Перерождение Эффект Массы.

Лодка мерно рассекала воду.

Здесь, в узких протоках, петляющих сетью между высокими обрывистыми шхерами, было относительно спокойно. Высокие волны теряли свою силу в прибрежной зоне, разбивались о скалы и до нас докатывалась лишь мелкая волна, но даже она изрядно качала лодку, порой вынуждая турианцев нервно хвататься за поручни. Их страх глубины никуда не делся, лишь затаился под гнетом воли и самоубеждения. А вот мне и асурам плаванье доставляло удовольствие. Вермайр оказался действительно красивым и приятным миром, полным жизни и неуловимой аурой по-настоящему дикой и неиспорченной планеты.

Мы не спешили, не гнали, двигаясь неспешно на скорости около восьми километров в час. Нормальная средняя скорость для груженой надувной лодки с двумя не самыми мощными, зато надежными двигателями, жрущими свои аккумуляторы без фанатизма и не требующие постоянной подзарядки от солнечных батарей. Быстрее плыть опасно: после урагана все протоки так или иначе забиты мусором, трупами крупных морских существ и огромными горами водорослей. Где-то плавали лишь отдельные бревна или клоки водной растительности, а где-то огромные завалы перегораживали протоку, собираясь вокруг массивных тел выкинутых на мелководье подводных монстров. На всем этом богатстве пировали птицы и зверье, отчего вода у огромных туш буквально кипела от драк за падаль. К таким оживленным… столовкам мы старались не приближаться и оплывали их большим кругом, а потому к точке назначения добирались мы долго, медленно и без лишних рисков, стараясь не попадаться на глаза местным хищникам и бойцам Сарена, скучающим на мелких форпостах и наблюдательных точках на крупных шхерах.

Форпостов по округе оказалось довольно много, расположены они так, чтобы дозорные на вышках могли просматривать если не все протоки, то основные подходные пути. Но то ли сидящий там гарнизон никого не ждал со стороны воды после прохода урагана, то ли кроганы бестолочи, а в гарнизонах были именно они, или это необученные полноценно малолетки, прохлопавшие практически незаметную надувную лодку с пятью вооруженными бойцами на ней, но проблем по дороге у нас не возникло и тревоги мы не подняли.

Возможно, кроганы не так плохи, а нам просто везло по воле всё еще довлеющего над реальностью канона: бравый коммандер Шепард ДОЛЖЕН попасть на базу Сарена в его отсутствие, ДОЛЖЕН дойти до терминала и вызвать на связь Назару. А уж как это произойдет, и у кого наступит временная слепота и слабоумие… канону без разницы.

Не знаю, что именно стало причиной нашего успеха, но вот, наконец, раздался полный облегчения вибрирующий голос Найлуса:

–   Мы приближаемся к базе.

Словами не передать, как мы этого ждали… И никакие слова не передадут наше состояние, когда мы увидели за поворотом узкой протоки… взметающуюся из мутных вод отвесную стену, уходящую в небеса серым монолитом.

–   Гаррус, какая у нее высота? – тихо спросила я.

Блеснула полоска включившегося визора, а через пару секунд я получила ровный лаконичный ответ:

–   Шестьдесят четыре метра.

Сарен, гребаный ты параноик…

Десятки метров мощной гладкой стены, перекрывающей протоку между обрывистыми гранитными скалами континентального массива и крупным шхером… Вот зачем надо было стоить настолько мощную, фактически фортификационную стену в реалиях гипотетического нападения с воздуха на космическом корабле при мощной системе ПКО? Гарнизоны – это перестраховка. Никто не будет нападать на эту базу с поверхности планеты. Не тот здесь рельеф, чтобы можно было вообще говорить о полноценном наземном штурме.

Вся эта канонная идея про бравый марш-бросок на «Мако» в условиях реального мира выглядит как минимум… наивно, потому как протоки здесь глубокие даже при отливе. Машина в них попросту утонет и никакой канон ее не спасет. А по другую сторону базы — иссеченный горный кряж, поднимающийся от береговой линии и уходящий на десятки километров вглубь континента. Там нельзя пройти и, тем более, невозможно проехать.

Вообще. Никак.

Со стороны океана добираться? Так там как на ладони будешь, а оборонные системы у базы прекрасные, снайпера-геты косоглазием не страдают, да и кроганы не настолько слепые и тупые. А еще непонятно, что в этом океане водится. Вон, пирушки у трупов такие, что кровавая вода бурлит от драк и голодных тел даже на мелководье.

Вновь плеснула о борт волна, окатив веером брызг. Нас качнуло сильнее обычного. Гаррус нервно сжал пальцы на крае скамеечки, а Найлус лишь довернул чуть лодку, заворачивая нас ближе к массивному высокому шхеру с обрывистыми скалами и пышной растительностью на вершине.

–   Может, мне кто-то подскажет… Это нормально, стоить такое на необитаемой планете? – вяло спросила я, с некоторой растерянностью продолжая глазеть на стену.

–   Это нормально, если среда сверхагрессивная или погодные условия экстремальные. – тихо ответил Гаррус.

Резонно… Вот только Вермайр заявлен как довольно безопасная планета.

–   Вопросов к Сарену все больше и больше… — устало пробормотала я, потирая виски. – Идеи есть, что нам делать?

Найлус коротко нервно кивнул, пристально всматриваясь в приближающийся шхер. Ищет место, где можно причалить и на какое-то время оставить лодку так, чтобы ее не сожрали подводные хищники и не попортили птицы, приняв за экзотическую падаль.

–   Помимо визуальной разведки. – уточнила я.

Мы заранее договаривались о предварительной разведке собственными глазами, на основании которой сможем составить план проникновения на базу. Просканировать или отфотографировать ее беспилотниками мы не могли: ПКО и зенитные батареи там отличные, и дронов бы заметили. Еще я помню, что на базе Сарена полно гетов, а они меткие. Тут нам даже канон не поможет со всеми его скидками и поблажками.

–   Если совсем никаких вариантов не останется, тогда я выйду с Сареном на связь. – неожиданно произнес Аэтера. – Он не откажет мне во встрече. Особенно, если я скажу, что уже на Вермайре под стеной его базы…

Я подняла взгляд на белобрысое чудовище.

–   Он ведь меня пустит… — чуть виновато добавил асур. – Или отдаст приказ меня пустить.

А ведь действительно, его пропустят… От Аэтеры Сарен не будет ждать подставы. Даже если узнает, что прибыл асур в нашей компании. Боевые химеры не предают. Даже если они полны сомнений в напарнике и у них есть вопросы. Другое дело, что методы у химер, которые они посчитают допустимыми для… защиты и спасения напарника, могут быть весьма сумрачными.

–   Я могу сказать Сарену, что мы прилетели с ним поговорить… Нам есть, что ему сказать. — фиолетовые глаза искрились весельем с долей виноватого смущения. – Он мне поверит.

Поверит. Настолько, что сделает нам предварительную скидку из-за доверия асура. Он даже будет настроен менее… скептично по отношению ко мне лично, раз уж мне удалось уговорить Аэте, и тот привез меня на эту планету.

И ведь асур будет прав: мы не хотим зла Сарену. У нас другие цели и задачи.

–   Можешь… — глухо сказала я, потирая внезапно разнывшиеся виски. – Но пусть это останется на совсем уж крайний случай.

Раз за разом я замечаю, насколько прояснился разум после падения Цитадели Памяти в моей голове. Словно слетела какая-то пелена. Фокус, сужающий мышление и обрезающий способность видеть иные варианты и развилки в событийном полотне при том же наборе причинно-следственных связей.

Почему я не думала о других путях, зациклившись на единственном возможном варианте общения с легендарным Спектром, при котором у нас возможна хоть какая-то будущая совместная работа? Почему я считала, что мы сработаемся только если он НЕ является предателем?

Не важно, является ли Сарен реально злодеем этой части истории или нет! Какая разница, предал он Пространство Цитадели или пытается его спасти? И так, и так станешь предателем, и не важно, хочешь ты спасти как можно больше разумных или только себя. При любом раскладе придется работать со Жнецом и идти против существующего порядка!

А Сарен…

Его мотивы и логика действий на возможность нашей работы не влияет! Это влияет лишь на подбор правильной мотивации, не более того!

По-настоящему важно лишь то, что Сарен Артериус – самый известный Спектр в этой галактике с весьма громкой, пусть и специфической репутацией, с огромным влиянием, опытом и багажом знаний. И, что куда серьезнее и весомее: он – то единственное, что удерживает Назару от того, чтобы дать отмашку Предвестнику начинать Жатву.

Это – важно.

Только это!

А мотивы… Мотивы важны только для нашего личного восприятия этого неоднозначного мужчины. Для нашего отношения к нему, но никак не для работы. Даже если легендарный Спектр и в самом деле мудак-предатель-сволочь-скотина, у нас всё равно есть общая с ним цель – выживание. То, что заявляется даже при варианте с настоящим предательством.

Этого достаточно для совместной работы… ведь я тоже не собираюсь спасать всех.

Мне не нужен мир в этой галактике, выживание всех поголовно и сохранение существующего порядка. Мне надо изменить историю канона и сохранить жизнь Отраженной реальности. Это – приоритетная цель, и если я ее не смогу достичь, всё остальное становится бессмысленным. И ЭТО — то, что Сарен не сможет сделать сам при всех своих возможностях, уме и поддержке Властелина, потому как они оба – жертвы канона и никак не могут на него повлиять.

А я могу.

Я и только я.

Они будут вынуждены со мной работать. Хочет Сарен того или нет. Если не захочет – Назара заставит. А с Властелином я поговорю, как только доберусь до его терминала. И эта общая цель – выживание — прекрасный базис для начала нашего общего сотрудничества. А там…

Я кривовато улыбнулась, глядя в серый монолит стены.

Кто знает, как у нас дальше пойдет работа? Кто знает, куда качнется чаша выбора и к чему мы придем? Кто знает, как начнет развиваться личность Спектра и Властелина, попав в фокус влияния единственного стабилизирующего фактора воплощенной реальности?

Меня.

Я – то, что вносит коррективы в развитие истории.

Я – ось существования этой реальности, и с каждым моим действием, с каждым знакомством и яркой бороздой, которую я пропахиваю в теле канона, меня становится всё сложнее подменить однофамильцем. А после наложения Печати на реальность…

Ни Джон, ни Джейн уже не смогут встать во главе канонной истории: никто за ними не пойдет. Они – ведомые. Мои ведомые! Их психика и личность уже изменились, и они не вывезут на себе этот кошмар. Потому что они тоже жертвы истории. В отличии от меня.

Но самое важное даже не моё влияние на историю, а то, что моё присутствие, даже без непосредственного воздействия, выводит разумных из тени канона и превращает их из абстрактного персонажа с заданными ТТХ в живую личность с живой душой. А если я с этой личностью общаюсь, то те параметры, которые всплывают во время разговора и взаимодействия, закрепляются и кладутся в базис сущности. Именно так персонажи превращаются в живых разумных существ и никак иначе!

А на этот процесс можно влиять!

Можно заставить личность качнуться в нужную сторону, если подобная возможность хоть призрачно, но допускается каноном. Если есть хоть тень метания у персонажа, можно, осознанно надавив на этот нюанс, вывести его во главу и, тем самым, повлиять на формирование живого существа с тем базисом в личности, благодаря которому подобные переживания могут вообще стать возможными.

Та самая тонкая грань управления стабилизирующейся реальностью, о которой мне когда-то упоминали. Вскользь. Сказав лишь, что в момент моего осознания этой возможности, я пойму, как ею пользоваться.

Прав был Эстус. Осознав, я поняла. А поняв, я могу этим пользоваться.

Не всегда и не постоянно: есть пределы гибкости у каждого героя истории. Но в том-то и прелесть протагониста и антагониста: они прописаны детально. Про них много информации, много слов, диалогов и вроде бы бесполезной информации. Коротких отрывков, которые должны создать драму или неясность ситуации и мотивации. То, чем я могу сейчас воспользоваться. А Сарен – герой неоднозначный. Про него достаточно много известно, чтобы можно было составить весьма многогранный и противоречивый образ. А где противоречия, там же и возможность выбора. Плюс ко всему добавляются неточности перевода и нюансы формулировок каждой фразы, на которые можно опираться и которыми можно играть так, как не каждый адвокат играет формулировками в законах!

Не только игра влияет. Книги, комиксы, различия в переводе… Всё это идет в учёт!

Дерганное напряжение, дравшее мне душу все эти дни, медленно разжимало когти. Не важно, что Сарен и Назара мне скажут при первой встрече и как себя поведут. Вообще наплевать, что Спектр будет делать в первые несколько суток. Их надо будет просто пережить. А вот потом… Потом я буду очень много с ним работать.

–   Возможно, стоило сразу выйти с Сареном на связь и без затей договориться о встрече? – произнесла я, подводя черту под размышлениями.

–   Возможно. – задумчиво согласился Найлус.

Этот вариант я тоже оставлю на крайний случай. Не потому, что мне нужен эпик и пафос. По другой причине, более банальной.

–   Я хочу знать уязвимые места этой базы. – спокойно произнесла я. – Если мы сможем пробраться, значит, найдется другой умелец, и мы поимеем проблем в будущем. Про ГОР забывать не стоит.

Гаррус вопросительно шевельнул мандибулами и чуть склонил голову. А Найлус озвучил его молчаливый вопрос:

–   Мы?

–   Эта база станет нашим оплотом. – спокойно произнесла я: с каждым сказанным словом эта идея мне всё больше и больше нравилась. – Она удобная. У нее есть гарнизон. К ней прилагаются лаборатории, готовые поставлять нам войска. У этой базы приятная планета. А еще она идет комплектом к Сарену, чей опыт и знания помогут мне в будущих разборках. Не только с «Цербером» и Альянсом Систем.

Я говорила спокойно, ровным тоном, а перед глазами словно разворачивалась событийная цепочка, испещренная причинно-следственными связями и возможностями, которые мне откроются, если я смогу сделать одно-единственное дело.

–   Нам нужен Сарен. Живым, здоровым, адекватным и способным к продуктивной работе. Я знаю, что он будет настроен на разговор: давление канона в этом случае мне на руку. Я знаю, что на разговор будет настроен и Властелин. Это единственный мой шанс договориться с Назарой или как-то его заинтересовать настолько, чтобы получить возможность поговорить с ним еще раз. Предметно и продуктивно, а не обмениваясь пафосными выражениями в стиле «я тебя победю».

Кира затаилась и молчаливо слушала: про подоплеку нашей миссии она не знала и никогда раньше в ее присутствии мы не обсуждали легенду Спецкорпуса. А вот мужчины к моим словам прислушивались и ловили отголоски образов, бурлящих в моей голове.

–   Сами посудите. Где мы еще найдем такую помощь и поддержку? Да нигде. Гипотетическая помощь от Призрака, которую мне он вроде как даст во второй части канона… Да ею можно попросту подтереться и выкинуть за борт. – я нервно дернула плечом. – Корабль да, неплох. Но он построен «Цербером» и обштампован эмблемами этой террористической организации от носа до жопы, что автоматически превращает нас самих в представителей этой организации и в подчиненных Призрака. Иными словами, мы становимся преступниками и террористами. Идем дальше. Экипаж второй «Нормандии» – уголовники, неудачники, пафосные идеалисты со своими причудами во главе с самовлюбленной властной бабой с комплексом отличницы, проблемами в голове и в прошлом.

–   А Джокер? – мурлыкнул Найлус, отчего-то улыбаясь.

–   А что Джокер? Найлус, давай по-честному, а? Его не посадили после угона прототипа только из-за фактического приказа турианского генерала, обеспечившего калеке место в ВКС и будущее.

Моя укоризна была проигнорирована: наш темнокожий монстр прекрасно знает биографию Джеффа.

–   Гаррус… — я вздохнула. — Ну, ты станешь главной целью всея Омеги. Убийца, террорист, диверсант и так далее по списку в глазах военных Альянса Систем, еще и работающий на главную террористическую организацию всея человечества. Это у Иерархии к тебе никаких претензий не будет, в отличии от тех, чьи интересы пострадают из-за твоего произвола на Омеге.

Знаю, ему непривычно и странно слышать о своих будущих действиях, но если быть совсем честными, то… рождение Архангела – вопрос времени и неудачного стечения обстоятельств.

–   Меня гарантировано сдадут под трибунал после работы на «Цербер», как только бравый капитан Андерсон до меня доберется. Это – канонное «дано», от которого при соблюдении всех остальных условий никак не отвертеться.

Я скривилась.

–   Вот и вся помощь, на которую я могу рассчитывать.

–   А Совет? – тихо спросил Гаррус.

–   А что Совет? В Совете рассчитывать можно только на Спаратуса. У азари свои интересы и свои… грешки. Достаточно вспомнить храм на Тессии и узаконенное контрактное рабство на Иллиуме. Я его им припомню в нужное время. – я криво усмехнулась, глядя в суженые зеленые глаза. – О, поверь, я им припомню и протеанский архив, и приныканные артефакты, и ложь и всё остальное, что смогу вспомнить. Да, они мне этого не простят, но мне плевать на их прощение. Мне нужна их покорность и послушание, а не добровольное сотрудничество: его никогда и ни при каких условиях не будет. — я смотрела в яркие зеленые глаза не отводя взгляда. — Саларианцы мне не простят лаборатории с лекарством от генофага, которые я собираюсь оставить работать. Потому что мне не нужен активный генофаг на моих кроганах. А как контролировать их популяцию… есть много вариантов, куда более полезных и практичных, чем генетическая зараза.

Гаррус нервно дернул мандибулами, но промолчал: разум у нашей голубоглазой радости столь же остр, как и зрение. И столь же точен, как его рука. Знаю, его подобные слова… приводят в растерянность, входя в конфликт с воспитанием, полученным от отца, и теми базисами морали, на которые тот опирается. Это сейчас он молчит и растерянно хлопает глазами, но я знаю, как четко и точно складывается политическая мозаика в его голове.

–   Никто никогда не убедит меня в том, что далатрессы будут честны в совместной работе во имя выживания.

Найлус на это фыркнул, Гаррус поморщился.

–   Они нас обманут и предадут, как только мы сделаем то, что нужно. Выберут удобный момент. Этому виду свойственны тихие подставы и удары в спину. Они никого не ценят и ни один вид в галактике не перевесит в их глазах собственное удобство и возможность занять доминирующие позиции, за которые они сражаются с азари. Вас, турианцев, они не воспринимаю как конкурентов. Вы слишком порядочные и честные, вами легко рулить обманом и подставами, играя на ваших кодексах и законах чести.

Гаррус сумрачно кивнул. Сейчас, во время этого разговора он не красавчик-снайпер с восхитительным голосом и природным обаянием, а, прежде всего, военный генерал с опытом работы следователем на столичной станции.

–   Скажите мне, каков шанс, что мне простят милейших мальчиков из ГОРа, которые, возможно, украсят своими трупами джунгли этой прекрасной планеты? – кривовато усмехаясь, спросила я. — Если Киррахе окажется таким, каким я ожидаю его увидеть с учетом всей имеющейся информации про него и Мордина, он не покинет Вермайр живым. Потому что он мне удобнее мертвым. Проблем от него меньше. Ну или закладок насую в его мозги, чтобы был милым, покладистым и управляемым.

Мой вопрос не требовал ответа: ГОР никогда не прощает смерти своих сослуживцев. Похвально. Бесспорно. Вот только в будущем ГОР – это еще один мой противник, если не просто враг.

Умиротворенное спокойствие накрывало как пушистое одеяло, придавливая нервозность и метания. Наверное, стоило сразу признаться самой себе, что союзников у меня здесь нет. Кроме тех, кто неугоден доминирующим видам. Или просто для них крайне неудобен, как те же турианцы, выпадающие из общего милого сообщества своей идейной несовместимостью. Я не считаю тех из них, кто ассимилировался и принял иные правила. Они уже чужие. Не такие, какие мне нужны. Зато я знаю, кто мне нужен. Практически поименно! Не только турианцы, но и люди, и азари и даже саларианцы. Я знаю, где и когда я их смогу найти.

–   Наверное, в этом есть какая-то циничная ирония. – я перевела взгляд на массивную стену, улыбнулась своим мыслям. – Героем можно стать лишь вопреки. Спасти можно, идя против всех. А тех, кто в итоге приводит к благополучию, вершинам развития или банально к спасению и выживанию, проклинают в спину и пытаются уничтожить.

Турианцы молчали, а асуры… Аэтера широко улыбался, полностью довольный и умиротворенный. Кира слушала меня и кивала, иногда позволяя себе что-то тихонько ворчать под нос.

–   Выживание Сарена мне не простят в принципе. Без разницы, пытается он спасти всех или только себя. Особенно, если эта голубоглазая язва окунёт в концентрированное токсичное говно Альянс Систем и саларов напару с азари. А если попросить и поддержать, то он их в этом дерьме попросту утопит: у Сарена компромата на них столько, что можно развалить Пространство Цитадели и развязать войну между народами без всякого Теневого Трона.

Мужчины сумрачно молчали, а меня прямо понесло:

–   Говоря про Теневой Трон, я могу вас заверить, что там я найду столько достоверной и подтвержденной реальными записями информации, что я могу взять за вымя все народы Пространства Цитадели и рулить ими так, как мне надо через их «не хочу», «не могу» и «нельзя». Но чтобы этим богатством воспользоваться, мало сидеть на информационном троне, надо иметь достаточно силы, власти и денег, чтобы воздействовать на события. И чтобы защититься от желающих грохнуть. Поверьте, таких будет немало: Теневой Трон всегда ищут.

Легкий ветерок ерошит волосы, иногда закидывая ало-рыжие пряди мне в глаза. Вкусно пахнет морем и свежей зеленью: у подножия этого шхера падали и гниющих водорослей нет. Тут чисто, свежо и приятно.

Отчего-то с каждым мгновением, с каждым сказанным словом и постепенным отказом от первоначальных планов и идей, мне становится легче на душе. Словно я сбрасываю какие-то грузы или… давление реальности, выбирая тот единственный реальный путь в выживанию, который у нас есть.

Никакого идеализма и веры в других.

Идеализм хорош для убеждения праведников и паладинов, но он опасен в работе. Никакой идеализм и вера в добро не помогут мне переломить сопротивление политиков, преступников, властных мудаков, жадных сволочей и беспринципных тварей. А вот компромат, грубая сила и оружие – очень даже помогут.

Но у меня их нет.

Зато это всё есть у Сарена. Армия. Кроганы – это вероятная армия, равной которой нет в Пространстве Цитадели. Иерархия в этот раз не вступится: мне удалось получить у Примарха разрешение на работу. А при повторной встрече я смогу его убедить в действенности моих методов и в правильности выбранного пути. Я смогу. Потому что у него нет вариантов, если Федориан не хочет привести свой народ к гибели.

Как там говорил один бог? Наиболее яркие изменения оставляет путь разрушения.

–   Чтобы спасти Пространства Цитадели, мне придется его уничтожить.

Эти слова вырвались сами собой. Просто и буднично, под далекие вопли голубых птиц, дерущихся за падаль. Как озарение, как итог долгих размышлений и мучительных попыток свести подвисшие хвосты.

–   Никакие слова не изменят решения политиков. – голос звучал ровно и как-то безразлично, напрягая даже меня саму. – Они не прислушаются. Они не начнут действовать, пока их не станут убивать. А тогда уже будет поздно. Жатва начнется, как предписано каноном, и это станет началом конца для всей реальности.

Мужчины молчали и слушали. Внимательно. С пониманием в глазах и отчетливым… осознанием, какое недавно накрыло меня саму. У нас есть лишь один путь к успеху – путь разрушений.

–   Мы не сможем донесли свои слова до военных. Для Альянса Систем я никто и звать меня коммандер Шепард, а вы все – чужаки. Ваше мнение никого из них волновать не будет. Они не признают ошибочность своей идеологии. Они не рискнут что-то менять. Из всех военных я могу рассчитывать разве что на адмирала Хакета. И то… после того, как узнаю точно его мотивы. Все остальные… — я покачала головой. – О каком понимании может идти речь, если они даже после начала Жатвы умудрялись сраться друг с другом и разводить бюрократию и политику, когда Жнецы уже шагали по планетам? Азари даже после начала Жатвы продолжали утаивать информацию, пока их совсем не взяли за вымя. Саларианцы…

Я просто устало махнула рукой.

–   Жажда власти, жадность и самомнение народов галактики настолько велики, что даже Жатва их не поколебала. Да, они вроде как объединились… на словах. Но я помню, сколько было дерьма и обоюдных претензий на Цитадели, куда начали стекаться беженцы и где засели политики.

Мне верили. Хуже, они знали, что так оно и будет. Все мы знали, чего на самом деле стоят народы, которые мы ходим спасать.

–   Да, бесспорно, в их среде есть достойные. Всегда есть достойные. Но они… не влияют на общий результат. А сейчас важен именно он.

Я устало покачала головой. Этот разговор словно вынимал из меня все нервы и оголял нутро, заставляя быть честной. Предельно. Болезненно. Словно что-то вынуждало меня говорить как есть. Правдиво. Открыто. До последнего и самого важного. До итога моих мыслей. До единственного вывода, который остался в своей ужасающей и кристальной чистоте.

–   Я не буду спасать Пространство Цитадели в том виде, в котором оно есть сейчас.

Гаррус нервно поджал мандибулы. Найлус слушал с нарастающим интересом. Аэтера получал какое-то странное извращенное удовольствие от моих слов, а Кира… Нашей асуре оказалось так… плевать на это самое Пространство Цитадели в общем и на Альянс Систем в особенности.

–   Я наложила Печать собственности на эту реальность. И она меня поддержала. Реальность. Она жить хочет. Она хочет развиваться. Я тоже хочу развиваться и жить. Но не в этом дерьме, которое своими действиями вынудило древнейших существ этой галактики признать их выбраковкой, которую давно пора перебить. Давайте будем честными и начнем называть вещи своими именами.

Найлус хмыкнул, кривовато оскалился во все клыки.

–   Каковы планы?

–   Развалить Пространство Цитадели на отдельные государства. – сумрачно ответила я.

–   Это понятно. Это даже несложно сделать. – мощный нерос скалился так радостно, словно я собралась исполнять его розовую мечту детства. – А дальше что?

–   Нам придется разрушить цивилизации. Все без исключений. Возможно, даже вашу Иерархию. По крайней мере ту ее часть, которая живет по законам Пространства Цитадели. – флегматично отозвалась я. – Иначе толку от первого действия, если его не завершить? Без итогового результата оно будет просто актом глобального терроризма.

В надувной лодке не походить и не подвигаться. Приходится сидеть смирно, придавливая старую привычку расхаживать во время размышлений и таких… сложных разговоров, что только добавляло нервов. Но я заставляла себя сидеть и говорить дальше, выкладывая мысли и делая выводы из своих же слов.

–   Проблема не в самом Пространстве Цитадели, а в идеологии и менталитете цивилизаций, которые его создали. Жнецы уничтожают цивилизации. Не биологические виды. И они правы: именно цивилизация – это квинтэссенция идеологии, менталитета, политического строя, религии, нравственности и морали народа. Это «лицо» народа. И, надо признать, эти лица крайне уродливы.

Гаррус сумрачно кивнул, соглашаясь с моими словами.

–   Мы не можем спасти обитателей галактики, если они не изменятся. – прямо сказала я. – А они не изменятся, пока не поменяется цивилизация, которая их такими воспитала. Это как замкнутый круг, выйти из которого можно только большой кровью. Хуже то, что изменится нынешнее поколение не сможет. Никогда и ни при каких обстоятельствах взрослая сформированная личность не поменяет свой менталитет. Тут или эта личность изначально подходит под новые правила, или нет. Или эта личность ломается и на ее руинах рождается кто-то другой. Жнецы это, похоже, отчетливо осознают. И вырезают популяцию вида достаточно, чтобы цивилизация не выдержала такого ущерба и развалилась самостоятельно.

Я покосилась на Аэте. Асур улыбался, слушал мои размышления, но молчал, не вмешиваясь в разговор.

–   По большому счету, у нас выбор только в одном: сами здесь всё развалим или это сделают Жнецы. Если не справимся сами, Назара свистнет Предвестнику, и тогда уже не будет никаких игр в поддавки и попыток спасти героя истории и личного подопытного Каталиста от трибунала.

Я сказала и… замерла.

А ведь и правда! Жатва началась во время суда над Шепардом. Минута в минуту. Настолько точно, что Жнецы прибыли к Земле от дальних колоний, пройдя Солнечную Систему со скоростью, достаточной, чтобы суда не случилось.

Я отчетливо понимаю, сценаристы не делали никакого сомнительного расчета и никакой особой подоплеки, просто возведя ситуацию до пафоса и красивости. Это и было красиво. Но… Законы реальности неумолимы. Каждое действие имеет под собой логику и железное обоснование в мотивах и причинно-следственной связи принятия решения, которое привело к указанному результату.

Та самая особенность обратного временного развития воплощенной реальности.

Плевать на замысел разработчиков, мысли сценаристов и идеи, которые они хотели показать! Важны лишь факты! Реальность строится по ним и никак иначе!

Жнецы прибыли в момент суда над Шепардом. Факт, врезанный в канон.

Жнец Назара восемнадцать лет катал на себе Сарена Артериуса, поддерживая в нем жизнь и не влияя на свободу воли и психику. Еще один факт, насмерть впаянный в канон.

А дальше уже идет развитие причинно-следственных и логических цепочек, которые должны протянуться от своего итога к своему началу. С учетом менталитета Жнецов, их разума, расчетливости и всех качеств, присущих столь древним существам.

Никаких глупостей и «всё во имя сюжета»! Только логика и четкие причинно-следственные связи!

Но что они в итоге породят? Какой мотив они создадут? Как повлияет этот мотив на личность Властелина? Какими станут Предвестник и Каталист с такими заданными «дано»?

Вот это уже вопросы всей истории.

–   Мы не сможем всё сделать самостоятельно. – после небольшой паузы, потребовавшейся мне, чтобы вернуть самообладание, я продолжила развивать мысль. – Нам нужны ресурсы и кадры. А еще нам нужны те, кто начнет работу после того, как первая часть увенчается успехом. Развалить существующий порядок – несложно. Любое успешное восстание с этом справляется. Но потом все эти праведные лидеры сталкиваются со второй частью дела: с наведением порядка на руинах. Это тоже относительно просто, достаточно иметь тяжелую руку и суровые методы. Ну или армию дисциплинированных кроганов и много оружия. Но после этого идет третья стадия. Строительство нового порядка, который должен радикально отличаться от предыдущего с учетом ошибок предшественника. И именно третья стадия – то, на чем ломаются все радужные и красивые мечты революционеров вкупе с их идеями. Потому что построить новое общество сложно. Еще сложнее удержать новый порядок настолько долго, чтобы его идеи вросли в подкорку его обитателей. Но самое сложное – это уследить, когда на поверхность вновь всплывет затаившееся дерьмо и убрать его. Всплывет оно не сразу и не явно. Но…

Я развела руками. Основное было сказано.

–   А еще надо будет уследить за Левиафанами, потому как если не Жнецы всех уничтожат, так эти твари сядут сверху на народы галактики и вновь начнут ими править, как было миллиард лет тому. Вот такие дела. Если я в чем-то ошиблась, скажите мне.

Неожиданно, но первым ответил мне Гаррус. Нервно теребя в пальцах ремешок лежащего у его ног армейского рюкзака.

–   Я не могу найти изъяна в твоих словах. – голос дрогнул. – Мы сами не видим возможности мирного изменения ситуации. Все предпринятые меры оказались… недействительными.

Я знаю о безуспешных попытках Иерархии хоть как-то навести порядок в этом кластере. Даже канон показывал, как некрасиво вся их деятельность тонет в этом болоте, и какими последствиями им эти попытки выкатываются. А уж как пользуют их собственную мораль и кодексы… Достаточно вспомнить ту ситуацию с журналистами в зоне боевых действий, из-за которых погиб хороший мужик. Просто так. Без надобности. Из-за наглых идиотов, нарушивших запреты и наплевавших на предупреждения!

Отвратительная там была ситуация.

–   Не расстраивайся так. – протянув руку, я ласково погладила его по щеке. – Знаю, вы опутаны множеством обязательств и правил. Но я-то нет.

Гаррус грустно вздохнул.

–   Я не хочу окунаться в это дерьмо. – мягко сказала я, продолжая его гладить по щеке. – Я не хочу вообще в это влезать, потому что тогда мне придется столько пролить крови и стольким разумным разрушить жизнь, что представлять страшно. Я знаю, что никто не благодарит за такое сомнительное спасение. Никто не будет мне рад и мало кто поймет. Ну а каковы альтернативы? Сохранить хорошее отношение окружающих и наблюдать, как их убивают? Или смотреть, как разваливается реальность?

Ненавижу такие ситуации…

–   Выживание реальности важнее даже миллиардов жизней, потому как они всё равно погибнут, если развалится пространство вокруг них. Я постараюсь… обойтись малой кровью, но если потребуется, меня устроит даже геноцид. Но это дело будущего. А пока давайте причаливать и посмотрим, наконец, на это произведение фортификационного искусства. – я улыбнулась. – Грандиозные планы по захвату галактики – это, бесспорно, прекрасно, но пока у нас всё куда прозаичнее.

Найлус хмыкнул, вновь завел двигатели, отключенные на время нашего занимательного разговора, и лодка продолжила неспешно двигаться к последнему шхеру у стены.

Признаю, разговор дался мне тяжело. Еще тяжелее было осознание всей… глубины ситуации, из которой нет высокоморального и этичного по отношению к обитателям галактики выхода. Но самое страшное было не это. Не понимание ситуации, не изменение всех планов, не будущая работа и то, что мне придется с головой погрузиться во все дерьмо Пространства Цитадели и так званых нейтральных регионов. Больше всего пугают изменения во мне самой.

После слома Цитадели у меня началось ощутимое смещение мировоззрения. Ценности менялись. Что-то отходило на задний план, что-то обесценивалось и становилось бессмысленным, а что-то выходило на роль оси бытия. А еще я осознала, что не могу на это влиять. Изменения подкрадывались исподволь. Обоснованные. Непротиворечивые. На логичном базисе, опирающиеся на то, что я знаю и вижу. Для меня они проходили незаметно. Накладывались мягко и естественно, в тот момент, когда я к ним становилась готова. Моментами озарения и осознания они ломали вроде бы привычные установки, заставляя смотреть на мир иначе и шире.

Занятно то, что все эти изменения… радуют моих близких. Даже Гаррус признал, что теперь со мной стало… проще. Спокойнее. И надежнее. Обмолвился мимолетно, случайно проговорившись как-то в ночной тиши под неспешную беседу. Наверное, именно это примиряет меня с тем, что предстоит сделать.

Потому как наш успех нам не простят, а за победу — проклянут.

.

* * *

.

Николаус вошел в комнату, вытирая мокрые волосы пушистым полотенцем. Вивьен на мгновение поднял глаза от экрана, чуть улыбнулся и вернулся к чтению новостей. Джон же встал с кровати, нервно и дергано, заставляя себя сохранять мнимое спокойствие и проявить терпение, достаточное, чтобы дядя успел одеться.

–   Есть новости? – наконец, спросил он, когда Нико устало присел на свою кровать.

Мужчина качнул головой.

–   Тридцать дней прошло… — голос коммандера против воли подрагивал от тревоги.

–   Единственное, что мне удалось узнать: корабль Спектров останавливался на четверо суток на безымянной курортной планете, расположенной на границе Аттического Траверса и Систем Терминуса.

–   Когда?

–   Покинул ее шесть дней назад.

Коммандера такой ответ… удовлетворил и обнадежил. В какой-то момент он понял: ему достаточно знать, что Спектры живы и работают, а задержки… У любых остановок есть причины.

–   Нас предупреждали о длительном увале. – мягко добавил Николаус.

Джон согласно кивнул, нервно прогреб начавшие отрастать волосы и привычно прижал пальцем уголок дергающегося в спазме века. Нервотрепка последних месяцев не прошла бесследно: приступы участились, стали более затяжными и в особо острых случаях дополнялись тошнотой. Как сейчас: к горлу предательски подкатывал тугой ком, немного вело восприятие, словно у него чуть кружилась голова.

–   Я слышал, на Цитадель прибыл капитан Андерсон. – голос аналитика был всё таким же ровным и спокойным.

–   Прибыл. – глухо подтвердил Джон, непроизвольно жмурясь: повлиять на этот странный почти спазматический эффект он не мог. – Я его встретил в кабинете посла.

Николаус хмурился всё сильнее: состояние племянника его откровенно тревожило. Приступы не просто участились: не успевал завершиться предыдущий, как после очередной встречи с послом или с представителями военного командования начинался новый. Еще более сильный, чем предыдущий.

–   Тебя снова вызывали? – мягкий голос чуть подрагивал от сдерживаемой ярости.

–   Да. С утра, пока ты был на тренировке.

Вивьен молчал, хмуро следя за командиром.

–   Долго продержали?

–   Почти два часа. – Джон нервно дернул рукой, но тут же прикрыл глаза: почему-то пошли странные пятна инверсной засветки, как бывает, если посмотреть на яркий свет и после – зажмуриться. Такие же темные зеленоватые пятна в желтом ореоле. – Пытались узнать, где сейчас Спектр, чем занимаются люди и где мы расквартированы. – мужчина на пару мгновений запнулся, сглатывая ком, уже начинающий мешать дышать.

Воспоминания об утренней встрече ошпарили тревогой: слишком много было в словах посла двусмысленностей и вопросов с подтекстом. Выросший в военной среде, он прекрасно научился замечать такие опасные вопросы: именно они – первый звоночек приближающихся проблем и немилости у командования. Такие же вопросы были после Элизиума, но тогда общественный резонанс перевесил, и его, Джона, отпустили с мягким устным выговором. Но тогда его в открытую называли героем, и политики вместе с командованием не могли себе позволить хоть как-то наказать его за фактический захват власти в гарнизоне и самовольно развязанную войну. Сейчас же…

–   Посол много говорил о политике. – вновь короткая пауза. – Отдельно останавливался на политической значимости действий Спектра Шепард и нас, как ее подчиненных. Завуалированно напоминал, что мы – военнослужащие ВКС Альянса Систем, а не Пространства Цитадели. Напоминал про присягу. – голос сбойнул. – Нико, мне завуалированно угрожали трибуналом, если я продолжу «бездумно выполнять приказы Спектра Имрир Шепард»!

Последнюю фразу Джон выделил особо, очень точно скопировав голос посла. Но больше слов посла его насторожил военный, прибывший вместе с капитаном Андерсоном: особистов Джон узнавал всегда и сразу.

–   Нико… — голос Джона упал до шепота.

Николаус подобрался.

–   Да?

–   У посла в кабинете был сотрудник особого отдела военной контрразведки ВКС Альянса Систем.

Вивьен едва слышно охнул, Нико помрачнел.

–   Он представился?

Джон покачал головой, о чем тут же пожалел: мир предательски поплыл.

–   Нет.

В умение племянника вычислять особистов, Николаус не сомневался.

–   Он говорил?

–   Спрашивал о Спектрах. О корабле. Особенно – о его ремонте: кто делает, что, как. – Джон начал говорить короткими фразами: одно воспоминание об ухоженном вежливом мужчине в гражданском костюме и о вопросах, которые он задавал, заставляло его откровенно психовать. – Я не мог на это ответить. Отправил к Татуму. О генерале уже знают. Можно было сказать.

Вивьен заполошно вскочил с койки, вытащил из-под стола кофр с лекарствами, покопался и достал упаковку успокаивающих.

–   Что еще? – тем же мягким голосом спросил Николаус, передавая парню бутылку с водой.

–   Он спрашивал, что мы делаем во время отсутствия командира. С кем общаемся. – Джон говорил, не открывая глаз. – Вопросы характерные. Я такие уже встречал. После Элизиума. Вопросы были другие, но причина та же: во мне тогда усомнились.

Вивьен тронул командира за предплечье.

–   Выпей. – парень подал две таблетки.

Джон поблагодарил мелким нервным кивком, взял таблетки, привычно разжевал, чтобы быстрее подействовали и проглотил мерзкую горькую массу.

–   Нико, если начали задавать такие вопросы… — коммандер рвано дернул головой: в глазах снова начали плясать пятна засветки и чуть темнеть в боковом зрении. – Что бы мы ни сделали, нам не простят нашу работу! Если на станцию прибыл особист и начал нас вызывать… — он запнулся. – Ты знаешь, что Джейн тоже вызывали, но она не пошла и вежливо послала посла? Такой отказ… Она же не знает, при какой форме запроса нельзя отказывать и надо приходить! Она с этим никогда не сталкивалась! Особист может вызывать от лица посла, и Удина ему не откажет! У них особые формулировки. Как манера разговора: их можно вычислить, если знать. Но она же не…

Мир как-то странно мигнул, голова резко потяжелела. Ненадолго. На мгновение. Но когда он снова открыл глаза, он обнаружил себя… лежащим на собственной койке. А на него с тревогой и едва прикрытым страхом смотрели Вивьен и Николаус.

–   Что… что произошло?

Говорить было сложно: язык едва ворочался. Думать было тяжело: голова как в тумане. Забита ватой. И ноет.

–   Сенситивный шок. – тихонько ответил Вивьен. – Твой имплантат дал резонанс по нервной системе.

Ему потребовалось несколько мучительно-долгих минут, чтобы осознать сказанное.

–   Я… упал в обморок?

Признание далось тяжело. Если имплантат дал такой эффект… Если он начнет отключаться из-за нервной нагрузки…

–   У тебя была временная потеря сознания. – виновато ответил юный врач, отводя взгляд. – Успокоительное не успело подействовать…

Джон прикрыл глаза, автоматически поднял руку, прижал вновь задергавшееся в тике веко. Его не повезли в госпиталь. Какой смысл, если последствия работы L2 не лечатся, а лишь купируются, если они проходят в легкой форме?

Побочные эффекты у него проявились не сразу. Несколько лет казалось, что имплантат прижился вообще без последствий, но… первая же боевая операция проявила скрытый дефект: мелкий спазм у края века перечеркнул его мечту стать пилотом. Они же, эти спазмы, закрыли перед ним дорогу в снайперскую школу. С каждым годом они лишь усиливались, и если раньше для их появления требовался серьезный стресс, то сейчас достаточно сильно перенервничать. Как тогда, в кабинете посла, или сейчас в каюте. Но со спазмами можно мириться. Можно привыкнуть, приноровиться и работать дальше.

Обморок – это совсем другое. Если он начнет отключаться на пике приступа… если подобное еще хоть раз повториться, то на его карьере военного и, особенно, бойца группы высадки, можно ставить жирный могильный крест.

.

* * *

.

Два дня спустя

.

–   Я даже не знаю, я в восторге или в унынии. – буркнула я, сумрачно глядя на объемную голограмму, чуть заметно мерцающую в сумраке неглубокой пещеры.

Найлус устало махнул рукой, отказываясь это комментировать. Ну а что тут скажешь? Только и остается, что руками разводить и надеяться, что гений, построивший это чудо фортификации, где-то недоглядел. Я в это не верила, парни тоже, разведка показала, что всё доглядели, продумали и проверили, а потому рассчитывать мы могли только на так званый «человеческий фактор», против которого бессильна даже самая гениальная и совершенная система безопасности.

Вот только где этот…

Со стороны входа в пещеру раздался противный пронзительный ор, разом забивая мысли. Крики нарастали, добавилась возня, мелкая ругань девчонки, хлопанье крыльев, взвизгивания и удивительно-громкие вопли, большая часть диапазона которых уходила в инфразвук и ощутимо давила на голову.

–   Кира! Радость наша! – рыкнула я. – Ты или отпусти его, или придуши!

Асура виновато втянула голову в плечи, пытаясь сжать длинный клюв нашего недобровольного помощника, но сильная птица умудрялась выкручиваться даже из рук боевой химеры, издавая при этом такие звуки, словно у нас тут садистская скотобойня крупных горластых животных.

Этого голубого монстра Кира поймала за попыткой отодрать от нашей лодки один из двигателей, пока мы сами изучали базу с вершины шхера. Спугнуть его не получилось: упитанный птиц оказался весьма наглым и совершенно непугливым: нас за опасность он воспринимать отказывался, к жертве своего интереса возвращался с упорством и навязчивостью гнуса. В итоге асура просто поймала пернатую скотину во время очередного захода на несчастную лодку и притащила к нам.

Зачем она это сделала, сама ответить толком не смогла, зато у нас родилась тупая, но рабочая идея, которую мы воплотили в реальность: обдолбанного ментально птица обвесили камерами и датчиками, и отпустили в вольный управляемый полет. На довольно тупую скотину моих сил хватило, а простенькие закладки и ментальный поводок дали нам условно-управляемый живой дрон.

Птиц отработал отлично! Вещание с камеры шло безупречно! Сигнал – прекрасный! Пернатая гадина залетела на базу как в свою кормушку, покрутилась там и улетела под матюги обосранного вонючим помётом крогана. Под конец закладки начали ощутимо трещать, и я едва смогла завернуть эту обжору назад к шхеру: оставлять камеру на этой паскуде мы себе позволить не могли. Вдруг ее таки подстрелят и найдут оборудование? А теперь эта погань орет нам в голову! Камеру со всей упряжью сняли сразу по возвращению, и я не вижу ни одной причины, по которой птиц должен оставаться здесь.

 –  Он не улетает. – проворчала Кира, зажав-таки птицу под мышкой как крупного гуся, придерживая одной рукой под пузо, а второй зажимая клюв.

–   Так сверни ему шею! – рыкнул Найлус.

Вот что хорошо в асурах, так это отсутствие ненужных моральных терзаний и страданий. Для Киры Найлус был на следующей ступени после меня и Аэте, а потому горластая птица только и смогла что пару раз дернуться в сильных руках.

–   Теперь у нас есть ужин! – радостно заявила девушка, удобнее перехватывая упитанную тушу. – Пойду ее обдеру.

Не дожидаясь формального разрешения, асура покинула пещеру.

–   Обожаю их… — буркнула я, растерянно потирая лоб. Эта дурная привычка всплыла как-то сама собой и естественно вплелась в непроизвольную моторику раньше, чем я успела это заметить. – Ладно. Идеи есть? Потому как мне ничего умнее выйти на связь с самим Сареном в голову пока не приходит.

–   Стоит проверить базу со стороны океана. Если не найдем, как попасть внутрь, тогда вернемся на корабль и выйдем на связь. – легкая улыбочка показала кончики клыков. – Мне даже любопытно, дошли до него новости о моём выживании или нет.

Похоже, язвить на тему собственной смерти Найлусу еще долго не наскучит.

–   Встретишься с ним и узнаешь. – отозвалась я. – Сейчас-то что делать будем?

–   Ничего. – мурлыкнул он. – Ждем до начала заката, и тогда будем проверять базу со стороны воды. – вытянув руку, он когтем повращал модельку. – В дневное время я бы не рисковал.

–   Полагаешь, вечером будет безопаснее? – скептично спросила я.

–   Нет. Но вечером на базах всегда начинаются какие-то дела: кормежка гарнизона, возврат патрулей или боевых групп. Если есть лабораторный комплекс, к этому времени его персонал переходит в жилые отсеки.

–   Иными словами, начинается суета. – продолжила я. – Резонно.

Клыкастая улыбка стала шире.

–   Камней в прибрежной зоне достаточно, чтобы мы могли…

–   Без лодки, Найлус. – возразила я. – На разведку в океан отправлюсь я и Аэтера: мы умеем долго плавать. Вы останетесь здесь.

Он приподнял надбровную пластину в немом вопросе.

–   На базе должны быть геты. – напомнила я. – Они не принимают участия во всеобщем движняке, не отвлекаются и не страдают избирательной внимательностью. Лодку они заметят.

Напарник поморщился и… согласно кивнул. Заплыв – авантюра, конечно, но кто знает? Может, найдем что-то. А может и нет. Как бы ни было тяжело признавать, но у нас нет никаких идей, как попасть внутрь. Мы торчим тут уже два дня! Всё обсмотрели. Сунулись, куда только можно. Птица загоняли до начала срыва закладок. Но…

Мы ничего не нашли.

База у Сарена действительно крепость. Мощные, практически вертикальные монолитные стены образуют сплошной периметр, внутри которого располагается целый город: лаборатории, производственные комплексы, склады, небольшой космопорт для личного корабля владельца, жилой массив для персонала, казармы и тренировочные комплексы. Ведет в эту крепость один-единственный монорельс, который охраняется так, что идея им воспользоваться попахивает самоубийством. Никаких других подъездных дорог. Никаких пеших подходов. Никаких портов. Только монорельс.

Великолепно защищенная крепость. Абсолютно надежная. С огромным гарнизоном из кроганов и гетов, с автоматическими орудиями, чьи массивные силуэты хорошо видны на фоне неба.

Даже не знаю, есть ли вообще у базы уязвимые места, или неизвестный мне гений от фортификации предусмотрел всё.

Я вновь потерла лоб.

Идея взобраться по стенам утыкается в наличие датчиков и в специфическую форму верхней части самой стены. Но даже если удастся на эту стену залезть. Даже если мы сумеем не потревожить сенсорный массив, нас встретят геты. Они патрулируют стену круглосуточно. Нас без затей пристрелят: точки снайперов располагаются внутри базы в защищенных вышках, откуда простреливается каждый миллиметр периметра. Мы не можем по-тихому снять кого-то из гетов: это коллективный ИИ роевого типа. Тронешь одного, узнают все. Праймов на базе столько, что получить тупое стадо машинок, грохнув лишь одного командного юнита, не получится. Да и сам по себе Прайм – это тоже серьезная проблема, поопаснее кроганов. Просто так его не грохнуть!

Смотрим дальше.

Монорельс. Допустим, мы с асурами сможем захватить станцию монорельса. Сможем даже на него сесть и доехать до базы. Только толку от этого? Конечная остановка поезда — это станция у основного космопорта, располагающегося за крепостной стеной. На этот космопорт прибывают все корабли, там же они проходят досмотр, и уже после этого досмотра прибывшие проходят за стены через систему тамбуров.

Это мы узнали из мозгов молодого крогана, у которого удалось без лишних хлопот считать все поверхностные мысли и воспоминания. Нашла я его, втихую подобравшись к форпосту, расположенному на вершине нашего шхера. Относительно невысокие стены поднимались чуть подальше от нашей уютной пещерки и мелкой ложбинки между скальных массивов, в которой мы, фактически под стенами форпоста, изучаем раскинувшуюся перед нами базу. Кроган тогда скучал на наблюдательной вышке и обижался на старших. За что? За всё от хамства и пренебрежения к «пробирочному сопляку» до болючих тумаков и откровенного издевательства во время тренировок… пока турианские наставники не видят. Этих малолетний черепашка очень уважал, хоть и побаивался за суровый нрав, тяжелую руку и внимательность. Но турианцев на базе было немного, а вот взрослых и наглых тучанцев больше, чем хотелось.

Эта информация оказалась полезна, особенно та ее часть, которая касалась турианских наставников и инструкторов. Многого узнать не получилось: особо я не наглела, далеко в голову пацану не лезла, а моё вторжение, немного топорное из-за слабости, сочли просто мелким рядовым прострелом головной боли.

Чуть позже Гаррус смог подключиться к информационной сети форпоста, но, покопавшись, с досадой отключился: система защиты там была хорошей, он ее знал и трогать не стал. Критичной нужды у нас нет, а тревогу поднять можно легко. Его мнению я доверяла, и больше в сеть мы не лезли.

Теоретически, мы могли бы взять этот форпост. Я могла бы подчинить одного из кроганов: на нескольких мне бы не хватило сил, но на одного – вполне. А если подождать еще пару дней, я гарантированно смогу самостоятельно подчинить себе всех малолеток, наставить им закладок и повлиять на психику.

Вот только какой смысл?

Допустим, всё получится. А делать-то потом что? На базу их не пошлешь, потому как первый же вопрос у любого взрослого крогана будет: «Чего приперся, вали назад на свой форпост!», и нашего малолетку в лучшем случае завернут обратно.

Брать базу силой? Смешно.

Это не игра. Взрослые кроганы удивительно сильны и очень опасны как бойцы. А их тут много. Взрослых, матерых здоровенных мужиков в броне, при оружии и сильных, как бешеный носорог. Есть и Мастера Войны, обученные не хуже Рекса, а то и лучше. У каждого из этих мужиков за спиной немалый боевой опыт, набранный во время работы наемником. Они отлично стреляют. У них тоже хорошая реакция. Они живучие до изумления, сильные, быстрые и хорошо соображают. Они не боятся, не будут бессмысленно метаться, а сходу всадят в рожу заряд из их любимого сверхмощного дробовика! Геты тоже очень сильные, реакция у них моментальная, как и положено синтетикам, стреляют они предельно точно, просчитать траекторию цели им ничего не стоит, потому как в реальном мире нет никаких игровых поблажек вроде косоглазия у ИИ, тугодумства и тупости в поведении, делающих гетов посильной для человека целью. Это еще вначале канон довлел над реальностью, и можно было пользоваться игровыми поблажками. Но не сейчас.

Всё. Закончились бонусы от попадания и инертности реальности. Правда, откаты тоже прекратились. Влияние эгрегора и пропечатанные канонные предпосылки пока еще действуют и будут действовать до полного отрыва от эгрегора, которого я буду избегать до моего пробуждения на станции «Лазарь» и окончания миссии на Пути Свободы. Но мне сейчас эти предпосылки не помогут, как не поможет «Мако»: его без затей расстреляют из артиллерии еще на подъезде или наделают в машине дырок из крупнокалиберного пулемета. Этого добра вдоль стен наставлено достаточно.

Но даже если не учитывать тяжелое оружие, к базе попросту нет подъездных путей: протоки между шхерами глубокие, с океана – вообще не идея, а по другую сторону базы – пересеченная гористая местность, по которой передвигаться только с помощью альпинистского оборудования. Ну или по воздуху. Но тут уже в дело вступят зенитные комплексы ПВО и ПКО. Это не считая защитных барьеров, а они на базе есть.

Тупые идеи вроде пройти по канализации, водостокам и прочим техническим отсекам ломаются о банальную узость труб. Отвод воды с базы проходит через широкий канал, составленный из нескольких труб, каждая из которых примерно полметра в сечении. Это мы проверили в первую очередь. Канализация вообще сделана по типу безотходной утилизации продуктов жизнедеятельности в твердые брикеты, которые потом закатывают в полимер дорожек для укрепления их поверхности.

Красота, в общем.

Бесспорно, если бы перед нами стояла задача уничтожить эту базу, я бы пошла другим путем. Я бы дождалась, когда вновь полноценно наберу силу, благо, осталось не так много: дня три-четыре, я буду в полной силе не только как менталист, но и как маг. А тогда… Способов стереть с лица мира даже крупный и защищенный город у боевого мага немало. Никакая автоматическая защита против такого не поможет.

Но мне-то надо иное! Мне не надо портить тех, кто потом будет на меня же работать!

Идиотская ситуация…

–   Если мы ничего не найдем, то возвращаемся на корабль и выходим на связь с Сареном. – подвела я итог. – Полагаю, раз мальчики из ГОРа ничего не придумали, то и мы ничего не найдем. Разве только случайность поможет.

Гаррус, подумав, согласно склонил голову, а Найлус скривился.

Саларов мы, всё же, нашли. Чуть дальше вглубь континента. Они и правда торчали на пляже на берегу протоки. Мятые, грязные, мрачные, сидящие на обломках своего корабля. Нашли мы их при осмотре территории с вершины шхера по наводке моего недобровольного крогана-помощника, но выходить на контакт не стали. Смысл? Пусть сидят. Над ними и так малолетние кроганы подрачиваются, иногда постреливая в их сторону. Косят безбожно, но саларов это держит в тонусе и в перманентной ярости, потому как сделать что-то с этими панцирными засранцами лупоглазики не могут. Вот и бесятся.

–   Я могу подвезти вас к черте прибоя. – произнес Найлус.

Аэтера прикинул расстояние и согласно кивнул.

–   Не помешает.

До выхода в океан довольно далеко. Лодка доплывет минут за двадцать, может, еще немного пройдем под прикрытием скал. Но дальше только вплавь.

–   Тогда ждем начала сумерек и до заката выплываем.

.

Принятые решения резко изменили наши планы на будущее, сузив их до пары суток, которые могут потребоваться мне и Аэте на поиск последней возможности пробраться втихую на базу. Бесспорно, это было… неприятно: признать собственное поражение под забором долгожданной цели, уткнувшись в непосильную для нас задачу и в непреодолимую защиту. Но это было логично. Это – правильно. А игра…

А что игра?

Я сощурила глаза, глядя в яркое синее небо и наслаждаясь ароматами океана и свежего воздуха, наполненного запахами сочной листвы и разогретого солнцем камня.

Игра делалась для игроков, которые гарантированно должны ее пройти, пусть и со сложностями. В игре враг всегда преодолим. Его всегда можно победить, какую бы оборону он ни построил. Всегда найдутся бреши и недосмотры, потому что так должно быть. Никто не будет делать игру, в которой у игрока нет ни единого шанса. Так и здесь. Игрок с командой из двух соратников верхом на посредственном колесном тарантасе смог пройти все линии обороны несмотря на весь их гарнизон. Хороший гарнизон и мощное вооружение!

Игра и живая воплощенная реальность отличаются именно в реализме! И чем больше она оживает, тем призрачнее становятся игровые условности. Но шанс-то есть! Именно из-за этого призрачного шанса мы собираемся вплавь пересечь бухту и выйти к базе со стороны океана.

Подошел Аэтера, присел рядом на камень. Он уже снял броню, оставив только поддоспешник: мы решили попробовать проплыть в них, поскольку захватить с Цитадели снаряжение для плавания мы не догадались, а на корабле Найлуса ничего подобного даже близко не было. Не считая простых дыхательных аппаратов, которые нам не нужны.

–   Сомневаешься?

Я покачала головой. Суть моих размышлений он знает: я сижу на общей ментальной связи через его «Химеру».

–   Нет. Так, пространные размышления на тему собственной недавней тупости.

На это высказывание он тепло улыбнулся.

–   Твоя самокритичность достигла небывалых высот. – мурлыкнул древний монстр. – Но мы всё равно плывем.

–   Плывем. – согласилась я с этим утверждением. – Потому как если где и проявится влияние канона, так это там, где ослабляет свою хватку реальность: в тихой зоне, откуда никто не ждет нападения и куда не будут направлены взгляды дозорных.

На камень за нашими спинами с тяжелым грюком шлепнулся металлический ящик: Найлус вытащил последний бокс из лодки, облегчая ее перед отплытием.

–   Мы закончили. – произнес восхитительный низкий вибрирующий голос над моей головой. – Кира заканчивает собирать вам припасы, и можем отплывать.

Аэте иронично хмыкнул, а я улыбнулась: последние дни наша юная асура взяла на себя заботу о нашем быте и пропитании, потихоньку превращаясь в наседку. Это произошло исподволь, ненавязчиво и незаметно для нас всех, включая саму Киру, но в какой-то момент мы обнаружили, что обязанности в нашей группе вновь перераспределились. К чему это приведет в будущем покажет время, но прямо сейчас подобное всех устраивало, ощущалось естественно и правильно, а потому что-либо менять мы не спешили.

Словно почувствовав, что она попала в фокус нашего внимания, к нам подошла довольная Кира, словно светящаяся радостью и тихим удовлетворением.

–   Держите. – улыбаясь, она протянула мне и Аэ по довольно увесистому плоскому боксу.

–   Спасибо, Кира.

От искренней благодарности девушка расцвела.

–   Я нарезала вам птичьего мяса. За сутки с ним ничего не будет, но до завтрашнего полудня не стоит держать. Пайки и вода там же. Воды немного: больше литра не уместить.

–   Этого достаточно. – асур взял бокс, подвесил его на крепление оружейного пояса.

Кира помялась, но спросила:

–   Вы надолго?

–   Две ночи. Может, три. Посмотрим.

Девушка нахмурилась.

–   Если нам не хватит припасов, мы развлечем себя ночной охотой. – ответила я на ее незаданный вопрос. – Не переживай. Если совсем уж припрет – свяжемся с вами, и Найлус подвезет нам припасы.

Это ее полностью удовлетворило, асура вновь улыбнулась и коротко кивнула, а потом убежала к импровизированной кухне, следить за их припасами: помимо голубых орливых птиц на шхерах было кому стащить мясо и разграбить беззащитные ящики с такими интересными и необычными штуковинами.

–   Не вижу смысла ждать до сумерек. – сказала я, глянув на небо и солнце, только начавшее клониться к закату. – Отплываем сейчас: у нас будет больше времени спокойно добраться до базы и найти себе место для ночевки и наблюдения.

Возражений ни у кого не возникло. Проверив напоследок оружие и припасы, мы перебрались в лодку и без лишних проволочек отчалили. Гаррус махнул нам и провожал взглядом, пока мы не завернули за скалу и не исчезли из виду.

.

Плыли мы медленно, стараясь держаться в тени шхеров и переплывая протоки по узким местам. Форпосты хоть и давали практически полное покрытие территории, но мертвые зоны все равно были, да и гарнизон не сильно утруждал себя пристальной слежкой за округой. К этому времени как раз началась пересменка. Дозорные менялись, шла кормежка и обычная вечерняя суета, во время которой внимание у бойцов на вышках самое рассеянное, мельтешение народа отвлекает, а мы двигались очень осторожно, медленно, да и лодка оказалась удачно покрашена и была малозаметна на таком расстоянии. Гетов, которые могли бы нас легко заметить, на форпостах не было. Это мы знали точно.

Плыть было недалеко: конечной точкой пути на лодке мы обозначили крупный шхер, протянувшийся грядой поперек протоки параллельно далекой береговой линии. Дальше уже только мелкие камни и океан. На шхере виднелась темная шапочка очередного форпоста, скрытого от нас вершинами скал и кряжистыми мощными деревьями, бурно разросшимися на вершине.

–   Высади нас на том камне.

Аэтера указал на широкий выступ скальной породы, ступенями сходящий в воду почти на самом краю шхера. Найлус коротко кивнул и заглушил двигатели.

Лодка немного проплыла по инерции и мягко ткнулась носом в камень. Аэте отстрелил крюк в пышные кусты, разросшиеся у самой воды и взбирающиеся по камням к небольшому провалу мелкой пещерки, подтянул лодку к камню, закрепил трос. И только после этого осторожно перебрался на камень, стараясь не раскачивать лодку.

–   Вас ждать? – тихо спросил Найлус.

–   Не стоит. – я улыбнулась, погладила его по щеке. – Если к середине послезавтрашнего дня ничего не произойдет, и мы ничего не найдем, тогда вернемся с темнотой. У Аэте с собой «Химера», он до вас дотянется, позовет. Подберешь нас здесь же. Хорошо?

Найлус коротко кивнул, нервно дернул мандибулами, но не сказал более ни слова. Я легко поцеловала его в щеку, а потом перебралась к асуру на камень. Аэте подобрал крюк, смотал трос, аккуратно передал его другу.

–   Дальше мы сами. Возвращайся к остальным.

Рослый турианец улыбнулся, прощально махнул рукой, завел двигатели, и наша лодка, набирая скорость и подпрыгивая на мелкой волне, поплыла обратно.

–   Нервничает. – проворчала я, сняв косынку: надо переплести растрепанные ветром волосы.

–   Он не любит ждать в бездействии. – с легкой укоризной произнес асур.

–   Никто не любит…

Аэтера тонко улыбнулся, согласно склонив голову.

–   Твои способности к метаморфозе вернулись?

–   Лишь частично. – подняв руку, я медленно изменила ногтевые пластины на черные загнутые когти. – Полноценные изменения всего тела скоро снова будут доступны. А пока… Мелочи, косметика.

–   Регенерация? – уточнил асур.

–   В норме. Физиологически я вновь метаморф, но еще… – я запнулась, подбирая слова, – молодой, не вышедший на пик возможностей. Дня три-четыре, и смогу менять скелет. Неделя-декада, и буду в полной силе. Как менталист и маг – край три дня, но что-то по-настоящему серьезное вроде прорыва мантии планеты под городом, метеоритного дождя или великого исцеления – не раньше, чем через месяца два.

–   Ты можешь лечить? – переспросил Аэте, чуть хмурясь.

Ну да, это его волнует куда больше моих талантов в деструктивной деятельности…

–   Могу. Но не сразу и не всё. – я улыбнулась. – Не переживай, я не дам Сарену умереть, даже если его пристрелят. Вот если разом откажут наниты… не могу гарантировать, что удержу его живым без полноценного стазиса.

Он коротко кивнул, принимая к сведению.

–   Ну что, поплыли искать себе место на ближайшие пару дней? – иронично протянула я, растопыривая пальцы на руках.

Он фыркнул, усмехнулся, по-птичьи склонил голову, с интересом наблюдая, как начинает прорастать тонкая плавательная перепонка между моими пальцами.

Расправив косынку, я завязала ее на голове, чтобы не светить ярко-рыжей башкой на весь океан, и заправила кончики в куцую косу: волосы я отращивала осознанно, как-то внезапно вспомнив, что их длина прямо влияет на величину энергорезерва магического существа. Не зря практически все представители Старших рас щеголяют роскошной гривой почти до задницы. До такой роскоши мне, конечно, далеко, но хотя б на косичку с полпальца длиной уже хватает.

Перепонки закончили рост. Пошевелив пальцами на ногах и убедившись, что все изменения завершились, я слезла в воду. Последние проверки перед заплывом. Перепонки давление держали нормально, загребать воду стало проще, держаться на поверхности – легче. А вот с одеждой получилось неприятно: тонкое трико тут же намокло и ощутимо потяжелело. Снаружи, да, оно не промокает, но через ворот влаги натянуло мгновенно.

–   Так себе была идея с поддоспешником. — проворчала я, снова вылезая на камень. – Проще без него: ткань гигроскопичная, много тянет.

Аэтера коротко кивнул, быстро разделся сам и помог мне стянуть липнущее к телу трико.  Бросили вещи тут же: намокшая ткань ушла под воду как камень и исчезла где-то на дне.

–   Готова? – тихий вопрос.

Я кивнула и спрыгнула в воду, сразу набирая нужный ритм. Аэтера догнал меня уже у заворота за шхер, подстроился по скорости, и мы продолжили плыть в тени массивных, обточенных ветрами скал. Здесь, под защитой шхера, еще можно позволить себе расслабиться, но стоит нам выйти из его тени…

Где именно на базе ходят геты, каковы их обязанности и возможности, мы не знаем. Как расположены наблюдательные точки, и кто на них торчит, – тоже, а потому плыть поверху напрямую не рискнули: пловцов видно хорошо и далеко, нас могли заметить. А там…

Один хороший снайпер решает много проблем.

Единственное решение — плыть под водой, изредка выныривая глотнуть воздуха: нашей силы и выносливости на это хватит. До побережья чуть больше километра, но первые валуны начинают попадаться более чем в семиста метрах от стены базы. Нам надо добраться до них, а уже там выбрать какой-то крупный кусок скалы, на котором мы бы могли остановиться на пару суток.

.

Плыть оказалось легко. Легкая волна не мешала, но своей рябью могла нас скрыть в моменты подъема на поверхность. Крупного зверья в зоне видимости не было, мелкие стайки рыб вились ближе ко дну у водорослей и к нам не приближались. Мы плыли без остановок, выныривая на поверхность как можно реже, но не достигая предела дыхания, и расстояние до первого камня покрыли мене чем за полчаса.

Придерживаясь рукой за острый кусок скалы, я устало прикрыла глаза, лениво шевеля ногами и удерживаясь на воде. Если бы не физическая сила и выносливость, даруемые мне даром метаморфа, признаюсь, я ты такой заплыв не выдержала без сторонней помощи и поддержки. И занял бы он куда больше времени. А вот Аэтере хоть бы что. Он не то что не устал, а так, лишь размялся!

–   Никогда я так не плавала… — проворчала я, разминая шею. — Надо будет поставить нормально технику, а то так я далеко не уплыву даже со всей силой и выносливостью.

–   Ты делаешь много лишних движений и неправильно держишь голову. – мягко произнес асур, покачиваясь рядом на волнах. – Сильная нагрузка на шею и поясницу. Потом покажу, как правильно.

Я невнятно согласно булькнула. Вот уж точно: техника решает. Смотреть, как плавает Аэтера – это чисто эстетическое удовольствие. Ни одного лишнего движения. Ни одной ошибки. А уж как он плывет «дельфином» под водой… Ни один человек так не сможет: сил и выносливости не хватит. Как показала практика, я мне тоже не хватило.

 –  Ладно, поплыли дальше. – я глянула на солнце. – До начала заката еще далеко. Можем успеть добраться до берега.

–   Плывем к самому берегу? – уточнил асур.

–   Хотя бы на сто-двести метров. Потому как если нам какой-то шанс выдастся, мы должны успеть им воспользоваться.

Аэте согласно кивнул и жестом предложил мне плыть первой. Он, как и ранее, подстроится под меня.

Глубоко вдохнув, я оттолкнулась от камня и ушла под воду.

От камня к камню, неглубокими нырками мы приближались к берегу. Чем ближе становилась стена, тем легче и проще было доплывать до следующего убежища и тем крупнее становились камни. Эта часть побережья оказалась удобна для пловцов, но совершенно непригодна для лодок. Даже для надувных из-за большого количества острых скал, едва выступающих над поверхностью. Такие каменные иглы пропорют баллоны как нож, стоит на них налететь. Для пловца они не менее опасны: не заметишь, и волна насадит на каменное копье как рыбу на гарпун. Волны увеличились в размере, стали коварнее. Появилась стремнина и создаваемая ею тяга. Еще здесь жило много подводного зверья, кормящегося на обильных зарослях водорослей, вольготно разросшихся под защитой изрезанных скал. Хорошо хоть птицы нас пока не трогали, предпочитая добычу помельче.

–   Нашел что-то? – спросила я, ладонью убирая с лица воду.

Аэте отрицательно качнул головой, придерживаясь за острый камень.

–   Скалы неудобные. Плывем дальше. Возможно, у самого берега что-то будет.

Плохо…

–   Из-под стены многого не увидишь…

Над головой пронзительно орали птицы, дерущиеся за выброшенную волной еще живую рыбину. Полосатая зубастая тварь вполне себе бодро отбивалась хвостом и острыми плавниками, брыкалась, подпрыгивала и имела все шансы допрыгать до воды.

–   Нас тоже не увидят. – резонно заметил асур, отслеживающий этот бардак.

–   Не поспоришь…

Рыбина, наконец, удачно подбросила себя в воздух, шлепнулась на склон, проскользила по мокрому камню и булькнула в воду, оставив птиц злобно драться между собой.

–   А я думала, земные чайки драчливые и шумные…

Аэте улыбнулся, качнул головой.

–   Только если делят мусорку с конкурентами.

О да…

–   А как тебе вон та скала? – я указала на странной формы довольно крупный скальный массив, выступающий из воды метров на семь-восемь чуть дальше от нас вдоль берега.

Напарник какое-то время всматривался в темнеющий в лучах клонящегося к закату солнца, а потом… отрицательно покачал головой.

–   Там зона отбойного течения с сильной быстриной. Только время потеряем.

Я присмотрелась. Точно… волны другие. Спокойнее. Жаль.

–   К берегу?

–   Проверим те камни. – тяжелая рука указала на четыре небольших уплощенных булыжника в семи десятках метров от нас в сторону берега. – Они стоят почти кольцом, развернутым в сторону океана. Возможно, во внутренней зоне можно будет устроить ночлег.

Перед глазами появился образ нужных камней с наложенной поверх абрисной сеткой от «Химеры». И правда, камни создавали небольшую заводь, в которой вода была довольно спокойной. Возможно, место окажется удобным. И от стены недалеко: сто двадцать шесть метров по дальномеру тактического комплекса.

–   Поплыли.

Под водой передвигаться становилось сложнее из-за большого числа камней и водорослей, уже начавших доставать до поверхности воды в местах мелководья и заводей. Иногда мы позволяли себе переплывать между камнями поверху одним быстрым рывком. И после каждого – замереть и всматриваться в ровную матовую стену базы, поблескивающую ровными рядами наглухо запертых просторных и очень бронированных окон, по прочности сопоставимых с иллюминаторами кораблей.

Рука ухватила острый край, меня еще немного протащила стремнина, но я удобнее перехватила камень и прижалась к холодной скале. Взгляд вновь зашарил по стене. Тихо? Тихо. Всё так же блестят окна, так же безлюдно и пусто на крыше комплекса, построенного впритирку к стене и продолжающего ее монолит. Рядом асур, чуть слышно ворча в ментале, отдирал прилипшие к голове водоросли.

–   Дай… — я тронула его за плечо, чуть заворачивая к себе.

Он повернулся, подставляя голову. Крепкий усик зацепился за обручи тактического комплекса и намертво к ним присосался. Как осьминог. Подцепив ус, я отодрала его с ощутимым усилием.

–   Крепко цепляется! Влетишь в такие водоросли, и уже никогда не доберешься до поверхности…— Я отбросила липучую водоросль. — Готово.

Асур склонил голову в коротком благодарном кивке, выглянул из-за камня, осмотрел скалу и одним рывком переплыл к следующему. Тихо? Я всматривалась в стену. Тихо. Никакого движения. Даже теней ходящих за окнами разумных не видно! Сплошная полоса стекла.

Я уже собралась оттолкнуться от камня, но по уже выработавшейся привычке бросила последний взгляд на окна, и… взгляд зацепился за странное НЕ блестящее пятно!

–   Аэ!

На мой шепот асур резко повернулся, отследил приподнятую руку. Короткий образ, и вот его взгляд прикипел к провалу в сплошной стене окон.

–   «Кто-то открыл окно.» — ментальный голос был тих словно шепот.

Мы напряженно всматривались в столь привлекательный путь внутрь, ожидая… чего-то. Если кто-то открыл окно, значит, ему что-то надо. Но что?

Я скользнула под воду и переплыла к асуру. Не будем злоупотреблять менталистикой рядом с базой…

В окне появилась тень: кто-то чуть высунулся из окна, облокотившись о край. Я всмотрелась…

–   Азари? – недоумение в голосе Аэтеры плеснуло какой-то растерянностью.

–   Азари… — согласно потянула я. – Судя по позе… устроилась на какое-то время. Она облокотилась о край окна, смотрит в океан.

–   Бессистемно. – добавил асур, всматриваясь в мелкое для меня лицо.

–   Значит, не ищет направлено.

–   Нет. Смотрит в горизонт. Иногда – на небо, но щурится от солнца.

На таком расстоянии «Химера» срабатывает как бинокль, усиливая природно-острое зрение боевой химеры. Он может видеть то, что я пока не могу различить. Хорошо. Но если азари так стоит и пялится в океан…

–   Погоди… Она что, пришла смотреть на закат? – догадка осенила меня как вспышка озарения.

Аэте отвернулся от цели, удивленно и растерянно заморгал.

–   На закат? – осторожно переспросил он.

Выражение его лица – бесценно! Такой растерянного недоумение и непонимания я давно у него не видела. С тех пор, как его малая раскрасила помадой…

–   Ну… есть люди, которые могут сидеть и любоваться закатом. – попробовала пояснить я. — Почему азари не может?

–   Может. Но не на защищенной базе, нарушая периметр! – растерянность всё ярче звенела в низком голосе, дополняясь осознанием.

Вот он, наш билет! Тот самый шанс от канона! Единственный возможный путь внутрь…

–   Человеческий… азарийский фактор… — прошептала я.

Было что-то такое в каноне про какую-то малохольную азари, которую протагонист встречает на базе. Но что там и как, я не помню. Да и какая разница!

–   Закат только начался…Мы можем успеть!

–   Мы должны успеть.

Ровный спокойный голос завершил разговор, и мы рванули к следующему камню.

Время сейчас работало против нас. Да, закат продлится долго, и если азари ничего не спугнет, мы успеваем с большим запасом. Но это лишь при условии, что ее никто и ничто не потревожит! А если ее заметят, и азари закроет окно?

Мы не можем этого допустить.

До основания стены мы добрались на пределе возможной скорости. Уже на бегу, едва выбравшись из воды, я начала отращивать крепкие острые когти и мелкие крючки на ладони. Поверхность стены удобная, чуть шершавая. По ней можно залезть. Проверка… Когти вошли в крепкий полимер. Прекрасно.

Расстегнув перевязь, я сбросила ее вместе с пристегнутым боксом с припасами и мечем, оставив на месте широкий пояс, и полезла наверх. Аэтера остался внизу со снаряжением.

Быстрее, быстрее, не шумя. Осторожно выдергивая когти из стены. Окно все ближе. Азари все так же смотрит в небо.

Только не смотри вниз…

Она так и не глянула вниз, завороженно наблюдая, как меняется небо в лучах заходящего светила. Лицо расслаблено, глаза умиротворенно прикрыты, одна рука поддерживает подбородок, вторая – опирается на край оконной рамы. Я подобралась почти впритык, когда она заметила движение и опустила взгляд.

Мгновения непонимания и недоумения, а потом ее глаза расширились в шоке, но я рванула вперед, перехватила ее за расслабленно опущенную руку, дернула на себя, опираясь ей на предплечье, и вцепилась второй рукой в открытое горло.

Когти вошли в мясо до упора, смыкаясь вокруг гортани. Азари захрипела, отшатнулась, перехватила мою руку за запястье, пытаясь оторвать от себя. Они сильные, азари, но сейчас ее физическая сила сыграла против нее: я легкая, меня оказалось несложно затащить за собой в коридор. А там…

Тело еще дергалось под руками, но это уже была агония.

Когда-то один из вампиров учил меня охотиться, насмерть вбив первое и главное правило: никогда не разжимай хватку, пока жертва еще дергается. Насколько бы смертельной ни была б рана, добыча может сбежать и выжить. Урок я усвоила хорошо, и руки не разжимала, терпеливо дожидаясь, пока не угаснут последние проблески жизни в ауре моей жертвы. Азари крепкие и живучие, а мне не нужны проблемы с биотиком и провал на черте успеха.

Но вот тело дрогнуло последний раз. Обостренное чутье отчетливо констатировало смерть: мыслительная деятельность угасла, биение сердца прекратилось, а на ауре появились первые следы распада. Азари мертва. Только после этого я позволила себе разжать руки, выглянуть из окна и махнуть асуру, сигнализируя об успехе.

Аэтера махнул в ответ.

Дальше было проще: отстегнув от пояса плоскую катушку с крепким, но очень тонким тросом, я закрепила ее на окне и скинула вниз. У асура есть на поясе кассета-приемник.

Пока напарник поднимался, я обыскала азари, нашла ее ид-карту и пропуска, сняла с руки инструментрон. Хотела еще раздеть, поскольку с одеждой у меня сейчас не очень, только броня на лодке у парней. Но оценив, сколько натекло крови из разодранного горла… вздохнула и оставила азари в покое. Как там ее?

Достав пропуск, я вытерла пластинку от лиловой крови, вчиталась в символы. Рана Танопсис… нейроспециалист. Повертев карточку, сунула ее в кармашек на поясе. Пригодиться.

В окне появилась белобрысая голова асура. Аэте перемахнул через раму, отсоединил трос от катушки.

–   Вызывай остальных. – коротко сказала я, принимая из его рук свой меч.

Асур коротко кивнул и замер, замер, прикрыв глаза, а я ощутила, как устанавливается ментальный канал.

–   «Найлус, мы пробрались на базу.» — сообщила я сразу, как только пришел от него ответ. – «Ждем вас с темнотой у стены со стороны океана.»

От него пришла растерянность и поднимающаяся радость, смешанная с позорным облегчением: никому из нас не хотелось связываться с Сареном и расписываться в собственной несостоятельности.

–   «Будьте аккуратны: под водой много острых камней.»

Вместе с сообщением я передала ему образы стены с искомым окном. И панораму прибрежной зоны для понимания, через что ему предстоит плыть в потемках.

–   «Учтем.» — ответил Найлус, справившись с собой. – «Я сообщу, когда мы отплывем.»

Связь прервалась.

Я устало прислонилась к стене, рассеянно глядя на умиротворенного, полностью довольного асура. Подумать только, мы смогли попасть на базу! Из-за какой-то азари, которая, вопреки здравому смыслу и всем протоколам безопасности подняла бронированное остекление и пялилась в закат!

Шанс от реальности или случайность?

Да какая, в общем-то, разница, если мы у цели? Здесь, внутри защитного периметра базы Сарена, в пустом коридоре. Насколько я помню сомнительную информацию из игры, где-то тут у Сарена должна быть личная зона. Большая зона, закрытая от персонала: туда в его отсутствие никто не ходит. Можно ли предположить, что мы находимся в коридоре, ведущем в личное крыло хозяина базы?

Можно. Эта азари приходила сюда, чтобы побыть в одиночестве, успокоиться и посмотреть на закат.

Глянув на чужой инструментрон, испачканный в лиловой крови, я криво улыбнулась. Включу, узнаю точно. Всего-то надо подделать генетический отпечаток. Или можно сделать еще проще и быстрее.

Присев у мертвого тела, я коснулась лба. После смерти мозг не умирает быстро, а информация в нем хранится до его полного распада. Аура уже начала тускнеть, но она еще яркая, а разум мертвого не сопротивляется, не пытается закрыться.

Нужная информация всплыла легко: она лежала на поверхности, постоянно щекоча нервы страхом перед хозяином базы и его жутким кораблем. Но именно здесь, под дверями в личное крыло легендарного Спектра, самое тихое и спокойное место в муравейнике базы. И именно сюда Рана Танопсис приходила каждый вечер, чтобы побыть в одиночестве и успокоить свои страхи, глядя на заходящее светило.

Я смотрела все глубже и глубже в распадающемся остаточном сознании. О да… Рана боялась Сарена до дрожи. Его вид ее пугал. Но более всего ее пугал Властелин и то, что его тяжкая аура делала с обитателями этой базы. Подавляла волю. Исподволь. Мягко. Незаметно. Вынуждая беспрекословно подчиняться Его избраннику. Пугающему турианцу с бездушными светящимися машинными глазами глубоко пораженного нанитами существа. Почти хаска. Почти мертвеца. Но почему-то неуязвимого перед воздействием чудовища в облике корабля.

Сколько же было страхов у этой азари! Как близко она качалась на грани предательства, и лишь безвыходность безлюдной планеты удерживали ее от бегства. А потом пришла я и убила ее.

Какая досада, а…

Отключившись от разрушающегося разума, я встала, глянула на приветливо мигающую мне зеленым индикатором дверь.

–   Аэте.

Асур вопросительно склонил голову.

–   Там впереди личная зона Сарена. – я кивнула на нужную дверь. – Его сейчас на базе нет: улетел около недели тому.

Взгляд фиолетовых глаз стал настороженным и очень внимательным.

–   Где-то там есть терминал для связи с Властелином.

Покосившись на мертвое тело, я сбросила на него невнятный, пыльно-серый комок энергии. Странное плетение из разряда боевых, недавно всплывшее в памяти. Вдвоем мы наблюдали, как рассыпается серым прахом труп неудачливой девы, стирая следы убийства. Плетение убирало не только тело, но размазанную по полу кровь, оставляя девственно-чистый серый полимер.

–   Мне надо его найти. – продолжила я говорить, когда пропали последние очаги реакции распада.

–   Сейчас? – тихо спросил асур.

Вопрос выбора…

–   Сейчас. – жестко ответила я.

Я не знаю, какова сила воздействия Властелина и как многое он может увидеть через терминал. Может он ментально дотянуться сюда или нет.

Готова ли я рисковать и показывать ему своих близких? Нет.

Я и Аэтера – достаточный стимул для Сарена повернуть назад. А остальные… пусть останутся сюрпризом.

.

* * *

.

Призрачная темнота личного тактического зала растворялась в свете множества экранов, раскрытых в просторной пустоте овального помещения. Большие и маленькие, они были разделены на несколько групп, каждая из которых освещала жизнь тех, кто с недавних пор сильно интересовал Лидера.

На экранах крайней левой группы циклично прокручивались полученные из систем безопасности записи, посвященные одной-единственной личности: невысокой женщине из нулевого вида с яркими рыже-алыми волосами и сумрачными зелеными глазами. Сбор информации завершен: всё, что было возможно найти о новом Спектре Совета, было найдено и передано на тактический терминал. Полученные данные давно изучены, проанализированы и разделены на несколько блоков: до приземления на Иден Прайм, с Иден Прайм до отлета на Новерию, события на астероиде Х57, на самой Новерии и, наконец, последние дни на столичной станции и перелет. Если первые отрезки были мало интересны, то чем дальше по событийной цепи, тем больше возникало вопросов, и тем больше пометок появлялось вокруг экранов.

Черноволосая женщина тронула скрытый экран, поднимая его поверх других: остановленная на нужном кадре запись с камер наблюдения на исследовательском комплексе «Вершина 15». Тонкий палец скользнул по коленопреклоненной фигуре, оглаживая ее, перетек на стройную фигуру женщины в броне и ушел на край экрана, сменяя кадр на другой: огромная королева рахни, доверчиво ластящаяся под руками рыжеволосого существа, лишь по внешности схожего с людьми.

Взгляд синих глаз перешел на следующую группу окон, с которых на нее смотрел темнокожий турианец. На него информации было гораздо больше, чем на Спектра-женщину: досье, списки миссий, множество записей и разной степени достоверности сплетни. Бесспорно, мужчина вызывал интерес. Но не так, как его спутник в давние времена: рослый широкоплечий светлокожий турианец с чуть иным строением лица.

Сарен Артериус.

Его имя оказалось так легко узнать. На него было так много всего: отчетов, записей с камер безопасности разных планет, новостные выпуски, сплетни и слухи. Но не было самого важного!

Короткое движение узкой ладони вывело центральную группу поверх остальных и развернуло экраны. Информация на них была отсортирована по времени, разделенная всего лишь на две группы: до совместной миссии с чернокожим человеком и после нее. То, что было до – любопытно, не более. Но то, что было после…

Одно из окон приблизилось и широко развернулось, показывая знакомый силуэт массивного корабля на фоне голубого неба. И стоящего на его фоне изувеченного белого турианца.

–   Наблюдатель… — мелодичный мягкий голос тонул в тиши просторного зала. – В этот раз ты медлишь с приговором… Что же тебя останавливает?

Вопрос не требовал ответа. Он был перед ней.

–   Арэса. – голос стал звонче и громче.

Дверь ушла в стену, пропуская рослого мужчину, словно он ждал ее вызова.

–   Лидер? – привычный вопрос.

Женщина повернулась на кресле.

–   Вы закончили?

Мужчина коротко кивнул, тронул наруч, выводя перед Лидером новое окно.

–   Мы завершили проверку планеты. Все обнаруженные комплексы отмечены на карте и просканированы.

Лидер благосклонно кивнула, слушая отчет своего бессменного помощника.

–   Также мы вычислили главную базу и подключились к ее информационной сети.

–   Есть сведения о Наблюдателе?

Арэса вновь кивнул и вывел еще одно окно с записью, снятой с камер базы: неспешно опускающийся в океан огромный корабль.

–   Насколько часто он прибывает на планету?

–   Часто. Всегда вместе со своим избранником. – коротко ответил асур. – Спектр иногда прилетает один на своем корабле, но редко.

Рядом с изображением всплыл перечень прилетов Жнеца с указанием временных интервалов.

–   Мы обнаружили небольшой корабль, спрятанный в пещере в одном из шхеров. – продолжил доклад Арэса. Над его рукой развернулась карта с пометкой. – Корвет «Драгор» турианской постройки. Модифицирован. Принадлежит Найлусу Крайку. Если требуется, можем проверить корабль и составить список модификаций.

–   В этом нет надобности. – произнесла Айкарра. – Кто прибыл на корабле?

–   Найлус Крайк, Гаррус Вакариан, Имрир Шепард, некая Кира Волдар и… — асур запнулся на мгновение, — Аэтера.

Женщина резко встала.

–   Он здесь?

Арэса коротко кивнул.

–   Где?

–   На базе. Прошел тайно через окно со Спектром-человеком. Продвигаются в личную зону Сарена Артериуса. – мужчина виновато повел плечами, опустил взгляд. – Я шел сообщить вам, когда пришел ваш вызов.

Айкарра устало прикрыла глаза, вдохнула чистый воздух корабля, медленно выдохнула.

–   Отслеживайте его перемещения через дроны. Уводи бойцов с планеты и возвращайтесь на корабли. – Лидер нервно повела плечами. – Если Аэтера прибыл на эту базу тайно, нам стоит ждать спешного возвращения ее хозяина.

–   И Наблюдателя.

–   И его. – асура глянула на мерцающие в сумраке экраны. – Уводите корабли из системы. Остаемся только мы.

Арэса коротко кивнул и, получив разрешающий кивок, покинул тактический зал. А Лидер, устало коснувшись ладонью разнывшихся висков, едва слышно прошептала:

–   Зачем, Аэ? Мы же не вмешиваемся в личный интерес Первородных…