Перерождение Эффект Массы.

Цитадель не зря стала центром галактического сообщества и его столицей. Дело даже не в самой станции, не в ее символичности и прочей патетической ерунде. Все куда проще и практичнее: вокруг нее располагалось кольцо из десятков ретрансляторов массы, которые позволяли добраться практически в любую точку существующей сети. Цитадель действительно являлась центром, своеобразной узловой точкой. Осью системы, вокруг которой сгруппировались цивилизации, подсевшие на иглу масс-реле.

Жнецы создали гениальную систему, которая позволяет им легко контролировать развитие молодых цивилизаций. Все крайне просто: они находят новый вид, ставят на дальней орбите системы новенький неактивный ретранслятор и уходят, давая молодой расе возможность выбора: пользоваться непонятным даром или нет. К сожалению, обычно выбирают более легкий путь, и новая жертва вливается в сообщество тех, кто сделал такой же выбор, поскольку все цепочки реле сходятся на Цитадели.

Просто, практично и гениально.

Сейчас «Нормандия» летела к одному из реле. Через пару минут мы войдем в перегон, и потекут размеренные будни. А я смогу, наконец-то, свалить с мостика и заняться делами! Не только как капитан корабля, но и как командир десантной группы и Спектр Совета.

Корабль от Цитадели к масс-реле летит примерно часа три-четыре, в зависимости от того, к какому именно реле он направляется. Плюс время ожидания в транспортном потоке, весьма плотном, между прочим. Поскольку «Нормандия» – корабль военный, она автоматически попадала в другую очередь, куда более короткую. Но Джокер проскочил вне очереди, радостно сообщив диспетчеру о присутствии на борту Спектра Совета. Оценил уже преимущества, засранец!

По кораблю прозвучала короткая трель, сообщающая о начале перехода, нас слегка тряхнуло, звук двигателей стал тише. Мы прыгнули. Теперь – трое суток до следующего реле, выход, перелет к станции разрядки, сама разрядка, возврат к реле, вход в него и новый перелет. И так до самого Кносса.

Под стандартное «вахту сдал-вахту принял», я покинула мостик и направилась в каюту, оставив корабль на Прессли. Я еще не закончила возню с документами. Надо все это решить сейчас, чтобы не возникало никаких проблем: документ вступает в силу с момента его заверения, а не тогда, когда он попадает в военное ведомство. Пакету со всеми приказами и назначениями еще предстоит пройти через коммуникационный буй, когда мы выйдем из перегона. Как раз удачно. Можно будет подтянуть хвосты.

Когда я зашла в каюту, то увидела ту же картину, что и три часа назад: Гаррус все так же сидел за столом, обложившись датападами и выводя на огромный экран те документы, с которыми он работал в данный момент. Увидев меня, он коротко кивнул и вновь опустил глаза на экран небольшого портативного личного компьютера, чем-то напоминающего суперкомпактный ультрабук с голографической клавиатурой и сенсорным монитором. Цветным, а не уже привычным мне оранжевым кошмаром, широко распространенном в пределах Альянса Систем!

–   Ты же должен сейчас спать.

Я села за стол возле турианца, глянула на экран. Техническая документация на корабль. На тактическом мониторе на стене – схемы и попалубные планы. Он пожал плечами и ответил:

–   Я уже услышал от доктора Чаквас лекцию о безответственном отношении к собственному здоровью.

Еще бы ему не услышать! Удивительно только, что доктор не настояла на своем и не заставила его лечь.

–   Тебе разрешили продолжать работу?

–   С трудом. – усмехнулся Гаррус.

–   На чем мы остановились?

–   На формировании групп и распределении обязанностей.

–   С кого начнем?

–   Полагаю, со старшего помощника.

На какое-то мгновение промелькнуло сочувствие к Прессли, на которого я собиралась сгрузить корабль, но быстро пропало. Что уж поделать, не повезло старпому. Судьба у него такая. Он в любом случае будет выполнять эту работу, так пусть же это хотя бы будет официально заверено и соответственно оплачиваться.

Гаррус убрал с экрана техдокументацию и вывел текст приказа. Прочитав его, я заверила документ личной подписью, которая в век развитых технологий состояла из биометрического оттиска, снимаемого моим инструментроном. С этого момента старший помощник капитана Чарльз Прессли вступал в должность исполняющего обязанности капитана «Нормандии» со всеми правами и обязанностями. Соответствующее уведомление было отправлено на его личный терминал и копия – на инструментрон. Помощников пусть себе назначит сам, благо, теперь у него есть такая возможность.

Дальше мы провели перераспределение бойцов, переведя Дэрга и Дилана в личный отряд Спектра, куда уже приписаны Рекс и Гаррус, исключив из группы высадки, в которой на данный момент числились только Кайден Аленко и Эшли Уильямс. Это позволит мне не брать их с собой в случае чего, поскольку группа высадки по факту недоукомплектована и не готова к ведению боевых действий.

Как бы я потом не получила какую-то подачу от реальности по этому поводу.

Пояснять Гаррусу причину такого решения не потребовалось: он прекрасно понимал, что кадровые военные Альянса не всегда уместны на задании Спектра Совета, а переводить их запросом в личный отряд… Нет, спасибо. Я не настолько выжила из ума, чтобы включать в мультивидовый отряд убежденную ксенофобку, особенно ярко нелюбящую турианцев из-за событий на Шанси и судьбы ее деда, генерала Уильямса.

А ведь с Эшли и правда придется что-то делать. Когда она узнает, что наставником Найлуса является небезызвестный Сарен Артериус, отдавший приказ о нападении на Иден Прайм, при котором был уничтожен весь ее отряд…  будет ой. Это сейчас она все еще в блаженном неведении, но информация рано или поздно всплывет. А уж что будет, если подтвердятся мои догадки о самом Сарене, и мне удастся его вытащить из-под влияния Властелина…

Мда.

Ладно, демоны с ней, с Эшли. Буду решать проблемы по мере их поступления. Жаль, что этот долбанный канон не позволит сбагрить ее Андерсону. Они бы нашли общий язык на почве ненависти к Артериусу. А Андерсон легендарного Спектра действительно ненавидит, хоть и пытается сам себе соврать и доказать, что это – не так. И это – проблема, которая наверняка аукнется в будущем. Сохранить хорошие отношения с моим бывшим капитаном можно только в том случае, если я уничтожу Сарена. Если я его спасу, капитан мне этого не простит. А если и простит, то не забудет. Никогда.

Появляется ощущение, что эта реальность вынуждает меня сделать выбор, четко разделив разумных на два лагеря: Альянс Систем с Андерсоном, Эшли, Кайденом, «Цербером» и родимым человечеством и Пространство Цитадели с Найлусом, Гаррусом, Тали, Рексом, Лиарой и, возможно, Сареном Артериусом. Или-или.

–   Имрир? Что-то случилось?

Тихий встревоженный вибрирующий голос выдернул меня из неприятных мыслей.

–   Я просто задумалась.

–   Проблемы? – осторожно спросил Гаррус, пристально всматриваясь в мое лицо.

–   Куда ж без них? – покачав головой, я потерла ноющие виски. Менталистика перегружала мозг. Надо поспать. Еще не хватало словить сенситивный шок и впасть в кому на неопределенный срок.

–   Я могу помочь?

–   Ты уже помогаешь, Гаррус. К сожалению, некоторые проблемы не решить так просто. Особенно, если в их возникновении виноваты чужие убеждения и слепая вера.

Гаррус убрал руку от клавиатуры и положил на стол. В ментале – понимание и легкая досада, замешанная на каком-то усталом смирении и глухом раздражении. Конфликтные эмоции, порой – противоречивые. Турианец прекрасно понял, о чем я говорю. Он – далеко не дурак, слух – острый, и для хорошего следователя не составило труда вычислить, как к нему относятся на этом корабле. К нему и ко всем остальным не-людям.

–   Убеждения могу меняться. – нейтрально сказал он.

–   Могут, если доступно пояснить. – сухо ответила я. – Вот только, боюсь, мои методы воздействия могут показаться… бесчеловечными и неоправданно жестокими. Я считаю, что слова и хороший удар в морду доносят информацию до мозга куда надежнее, чем одни слова. По крайней мере, не позволяют этим словам тут же вылететь из головы.

Мандибулы едва заметно дернулись: Гаррус не сдержал улыбки. Эмоции посветлели, турианец чуть повеселел.

–   У людей так не принято.

–   Официально? Нет. Но удар в морду может быть и фигуральным. – я фыркнула. – Да и репутация у меня подходящая, так что никто не удивится, если получит под дых. Очень удобно, между прочим.

Гаррус полыхнул ярким весельем и иронией. О как! Да он знает репутацию моего реципиента! Ознакомился в ходе расследования? Вполне вероятно, если вспомнить его слова о моем тезке.

–   Что там дальше?

–   Тали’Зора. – подсказал Гаррус.

–   Тали… На мой взгляд, выбор очевиден.

Вакариан тихо фыркнул смешком и застрочил по клавиатуре, а на экране быстро появлялся приказ о назначении кварианки в состав инженерной группы корабля. Правильно. Нечего ей бегать по полям с пушкой наперевес! Еще не хватало, чтобы ей повредило единственный скафандр какой-то шальной пулей! Профессиональных убийц в нашей дружной компании вполне хватает. Пусть девушка работает с Адамсом, тем более, он от нее в восторге.

.

Закончили мы разбирать документы уже поздней корабельной ночью и расползлись по койкам спать. Гаррус подключил приборы, как и обещал нашему суровому доктору, и быстро отключился. А я еще долго смотрела в потолок, проматывая в памяти прошедшее после перерождения время.

Подумать было о чем.

Вариант с Жатвой и уничтожением всей разумной жизни в этой части галактики как-то сам собой померк и отодвинулся куда-то на задний план: у меня очень быстро появились привязанности. Просто нереально быстро! Дэрг, Дилан, Гаррус, Найлус, доктор Карин. Тот же советник Спаратус вызывал огромное уважение и некоторый трепет, отодвигая куда-то вдаль позорное желание пройти по легкому пути Жатвы. Волус-сапер. Удивительное создание, вызвавшее просто море позитива. И мой условный враг Сарен Артериус. Необычное существо. Волевой, сильный духовно, властный и жестокий до изумления. Меня разбирало любопытство все сильнее и сильнее. Каковы его истинные мотивы? Что он так настойчиво пытался сказать на Совете своей прямой и неприкрытой ложью? Хотел предупредить о подчиненном состоянии? Или что-то иное? Мне очень хотелось решить эту загадку и понять, что он из себя представляет на самом деле.

Я обязательно попробую вытащить его из-под влияния Властелина. Хотя бы ради Найлуса. Он очень болезненно воспринял поступок наставника, и эта его резкая рваная душевная боль не давала мне покоя. Оборотная сторона эмпатии, куда ж без нее, родимой.

Уснуть удалось только после того, как я принудительно понизила активность сознания. Слишком много впечатлений, слишком много мыслей крутилось в голове.

Опять снилась какая-то ерунда: документы. Они падали и падали, засыпая меня тоннами мелко исписанных листиков, которые периодически превращались в датапады и били по голове. Они словно стремились меня похоронить, а Гарруса, который мог бы меня вытащить, не было: его засыпало почти сразу, невзирая на все его попытки выбраться. А еще документы начали противно пищать. Они падали и пищали. Пищали и падали. Падали и пищали… Пищали… Пищали…

Сознание включилось рывком. Высокий тревожный писк раздавался в реальности!

Медицинское оборудование!

Гаррус!

.

Я скатилась с койки и подскочила к турианцу. Что такое? Гаррус лежал без движения. С нулевой активностью разума! Не поняла? Как?!! Как это произошло?!

Дверь открылась, и в каюту влетела растрепанная доктор Чаквас. Считав показания приборов, она спросила:

–   Он что-нибудь еще принимал?

–   Нет. – ответила я. – Мы закончили работу, и он лег спать.

–   Подними Дэрга и Дилана. Его нужно перенести в лазарет!

–   Сейчас! – выдохнула я и вылетела в коридор.

В столовой сидел Джокер, удивленно провожавший меня взглядом до дверей каюты бойцов, так и не донеся ложку до рта.

Мужики, увидев растрепанную и босую меня, подорвались мгновенно, не задавая дурных вопросов.

–   Носилки!

Дилан принес носилки, и уже вдвоем они переложили на них Вакариана и отнесли в лазарет.

Пока Карин возилась с аппаратурой и делала какие-то тесты, я и мои бойцы стояли у стеночки и дышали через раз, чтобы ее не отвлекать и не мешать. Проснувшийся Найлус тоже молчал. А что тут скажешь?

–   Лишние – вон! – прорычала доктор.

Как только я развернулась, чтобы уйти, мне в спину прилетело:

–   Имрир, останься!

Парни вымелись из лазарета, а я села на соседнюю койку, поджав ноги и хмуро глядя на Гарруса. Самое страшное, я до сих пор не чувствовала его в ментале! Я ощущала удивление и беспокойство Найлуса, сосредоточенность и растерянность Карин, непонимание и удивление Джокера, холодную рациональность и легкое недоумение Дилана, шок и поднимающуюся злость Дэрга. Но я не чувствовала самого Гарруса! У него словно вообще разум не работал!

–   Доктор, как его состояние? – спросил Найлус.

–   Странное. – честно ответила Карин, завершая подключение турианца к системе жизнеобеспечения.

–   Доктор. А как же то лекарство, которое дала азари? Она говорила, что оно может помочь.

–   Не в этом случае. – доктор покачала головой. – Препарат помогает вывести токсины из организма, но у офицера Вакариана интоксикация прошла естественным путем: организм турианцев довольно устойчив и быстро восстанавливается, тем более, в таком возрасте.

–   Тогда что это? – недоуменно спросил Найлус.

Доктор развела руками.

–   Похоже на кому.

Кома. Я уже однажды встречала подобное. Тоже как откат от благодарной реальности. Если я не ошиблась… можно вытащить парня из этого состояния. Можно попробовать.

Я соскочила с койки. Если дать резкий и мощный разряд, это может выбить разум из коматозного состояния и запустить сознание в нормальный режим работы. Жизненная энергия – это не дефибриллятор, вреда она не нанесет, а вот заставить организм встрепенуться и вернуться к эталонному рабочему состоянию – может. Найлус, конечно, останется без подпитки на пару часов, но это уже не критично. Мне нужна энергия. Много энергии!

–   Карин, есть идея.

Приподняв руку Гарруса, я обхватила его кисть под основание большого пальца: как раз там расположен довольно крупный энергетический узел.

–   Имрир, что… – Карин запнулась: кончики моих пальцев начали едва заметно светиться мягким золотистым свечением.

Тот самый пресловутый золотистый свет исцеления, по факту – концентрированная чистая жизненная энергия, видимая визуально. Еще немного… Пальцы начало покалывать. Должно хватить…

Только бы сработало!

Когда заряд пошел в энергосистему Гарруса, его выгнуло дугой, приборы заполошно запищали, регистрируя резкие скачки показателей, а я, наконец-то ощутила, как заработал разум турианца: появились слабые и сумбурные эмоции, поверхностные мысли, практически не несущие смысла, и ментальный шум активного сознания. Мощный всплеск подействовал: Гаррус Вакариан очнулся.

Глядя, как удивленный до глубины души турианец растерянно смотрит на нас полными непонимания кристально-голубыми глазами, я испытала невыразимое облегчение! Выжил! Ну надо же… он дважды пережил откат от реальности! А ведь оба едва не стоили ему жизни! И оба раза его спасла случайность. В квартире – едва слышимый писк не снятого им же датчика, сейчас – требование Карин спать, подключенным к приборам. Уйди он в свою каюту, и не факт, что утром мы бы не нашли его впавшим в полноценную глубокую кому. Или мертвым, что тоже весьма вероятно.

–   Что случилось? – спросил Гаррус. – Почему я в лазарете? – голубые глаза чуть сузились. – Имрир, у тебя кровь носом идет!

Я с едва слышным стоном ссыпалась на соседнюю койку, обхватила руками голову. От слабости меня вело. Яркое, сбивающее с ног чувство вины, било по разуму. Твою ж мать, он чуть не помер, а еще виноватым себя чувствует!

–   Возьми. – Карин протянула мне салфетку.

Запрокинув голову, я прижала ее к носу и едва слышно пробормотала:

–   Демоны дери всем Легионом эту проклятую реальность с ее откатами!

–   Имрир, о чем вы говорите? – спросила доктор.

–   Да об этом откате.

Яркое недоумение и непонимание перебило остальные эмоции.

–   Стимуляторы не могли дать такие последствия.

–   Я говорю не об откате от стимуляторов. Все гораздо забавнее и страшнее. Странно еще, что на Иден Прайм никого не ранило и не убило. А должно было, при таких-то раскладах.

–   Капрал Дженкинс погиб. – поправила меня Кариан. – Дэрг получил выстрел в плечо.

Дэрга ранило? Не знала. Дженкинс был обречен с самого начала, и я не вмешалась, чтобы его спасти. А вот Дэрг… Реальность пытается убрать тех, кто мне может помочь? Очень на то похоже.

–   Значит, я не ошиблась. Действительно пошли откаты.

Доктор нахмурилась, сложила руки на груди.

–   Имрир, может вы поясните, что происходит?

Я едва сдержала смешок. Пояснить? Я-то могу пояснить! Вопрос в другом.

–   А вы уверены, что хотите это узнать? – вкрадчиво спросила я. – Что готовы поверить в то, что я скажу, даже если это будет из области ненаучной фантастики?

–   Я готов поверить в твои слова. – спокойно сказал Найлус.

А ведь он действительно готов поверить, не подвергая сказанное сомнениям. Начал доверять? Я всмотрелась в яркие зеленые глаза. Да. Начал. Первое, еще призрачное и хрупкое доверие, которое очень легко разрушить. Он увидел много странного и непонятного. Того, что существовать не могло. Я спасла ему жизнь и дала понять, что знаю больше, чем говорю. И что я могу дать ответы на его вопросы. Когда он захочет их задать. Это – своеобразный жест доверия.

Доверие порождает доверие. У тех, кто умеет его ценить.

Гаррус подобрался, бросил один короткий взгляд на сородича и полностью перевел внимание на меня. Тоже понял невысказанные слова. Найлус говорил не только и не столько для меня, сколько для Гарруса.

Карин же молчала. Только раз кивнула, когда встретила мой вопросительный взгляд. Ну что ж. Раз уж понеслись такие подарки…

–   Я даже не знаю, с чего и начать.

–   Начни с себя. – мягко сказал Найлус. – Полагаю, Гаррус захочет узнать правду.

Вот умеет он красиво вывернуть слова! В такие моменты я искренне верю, что Найлус – достойный ученик Сарена Артериуса. Такая же изощренная сволочь. «Захочет узнать правду». Хорошо он сказал! Столько намеков в одной фразе. И для меня, и для Вакариана.

–   Я всегда хочу знать ПРАВДУ. – жестко припечатал Гаррус.

–   Она тебе не понравится.

–   Правда никогда никому не нравится. – лениво отмахнулся он.

–   Имрир. – Найлус приподнял руку, привлекая внимание. – Отключи свой инструментрон и сними его.

Я озадаченно посмотрела на куратора. Это еще зачем?

–   Прошу.

Если просит… почему бы и нет? Я отключила устройство, сняла широкий браслет с руки и положила на койку. За мной с интересом наблюдал Гаррус, Карин была так же озадачена, как и я.

–   Расскажи нам о себе.

Гаррус только удивленно заморгал, переводя непонимающий взгляд с Найлуса на меня, но ничего не сказал. Что его так удивило?

–   А что обо мне рассказывать? Безымянная душа, из раза в раз перерождающаяся по воле не пойми каких сил в тех, кто, как хорошо выразился Рекс, «находятся в центре нарождающейся бури». В этот раз я переродилась в Имрир Шепард дней двенадцать назад, отправив ее душу на счастливое перерождение. Имя «Имрир» мне понравилось, и я взяла его себе насовсем. Надоело уже быть безымянной. – я криво усмехнулась. – Пришла в себя как раз незадолго до знаменательной высадки на Иден Прайм – ключевой точки истории этой проклятой всеми богами реальности!

В каюте воцарилась тишина. Гаррус переваривал услышанное, задумчиво глядя то на меня, то на Найлуса, для которого мои слова не были новостью.

–   Почему наша реальность проклята? – тихо спросил он.

–   Потому что с таким поразительным упорством стремится к коллапсу и уничтожает любого, кто пытается ей в этом стремлении помешать! – буркнула я. – Знаете, я как-то раз попала в реальность, которая меня восемь раз воскрешала, не отпуская на перерождение, пока я не сделала то, что должна была! Была реальность, которая всеми силами мне помогала. Но еще никогда не видела, чтобы реальность так стремилась сдохнуть и угробить все свое население!

–   Почему откат пошел на Гарруса? – задал вопрос Крайк.

–   Он мне помог. И может помочь в будущем.

–   Но я же ничего такого не сделал! – растерянно пробормотал парень.

–   Сделал. Ты уже мне помог решить вопрос с документами. Полагаю, это потом где-то бы всплыло. – я вздохнула, устало потерла виски. – Откаты нарастают по мере раскачивания реальности. Найлус должен был погибнуть на Иден Прайм от руки Сарена Артериуса. Я вмешалась в предопределенную цепь событий, и пошел откат: был ранен Дэрг, а ты, Гаррус, получил шанс подорваться в своей квартире.

–   Я бы не подорвался.

Скомкав салфетку, я покачала головой.

–   Поверь, если бы ты не выскочил в коридор, понадеявшись на щиты, произошла бы какая-то случайность, из-за которой этот щит не включился. Я уже не единожды видела эту череду смертельных случайностей. Если бы информация о выживании Найлуса стала известна Совету до получения мною статуса Спектра, он бы гарантировано погиб. Любой несчастный случай: кровоизлияние в мозг, отказ аппаратуры, взрыв ядра корабля, любая случайность, вплоть до самых невозможных и безумных вроде отвалившегося лепестка Цитадели, раздавившего этот корабль!

–   Это невозможно!

–   Гаррус, я как-то раз видела, как пустой фанерный ящик, выпав из летящего в стратосфере грузового военного самолета, пробил двенадцать этажей вместе с бетонными перекрытиями и разбил голову разумного, стоявшего в двух шагах от меня.

О том, что я сидела в клетке исследовательского центра глубоко под землей, я тактично умолчала, как и о том, что этот разумный был единственным, кто мне поверил и хотел помочь.

–   И что, это помогло? – с каким-то странным интересом спросил Гаррус.

–   Нет. Подняла, и он все равно открыл эту клетку.

–   Что значит, подняла?

–   Какую клетку?

Два вопроса прозвучали совершенно синхронно.

–   Я вам как-нибудь потом расскажу эту историю.

Мои собеседники переглянулись и кивнули. Друг другу. Что-то мне кажется, потом из меня эту историю вытряхнут с подробностями.

–   Как можно бороться с сопротивлением самой реальности? – спросила Карин.

–   А тут уже вступают в силу глобальные законы Мультиверсума: любое оказываемое сопротивление равноценно действию, которое его вызвало. Если оно завышено, происходит компенсация: чем яростнее сопротивляется реальность, тем больше шансов на удачное завершение спровоцировавшего откат действия.

–   Иными словами, в наших действиях нам будет сопутствовать успех, но потом мы получим равноценный откат? – скептически спросил Гаррус.

–   Именно! Хорошие перспективы, правда?

–   Я бы сказал – очень хорошие. – Гаррус сел удобнее, поджав одну ногу. – Откат – это неприятно, но, как я понял, его можно нивелировать.

–   Скорее, чудом пережить. Благодаря случайности и только ей. Ты случайно услышал писк. Ты случайно остался в моей каюте, а доктор Чаквас увидела тебя спящим, проверила твое состояние и настояла на подключении к приборам. Иначе было бы полное ощущение отката от стимуляторов, и тебе ввели бы препарат, переданный азари. Я права?

–   Вполне.

–   И каковы были бы последствия? – спросил парень.

–   С большой долей вероятности – летальные. – ответила доктор Чаквас.

–   Тогда чем же я вообще должен заниматься, если я даже в такой мелочи помочь не могу? – озадаченно пробурчал себе под нос расстроенный Гаррус, о чем-то задумался, и тут же спросил: – И почему ты считаешь, что наша реальность стремится к гибели?

–   Потому что такова особенность воплощенной реальности. – честно ответила я. – История какого-то периода ее существования жестко предопределена, и именно события этого временного отрезка являются той нитью, которая и привязывает реальность к эгрегору, породившему ее и дающему энергию, необходимую для существования. И он же ее убивает: как только эта цепь событий пройдет до конца, реальность отрезается от подпитки и схлопывается, поскольку другого источника энергии не имеет.

Воцарилось молчание. Мои слова обдумывали в тишине, нарушаемой только едва слышным попискиванием аппаратуры. Не самая приятная информация. Но я и не обещала, что мои слова кому-то понравятся. Я обещала рассказать правду.

–   Как вообще можно спасти реальность при таких условиях? – растерянно спросил Гаррус.

–   Все просто до банальности: ее надо столкнуть с предопределенной колеи развития, и реальность воплощенная станет реальностью отраженной, получив подпитку от самого Древа. Она станет самостоятельной и самодостаточной.

–   Почему мне кажется, что это «просто до банальности» звучит как «невыполнимо»? – скептически спросил Крайк.

–   Потому что изменить судьбу целой вселенной может только тот, кто пришел в нее извне.

–   Как ты?

–   Как я. Это – своеобразный инструмент мироздания, дающий шанс реальности на выживание, а мне – возможность для развития. Или шанс сдохнуть в момент коллапса загибающейся реальности.

О том, что помимо меня менять ход событий может и Найлус, я умолчала. Эта информация сейчас… несколько не к месту. Особенно учитывая появившуюся и крепнущую решимость Гарруса. Что-то он уже придумал. И только он открыл рот, чтобы что-то сказать, его опередили:

–   Как я понимаю, мы живем именно в этот период?

–   Да, Найлус. Предопределенная история, так называемый «канон», начавшийся на Иден Прайм. Это – первая, можно сказать базисная точка цепи событий.

–   Что это за цепь событий? – спросил Гаррус.

Я от этого простого вопроса несколько растерялась.

–   То есть, ты мне веришь?

–   Да. – спокойный ответ и искреннее удивление в ментале.

–   Первый раз встречаю разумных, которые верят в мои слова сходу и без веских доказательств.

Гаррус усмехнулся и ехидно заметил:

–   Ну почему же без доказательств? Я первый раз вижу человека, который слышит и понимает все тонкости нашей субгармоники, которая, кстати, выходит за границы человеческого слуха. Я уже не говорю о способности говорить на чистом турианском без малейшего акцента. Человеческое горло физически не способно воспроизводить большинство звуков нашей речи. – после небольшой паузы, он добавил: – В зависимости от того, кому ты отвечаешь, мне или Найлусу, изменяется и диалект, на котором ты говоришь.

–   Не обратил внимания. – хмыкнул Найлус.

–   Я же следователь. – пожал плечами Гаррус.

Неожиданно. Как-то об этом я не подумала. И не обратила внимания на непроизвольную смену речи. Отсутствие лингвистических барьеров – это один из базовых законов перерождения, что не раз меня спасало. Вот уж не думала, что он может и подставить… как и послужить доказательством моих слов.

–   Так что там с цепью событий? – переспросил Вакариан. – Как к ней относятся события на Иден Прайм и получение статуса Спектра?

–   Маяк на Иден Прайм и получение статуса – это ключевые точки, которые не поддаются изменению. – ответила я.

–   Я могу понять, почему ты не сообщила о выживании Найлуса. Но не могу понять, почему именно до получения статуса, а не до вылета с Цитадели?

–   Потому что получение статуса – это финальная точка, и запускает начало нового отрезка истории. Я могу пройти эту цепочку событий разными путями, но условия ключевых точек должны выполняться, пока я не смогу раскачать реальность достаточно, чтобы она начала допускать глобальные изменения.

–   И какова дальнейшая цепь событий?

–   Тебе рассказать в общем или о том, что может произойти в ближайшее время? – устало спросила я. – Учти, мои знания касаются только основных событий, и гарантировать я могу только полное соответствие с одной-единственной неизменной узловой точкой. Цепь событий может изгибаться, могут меняться ключевые персоны: на суть это не повлияет.

–   В таком случае, давай сосредоточимся на ближайшем будущем и возможных откатах.

–   Гаррус, невозможно предугадать откаты. Это может быть что угодно и из-за чего угодно. Как лотерея. Повезет или нет.

–   Что ты можешь сказать о текущем задании?

–   Мы летим на Терум за дочерью Леди Бенезии – Лиарой Т’Сони, молодым ученым, занимающейся изучением протеанских руин, если так можно назвать полностью работоспособный комплекс.

–   Чего нам ждать?

–   Гетов, возможно – крогана. Лиара во время нападения должна включить систему защиты и попасться как нарушитель в силовой пузырь без пищи и воды.

–   Поэтому ты так спешила?

–   Да.

Гаррус замолчал, что-то обдумывая. В ментале царило спокойствие. Все удивление, непонимание, неверие и прочие сильные эмоции растворились в сосредоточенности и холодной рациональности.

–   Учитывая сказанное, мне не помешает обновить информацию о физиологии азари. – негромко сказала доктор Чаквас, ни к кому конкретно не обращаясь.

Найлус поморщился и сказал:

–   Досадно, что я сейчас бесполезен.

–   Ну почему же? – ухмыльнулся Гаррус.

–   И что ты придумал? – сухо и с долей опаски спросил Крайк.

–   Будешь проводить инструктаж и учения экипажа по действиям во внештатных и аварийных ситуациях.

–   Почему я? – искренне удивился он.

–   Тебя все равно экипаж не любит. Так хоть будет за что.

Железная логика!

–   Уже понял? – поморщился Спектр.

–   Найлус, у меня тоже хороший слух. – фыркнул Вакариан.

–   Я подумаю. – протянул Крайк, а ментал полыхнул ярким предвкушением и азартом.

–   Я помогу Имрир провести инвентаризацию и…

–   Нет, не поможешь. – отрубила я.

Спорить Гаррус не стал.

–   Что же мне тогда делать?

Я едва не ляпнула: «Калибровать!», но вовремя прикусила язык. Гаррус шутки не поймет.

–   Крайк, как думаешь, меня пустят к орудиям корабля? – продолжал рассуждать парень.

Ответом ему был полный скепсиса взгляд зеленых глаз.

Вакариан и большие пушки! Что-то остается неизменным! Я прикрыла лицо руками, пряча улыбку. Главный калибровшик корабля ищет жертву.

–   В трюме вездеход стоит. – иронично заметил Найлус. – У него тоже пушка есть. Большая.

Кажется, Найлус все же заметил мою улыбку. Гаррус встрепенулся.

–   А ведь у группы высадки нет механиков! Может, кто-то из подопечных Адамса им занимается?

–   Нет. У нас были механики в группе высадки, которые им занимались. – сказала я, титаническим усилием задавив смех.

–   Не возражаешь, если я гляну? – осторожно спросил он.

–   Не возражаю.

Я так и не смогла сдержать улыбку. Гаррус просто невозможен! Стоило только ему найти хоть какое-то занятие, как он навострился сбежать: турианец сел на койке и опустил ноги на пол.

–   Офицер Вакариан! – отчеканила доктор. – Вы куда собрались?

Парень суть вопроса просек мгновенно и совершенно по-детски растерялся.

–   Но…

–   Вы еще сутки не покинете лазарет.

–   Я же…

–   Турианские сутки. – добила Карин.

Гаррус смешно пошевелил носом, растерянно посмотрел на меня, на Найлуса, который откровенно забавлялся, на непреклонного доктора, и вновь уселся на койку, поджав ноги. В этот момент он был до смешного похож на обиженного котенка, закинутого обратно в корзинку, из которой только-только вылез.

–   Я пойду. – едва смогла выдавить я и выскочила из лазарета.

Уже в столовой меня пробило: опершись рукой о стену, я от души расхохоталась.

–   Душка, что случилось? – спросил меня Дэрг.

–   Гаррус очнулся и захотел сбежать из лазарета. – похихикивая, сказала я.

–   И как успехи? – спросил Джокер.

–   А ты как думаешь?

Джокер хихикнул и похромал к дверям лазарета.

–   Я хочу это видеть! Все равно в лазарет надо.

.

Уж не знаю, что там увидел Джокер, как и о чем они договорились между собой, что они сказали Прессли, но за пятнадцать минут до подъема нас разбудил счастливый и полный предвкушения голос пилота, сообщивший:

–   Внимание по кораблю! Учебная тревога! В результате пробоя обшивки левого борта командной палубы произошла разгерметизация!