Поход по мирам: Город Енотов

Таллис

 

Есть миры, в которые влюбляешься с первого взгляда, независимо от их опасности. В них хочется жить. Видеть о них сны. Слушать, как звучит ветер, шепчущий каждому живому существу об очередном дне, прожитом под бескрайним небом.

В Согарэв легко влюбиться, но очень тяжело на нем выжить. И чем прекраснее его пейзажи, тем смертоноснее опасности таятся в их глубине.

Так с наступлением сумерек, когда на Равнине Теней из травы поднимаются первые зеленые светляки, даже в древней Твердыне закрывают створки титанических врат. А к глубокой ночи, когда оба небесных светила скрываются за черной звездой, в траве Равнины начинается пляска несущих смерть теней. Никто не выходит в эти часы за периметр города и Твердыни. И хотя зеленые светляки превращают высокую траву в волшебный океан с искрами, будто текущими по дну рифового мелководья, скользящие тени льнут и молчаливо стелются у порога зачарованного периметра, а в ночном небе золото и синева двух спрятанных в затмении светил сливается в холодный призрачно-зеленый оттенок — эта красота доступна только для любования из-за колоссальных каменных стен.

В такие часы на Равнину Теней опускается тишина, которая правит там до первого блеска золотого светила. Вспышка утренних лучей как глоток жизни, разгоняющий еженочный прилив призрачной смертоносной стихии. Золотой свет, как дар от мира всем, кто пережил эту ночь вдали от Твердыни под покровом оберегов и магических щитов. С выходом второго светила из-за тени черной звезды в Твердыне вновь открываются пропускные врата, и жизнь снова начинает течь по привычному графику.

Но не только ночь на Согарэв расправляет вуали смерти. Множество прекраснейших кристаллических кряжей, чьи вершины сверкают на тысячи километров, вдохновляют местных жителей своей красотой и отпугивают незримой губительностью. Безжизненные, но волшебные скалы, сияющие силовыми потоками в моменты затмений, и испускающие призрачные энергетические протуберанцы к звездам. Насколько кристаллические кряжи прекрасны, настолько же они убийственны своей радиацией и широким фоном, который выжигает всё живое на сотни километров вокруг. А когда энергии накапливается в кристаллах с излишком, силовые разряды мерцают по острым граням колоссальных каменных колонн, уходящих ввысь, от малейшей вспышки происходит мощнейший сброс энергии, которую никому по сей день не удалось укротить.

В этот мир невозможно не влюбиться. Раз увидев, его невозможно забыть. Согарэв уникален и неповторим, а его опасность манит как огонек в ночи. Этот мир, как тайна. Как вечный перевал на границе жизни и смерти, зяблым туманом стелящейся по почве из троп, ведущих в Катакомбы Иверо. Согарэв не поет своим жителям. Он шепчет древними языками сквозь густой утренний туман. Он зазывает шагнуть в скользящие ночные тени. Он утробно пульсирует энергией под титаническими кристаллическими друзами. И баюкает заблудшие и уставшие души, которые признали его красоту и нашли здесь покой.

Я шел по Равнине в свете последних лучей заходящего голубого светила, оглаживая ладонями высокую траву. Я видел, как полоса ночной тени неумолимо скользит по просторам, будто не линия терминатора, а цунами, способная захлестнуть с головой, скатившись с вздымающегося вверх горизонта. Под пальцами уже замерцали первые зеленые огоньки, а последние голоса равнинных животных затихали, уступая шепоту ночной тишины.

Я знал, что скоро тени в траве обретут формы. Распахнутся зеленью призрачные глаза беззвучных монстров, и ночной туман слизнет завесу с их гибких и черных тел.

Эта стая никогда не уходит далеко от Твердыни. Преданная создателю, она милостива лишь к тем, с кем он знакомил. Я медленно шагал сквозь траву, видя, как постепенно растворяется моя собственная тень, сливаясь с накрывающим мраком. А под ладонями начинался зяблый холод. Не тот, который приходит с закатом светил, а тот, который всплывает с пробуждением иной стихии.

Биение сердца становится все медленней и спокойней. Густая тьма обволакивает босые ступни и ложится на плечи. Яркие огни эфирных светляков вздымаются вверх, пролетая сквозь открытые ладони, а скользящие как шелк гладкие бока неукротимых тварей касаются пальцев, и кружат, будто уводя прочь добычу.

Мгла опускается с неба. Падает после последней зеленоватой вспышки двух звезд, пробуждая под собой иную сторону жизни этого мира. Сторону, о которой многие боятся говорить. О ней мало слагают легенд. Почти не вышивают на гобеленах. Эту обратную сторону жизни редко высекают на каменных стенах. Но на закрытых вратах Твердыни, в память о наследии клана, рожденном под мерцание этих бледных огней, каждую ночь проявляются узоры не-жизни, выходящие из тени героев прошлых побед.

В Твердыне всегда почитали Смерть, как Первооснову, милостиво осенившую собой часть давних предков.

Я сажусь на колени, полностью погружаясь в высокое разнотравье Равнины, будто ныряя под воду с шепчущими тенями. Они касаются плеч, легким холодком проходят по локтю. Но я знаю, что стоит мне повернуться, как я никого не увижу. Они быстрее. Коварнее. Незаметнее. Они ждут, чтобы я увидел их не просто глазами.

В черном небе слабо переливаются искры силовых узлов. Они подобны ярким звездам планетарного неба. Но часть из них — это огни далеких Твердынь, разбросанных по капсуле мира на других континентах.

Я закрываю глаза. Чувствую, как холодный свет огней пробует мою ауру. Как взявшийся из ниоткуда ветер смывает с меня лишние эмоции и закостенелую боль. Как проходит тревога, сменяемая спокойствием вечного безвременья. В эти часы голос мира — не колыбельная. Но мантра, способная как убить, так и успокоить. Я вручаю себя на время этой тишине, безбоязненно сливаясь аурой и своей силой с тем, что всегда манило меня приоткрытой дверью.

В такие моменты, я будто могу дотянуться до дна. Оставляя позади золотые следы, шагнуть по матовому черному полу Чертогов к подножию Престола, чтобы любя склониться к серебристой изящной ладони и преподнести сверкающий цветок из Вечных Садов наверху.

В такие моменты я могу многое. Освободить свой разум, чтобы насытиться пульсом чистой энергии, а потом отправиться снова творить. Рисуя по ветру, растить дикий лес, дуновением пригонять облака и касанием пальцев пускать рябь по траве, выводя на поверхности реки.

Я могу многое. Оставаясь на месте, я уношусь мыслью к далеким просторам, зная, что ночная гармония мира оставит меня невредимым. А твари, что рыщут по Равнине Теней лишь лягут у колен, вынюхивая своими острыми мордами столь яркий для них чуждый фон.

И только когда тишина вновь обретает звуки, ветер становится осязаемым и приносящим на себе запахи сладкой пыльцы, я мысленно возвращаюсь. Словно после сладкого сна, приятная легкость организма сменяется яркими ощущениями, среди которых ненавязчивый зов имплантата о новом входящем сообщении.

Я выхожу из дремы не спеша. Так же не торопясь просматриваю сообщение. В отложенных оно лежит уже пару часов, и я даже рад, что вовремя отключил себе связь с общего эфира. Поначалу я даже не вчитываюсь в строки, замечаю лишь, что доля обсуждения общего чата прошла мимо меня. Но потом все же я вычленяю главное, где одно из сообщений гласит:

–   «Лис, как ты смотришь на новый поход-игру?»

Поход? Очередной? Снова? Наверное, я меньше всего хотел бы слышать об этом в столь ранний и спокойный час перед вспышкой рассвета. На миг мне даже становится жаль, что я не сдержал любопытства и полез вчитываться в сообщения, сбивая свой медитативный настрой.

Но было уже поздно. Настроение, как и прошедшую ночь не вернуть. С какой-то долей раздражения я проматывал длинные логи обсуждений, не цепляясь за полезные слова, пока не вычленил неожиданное:

–   «Только мы еще не решили куда. Если есть идеи…»

Идеи? Я задумчиво сдул с ладони легчайшую пушинку-зонтик с бледно сверкающей семечкой, отправив ее в путешествие дальше по Равнине Теней. А потом мое лицо озарила улыбка.

У меня есть идея. Хорошая идея. Непростая. Интересная для реализации и полезная для проверки собственных навыков. Коварная идея. Страшная.

Вот только другим она, боюсь, не понравится…