Герой Магического Мира

Для разговора с Северусом Снейпом я выбрал ближайшую пятницу. Во-первых, у нас шли спаренные зелья, мы наверняка будем варить какую-то бормотуху, а испортить зелье и нарваться на отработку особых трудов не составит. Во-вторых, следующие два дня – выходные, и это время можно будет потратить с пользой. Особенно, с посильной помощью Северуса. И, наконец, в-третьих. Пора уже внести ясность в вопрос, является ли Джеймс Карлус Поттер моим биологическим отцом или нет.

Решено – сделано.

Испортить зелье гербицида оказалось на удивление просто. Урок шел своим чередом, приближаясь к логическому завершению, когда мое зелье дошло до нужной стадии. Недрогнувшей рукой я уронил в булькающее варево лишних три капли слизи флоббер-червя, одним махом угробив целый котел практически готового зелья.

Когда с нашего стола повалил едкий сизый дым, в ступор впал весь класс, настолько наши однокурсники привыкли, что я и Драко варим практически идеальные зелья, а если и ошибаемся, то в незначительных мелочах. А тут такое!

Первым очнулся профессор. Легкий взмах руки, и содержимое нашего котла бесследно испарилось.

–   Минус двадцать баллов Гриффиндору. Мистер Поттер! Ваша слава так вскружила вам голову, что вы забыли, как считать? Или у вас проблемы не только со зрением, но и с памятью? Сколько капель слизи требуется добавить в зелье?

–   Две. – понуро ответил я, избегая встречаться взглядом со Снейпом.

–   А вы сколько добавили? – ядовито спросил Мастер-зельевар.

–   Пять. – честно признался я.

–   Две недели отработок, я надеюсь, смогут поправить вам память.

До конца урока я и Драко сидели за столом в ожидании гонга, созерцая чистый котел и злого Снейпа. Белобрысого я предупредил заранее, и пацан особо не нервничал, хотя недовольное выражение на физиономии все же появилось. Привык, паршивец, получать на зельеварении баллы для факультета, а тут такое.

Наконец прозвучал долгожданный гонг, и мы выкатились из аудитории под рычание Снейпа:

–   Свободны!

Я вздохнул, подобрал сумку и поплелся к дверям, всем телом ощущая тяжелый взгляд зельевара. Северус держал себя в руках, но тяжелая аура тревоги и беспокойства пробивалась даже сквозь его щиты.

–   «Профессор. Будьте сдержаннее. Мне тяжело закрываться от ваших эмоций.»

Я знал, что направленную мысль Снейп перехватит без проблем. И правда, мгновением спустя пришел ответ:

–   «Мне есть за что переживать?»

–   «К сожалению – есть.»

Тревога ударила мне в спину, остро резанув по обостренному чутью.

–   «Драко?»

–   «Не только. Я объясню вечером.»

Ответа не пришло, но ментальный план успокоился. Северус взял себя в руки.

.

Проклятье! Когда я решил таким образом получить законные основания на встречу с Мастером-зельеваром, я не учел одного громадного фактора. Рона Уизли. За те пять минут, которые потребовались, чтобы добраться от кабинета зельеварения до Большого Зала, это рыжее чудовище успело сожрать мне мозг, возмущаясь о потере баллов и «несправедливым» наказанием. Как же так, мне назначили две недели отработки, а Малфою – нет! От слизеринцев, шедших недалеко от нас, шли волны ясного веселья и… сочувствия!

В конце концов я не выдержал:

–   Рон! Да хватит уже!

Рыжик поперхнулся воздухом, с возмущением глядя на меня.

–   Гарри! Как ты можешь?!

Хаос Всетворящий! Рон! Я чуть не взвыл. Как-как! Да легко и с огромным удовольствием!!! Но ответил я спокойно, с долей недоумения:

–   Ну что такое? Я ведь и правда испортил зелье, капнув три лишние капли!

–   А почему Малфоя не наказали? Вы же вместе варили!

–   Ну, ошибся же я.

Я пожал плечами. Уизли от возмущения утратил дар речи. А вот Гермиона смотрела на меня очень внимательно. В том, что я испортил зелье нарочно, она была уверена. Я это видел в ее глазах. О чем она думала, я сказать затруднялся, но ее странная задумчивость вызывала здравые опасения. Девочка она умная и выводы делать умеет.

.

Наконец уроки закончились! После ужина я заскочил в гостиную, сбросил сумку в шкаф и удрал, пока Рыжий копался в сундуке, что-то бурча про «змей». Последнее время нелюбовь Уизли к Дому Слизерин в общем и к Драко в частности переросла в откровенную ненависть. Самое смешное, что я запретил Малфою открыто доставать или оскорблять рыжего, но этого и не требовалось. Сам факт, что белобрысый на всех совмещенных занятиях занимает его, Роново, место за моей партой, выводило рыжего из себя. Да и Драко самим выражением породистой физиономии доводил шестого Уизли до бешенства. Что с этим делать – я не знал. И стоит ли что-то делать вообще.

Я не мог понять, почему рыжий ТАК бесится! Почему его настолько сильно задевает, что рядом со мной находится то Гермиона, то Драко, но не он, Рональд Уизли?

Глянув на Рона, я убедился, что он занят. Аккуратно закрыв дверь спальни, я тихонько выскользнул в общую гостиную и вдоль стеночки просочился в коридор. С тихим скрипом портрет встал на место. Я улыбнулся Полной Даме, облегченно вздохнул и пошел в кабинет зельеварения. Не думаю, что Снейп будет сильно возражать, если я зайду раньше.

Уже заворачивая за угол, я услышал тихий сбивчивый голос Гермионы:

–   Ассаи! Подожди.

Я вздохнул и остановился. Подожду. Куда ж я денусь.

Обернувшись, увидел Миону, бегущую ко мне. Девочка спешила, заталкивая толстую книгу в сумочку, чуток семеня, путаясь в длинной мантии.

–   Герми? Ты откуда?

Девочка замедлила шаг, ментальный план перепахало искреннее недоумение.

–   Из библиотеки.

–   Почему не была на ужине?

Девочка смутилась, потупила глазки.

–   Понятно. – я вздохнул. – Опять обижали?

–   Нет! – Гермиона замялась. – Профессор Спраут задала нам эссе по акониту. Вот я и решила… ну… взять… еще книгу.

С каждым словом голос девочки звучал все тише и не увереннее, скатившись под конец фразы на сбивчивый шепот. А в ментальном плане бурлила ядреная смесь из неловкости, радости, стыда, смущения и застарелой, никогда не подживающей боли.

–   Гермиона, а если честно?

Девочка покраснела, ментал полыхнул стыдом и обидой.

–   Понятно.

–   Ассаи, ты не так понял…

–   Герми, лучше бы ты пошла в Когтевран. Гриффиндор… этот факультет не для тебя.

–   Я не трусиха! Я… я тоже храбрая!

Я вздохнул, подхватил девочку под локоть и повел за собой. Аркан невнимательности сплелся вокруг нас, отсекая лишние глаза, а Полог Тишины – лишние уши. Я не скрывал наложение заклинаний, и глаза девочки удивленно расширились, когда заработал Полог. Его активация была заметна визуально.

–   Гермиона, забудь то, что ты слышала про факультеты. Я же говорил тебе, не надо верить всему, что тебе говорят. Даже если это говорят взрослые люди.

–   Даже если… – девочка замялась.

–   Даже если это наши профессора или, упаси боги, Директор. – я остановился перед лестницей, отправляя замку образ того места, куда я хотел прибыть. – Люди лгут, Герми.

–   А ты?

Правильный вопрос, Гермиона. Вот только как на него ответить?

Барьер развернулся вокруг нас, исключая даже малейшую возможность вмешательства постороннего. Никто и ничто нас не заметит. Здесь, возле принадлежащего мне Источника, на земле моего Замка…

Я перехватил пристальный, полный надежды взгляд карих глаз. Она смотрела на меня и ждала чуда! От меня! От демона! С такой искренней верой и полным, безоговорочным доверием, что я банально растерялся и не знал, что думать! Печать не могла дать такого результата, она всего лишь сглаживала мои проколы или чуть усиливала доверие, но никогда бы не дала такого сильного и искреннего чувства!

–   А я не человек, Миа.

Изумление, непонимание и сомнение взбаламутили ментальный план. Девочка удивленно заморгала и тихо-тихо переспросила, словно сомневаясь в том, что она услышала:

–   Не человек? – пауза, легкое смущение и досада. – Да, я помню.

Я всматривался в карие глаза, отслеживая малейшие изменения ее эмоций. Что же ты скажешь, маленькая красавица? Как отреагируешь на мою истинную природу?

–   Ассаи… ты… тогда говорил, что едва не умер… ну… в детстве. – девочка говорила, постоянно запинаясь и краснея, фонтанировала смущением и какой-то безумной, детской надеждой.

–   Да. В пять лет.

–   Ты… ты тогда был…

–   Я был человеком. Таким же, как и ты. – я улыбнулся. – Обычный ребенок с магическим даром.

–   А… что случилось?

Вот оно что! Тебе интересно, как я утратил свою человеческую сущность?

–   Мне было больно. И я позвал на помощь. – я пожал плечами. – Я звал всю ночь, Герми. Но… отозвалось только одно… существо. – тихий горький смех сорвался сам собой. – Забавно… астральный план до сих пор хранит следы моего крика, а тогда… отозвался только он.

–   Кто?

Улыбка приподняла уголки губ. Моя самая счастливая ночь… Та самая ночь, когда я покинул мир смертных и впервые ступил на холодный кристалл Ядра Домена.

–   Мой приемный отец. Раш.

–   Он тебя спас?

Я качнул головой.

–   Он дал мне возможность выжить. Так, как умел.

–   Вылечил?

–   Герми, Раш и целительство – несовместимы! Так, по мелочам, вроде царапинку затянуть, кость срастить – это да, а вот что-то серьезное… Нет, он не стал рисковать моей жизнью и ставить на мне сомнительные целительские эксперименты. Он ПОПРОСИЛ своего Сюзерена обратить на меня свой взор.

Герми молчала, жадно ловя каждое мое слово. В карих глазах неистребимое любопытство соперничало с ожиданием чуда, сказки со счастливым концом. Разве мог я ее разочаровать?

–   Всеизменяющий меня принял. Дал мне возможность выжить. Поделился своей мощью. – прошептал я, остро вспоминая то чувство запредельной мощи, окутавшей меня безумием Изменения…

Родной мощи, ставшей неотъемлемой частью меня…

–   И тогда ты перестал быть человеком?

Я кивнул.

–   Да. Я прошел инициацию Первоосновой, самой могущественной и изменчивой. И я изменился сам. Не просто так Его величают Всеизменяющим и Всетворящим. Создатель и убийца всего сущего. Он вносит изменчивость в Мультиверсум, он дает ему развитие и грозит гибелью. Он то, что дарит нам саму магию. Мой спаситель, мой Сюзерен. Хаос Первородный.

–   Хаос… – в глазах Гермионы царил полный шок. Я только что перевернул ее мир. – Но… мне говорили…

Герми запнулась и задумалась, смешно морща носик. Я ничего не говорил, с интересом всматриваясь в ментальный план и эмоции девочки. Гермиона думать умела. Она могла усваивать огромные массивы информации, обрабатывать их и выбирать то, что действительно было достойно внимания. Интересно, какие выводы она сейчас сделает? Ее искренняя вера в непогрешимость взрослых уже дала первые трещины, а я сейчас вбил в них несколько огромных клиньев. Моя Печать продолжала работать, не конфликтуя с душой девочки. Гермиона мне доверяла и так, а Печать лишь усиливала это чувство. Но что она выберет? В чью правду поверит? В мою? Или в ту, которую ей рассказывали другие?

–   Ассаи… – тихонько и неуверенно протянула она мое имя.

–   М?

–   А… новое имя тебе дал твой приемный отец?

Я качнул головой.

–   Нет. Я его получил после инициации. Магия сама именовала меня.

–   Как тебя зовут сейчас?

–   Гарольд Ассаи Тарр Могрейд, Лорд Певерелл, Лорд Слизерин, Лорд Блэк.

Девочка на долгую минуту буквально выпала из реальности, осознавая сказанное.

–   Ты не Поттер? – наконец, в полном шоке переспросила она.

–   По крови – нет. Я Поттер по магии. – дав время Герми осознать сказанное, добавил: – Я решил прервать Род Поттер. Де-юре – Род Поттер еще существует. Но де-факто он прерван. Я не вижу смысла в его существовании. Поттер – побочная Ветвь Рода Певерелл. Если и сохранять какие Рода, так именно основные. Все же, Слизерин и Певерелл – древние и благородные Рода.

–   Темные Рода. – прошептала девочка.

–   Безусловно. – кивнул я.

–   А… Род Могрейд?

–   Род моего приемного отца. Лорда Раша Дариона Могрейда. Дитя Хаоса. – я не сдержал смешок.

–   А почему в твоем имени нет имени отца? – неожиданно спросила удивительно серьезная девочка.

Поразительная проницательность!

–   Герми, в магических именах таких как я имена родителей никогда не указываются. Это человеческая традиция, не более того.

–   Но…

–   Гермиона, скоро я узнаю точно, является ли Джеймс Карлус Поттер моим отцом или нет.

–   Как?

Я укоризненно посмотрел на девочку.

–   Тест ДНК.

Гермиона покраснела, чуть опустила носик.

–   Не подумала. Но это же очень дорого!

–   И что?

Два слова, разбивающие любые доводы и аргументы, как всегда сработали безотказно. Гермиона опешила, открыла рот, чтобы сказать что-то, подумала и… промолчала. Я тепло улыбнулся девочке, подхватил ее под руку и повел к лестничному колодцу, наслаждаясь ее смущением и смятением. Она такая миленькая! И, самое главное, даже узнав, КОМУ я принадлежу, она не испугалась и не отвернулась. Может, просто не поняла до конца? Все же, она еще ребенок. Я поймал взгляд широко распахнутых карих глаз, улыбнулся еще раз. Девочка смутилась еще сильнее, густо покраснела и потупила глазки. Миленькая она. Чистая, открытая. Нет в ней искусственности, лжи и зависти. И она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мне ДОВЕРЯЛА!

–   Ассаи…

Тихий и какой-то задумчивый голос девочки вернул меня на грешную землю.

–   Да?

–   А почему нас никто не видит?

Девочка взглядом указала на пару старшекурсников, спешащих по своим делам.

–   Потому что я так хочу.

–   Ассаи! – Гермиона нахмурилась.

–   Аркан Невнимательности и Барьер Тишины. Первый отводит глаза, а второй заглушает все звуки. Нас не видят и не слышат.

–   Но… я не видела, чтобы ты колдовал! – в карих глазах промелькнуло озарение. – Ты колдуешь без палочки!

–   Я не нуждаюсь в костылях, Герми.

Девочка нахмурилась. В ней нарастал гнев и злость, замешанный на обиде и… разочаровании.

–   Мне говорили, что творить волшебство можно только с помощью палочки.

–   Люди лгут, Герми. – я пожал плечами.

–   Но зачем?!

–   Много причин. И если некоторые можно понять, то иные откровенно безобразны. – я склонил голову набок.

–   Ассаи, почему нам соврали, что мы не можем колдовать без палочки?

–   Беспалочковая магия – удел избранных. – я не сдержал презрения, и девочка это заметила. – Так говорят. Истинные причины куда непригляднее и… страшнее. Маги сами превратили полезный инструмент в костыль, без которого они уже ничего не могут. Зачем стараться и учить что-то сложное, если палочка позволяет колдовать гораздо проще? И подумаешь, что более-менее сложная и вся высшая магия для такого инструмента неподвластна. Обывателю хватит и простейших, бытовых чар.

Гермиона слушала с ужасом в глазах. Для нее это было… кощунственно! А ведь она еще не знает истинной глубины падения магического мира!

–   Миа, ты знаешь, что практически всё, что было сделано в прошлом, сейчас повторить невозможно?

–   Я… я слышала об этом.

–   А знаешь почему?

Гермиона задумалась. На ее выразительном личике медленно проявлялись те эмоции, которые сейчас корежили ментал: неверие, понимание, ужас.

–   Они что, всё это… – девочка запнулась, не в силах выговорить это слово, этот своеобразный приговор.

–   Забыли. – припечатал я. – Гермиона, мы учимся уже больше двух месяцев, а до сих пор выучили только заклинание левитации. И то, не все. Ты считаешь, это нормально?

–   Н-нет. Но… но… что делать?

–   Извечный вопрос. Что делать. – я улыбнулся. – А ты хочешь что-то сделать?

От моего вопроса девочка встрепенулась, полыхнув возмущением.

–   Конечно! Ассаи, как ты можешь такое спрашивать?!

–   Не все хотят. Многих такое положение устраивает. Им хватает и того, что они знают.

–   Я… меня не устраивает!

–   Ты хочешь учиться? – я прищурился. – Изучить настоящую магию, не делая различий на цвета? Ведь даже самая темная и страшная магия может быть использована во благо.

Гермиона запнулась.

–   Ты будешь меня учить?

–   Не обязательно я. Но я МОГУ найти учителя.

–   Я хочу учиться! – голос девочки сорвался на крик.

Вокруг Гермионы появилась легкая, едва заметная дымка. Договор Ученичества входил в силу, инициированный словами, намерением и желанием.

–   Я БУДУ тебя учить. Если не смогу сам, я найду тебе учителя.

Мои слова, мое желание и решение, моя Воля и Сила подтвердили Договор. Магия проявилась визуально в легком свечении, окутавшим наши фигуры, а на руке появились тоненькие рунные цепочки.

–   Ой, что это?

–   Мы скрепили Договор. Теперь я обязан тебя учить, а ты – учиться.

Гермиона растерялась.

–   Так просто?

–   Для магии достаточно нашего решения. Осмысленного желания. Ты хотела учиться?

–   Да.! Я… когда узнала, что я волшебница, я… я… – девочка запиналась, проглатывая слова, а в ментальном плане полыхала истинная буря!

–   Ты ждала сказку. Мудрых наставников, тайн магического искусства, встречи с волшебными народами? Ты ехала в Хогвартс с открытым сердцем, ожидая чуда?

Гермиона стояла красная от смущения и неловкости, стесняясь поднять на меня глаза.

–   Нельзя стесняться своей мечты, Миона! – я осторожно обхватил подбородок девочки двумя пальцами и приподнял ее голову, преодолевая легкое сопротивление. – Что плохого в том, что ты, волшебница, желаешь жить в мире, полном чудес и истинной магии, а не простых и грубых фокусов?

Гермиона не ответила. Я потянул девочку за собой на лестницу, и на какое-то время она замолчала, аккуратно перешагивая подрагивающие ступеньки. У местных лестниц была совершенно отвратительная привычка убирать ступеньки, и ученики быстро приучились смотреть под ноги. Конечно, мне таких подлянок замок не делал, но Герми этого не знала.

 А я задумался, что мне делать со своей подопечной. Гермиона – умная и начитанная девочка. И глубоко одинокая, хоть и скрывает, насколько её ранит отношение окружающих. Мы в школе уже второй месяц, а друзей у Гермионы так и не появилось. Ее тяга к учебе для гриффиндорцев была чем-то сродни… ненормальности. Она не участвовала в вечерних посиделках у камина с другими девочками, предпочитая выполнить вовремя домашние задания или почитать книжку, чем перемывать косточки одногруппникам и учителям. Она не уделяла должного внимания своей внешности, бегая с распущенными волосами, которые к концу дня выглядели как воронье гнездо. Чуть крупноватые передние зубы породили обидную кличку «Бобриха». Гермиона делала вид, что ее это не трогает, но я-то знал, что ее внешнее спокойствие – результат титанических усилий, гордости и воли. Я чувствовал ее эмоции…

Лестница привела нас в холл. Девочка только удивленно заморгала, переводя непонимающий взгляд с массивных дверей на длинный коридор.

–   Ассаи… А где лестница?

–   Вернулась на место.

–   Но… как?

Я улыбнулся. Все же эта милая девочка – настоящее сокровище. Если другие не видят ее истинного лица, то почему я должен позволить им изуродовать ее личность, исказить мировоззрение или сломать характер?

–   Ты хочешь это узнать?

–   Конечно! Ассаи, мы же в холле на первом этаже! А были на седьмом! Как это возможно?!

Я не сдержал улыбки. Чудная непосредственность и жажда знаний. Терять такого мага? Да ни за что!

–   Герми, эти лестницы были созданы самым гениальным артефактором своего времени – Кандиной Когтевран. Они должны были помогать ученикам передвигаться по замку, а не превращать его в изменчивый аттракцион «Доберись вовремя до кабинета»! Просто сейчас никто не знает, как ими правильно пользоваться.

–   Но ты же знаешь. – тихо-тихо сказала девочка, странно на меня глядя.

–   Я – знаю.

–   А…

Я прижал палец к ее губам.

–   Герми, есть знания, которые могут… принести вред. Или перевернуть твой мир. Знаешь высказывание про многие знания?

–   «Во многом знании – много печали… И умножая познания, мы умножаем скорбь.» Экклезиаст, Ветхий Завет. – ответила девочка.

И как она, с такими данными, вообще смогла уговорить шлем отправить ее в краснознаменный? Чем Миррен думал, когда распределял Гермиону в Дом Гриффиндор?

–   Ты считаешь, что… – Гермиона запнулась и нахмурилась. – Дело ведь не в лестнице?

Я улыбнулся.

–   Я узнаю что-то еще?

–   Да.

Девочка нахмурилась.

–   Я хочу знать правду, Ассаи!

–   Даже если эта правда неприятная? – я с интересом всматривался в выразительное лицо Гермионы, отслеживая малейшие колебания ее эмоций. – Даже если ты узнаешь что-то, что полностью перевернет твое представление о мире? О том, что есть Зло, а что Добро? Даже если ты узнаешь, что я монстр?

Смущение исчезло без остатка. Ментал звенел от решимости, любопытства, окутанного легким флером опаски и неуверенности. Но девочка ответила уверенно, четко, с безжалостной окончательностью осмысленного решения:

–   Да!

–   Хорошо. Я расскажу тебе, когда приду с отработки. А пока – почитай это.

И я достал из сумки еще одну копию дневника Салазара.

–   Что это?

Гермиона взяла прошитую пачку бумаги, жадно всматриваясь в мелкий витиеватый почерк.

–   Копия дневника Основателя. Почитай, а я побежал, а то опоздаю. Снейп это не оценит.

Девочка только кивнула, что-то невнятно пробормотав себе под нос. Все, ребенок потерян для окружающих!

Усадив Гермиону на скамейку, я накинул на нее персональный аркан, щиты и маячок. Надо будет на обратном пути проверить, а то с нее станется зачитаться и забыть про то, где она находится.

.

До кабинета зельеварения я добрался быстро. Я знал, что сегодня четвертой пары, которая должна была быть у пятого курса, не будет: ее перенесли на субботу. В чем причина я не знал, да и мне было глубоко безразлично.

Я постучал, открыл дверь и проскользнул в аудиторию. Снейпа я увидел сразу: профессор сидел за кафедрой и проверял работы учеников, периодически морщась и выплескивая в ментал дикую смесь из раздражения, досады, злости и веселья.

–   Профессор?

Дверь закрылась с тихим щелчком. Снейп поднял глаза. Мгновением спустя активировалась защита: заработали рунные цепи, вписанные в орнамент на стенах, отрезая кабинет от общешкольных средств слежения, а Полог Тишины исключал всякую возможность подслушать.

–   Ассаи. – Снейп отложил ученические эссе в сторону. – Что случилось такого серьезного, что вам потребовалось со мной встретиться?

Я фыркнул.

–   Северус, видимо не только я страдаю проблемами с памятью. – я сменил ипостась, вернув свой истинный облик и возраст. – Вроде бы мы уже решили вопрос с тем, как нам общаться, не так ли?

Снейп хмыкнул.

–   Зачем ты испортил зелье? Если тебе так нужны были отработки, мог бы их получить другим путем.

–   Профессиональная гордость задета? – я приподнял бровь.

Зельевар поморщился.

–   Помона очень ждет это зелье, а я рассчитывал отдать именно твой котел. Теперь придется варить самому.

–   И что, больше ни одного достойного образца? – я удивился совершенно искренне.

–   У Грэйнджер неплохое. Но ее фанатичное следование печатному слову мешает ей стать действительно хорошим зельеваром.

–   Это ненадолго. И все же, что не так с ее зельем?

Северус поморщился.

–   Слизи добавила чуть больше, чем следовало. До твоего феерического результата, конечно, далеко, но оно уже не годится. – черные глаза мастера сузились. – Итак, зачем я тебе нужен?

Я сел на стол, оперся спиной о стену, задумчиво рассматривая сидящего передо мной мага. Северус терпеливо ждал, но я видел, как начинает нарастать нетерпение и раздражительность.

–   Ты знаешь, что магия в этом мире исчезает?

Если бы я прямо сейчас вырвал его душу, я не смог бы ошеломить и ужаснуть его сильнее. Северус буквально оцепенел, замер на попытке встать, подавившись вдохом. Ментал звенел шоком. Ни единой другой эмоции, ни единой мысли в широко распахнутых черных глазах. Только медленно нарастала паника и первобытный, животный ужас.

–   Что? – прохрипел маг.

–   Магия в мире умирает. – спокойно, в чем-то безразлично повторил я. – Источники деградируют и иссякают. Мировые магистрали слабеют и начинают отмирать. Сама душа этого мира гибнет. Еще век, может два, и магия окончательно покинет этот мир.

Северус побледнел… нет, он буквально посерел, словно состарился в один миг на десятки лет. Он упал на стул, растерянно и неверяще глядя мне в глаза.

–   Что… можно… что-то…

–   Можно.

–   Что для этого требуется?

Я хмыкнул.

–   Убить бога.

У Снейпа очень выразительное лицо. Такого чистого, незамутненного изумления я не видел никогда.

–   Ты шутишь?

–   К сожалению – нет. Тебе знакомо понятие «Неназываемый»?

Северус покачал головой.

–   Жаль. – я встал, медленно расхаживая перед кафедрой. – Если в трех словах – это паразит божественного масштаба. Безликое и безличностное божество. Потом я дам тебе почитать, что это такое и чем грозит его рождение миру.

–   Исчезновение магии – это его работа?

Я покачал головой.

–   Нет. Это последствия его развития в этом мире.

Снейп приподнял бровь.

–   Поясни.

–   Неназываемый – детище веры. Порождение религии. Божество всемогущее, не связанное рамками. У него нет личности, поскольку оно вне понимания. Оно за гранью добра и зла, поскольку оно ВСЁ МОГУЩЕЕ. Сама вера и религия, его породившая, создала монстра, обязывая его творить все, что оно захочет, не связывая его границами морали или сводов законов. Ибо на то его воля. Понимаешь?

Северус кивнул.

–   Маги начали забывать древние религии и перенимать веру в нового бога, подменять праздники на их христианские аналоги, тем самым лишь ускоряя развитие этой твари.

–   Но почему погибает магия?

–   Потому что в новой вере она БОГОМЕРЗКАЯ. Ее отвергает религия, и новый бог ее отторгает, питаясь ею, подстраивая Источники под себя, упорядочивая и выхолащивая, превращая в Святые Места.

Северус сказанное оценил.

–   Как… разве можно с этим бороться?

Усталый, какой-то мертвый голос зельевара меня неприятно поразил. Неужели эта новость так его подкосила? Если он опустит руки, придется напрямую вмешаться в его разум, хоть я и не сторонник таких решений.

–   Северус, ты меня разочаровываешь!

Маг вздрогнул, поднял глаза.

–   Убить бога?

–   «Я тебя породил, я тебя и уничтожу».

Мужчина моргнул.

–   Думаешь?

–   Знаю. Или ты считаешь, что я стал заниматься твоим крестником из любви к людям?

Снейп удивленно заморгал, хмыкнул. И как-то по-другому на меня посмотрел.

–   Ты специально сменил облик?

Я улыбнулся.

–   Такие новости от одиннадцатилетнего ребенка звучат… не впечатляюще. Даже если разумом ты понимаешь, что я за тварь на самом деле.

Снейп хмыкнул.

–   Так ты тоже не сильно впечатляешь.

Я запнулся, удивленно приподнял брови.

–   Вот как….

Зельевар усмехнулся. А я… я впервые в своей жизни принял малую боевую ипостась в воплощенной реальности на глазах у смертного, которого я не собирался убивать.

–   Так лучше? – рычащие слова родной речи исказили реальность, вызвав легкую дрожь констант.

Северус вскочил, отшатнулся, запнулся о стул и чуть не упал.

Да, выгляжу я отнюдь не так мило, как в человеческом облике: огромная тварь, мало чем отличимая от высших демонов Инферно. Черная чешуя покрывала все тело, создавая природный доспех, волосы удлинились, упав на спину жесткими хитиновыми хлыстами, фигура стала массивнее и мощнее, гораздо выше и тяжелее, но, сохранив гуманоидную форму. Массивные шипастые крылья, вместо перепонки затянутые воплощенной в физической форме тьмой, длинный, но тонкий и гибкий хвост с костяным острием на конце. И, как завершающий штрих, моя клыкастая рожа. Честно, когда первый раз себя увидел, сам испугался. Потом ничего, привык. Даже доспехи подобрал так, чтобы они усиливали визуальное восприятие боевой ипостаси: массивные, тяжелые, покрытые пылающими рунами, шипами, матово-черные. Из адаманта. Судя по реакции мага, образ я создал вполне подходящий.

Я вернулся в облик ребенка, поправил мантию, разглаживая складки. Ждал, пока Северус вспомнит как дышать и отойдет от шока.

–   Это… что… – маг сглотнул. – Что это было?

–   Боевая ипостась. – я пожал плечами. – Малая.

–   А есть еще одна?

–   Есть. И тебе она не понравится. Сам испугался, когда первый раз увидел. Раш потом долго надо мной ржал.

Маг подошел к шкафу, рывком распахнул дверцы, достал пузатую бутылку весьма характерной формы, выдернул пробку и присосался прямо к горлышку.

–   Профессор Снейп, вы пьете на работе? – невинно спросил я тонким детским голосом.

Северус поперхнулся. Отдышавшись, он прошипел:

–   Ассаи, Мерлином клянусь, еще одна такая шутка, и в тебя полетит Авада!

Я усмехнулся, укоризненно покачал головой.

–   Профессор! Как вам не стыдно, угрожать непростительным ребенку?

Отхлебнувший было огневиски зельевар подавился, зашелся в судорожном кашле. Северус с трудом отдышался, матюкнулся.

–   Проклятье! С тобой не то что запьешь… С такими новостями спиться можно! – маг отхлебнул еще огневиски и убрал бутыль в шкаф. – И верни прежний облик!

Я удивленно приподнял брови. Или я ослышался, или Северус ошибся… или ему реально так хочется вновь увидеть меня в боевой ипостаси?

–   Уверен?

Снейпа передернуло.

–   Да я не о твоей боевой форме! Проклятье на твою голову! До такого состояния меня только Темный Лорд доводил!

–   У меня хорошая наследственность. – я пожал плечами и принял естественный вид и вернул возраст.

Северус молча сверлил меня взглядом. Я вздохнул и пояснил:

–   Это как раз одна из проблем, которые я хотел решить на этих выходных.

–   Не понял?

–   Мне нужны образцы ДНК Джеймса Поттера.

Маг опешил.

–   Ты сомневаешься в его отцовстве?

Как хорошо встретить образованного мага, который знает, что такое ДНК и для каких целей его может искать ребенок!

–   У меня есть причины. Я наследник Рода Поттер по магии, а не по крови.

Северус усмехнулся, но тут же помрачнел:

–   А причем здесь Лорд?

–   А ты знаешь, что он мой близкий кровный родственник?

Зельевар изумленно выдохнул:

–   Что?

–   То! Гоблины сообщили, когда делали проверку родства.

–   Как я понимаю, результаты весьма интересны?

–   Более чем. Если в том, что Лили Эванс моя мать я не сомневаюсь, то вот в том, что Джеймс мой отец… я не уверен. И генетическая экспертиза позволит внести ясность в этот вопрос.

–   Твой организм изменился.

–   Не имеет значения. В облике ребенка у меня полностью человеческая биохимия. Да и старые образцы есть. Не хватает только образца Джеймса.

Маг склонил голову, с каким-то непонятным интересом меня разглядывая.

–   И где ты планируешь его найти?

–   На кладбище. Тело же в могиле?

Северус кивнул, как-то странно на меня глядя.

–   Что?

–   Странно слышать от Гарри Поттера желание осквернить могилу отца.

Я хмыкнул.

–   Я ее даже вскрывать не буду. Есть и другие способы.

Зельевар покачал головой, присел на край стола, с каким-то непонятным интересом меня рассматривая.

–   Знаешь, я уже смирился с тем, что сын Лили – демон. Мне даже доставляет удовольствие мысль о том, каким сюрпризом это станет для других.

Я усмехнулся.

–   Моральное удовлетворение?

–   Что-то вроде.

–   Ты спокойно принял эту новость.

–   Если бы. – зельевар вздохнул.

–   Тебя это покоробило? – я приподнял бровь.

–   Нет. – зельевар хмыкнул. – Ассаи, не заговаривай мне зубы. Что ты хотел?

–   Чтобы ты отвел меня на кладбище.

–   Отведу.

Прекрасно.

–   Что будешь врать моему опекуну?

–   Скажу правду. Гарри Поттер захотел навестить могилу родителей.

–   Правда – самая страшная ложь.

Улыбка внезапно исчезла с лица зельевара.

–   Ассаи, что ты имел в виду, когда говорил, что у Драко проблемы?

–   Ты знаешь, как влияет ваша система обучения на развитие магического ядра и дара?

Мой вопрос вверг мужчину в ступор. Снейп потер переносицу, нахмурился. Но молчал, не имея ответа.

–   Видимо, не знаешь.

Снейп приподнял бровь, вопросительно склонил голову набок.

–   Ядро прекращает развитие лет в двенадцать. Дар подстраивается под постоянное использование костыля и деградирует. Необратимо.

Северус резко выпрямился.

–   Уверен?

–   Сомневаешься?

Зельевар вскочил на ноги, пинком задвинул стул. От мага шли ясные, чистые волны злости и ярости.

–   Ты уже замечал, что чем старше становишься, тем тяжелее тебе даются новые чары?

Мужчина побледнел, стиснул кулаки. Черные глаза потемнели. Не метафорически, а вполне реально: чистая, ничем не замутненная магия Тьмы прорвала барьеры, клубясь в глазницах легким туманом. Еще одно подтверждение силы Снейпа как темного мага. Первостихия еще не отвергла его, отзываясь при сильных эмоциях. Забавно, как быстро упоминание об угрозе его дару сорвало контроль.

–   Необратимо?

–   Практически да. Если маг не занимался беспалочковой магией. Твое ядро уже деформировано, но – не критично. Как я понимаю, ты варишь зелья без палочки?

Северус кивнул.

–   Считай, это тебя спасло.

–   Что с Драко?

Я подошел, поднял упавший стул, толкнул Снейпа, силой заставив его сесть. И придержал, когда маг дернулся.

–   Драко тебе сказал, что он… занимается в свободное время?

–   Нет. Но я знаю, что он со сквайрами покидают гостиную Дома без четверти пять каждое утро. Доходят до холла и исчезают.

Маг успокоился, повел плечами, требуя убрать руки. Я его проигнорировал, только сильнее сжал пальцы.

–   Присматриваешь?

–   Конечно. Он мой крестник. Пусть эта традиция неестественная для магов, но Люциус не стал отказывать ребенку.

–   Драко, Винсент и Грегори занимаются в закрытой части замка.

Северус удивленно приподнял брови, чуть запрокинул голову, так, чтобы видеть мое лицо.

–   Учишь ты?

Я покачал головой.

–   Мои вассалы.

–   Зачем?

Я хмыкнул. Хороший вопрос. Зачем? Да потому что я так решил!

–   Северус, что ты знаешь о Детях Хаоса?

–   Ничего. – маг смотрел пристально и настороженно. – Никакой достоверной информации о демонах уже не осталось.

–   Ты ответил на часть своего вопроса.

Маг полыхнул яростью.

–   Я знаю, что мы – деградируем!

Я снова надавил ему на плечи, пресекая попытку вскочить.

–   Рад, что ты это понимаешь.

Северус поморщился: нелюдимый маг сторонился посторонних и не позволял до себя дотрагиваться. Но я его недовольство вновь проигнорировал. Моя аура полностью перекрывала его и подавляла, вынуждая подчиняться, передавая мою изменчивую энергию. При длительном контакте у Северуса появится эйфория: травмированное магическое ядро резко реагирует на прикосновение Всетворящего даже в таком отраженном виде. Оно жаждет исцеления, а я могу его дать.

–   Я не глупец, Ассаи. – наконец, буркнул маг. – И не фанатик, как Альбус. Я понимаю, в какую бездну мы катимся!

Я убрал руки с его плеч, вернулся обратно на стол, прислонился к стене и расслабился. Северус меня порадовал. Неприятные новости он принял… достаточно легко. Иллюзий не имеет, он ясно видит ситуацию в родной стране. Это – хорошо. Мне не придется его убеждать в необходимости моих действий. Но вот причины стоит и пояснить.

–   Знаешь, Северус, когда я понял, какова ситуация в родном мире, я был… неприятно удивлен. Для меня магия – это неотделимая часть меня. Можно сказать – основа существования. – глянув на непроизвольно кивающего мага, продолжил: – Не знаю, говорил тебе Раш или нет, но мой дом, Домен Ильдеж, напрямую связан со мной и моим родным миром. И я не желаю, чтобы этот мир утратил Дар Всеизменяющего или попал под власть Неназываемого. Согласись, желание насквозь эгоистичное.

Северус на это иронично фыркнул. Я усмехнулся.

–   Но я – Дитя Хаоса. Мы – эгоистичные и импульсивные существа, идущие на поводу своих желаний. Так почему я не могу спасти этот мир в угоду МОЕГО желания?

–   Просто потому, что ты так захотел?

–   Разве этой причины недостаточно? – удивленно приподнял бровь я.

–   А если передумаешь?

–   Я последователен в своих решениях.

–   Как это касается Драко?

–   Непосредственно. – я подавил усмешку. Разговор пошел серьезный, и зельевар не оценит юмора. – Старшее поколение переучивать и переубеждать бессмысленно. У них сложились ценности, устоялось мировоззрение. Ломать их – сложно и без всякой гарантии нужного результата. Они – инертны и косны. Но вот дети еще не потеряны. По крайней мере, не все.

Северус кивнул.

–   Драко – негласный лидер своего курса. За ним пойдут остальные. Дети аристократических семей.

–   А что с маглорожденными?

–   Это поколение уже не изменить. Их бессмысленно переучивать. Хуже другое. Они УЖЕ принадлежат нашему врагу. Я выберу тех, кто еще может измениться. Но их – мало, а я не сторонник ментального программирования.

Зельевар хмыкнул.

–   Гермиона?

–   Так заметно? – я приподнял бровь.

–   Сейчас – нет. Но первые дней десять ты «плыл» в ее присутствии. Иногда до полной потери осознания происходящего.

–   Кто это заметил?

–   Я, Альбус, Квиррелл и Флитвик – точно. Может еще кто.

–   Плохо.

–   Она для тебя так важна?

–   Я без колебаний убью любого, кто посягнет на нее.

Я не угрожал, я просто ставил перед фактом, и Северус это понял.

–   Надеюсь, детские шутки не станут поводом для столь жестоких мер?

–   Северус, я же не дурак и хоть какие-то связи с реальностью имею. – мой укоризненный взгляд зельевар проигнорировал. – Хотя, надо заметить, мне сложно удержать себя в руках, когда я вижу ее слезы.

–   Рад, что ты в состоянии себя контролировать.

–   Ты не представляешь, сколько низших тварей Хаоса погибло от моих рук, чтобы я смог этот контроль удержать.

Зельевар мою кривую усмешку понял вполне правильно.

–   Все так плохо?

–   Нет. Все так хорошо. И это – плохо. Потому что я сделаю ВСЕ, чтобы сохранить это «хорошо».

Северус нахмурился.

–   Я тебя не понимаю. Это не влюбленность и, тем более, не любовь. У тебя неадекватная реакция на Грэйнджер с первого дня. Это и ставит в тупик.

–   И в кого ты такой проницательный? – ворчливо спросил я.

–   В маму. – ядовито ответил зельевар. – Ты понимаешь, насколько подставился?

–   Понимаю. К сожалению, это уже не исправить. Надеюсь, не все столь проницательны как ты, и посчитают это простой влюбленностью.

–   Это не так?

Я хмыкнул.

–   Северус, Гермиона слишком мелкая, чтобы вызывать у меня что-то серьезнее умиления. Вот лет через пять-шесть – другое дело. И то, это будет не влюбленность, а банальное вожделение. – я пожал плечами. – В любом случае, она уже принадлежит мне. А я не могу не любить своё. В той или иной мере.

–   У тебя странная логика.

Вновь пожав плечами, я сообщил очевидный факт:

–   Логика фейри всегда странная. Логика Детей Хаоса и мотивация поступков порой ставит в тупик даже их сюзеренов.

–   Вы настолько непредсказуемы?

–   Свое слово мы держим. Если посчитаем нужным его дать.

Северус неверяще покачал головой.

–   С кем я связался?

–   С порождением Хаоса. – я усмехнулся. – Он же – символ Света, герой магической Британии, победитель Темного Лорда и его же близкий кровный родственник.

Снейп хмыкнул.

–   Завтра сразу после завтрака отправимся в Годрикову Лощину. Я покажу тебе дом Поттеров. И сходим на кладбище.

–   Благодарю.

–   Я могу присутствовать на ваших занятиях?

–   Думаю, не стоит. Мальчики могут неправильно понять. Но с их учителями я могу познакомить.

–   Будь так любезен. – Северус глянул на часы. – Тебе еще час котлы мыть.

.

Этот час мы провели… продуктивно. Мои вассалы на Северуса произвели неизгладимое впечатление. Как ни странно, но больше всего нелюдимого зельевара шокировал не Удар, а Хаз. Огромный орк с двумя ятаганами, сражающийся в полную силу с ловким и стремительным дроу, вовсю используя боевую магию. Щиты полигона искрились и трещали, но держали удары смертельных боевых заклинаний.

Этот бой поразил Северуса до глубины души. Я видел это в широко распахнутых, полных восхищения черных глазах, я чувствовал его эмоции. Он ХОТЕЛ уметь так же. Он ЖАЖДАЛ знаний. И был готов на многое, чтобы это получить.

Истинный маг!

Идея познакомить Снейпа с моими вассалами была спонтанной, но – правильной. Я это знал. Эти трое найдут общие темы. Легкая скованность зельевара прошла, как только иллитири упомянул какой-то сложносоставной яд, который он грозился сварить и подлить Хазу. Северус заинтересовался, а Удар не счел нужным хранить тайны своего бывшего Дома.

Мастер-зельевар и иллитири быстро нашли общий язык на почве ядоварения, а Хаз подключился к разговору, описав пару весьма коварных составов своего народа. Постепенно разговор с ядов и прочей не слишком способствующей долгой жизнедеятельности химии перешел на боевую магию и оружие. А я просто ушел, оставив зельевара в компании Удара и Хаза. Мне еще Гермиону надо оторвать от дневника и вернуть в гостиную.