Файл_02.

(50 лет назад)

 Из воспоминаний.

— ДА, СЭР! — хором браво отвечаем мы, сдерживая довольные улыбки и с трудом заставляя себя нетерпеливо стоять по стойке «смирно».

— Отлично, а теперь брысь отсюда работать! — машет на нас рукой генерал и вновь погружается в изучение своих бумаг на столе, но я-то замечаю смешинку в его мимолетном взгляде исподлобья.

Из кабинета генерала нас со Стивом выносит как на крыльях. Я аккуратно закрываю дверь, а мой товарищ, улыбаясь во всю ширь, тычет меня локтем в бок.

— Чур, я сегодня веду! — довольно заявляет он.

— Эй! Моя очередь! — пытаюсь толкнуть его в спину, но он уворачивается змеей.

— Не успеешь! — хохоча кидает он и бегом срывается с места.

— Ах ты, гад! — я порываюсь вслед за ним, стараясь не заржать.

Как угорелые мы несемся по подземным полутемным коридорам, цепляя друг друга за куртки, весело переругивась, лавируя между обитателями Корпуса Запусков. Я хватаю Стива за плечо, отталкиваю в сторону. Он тут же цепляется за мой рукав. Нас разбирает счастливый смех и руки просто не в состоянии крепко удержать друг друга. Мы поскальзываемся на поворотах, гремим ботинками по металлическим решеткам, удивительным образом не спотыкаемся о вездесущие провода…

— Не догонишь! — смеется Стив впереди.

— Щас прям! — восклицаю я и на бегу умудряюсь нажать на кнопку закрытия двери в отсек.

Тут же створки с хлопком защелкиваются перед носом моего товарища.

— Зараза! — изумленно выкрикивает он, едва не врезавшись в двери. — Так не честно!

Я убегаю от него в соседний коридор, едва увернувшись от брошенной в меня скомканной салфетки.

— Сегодня я у пульта! — кричу ему через плечо.

— Ты был вчера! — догоняет он.

— Это за прошлое! Ты подменял меня дважды.

В дверь комнаты запуска мы протискиваемся одновременно и вваливаемся, все так же обмениваясь тычками и подколками. Я с разбега падаю в кресло управления и тут же прикладываю ладонь к сенсору для активации. Стив запаздывает всего на миг, но без особого разочарования кладет руку на провода, идущие по спинке кресла и «подключается» дополнительно зрителем.

— Давай, не тормози, — нетерпеливо подгоняет он. – Жду не дождусь посмотреть как оно там!

— Сейчас-сейчас! — обдувая взмокший лоб, я усаживаюсь удобней. — Оператор, говорит Спирит. Аппарат «Три», запрашиваю разрешения на вылет. Курс «Станция».

— Говорит оператор. Аппарату «Три» взлет разрешаю, — раздается у меня уже в голове.

— Ну же? Не тяни, а то сам поведу, — легонько пихает меня Стив.

— Фиг тебе. Еще навеселишься… — бурчу я отстранено и тут же восклицаю, когда вхожу в полный симбиоз с машиной. — Есть! Разбудил! Ну что, колеса в воздух.

Ничего не меняется вокруг нас, только где-то высоко, намного ближе к поверхности земли, в одном из далеких ангаров открывается шлюз, и груженый шаттл с ревом срывается с места.

Выше, выше и еще быстрей. Разгоняя двигатели, удерживая строгий курс, я веду свою «птичку» к поверхности. Несравненное чувство удовольствия! За такое стоило побороться и пробежаться по коридору. Как же мы любим свою работу! Хлебом не корми, но дай лишний раз подключиться и выйти на поверхность. Возможно, мы становимся слишком зависимы, но неужели нельзя испытывать наслаждение от своего дела?

А «птичка» между тем с хлопком выстреливает из подземного туннеля, да только некому это услышать. Ничто не может выжить в таких условиях на поверхности. Шаттл набирает высоту — сначала тяжело, преодолевая носом давление, потом я чувствую, как он становится легче. Как увеличивается его скорость. Будь в кабине живой человек, его бы давно смяло от перегрузки. Еще немного газу…

Я не вижу звезд в привычном понимании этого слова. Проекция картинки с видеокамеры понимается мной сразу. Как слово, которое воспринимается нашим мозгом целиком, а не раскладывается на буквы. Если я отключусь и посмотрю на Стива, то увижу, как его глаза будто покрыты легким напылением, и как он смотрит куда-то в пустоту перед собой. Но я и так знаю, что он видит и понимает то же, что и я. Мы видим космос.

Я почти заглушаю двигатели, и «птичка» все равно продолжает скользить по инерции в невесомости. Немного меняю курс маневровыми, поворачиваю камеру. Есть зрительный контакт!

«Станция», как морской еж утыканная антеннами, передатчиками и солнечными батареями, висит в пространстве, почти достроенная. От нее к Земле тянется не менее странная конструкция, которую только в нашу эпоху человечество рискнуло воплотить в жизнь. Космический лифт, толстый, неразрушимый, скрепленный не одним каркасом регулярно использовался, чтобы доставлять технический персонал с земли на «Станцию».

Мы же не менее регулярно доставляем им новое оборудование и материалы для сборки.

Стыкуюсь. Налаживаю герметичность шлюза. Но вдруг, как мурашки по коже, чувствую помехи.

«Стив, подвинься, ты сбиваешь меня», — передаю я мысленно.

«К черту! Слушай сигнал», — огрызается он.

«Увеличь», — прошу я, разумно полагая, что тесниться вдвоем на одном канале будет только хуже.

«Есть».

И я тоже начинаю слышать «это». Легкие шуршащие помехи, треск и посвистывания. Ритмичные, повторяющиеся. Затем щелчки. И снова шуршание.

«База! Говорит Крос! — не спрашивая меня, врывается в эфир Стив. — Фиксирую внятный сигнал на «Станции». Немедленно гоните декодировщика сюда и врубайте все какие есть радары на прием! Кажется, на наш SOS отвечают».

.

На следующий день весь новый поток курсантов после утомительной зарядки заседал в классе инструкторской. Одетые в простую серую курсантскую форму новобранцы вольно расположились на стульях и сперва лениво начали вслушиваться в слова злобного прапорщика Янкинса. Однако уже через пять минут его спокойного тона и любопытной информации молодые бойцы принялись вникать с особой внимательностью.

— …А расскажу вам всю диспозицию сил и кратко историческую справку, как все начиналось. Информация эта открытая, и многие из вас наверняка, учась в детстве в школе, озаботились прочтением статьи по истории, но в некоторых местах все же стоит внести ясность.

Нельзя сказать, что Янкинс сильно переменился, перестав рычать на курсантов и грозно хмуриться, но его взгляд стал тверже и спокойнее. Образцовый представитель военной касты, всегда гладко выбритый и выглаженный, сейчас сбросил свою маску шакала. Историческая тема явно была его родной стезей. Он был готов с такой гордостью рассказывать про подвиги человечества, будто, ни много ни мало, сам принимал участие во всех событиях. Даже самые ленивые курсанты навострили уши и прониклись интересом. Майрис печально отметил, что такой Янкинс ему нравится намного больше. Да вот только часто ли новобранцам в ближайшее время будет суждено видеть его таким? Все-таки здесь не институт благородных девиц, а военное летное училище, в котором, хочешь-не хочешь, а большая доля времени уходит на физподготовку и уж оставшееся – на прокачку мозгов.

— Началось все в далеком две тысячи двенадцатом году, когда на Землю прилетели Первородные. Или, как их иногда еще сейчас называют, — Четвертые. Насколько нам известно, эта была сверхцивилизация инопланетного происхождения, которая не в первый раз решила наладить контакт с людьми. Проходила информация, что эта была та же цивилизация, которая обучала древних майя и египтян, и они же зародили человечество на планете в первобытные времена. В любом случае, тогда эта цивилизация по-хозяйски спустилась на Землю, и ученые вместе с армией всего мира попытались завязать с ними в диалог. Кто был виноват и по чьей ошибке начался конфликт, неизвестно, но инопланетяне жутко обиделись, когда поняли, что встречают их не с почестями, жертвоприношениями и обрядами, а с антеннами и заряженными орудиями. По записям тех дней известно, что они не пробыли на Земле и часа. Улетели обратно, полыхнув светом на все небо, и пропали из поля зрения радаров.

Прапорщик повернулся к классной доске и, выбрав в меню файл, открыл на обозрение курсантам фотографии Земли из космоса. Несколько ракурсов, один ужаснее другого. Планета на них пылала огнем, как раскаленная головешка угля. На других кадрах в приближении была видна бурлящая в морях и океанах вода. Тысячи открытых гейзеров выплескивали в небо обжигающий пар. И последняя группа фотографий показывала снятый с космоса город, пылающий огнем, с разваливающими небоскребами и страшным ветром, поднимающим в воздух пыль, куски перекрытий, крыши и автомобили.

— А вот так Земля стала выглядеть пару лет спустя после отлета сверхцивилизации, — выдержав паузу и дождавшись, пока молодые парни проникнутся ужасом, продолжил Янкинс. – Радары и метеостанции успели зафиксировать с колоссальной скоростью сжигающуюся атмосферу. У человечества было около полутора лет, чтобы спрятаться как можно глубже в заготовленные на случай ядерной войны бункеры и приготовиться к медленно накатывающему концу. Как ни странно – ситуация на планете оказалась почти схожа с ядерной карастрофой. Атмосфера, по воле этой обиженной цивилизации, была раскалена до такой степени, что небо вспыхнуло огнем. А это и кислород, и озоновый слой. И испарившиеся океаны. Спаслись немногие, а остальному человечеству и всей поверхности планеты пришел каюк.

Янкинс переключил кадры и теперь на доске красовалась фотография Земли, покрытой сплошным облачным ковром. Чудесная ранее планета стала похожа на едкую задымленную Венеру. Ни единого просвета поверхности. Ни намека на жизнь. Оставалось только догадываться, какой раскаленный ад скрывался под покровом черных туч.

— Вода не испарилась только глубоко под землей и ее берегли больше человеческой жизни. В бункерах наладили систему добычи и очистки воды. Так же расконсервировали теплицы и лаборатории. Поначалу этого хватало, но впоследствии людям пришлось расширять свои подземные владения. Вообще, мальцы, вам бы надо молиться на тех предков, которые содержали такие бункеры в порядке даже в мирное время. Потому что за то время, которое было дано на спасение, собрать и подготовить столько провизии было просто нереально, — прапорщик оглядел всех щуплых и напуганных курсантов мрачным взглядом и обреченно махнул на них рукой. – Да разве поймете вы когда-нибудь, какими героями были те люди по сравнению с вами… Гвозди бы из них ковать. Ладно, поехали дальше.

Новый слайд на доске, и теперь там были фотографии из темных бункеров. Коридоры, заполненные почти непроглядной тьмой. Редкие красные лампы на потолках. Недостроенные туннели с торчащей арматурой. Железные листы на полу и груды кабелей. Люди в потрепанных рваных одеждах, перемазанные грязью и держащие у рта кислородные маски. На одной из фотографий мать, сидя на полу в стороне от снующих людей, прижимала к себе напуганных детей. Все трое были одеты в серые комбинезоны, с личными номерами на груди. Дети в страхе прижимались к матери, будто она могла отгородить их от суеты и общей паники вокруг. На другой фотографии был коридор, заполненный народом, сидящим на своих чемоданах и мешках. Они ютились как можно ближе к стенам, потому что по самому проходу куда-то спешно бежали солдаты в форме. Третья фотография показывала большой зал с низкими потолками, заполненный койками, как в самой переполненной медсанчасти. Только по людям и их вещам было понятно, что это всего лишь общественная спальня. И почти везде – полутьма. Генераторы работали пока еще в тестовом режиме. Электричества не хватало. Жилых помещений тоже. Полная разруха, страдания, ад… Но на другой половине доски фотографии заметно отличались. В бункерах добавилось света, в одной из оранжерей довольный ботаник демонстрировал фотографу свежий кочан капусты, размером с голову. В лаборатории, под белыми плафонами несколько инженеров собирали на столе гусеничного робота, и один из них припаивал разъемы на микросхеме. Общественные спальные залы опустели, их переоборудовали в хранилища. Широкие коридоры разделили перегородками, поставили двери. Теперь у каждой семьи был свой, пусть и маленький, но номер. Всюду было ощущение порядка и чистоты. Не стерильной, но радующей глаз. Жилые отсеки по-прежнему были полны народа, но теперь там спокойно играли счастливые дети, а старшее поколение в основном спешило по своим делам на работу. В бункере к тому времени занятость появилась у всех.

— Ну, кто из вас ответит, сколько лет прошло между одной и другой фотосессией? – спросил прапорщик у бойцов.

Дик быстро поднял руку, и Янкинс кивнул ему.

— Тридцать, сэр, — ответил курсант уверенно.

— Неверно, — скривился от ответа прапорщик.

Тогда Бейли робко поднял руку.

— Ну? – показал на него пальцем Янкинс.

— Пятнадцать, сэр? – с ноткой вопроса ответил Бейли.

— Почти, курсант, ты был близок, — сказал прапорщик и повысил голос. – Десять! Всего десять лет разницы между этими кадрами! Даже я до сих пор удивляюсь, какое стремление выжить было у тех людей, и как усердно им нужно было работать, чтобы сделать то чистилище, в которое они попали, пригодным для жизни.

Молодые парни пристыжено сжались. Кто-то по-новому с восторгом вгляделся в фотографии.

— Дальше, — мрачный прапорщик щелкнул по экрану и переключил слайд. – Через эти десять лет после глобального *здеца на всей планете люди подумали, что они уже в состоянии вывести какого-нибудь радиоуправляемого робота на поверхность и посмотреть, что же там, собственно, творится. Я говорю «подумали», потому что на тот момент им еще хватало воды и ресурсов в ближайших источниках. Людьми двигал пока оправданный интерес, а иных способов достать информацию сверху не было. В первый раз робот не преодолел даже половины пути по туннелю на поверхность. Вся электроника погорела как в духовке, расплавилась и превратилась в цельный кусок металла. В другой раз люди были умнее, химики потрудились над материалами, а электронщики запаяли микросхемы в теплоизоляционные корпуса. Но в тот раз уже на поверхности забарахлила связь. Сигналы с пультов просто не пробивали через толщу земли, а пыль в воздухе и вовсе создавала помехи. Нужно было изобретать что-то новое.

Следующий слайд и новая партия фотографий. Белая от яркого света лаборатория и около пары десятков медицинских капсул под прозрачными колпаками. Ощущение стерильности передавалось даже через фотографию. Но было в кадре еще что-то отталкивающее. Что-то противоестественное, несмотря на вроде бы обычных людей в белых халатах и их оборудование. Слишком светло и чисто. Слишком спокойные лица врачей. Слишком много кабелей для такого бесхитростного оборудования. И присмотревшись, Майрис понял, что его смущало на данной фотографии. Капсулы. Странные камеры, под колпаками в которых лежали люди. Оранжевые гистограммы, множество цифр и кардиограммы светились прямо на стекле колпаков. Медперсонал трудился над людьми и записывал в карточки состояние «пациентов». И все бы ничего – если не захваченные частично в кадр щупы на приводах, от которых тянулись пучки проводов и толстые гофрированные трубы, очень напоминающие оголенные трахеи. Щупы, которые нависали над колпаками капсул.

— Тридцать лет после апокалипсиса, — разорвал тишину Янкинс. —  Ученые вместе с инженерами и медиками придумали сверхизлучающее вещество, способное получать импульс и усиливать его передачу от себя в тысячи раз. Как они этого добились, простым умам не понять, но известно, что этот материал облучали в лабораториях, вытаскивали на поверхность для заряжания энергией, а затем «охлаждали» и настаивали в подопытных животинах. Одновременно с созданием данного вещества, главы бункеров подписали проект по созданию так называемых «Пилотов Второго поколения». Программа включала в себя отбор молодых и здоровых парней, рядом с которыми, даже не надейтесь, вы и рядом не стояли. Затем обучение работы с техникой, постоянный надзор психиатров… В общем в один день двадцать бойцов были приведены в эту лабораторию, где им сделали инъекцию нового вещества. Цель была проста – связать нервную систему человека с любой управляемой техникой. Для этого вещество интегрировалось в нервные узлы по всему телу и мгновенно считывало импульсы. Дальше к работе подключились программисты, которым оставалось всего ничего – наладить расшифровку сигналов и передатчик. Думаю, нет смысла говорить, что результат превзошел все ожидания.

Янкинс переключил слайд, и теперь перед курсантами была фотография одного из этих Пилотов в кресле за пультом управления. Никаких кнопок, разъемов и рычагов. Только один колпак с проводами на голове и подлокотники, выполненные как цельная сенсорная панель. На первый взгляд Пилот выглядел здоровым и обычным человеком. Из его рук не торчали провода, как порой любили приукрашивать в страшных историях. По венам не текла голубая кровь. Все было нормально. Только голова Пилота была скрыта под шлемом и разглядеть выражение его лица не представлялось возможным.

— Эти люди стали уникальны. Техника «слушалась» их так, будто они сами находились внутри кабины и управляли ей искусней кого бы то ни было. Польза такой программы была налицо: потерь среди людей не было, контактов с облученной техникой не производилось, планеры и вездеходы могли работать почти в любых условиях. Правящая верхушка изначально-то планировала упростить работу на поверхности, а в результате получила еще три десятка героев. Вторые Пилоты практически не сидели без дела – вся рабочая техника наверху попала под их управление. А это и буры для добычи ресурсов, и вездеходы, и разведывательные самолеты. Все, что работало на поверхности, исследовало пространство вокруг бункера. Собиралось всё полезное, что можно было дотащить до туннелей вглубь. С неба постоянно следили за состоянием озонового слоя и поверхности. Искались подземные воды. Позднее с помощью Вторых наладилось воздушное сообщение между бункерами на разных частях планеты. Казалось, что жизнь наладилась и стабилизировалась. НО! Так было до тех пор, пока содружество человечества не решило воссоздать на орбите планеты космическую станцию и вывести туда мощный передатчик сигналов.

На доске отобразилась схема Земли и космического лифта с бесформенной станцией, ощетинившейся солнечными батареями и антеннами.

— Еще через двадцать лет, пока на Земле и в лабораториях кипела работа, со Станции начали транслировать сигнал SOS. Люди здраво рассудили, что раз уж на планете побывала одна цивилизация, то возможно найдутся еще расы, у которых можно просить помощи. И вот в 2065 году человечеству впервые ответили на сигнал.

Новый слайд тоже отображал схемы. На левой половине доски высветилось изображение уже известного Майрису «серого». Инопланетянин выглядел почти так же как Грэй, отличаясь разве что цветом скафандра и раскраской перепончатых «ушей»-вееров на голове. На правой половине со всех ракурсов демонстрировалось на первый взгляд мерзкое существо в хитиновом панцире. Тоже двуногое, имеющее пару рук, но отличающееся большой складчатой мордой, с клыкастой пастью мурены. На спине существа округлым горбом торчал влажный нарост, который Майрис сначала принял за какое-то отдельное живое существо. Но, присмотревшись к двигающемуся изображению, он увидел, как несколько трубок уходили от горба под скафандр и проникали в тело инопланетянина. Три длинных щупа из нароста служили существу дополнительными манипуляторами.

— Первыми на наш сигнал о помощи откликнулись кваари, — прапорщик указал на правую половину доски, где вращал щупальцами инопланетянин в панцире. – Эти товарищи предложили землянам подправить атмосферу и вернуть жизнь на поверхность. Со странной сверхцивилизацией Первородных они знакомы не были. Во всяком случае, нам они об этом не сказали. Но по официальным данным — мы были не первые, кого кваари застали разгромленными после нападения Первородных. Они узнали сам метод. Все эти игры с климатом, попытка дать время на спасение… В общем, нам согласились помочь. Цена в тот момент показалась людям не велика. Кваари просили взамен на восстановление климата выделить им половину территории планеты для колонизации. Якобы, заодно и в целях поддержания стабильности атмосферы. Люди не дождались всего года и дали свое согласие на такой «обмен». А вот через год до Станции дошел другой сигнал, который передавали «серые». Ученые вступили в контакт и с ними, рассказали о сделке с кваари, на что «серые» разразились такими упреками и негативными комментариями в адрес будущих помощников человечества, что люди почуяли неладное. С уважением к «серым» дополню, что их корабль все равно приземлился на планету и все члены спасательной команды безоговорочно встали на сторону людей. Они так и заявили – что вскоре с кваари начнутся проблемы и тогда людям действительно понадобится помощь со стороны «серых». Но менять что-либо было уже поздно — к тому времени кваари уже занялись атмосферой.

Прапорщик переключил слайд, и на нем показалась фотография с борта самолета с видом на зеленый «океан» растительности внизу. С трудом верилось, что раньше эта земля представляла собой раскаленные алые камни.

— Секрет кваари был в том, что они заселили на планету особо живучие организмы, которые, питаясь почвой, вырабатывали утраченный кислород. Попутно занялись водой и растительностью. Кваари нужна была наша планета, потому что при должном уходе климат для них здесь был идеальным. То, что мы видим на фотографии – результат их тридцатилетней деятельности. Все южное полушарие на данный момент почти сплошной лес и болота, и эта зеленая «поджопница» планеты сейчас вырабатывает кислород на весь наш шарик. И люди сперва были до писков счастливы и прыгали от восторга, когда на поверхность можно было выйти без скафандра. Тут же начали выстраивать Полисы на месте старых бункеров. Для особо одаренных отмечу еще раз – если кому захочется посетить исторические места и побывать в старых бункерах – спускайтесь на нижние уровни Полисов и оттуда пробирайтесь еще уровня на три ниже, через заброшенные отсеки – это и будут бункеры. Психи-энтузиасты иногда организовывают туда экскурсии. И я бы рекомендовал вам хоть раз туда погрузиться.

Майрис тем временем продолжал смотреть на изображение кваари на доске. Он никогда не считал себя особо брезгливым, но почему-то сейчас вид этого существа у парня вызывал только отвращение.

«Теперь становится понятно, почему наших соседей почти никогда не показывают по телевидению. Со всеми призывами к толерантности и терпимости… было бы не к месту показывать такое рыло на экране. Зато покажи они кваари хоть раз в таком… полном родном обмундировании, воздушный флот тут же получил бы пополнение из лавины добровольцев».

И как назло, на анимированной картинке гуманоидный сосед по планете размял бугристые руки и переступил с ноги на ногу. Мясистые пальцы размяли почву, а на руках, как показалось Майрису, скрипнули хитиновые пластины. Три жгута-манипулятора, спускающихся со спины, скрутились в тугие кольца и вновь распустились. А на лице только скупо моргнули два круглых жабьих глаза.

— А теперь, деточки, что мы имеем в итоге, — Янкинс оперся обеими руками на стол и грозно окинул всех взглядом. – Наши соседи кваари уже через десяток лет поняли, что человечество их радостно облапошило и вручило в пользование полушарие, где семьдесят процентов территории – сплошной океан. Естественно, им это не понравилось, но вроде и договор подписан. Тогда кваари начали просто теснить людей к северу, отвоевывая приграничные земли метр за метром. Когда люди поняли, что им нужна хорошая армия – они скооперировались с «серыми» и создали наши Базы, а с ними истребители на энергодвигателях. Не без помощи «серых» правительство запустило программу «Пилотов Третьего поколения», которых сделать было не так уж сложно. Всего один микрочип в мозг, и человек мог простой мысленной командой поднять самолет в воздух. Естественно, если в «мозгах» машинки была настроена такая функция.

На сегодняшний день люди при поддержке «серых» пассивно воюют с кваари за территорию. Мы защищаем свои земли на границе, они – регулярно совершают мелкие атаки на посты и наши самолеты. Я бы подверг расстрелу каждого активиста, который кричит на всех углах, что надо жить с кваари мирно. Притащить бы такого умника к нам сюда на границу и дать денек полюбоваться на рыбьи рыла этих тварей. Рассказать бы им, какие опыты они проводят над людьми в своих ульях. Я б посмотрел, как эти ксенофилы изменят свое мнение. Все это братство народов… пошло оно в… с такими народами. О терпимости кричат только маменькины сынки, сидящие высоко в небоскребах Полиса. У нас же тут армия и строгий режим. У нас есть граница. И всякая тварь, которая ее пересекает – наш враг. Для полного уничтожения кваари нам не хватит военной силы и мощи, а вдобавок эти твари слишком быстро размножаются. Уступить им еще одну широту – значит сдаться и пойти на поводу у этих извращенцев-зверолюбов. Наша организация Пилотов — единственное, что сдерживает кваари от наступления. На практике кваари не шибко горят желанием соблюдать подписанное Соглашение. Они придумывают тысячи оправданий в свой адрес, начиная от погони за сбежавшей животиной из личного вивания вождя и заканчивая залетавшимся детенышем. На деле им просто мало земли. Пехота показала свое невыгодное положение в сражениях и поэтому теперь занимается только отстрелом мутантов далеко от границы. Вы же, бойцы, в недалеком будущем сможете гордо именовать себя Третьими Пилотами и, рискуя в вооруженных столкновениях с противником собственной башкой, потом хвастливо потрясать в Полисах своим значком с Базы. Правда, это будет нескоро и после того, как вы насмотритесь здесь взрывающихся самолетов и рек крови. А уж сделать так, чтобы вы выжили в этом хаосе – моя задача. Ну, а теперь какие у вас есть вопросы?

Какой-то курсант с последних рядов поднял руку и жизнерадостно спросил:

— Сэр! А когда нам настроят микрочипы, мы сможем так же управлять любой техникой как Вторые?

Янкинс сурово перевел дыхание.

— Нет, боец, только военными самолетами. Но если от Базы поступит приказ, то в любой момент код твоего микрочипа будет заблокирован, и ты просто не сможешь посадить самолет, не то что угнать его.

Несколько курсантов обернулись на вопрошающего и злорадно похихикали.

— Еще вопросы? – равнодушно спросил прапорщик.

— Сэр! – вновь подал голос любознательный Бейли, — А что сейчас стало со Вторыми Пилотами? Ходят слухи, что многие покончили жизнь самоубийством, когда вдруг для них не стало больше работы? А кто-то говорит, что правительство изолировало их, как опасных для общества.

Смешки в классе быстро умолки, и все парни с любопытством уставились на Янкинса. Прапорщик волчьими глазами смотрел на курсантов и явно собирался с мыслями.

— Единственное, что вам надо знать наверняка – это то, что эти люди были и остались героями человечества, — начал издалека Янкинс.- Никто из них не кончал с жизнью и правительство не изолировало их от общества и работы. Одна правда — когда ученые работали с ними, то допустили небольшую, но непоправимую ошибку – сверхпроводимое вещество затронуло центр старения организма, и поэтому у тех людей начался неправильный обмен веществ, поломка в организме и… короче, они почти не старели. Медики и ученые сначала порадовались этому – как же, меньше денег тратить на создание новых подобных людей. Но где-то через пятьдесят лет эти сбои стали так велики, что порой организм начинал отторгать внедренное вещество, а с ним и нервную систему. Состояние это – никому не пожелаешь. Когда ломает и скрючивает все тело… Многие просто не пережили этого.

При этом взгляд прапорщика задумчиво скользил поверх голос курсантов.

— Так значит, есть еще живые, сэр? – спросил кто-то с задних рядов, и Янкинс даже вздрогнул.

— Конечно, есть! – рявкнул он возмущенно. – И каждый из них в бою стоит сотни таких, как вы.

— Тогда почему правительство не дает больше команды сделать Пилотов по той старой программе, раз они так хороши в бою?

— Потому что, курсант Син, — прапорщик, казалось, вновь начинал закипать от раздражения, входя в свою привычную роль. – Общество тут же объявило бы, что научники издеваются над людьми, приговаривая их к медленной смерти от разложения тканей. А то, что микрочип в мозгах менее опасен – их устраивает. И так же устраивает то, что, такие как вы, десятками в месяц гибнут на границе. Зато! Лаборатории заботятся о первозданности человеческого тела! О, мать её, чистоте расы, и пресекают мутации.

Бойцы в классе притихли и переглянулись.

— Еще вопросы? – каркающим тоном спросил Янкинс.

Курсанты не издавали ни звука и усердно переваривали свалившуюся на них лавину информации.

– Нет вопросов. Превосходно. Тогда встать! И марш в коридор строиться, бабуины развязные!