Оружие Темной Империи

Побережье Долины Штормов обычно было безопасным. Наиболее безопасным, чем ее холмы и луга, населенные разной живностью, вроде свинобразов и неудачных экспериментов пасечников. Одинокий жрец рен’дорай обходил стороной такие края, стараясь не попадаться на глаза воинам Орды, которые прочесывали тропы посреди цветущей Долины. Зачем он вообще здесь находился? По распоряжению из штормградского дворца. Приказу от Короля, пару месяцев назад приписавшего его и других вольнонаемных энтузиастов явиться на островное государство в Кул-Тирас.

Вот он и приплыл сюда. Прибыл на корабле в числе первых групп. Обещался работать по специальности, служить лекарем при бойцах, возможно, участвовать в стычках. В целом – ничего нового, но… Кул-Тирасцы приняли корабли Альянса прохладно, а магичку, что вроде как числилась дочкой адмирала, вовсе взяли под конвой и посадили под замок. За какие-то там преступления против своих, которые очень не одобряли по местным экзотическим законам Чести.

Эльф, еще недавно вышедший из окутанных бездной краев, где его народ ютился на последних осколках земли среди иссине-фиолетовых небес, не вдавался в подробности, какие личные проблемы связывают Альянс и Кул-Тирас. Да и историю магички до него на корабле донесли весьма смутно. Считалось, что переменчивая леди некогда без видимых причин поддержала Орду вместо сородичей, отчего дикие и злые переселенцы просто перемололи горстку людей со знатным адмиралом.  Моряки изначально не питали надежд на хороший исход, но надеялись, что им удастся откупиться от адмиралтейства наличием седовласой леди. Эльф недоумевал от этой ситуации, сильно нервничал по прибытию в порт Боралуса, а потом, когда их хотя бы не выгнали, позволил себе осторожно вздохнуть с облегчением. Окончательное спокойствие пришло к жрецу когда их, волей седогривой псины, поделили на группы, и рен’эдорай понял, что ему не придется отбивать магичку с боем у пиратов. Несколько добровольцев сами вызвались расследовать ситуацию, а его отрядили на другой конец континента.

Что говорить, эльф пробывший в разломе Телогруса значительный промежуток времени, даже не знал толком причину по которой Альянс до сих пор враждует с Ордой! Рассказывали, что однажды им удалось достигнуть шаткого перемирия, и такая ситуация могла бы продержаться и дальше. Ученые и собиратели ресурсов больше остальных надеялись и молились на нейтралитет между обеими фракциями. Первые мечтали объединить знания и наработки, другие устали прятаться по кустам и откупаться от терпеливых следопытов. Рен’дорай вообще рассчитывали, что после договора с Аллерией они получат свободный ход в родную столицу, к древней святыне Колодца, но… эльфов постигло разочарование, когда выяснилось, что домой их отказались пускать. Считалось, что тлетворное воздействие Бездны может осквернить Колодец. Было жаль. Очень жаль… Но в сердцах многих отверженных эльфов жила надежда, что им не придется убивать своих ушастых сородичей всего лишь из-за политического выбора своих лидеров. В том числе эта надежда была у жреца. Однако, когда однажды в небе Долины Штормов показались летучие корабли с алыми баллонами дирижаблей, жрецу пришлось спешно вспомнить навыки палача.

Боль и пытки разума сражали врагов, посыпавшихся с неба. Мелкий жрец впервые так близко лицом к лицу столкнулся с рослыми громилами бешенных орков, и отбивался как мог. Помощи от местных ждать оказалось бестолку. Хорошо неподалеку оказались знакомые, прибывшие по морю. Они помогли выйти почти целым из яростного запала бойни. Только сбежав оттуда и залечив раны, эльф позволил себе хоть немного подумать над мотивацией этих кровожадных… бандитов. Иного слова на них у него не находилось.  Сидя верхом на коне, он смотрел с высоты соседнего холма на пылающие в пожаре крыши домов, зависшие над городом алые корабли и совесть за неисполнение своего прямого долга его не мучала. Было недоумение и растерянность. Как?! И главное Зачем? Зачем Орда напала на этот мелкий город? Зачем они сюда вообще прибыли? Почему именно сюда? Да и что тут сделаешь?

Ведь еще недавно в войне с Легионом Орда была на одной стороне…

А сейчас их сталкивали целенаправленно. Накручивали бешенство, злили местное население, терроризировали некогда нейтральные земли, разжигая конфликт. И все для того, чтобы не позволить Альянсу и Орде окопаться на новых берегах.

Потом, он был уверен, в этот город пришлют армию. Возможно, отправят наемников и его в том числе, но пока в одиночку ему нечего там делать. Всех жителей не спасти. Разве что воскресить. Но для этого сперва надо очистить город от Орды.

Считалось, что у Альянса нет лишних войск и каждый, кто способен держать оружие, на счету. Отправить полноценный отряд для зачистки города потом не получилось. Стычка затянулась, переросла в вялотекущую резню… А потом для наемников начали находить новые поручения.

Помочь святоше, помочь в городе, доставить письмо, найти потерянные реликвии, вырезать ожившие эксперименты пасечника, встретиться с говорящими черепахами… Черепахами! О, эти занудные пристарелые создания, насквозь пропитанные снобизмом и брезгливостью ко всем остальным. Помешанные на балансе жизни и каллиграфии. Синеволосый эльф поначалу впадал в ступор от того, как его идеальный отточенный почерк не принимала какая-то дряхлая говорящая черепаха! Всю свою жизнь он считал, что его навыки и рука достаточно точны для написания примитивных глифов, но… какая-то черепаха своей укоризной умудрилась загнать самооценку ниже подводных глубин.

Как-то так вскоре Кэринн, так его знали среди бойцов, успел разочароваться в походе на новые земли. Король явно не знал про произвол, творившийся на континенте. Бардак раскалывал общины. Внутренняя дележка власти казалась бесконечной. Магичка где-то потерялась. Мохнатая белобрысая псина рычал и бесился на всех по любому поводу, гавкая с корабля. А глава разведки старался держать рожу кирпичом, регулярно нанимал новых бойцов и решал сомнительные конфликты под носом империи троллей. Забавлял во всей ситуации только местный пиратик, строящий красивое и дружелюбное лицо, пролезший без мыла в центр Альянсовской команды и, похоже, намеренный плотно скорешиться с рыжим главой разведки.

Самого Кэринна от назойливых пиратов, казалось, не спасала даже внешность. Ни диковатый синий цвет волос, ни борода, которая хоть немного делала его старше и серьезнее. На переливающиеся голубоватым блеском щупы на затылке вслед показывали пальцем, а в одном неблагополучном темном районе и вовсе заманчиво присвистнули мужским свистом.

Как-то так на берегах Кул-Тираса Кэринну пришлось спешно пересмотреть свое поведение и манеры, а так же опробовать навыки тьмы и извращенных пыток бездны на людях. К счастью эльфа, они оказались не сильнее духом, чем демоны Легиона, до сих пор осаждавшие Расколотые острова, и проблемы постепенно отпали. Более того, через некоторое время он начал даже получать удовольствие от глума. Было что-то извращенное в ситуации, когда группа пьяных головорезов пыталась зажимать в угол тихого скромного светлого жреца, тихо шепчущего молитвы под нос… а потом этого жреца окутывала тьма, и языки бездны взрывом пронизывали души тупых жертв.

Со временем он посмелел, познал местные нравы, понял как себя вести, чтобы меньше вызывать вопросов и так из растерянного наемника на пиратском континенте получился вредный красавчик, прослывший бабником, но нигде никогда конкретно ни с кем не замеченный.  Местная одежда скрывала эльфийскую натуру, капюшон прикрывал щупы на голове, а язык и манера подстроились под остальных.

Вот только шататься по распоряжениям псины все равно не нравилось. В отношении ордынцев он был всегда какой-то бешенный. С какого момента он вообще стал выступать в роли голоса Короля Альянса? Почему вообще он, ворген, король-без-земель, руководит дипломатической экспедицией и заявляет о себе, как об одном из ближайших помощников юного Ринна. Или потому что больше некому? Магичка в тюрьме, главком пытается выслужиться, Шоу занят шпионажем и… всё. Дренейский пророк не вмешивается в политику людей. А главный маг ликвидирует остатки демонов. Даже у Орды, по слухам, куда больше влиятельных лидеров, каждый из которых в ответе за свой народ.

Как бы то ни было, но денег у наемников в экспедиции всегда не хватало и каждому приходилось работать. Альянс лишних золотых в казне не имел, наоборот, мотивировал наемников работать за идею и добывать со всего света так необходимые всем ресурсы для войны. Чего говорить… даже собственный главный штаб на берегах Кул-Тираса Альянс развернул на борту корабля. Не в здании. Не под крышей ангара… А на палубе и нижних ярусах причала, насквозь провонявших рыбой сыростью и ссаниной, как любой здешний укромный угол.

И куда делась вся дипломатия резвой псины? Неужели он не понимает, как его Альянс выглядит в глазах местных? Хуже просителей и торговок, разложивших столики с товаром на центральном базаре. Да, кул-тирасцы выделили свободное место, аж целый причал под стеной города, но с равным отношением они могли выдать воинам Альянса свои сырые подвалы. А может и выдали… просто так что ли бойцы предпочитают спать, жить и лечиться на родном корабле в трюме, где их обслужат и приведут в порядок тоже «даром, за идею»?

К слову, повезло, что тортолланы сболтнули новоприбывшим о своих сокровищах и вроде бы за поиски утраченных свитков обещали крупное вознаграждение. Это мотивировало многих наемников болтаться по островам, залезая под кусты и выискивая чужие реликвии. Знал бы Король… Хотя, может он и знает? Может, трясти черепах на золото и сокровища не так уж зазорно, помня о вечной нехватке денег в казне.

По здравому рассуждению Кэринн, как и многие, решил, что со сраными черепахами лучше дружить. Общаться. Терпеть. И рисовать им их уродливые руны… Взамен на припрятанные сокровища, иной раз более ценные и могущественные, чем мог расщедриться на бойцов 7-й Легион.

Так и получилось, что в свободное время Кэринн разъезжал по Долине в поисках потерянных свитков. Награда того стоила. Да и край был для прогулок приятный. А берега по его оценке по-прежнему оставались наиболее безопасными.

Кэринн продолжал наивно и свято верить в это, путешествуя верхом на казенной лошади и сверяясь с картой Долины, не глядя на дорогу…  как вдруг над головой он услышал шипение. Флегматичная скотина равнодушно продолжила шагать вперед, а Кэринн осторожно опустил карту от лица и посмотрел вверх…

Что-то громадное стремительно рванулось вперед. Тень острых шипов веером мелькнула в поле зрения, а потом лошадь с силой пихнуло в бочину. Кэринна выкинуло из седла как с катапульты. Не успев разобрать, что случилось, он рухнул в песок, кубарем повалился к воде, чудом успев закрыть глаза и рот, чтобы не набраться песка. Шипение стало громче и яростнее. Наконец-то взвыла скотина. Лошадь встала на дыбы, замахала копытами, но монстр отпихнул ее прочь и понесся на добычу. На жреца.

Кэринн тряхнул головой, едва стер пятерней с морды песок, поднял голову, чтобы увидеть блеск трезубца, метившего ему прямо в лицо. Сработали только инстинкты. Забытый навык, вбитый некогда в подкорку разума, всплыл сам собой, в мгновение бросая Смерть в противника. Монстр скорчился от боли, зашипел, его игольчатые веера задрожали, выпал из лапы трезубец, а Кэринн вдогонку добил существо Болью. Только потом, отползая от противника дальше, еще чуть дальше… пока тварь не скорчилась в агонии и не рухнула, скрутив судорогой длинный хвост прямо у его ног.

Адреналин и безумие шепчущей алчущей бездны вскипело в крови, но враг уже лежал бездыханным. Кэринн в недоумении широко распахнутыми глазами взирал на врага, пытаясь отдышаться и успокоиться, а потом одумался, вскочил и осмотрелся. Такие монстры обычно не ходят в одиночку.

Однако в обозримом окружении на пляже больше никого не было. Тогда Кэринн взобрался через кусты на пригорок, выглянул из-за валуна за изгиб пляжной косы и обомлел. Весь берег был усыпан Ими. Злобными, шипящими тварями, вытаскивающими оружие на песок из глубины моря. Они разворачивали укрепления, выставляли костяные шипы, вытаскивали на берег клетки и отлавливали местных зверьков для пропитания.

Кэринн спешно нырнул обратно за валуны и потом быстро съехал на пятках вниз к берегу, где валялась туша поверженного противника. Разведка. Наги. Теперь он узнал их. Видел и слышал что-то подобное о них ранее. Но если ему повезло убить одну тварь, то нет гарантии, что он справится с остальными.

Ответ навязывался сам собой – надо валить обратно от этой вылазки и предупредить своих. А в доказательство… в доказательство принести что-то от жертвы.

Кэринн пинком ноги смахнул с тела наги кольцо длинного змеиного хвоста, так же ногой откинул руку с трезубцем и склонился, выбирая, что взять. По клыкастой змеиной роже было не понять какого оно пола. Синие гребни на спине тоже ничего не говорили эльфу своей раскраской. Итак. Что же взять? Начальству, допустим, трезубец. Ближайшим стражникам в городе хватит отрезанного плавника. Не завоняет по дороге. А себе…

Обшаривая скудные нагрудные пластины нага, эльф заметил серебристый медальон, который тут же приглянулся витиеватыми закорючками. Недолго глядя в него, Кэринн сорвал медальон с шеи твари и припрятал в дорожную сумку. Всяко проще, чем отковыривать броневую пластину, поросшую кораллами и морскими наростами.

Менее чем через пять минут эльфа на берегу уже не было. На съедение зверью осталась лежать только туша убитого нага, привлекающая к себе запахом крови от отрезанного плавника.

Вечером того дня Кэринн лечил нервы в таверне «Укромной бухты» местной свининой и сыром. Эль в глотку не шел. День выдался утомительным и долгим.

После того как он доставил доказательства своей встречи с нагами начальству, те сразу стали собирать бойцов, чтобы отбить завоеванный берег. Глупая авантюра, но поделать ничего Кэринн не мог. Его приписали лекарем и уговорили лишь постоять в стороне, иногда помогая жадным до чешуйчатых туш головорезам. Слухи дошли каким-то образом и до тортолланов. Те активировались, согласились, что «нагов надо хорошенько проучить» и пообещали очередную порцию сокровищ из глубины. Пришлось работать. Помогать бойцам. Слушать истеричные вопли и бульканье в клыкастых глотках, перешагивать через залитые кровью берега и выручать из клеток пленных проходимцев.

Считается, что рен’дорай утратили Свет и их жрецы, некогда связавшиеся с Бездной, более никогда не могут достучаться до родной стихии. Сие мнение поддерживалось во избежание лишних вопросов. Но Аллерия своим примером показала, что Бездна не более чем сила и стихия, которую можно использовать во благо. Да, жрецов у рен’дорай было мало, большая часть из них сошла с ума, поглощенная безумными голосами Бездны. Но лишь те, кто в душе сохранил Истинный Свет, смогли совладать с соблазном могущества Бездны. С тех пор они ревностно прятали свой Свет. Служили ему и укрывали искорки чистоты за бархатными лепестками тьмы. Они же учили остальных своих юных сородичей, что появились на свет уже там, на осколках расколотого мира, где время течет иначе и годы на Азероте обращаются в десятки и столетия в разломе. Они рассказывали и проповедовали, что только на фоне истинной тьмы может ярче и чище всего засиять истинный Свет.

В этот Свет даже не верили – о нем Знали. Служили ему и направляли тихие молитвы. Оставаясь на грани Бездны, постоянно заглядывая в бескрайние пучины мироздания, что обволакивали и хранили в себе миры, рен’дорай привыкли хранить свой свет под покровом тьмы так, что даже голодные до энергии твари были не способны высушить их до последней капли.

Свой Свет жрецы рен’дорай укрывали под иными способностями исцеления. Считалось, что они прибегали к помощи темной магии, как иногда поступали иные выходцы негласных школ жречества. Но в бою… во время тяжких сражений никого из раненных не волновало, какая сила способна поднять искалеченных бойцов на ноги. Солдаты никогда не спрашивали, откуда у того или иного остроухого жреца в руке засиял свет. Главное, чтобы срастались кости, чтобы яд выходил обратно через поры, и чума, что сжигала организм изнутри – затихала.

К тому же, иной раз бойцы и наемники просто путали редких рен’дорай с ныне бездомными ночными сородичами. Казалось, что для них вообще существовало только два типа остроухих – свои и чужие, отличные лишь по цвету рожи. Это обижало, но и часто играло на руку.

Освободился отряд только к вечеру, благо хоть маги расщедрились на портал обратно до города, где все снова дружно… разошлись. Как всегда. Вроде бы объединенный одним делом, но всегда порознь.

Кэринн лениво жевал сыр, держа кусок как горбушку хлеба в кулаке и вертел в пальцах трофейный медальон. Издалека он замечал такие почти у всех наг, но на украшение они не походили. Странные тексты кольцом шли по медальону, сходясь спиралью в центре, словно сплошной текст. Магии на предмете не ощущалось. Темной силы тоже. Безделушка, которую можно выкинуть, ничего не потеряв. Но Кэринн продолжал вдумчиво изучать медальон, вспоминая, где же раньше мог видеть подобные письмена.

На ум приходили только древние наречия эльфов. Но в нынешние времена найти переводчиков со старых языков почти невозможно. Разве что далеко на Азсуне. Но с другой стороны, при чем тут наги?

Кэринн задумчиво почесал бороду, вновь брезгливо смахнул налипшие сырные крошки и снова уставился на металлический диск. Помнится, был тут неподалеку один дряхлый черепах, который обожает артефакты. Делиться с ним находкой, конечно же, не хотелось, но может это старое пресмыкающееся случайно знает, как расшифровать явно значимый для нагов слог?

Идея поселилась у Кэринна в голове, и эльф решил не терять времени, а на следующий день скататься с поклоном к коллекционеру, в надежде удовлетворить свой интерес.

Утром Кэринн приоделся попроще, оставил в таверне свою рабочую мантию, облачился в походную рубашку со штанами полегче и вылетел на другой край Долины, раскошелившись на грифона. Полет вновь прошел с ветерком. И хотя белокрылые хищники в  этих краях смотрелись не настолько холеными и причесанными как Штормградские звери, своих седоков они везли мягко, облетая все неприятные тучи.

Полет прошел без накладок, и сегодня повезло без дождя. Кэринн любовался красотой Долины Штормов с неба. Холмистые края богато разбавляли мелкие озера и реки. Уютные и аккуратные дома стекали со склонов, переходя в частные сады и редкие леса. Высокой растительности в этом краю было не много, все пошло под застройку или личные угодья. На берегу вдалеке возвышался каменный форт, где по слухам со вчерашнего дня так же начались бои с нагами.

Но грифон провез жреца мимо порта, дальше, к небольшому поселению черепах. Спрыгнув с верховой птицы, Кэрин потрепал животное по комковатым влажным перьям, а сам направился в городок.

Назвать поселение чем-то серьезным у него язык не поворачивался. Так, временная стоянка тортолланов, ставшая постоянной. Тут были и торговцы, и старшая родня с бегающей мелочью, и черепашечьи дети, которые катались верхом на большом крабе… Идиллия. Даже стражу попытались выставить. С плохо обтесанным каменным дрыном в толстой руке. У Кэринна всегда были сомнения, что эти существа могут хоть от кого-то самостоятельно отбиться.

Миновав стайку детворы и перешагнув через вольно ползающих по песку улиток, Кэринн подошел к своему уже старому знакомому коллекционеру.

— Привет, Коджо.

Навьюченная деревянными корабами, баллонами с рыбой и свитками старая прямоходящая черепаха в шапочке обернулся и вроде бы доброжелательно клацнул острым клювом.

— О! Это ты! – протянул он старчески хриплым голосом, поправляя широкий пояс с сумками, поверх всего панциря. – А мне как раз не помешает твоя помощь!

Как и все тортолланы Коджо вызывал у Кэрина только стойкое отвращение с брезгливостью. Видавшему всякое эльфу казалось, что у этих морщинистых существ, по какому-то недоразумению считающих себя одной из важных коренных рас Азерота, просто нет промежуточного состояния души, зато из вроде бы милого молодняка они резко стареют в брюзжащую немощь.

— Обязательно, Коджо, — эльф вынужденно улыбнулся, натягивая дружелюбие. – Но сперва я хотел тебе кое-что показать. Все как ты любишь. Старые артефакты. Древности. Ты же просил приносить все сразу тебе.

Заговорить черепаху и отвлечь его от работы получилось. Торталлан потер толстой когтистой лапой шею и ответил:

— Да-да. Говорил. Что ж, показывай!

Жадные лапы так и тянулись до вещицы, и Кэринн нехотя достал из сумки вчерашний найденный медальон. Коджо выхватил диск, почти выдернув из рук эльфа, а потом долго и внимательно изучал со всех сторон. Только на зуб не пробовал.

А потом на его лице вдруг проявилась гримаса отвращения.

— Фу… — он брезгливо вернул медальон. – Наги…

Кэринн забрал предмет и удивленно дернул кисточкой брови.

— Здесь написаны их приказы, — хрипло и с неприязнью ответил торталлан. – Похоже, нагам приказано наводнить наши берега и захватить могущественные артефакты.

Мда. Было бы что полезное. Кэринн убрал трофей в сумку и печально собрался уже уходить, как вдруг черепах продолжил.

— А знаешь… я недавно нашел что-то похожее. Видишь вон тот кинжал? Отвратительная штука. У меня от него мороз по коже. Клянусь, иногда я слышу, будто он мне что-то шепчет!

Кэринн посмотрел в направлении, куда показывал коллекционер и на наваленных в кучу коробах увидел странный кинжал. Выглядел он не то, что диковато, а неудобно! Клинок в форме полукруга, закрытая шипастой пластиной рукоять. Такой пока возьмешь с правильной стороны еще сам сто раз порежешься.

— Он лежал на некоем подобии алтаря на острове в долине Штормов. Возьми его. Может, ты поймешь, что наги собирались с ним делать.

От идеи сбагрить страшный артефакт подальше Кэринн только мелко и язвительно хмыкнул. Старый коллекционер так требовал, так просил, чтобы ему приносили разные древности, но вдруг испугался какого-то «шепчущего клинка». Трусливый придурок…

— Хорошо. Я возьму, — ответил Кэринн. – Что я за него должен?

— Ничего. Так бери. Унеси это подальше и… не приноси обратно, — жадный черепах махнул коростовой лапой.

Кэринн подошел к кинжалу и прежде чем тянуть руки, все же подозрительно прислушался к чутью. Собственные эмоции молчали. Страх затаился. Кинжал выглядел как бесполезная безделушка, не подавая даже признаков собственного разума. Жрец решил даже, может это у Коджо панцирь протек и ему мозги затопило каким-то другим артефактом. Но оставлять просто так подаренный кинжал у черепахи все равно не хотелось. Уже ведь отдал. Надо только забрать. Может… пригодится.

Эльф взял клинок, затаившись и на задворках сознания приготовившись отражать атаки разума, но… кинжал молчал. А синеватый глаз в центре и вовсе выглядел облезлой дешевой глазурью.

— Где, говоришь, видел алтарь? – спросил Кэринн, примеряя кинжал в руке и думая, как его лучше повесить на пояс.

— На соседних островах. Там, — махнул черепах, следя за каждым жестом и надеясь, что жрец скоро свалит.

— Посмотрю, так и быть, — согласился эльф, проверив остроту кинжал на ближайшей деревяшке, в надежде, что тот не отпилит ему половину ноги.

— Да… Хорошо. Можешь потом… и не рассказывать, — провожающе ответил тортоллан.

А Кэринн тем временем отправился прочь из дряхлого поселения, задумчиво залезая в седло молчаливого грифона.

Пернатого спутника Кэринн решил пока оставить при себе не торопился отпускать, когда прибыл на остров. Небольшой пятачок земли с одной кривой скалой, парой зеленых полянок и одиноким деревом на вершине возвышался над водой неподалеку от основного берега.

Приземлился эльф сразу на вершине, где гарантированно не было никаких противников, а обойдя вокруг небольшой куст под деревом, быстро нашел указанный Коджо алтарь. Каменное узорное строение стояло на траве не прикрытым, приготовленным к работе. Тут же рядом стоял непонятный не то фонарь, не то кувшин и пара факелов. Всё, с чем можно было начать работу прямо сейчас. Слишком заманчивое предложение. Слишком все просто.

Кэринн обошел алтарь и выглянул с вершины скалы вниз к берегам острова. У кромки воды копошились несколько нагов, пока не замечая прилета гостя, некоторые обшаривали кусты, другие командовали, помахивая жезлами. Жрец тут же спрятался обратно за куст. И как теперь угадать является ли все это ловушкой или нет?

Странный кинжал висел на поясе и по-прежнему молчал, как обычный кусок стали. В руки не просился, на алтарь не прыгал. Но Кэринн все равно ждал подвоха. Не бывает в этом мире все так просто! Сомнительно, конечно, что черепаха задумал экзотические планы и подставу, он слишком труслив и туп. Скорее он, правда, нашел этот кинжал и попросту спер… Но для чего-то ведь его сюда клали.

Кэринн не считал себя мастером ритуалистики, тем более сложных чернокнижных практик. По-хорошему надо было бы отдать кинжал кому-то опытному. Прийти на корабль, найти наемника-чернокнижника или вовсе мага… Вместе прийти сюда, вместе разобраться. Все можно было бы поделить «вместе». Да только эльф решил, что не случится же ничего страшного, если кинжал просто положить на камень.

Он его даже не клал, а кинул, так что металл грюкнул на алтарь, не касаясь руки. Было дело, знакомые предупреждали о примитивных мерах безопасности. И в первый момент действительно, вроде бы ничего не происходило. Но потом…

Клинок вздрогнул. Свет прошелся по голубой глазнице, заставил глазурь налиться силой и повернуть бледное холодное Око.

Кэринн отшатнулся, одернул руку и почувствовал как жгучая волна страха сковывает его до глубины души. Чужая, леденящая самые недра сознания, прощупывающая его изнутри и изучающая… изо всех сил эльф заставил себя прогнать наваждение, закрыть разум и мысленно отпихнуть жаждущие щупы из своей головы.

«Нет сил… кровь… нужна кровь… и души».

Шепот пронизывал вкрадчиво, чуть отпустив хватку и расслабляя первый пугающий натиск. Не будь Кэринн знаком с техниками копания в чужой голове, сдался бы от ужаса и сбежал в первый миг, но сила воли удержала… Может и зря?

Голос из кинжала ослаб и затих, обрывая остатки первой связи, а эльф схватился за голову, пытаясь осознать случившееся и на автомате оглядываясь вокруг в поисках ближайших жертв для клинка.

Ближайших… что?

Осознание пробило, как подзатыльник, а рука уже схватилась за кинжал, готовая нанести по нагам сокрушительный удар, выпивающий души.

Кэринн заставил себя остановиться. Пришлось пойти на сделку с совестью и взять собственный разум в стальные тиски. Не помогло. Тело словно ведомое шло за добычей. Тогда он просто пригвоздил себя временно к месту и уставился на лупоглазый кинжал в руке. Тот моргнул и затаился в ответ.

— Что за…

«Крови…»

— Это я уже понял. А что-нибудь поумнее?

Вредный наезд помог, кинжал на время затих и вовсе отпустил чужой разум.

— А если, допустим, дам тебе чужой крови, то что?

Тишина. Но давления вновь не возникло.

Кэринну такая ситуация не нравилась, зато интерес разжигало колоссальный! После всех черепах вперемежку с свинобразами… после зеленых хозинов, десантирующихся с неба и злобных шипящих тварей, не ставящих с собой вровень никого… клинок был как минимум любопытен.

Это… стоило понять.

А может все-таки потом? Позвать кого? Вдруг опять после действия из клинка вылезет очередной демон вроде тех, в Легионе?

Но дизайн на легионовский не был похож. Тогда что же это?

За размышлениями жрец спустился с вершины скалы и свистнул ближайшему нагу. Злобная тварь задрожала плавниками, зашипела, а потом ринулась вперед. Прямо на подставленный кинжал. Не буквально. Но с реакцией, которой Кэринн взмахнул клинком он посчитал, что тот сам прыгнул на чешуйчатую тушу нага.

Заструилась серебристой дымкой энергия, потекла по кривому клинку, впиталась в холодное Око и растаяла в недрах, зажигая бледным огнем угловатые руны.

Подползла вторая змея.  Кинула издалека трезубец. Кэринн успел пригнуться, откатился в сторону, открывая пространственный разлом прямо у хвоста наги, и в мгновение выскользнул с другой стороны, полоснув лезвием по чешуе. Глядя как в кинжал втекает новая струя холодной дымки, жрец удивленно моргнул на тающие остатки разлома и недоуменно тряхнул головой, забыв, как успел так вовремя увернуться.

Но времени на подумать не появилось – сбоку полыхнуло гневом. Скрипнули поваленные ветки, зашелестела трава. Нага почти настигла жреца, но в лицо ей полыхнул отработанный поток бездны, сплетающийся в единую струю с ментальной пыткой на разум. Добивать не пришлось. Третья жертва обмякла почти у самых ног потемневшего в фиолетовой дымке жреца. Оставалось только втянуть душу…

На алтарь Кэринн положил уже полностью заряженный силой кинжал.

— Да… намного лучше. Со стороны того жреца было  очень жестоко бросить меня в таком состоянии! – мелодичный вкрадчивый голос журчал как живительный ручей по разуму, лаская по нервам и облизывая сознание. – Но довольно обо мне. Наверняка у тебя много вопросов. А я могу на них ответить.

— Уж постарайся, — сухо ответил Кэринн, флегматично вытирая с щеки плеснувшую каплю наговской крови.

— Слуги Н’Зота уже готовятся к возвращению своего господина. Они собираются призвать разрушительную бурю, которая сметет всех, кто ему не поклоняется, — елейный голос пел, произнося в чужом разуме слова, в то время как клинок дышал энергией и светом, что затаился у него в рунах. – Для ритуала им понадобится три древних артефакта. Реликвии Бездны, бури и океана. Я чувствую, как реликвия Бездны взывает ко мне. Ее наполняют энергией или извращают изначальную суть – точно сказать не могу. Она на скале, что высится над океаном. Идем, жрец. Мы найдем ей куда лучшее применение!

Рука подхватила клинок, но потом встряхнула того за рукоять, как непослушную курицу, стиснутую за шею.

— Слишком. Много. Слов, — отчетливо припечатал клинок Кэринн, не понимая ни единой мысли, заложенной оружием в разум. – Какой Н’Зот? Какие реликвии?

— Я покажу. Мы добудем реликвии. Наги ищут их для своего ритуала, чтобы смести всех неверующих. Фанатики…

— Ты – говорящий клинок, — как само собой разумеющееся сказал Кэринн. В голове мутило. Мысли путались и выскальзывали словами в туповатый поток с долей истинного недоумения.

— Понимаю, что разговаривать с оружием может быть… непривычно. Но ты не бойся. Я лишь хочу помочь тебе раскрыть свой потенциал.

Не поспоришь. Кэринн вспомнил, как минуту назад резал нагов, даже не поморщивших, хотя еще прошлым днем бежал бы от них подальше.

— Обычно со слов «не бойся» начинается все самое страшное, — буркнул жрец, держа клинок на вытянутой руке и обращаясь к глазу.

— Нет. Поверь мне. Я помогу тебе. Помогу стать сильнее. Вместе мы совершим выдающиеся подвиги! Грандиозные дела ждут нас.

Кэринн думал, что будет, если он просто выкинет клинок и откажется от столь сладостных предложений. Да ничего! Просто не будет ничего. Ни подвигов, ни великих деяний. Ни побед и спасений мира…

А оно ему надо?

Жрец уставился в голубой глаз оружия, и тот снова ему луповато моргнул.

Он уже спасал мир. Уже уничтожал демонов на Аргусе. Уже зачищал Анторус и спасался от «Параксия». Последнее само по себе уже подвиг.

Воспоминания о прославленном корабле Легиона немного протрезвили разум, вынудив скромного эльфа недоуменно уставиться на клинок свежим взором.

— Зачем это мне?

— Ты поможешь отбить угрозу. Поможешь мне исполнить долг. Вместе мы защитим этот мир…

— Почему бы мне не отдать тебя другому? – простой как палка ответ слетел с уст раньше, чем жрец его осознал.

— Тянуть нельзя. Мы уже потеряли время. Там на скале проводится ритуал, на который мы рискуем опоздать. Летим же! В дороге я расскажу больше.

Скепсис и недоверие захватывали… но стекали с разума, как с глыбы замерзшего льда. Сокровища мира редко когда так охотно прыгают в первые попавшиеся руки. А сколько в этих словах подвоха! Но…  может хотя бы прервать тот ритуал, если этот истеричный кинжал так ноет в мозг? Тем более, если он поддержит…

— Какая скала?

— Там, через море.

— Через море?! Может, ты еще перенести нас сможешь?

В молчаливой укоризне кинжала так и распознавалась самомнительная гордыня, что он орудие убийства, а не телепортации.

— Ладно, полетели.

И Кэринн вновь повесил глазастое оружие себе на пояс и свистнул ожидавшему неподалеку грифону.

Равномерные взмахи пернатых крыльев взбадривали разум и протрезвляли от баюкающих шепотков клинка. Думать, правда, они не помогали. Надо было, но не получалось. Кэринна это напрягало и злило – такой эффект непременно произошел из-за общения с оружием, но… отделаться от желания помочь жрец не мог. Он осознавал, что стал ведомым, но где-то на грани понимания надеялся, что все-таки им движет собственная воля.

А если не так? Как бы он поступил лично?

Наверное… сдал бы кинжал кому-то более опытному.

Но этим он признается сам себе, что является трусом! Не способным совладать с каким-то обыкновенным оружием.

Ладно, в мире это вообще первое говорящее оружие, которое он встречал. Говорят, были другие. Та же знакомая магичка однажды обмолвилась, что ее посох порой комментирует не по делу…

— А ведь совсем недавно я помогла другому смертному герою победить Пылающий Легион ценой своей силы, — проворковал кинжал в мозг.

— И что потом?

— Ничего. Тот жрец оказался… недальновидным.

— Он мертв?

— Все жизни рано или поздно обрываются…

Кэринн нутром чуял подвох, но собственная воля пасовала перед уверенностью кинжала, врастающей корнями глубоко в чувства. Говорили же раньше, не берись за древности, если не знаешь, откуда они пошли. Не трогай то, чего не понимаешь. Не лезь… А что в итоге?

— Гордись. Тебе уготована великая судьба.

— Как тебя хоть называть? – буркнул жрец, смиряясь пока что с соседством в голове.

— Ксал’атат, — мягко шепнул клинок, прочесывая струны нервов до самого позвоночника.

— Ты серьезно хочешь, чтобы я влез туда?! – шикнул жрец, глядя из кустов на небольшую поляну, где фанатики в мантиях выстраивались в круг для проведения непонятного ритуала.

— Ты сомневаешься, что такой как ты в состоянии справиться с кучкой одиозных жрецов? – вкапываясь в воспоминания старых боев, спросил кинжал.

— Проблема в их одиозности, — заключил Кэринн. – Не люблю самоотверженных идиотов, готовых на самопожертвование.

«Мы проломим этот камень! Мы сольемся с Бездной!»

Худощавая жрица в серых одеяниях старалась и надрывалась, выпуская потоки энергии в кристалл, что завис в центре круга ее помощниц. Судя по тщетным попыткам, камень не поддавался, все так же извергая из себя сгустки тьмы, но, не раскалываясь и не выпуская магию в жрицу.

— Давай же! Сейчас! – скомандовал Ксал’атат.

— Леди, — Кэринн встал из кустов и вышел вперед, — Местечко в круге не найдется?

В ухмылке эльфа блеснул лишь кровожадный оскал. Глаза жреца залило тьмой, а в опущенной руке засверкал фиолетовый сгусток живой Бездны.

Женщины кинулись в атаку. Потревоженные они не стали разбираться, а попросту ринулись уничтожить нежелательного свидетеля. Пока последняя самая старшая держала камень в воздухе, пытаясь уговорить древнюю магию подчиниться, ее спутницы всей толпой зашептали проклятия и заклинания.

Кэринн не думая кинулся вперед. Ксал’атат пел в руке, вспарывая одежды и тонкие защитные рунные мантии. Всплески бездны окутывали жертв, высасывая жизненную силу, забирая энергию и призывая сумрачных порождений в помощь жрецу. Защитные заклинания в мгновения слетали с пальцев, отточенные врагами Легиона. Бездна рвалась в атаку, стоило лишь открывать ей проход. Тьма заполоняла разум, в котором, словно в бассейне сладостной пучины плескался и обмывался клинок Древних.

— Достойная… жертва… — умирая хрипела одна из жриц, закатывая глаза и молясь своему Господину.

— Как ты посмел! Сила камня должна принадлежать мне! – верховная жрица прервала попытки справиться с камнем и обратила все силы на жреца.

Тьма хлынула из ее рук разгневанным потоком, но в мгновение встретилась с выставленным вперед кинжалом. Кэринн рефлекторно отразил ее удар, словно зеркалом. Дрогнул собственный щит, чуть ослабела рука. Луч тьмы хлестал, пока впитываясь в кинжал, но долго так не протянуть… Кэринн собрал свои силы и исподтишка выстрелил короткой стрелой скрученного мрака, поражая противницу в беззащитное тело.

— Невежда, — брезгливо фыркнул Ксал’атат.  – Она всерьез думала, что сможет вскрыть Камень? Будь у нас время, я бы полюбовалась на ее тщетные потуги.

Жрица бездыханной куклой осела на траву, закатывая глаза и неразборчиво шепча последние слова. Кэринну ее даже не было жаль. Фанатики его всегда бесили.

— Давай же! – вновь нетерпеливо зашептал клинок. – Используй Камень Бездны. Вобрав его силу, я смогу помочь тебе найти оставшиеся реликвии.

— Полагаю, ты знаешь что делаешь, — буркнул Кэринн, направляя Ксал’атат к зависшему кристаллическому сгустку тьмы.

Ксал’атат жадно и ненасытно всасывал силу камня, словно был предназначен для больших и куда более сильных артефактов. Каменный сосуд изрыгал дымку, которую мигом подбирал клинок. Он дрожал в руке, насыщался, наливался цветом и млел в поле привычной силы. А потом… исчез, вытекая из ладони.

— Да… Да! – сладко протянул милый голосок позади, заставив растерянного жреца мгновенно обернуться. – Как долго я не принимала форму смертной.

Тонка изящная эльфийская леди потянулась, выпрямляясь в струнку и лаская себя по аккуратным женским рукам, наконец, обретшим форму.

— Это тело… — мурлыкнула она, — весьма привлекательно…

Мелкие пальчики прошлись исследуя формы по бедрам и талии. Блаженствующий взгляд затронул платье, скрывающее идеальные формы, осмотрел запястья. Руки с наслаждением прочесали волосы, сверкнувшие синим блеском, а потом она вновь вспомнила про обомлевшего эльфа.

— Я знала, что не зря выбрала тебя, Кэринн. Твои сила и отвага… неоспоримы.

Жрец сглотнул в пересохшей глотке, пока взгляд невольно цеплялся за нежащееся в энергии тьмы тело женщины. Чужие слова прошли почти транзитом, не цепляясь за слух. Лишь смущение дернуло где-то за ниточки разума, заставляя вспомнить о таком откровенном предложении со стороны клинка, выглядевшей представительницей родного вида.

Но Ксал’атат такого взгляда на свою бесценную особу словно бы не замечала.

— Я чувствую еще одну реликвию, — поведя головой, сказала женщина, плывя полупрозрачной тень по воздуху. – Это трезубец, утерянный в глубинах. Он взывает ко мне. Ты ведь тоже слышишь его голос?

Кэринн не стал отрицать, хотя голос клинка забивал в его разуме всякое стороннее эхо.

— Его песня обретает разум. Я вижу бухту на востоке. Амбициозную, жадную и гордую пиратку. Она понятия не имеет, какой мощный предмет затерялся в ее груде золота.

На мгновение он увидел то, о чем говорит Ксал’атат. Вонючая, пропитанная кислым элем и отходами грязная бухта свободы нравов, где проживает тот, кто им нужен.

— Но пират стремиться стать капитаном, и гордыня не позволит ей просто так расстаться со своим трофеем. Боюсь, придется преподать ей жестокий урок. Но… ты ведь мастер, не так ли?

Она лучисто улыбнулась, как обнадеженная кокетка, верящая в силу своего Героя. Кэринн не знал, что ответить на такое предложение, отвел глаза, а потом отправился за грифоном. Кажется,  позволить этой леди встать на ноги было… сомнительной идеей, теперь давящей ему на совесть и нервы.

— Ты идешь? – сухо спросил он, подманивая пернатое создание и поглаживая игривое животное по клюву.

Если придется еще делить с ней короткое одноместное седло…

— Я встречу тебя там, — ответила Ксал’атат и растворилась в воздухе.

Кэринна как кипятком ошпарило от слов и мгновенного исчезновения. Там была и злость, и обида, и возмущение вместе. Да как она вообще смеет..!

Но тем быстрее хотелось узнать, чем закончится эта беготня. Кэринн вызверился, запрыгнул на грифона и погнал его к гавани. Пусть только она попробует потом вновь так удрать!

Полеты в Вольной Гавани никого не удивляли. Прибывающие корабли вызывали у местных куда больше вопросов, чем очередной грифон, прибывший за черту условно облагороженных построек.

Виды, конечно, здесь… поражали. Кэринн летел по зову Ксал’атат не зная, что откроется взгляду, а когда понял, что за золотистая гора сверкает под лучами солнца, то обомлел. Золото! Много золота! На пригорке валялся просто разбитый и фаршированный золотом корабль. Даже не трюм. Весь целиком.

Флегматичный грифон махал крыльями, в то время как Кэринн завис, глядя на это зрелище. И после такой картины тот же Альянс смеет жаловаться, что у них нет денег на лишнюю стройку и войну. Вон, до сих пор северная часть Альянса валяется в руинах! Достаточно просто явиться в эту зассаную, пропитую насквозь гавань, утащить все золото с этого корабля и… потом хоть купить половину Восточных Королевств. Или купить армию. Которая захватит Кул-Тирас, а на сдачу отвоюет Калимдор. Хотя, иной раз казалось, что отвоевать у Орды клочок почвы можно только орбитальным залпом с «Параксия». Даже жаль, что он не достался тем же Охотникам наравне с «Молотом Скверны».

Кэринн в упор не видел проблемы, и подумал, что о таком скоплении золота в Гавани стоит донести своему начальству. Не псине. Лучше главному разведчику. Он вроде как поадекватнее будет.

Жрец погнал грифона за край скалы и приземлился в тени тощих деревцев. Судя по звукам наверху, вокруг корабля снова разгорались жаркие споры и драки. Слышался яростный звон стали. Пираты ругались, махали саблями, отбивались где-то вдалеке от очередной оравы. Впрочем, не удивительно, что шавки вновь делят территорию. Еще бы такое не делить!

Кэринн тихо высунулся наружу, оглядываясь по сторонам. Ксал’атат щедро поделилась информацией, и цель приманивала жреца, словно помеченная маркером прицела. Какая-то обыкновенная на вид человеческая баба, суетливо отдающая команды и не отходящая далеко от горы сокровищ.

Как там говорилось? Метит на роль капитана? Мелковата… да и видок не сильно властный. Кэринн подумал, что легко сметет ее одним прицельным залпом. Сложнее будет разобраться только с бугаями вокруг. Они сейчас бешенные, встревоженные, носятся как подорванные между командирами и прыгающим неподалеку возбужденным коротышкой. Хотя… если дать прицельный выстрел в бабу, пока грохот пушечных выстрелов будет застилать чужой слух…

Бугаи бегали по площадке, таская пушечные ядра и заряжая орудия. Судя по всему их не смущало, что они могут разбомбить свои же постройки на других плоских вершинах островов. Или их противник был настолько силен и непобедим, что в ход шли любые средства?

Кэринн присмотрелся и увидел где-то вдалеке через деревянный мост знакомые фиолетовые всплески магии и ледяные вихри. Сомнительно, что пираты гавани повздорили друг с другом и против них пошли маги. Сомнительно, что у пиратов вообще есть маги. Насколько жрец успел понять, местные ценят острые сабли, пушки и взрывчатку, но не элементалистику…

Может, свои подоспели? Из наемников? Вероятнее всего. Но ждать их означало начать объясняться, что он тут забыл. Потом еще узнают, отберут трезубец! А он нужен ему! Только ему и кинжалу для выполнения дальнейшего Плана!

Пиратка, словно привлеченная чужим вниманием, вдруг обернулась и уставилась в ступоре на живую тьму, что надвигалась на нее из тени заваленного золотом корабля. Мгновение и она испугалась, отступила на шаг, попыталась вскрикнуть, но точный выстрел жреца поймал ее разум в тиски. Мучая, корежа и искажая пугливую натуру, заставляя страдать и выжигаться в агонии, теряя силы. И таять… таять жизнью под фиолетовым взглядом служителя тьмы…

Кэринн опустил руку и протрезвел умом, лишь когда его жертва в судорогах поскользнулась на монетах и упала, ударившись головой о золотую статую.

— Быстрее. Ищи ключ от сундука. Трезубец в нем! – воодушевляюще воцарилась в мозгах Ксал’атат, подстегивая брезгливой ненавистью к пиратам.

Жрец оттащил тело женщины за пушку, спрятался и начал спешно обшаривать карманы. Руки так некстати задрожали от суеты. Громыхали рядом взрывы. Далекие голоса боя приближались. Казалось, вот-вот и рейдеры перейдут последний мостик и ворвутся сюда.

Надо успеть раньше них. Надо достать этот треклятый трезубец. Надо…

Ключ нашелся в нагрудном мешочке. Хранимый в особом чисто женском секретном кармане. Кэринн выудил ключ, сорвал с веревки и  тенью перескочил к сундуку. Громилы бойцы по-прежнему таскали ядра. Карлик в алом камзоле скакал вокруг них, давая последние распоряжения… Быстрее. Еще быстрее…

Есть!

Сундук поддался и Кэринн извлек оттуда небольшой артефактный трезубец. С виду простой и непрозрачный. Черный как само глубоководье.

— Да! Это он… — шепнула Ксал’атат.

Кэринн цапнул артефакт и ринулся к краю  площадки, где должен был ждать его грифон.

Как вдруг рослый бугай вырос у него на пути, заграждая дорогу саблей. Жрец, не думая, полыхнул гневом и ментальной волной, отчего пират схватился за голову, сжался и ринулся без разбора в сторону. Где навернулся на ближайшем огрызке мусора, поскользнулся и кубарем покатился вниз со скалы.

Кэринн не стал проверять пирата, свистнул грифону, в прыжке заскочил на него и взмыл в воздух вместе с добычей.

— Иронично, — шепнула Ксал’атат. – Когда-то этим Трезубцем владел могущественный нага. А теперь его слуги пытались вернуть его… из трофеев пирата.

— Почему ты не сказала, что здесь столько врагов! – злобно шикнул Кэринн, прижимаясь к влажной пернатой шее грифона. Внизу до сих пор грохотали взрывы, и жрец опасался, что кто-то попытается выстрелить вслед ему.

—  Разве это имеет значения? Я же верю в тебя. Знаю, что ты способен на такие подвиги. Кстати о них. Моя сила растет, и я вижу, где находится наша третья реликвия. Это корона под название Глашатай Бури.

— И там снова будет орда пиратов? Или фанатиков? – Кэринн гнал грифона быстрее, рассчитывая завернуть за скалу и скрыться. Но повезло, кажется, пираты были заняты бойней внизу. А что если бы на них не нападали? Кинжал заставил бы его в одиночку вырезать все эти острова?!

— Нет. Он там один. Тоатана. Он вечно пересекал морское дно в поисках сокровищ и однажды после падения Атал’Грала нашел ценный артефакт. Но жадность привела его в пещеру, которую он больше не может покинуть. Наша корона там.

— А кто этот Тоатана? – вздроченно спросил эльф, оглядываясь и позволяя себе успокоиться. Ни погони, ни выстрелов вслед.

— Увидишь. А знаешь… Кэринн. Ведь наша встреча – не простое совпадение. Я думаю, нам суждено было найти друг друга. Сколько великих дел ждет нас! Ты же тоже это чувствуешь?

Кэринн хмуро промолчал. Чувствовал он пока только злость, но та постепенно рассеивалась под ласкающим баюканьем кинжала. В конце концов, он попросту сдался.

— Куда дальше?

— Вол’Дун, — коротко ответила спутница, мысленно лизнув поддающийся разум.

Что ж… Пожалуй, путешествие на другой континент того стоило.

Пески. Пустыня. Иссохшие кости и темное море, безжалостно обмывающее скалы. Вол’Дун всегда казался негостеприимным. Чужим. Отторгающим. Кэринн невзлюбил этот кусок континента с первых дней пребывания 7-ого Легиона на берегу. Было несколько вылазок ранее, его спешно перебрасывали в помощь бойцам армии. Но справившись с первым заданием и вылечив всех, попавших под атаку местного населения солдат, Кэринн напросился обратно.

И вот он снова здесь.  В сухости, жаре и безнадеге. Бойцы выполняли работу белогривого хвостатого злыдня, окапывались на пустой территории, не нужной даже самой Орде, разбивали первую базу, куда Кэринн попросился на курсирующий корабль с припасами. Унылое место. Настоящая пустыня. Желтая, с выступающими острыми бурыми скалами и насквозь забитая змеючником. Местным населением.

Вдалеке через тучи песка и бурь все так же сверкала молниями огромная статуя змеи, раскрывшей в атаке капюшон. Какой-то местный не то храм, не то дворец. Кто их знает этих клыкастых.

Быстро попрощавшись с бойцами, Кэринн выпросил транспорт и полетел вдоль берега. Куа’фон оказался не лучше любвеобильного грифона. Только еще игривее и туповатее. Слушался рыжебрюхий птеродактиль через раз, норовил вечно свернуть в море за рыбой, а на шепот Ксал’атат реагировал истеричным воплем. Посему жрец попросил кинжал, болтающий в его голове, временно заткнуться.

Правда, болтать она много не стремилась. За время поездки почти всегда утомляла тишиной, говоря изредка по делу и выкидывая редкие комментарии про ленивых магов, не соизволивших поставить стационарный портал к базе.

— Пещера уже неподалеку, — тихо сказала Ксал’атат.

Кэринн направил своего летуна на снижение и тот на раскинутых кожистых крыльях мягко спланировал почти к самой кромки воды.

Все дни поездки жрец надеялся обдумать свой поход на благо кинжала, но мысль сворачивала в сторону и его отвлекали какой-то постоянной ерундой. Любопытные бойцы, когда узнали, что он был на Аргусе, замучили вопросами о расколотой планете. Спрашивали все подряд, начиная от того, как ощущения от удара скверны, заканчивая тем, можно ли там приручить собственного рабоглота. Кэринн отвечал, что твари эти неприручаемые, бешенные, в руки просто так не идут, но… решил умолчать, что у самого в стойлах оплота числился один замученный на мозги экземпляр. Передозировка контроля над разумом сделала псину Пылающего Легиона очень послушной, однако, верной только единственному хозяину. На всех остальных рабоглот кидался и грозил вспороть вживленным в череп клинком.

— Вон она! – пещера попала в поле зрение жреца и Ксал’атат вместе с ним.

Кэринн направил поводья и зверюга, хлопая крыльями, приземлилась на камень, проскакав несколько шагов вприпрыжку.

— Твой Тоатана там? – спросил Кэринн, слезая с птеродактиля.

— Да, — призрачная фигура Ксал’атат появилась на входе в пещеру. – Сюда. Вряд ли он отдаст корону по доброй воле. Но ты ведь знаешь, что делать.

Кэринн знал, и это его напрягало. Убийства затягивались, и по воле кинжала он уже лишил жизни достаточно народа. Не то чтобы его терзали муки совести или сожаления. Все те люди были не лучшим цветом своей нации. Но сколько еще Ксал’атат захочет чужих душ ради своей прихоти? Правда, пока вроде бы они совершали «великие дела».

Жрец в сопровождении фигуры женщины вошли в пещеру. Длинный узкий коридор привел их в небольшую каверну, по щиколотку заполненную водой. А в ней восседал огромный синий хитинистый монстр.

Тоатана. Губитель из глубины. Краб-переросток и вроде бы разумный представитель. При виде гостей он злобно защелкал и покачал головой. Сухие водоросли обсыпались с его панциря, монстр поднялся на лапы, хлопнул пластинчатым хвостом  и угрожающе щелкнул клешнями перед собой.

— Как невежливо с твоей стороны… — укоризненно заявила Ксал’атат.

Краб повторил предупреждение и щелкнул, делая шаг вперед, громыхая лапами по песчаному полу.

— Ну… это мы еще посмотрим, — улыбнулась женщина. – Кэринн?

Жрец недовольно скосил взгляд, но все равно вышел вперед. Эту погоню за реликвиями пора было кончать. А значит, отобрать корону у этого переростка.

Монстр, видя нежелание гостей уходить, тяжело зашагал вперед.

А вообще, может стоит все бросить? Кэринн быстро окинул взглядом пещеру. Где могла быть та самая корона? Может, нырнуть в разлом, забрать корону и валить отсюда? Ведь Ксал’атат сказала, что краб не может выбраться отсюда. Ну и пусть бы сидел себе…

Но короны нигде не виделось. Хотите сказать, что она внутри него? Жрец поморщился и вновь покосился на клинок. Она серьезно хочет, чтоб он копался у этой туши внутри?!

Меж тем в его голову наметилась клешня. Жрец увернулся просто рывком.

А может его разум взять тоже под контроль? Как с теми псинами Легиона… Однако попытка провалилась. Видимо за отсутствием самого разума. Но Кэринн не растерялся и стал попросту вытягивать жизненные силы. Вздох за вздохом, заставляя Тоатана слабеть. Злобная тварь почуяла опасность и попыталась ускорить атаки, но… достаточно было лишь отходить, что эльфу не составляло труда. Чем бодрее двигался монстр, тем быстрее утекали его силы, насыщая самого жреца. Бурная, дикая животная сила… Это было приятно. И так… бестолково.

— Да… воистину. Мы станем героями, — ворковала Ксал’атат, видя как тело монстра оседает на землю.

Яркая сила короны прожигала тушу твари изнутри, словно расщепляя на пыль и выжигая хрупкий ослабший панцирь.

— Теперь реликвии у нас… как и должно быть, — мягко и довольно ответила Ксал’атат, ступая над песком и поднимая телекинезом корону.

Счастливая и самодовольная. Словно это она потратила силы и принесла победу, добывая каждый артефакт. Кэринна распирало выпитой энергией, но это же заставляло его держать себя под контролем. Хотелось выплеснуть силы, но врага, так некстати не было поблизости.

— Осталось сделать последний шаг – и нам откроется великая истина, — Ксал’атат подала корону Кэринну и вручила в подставленную ладонь. – Наги хотели призвать бурю в месте, наполненном древней силой. За прошедшие столетия его как только ни называли, но вам, смертным, оно известно как Обрыв Забвения.

Кэринн сумрачно смотрел на Ксал’атат, а та, словно поняв недружелюбный взгляд, поспешила сойти с темы.

— Я отправлюсь туда и все подготовлю. Жду тебя. Приходи.

И словно бы для нее никогда не существовало никаких преград, Ксал’атат растворилась в пространстве, уйдя личными тропами.

Жрец яростно закипел изнутри  и злобно выстрелил пучком энергии в ближайший булыжник. Тот оплавился, потек на песок черной лужей, сверкнув искрами синевы. Эльфу не полегчало. Наоборот, хотелось быстрее догнать эту говорящую… особь. Ее тон и манеры вымораживали, а беготня ради непонятных целей бесили. В конце концов, его заставлял бегать по миру какой-то кинжал! Хуже только, что этот кинжал смел прикрываться обликом женщины. Это было отдельной подлостью с ее стороны.

Плюнув на песок, Кэринн злобно зашагал на выход, где хлопнул птеродактиля по боку, отпустил того на базу, а сам активировал возвратный камень телепортации в таверну Боралуса.

Залетать так далеко ему еще не доводилось. Сильные влажные ветра Долины Штормов грозили смахнуть с седла и промочить всю одежду. Туманы скрывали высокие скалы, путая тропы и теряя намеченную точку из вида. Магия лилась здесь в каждой капле дождя. Жила в каждом камне и зачарованном кирпиче. Вдалеке изредка вспыхивали молнии, и Кэринн надеялся, что ему повезет долететь раньше, чем дойдет гроза.

Огромная скала возвышалась отдельным островом, обвитая каменным монстром древнего существа. Неизвестно когда и кем выточенное из скалы. Неизвестно сколько столетий существовавшее место гудело от силы и сосредоточения чего-то… могущественного.

Не похоже, чтобы местные люди когда-то построили это святилище. Или храм. Или… что бы то ни было. Каменный осьминог был творением явно не человеческих рук. Какое там людям с их хлипкими покосившимися портовыми зданиями построить столь величественную и страшную красоту? Ни одна крепость не сравнится по сложностью исполнения с Этим. Даже тролли в Зандаларе, говорят, возвели у себя куда более титанические постройки, соответствующие статусу своей многовековой Империи. Но Кул-Тирас… Все лишь очередная помойка возгордившихся мореходов, в которых иногда находятся таланты.

Кэринн подстегнул грифона и полетел напрямую к входу в святилище. Ксал’атат указывала точку, казалось, через сам разум. Поселившись там, она все еще невольно руководила им. Следила, чтобы жрец не сошел с пути, выполняя некий ее грандиозный план. А сам он… терпел. Затаился. Ждал развязки, надеясь, что опыта и знаний будет достаточно, чтобы выжить, если вдруг она призовет даже демона из глубины.

Вдруг стало тяжело дышать. Кэринн закашлялся, схватился за грудь, попытался вдохнуть, но пространство поплыло перед глазами. Каменные щупы пошли рябью, а сознание блекло и уходило…

Взвизгнул грифон. И только хлопки крыльев были звуком, что проникало в гаснущий разум.

— Кэринн! Очнись. Не заставляй ждать, — мягкий голос вторгся в сон, заставляя проснуться и медленно открыть глаза.

Он сидел на камне, как ни в чем не бывало. Ксал’атат стояла у резного входа в святилище, держа руку на поясе.

— Мы уже на месте. Проходи.

— А как же… — он едва очухивался. Дыхание еще давалось с трудом. Воздуха словно не хватало. Хотя причиной тому была явно не морская гроза.

— Не бойся. Тут безопасно.

— Это по-твоему безопасно?! – возмутиться не получилось, но зато Кэринн встал на ноги.

Опираясь на колени, он едва распрямился. Потянул мышцы. Вроде все было целым. Его не роняли. Да и грифон курлыкал где-то неподалеку.

— Как я тут…

— Перепады давления и магии. Местные звери привычны к родному климату, а ты нет. К тому же… я бы расстроилась, если бы ты не добрался в самом финале, — она выражала нетерпение всей своей позой. – Давай же. Идем. Время не ждет.

«Да не пошла бы ты…» — но Кэринн смолчал. Заглянул в темный проход святилища и с трудом представил, как много еще идти.

Жаль, самоисцеление сейчас было бесполезно. Он чувствовал себя абсолютно здоровым. Чары уйдут вникуда.

— Кэрин… — позвала Ксал’атат.

— Что внутри? – из последних сил спросил он. Надеясь, что прозвучало достаточно твердо.

— Там безопасно.

— Что внутри? – вновь и громче повторил жрец.

— Зал, где мы возложим все найденные артефакты, чтобы наги не воспользовались ими. Мы остановим нависшую угрозу и спасем этот мир.

— Так просто? Три артефакта, о которых никто не знал? – скептически спросил жрец.

— Будь спасение мира так легковыполнимо, не было бы нависшей угрозы, — парировала Ксал’атат, приманивая его рукой. – Даже пират мог бы очистить этот мир. Но… это не так. Тайны не открываются всем подряд. А Древние Боги ревностно хранят свои секреты и слабости.

Кэринн чуял, что истина пропитывает каждое слово клинка, но ее мотивы… настолько непонятны, настолько личные, что за ними тает даже благополучие всего сущего.  И тем не менее, что-то дернуло его. Позвало. Темный коридор заманчиво привлек взгляд, а ноги сделали первый шаг.

— Хорошо… Я… пойду.

Тьма окутала разум. Поглотила мысли. Сокрыла эмоции страха и смешала реальность…

Кэринн плавно открыл глаза, забыв, как вошел в этот зал. Мягкий приятный бархатный свет  выхватывал из тени гибкие силуэты живой плоти. Под ногами проминалась натянутая пленка. Над головой сходились листы и плети массивной живой массы.

Жрец оторопело озирался, боясь пошевелиться слишком резко, не зная, как отреагирует местность на его пробуждение. Все вокруг существовало своей жизнью. Протекала кровь в настенных венах. Плоть шевелила острые клыки, словно растущие из гигантской пасти. Черные наросты смотрели вверх, сочась влагой и живой субстанцией. Где-то тихо чавкало, перетекало, струилось, словно облегая щупами мягкие полости пасти.

Паника не возникала каким-то чудом, словно затаившаяся от увиденного. Кэринн не смел сделать шага, пока его глаза не осознали, что видят. Казалось, его поместили в гигантские недра желудка, наполненные клыками и наростами, только и ждущие, чтобы сомкнуться и переварить.

Но хуже того… хуже пасти и желудка, хуже беспомощности и отсутствия должного оружия, хуже даже камня телепортации, который был до сих пор на перезарядке… было ощущение чужого присутствия Здесь. Всюду. Вокруг.

— Так было предначертано…

Ксал’атат показалась в поле зрения, выступая из-за спины и мягко скользя оголенными ступнями над пленкой пола.

Кэринн не спросил ни слова. Голос пропал от сковывающего ужаса. Но нервы… нет, те не ослабли. Наоборот, все больше натягивались, заставляя тело эльфа мелко дрожать как туго натянутая тетива. Появись хоть малейший враг… малейшая угроза жизни – он ударит всем, что у него есть, и будет биться. Будет держаться до тех пор, пока не зарядится его камень телепортации, чтобы потом свалить отсюда!

Жрец Света и Тьмы не сомневался, что в миг отчаяния ему хватит сил дозваться до обеих стихий. Правда, что из этого выйдет…?

— Я все подготовила, — ответила Ксал’атат, выходя вперед и раскладывая на пол украденные реликвии.

На миг она посмотрела на жреца. Улыбнулась. Таинственно и благодарно, как истинному спасителю и помощнику. Но потом ее взгляд вновь охладел, и Кэринн уловил этот краткий момент лицемерия. И тогда он понял…

— Камень, способный призвать тьму… — огласила Ксал’атат, повернувшись к жрецу спиной, и выставляя реликвию зависнуть в пространстве.

— Оружие, выкованное в глубинах… — она говорила громко. Слишком громко и торжественно, для Кэринна, который ее слышал.

— Корона для правителя всех миров…

Ксал’атат обращалась не к жрецу.

— Услышь меня, Бог Глубин! – возвышенно с зовом огласила она, вознося руки к потолку. – Я дарую тебе Ключ!

Ее голос звенел торжеством и святостью момента. Вязнул без эха в мягких и упругих стенах чужой ненасытной плоти, сливаясь с нарастающим влажным движением и гигантскими массивами.

— Я дарую тебе Глашатая Истины… Факел, что Освещает Путь!

От осознания и обиды Кэринн не успел прервать ее и ударить в тонкую открытую спину. Хотел. Подумал. Но бессмысленность порыва лишь еще больше разожгла горечь и искры в пламени предательства. Он просто не успел понять все раньше. Не успел осознать. Не успел закрыть разум.

Он… не успел.

— Исполни уговор… — молила великая Ксал’атат, готовая склониться перед чужим могуществом. – Верни мне свободу… и мою судьбу!

Ощущение чужого присутствия достигло своего пика, а потом в стене напротив, почти от границы гигантской пасти до пола зашевелилась, тронулась дрожью мягкая плоть. Разверзлись ткани, разошлись мягкие веки. И огромный огненно-рыжий хищный глаз с черным вертикальным зрачком повернулся и воззрился на гостей, смевших ступить на Его плоть.

— Ступай… — раскатистый голос глубин, обволакивал сознание покровительственным величием. – Но клинок останется… и послужит мне.

Кэринн почувствовал себя ничтожеством в сравнении с этим всеобъемлющим голосом. Мелкой мошкой в пасти древнейшего существа, коего даже мысль не рисковала посчитать монстром.

— Что ж, честная сделка, — решила Ксал’атат, отступая прочь и, наконец-то, вспоминая про жреца. – Да хранит тебя тьма, Кэринн. Мы еще встретимся… Я уверена.

И она шагнула прочь. Не спеша открывая портал через разлом бездны, куда направилась, торжествуя и празднуя свою свободу.

А вместе с тем Кэринна, который почти набрался ярости крикнуть ей вслед, сковало силой и обратило весь взор в глубины огненного Ока.

— Твоя судьба открылась мне во снах, — голос Древнего Бога обтекал и баюкал, погружая в колыбель своих видений. —  Решающий час уже близок…

Кэринн пытался бороться. Извивался в гневе в неразрывных оковах энергии, задыхаясь от прилива сил и не имея даже капли возможности противиться естеству древней сущности. Что он такое в сравнении с ним… жалкий, мелкий жрец. Которого обманули. Завлекли в глубину. Заставили обманом принести подношения для Господина.

Эльф попытался заорать, выплеснуть все силы, чтобы разбить тиски, что фиолетовой дымкой охватили его тело. Он почти видел этот ментальный щуп, который спускался к нему, метя в разум.

— Что покоилось не дне, восстанет… Все, что дремало… скоро пробудится…. – величественность, созданная Его спокойным голосом, привыкшим к покорности рушила остатки попыток сопротивления. – Получи мой дар и узри все истины мира…

Словно замерло само время, а тонкая струя ментального щупа пронзила разум, прорастая в сознании. Остановилось дыхание. Замерли звуки. Кэринн завис в пространстве, чувствуя, как только взор мог скользить по чужой сущности и как остатки собственных мыслей еще бились в агонии.

Страх пронизывал целиком. Заполняя реальность, словно воздух. Кэринн боялся потерять себя. Все что он помнил, все что знал, все, что делало его Собой – он цеплялся за воспоминания, как утопающий за хворостину. Вся его жизнь, пусть не самая бурная и грандиозная, была его главной ценностью. Жизнь, но не свобода. Он всегда был чьей-то пешкой в войнах. Всегда был наемником, кто лучше многих вассалов и знати ведает вкус реальной свободы. Вкус бесполезности… ненужности… голода и отсутствия покровительства. Родной дом и сородичи – ничто. Они не придут за ним. Они не пошлют весть в этот условно объединенный Альянс. Никто не узнает, что случилось с одиноким наемником и не придет его искать. Только хозяин таверны… когда-нибудь вспомнит о долгах и откроет опустевшую комнату снова на сдачу.

Вот что такое истинная свобода. Но жизнь… это совсем другое. Это возможность. Это потенциал. Это память, наполненная эмоциями и ошибками. Своими ошибками. И все это то, за что стоит держаться до последнего. За возможность жить и делать свой выбор…

Кэринн боялся лишиться выбора. И на фоне страха видел, как замер блеск звезд в недрах открытого портала. Он смотрел вслед уходящей Ксал’атат, и его разжигала ненависть. Даже не зависть, не боль. А чистая, неискаженная страхом откровенная злость к предателю. Она посмела. Она предала. Она пошла на поводу личной свободы, выбрав независимость и бесполезность взамен служению и величию. Где те обещания о грандиозных подвигах? Где великие дела, что она так пророчила? Обман. Ложь. За каждым словом внутри его мотива…

Предатель… Таких положено казнить…

«Служи мне… И ты получишь небывалую силу и мощь», — вкрадчиво рокотал голос Древнего Бога, словно проверяя и ожидая реакцию.

Зачем вся сила, если не иметь собственной воли, чтобы отомстить? Зачем мощь, если не иметь возможности и мгновения, чтобы остановить предателя.

«Стань моим Глашатаем Истины…»

Есть лишь одна истина, и она только в жизни. Только в памяти, что хранит и будет хранить прошлое. Но к чему то прошлое, в котором будут висеть старые долги!

«Узри же судьбу этого мира… Моя Империя…»

…Пускай. Этот мир, иссеченный ранами катаклизмов и чужих войн достоин изменений. Этот мир, съедаемый жадностью и гнильем нежити достоин иной судьбы. Мир, чьи жители разбирают саму суть, саму кровь на эксперименты и ведут войны ради крупицы взрывоопасной магической мощи. Этот мир… эти жители… разбавленные предателями и помешанными на войне существами, не достойными называться разумными.

Слаба та Империя, то королевство, тот клан и народ, что попустительствует предателям. Не достойна своих верных жителей и Глашатаев, если дозволяет случаться обману на ее Глазах.

Вдруг… яркие огненные очи распахнулись. Множество усыпало недра темного божества в миг направив свой взор на одинокую фигуру, зависшую в воздухе. Взрыв негодования всколыхнул реальность, прокатившись дрожью по плоти, но смертный смотрел лишь вслед уходящей женской фигуре.

Если так чиста и велика пробуждающаяся Империя… То сколько гнилья ускользнет от ее возродившегося Престола… Отпущенное на свободу… Способное ударить в спину… По прихоти. Вольное вновь предать.

«Это ли единственно, что ты желаешь?» — вопросил голос из пристально взирающего Ока.

— Да, — ответил тяжелый как мегалитическая плита обелиска голос.

И в сумраке видения, убирая щупы, закрылись иные глаза.

Портал через разлом Бездны дрогнул и сомкнулся волей Древнего Бога перед самым носом роскошной и довольной женщины. Мгновение ступора сбило с нее торжество, тишина заставила обернуться, как вдруг…

Полукруглая кромка кинжала прорезала спину, вспарывая иллюзорное платье и заставляя тело таять, исходясь искрами в агонии. Ксал’атат тихо вскрикнула, не имея сил вздохнуть полной грудью. Воздух вышел из легких, распахнутые в ужасе глаза на изумленном и полном непонимания лице искали… она обернулась… И встретилась взглядом с сияющими холодной бездной глазами жреца. Рука держала кинжал крепко, вторая чертила пальцами в воздухе алые руны в два столбца параллельно, не сбиваясь, а на лбу, под челкой иссини-черных волос на тонкой живой короне алело внимательное Око.

Ксал’атат судорожно пыталась вырваться, но руны сковали ее по телу. Воля чар, созданных еще до ее рождения, затягивала сущность обратно в клинок. Сила, которой она не могла противостоять. Язык, ставший забытым во времена ее могущества. Шат’яр, озвученный устами преданного проводника и жреца стихии, в коей эпохами покоился его Господин.

Ее силы таяли, воля не могла сопротивляться, а сознание утекало в клинок. Обратно на то место, где ей наречено было Служить. На роль, которую ей суждено занимать. В руках того, кто затребовал с нее виру за предательство.

Ксал’атат изнывала в беззвучном крике, пока ее силуэт не иссяк, а металл раскаленного клинка не заструился искрами. Только тогда жрец опустил ослабшую руку, а его совесть обрела покой.

Кэринн получил свое. Сделал, о чем не сожалел. Возвращая все на положенное место, он расслабленно отошел от пустоты, слыша баюкающий шепот глубин, лелеющий его удовлетворенность.

«Теперь же – Спи».

И его ослабшее безвольное тело осело на мягкую пленку, а молчаливый кинжал выпал из рук.

Очнулся Кэринн под курлыканье грифона и раскатистый шум прибоя внизу у далеких скал. Влажный ветер рвал скупую траву на вершине у входа в святилище, по лужам шла мелкая рябь.

Жрец осторожно приподнялся и сел на каменной ступеньке. Грифон радостно подскакал ближе и ткнулся тяжелым клювом в плечо. Кэринн погладил его равнодушно, а в голове постепенно восстанавливалась память.

Ксал’атат. Древний Бог… Безграничные строения величественной Ни’алоты, уходящей в золотые небеса…

Кэринн прогреб волосы ладонью, ощупал свой лоб. Ничего… Только слабый шепот, как эхо старых наречий, что он писал по воздуху, когда вновь сковывал кинжал. Шепот. Но и он прошел, стоило попытаться уловить голоса громче. Да и те ли это голоса? Ему, как жрецу во тьме часто слышатся забытые слова погибших душ. Такие как он… или привыкают к ним или сами становятся безумны.

Говорить о случившемся ни с кем не хотелось. Чувствовал – нельзя. А те, кто что-то могут, попросту не поверят. У Короля без него много советчиков и он не лучший из них.

Не было раздражения и гнева. Не было страха и желания озираться через плечо. Ожидание чего-то большего? Зачем.  Ведь его отпустили, не оставив четкой цели. Значит, сейчас он волен идти. Жить. Познавать мир с нового ракурса, через призму нюансов, что он узнал вместе с истиной.

Кэринн испытывал лишь покой на душе. Вставая и седлая грифона, он мечтал в тот миг лишь помыться. Казалось, что такое действо может смыть остатки липкой мерзости от обмана. Да, его поимели, но не даром. Эмоции со временем угаснут, а клинок… видимо, пока он нужен Ему для иной цели.

А пока грифон неспешно летел обратно с островов на континент Кэринн вспомнил другую важную новость, которой посчитал важным поделиться. К своему сожалению, он не знал, сколько времени прошло и как долго он находился в святилище. Однако… вскоре синие паруса корабля Альянса в порту стали видны из-за кустистых облаков.

Кэринн приземлил грифона на причал, отпустил его, а сам, под привычный звон портовых колоколов, отправился к нынешнему начальству. Вновь проскрипел деревянный пандус, жрец ступил на отдраинные до блеска полы корабля. Народ все так же кучковался на палубе, докладываясь главнокомандующему 7-ого легиона. Морпехи и стрелки делали занятый вид, охраняя корабль. И только Матиас Шоу, глава разведки Альянса откровенно скучал, привалившись к мачте, пряча за недовольным выражением лица накопленную вечную усталость. Повезло, что он находился не на задании.

Кэринн обтекал наемников и прямоходом направился к главе разведки. Казалось, поначалу его не заметили. Но к моменту, когда жрец подошел ближе, Матиас вежливо отлип от мачты и повернулся.

— Я слышал, недавно прошло нападение на вольную пиратскую гавань, — тихо сказал жрец. – Не знаю, присутствовали ли там бойцы вашей разведки. Но я бы хотел доложить о корабле, что лежит там на скале, набитый золотом по самую палубу.

Рыжий усатый мужчина несказанно изменился в лице. Скользнул взглядом куда-то эльфу за спину, а потом вновь недоверчиво глянул в глаза.

— Да, мои бойцы были там следующим утром после доклада наемников. Но такой объем золота не попался им на глаза. Корабль на скале – да. Пустой. Ни магии, ни фона, ни чужого присутствия за ночь.

На это уже изумился сам жрец. Дернув кисточкой брови, он выдержал острый взгляд человека, а потом просто пожал плечами.

— Жаль, — тихо сказал Кэринн и повернулся, чтобы уйти, чувствуя взгляд в спину и шепот, что звучал очень тихо в его голове.

Почти беззвучный. Вкрадчивый. Подсвечивающий эхо сомневающихся мыслей человека, что соскальзывали с силуэта темного жреца.

Кэринн сбился с шага на мгновение, стоило ему уходя поймать на себе новый взгляд одного из местных. Чем-то озадаченный и задумчивый пират по прозвищу Попутный ветер с живыми глазами и выразительным лицом проводил его осторожно, закусив губу.

А потом эльф ушел. Покинул палубу корабля. Под скованные, суетливые мысли пирата и задумчивость бдительного разведчика. Приятная тяжесть грела виски, успокаивая боль в голове, а вслед… звучали немые невысказанные вопросы.

Кэринн усмехнулся, когда его потеряли из вида. Голоса забавляли. Но больше забавляло неведение. Как многое стало бы проще, услышь каждый истину, что таится в чужом разуме. Как многое бы встало на свои места… Даже те сокровища… золото, что за ночь было спрятано умелой парой рук.

Эльф бездны улыбнулся, шагая по улице к родной таверне.

Пожалуй, худшие слова, которые может услышать от него Ксал’атат при следующей встрече это… благодарность.