» прозвучало как диагноз.

–   Вы… Но…

Я впервые не мог внятно сформулировать мысли.

–   А что мы? – фужер взлетел в немом салюте. – Мы так долго ждали, когда же ты, наконец-то, вспомнишь про нас и пригласишь на ваш с Чи’Инаром милый междусобойчик, раз уж о его начале мы узнали с запозданием. – улыбка резко пропала. – Почему ты нас не позвал?

Я мог бы попытаться оправдаться, но…

–   Правила запрещают обращаться за помощью.

–   Почему не позвал сразу, как только была пробита брешь в защите? – уточнил он, опуская руку с фужером. – Почему не позвал, когда тебе был брошен вызов этой белой… – непереводимая образная идиома хаоситов четко дала понять: Чиинара Немион знает лично.

Я промолчал. До этой здравой мысли я дошел, уже стоя на грани поражения. И даже тогда решил не тревожить друзей со своими проблемами. Это же мой Домен! Мой мир! Они — не обязаны…

Немион всё понял по моему лицу. Он вздохнул. Тяжело, с долей печали, грусти и унылой тоски, отчетливо плеснувшей по связи, укоризненно покачал головой и продолжил:

–   В обычном случае — да, запрещают. Но есть одно исключение: у тех, кто вступает в Игру впервые, есть право обратиться за помощью к опытному Игроку.

–   Помощь? – я растерялся. – В Кодексе указано: обращаться за советом.

Немион не выдержал, прикрыл глаза и раздраженно рыкнул.

–   Это несущественно! Совет Игроку и участие в Игре через самого Игрока — грань очень тонкая и скользкая, а мы прекрасно умеем на ней балансировать! – видя мое непонимание, друг пояснил: – Командиру нашего Легиона без разницы, как он получит приказ: от кого-то из нас лично или его озвучишь ты! – голос вновь стал мягким. – Запомни, советовать можно по-разному! Главное, правильно сформулировать этот «совет»!

Под конец голос Немиона вновь сорвался на рычание. Но он взял себя в руки, отхлебнул искристый напиток и продолжил:

–   Ладно. Сделано что сделано.

Сама собой возникла яркая четкая мысль: они меня сами убьют, когда узнают. Своими руками.

–   Немион, я…

От моего тона демон подобрался и резко посерьезнел.

–   Что ты натворил?

–   Я… – по телу прошла непроизвольная дрожь, – я инициировал ан’агарумм.

Фужер треснул в судорожно сжавшихся пальцах и тут же полетел на пол, разлетаясь мелкими осколками.

–   Ты ЧТО? – вкрадчиво переспросил Немион.

–   Я инициировал право ан’агарумм. – покорно повторил я.

Владыка Хаоса резко встал.

–   Скоро будем. Жди.

Связь была прервана насильно, и меня вышвырнуло в реальность.

.

.

«Скоро» в понимании Немиона оказалось всего парой ксат. За это время я едва сумел успокоиться и подготовиться морально к явлению троих Владык, которых даже в мыслях называл друзьями, вновь успев поломать голову о причине, по которой могущественная Триада с самого первого дня нашего знакомства, когда я еще был смертным человеком, взяла надо мной негласную опеку.

Почему они это сделали? Они намного старше, опытнее, сильнее, могущественнее и опаснее. Вряд ли я мог их заинтересовать сам по себе. Считали ли они меня своим другом? Не знаю. Мне хотелось в это верить. Общались мы нечасто: я мог столетиями не выходить на связь, поглощенный работой со своим миром. В порыве вдохновения я забывал обо всем и всех, пока они сами не приходили ко мне, практически насильно выдергивая из работы. И никогда не было ни тени негодования или злости. Легкая необидная ирония, покровительственные улыбки и дружеский укор с очередным напоминанием об осторожности.

Почему они терпят подобное? Я же знаю их репутацию в среде таких же Владык, как и я! Но каждый раз, когда я пытался завести разговор на эту тему, то получал лишь пространное пояснение, суть которого сводилась к простому: «Не говори ерунды».

Треск открывающегося портала отвлек меня от нерадостных мыслей: Немион пришел прямо во дворец, наводясь по моему пеленгу. Пропуск сквозь защиту был у всех троих, что в своё время послужило причиной первого предупреждения об осторожности.

Портал стабилизировался, контур пробоя покрылся рунными символами и шевронами стабилизаторов, необходимых для перехода из Грани в Грань. Мелкая рябь установившегося коридора, и на пол моего дворца ступили трое хаоситов. Немион, Нимус и Нутарэ. Трое похожих и в то же время столь различных существ. Триада. Единственная, известная мне в среде таких как мы.

–   Харт, порадуй нас. Скажи, что у Немиона похмельные кошмары и ему послышалось. – вместо приветствия хмуро спросил Нимус, стремительным шагом подходя ко мне.

–   Ему не послышалось.

Багровые глаза резко сузились, разгораясь пламенем.

–   Значит, это правда. Ты инициировал ан’агарумм. – безэмоционально произнес он, всматриваясь мне в глаза.

Я кивнул.

–   Гениальное решение…

Закованный в броню рослый эофолец прикрыл глаза и тихо, низко, зло зарычал. Черные массивные доспехи окутало тяжелое черно-багровое пламя, сжигая в невесомый шлак алмаз пола, судорога подавленной трансформы исказила черты лица. Он в бешенстве! Впервые при мне!

–   ТЫ ЧЕМ ДУМАЛ?!! – взревел он.

В гневе Нимус… страшен. Даже зная, что он не поднимет на меня руку, я… непроизвольно отступил на шаг. Эофолец на это проворчал неразборчивое ругательство, багровые глаза снова потемнели, принимая естественный темно-карий цвет. Он медленно вдохнул, задержал дыхание, стиснув пальцы в кулаки до скрипа сминаемых броневых пластин, резко, рвано выдохнул. По телу прошла темная дымка, и черные доспехи устрашающего вида превратились в простую повседневную одежду: штаны из плотной черной ткани и высокие темные ботинки непривычного облика с мощной подошвой, стянутые по ноге какими-то странными массивными замками. При частичном обороте приобретающие жесткость хитиновых хлыстов длинные черные волосы вновь вернули шелковую мягкость, спадая на спину и грудь. На шее – Талисман. Черный камень, вспыхивающий в глубинах яростным багровым пламенем Инферно, на массивной колючей цепи из темно-багрового матового металла. Кровавое мертвое железо, смертельно-опасное для таких, как Нимус, блокирующее всю их силу и природные возможности. А он его на шее носит! Как оправу для своего Талисмана!

–   Хартахен, хватит таращиться на мой Талисман, словно первый раз увидел. – буркнул он, хмуро сверля меня тяжелым взглядом.

Я опустил взгляд.

–   Ладно, случилось что случилось. Теперь надо работать, чтобы выйти из этой ситуации без потерь. – добавил он, недовольно передернув широкими плечами, оглянулся, что-то ища. – Нет, не так. Пахать как рабы на гребном корабле, иначе ты, как инициатор Последнего Шанса, лишишься не только силы, но можешь и с концами погибнуть. Ну и мы словим откат. Чисто так, за помощь и советы. А мы тебе помогать будем.

–   Но почему?!! – я не выдержал и буквально выкрикнул вопрос, не дающий мне покоя долгие века.

Тихий понятливый хмык, легкий прищур.

–   Мы думали, до тебя уже дошло! – рыкнул Нимус, но карие глаза смотрели без гнева, злости или разочарования.

Эофолец смотрел на меня с… пониманием и сочувствием. Словно знал, чем мне выйдет эта Игра и как по мне ударит. Или знал, как она может по мне ударить… если они не помогут мне и не сделают за меня основную часть работы. Потому что они могут и знают. А я… я могу лишь предполагать, что мои действия верные.

При всей своей… неподготовленности, я отчетливо осознаю, сколько нам предстоит работы и приблизительно представляю, что надо будет сделать, чтобы мои избранники в ан’агарумм смогли выжить, выйти из внутренних игровых миров и принести мне победу. В Последнем Шансе не я буду участвовать, не мои отсутствующие войска, а те, кого я выберу, кого подготовлю, используя лишь пять вмешательств, и кого выставлю в вереницу незнамо кем отобранных и закольцованных порталами миров. Всего двое разумных. Смертных. И никого более. Аззар и истойя. Они или пройдут испытание древними мирами, принеся мне победу, или погибнут. А за ними следом погибну я.

–   Что ты хочешь от него? – устало спросил Немион, коротким жестом создавая удобные кресла. – Понимания наших мотивов? Так их половина соседей не понимает, не то что Харт. Присаживайтесь. Разговор предстоит долгий.

Я послушно вел в сотворенное для меня кресло, следуя примеру Немиона, но Нутарэ и Нимус остались на ногах. Первый был слишком зол, а второй…

–   Не стоит обижаться или воспринимать превратно наше к тебе отношение. – мягко произнес Нутарэ, положив ладонь на спинку созданного кресла. – У тебя вечно молодая душа. Юная. Ты – Творец!

–   Вы говорите так, словно в этом есть что-то особое. – раздражение вырвалось само собой.

Триада переглянулась.

–   Да, Харт. Есть. Особое, неповторимое и… угасающее. – негромко произнес Немион. – Как нам удалось узнать, некогда Творцы рождались намного чаще, а их Дар был гораздо мощнее и многограннее. Но… Их истребляли новые виды, возникшие в то время.

–   Почему?

Вопрос, который я скоро устану повторять…

Нутарэ ответил не сразу. Какое-то время он молчал, глядя в пылающие небеса моего мира, уже тронутого золотом и блеском восходящей льдистой луны. Скоро Артэфа преобразится, утратит волшебную жуть и расцветет всем богатством своих красок, небо окрасится лазурью, когда засияет зеленая луна, но сейчас она сумрачным фоном оттеняла темную фигуру древнего Творца, замершего у панорамного окна.

–   Зависть. Непонимание. Мало ли, каковы причины. Разве они существенны?

Привычно-тихий голос был почти неслышен, но я жадно ловил каждое слово. Слишком редко Нутарэ что-то рассказывал, слишком много в его речах было того, что я более нигде и ни у кого не узнаю, чтобы я мог позволить себе кощунственно упускать его слова.

–   Важно, что обладатели столь редкого Дара бездумно уничтожались теми, кто по своей низости и глупости не мог оценить, какое сокровище им удалось встретить.

Нутарэ повернулся, задумчиво глядя куда-то сквозь меня пустым взором в одному ему ведомые дали. В такие моменты он замирал без движений, словно статуя. Прямая ровная осанка, подчеркнутая строгой темной мантией в пол, отстраненное умиротворенное лицо, сложенные на груди руки. Я такое видел только у него. Странная манера складывать руки, подхватывая ладонями локти. С непривычки выглядело диковато, как и его манера замирать и смотреть куда-то в иное… пространство. Что он там видел? Куда смотрел? Нутарэ никогда не рассказывал, а я не находил в себе смелости спросить.

–   Мы ищем Творцов, даем им возможность развиваться и гранить Дар. – произнес Немион, прерывая затянувшуюся тяжелую паузу. – Я давал тебе записи одного из них. Ты их прочитал?

Конечно прочитал! Было бы глупо отказаться от чужой мудрости и знаний, к которым я всегда тянулся.

–   Да, я прочитал.

Я долго не мог поверить, что смогу когда-нибудь это повторить или даже приблизиться к понимаю того, как были созданы эти шедевры! Но я смог! Понял описанные в дневниках принципы работы. Если бы не эти записи, я не сумел бы воплотить и доли своих задумок в Артэфе!

Дневники, а это были именно рабочие дневники, не могли не вызвать восхищения и восторга гением Творца, когда-то давно записавшего на бумагу заметки и рабочие наблюдения, выводы и рекомендации для самого себя. Записи были иногда не структурированы: видно, что писались в периоды размышлений и осмысления проделанной работы или разбора ошибок. Слишком много было технической информации и практических заметок, составить которые мог только тот, кто сам, своим гением и талантом дошел до них чередой неудач и попыток, принесших в итоге успех.

–   Это как прикоснуться к чужому Дару! Взглянуть под руку Мастеру в момент Творения! – я встретил непроницаемый взгляд потемневших глаз Нутарэ и запнулся. – Но я не понимаю, что случилось с Творцом Аэлерионом? Почему он исчез?

Ответ, данный Нимусом, выбил из меня дух:

–   С ним случилось то же, что и с тобой.

Кусочки мозаики, не дававшей мне покоя, медленно складывались в единую картину: непонятная доброжелательность и покровительство, удивительная тактичность и понимание, рабочие дневники одного из величайших Творцов в среде наделенных Могуществом, грамотные советы тех, кто явно знает процессы Творения…

–   Когда-то давно мы вторглись в молодой мир юного Владыки. – спокойно произнес Нутарэ. – Я вторгся.

От такого уточнения я опешил. Он вторгся? Нутарэ? Самый добрый и спокойный из Триады? Так он же никогда…

–   Не питай иллюзий на мой счет. – синие глаза посветлели. – Не обманывайся, глядя на меня в кругу друзей и семьи.

В его глазах на какое-то мгновение промелькнуло ТАКОЕ выражение, что я не сдержал дрожи.

–   Как-нибудь потом я дам тебе почитать исторические хроники с моим участием. –ответил на мой незаданный вопрос Нутарэ. – После твоей победы в ан’агарумм.

После победы…

–   Я смогу победить?

–   Ты – победишь.

Мягкая констатация факта, сказанная с таким выражением, что я четко понял: они обеспечат мне эту победу. Любой ценой, не спрашивая меня, не считаясь с методами и затратами.

Почему? Почему они это делают?

Нутарэ прикрыл глаза.

–   Ты очень похож на Рио. – глухо произнес он. – Вы, Творцы, уникальны, и он так же, как и ты на той площади, стоял в холле своего дворца и недоуменно хлопал глазами, не понимая, что я только что вторгся в его мир, взломал защиту и могу в любое мгновение прервать его вечную жизнь. А я понял кто он, только когда взглянул на его душу, которую этот мальчишка возрастом в полмиллиона лет так и не догадался скрыть. – легкая, но горькая улыбка скользнула по губам.

–   И ты взял его под защиту? Как и меня, тогда. На площади. – руки сами собой сжались на подлокотниках.

Общий тяжкий вздох.

–   Хартахен. Сколько бы лет ни прожили, вы не взрослеете личностью и не стареете в душе. И в этом – ваша уникальность и ваша способность Творить. Воплощать в реальность Мечты. Десять лет или десять миллионов лет – вы одинаковые. В этом – твоя сила и твоя же слабость. Растет ваше мастерство, оттачивается воображение, развивается фантазия и Дар, растет багаж знаний, но суть, сущность – не меняется.

Нутарэ грустно улыбнулся.

Я растерянно смотрел на троих друзей, пытаясь осознать и уложить в голове сказанное в этом странном разговоре. Но один вопрос не давал мне покоя:

–   Что случилось с Аэлерионом?

Синие глаза Нутарэ резко посветлели, наливаясь неоновым сиянием, точеные черты лица заострились, голос упал до низкого рокочущего баса:

–   На него напали, захватили один из его миров. Как и ты, он обратился к Игре. И, проиграв, инициировал Право Последнего Шанса, не сказав нам ни слова: пытался справиться сам.

По спине пронеслась волна холода. Как когда-то давно, в бытность смертным, когда я стоял на площади родного города, а на меня несся огненный шар разозленного мага…

–   Мы тогда были заняты: на нас напали пятеро Владык и успешно проламывали оборону Граней. – продолжил Немион.

–   И Рио посчитал недопустимым отвлекать нас от войны! – Нимус зло рыкнул. – От какого-то мелкого пограничного конфликта за периферийные Грани оборонного пояса!!!

–   Правду мы узнали лишь когда было засвидетельствовано его поражение в ан’агарумм, и Рио, уже на схлопывании Аркана, выбил единственный живой мир из умирающей Грани в нулевую реальность. – голос Нутарэ утратил остатки эмоций. – Когда мы его нашли, он был уже окончательно мертв.

Нереально-яркие синие глаза, безэмоциональный голос, тягучая аура, прорывающаяся сквозь жесткий самоконтроль. Аура, от которой я покрывался холодным потом. Забрезжило понимание: не Нимус является самым опасным в Триаде, не Немион, а он, Нутарэ, сошедший с пути разрушения задолго до моего появления на свет. Ради такого же как я. Ради Творца, чьими сохранившимися шедеврами я не перестаю восхищаться.

–   Что я должен сделать? – коротко и жестко спросил я.

Слишком дорого мне стоила моя наивность и желание справиться своими силами. Нимус прав: просить помощь – незазорно. Но зная, что проиграешь, лелеять гордыню, утягивая в небытие себя вместе с теми, кто от меня зависит, вот это – позорно и глупо. Недостойно.

На мне скрестились три тяжелых взгляда.

–   Ты просишь совета? – вкрадчиво уточнил ритуальной фразой подобравшийся Нутарэ.

Сияющие глаза вновь вернули синеву глубокого ультрамарина, утратив опасное неоновое свечение.

–   Да. Я прошу совета у вас троих!

И буквально физически ощутил, как меняются наложенные на меня инициацией ан’агарумм оковы, вплетая в свой узор троих Владык.

–   Это право распространяется и на Право Последнего Шанса? – удивленно уточнил я.

–   Игра еще не завершена. – довольно ответил Нимус.

–   Твоя ПЕРВАЯ Игра! – Немион расплывался в хищной улыбке.

–   Что мне делать?

Нутарэ вновь подошел к панорамному окну и ответил:

–   Выстави защиту на своей Грани. Не стоит оставлять ее открытой. Если дашь права, выстроим сами: это не относится к Игре, и мы можем спокойно вмешиваться.

Я перекинул часть управляющих тяжей на Нутарэ. Хаосит прикрыл глаза, настраиваясь на мой мир и на какое-то время выпал из разговора.

–   Пока Арэ будет занят твоим Доменом, расскажи подробно, что и как ты делал во время Игры.

–   Я могу показать.

–   Делал записи? – подобрался Нимус.

Я кивнул.

–   Отлично. Показывай.

–   А… – я указал на Нутарэ, стоящего с закрытыми глазами.

–   Я увижу. – отстраненный голос поставил точку в разговоре.

В воздухе развернулся огромный экран.

–   Вывод визуальный или скинуть информационным пакетом?

–   Пакетом. – практически синхронно раздались три голоса.

–   Экран оставь. Потребуется. – добавил Нимус, перекидывая мне ментальный щуп. – Кидай мне. Я передам.

Фразы краткие, сухие, жесткие. Нимус настроен на работу. Время выволочки за сделанную глупость прошло. Информационный пакет он принял легко и привычно, перехватывая передачу и не позволяя мне погружаться в его разум. Словно берег от того, что я могу случайно увидеть.

Как и всегда…

Накатила усталость. Понимание совершенной ошибки. Я поддался чувствам, пошел на поводу эмоций и желания защитить свой мир, а в итоге подставил и себя, и своих друзей, ввязавшись в ан’агарумм, в котором… никто никогда не выигрывал!

 Как я мог об этом забыть? Вот почему Право Последнего Шанса не используется опытными игроками! Это право не приносит победы! А я…

–   Не стоит. – пророкотал низкий голос эофолца. – Укоры и самобичевание – бессмысленны. Сделано что сделано.

–   Никто никогда не выигрывал в ан’ага…

Тихий смех Нутарэ прервал меня на полуслове.

–   Ты не прав. Была победа. – синие глаза приоткрылись. – Моя.

Тихие слова меня огорошили. Я этого НЕ ЗНАЛ!

–   Успех или поражение в ан’агарумм зависит не от твоего личного Могущества, не от состояния твоих войск. Не от твоего военного гения. – Нутарэ улыбнулся. Мягко, мечтательно, словно вспоминал что-то… приятное. – Он зависит от тех, кого ты выберешь. Тех, на кого ты поставишь всё, что у тебя есть. И от того, хватит ли тебе ума использовать бесценные вмешательства правильно.

Синие глаза вновь закрылись, а я всем телом ощутил, как смыкаются мощные щиты вокруг моей Грани, как разворачиваются совершенно чуждые мне агрессивные структуры, у которых единственная защитная функция – атака. Я наблюдал за работой древнего, безумно древнего хаосита с молодой душой и задавался вопросом, как тот, кто лишен дара Творения, может настолько легко и виртуозно манипулировать реальностью, выстраивая то, что я сейчас видел.

–   У меня был дар Творения.

Спокойный ответ словно выбил из меня воздух, тараном ударив по сознанию. БЫЛ?!!

–   Ты его утратил? – ошеломленно спросил я.

–   Дар я не утратил. Я утратил другое. – тихо и с какой-то затаенной тоской ответил Нутарэ. – Я не могу создавать так, как это делаешь ты, воплощая в реальность мечты. То, что выходит из-под моей руки…

Тихий, горький смешок совпал с откатом от установки защиты. Старший ничего более не сказал, но я ощутил, как вновь навалилось на меня бремя мира, отягощенное чудовищной защитой. Странной, страшной, агрессивной, не находящейся в покое ни на мгновение.

Сейчас я понял наглядно, насколько велика разница между мною и ним. Не по силе и знаниям. Иная разница.

–   Показывай, кого ты выбрал.

Спокойный полуприказной тон Нимуса взбодрил, разрушая хрупкое понимание, забрезжившее на сравнении. Ведь именно творения Творца позволяют понять его лучше любых слов.

–   Да… Сейчас.

Этого момента я боялся не меньше. Выбора у меня нет: всего две Фигуры, которые, возможно, смогут составить нужный мне Тандем. Я чувствовал, что это будет идеальная, прекрасно дополняющая друг друга пара, но никакого подтверждения, кроме чутья, у меня не было. Все данные сканирования говорили обратное.

–   Только вот. – несколько невнятно ответил я.

Экран осветился, показываю молодую женщину-человека, идущую по улице крупного города. Среднего роста, с красивой фигурой, уже подпорченной пассивным образом жизни и ужасающим питанием. Очаровательность лица искажали недружелюбное выражение и откровенно неприязненный взгляд серых глаз, суженных от яркого утреннего солнца. Губы недовольно сжаты, фигура перекошена от веса сумок, а непритязательная и несколько неопрятная на мой взгляд одежда не добавляли привлекательности. Но, что самое странное, она и не хотела никому нравится! Вообще! Сколько бы ни наблюдал, моя избранница откровенно избегала приязни мужчин или женщин и делала всё, чтобы на ней не останавливался заинтересованный взгляд. Это было странно… Такая недружелюбность и неприязнь к окружающим без видимой причины. Она просто не хотела ни с кем иметь дел более необходимого.

–   Вещание прямое? – тут же оживился Немион, с интересом разглядывая ничего не подозревающую смертную, сумрачно пересекающую аккуратный дворик.

Я кивнул.

–   Данные сканирования покажи. – то ли попросил, то ли приказал Нимус.

Экран разделился на две части: вещание с магического зонда ушло влево, справа потекли символы.

Триада прочитала. Нимус удивленно глазел на меня, Немион нахмурился, Нутарэ вздохнул, подошел к креслу и сел. Прямо, словно он сидел не в мягком объемном кресле, а на жесткой лавке.

–   Это данные первичного сканирования?

–   Да.

–   А нормальные где? Данные!

–   А?.. – я растерялся.

Вроде бы сканирование проведено правильно, все параметры считаны. Что не так?

–   Не говори мне про чутье, интуицию и прочее подобное! – Нимус встал, подошел к экрану, поднял руку, перехватывая управление камерой. – Дай я сам.

Вокруг его кисти тут же развернулся иллюзорный интерфейс, позволяющий управлять магическим зондом. Пара мгновений на изучение зонда, тихая ругань на «малолетнего талантливого недоучку».

–   Харт. Когда всё это закончится, ты отправишься в любой выбранный мною мир. – коротко припечатал он, перенастраивая магический зонд и дополняя его возможности какими-то совершенно непонятными мне функциями.

–   Зачем? – настороженно спросил я.

–   Талант и чутье – это прекрасно, но академические знания они не заменят! – отозвался он. – Взросление в слаборазвитом мире сказывается. – голос упал до невнятного бормотания. – Давно пора было заняться твоим образованием…

–   Мое мнение не учитывается? – спросил я, уже зная, что услышу.

–   Нет! – категоричный жесткий ответ в три голоса.

–   Мы и так на тебя не давили и не вмешивались, пока… – Нутарэ запнулся.

–   Вот так лучше. – экран резко расширился до квадрата, под общим изображением появились небольшие окошки. – Смотри, Хартахен. Сканирование всегда начинается с физической оболочки: с тела.

–   Почему не с ауры? – удивленно переспросил я.

Ответил мне Немион:

–   Потому что ауру можно скрыть. Она может быть заблокирована, замаскирована, искажена. Как сознательно, так и интуитивно.

–   Попробуй отсканировать меня. – неожиданно предложил Нутарэ.

Спорить я не стал и запустил еще один зонд. Старший в Триаде сидел спокойно, позволяя себя отсканировать. Открылся небольшой экран, на который была выведена информация. Вчитался.

–   Это невозможно! – выдохнул я.

Легкая ироничная улыбка Немиона и смех Нимуса.

–   Ты же определяешься как человек! У тебя даже…

–   Нет силового ядра. – легкий кивок. – Сканируй еще раз.

Зонд вновь запустил сканирование, сбрасывая поток информации мне напрямую. А я захлебывался получаемыми данными.

–   Это… Это…

–   Данные даже самого тщательного сканирования могут лгать. – поток информации оборвался, словно зонд сканировал пустое пространство.

–   Ты определяешься как неживое! Как статуя!

–   Как… Творец, я могу подделать свою аурную сигнатуру под что угодно. – пояснил мне Нутарэ. – Как угодно. Потому что я знаю, как должна выглядеть нужная мне аура. Так создаются обманки и скрываются обладатели настоящего могущества. – Нутарэ вновь вернулся к сканированию молодой женщины, на которую я возлагал большие надежды. – Иногда аура скрыта на генетическом уровне. Так называемые родовые или расовые Печати, блокирующие Дары. Если у тебя сработало чутье, а сканирование ничего интересного не показало, это такой случай.

Этого я не знал.

–   Как можно узнать наверняка?

Нутарэ встал, подошел к экрану, перехватывая управление зондом.

–   Когда сканируешь физическую оболочку, обращай внимание на рецессивные или неактивные гены. На этой планете нет полностью чистокровного человеческого существа: Эрсар довольно долгое время служил Перекрестком Миров, так что по родовым древам местных обитателей потоптались все, кому не лень. Начиная с Детей Всетворящего, ситхе и демонов, заканчивая Старшими Расами и нечистью всех разновидностей. Даже сиды, и те отметились.

Изображение на экране сменилось: вереница пиктограмм и знакомых мне обозначений составила карту генома.

–   Спрогнозировать, что именно проснется при инициации – невозможно: это зависит от условий проведения ритуала и личных предпочтений.

Это я знал.

–   Дальше – энергосистема.

Изображение сменилось.

–   Ядро практически полностью сформировано, но запечатано.

Это я тоже знал, так что просто кивнул.

–   Если смотреть только на это, можно сделать вывод, что после инициации девочка станет мощным огненным магом. Верно?

Я кивнул.

–   А теперь смотри сюда. – часть силового узора приблизилась, часть погасла. – Видишь?

Вижу. Теперь – вижу! Огромный пласт переплетающихся силовых линий, бессистемно и бессвязно формируя путанный ковер спящих Даров. И правда, предугадать, что их этого проснется, а что не пробудится никогда – невозможно.

К экрану подошел Немион.

–   Хартахен, покажи мне второго. Кого ты выбрал в пару для нее.

Чуть в стороне развернулся еще один такой же экран, выводя вещание с другого зонда, расположенного за много световых лет от первого в той же реальности: невысокий черноволосый мужчина, сидя на краю скального карниза, с неподдельным любопытством наблюдал за работой людей в долине далеко внизу.

Сейчас, глядя на своих избранников, разделенных лишь тонкой линией стыка экранов, я отчетливо видел, насколько они различаются… во всем. Нелюдимая и неприветливая девушка, даже не пытающаяся выглядеть привлекательно в чужих глазах, и красивый выверенной красотой аристократа молодой воин.

–   Что за вид? – как-то странно спросил Нутарэ, всматриваясь в безмятежное лицо моего избранника.

–   Не знаю. – честно ответил я. – Впервые увидел, когда выбирал аззара.

На экране потекли данные сканирования: организм, энергосистема, аура, параметры души, те, которые можно считать удаленным зондом. Нутарэ и Немион о чем-то тихо переговаривались, что-то смотрели, проверяли и перепроверяли. Развернув первый экран так, что он практически слился с соседним. Схемы генетических меток, энергетические и силовые маркеры появлялись на обоих экранах, сверялись, накладывались друг на друга, создавая сложный узор.

–   У вас, Творцов, что, чутье какое-то есть? – неожиданно полюбопытствовал Нимус, подошедший к экрану.

Нутарэ пожал плечами.

–   А наложи-ка поверх общую сигнатуру.

Изображение дополнилось разноцветными линиями силовой сигнатуры.

–   И выведите поверх силовые узлы и аурные маркеры. – снова вмешался заинтересованный Нимус. – Те, которые показывают рецессивные Дары. И генетические метки тоже.

Схемы накладывались одна на другую, создавая сложный и малопонятный мне узор, противоречивый, какой-то… странный и чем-то знакомый.

Трое хаоситов изучали получившуюся схему.

–   Вот мне интересно: это Хартахен такой везучий, или мы чего-то не знаем? – тем же спокойным и доброжелательным тоном полюбопытствовал Немион.

От такой формулировки я напрягся.

–   Хороший вопрос. – Нутарэ повернулся. – Как ты их нашел?

–   Случайно. – честно признался я.

–   У меня крылья дыбом встают, когда я слышу от Творца это ваше «случайно»! – буркнул Нимус и повел плечами, за которыми сейчас никаких крыльев не было. – Харт, когда ты снимал данные?

–   Дня три назад.

–   Ну так я тебе советую отправить именно их на подтверждение эмиссару.

Нимус заинтересовался, Немион не отрывал взгляда от сложной схемы.

–   Сейчас? – уточнил я.

–   Немедленно! – чем-то очень довольный Немион буквально пропел это «немедленно».

–   Времени не так много. – согласился Нутарэ. – Пусть подтверждение придет заранее.

Упаковав свои данные, я подошел к сфере и слил в нее эту информацию о выбранных мною разумных.

–   Интересно, как долго он бу… – Нимус запнулся, удивленно приподнял брови: сфера налилась золотом. – Ну надо же, как мы быстро согласились!

Мои Фигуры приняты и подтверждены.

–   Не стоит терять оставшееся время. – Немион свернул экраны. – Нам много предстоит сделать. И Харт. Я настоятельное тебе советую кое-что сделать до того, как ты столь варварски вмешаешься в их жизнь.

–   И что я должен сделать?

Мне не ответили. Похоже, мои советники о чем-то крепко задумались, и на меня внимания почти не обращали.

–   Прекрасно. Просто прекрасно. – как-то отстраненно протянул Нутарэ, с мечтательной улыбкой глядя туда, где еще недавно светились экраны.

И отчего-то мне казалось, что его мысли сейчас занимает не ан’агарумм и грядущая подготовка, а нечто совершенно иное.

.

* * *

.

Триада взялась за подготовку с таким азартом, рвением и размахом, что я в какой-то момент почувствовал себя лишним. Они заняли один из пустующих просторных залов и развернули в нем принесенное с собой оборудование, о назначении большей части устройств я даже не догадывался. Лишь экраны и сканирующие системы были знакомы, но модели… Я мог лишь наблюдать за их работой. А они обдумывали какие-то непонятные мне планы и действия и составляли списки артефактов, которые еще предстоит создать, разыскать, достать или отобрать силой, тщательно изучали выбранных мною разумных, не останавливая наблюдение ни на мгновение, пристально следя за малейшими изменениями в их состоянии, зондируя и проверяя какие-то свои догадки. Я в эту работу не вмешивался, поскольку мне посоветовали сохранять спокойствие и бездействие, предоставив им провести то, что они назвали «подготовительной работой».

Советы друзей я выполнял до последней мелочи, полностью положившись на их опыт и знания. Сейчас, наблюдая за работой Триады, этой прекрасно сработавшейся слаженной команды, я болезненно ясно осознаю, насколько мои попытки выиграть Игру были… обречены на провал с самого начала. Возможно, Нимус прав, и мне стоит пройти обучение…

–   Харт!

Голос Немиона вырвал меня из сумбурных и невесёлых мыслей. Я повернулся, вопросительно склонив голову. Мне приглашающе махнули рукой.

–   Пора.

Я подошел, сел в любезно сотворенное другом кресло, всем видом выражая готовность слушать. Владыки переглянулись, но разговор, против обыкновения, начал не Немион, а Нутарэ:

–   До окончания выделенного тебе на подготовку срока, осталось шесть суток.

Кинув взгляд на молочно-зеленую сферу, я согласно кивнул. Действительно, отведенный мне для выбора срок хоть и приближался к концу, но запас времени еще был.

–   Никогда не жди до конца срока в каких бы то ни было Играх Владык. Мы – твари изобретательные, с хорошей фантазией. – тихий неприятный смешок. – Фигуры сводить следует заранее, без предупреждения и предпосылок, чтобы не дать возможность противнику среагировать и подкинуть какую-то фатальную мелочь.

–   Вмешательство запрещено правилами. – осторожно уточнил я.

Нутарэ тяжко вздохнул, Нимус фыркнул.

–   Прямое – запрещено. Но запрета на опосредованное вмешательство нет. Если под твоей Фигурой треснет планетарная кора из-за того, что кто-то на другой стороне планеты «случайно» уронит какой-то артефакт, это не будет прямым вмешательством. – спокойно пояснил мне Немион.

Об этом я не подумал. Еще одна ошибка, основанная на вере в написанное, в абсолютность правил и их соблюдение… Немион прав: в Кодексе ни слова про опосредственное вмешательство противника. И, тем более, ни слова про посторонних, которые своими действиями могут привести к катастрофе.

–   В этом и есть суть развлечения бессмертных: играют не армии, а Владыки. Кто кого обыграет, кто лучше умеет пользоваться лазейками и двусмысленностью формулировок, кто поставит ловушку, кто в нее угодит, и к каким последствиям это приведет. Игры ума и воли. Армии, войска, флоты и прочее – вторично, обычно их влияние малосущественно, если нет подавляющего превосходства. Если помнишь, Чи’Инар не использовал войск.

Я кивнул. При вторжении беловолосый Владыка был один.

–   Да нет у него никаких войск! Игра его устроила как никого иного. – проворчал Нимус. – Сама по себе Игра – ерунда по сути, но при ее инициации активируется ритуал, накладывающий на всех участников четко прописанные ограничения. Кто и когда создал такой вид решения споров – непонятно, но основывается он на очень древнем базисе, обойти исполнительную и наказующую часть которого никто из ныне живущих не в состоянии. Ни сил не хватает, ни знаний.

Новые подробности в разговоре всплыли неожиданно. Я ловил каждое слово, ведь информации о Игре преступно мало. Тем более, такой… необычной.

–   Я так полагаю, изначально этот ритуал был разработан для других целей, но кто-то когда-то его приспособил как исполняющую основу Игры, созданную для того, чтобы хоть как-то ограничить хаоситов и прочих обладателей Могущества и не дать им развалить Мультиверсум в своих разборках.

–   А могут? – осторожно спросил я.

–   Чуть было не. – поправил Нимус. – Хартахен, до введения Игры единственным реальным стопором для хаоситов были Бастионы Порядка и их постоянные нападения. Они немного отрезвляли и хоть как-то сдерживали могущественных отморозков и психопатов, окопавшихся в Нереальности. Иногда, когда те уже совсем теряли последние зачатки разума и инстинкта самосохранения, начинались войны Инферно и хаоситов, вторжения Детей Бездны или, что хуже, прорывы Изнанки. Мультиверсум трещал. Но в какой-то момент этот беспредел резко прекратился, откровенных психопатов и невменяемых идиотов кто-то перебил. Быстро, профессионально и так качественно, что жертвы больше не всплыли.

Такого я раньше не слышал и не мог даже предположить. Про феномен Игры я когда-то узнавал. Тогда меня удивило, что существа подобные Триаде могут подчиняться правилам какой-то малопонятной Игры и на них распространяются некоторые… наказания за нарушение этих правил. Но мне казалось, что Игра очень древняя… Откуда тогда…

–   Да-да, я жил в период введения этой Игры. – ворчливо произнес эофолец. – Когда началась резня всяких припадочных, агрессивных психопатов, идейных, жаждущих власти и прочего подобного цветника в среде сильных, меня это мало волновало. На Эофол никто не совался, а что там творилось в Нереальности или в верхнем Инферно мне было насрать. Но когда в краткий промежуток времени все одиозные резко исчезли, меня это заинтересовало.

–   А…

–   Ничего я не узнал. – ответил Нимус на мой несформулированный вопрос. – Их просто по-тихому перебили. Кто? Непонятно. Не то, чтобы это было совсем уж невозможно: Владыки, хаоситы и прочие самодовольные обладатели хоть какого-то так званого Могущества только льстят себе, полагая, что нет никого, кто смог бы с ними сравниться. Я уже говорил: всегда есть кто-то сильнее, опытнее и более искушенный в военном или магическом мастерстве. Видимо, эти разборки так кого-то достали, что этот оставшийся неизвестным благодетель нашел и нанял таких «кто-то».

–   С тех пор поддерживается своеобразный баланс. – мягкий голос Нутарэ был всё так же едва слышимым. – Я свою Игру провел во времена ее рассвета. Сейчас не так часто молодые Владыки обращаются к столь… экстремальному методу решения территориальных конфликтов. На твою беду Чи’Инар из тех, кто тоже застал введение Игры.

Я прикрыл глаза, проглатывая рвущийся с языка вопрос. Но меня поняли и так:

–   Шансов у тебя не было. – честно признал Нимус.

Обидно слышать правду. Особенно после такой искренней веры в собственное могущество и величие, какая была у меня. Ведь я же Творец! Создатель мира! У меня есть свои народы, цивилизации… А толку? Ведь я сам их ограничивал, не позволяя быстро развиваться. И вот он, результат: я оказался беззащитным перед нападением соседа. И никто из моих созданий не мог мне помочь только потому, что я сам лишил их такой возможности.

Глупо…

–   В нашей среде есть негласное правило: не нападать на Творцов. – произнес Немион. – Но к вашим мирам это правило не относится.

Я выпрямился, недоверчиво глядя в насыщенно-фиолетовые глаза друга.

–   Если у вас есть договоренность, то…

–   Он же не тебя пытался заполучить, а твой мир! Кто ж знал, что ты… – Нимус прикрыл глаза и снова выругался.

–   Всегда найдутся те, кто считает себя в праве взять то, что им не принадлежит. Просто потому, что они МОГУТ. – доходчиво пояснил мне Нутарэ. – Как, например, мы сами. О том, что ты вообще с нами знаком, не знал никто. У нас слишком много врагов, и тебе не дали бы спокойно войти в силу. Но раз уж дело дошло до ан’агарумм…

Улыбка, исказившая красивые черты лишенного возраста лица, отдалась морозом, пронесшимся по моей спине. Синие глаза посветлели до лазурного цвета, кожа потемнела до практически черной. Нимус положил руку на черноволосую макушку, взлохматил волосы, чуть придавил голову тяжело дышащего хаосита. Нутарэ медленно втянул воздух, так же медленно выдохнул, успокаиваясь. Кожа посветлела, древний Творец подернулся дымкой изменений, принимая облик обычного человека.

–   Успокоился? – ласковый, участливый вопрос, окрашенный язвительностью.

–   Я не злился.

Нимус хмыкнул.

–   Прекрасно. На чем ты там остановился?

–   На сроках. – Нутарэ поморщился. – Хартахен, я тебе советую ввести свои Фигуры в Игру сразу после этого разговора.

–   Я полностью полагаюсь на ваши советы. – развел руками я. – Я не готов к таким Играм.

–   Тебе и не надо. Впредь подобная ситуация не повторится. – мягко произнёс Немион.

Значит, меня решили взять под защиту открыто.

Странное облегчение смыло накопившуюся нервную усталость и чуть подняло настроение. Меня утомляла необходимость постоянно помнить о возможности нападения, ждать неожиданного удара в спину в самый неподходящий и неудобный момент, оглядывать границы с поисках попытки прорыва… Права Триада: я не воин. Их кровавые игры тяжело мне даются…

Поднял глаза и встретил понимающий взгляд пронзительно-синих глаз Нутарэ. Бывший Творец. Такой же, как и я. Что же случилось в его жизни, что он стал ТАКИМ? Что могло настолько исказить его Дар Творения, что даже у хаоситов его создания вызывают дрожь? Неужели его так изувечила та Игра?

Спрашивать я не рискнул, но, полагаю, мне и не требуется. Легкая грустная улыбка и какая-то затаенная печаль в синих глазах давали понять: мои мысли не являются для старшего тайной, но правду я не узнаю без серьезной на то необходимости. Не потому, что Нутарэ есть что скрывать. Нет. Потому, что они меня от этой правды берегут…

–   Ты верно заметил: Право Последнего Шанса – непопулярная мера. – продолжил говорить друг. – Крайняя, и идут на нее от отчаяния, после того, как проигрывают основную Игру. И, как показывает статистика, практически всегда ан’агарумм ведет к поражению. – спокойный, даже несколько менторский тон Нутарэ сбил напряжение последних дней: старший говорит со знанием дела и уверенно. – Я долго думал о причинах. Когда сам инициировал Право Последнего Шанса. – мягкая, но жуткая улыбка изогнула губы. – Ответ лежал на поверхности: бесконтрольность и ошибки.

Видя мое удивление и непонимание, Нутарэ пояснил подробнее:

–   Именно бесконтрольность и ошибочность действий – причины постоянных поражений. Ты не можешь контролировать Фигуры. У тебя есть только пять прямых вмешательств, и от того, насколько грамотно ты ими воспользуешься, зависит шанс на выживание твоих избранников. И для тебя самого.

Это я уже успел узнать сам.

–   Есть еще одно. – добавил Немион, как-то странно улыбаясь. – Ошибки при выборе Фигур.

Нутарэ кивнул.

–   Верно. Многие выбирают самых сильных разумных, которых только могут найти, забывая про суть Тандема. Если Фигуры не смогут составить действительно крепкую связь, не найдут общий язык и не сработаются, все другие приготовления бессмысленны, и ан’агарумм обречен еще до его начала.

Об этом я слышал, но так и не понял, почему. Зачем именно Тандем? Почему такая смертность среди избранников? Что не так? Почему те, у кого есть лучшие артефакты и оружие, которые только удается достать, гибнут. Ведь суть Игры проста, даже примитивна. Неужели на практике это настолько сложно?

–   Как выбирал ты? – спросил я, отложив на время роящиеся в голове вопросы.

Немион что-то буркнул на родном языке, а Нимус ухмылялся под ироничным взглядом Нутарэ.

–   Я выбирал тех, кто мог сработаться. – благожелательно пояснил он. – До того, как я получил статус Владыки и смог обуздать мощь Всетворящего, то самое пресловутое Могущество, я был представителем высокоразвитой технической, а не магической цивилизации.

Странное начало объяснения.

–   Эта разница – важна? – осторожно спросил я.

–   Важна. Тот, кто воспитался и вырос в мире магическом, отличается от того, кто вырос в мире техническом. Разумом. Манерой мышления. Менталитетом. Привычками. Всем. Я не беру те редчайшие исключения, когда развитие технологии выходит за уровень обычной науки и приближается к фундаментальной магии, и те случаи, когда магия превращается в науку и становится маготехнологиями. Это – отдельная категория цивилизаций.

Разницу я особо не понял, но на объяснении не настаивал. Придет время, и Нутарэ мне пояснит эти отличия, столь для него важные.

Старший материализовал бокал с какой-то искристой снежно-белой жидкостью, обхватил его двумя пальцами в основании практически сферического сосуда и придерживая средним пальцем за ножку, фиксируя положение в руке. Небрежное, отточенное движение на грани инстинкта и рефлекса.

–   Я не буду тебе сейчас пояснять, в чем именно эта разница состоит: сам поймешь, когда будешь работать со своими Фигурами. – продолжил говорить Нутарэ, покачивая бокал и наблюдая за переливами в недрах странного напитка. – Важно другое: я подошел к выбору несколько иначе, чем это принято. Я выбирал тех, кто, по моему мнению, смог бы не просто сработаться, а стать друг для друга тем, кого по ошибке называют Предначертанной Душой. Я искал пару аззар-истойя. Результат поиска удивил даже меня: я остановил выбор на агрессивном, озлобленном воине одного из народов Нижнего Инферно, ненавидящего всех вокруг. И подобрал ему истойя. – легкая улыбка и какой-то странный смешок вызвал неуместные сейчас вопросы. – Не самого сильного из своей расы, не самого опытного, не самого опасного. Нет. Я выбирал сбалансированную и стабильную систему из двух личностей, которые должны дополнять друг друга, перекрывая недостатки и усиливая преимущества напарника. Тот самый пресловутый симбиоз душ, который пафосно величают «предначертанными душами», по какой-то до сих пор непонятной мне причине сводя эту «предначертанность» к одной лишь утрированной романтике. И забывая, что по-настоящему этот симбиоз раскрывается отнюдь не в постели, а в совместной работе и жизни. В быту и в бою. Везде, где требуется слаженная работа двух разумных.

Кривая усмешка изогнула губы. Мгновения злой, циничной иронии древнего существа, промелькнувшей и растаявшей, но оставившей тяжелое сосущее ощущение какой-то утаенной правды.

–   Я сделал правильный выбор, каким бы странным он ни казался на первый взгляд, и насколько бы неподходящими друг другу казались мои Фигуры.

Немион на такое определение поморщился, недовольно приподняв губу, но рычание сдержал, а Нимус радостно оскалился.

–   Как показала практика, я сделал верный выбор. И правильно потратил первые три вмешательства: я активировал Зов и связь, снял все печати и блоки со своих Фигур, независимо от того, кто и по какой причине их поставил, даже если я не имел на это права. В тот момент меня не волновала правомерность моего вмешательства. Достаточно, что я смог это сделать. И самое важное: я правильно выбрал место и время для того, чтобы свести этих двоих. Пока они выясняли отношения и разбирались со своими проблемами и теми, кто им эти проблемы создал, я завершил подготовку, собрал нужные артефакты, создал для них обмундирование, и потратил все свои вмешательства до начала ан’агарумм. Зато, когда срок вышел, мои избранники вступили в миры готовыми к тому, с чем они там столкнутся.

–   И они победили. – едва слышно прошептал я, пристально всматриваясь в довольные лица Триады.

–   Верно. Они принесли мне победу без моей поддержки и вмешательства. Сами. Пользуясь тем, что я сумел для них подготовить. – улыбка превратилась в болезненную гримасу. – К сожалению, это не прошло для меня бесследно, и мой Дар Творения… изменился.

Все же, его изувечила та Игра…

–   Хартахен, твой выбор Фигур меня порадовал: на одном чутье ты нашел действительно многообещающих разумных. Но их совместимость — не гарант того, что они найдут общий язык и станут Тандемом. Эта же совместимость может сделать из них врагов, ведь реакция друг на друга у них яркая. Обостренно-яркая, усиливающая чувства до резонанса. Любые. Даже самые неприглядные.

От этих слов по спине прошла волна мороза. Почему-то такую перспективу я не рассмотрел, хотя знал о ментальном резонансе.

–   Есть некоторые нюансы, которые могут повлиять на успех или провал формирования Тандема: видовая и гендерная принадлежность Фигур.

Нутарэ покачал головой с каким-то… смирением и… чем? Я не мог уловить оттенок этого странного чувства, богатого на оттенки, с множеством скрытых смыслов и непонятного мне жизненного опыта.

–   Нюансы? – осторожно спросил я.

–   История социумов, Хартахен, базируется на двух столпах: на взаимоотношениях полов и на власти. Всё остальное… вторично. Идеи, деньги, идеализм, вера, религия, тяжелые условия жизни, мораль, слава и прочее – лишь канва, обрамляющая два столпа. Жажду Власти и всё, что касается межличностных и межгендерных взаимоотношений.

Я растерянно моргал, глядя в глаза древнему другу и позорно не понимал, что он хочет мне сказать и причем тут власть.

–   Именно Власть – двигатель внутренних процессов социума. Не желание выжить у большинства. Желание получить власть у амбициозных одиночек. Как они оправдывают эту жажду власти – не столь важно. Желание сделать жизнь народа лучше или обрести личную свободу, жажда прославиться или сбросить ненавистный режим, желание кого-то получить, желание сделать супругом того, кого любят, обычная жадность или ненависть к кому-то или чему-то. Оправдание – несущественно. Они все идут к власти. Большой, маленькой, власти над кем-то одним, над народом в целом или над вселенной – это лишь масштабы. Объединяет одно: желание получить право делать так, как хочешь без оглядки на кого-то еще. Иными словами, получить Власть.

Нутарэ снова прервался, задумчиво изучая лица моих избранников, выведя их крупным планом на два экрана.

–   В контексте твоих Фигур эта жажда власти может проявиться… несколько странным образом. Аззар сам по себе – властен. Он наделен этой властью с рождения, он умеет пользоваться своими правами, возможностями и той властью, право на которую он получил своими силами. Надеюсь, ты изучал его личность и биографию.

Я кивнул. Да, я изучал.

–   С другой стороны – истойя. Девушка, никогда ранее этой властью не обладавшая в той мере, в которой она ее получит сейчас, ведь истойя имеет огромное влияние на своего аззара. Она сможет его контролировать более, чем кто-либо еще. Иными словами, она получит власть над ним. И тут встает вопрос вида.

До меня начало потихоньку доходить суть этого странного диалога, ведь я сам родился человеком и испытал на себе, что такое люди. Какими они могут быть…

–   Всё верно, Хартахен. Вопрос видовой принадлежности фигур не менее, а то и более важен, чем всё остальное, ведь именно вид и порожденный им социум сформировал мораль, мышление и мировоззрение каждого из твоих избранников. Смогут ли они ужиться? Найдут общий язык или станут врагами? Не возникнут ли между ними конфликты именно из-за видовой принадлежности и той разницы в морали, мировоззрении и мышлении, которую несет на себе вид и порожденная им цивилизация.

Короткая пауза упала валуном на мою голову, ведь я о подобном не задумался, выбирая их… как? По чутью? Наверное, да. Я смотрел и видел, что они подойдут. Но… я не задумывался. Почему? Почему я сам об этом не подумал?

А Нутарэ продолжил говорить, с каждым словом все более вгоняя меня в уныние:

–   Именно видовая принадлежность определяет второй столп – гендерные межличностные взаимоотношения. Те самые отношения мужчины и мужчины, мужчины и женщины, женщины и женщины, вокруг которых крутится социум. Разные отношения. Рабочие, дружественные, родственные, семейные, супружеские и любые другие, какие только может породить жизнь. Запреты, табу, негласные правила, поведенческие паттерны, мораль, бесконечность неявных и негласных правил, предписаний и привычек, известных только тем, кто воспитан в той же среде. Те самые нюансы, о которые разбиваются взаимопонимания разумных, даже рожденных в одном и том же социуме. Что же говорить о тех, кто рожден в разных мирах?

От размеренных слов, высказанных единым потоком информации, мне становилось все хуже и хуже. Я прекрасно понял, что именно мне говорит друг, и к каким проблемам может привести такое… такие нюансы. Но…

–   Что я могу сделать?

–   Ничего. – тем же размеренным спокойным тоном ответил Нутарэ. – Это то, на что никто из нас, несмотря на всё наше могущество, повлиять не в состоянии. Это факт. Данность, с которой нам придется смириться и то, с чем придется работать. Потому как есть еще одно.

–   Что?

В голос против воли протекла унылая тоска.

–   Романтика.

Я растерянно тряхнул головой.

–   Какая романтика?

–   Обыкновенная женская романтичность. Чувства. Влюбленность. То, что может возникнуть у истойя к аззару, ведь связь Тандема крайне… специфична, и она легко способствует развитию отношений, углублению чувств, романтике и, как итог, влюбленности. Аззар красив, властен, силён. Он легко может стать объектом воздыхания у молодой девушки. Он хорошо вписывается в тот образ, который так любят обсасывать женщины в любовных историях. Жестокий, властный мужчина другого вида, со своей страшной историей, неприрученный монстр, одинокий и нуждающийся в помощи и поддержке.

Голос Нутарэ звенел от сарказма и едкой иронии, но под ними царила холодная стылая серьезность.

–   Хартахен. Ничто так не губит Тандем, как романтика и влюбленность, и порожденные ими чувства. Если истойя влюбится в аззара, фактически, Тандем развалится до его формирования.

–   Разве любовь – это плохо?

–   Не путай влюбленность и любовь. Любовь Тандем не развалит, она его укрепит, а вот влюбленность… — Нутарэ покачал головой. – Влюбленность – эгоистична по своей сути и направленна на влюбленного. Она сродни слепоте, когда видят только хорошее, но когда всплывает что-то, что не вписывается в образ… — Нутарэ качнул головой. – Влюбленность как одержимость, мутящая разум. Она же приводит к ревности и… разрушает всё, на что направлена, ведь влюбляются во что-то. В образ, во внешность. Любят же личность. Не зря говорят, что влюбляются потому что, а любят вопреки. Эта тема благодатна для разведения полемики и пустых разговоров, но все их можно сократить к одной фразе: влюбленность эгоистична, а любовь – жертвенна. Всегда. Если истойя будет любить аззара – она его возвысит. Но если она в него влюбится… Это уничтожит их обоих.

–   А как же аззар? – тихо спросил я.

–   Аззар в силу особенностей психики и характера неспособен на влюбленность.

Короткая сухая фраза оборвала вопросы. Нутарэ покачал головой, чему-то улыбнулся, а потом произнес:

–   Для того, чтобы исключить ненужные нам ветви событий, я тебе СОВЕТУЮ, – голос звякнул сталью, – сделать так, как когда-то сделал я.

–   Я готов следовать Совету. – ответил я ритуальной фразой, чувствуя, как напряглись связавшие нас нити Контракта. – Что я должен сделать?

Нутарэ отхлебнул странной жидкости, и по натянутым нервам ударила волна искажений и изменений от взбурлившего Дара. Очень мощного Дара, развитого, тренированного, но какого-то… темного и опасного, словно бури Нереального за гранью Обода. Владыка прикрыл глаза, пережидая эту вспышку, а от бокала пошли яркие эманации чистой мощи.

Что же это такое? Что за вещество, если дает ТАКИЕ эффекты?

–   Попробуй. – мягко произнес Нутарэ.

Перед моим лицом появился бокал. И это была не совсем материализация: сосуд был создан, а вот жидкость появилась мелким порталом.

Аккуратно подхватив сосуд, я осторожно отхлебнул странный напиток. И замер, словно оцепенев: по пищеводу пронеслась обжигающе-ледяная волна чистой, концентрированной энергии, оставляя за собой приятный аромат мяты и мандагозы, вспыхнув в желудке, словно раздавленный переполненный фортификационный энергонакопитель, разом перегружая мой немалый энергорезерв.

–   Что это? – выдохнул я, осторожно рассматривая вещество, тягуче перекатывающееся за тонкой стенкой бокала.

–   Это побочный результат моих исследований. Технически, это сжиженная, воплощенная в физической форме энергия главной магистрали нашего Доминиона. – флегматичный ответ, от которого я опешил. – Хорошо помогает при истощениях. Пей. Вреда не будет: излишки уйдут на раскачку энергосистемы.

Нутарэ я доверял, но пить это странное вещество было… не страшно, скорее – нервозно.

–   Пей, тебе не помешает. – тихий смех и резкий возврат к прошлой теме: – Перенесешь девушку на планету к ее аззару в поле его прямой видимости. Так, чтобы он это заметил. – по ментальной команде перед нами развернулась объемная проекция горной местности. – Вот сюда. – небольшая пометка с побережья приветливо мне подмигнула. – Воин сейчас только-только проснулся. Удачное время и место: раннее утро, аззар на побережье на краю горного массива, территория достаточно безопасна, чтобы истойя не погибла сразу по переносу. Первое вмешательство используй сразу: Зов и связь должны быть установлены в момент переноса. На полную силу. Без ограничений.

Но…

–   А как же…

–   Плавная адаптация сейчас неуместна. – взметнувшаяся рука прервала мои возражения. – Постепенное возникновение Зова и поэтапная развертка связи, не спорю, более щадящая для нервов и психики, но у девушки будет стрессовое состояние после внезапной смены окружения и попадания в дикую среду чужой планеты. Еще одно потрясение от возникшей ментальной связи ничего не изменит, но послужит тем якорем, который не даст ей сорваться. Заодно начнется неосознанное обращение к аззару при знакомстве с незнакомым-знакомым миром. Это позволит ей непроизвольно сонастроиться с ним, возможно, запустит механизм ментального резонанса и позволит избежать пробуждения… ненужных чувств. Аззар логичен, эмоционально-холоден и спокоен в стабильном состоянии. Это поможет истойя.

–   А если не выдержат? – хмуро спросил я.

На меня уставились три пары глаз с одинаковым выражением.

–   Если они не выдержат такой малости, то о выживании в мирах Игры и речи не пойдет. – отрубил Немион.

–   Понял. – ответил я, хоть все равно не был сторонником такого издевательства.

Нимус улыбнулся и выдал:

–   Харт, ты удивишься, как благоприятно на некоторых воздействует шоковая терапия. – и ироничный взгляд на Немиона.

–   Нимус прав. Стрессовое состояние на разных разумных воздействует по-разному. Кто-то ломается, кто-то наоборот, только раскрывает свой истинный потенциал. – мягкий голос Нутарэ немного меня успокоил.

–   Хорошо, я сделаю так, как вы советуете. – сдался я. – Что дальше?

–   Дальше ты даешь ей сутки, не больше, на то, чтобы прийти в себя и успокоиться, после чего снимаешь ВСЕ печати и блоки с ее души, ауры и энергосистемы. Разом.

Что?

–   Все? – осторожно уточнил я.

–   Все, Харт. Одномоментно! Никакого поэтапного разблокирования дара! – жестко припечатал старший. – Я знаю, это опасно. Результат может получится очень странный, но установившаяся и окрепшая ментальная связь, и постоянное наблюдение со стороны аззара вместе с непрошедшим до конца шоком, из-за которого аура взбудоражена и раскрыта, поможет нам сформировать истойя так, как это требуется для создания по-настоящему полноценного Тандема.

Замечание верное: крепнущая ментальная связь действительно может спровоцировать правильное развитие способностей и инициацию даров.

–   Уверены, что аззар будет наблюдать за истойя?

Ответил мне Нимус:

–   Уверен. Инициация Зова и связи у бодрствующего разумного подобна удару под дых, нанесенного самой реальностью, внезапно вставшей на дыбы и лягнувшей со всей силы. Он не сможет этого не заметить. Вычислить источник Зова в первые мгновения его возникновения – вообще не проблема. Инстинкты сами укажут.

А меня потом за это мои же избранники не убьют? Это же очень жестоко и болезненно! Вот так, без предупреждения и подготовки сломать привычный миропорядок. Для девушки подобное вмешательство не пройдет бесследно! Для воина… Не знаю. Он — существо темное, а они крайне гибки и быстро приспосабливаются. Девочка же светлая. Пока – светлая! Но как ее изменит мое вмешательство? Не создам ли я монстра?

Кто-то из Триады хмыкнул. Вроде бы Нимус, но я не заметил.

–   Что с третьим вмешательством? – с тяжелой душой спросил я.

Ответ Нутарэ усугубил мои опасения:

–   Когда дары и способности истойя закончат первичную стабилизацию, ты снимешь все блоки и печати с аззара. Я скажу, когда это надо будет сделать.

Снять ВСЕ блоки и печати?

–   Но… Это же… – я взмахнул рукой, не находя слов, чтобы описать возможный результат.

Творец согласно кивнул.

–   Да, это риск. Но балансировка даров должна пройти до того, как они стабилизируются и примут свою окончательную форму и конфигурацию.

–   Но зачем такой стресс?

Нутарэ вздохнул.

–   Пойми, Хартахен. В тепличных условиях Тандем не возникает. Только сильный стресс запускает процесс формирования подобной жесткой связки. Мы этот стресс создадим искусственно в достаточно благоприятных условиях. Открытие всех даров и способностей у обоих сторон формирующегося Тандема позволит им принять наиболее удачную и благоприятную конфигурацию, настроиться друг на друга и, возможно, поддержать развитие слабых или угасающих талантов, если резонанс пойдет. Будешь их жалеть, и ты их погубишь. Второго шанса не будет.

Объяснение мало помогало успокоить совесть, но я понимал разумность подобного шага.

–   Когда мне начинать?

–   Мы же тебе уже дали совет: в конце разговора. – мягко напомнил об уже произнесенном совете Немион.

–   Сейчас? – уточнил я.

–   Разговор закончен. – пожав плечами, ответил мне Нутарэ, разворачивая два экрана.

На одном из них показывался крупный мегаполис на Эрсаре: высокие однотипные дома-коробки, плавящиеся в летней жаре, мутно-розовое небо раннего рассвета, затянутое тоненькими облачками, которые ближе к середине дня могут собраться и пролиться дождиком, добавив к жаре удушающую духоту. В центре кадра – молодая сонная девушка в странной для меня одежде, более подходящей неухоженному юноше, стоящая под прозрачным навесом у самой дороги, и мрачно ожидающая ранний транспорт вместе с такими же, как и она. Длинные светлые волосы переплетены в косу, закрепленную на голове заколками в немного кособокую прическу, глаза слипаются, миленькое личико опухло от недосыпа, аура клубится раздражением, злостью и унынием. Плечи опущены, фигура чуть сгорблена. На плече – тяжелая сумка, пригибающая к земле, у ног – прочный большой пакет, раздувшийся от плотно напиханных в него предметов.

На втором экране – рассветное небо, только-только порозовевшее от восходящей звездной пары, еще укутанные мглистым сумраком горы, плещущийся у их подножия спокойный океан. И сидящий на краю скального карниза, свесив ноги в бездну, молодой воин в полной броне, лениво наблюдающий за восходом. За спиной – мечи в ножнах. Рядом, на камне, – дальнобойное техническое оружие. Лицо умиротворенное, спокойное, зеленые глаза чуть сощурены, ветерок треплет длинные черные волосы, выбившиеся из плотной прически, удобной для ношения под шлемом. Воин скользит взглядом по утреннему пейзажу, любуясь рассветом. Аура спокойная, словно океан, раскинувшийся до горизонта далеко под его ногами, состояние близкое к легкому трансу, когда все инстинкты и чувства предельно острые, готовые среагировать на малейшее изменение обстановки.

–   Хватит их гипнотизировать! – Нимус хлопнул меня по плечу, кивнув на экран и поднявшую пакет девушку. – К остановке маршрутное такси подъезжает. Если не хочешь получить массу проблем, выдергивая разумного из быстро двигающегося транспорта, я тебе настоятельно советую: начинай перенос немедленно! Девчонка как раз дремлет стоя: внимание расфокусированное, восприятие реальности пониженное, рефлексы и реакции заторможенные. Перенос пройдет с наименьшим стрессом.

Замечание резонное.

Перехватив тяжи контроля, я вывел состояние пространственно-временной среды места назначения, рассчитывая данные для переноса. Ошибки допустить нельзя: расстояние довольно большое, хоть и расположены точки старта и прибытия в пределах одной реальности. Переход стабилизировался, якоря встали на свои места, фиксируя место будущего пробоя пространства. Проверив данные, я запустил процесс как раз за доли мгновения до того, как пузатая вытянутая белая машина вывернула из-за поворота и показалась на глаза ожидающим ее пассажирам.

Колдовской экран услужливо показал, как пробой пространства осветил сумрак зари яркими бело-голубыми всплесками. Сидящий на скальном выступе воин встрепенулся, вынул из набедренного чехла какой-то прибор для дальновидения и прильнул к окулярам, пристально всматриваясь в уникальное для этого мира явление: открытие направленного объемного портала.

Перенос прошел без накладок: невысокая девушка пошатнулась от резкой смены гравитации и окружения, растерянно озираясь по сторонам, непроизвольно стиснув пальцы на ремешке тяжелой сумки. Активация Зова и ментальной связи вынудили ее выпустить из рук вещи и схватиться за голову. Тупая боль и дурнота от одномоментно рухнувших барьеров на разуме и мгновенно воздвигнувшихся новых, перенастроенных и дополненных, завязанных на другое разумное существо. У аззара подключение прошло легче: он только тряхнул головой, чуть поморщился и вновь поднес к глазам прибор.

Перенос завершен. Мы, все четверо, повернулись, пристально всматриваясь в клубящуюся молочно-зеленым туманом сферу. Мгновение ожидание, и… вот оно! Таймер обнуляется, зеленая дымка истаивает, сменяясь красной точкой. Начало нового отсчета.

У меня есть ровно один стандартный год, по истечению которого я должен буду отправить Фигуры в Нулевой Мир независимо от того, готовы они к этому или нет. Ровно один год.

–   Началось. – тихо произнес Немион, подходя к сфере. – Перенос Фигур принят и подтвержден. Теперь ничто не сможет изменить сделанное, даже если в процессе развития твои избранники обретут Могущество. – легкая, хищная усмешка.

–   Это хорошо? – хмуро спросил я.

–   Это великолепно! – согласился Немион.

–   Не затягивай со снятием блоков. Время сейчас наш враг. Упустишь момент, и нанесенный вред будет невозможно исправить. Действуй своевременно.

Тихий голос Нутарэ поставил точку в разговоре: сейчас начиналось самое ответственное время, работа, в которой мне нельзя напортачить или допустить ошибку. Я потом подумаю о том, что узнал сегодня в разговоре. Потом. Сейчас… центром моего мира стали двое смертных, благополучие и развитие которых определит мою судьбу.