Герой Магического Мира

Я остановил Драко перед дверями Большого Зала.

–   Драко. Успокойся.

Мальчик заморгал, быстро-быстро дыша.

–   Успокойся.

Драко остановился, закрыл глаза, медленно и глубоко вдохнул. Плечи распрямились, подбородок приподнялся, эмоции чуть притихли. Юный слизеринец взял себя в руки.

–   Вот и хорошо.

–   Спасибо… Ассаи.

Я улыбнулся, хлопнул паренька по плечу.

–   Гарольд. Ассаи… это имя не для лишних ушей.

Драко вымученно улыбнулся.

–   И веселее. Ничего страшного не случилось.

На этой оптимистичной ноте я открыл дверь и вошел в зал. Драко проскользнул вслед за мной и направился к столу своего факультета.

Мое возвращение в компании белобрысого слизеринца не прошло незамеченным. И первым свое возмущение выразил Рон:

–   Ты где был?

Я плюхнулся на лавку на свое место возле Гермионы и на время выпал из реальности, смакуя ясную и чистую ауру девочки. По чувствам словно прошелся легкий теплый дождик, смывая раздражение и недовольство. Мир стал как-то ярче и светлее. Меня даже Рон перестал раздражать, а проглядывающие сквозь иллюзию стропила вызывали лишь легкое недовольство, а не глухую злобу. Ясные чувства девочки действовали на меня словно холодное молодое вино в жаркий день.

–   Гарри!

Я поморщился, отвлекаясь от столь прелестного ощущения, цапнул кусок мяса и перетащил себе на тарелку.

–   Рон, отстань. Я немного задержался.

К мясу присоединилась обжаренная в кляре цветная капуста и румяная картошка.

–   Ты был у Снейпа? – в голосе рыжего прозвучал откровенный шок.

–   Ну да. – я пожал плечами, вгрызаясь в сочное мясо.

–   А этот что там делал?

–   Рон, вообще-то, Снейп – декан Слизерина.

Я налил сока, отхлебнул. Тыква! Ненавижу тыкву! Выплюнув сок обратно в кубок, поставил его на стол и тихо постучал пальцами по столешне.

–   Чаю, пожалуйста. Черный, не крепкий, с лимоном и сахаром. Холодный.

Кубок исчез и мгновением спустя на его месте появилась кружка с ароматным чаем.

–   Спасибо.

Я точно знал, что кобольды меня услышали. Мне не сложно, а им приятно. Все же, эти создания трудятся для того, чтобы мне было комфортно в моем же замке.

–   Ты… ты как это сделал?

Вот неугомонное создание. Я тяжко вздохнул.

–   Рон, прочитай историю Хогвартса. Очень увлекательная книга!

Гермиона проглотила еду, аккуратно вытерла рот салфеткой и спросила:

–   Гарри, а честно, что ты сделал?

–   Я просто попросил домовых эльфов заменить тыквенный сок на чай. Я не люблю тыкву.

–   Я тоже. – призналась девочка. – А я могу попросить?

–   Попробуй.

Гермиона тихонько постучала по столу и попросила:

–   Можно мне яблочного сока?

Кубок исчез, а на его месте появился другой. Девочка осторожно понюхала светлую жидкость, отхлебнула и счастливо улыбнулась.

–   Спасибо большое!

Девочка отхлебнула сока, а потом спросила:

–   А кто такие домовые эльфы?

–   Это магические разумные существа. Живут в замке. – ответил я.

Гермиона тут же заинтересовалась.

–   А что они делают?

–   Все. Уборка, готовка, стирка. Полное обеспечение.

–   Но… – девочка растерялась. – Они что, слуги?

–   Нет.

–   А почему они тогда все это делают?

–   Потому что они полностью зависят от магии замка. Или от магов, которым служат.

–   Они рабы? – в шоке спросила малышка.

Я укоризненно посмотрел на девочку.

–   Герми. Они – симбионты. Ты знаешь, что это такое?

–   Знаю. Но… ты же сказал, что они все делают по дому!

–   Да. Гермиона, представь, что для этих малышей работа – это смысл жизни. Они не могут лодырничать и ничего не делать. Это их убивает!

Девочка задумалась.

–   Получается, домовые эльфы делают для нас всю работу по замку, а мы… а что мы даем?

–   Мы даем им дом, свою магию и возможность работать. – я тепло улыбнулся Гермионе. – Дом – это Хогвартс, в котором они могут жить в безопасности. Магия – это то, что дает им жизнь и возможность рожать детей. А работа – это смысл их существования. Для свободного домовика нет ничего желаннее, чем найти себе хозяина и дом. Получить одежду и свободу – это хуже, чем изгнание. Это конец жизни: медленная и мучительная гибель от магического голода. Понимаешь?

Гермиона медленно кивнула.

–   Но это все равно рабство!

–   Это симбиоз!

–   Но…

–   Герми, вот представь, что тебя закрыли в огромной библиотеке, полной редчайших книг. И заставили тебя эти книги читать. Это для тебя радость или наказание?

Гермиона счастливо улыбнулась.

–   Как это может быть наказанием?

–   Для Рона – может.

Вот теперь до нее дошло!

–   Получается… – девочка запнулась. – А я могу стать для домовика хозяйкой?

–   Когда подрастешь и окрепнешь – можешь.

К нашему разговору прислушивались. Я сузил зону охвата ментального плана, чтобы не словить сенситивный шок или простую перегрузку. Конечно, такая буря эмоций – это приятно и питательно, но я же обожрусь! И так приходится ночами мотаться в домен и сбрасывать излишки энергии, а то ж светиться скоро начну!

Да и не все есть хочется, если честно. Вот взять, например, Лаванду Браун. Симпатичная кудрявая девочка со светлыми русыми, практически пшеничными волосами. Миленькая. Голубые глазки, очаровательное круглое личико. Вырастет настоящей красоткой. Но вот стоит глянуть на нее иначе, и миленький образ резко меркнет.

Последнее время я заметил, что две наши красавицы – Лаванда и Парвати начали как-то подозрительно на меня коситься. Я уж не знаю, что они там себе понапридумывали, но все попытки со мной «подружиться» я зарубил на корню. Естественно, их это не порадовало, и весь негатив девочки начали изливать на… Гермиону. Признаю, я сам виноват. То, что я иногда залипаю в присутствии Герми, заметили многие. Слишком уж у меня бывает идиотское и блаженное выражение физиономии. Но тут я ничего не могу поделать! Такая чистая душа! Она словно глоток свежего воздуха свободы в трюме корабля-работорговца!

–   Гарри, ты чего лыбишься? – спросил Рон, заглатывая полоску бекона.

Улыбка померкла. Я хмуро глянул на рыжего.

–   Рон, я что, не могу улыбаться?

–   Ну… ты так это делаешь… – рыжий пожал плечами.

–   А может я что-то приятное представил?

Рыжик фыркнул и уткнулся в тарелку. Скотина завистливая!

–   Гарри…

Гермиона теребила несчастную вилку, как-то смущенно глядя на меня.

–   Что, Герми?

–   А когда я буду достаточно сильной, чтобы взять домовика?

Чуть дальше вдоль стола раздалось хихиканье. Парвати довольно громко сказала:

–   Грязнокровка хочет домового эльфа!

–   Да ей никогда не хватит силы! – поддакнула Лаванда. – Самый слабенький эльф из нее сквиба сделает.

Девочки рассмеялись, с вызовом глядя на покрасневшую и растерявшуюся Гермиону.

Тихо скрипнул металл: вилка в моих пальцах изогнулась волной. Герми замерла, крепко сжав кулачки, быстро-быстро моргая, не давая появиться слезам. А ментал полыхнул жгучей обидой!

Я положил руку ей на плечо, осторожно отбирая боль, даря уверенность и здоровую злость, буквально насильно вторгаясь в верхние слои ее ауры.

–   Девочки, вам стоит обратиться к словарю и узнать разницу между словами «грязнокровка» и «обретенная». – сухо сказал я.

Эти две дуры лишь пожали плечами и отвернулись. Я прищурился. Их ауры пылали множеством красок, но вот раскаяния или хоть чего-то, его напоминающего не было и в помине. Их слова – это прямое и недвусмысленное оскорбление. И я могу вмешаться, если сама Гермиона не решит им отплатить.

Стиснул зубы, тряхнул головой. С каких это пор я пытаюсь найти оправдание или причину для своих действий? Я РЕШИЛ, и этого достаточно, чтобы Я СДЕЛАЛ!

Я молча наложил на прекрасную, чистую душу девочки личную Печать, признавая ее своей и заявляя на нее права. Печать оформилась, стремительно опутывая критично важные участки ауры и энергосистемы ребенка, создавая защитный кокон. Рунные знаки легко ложились на ауру, запечатывая доступ в разум и душу ребенка, возводя непробиваемые ментальные щиты, намертво завязанные на мои собственные. Чем мощнее моя защита, тем крепче ЭТИ щиты. Я не потерплю, чтобы кто-то копался в разуме МОЕЙ Гермионы.

Пока она – моя подопечная и подзащитная. По мере ее взросления, Печать будет меняться вместе с ней, приобретая новые свойства и изменяя статус носителя. А я ВСЕГДА смогу вмешаться и заступиться за нее. Я признал право и обязанность ее защищать, тем самым взял ее под личную опеку.

Правда, ее ошибки – это мои ошибки, но эту мелочь я как-нибудь переживу. Такое сокровище, как Гермиона, я никому отдавать не собираюсь.

Сама собой возникла мысль: Печать надо было наложить еще в поезде.

.

Гермиона аккуратно положила вилку на стол, встала, взяла сумку и медленно пошла к дверям. Настроение у девочки испорчено безвозвратно. Я быстро заглотил остатки мяса, выбрался из-за стола, подхватил сумку и пошел ее догонять, бросив на ауры Парвати и Лаванды Марки Неприязни с кратким сроком существования. Пусть на своей шкуре почувствуют, какого это, когда ты всех раздражаешь.

Если не одумаются, Марки станут постоянными, а то и дополнятся другими Знаками.

Догнать Гермиону удалось уже в коридоре. Девочка шла все быстрее и быстрее, пока не сорвалась на бег. Я догнал ее перед лестницей, аккуратно подхватил за руку и остановил. Еще не хватало, чтобы она споткнулась и упала! Лестница-то длинная.

–   Герми, стой.

Девочка замерла, шмыгнула носом.

–   Гарри?

Настолько искренние удивление и чистая радость полыхнули по ауре, что я не смог сдержать улыбки. Она очаровательна!

–   Ну чего ты так расстроилась? – я достал из сумки чистый платок, аккуратно стер слезы, текущие по щекам.

Девочка всхлипнула.

–   Они… они сказали…

–   Миа, успокойся. Они хотели уязвить тебя побольнее, а ты им это разрешила.

–   Я?

Девочка растерялась, недоверчиво глядя на меня.

–   Ты. Запомни, только ты решаешь, как реагировать на чужие слова. Сейчас ты позволила нанести себе вред. Ты разрешила этим дурам причинить себе боль. Скажи, разве они этого достойны?

–   Нет!

–   Тогда не позволяй! Миа, запомни. У чистых маглов никогда не сможет родиться маг! Мы – разные расы! Ты – потомок какого-то Рода. Возможно, в твоем роду есть маги, у которых дар оказался слаб или просто не проявился. Это надо просто проверить.

Гермиона растерялась.

–   Как?

–   К гоблинам в «Гринготтс» сходи. Они проведут ритуал и скажут, есть ли в тебе кровь магического Рода, а если есть, то какого. – ответил я.

–   Но мне сказали…

–   Миа, разве мама и папа не учили тебя не верить чужим дядям и тетям? – с легкой иронией в голосе спросил я.

Гермиона густо покраснела, опустила глазки, пряча лицо в каскаде пышных волос.

–   Глупо вышло.

–   Ну, дети обычно верят взрослым на слово.

–   А не надо?

–   Гермиона. Ты можешь верить своим папе и маме. Они не хотят тебе дурного. Остальным верить нельзя.

–   А тебе? – неожиданно прямо спросила девочка.

–   А мне – тоже можно. Я не хочу тебе зла. – и улыбнулся.

Подло, я знаю. Моя Печать в ауре девочки способствует повышенному доверию ко мне. И я этим самым беспардонным образом пользовался. Некрасиво? Да! И что?

Я достал из кармана расческу и резинку для волос, и протянул девочке. Гермиона удивленно заморгала.

–   Сейчас у нас гербология. Занятие будет проходить в теплице, а многие магические растения очень… подвижны. Ты же не хочешь, чтобы какая-то зеленая пакость напускала тебе в волосы усиков или семян? Ну или вцепилась шипами или репьями.

Девочка ойкнула, взяла расческу и попыталась причесаться. В мантии и с тяжелой сумкой на плече это получалось плохо. Девочка это понимала, смущалась и краснела, но упорно пыталась расчесаться, но добилась только того, что наэлектризованные волосы встали практически дыбом.

Я вздохнул, отобрал расческу и резинку.

–   Повернись.

Гермиона покраснела еще гуще.

–   Гарри, да я сама…

–   Ассаи. – поправил я, поворачивая ее спиной. – Зови меня Ассаи. Когда никто не слышит.

–   Ассаи?

–   Гарри… это имя мне дали родители, которых я не знаю и не помню. – я хмыкнул. – И вообще, Ассаи звучит лучше. Ну, хотя бы необычно, правда?

–   П-правда. Красивое имя. – прошептала донельзя смущенная девочка.

Я медленно расчесывал пушистые каштановые кудри, с откровенным наслаждением пропуская волнистые пряди между когтями. Удержать трансформацию я не смог.  Гермиона замерла, фонтанируя смущением, но уже не возражала, позволяя мне медленно вычесывать свои волосы. Печать на ее ауре прижилась практически мгновенно, опутывая тончайшей паутинкой и маскируя ослепительное и такое притягательное сияние чистой души. Я прятал свое сокровище от чужих глаз. Никто не должен узнать, кем на самом деле является эта милая девочка! Когда Печать закончит развертку, аура малышки ничем не будет выделяться. Только я буду чувствовать ее истинную природу. Всегда и везде.

Я убрал расческу, тщательно заплетая сложную и очень красивую косу, вплетая в волосы ленту с золотой вышивкой по черному шелку. Любой, кто знает наши символы и этикет, поймет, что значит эта коса. А остальным – не важно. Закончив, я завязал симпатичный бантик и, довольный, отступил на шаг.

Когти и клыки еле-еле убрал! Надо бы приучить девочку к таким, гм, особенностям моей внешности, а то удерживать трансформацию в ее присутствии становится все сложнее. Работающая Печать практически постоянно транслирует мне эмоции и пьянящее ощущение ее души, а у меня и так контроль хромает на все лапы.

–   Вот, так лучше!

Гермиона медленно повернулась, ощупала руками косу, густо-густо покраснела.

–   Спасибо.

–   Да не за что! Пошли, провожу к теплицам.

Я внаглую подхватил ее сумку, притворно охнул. Весу действительно было ОЧЕНЬ много, хоть я его практически не чувствовал.

–   Миа, ты почему не купила себе безразмерную сумку с чарами уменьшения веса?

Чуть отошедшая от смущения девочка опять залилась краской.

–   Я не знала, что такие есть. А в школе уже поздно было.

Я покачал головой, копаясь в своей сумке. Наконец, я нашел искомое и вытащил коричневую сумку.

–   Держи.

–   Но, Га… Ассаи!

–   Бери, у меня их еще есть! А ты таскаешь кучи книг! Поверь, удобнее будет. Я проверял. И влазит много: сюда целую библиотеку впихнуть можно.

Этот аргумент ее добил, и девочка, смущаясь, взяла сумку. Я помог ей переложить вещи и описал, как правильно пользоваться обновкой. Ее старую сумку я под шумок забрал, свернул и сунул в личный пространственный карман. Будет личная вещь для ритуала поиска, если вдруг мне это понадобится. Крохотная прядка каштановых волос заняла свое место в пространственном кармане. Потом отнесу в Домен и сделаю парочку амулетов. Я довольно улыбнулся, подхватил девочку под локоть и повел за собой.

.

До теплиц мы добрались первыми. Наш преподаватель, Помона Спраут, уже была на месте и возилась с каким-то весьма… м-мм… активным растением. Зеленое существо бурно возмущалось, шевеля листиками и пытаясь спрятать плоды, но женщина быстро подавила сопротивление растительного монстрика и срезала чем-то не приглянувшуюся веточку. Гермиону эта борьба так впечатлила, что она непроизвольно погладила косу и с искренней благодарностью мне улыбнулась.

А я нагло и беззастенчиво пользовался ее чувствами, укрепляя Печать и накладывая полный комплект защитных чар и Меток, что не мог сделать раньше, ведь девочка не пылала ко мне особой приязнью. Сейчас же ЛЮБОЙ демон, вампир, оборотень, фейри или другое способное видеть подобные знаки существо будет знать, что этот ребенок находится под личной защитой Дитя Хаоса. Иногда подобный знак оберегает надежнее всех щитов вместе взятых. Тем более, столь лакомую добычу, как смертного ребенка с чистой душой.

Гермиона теребила ремень сумки, как-то странно на меня глядя. Я вопросительно выгнул бровь.

–   Что-то не так?

Девочка замялась, а потом тихо-тихо сказала:

–   У тебя клыки…

–   Ой! – проведя языком по зубам убедился, что снова упустил контроль. – Извини, я иногда не удерживаю контроль.

Клыки исчезли. Я виновато потупился.

–   Ассаи, почему у тебя клыки? Ты же человек!

–   Я БЫЛ человеком, Герми. – я пожал плечами.

–   Ты что, вампир?

–   Кто? – я рассмеялся. – Нет, что ты! Клыки – это просто побочный эффект. Я чуть не помер в детстве. Меня вылечили, но вот на память остались клыки и когти. Ну, когда я выхожу из себя или сильно нервничаю, я не могу удержать контроль, и они проявляются.

–   А… это – навсегда?

–   Ну да. А тебе не нравится? – наивно спросил я, смущенно глядя ей в глаза.

Девочка покраснела и потупила глазки.

–   Тебе идет, честно. Просто как-то… непривычно.

–   Да ладно. – я беспечно отмахнулся. – Зато не помер. А когти, так это вообще удобно. – я вытянул руку и продемонстрировал девочке длинные загнутые черные когти. – Правда, пока привык, часто сам себя царапал и колол. А потом ничего, приноровился.

Гермиона осторожно тронула пальчиком коготь, пощупала острие.

–   Крепкий!

–   Ага.

–   И острый.

–   Ну да. – я улыбнулся, убирая когти. – Ты только другим не говори, а то еще напридумывают всяких гадостей! Особенно Патил и Браун. Они же потом такое расскажут, что я сам себя бояться буду!

Девочка улыбнулась.

–   Не расскажу.

Умница девочка. Ты меня видела, так что я могу уже не так опасаться утратить контроль над своей внешностью. А через годика три-четыре я войду в силу и обрету полный контроль над своим телом. Конечно, окончательная перестройка завершится не скоро, но хотя бы таких проколов больше не будет.

Неожиданно меня посетила одна здравая мысль, и я спросил:

–   Слушай, Герми, меня после уроков Хагрид пригласил на чай. Пойдешь к нему в гости?

Девочка растерялась.

–   Хагрид?

–   Ну, наш лесничий. Классный дядька, тебе понравится. Он очень добрый, только верит всему, что говорят. Так что ты не сильно обращай внимания, если его заносить будет. Он нас на перроне встречал. Большой такой, лохматый.

–   Я помню. Он же великан?

–   Полувеликан. Ты не смотри что он такой страшный. Он очень добрый.

–   Ты думаешь?

–   Я знаю! Ну так что, пойдешь? Ему приятно будет.

Немного поломавшись для приличия, девочка согласилась. Вот и чудно! Я пообещал зайти за ней без десяти четыре, и на этом свернул разговор. Как раз начали подтягиваться наши однокурсники. Рон попытался было ко мне примазаться, но я уже работал в паре с Герми, так что рыжий остался в гордом одиночестве.

Гербология прошла весело. Профессор Спраут сегодня показывала нам, как правильно подрезать магические растения и в качестве пособия вручила брыкучую зеленую тварь со смешным названием мшанница. Небольшой кустик, покрытый короткими круглыми пушистыми листиками, в спокойном состоянии действительно выглядел, словно был целиком покрыт мхом, но стоило почуять угрозу, как эта пакость сворачивала листики в трубочку и крепко прижимала к стебелькам. И ощетинивалась длинными и острыми колючками. Нам надо было срезать листики, покрытые голубым пушком. Они шли на лечебные мази и как раз требовались в наше больничное крыло.

Растение оказалось очень сильным, вертким и КОЛЮЧИМ! В конце концов, плюнув на все, я выпустил один коготь и быстро посрезал нужные листики режущей кромкой, расположенной на внутренней стороне когтя. Герми за этим безобразием очень задумчиво наблюдала, а в конце урока сообщила:

–   Действительно, очень удобно.

Я был прощен, и странности моей физиологии приняты. Все же, показать сейчас – правильно. Девочка еще не вышла из того возраста, когда верят в сказки. Ее жизнь в одночасье изменилась: она оказалась волшебницей, узнала о мире магии и теперь учится в лучшей в Британии (и единственной) школе Магии и Волшебства. Что на этом фоне мелкие странности знаменитого однокурсника? Еще одно чудо, не более того. Это потом, когда она повзрослеет и познакомится с этим миром ближе, узнает истинные возможности местных магов, потеряет свою доверчивость и наивность, вот тогда эти же когти и клыки воспримутся куда иначе. И я мог бы стать в ее глазах тем, кем и являюсь – монстром.