По промерзлой горной тропе медленно ехал рыцарь, закованный в тяжелую черную броню. Сияющие хладом копыта верного скакуна мерно цокали по промерзлой почве, массивный шлем скрывал лицо воина, но общая изящность фигуры и статная хрупкость указывали, что рыцарь – женщина. Стылое голубое свечение, прорывающееся сквозь узоры и руны, терялось на фоне снежного пейзажа Гол Ковала и начавшейся метели. Всем знакомое свечение, наводящее страх даже спустя столько лет и событий, разделивших падение прежнего хозяина рыцаря и нынешнее время. Даже после всего, что было сделано Рыцарями Черного Клинка… их продолжали сторониться и бояться. Обитатели Акеруса обрастали историями и байками, чаще всего надуманными, но, порой, и правдивыми. Не все приняли новое свое положение, не все довольны тем, как их поделили между собой враждующие фракции. Не все согласились с навязанными правилами. Не всегда разногласия решались миром. Не всегда живые понимали с кем их свела Судьба. И тогда рунные клинки обагряла кровь навязанных союзников.

Конь всхрапнул, повел массивной рогатой головой. Ему не нравились эти места, ему не нравились люди, на которых приходилось работать его хозяйке, ему не нравились лишенные душ враги, чьи тела так противно хрустели деревом под копытами. Но… верный конь подчинялся своей единственной хозяйке, зная, что ее тоже не радует это место. А рыцарь смерти, когда-то давно – элита войск Короля Лица, печально опустив голову и расслабленно положив руки на бедра, размышляла, как так получилось, что она стала… наемником, выполняющим заказы у местных. И почему она вообще должна это делать? Почему ее направили именно сюда и зачем ей, гонимой всеми нежити, сражаться за ненужную ей землю с отвратительными ведьмами Ковена, позорящими ее их общей принадлежностью к неживым? Зачем терпеть унижение и пренебрежение в словах горделивых, полных самомнения и нетерпимости кул-тирасцев, отвечающих грубостью и хамством, и принимающих помощь как должное? Почему юный король отправил ее именно сюда, сняв с фронта? И знает ли он, как с таким трудом выделенные им силы используют его посланники и дипломаты… отправляя воинов, штурмовавших Цитадель Ледяной Короны и Анторус помогать мясникам убивать волков, чаек и терновых тварей…

Рыцарь чуть повернула голову: чуткий слух нежити уловил далекий шум, рокот элементаля и исполненные уныния проклятия. Легкое шевеление поводьев, ноги чуть заметно сжали бока коня, скакун перешел в галоп и помчался на звуки далекого боя.

Любой бой слаще прозябания на мелких заказах…

Шум доносился из неглубокой пещеры, сокрытой под толщей застывшего водопада, что некогда рушился с отвесных скал высоких заснеженных гор Друствара. Но вода давно скована стылым морозом, а от древних руин остались лишь сточенные ветром камни с еще виднеющимися рунами да ледяные стражи, до сих пор хранящие покой древних земель вопреки попыткам колонистов из Кул-Тираса обжить эти места. Рыцарь спешилась, привычно бросив поводья на луку седла, верные рунные клинки запели в руках протяжную песнь голода и жажды.

–   Жди меня.

Конь всхрапнул, боднул головой хозяйку. Он будет охранять вход и не позволит льдистым стражам войти внутрь.  А рыцарь вошла в пещеру, аккуратно ступая копытцами по заиндевелому скользкому камню.

Рев элементаля сотряс лед, заглушая приглушенные проклятия, высказанные с безнадежностью знакомым голосом, которого она давно уже не слышала.

–   Кэринн? – в вибрирующем голосе нежити, сохранившем природную эредарскую картавость, промелькнуло искреннее изумление.

Кого она не ждала здесь встретить, так это старого друга и бывшего соратника.

Элементаль вновь заревел, а рыцарь побежала вглубь пещеры, где уже виднелся разъяренный Ледышник, яростно бросающийся на сияющую преграду щита, прикрывающего молодого эльфа Бездны, забившегося между огромными камнями давно обрушившейся стены.

Ледышник пал под единым слитным ударом рунных клинков. Лезвия полыхнули стылым огнем, пожирая энергию и пародию на душу, что поддерживала жизнь в агрессивных кусках льда, с грохотом рухнувших на промороженный камень.

–   Кэринн! – дренейка подбежала к давнему другу, убирая верные клинки на поясную перевязь.

–   Занферу? – мужчина растерянно моргнул, свернул щит и с трудом встал, чуть морщась от боли. – Как… Что ты тут делаешь?

–   Заказ на Ледышника. – женщина плавно повела рукой в сторону ледяных глыб.

Эльф взмахнул рукой, зачитал на себя Исповедь, залечивая перелом и мелкие травмы.

–   А я… траву собирал. – признался он, осматривая себя. – Поцелуй зимы растет только в снегах. Вот я сюда и приехал…

–   На чем? – живо поинтересовалась женщина, приглашающе кивнув в сторону выхода.

–   На лошади. – уныло отозвался жрец, идя за старым другом.

–   Я не видела снаружи лошади.

–   Да ее йети сожрали… — смущенно потерев переносицу, признался Кэринн. – Я… свернул не туда. А тут элементали эти…

Занферу улыбнулась, легко взлетала в седло верного коня и приглашающе протянула руку другу.

–   Давай подвезу. Здесь неподалеку Лощина Лучников.

Мужчина приглашение принял.

–   У них нет грифонов… — тихо сказал он, устраиваясь в седле позади подруги.

–   Есть. Но они не дают. Да и меня эти пернатые твари не любят, пока живые. – дренейка развела руками, улыбаясь. – Зато туда уже снова ходит паромщик. – добавила она, огладив коня по гриве. – Лощина отбилась от Ковена. Мой красавец быстро домчит, и к ночи будем уже в таверне в Боралусе.

Жрец пожал плечами, соглашаясь со старой боевой подругой. Конь всхрапнул и сорвался в галоп, оставляя за собой льдистый след сияющих копыт.

.

Вечер того же дня.

Таверна «Укромная бухта» встретила гостей теплом и треском бревен в большом камине, некогда ставшим привычным запахом местного эля и звоном корабельных колоколов, доносящихся с улицы. Разномастный народ общался, отдыхал, насыщался за столиками и все так же толпился около барной стойки. Хозяин таверны, известный как Уизли Рокхолд, уже давно привык к странным гостям и спокойно относился как к воргенам, зачастившим в их края, так и к ночным эльфам. Флегматичный тип, казалось, знал всех своих завсегдатаев в лицо и никогда не гнал прочь, даже если те заходили в таверну со своими зверьми. Да и зачем гнать, если так можно больше заработать!

Бодрая портовая музыка доносилась с улицы, смешки и гогот подпитых посетителей таверны разбавляли обстановку. Изредка в звуки открытой площади вторгались громогласные объявления продавцов и зачарователя. Рынок каков он есть. Наиболее популярный с недавних пор у всех гостей с Восточных Королевств. Местные почти не возмущались – гости приносили много свежего золота в казну и решали их проблемы.

Рыцарь смерти и жрец обосновались за дальним и относительно тихим столиком вдали от проходной и с видом на камин. Тарелка с пластинами сушеной козлятины уже наполовину опустела, а деревянные пухлые кружки светлого эля еще стояли перед гостями почти нетронутыми. Только Кэринн успел приложиться к напитку, расслабить немного вздроченные нервы, а дальше питье не пошло. Занферу выпивку держала в руках лишь из солидарности и для того, чтобы было что вертеть в руках.

–   Сколько рейдов, сколько боев, — улыбнулась ехидно светлокожая дренейка, проводя белым коготком по ободу кружки. – И вдруг ты не справляешься с каким-то драным элементалем.

Жрец виновато пожал плечами и вытер кулаком пену с синеватых усов.

–   Да как-то расслабился. Задумался о другом. Пока шел, — в книжке копался, заметки забытых навыков изучал. Сколько лет не пригождалось, а решил вспомнить… — он бросил взгляд на подругу, а та честно и терпеливо ждала новых оправданий.

Кэринн закатил глаза и откинулся на спинку стула.

–   Да, не подумал, бывает! – прогреб он пальцами темно-синюю челку.

–   Но в лесах опасно, — иронично улыбнулась серебристая дренейка.

Мужчина пренебрежительно махнул рукой.

–   Я знаю. Но с Ковеном мы уже разбирались. Правда, с ядром. А элементали…

–   В любых лесах опасно, — поправила она. – Как будто первый день из столицы вышел…

Немного охмелевший и слегка развязанный в эмоциях жрец потер переносицу и взмахнул руками, сознаваясь.

–   Ну ладно, каюсь! Расслабился. Просто привык, что со мной еще два воина постоянно ходят. Забыл, что сейчас я один.

–   О-о-о! – любознательно протянула Занферу, опираясь локтями о столешницу и складывая подбородок на пальцы. – Звучит интригующе. Продолжай.

–   Да что продолжать, — вздохнул Кэринн, опуская глаза.

–   Кто такие. Откуда. Почему привык. Куда делись. – вопросы без следов вопроса.

Кэринн протяжно вздохнул еще печальнее и ответил, стыдливо отводя глаза:

–   Да было как-то раз, сидел я в этой же таверне. И тут ко мне подошли двое. Страшные как тентакля Штормсонга… Чуть не свалил от них по привычке…

* * *

Две с половиной недели назад

–   Оп-па! – раздался полный изумления бодрый голос от двери, привлекая внимание завсегдатаев таверны. – Гля, брат! — громила в массивных доспехах пихнул локтем второго, — Жрец!

Подпитые завсегдатаи таверны как по команде повернулись на громкий голос. Обычно шумных посетителей-чужаков быстро и с удовольствием окорачивали, но… моряки и авантюристы, оценив незнакомцев и их броню, уткнулись в свои кружки и сделали вид, что не поняли и не услышали.

–   Точно. – после короткой паузы ответил второй воин, отличающийся от первого лишь цветом брони.

Парочка волноломом прошла сквозь таверну, задевая висящими за спиной двуручными клинками столики и не успевших подвинуться мужиков. Но ни одного проклятия или ругани не полетело в их спины, с которых недобрыми пылающими очами смотрели на кул-тирасцев массивные мечи. Воины остановились у дальнего столика перед сжавшимся невысоким мужчиной, прячущим молодость и смазливость лица за аккуратной бородкой и усами диковатого для людей темно-синего цвета.

–   Ну, привет, светяшка! – раздался радостный голос из-под глухой металлической пластины странного шлема, в котором даже прорезей для глаз не было. Скрученные в жгут зеленоватые щупальца на затылке шлема шевельнулись как живые.

Перепуганный мужчина ошарашенно таращился на парочку, замерши, и только рука нащупывала где-то в кармане гладкий фиолетовый камень телепортации в Даларан.

–   Да не ссы! Свои же! — один из них, с зелеными щупальцами, поднял пластину глухого шлема, открывая молодое красивое лицо.

Рука жреца перестала судорожно нащупывать камень, когда глаза опознали сородичей. Второй воин тоже приподнял шлем так, чтобы массивная пластина приоткрыла глаза и брови. Жрец выдохнул, сглатывая вставший в горле ком. Сородичи – редкость в этих краях. А эти двое чувствуют себя здесь так комфортно и уверенно, словно это Их город.

–   Чё рожа унылая? – продолжил воин – рослый эльф Бездны с плутоватой бандитской рожей и торчащими в беспорядке из-под шлема синевато-зелеными волосами с отчетливым фиолетовым отливом. – Обидел кто?

Что ответить на такие вопросы жрец не нашелся и предпочел просто промолчать. Но воин плюхнулся на жалобно заскрипевший стул и выдал:

–   Да рассказывай, не стесняйся. Какие проблемы? Кого обидеть?

Громкий командирский голос с непрошибаемой жизнерадостностью перекрыл треск камина и пришиб последним щедрым предложением шепотки по углам.

–   Да ни кого… — угрюмый ответ жреца лишь раззадорил любопытство воинов.

–   Что случилось? – спросил другой, светловолосый.

–   Да просто. Отдыхаю.

–   Врешь. – мгновенно ответил первый воин.

Жрец, Кэринн, проглотил хамский ответ, рвавшийся с языка, ограничившись простым:

–   Размышляю.

–   О чем?

Воин намек отвалить отказывался понимать в принципе и как факт.

–   О заказах, — начал сердиться его назойливости жрец.

–   Ты заказы берешь? – тут же оживился светловолосый эльф.

Коротенькие щупальца на наплечниках его брони вопросительно изогнулись.

–   Нет!

–   Почему? – с искренним недоумением спросил темноволосый монстр, постукивая пальцами по дубовому столу. Острые металлические когти латной перчатки оставляли глубокие выбоины на мореном дереве, пробивая крепкие волокна как мокрый песок.

Кэринн хотел было разозлиться, но сдулся и поник. Моральная усталость придавливала, а общая безнадежность положения не позволяла хоть как-то отстаивать свою мнимую свободу. Ныли только недавно залеченные раны, в спину поддувал сквозняк, гуляющий по таверне, а пальцы еще подрагивали от фантомных болей в костях, переломанных сокрушительным ударом ордынского молота, выбившего у него из руки посох и превратившей его в щепки, а руку – в кровавое месиво. А тут еще эти двое пристают с вопросами. Хотят знать… Вновь вспыхнула злость, и жрец, неожиданно даже для себя, искренне и честно ответил:

–   Потому что не могу! Броня вся в хлам разбита, а денег на починку нет. Посох сломали, жезл отобрали. Я не могу принимать заказы! Думаю, где хоть бы курьером подработать, на кузнеца заработать. Без оружия я большего не сделаю.

Близнецы переглянулись. Темноволосый изумленно приподнял бровь, отчего длинная «кисточка» пряднула в немом вопросе.

–   А где ты так броню ушатал? – осторожно спросил он. – И посох сломал. Они ж, вроде, крепкие стают после зачарования…

–   Да были тут… инициаторы. Сраная черепаха! – взорвался негодованием задроченный жрец. – Послал на бой, говорит, заплачу! Спросил – куда лететь. А она мне – увидишь! Через сутки – уже на воздушный корабль. Оттуда — на острова. Выдали парашюты, вдохновили, сказали «копай!» и послали за борт. Кто ж знал, что там Орда? Свои бросили почти сразу, умотав с геройскими воплями в бой, а их там перерезали как свиней. Пришлось выполнять поручение командира самому. Пока убегал, пока отбился, пока едва выжил по кустам… В грязи валялся и копал этот азерит, а все для чего? Чтоб на борту нам сказали, что мы упустили свой шанс и мало добыли! – по лице жреца прошла судорожная волна подавленного гнева. – Потом снова выкинули за борт, но в другой раз эти зеленые хозены так морду набили, что даже прыгать вниз не хотелось. Я же целитель! Что я им сделаю? – жрец нервно дернул переливчатым щупом на голове, некогда тщательно спрятанным в волосах. – После боев броня в хлам, чары сбиты и разрушены, посох поломали вместе с пальцами. Так они еще поржали вслед, поглумились и топорами помахали. До новых встреч, говорят. Скоты бронированные… Увольте, больше не пойду!

–   А с нами пойдешь? – серьезно спросил темноволосый воин, пристально глядя в глаза сородичу.

Жрец чуть ли не рыкнул:

–   Нет! Я на острова больше ни ногой!

–   Да сдались тебе эти острова! – отмахнулся он. – Не, мы лучше место знаем. Там и новый шмот выдадим. Хороший.

Кэринн сумрачно отвел взгляд. Выдадут… Да конечно…

–   А захочешь, и на островную экспедицию сходим.

–   Нет! – нервно выкрикнул Кэринн, непроизвольно прикрывая пальцы правой руки.

Жест, не укрывшийся от внимательных глаз.

–   Да не парься, мы там все сами пронесем! Серьезно, светяшка. Ты реально веришь, что мы позволим какому-то хозену тронуть нашего целителя у нас же за спиной?

Тон, с которым это было сказано… исполненная искреннего недоумения досада, близкая к обиде. В слова воина хотелось верить.

В них хотелось верить.

–   Нам нужен свой целитель. – удивительно-мягко и спокойно произнес светловолосый.

–   Надежный целитель. – добавил его брат.

Все так говорят…

–   Да я лягу от первого плевка. – буркнул жрец, отводя глаза.

–   А мы на что? – искренне удивился темноволосый близнец. – Мы ж воины! Мы на себя все возьмем. А ты сзади постоишь. Только подлечивать будешь, если совсем туго станет.

–   А если обойдут? – ворчливо буркнул жрец.

–   У нас не обходят. – спокойно добавил светловолосый.

Так спокойно, словно… непреложный факт, в котором нет сомнений.

–   Почему тогда у вас до сих пор нет своего целителя, если вы настолько хороши? – едко спросил Кэринн, все еще веря, что странные типы от него отстанут, но… надеясь на обратное.

–   Была. Сказала, что мы того… – воин покрутил пальцем у виска, – и ушла.

–   Да-да. Слабоумие и Отвага. – ехидно протянул светловолосый мужчина, удобно развалившись на стуле.

–   Ну а чё она хотела? Последние мозги инструктор дубиной выбил еще в юношестве. А в бою они нам не полагаются. – темный фыркнул. – Кстати, меня Измандан зовут. А это мой брат – Сахейн.

–   Кэринн. – нехотя представился жрец. – Кто был до этого целителем?

Ответ пришел мгновенно:

–   Да друль, ночная эльфийка. – Измандан скривился. – С бабами у нас вообще как-то не сложилось. Особенно с этими, элунанутыми.

Кэринн вздохнул. Тяжело. Грустно. Понимая, что почти согласился, вновь поведясь на уверенность незнакомца…

–   Куда хоть отвести хотите? – печально спросил он.

–   В забытый город. – тут же ответил Измандан.

–   Нет, не в тот, который в Фераласе. – добавил его брат.

Хорошо хоть не туда… Это было бы совсем как издевательство.

–   Я его знаю?

–   Так он же забытый! – хохотнул темный.

–   А вы откуда тогда знаете?

На ответ Кэринн не рассчитывал, но к его удивлению воин бодро отрапортовал:

–   Да котики эти пафосные, которые в пустыне Ульдума сидят… забыл как зовутся. Короче отправили нас очередное говно у них вычищать. Пришлось идти: начальство приказало подружиться. С котиками, не с говном. Ну мы пошли. Долго ходили по пустыне, искали ту срань, которую они нам величественно описали. – воин поморщился. —Ничего похожего мы там не нашли. Там ориентиров вообще никаких нет, один песок да океан где-то там за горизонтам. Зато пока бродили нашли какой-то обелиск. Красивый, лилово-фиолетовый, Бездной тянет так, что аж домом запахло… А в нем портал.

–   Мы зашли. – усмехнувшись, добавил Сахейн. – Слабоумие же… и Отвага.

–   Да, только там быстро в глазах начало темнеть. – признался его брат, отводя взгляд. – Ну и всякое мерещиться. Мы и свалили по-быстрому.

–   Выбрались?

–   Выбрались, конечно, хотя зашли далеко. Но там нас уже мальчики Матиаса встретили. К начальству потащили.

Матиас в Альянсе был только один…

–   И что? – встревоженно спросил жрец.

Связываться с теми, на ком сосредоточено внимание грозного главы ШРУ, не хотелось.

–   Да ниче. – пожал широкими плечами воин. – Потом для них туда ходили. Теперь уже у нас в глазах не темнеет.

–   И?

–   И тебя туда возьмем! Только приоденем, а то твое шмотье, прости, проще выкинуть чем отремонтировать. – радостно сообщил Измандан, от души хлопнув охнувшего жреца по спине. – Пошли! С армейского жлоба хоть какую-то замену тебе возьмем. Он нам с недавних пор вообще ни в чем не отказывает. А в спящем городе сразу в новое оденешься. Только выглядит оно немножко стремно. Как у нас. Но если захочешь, эфириалы чары иллюзии навесят и народ шарахаться перестанет!

И два воина подхватили пискнувшего жреца подмышки и потащили за собой.

* * *

Кэринн вздохнул, вспоминая беспардонных жизнерадостных братьев, круто изменивших его жизнь. Надолго они его не оставляли, и обещали вскоре вернуться с очередного рейда по спящему городу… чтобы набрать новых желающих нанять опытных бойцов, которые проведут их в сокровищницы города за мощными артефактами, оружием и доспехами, равных которым уже давно нет. Желающие находились стабильно, несмотря на огромную плату, сдираемую близнецами за работу.

–   И что, как? – спросила Занферу.

В вибрирующем голосе нежити очень тонко звучала ностальгия и грусть. Ветеранам войн у Цитадели Ледяной Короны, на Расколотых островах, в Гробнице Падшего Титана и в Анторусе, здесь, в междоусобном болоте Кул-Тираса давно стало… уныло и противно возиться. Разве что нападения наг несколько бодрят и позволяют хоть ненадолго вспомнить пьянящее ощущение боя за Великую Цель. Но их, таких, немного осталось на общем фоне новичков. Этих жаждущих славы, золота и артефактов авантюристов, идущих по пробитой Первыми дороге Славы и завистливо снимающих с нее крохи чужого величия и мощи.

–   Ну как… Это ж было недели три назад. – пряча взгляд, ответил Кэринн. – Интендант вещи дал, даже не спорил. Посмотрел на меня только печально. А потом парни свистнули своему чернокнижнику, и он с их магом призвали нас в город.

Занферу грустно улыбнулась.

–   И как там? – тихо-тихо спросила она.

–   …Величественно. – столь же тихо прошептал жрец. – Когда-то я думал, что в мирах нет ничего величественней строений Титанов. – тихий голос друга был едва слышен.

Рыцарь смерти согласно склонила голову, вспоминая колоссальные постройки титанов на крайнем севере Нордскола. Белокаменные стены Ульдуана, взметающиеся в стылые небеса северного континента бронзовыми куполами вечной твердыни, стоящей на этих скалах с начала времен и так и оставшейся нетронутой. Устоявшей даже перед тем Злом, что было когда-то скованно творцами миров и погребено в темнице глубоко в недрах скал под защитными механизмами машин, способных пересобирать по молекулам миры. Она помнила эти залы с бесконечно-далеким потолком, покрытые узорами стены, вечные мозаики и сияющие голограммы миров, о которых они не знали. Величие и истинное могущество, воплощенное в камне и металле, равных которым, казалось, нет ничего…

–   Но потом я увидел нечто соизмеримое, настолько же величественное, но более ужасающее и, вместе с тем, восхищающее. То, что еще долго мне снилось в кошмарах в зареве Скверны под крики боли и смерти…

–   Анторус. – прошептала дренейка.

Жрец склонил голову. Как бы ни был ужасен Легион, но его Цитадель – Анторус – была и остается воплощением мощи и Величия самого одиозного из Титанов. Того, кто покорил всю вселенную и создал самую могущественную армию, какую знала история. Титана, погубившего Пантеон… и едва не погубившего их мир.

–   Помнишь их корабли? Корабли, летающие между мирами легче, чем эти, — короткий кивок в открытую дверь таверны, сквозь которую виднелись паруса разгружаемого судна, — плавают от гавани к гавани.

Занферу тонко улыбнулась.

–   Как «Параксий»? – иронично промурлыкала она.

Жрец мелко вздрогнул, настрой сбился и рассыпался воспоминанием о самом известном корабле Легиона.

–   О, ты его помнишь!

–   Все, кто был на Аргусе, помнят «Параксий». – буркнул Кэринн, но улыбка сама собой приподняла усы. – Хорош же был…

–   Гонял он нас по планете знатно.

–   Ковровыми залпами. – добавил жрец.

Воин Смерти тихо хрустально рассмеялась, вспоминая времена, когда она чувствовала себя… живой. Нужной. На своем месте. Не так, как сейчас.

–   А что тот город? – спросила дренейка. – Какой он?

–   Бесконечный… — резко севшим голосом прошептал жрец. – Кажется, он уходит в золотой горизонт и сливается с небесами, а его пирамиды, сложенные из багрово-фиолетового камня… его обелиски…

Рыцарь смерти нахмурилась, изящные пальчики стиснули кружку с такой силой, что обожженная керамика жалобно заскрипела.

–   Погоди. – напряжение в ее голосе отрезвило жреца. – А этот город… Ни’алота?

–   Именно так! — раздался громкий жизнерадостный голос из-за спины.

Занферу повернулась. У столика стояли два воина. Невысокие в глазах дренейки, но рослые и крепкие для эльфов Бездны, в массивной броне, различающейся лишь оттенком металла да цветом щупальцев. Они подошли настолько тихо, что даже чуткий слух нежити не сумел выделить их шаги в гаме таверны. Как давно они стоят и слушают разговор, не предназначенный для чужих ушей?

–   Слыш, Кэринн, смотрю, подругу встретил?

Воины подняли пластины шлемов, открывая лица, представились и по-хозяйски устроились на стульях по обе стороны смутившегося жреца.

–   Случайно… Она меня от Ледышника спасла… — пробормотал Кэринн, отводя взгляд от полного неподдельного интереса и жажды подробностей лица старшего из близнецов. – Знакомьтесь. Занферу. Мы с ней встретились на Аргусе. Тогда… Во время штурма Анторуса.

Воины обменялись быстрыми взглядами, представились серебристой дренейке.

–   Встретить знакомых в этой дыре – редкость. – негромко произнес светловолосый эльф.

–   Да тут давно уже одна шваль и жадные до барахла и золота отираются. Редко всплывает кто-то из старой гвардии, кого еще в Зандалар не перекинули или не вернули на континент. Ну или кто, как мы сами, подрабатывает на найме и мелких заказах. – воин хмыкнул. – Мы ж в состав регулярной армии Альянса не входим, на довольствии не стоим, под счет не идем. Считаемся вольнонаемными и вообще добровольцами. Отработали свое по призыву, задачу малолетнего короля выполнили, мир типа спасли и свободны как говно на плацу. Псина про нас давно забыл. Ну или забил на нас, оставив «помогать» местным.

Кэринн поморщился, а Сахейн неопределенно качнул головой.

–   Так теперь и «помогаем», мотаясь по заданиям с доски объявлений. – продолжил говорить Измандан. – Адмиралтейство нас пользует в свой кайф, бабло кое-какое платит, иногда даже шмотьем откупиться пытается, ну и шлет дальше. То пиратов мочить, то всякую срань от орды, что прет на ворота, то к троллям засылают болото месить. А командование и король про нас забыли.

–   Если король вообще знал. – негромко произнес Сахейн.

–   Тоже вариант. – темноволосый фыркнул. – Псина ж ему не докладывает, чё тут реально делается, а у пацана и с нежитью дома хватает забот и не хватает войск, чтобы эти заботы решить. Во, недавно под Лордероном обе армии полегли, а баньши куда-то свалила новую срань планировать, кинув своих с таким треском, что…

Воин запнулся, прислушался, а потом рывком встал и куда-то ушел. Из таверны, провожаемый недоуменным взглядом рыцаря смерти и жреца. Вернулся он через пару минут с большим тяжелым кувшином, с грохотом поставленным им на стол.

–   Тут иногда мужик ходит, хлебную брагу продает. – пояснил он, принеся пустые кружки. – От местного эля меня мутит от одного его запаха: все никак не пойму – это перебродившая ссанина пиратов Вольной Гавани или сцеженная отрыжка рабоглота.

От комментария темного брата жрец позеленел и с отвращением покосился на кружку, с которой еще недавно пил.

–   А эта хлебная хрень вкусная, бодрит и по мозгам не дает. – воин сделал вид, что не заметил реакции друга, вытащил пробку и живо разлил ароматный пенный темный напиток по глиняным кружкам. – Мне скоро народ по найму вести в спящий город. Нельзя мозги терять: наш заказчик очень… трепетно относится к чужому здравомыслию. Особенно к нашему.

Занферу приняла кружку, вдохнула богатый аромат пенного напитка.

–   Я слышала, что Ни’алоту уничтожили.

Измандан хмыкнул, отхлебнул кваса, стащил полоску козлятины с тарелки.

–   А что еще слышала? – с неподдельным интересом спросил он, вгрызаясь в каменную полоску мяса клыками.

–   Что Древний Бог Н’Зот повержен.

Воин кивнул, стащил с головы шлем и поставил на стол возле руки.

–   А еще?

Рыцарь смерти сощурилась, изучая красивое породистое лицо эльфа. Его тон и вопросы… вызывали сомнения.

–   Что… миру ничего не угрожает, и он в безопасности от Древних Богов. – негромко произнесла женщина.

Воин хохотнул, качнул головой, отчего длинный переливающийся холодным сиреневым свечением щуп, чутка прикрытый стянутыми вокруг него в высокий хвост волосами, дернулся, подкручивая кончик колечком.

–   Да, от Древних Богов он действительно уже в безопасности. – ирония в мелодичном голосе резала как нож. – А как они объясняют, что обелиски остались?

Женщина передернула плечами.

–   Никак.

Кривая усмешка исказила правильные черты лица воина.

–   Они ведь появляются вновь и вновь. – вкрадчивый голос окрасился жутковатой хрипотцой и странными интонациями, словно мужчина… непроизвольно копировал чей-то чужой голос и переливы чужих интонаций.

–   Их называют «видения». – уточнила рыцарь смерти.

Жрец опустил глаза в кружку и молчал, предоставив друзьям объяснять то, что некогда сломало его мир.

–   Видения… — он качнул головой. – Все их так называют.

Занферу разжала пальцы, вынимая коготки из испорченной кружки.

–   Насколько я слышала, в эти «видения» до сих пор ходят.

Воин пожал плечами и кивнул.

–   Да. Ходят. Бабло и артефакты всем нужны, а за барахло из видений хорошо платят.

Материальность вещей, выносимых из видений, ее всегда… смущала и вызывала вопросы, которые она так никогда никому не задала.

–   Кстати о походах… — негромко произнес Сахейн, выразительно глянув на близнеца.

Тот встрепенулся.

–   Точно, Кэринн! Нас уже заждались! – он залпом допил квас, вытер пену с чувственных губ. – Новый рейд, новые авантюристы, мечтающие помародерствовать на руинах спящего города. – кривая жестокая улыбка исказила его лицо гримасой. – Как мы можем отказать жаждущим?! Тем более они нам столько заплатили!

Жрец приподнял синюю бровь.

–   Сколько?

–   Тебе хватило на брутозавра! – радостно заявил воин.

Кэринн поперхнулся квасом.

–   Зачем мне эта здоровенная скотина за пять миллионов?

–   Чтоб была. – невозмутимо ответил Измандан, улыбаясь.

–   Но пять миллионов! – пискнул жрец.

–   Четыре. – спокойно поправил Сахейн.

Кэринн отмахнулся: для него что пять, что четыре, но – миллионы!

–   Да чё ты жмотишься! Тебе все равно теперь бабло тратить не на что! А наш заказчик весьма щедр.

Синеволосый рен’дорай смутился.

–   А еще меня достало, что ты ленишься порталами добраться до города, чтобы тупо купить свою сраную траву, нитки, тряпье и прочее барахло, нужное тебе по профессии! Вместо этого ты шляешься по горам и ищешь приключения на свою задницу!

Смущение синеволосого мужчины достигло апогея: тонкие пальцы потянулись к переносице, но когтистая латная перчатка аккуратно перехватила его руку.

–   Мы купили тебе ходячий аукцион! Теперь у тебя будет своя черепаха на брутозавре, которая будет для тебя таскать барахло по приказу. Понял?

Жрец растерянно моргнул, посмотрел на свою руку, все еще удерживаемую закованными в латы сильными пальцами.

–   Тортоллан?

–   Да. Тортоллан. А не понравится – поменяешь на гоблина. Ну или гнома посадишь. Они тоже такие услуги предоставляют. Но я б советовал гоблина – за такие бабки ты купишь его самого и всех его потомков до конца собственной жизни.

–   Потомственная служба у них в чести. – добавил Сахейн.

Кэринн осторожно уточнил:

–   За сколько?

–   За бесплатно! Входит в стоимость скотины. – рыкнул воин. – Все! Короче. Брутозавр тебе уже куплен. Ждет тут, в Боралусе. Голубенький. Ты, помнится, зеленых тварей не любишь, а выбор там небогатый: или зеленый с желтым пузом или голубой с зеленоватыми пятнами и белым пузом. Раз уж ты так часто сидишь в этой помойке, доставили сюда. Потом заберем, если надо будет. Ну или призывную фигурку сделаем. – воин задумался, кивнул своим мыслям. – Да, наймем зачарователя, он сделает для тебя фигурку-призывник для этой скотины. И твою подседельную глисту тоже на фигурку надо… а то ж она там скучает и зудит в мозг. Это еще полмульта сверху… — Измандан покивал сам себе. – Кстати. Торгаша еще надо нанять – торговая гильдия ждет от нас запроса на сотрудника. Так что подумай и выбери, от кого тебя будет меньше воротить.

Жрец мелко кивнул, смущенно выдернул руку.

Рыцарь Смерти удивленно приподняла брови, но промолчала. Про брутозавров она слышала, даже как-то раз видела такое животное, но когда узнала про заоблачную стоимость подобного существа… Такую сумму не каждое государство может свободно из казны достать. А тут, на ее глазах, два наемника дарят своему другу-целителю такое животное, купив его на один заказ…

На кого же они работают? Не на Орду – это очевидно. На Альянс? Юного Андуина за короля они считают и, несмотря на едкость замечаний, уважение к светозарному юноше заметно. Но сколько в них верности короне Штормграда? Или это лишь личная приязнь к талантливому сироте на престоле?

Работать на кул-тирасцев надоело до боли. Решать проблемы крестьян и фермеров, большинство которых плюнет в след нежити. А кто-то сразу встречает негостеприимными словами… и лишь потом, узнав, чего к нему приперся чужак, соизволит сказать, что надо сделать по заказу. От Друствара тошнило, хотя она думала, что уже давно забыла это чувство. От снобистых жрецов моря воротило. А пираты…

Пираты везде одинаковы.

–   Вам в команду боец не нужен? – тихо спросила женщина. – Я устала убивать йети, терновых тварей, ведьм и одержимых. Устала доить коз и ловить поросят, пусть и боевых. Я не крестьянин, чтобы работать на полях, и не охотник, чтобы добывать мех и шкуры. В этом месте нет дела для воина. И для таких как я.

На мгновение над столиком воцарилась тишина. Оба брата изучающе смотрели в бледное лицо молодой дренейки и, словно, переговаривались между собой. Без слов, без жестов, без прямого взгляда в глаза.

–   Рыцарь смерти… — голос темного неуловимо изменился, утратив веселье и едкий глум. – Поднимать умеешь?

Ответил ему Кэринн:

–   Она умеет. На себе пробовал.

Измандан растерянно заморгал, повернулся, в упор уставившись на друга.

–   Тебя поднимали рыцарем смерти?!

Жрец нервно передернул плечами.

–   Да… меня убили во время одного из штурмов Анторуса… а она подняла. Сказала тогда, что лучше так, чем совсем сгинуть… Свет меня не оставил, но мне было слишком холодно, и после боя я себя… ну… воскресил. Наверное.

Над столиком вновь воцарилась тишина. Тяжелая, давящая, полная невысказанных вопросов, так и горящих в глазах братьев, но вылились они в одно короткое емкое:

–   Берем!

Светловолосый воин негромко заметил:

–   Заказчик оценит.

–   Заказчик? – осторожно уточнила Занферу.

Измандан склонил голову, тонко улыбнулся.

–   Мы водим платные рейды под его патронажем. – улыбка стала жестче и льдистее. – За все надо платить. В том числе за желание помародерствовать на руинах чужой мечты.

С этим Занферу была согласна.

–   Что от меня потребуется?

–   Как обычно: сперва убить, потом поднять. – честно ответил темный, разведя руками. Потом перевел взгляд на друга и спросил: — Слышь, Кэринн? Хочешь сегодня поработать убийцей?

Синеволосый мужчина моргнул, задумался.

–   Пожалуй, да… — ответил он, извлекая из пространственной свертки искривленный полукруглый кинжал с крупным мигающим голубым глазом, а сам ненадолго покрываясь темной дымкой, столь характерной для Жрецов Тьмы.

–   Смотрю, эта сучка проблем больше не доставляет? – спросил Сахейн, глядя в голубой глаз покрытого синей глазурью кинжала.

–   Нет, — криво улыбнулся жрец, проведя пальцем по изгибу задрожавшего клинка, — я решил вопрос ее непокорности и… склонности предавать хозяев.

–   Вот и чудно! – радостно заявил воин. – Ну что, сестренка, отправляемся тащить на своем горбу бесполезных захребетников?

Рыцарь смерти улыбнулась.

–   Отправляемся.

Воин передал ей простенький сиреневый медальончик.

–   Это идентификатор для наших. Сейчас начнут призывать ко входу.

Практика подобных маячков была ей знакома, и Занферу спокойно взяла медальон, надела на шею, позволяя тонкому удивительно-теплому диску скользнуть под нагрудную пластину доспехов и лечь на холодную кожу.

А потом пришла знакомая щекотка начинающегося призыва, подхватила, утягивая за собой, рыцарь смерти привычно поддержала этот Зов, закрывая глаза. Мгновения ощущения пустоты, тяжесть возвращения в материальный мир, и на нее навалились запахи… пустынного оазиса. Этот ни с чем не сравнимый аромат пустыни. Безграничных выжженных солнцем песков и мягко вплетающегося в этот запах привкуса влаги, зелени и цветов. Вкусный и сочный, богатый, с тонкой странной ноткой. Следом пришел звук. Шепот, заглушающий шум воды. Рокот портала. И треск пламени. И лишь потом вернулось чувство тела и зрение в раскрывшихся глазах.

Перед ней возвышалась… лестница. Фиолетовый камень ступеней уходил в небеса. Гладкий, но не скользкий. Крепкий. Отливающий розоватыми бликами странных узоров и глифов, видимых лишь краем глаза при повороте головы. А там, впереди, на вершине лестницы, бесконечной бездонной воронкой вращался односторонний портал. Обрамленный пылающими неугасимым пламенем каменными шарами, парящими над пирамидальными пьедесталами по обе стороны от лестницы. Огонь освещал фиолетовый камень основания обелиска, окрашивая его кровью и растворяя свои искры в розоватом свечении, что наполняло осевую прорезь. Обелиск взметался в небеса отвесной стеной, исписанной алыми письменами, а там, в далекой выси, сиял багрянцем диск. Не око. Диск над осевой прорезью каменного монолита, что лишь обрамление для входа туда, куда ходили только смельчаки и мало кто выходил, чтобы поведать о том, что сокрыто за призрачной зеленью портала.

–   Как домой вернулись…

Тихий счастливый шепот светлого близнеца иглой уколол сознание.

–   Вот и наши клиенты. – безразличность в голосе темного резанула по душе холодком.

Клиенты, как назвал их воин, толклись пестрой испуганной кучной на площадке у предпоследнего лестничного пролета. Аляповато-яркие, светящиеся и искрящиеся огоньками на фоне строгой сумрачной величественности обелиска, нервные, говорливые и шумные, но шепот и шорох портала заглушали их голоса и нелепые, пустые вопросы, посыпавшиеся на близнецов.

–   Жди здесь. – кинул темный близнец, уже начав спуск.

Рыцарь смерти осталась на последней площадке в свете пылающих каменных шаров. Она смотрела, как братья быстро организовали разумных, сортируя их на две группы. Одна, маленькая, — целители. Наметанный глаз легко различал тех, кто пришел спасать жизни, от тех, кто несет лишь смерть. Во второй группе различий не делали. С ними общался темный брат, оставив целителей на светлого. Недолгие разговоры, разъяснение правил. Краткая ругань. Двое из большей группы, дворф и гном, были отправлены обратно. Мужчины, ругаясь, ушли вниз по лестнице. Гном быстро отстал от второго скандалиста, понуро неся мешок с золотом, брошенный ему Изманданом. Остальных после короткой речи, чьи слова скрал вкрадчивый шепот, повели наверх. К ней. К порталу, что рокотал за спиной.

В зеленый вихрь рыцарь смерти ступила с легкой душой, оставив прошлые заботы и тревоги там, под потемневшими небесами Ульдума. Странное ощущение величественности сковывало душу, не дозволяя разуму метаться. Не здесь. Не сейчас. Не под светом алого диска, венчающего обелиск. Что-то есть в этом строении… особое. Первородное. Что-то, что вынуждает непроизвольно выпрямлять осанку, отбрасывая шелуху забот. Что-то, что дергает за струны души, требовательно заглядывает в самые недра сознания и вытаскивает пред незримым взором то, что не хочется ни видеть, ни вспоминать, ни осознавать, но на что раз за разом возвращает внимание призрачный шепот.

.

Копытца ступили на гладкий камень под тянущую душу протяжную песнь. Низкий, тягучий звук, он словно плач горна вплетался в неумолкающий шелест слов, что вкрадчивой поступью вступали на границы рассудка и более не покидали метущийся разум. Этот звук… он заткнул недовольных. А потом они смогли вновь видеть… безграничную звездную Бездну, что окружала висящую в ней каменную платформу. Планету, что виднелась в центре черного провала Портала. Знакомую планету. Их планету! Понимания пришло само, словно подсказка для недоумков, неспособных опознать причудливые изгибы континентов родного мира, сокрытого пеной облаков.

Азерот!

Открытый. Беззащитный. Лежащий прямо перед ними!

Стылый холодок, наполняющий ее душу после касания бывшего хозяина, дал слабину, преклоняясь перед величественностью Звездного Престола и того, кто стоял на самом краю огромной многогранной платформы и смотрел на раскинувшийся перед Его взором мир, лениво поигрывая пламенем в правой руке.

–   Черный Император.

Голос темного близнеца дрогнул восхищением и восторгом. Мужчина, словно слыша его, неспешно обернулся, являя себя и дозволяя увидеть лицо. Знакомое всем лицо черного дракона, ставшего советником короля.

–   Гневион!

Шепотки пронеслись по толпе.

–   Гневион. – Измандан улыбнулся, поднимая лежащий на камне огромный скутум с оранжевым оком на нем.

Словно кто-то уже прибыл сюда, заранее, и любовно уложил оружие братьев на фиолетовый, исписанный рунами камень.

–   Он здесь?

–   Предатель!

–   Как он мог!

–   Надо доложить королю!

Голоса сплетались в единый вал негодования, прервавшегося, стоило братьям выйти вперед и пересечь узорный центр платформы.

–   Избранники мои….

Голос вкрался в разум, подавляя и покоряя. Он подчинял себе мысли и помыслы, вынуждал вслушиваться в каждое слово, в каждый перелив тона и оттенка смысла. Голос вроде бы мертвого бога, звучащего в видении его Империи…

–   Узрите судьбу этого мира.

Все взгляды, как по незримой команде, поднялись на покрытый облаками голубой Азерот.

–   Узрите того, кто провозвестит ее!

Этот голос…

Он переливался рокотом и перекатывался волной прилива, что захлестывала метущиеся мысли. Он царил в разуме и вынуждал ловить каждый звук и трепетать в его тембре. Он царствовал. Он… покорял. Он уступил другому, более звонкому и молодому.

–   Дорогие друзья.

Мягкий, полный иронии голос черного дракона разнесся по площадке.

–   Вы удостоились великой чести — возможности принять свою судьбу, как это сделал я. – тонкая улыбка изогнула губы Императора. – Н’Зот показал мне неоспоримую истину: спасти Азерот можно, лишь приняв его дар.

Дракон шагнул вперед, распадаясь пламенем, в сиянии которого сплеталась из раскаленной крови мира огромная фигура могучего взрослого дракона.

–   Покоритесь ему. Это единственный выход!

Еще не успел угаснуть рокот голоса Императора из Черного Рода, как темный близнец рванул к нему, поднимая щит. Дракон изогнул голову, и поток пламени опустошающей волной понесся вперед, на замерший в ужасе рейд…

.

–   Ну и чего развизжались? Подумаешь, подпалило слегонца! Ну так я и не обещал легких побед. Я обещал вас провести в город и дать возможность прибарахлиться!

Ехидный голос темного близнеца стеганул по паникующему рейду как кнут. Массивная фигура павшего дракона медленно истаивала и опадала искрами на… мелкое тело лысой темнокожей твари с щупальцами, растущими на лице.

–   Чё, поверили, да? – Измандан откровенно глумился, глядя в наливающиеся возмущением лица. – Вон, — он указал кончиком меча на проявившееся тело. – Разбирайте ваше шмотье. Я его аккуратно шлепнул! Даже платьице не попортил.

Отвернувшись, убирая одноручный глазастый клинок на перевязь, тихо буркнул брату:

–   Каждый раз они так…

Светловолосый близнец кивнул, но перед его взглядом память разворачивала исход совсем другого боя…

.

Умирающий дракон с протяжным криком рухнул на камень платформы.

Огненное дыхание не щадило, оставляя чудовищные ожоги. Выжившие целители спешили к умирающим, стараясь спасти кого еще возможно, а их единственный рыцарь смерти поднимал павших. Быстро, пока выдалась возможность, а враг все еще лежит на каменном полу. Еще живой. Но он не мог более встать. Не мог накрыть нас огнем. Черный Император… умирал. Глядя на нас затухающими глазами.

Гулкий вдох обдал жаром бойцов, оттаскивающих раненных от огромного тела. Тихо скулил один из воинов, снимая капли металла с обожженной до углей кожи лица. Над ним хлопотала дренейка-шаман, пытаясь спасти ему глаза. Повезло – среагировала быстро, остудила голову, не давая свариться мозгу. Другой – баюкал выжженную до кости руку в оплавленной перчатке, стекшей огненными каплями на поножи. Еще один – кричал диким криком, закусив рукоять кинжала, пока паладин разрезал ему оплывшую на теле броню, а другой – наш Герой с пылающим Сердцем мира на груди, срезал обуглившуюся плоть, чтобы бледный целитель смог начать восстанавливать тело. И лишь трое следили за павшим врагом, скрипя зубами от боли в обожженной раскалившимися доспехами коже.

 –  Вы думаете, что неподвластны безумию? – едкая злая ирония умирающего Императора плеснула лавой. – Вы уверены, что порча еще не овладела вами?

Слова, что будили страх и сомнения… весь затяжной бой. Сомнения, которые никуда не уходили, крепли с шепотками в голове.

–   Сдохни уже! Тварь! – полный ненависти хриплый голос одного из стрелков угас в шуме вдоха. – Предатель!

Последнее дыхание втолкнуло прерывающиеся слова:

–   Азерот… обречен…

Гулко ударило огромное сердце, пылающие глаза остановились. Радужка замерла, не пытаясь навести взгляд на мельтешащих существ. Черный Император погиб.

Но следом пришел Его голос:

–   Вокруг вас – видения прошлого и будущего.

Бойцы всполошились, с трудом поднимая оружие опаленными руками. Реальность дрогнула и поплыла, стирая звезды с небес и открывая нам… сумрак огромного здания, в недрах которого мы находились. Над нами – потолок, далеко, настолько далеко, что мы едва могли различить мегалиты каменной кладки, виднеющейся в призрачной серебристой дымке. Перед нами, далеко, через извилистые мостки над пропастью – настоящий вход в город, обрамленный обелисками и каменным порталом с письменами.

Понимание накрыло тяжестью: надвратная башня… Это всего лишь пирамида, прикрывающая собою вход в город. Защита ворот… лишь ворот! А мы… То, что мы видели… Иллюзия…

Мы были столь уязвимы! Прикрыты красивой картинкой под сладкие слова хозяина города, что не сводил с нас бесчисленных глаз.

Словно в насмешку прозвучали Его слова:

–   Моя империя – неизбежная судьба этого мира…

Видя то, на что смотрят глаза, в это так легко поверить… Легко поверить в величие древнего бога, глядя в далекую высь потолка надвратной пирамиды. Настолько большой, что в ней поместится целый квартал Штормграда! А то и он весь, ведь глубина под нами… зияла бездной, в которой тенями слабо шевелились колоссальные щупальца. И там, в сотнях метров под нами, я видел огромные проходы внутрь пирамиды. Каменные порталы, обрамленные обелисками и пылающими на своих постаментах раскаленными шарами. И глаза… Они были везде. На каждом обелиске. Они смотрели на нас. Отслеживали нас. Они видели…

Но едва лишь стих рокот величественного голоса, как на него наложился долгожданный мертвый тембр создания Титанов:

–   Помехи устранены. Соединение восстановлено.

Механический голос МАТРИАРХА резанул слух отсутствием в нем жизни и эмоций. Но сколько их было в испуганном голосе Магни, зазвучавшим в голове!

–   Вы вернулись?! Что стряслось!

Рядом распахнулся портал, на фиолетовый камень огромной платформы ступил… Гневион. Наш Гневион! Настоящий, живой, испуганный и растерянный, в шоке глядящий на свое же тело. Более взрослое и мощное, все еще горящее обжигающим внутренним огнем.

Никогда ранее мы не были так рады его видеть!

–   Теперь я знаю, как легко мои друзья поверят в то, что я их предал. – тихо-тихо произнес дракон, растерянно глядя на нас.

Те, кто еще недавно в сердцах звали его предателем, стыдливо отводили взгляды.

Друзья… Он считал нас друзьями.

А мы?

Но юный дракон видел лишь массивное тело, лежащее на камнях. Но вот он очнулся, взмахнул руками, развеивая чары, и мы увидели… тварь, мертвой тушей валяющейся на полу.

–   Это видение – такой же сюрприз для меня, как и для вас. – Черный Принц взял себя в руки, его голос уже почти не дрожал. – Н’Зот пытается уверить нас в том, что мне не избежать порчи…

По красивому лицу дракона пошла судорога подавляемой ярости.

–   Можете не доверять мне, но знайте: я не успокоюсь, пока не увижу труп Н’Зота!

Не нужны были его оправдания и эти слова.

Мы ему доверяли.

.

–   Ну чё, всё обшмонали, всё поделили?

Бодрый голос близнеца вызвал недовольные шепотки, но воину было плевать на нежную психику и чувство гордости подопечных. Он обязался их провести по древнему городу, а не щадить их чувства и шкурку.

–   Давайте резвее! – воин подошел к краю платформы и остановился у широкого пандуса, уходящего вдаль. – Город огромный. Вы платили за пять сокровищниц. Сейчас сходим за первыми двумя. Этот был так, чисто для разминки. Дальше будет сложнее. А на выходе из первой пирамиды нас будут ждать остальные бойцы.

–   Какие остальные? – ворчливо спросил рослый ворген, почесывая бок.

–   Мои бойцы. Ты что, думал, мы вдвоем вам замочим всех Стражей? – скептично спросил Измандан. – Не, мужик. Так это не делается. Идем полной группой, а вы так, прицепом. Это тут мы вдвоем можем завалить Стражей и провести вас вглубь. Но не дальше. – он хмыкнул.

–   А чего они нас не встретили на входе? – недовольно спросил рослый человек, скептично рассматривая небольшую черную чешуйку, снятую им с тела твари.

–   Так они и встретят на входе! Это же просто ворота города! – иронично отбрил Измандан. – Ну а еще наши бойцы терпеть не могут Маута и Скитру…

–   Почему? – осторожно спросила син’дорай, кутаясь в тонкую шелковую мантию мага. В городе было прохладно, и хрупкая девушка мерзла.

–   Увидите! – радостно сообщил темный, удобнее перехватывая массивный щит. – Но если не будете слушаться команд – передохните, и мы вам никак не поможем. На Мауте каждый сам за себя. Мы эту скотину только грохнем, но за своей шкурой вы будете следить сами. Поняли?

В ответ раздались проклятия и ворчливые причитания. Огонь Черного Императора взбодрил ленивых и испугал неиллюзорным жаром, от которого у многих остались очень болезненные ожоги, уже надувшиеся пузырями.

Измандан отошел от толпы, остановился у края платформы, где начинался широкий пандус-мост, ведущий к тюрьме каменного энергетического вампира, созданного по ошибке.

–   Ты поведешь их на Маута?

Тихий голос светлого близнеца раздался со спины. Измандан пожал плечами и коротко кивнул, не отводя взгляда от тройки летучих червей, скользящих по воздушным потокам далеко впереди у входя во внутренние залы пирамиды, куда никогда не войдут обитатели Азерота. Гибкие тела трепетали, как полотнища флагов, животные неспешно текли в выси своего дома. Они не нападут. Они не спустятся. Они тут просто живут…

–   Помнишь, что было тогда?

Тихий-тихий голос резанул душу.

–   Я хожу туда, чтобы никогда этого не забыть…

.

–   Оно вращается…

Тихий лихорадочный шепот врезался в мозг, отвлекая от собственной боли. Повернувшись, я увидел, что один из солдат стоит перед раскаленным шаром и пялится на него.

–   Что вращается?

Дреней-шаман тяжело подошел к солдату, забыл его имя, остановился, осторожно ступая на обугленное копыто. Попал в лавовый всплеск… Теперь хромает.

–   Это…

Подрагивающий палец ткнул в обелиск. Маленький. Он висел возле шара-светильника и вращался вокруг оси. И второй тоже. Который крупнее. Но вращался он быстрее.

–   Он… туда-сюда… Оборот туда, потом сюда… — лихорадочный шепот солдата сверлил мозг. – Почему он так вращается… Туда-сюда…

Почему?

–   Туда-сюда… Туда-сюда…

Я встряхнулся. Какая разница…

–   Не останавливайтесь. – мимо прошел рослый дреней-паладин, темнея ожогом на щеке. – Разведчики нашли проход внутрь пирамиды.

Солдат словно его не слышал, чуть покачиваясь и кивая головой. Неужели так быстро поплыл? Или это болевой шок так его подкосил? Но он вроде целый…

Сзади подошел брат, положил руку на плечо.

–   Идем. – голос Сахейна дрогнул.

Я пошел за ним, но почему-то повернулся, отыскивая взглядом того солдата. Молодой же… Вошел в экспедицию вместе с последним пополнением…

В спящий город вошла сотня. Бойцы и целители. В основном воины и паладины. Пять магов, два чернокнижника и три шамана. Десяток друидов из ночных. Немного, но достаточно. Но первый же бой унес тринадцать жизней, почти все – ранены, два десятка – серьезно. Целители как смогли поставили нас на ноги. Но этот же, вроде, даже не обгорел.

Я отвернулся на пару мгновений, раздавить лезущего под ноги плотоядного скарабея, чтобы тварь не пробралась в броню и не вгрызлась под кожу и в мясо, а когда повернулся снова… успел увидеть, как блеснул алый блик на металле падающего тела… рухнувшего вниз без крика. Тихо. Добровольно…

Переглянулся с братом и ускорился, догоняя голову колонны. Пусть лучше так, чем быть сзади. Там…

Не хочу этого видеть…

Не хочу оборачиваться.

Только вперед. Так… проще. Безопаснее.

Этот шепот сводит с ума. А глаза, они пялятся на нас. Провожают взглядом. Моргают и сокращаются внутри, как…

–   Вы посмотрите на это!

Я вздрогнул, моргнул. Тихий хриплый голос рослого мужчины-человека угас в ткани плаща: эхо в древнем городе коварно.

–   Невероятно…

–   Какое же оно огромное…

Шепотки накатывали, проскальзывая по столпившемуся на площадке рейду. Мы с братом отошли к краю, пробравшись мимо рослых дренеев. И увидели это.

Безграничный простор под колоссальным монолитом плиты потолка… Широченный коридор, ведущий к далекой пирамиде, тонущей в серебристой дымке тумана. И обелиски. Они плавали в воздухе. Покачивались. Вверх-вниз. Уходя вдаль. Далеко-далеко… А между ними с сухим треском проскакивали молнии.

–   Да там можно воздушный корабль поставить… поперек.

Можно.

Я отвел глаза. Массивная плита потолка давила на разум, словно готова зажать, придавить… но до нее более двадцати метров. Монолитная плита, вся в узорах. Ровно-ровно уходит вдаль. Нависает и давит. Но под ней столько места…

Это же всего лишь надвратная пирамида!

–   Там что-то есть.

Голос друида дернул по нервам. Я вздрогнул, оторвал взгляд от далекой пирамиды и громады потолка, и, наконец, увидел, куда нас привел коридор.

Мы стояли на самом верху лестницы и смотрели на огромную площадку, простирающуюся перед нами на сотни метров. Ровную и гладкую, восьмиугольную. В каждом углу – парящая пирамида с бледной голубоватой сферой между ней и постаментом. И свет, падающий незнамо откуда, освещающий только центр и бегающих по украшенному рунами камню скарабеев. Много скарабеев. Десятки. Они носились по площадке, словно пытались там что-то найти, собирались у прорезей в монолите платформы, мерцающих странным стылым зеленовато-лазурным свечением.

Протяжный треск разряда продрал нервы.

–   Там статуя. На краю платформы.

Вернулся разведчик-друид, прошедший в скрыте и осмотревший платформу.

–   Статуя? – нахмурившись, уточнил паладин, ведущий нас во имя нашего мира.

–   Каменная. Крылатый страж, как те, что мы видели в Ульдуме. Признаков жизни не подает.

Глава экспедиции кивнул.

–   Спускаемся.

Бойцы цепочкой потянулись вниз. По широкой лестнице. Туда, на площадку, в кольцо светящихся пирамидок, давя скарабеев. Казалось, все нормально.

Тихо.

Спокойно.

Только разряды. Они трещат. Проскакивают между обелисками, засвечивая огромную статую перед глазами.

Заскрипел последний раздавленный скарабей. Его свист утонул в странном трубном звуке, словно где-то там, в недрах цитадели есть горн. Огромный. Далекий-далекий, и его звук доносится до нас…

–   ГОЛОД!

Рокочущий гулкий голос эхом пронесся по площадке. Крылатая статуя вздрогнула, затрещала, расправляя крылья и наливаясь силой.

–   Он ожил! – громкий командирский крик разнесся по платформе. – На лестницу!

Но мы не смогли! Мостик чуть отъехал! А там, под ногами, бездна в сотни метров!

–   БОЛЬШЕ МАНЫ!

Статуя… Страж расправил плечи, сложил за спиной крылья и пошел на нас!

–   Я ГОЛОДЕН!

–   Маги! – крик командира потонул в гудении заклинаний, сорвавшихся с рук бойцов.

Но древнему Стражу… Его даже не опалило! Все впиталось в его тело!

–   Я ПОГЛОЩУ ВАШУ МАНУ…

–   Это его только сильнее делает! – крик мага потонул в рокоте твари.

–   Маги! Отбой! Назад! – проорал наш командир. – Разошлись! Не попадайтесь под удары!

Бойцы врассыпную бросились по площадке, обходя огромную каменную тварь.

Как ее убить? Что мы ей сделаем? Она же каменная!

–   Шаманы! Готовьтесь! Расколите эту статую на части! Разойдитесь! Дальше! Воины – прикрывать!

Два дренея разбежались, а я с братом рванул за женщиной, уже знакомой нам по работе на седьмой легион.

–   Тайши, что нам делать? – спросил я на бегу.

–   Не отвлекай! – отмахнулась она.

–   Тут нельзя стоять!

–   Но мне надо…

Громкий рокот Стража прихлопнул ее возражения:

–   ТЬМА СГУЩАЕТСЯ…

Что эта тварь раскинула по бойцам – не знаю, но над головой брата замерцала темная искра.

–   Сахи…

Брат отступал, глядя мне в глаза.

–   Не подходи…

–   Сахи… не смей…

Пульсирующая черная точка лопнула, окатывая его черной липкой дрянью, стекла с тела и расползлась черной жижей, а я одним рывком выбил его из круга, успев почувствовать, как по нервам резануло кипятком боли.

Над площадкой стояли крики боли. Огромная тварь неспешно шла вперед, к нашему магу. Шаг. Заклинания бессильно разбивались о каменную грудь четырехлапой твари. Шаг.

–   Нет! Нет! Отвали от меня!

Крики…

–   ГОЛОД…

–   Нет! Не-е-е…

Голос прервался чавканьем раздавленной плоти…

–   Сахейн, вставай! – я рывком поднял брата на дрожащие ноги.

Тварь замерла, глядя куда-то вперед.

–   АННИГИЛЯЦИЯ…

Гулкий, раскатистый, лишенный эмоций голос. Он словно зачитал нам приговор! Я помог брату встать, а каменный кот-кентавр широко взмахнул крыльями, спуская заклинание. Воздушная волна опрокинула нас прямо в черную лужу. Боль ошпарила, пробивая как каленая сталь, но… Я увидел…

Тайши, наша шаман… таяла как свеча! Плоть пузырилась, стекала черной жижей под дикие крики распадающихся заживо людей… а я… я мог только смотреть.

.

–   Ты обрекаешь других…

Укор в голосе брата резанул нервы, но темный близнец качнул головой.

–   Не так… Будут делать что сказано… будет просто больно. Почти без травм… Мы… Я приму его удары. А ты просто присмотри.

Сахейн качнул головой.

–   Маут не щадит.

–   Маут победим. Если знать…

–   Если.

–   Но мы знаем. А я… я научился его останавливать.

Сейчас они знали. Но тогда…

За один бой они потеряли почти треть состава. Двадцать три бойца. Они гибли один за другим, не вынося боли в черном провале, что спасал от аннигиляции ожившей каменной статуи. Оружие не наносило ей вреда. Заклинания – питали. Надежды гасли в криках боли, тонули в вое плавящихся заживо, пока один из магов не использовал давнее, вышедшее из употребления заклинание вытягивания маны. И тварь замедлилась. Аннигиляция сбилась… Выжившие маги и чернокнижник превратили каменного монстра в статую, отобрав у него то, что давало ему жизнь. Магию. До дна. До последней капли… пока тварь не встала.

Измандан рвано дернул головой.

–   После Маута и его аннигиляции, часть из этих покинет Ни’алоту. – спокойно произнес он. – Этого будет достаточно, чтобы пошли слухи. Они сократят число жаждущих наживы, отсеют ссыкунов и неженок. Часть сойдет в Провале. Там есть чему впечатлять. Об этом тоже расскажут те, кто ее увидит и после – покинут рейд.

–   Остальные пойдут до конца.

Темный близнец кивнул, косо улыбнулся.

–   Дойдут самые достойные и самые жадные. Так и надо. Да, брат?

Сахейн медленно кивнул, не сводя взгляда с темного провала логова Маута. Древнего обсидианового разрушителя, созданного руками пророков акиров. Убившего своих создателей, ожив и пожрав их магию и жизненные силы.

–   Я не хочу его видеть…

–   Ты можешь остаться. – голос темного смягчился.

–   Нет. – темные глаза, наполненные Бездной, сузились. – Его смертный крик исцеляет мне душу…

–   А я хочу видеть его агонию и слышать крики его страданий. – Измандан опустил лицевую пластину шлема. – Его голод – его кара. Он будет вечно страдать в этих стенах… стоя на накопителях, но не смея прикоснуться к океану энергии, щедро разлитой вокруг него, пожираемый заживо голодом и жаждой… утолить которые он не сможет никогда.

.

–   Я ГОЛОДЕН…

Гулкий голос каменной твари угасал, эхом дробясь среди обелисков и далеких стен. Страж замедлялся, наливалось неподъемной тяжестью обсидиановое тело, непослушное и тяжкое, а голод… он усиливался, сводя с ума и лишая разума.

–   ГОЛОД…

Маут почти остановился, каменея.

–   Вечный твой спутник… — прошептал воин, бесстрашно подходя к упавшему на колени передних лап рукотворному вампиру.

–   Го… о… л… о-о-о… д…

Звуки раскатистого голоса таяли в скулеже и вскриках боли, но эльф смотрел только на неумирающую тварь. Вечную. Неразрушимую. Неподатливую никаким чарам и оружию, но теперь – безопасную, навеки скованную в недрах Ни’алоты. В зале, покинуть который Маут не может: слишком узок проход. В вечном заточении… В вечном служении. В вечной агонии и жажде. В наказании за убийство тех, кто его создал. В тюрьме у того, кому служили его создатели.

–   Изма…

Тихий голос отрезвил. Воин поднял шлем, с трудом оторвал взгляд от угасающих глаз каменной твари и лишь потом повернулся к подошедшему жрецу.

–   У нас трое померло. – негромко произнес Кэринн, указывая кончиком затаившейся Ксал’атат на липкие темные лужи. – Отказались заходить в колодцы.

–   Что, больно было, да? – цинично фыркнул воин.

–   Ты же знаешь…

Укоризна в голосе жреца пропала втуне: воин на себе знал, какую боль причиняют колодцы, вытягивающие из тела энергию вместе с жизнью. Он наравне со всеми вставал в черное поле. Наравне со всеми по телу кипятком катилась обжигающая боль. Раз за разом… Рейд за рейдом… лишь бы в конце увидеть, как эта тварь вновь и вновь замирает, мучимая голодом. Зная, что их боль – ничто в сравнении с мучениями недоделанного Стража.

–   Сахейн прав: его смертные крики исцеляют душу.

–   Как и обида в голосе Скитры? – приподняв синюю бровь, скептично уточнил Кэринн.

–   А Скитра просто веселый и развлекает он всех со смехом. – мрачно хохотнул Измандан. – Проследи, чтобы всех болезных подлечили и привели в порядок, а я пока вскрою хранилище. Пусть поделят добычу. Может – взбодрятся и чуть успокоятся.

Воин перевел взгляд на рейд. Бой с каменным стражем дался им тяжело. Кто-то бесцельно бродил по площадке, кого-то до сих пор сотрясало болями из-за гуляющих по нервной системе остаточными пробоями от колодцев. А кто-то тихо плакал. Как светленькая маг-син’дорай, растерянно смотрящая на черную пузырящуюся лужу, оставшуюся от ее сородича.

–   В тебе совсем не осталось жалости…

–   Лишь для своих…

Измандан опустил пластину, скрывая лицо и словно замыкая броню на разуме и душе.

–   Поговори с ними, Кэринн. У тебя получается успокаивать таких. – короткая пауза и равнодушные слова: — Когда придем к пророку, они все должны перестать ссаться под себя, иначе таракан трахнет их в мозг и потом сожрет туши.

.

–   Мня-я-а-ха-ха-ха….

Пророк акиров нас встретил смехом. Счастливым. Радостным. Дрожащим, как пламя на ветру, захлебывающемся, словно он никак не мог сглотнуть набежавшую слюну…

–   Ваши мозги так приятно п-пахнут! Мга-ха-ха-ка-ка…

Огромное насекомое мысленно облизывало нас как конфетку, как лакомство, спеша навстречу, семеня тремя парами мощных лапок и потирая верхние лапки-руки. Сяжки подрагивали от желания нами… обладать, вкусить нас, попробовать на вкус наш разум и страхи… Его касание словно облизывало мозг липкой садкой патокой настоянного сумасшествия.

–   Не поддавайтесь на его слова! – громкий крик нашего Героя эхом разнесся по огромному залу, но едва ли все его услышали. – Не слушайте его! Он сведет нас с ума!

Мощный удар передних лап пришелся на скутум, приколачивая к земле. Я едва устоял, проехал по полу, но акир уже переключил свое внимание на брата.

–   Не дай на себя напрыгнуть! – крикнул я, выбивая Сахи из-под острых лапок.

Паладин – Адорин – с рыком вломил щитом по массивной лапе, но пророк… отскочил! Стремительно и ловко, словно он мелкий таракан, а не пятиметровая тварь!

–   Поддайтесь… безумию!

Переливчатый, дрожащий тембр акира втекал в разум со смехом. Сумасшедшим, дрожащим. Текучим, как ткань, кинутая на стремительный ручей. Его так легко слушать, он вплетается в шепотки и шелест…

Боль прорезала голову как нож. Я взвыл, прижимая лоб к щиту. Боль нарастала, словно в голове сотни жуков выжирали мозг, резали на части! Сильно! По кости! По мясу! По…

Боль исчезла, пульсацией отдавая в висках остатками агонии. А рядом вскрикнул брат и наш шаман.

–   Он бьет по нервам и разуму! – заорал я, перебивая вкрадчивые шепотки, уже давно поселившиеся в голове.

Огненный шар магички врезался в спину акира. Пророк взвизгнул и отскочил, мерзко подхихикивая. Передвигался рывками, то семеня лапками, то отскакивая, если кто-то из нас к нему приближался.

–   Как вы узнаете, что реально?..

Вкрадчиво, урчаще, захлебываясь смехом и набегающими слюнями… подернулся рябью, исчез… и появился. Не один! Пятеро! Пять тварей!

–   Реальность переплетается с иллюзиями…

Хихиканье и смешки накатывыли в голове как вал. Тихо, громко… Вновь полоснуло болью. Эта тварь использует техники теневых пыток… горения разума… как темные жрецы! Туманит разум, а этот его смех…

Хи-хи-хи….

Ха-кха-ка-ха-а…

Удар, удар, удар! Смех. Боль в голове.

У меня сейчас лопнет голова!

Ха-ха-ха…

–   Который из них настоящий?!! – проорал Адорин. – Этот? – сияющий сгусток полетел в пустоту. – Или этот?

Еще один удар в пустоту. Я там никого не вижу…

–   Там его нет! – крик Сура – стрелка-человека.

–   Я его вижу… я вижу… вижу… — друид раскачивался, глядя широко распахнутыми глазами в стену. – Я вижу… Они идут…

Они пошли! Мерцающие иллюзии огромной твари! Акиры. Такие же. Ровной стеной.

–   Вон! Вон! Не трогайте меня! Не прикасайтесь! Нет…. Нет… НЕТ!!!!

Крики сливались в какофонию, в вал звука. Призраки… иллюзии… они убивали касанием, выжигая, сводя с ума.

–   Не дайте им коснуться нас! – рыкнул я. – Друиды! Замедлите их! Маг! Лёд! ДАЙ НАМ ЛЁД!!!

Магичка плакала. Тихо-тихо скуля, сглатывая слезы и кровь, текущую из носа. Но лёд был! Волна мороза, неровная, комковатая, но иллюзии встали.

Были ли иллюзии?

Хи-хи-хи… Ха-ха-мхва….

Хи-хи…

Этот смех…

–   Да заткнись ты, мразь! – я не выдержал, и метнул щит в скалящуюся скотину. – Ненавижу тебя… Заткнись! Заткнись!!!

Я бил акира, врубаясь мечом в толстый хитин. В эти мерзкие лапки, нервно перебирающие пальчиками, скрипящие, щёлкавшие. И смех. Этот смех. Хохотки. Шепотки….

–   Я его тоже вижу! – паладин встрепенулся, и светящийся сгусток врезался в тушу врага.

–   И я…

–   Я тоже…

Все видят…

–   Убивайте его! Эту! – я поднял скутум, валяющийся у толстой острой лапы, а над моей головой пронзил сумрак зала сияющий морозный луч.

ХИ-ХИ-ХИ…

Иллюзия бледнела, светлела… лопнула, открывая настоящего акира. Но тварь вновь отскочила, полоснув по нам болью.

–   Попрощайтесь с рассудком! Мня-ха-ха-ха-кха…

Насекомое подняло лапки, окутанные тьмой.

–   Нет-нет… нет… НЕТ!!! – громкий крик одного из стрелков резанул по нервам. – Не надо… Я не делал этого! Нет… А-А-а-а-аа!!!

Эльф пульсировал тенью, питающейся в его боли. Вспышка! По нервам продрало болью, как от лужи каменной твари. Вспышка! Вспышка!

–   Вырубите его! – краткий приказ лидера.

Подскочил воин, удар кулака, эльф-стрелок слег на пол, дрогнул и замер. Режущая боль прекратилась.

–   Поддайтесь безумию!

Вкрадчивый дрожащий шепот втекал в разум со смешками и сладострастными стонами древней мрази, сошедшей с ума раньше, чем появился наш народ. Разум рушился и крошился в этом смехе. Втекал. Голова пухла, по губам текла кровь.

–   Мы так долго не выдержим… — выдохнул я.

Брат меня не услышал. Он смотрел в грудину здоровенной твари, а щит в его руке медленно опускался.

–   Безумие… Примите безумие…

Безумие…

Хи-хи-хи… Ха…. Ха…

Маг упал… Ха-ха… Упал… А огонь течет. Течет. Каплями… Вверх-вниз.

Безумие… Без… конца… без…дна…

Бездна…

Я слышал этот шепот раньше… на островах… на осколках.

Черные лужи… Шепот. Бездна. Смех над головой. Смех. Щелканье хитина… Смех…

Ха-ха… Щелк… Ха-ха-ха… шелест ткани.

Сейчас!

Меч вошел в сочленение с протяжным хрустом под взвизг акира.

Бездна шепчет…

Удар!

Бездна поет. Зовет. Манит…

Всегда. Зачем бояться? Это дом. В сумерках. Под фиолетовыми мирами с шапками шевелящихся щупальцев, видимых с края земли…

Это дом.

Визг над головой. Глаза уже не видят. Мельтешат копии. Много. Бегают. Смеются. Бьют. Но он всего лишь один. Пророк один. А я… нас же много. Мы всегда не одни. Мы… Они шепчут. Они зовут. Они поют и дают видеть в сумерках мира…

Где ты? Красивый насекомый… Ты так красиво прыгаешь…

Я отскочил.

Ты так красиво смеешься. Переливчато, как журчание воды…

Удар! Визг.

Красивый насекомый… Большой. По тебе тяжело промахнуться.

Удар!

А сяжки… они такие хрупкие. Они так ломаются. Так больно!

Я метнул щит.

Твой страх так приятно… пахнет, пророк…

Мне не надо видеть глазами…

–   Охотник-охотник с зелеными глазами… — мой голос тек как эхо давно смолкшего смеха. – Охотник с глазами огня… ты видишь жертвы… Охотник-охотник… Ты видишь… Он так вкусно боится. Он так ярко светит…

Давай же, красотка! Услышь… Он рядом. Слышу… Слышу его страх. Чувствую, как он хочет нас…

Слышу перестук мягких кожаных подошв.

Слышу шепот… снова. Мелкий треск хитиновых пластинок…

Воздух вспарывают изогнутые боевые клинки. Удар!

Акир… завизжал. Громко, пискляво, взрезая нам разум.

–   Добей…

Визг-визг-визг-визг…

Грохот…

Тишина.

 

.

–   Как… вы… догадались…

Сколько обиды в этих словах… Сколько в них растерянности и недоумения…

–   Никогда не устану это слушать.

Тихий голос темного близнеца прозвучал удивительно-громко в наступившей тишине под скулеж рослого человека-воина, сидящего на полу и раскачивающегося из стороны в сторону. По его лицу текли слезы, губы дрожали, распахнутые карие глаза смотрели куда-то в пустоту. Он не слышал осторожных слов подошедшей шаманки, растерянно смотрящей на когда-то сильного духом воина. Он слышал крики в собственной голове. Треск пожара. Гневные возгласы. Кошмары прошлого, вытащенные из разума шепотками и смешками огромного насекомого.

Подошел жрец, коснулся его лба пальцем, и воин рухнул на пол.

–   Умер? – тихо спросила шаманка-дреней, нервно переступая копытцами.

–   В коме. – ответил Кэринн. – Если рассудок восстановится – очнется.

–   А если нет?

Жрец пожал плечами и развел руками.

–   Сумасшествие не лечится. – спокойный голос светлого близнеца прозвучал приговором.

–   Вы знали! – нервно выкрикнул другой человек к простеганном кожаном доспехе.

Сахейн коротко кивнул, осматривая рейд.

–   Вы нас сюда притащили!

–   Вы сами сюда пришли. – холодно и жестко отрубил Измандан, подходя к брату и вставая рядом с ним. – Вы сами вышли с нами на связь. Вы сами просили нас привести вас сюда. В спящий город. Вы заплатили за то, чтобы разграбить ее сокровища. – воин указал на открывающиеся панели в стенах. – Мы сделали что обещали: вы здесь. В Ни’алоте. Мы убили для вас Стражей. И вы можете получить свою награду.

Каменная плита ушла в паз, открывая доступ к стойке с оружием и броней.

–   Но тут…

–   А вы думали, не придется стараться и смотреть под ноги? – вкрадчивый яд тек в словах эльфа. – Или вы думали, что, заплатив, вы стали неуязвимы для ударов Стражей? Так не бывает. Мы обязались убить для вас охрану города. Мы их убили. Но мы не обещали вам безопасности.

–   Многие погибли…

–   И еще погибнут! – рыкнул Измандан. – Мы вас предупреждали: Ни’алота опасна. Мы предупреждали, что в ней можно погибнуть. Предупреждали!?

Авантюристы, заплатившие за билет в запретное место, отводили взгляды и кивали. Мелко. Нервно. Испуганно. Но – кивали, соглашаясь. Их – предупреждали. Обо всем.

–   Забирайте оружие и броню. – вздохнув, сказал Измандан. – У вас есть немного времени на отдых: сейчас здесь безопасно. Как будете готовы – пойдем к выходу из надвратной пирамиды ко входу в сам город. Там нас встретят, принесут еды и воды. Поедите и пойдем к следующему Стражу. Когда зачистим нужных – откроется проход в Провал к хозяину города. Там добыча самая… ценная.

Слова лидера рейда взбодрили уставших разумных. Бойцы потянулись к призывно открытой сокровищнице, но сам лидер с ними не прошел. Он лишь смотрел вслед и молчал.

–   Куда дальше?

Тихий голос брата вырвал из видений прошлого. Измандан мелко дрогнул, повернулся спиной к нанявшим его разумным.

–   Как куда? – жестокая улыбка темного близнеца исказила совершенное лицо. – К нашей Королеве…

Сахейн хмыкнул, прикрыл глаза и согласно склонил голову.

–   Твоя любовь…

–   Бесспорно. – Измандан мечтательно прикрыл глаза. – Ее крики я могу слушать вечно…

–   Ты стал жесток.

В мягком голосе светлого не было ни укора, ни порицания.

–   Милосердие не ценят, брат. – темный близнец улыбался. – А Она не ценит ничего, кроме себя. И Власти, которую так жаждет.

Сахейн склонил голову в немом согласии: то, что они увидели, зайдя вглубь охраняемой пирамиды… было справедливо и впервые с момента входа в Ни’алоту действия служителей Древнего Бога погрели их душу.

.

–   Рекомендация: соблюдать осторожность. – холодный безжизненный голос МАТРИАРХА вновь раздался в сознании, заставив вздрогнуть своей неожиданностью и… чуждостью.

Пожалуй, именно здесь голоса созданий титанов воспринимаются… по-настоящему. Так, как следует. Без налета безразличности и привычки не обращать внимания на важные мелочи.

–   Осторожность? А что это? – радостно заявил Магни.

Магни вызывал желание его прибить. За тупые шуточки. За вымотанные нервы. За нашу боль и кровь, на которые ему плевать. За то, что, сидя в безопасности Зала Сердца, он смеет… говорить такое. Любая неосторожность – это новые смерти и раны. Смерти наших соратников. Наши раны! Наша боль…

Хотя… Откуда ему это понимать… Он же алмазный и давно не чувствует боль.

Он вообще ничего не чувствует.

–   Возьмите храм штурмом и отправьте этих сектантов в Пустоту! – вновь выдал алмазный дворф.

Никто ничего не говорил на слова Хранителя. Устали.

В пирамиду мы пробились довольно легко: после каменного монстра сектанты и рослые твари с щупальцами на морде не были страшны. После Пророка нам уже, казалось, никто не было страшен. Но когда мы прошли первый коридор, до нас донесся срывающийся женский голос:

–   Как ты смеешь! Наглая мошка!

Знакомый голос…

Неужели…

–   Я… королева!

–   Азшара?!! – единый слитный выдох многих голосов.

Забыть этот голос после Вечного Дворца мы не могли! Мы не могли его не узнать!

Азшара! Здесь, в Ни’алоте!  Живая Азшара!

–   Так ее тогда забрал Н’Зот? – прошептал брат, убирая стекающую по щеке кровь.

–   Походу да… — отозвался я. – Но что она…

–   Дерзость лишь продлевает твои муки! – экзальтированный голос, женский, другой, разнесся в тишине коридора сочным довольством и предвкушением. – Или ты поддашься, или я вырежу тебе язык!

Переглянувшись, мы рванули к концу туннеля. Что там происходит?!!

 Мы увидели… платформу. Пятиугольную, крепко стоящую на скошенных опорах-колоннах, выступающих из стен. На платформе – две группы сектантов и одна древняя тварь. А по центру…

Азшара! Сгорбленная, на цепях, в черном кольце Бездны.

–   Ее… пытают? – оторопело прошептала наша магичка, глядя на висящую в воздухе женскую фигурку сектантки, поддерживающую сплошной поток пытки разума: этот струящийся темный луч не спутать ни с чем.

–   Да. – выдохнул брат, поправляя щит. – Пытают. — Измандан хмыкнул, ухмыльнулся. – Какое… восхитительное зрелище! Так бы и смотрел на это!

Юная син’дорай нахмурилась.

–   Это неправильно!

–   Это – справедливо. – искренне отозвался брат. – Она всех предала и подставила. Она ему служила. А сейчас она платит за предательство. Разве это не справедливо?

Справедливо… наверное.

–   Но почему ее пытают? – тихо спросил я. – Она же Его освободила.

–   Не знаю. – брат передернул плечами. – Но мы можем узнать у этой суки. Если ее не прибьют. Ну, и если не вырежут язык, хотя я бы на это посмотрел.

Укоризненные взгляды были проигнорированы: брат смотрел на объект своей ненависти и… наслаждался.

А вот Азшара… увидела нас. Вскинула голову, горделиво выпрямилась.

–   Скорее, Занеш… — голос наги шипел, как у змеи, — тебя… заставят замолчать… Герои Азерота!

Эта… нага повернула голову и посмотрела на нас, подсветив вниманием. Инквизитор повернулась, канал пытки разума угас.

–   Вот срань, а… — выдохнул дворф, крепче сжимая топор.

Оживились сектанты на площадке и рванули к нам.

–   Освободите меня! – выкрикнула Азшара. – Только у меня есть то, что убьет Н’Зота!

Да как она… посмела, после всего, что было сделано ею! После стольких жертв! Она требует, чтобы мы ее освободили! Она…

–   Врет. – рыкнул Измандан, удобнее перехватывая полуторный меч. – Эта сука всегда врет! Она предаст нас, как только с нее спадут пути!

–   Но мы не можем рисковать. – тихо прошептал наш Герой. – Вдруг… Если каким-то чудом… — юноша запнулся, сам не веря в свои слова. — Мы… Нам придется ее отбить.

Измандан сплюнул, подхватил скутум и пошел к булькающей непонятными нам проклятиями твари со щупальцами на морде.

–   Ладно. Идем. – слова, словно плевок в сторону твари в кольце родной нам Стихии. – Быстрее начнем – быстрее закончим.

–   Точно! – воин-дворф с пивным именем взбодрился: простая цель, понятный враг, никаких игр разума и пустотелых видений.

Сектанты пали под нашими ударами быстро — слабы оказались. Не было здесь тяжелых воинов. Инквизитор была вынуждена спуститься на землю, оставаясь под защитой своего щита. Встретила она нас радушно:

–   Я заставлю вас корчится в муках!

Но слова женщины не шли в сравнение с шелестом сочащихся сумасшествием слов и с гулом рокота голоса вампира. Ничто с этим не могло сравниться.

Пока.

–   Я разорву ваш разум!

Пытка разума Занэш не могла соперничать с той болью, в которую нас погружал вечно голодный каменный вампир. Но это мы… прошедшие свой кошмар. А королева… более изнежена, чем мы, и когда Инквизитор обратила свой взор на нее, она закричала. Дико, надсадно, в агонии.

–   Не-е-ет!

Песнь для нашего разума…

Брат даже замер на мгновение, любуясь этим зрелищем: королева Азшара, корчащаяся в муках на цепях.

–   Азшара, твои страдания будут вечными! – Инквизитор захлебывалась словами в исступлении и наслаждении, все так же стоя под щитом и глядя лишь на жертву. А мы…

Мы были готовы согласиться с любым словом этой женщины за то зрелище, что предстало нашим глазам.

–   Эй! – брат подошел к силовому полю, прикрывающему Занэш, и стукнул по нему щитом.

Но его не слышали: слишком глубоко разум сектантки погряз в видении…

–   Я повелеваю силами Бездны!

Хриплый, какой-то надсадно-взбудораженный голос, словно она получала ни с чем несравнимое… наслаждение, пытая свою жертву. А мы… лишь… помеха в ее работа.

– Твоя агония придает мне сил, моя королева!

На этих словах Азшара совершенно не по-королевски взвизгнула:

–   Не дайте Бездне коснуться меня!

–   Хер с тобой, сучка… — буркнул Измандан. – Адорин! Дай Свет!

Тяжеленный башенный щит рухнул на камень платформы с тяжелый грюком, а в следующее мгновение сумрак пирамиды разорвал поток чистого лучистого и золотого света… сдувшего защитный барьер вокруг Инквизитора Занэш как дымку.

 

 .

 

Бойцы, встретившие рейд на входе в пирамиду и молчаливо следовавшие подле своего командира, расслабленно стояли и смотрели, как их негласный лидер разбирается с Инквизитором. Раз за разом, рейд за рейдом, видение за видением. Бой с Занэш… одно название.

Сахейн покачал головой, глядя вслед уходящему палачу.

Не было никакого боя, как и тогда, в первый раз. Да и о каком бое можно говорить, если все встречи с этой полубезумной женщиной заканчивались коротким экспрессивным разговором. И только в исключительных случаясь она радовала их своим мастерством в причинении боли. Но не в этот раз: облаченная в темные одеяния палач покинула их порталом, стоило защитному барьеру пасть под всплеском света. А нага… осталась на месте. В цепях, в кругу Бездны.

Как и всегда…

–   Азшара… – ласково мурлыкнул темный близнец.

Он подошел к статной наге, отряхиваясь от остаточных болевых спазмов: Занэш, как и всегда, поприветствовала их всплеском Бездны и массовой пыткой, прожегшей по всем нервам огненной болью.

Измандан намотал на руку одну из цепей, вынуждая нагу склониться к нему. Лицом к лицу. Близко. До неприличия, до интимности, до той грани, на которой могут позволить себе стоять лишь… избранники.

–   Моя королева… – сильные пальцы собственнически огладили холеную щеку, скользнули по вздернутому подбородку.

Мгновения тишины. Мелкий в сравнении с высоченной королевой наг рен’дорай смотрел прямо в пылающие глаза самой могущественной женщины Азерота… и улыбался. А она, сузив очи, прошептала:

–   Ненавижу… тебя…

Бессилие в Ее голосе ласкало его разум слаще смертных криков каменного вампира… Но как же иначе она встретила их впервые, когда они победили палача и дали ей свободу.

 

 .

 

Цепи распались с тихим шелестом затухающего шепота. Нага выпрямилась. Горделивая, самоуверенная, статная и недосягаемая.

–   Азшара, мы выполнили свою часть сделки. – Гневион спустился по ступеням и подошел к королеве. – Теперь твоя очередь.

Высокомерно вздернув острый подбородок еще недавно молившая о помощи женщина прошипела:

–   Следи за языком, дракончик. – гнев и презрение сочились в каждом ее слове. – Королева всегда исполняет свои обещания.

Наш Принц полыхнул гневом, но смолчал. Зато брат не удержался от яда:

–   О, разжалась хватка хозяина на шее и осмелела… — Измандан сплюнул, тяжело опираясь на щит. – Брехливая сука…

Азшара милостиво его проигнорировала, лишь глаза опасно сузились в гневе и накаляющейся ярости. Но она… смирила свой гнев. Сейчас.

–   Слушайте внимательно. – тонкое щупальце с лопаточкой на конце легло ей в ладонь как кончик косы. – Н’Зот слабейший в своем роду. На Азероте сохранилось воплощение силы Древних богов, которое можно обратить против него.

Легкое движение кистью, и на пол опустился… изогнутый серповидный кинжал с голубым оком в основании рукояти.

–   Я бы и сама воткнула этот кинжал ему в сердце… если бы вы мне не помешали.

–   Да-да… какие мы уроды… не дали Занэш и дальше пытать тебя… — брат откровенно нарывался и не стеснялся выливать презрение на ту, кто так много у него отняла. – Будет возможность – обязательно исправлю эту несправедливость. Но ты продолжай. Расскажи, как сильно мы тебе насрали в похлебку, спасая тебя и зачищая за тобой твоё же говно.

Королева уже откровенно зашипела. На Измандана шикнули, но его это не впечатлило и не остановило: Азшаре выгоден наш успех. Сейчас она проглотит любое оскорбление, чтобы отомстить в будущем. Но что нам ее месть… здесь?

–   Впрочем, это неважно. – отмахнулась нага. – Ксал’атат теперь ваша. Но бейте наверняка – второй удар вы нанести не успеете.

Брат на этот раз промолчал, глядя, как Гневион поднимает древний артефакт.

–   Идите и сделайте свое дело. – королева брезгливо поджала губы. – Я устала от посредников и глашатаев. Трон истинной силы ждет меня, и я займу его!

Коротко взблеснул черный портал, и королева Азшара ушла.

–   Ненавижу эту тварь… — едва слышно прошептал брат. – Скольких она погубила из блажи? Сколько еще должно умереть по ее прихоти, пока в ее гнилое сердце не воткнут нож?

Бойцы молчали. Каждый из нас пострадал из-за этой женщины. У каждого из нас погибли друзья в Назжатаре и в Вечном Дворце. У кого-то принесли в жертву родных, как у бойцов из 7-го Легиона. У кого-то там погибли супруги и дети. Кто-то сам едва выжил. Каждый пострадал. А теперь мы сами, своими руками дали этой твари со сладким обманчивым голосом свободу…

.

–   Как тебе твой Трон, Азшара? – ядом, плескавшим в голосе воина, можно было отравить весь мир. – Как тебе истинная сила, которая так покорно струится под тобой? Нравится?

Нага высокомерно молчала, задрав подбородок, не глядя в жестокие глаза своего… поклонника. Измандан хмыкнул, отпустил цепь, позволяя женщине выпрямиться и отстраниться.

–   До новой встречи, моя Королева.

По совершенному лицу древней прошла судорога ярости, а глаза полыхнули чистой и незамутненной ненавистью, но молодому мелкому воину из народа Бездны были… безразличны чувства навеки скованного в недрах древней Империи… чудовища.

Такого же, как Маут и Скитра.

Такого же, как и тот, кто привел сюда чужаков, разграбляющих оружейные хранилища сектантов под презрительными взглядами Королевы и молчаливых бойцов.

–   Куда дальше? – тихо спросил на родном языке Сахейн. – Вексиона?

–   Она сейчас на яйцах и совсем припадочная. – Измандан поморщился. – Сунемся к ней, так эта психованная сразу взлетит и зальет Бездной всю площадь. Нам-то что, как домой окунемся, а остальные… Помнишь, что в прошлый раз было? Весь рейд передох за мгновения.

Сахейн кивнул.

–   Брат, а от кого она несется? – задал он давно мучающий его вопрос. – Я не припомню в Ни’алоте других взрослых драконов ее стаи.

–   Не знаю, что там в ее питомнике, но в этом городе есть только один взрослый половозрелый самец, у которого неистребимая тяга к самочкам из других стай… — иронично отозвался Измандан, поднимая щит.

Сахейн булькнул смешком. Рядом заржал дворф с пивным именем: о ком речь знали все. Его могучая тень не раз накрывала их как предвестник разрушения.

–   И много она несется? – лениво спросил стрелок-кал’дорай, почесывая по холке свою светящуюся кошку. Животина урчала и обтиралась о хозяина.

–   Я ей под хвост не заглядывал, а сунешься к кладке, — визгу будет на всю Империю. А потом она будет гнать тебя по всей Ни’алоте, заливая Бездной и вопя как истеричка.

–   Она и есть истеричка. – буркнул дворф. – Дальше куда?

Сахейн нахмурился. Все веселье испарилось. Если не к драконихе, то куда дальше?

–   Ты поведешь их в Улей? – прямо спросил он.

Темный близнец покачал головой.

–   Если я их приведу в Улей, они оттуда уже не выйдут. – тихо произнес он. – Брат, ты же знаешь, что там происходит. Ты же помнишь…

Помнит.

Если темный брат не мог забыть Маута, то светлому в кошмарах приходит Улей и два его повелителя.

.

Туннель стен казался бесконечным. Ребра колонн уходили ввысь, смыкаясь над нашими головами острым потолком. Одна за другой. Ряд за рядом, а стена все не заканчивалась. Но там, впереди, в сумраке прохода маячил золотой свет. Там – выход… вход в сам город. Скоро мы сможем увидеть Ни’алоту своими глазами…

–   Обнаружены точки для установки маяков.

Механический голос МАТРИАРХА раздавался в голове как глас спокойствия и единственное, что хоть как-то напоминало о доме здесь, в Ни’алоте. В городе нашего Врага, таящегося где-то под защитой массивных темных пирамид.

Мы вышли из пирамиды и… замерли, глядя на сумрачный пейзаж, раскинувшийся перед нами. Горы… Фиолетовые, как и камень пирамид. Мертвые. Лишенные растительности и жизни, они взметались в оранжево-пурпурные небеса. Ветер гнал рваные облака, подсвеченные пламенем небес. Они скользили над нами, цеплялись друг за друга, но мы смотрели не на них. На щупальца. Огромные, покрытые окаменевшей кожей и броней, с шипами, торчащими в стороны, они шевелились в небесах. Они перекрывали собой весь горизонт! Они… они виднелись вдалеке, едва различимые в толще воздуха. Они были везде. Они росли из самого мира!

Это было жутко. Но это было… красиво.

Величественно.

Как… дома. Как фиолетовые миры с шапками шевелящихся щупалец, утопающие в дымке Бездны.

Словно мы заглянули в наш мир до начала времен…

–   Перед размещением требуется обеззараживание местности.

Голос МАТРИАРХА звучал странным диссонансом. Словно ее тут быть не должно.

Она – неправильная.

Не живая.

Чуждая нам.

Лишняя…

–   Да-да. – голос Магни врезался в разум хмурым басом. – Чтобы установить маяк, вам придется тут всех перебить.

Всех перебить?

Мы растерянно смотрели, перебегая глазами по дорогам, площадям и мостам раскинувшегося перед нами огромного города, по культистам и тварям, расхаживающих по переходам и мосткам, лишь чудом еще не заметивших нас. Мы смотрели на огромных сине-фиолетовых драконов, парящих в небесах…

Всех?

Перебить?

–   А когда установим все маяки, можно и Н’Зотом заняться! – бодро закончил Магни и отключился.

Алмазный Хранитель… Он мог только говорить нам, не слыша нас и не видя. Знал бы он… как режут разум его слова. Особенно такие. Нарочито-бодрые. Как последние…

Заняться Н’Зотом…

Легко говорить, сидя в безопасности Зала. Легко, не зная, что тут происходит, и какой кровью нам даются эти победы. Что бы сказал Хранитель, если бы узнал, сколько нас осталось? Если бы узнал, как многие из нас едва способны сохранять рассудок в ясности.

Я поднял взгляд на нашего дракона, Гневиона, шедшего с нами почти с самого начала. Он пришел после убийства его же видения и более не смог покинуть спящий город. Все это время он был с нами. Сражался вместе с нами. Сходил с ума под смех безумного насекомого… и выжигал заразу, лезущую к нам со стен.

Но то была только надвратная пирамида, а мы потеряли уже половину…

–   А мы справимся? – устало, с мрачным скепсисом спросил брат.

Наш Герой растерянно смотрел на нас всех, скользя взглядом по лицам. На груди у него мягко переливается Сердце нашего мира, словно молчаливый укор и напоминание о том, ради чего мы пришли сюда.

–   Нам придется. – хрипло сказал он.

–   Нам придется поторопиться. – сумрачный голос Адорина был едва слышен. – Припасов осталось немного. Хорошо еще воду маг делает.

Магов у нас осталось двое, и мы их берегли. Без них нам будет нечего пить и есть: мы не рассчитывали, что поход займет так много времени. Припасов брали на месяц. Но осталось… немного. Почти всё сжег Черный Император. Еще часть испортили плотоядные скарабеи, от которых уже погибло шесть бойцов: эти твари пробирались в доспехи, быстро вгрызались под кожу и уходили внутрь тела. Повезет, если удастся достать. А если нет…

Они пожирают жертву заживо.

–   Куда идем?

Наш лидер растерянно осмотрел раскинувшийся перед нами город. Установить маяки… Все маяки. Всех перебить…

–   Может, туда? – тихо-тихо прошептала одна из выживших друидом – Элиа – зеленоволосая кал’дорай, указывая рукой в сторону одной из пирамид, у которой было… тихо. – Там никого нет.

–   Это и напрягает. – буркнул Измандан, устало опираясь на скутум. – Может, там вообще такая дичь сидит, которую даже защищать не надо?

–   Все возможно. – прохрипел наш Герой. – Но нам придется туда пойти. Хранитель ясно сказал: установить надо все маяки. И зачистить здесь всё.

Слова прозвучали как приказ…

 

.

До пирамиды мы добрались без сложностей. Приходилось только прикрываться иллюзиями от всадников на огромных летучих червях, изредка пролетавших по небу патрулем. Но маги справились, и мы дошли до огромного каменного портала-входа. Привычный уже вид. Привычные огненные шары, под небом не такие яркие и угнетающие, как там, в сумраке надвратной пирамиды.

Здесь было тихо.

Ни патрулей, ни культистов. Ни тварей. Никого.

Тихо.

–   Это…

–   Странно.

Тихие шепотки: безмолвие пирамиды давило на разум, заставляя понижать голос и шептать. Не шуметь. Не привлекать внимание того, что тут сокрыто.

–   Я не хочу туда идти…

Юная маг-син’дораи смотрела в темнеющий вход со страхом в зеленых сияющих глазах.

–   Можно мы туда не пойдем? – как эхо – кал’дорай-друид. Испуганная девчонка, словно бы и не было десяти тысяч лет жизни в тени кроны Тельдрассила. – Там что-то есть… Я слышу… Их много… их… они… голодны… они…

Бессвязный шепот угас во всхлипах.

–   Мы должны. – с нажимом произнес наш Герой. – Никто кроме нас.

Никто кроме нас.

Слова, с которыми мы шли по Ни’алоте, пробивая себе дорогу в ожившем кошмаре.

Никто, кроме нас.

Никто сюда не войдет. Никто не пронесет Сердце нашего мира в логово врага, чтобы получить возможность нанести один-единственный удар. Только наш Герой – светлый юноша с глазами старика и непосильной ношей на шее. Никто кроме нас… не прикроет его. Не проведет сквозь орды врагов к сердцу этого ужаса, чтобы дать шанс нашему миру выжить.

–   Никто другой не справится. – дрожащий, ломкий юношеский голос, сиплый и охрипший от криков.

Сколько в нем осталось веры, а сколько – долга?

–   У нас нет пути назад. – спокойный, почти безмятежный голос брата резанул слух.

Измандан подошел к поседевшей кал’дорай, тяжело опустил массивный скутум, глухо звякнувший о камень.

–   Из Ни’алоты нет выхода. – брат рвано дернул головой в сторону нашего дракона. – Вон, вошел, а выйти уже не смог. Там портал односторонний. Он закрылся, когда мы ушли к Стражу-статуе. Я смотрел.

Бойцы молчали.

–   Все мы тут смертники. Все знали, куда идем и ради чего. – он улыбнулся косой неживой улыбкой. – Может, если дойдем. Если победим. Тогда – выйдем.

Лицо брата мелко дрогнуло, словно по телу его резанула боль. Он расстегнул ремешки назяпястника, снял его, положил на прислоненный к ноге щит.

–   У нас нет другого выбора. – Измандан расстегнул ремни наруча, снял его, задрал рукав поддоспешника, оголяя кожу. – Нам надо идти дальше. – достал тонкий стилет из скрытых ножен. – Убивать Стражей. Одного за другим. Очищать зоны и ставить маяки для наведения Кузни. Идти до конца.

Короткий резкий взмах, он вонзил стилет себе же в руку не дрогнув лицом. Подождал пару мгновений. Вытащил окровавленный клинок.

–   Хотите жить – возьмите себя в руки. Страх – убивает. Сводит с ума.

Короткий взмах – острое лезвие рассекло плоть. Глубоко. Почти до кости. Измандан подцепил что-то в ране, поддел… вытаскивая плотоядного скарабея, еще дергающего лапками в агонии. Панцирь насекомого был пробит насквозь. Первым ударом…

–   Залечи.

Седая кал’дорай подняла на него усталый взгляд. Короткий пасс руками, зеленоватое свечение окутано руку, кровь, потоком стекающая по предплечью, остановилась, рана – затянулась.

–   Боль — иллюзия разума. – сухой неживой голос резал как нож. – Боль пройдет. Важны лишь травмы. Они могут нас убить… Но у нас есть целители. Они спасут тело. Но разум… Разум каждый должен спасать сам. Поддадитесь шепоту Бездны, страху, и никакой целитель вам не поможет.

Магичка встала, в упрямстве сжимая губы в линию, молчаливо подала ему сотворенную воду, помогая смыть кровь с руки. Брат поблагодарил ее, склонив голову.

–   Он прав. Нам надо идти вперед. До самого конца. До нашего Врага. Мы должны повергнуть Древнего Бога. – голос нашего Героя уже не дрожал. – У нас есть всё, что нам надо для победы. У нас есть оружие и сила. У нас есть воля и разум. У нас есть соратники. Чтобы победить – нам этого хватит. Мы сможем! Мы пройдем через пробуждающийся город! Мы установим эти маяки. Мы выполним свой долг и спасем наш мир!

Этот солнечный юноша мог творить с нами чудо – его слова давали измученным соратникам силу и надежду на успех. Почему-то именно его слова. Не взрослых, возмужалых воинов света, что толпятся подле замученного видениями мальчишки-жреца. Не наших магов и шаманов. Только его. Юноши едва ли двадцати лет, взявшего на себя бремя Героя. Добровольно ли? По незнанию ли? Не знаю.

Никто не знает, как он попал в этот рейд. Почему именно он?

Никто не спрашивал.

Мы не знали даже его имени.

Сперва нас не представили. Потом – гордость не позволяла задать простой вопрос. А теперь — стыд.

Скрежет металла по камню пронесся дрожью по бойцам: Измандан протащил тяжеленный скутум острым шипом по камню, поднял, закинул на плечо.

–   Пора. Мы не можем толпиться здесь вечно.

И он первым пошел вперед. За ним – я. И наш третий напарник – Адорин. Трое с барьерными щитами, зачарованными всем, что только могли придумать. А за нами потянулись остальные.

 

.

Пирамида все так же была пустынна и тиха. Никого тут не было. Только скарабеи бегали под ногами и пытались пробраться к так вкусно пахнущему мясу, но их привычно давили ботинками и сапогами, не позволяя приближаться и забираться на ноги.

Но чем дальше мы шли, чем глубже заходили в пирамиду, тем… страннее становилось. На стенах начал появляться… налет. Белесый. Он покрывал камень плотной пленкой. Не липкой. Не склизкой. Просто… живой. Мутновато-белесой со странными вкраплениями.

–   Что это? – едва слышно прошептала шаманка, склоняясь над наростом и аккуратно касаясь его кончиком пальца.

Белесая пленка под металлом прогнулась. Никакой ответной агрессии.

–   Оно живое. – сказал Тарод, наш друид, хмуря синие брови и нервно дергая длинными ушами. – Похоже на какие-то выделения. Это не плесень, не растение. Не грибок.

 –  А что тогда это выделяет? – настороженный голос Героя нервно дрогнул.

–   Может, это логово того насекомого? – бухнул басом воин-дворф.

–   Это… возможно. – нехотя согласился кал’дорай. – Посмотрим, что дальше. Я видел остатки старых ульев акиров и нерубов… Если появятся сходства – скажу.

Сходства появились, стоило нам выйти из туннеля входного портала и увидеть внутренний простор пирамиды. Совсем иной… залепленный растяжками и коконами, весь в гроздьях высоких красноватых яиц. С большой центральной платформой, висящей в кружеве белесых прозрачных полотнищ. Они трепетали и подрагивали, словно куски кожи, натянутой от краев платформы к далеким стенам. А по краям – как плотная масса, бугристая, белесая, подрагивающая. Живая.

–   Улей…

Голос друида упал до нервного сиплого шепота.

–   Это улей…

–   Что нам делать? – ломко спросил Герой.

–   Быстрее уходить отсюда. – друид повернулся. Лицо бледное, глаза – испуганные. – Если на нас нападут – нас сожрут!

–   Значит, нам придется тут всех перебить. – спокойно произнес Измандан, глядя куда-то в стены. – Хранитель четко сказал: обеззаразить зону… Для маяка. Здесь.

–   Но мы не сможем!

–   Нам придется! – рыкнул паладин, вставая рядом. – Маги. Готовьте огненные заклинания. Сперва мы проверим, потом – спуститесь вы. Жечь начнем с центра платформы – там голый камень. Поняли?

Маги закивали.

–   Тогда идем. Не разбредаться, к краям не подходить. – голос Адорина упал до шепота. – Упадете, и вам никто не поможет. Вас там съедят.

–   Или личинок наоткладывают. – мрачно пошутил Измандан.

На него шикнули, но воздействия не возымело: брат замкнулся после каменного стража, а пророк-акир словно убил в нем остатки эмоций. Каждая смерть как личный укор. Не уследил. Не прикрыл. Не спас. Даже если бы не смог. Даже если не его вина…

Что останется от него, если мы выйдем?

Что останется от каждого из нас?

 

.

На платформу я спускался с тяжелым сердцем. Тревога дергала нервы: слух различал странный шелест, словно там, в стенах, перекатывалась мелкая и легкая галька. Камешки. Как пустотелые скорлупки орехов, ссыпающиеся сплошным потоком по камню. Но что там сыпалось?

Сухой перестук услышал не только я: бойцы нервничали. Маги, окруженные огненными барьерами, нервно осматривались по сторонам, шаманы расставляли тотемы и готовили призывы запечатанных духов. Других тут не было. Не к кому было дозваться. Мы готовились к бою, но не понимали, кто к нам выйдет. Мы все чувствовали на себе взгляды сотен глаз. Друиды паниковали и озирались по стенам. Что-то чувствовали. Какой-то накатывающий вал.

Они выплеснулись как лавина. Сыпались с сухим стуком, падали на спинки и брюшки, вскакивали на лапки или бессильно шевелили ими в воздухе. И бежали на нас сплошной лавиной. Скарабеи! Сотни, тысячи плотоядных насекомых, поднявшихся откуда-то снизу.

–   Маги! Огонь!!! ОГОНЬ!!!

Крик Адорина совпал с обжигающей волной пламени, выплеснувшейся от наших магов. Затрещали, засвистели насекомые, лопаясь, как перегретые зерна. Но они бежали, бежали и бежали, волна за волной! Они не кончались! Первые ряды, прошедшие мимо огненных волн и разрядов шаманов, добежали по воинов, накидываясь живым ковром. Облепленные насекомыми фигуры рухнули на камень, дикие крики разнеслись из-под блестящих панцирей.

–   Гневион!!!

Наш дракон вздрогнул от крика, вскинулся, оборачиваясь впервые при нас. Он тяжело взлетел, резко взмахивая крыльями, слишком мелкими для грузного детского тела. В пирамиде, залепленной выделениями акиров, негде развернуться!

–   Быстрее! Нас сожрут заживо! Сожги их!!!

Волна драконьего пламени полоснула по скарабеям, выжигая их, очерчивая кольцо вокруг нас.

–   Сожги их всех!!!

Он жег. Маги добавляли, замыкая кольцо. Вспыхивали молнии. Разряды прожигали насекомых, палили заживо тех, кого повалили. Кто-то уже давно перестал кричать, а кто-то еще выл, корчась в пламени. Заживо… пожираемый и сжигаемый…

Я зажмурился, давя волну паники. Выдохнул, вдохнул.

Бессилие и беспомощность… вот что я чувствовал, глядя на бой.

Что я могу сделать? Для чего мне щит и меч?

Чем они помогут против роя?

Зачем… я тут?

Что… мне делать?

Что…

Крепкая затрещина взбодрила, выбивая из паники. Я распахнул глаза, увидел перед собой встревоженное лицо брата.

–   Не смотри.

Детская фобия тряской отдавалась по телу.

Я зажмурил глаза, вдохнул воздух, полный гари и вони паленого мяса. Их. Всех. Спаилили… Открыл глаза. Посмотрел под ноги. На бегающих скарабеев. Брат раздавил пару, не подпуская ко мне. Было уже, нахватался, – брат вырезал тех, что забрались под кожу еще в надвратной пирамиде после пророка.

–   Быстрее!

Громкий командный голос лидера рейда пронесся по залу, прекращая панику и крики боли: воины вырезали насекомых, добравшихся до живых. Плакала магичка, глядя, как по ее руке скользит бугор. Под кожей. Быстро. Двигаясь к локтю. Один из воинов перехватил тонкую руку, сжал, фиксируя, и вонзил кинжал, пробивая бугор точно по центру. Девушка вскрикнула, закусила губу. Рядом ворген-шаман вырвал с рычанием из спины сородича жука. И тут же – еще одного, рядом, выдавливая из раны. Короткие вскрики доносились почти отовсюду: до каждого добрались. Даже наш Герой, закусив губу, смотрел, как из его ноги вырезают насекомых. Адорин успел – срезал поножи и пробил тварей. Хорошо хоть они не так быстро ползают по телу… если мышца крепкая. Только наш дракончик обошелся без тварей под шкурой: вон, стоит на краю платформы и заливает пламенем что-то под нами, а оттуда – треск, писк и вонь паленого хитина.

Гневион…

Холеный роскошный красавец южных кровей. Таким мы его увидели впервые. Принц из рода черных драконов. Сын безумного Аспекта, некогда едва не спалившего наш мир. Величие и самомнение, красивые слова, текучая речь, скользящая по разуму как ласка куртизанки по телу. А сейчас? Сейчас мы видим его настоящим.

Дракончик

Детеныш.

Вот что показал нам настоящий его облик. Сколько там ему лет? Семь? Шесть? Не знаю, как взрослеют и растут детеныши драконов, тем более – Аспектов. Но тельце еще не развито, еще сохраняет детскую несуразность и непропорциональность. Значит, еще даже до юнца не дорос. Но в обороте…

В обороте дракон может сделать себе любое лицо. И любой возраст.

–   Уходим отсюда! Их еще много!

Нервный голос лидера подстегнул: работали быстрее, уже не вздрагивая от криков и стараясь не смотреть на скрюченные тела погибших.

–   Гневион!

Дракончик отступил задом, обернулся и отбежал от края платформы.

Уходили мы в спешке, почти бегом. Дальше, вглубь улья.

 

.

Сахейн зажмурился, борясь с накатывающей дрожью. Раз за разом, вспоминая, он не мог скрыть этот предательский тремор. Каждый раз, вспоминая то, что приходит в кошмарах, он помнит крики, до сих пор звенящие в голове.

–   Когда-нибудь мы сожжем его дотла.

Мягкий голос брата бальзамом лился на израненную душу.

–   Мы не будем в него ходить, брат. – тяжелая рука в когтистой перчатке легла на плечо. – Ради тебя я никого не приведу туда.

Светлый близнец коротко кивнул, а коварная память мелочно подкинула яркие, неугасающие воспоминания одного из самых страшных боев, унесшего больше всего жизней…

 .

–   УЛЕЙ ПОГЛОТИТ ВАС!!!

Хриплый голос встретил нас как удар. Он сочился ненавистью и яростью, а ему вторил другой:

–   Я СДЕРУ ПЛОТЬ С ВАШИХ КОСТЕЙ!

Мы вошли в улей в молчании. Хотелось просто их убить, поставить маяк и выйти отсюда. Запал давно прошел, скарабеи… от них потряхивало. Одно дело – крупная тварь, но мелочь, набивающаяся под кожу и пожирающая заживо…

–   Они все еще ползут за нами.

Тихий голос Гневиона был едва слышим.

–   Оставайся и жги их. А мы… — голос нашего Героя дрогнул. – Мы разберемся с хозяевами Улья.

Думать, что мы не справимся… не хотелось.

–   Идем.

Насмешки и щелкающие выкрики двух огромных насекомых вызывали… раздражение. Сдерут плоть с костей… пожрут… Сперва они должны нас убить!

Бой начался буднично: Измандан и Адорин, разогнавшись, прикрываясь щитами, вломились в насекомых. Каждый выбрал кого-то одного: паладин того, который покрупнее, брат – меньшего и более массивного.

–   Я КОНТРОЛИРУЮ УЛЕЙ!

Громкий скрип меньшего акира почему-то выбесил. Они что, еще не определились, кто там что контролирует? Но я сдержал гнев и раздражение: я остался в группе бойцов, прикрывая их здесь. Вдруг что-то крупное выползет…

Но лезла одна мелочь. Скарабеи и какие-то красные жуки размером с кошку. Мелкие личинки, чавкающие под ногами и оставляющие липкий едкий след, по которому так легко было поскользнуться и упасть на поживу мелких тварей. Сейчас я мог дать себе возможность смотреть, отшвыривая от наших магов насекомых.

–   КРОВЬ ЗАКИПИТ В ВАШИХ ЖИЛАХ!

Скрипучий гнусавый, какой-то старческий голос высокой твари пропилил нервы тревогой, а маги… выставляли щиты.

–   В укрытие!

–   Осторожно!

–   Длинный – маг!

–   Не давайте ему говорить!

–   Расходитесь!

Предупреждения прокатились по рейду. Прервать насекомое не вышло: на удар Адорина тварь лишь пошатнулась, всплеснула лапами, окатывая нас… тенью. Знакомой темной дымкой, мерцающей, жадно тянущейся к части себя, готовая нас поглотить и пожрать… Это же…

–   Разойдитесь! Это Бездна! – проорал я, отпрыгивая от син’дорай. – Не подходите друг к другу!

Бойцы разбежались, отошли друг от друга, не давая жадной тени коснуться частички себя, не давая ей собраться, и Бездна… угасала, покидая нас. Любой рен’дорай знаком с такими… эффектами. Мы знаем… Но откуда у акира магия Бездны?!! Они же никогда ранее…

–   УЛЕЙ ПОДЧИНЯЕТСЯ МНЕ!

Высокая… самка с силой ударила передними лапами по паладину, опрокидывая его на спину. Измандан отпрыгнул от более мелкого Хозяина Улья, поднял скутум, прикрывая напарника. Массивная лапа ударила в зачарованный металл, прибивая к полу, я рванул вперед. Толстый акир развернулся брюшком, подставляясь…

Меч вошел под жесткий панцирь в мягкое брюшко почти по рукоять. Самец взвизгнул, отскочил.

–   Вставай…

Адорин с трудом перевернулся и встал, шипя матерщину под нос: человеку в массивной латной броне тяжело встать без помощи. Акира завизжала, вновь ударяя по щиту.

–   Стены!!!

–   Смотрите!!! Там что-то…

Голоса прервались: белесые коконы на стенах, висящие почти под самым потолком, лопнули, выпуская… Их. Здоровенных красных тварей! Больших! Больше элекков! Они крупнее всадника на звере дренеев! Бронированные, с массивными лапами, они расправляли… крылья…

–   Они летучие! – крикнул я, отступая и давая возможность брату забрать на себя злобно скрипящего самца.

–   Шершни акиров!!! – взвизгнул друид. – Убейте их! Убейте!!! Убейте!!!

Первого я встретил щитом, прикрывая мелкую магичку, что держала огненный барьер над целителями. Я услышал только накатывающий гул крыльев, а потом… меня сбило с ног и протащило по полу. Под спиной засвистели скарабеи, треща лопающимися панцирями, от удара онемела рука, но скутум не упал: ремни удержали.

–   Вставай! – подбежал боец-дворф, протянуло руку.

Рывком меня подняли на ноги. Я не мог вдохнуть, судорожно хватая воздух: защемило грудину. Остро кололо в боку. У локтя, куда пришел удар. Остро-остро. Перехватывало дыхание. Сломал ребро…

Тонкий скрипучий визг, дикий крик за спиной, захлебывающийся бульканьем. Я развернулся, рывком, смаргивая слезы: боль пробивала тело как копье.

Я увидел…

Наш друид… шершень… пробил его тело острым шипом! От поясницы и до… До… Он бессильно скреб пальцами по груди, раздирая появившимися когтями и кричал-кричал-кричал, а тварь, оседлавшая его, свистела, дергая жало в теле…

–   Та-а-авир!!! – седая друидка бросилась к нему, но воин перехватил ее за талию и отшвырнул.

Крики… Ор… Треск крыльев. Еще дикие крики там, дальше: еще один шершень повалил жертву… они… Они…

–   Убейте его! Они откладывают личинок в тела!

Удар моего щита перебил жесткий яйцеклад у самой задницы твари, а от боли помутилось в голове. Скутум тяжелый. Край – острый. Дворфы наточили по просьбе… Удар! Зачем мне меч, если у меня есть щит!

Меч. Он слишком короткий… Мне нужно копье…

Меч вошел в мягкое подбрюшье, в руку по призыву тяжело легла теплая рукоять моего копья. Короткого. Толстого. Массивного. Демонического. С длинным клинком. Длинным-длинным… почти как моя нога… Я хранил его в пространственном кармане. Давно… Трофей с Анторуса…

Удар! Щит перебил лапы. Шершень взвизгнул. Удар!

Клинок демонов режет хитин как воду…

Боль пробивала тело, туманила разум. Шершень упал как красная куча чужой брони, судорожно забирая лапами. Острыми. Массивными. Он скрипел…

–   ВПЕРЕД, МАЛЫШИ!

Тонкий хрипло-старушечий визг самки-акиры резанул по разуму.

Малыши?!!!

С чавканьем лопались яйца. Большие. Налепленные дальше, на стенах, выше нашего роста. Они торчали со всех сторон и подрагивали, сотрясаемые изнутри.

Личинки…

Здоровые! Огромные! Они выбирались из яиц. В зеленой слизи…

–   Осторожно! Они катятся!

Личинки скручивались в кольцо и… покатились вниз! На нас! Уродливые колеса из живой плоти! А за ними – липкий зеленый след. Удар щита отшвырнул катящуюся на нас личинку в сторону, дворф со смешным пивным именем ее разрубил топором, разбрызгивая зеленую дрянь.

–   Слизь! Не попадайтесь… она жжет… Жжет! Нет! Нет!

Голос сорвался в вой. Дикий. Громкий. Вой.

Кал’дорай-лучник выл, пытаясь стереть с себя попавшую на тело и лицо слизь… сдирая пальцами тающее на глазах мясо. Потекла кожа… мясо сползало с черепа белесой слизью, а он орал… кричал, срывая горло… Выл…

Копье смахнуло голову. Вой прервался.

–   Смотрите под ноги. – голос как карканье. – Не дайте им коснуться себя.

Острие копья смотрело в пол. По черному металлу, по зеленоватым рунам текла темная красная кровь…

 

 .

Сахейн нервно дернул плечом: воспоминания приходили с болью. Фантомной, но яркой, как ярки воспоминания о том, что было под живым куполом плоти в недрах разросшегося Улья. Тогда они справились. Убили хозяев улья, а дракончик выжег все изнутри. И только потом встал на свое место маяк. Первый маяк, который они тогда установили.

Устройства титанов до сих пор вызывают недоумение и вопросы. Тот маяк пришел к ним словно иллюзия, зыбкий образ, но стоило его коснуться – обрел материальность и развернул защитные протоколы титанов. А они могли видеть только тонкие линии и свечение в тяжелом чаде сгоревшей плоти.

–   Если не в улей, то куда? К Ра-дену?

Измандан покачал головой.

–   Брат, путь к Ра-дену проходит через Улей. Мы не сможем его обойти. А даже если бы могли…

Он замолчал, а в памяти ярко и живо вспыхнули никогда не угасающие воспоминания об измененном творении Титанов, получившим новый смысл жизни под шепот Древнего Бога.

.

Лифт поднял нас на вершину пирамиды, оставляя далеко внизу Улей, его мертвых хозяев и скарабеев, все еще беснующихся и пирующих на телах наших павших соратников и друзей. Что ждет нас там, на вершине пирамиды? Кто нас ждет? Очередная тварь? Акир? Рой?

Что?

Я устало шел вслед за братом, поддерживая под руку прихрамывающего стрелка: упал неудачно под ударом шершня, зацепил кислоту, щедро размазанную по платформе. Когда начало разъедать мясо вместе с доспехами, Атмар, мечник-син’дорай, успел отсечь распадающуюся на глазах плоть. Эскан из-за потери крови еле шел, оступаясь и припадая на раненную ногу. Но он выжил. Если не погибнет в ближайших боях, его вылечат.

Короткий коридор сюрпризов не принес: никаких следов Улья и его обитателей. Здесь, на вершине, было чисто, словно под нами не было живой плоти на стенах, словно там, внизу, под каменными плитами перекрытий, не роились плотоядные и жадные до свежатины твари. Я шел в хвосте колонны, присматривая за отстающими: раненых много, некоторые уже не способны вести бой и не справятся, если что-то ударит в спину. А потому ошарашенный голос Магни, набатом разнесшийся в голове, стал неожиданностью:

–   Ра-ден?! Ты же слуга титанов, самой Азерот! Как такое возможно?!

Голос Хранителя звенел от неверия и шока, от осознания всей чудовищности произошедшего с его… кем? Знакомым? Другом? Коллегой?

Мы столпились на входе, стараясь лишний раз не высовываться и пытаясь рассмотреть, что творилось на платформе на вершине пирамиды. Но там толком ничего не происходило: стояли сектанты, спиной к нам и лицом к огромному каменному мужчине, уже тронутому изменениями. Его рука превратилась в щупальце. Живое, извивающееся, но послушное ему. Немного пошло изменение по плечу, но и только. Внешне каменное существо выглядело очень… живым.

–   Это Ра-ден? – тихо спросил Адорин, глазея на создание титанов.

Ответил ему наш Герой:

–   Да. Это он…

–   А кто он? – прошептала Вения, магичка из народа син’дорай. – И почему его знает Хранитель?

–   Ра-ден… спас зал Сердца, когда в него вторгся Н’зот. – едва слышно ответил юноша, с болью в глазах глядя на каменного Хранителя титанов. – Он пожертвовал собой, чтобы запечатать прорыв…

–   Но он очень даже живой. – скептично заметил Измандан. – Я бы сказал, что сейчас он живее той же МАТРИАРХ. Та вообще напоминает поделки гномов: такие же безмозглые, бездушные и мертвые. Только и могут, что говорить по программе.

Наш Герой отвел взгляд, поджал губы, но… промолчал: в словах моего брата была правда. МАТРИАРХ… она и правда была как бездушный механизм. Говорит как по записанному. Как… робот в Мехагоне. Как и… почти все творения Титанов. Кроме тех, кто… постарше. Вроде Хранителей в Ульдуаре. Но даже они… даже наделенные вроде бы эмоциями Хранители были лишь… кем?

Машинами? Оживленным камнем?

Но эмоции им присущи… вроде бы.

–   Когда я его впервые увидел, он был… апатичным. – честно признался юноша. – Уставшим…

–   Здесь его знатно взбодрили. – проворчал Измандан, тяжело опираясь на щит и давая отдых раненой ноге.

Словно услышав его слова, загудел мощный низкий голос:

–   Н’зот показал мне истину.

На мгновение мы окаменели, как тот вампир: нас обнаружили, но по какой-то причине не нападали.

–   Он освободил меня от условностей пути титанов.

Рослое существо вышло на центр площадки, остановилось, глядя, казалось, каждому из нас в глаза.

–   Идите сюда. Я покажу вам всю славу господина и очищу вас от тьмы!

Идти нам не хотелось.

Бойцы столпились в тени выхода и глазели на огромное существо. Сектанты нас игнорировали, так и стоя вокруг своего господина подобно почетному караулу. Без команды они не нападали.

–   Я не выдержу его удар. – спокойно произнес Измандан. – Никто из нас не выдержит. Даже Адорин, хотя он покрупнее меня с братом будет.

–   Вы сильнее. – качнул головой наш паладин. – Мелкие только, но сильнее и выносливее.

Рен’дорай действительно сильнее людей…

–   А тут не важно. – брат покачал головой. – Ты посмотри на него! Первый же удар нас вколотит в пол вместе со щитами. Обоих. Сразу. Там кулак в ширину что мой рост.

–   Тогда… надо не попадаться под его удары. – произнес наш Герой.

–   Надо. – брат покивал. – Но половина из нас ранены, некоторые еле ходить могут. Они не смогут не то что увернуться от удара титанида, они даже не дойдут до него без помощи. – покосившись на замершего на площадке Ра-дена, Измандан добавил: — Тут проход низковат, Хранитель не пролезет. Сектанты и твари – могут. Но не сам Ра-ден.

Юноша нахмурился.

–   К чему ты клонишь?

–   Нам нужен отдых. – брат смотрел в глаза нашему юному лидеру. – Нам нужно лечение. Надо поесть, проспаться, набраться сил.

–   Нам не дадут отдохнуть.

–   Слушай, ну серьезно. Мы на грани. Или мы приведем себя в порядок и отдохнем, или нас тут перебьют в первом же серьезном бою.

Солнечный юноша с давно погасшими глазами отвел взгляд, сгорбился, устало прогреб золотые, уже наполовину поседевшие волосы.

–   Поставим здесь маяк и будем искать место для привала. Но с Ра-деном надо… надо что-то сделать.

Он смотрел на нас в поисках поддержки и одобрения, потускневшие голубые глаза перебегали с одного лица на другое.

Что он видел? На что смотрел…

–   Я не знаю, как мы можем победить творение Титанов… — прошептал он со смирением и бессилием. – Он же один из Хранителей… Он повелевает молниями. Раньше повелевал. А сейчас… я не знаю, как его изменил Н’Зот. Что с ним сделали и какой силой он стал обладать.

Короткая тяжелая пауза подвисла как приговор.

–   Я не знаю, как нам его победить.

Признание далось тяжело и мучительно в тяжелой тянущей тишине и сумрачном молчании остальных. Нам нечего было добавить к этим словам.

–   Что, совсем никаких идей? – мрачно спросил Измандан.

–   А что мы с ним можем сделать? – стрелок приподнял свой тяжелый лук. – Это – бесполезно. Еще на том вампире проверяли. Снаряды от них отскакивают. Магия? Даже страж акиров был неуязвим, а это – творение самих титанов. Мечи? – он фыркнул.

–   Это вообще тупо. Как по скале рубить. – буркнул воин-человек со странным именем Бир.

–   И что теперь? – тихонько спросила светлая целительница – юная девушка-син’дорай, только-только вышедшая из Храма Света.

Измандан развел руками.

–   Идей не у кого нет.

–   Есть.

Низкий бас громыхнул в темноте прохода. Могучая тень пошевелилась, вышла на свет, являя нам… нашего чернокнижника. Все время, что мы провели здесь, он молчал, держался позади. Рослый крепкий орк, сгорбленный и хмурый. Из-под низко надвинутого капюшона на нас смотрели недружелюбные темные глаза. Плащ скрывал одежды, лишь на мощную грудь спадали две толстые, с руку, косы плотно переплетенных черных волос.

–   Я могу его убрать. – чернокнижник подошел, тяжело опираясь на узловатый посох с массивным черепом на навершии.

–   Как? – в лоб спросил брат.

–   Я покажу…

Улыбочка, скользнувшая по тонким губам орка, отдавала терпким привкусом Скверны и крови…

 

–   Ты больной на голову. – буркнул Адорин.

Остальные молчали, переваривая высказанную идею, а чернокнижник улыбался, перебегая взглядом по нашим лицам.

План орка был прост как дубина. И так же эффективен. Для его исполнения никого особо не требовалось: только он сам и шаман на подстраховке, если что-то пойдет не так и жертва оступится. Ну или маг, если силы хватит. Магов решили поберечь, да и шаман-тролль согласился участвовать. Сказал, что бегает быстро и духи у него послушные.

–   Ладно. От нас что требуется? – спросил Измандан, привычно опираясь на скутум и поджимая раненую ногу.

–   Следи, чтобы в спину не ударили. И сектантов потом примете.

–   Это – не вопрос. А с этим? – брат кивком головы указал на огромное существо.

–   А этот – мои заботы. – оскалился чернокнижник.

Сумрачный и нелюдимый орк расцветал на глазах. Адорин хмыкнул, усмехнулся и спросил:

–   Звать-то тебя как?

–   Ул’хан. – любезно представился тот, снимая длинный плащ с капюшоном.

Орк выпрямился во весь свой рост, разом перестав горбится, размял плечи, руки. Посох он вручил растерянно смотрящей на него снизу-вверх Вении. Девушка осторожно обхватила обеими руками толстое узловатое древко, стараясь не дотрагиваться пальцами до тускло мерцающих призрачной зеленью рун.

–   Да не бойся, он не опасен. – орк хмыкнул. – Нам посох для работы не нужен, но как дубина – полезен, если призванный демон покорится не хочет или откусить руку пытается. А в работе я пользуюсь этим.

С этими словами он вытащил длинный изогнутый ритуальный нож и показал его магичке. Девушка на клинок смотрела с опаской: слишком явно от этого…  инструмента тянуло кровью, болью и Скверной, переливающейся по темному клинку мерцающими разводами.

–   Джи, готов?

Тролль коротко кивнул.

–   Я пошел.

Разговоры на этом закончились, а чернокнижник, убрав ритуальный нож, легким, отработанным жестом поставил… парный портал, выведя выходную арку прямо за одну из четырех колонн, стоящих квадратом на площадке. Орк исчез в темной дымке, выйдя у колонны, прикрывающей его от взгляда создания титанов. Ра-ден все так же ждал нас, стоя между колоннами и неотрывно глядя на нашего Лидера и сияющее в сумраке коридора Сердце Азерот. Он не видел, как Ул’хан открыл второй парный портал и вышел ему за спину…

 

Пламя Скверны сворачивалось в плотный шар в крепких руках, а орк улыбался. Опасность горячила кровь, отражалась алыми искрами в темных глазах, но воля держала разум в узде, как руки – разрушительную мощь Хаоса, покорную его желанию. Шар оформился, ровно вращаясь между мозолистыми ладонями. Ни звука, ни лишнего шума. Тихо, как крадущийся убийца…

–   Эй, ты! – раскатистый бас орка прогрохотал в сумрачной тиши Ни’алоты.

Ра-ден поворачивался на наглый голос неспешно, хоть и дрогнул, услышав зычный бас за спиной. А орк ждал. Мгновения. Одно за другим, пока создание титанов неспешно разворачивалось к нему. Ра-ден не ждал от нас угрозы: кто мы такие рядом с ним. Что мы можем ему противопоставить? Он же силен. Его мощь – Бездна, полная шепотков Древнего Бога.

Шар Скверны вырвался из крепких рук Ул’хана за мгновение до того, как огромный Хранитель его увидел. Медленный поворот головы, прикрытой каменным капюшоном… дымный темный след, испещренный призрачной зеленью, и материальная Скверна врезалась прямо в лицо тронутого Бездной создания.

Не Свет убивает Бездну. Он может противиться ей, но не в силах уничтожить. Но есть сила, способная уничтожать Бездну, выжигать ее, осквернять и поглощать.

Сила, расплескавшаяся по лицу создания тех, кто не смог с ней справиться. Сила, прожигающая и искажающая все, до чего касается.

Скверна.

Рев Ра-дена ударил по нам кувалдой, прибивая к полу, столько в нем было ярости и боли. А в руках орка наливался мощью новый шар. Искаженный Хранитель бросился вперед, на крохотное существо, олицетворяющее все, что мерзко для него что ранее, что сейчас. Чернокнижник ждал и смотрел в разъедаемое зеленью каменное лицо. На губах – улыбочка. Коварная. Довольная… с какой он вышел через парный портал обратно к колонне, пропуская к краю площадки ослепленное существо. А шаман лишь подтолкнул замешкавшегося было Хранителя. Воздушный толчок в широкую спину, и Ра-ден с ревом полетел вниз. Туда, где у подножия пирамиды плескала раскаленная лава меж фиолетовых скал.

 

Сектантов перебили быстро: авантюра с Ра-деном лишь разогрела азарт нашего чернокнижника, и орк с удовольствием спустил своих демонов на жертв.

–   И почему мы раньше их не видели? – флегматично спросил брат, с живым интересом глядя, как ловец Скверны пожирает труп странной твари, вгрызаясь в щупальце с таким наслаждением на морде, словно ему выпал любимый деликатес.

–   А вы не просили. – иронично отозвался орк.

–   Теперь…

Договорить брат не успел, как в головах раздался знакомый голос:

–   Порча устранена. – механический бездушный голос МАТРИАРХА так ярко, так… мертво звучал после ярких эмоций в другого создания титанов. – Размещаю маяк. Провожу калибровку луча.

Перед нами нежным золотом засиял разворачивающийся механизм титанов…

 

 .

–   Не думаю, что им стоит его видеть. – Измандан качнул головой, грустно глядя куда-то в стену. – Для большинства Ра-ден – просто очередной каменный гигант, которых полно на Азероте. Монстр из кошмара, мутировавший и измененный.

–   Даже для нас он таким был. – поправил его Эскан.

–   Для всех, кроме нашего Героя…

Упоминание о солнечном юноше, вошедшим с ними под своды Пробуждающегося города, убило последние проблески веселья, вновь погружая разум в сумрак.

–   Идем. – Измандан дернул щупом, скрытым под шлемом, опустил забрало. – Пора заканчивать этот рейд.

Бойцы оживились.

–   Тогда…

Атмар вопросительно дернул кисточкой брови.

–   Провал.

–   Ты поведешь их по всей Ил’Гинот? – прямо спросил Бир.

Измандан покачал головой.

–   Дороги вниз будет достаточно. Если этого им не хватит, тогда — псина. Не сложно, страшно и противно. Не будут тупить, никто не сдохнет, и эта ненасытная скотина останется жрать свои зеленые помои.

–   А если будут?

–   Тогда… Шад’хар получит шанс нажраться.

Кэринн слушал короткие обсуждения, поглядывая на «клиентов», нанятых братьями в Боралусе. Куда подевался апломб, самомнение и бравада? Прошли всего ничего, а они уже жмутся сумрачными кучками друг к другу. У кого-то взгляд затравленный, кто-то откровенно паникует от любого звука, кто-то втягивает голову в плечи, когда вновь раздается трубный протяжный глас, перекатывающийся в тишине Видения. И лишь немногие смотрят в мертвый пейзаж Спящего города широко расправив плечи и сохраняя готовность встретить врага.

Тихий перестук копытцев по камню спугнул мысли: боевая подруга подошла почти беззвучно, лишь обозначив свое приближение.

–   Кэринн… — картавящий вибрирующий мелодичный голосок был едва слышен в посвистах ветра.

–   Да?

–   Это… всегда так? – точеная ладошка, закованная в черные латы, взлетела в мимолетном жесте.

Рен’дорай покачал головой, встречая пылающий стылым огнем Смерти взгляд Рыцаря Смерти.

–   Измандан в этот раз ведет коротким путем. Спешит. – ответ был столь же тих, как и вопрос. – Эти, — жрец кивнул на авантюристов, — совсем какие-то…

–   Какие?

Ответил молодой мужчина не сразу. Он всматривался в сумрачные испуганные лица, пытаясь выделить то единственное отсутствующее качество, которое в глазах лидера их группы сделало всех этих вроде бы талантливых и сильных разумных… бесполезными.

–   Они… Без огня в душе. – прошептал Кэринн. – В них нет того, что заставляло нас идти сквозь Анторус и раскаленную лаву Скверны. Того, благодаря чему мы смогли победить Падшего. Эти… не такие.

–   А как же…

Взгляд дренейки метнулся к мелкой обособленной группе: трое мужчин-эльфов разных ветвей народа дорай и бледная молчаливая девушка-син’дорай, отдыхающая сидя, опираясь спиной на плечо рослого кал’дорай.

–   Исключение. Как и он. – короткий кивок в сторону одиночки-син’дорай, воина, весь рейд хранящего молчание и практически не участвовавшего в дележке добычи.

–   Он… не такой, как другие. – после короткой паузы произнесла рыцарь Смерти.

Кэринн нахмурился, перехватил острое внимание темного близнеца, повернувшего длинное ухо в их сторону.

–   В нем я не чувствую жизни. – просто ответила Занферу. – Но он – не один из нас. Другой.

Статный красивый эльфийский воин повернул голову, словно услышал их разговор. Здесь, под светом золотого неба Ни’алоты, он казался еще бледнее, чем под жарким солнцем Ульдума. Кожа светлая до серости, глаза всегда прикрыты волосами: длинная челка спадала на лицо и прикрывала острый взгляд. Полная латная броня скрывала тело, оставляя открытой только голову, но лицо – сокрыто в тени глубокого капюшона.

–   Сан’лейн. – короткое, хлесткое слово резануло воздух: Измандан подошел к своему жрецу. – Я знаю. Один из немногих, оставшихся в мире. – короткий взгляд на замершего статуей воина. – Не имею ничего против него. Он заплатил за этот поход и готов получить от него всё.

–   Но его не интересует добыча. – мягко произнесла Занферу.

–   Так он и не за барахлом сюда пришел. – рен’дорай поднял взгляд на неживую эредар. – И заплатил он не золотом.

Рыцарь коротко склонила голову: она сюда тоже не ради барахла пришла… и платить собиралась отнюдь не деньгами.

–   Мы идем вниз? – тихо спросил Кэринн, глядя на вздымающиеся вдали клыки серой пасти Провала Ил’Гинот.

–   А не хочешь? – Измандан приподнял пластину шлема, всматриваясь в лицо друга.

Кэринн облизнул губы, глянул на сизо-серую плоть разросшейся порчи, нервно передернул плечами. Щупы на голове поджались, скрываясь в пышной синей гриве.

–   Не хочешь. – констатировал воин. – Хорошо. – он тепло улыбнулся, разом теряя сумрачность и въевшиеся, казалось, в саму душу беспощадность и жестокость. – Мы туда не пойдем.

С этими словами воин ушел, оставив жреца и рыцаря Смерти растерянно смотреть друг на друга: простота, с которой лидер отказался от спуска в глубины Провала, удивила не только Занферу, но и Кэринна.

–   А… — женщина неопределенно покачала рукой.

–   Видимо, сам не хочет. – тихонько буркнул жрец.

Воин подошел к своим бойцам, обернулся на растерянного друга, улыбнулся и сказал:

–   Кэринн просил не идти к Ил’Гинот. Я согласился. Мы туда не пойдем.

Адорин фыркнул, Вения облегченно выдохнула, а Бир поморщился: он терпеть не мог псину и старался не отказывать себе в удовольствии намять ей бока при любой удобной возможности, которая только что отменилась.

–   Сворачиваем рейд. – Измандан опустил лицевую пластину шлема. – Так даже лучше. – покосился на клиентов, жмущихся уставшей кучкой. — Поднимайте их. Пора заканчивать это дело.

Шкрябнул острием массивный скутум, протащенный по гладкому фиолетовому камню.

–   Совсем заканчивать? – тихо спросил Эскан.

Лидер передернул плечами.

–   Совсем. С каждым разом все меньше достойных. Не вижу смысла продолжать.

–   А если найдем? – буркнул Бир.

–   А если найдем – приведет отдельно. Без этого всего…

Когтистая рука обвела кругом по сторонам, легла на рукоять полуторного прямого меча, покоящегося в петле на поясе. Бойцы согласно загудели, магичка облегченно прикрыла глаза: платные рейды начали… утомлять и отнимать слишком много времени, а результат раз за разом все хуже и хуже.

–   Заканчиваем отдых! – ровный командирский голос Лидера разнесся по площадке. – Пора идти за главным призом!

–   Вы обещали нам пять сокровищниц. – недовольно рыкнул ворген, поднимаясь на мощные лапы. — Были только три.

Измандан едва слышно зарычал, подошел к мужику, остановился перед ним, поднял шлем, всмотрелся в его морду, глядя на рослого оборотня снизу-вверх: рен’дорай едва доставал макушкой до середины его груди.

–   Ты хочешь еще две сокровищницы? Так одна из них в Улье. Тебя там насекомые сожрут раньше, чем ты скажешь «золото». А вторая… там. Внизу. Ты хочешь туда спуститься?

Ворген подошел к краю мостика и заглянул вниз. В спускающийся широкой спиралью окаменевшей плоти Провал. Туда, в исходящую кровавой дымкой Бездну, откуда тянулись вкрадчивые шепотки засевшей внизу твари, видящей будущее и судьбы тех, кто к ней пришел.

–   Войдешь туда, и попадешь к Ил’Гинот. К ожившей Порче. К Пророку, чьи слова ломают рассудок надежнее, чем Скитра с его смехом и ударами по психике. – голос эльфа скрежетал как острие лопаты по крышке гроба. – Если дойдешь. Если сумеешь спуститься. Если вообще доберешься до дна и переживешь встречи с его иммунной системой.

Измандан качнул головой, щупальца на шлеме нервно поджались.

–   Я никогда не вожу наемные рейды в Улей. Мне хватило одного похода. Первого. Слишком много там погибло, чтобы я повел туда кого-то еще. Крайне редко вожу в Провал. А с недавних пор перестал водить и к Вексионе: дракониха Бездны сразу взлетает и убивает всех без разбору.

Здоровенная каштановая псина сощурился, злобно оскалился.

–   А ты как тогда выжил?

–   А я рен’дорай. Эльф Бездны. – циничный ответ, полный яда и иронии. – Бездна меня не убивает. В отличии от тебя. – тихий злой смешок. – А не нравится мое решение – проваливай. Золото, так и быть, верну. Частично.

Ворген заворчал, но… не рискнул возражать, глядя в безмятежные глаза мелкого воина. Косая усмешка искривила чувственные губы, молодой мужчина опустил пластину шлема, развернулся и пошел к уходящему вдаль мосту. Полотно фиолетового камня обходило Провал, устремляясь к огромному обелиску. Но перед глазами Лидера стоял другой поворот: налево. Вниз. В недра ожившей порчи под механический голос титанида.

 

 .

 

–   Обнаружена точка для маяка. Проследуйте в расщелину.

Бездушный мертвый голос вновь звучал в разуме смутными отголосками иного мира. Чем дольше мы тут, тем привычнее золотое небо под аркой огромного щупальца. Даже далекий трубный зов уже кажется правильным.

Родным.

А вот слова, раздавшиеся следом… Они были… не к месту. Чуждыми. Глупыми. Полными непонимания. Веселья, которому тут не место.

Слова Алмазного Хранителя.

–   Ты знаешь, «расщелина» — это еще мягко сказано.

Дворф с каждым словом раздражал всё больше и всё меньше хотелось делать то, что он говорит. Всё чаще появлялось мелочное желание поступить… наперекор. Иначе. Так, чтобы в этом бодром и отвратительно-жизнерадостном голосе появился страх и боль. Чтобы он почувствовал то же, что и они: безнадежность перед врагом, равного которому они не встречали.

Демоны Легиона были простыми и понятными. Саргерас, их предводитель, при всей своей мощи и безумии был столь же понятен, как и его Легион. Он был силен. Он был опасен. Он хотел их уничтожить. Но он был понятен. Он не вызывал того липкого страха, который поднимался в душе при взгляде на то, что уходило в глубины мира перед их глазами.

Пасть. Огромная пасть, обрамленная массивными острыми клыками, взмывающими в золотое небо вокруг уходящего спиралью спуска. Щупальца, покачивающие, поджимающиеся, скручивающиеся колечком и вновь распрямляющиеся. Копошение странных существ внизу. Темная кровавая дымка, стелющаяся по серой плоти.

–   Я не хочу туда идти…

Тихий-тихий голос магички потонул в посвистах ветра.

–   Никто не хочет…

Столь же тихий голос брата растворился в трубном зове.

–   Нам придется.

Голос нашего Героя дрожал как лист на осеннем ветру, одинокий, еще не опавший с опустевшей ветви.

Я скосил взгляд.

Юноша был бледен как голодный сан’лейн. Глаза давно утратили живой блеск, потускнели и потемнели в горе и тяжести его бремени. Мы давно не видели его ободрительных улыбок и не слышали полных уверенности и жаркой, истовой, солнечной веры слов. Наше Солнце угасал у нас на глазах, терял свой свет, но и не окутывался Тьмой. Он просто выгорал, покрывался пеплом и прахом… а вместе с ним выгорала и наша надежда.

Кто бы знал, как сильно мы оказались зависимы от его веры в нас… Алмазный Хранитель давно лишь раздражал попытками нас взбодрить. А он… безымянный для нас юноша одной лишь бледной тенью улыбки поднимал в нас дух и веру в успех до золота небес.

–   Сколько еще маяков? – тихо спросил я, подходя к юноше.

–   Последний…

Он не смотрел мне в глаза, отводил взгляд, иногда – замирал, глядя в никуда. Перед собой. Так смотрели те, кто потом… падал с мостков в лаву. Добровольно делая шаг навстречу быстрой смерти.

Так не должно быть.

–   Эй…

Он даже не заметил веса моей руки и не почувствовал касания под латами, но вздрогнул, поднял на меня взгляд. Чуть испуганный, безгранично уставший и загнанный, давно лишенный веры, но полный безнадежности.

–   Мы справимся. Слышишь? Мы сможем.

Растерянность в его глазах радовала: она смывала отчаяние и безнадежность. А нам очень надо, чтобы наше Солнце не угасало у нас же на глазах.

–   Мы поставим этот сраный маяк. Мы пронесем тебя к самому Н’Зоту на своих плечах, если потребуется, чтобы ты смог завершить миссию.

Удивление и… смущение поясняли чистый голубой цвет в глазах нашего Героя, напоминающих бездонное небо родного мира. Кристально-звонкое, безграничное, в котором легко тонуть взглядом. Не золотое небо Ни’алоты, а голубое – Азерота. Мира, ради которого мы здесь. Мира, чья жизнь зависит от нас. Мира, который погибнет, если мы… потерпим неудачу.

–   Мы всё сделаем. Только верь в нас, как раньше.

Он… понял. Я видел это по распахнувшимся в изумлении кристально-чистым голубым глазам, в которых никогда не было пороков и грязи. Я видел это в меняющемся выражении его лица. Мы все видели, как осыпался пепел с души нашего Солнца и как он… вновь начинал сиять… для нас. Видели, как вновь воспрянул наш Герой. Не из-за долга, а из-за нас. Ради нас. Потому что мы в нём нуждались. Потому что мы в него верили, а эта вера и нужда давали ему сил более любой пищи и магических накопителей.

Он нам нужен. Наш Герой. Наше Солнце. Воплощение веры в нас, надежды на успех и чистой, звонкой уверенности в нас.

–   Спасибо…

Его едва слышный шепот радовал меня куда больше предсмертных криков каменного вампира. Больше, чем вид поверженных врагов и пройденного пути. И грел мою душу ярче боли и крови Врага.

Я улыбнулся, хлопнул его по плечу.

Знал бы он, как сильно он нам нужен…

–   Идем. – я ободрительно улыбнулся, заставляя себя хоть ненадолго поверить в собственные слова. – Мы всё тут вырежем и дойдем до самого низу. Поставим этот сраный маяк и потом – к Н’Зоту. Сделаем дело и домой.

–   Домой…

Видимо, я что-то сказал не то, потому как наше Солнце вновь потускнело.

–   У тебя нет дома? – тихо спросил брат, подходя.

Юноша отвел взгляд, прикусил губу.

Вроде бы говорили, что он из Храма… но не жрец. Сирота?

–   Пацан. – бухнул Бир. – Да мы сделаем тебе дом, когда вернемся!

–   Родня есть?

От тихого вопроса Эскана он вздрогнул, дергано пожал плечами.

Значит из тех, кого бросили в приюте.

–   Выйдем отсюда – усыновлю. – радостно оскалился орк.

Юноша растерянно заморгал, оторопело уставившись в довольно скалящуюся зеленую рожу рослого громилы-чернокнижника. Я показал Ул’хану кулак, но тот даже не моргнул: рожденный на Дреноре орк присматривался к нашему Солнцу подозрительно-внимательно, словно эта мысль, сказанная ради поддержки, все сильнее ему нравилась.

–   Обойдешься. – буркнул Адорин: паладин юмора в словах орка тоже не увидел и напрягся.

Чернокнижник паскудно оскалился и остался при своем мнении.

–   Забудь тех, кто тебя предал. – я улыбнулся, на этот раз – искренне: я снова чувствовал тепло в душе, глядя в растерянные голубые глаза. – Мы тебя не бросим. У тебя будет дом. Когда мы отсюда выберемся.

Юноша бледно улыбнулся, но в этот раз – искренне. С теплом и благодарностью.

–   Спасибо вам…

Мелкие смешки и хлопки по плечам давали ему силы. Наше Солнце вновь потеплело и засияло в этом мраке, озаряя наши души светом. Нам стало легче. Проще смотреть во тьму Провала. Всем…

Кроме одного.

Гневион улыбался вместе со всеми, но я нутром чувствовал стылость, сковывающую его душу. С каждым днем, проведенным в этом месте, все бледнее становились слова юного Принца и все тише его голос. Это мало кто замечал: дракончик всегда держался отстраненно. Вроде бы он был рядом, подбадривал, поддерживал, но незримый барьер встал между нами. Он замыкался. С каждым сраным днем, проведенным в этом месте.

Адорин и Сахейн подняли щиты и выдвинулись к краю пандуса. Бойцы потянулись следом. Я замыкал: рана на ноге болела все сильнее, исключая меня из авангарда. Когда целители отдохнут, подлечат немного. А пока я в хвосте колонны.

Пропустив бойцов, я дождался Черного Принца, сравнял с ним шаг.

–   Слыш, Принц.

Смуглый красавчик приподнял бровь и покосился на меня.

–   Ты же не думаешь, что мы про тебя забудем, да?

–   Я не думаю. – ирония в его голосе хорошо скрывала истинные чувства. – Я знаю, что вы про меня забудете, когда закончится этот рейд.

Скотина, а…

–   Ты меня херово знаешь, Император.

Он вздрогнул всем телом, алые глаза распахнулись шире и тут же сузились.

–   Не называй меня так.

–   Почему же? – я подошел ближе, остановился, глядя в пылающие глаза юного черного дракона. – Принц рано или поздно должен взойти на престол. А я предпочту на Троне истинной силы увидеть тебя, а не эту пиздливую суку, предающую так же легко и естественно, как люди дышат. – хмыкнул, удобнее перехватил тяжеленный щит. – Подумай об этом… принц.

Гневион стоял и растерянно смотрел на меня даже когда колонна двинулась.

–   И не отставай.

Принц встрепенулся, поджал губы, быстро догнал меня, сравнял шаг. Какое-то время он молчал, сумрачно глядя в спины впередиидущих.

–   Думаешь, справимся? – голос был едва слышен.

–   Не знаю. – я был честен с ним. – Но разве у нас есть выбор? Дорога нам только вперед, к Н’Зоту. А там как получится. Попытка у нас все равно только одна. Получится – мы будем героями и спасителями мира. Не получится… кого это уже будет волновать?

Сын безумного Аспекта криво улыбнулся и согласно склонил голову.

–   Обнадеживает, не правда ли?

–   Очень. – фыркнул я.

Дракон улыбнулся и утек к голове колонны, избавляя себя от очередного неудобного вопроса.

Нога прострелила болью, убивая остатки веселья. Сраный жук… глубоко вгрызся, пока бой шел. Надо было сразу пробивать ногу, а не ждать, когда сдохнет тот долбанный сектант.

–   Джия…

Молодой тролль обернулся на мой окрик, задержался, давая мне возможность нагнать его.

–   Подлечить можешь? – тихо спросил я, поднимая глаза и встречая настороженный и полный тревоги взгляд. – Я почти не могу наступать на ногу.

Шаман подумал и коротко рвано кивнул, остановился.

Нашу остановку заметили: колонна замерла, ведущие обернулись.

–   Брат? – тихий голос Сахейна я едва услышал.

–   Джи ногу мне подлатает, и мы вас догоним.

–   Подождем. – Адорин опустил щит, размял руки. – Джи, работай. Никто никуда не пойдет. Никого не оставляем. Не разделяемся.

Давно уже не разделяемся…

Джи работал быстро. Боль под его руками начала униматься и угасать, пока полностью не исчезла.

–   Готово.

Осторожно наступил на ногу, попрыгал.

–   Спасибо, Джи.

Тролль улыбнулся, забавно скалясь. Славный пацан. Умный. Добрый. Нам повезло, что он вошел в рейд.

–   Всё, я как новый.

Адорин коротко кивнул, колонна тронулась. Я все так же оставался замыкающим, но не балластом. Щит уже не придавливал к полу. Можно жить, можно сражаться.

 

Провал поглощал нас как ненасытная пасть. Серые стены влажной, живой плоти, покрытые прожилками и тончайшими ниточками, протянутыми по плотной шкуре. Под ногами – та же серая плоть, но жестче. Не настолько… свежая. Чуть ребристая. Но тоже влажная. Ноги по ней не скользили, но под подошвой противно чавкало. А как тут смердело… гнилью, кровью и сладковатым запахом разлагающейся плоти!

Мы давно прошли вздымающиеся по краям клыки и щупальца: они были только в самом начале пасти Провала. Так мы назвали это место. Провал. Куда-то. Внутрь. Единственное такое место, насколько мы видели с высоты помостов.

–   Почему маяк надо ставить именно тут? – тихо прошептала Вения, обходя кровавую лужу.

Подозрительно большую лужу, как-то странно подрагивающую.

–   Потому что тут, наверное, что-то есть. – буркнул Бир. – А нам это «что-то» надо будет убить.

Кровавая лужа вновь дернулась.

Вардар – воин-человек из ветеранов Анторуса, остановился перед лужей и… тыкнул в нее мечем. Лужа в ответ… прыгнула на него! Человек отшатнулся, поскользнулся, шлепнулся на задницу, непроизвольно вжал голову… над которой сухо треснула молния, отшвыривая красную тварь.

–   Твою срань! – пискнул человек, обалдело глядя на поднимающуюся на ножки-щупальца странное… существо.

–   Дебил…

Адорин уже стоял наготове, прикрывая его щитом, мягко сияющим Светом.

–   Назад… Медленно отползай назад.

Вир оторвал задницу от пола и пополз за спину к остальным, перебирая ногами и руками, и только уйдя из зоны атаки, медленно встал на ноги.

–   Отходим…

Приказы Адорина исполняли без звука.

–   Под ноги смотрите. Не наступите в лужу. – шикнул брат.

Мы отступали от слепо водящей головой твари. Аккуратно. Тихо. Обходя кровавые лужи. Тварь какое-то время жадно водила мордой, но, видимо, Свет от щита Адорина сбивал ее со следа, и она нас потеряла. Побродив немного, кровавая срань плюхнулась на пол и растеклась предательской лужей.

–   Видимо, мяса не почуяла. – буркнул я. – Вар же в нее мечом ткнул…

Атмар снова назвал Вардара дебилом, с чем все согласились, даже сам Вар.

–   Теперь знаем, что это. – проворчал Ул’хан. – Будем обходить.

–   Но там, дальше, там все в этих лужах!

Вения стояла у самого края пандуса, уходящего вниз по спирали, и показывала рукой куда-то туда, вглубь. А там серую плоть Провала почти не было видно в широко разлившейся крови.

–   Дойдем – будем думать, что делать. – рыкнул Адорин. – Пока тихо – идем. Там, на четверть витка ниже, есть проход куда-то. Надо проверить, что там.

Проверять каждый отнорок нам не хотелось, но… у нас ведь нет выбора. Слова Хранителя однозначны: нам придется убить всех носителей Порчи в месте размещения маяка. Что бы мы там ни нашли.

 

.

Фиолетовый камень помоста ровно ложился под ноги. Впереди не было врагов. Ни сектантов, ни тварей, никого. Помост был чист, упираясь в основание портального обелиска и в ступени ведущей к нему лестницы. Такого же обелиска, как и тот, что вел в Ни’алоту из Ульдума. Так же взметалась ввысь ровная стела. Так же жарким пламенем горели каменные шары. Так же рокотал и шептал далекий портал.

Портал из недр Ни’алоты в самое сердце Империи.

–   О чем задумался? – тихо спросил Сахейн на родном языке, нагоняя брата.

–   Вспоминаю, как спускались в Провал. – честно ответил он, непроизвольно замедляя шаг и скашивая взгляд в ненасытную пасть.

Сахейн поморщился.

–   Нашел, что вспоминать.

Брат с ним был не согласен.

–   Ил’Гинот многое изменил в нас. Его слова…

Лицевая пластина глухого шлема скрывала лицо, но Сахейн слишком хорошо знал близнеца, чтобы ярко представить, как кривятся в привычной гримасе его губы.

–   Нам не надо сейчас ставить Маяки. Нам не надо туда идти. Кэринн прав: нечего там делать. Пусть Пророк спит в своей норе. Я не готов снова слышать его слова. – зеленоватые щупальца на шлеме нервно дернулись. – Но более всего, я не готов позволять другим услышать его слова, обращенные ко мне.

Сахейн коротко кивнул, соглашаясь: слишком много в словах Ил’Гинот правды. Слишком ярко режут они по душам. Слишком оказался он… честным. И слишком неприглядную правду он любит поднимать. Ту, которую еще рано слышать другим.

–   Ты давно его не тревожишь.

–   Я его вообще не буду более тревожить. – буркнул Измандан. – Пусть спит в своем логове. Молча и тихо. А если в Провал не лезть, из него ничего не выходит на поверхность. Пока Ему не потребуется вновь ввести Порчу в мир. Как тогда, в Изумрудном Кошмаре. – темный близнец замедлил шаг, глянул за спину, остановился. – До сих пор не могу понять, почему Кошмар изумрудный, если он алый.

–   Сон был Изумрудным.

–   Так я о Кошмаре, а не о Сне… Но это не важно: Ил’Гинот отработал в Кошмаре и добился своей цели.

Сахейн нахмурился.

–   Не стоит об этом говорить сейчас.

Измандан дернул плечами.

–   Да какая уже разница…

Рейд подтягивался к основанию лестницы и сбивался в непроизвольно сформировавшиеся группы. Молодой Лидер терпеливо ждал, пока те, кто заплатил за билет в запретное место, закончат брожение, перестанут глазеть по сторонам и по-мелкому переругиваться непонятно за что. И лишь дождавшись тишины и внимания, негромко произнес:

–   За этим порталом – сердце Ни’алоты. Н’Зот.

Тишина царила безраздельно. Десятки глаз неотрывно смотрели в безликую пластину глухого шлема, разумные вслушивались в слова того, кто их привел сюда и… проникались моментом.

–   Видение небольшое. Только три пирамиды, Провал и этот обелиск. Мы прошли Надвратную пирамиду. Мы были в одной из двух пирамид – у Королевы. Вторая для вас недоступна, если вы не хотите в ней умереть. Я обещал вам пять сокровищниц. Три из них вы получили, если не считать мелкой добычи со Стража входного портала, надевшего на себя иллюзию Черного Императора.

Голос рен’дорай звучал ровно и спокойно. Без лишних эмоций, без гнева и сарказма, уже ставших привычными для чужаков. Сейчас он был спокоен и собран как никогда.

–   Там, за порталом, будут еще сокровища. Но получит их рейд лишь после встречи с Н’Зотом. Никак иначе. Однако, добыча будет… исключительной.

Разумные зашушукались, но шепотки быстро увяли под тяжелым, ощутимым физически взглядом безликого шлема.

–   Перед тем, как вы войдете в обелиск, я дам возможность тем, кто не готов ко встрече с Н’Зотом, уйти.

Между Лидером и его клиентами мягко развернулось привычное всем овальное окно портала, открытое молчаливой магичкой-син’дорай.

–   Ваше решение: остаться и идти дальше или уйти сейчас с тем, что у вас уже есть. Я предупреждал: у вас подобная возможность будет. Вот она. – невысокий воин взмахнул рукой, указывая на мерно мерцающий лазурью овал. – У вас есть время, пока работает этот таймер. — лидер рейда взмахнул рукой, создавая небольшую цветную иллюзию песочных часов, в которых мерно сыпался золотистый иллюзорный песок. — Когда время выйдет портал закроется, а мы – войдем в обелиск. И я вам не советую оставаться на этом помосте после того, как мы уйдем.

Темный близнец не смотрел на тех, кто нанял его. Он не смотрел и на своих бойцов, неспешно поднимающихся по лестнице к шепчущему и шелестящему порталу. Мыслями он был далеко. В другом времени. Здесь же. У входа в обелиск. С теми же, кто сейчас встал за его спиной. С его бойцами. С его друзьями и соратниками. Почти всё те же разумные.

Но только почти…

.

–   Видимо, нам туда…

Тихий бледный голос нашего Героя тонул в посвистах ветра и в трубном гласе, вновь разнесшемся в тиши Пробуждающегося Города.

–   Другого пути нет. – согласно склонил голову Адорин. – Мы обошли всё… что нам доступно.

Бойцы подтягивались медленно: кто-то едва шел, кто-то поддерживал тех, кто не мог ступать. А кто-то, хоть и оставался здоров, уже не мог… ничего уже не мог. Таких не добили лишь потому, что не поднялась рука. В нас всё еще жила надежда… ведь иногда ментальные удары включали разум, выбивая из кататонии и восстанавливая треснувший рассудок.

–   У меня вопрос. – я подошел ближе к лидерам нашего рейда.

Адорин нахмурился, а наш Герой лишь устало поднял взгляд.

–   Почему так мало?

Паладин нахмурился.

–   Тебе мало?

–   Да, мне мало. – буркнул я, привычно опираясь на скутум. – Три пирамиды и эта срань серая внизу. Неужели, это вся Ни’алота? Я думал, Темная Империя и ее столица… огромны! А тут… Как загон для нас.

Эта мысль осенила меня еще на вершине пирамиды Ра-дена. Мы там как раз задержались надолго, пока бойцы отдыхали, а наши целители их восстанавливали. Было время посоображать и понять, что тут было не так. Пока шли – долго думал, смотрел. Но не спрашивал. До сих пор.

–   Сами посмотрите. — я стащил с головы шлем, надел его на один из шипов на щите. – Когда мы вошли в надвратную пирамиду, там был размах. Вспомните, какая она огромная! Сколько там всего есть! Даже та пирамида за вампиром! Да только там места больше, чем тут. – я рвано дернул головой в сторону Провала.

Адорин хмурился все сильнее, но молчал. Подтянулись другие бойцы. Атмар мрачнел на глазах. Вения делала всем воду, но внимательно слушала: она осталась последней из наших магов после… самопожертвования ее коллеги – Сурры. Если бы не он… мы бы не дошли до Пророка.

Вспоминать о его жертве получалось с трудом: это была наша вина. Наша слабость заставила юного мага пойти на слияние со стихией огня. Ради нас он стал живым пламенем и… спалил там всё, очищая нам дорогу. Из-за нас…

Вения протянула мне воду. Тонкая и грустная, с тяжелыми темными кругами под некогда яркими сияющими глазами. Она ободряюще бледно улыбнулась.

–   Попей.

–   Спасибо…

Она снова улыбнулась, теплее. И ушла раздавать воду другим.

–   Мы говорили, что как-то раз уже сунулись в портал в обелиске? – тихо спросил Сахейн.

–   Нет. – коротко, жестко рубанул Адорин.

–   Было такое. Нашли небольшой странный обелиск в пустыне Ульдума. – за брата ответил уже я. – Там было не это. Там было…

У меня не было слов, чтобы описать то, что мы на мгновение увидели, пока взгляд не начало заволакивать тьмой! Мы тогда успели сбежать. Вовремя выпали назад, спиной в портал.

–   Пробыли мы там пару мгновений, пока в глазах не начало темнеть. – добавил брат. – Изма упал назад в портал и утащил меня с собой. Потому и выбрались, что даже шага ступить не успели.

–   А там нас встретили мальчики Матиаса. – буркнул я. – Притащили к начальству. Объяснили, что мы нашли проход в какое-то Видение, что мы молодцы, что выбрались. Не успели проморгаться и что-то подумать, как нас уже включили в состав экспедиции как бойцов. А еще через пару дней погрузили на воздушный корабль и привезли в Ульдум. Дальше сами знаете.

Нас тогда в оборот взяли так быстро, что до сих пор в памяти только мешанина беготни по залам и базам, бесконечные мелкие приказы и постоянные переезды. Перекидывали порталами, кто-то разговаривал, что-то спрашивали. Но после того Видения мы были немного… заторможенные. Видимо, посчитали, что там нам мозг отбили… и быстро отстали, сунув в список бойцов в этом походе.

–   Мы даже не…

–   Что вы видели? – перебил меня Адорин. – Что там было?

–   Город там был. – ответил Сахейн. – До самого горизонта! Огромный! Больше, чем наш континент! Он уходил в небо и терялся там!

–   Да. Не это… — я неопределенно махнул рукой. – Может, там, за порталом, будет этот город. А может и не будет. Не знаю, что там. Но вы должны знать, что мы тогда видели не вот это место. А что-то куда более грандиозное.

Бойцы молчали, сумрачно глядя на нас, словно мы что-то снова сломали. Испортили им радость будущей победы.

–   Почему сразу не сказали? – тихо-тихо прошептал наш Герой.

Хотелось сказать совсем другое, но я не рискнул высказать правду в эти и без того угасающие глаза. Мальчишку мы щадили. Как только могли. Как получалось. Даже если щадить его надо было ложью, пусть и составленной из правды.

–   Вначале я верил, что мы попали куда надо: масштаб и размеры надвратной пирамиды соответствовали. Но когда вышли… — я покачал головой. – Я не то ожидал увидеть. Но, думал, может, где проход есть. Или мы на окраине вышли. Не по ту сторону Врат. Но… внутри проходов не было, а тут… Только этот обелиск остался.

Я должен был им об этом сказать. Но я не могу заставить себя сказать всю правду: я уже давно не верю в то, что вижу. Да, реальность тут есть, но сколько в этой реальности видений? Как там говорил прыгучий насекомый? Реальность переплетается с иллюзиями… Как мы сможем понять, что тут реально? Монстры реальны. Да. Культисты? Тоже. Возможно – камень под ногами. Но так ли реально золотое небо над головой? И действительно ли под нами раскаленная лава, а не темный сумрачный провал недр все той же надвратной пирамиды, как было тогда, в бою с Черным Императором? Может, всё тут иллюзия? Может, мы так и не покинули надвратную пирамиду, идя по узким мосткам над черной бездной с шевелящимися под нами щупальцами под взглядами сотен глаз Древнего Бога? Может, нас просто ведут к своей цели?

Ведь Н’зот уже говорил…

«Каждая твоя победа — часть моего плана».

Я никогда никому не говорил про этот голос, зазвучавший в голове после того обелиска. Даже брату. Но, думаю, он и сам таит от меня эту же правду: вижу, как иногда меняется его взгляд и как он смотрит в горизонт. Мы оба были там. У нас обоих темнело в глазах под оглушающий, раскалывающий голову шепот и Его голос.

Может, Ил’Гинот был прав, и порча уже давно внутри нас?

Я смотрел на своих соратников и вспоминал другой рейд. Другое место. Алое. Исковерканное. Чуждое как кошмар, которым оно и было. Тоже Видение… только другое. Видение Кошмара, порожденное сумрачным разумом безумного сатира, пылающего ненавистью к правящей чете кал’дорай. Вот только тот Кошмар оказался очень реальным. Я до сих пор храню кровавые и изумрудные кристаллы драконьих душ, подобранные из любопытства и незнания в алой траве Изумрудного Кошмара. У меня до сих пор на шее талисман: крохотный красный камешек. То, что осталось от несчастного дракончика, жавшегося к моим ногам, но убитого длинноухими уродами только за то, что малыш родился… иным. Я потом узнал, что подобрал. Кристаллизировавшуюся душу дракончика, искавшего у меня защиты, которую я не мог ему дать. Испуганного, паникующего и скулящего. Но я тогда был всего лишь одним из рядовых бойцов, и моего мнения никто не спрашивал.

С тех пор я терпеть не могу кал’дорай и их друидов.

Я смотрел в глаза нашего паладина, а сам вспоминал то, что осталось в полуразрушенном сгнившем доме, найденном нами в заболоченной местности в Вальшаре. Узнал бы верховный друид, и мне бы оторвали голову. Но он не узнал. Верховной жрице было на нас насрать, и она не смотрела, что выносили бойцы из Кошмара.

Нам с братом надо отсюда выбраться. Что бы я ни говорил другим, но у меня есть ради чего вернуться на Азерот.

–   У нас нет выбора. Дорога только туда. – я кивнул на огромный обелиск. – Не важно, что там. Все равно нам придется сделать то, что должно.

Не знаю, случайность это или нет, но слоило лишь угаснуть усталому гулу невнятно высказанных слов согласия, как в наших головах вновь прозвучал голос МАТРИАРХА:

–   Внимание: требуется нахождение в непосредственной близости к цели. Повторное использование невозможно.

Возможно, мы услышали лишь часть фразы, а начало было обрезано: Магни и его титанид не могут нас слышать, но могут нам говорить, отслеживая наши перемещения из Зала Сердца. Я не знаю. Но эти слова… они были как… как…

Я качнул головой, не в силах подобрать слова, которые могли бы описать то, что я чувствовал. Наверное, это была усталость. Как тогда, в недрах Изумрудного Кошмара под сладкий вкрадчивый голос Ил’Гинот, впервые встреченного именно там. Тогда, когда о Древнем Боге Н’зоте еще никто из нас не слышал и не знал, а слово «Ни’алота» даже не звучало в Азероте. Но Порча… она уже была. Был Пророк. Ил’Гинот, чье логово по-прежнему сереет пастью под нашими ногами.

Убили ли мы его? Сомневаюсь. Эту тварь убивали еще тогда, и что? Вот она, жива и здорова. Только вновь скрылась внутри разросшейся Порчи, которую и порождает.

Интересно, что бы сказал Хранитель, узнав, что все наши попытки уничтожить пораженных Порчей существ… бессмысленны? Но он не знает. Может, потому он еще настолько бодр?

–   МАТРИАРХ хочет сказать, что у нас всего одна попытка. – раздался в моей голове голос алмазного Хранителя. – Чем ближе вы подберетесь к Н’зоту, тем точнее мы выстрелим.

Пустые слова… Мы все знаем, что у нас всего одна попытка. Разве было иначе? Всегда попытка только одна. Не справимся, и мы покойники, а Сердце нашего мира останется в Ни’алоте.

Или Магни может сделать другое Сердце? Для нового Героя, который поведет сюда новых бойцов? Может, мы вообще не первые тут? Может, сюда уже ходили?

Взгляд против воли выцепил нашего Героя. Сумрачный молчаливый юноша с бледным лицом и темными кругами вокруг давно угасших глаз. Глупые мысли. Мы тут первые. А наше хрупкое Солнце был тем, кто прошел всю историю с самого начала… Да и Сердце мира только одно. Слышал я мимолетные оговорки от юноши, как они его восстанавливали и заряжали.

Такое не повторяется.

Да и Гневион в мире один. Другого не будет. Он вообще последний в своем роду. Не считать же за черного дракона того странного таурена с Крутогорья, даже если он вылупился из яйца и папочкой его был Смертокрыл.

Сам же Гневион нервно поправил рукава камзола, тронул затаившийся на его поясе странный клинок, который нам швырнула под ноги лживая капризная сука с громким именем.

–   Мы не подведем. – храбрясь, ответил он, оглаживая кончиками когтистых пальцев рукоять Ксал’атат. – Н’зот ответит на то, что сотворил с Азеротом… и моим отцом.

Под конец голос дракончика чуть сбился в нервной дрожи.

Магни больше ничего нам не сказал, а мы… Мы вставали, собирались с силами и медленно готовились к последнему нашему бою.

Я вновь глянул на Гневиона.

Интересно, он сам-то верит в свои слова?

Качнув головой, я привычно поднял скутум, закинул щит на плечо и побрел к началу огромной лестницы.

 

.

Золотой песок медленно ссыпался на иллюзорное дно песочных часов. Песчинка за песчинкой отмеряя время жизни портала, ведущего в реальный мир. Мгновения таяли, разумные один за другим покидали странное место и рейд. Уходили с тем, что уже получили, не рискнув пойти дальше. Но вот последняя песчинка, искрясь, растворилась, завершая отсчет времени. Магичка свернула портал, а лидер рейда, привычно поднял щит и молчаливо пошел вперед, к огромному обелиску, вынуждая оставшихся последовать за ним и его бойцами. Дальше. В недра странного места, так щедро забирающего чужие жизни.

Один за другим разумные вступали в шепчущее поле портала. Иногда задерживались, оглядываясь и сомневаясь. Но выбор был сделан, когда они остались, и теперь дорога лишь вперед. В неизвестность.

Многих испугали изменения в лидере: исчезла его грубая язвительность и откровенное хамство, пропала ирония и жестокое веселье. Измандан стал сумрачен и молчалив, словно… готовился к чему-то особому. Или тяжелому. К чему-то, что ждет их там, внутри, за странным шепчущим порталом.

Серебристая дренейка чуть замедлила шаг, проходя мимо молчаливой неподвижной фигуры рен’дорай. Воин стоял статуей. Лишь на мгновение склонилась голова в глухом шлеме в кивке. Занферу, склонив голову в согласии, с легкой душой вошла в шелестящее поле. Что бы там ни ждало ее, это лучше прозябания на частных заказах горделивых и полных самомнения кул-тирасцев. Это лучше бессмысленной войны за чуждые ей идеалы и за чужие ей народы, которые так и не приняли нежить несмотря на приказ погибшего короля.

Они вышли на сиреневую плоть. Плотную как камень, но живую. Под золотое небо Видения, затянутое пеленой сгущающихся туч, которых еще недавно не было. Вокруг – черные когти-клыки под тенью шевелящихся серых щупальцев. Словно пасть, готовая сомкнуться. А впереди – масса, гора плоти, сумрачно глядящая на них оранжевыми глазами. Казалось, само это место смотрит на них. Изучает. Ждет…

Разумные растерянно глазели на странное место и на то, что ожидало их под тенью колоссальных щупалец, угрожающе покачивающихся высоко над ними. Тени скользили по живой поверхности, напоминая про осторожность и их хрупкость: рухни хоть одно из щупальцев, и от них останется лишь пятно на плоти хозяина города.

Негромкий голос Измандана всколыхнул тишину:

–   Нам туда. — острие щита любезно указало на обрамленный черными клыками провал, ведущий в недра странной живой массы.

Разумные занервничали, переглядываясь и поглядывая на бывалых бойцов, втайне надеясь, что Лидер пошутил, и им не надо идти прямо в странную пасть.

–   Ну что же вы… столь неуверенные? — голос темного близнеца терял эмоции, вновь возвращаясь к равнодушной безразличности. – Вы же сами выбрали остаться.

Глухой шлем скрывал его лицо, но яд просачивался в равнодушную жестокость тонкими струйками сарказма.

–  Впереди – сердце и душа этого места. И законная награда для всех нас. – короткая пауза завершилась жестким приказом: — Идем.

Он первый пошел вперед. Привычно. Рядом с ним – рослый человек-паладин. Как и раньше. За спиной – брат. Как всегда. Но впереди… Впереди мертвый темный провал пути, а на душе – пустота и глухая, тянущая за нутро печаль.

Поход за походом. Рейд за рейдом. Раз за разом одно и то же… Иллюзия, видение, болезненная подделка на то, что было Тогда. В первый раз. В первый рейд. Когда перед ними предстал замертво запечатанный огромными щупальцами проход в живое сердце этого мира, а рядом был гонористый мальчишка-дракон, боящийся более других, и бледная тень с Сердцем Мира на груди.

 .

–   Тревога. Уровень порчи превышает измеримые параметры. Провожу перерасчет…

Казалось, даже в безразличный голос титанида проник страх, пожирающий нас изнутри с момента, как мы прошли тот проклятый портал в основании обелиска. С того мгновения, как мы увидели Это: логово Н’Зота. Серые щупальца, агрессивно вскинутые для защиты своего хозяина. Сумрачное грозовое небо над головой, затянутое густыми низкими тучами. И недобро глядящие на нас очи над сомкнутыми в защите щупальцами, прикрывающими проход внутрь.

Всё здесь было против нас.

Всё здесь жаждало нас уничтожить…

–   Звучит не очень-то оптимистично, МАТРИАРХ. – буркнул Гневион, всматриваясь в виднеющийся вдалеке массивный нарост.

Титанид нам не ответила. Полагаю, больше и не ответит…

С каждым разом связь все неустойчивей и нестабильней. Последний маяк так и не встал, но Магни бодрился, говорил, что трех хватит для наведения. Четвертый был как страховка.

Неудача, стоившая нам еще пятерых.

Обернувшись, я смотрел на тех, кто дошел сюда. Тринадцать… не считая дракончика. Вот, сколько выжило из ста одиннадцати разумных, вошедших в Ни’алоту.

Тринадцать!

А главный бой еще впереди. Самый сильный противник… Сам Древний Бог!

Никто из нас не говорил этого вслух, но с каждой потерей наша вера в успех таяла как снег на магме.

Да, самые тяжелые бойцы с зачарованными щитами живы: я, мой брат и Адорин. Но лекарей выжило лишь двое: Джийя – тролль-шаман со своими духами и Алуи – кал’дорай-друидка, давно утратившая связь с иным миром, в котором она черпает силы. Остальные… Эскан еще хромает, припадая на ногу, но стрелять ему это не мешает. Атмар – единственный, кто вышел почти без травм. Бир бодр и сумрачен, но левая рука до сих пор едва работает: восстановленная после множественных переломов кость слаба и не выдержит серьезного удара или резкой нагрузки. Вардар бодр, как и Бир, и такой же злобный, но целый. Вения… единственный наш выживший маг, стоящий на грани истощения. И Ул’хан. Орк, пожалуй, бодрее других. Вон, возится со своими питомцами и о чем-то толкует с двумя здоровенными громилами из Легиона, пришедшими по его призыву. Рослые демоны слушают его внимательно и молча, ловцы разлеглись у ног хозяина и глазеют на нас сяжками. На него у нас много надежд. На него и его демонов. Талиос – совсем молодой паладин-дреней с обезображенным огнем Императора лицом, сумрачно роется в книжке и проверяет, что у него еще здесь работает. Но лицо хмурое: Свет отзывается здесь… не каждому и не всегда. Но у него всегда есть его меч.

И последний среди нас. Наш Герой. До сих пор безымянный для нас юноша, утративший свой Свет и Веру в недрах Порчи под сладкий яд голоса Пророка Ил’Гинот, но так и не погрузившийся во тьму.

Зачем мы позволили ему туда спуститься и услышать те слова?

Зачем?

Как мы это допустили? Почему не вырубили его тогда, когда древняя тварь только начала разрушать его своими словами?

Надо было оставить его наверху…

–   Гневион. Что дальше?

Дракончик вздрогнул от сумрачного голоса Адорина, вскинул голову, с трудом возвращая себе въевшуюся в само нутро маску уверенного в себе горделивого красавца-принца. Бравада, нужная не только ему самому: это помогает – чужая уверенность, пусть и лживая.

–   Чтобы использовать силу Зала Сердца нам нужно попасть… внутрь Н’Зота.

Голос принца дрогнул на последней фразе.

–   Внутрь? – скептично спросил Атмар.

–   Внутрь. – подтвердил тихий-тихий ломкий голос.

Мы повернулись на него с надеждой, но… наш Герой…

Смотреть на него становилось тяжело.

–   Мы должны быть совсем рядом. Чем ближе, тем точнее смогут… навестись. – голос был едва слышен, шелестя как мертвая листва. – Нам надо… Пробить панцирь. Пройти внутрь. И там…

Голос угас. Что будет «там» не знает никто.

–   А как мы его пробьем? – сумрачно спросил Бир. – Оно ж крепкое как металл, даром что мясо.

–   Предоставьте это мне.

Гневион коварно улыбнулся, снимая с пояса голубой клинок. Ксал’атат. Подарок лживой царственной суки, предающей легко и естественно. Насколько можно верить ее словам? Или в этом случае она нас не обманет, ведь смерть ее же хозяина выгодна не только нам?

–   Думаешь, поможет? – спросил я.

–   Оружие времен Темной Империи. – Гневион огладил клинок. – Оно пробьет Панцирь Н’Зота.

Мне бы его уверенность…

–   Тогда – начинай. – глухо произнес Адорин. – Чего тянуть? Быстрее начнем – быстрее закончим…

Дракончик улыбнулся, подкинул древний клинок, удобнее перехватил за рукоять и… взмыл вверх. Хлопнули над головой крылья. Юный принц Черного Рода взревел, свечей взмывая в затянутое тучами золотое небо и рванул вперед. Туда, в лес щупальцев.

Мы потеряли его из виду почти сразу, стоило ему нырнуть за поднявшуюся громаду изогнутой плоти. Мы ждали, позорно сбившись в кучку. Всё, на что мы сейчас способны – это ждать.

Путь Гневиона я видел по атакующим ударам массивных щупальцев. Дальше, еще дальше… мальчишка приближался к цели… Вот взметнулись массивные щупальца, резкий удар… тишина… и вспышка голубого света там, вдалеке.

Добрался?

Смог?

Оглушительный визг-рёв прибил к полу. Щупальца задрожали, судорожно вытянувшись!

–   Он смог! – проорал Адорин! – Панцирь пробит!

Да! Пробит! Когда рассеялся дым, мы увидели нашего дракончика, встающего на ноги на фоне провала во мрак.

–   Да! – Бир взревел, вскидывая меч.

Щупальца как-то резко исчезли, словно свернулись и опали куда-то за края клыкастой плоти. Проход открыт. Путь свободен…

Но лишь почти.

 

 .

Взгляд скользил по посеревшей плоти, обрамляющей клыкастой пастью провал Панциря. Сейчас нет щупальцев, накрывающих своей тенью и готовых раздавить нерасторопных, нет черных тварей Бездны, выбирающихся из провалов и готовых сожрать любого, до кого доберутся. Это Видение… безопаснее других.

Ни к чему испытывать тех, кого сюда привели.

Всё, что следовало узнать, проявилось еще в Надвратной Пирамиде у первых Стражей. Остальное покажет последний бой, а Он рассудит его решения и сомнения в выборе: оставить или… нет.

Глухой шлем скрывал эмоции и выражение лица. В прошлый раз он не опустил забрало и нашлись внимательные: заметили, поняли, осознали, начали задавать вопросы. Он учел урок: ни к чему лишние смерти. Они могут склонить чашу выбора в ненужную сторону, а это… бессмысленные потери.

Зачем? Достаточно лишь скрыть лицо.

Проход приближался. Темный и пустой. Не горели над ним огненные очи, еще полные боли от прорыва запечатывающей проход перегородки. Крепкой, как броня кораблей эредар, твердой, как вера воинов Света Серебряной Длани, но легко пробитой лживой тварью, заточенной в древнем оружии. Не трепетала сиреневая плоть в спазмах. Не нависали угрожающе щупальца. И, главное. Не было Его.

Того, кого они увидели, когда опал дым взрыва от прорыва защиты панциря.

Огромного монстра, равного которому не встречали на всём пути.

Воплощение мощи Н’Зота.

Эгоса.

.

–   Ты оскверняешь то, чему должен служить!

Громогласный голос ударил в разум тараном.

Ярость. Боль. Ненависть. Гнев. Они оглушали, вынуждали пригибаться к подрагивающей темной серо-сиреневой плоти, втягивать голову в плечи и судорожно, жадно всматриваться в опадающее пылевое облако взрыва. Лишь наш дракончик, задом отступающий к нам, бодрился и храбрился, находя в себе силы язвить:

–   Что, злишься? – голос дрожал на грани позорного срыва, но Гневион сумел совладать с собой. – Неужели мои фокусы с кинжалом так тебя… разочаровали?

Мальчишка с телом и лицом взрослого мужчины горделиво выпрямился, бесстрашно глядя на то, что выступило из пыли… Лишь на мгновение дрогнуло его лицо и расширились в страхе алые пылающие глаза: из дыма вышел… Он.

Огромная тварь, размерами сопоставимая с Ра-деном! С Хранителем, созданным Титанами!

–   Свет спаси… — голос Адорина дрогнул. — Что это за монстр?!

Существо вышло на золотой свет, поднятая взрывом пыль осела, открывая его нам во всем его… могуществе. Широкие крепкие плечи, длинные руки, увенчанные массивными шипастыми клешнями, способными перекусить… корабль, мощные ноги. Крепкий панцирь, защищающий тело. Мелкая голова со щупальцами и яркими, полными гнева пылающими рыжими очами. За спиной плескались живые и подвижные щупальца Бездны. Как те, что не раз видел я дома…

Как мы сможем…

Что мы можем противопоставить такому?!

–   Я сломлю тебя, как сломил твоего отца!

Тяжелый рокочущий бас сбил с мелкой и недостойной мысли. Гневион нервно дрогнул, судорожно пытаясь сохранить лицо и вернуть трещащую уверенность, которую он так пытался показывать.

–   Полагаю… это Н’Зот. – тихо пробормотал я.

Дракончик нервно передернул плечами.

–   Похоже, он сосредоточил всю свою ярость на мне. – голос, все же, сдал на нервный писк. – Я отвлеку его. – короткая нервная пауза. – Воспользуйтесь… этим.

Да мы бы с радостью…

Но как?

Как нам победить Это?

 

.

В темноту просторной каверны разумные входили с опаской. Нервно вздрагивая от любого движения и шума, поглядывая на лидера, спокойно идущего вперед. Ровным размеренным шагом, словно там, впереди, не затаилось древнее чудовище. Пусть и в виде Видения, а не настоящего Древнего Бога, убитого очень давно.

Если верить слухам.

Точеные острые копытца мягко ступали по серой плоти. Рыцарь Смерти вслушивалась в то, что чувствовать могут лишь подобные ей и прекрасному сан’лейн, тенью текущему в стороне ото всех.

В этом месте чувствовалась жизнь. В плоти под ее копытами. В стенах, смыкающихся над головой. В самом зале. Жизнь здесь везде. Но не сонм существ, как обычно. А нечто единое, охватывающее всё вокруг. То, внутрь чего они вступают.

–   Кэринн…

Жрец вздрогнул: рыцарь подошла бесшумной бледной тенью.

–   Да?

–   Оно… живое.

В словах женщины не было вопроса. Она лишь делилась наблюдениями. Выводами, сделанными из бесконечности мелких фактов, складывающихся в пугающую картину, еще не обретшую завершенность.

–   Да. Оно живое.

–   Так – правильно? – неуверенный, тихий вопрос.

–   Да. – короткий четкий ответ.

Они вошли в темноту, замерли. Рыцарь повернулась, сощурилась, всматриваясь во вроде бы мертвые стены. Во вскрытые и вывернутые следы огромных… опухолей на черной в темноте плоти. В липкий пол, уходящий пандусами вправо и влево двумя подъемами, по которому еще текла странная красноватая жидкость. Как сукровица, уже начавшая застывать и твердеть. Нервно переступив, она глянула на золотое грозовое небо, еще виднеющееся отсюда. Повернулась, глянула на друга, спокойно смотрящего прямо, ей за спину. Туда, куда вел еще один темнеющий проход. Меньший по размерам. Резкий подъем пола, уходящий пандусом куда-то вверх, не давал заглянуть в следующее… помещение. Отсюда не было видно, что их ждет впереди. Но мало кто смотреть на проход в глубину: разумные глазели по сторонам и… ежились в нервной брезгливости и затаенном страхе. Идти дальше не хотелось никому. Но разве у них теперь есть выбор?

–   Это – Н’Зот? – тихо-тихо спросила Занферу.

–   Часть его. Сам он дальше. Внутри. – жрец ободряюще улыбнулся. – Ты увидишь… Поймешь. – короткая пауза, тихие-тихие слова: – Прошу… не сомневайся в нас. Хорошо?

Сияющие глаза нежити сузились, мгновения колебания…

–   Я в вас не сомневаюсь. – грустная улыбка приподняла уголки губ. – Если начну сомневаться в друзьях и соратниках… что мне тогда останется в этом мире? Кроме бессмысленных войн и взятого на себя долга перед чужим королем?

Ей не требовался ответ от растерянного жреца: рыцарь ушла вперед. Успокоившаяся и умиротворенная, готовая встретить того, о ком так много говорят. Древнего Бога. Существо, едва не погубившего их мир, если верить громким чужим словам.

Но так ли много вреда нанес Н’Зот, как об этом кричат? Так ли страшны его деяния? Следы сумасшедшего Аспекта до сих пор корежат мир. Колоссальный меч Падшего Титана убивает Азерот, пробив рану до самой души. Она видела и меч, вздымающийся в небо выше облаков и полета птиц. Она видела язвы и исходящиеся магмой шрамы от драконьего пламени. Она видела следы бомбежки после кораблей Легиона. Поля, залитые Скверной, которую так и не получилось вывести. Она видела стелящийся между черными, давно мертвыми и иссохшимися деревьями погибшего леса зеленоватый туман чумы, равной которой не знал ни этот мир, ни любой из знакомых ей. Чумы, разработанной и выпущенной в мир нежитью, которую по наивности приютили в своих рядах живые.

Но следы Древнего Бога… Они растаяли, как туман под светом солнца. Вечноцветущий Дол давно очистился. Даже следы от разлившейся крови И’Шараджа исчезли. Истаяли вместе с Порчей Н’Зота. Лишь обелиски еще изредка всплывают. Да здесь, в Ульдуме, еще сохранился последний проход в Видения.

А было ли оно? Влияние Н’Зота на Азерот? Или это вторжение и разросшаяся Порча — лишь еще одно Видение? Иллюзия, ощутимая разумом? А то немногое, что пришло реальным… Культисты, твари… Сколько их было? Пара тысяч?

Все твари Н’Зота унесли куда меньше жизней, чем демоны Легиона.

Сам Древний бог нанес Азероту несоизмеримо меньшие раны, чем чудовищный меч Падшего Титана.

Вся порча Н’Зона отравила мир куда меньше, чем чума Отрекшихся. А скольких убила эта чума? И сколько еще падет по воле амбициозной нежити с непомерными аппетитами и нежно взлелеянной ненавистью и мсительностью за то, чем она дорожит?

Как они говорили? Смерть всему живому? Так, если не изменяет память.

Смерть всему живому…

Разве после такого Древний Бог — зло? Или его надо искать куда ближе? В среде… соратников, готовых предать и ударить в спину, ведомые ненавистью, обидой и… завистью.

Рыцарь Черного Клинка, воин Короля-Лича, так проклинаемого в мире, лишь прикрыла глаза, замирая статуей перед проходом в глубины этого живого места. Безумный Владыка, сведенный с ума древним клинком и короной Господства, казался куда адекватнее и разумнее всех тех, кого она видела у власти последние годы. Разве что оба Ринна не разочаровывали. Что старший, погибший из-за чужой трусости, о которой никто не знает, что младший, глубоко скорбящий и бесконечно одинокий, но так и не утративший Свет.

Возможно, именно потому её верность всё это время принадлежит им?

Нежить стояла без движения, как могут лишь мертвые. Грустные, безрадостные мысли отражались печалью на точеном лице, но не туманили разум и не отравляли ожидание… чуда. Пусть и страшного.

Лидер рейда, по-птичьи склонив голову, провожал взглядом фигуру, закованную в массивные латы. Взгляд метнулся на стройную тень вампира, замершего у стены и вслушивающегося в то, что показывали ему чувства. Сан’лейн стоял с закрытыми глазами и… улыбался, ласково оглаживая кончиками когтей живую плоть, укрытую серым мертвым панцирем.

Так быстро понял?

Или знал еще до того, как сюда пришел?

Измандан тряхнул головой. Позже узнает.

Бросив последний раз на вход, он пошел вперед.

А в голове звучал голос юного дракончика…

.

–   Н’зот заманивает вас в сердце своего разума!

Гневион откинул голову и резко выдохнул волну пламени вслед отступающему монстру. Огромная тварь уходила внутрь своего логова, так и не приняв бой: пламя принца из Черного Рода причиняло ей боль, куда более сильную, чем мечи.

–   Если я пойду дальше… — дракончик обернулся в двуногую форму, нервно дернул плечами. — Я рискую поддаться безумию Древнего Бога… как мой отец.

Мы на мгновение замерли. Все. Повернулись. Гневион стоял на границе света и мрака, расчертившую вход в логово. Он смотрел на нас и… грустно улыбался, не рискуя переступать эту черту.

–   Простите меня… Я не могу… не могу пойти туда…

Принц выглядел… плохо. Бодрился, пытался улыбаться, но я видел страх в его глазах. Идти со всеми, пусть и в последний бой, проще, чем остаться одному… Но если он пойдет с нами, если поддастся, если и его сломают… У нас не останется никаких шансов против сумасшедшего дракона, пусть и детеныша.

Адорин молча стукнул себя кулаком в грудь в молчаливом воинском салюте. Один за другим бойцы… прощались с дракончиком, разворачивались, и шли дальше.

–   Еще увидимся. – тихо прошептал я, подойдя к принцу, сжав его руками за плечи.

В ответ – грустная улыбка, лишенная веры в мои слова.

–   Удачи… Я буду ждать вас… здесь.

Я смотрел в алые пылающие глаза и отчетливо понимал: это последние слова, которые мы от него услышим…

Уходил я не оборачиваясь. Лишь раз позволил себе посмотреть назад, когда за нашей спиной сомкнулась живая плоть, отрезая нас от выхода.

Еще в Улье мы обещали себе, что никого больше не оставим за спиной!

Но мы… мы оставили его. Одного.

 

.

Измандан остановился на середине подъема, повернулся к рейду. Дождался отстающих и тех, кто завороженно глазел по сторонам, словно не в недрах чуждого места, а на прогулке в Боралусе. Лидер оставался спокоен и собран.

–   Наверху – логово. На нас нападут, как только мы войдем. – голос звучал холодно и безмятежно. – Кто отстанет – останутся отрезанными от остальных и, скорее всего, будут поглощены иммунной системой Ил’Гинот как… паразиты. Все это, – когтистая рука взмахнула, очерчивая полукруг перед воином, — не сам Н’Зот, а ожившая порча, которую мы обошли стороной. Все равно эту тварь не убить. – короткая пауза, лидер тряхнул головой. – Н’Зот – там, в центре каверны. Выполняйте команды, будьте внимательны, следите, куда наступаете и что делаете. И, самое важное, следите за своим здравомыслием. Влияние Древнего Бога куда сильнее, чем удары по разуму от сумасшедшего пророка акиров. Не удержите рассудок в целостности – никто вас назад не соберет.

–   И как мы можем удержать рассудок? – буркнул ворген.

–   Сила воли у тебя есть? – сухо спросил паладин-человек с огромным щитом. – Если есть – удержишься. А если нет… не жалко будет потом прирезать.

Занферу нервно повела плечами. Сила воли… не всегда поможет, если нет веры и знаний. Но паладин прав: сошедших с ума не жалко прирезать.

Острая память нежити отчетливо и беспощадно напомнила, как ей самой приходилось убивать тех учеников и послушников, кто не сумел справиться с той жадной льдистой бездной, что всегда рядом с ними. Никто из живых не знает, сколько из нежити не пережило обращения и первого обучения… Скольких пришлось убить окончательно, как выбраковку. А скольких переработали на вурдалаков: тупых, послушных и безмозглых.

Рыцарь слушала лидера, отмечая важные моменты и привычно вычленяя главное в объяснениях. Редкость, когда есть информация о противнике. Чаще важное узнавали на себе и платили за знания соратниками. Выживали сильнейшие и самые удачливые. К которым относились те, кто их сюда привел? Сколько погибло в этом месте, пока выжившие узнавали слабости врага и сумели найти единственно-верный способ победить древнее существо? Даже в виде его Видения…

Лидер закончил объяснения. Рейд потянулся наверх, следуя за близнецами и паладином, имени которого она не знала. Измандан не представлял своих. Из знакомых тут – только Кэринн, но старый друг держится ближе к соратникам. А она… непроизвольно, по старой, въевшейся привычке, держалась подле самых ценных и уязвимых: целителей и магов, даже если магичка-эльф и малолетний тролль не нуждались в ее защите.

–   Вперед. — хлесткий приказ резанул тишину, как плеть подгоняя отстающих.

Бой начался без предупреждения и подготовки, как им и говорили: стоило подняться на ровную площадку, как в голову ударил низкий, полный ярости и гнева рёв, прибивая к живому полу. А следом за рёвом пришел удар. Тяжелый ментальный всплеск вспорол разум, как плуг, выворачивая все страхи, неуверенность и сомнения. Рядом кто-то закричал, схватился за голову. Человек. Упал на колени, сжимая голову руками. Завыл.

–   Щупальца! – предупреждающий окрик невысокого коренастого воина взбодрил.

Рыцарь вскинула голову. Над ними поднималась гора плоти. Огромное щупальце, с едва слышным рокотом вырастало у стены, изогнулось и… рухнуло в хлестком ударе… вколачивая в пол тех, кто не успел отойти. Надрывный вой оборвался. Взвизгнула девчонка-син’дорай из пришлых, отползая от растекающейся из-под громады щупальца крови.

Двое погибших! Сразу! В самом начале!

–   Смотрите по сторонам! – еще один окрик. – Изма! Твари!

–   Вижу. – спокойный ответ.

Темный близнец размашистым ударом щита отшвырнул от тролля-шамана темную тварь. Существо, казалось, состояло из одних щупальцев и пасти!

На полу разливалась черная переливчая жижа. Из стелющейся дымки лезли твари. А нечто в центре каверны, огромное, сокрытое под переливающимся темным щитом, вновь полоснуло по ним ментальным ударом…

.

Сражение поглотило ее, затягивая, как водоворот. Нападения, удары падающих щупалец, вырастающие из живого пола странные глаза, режущие их лучами… она потерялась в этой суматохе, едва удерживая разум под сильными ударами, вскрывающими все страхи и всю затаенную боль. А их у Рыцаря Смерти было немало.

Но воин привыкает ко всему. Учится. И бой обретает четкость и прозрачность, как горная река, стремительно несущая свои воды по склонам гор. Не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к щупальцам, вырастающим по краям каверны: достаточно лишь звука, чтобы понять, оценить, отступить и не попасть под сокрушающий удар. Мелкие шустрые твари перестали доставлять сложностей, стоило лишь понять их, оценить, как они двигаются, как нападают, как выбирают жертву. И после – уже они стали жертвой ее клинков. В какой-то момент удары Бога перестали туманить разум, отрезвляя и возвращая кристальную чистоту сознания, цепко удерживаемого привычным самоконтролем. Страхи исчезли: бой прост и понятен. И она начала замечать… странности. Мелочи. Вроде бы несущественные, но…

В бою не бывает несущественных мелочей.

Рыцарь вновь ускользнула от нависающей громады щупальца, с грохотом рухнувшего подле нее. Взгляд метался по каверне, выискивая… нюансы. То, чего… не должно быть!

Мелочи…

Огромные щупальца никогда не метили в тех, кто сюда привел чужаков. Они падали рядом. Они накрывали своей тенью других. Кого угодно, но только не бойцов их лидера.

Твари. Они метались по полю хаотично. Нападали на ближайших, но не трогали лекарей и магичку из ветеранов, а другие бойцы лишь отмахивались от них, как от… заигравшихся собак. Щитом, мечами плашмя. Иногда – просто отталкивая рукой. Но не резали, не рубили. Не убивали.

Бой шел хаотично: лидер перестал командовать и направлять бойцов, словно его… не интересовало убийство странного существа, возвышающегося в центре каверны. Он ни разу не отдал приказ атаковать Н’Зота. Напоминал про щупальца. Про тварей. Про бессистемно и бестолково поднимающиеся из пола глазки на стебельках, жалящие лучами бездны, про мелкие хлесткие щупальца, растущие как попало и исчезающие после нескольких ударов. Но ни слова про Древнего Бога.

–   Кэринн! – Занферу окрикнула жреца, окутанного темной дымкой.

Друг был совсем рядом: она непроизвольно прикрывала мелкого рен’дорай, отгоняя от него редких созданий.

–   Да? – он повернулся, отступая к ней.

Вокруг них с грохотом рухнули массивные щупальца, на какое-то время отрезая от остальных.

–   Что происходит?! – от волнения она картавила более обычного. – Это… Это всё неправильно!

Жрец растерянно замер, всматриваясь ей в глаза.

–   Кэринн!

Ментальная волна ударила по разуму… как-то особо сильно. В глазах потемнело, заныла голова. Женщина вздрогнула, зажмурилась, пытаясь совладать с собой и избавиться от предательского звона. Она услышала, как с тяжелым рокотом и чавканьем поднялись щупальца. Она слышала крики и проклятия…, но мрак заволакивал взор под шелестящий голос и слова чуждого языка.

Возможность видеть вернулась в рассеивающейся тьме. Цветные пятна сложились в Него. В огромное существо, ныне не прикрытое переливчатым щитом Бездны. В Бога, смотрящего на них раскрывшимися очами. Огненными. Рыжими. С круглым черным зрачком.

Впервые смотрящего на них!

Бойцы вставали, поднимались с пола и колен. Кто-то ругался. Кто-то молчал. Но близнецы… Лидеры… Они стояли, глядя на Древнего Бога. Прямо в его очи. И оружие в их руках было… опущено.

–   Кэринн…

Жрец поднял на нее глаза, а рыцарь… На мгновение ей показалось, что она задыхается: со лба ее друга на нее смотрело оранжевое око Бога, уютно покоящееся в живой короне.

–   Кэринн!

Щит выпал из руки темного близнеца, отвлекая глухим грюком. Братья повернулись. Неспешно. Спокойно. Возле щита упал одноручный клинок. А Измандан снял со спины двуручные мечи.

Только сейчас Рыцарь Смерти поняла, насколько… естественно странная броня братьев смотрится в этом месте. Гармонично. Правильно. Только сейчас она обратила внимание, как они… похожи на воинов, защищающих это место!

Измандан ударил без слов, без повода. Без предупреждения. Одним слитным ударом разрубая ворчливого воргена на части. Чуть в стороне его стрелок всадил стрелу практически в упор в растерянно смотрящего на него человека. Воин, мечник-син’дорай, снес голову сородичу – девушке-магичке с помутившемся после потери друга рассудком.

–   Верь нам.

Тихий шелестящий голос друга прозвучал как эхо памяти. «Не сомневайся в нас»…

Рыцарь растерянно смотрела на бойню. Один за другим пришлых убивали. Просто, беспощадно, быстро. Без слов и объяснений.

Но не тронули сан’лейн, замершего покорной тенью и склонившего голову.

Не тронули сумрачных эльфов из трех ветвей народа дорай и их спутницу.

Остался стоять мрачный и злой дворф, стискивающий свой топор и с вызовом смотрящий на подошедшего к нему паладина.

–   Опусти оружие. – спокойно произнес человек. – Тебе ничего не угрожает.

–   Да?! А как же они? – дворф кивнул на трупы.

–   А что они? – паладин даже не глянул на тела. – Они – не ты.

Дворф сощурился, но топор… опустил.

–   И в чем разница? – буркнул он, топорща рыжую бороду.

–   В том, что отличает достойного разумного от того, в ком не хочется пачкать меч. – просто ответил паладин.

Рыжий подгорный мастер, взявший в руки топор от безысходности, разочарования и обиды на правящую династию, хмыкнул, качнул головой. Слова паладина ему были понятны. Повесив оружие в петлю, дворф замер, ожидая, что будет дальше.

Темный близнец убрал мечи за спину. Живое оружие словно само заняло положенное ему место, зацепляясь за броню и глазея на чужаков сощуренными очами. Желтыми, внимательными. Живыми. Почти разумными. Его брат закинул за спину щит. Его меч возвышался из спины говорливого дворфа и блаженно щурил глаз на гарде. Казалось, это оружие… способно мыслить. Чувствовать. Отдавать свою верность… осознанно.

Рыцарь нервно переступила копытцами, глянув на друга. Кэринн задумчиво покачивал в руке затаившийся клинок, нервно моргающий живым и испуганным голубым глазом, а темная дымка Бездны вокруг тела жреца медленно гасла.

Пошевелился до того замерший статуей сан’лейн. Неживой красавец присел у одного из тел, обмакнул палец в кровь, задумчиво растер алую жидкость, принюхался, прикрыв глаза в немом наслаждении, бросил взгляд на лидеров. И лишь получив согласный кивок, слизнул кровь.

–   Питайся спокойно. – в ровный голос темного близнеца вновь вернулась благожелательность.

Рен’дорай неспешно снял шлем, привычно надев его на боковой шип на щите, воткнутого острием в крепкую плоть пола.

–   Столько, сколько тебе нужно. Пока кровь еще пригодна и не утратила следов жизни.

Вампир сощурился, глядя на лидера. Мгновения мучительных размышлений, и оголодавший, ослабший сан’лейн опустился на колени возле еще теплого тела, приподнял его под спину и впился клыками в горло.

–   Полагаю, у вас есть вопросы. – тяжко выдохнул Измандан, подходя к выжившим.

–   О да, парень. Они у нас есть. – тут же оживился дворф.

Воин приглашающе взмахнул рукой. Сейчас он готов ответить на все вопросы. Честно. Без утайки. Как есть. Но вопросы… не прозвучали сразу. Вампир питался и вопросов не задавал. Он ждал, что скажут. Спросит и уточнит он потом. Эльфы тоже молчали, осмысливая произошедшее и обдумывая то, что уже было произнесено. Дворф задумался, хмуря кустистые брови, но все вопросы как-то вылетели из головы. Дренейка… осмотревшись, негромко спросила:

–   Кто вы?

Простой вопрос, не дающий ей покоя.

Ответить на этот столько расплывчатый вопрос можно было по-разному. Прямо, по сути, или обтекаемо, по значению слов. Ей обещали ответы. Ее просили… не сомневаться. Она не усомнилась в старом друге и соратнике, она доверилась его друзьям… надеясь на честность с их стороны.

И первые же слова молодого воина рен’дорай с уставшими глазами принесли так желаемую правду:

–   Мы те, кто был в том первом рейде в Пробуждающийся Город, который, по словам очевидцев, поверг Древнего Бога. – Измандан скривился. – Не верьте словам: не было там никаких очевидцев, кроме Алмазного Хранителя и его титанидов. Но Магни любит болтать попусту.

На какое-то время воин замер, вспоминая былое. Короткие мгновения слабости. Но он продолжил говорить, и в его голосе вновь заплескал яд:

–   Все слышали о герое Азерота. Но никто не слышал о тех, кто был с ним в те дни. О тех, кто пронес его на своих плечах к логову врага. И тех, кого… бросили там, забрав лишь Героя с бесценным Сердцем мира на шее. – Измандан улыбался косой приклеенной улыбкой. – У нас не было Сердца. На нас не был надет плащ, спасающий разум. У нас не было защиты… нас ни о чем не предупредили. Нас бросили там. – короткая, злая пауза.

–   А герой? – сумрачно спросил дворф.

–   А что герой? Кого волнует герой, сделавший свое дело? Кого волнует, что снится ему по ночам, и как трещит его разум под давлением памяти? Плащ, сшитый из останков правящей династии Черного Рода не спасает разум от внутренних кошмаров.

Измандан вновь замолчал.

–   В одном эти слова были правдивы: первый рейд принес Азероту… свободу от Древнего Бога Н’Зота. – тихо продолжил Сахейн.

Темный близнец поморщился.

–   Свобода… Какое лживое слово. — прошептал он, стискивая пальцы в кулак. — Наверное, оно самое лживое из всех, какие есть. Хуже даже слова «честь». Потому что свободы, как и чести, не существует. Только иллюзии в разуме тех, кто о них говорит. – мужчина замолчал глядя в стену каверны и на поднятые в покое огромные щупальца, чуть покачивающиеся и шевелящиеся. – Да, мы дошли сюда. До этой каверны. Здесь действительно находился сам Н’Зот. Бог… с которым мы вступили в безнадежный бой.

–   И-и-и… вы победили? – скептично спросил дворф. – Ну, так говорят.

–   Победили? – Измандан сухо, хрипло рассмеялся. – Его невозможно победить.

Он покачал головой, обернулся, глянул на возвышающееся… нечто, все еще смотрящее на них. Иронично. Оценивающе. Спокойно.

–   Сами подумайте. Как смертный может победить Бога? Мы слабы физически. Мы так легко умираем. Наш разум так хрупок… Чем мы бы его убили? Оружием? Мечами, копьями и луками? Это смешно. Возможно, существуют артефакты, способные убить подобное существо… — воин поморщился. – Да, они существуют, я знаю об этом. Но их сперва надо… добыть. И это не та лживая сука, что скрывается под личиной древнего кинжала. Это нечто иное. Соизмеримое. Созданное богами для убийства богов. Созданное не для руки смертного. Но мы не теряли надежду. К тому времени ее у нас не осталось. Мы вступили в бой, не надеясь победить, но надеясь… выполнить свой долг.

–   И мы его выполнили. – спокойно добавил паладин. – Мы привели сюда нашего героя. Юношу с Сердцем Мира на груди. С артефактом, хранящим саму душу Азерота… сюда, к Древнему Богу… по приказу Алмазного Хранителя.

–   Но зачем?! – выдохнула эльфийка.

Тихо-тихо, как тень эха.

–   Сердце должно было стать оружием. Фокусной линзой, сквозь которую Магни смог бы нанести удар всей мощью. Мы разместили Маяки, необходимые для наведения, заплатив за это жизнями других. – Измандан дрогнул. – Сотня… — его голос упал до шепота. – Почти сто жизней мы потеряли по пути. Всё ради того, чтобы слуга Титанов смог проставить маячки…

–   Мы смогли. Вычистить места, убить Стражей, проставить Маяки. Даже смогли добраться до самого Н’Зота. – продолжил за брата светлый близнец.

–   Но мы не выдержали его самого. – голос воина стал вкрадчивым и опасным. — Вы чувствовали, как темнеет перед глазами под его ударами? Вы ощутили, как отказывает вам разум и как теряется здравомыслие? Ощутили, насколько хрупок и уязвим наш рассудок, и вы сами?

Разумные медленно кивали, вспоминая, как теряли сами себя под вкрадчивый шепот. Как мрачнел рассудок и отказывал здравый смысл.

–   Тогда всё было иначе. Сильнее. Злее. Мощнее. Мы пришли как враги. Мы несли с собой оружие. Мы желали все тут уничтожить. – темный близнец покачал головой. – И мы даже смогли увидеть то, ради чего пришли: залп Кузни Созидания, вонзившийся в ослабленного Н’Зота. Мы слышали его крик боли. Мы видели, как порабощенный герой, слепо, как и мы, идущий к врагу, прозрел и освободился, как через него разрядили всю энергию через Сердце самой Азерот. Чистый, звонкий свет, вспоровший… Видение как луч маяка вспарывает туман.

Тихий злой смешок.

–   Но ведь это было лишь… видение, которое наблюдали те, кто был в Зале Сердца. – голос воина упал до шепота. — Алмазный Хранитель — наивен как дитя и туп как его молот. Почему-то убийство Черного Императора Гневиона под комментарии настоящего Гневиона, Черного Принца, стоящего рядом с ним в Зале, не заставило Магни подумать… не навело на мысли об обмане. А нас никто не спрашивал. Мы ж воины. Нам думать не положено. Да и кто мы такие были тогда? Рядовые бойцы со щитами.

Воин покачал головой.

–   Кузня Созидания… Величайшая машина Титанов, способная формировать тело Азерот, способная стереть все существующее в мире и… воссоздать заново. Пересобрать мир по молекулам… но уже без нас. – короткий злой смешок всколыхнул напряженную тишину. – Для залпа использовалась не только Кузня. Магни потратил все, что у него было, направив энергию через Кузню Созидания на Сердце Азерот. Он спустил всю энергию мира в один-единственный залп… надеясь, что этот выстрел уничтожит Н’Зота.

Измандан криво улыбался, скользя взглядом по лицам разумных.

–   «Каждая ваша победа… лишь часть моего плана». — прошептал эльф. – Так Он говорил. Но кто верит словам врага? Кто поверит в сказанное, кто начнет проверять… Н’Зоту так нужна была эта Кузня… для того, чтобы воплотить свою мечту в реальность… Чтобы возродить его Темную Империю. Чтобы создать свой мир.

Он качнул головой.

–   Почему меня смутила идея выпустить энергию через Кузню Созидания, а Магни — нет? Созидания! Да, она может разрушать, но не в этом ее главная задача! Почему Хранитель не подумал, что эффект от залпа может стать… обратным?! Раз за разом Древний Бог повторял: «Видение станет реальностью». Многие это слышали, но мало кто придавал значения словам. И мало кто воспринимал их как… правду.

–   Законы магии непреложны. Для того, чтобы иллюзия стала реальностью, нужно огромное количество энергии. – едва слышно прошептала Вения. – Когда Кузня выстрелила…

–   Видение стало реальностью…

Воин покачал головой, вспоминая слова Древнего Бога. «Моя империя – неизбежная судьба этого мира». Этого – бесспорно да. Но почему никто из них тогда не подумал, что речь идет не про Азерот? Почему они не поняли, что говорил Н’Зот о другом…

–   Я полагал, что слухи о победе и убийстве Древнего Бога… преувеличены. – так же тихо добавил сан’лейн, вставая с колен и утирая кровь с лица. – Если Видения остались… Если они до сих пор не распались… Значит, разум, что их порождал, до сих пор существует.

Измандан улыбнулся.

–   Что тогда произошло? – тихо спросила дренейка.

Ей нужно было прямое и четкое подтверждение ее выводам. Простые слова, которые закроют последние сомнения.

–   Что стало с вами? После того, как Хранитель забрал Героя? Вы же остались…

–   Да, мы остались. – Измандан вздохнул. – Нас никто не пытался ни спасать, ни просто искать. Видели, как мы безвольно шли к Н’Зоту. Списали как погибших. Всех. Только Героя выдернули, ведь он еще мог сопротивляться благодаря амулету и артефакту для защиты разума. Работал плащ не особо, если честно: парня он не спас. Но его забрали. То ли сам нужен был, то ли просто чтобы само Сердце вернуть. Не знаю. Ну а мы… — воин покачал головой. – Мы живы только по Его воле. Он дал нам шанс. Он сохранил нам рассудок и личность, не ломая нас, не вынуждая смириться, но показав правду, сокрытую под иллюзиями. Он дал нам возможность самим сделать выбор.

–   Вы стали его служителями… — буркнул рыжий дворф.

–   Все кому-то служат. – пожал плечами воин. – Короне, Королю, миру, народу, идее, справедливости или собственному эгоизму. Я уже говорил. Свобода – ложь. Ее не существует. Мы хотя бы сами выбрали себе Сюзерена. Он лишь предложил себя… снова.

Воин улыбался. Спокойно, с добротой в глазах вспоминая самое тяжелое и страшное для себя время, когда рассудок был готов треснуть и распасться под давлением тяжести выбора. А потом… Потом пришло понимание. Простые честные слова. Прямые. Без подтекста. Образы. Видения. Прошлое. Будущее. Настоящее. Вероятное. И выбора больше не стояло.

–   Чем вы заплатили?

–   Всем, что у нас есть. – честно ответил рен’дорай. – Но разве бывает иначе? Разве ваши короли не требуют того же?

Дворф сдулся, помрачнел и недовольно буркнул:

–   Можно подумать, у вас был выбор…

–   Он всегда есть. Мы могли умереть с честью… — язвительно закончил воин. – Но мы предпочли выжить и своими глазами увидеть Врага, о котором предупреждал Н’Зот. Врага, равного которому у нас еще не было. Даже Саргерас… бледнеет перед тем Злом, что жаждет наш мир.

Дворф нахмурился, кустистые брови сумрачно сдвинулись, глаза недобро блеснули. Вампир напрягся. Эльфы… просто слушали и молчали: вопросы они зададут потом, когда узнают больше.

–   Азероту всегда будут нужны Герои. – тихо произнес Адорин. – Всегда будет враг, пытающийся уничтожить наш мир. И когда нашей Родине понадобится помощь в войне с тем, кто готов погрузить во Тьму все живое… мы поможем.

–   Тайно. – тихо добавил Сахейн. – Ни к чему другим знать, что война с Древним Богом закончилась… его победой. Зачем? Ни’алота недоступна для смертных, сокрытая под тенью Бездны. А у Н’Зота нет дел на Азероте: он получил то, что хотел. Свою Империю. Свой мир. Свой народ, который еще предстоит восстановить. Он даже получил своего желанного Императора… Надо лишь его вырастить, воспитать и обучить.

–   Тогда зачем ему мы? – въедливо спросил древний мастер подгорного народа.

Измандан улыбнулся шире: дворф сдавался, принимал ситуацию, начал интересоваться и задавать более простые вопросы, но все еще ждет… обмана.

–   Ответь мне, кто ты? – голос темного близнеца стал вкрадчивым и обманчиво-мягким. – Кем ты был до того, как пришел ко мне?

–   Кузнецом…

–   Мастером. Верно?

Дворф нахмурился.

–   Парень, это ты к чему?

–   Можно создать планету за один день. Можно отстроить город за миг. Можно вырастить новый народ или создать его самому. Но чтобы этот народ стал… великим, ему нужны наставники. Те, чей опыт позволит поднять новорожденный народ к Величию и знаниям. Те, кто смогут повести за собой. Кто воспитает и обучит воинов. Кто создаст разведчиков и шпионов. Воссоздаст ремесла и науку. Кто станет Наставником для поколений Мастеров и Творцов. Кто-то отверженный на Родине. Кто-то, кому нечего терять, кого не оценили, предали или выгнали, плюнув в душу. Или кто-то, кто уже потерял всё, что у него было, но еще не потерявший самого себя. Кто-то, как… мы все.

Измандан улыбался, глядя в глаза старому мастеру. А дворф… ворчал, но… соглашался.

–   У каждого своя правда… Любого можно оправдать. Или осудить. Но вы сюда шли не судить. И не ради барахла. Вы сюда шли за… другим. За тем, что не смогли вам дать ваши правители.

Шевельнулась огромная масса в центре зала, раскрываясь пастью. Шире, шире, еще шире… пока не развернулись жутким цветком лепестки увенчанной клыками плоти, открывая… Его.

Стройная фигура, облаченная лишь в проявления собственной силы, спустилась на окаменевшую плоть пола, перешагивая босыми ногами кровавые лужи. Огненно-рыжие глаза смотрели в саму душу, перебирали память, баюкали разум и унимали давно застарелую боль.

–   Избранники мои…

Голос… Глубокий, как Бездна, гулкий, как глас горна, пробирающий до души и сердца. Мягкий и умиротворенный… Древний Бог обращался к тем, кто достойны в его глазах стать основателями и наставниками его народа. Иного… Не того, что ранее ходил по просторам древнего мира. Но того, который не будет вызывать ненависти своим видом у жителей иных миров. Народа, созданного по образу и подобию его самого… и тех, кого он избрал для себя.

* * *

Огромный обелиск медленно таял под жаркими лучами солнца Ульдума.

Истаивал темный сиреневый камень, рассыпался призрачной дымкой и опадал на воды стремительной реки. Гибли и бессильно опадали щупальца, растекаясь липкой жижей по песку, умирали акиры, замирали древние твари.

Порча истаивала.

Последняя точка заражения в мире… умирала, ссыхалась и исчезала, оставляя после себя лишь липкую жижу да тела безмозглых тварей. Вскоре беспощадное солнце иссушит тела, ветра развеют их прах по пустыне, и Азерот окончательно оправится от Вторжения Древнего Бога.

Военачальник переступил с лапы на лапу, глядя, как последние клоки темной фиолетовой дымки тают в жарких лучах южного солнца. Рядом радовались, шумели, поздравляли друг друга с победой, но на душе рамкахена царила сумрачная тяжесть.

–   Ты не веришь в победу, Камзес?

–   А ты в нее веришь, король? – тихо рыкнул черношкурый военачальник.

Король Фаорис щурил зеленые глаза, всматриваясь в чистое синее небо Ульдума и не видя в нем более древнего Зла.

–   Порча исчезла.

–   Но победа ли это?

–   Время покажет…

Эпилог

Небо затягивало тяжелыми грозовыми тучами. Низкими, свинцово-стальными, где-то уже потемневшими до черноты. Сильный ветер тащил их вглубь континента. Там, за близкими горами, эти тучи разразятся грозой. Ливнем. Но здесь, сейчас, дождя не будет: по земле мерзлой стылой дымкой белел коварный призрачно-молочный туман. Он обтекал кряжистые мертвые стволы, стелился по глади озера, выступал на дорогу. Он сливался со снегом, виднеющимся на горизонте у подножия высоких гор Друствара. Пока идет туман, дождя не будет. Хорошо еще ферма на возвышенности: сюда белесый туман никогда не докатывал, оставаясь в Корлейне и его пригороде.

Единственный обитатель давно заброшенной фермы зябло кутался в плащ, пытаясь согреться под порывами пронзительного ветра, уносящего тепло из тела, как зандаларская стрела – жизнь. Усталые бледно-голубые глаза настороженно следили за туманом, выискивая темные тени помраченных. Они всегда приходят с туманом. Жертвы ведьм. Сумасшедшие. Сильные. Еще живущие установками, которые в них вложили при подчинении. Ковен пал. Он знал это. Но те, кого ведьмы успели подчинить…

Они как потерявшая контроль нежить.

Идти к городу или в лес? Каждый день этот вопрос. Где опаснее. Куда лучше… не ступать. В проклятый город? Или в проклятый лес? Но дрова заканчиваются быстро: в этой части Друствара очень холодно. Ветер становится сильнее. Скоро в Зандаларе начнется сезон дождей, а тут, на западном побережье Кул-Тираса, — сезон штормов. И тогда станет не до дров. Слишком сильный ветер, слишком холодно. Но в лесу становится безопаснее: порченные звери Ясеневой Рощи уйдут глубже в логовища, споры осядут или их сдует куда-то в горы. Там они не прорастут: слишком холодно для живой грибницы.

Тихий треск раздался где-то за домом. Словно… кто-то наступил на тонкую веточку.

Юноша напрягся. Замер. Тонкая, тощая рука потянулась за мечом.

Еще хруст. Ближе. Там же, за домом, у второй двери. Всхрап…

Животное или нет?

Юноша осторожно выставил кончик меча за угол, ловя отражение. Всмотрелся. Устало прикрыл глаза, сглотнул накатывающий ком. Олень из Ясеневой Рощи. Нельзя мечом. Нельзя приближаться к… этому. Юноша убрал оружие в петлю и осторожно, стараясь не шуметь, снял лук. В колчане одиноко стояли три последние стрелы.

С каждым днем натягивать лук становилось сложнее. Руки быстро леденели на влажном пронзительном ветру. Как сейчас: всего минута, он уже не чувствует пальцев.

Вдохнул, выдохнул, медленно наложил стрелу, перехватил ее удобнее, натянул лук. И только после этого вышел из-за угла.

Выстрел.

Тетива больно стеганула по задеревеневшим пальцам, но молодая лань с серебристой шкуркой без звука рухнула на мерзлую почву: стрела вошла точно. В шею. Юноша убрал лук, бережно повесил саадак на крюк. Когда закончит и пойдет в дом, заберет с собой. А пока надо убрать труп из-под дома.

Если олень пришел так близко… нельзя сегодня идти в лес.

Надвинув пониже капюшон, он подхватив старую грязную тряпку, валяющуюся на земле у пустой поленницы, накинул ее на ногу оленя и только тогда рискнул взяться за копыто и уволочь тушу от дома… подальше. На камни. Туда, где не примется новая грибница и не даст опасные всходы.

К дому он вернулся уже к темноте. Замерзший и уставший, с небольшой охапкой плавуна, собранного на побережье. Эта древесина чистая. На ней нет грибных спор. Нет риска, что однажды он проснется и увидит на теле… грибы. Как у того несчастного оленя, как на трупах свиней, найденных на руинах соседней фермы. И он не превратится в… то существо, что выползло на него несколько дней назад. Все в слизи и коросте, поросшее блеклыми ниточками грибницы, в волдырях с кровавой сукровицей, вспухших под зеленой кожей. Видимо, какой-то ордынский отряд остановился в Багровом Лесу на границе с Ясеневой Рощей на свою беду. А там… неосторожность или невнимательность, заразились той дрянью, что таится в Роще, и… И вот они. Пораженные грибницей сумасшедшие твари, в которых не осталось ничего от них прошлых.

Юноша остервенело мыл руки в едва теплой воде, отдраивая пальцы едким мылом. Каждый раз, когда приходится касаться этих порченных тварей, остается ощущение, что оно попало в него самого. Жжение, щекотка, покалывание… словно оно уже начинает расти внутри, развиваться, распространяться блеклой дрянью по телу. Игры разума, от которых стыла душа. В доме… безопасно. Немного. Сюда твари не войдут, а зараза не проест дерево так быстро, чтобы он не успел покинуть дом.

А надо ли будет ему покидать дом? Или стоит… остаться. Не уходить.

Тогда это просто закончится…

Он замер, сумрачно глядя на подрагивающие пальцы.

Если бы у него был выбор тогда…

Юноша рвано выдохнул, подхватил тонкое, почти прозрачное затасканное полотенце, вытер руки и… вышел из дома.

Стылый ветер выдул тепло из тела, но тяжелые мысли не покидали голову. День за днем, вечерами, он смотрел в ночной мрак, разрезаемый бледным лучом далекого маяка, и вспоминал то, что не мог и не хотел забывать.

Лица тех, кто шел с ним до конца. Смерти. Одна за другой. Крики боли и страдания звенели в ушах, словно он их слышал снова и снова. День за днем. Вечер за вечером…

Взгляд вновь зацепился за движение в наступающем мраке. Снова они… Тени в ночном лесу. Или лишь призраки в голове?

Две фигуры вышли из леса без звука и шелеста опавшей, давно мертвой листвы. Впервые они подошли так близко, и свет, идущий из крохотного окна, осветил Их.  Невысокие. Крепкие. В живой броне, подрагивающей щупальцами на наплечных пластинах.

Юноша молчаливо смотрел на воплощенный кошмар его разума и… ждал. По телу разливалось предательское стылое тепло. Пальцы покалывало. В голове – звонкая ясность и безмятежность. Он уехал сюда, в заброшенную и проклятую даль, позорно сбежав из столицы в надежде, что его не найдут… соратники. Те, кто бездумно поздравляли его… сперва. С победой, которую не он сделал. Те, кто быстро забыл его, стоило лишь отвлечься на политические дрязги, а ему – по-тихому исчезнуть из виду.

Его даже не искали.

Но его нашли здесь… они. Воины Древнего Бога.

Юноша прикрыл устало глаза. На душе осталась лишь горечь и усталость. К чему были слова о победе, если Они здесь? Зачем столько… смертей? Бессмысленных.  Зачем…

Один из воинов медленно поднял руку и… снял глухой шлем, открывая лицо.

Сердце гулко бухнуло об ребра.

Иллюзия воспаленного разума? Или… нет?

–   Вы?

Хриплый, осипший голос был едва слышен.

–   Мы.

Голос… Знакомый до мелочей.

–   Но вы же… — он запнулся. – Вы же… тогда… остались…

Второй воин снял шлем. И вновь – знакомое лицо. Одно их тех, что он видел в кошмарах.

–   Мы вернулись. – мягкий, вкрадчивый голос баюкал и успокаивал вздроченные нервы.

–   За тобой. – как эхо – голос второго из близнецов.

Юноша растерянно заморгал, смаргивая слезы. Стылый порывистый ветер слепил воспаленные глаза, морозил лицо. В голове – пустота. Был ли страх? Нет. Он не мог заставить себя бояться их. Даже если с их лба на него смотрели оранжевые очи Древнего Бога.

–   Мы пришли за тобой. – повторил старший из близнецов. – Ведь мы обещали, что не оставим тебя.

Светлый близнец по-доброму улыбнулся, шагнул вперед к юноше, замершему в дверях полуразвалившегося давно заброшенного дома. Сверток в руках темного развернулся полотнищем плотного тяжелого плаща, воин подошел стремительным летящим шагом, накинул плащ на озябшие плечи их юного Героя.

–   Мы искали тебя по всему миру. – мелодичный голос окрасился знакомым злым ворчанием. – Протрясли весь Зандалар и Кул-Тирас… Но ты выбрал то единственное место, куда бы никто в здравом уме не сунулся…

Юноша стыдливо опустил глаза, мелко подрагивая от холода.

–   Но мы нашли…

Темный близнец тепло улыбнулся, но в глазах набирала силу тревога. Не таким они хотели найти своего Героя. Не в таком месте и не в таком состоянии. Бледная уставшая тень стала своим призраком. Хрупким. Тощим. Болезненным.

–   Идем. – тяжелая рука в латной перчатке бережно легла на плечо.

–   Куда?

–   Домой.

–   У меня нет дома…

Слова были едва слышны.

–   У тебя есть дом. Тот, который ты создал. Там, где тебя ждут. Там, где твой Свет и твоя вера в нас нужнее всего.

–   Во мне уже давно нет ни веры, ни Света. – тихо-тихо прошептал он, отводя взгляд. – Я давно их потерял…

–   Мы поможем тебе их найти.

Юноша болезненно, хрипло рассмеялся. Мрачно. Без тени веселья. С опасными нотками затаившейся истерики и подступающего безумия. Последние иллюзии растаяли как дым: глядя в глаза бывшим соратникам, он понял. Осознал то, что ему говорили и к чему подталкивали. То, что могло бы стать его кошмаром.

–   Ни’алота стала вам домом.

В словах не было ни вопросов, ни упреков. Не было и обвинений. Лишь усталость и безнадежность принятой правды.

–   Это плохо?

–   Н’Зот пытался уничтожить наш мир…

Измандан показал головой.

–   Наш мир пытался уничтожить сумасшедший Аспект и Падший Титан. Но Н’Зот… Он хотел создать свой мир, а не разрушить тот, что когда-то принадлежал ему по праву. Древний Бог не нанес вреда Азероту. Он лишь пытается спасти свой мир.

–   Идем с нами. – тихо произнес Сахейн.

–   Я не могу… — с болью прошептал юноша, опуская взгляд. – Я поклялся в верности… королю.

Измандан вздохнул.

–   Юному королю как никому другому нужна будет помощь. Но чем ты сейчас сможешь ему помочь? Без сил. Уставший. Изможденный. Больной. Без армии.

Седая голова опускалась все ниже, пригибаемая тяжестью слов и когда-то взятого на себя бремени долга.

–   Когда нашему королю более всего потребуется помощь, мы придем. И поможем. Тайно. Тихо. Не подчиняясь приказам наделенных властью мстителей и бестолочам при наградах, меньше всего думающих о юном короле. Разве не это будет лучшим проявлением настоящей верности?

–   Разве Он позволит?

–   Он не запретит. – воин улыбнулся. – Но чтобы Он помог, Его надо… попросить. Просто попросить помощи. Как уже просили ранее.

–   А что взамен?

–   То, что Он ценит более всего, и что никогда не получал.

Юноша знал, что так жаждал получить Древний Бог. Он так часто слышал эти слова. Эти просьбы. Эти предложения. Уговоры. Слова, к которым он был глух. Раз за разом…

«Служи мне».

То, что от него требовали… всю его жизнь.

Служба.

Верность.

Долг.

Подняв взгляд, он всмотрелся в глаза темного близнеца. Мгновения, потребовавшиеся ему, выросшему в Храме сироте и прошедшему обучение жрецу, чтобы увидеть то, что ему так желали показать и объяснить. А воин Древнего Бога улыбался.

Не требовались слова. Короткий судорожный кивок был ответом. Не было лишних объяснений. Был темный портал, слизнувший их из стылой мерзлой ночи проклятого Друствара. Но было золотое бездонное небо с аркой колоссального щупальца, прикрывающего бесценное сердце новорожденного мира. Было тепло, колкими иголочками проникающее в замерзшее тело. Были те, кого он надеялся назвать друзьями.

И был Он. Молчаливая стройная фигура, укутанная в воплощение своей мощи, встречающая своих избранников на ступенях Надвратной пирамиды безграничного Города, уходящего в золотое марево далекого горизонта.