Из плоти и крови

1

.

По узкой лесной тропе шло невысокое худощавое существо, зябло кутаясь в длинный шерстяной плащ. Совсем недавно закончился дождь, и осенний лес не радовал, сбрасывая капель с листвы при любом, даже самом слабом ветерке. Мерзлявость нового родного вида иногда раздражала, вызывая всплески понурой злости, быстро гаснущей в общей унылости ситуации.

Не то чтобы жизнь в новом мире была такой уж страшной. Мир как мир. Таких сейчас миллиарды. Даже магия какая-никакая еще сохранилась. Да даже древний народец вон еще недовымер. Я в нем умудрился родиться на свою голову. Святоши тоже есть, не без них. И люди есть. Куда ж без них-то теперь деться? Весь Мультиверсум запаладинили.

Путешественник поморщился, остановился на мгновение поправить толстый шарф, заматывая плотнее, и продолжил размеренно шагать.

Люди доставляли проблемы. Всем без исключения. Старым народам, молодым, старшим расам и младшим, даже низшие от них страдали. Даже сами люди страдали от людей. А уж мелким и условно-беззащитным существам – подавно не везло. А если народ еще и отличается по системе размножения, как его новый вид… Однополый, сильный, вроде как полезный остальным. Но… Людям было плевать. Они видели что хотели. Ни за мужика, ни за бабу не считали, отказываясь признавать за ним хоть какие-то права и способности. Раз икфи, то сразу – бесполезное беспомощное и бестолковое немощное существо, обделенное магией. Подумаешь, ростом едва до подбородка достаешь макушкой, а магия проявляется у большинства сородичей не сразу.

Занятый своими мыслями молодой икфи вышел на небольшую полянку и… растерянно замер, глядя на представшую его глазам картину разбоя. На мгновение оцепенели все: и существо, не вовремя вышедшее к месту бойни, и разбойники, застуканные на месте, и недобитые жертвы, но ступор прошел, один из стрелков вскинул лук, а икфи резко взмахнул рукой, очерчивая контур портала. Выстрел, вспышка активировавшегося заклинания, стрела пробивает контур формирующегося касания и… исчезает вместе с отшатнувшимся магом, войдя ему в плечо и нарушив целостность пробоя.

Мелкая погрешность в одной-единственной координате…

Глубокую тьму космоса всколыхнул всплеск энергии нестабильного портала, выплюнувшего свою жертву там, где еще недавно была планета. Ошибка временной координаты. Мелкая. Но Звёздное Колесо провернулось, унося мир назначения по его извечному пути.

.

* * *

.

Боль ударила в голову тараном, оглушая на волне выхода из дестабилизировавшегося портала, и я не сразу понял, КУДА меня выкинуло и потерял несколько бесценных мгновений, но когда понял – я задохнулся. От ужаса, понимания произошедшего и отсутствия воздуха.

Меня выкинуло в открытый космос!

Паника еще долбилась в голову, а руки уже чертили нужные символы. Силовой пузырь развернулся почти мгновенно, следом – пальцем перед лицом, иллюзией, чертеж трансмутации. Перед глазами уже темнело, я судорожно стащил с шеи шарф, сунул в очерченную зону. Активация трансмутационного круга сожрала остатки моего резерва и весь шарф. Мгновение, еще, и… я, наконец-то, смог, закашлявшись, вдохнуть.

Острая режущая боль забивала разум, каждое непроизвольное движение дергало глубоко ушедшую под ключицу стрелу, вышибая слезы и мешая думать. Паника билась в голову, мысли скакали и мельтешили. Космос! Открытый космос! Не то что планеты рядом или светила в поле зрения, я едва различал далекие звезды! Меня выкинуло где-то между звездными системами! Что делать?! Что теперь делать?!!!

Крепко зажмурив глаза, я сосредоточился на боли и ощущении острого наконечника стрелы, застрявшего в ране. Боль отрезвляла, сбивала накал паники, позволила зацепиться за ощущения. Я еще жив! Не сдох! Я… Я смогу выжить! Даже тут! Даже так!

Я смогу!

Успокоиться удалось с трудом. Не открывая глаз, чтобы не видеть бесконечную пустоту, окутывающую меня мглой глубокого космоса. Я слышал свое дыхание. Судорожное, тяжелое, с присвистом начинающейся простуды. Промок под осенним дождем, задуло, а теперь мне придется…

Я дернул плечом, острая вспышка боли вымела лишние мысли из головы. Не о том думаю! Я хочу жить? Хочу. Я много знаю? Я знаю очень много. Я знаю, как мне выжить даже в такой ситуации. Я выживу. Я смогу! Снова. Я снова выживу. Как-нибудь. Придумаю. Потом. Сейчас… Сейчас мне нужен воздух.

Подавив панику, я загрузил разум работой, вынуждая себя сосредоточиться на том, что делаю, проговаривая мысленно каждую мелочь. Это помогало сузить внимание на том, что мне предстоит сделать и сглаживало всплески паники, позволяло… легче переносить боль, к которой мое нынешнее тело не подготовлено довольно легкой жизнью. Боль от стрелы в плече казалась оглушающей, но… я потом ею займусь. Когда у меня будет воздух, уже начавший тяжелеть. Скоро я снова начну задыхаться, а тратить бесценную материю на ретрансмутацию я не могу себе позволить.

Мне нужен воздух. Стандартный комплект: азот, семьдесят девять процентов, кислород – около двадцати. Оставшийся процент других газов пока несущественный, потом отбалансирую.

Силовые контуры я чертил на поле плаща, мысленно скуля от боли и матерясь последними словами. Кровью, которую брал пальцем прямо из раны. В невесомости это делать тяжело. Кровь скатывалась в шарики и взлетала, провощенная ткань не хотела удерживать жидкость. Но… я смог. Атмосферу пришлось обновлять трижды, пока я не закончил работу и не активировал чертеж. Кровь – высокоэнергетический материал. Ее хватило, чтобы создать энергоуловители и изменить ткань рубашки в тонкий эластичный полимерный лист, занявший свое место на внешней границе силового поля.

А дальше – ждать. Ждать, пока не начнет заполняться силовой чертеж, который в идеале должен дать мне еще один такой лист с системой автоматического обновления атмосферы. Три блока: сканер-анализатор состава, трансмутатор углекислого газа обратно в кислород и блок балансировки состава. Пока этого хватит. Потом первый лист пущу в работу.

.

Ожидание… убивает. Расшатывает разум бессилием и бездействием, растягивая время в бесконечность. Решив выживать, я встал на очень длительный путь с сомнительным результатом в его конце. Не знаю, смогу ли я пройти по этому пути, или проще развеять купол и позволить себе умереть. Уйти на перерождение. Это несложно. Всего лишь надо нарушить работу мерно мерцающего топазовым светом чертежа на неровной серой пластинке полимера. Пузырь очень маленький, кислород быстро израсходуется, и я тихо усну. Без лишней боли, без сложностей и того кошмара, который меня ждет впереди. Если я все же решусь идти дальше. Выживать вопреки логике и здравому смыслу.

Что мне стоит снова умереть? Просто уснуть, чтобы проснуться в другом теле, в другой жизни и в другом мире?

Плечо снова остро дернуло болью. До слез, вымывая упаднические мысли о столь заманчивом простом пути. Жить хочется. Сильно. Сейчас – еще сильнее. До темноты перед глазами не хотелось умирать. Знаю, переродюсь где-то в будущем, через несколько тысяч лет, но… Я не хочу сдохнуть в открытом космосе!

И мне нельзя умирать, пока память не восстановилась в полном объеме.

Мы то, что мы о себе помним.

Всплеск паники снова прошел, и я смог вернуться к размышлениям. Это единственное, что я сейчас могу делать. Висеть и думать.

Ситуация аховая. Я в открытом космосе где-то бесконечно-далеко от любой планеты в силовом пузыре диаметром в рост крупного человека. Из имущества – стрела и мои шмотки. Еды немного есть: вяленое мясо, жесткие зерновые лепешки, вяленые перетертые ягоды, свернутые трубочками наподобие сушеной пастилы, и немного воды.

Что делать?

Открыть портал куда-то в обитаемый мир? Можно было бы, но я не знаю своих реальных координат. Насколько исказилась временная координата из-за сбоя во время стабилизации портала я не могу вычислить, как не могу узнать, насколько успел провернуться галактический диск и как далеко сместилась сама галактика. У меня есть только статическая координата моей точки выхода в абсолютной системе, которая не учитывает ни скорость вращения планеты вокруг оси и по своей орбите вокруг звезды, ни скорость движения звездной системы вокруг ядра галактики, ни скорость убегания самой галактики. Динамической реперной точки, привязанной к миру старта, с которого открывается портал и рассчитывается координатная система, у меня нет. Обычно именно эта динамика координатной системы позволяет без монструозных расчётов высчитывать координаты точки назначения, ведь все остальные параметры вроде скоростей движения миров просчитываются автоматически. Просчитать это самостоятельно я не смогу физически – мозги не настолько мощные, чтобы я смог провести нужные расчеты в уме. Даже снять координаты по остаточному фону от моего первого портала, который еще сохранился, не хватит возможностей организма. Для анализа нынешней координатной сетки – тоже.

Отсутствие координат ставит жирный могильный крест на идею с порталом. Телепортация в зоне видимости? Очень смешно! Да тут до ближайшего булыжника такие расстояния, что я столько считать не умею. Тропа не откроется: рано мне еще такие вещи создавать. Тело не развито. Хуже – не развита энергосистема. А это накладывает ограничения. Межмировая Тропа, по сути – динамически формируемый потоковый портал с постоянным поддержанием пробоя, для которого требуется только направление и знание места назначения, для меня пока неподъемна. Я слишком молод! Даже до первого совершеннолетия не дотянул. По меркам людей – лет четырнадцати: икфи взрослеют и вызревают физически намного быстрее. Только недавно память проснулась, и то, не до конца. Знания фрагментарны, помню только базисы и самое жизненно-необходимое. Потом, по мере развития энергетики, начнут вскрываться и другие знания.

Блядство!

Просто какое-то сраное блядство! Во я встрял, а…

Всплеск паники снова прошел. Я висел и думал. Что надо сделать в первую очередь, а что может подождать. Что я вообще могу сделать.

Первое и самое важное: мне нужна энергия. Это я получить могу: чертежи поточного энергоуловителя и накопителя я помню. Другое дело, что много мне такой контур не даст чисто технически. Это – аварийные системы. А запросы у меня… Запросы будут огромные. Хуже другое. Космос сам по себе малонасыщен энергией, что бы там не пытались доказать с пеной у рта выходцы из технических миров. Энергия тут есть. Бесспорно. Но не в таком месте. Не в бездне между системами! Здесь малонасыщенный по силовому потенциалу регион, который близко не стоит даже с самым захудалым, но магически активным миром. Разница на порядки! А мне не металлическую херь двигать на фотонных парусах предстоит, а материализовывать материю.

Второе, не менее важное: мне надо настроить бесперебойную циркуляцию воздуха и обновление атмосферы. Это проще. Состав нужной мне атмосферы я знаю, основы трансмутации тоже помню, рунную техническую ритуалистику частично вспомнил, она же – базис любой артефакторики. Как сделать систему автоматического обновления атмосферы в замкнутом пространстве помню: это один из базисов выживания, используемый где угодно от глубоких пещер и подводных баз до обустройства жилья в местах с неблагоприятной биосферой вроде болот, мутировавших джунглей или древних катакомб.

Третье, желаемое: расширить и укрепить силовое поле, которое должно защищать меня от всего, от чего надо защищаться в открытом космосе. Это уже упирается в первый пункт. В энергию. Любая стройка у меня сейчас возможна только с помощью материализации и трансмутации. Для этого нужна энергия в диких количествах. Что для первого, что для второго. Но для второго – поменьше, зато нужна еще материя, которую я смог бы изменить. Но именно материи у меня почти нет. Есть, конечно, шанс что-то поймать. Космос не стерилен, булыжников разного размера от микронной пыли до огромных астероидов тут хватает. Если найду планемо – это будет прям удача, но на такое я не рассчитывал. Редкие они слишком. Так что придется копить и материализовывать. Потом – снова копить энергию.

Четвертое. Мне нужна поверхность для работы и гравитация, чтобы кровь не взлетала. Прямое производное из предыдущего пункта с теми же ограничениями.

Пятое. Мне нужна еда и вода. Воду, допустим, я смогу материализовать. Не так сложно. А вот еда…

Создать живое можно ТОЛЬКО из живого. Пункт преткновения мастеров из технических миров, о который ломается их победный шаг к созданию из ничего живых существ. Отсутствие отпечатка Жизни. Не абстрактного понятия «жизни» как таковой, а вполне конкретного магического оттиска Престола Жизни. Благоволения одной из Трех Сестер, без которого любое существо будет лишь функционирующей биомассой, остающейся таковой до обретения Ее благоволения. А из живого здесь только я. Да, это выполнимо. Я могу сделать семечки растений, я смогу создать даже живое существо. Но во что оно мне встанет, прямо сейчас я думать не хочу, а то… проще и безболезненнее развеять купол и умереть.

Так. Харош сопли разводить! Пока посижу на энергетическом питании. Долго так нельзя, но на какое-то время меня хватит.

Это – минимум. Старт, без которого я ничего не сделаю.

Ладно. Начинаем с первого. С энергии.

В космосе всегда есть энергия. Радиация, фотонные потоки, энергетические поля и прочее. Реально я могу настроить силовые контуры на фотонные потоки и на радиацию. Любое излучение, которое смогу поймать. Это для меня самый доступный источник, который легче всего перехватить и преобразовать.

.

Время тянулось, казалось, бесконечно. Я ждал и думал, просчитывал работу и планировал траты материала и энергии. Сейчас, когда первые всплески паники и страха прошли, я взбодрился и занялся работой, загружая мозг. Если есть знания, а они у меня есть, выжить можно даже в такой ситуации. Это не сложно. Долго. Муторно. Утомительно. Да. Но не так сложно. Главное, не опускать руки и не предаваться унынию. Самое сложное – первое время, пока я не получу рабочую зону. Потом… потом работы станет больше и мне будет проще.

Наверно.

Когда материализовалась первая иллюзия-чертеж, я так радовался, словно мне подогнали звездолет со спасателями. У меня теперь есть атмосфера. И энергия. Первые два пункта. Дальше – третий. Создание первичной сферы с рабочей поверхностью. Потом уже сделаю покрупнее.

И снова расчеты, иллюзорные чертежи, пока энергия медленно собирается в накопителе.

Иллюзия развернула вокруг моего пузыря сферу, глифы-якоря для созданных отдельно рунных чертежей встали на свои места. Это уже не ритуалистика. Это – конструирование, артефакторика, моделирование пространства и банальная стройка.

Теперь – силовая поверхность пола и глиф, отвечающий за гравитацию. Без гравитации я не сделаю ничего, что потребуется чертить кровью. Она, как и любая жидкость в невесомости, свернется в шарики и будет радостно летать вокруг меня-идиота. Как летает сейчас. Но сейчас простительно, сейчас я в аварийном пузыре. Для материализации мне нужна энергия. Часть я компенсирую кровью. Остальное…

Остальное накопилось нескоро.

Сколько времени я висел, тупо глядя в черный пустынный космос? Не знаю. Плечо начало неметь, боль утихала, левая рука теряла чувствительность и деревенела. Надо убирать стрелу, иначе я останусь калекой.

.

Приятный силовой всплеск отработавшего чертежа ознаменовал успех моего начинания: вокруг меня развернулось сферическое поле с небольшой полимерной пластиной, по краю которой мерно горели стабилизационные руны, удерживающие круглый полимерный лист в одном положении и дающие мне гравитацию.

Успех.

Переждав приступ дурноты и слабости, я осмотрел результаты моей работы. Крохотную сферу с самым простым щитом, тонкий, ходящий ходуном пол, на котором я могу работать. И без разницы, что пол – полимерная пластина, удерживаемая в нужном положении за счет мелких слабых гравитационных глифов, какие обычно маготехнические цивилизации ставят на своих кораблях.

Встать на карачки удалось с огромным трудом. Тело затекло, немного онемело. Выпрямиться я пока не мог: сфера не настолько большая, чтобы я смог встать в полный рост, но я могу просто сидеть. Уже хорошо. У меня есть гравитация и площадь для работы. Еще лучше. Потом я увеличу сферу щита. Потом я расширю свою территорию, но сейчас надо спасать плечо с рукой и убирать стрелу.

Встав на колени, я обхватил рукой древко. Болит как сука… Боль режущая, острая. Скорее всего стрела с засечками. Вынимать так нельзя. Навылет? Мне не нужны лишние дырки. Ладно… Потрачусь немного…

Энергия по древку потекла неохотно, с натугой, тяжело, опутывая грубо обструганное дерево тонкой пленкой щита. Приходилось контролировать распределение поля, захватывая заусенцы, которые не должны остаться у меня в теле. Вот оплетка… Грубая грязная нить, покрытая непонятно каким дерьмом. Дальше – наконечник. Хренового качества металл, весь в выбоинах и рже. Захватывал наконечник с запасом, стараясь прибрать все, что могло быть занесено мне в рану. Все, что не несет мой личный отпечаток. А кровь вымоет остальное. Икфи – живучий народ. Должен справиться.

Готово. Поле замкнулось.

Стрелу я вынимал медленно и аккуратно. Никаких рывков. Никаких лишних травм поверх уже полученных. Больно? Да! Но мне еще не раз будет больно…

Сраный мазохизм, а не жизнь…

Вынув стрелу, я аккуратно положил ее на полимерную пластину перед собой. С наконечника тягуче струилась кровь, жирной кляксой собираясь под стрелой и затекая под древко. Перед глазами немного темнело, и я задрал голову, глядя в сияющий на щите чертеж системы накопления энергии и рециркуляции воздуха. Немного так посижу и займусь дальше работой. Немного. Чуть-чуть…

Чертеж мигнул.

Очнулся я на полу, почти у края щита. Вырубило… Хорошо хоть не докатился до края. Этот тип поля слишком слаб, чтобы удержать меня. Так и вывалился б космос…

Глупо бы вышло.

Обморок и сон немного пошли мне на пользу, но… Кровь свернулась, рубаха присохла к коже и больно тянула за тромб. Отрывать я не рискнул. Разворошив котомку, я достал нож и аккуратно разрезал ткань, оставив кусок ткани так и быть прилепленным к коже.

Какая дичь… Так нельзя делать, но мне нечем промыть рану. Мне нечем ее перевязать. У меня почти ничего нет. Остаток плаща и котомка с мелочью, которая у меня сохранилась к концу пути. К завтрашнему дню я планировал выйти к городу и пополнить припасы.

Изрезанную рубашку я аккуратно сложил и сунул в котомку. Она мне еще пригодиться. Материя из натуральных растительных волокон, на ткани достаточно моей крови. Пока не загниет, может использоваться.

Мне надо работать дальше. Мне нельзя отдыхать. Нельзя оставаться без занятия. Нельзя давать время думать. Нельзя смотреть в космос. Нельзя!

Надо работать. Увеличить и укрепить щит. Увеличить рабочую зону. Добавить систему уловителей и сделать основу энергоцентрали. Не оглядываться и не смотреть в искры звезд. Иначе в какой-то момент они начнут смотреть на меня, и тогда… Тогда я начну сходить с ума.

Работать я начал с каким-то остервенением, нанося на пленку щита иллюзорные чертежи. Силовые системы. Уловители. Система распределения энергии и контроллер ее расхода, чтобы чертежи не жрали больше, чем им реально надо. Теперь…

Палец дрогнул, смазывая линию. Сука…. Че ж так холодно? И нос почти не дышит.

Что за…

Осознание ударило в голову. Дебил! Забыл про обогрев!

Пальцы ходили ходуном, а я только сейчас осознал, как сильно я замерз!

Мелкие руны разлетелись в воздухе, формируя кольцо системы личного обогрева, которому я научился в вечно промороженном мире. Там это было первое, чему учат детей. Получать тепло. То, что мне надо.

По коже скользнули первые касания тепла, смазывая льдистую стылость. Я замер, сглотнул, вслушиваясь в организм. Горло першит уже до боли. Дурак… Во я идиот… Как только умудрился не вспомнить про обогрев…  И так был простывший, после дождя кожа была влажная. Потом – ранение, холод и… закономерный итог.

Я злобно втянул воздух ртом, поперхнулся в кашле. Приплыли…

Похер. Справлюсь! Но с теплом надо что-то делать. Эта система прожорливая, долго использовать нельзя. Не в моей ситуации. Надо делать систему микроклимата и ставить на общую постоянную подпитку.

Шмыгнув забившимся носом, снова принялся за работу. Сперва завершить этот блок, потом – добавлять новый модуль. И никак иначе.

.

Работа занимала тело и разум, не позволяя думать лишнего. Жизненно важная работа не давала времени думать, не позволяла скатываться в саможалость, не позволяла расслабляться и обращать внимание на слабости тела, на накатывающий жар и простуду. Я ничего не могу с этим сделать. Не сейчас. Воды у меня слишком мало, она – бесценна. Пока не получу энергию, мне надо экономить на всем. Вообще на всем. На воде, особенно – на еде. Ее крохи. Я позволял себе есть ровно столько, сколько требовалось, чтобы унять боль в животе от голода. Доделаю, потом поем и спать на энергоподпитке до развертки всей системы. Потом уже… остальное. Всё потом.

Доделал. Проверил целостность полотна, верность чертежей, символов. Перепроверил всю систему, сопряжение блоков. Всё верно. Можно есть и спать.

Из еды… Половина лепешки, кусочек вяленого мяса с палец размером и немного пастилы, из которой надо выковырять семки. Они мне нужны.

Последнюю еду я смаковал и растягивал, запивая остатками воды. Последняя моя трапеза на очень долгий период. Потом… только энергетическое питание. После того, как из организма выйдут все отходы, прочищу кишечник и буду менять тело. А отходы… пущу на трансмут.

Дожевав мясо, допил воду. Проверил руны-якоря, которые не должны позволить мне выкатиться за пределы щита, ведь во сне я буду ворочаться из-за болезни. Все в порядке. Теперь – спать.

.

Проснулся я от покатившейся по телу волны энергии, взбодрившей и выведшей меня из спячки. Сколько времени заняла материализация моей работы? Не знаю. Мысли еле шевелились. Тело… почти не ощущаю. Запахи… Даже видеть не хочу, в каком я состоянии. Не шевелясь, пустил по телу очищающее, собирая все, что не мое в плотный ком. Вместе с остатками одежды. Просто разом пущу на трансмут. Не глядя.

Сесть я не смог. Просто перевернулся на спину. Вытянул руки, осмотрел. Доходяга… Надо завязывать с таким сном, иначе как-то проснусь скелетом, если вообще проснусь, а не впаду в вечную кому на постоянной подпитке. Во хохма будет! Волшебная перспектива! Вечно спать на батарейке. Я так до Перезапуска плавать могу… ну или пока по какой-то счастливой случайности в мою халупу что-то не врежется, ну или по еще более невероятной счастливой случайности меня не подберут какие-то путешественники.

Тихо булькнул смешком. Хриплым, каркающим.

Надо приводить себя в порядок. Мне нужна вода. Хотя бы вода. Ее я смогу получить. Из того комка…

Надо работать.

Надо.

Я едва смог подняться на карачки. Но я поднялся и начал работать. Сперва сделал воду и напился. С болью, коликами и резью в воспаленном горле. Но вода мне все равно нужна даже при энергетическом питании.

Смог сесть и осмотрелся. Чертежи сработали так, как должны были, давая мне небольшую, но достаточное для старта зону. Шагов десять в радиусе. Уже что-то… Над головой мерно сиял сложносоставной чертеж, продолжая свою работу и радуя меня искрами крохотных капелек наполненных накопителей.

Начало моего нового дома.

А дальше я снова работал. Много. Много думал, рассчитывал, опираясь на мощности моих накопителей. Пытался впихнуть невпихуемое, психовал из-за недоступности многих знаний, злился на самого себя за тупость, но… я продолжал работать. Время не считал. Не хотел. А вот жить хотелось очень сильно… когда не надо. Мог бы сдохнуть и переродиться, но нет, я… уперся, вцепился в только начавшуюся жизнь зубами и когтями, словно она у меня последняя.

Я работал, отдыхал, подкармливался от силовых контуров, раз уж родился представителем угасающей старшей расы, магического народа, и вполне мог себе такое позволить. И я позволил, жил за счет энергии, которую для меня вырабатывали силовые контуры. Постепенно они становились сложнее и совершеннее, собирались в силовую магистраль, забирающую энергию отовсюду, откуда только можно было. Я раскинул ловчие сети, буквально процеживая пространство и собирая любой сор, который мог. Камешки, пыль, любое вещество, какое мог достать. В космосе оно всегда есть.

Помню, сколько было радости, когда удалось захватить ободранное ядро небольшой кометы! Я ее тут же разобрал на составляющие. Воду – отдельно, камни – отдельно, под полимерную пленку, по которой ходил. Разделял, вытапливая воду и потом – ее фильтруя и разбирая на составляющие в огромном, сложном и затратном чертеже, чтобы получить сомнительный выхлоп в виде небольших кучек очищенных минералов. Обогревался я от радиации, ее оказалось много: в открытом космосе фонило очень сильно, и перенастроить полярность щитов для получения тепловой энергии от радиоактивного излучения проблем не составило.

Постепенно обживался и обзаводился хозяйством: укрепил и сильно расширил сферу щита, раскинул дальше силовые ловчие щупы, которые должны были еще защищать мой маленький мирок от столкновения с любым встречным космическим объектом, наловчился воссоздавать воду, сделал твердую поверхность из каменной породы, прорезал водный резервуар в виде мелкого прудика, в котором даже помыться можно было, сделал максимально-возможно мощную энергосистему, сделал более-менее удобную койку.

.

Работа помогала занять разум и оберегала от безумия, но я отчетливо понимал, что так долго существовать я не смогу. Да, древняя Вира уберегала меня от окончательного сумасшествия, но она допускала краткие вспышки. В итоге я, понятное дело, мозги рано или поздно соберу, но… Снова сходить с ума не хотелось.

Мне нужен кто-то рядом. Разумный. Помощник, напарник, собеседник. Всё, что может дать социум, у меня должно уместиться в одно существо. И я даже знал, как его сделать.

.

Долгосрочный проект, за который я взялся с небывалым энтузиазмом. Вместе с проектом создания съедобной растительности. Для начала я занялся разработкой… ритуала. Очередного в бесконечной череде.

По сути, любая трансмутация или материализация – это ритуал, направленный на конкретную цель: сделать вещество с определенными параметрами из другого вещества или энергии. Другого вещества у меня не было, но у меня была энергия. А еще у меня был огромный багаж знаний, бесконечность свободного времени и отсутствие возможности отсюда выбраться. Сейчас задача была относительно простая: я разрабатывал семечко плодоносного растения, которое сможет давать мне протеиновые плоды. Я хотел перейти на нормальное питание и перезапустить организм. Долго на одной энергии находиться я не мог, если хотел избежать деградации, первые признаки которой я уже начал наблюдать. Воду я смог получить. Дистиллят, который приходилось обогащать с помощью сложных многоступенчатых ритуалов. Добавлять присадки, блин. Долгий, мутный, но необходимый процесс. Хорошо хоть в памяти была нужная информация, которую я когда-то давно с фанатичным упорством заучивал, родившись в развитом мире. Тогда я учил всё от состава атмосферы и питьевой воды до химического состава аминокислот, белков, клетчатки, фруктозы и еще тысяч веществ. Я учил реально ВСЁ!

Знал бы я, при каких обстоятельствах это мне понадобится…

Перед началом работы я ходил кругами по рабочей площадке и думал, рассуждая вслух, чтобы хоть свой голос слышать и не потерять окончательно навык связной речи:

–   Для полноценного рациона мне нужны белки, жиры, углеводы, витамины и минералы. Важно включить незаменимые аминокислоты, белки животного происхождения – обязательно, но их надо выращивать как растение. Я даже знаю, как…

Сделав еще один круг, я остановился и создал иллюзию нужного мне растения. Когда-то давно я его встречал в одном из родных миров. Дрянь редкая, но для жизнедеятельности ей достаточно воды и компоста из перегнившего мяса. Собственные плоды и мое дерьмо подойдут.

–   Дальше. Жиры. Растительные нужны обязательно: жирные кислоты, которых я не найду в животных продуктах. Желательно развести рыбу. Углеводы получу из ягод и фруктов. Надо растение, способное плодоносить и цвести без перерыва.

Запнувшись, осмотрел территорию, мысленно прикидывая, где и что я высажу.

–   А еще нужна почва. Плодородная. Ладно, высажу хунду, она насрет плодами. А как запущу свой организм, добавлю. Для жилья нужна еще одна капсула. Жить на ферме не хочу. Вонять будет попервой…

Я замер.

–   Или еще сферу под ферму отдельно сделать? Да, наверно…

.

Когда есть цель, проще смотреть во мрак космоса. Не было у меня красивых картинок за сферой щита. Только черный унылый космос. И бледная россыпь очень далеких звезд. Я уже понял, что галактика повернулась, а я вывалился на границе рукава. В пустынной зоне. Здесь я ничего и никого не найду. Максимум – пыль, обломки камней и такие вот подарки как залетная ободранная комета.  Мертвая зона. Один я тут долбоеб…

Работал я как проклятый, практически не давая себе отдыха. Долго тянуть я не мог. Мне нужна была пища, иначе тело деградирует, а этого допустить нельзя ни при каких обстоятельствах. И я работал. Рисовал новые чертежи, напитывал их, строил из крох уже существующей материи незаменимые компоненты, иногда – делал руками, когда создание ритуальным путем слишком затратным становилось. Зона обитания росла, а я лишился последних вещей, сохранив только древко стрелы – я смогу вырастить из этой палки растение. Семечки, найденные в вяленом ягодном пюре, я берег как самое дорогое, что у меня было. Я пытался их прорастить, пока готовил будущую ферму. И каково было мое счастье, когда однажды, проснувшись после восстановительного сна на силовой печати, я обнаружил одну-единственную разбухшую, чуть треснувшую от проклевывающегося ростка семку.

.

Вспоминать, как я воссоздавал хунду, не хотелось. Чертеж был огромный, каскадный, многоступенчатый, занявший всю поверхность будущей фермы, а в центре был я с новеньким маленьким атамом, выкованным из найденного на комете металла. В качестве вещества-реагента мне была нужна плоть животного происхождения. То, что я не могу сделать из энергии. Мне нужна была ЖИВАЯ плоть. И получить я ее мог только с себя.

Ингредиент, блять. Дебила кусок.

В дело пошло всё: моя боль, мое мясо, срезанное с ноги, моя кровь, мои эмоции. Всё, что у меня было. Ошибаться я не имел права: у меня слишком ограниченные ресурсы, а я сам – не такой большой, чтобы безнаказанно отрезать от себя куски на ошибки.

Семя хунды получилось на четвертой попытке. Пятую я бы уже не выдержал. Как только выжил… Думал, останусь совсем калекой, но нет. Удалось кое-как восстановиться. Отлеживался долго в силовом фокусе. Сколько? Не знаю, но мой кустик вырос почти мне по пояс, а встать на карачки получилось далеко не сразу. Хорошо хоть неудачные попытки создать хунду я пустил на почву. Этого хватило, и когда я проснулся, я увидел листья. Зеленые, бледненькие, чахлые, частично – опадающие, но – листья.

Как сажал эту сраную хунду… Я так не трясся даже над собой, как над этой глянцевой, склизкой хренью, напоминающей опухший хер. Думал, если сдохнет… новую буду делать через пару лет, не раньше. Но… хунда не сдохла, а очень даже пошла в рост. Что там было такого полезного в останках кометы и наловленной космической пыли – не знаю, но ей понравилось. А я позволил себе небольшой перерыв. На восстановительный сон.

Настроив систему контроля климата и автополива, я устроился удобно на своей лежке, заблокировал переходной шлюз и на время перестал быть.

.

Сколько я проспал? Не считал. Разбудила меня сработавшая охранка: какое-то крупное тело приближалась к моей маленькой станции. Я даже не сразу понял, что случилось. Что меня разбудило. Пока разбирался, пока врубался, чуть не проморгал свое счастье.

На меня надвигался астероид. Довольно крупный. Крупнее моего хозяйства. Сокровище, на которое я не рассчитывал! Теперь надо за него зацепиться, не упустить, не развалиться, не размазаться по его поверхности, много что «не»!

Маневрировать я мог, стравливая воздух и давая силовые всплески. Сравнял скорость, набранную, пока когда-то давно ловил комету. Вышел на сближение. Зацепился ловчей сетью из материализованной иллюзии и… и огромный булыжник потащил меня за собой как воздушный шарик. Ничего. Главное – я зацепился. И у меня есть МНОГО МАССЫ! У меня есть камень!

Азарт ловли крупного каменного булыжника встряхнул, взбодрил и вновь вернул вкус жизни и желание работать. Я распечатал ферму, осмотрел четыре выросшие хунды, оценил получившийся перегной, набрал гниющих плодов и вновь на время закрыл капсулу. Подкормил гнильем кустарник и занялся добычей.

Освоение астероида совпало с выведением съедобных грибов и восстановлением части биома, присущего грибному лесу хунд. Пока провел все ритуалы, используя ту самую хунду как материал, пока высадил грибницы, пока создал первых рыбешек, кустарник успел вырасти втрое, расцвести, отцвести и дать ягоды.

Как я им радовался! Недолго, правда. Потом начал себя в порядок приводить, и вся радость вообще угасла.

Организм на нормальное питание переходил тяжело. С болями, коликами, отказывающейся запускаться пищеварительной системой. Я то блевал под куст дальше чем видел, то страдал запорами, то метеоризмом, в общем, ловил все прелести перезапуска организма с энергетического питания на нормальное. Думал – сдохну. Но не сдох. Адаптировался и выжил.

Опять.

Тело вновь начало развиваться, через какое-то время на обильном, пусть и несколько убогом питании, следы деградации ушли, тело обновилось под целой серией медицинских каскадных комплексов, на которые ушла почти половина накопленной за это время энергии, а я столкнулся с новой проблемой, подкинутой моим организмом.

Я начал созревать. Долбанный пубертатный возраст, заморозившийся из-за моих экспериментов над собой. В концентрированном, самом тяжелом варианте.

Пиздец.

Я бесился, страдал скачками эмоций, впадал то в депрессию, то в эйфорию, пару раз на полном серьезе задумался о самоубийстве, но до дела так и не дошло – обревелся от жалости к себе и успокоился. А еще я, похоже, начал медленно сходить с ума. Понял, когда застукал себя, разговаривающим с рыбами.

Блять, я жаловался рыбам на несправедливость Мультиверсума и рассказывал о своих жизнях. Особенно – об их хуевом окончании.

Пиздец.

Мне надо срочно делать кого-то живого и разумного, иначе я действительно тут тронусь.

.

Новая цель на время затмила собой эмоциональную нестабильность и шепот безумия, под который я даже начал подпевать что-то вроде заунывно-ласкающей колыбельной. Там даже слова были… Текучий, мурлыкающий язык, который я не знал и не мог знать, но напевал я на нем вполне уверенно, раз за разом заканчивая песенку обращением: «Имма, Имма-рэ»… Кого я звал в моменты помрачнения? О ком пел? Иногда казалось, что мне даже отвечают, подпевают бархатным грудным голосом…

Иногда я пугал сам себя.

Потому что сейчас всего я не помнил. И не знал, что еще однажды всплывет в памяти и какое сокровище из прошлого вернется ко мне и посмотрит в глаза.

.

Я вновь вернулся к астероиду и к вырезанию в нем рабочей зоны. Порталы сложной формы, расчеты, иллюзии, снова расчеты, опять развертки планов. Возился довольно долго, пытаясь впихнуть в небольшой объем как можно больше полезного, ничего не потерять и использовать вынутый камень с максимальной пользой. Возился долго. Больше полугода. После того разговора с рыбами я завел календарь и сделал что-то вроде органайзера. И начал вести дневник, в который дотошно выписал все, что со мной было. Память меня не подводила, в отличии от разума. Но…

Не знаю, что именно помогло. Новая цель, завершение перестройки организма или еще что, но я ощутимо взбодрился и принялся за работу еще активнее. В ход шло всё, что я мог придумать. Весь мой богатый арсенал знаний. Я делал себе жилье. Себе и пока существующему только в проекте спутнику. А еще я делал лабораторию. Нормальную, полноценную, максимально-возможно оборудованную лабораторию химеролога. Делал быстро, потому как у меня возникла еще одна проблема. Моя энергетика. Она начала подводить. Пока еще по-мелочи, но…

Я сидел на краю пруда и медитировал на мельтешащих рыбок, привычно собравшихся у моих ног. Сидел и впадал в уныние. Качественно впадал.

У магических народов свои законы, дикие и неприемлемые для младших рас вроде людей. Мы зависимы не от физиологии, а от собственной магии. То самое вечное дрочево на энергетику. Это не блажь, не загоны, не природная развращенность и распутность, как пытаются втирать святоши людей. Это – физиологическая потребность высокоэнергетического магического существа! И обойти эту потребность я не мог. Никак. Вообще. Мне нужен равноценный партнер, который даст возможность завершить мне мое же развитие, изменит энергетику подростка и разовьет ее в нормальную систему взрослой особи. Никакой сраной романтики. Физиология, от которой мне никуда не деться, хоть я тут на говно изойдусь!

Пиздец, приплыли.

Большинство нужных и мощных ритуалов мне недоступны, пока моя энергетика не развернется как положено, а она не развернется, пока я, сука, девственник. Одиночка, блядь, в космосе, которому нужен регулярный трах с нормальным, подходящим ему партнером. Где я его возьму?

Вариант только один: сделать самому. Да, я однополое существо, могу даже родить. Заебисто, но можно провести процесс оплодотворения… было бы, если бы я был взрослой особью. А так я даже зачать не смогу. Потому что я подросток и не могу закончить период созревания. У меня тупо не запустятся репродуктивные функции!

Блядство.

Но зато я могу создать равную мне химеру. Это сложно. Нет. СЛОЖНО! Потому как я должен сделать Первого из Рода, магическое существо, сопоставимое со мной – представителем вымирающего древнего однополого вида. Притом, создать полностью взрослое существо. Я не доживу до окончания его взросления.

Ирония в том, что я знаю, как создать такое существо. Знаю ритуалы, всю цепочку, но мне тупо не хватает мощности, чтобы их провести. И не хватит, пока я не закончу свое развитие. А чтобы его закончить… ну, дальше по тексту.

–   И чё делать? – уныло спросил я у рыб.

Рыбы молчали.

–   Ладно, херли сопли жевать. Пойду делать лабораторию…

И я пошел. Сразу, потому как время реально поджимало. Или я сделаю себе партнера и закончу развитие, или выгорю изнутри от идущей вразнос энергетики.

.

На какое-то время я бросил всё ради работы над этим проектом. Воссоздавал оборудование. Сложное техническое оборудование, формировал растворы и жидкости, нужные, чтобы запустить процесс репликации. Делал…. Да много что делал, пока не получил что-то среднее между лабораторией сумасшедшего садиста из дешевых фильмов и ритуальной мастерской химеролога.

Первый запуск оборудования я запорол, случайно вскипятив раствор. Слил на песок и перегной. Залил новый. Второй запуск прошел относительно штатно, но среда была нестабильна. Снова пришлось слить. Третий запуск прошел более-менее нормально, но оборудование было у меня крайне сомнительного качества, его надежность – вообще ненаучная фантастика. Вырастить хоть кого-то целиком в лаборатории я бы не смог. Но мне и не надо выращивать до конца. Мне нужно сформировать кокон. Один маленький кокон с существом, которое вырастет самостоятельно.

Я знал, что мне надо делать. Какое существо ляжет в базис. Подобный вид я когда-то давно разрабатывал. Помню. Но не помню, чем закончился тот проект. Завершил я его или нет? Ладно, пока – несущественно. Критерии отбора те же.

Мне нужно мощное, сильное, рослое разумное энергонасыщенное существо, способное к репродукции и скрещиванию со мной или с себе подобным. Двух я не потяну, значит, существо должно быть однополым. Физиология однополых видов – многогранна и иногда радикально различающаяся друг от друга. Мне нужно сделать вид, потомство которого не нуждается в постоянном присмотре и не настолько сферично и бестолково-беспомощное, как людское. Это было бы клиническим идиотизмом, вкладывать в собственное создание такую уязвимость. Мне не нужна огромная смертность в детском возрасте. Еще мне не нужна абсолютная зависимость от родителя: детеныш должен иметь возможность нормально кормиться самостоятельно с самого рождения.

Никаких млекопитающих видов.

Еще мне не нужны риски при вынашивании и родах. Никаких лишних травм, потери крови и прочего дерьма. Я же не багнутый вид делаю! Существо должно сохранять полную дееспособность до конца срока, значит, дети должны быть совсем мелкими. Роды должны проходить легко, без внутренних повреждений. Значит, крепление плода должно быть внешнее. Вид должен быть живородящим, чтобы убрать потребность заботы о детях в стадии дорастания в яйцах или коконах. А еще дети должны быть способны себя защитить или, при вероятных проблемах, самостоятельно сбежать от опасности даже сразу после рождения. Значит, они должны быть подвижны.

Оборот?

Почему нет?

С каждым выведенным критерием облик нового вида обретал четкость и завершенность. Я отбрасывал все ненужное, опасное, неоправданно-глупое, проектируя свою идеальную химеру. Но когда я завершил разработку, сбалансировал всё, что только мог и получил иллюзорный облик с полностью просчитанной физиологией и строением энергосистемы, я уперся в суровую реальность.

В воплощение своего проекта. Я уперся в свои же собственные ограничения! Я не мог просто взять и создать существо, хотя я знал все необходимые для этого ритуалы.

Ладно. Раз ритуальный путь для меня сейчас недоступен, пойду боле… примитивным путем. Прикладной химерологией.

Я – однополое существо. Я могу дать все, что нужно для начала развития и мутации. Но это… Хер с ней, со спермой. Надрочить не проблема. А вот получить живую яйцеклетку…

Был бы взрослым, развитым магом, так бы изгаляться не пришлось. Но нет, я рожу воротил, никого к себе не подпускал. Затянул, дебил… И теперь что? Сам себя потрошить должен!

.

Вспоминать, как я морально готовился к этому изуверству над собой, не хочу. Как я психовал, истерил, заливался слезами и соплями от жалости к себе – тоже. Это было… отвратительно. Как я готовил себя к операции… К многоступенчатому затяжному ритуалу… Никакого, блять, наркоза… Наживую, иначе все сдохнет в моих руках. Долгого ритуала, совмещённого с системой жизнеобеспечения для меня самого, ведь я должен начать изменения клетки, провести ее оплодотворение и сформировать начальный кокон сразу же, как только из себя выйму все нужное. У меня нет тут нормальной лаборатории, нет помощников и оборудования, которое сможет позволить мне отложить эту часть работы на попозже. Не! Мне надо делать сразу, вотпрямщаз, иначе я проебу всё.

Ненавижу такие эксперименты.

Но я же умный, я ритуалист со стажем во много жизней, я смогу…

И я смог.

Вновь пустив собственную боль, чувства, эмоции и кровь на благо. На сохранение хрупкой жизни, создаваемой на монструозном, косом и кривом, костыльном ритуальном чертеже, принося в жертву больше, чем я был согласен пожертвовать в начале ритуала.

Самого себя приносить в жертву, это было… непередаваемо. Четко балансируя на грани, переступать которую нельзя. Но я смог. Потому что не имел выбора, а умирать в таком состоянии было уже нельзя: мог сам себе повредить душу.

Теперь я был вынужден выживать вопреки всему.

Дебил.

И снова отключка.

.

В сознание меня привел настойчивый рев системы тревоги. Когда звук додолбился до мозга, я подлетел с места. Мой будущий напарник умирал не родившись. Не хватало питания.

Так быстро я еще никогда не носился. После ритуала, с наживую зашитым животом, я бегал по комплексу, натаскивая питательные вещества, необходимых растущему в коконе эмбриону. Запустил лабораторию, погрузил кокон в питательный раствор и… замер, чутко вслушиваясь в слабую искорку жизни, угасающую на моих глазах.

–   Живи… — едва слышно прошептал я, оглаживая мутное стекло кривой банки. – Живи… Пожалуйста…

Медицинские системы активировались, огромный, на всю лабораторию мерцающий золотом и зеленью конструкт замерцал ярче. Начал работу. Своеобразная замена системе жизнеобеспечения. Больше я ничего сделать не могу. Только ждать и поддерживать работу оборудования и плетения.

Сколько я так сидел, тупо пялясь в небольшой, с орех шарик? Не знаю. Очнулся, когда свело судорогой ногу и мир поплыл от потери крови. Пошел есть и отсыпаться на силовом фокусе.

.

Дальше дни пошли удивительно однообразно. Мне пришлось свернуть все другие проекты, перенаправляя энергию на лабораторию. Я сидел перед колбой и наблюдал, как растет кокон. Рос он быстро. Я, все же делал химеру, а не выращивал сородича или сына от самого себя, а потому вмешательств в развитие было много.

Когда прошла эйфория от удачи, а я немного оклемался после издевательств над собой, я начал работать. Каждый день, строго контролируя развитие моей химеры, внося поправки и коррективы в его рост. На это мне собственных возможностей вполне хватало. Я работал как проклятый, максимально сократив время сна. Чем ближе приближался момент перехода на стадию самостоятельного роста, тем больше надо было вносить корректив. К началу этого самого роста кокона вне капсулы я должен завершить проект полностью. Потом уже править нельзя. Более того, я должен закончить формирование разума и личности. В одно я не мог вмешаться. В формирование души.

Успел я на границе отпущенного времени, чуть-чуть затянув с переводом на вторую стадию развития. Но… я закончил. Пока ждал, когда сольется вода, перепсиховал. Но… обошлось. Кокон закрепил там же в лаборатории на свободном месте. Отдельная ниша, способная принять кокон для рослого химеры. Рассчитал параметры заранее, выбил каверну. Все подготовил. А теперь остается только ждать. Больше я сделать ничего не мог.

.

Наверное, это было самое тяжелое время. Ожидание. Я просиживал днями перед растущим и мутирующим коконом, тупо глядя в его поверхность. Я ждал. Если я ошибся и эксперимент окажется провальным… не уверен, что меня хватит на второй заход. Я сильно покалечил себя, доставая нужное, и сам восстановиться уже не смогу. Повторный такой ритуал меня убьет. Организм просто откажет во время ритуала.

И я ждал.

В этом, наверное, есть странная ирония. Так много знаний, но так мало возможностей. Такой потенциал вида, которым я не могу воспользоваться в полной мере, потому что раньше никого к себе не подпускал, считая, что у меня еще есть время, и я смогу выбрать кого-то, от кого у меня не будет дергаться глаз. А теперь что? Калечный, с дефектами развития малолетка, сам же себя изуродовавший ради чего? Ради шанса создать разумную химеру? Каким он получится? Ошибся я или нет? Разум у меня уже плыл к началу запуска роста химеры. От боли в незаживающих ранах. От переутомления и истощения. От шалящей энергетики. От накатывающего сумасшествия. Много от чего. В этом коконе рос мой шанс на жизнь. Или мой грандиозный откат.

Только-только из одного отката вышел… И что теперь?

Ничему меня жизни не учат…

Дебил.

Снова накатывала жалость к себе. Было плохо. Болело тело. Начало мутить.

Интересно. А я вообще дотяну до рождения моего создания? Во будет иронично, если я всё сделал правильно, а потом тупо загнусь на полу в собственной лаборатории до его рождения…

Как отрубался – не помню. Помню, как просыпался. От голода и истощения. Но под конец уже просто не было сил даже встать. Доедал что было в зоне досягаемости. Знаю, так нельзя. Надо заставить себя встать и добраться до силового фокуса, но… Попытка встать даже просто на карачки закончилась отключкой.

Вновь открылись раны после ритуала. Иммунитет я себе, походу, убил. Восстановить будет можно. Потом. Когда я буду знать…

Додумать эту мысль я уже не успел.

.

2

.

Тихий треск разнесся по лаборатории, сливаясь с мелодичным перезвоном, который должен был пробудить хозяина в столь ожидаемый момент. Но… лежащее на полу существо не реагировало, сжавшись в попытке прикрыть уязвимое, раненное место. Треск повторился, усилился, облепивший стену кокон дрогнул, плотная поверхность вздулась, проламываемая изнутри, но вновь опала, чтобы в следующее мгновение с громким протяжным хрустом расколоться, выпуская новорожденное создание в крохотный замкнутый мирок. Вылупившееся существо судорожно выбиралось на свет, проламываясь сквозь кокон, задыхаясь в первых вздохах. Химера с силой рванул, зацепился ногами за край, запнулся и выпал на пол, на колени, содрогаясь в приступах кашля и рвоты, судорожно опустошая впервые заработавшие легкие.

Спазмы прошли, существо осторожно село, ощупывая себя и осматриваясь, изучая внешний мир в поисках… чего? Или кого. Взгляд темных глаз быстро обретал осмысленность и разум, в мозгу разворачивались вложенные создателем информационные пакеты, записывая в чистый рассудок необходимые базисы, основы и минимальную необходимую информацию. Всё было продумано заранее. Всё предусмотрено.

Почти всё.

Взгляд химеры опустился до пола, скользнул вдоль лабораторного стола и зацепился за бледное худое существо, свернувшееся компактным комком у грубой каменной стены. Точка интереса. Кто-то…

Создатель.

Четкий, осознанный, болезненно-острый проблеск понимания. Создатель.

Химера встал, осторожно, неуверенно сделал пару шагов. Тело слушалось. Взбодрившись, он подошел, присел рядом, осторожно тронул кончиками пальцев за холодное острое плечо. Хрупкое исхудавшее тело едва заметно дрогнуло, сжимаясь сильнее. Еще одно прикосновение. Более настойчивое. Та же неосознанная дрожь. И только на третье, когда он попытался перевернуть болезненное существо, оно заворочалось и открыло глаза…

.

Очнулся я с трудом. Не сразу понял, что это – не мой сон и не глюки. Меня реально кто-то теребит за плечо. Глаза открыть удалось с трудом. Почти насильно, заставляя себя думать и шевелиться. Но когда я смог поднять веки и рассмотреть того, кто меня разбудил…

Остатки сна, слабости и прочего дерьма слетели с меня мгновенно. Я проспал рождение моей химеры!!!

Я неудачник… Проморгал момент импринтинга…

Я…

А я вообще этот механизм в него вложил? Или забыл? Мог забыть. Или не забыл?

Я – дебил. Я не вкладывал этот механизм вообще.

Да и ладно. Не вложил, значит, не вложил. Зато моим созданиям никто в бошку не влезет по автоматическому протоколу.

Мой химера наблюдал за мной, чуть склонив голову на бок. А я лежал на полу, скрючившись, и смотрел на него снизу-вверх, неспособный даже сесть. Тело не слушалось. Совсем. То ли отлежал, то ли просто добил с концами.

Тупо получилось.

Столько сил, чтобы сдохнуть на полу на глазах у своего спасения?

Я вздохнул, прикрыл глаза. Сдаваться не хотелось, несмотря на накатывающую апатию и усталость. Я всё равно хотел жить. Просто – хотел. Зачем? Да хрен меня знает. Просто хочу жить. Говорить с химерой голосом – тупо. Мог не развернуться языковой пакет. Но… я мог поговорить образами. Ментально, в конце концов.

–   «Ты меня слышишь?»

Беззвучный ментальный посыл, строго направленный.

Химера вздрогнул, растерянно заморгал. Слышит.

–   «Ты понимаешь?»

Он кивнул.

–   «Я не могу говорить. Извини… Я… Я не смог дождаться твоего рождения.»

Настроение вновь покатилось в коллектор, но я быстро его оттуда достал. Я не имею права сдохнуть хотя бы потому, что без моих знаний химера погибнет в этом космическом загоне! Нельзя раскисать.

–   «Помоги мне встать. Я покажу, где есть вода и еда.»

Химера не ответил, но… он наклонился и аккуратно поднял меня. На руки. Выпрямился, осмотрелся. А в голову мягко толкнулся вопрос.

–   «Куда?»

Вместо ответа я скинул ему образом, куда надо идти. И он пошел. Нес меня бережно и аккуратно. Легко. А я… я тупо заснул у него на руках.

.

Проснулся я уже более-менее отдохнувшим и хоть немного здоровым на своей лёжке, аккуратно уложенный и укрытый тонким одеялком, сделанным недавно под настроение от утреннего дубака. В куполе иногда становилось холодно. То ли энергетические магистрали сбоили, то ли шла просадка в получаемом излучении, но я уже заметил, как сильно порой снижался силовой выхлоп от энергозаборников. Иногда меня это тревожило, а иногда… иногда я забывал обо всех проблемах. Как забыл сейчас.

Моя авантюра увенчалась успехом, и я не мог нарадоваться на свою химеру. Его создание сильно по мне дало, и я сейчас нагло пользовался моментом ради отдыха и восстановления. Тело ломило. Диагностика приносила… пугающие данные, вызывая сомнение вообще в возможности восстановиться, но я знал: пройду перелом по энергетике, смогу нормально восстановить и тело, и энергосистему, и подлатать повреждения на собственном разуме. Окончательно сойти с ума не позволит Вира. Даже если рассудок развалится, и я полностью и бесповоротно тронусь разумом, со временем сумасшествие пройдет, и я вновь верну себе трезвость мышления и стабильность.

Не только тот, кто мне обещан, защищаем этим механизмом. Я тоже под защитой, потому как смысл от Виры, если тот, кому ее должны выплатить, сойдет с ума и станет неспособен ее принять? Хотя… Я и так ее никогда не приму… Не совсем же идиот.

Мысль вильнула к тому, с кем меня связывали незримые узы давнего Договора. Сейчас он был мертв. Что случилось на Согарэв я не знал, но пока на той стороне царила мертвая тишина.

В душе глухо дернуло, но я на время запретил себе думать о Нима. Мертв, значит мертв. Буду ждать его возрождения. Пока мне бы себя не угробить. Появление химеры – это прекрасно. Забота о ком-то и общение помогут мне не двинуться крышей и нахватать новых травм поверх старых. Только-только из отката вышел, пробыв в Чертогах или вообще на Кузне хрен знает сколько лет… тысяч… ну мож на миллиончик-другой загремел. Всяко бывало. А вот если я сейчас уйду на тот свет с откатом, то могу и до Перезапуска не возродиться.

Унылые ленивые мысли бродили в голове, а я наблюдал за своим созданием.

Хорошо получился. Сильный, ловкий, быстрый. Красивое и грациозное существо, как я и хотел. В моем понимании – красивое. Для людей может казаться слишком… смазливым. Да и похер. Нравится им выглядеть, как херово сделанный недобритый огр – их проблемы.

Мое создание заметил, что я очнулся, перестал возиться у пруда, легко вскочил на ноги, поднял что-то и подошел ко мне.

–   Создатель?

Мягкий бархатный голос с едва уловимой грудной хрипотцой ласкал слух. Я наслаждался, слушая чужие слова, обращенные ко мне. Какое это… удовольствие наконец-то услышать родное существо! А моя химера стал мне родным еще когда я его делал.

–   Хэссан. – сказал я и неприятно удивился каркающему хрипу, вырвавшемуся из моего горла. – Это мое имя.

Это действительно одно из моих имен, полученное когда-то в одной из прошлых жизней. Совсем давно.

–   Хэссан. – химера покатал на языке мое имя. – А какое имя у меня?

Имя я знал. Оно всплыло в памяти сразу, как только я начал его делать. Очень давнее, древнее имя, которое я собираюсь дать только-только созданному существу.

–   Хас’Саакху.

Имя из очень далеких времен. Времен, когда я впервые учил ритуалистику во всем ее темном разнообразии и многогранности. С тех пор я помню только зыбкий образ и имя. Другое имя. Имя-триггер, прячущий под собой много… темных знаний, которые я только начал осознавать. Хаа’Кху. Имя, которое я когда-то помнил лучше своего.

Иногда мне кажется, что моя память – это мое проклятие. Огромное количество знаний – это, бесспорно, круто. Я знаю, умею и могу ОЧЕНЬ многое. Я могу выжить где угодно. Если попаду в полной силе и на пике возможностей – вообще где угодно. Но… Иногда цена за эти знания и возможности становится… невыносимой. И тогда я на время перестаю быть.

Падаю в откат.

Горькое слово, последствие моральных и психических травм, которые переламывают даже мое скотское упрямство, жизнелюбие и умение выжить вопреки всему. Когда даже моей прочности оказывается недостаточно, а мощи Виры перестает хватать, чтобы удержать мой рассудок в целом виде. Тогда мне приходится отлеживаться, идти по жизням без памяти, воссоздавая себя из обломков, пока, в один день, не начинают возвращаться воспоминания. Обрывочной мозаикой, которую я с завидным фанатизмом собираю до последнего образа.

Мы то, что мы помним, да… Так ты говорил когда-то, Нима?

Снова остро дернуло, но я привычно переждал мгновения раздрая. Подумаешь, опять за душу подергали давние потери. Ничего не теряет тот, у кого ничего нет. Ну или никого нет. А у меня были. Вот, сейчас тоже есть. Моё создание. Химера с громким и бесконечно-древним именем Хас’Саакху.

–   В быту можно использовать сокращение Хас. – мягко добавил я, глядя в темные синие глаза.

Хас моргнул, покатал свое имя на языке, точно копируя сложное произношение, пару раз повторил сокращение и… улыбнулся. Чисто, ярко, с искристым беззаботным весельем неиспорченного создания. А я… улыбнулся в ответ.

.

После рождения Хас’Саакху я посмел понадеяться, что самое страшное уже закончилось. Мое беспросветное одиночество, в которое я погрузился после неудачного прыжка через дестабилизированный портал. У меня были все причины так думать. Все причины надеяться.

Хас меня радовал. Все вложенные информационные пакеты развернулись на удивление без сбоев и накладок. Устную речь он освоил практически сразу, воспринимая как данность. Так же – ментальное общение, передачу образов и пакетов данных. Я знал, что вкладывать в свое создание. Я четко представлял, каким должен быть мой спутник. Хас’Саакху получился именно таким, каким я его хотел сделать. И я был беспардонно счастлив.

Первые дни немного смазались в восприятии: я сделал недопустимую глупость и позволил себе подорвать собственное здоровье сверх необходимого. Теперь я за это расплачивался, но… у меня появился тот, кто мог оказать мне помощь. Хас обо мне заботился. Приносил еды и воды, обрабатывал раны, помогал восстанавливаться и лечиться, следил за оборудованием, кормил рыбок. Ну и готовил их.

Первые его вопросы, исполненные недоумения, были связанны с моими бессменными собеседниками, с которыми в минуты помрачнения я вел свои содержательные монологи. С рыбами.

.

–   Хэссан.

Я отвлекся от работы, опустил лист с уже начавшим обретать завершенность планом на создание двигателя.

–   Да?

–   Почему они так себя ведут?

Искреннее недоумение в голосе, а в руках зажата толстая рыбина. Добыча даже не брыкалась, дохла с флегматичным смирением.

–   Как – так?

Хас’Саакху задумался, повертел в сильных когтистых пальцах рыбу и осторожно ответил:

–   Тупо.

Я пожал плечами и ответил:

–   Потому что они тупые. Совсем тупые. Я им головной мозг не сделал, замкнув все на спинной и рефлексы.

Хас удивленно моргнул.

–   Как думаешь, почему я так сделал?

Моя прелесть задумался, с интересом рассматривая умирающую в его руках безвольную жертву, поглазел на ее еще живых сородичей, плавающих в пруду, перевел взгляд на меня.

–   Потому что тебе нужна была еда, за которой не надо гоняться?

Я улыбнулся.

–   Умница. Я знал, что иногда буду… неспособен к активным движениям и могу даже не быть в состоянии добраться до фермы. Моя рыба не должна доставлять мне сложностей, потому я вложил в нее всего два инстинкта: питаться и размножаться. Притом, питаться она должна строго определенной пищей, мелко измельченной, чтобы я не рисковал быть сожранным моей едой, если случайно упаду в пруд. Инстинкт самосохранения в кормовой рыбе мне был не нужен. И я его не вводил в базисный набор. Молодец, заметил.

На простую похвалу он расцвел, затапливая меня радостью и немым обожанием, а я беспардонно грелся в его эмоциях и тихо радовался успеху. Хас’Саакху вернулся к приготовлению обеда, я – к работе.

Проект двигателей уже давно занимал мой разум, но шел медленно и мучительно. Все же, сделать на коленке прыжковый двигатель, даже если знаешь его принцип действия, помнишь чертежи и имеешь представление об его устройстве – нетривиальная задача, потому как мне пока дико не хватало собственных ресурсов и энергии. Но… я не спешил. Всему свое время. Тянуть, понятно, нельзя, но и спешка может все погубить. А я — не моя рыба, чтобы думать инстинктами, даже таким мощным, как инстинкт размножения.

.

Время шло. Хас обучался, задавал бездну вопросов, привыкал к себе и ко мне, а я приучал его к рукам, но не заметил, как приручился сам. Я ожидал, что привыкну к собственному созданию, знал, что могу прикипеть душой, все же я на удивление привязчивый, учитывая мой… неприглядный опыт по жизням, но… я не ожидал, что это произойдет настолько быстро, легко и сильно. Понял я, когда уже поздно было дергаться. Лежа под боком чутко спящего Хас’Саакху и вслушиваясь в его дыхание.

Разум работал быстро и четко, я валялся на мягкой койке и обдумывал ситуацию, в которую умудрился сам себя загнать. Дергаться, паниковать, бегать кругами по силовому куполу или кусать себя за задницу я не собирался. Я этого ожидал, предполагал, а потому создавал для себя совершенную химеру, способную прожить сопоставимый со мной срок.

Себя я знаю хорошо. Без иллюзий. Я не мог не привязаться к единственному живому существу на много световых лет в округе, которое гарантированно будет обожать меня, купать в своих чувствах и незаметно для себя и меня подсаживать на ментальный резонанс. Ну я и привязался. Не полюбил. С этим чувством у меня всегда были сложности. Любить я не умею, по крайней мере так, как это понимают окружающие. Но я умею привязываться. Раз и навсегда, как это случилось сейчас. Или это у меня такая извращенная любовь, идущая через разум, а не через чувства? Не знаю, но иногда я чувствовал себя каким-то ущербным. Ну или бездушной тварью, как меня не раз называли.

Я даже нашу близость распланировал.

Как звучит, а… Распланировал…

Злая ирония плеснула по ауре, Хас тревожно заворочался, но я его погладил, и он успокоился, так и не проснувшись. Это он меня обожает. Я же вижу, как он на меня смотрит. Ощущаю. Любит так, как никогда никого не любил я. До одури, до помрачнения. А я что? Я рассчитывал, когда правильнее и наиболее эффективно первый раз переспать, чтобы получить максимально высокий выхлоп и дать наибольший толчок к развитию и развертке нашей энергосистемы.

Вот точно – бездушная тварь…

Настроение резко скакнуло вниз, но… я все так же расчетливо и привычно не позволил себе впасть в уныние. Не хочу расстраивать Хас’Саакху, который крайне болезненно переживает мои периоды уныния и тоски. Я не хочу его… обижать или причинять ему боль. Я-то что? Не развалюсь же, переварю, как и всё остальное дерьмо по жизням. А тут всего лишь очередной эмоциональный скачок.

Всё, хорош. Самоедство и самокопание сейчас неуместны. Решение я принял: Хас достаточно сильно ко мне привязался до откровенной незамутненной любви, так что… выхлоп будет максимально возможный.

Иногда я становлюсь отвратителен сам себе.

Привычная мысль скользнула по разуму даже не всколыхнув эмоции. А я уткнулся носом в плечо моего создания, втянул вкусный запах, непроизвольно потерся о золотистую кожу и замер, ожидая его пробуждения. Сегодня у нас будет… очень приятное утро. А пока я могу позволить себе понежиться в его ауре, безнаказанно погладить и потискать свое сокровище.

Так и валялся, гладя, иногда обтираясь и нагло, беспардонно лапая химеру. Чего удивляться, что когда он таки проснулся, я довел себя до трясучки. Да и его тоже. Но какое в его глазах было… недоумение! Чистое и незамутненное непонимание неиспорченного, чистого существа, не отягощенного грязью морали ханжеского социума! А как он отзывался на мои действия, на простейшие ласки и даже самые слабые эмоции! Такое бывает только один раз – первый, неповторимый, единственный в своем роде…

Наверно, я опять что-то сломал себе в голове, потому что такого помрачнения сродни помешательству от секса у меня не было уже крайне давно. Словно я упал в чистые чувства и эмоции, не мог надышаться ими, каждое касание казалось бесценным даром и давало в голову как самая дорогая настойка. Настолько сильно, что из памяти улетучились детали процесса, едва Хас’Саакху дал первый чистый эмоциональный резонанс. Что я с ним делал – помню смутно, но… проснулся я совершенно счастливый, вздроченный от развернувшейся энергетики, ластящейся в мощной чистой ауре.

В этот момент я почти понял, что такое любовь.

Помрачнение, зацикленное на самое дорогое и обожаемое существо. Не на себя. Не на свои нужды. Только на него. Когда весь мир вращается вокруг того, кто бесконечно дорог для меня.

Наверное, именно так выглядит любовь?

Или я просто в очередной раз немного сошел с ума?

.

Хас’Саакху проснулся первым, и к моменту, когда я соизволил разлепить глаза и выплыть из счастливого дурмана, меня уже ждала вкусная еда и кисловатый ягодный напиток. А я даже не сразу смог понять, что ко мне обращаются, медленно дурея в яркой ласкучей ауре обожающего меня разумного.

–   Хэссан!

Чуть встревоженный голос выдернул меня из неги, я соскреб расплывающиеся лужицей мозги и заставил их работать. Не хочу его тревожить по ерунде.

–   Мне просто хорошо, Хас. – вяло ответил я, с трудом поднимаясь на руках. – Помоги сесть, а…

Он аккуратно отложил наш завтрак, подсел ближе, помог соскрестись с такой удобной теплой поверхности и усадил, позволяя опираться на себя.

–   Долго я спал?

–   Долго.  – улыбнулся он. – Сутки прошли.

Сколько?

Я выпрямился, хлопнул глазами. Сутки?

–   Ты восстанавливался. – мягко произнес Хас, ласково гладя меня по плечам. – И сейчас почти здоров. Только слабый.

Слабость я ощущал, но за время уже давно к ней привык, как к неотъемлемой части бытия.

–   Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил я, сканируя мою прелесть.

–   Я счастлив.

Диагност сбойнул и развалился, возвращая энергию в фон. Я потер лицо ладонями, занимая разум простыми действиями. Признаю – растерялся от такой искренности и прямоты, хотя знал и чувствовал состояние Хаса лучше своего. Так почему меня это так… зацепило?

–   Поешь.

Передо мной опустилась небольшая полимерная пластина-поднос с едой: запеченная порезанная кусочками рыба, паштет из хунды с ягодным соком и стакан с кисловатым компотом.

–   Спасибо – привычно поблагодарил я за заботу и принялся за еду.

Разум, сбросив ступор, заработал, и я снова занялся планированием нашего будущего. Пока жевал, еще раз проверил Хас’Саакху и получил результат, который я допускал, но предпочел бы обойтись без него. Не потому что не хотел или был против, а потому что переживал за наши возможности.

У однополых видов есть несколько физиологических особенностей, непривычных и неприемлемых для двуполых видов. Например, способность к воспроизводству у каждой особи, ведь мы не разделены на мужчин и женщин, совмещая в себе признаки и свойства обоих гендеров. А я знал, кого делал и для чего, целенаправленно создавал совместимую с собой химеру, ну и… не особо удивился, когда понял, к чему привела наша первая близость.

Это было ожидаемо. Максимальный, пиковый всплеск эмоций, полное отсутствие контроля, обожание и желание, помноженное на эйфорию… Странно было бы, случись иначе. Но…

Сердце сжало тянущим чувством тревоги. Мне слишком хорошо последнее время. Слишком счастливо все складывается, чтобы я реально мог в это поверить и позволить себе расслабиться. А уж после подтверждения зачатия у моего химеры…

Придется форсировать создание двигателей. Мне нужен управляемый дом. И быстро.

.

Новая цель вновь сузила планы и задала ритм на всё последующее время. Я не собирался отказывать себе в счастье и ценил каждое мгновение, проведенное вместе со своей прелестью. Но мы начали работать как проклятые, считая каждую искру энергии. Мы заморозили все лишние проекты, сузили максимально возможно щит, я пахал как нежить на стройке, насилуя свой разум, но чертеж двигателей обретал законченный вид. Теперь – разработки последовательной серии ритуалов для материализации этой… структуры.

Двигательный массив я воссоздавал вокруг захваченного астероида. Единственного за всё время. Материализовывать вокруг первичной базы я бы не рискнул – слишком хрупкая и нестабильная, может не выдержать. Камень относительно крепкий, усилю дополнительно жестким каркасом, и наша база должна выдержать первичный старт и длительный набор ускорения. Рывки при запуске двигателей неизбежны. Мне придется убрать всё, что только возможно в жесткие структуры астероида и каркаса.

Проклятье! Энергии требовалось немеряно! Гораздо больше, чем мы могли насобирать из окружающей среды. Я это осознавал, еще когда только взялся за разработку двигателей, я копил ее из собственного фона, дотошно и жлобливо собирая в храны всё, даже всплески эмоций. Да мы даже трахались на накопителях! Хас’Саакху умница, все понимал. Он делал всё что мог мне для облегчения работы и даже пытался сливать свою энергию в ноль, но я не позволял. Ему энергия была нужна, потому что именно он сейчас находился в интересном положении.

Но даже тревоги, риски, работа на износ не могли сбить накал моего счастья. Я действительно был счастлив. До опьянения. Но…

После любого опьянения наступает отрезвление.

Мое отрезвление прошло, словно удар под дых, нанесенный самим Мультиверсумом, и пришло в короткой взволнованной фразе Хас’Саакху:

–   Мы начинаем терять энергию.

Я даже не сразу понял, что он имеет ввиду. Но когда понял…

Падение мощности я замечал давно, еще с тех пор, как заякорился за астероид. По чуть-чуть, незаметно, но она началась, словно в окружающем пространстве потихоньку уменьшалось количество излучения. Словно…

Словно мы удалялись от рукава или от самой галактики в пустоту.

–   Как сильно упал приход? – сухо спросил я, подлетая к управляющей консоли.

–   Еще немного, и мы пойдем в минус. – коротко ответил он, скидывая расчеты мне по менталке.

Скотство!

Хас прав. Внешний приток энергии скоро перестанет покрывать потребности базы, и нам придется опустошать накопители. Но я не могу позволить себе отдать накопители!

Думай!

Базу можно сузить до стартового размера, сократить расход за счет разграничения фермы. Похер, если растения вымрут. Пущу на энергию. Рыбу резать без толку: они тупые, делались легко ну и на выходе энергии с них мало. Нам нужна пища, значит, рыба должна остаться и хотя бы одна хунда. Остальное можно сократить. Это немного уменьшит затраты. Еще можно убрать лишнюю высоту и опустить купол. Но…

Это все полумеры. Не настолько уж затратное наше хозяйство. Проблема в движении астероида. И в его завороте.

Я давно знал, что у нас началось падение энергии: астероид нёс нас в просвет между галактическими рукавами. Это я вычислил еще до рождения Хаса: потратился на ритуал триангуляции, опираясь на скинутую перед стартом реперную точку и на отслеживаемые звёзды. Тогда же я настроил мерцающий портал, который стравливал воздух вместе с силовым выхлопом и обеспечивал нам плавный, но постоянный разворот астероида на обратный курс в энергонасыщенный регион. Однако, за это время мы сделали лишь треть дуги разворота. Слишком велика была наша скорость, слишком инерционный астероид, а у меня – слишком мало лишней энергии, чтобы ее сбрасывать в никуда. Да, я ускорил разворот после завершения своего развития, но… я не ожидал, что в этой зоне настолько мало излучения, что его не хватит даже на поддержание купола! Я никогда не попадал в такую ситуацию и не мог предположить, что мы настолько быстро вылетим в зону с низкой энергонасыщенностью! Я думал, наша скорость не настолько велика…

Я не рассчитал!

Мы не успеем развернуть летящий на такой скорости булыжник, даже если спустим всю доступную нам энергию и массу за постоянный импульс разворота. Но… может, мы сможем выйти хотя бы из минусовой зоны?

–   Хас. Начинаем консервацию базы. – сухо сказал я, вставая. – Всю лишнюю энергию – на маневровый двигатель.

Химера на мгновение завис, рассчитывая, сколько надо энергии, сколько мы имеем и как быстро мы можем лечь на обратный курс. И как быстро мы вернемся в зону, в которой начнем хотя бы покрывать расходы на систему жизнеобеспечения.

–   Нам не хватит. – тихо прошептал он.

Я отвел взгляд.

–   У нас нет выбора, Хас’Саакху. Мы должны получить энергию. Любыми путями. Иначе погибнем все. И ты, и я, и наши дети.

На себя мне было насрать. Я выживу, пусть и в другой жизни. Но Хас… Чистая душа…

Я прогреб волосы, рвано выдохнул и… пошел работать. Если я ничего не придумаю, нам конец. Всё, что я сделал, окажется бессмысленным.

.

Наша жизнь с того дня стала напоминать странную смесь концлагеря и борделя. Мы впахивали на чертежах, пытаясь увеличить ускорение этой долбанной имитации маневрового двигателя, потом – еда, краткий сон, секс с максимально возможной самоотдачей, проверка накопителей, очередной запуск маневрового двигателя и снова по кругу: сон, секс, еда, запуск. Дни за днями, месяц за месяцем в изматывающем ритме. Мы выжимали из себя крохи энергии, скупо деля на обеспечение собственной жизни и на разворот нашего дома. Я пустил на энергию всё, что мог, начиная с оборудования лаборатории, оставив там лишь голый камень. Всё пошло в дело, но…

Мы едва вышли на середину дуги, когда… у нас почти закончилась энергия. То, что мы могли из себя выжать без ущерба для вот-вот готовых родиться детей, едва покрывало затраты на обеспечение выживания и уже не хватало на запуск двигателя. А когда они родятся, нам потребуется… нам много что потребуется. Хотя бы больше еды.

Я сидел на краю кровати и сумрачно смотрел во мрак космоса сквозь жиденькую пленку пузыря. Щит мы давно уже убрали: не хватало энергии на его поддержание. Взгляд скользил по остаткам былой роскоши: крохотная пленка над сильно уменьшившимся прудиком, давно засохший куст, единственная чахлая хунда, пережившая геноцид на ферме, кустик тоненьких грибов, проклюнувшихся у самых корней. А вокруг – вакуум. Тело потряхивало от холода истощения. Всё, мой личный энергозапас закончился. Дальше уже – неприкосновенное ядро. Хас сидел рядом, привалившись плечом к моей спине, непроизвольным привычным жестом почесывая внешние коконы с малыми, облепившими ему живот и грудину. Молчание стало привычным. Меньше болтаешь, меньше тратишь сил, меньше затрат кислорода, реже приходится обновлять атмосферу.

–   Хэсс…

Едва слышный шепот за спиной. Я повернулся, встретил его взгляд, вопросительно склонил голову.

–   Я знаю, как можно получить много энергии.

Я, каюсь, растерялся. Что я пропустил? Что я мог не заметить в свалке знаний в собственной голове?

–   Как? – тихо спросил я.

Хас смотрел мне в глаза. Прямо, не отводя взгляда. А я… я… я начал понимать, ЧТО он готов предложить. Понял, по его взгляду. Понял по тому, КАК он на меня смотрел: жадно, с обожанием, словно пытался впечатать в память мой образ. Словно… прощался.

–   Ты знаешь.

Сердце билось в голове, разбивая разум на куски.

–   Ты сможешь сделать… – мягко, ласково, уговаривающе произнес он.

Я… я…

–   …Источник. – припечатал он, с нажимом, с силой, глядя мне в глаза.

–   Нет. – рвано дернув головой, выдохнул я.

Хас’Саакху улыбнулся. Спокойно. С уверенностью осознанно принятого решения.

–   Ты сможешь. Я не сомневаюсь в тебе.

–   Я в себе сомневаюсь! – рыкнул я, разворачиваясь всем телом и нависая над ним.

–   А я – нет. Ты не допустишь ошибки во время ритуала.

Не допущу.

–   Ты сам говорил, Источник дает огромное количество энергии. Источник мирового класса даст столько, сколько мы никогда не насобираем, даже если завернем астероид и вернемся к точке, в которой ты начал. И ты это знаешь.

Я отвел взгляд.

Да, Хас прав. Даже вернись мы назад, туда, где я ошибся, вцепившись в этот сраный булыжник, нам бы не хватило энергии на проект двигателей. Материализация требует огромного количества энергии. Мы бы ее собирали столетиями. Но…

–   Нам бы хватило.

–   Через сколько времени? – мягко спросил Хас. – Сотни лет? Тысячи?

–   За девяносто лет бы накопили. – рыкнул я.

–   А что потом? Куда бы мы направились? Куда нам лететь? Сколько продлится путь при таких раскладах? Такой двигатель не разгонит нас даже до четверти световой. И ты это знаешь. Сколько лет продлится путь до ближайшей системы? Столетия? Сколько шансов найти эту звезду без навигации? Хэссан. Ты сам знаешь: это путь на десятки тысячелетий с сомнительным шансом.

Я был готов ухватиться даже за этот шанс. Я бы вытащил нас отсюда. Со временем. Да, не сразу! Но я бы смог!

–   Источник даст тебе шанс выйти сразу на энергозатратные ритуалы. – Хас поднял руку и прикрыл мне рот ладонью, обрывая возражения. – Дай сказать.

Я дернул головой.

–   Ты слишком хорошо меня сделал. Ты слишком вложился в мой вид, разрабатывая меня под себя лично. Я знаю. Но… Ты думал, что будет дальше? Дети вырастут быстро. Это ты тоже в нас вложил: ускоренное развитие. Тормозов у них не будет, развитие пройдет как и положено у магических существ. Спать они будут друг с другом, ты это знал и предполагал с самого начала: неизбежные последствия жизни в замкнутой среде предельно ограниченного социума. Дальше – наш же путь. А это – еще одно поколение. По нарастающей. Да, ты сможешь расширить базу, сможешь обеспечить их пищей. Я в этом уверен: ты не мог не просчитать такое развитие событий.

Я дергано кивнул. Понятное дело, просчитал.

–   Ты не вложил в меня дефектов, и генетическое вырождение для них было бы пустым термином.

Я снова кивнул.

–   Хэссан. Ты не хуже меня понимаешь, что рано или поздно, но необходимость в подобном ритуале бы возникла. И ты бы его провел. Над кем-то из наших потомков. Третье, может – четвертое поколение, но кого-то ты бы принес в жертву на таком ритуале. Нашелся бы кто-то, кто лег бы на алтарь добровольно и с полным осознанием.

Я отвел взгляд. Нашелся бы. Я это знал отчетливо.

–   У тебя рука бы не дрогнула.

Нет, не дрогнула бы…

Хас вздохнул, ласково погладил меня по щеке.

–   Хэссан. У тебя нет выбора.

–   Выбор есть. Всегда. – хрипло прошептал я.

–   Нет у тебя выбора. Я не дам тебе его. – легкая улыбка. – Я знаю, что меня ждет на алтаре и как долго это продлится. Ты хорошо меня учил. Так же я знаю, что из всех нас, считая детей, на ритуал гожусь только я. Тебя раскладывать бесполезно – механизм Виры не позволит запустить ритуал. Детей? Нулевой выхлоп, даже если под нож пустить их всех. Даже если у тебя на них поднимется рука, я не позволю. Ничто не перебьет добровольной осознанной жертвы с сильными привязками к проводящему ритуал. Ты это знаешь лучше меня. Ты не сможешь оспорить.

В этот момент я проклял себя за то, что когда-то рассказал ему про подобные ритуалы. Про создание Источников на основе жертвенных ритуалов. Вот зачем я ему рассказал? Что меня дернуло за язык? Зачем вообще…

–   Хэсс…

Хас’Саакху приподнялся на локте, поцеловал меня, грустно улыбнулся. Ласково. Понимающе. А я… Я…

–   Не надо.

Пальцы скользнули по моей щеке, а я… заморгал. Почему-то стало плохо видно. Мир расплылся мутью.

–   Я… я придумаю что-то еще.

–   Ты ничего не сможешь придумать. Потому что у тебя нет ресурсов. – припечатал Хас. – Но ты можешь… доработать ритуал. Под меня. Под мою душу и личность.

Я зажмурился. В какой-то момент показалось, что его голос отдалился, словно меня закрыли в большой банке.

–   Хэссан!

От рывка я распахнул глаза.

–   Доработай ритуал. Ты уже делал подобное. Сам говорил.

Делал. Да.

Мозг заработал. Я понял, что имел в виду Хас. Я могу… сохранить его личность. Душа… будет перекована в ритуале, но я могу спасти ЕГО. Надо только…

–   Сколько у меня времени?

–   Дней десять, максимум. – коротко ответил он.

Десять дней… За это время я должен разработать, фактически, новый ритуал, максимально эффективно заточенный под конкретную… жертву. Разум споткнулся на этом слове, но я заставил себя думать дальше. Хас’Саакху я делал под себя. Да. Хорошо сделал. Слишком хорошо. Он… Он… Мысли вновь споткнулись, но я снова, насильно, вернул их к работе.

Я должен разработать ритуал создания Источника максимально-допустимого и возможного класса, формирование которого не затронет дух Хас’Саакху, не нанесет ему повреждений и даст возможность Ему вернуться. Возродиться в ином качестве. Душу сохранить не получится, но она – чистая, на ней еще нет следов перерождений, она равна в ценности с духом. Изменение чистой души при сохранении духа – допустимо. Новая душа – Ядро Источника – займет положенное место при изначальном духе. Бесценна душа, хранящая дух. Но душа, лишенная такого свойства… это всего лишь силовое безличностное ядро! Я могу позволить себе заменить силовое ядро… не потеряв того, кого люблю.

Рвано выдохнув, я потер лицо, сумрачно глядя на того, кто стал дороже собственной жизни. А он… он улыбался. Знал, что загнал в угол и добил правдивыми, правильными словами.

Зачем я его ТАК хорошо сделал?

–   Ты понимаешь, что…

–   Да. Я всё понимаю, Хэсс. – он качнул головой. – Думал об этом уже давно. Думаешь, мне не страшно? Страшно. Я не дурак, попробовал, что такое – настоящая боль, прежде чем осознанно предложить тебе подобное. Но я понимаю, что это решение – единственный реальный шанс на выживание. Для тебя. Для наших детей. Для меня в будущем, когда я-Источник отлежусь, осознаю себя и вспомню.

–   Просчитал?

–   Да. Еще я знаю, что ты не позволишь себе умереть или сойти с ума: ты будешь ждать моего пробуждения, ты будешь жить ради наших детей. Они станут для тебя стимулом и смыслом. Они удержат твой разум и уберегут от окончательного сумасшествия после ритуала. Во время его проведения ты не позволишь себе допустить ошибку.

Расчётливая сволочь… Как и я…

–   Не злись, создатель.

Зачем он так…

–   Ты же сделал меня ради выживания…

Я прикрыл глаза, мелко кивнул. Не видел, что он делал, но ощутил прикосновение губ.

–   Так выживи. Ради меня. Создай мне сородичей. Обучи их и наших детей. Сделай народ, который сможет на равных встать рядом с бесконечно-древними видами. Создай нам цивилизацию. Я знаю. Ты можешь.

Я молчал. Могу. Всё это – могу. Если будет Источник… я смогу сделать всё.

Но какой ценой?

–   У тебя есть время, пока не родятся дети. Потом – тянуть нельзя. Сам знаешь.

–   Знаю.

Всего десять дней…

–   У нас есть целых десять дней.

.

3

.

И снова работа. На этот раз я не мог позволить себе не то что тени ошибки, я не мог допустить ни единой помарки, ни одного отклонения от заданных параметров. А еще мне надо было подготовить ритуальный зал. Место, где я буду долго и изощренно убивать дорогого мне разумного с его же согласия. А еще мне нельзя возненавидеть это всё. Алтарь, который еще предстояло сделать, ритуальный зал, будущий источник, еще нерожденных малых, новый вид и себя самого. Но я был бы херовым ритуалистом, если бы не умел держать свои чувства и эмоции под контролем во время работы и не смог бы убедить себя в необходимости и допустимости того, что делаю.

Десять суток.

Первые сутки я бездарно спустил на удовлетворение личных потребностей. Я просто повел это время с Хасом. Насрать на работу. Успею. Сделать, разработать, подготовить и так далее. Успею. А вот время с ним… оно становится бесценным.

Но… долго себя тискать Хас не позволил и выпер меня работать.

Первым я сделал атам. Из нашей крови. Моей и Хас’Саакху. Это был небольшой, но жестокий ритуал, оставивший очень плохо заживающие раны на наших руках и масляно-блестящий кровавый клинок из никогда не затвердевающей крови. Странный атам. Текучий как жидкая кровь, острый как мономолекулярное адамантовое лезвие, но на вид тупой как палка. Послушный, словно еще одна рука. Он отзывался на каждую мысль и желание, его невозможно утратить, им нельзя пользоваться чужим рукам – пожрет. Идеальный инструмент для жертвенного ритуала.

Следом я готовил ритуальный зал. Это должна быть не менее идеальная чем атам безупречная рабочая среда. Место рождения Хас’Саакху: лаборатория. Я расширил ее, превратив в круглое помещение, вырезал алтарь: безупречно-гладкий фигурный булыжник с удобной поверхностью. Строго определенной формы. На нем удобно лежать, на нем удобно будет работать. Дальше – чертежи. Сперва – разработка. Я сканировал мою прелесть, снимал максимально точные показания и работал, работал, работал. Прямо в ритуальном зале.

Добровольная осознанная жертва сразу поднимает планку до астрала: итоговый результат всегда выше, если кто-то сам, по собственной воле готов отдать свою… нет, не жизнь. Просто жизнь ценности имеет мало. А вот вечная душа… Привязанность Хас’Саакху ко мне лишь добавляла мощи будущему источнику, облегчала ритуал и открывала множество возможностей.

Он – идеальная жертва. Добровольная. Осознанная. Первый из Рода. Родитель моих же детей. Он же – первый, кто у меня был. Я сам – первый, кто был у него. Взаимные чувства лишь усилят резонанс. Я не смогу найти никого лучше, тут он прав. А потому…

А потому я отбросил всё, о чем ему говорил ранее. Никаких привычных простых кровавых ритуалов. Нет. Не в его случае.

Я обратился к ритуалам, вышедшим из употребления и запрещенным более пятнадцати Циклов тому. Впервые на моей памяти. К ритуалам, которые восстанавливал вместе с Хаа’Кху по крупицам, угробив сотни тысяч разумных. Мы имели и возможность для работы, и бесконечность времени, а еще я тогда был лишен всех стопоров и ограничений, не то что перешагнув Грань Зла, да я плясал так далеко, что ее и не видно было за горами трупов! Но… я добился успеха и восстановил то, что так пытались уничтожить. Закономерно пытались. Было за что. А сейчас пришло время этими знаниями воспользоваться. Впервые за пятнадцать Циклов Перезапуска Мультиверсума.

Первые глифы чертежа я начал наносить на алтарь. С самого центра. Глифы, память о которых осталась только у такой недобитой древности как я. Старшая Речь моих первых жизней.

Кровавый клинок резал камень как масло, оставляя после себя угловатые ломкие глифы. Черные, опаленные, словно прожженный провал в Изнанку, откуда на мир смотрит Зло куда более древнее чем всё, что известно ныне. Да. Зло оттуда смотрело. Изнанка Мультиверсума. То, что ненавидит все сущее, что хочет пожрать, но не может, пока Кузня пылает и хранит целостность нашего дома.

Рваные линии и дуги чертежа скреплялись словами-приказами, создавая рабочую среду. Идеальное ложе для будущего сокровища, ведь алмаз формируется в породе. Я создавал породу, напитывая ритуальный зал древним Злом, о котором местные маги даже думать боятся. А я… я когда-то окунулся в него с головой.

Кропотливая работа настраивает на философский лад и успокаивает нервы. Время метаний, слез и соплей закончилось, стоило мне начертить первый глиф на собственных руках. Да, те ритуалы начинались на самом ритуалисте и на нем же заканчивались. Не то, что сейчас, когда можно распотрошить чужую душу и попытаться остаться чистеньким, наивно полагая, что за такое издевательство ничего не будет.

Так не бывает. Платить приходится всегда. Я это знал, когда осознанно перешагнул Грань Зла и в свое время Виру за сотворенное оплатил сполна, умудрившись сохранить то, что должен был по запросам оплаты потерять. Но… Законы Мультиверсума я знал, а потому…

Улыбка изогнула губы.

Ритуалистика целиком и полностью базируется на законах Мультиверсума, но именно она, дотошно их соблюдая, нарушает более других дисциплин. Если знать и уметь… А я знал и умел. Но… не всегда стоит вертеть законами, прогибая их под свои нужды. Не в том, что я решил сделать. Я же не просто Источник делаю, пусть и мирового класса. Источник – это всего лишь источник. А я замахнулся на Исток. Потому ошибок, накладок, недочетов или попыток что-то недодать или недоплатить быть не должно.

Работу над алтарем я завершил за трое суток. Самая затратная и долгая часть подготовки, когда нельзя ни отвлечься, ни потерять концентрацию, ни допустить дрожь в руках или мыслях. Я знал, что меня ждет успех. Не верил. Знал. Убежденность не должна покинуть меня ни на мгновение. Она не покидала. Я ЗНАЛ, что я делаю, для чего, как, почему именно так, а не иначе. Я работал с Изнанкой, щедро зачерпывая ее силу, разливающуюся маслянистыми жадными потоками по моим рукам и телу. Да, я запачкался в этом… пространстве. Не мог не запачкаться. Это несущественно, потому как сияние Истока очистит всё. Я не боялся распространить заразу и дать путь этому Злу. Куда он пойдет? Никуда. Некуда здесь идти. На мне печать еще хрен знает с каких времен, а Хас… Его имя уже вписано в ритуал, по сути, начавшийся с создания атама. Я не боялся за детей: касание Изнанки на них ляжет в любом случае, но пойдет на пользу и будет сбалансированно родителем в момент его перерождения.

Созданный мною вид выходил на новый уровень развития, куда я их… не рискнул бы поднять. Не так скоро и не так резко.

К началу четвертых суток я завершил работу над алтарем и необходимой мне зоной ритуального зала. Всю остальную капсулу Истока я буду доделывать в момент его рождения и ни на мгновение раньше.

Теперь можно отдохнуть, пока настаивается среда.

.

В восстановленную жилую зону я выполз, едва держась на ногах. И только когда рухнул на руки встревоженному Хасу понял, как сильно я выложился. Он донес меня до постели, устроил и не говоря ни слова принес еды и питья. Я не ел все время работы, и сейчас слишком близко подошел к грани истощения.

–   Сколько у нас энергии? – вяло спросил я, глядя на мерцающую над головой сегментную пленку восстановленного купола.

–   Хватит. Первый накопитель еще даже не начал светлеть.

Это хорошо. Да, я решил тряхнуть свои запасы. Когда Исток засияет, накопленное в рохрах будет пшиком, каплей в океане. Сейчас же я хотел провести отпущенное нам время в комфорте. Рядом.

Я отчетливо понимаю, что когда начнется ритуал, мое спокойствие затрещит на первых же глифах, я умоюсь слезами и соплями не один раз, но сейчас… Не вижу смысла травить нам нервы бестолковыми истериками.

Быстро поев, я отложил поднос, обнял Хас’Саакху и затих, вслушиваясь в его дыхание, смакуя ауру, четко разделяя его личную и греющихся в его фоне малых. Дети уже ощущались как полностью сформированные, но спящие сознания. Пока они еще спят, но через пару суток начнут пробуждаться, вошкаться в коконах, вслушиваться в чувства родителя, в окружение. Я не могу посметь отравить их рождение негативом.

–   У нас есть трое-пятеро суток, пока зарядится то, что я сделал. – тихо сказал я, всем телом ощущая напряженность Хаса.

–   Энергия потребуется?

–   Нет. Надо только ждать. – я зевнул, привычно огладил плотную кожицу коконов, почесывая мелких, перетек рукой ниже, на талию. – Сейчас это время целиком наше.

–   Ограничения?

–   Никаких.

Какое-то время Хас молчал, обдумывая мои слова и сверяя то, что он от меня слышал с тем, что он увидел за это время. Сделать правильный вывод не заняло много времени:

–   Ты готовишь не тот ритуал создания Источника, о котором говорил.

–   Да. – я потерся щекой о его плечо. – Ритуалы, о которых я рассказывал – это долбанные кровавые недобровольные ритуалы. А я готовлю старый ритуал, основанный на осознанной добровольной жертве.

–   Насколько велика разница?

Я вздохнул, поднял на него взгляд.

–   Для необразованного зрителя они отличаются только количеством и качеством чернухи, происходящей в процессе. – честно ответил я. – С точки зрения ритуалиста первый вариант – самый простой, пусть и утомительный физически, иногда и морально. Тот, который планирую я, требует полной самоотдачи от проводящего ритуал. Не меньшей, чем от добровольной жертвы. Обе стороны ответственны, и если будет осечка хоть у одного… Заминка или ошибки у ритуалиста, сомнение и отказ у жертвы, оба погибнут зазря.

Хас чуть заметно дрогнул.

–   Насколько ритуал опасен для тебя лично?

Вместо ответа я лишь вытянул руку и позволил ему осмотреть внимательнее. Руны тускло тлели на коже, словно ожоги, провалы на Изнанку, кожу затапливала живая чернота. Не так красиво и чисто, как выглядит касания тьмы. Нет. Она – как мутация, изменяющая кожу, перемалывающая и меняющая под себя, с красной воспалённой границей, с опухшими, выступающими венами. Неприглядное зрелище, наглядно демонстрирующее, с чем именно я связался и во что в очередной раз влез.

Иногда мне начинает казаться, что для меня не существует статичных границ допустимого и дозволенного. Каждый раз я вроде как вижу эту границу, но со временем, по пути к этой черте, я привыкаю, осознаю, куда двигаюсь, и граница отодвигается, всегда маяча дальше, чем я могу дотянуться сейчас. Всегда недостижимая граница недопустимого и недозволенного. Стабильными остаются только базисы того, что я не готов потерять… пока я это не теряю по воле обстоятельств. И тогда границы недопустимого размываются, если за этой чертой находится шанс вернуть утраченное. Как сейчас. Положить родное любимое существо на алтарь и медленно, мучительно зарезать ради… его же выживания в будущем. Ради спасения близких любые методы становятся оправданными.

Наверное, в какой-то момент у меня логика и психика искажаются сильнее, чем сейчас начинает искажаться тело, иначе как я могу объяснить и…

–   Ритуал уже начат… — прошептал Хас, вышибая меня из мыслей.

Умница он… даже когда я бы хотел сохранить его неведение подольше.

–   Ритуал начался, когда я нарисовал первый глиф на своих руках и создал атам. – тихо ответил я, вновь уткнувшись носом ему в плечо. – Теперь всё идет своим чередом. Пока ты не ляжешь на алтарь, а я не запущу активную стадию, время можно тянуть.

–   Но?

–   Но кто-то за это должен платить, подпитывая систему. – нехотя ответил я, непроизвольно потерев символы на собственной коже. – Пока плачу я.

Хас промолчал, но… Неприкрытая менталка может орать так, как не заорешь голосом.

–   За всё надо платить, Хас’Саакху. Даже если платишь своей изворотливостью и работой мозга в попытке обмануть этот механизм, своими эмоциями и долгой дорогой к цели. Но… плата взимается соразмерно. А если кто-то считает, что с него не стребуют оплату… то этот кто-то всего лишь живет в долг. – я поморщился. – Глупо полагать, что можно обмануть фундаментальные законы даже не просто Мультиверсума, а более глубинные по своей сути. Они есть. Они ощущаются, если знать, на что смотреть. Когда-то я потратил крайне долгую жизнь на изучение этих базисов во времена, когда наша Кузня пылала ослепительно-белой топазовой синью, а не тлела багровой магмой. Тогда они ощущались ярче, срабатывали быстрее и сильнее. Это сейчас у младших рас есть иллюзии и вера в собственную безнаказанность и вседозволенность, благодаря которой они радостно уничтожают старшие народы, губят магию в своих мирах, идут по самому простому пути и так сладостно погружаются в развращающий эгоизм. Заплатят они потом. Вырождением, тупостью, природной низменностью и ленью, деградацией как физической, так и моральной, апатичностью, безынициативностью, угасанием Даров и абсолютной недостижимостью бессмертия, о котором грезят. Они превратятся в серую безвольную массу, только и ждущую тех, кто наденет на них ярмо, но будут помнить о собственном величии, более никогда не достижимом впредь. Так что, Хас, я не собираюсь влезать в долги. Лучше и дешевле платить сразу. Потому что на кону не только я и грозящий мне грандиозный откат. Не только твоя душа и личность. Не только наши дети, которые без нас превратятся просто в умных хищников в крохотном космическом загоне. На кону будущее наших видов, Хас. Твоего, который только-только зародился, и моего – древнего, угасающего, но в потенциале – великого. И я хочу, чтобы эти два вида выжили вопреки тупости, жадности и моральной низости младших рас.

Хас’Саакху молчал, переваривая мой поток сознания, а мне… нет, мне не стало стыдно. Мне стало больно.

Я снова вспомнил, как многое уже безвозвратно потеряно. Как много ушло из Мультиверсума. Как многого никто никогда уже не достигнет, потому что… Мультиверсум медленно вырождается.

С каждым Перезапуском структура и строение пространства становятся чуточку проще, менее разнообразным. Более… пустым и бестолковым. Сперва пропал Аструм, выродившись в Астрал и слои Нереальности. Потом исчезли капсульные миры, выродившись в многоярусные замкнутые сами в себе колоссальные миры-сферы. Но с каждым Циклом количество ярусов и структура миров упрощалась, пока не пропали окончательно ярусы и каверны, родив миры вроде моего горячо любимого Согарэв. А потом впервые возник космос. Протокосмос, несущий на себе отпечаток Аструма. Я тогда даже посмел порадоваться. Неужели Кузня запустилась? Но… нет. Бело-золотой свет ее ядра окончательно налился багрянцем угасания во время разрухи Терминального Перезапуска. Краткого, ломанного, свернутого по аварийному протоколу. А то, что развернулось потом…

Разочарование и недоумение – самые яркие чувства, царившие в то время у нас. Тех, кто помнил былое. Словно то время стало жирной чертой между нашим временем и нынешним, настолько радикально изменилась и упростилась структура реальностей. Этот космос… бестолковая пустота, наполненная недолговечными силовыми ядрами звезд и бесконечностью мертвых камней, в массе которых редкими искрами проблескивает жизнь. Но даже эта структура начала деградировать. Пропали многоярусные миры. Пропали системы со сложным строением. Где роскошь систем вроде ВирВет с ее структурой систем-сателлитов? Где планетарные кольца как у системы Аджакса с ее звездным кольцом из восьми светил? Где сложные структуры и системы формирования звездных систем?

Нету. Закончились. И никогда более не появятся.

Началась эпоха деградации. Я это понял, когда впервые увидел мелкие хрупкие шарики одноповерхностных планет. Я это ощутил в сосущей пустоте и энергонедостаточности окружающих миров.

Люди говорят, что раньше было лучше. Маги могущественнее, чудеса чудеснее, злодеи коварнее и сильнее, водились странные существа, магические народы творили истинно-прекрасные шедевры или чудовищнейшее зло. Ну и все в таком духе.

Да.

Раньше – было!

Маги были действительно сильнее. На порядки! Магических народов было… да все они были магическими! Даже самые распоследние низшие виды и те обладали магией, иногда – поразительно-могущественной, как магия гоблинов или какого-то засранного племени болотных троглодитов. Да, создавались шедевры. Восхитительно-прекрасные или кошмарные. Но – шедевры! Воплощенная мощь, разум и талант. Старые артефакты ВСЕГДА мощнее новоделов. Потому что делали их те, кто и больше знал, больше мог и обладал большим запасом энергии. Сейчас это никто не сможет повторить. Только такие как я недовымершие носители старых знаний.

По рукам символы засияли ярче, жадно пожирая мои эмоции и чувства, а я… решил продолжить начатое после первой непоправимой потери дело. Я могу это сделать. Знаю, как сделать и не вижу ни единой причины этого НЕ делать. А еще я хочу вернуть то, что мною потеряно.

И снова, как и раньше, стоило мне вновь вспомнить об этом беспрецедентном по наглости проекте, я ощутил… внимание. Тяжелое, сумрачное, угрожающее и предупреждающее. Но впервые, пожалуй, за все время существования этого проекта, мне стало безразлично вероятное… несогласие. В душе вскипела даже не злость, а злоба. Черная, тягучая и яркая, раскаленная как лава.

Что, доигрался в упрощения до Терминального Цикла, когда окончательно проебал всё, что имел? А теперь что? Пытаешься сохранить останки былой роскоши? А поздно! Народы вымерли, знания потеряны, всё заполонили гребаные фанатики и истеричные моралисты, опошлившие Свет так, как никогда бы не смогли опошлить и опустить даже самые оголтелые темные. Теперь норма – это убогие унылые социумы, идущие по пути запретов, морального двуличного ханжества и алчного безразличия. Социумы, калечащие Творцов, губящие их из-за отличий от остальных и вынуждающие просирать талант в попытке выжить. Да и самих Творцов уже стало мало. Если так и дальше пойдет, они вообще станут невиданной редкостью. Сокровищем, из-за право обладания которым будут уничтожатся миллиарды без колебаний и сомнений.

Охуенный, блять, итог развития!

Пространные мысли позволяли отвлечься от предстоящего и сбросить придавливающую апатию и уныние, набраться злобной бодрости, на которой я обычно выезжал в таких ситуациях. Насрать сейчас на деградацию Мультиверсума. Прямо сейчас я с этим ничего сделать не могу. Или могу?

Мысль снова запнулась.

Я собираюсь пробивать Исток. Грандиозное чудо, по сравнению с которым мировой Источник выглядит как солнце рядом с квазаром. Моё чудо. Мое личное, собственное, на которое у меня уже есть Право Владения, поскольку я и только я вложился в его появление с самого начала. Потому что Хас создан мною. Из моей плоти и крови. Потому что Хас заплатит собой за его рождение. Потому что я заплачу собой за право и возможность его создать. Заплачу куда более глубокому и древнему нечто. Но делать Исток я буду сам. Лично. Никто мне не поможет и не убережет от ошибок, которые я не имею правда допускать.

Это будет МОЁ Чудо. Моё и только моё. Никто не будет иметь на него прав.

Даже Кузня.

Потому что я – пережиток прошлого, давно выпавший из-под ее власти, и никто более не властен надо мной и моими созданиями.

Никто.

.

Самоубеждение всегда мне удавалось, так что поток сознания на волне усталости пошел мне на пользу, и следующие четверо суток я бездельничал, купаясь в чувствах моего сокровища. Часть отжирал ритуал, но оставшегося мне хватало для личного счастья.

На той же волне счастья прошло рождение детей. Первый приплод – пятеро крохотных, как котята домашней кошки детей, родившихся в полном обороте. Во мне тогда равно боролось счастье отца вместе с сытым удовлетворением химеролога от хорошо проделанной работы.

Детки получились замечательные: быстрые, ловкие, проворные и довольно опасные. Среднестатистического человека эта стая вполне может убить и съесть. Но мы у них идентифицировались как родители, разум проснулся на следующие сутки, и дальше мелкие проблем не доставляли, радостно гоняя ленивую тупую рыбу по пруду и объедая хунды. До первого оборота учить их или воспитывать без толку, а приучать к дисциплине нет надобности: я вкладывал в них послушание к родителям в первый триместр взросления. До первого полноценного оборота, после которого дрессура превратится в нормальное воспитание.

Время летело как скоростной поезд, отсчитывая оставшееся нам время резью и болью в глифах на моих руках. Я поддерживал свою эйфорию и счастье, оттягивая необходимость начала ритуала, но любые задержки рано или поздно исчерпывают себя, когда возможности и дальше тянуть время заканчиваются.

Хас’Саакху заметил неладное на третий день рождения детей. Утром. Когда резь в глифах стала действительно невыносимой, а отток энергии отразился на моей внешности. Он ничего не сказал в упрек или укор, лишь огладил по лицу, очертив контуры темных синяков под глазами, отчетливо проявившиеся именно сегодня. А я вцепился в него, обнял, чувствуя, как подкатывают слезы.

–   Пора?

Я коротко кивнул, уткнувшись носом ему в грудь. Пора.

–   Делай.

Тихие слова, врезавшиеся мне в память.

.

Подготовка заняла немного времени. Пока я снимал печати с ритуального зала, Хас прощался с детьми, а они, словно чуя неладное, скулили и пищали, лезли на руки и на плечи. Как им объяснить? Как им объяснить то, что они почуют? Разум у них проснулся достаточно для понимания, но недостаточно для осознания!

Он как-то смог.

Объяснить. Что он им показал по менталке – я не знаю, но дети затихли, отказавшись уходить далеко. Залегли плотным испуганным клубком на границе ритуальной зоны, забились к стене рукотворной пещеры. А мы вошли в зал, окунаясь в его густую ауру.

Обратно выйду только я.

Ритуальный зал изменился. Алтарь почернел, налился масляно блестящим мраком, стекающим тонкими плетьми на пол. Руны пылали по краю разреза, сочились тем же жирным мраком, жадно потянувшимся к нам, стоило нам ступить босыми ногами на ставший гладким камень.

Здесь и сейчас на нас не было ничего лишнего. Ни одежд, ни украшений, ни снаряжения. Хас’Саакху шел нагим, а у меня – плетеное ожерелье из наших волос и атам в руке. Ничего боле. Никакого иного инвентаря.

В голове воцарилась звонкая легкость. Ни единой лишней мысли. Вся моя сущность зациклена на НЕМ. На единственном в своем роде, дорогом, близком и бесконечно обожаемом существе. Это обожание разгоралось в душе, напитывая глифы, резонируя от чувств Хаса, усиливалось как каскад в болезненное желание… обладать. Чувства выходили на свой пик, задавая первый всплеск.

Хас’Саакху осторожно сел на алтарь, послушно отклонившись назад, давая мне доступ к себе, а я… начал ритуал. Багряный кончик клинка невесомо коснулся кожи и двинулся вниз, чертя первый символ. Пока – единственный необходимый, задавая роль каждому из нас. Символ на груди у жертвы и два – на ладонях ритуалиста. Крови не было. Лишь пекущий болью надрез-ожог. Моя боль терялась в горящих огнем глифах, покрывающих мне руки до плеч, а боль Хаса смылась моими касаниями. Сейчас ему будет хорошо. Очень хорошо. Настолько долго, насколько возможно.

Я склонился и поцеловал его, отдавая ему всего себя. Плата за боль – я сам. Плата за верность и любовь – моя любовь и моя готовность идти до конца, переступая через себя и свои чувства. Полная самоотдача на малейшее касание, без сомнений и колебаний. Соразмерность нашего состояния и отданного друг другу. До, во время и после. Дети – часть платы. Его дети от меня – его дар мне, мои… которые появятся после близости на алтаре – моя Вира ему. Соразмерная…

Наверное, это можно назвать помрачнением, помешательством, захлестывающим разум и чувства. За всё время нашей совместной жизни я не отдавался ему настолько полно, не закрывая разум и чувства. Полностью, без остатка, растягивая удовольствие максимально возможно, позволяя всё, что ему хотелось. Мне даже показалось, что вечно голодные глифы на моих руках сыто перестали болеть, насытились нашими чувствами и дали нам еще немного времени, но… мне показалось, и на пике наслаждения, когда разум терялся в накатывающей эйфории, руки вновь ревниво резануло жаждущей болью.

Накал эмоций не должен угаснуть.

Хас вздрогнул, заметив в моей руке атам, поднял на меня взгляд, а я смотрел ему в глаза и боялся увидеть…

Не увидел. Страх был. Обожание и адамантовая решимость, но ни грана тех чувств, которых я боялся больше всего.

–   Прости…

Беззвучно прошептал я, опуская атам к коже.

Он лишь улыбнулся, поцеловал меня. Жадно, голодно, в последний раз, а после – послушно лег на алтарь, опустив руки на рваные круги якорей. Глифы засияли, я сморгнул предательские слезы и начал работу, чертя первый глиф на его груди.

.

На раздроченную ауру боль близкого накладывалась как своя, словно это я лежу на прохладном камне алтаря, и это на моей груди кровавый клинок выписывает глифы. Пылали огнем символы на руках, в голову орали испуганные дети, не понимающие, что происходит, боль Хас’Саакху мутила сознания, а я работал. Рука не дрожала. Атам чертил глифы без помарок, ошибок и дефектов линий, выводя совершенные символы. Я добивался идеала.

Первая инициация и сопряжение прошли, как и полагались. Здесь и сейчас есть только МЫ. Он – Хас – отдающий, и я – проводящий. Мы – одно. Единая жертва. Единая просьба. Единое действие. Боль на двоих, мысли и чувства на двоих, но разум и знания – мои, его – неугасающее обожание, осознанная любовь и непоколебимая вера в меня. До конца первого круга. Как испытание нам обоим.

.

* * *

.

Чувства словно заморозило. Где-то там, под толстым стеклом, бушевали эмоции, но разум они не затрагивали, не мешали работать. Девять суток. Круг за кругом. По телу, практически не трогая лицо. Мелкие глубокие символы, линии и дуги. Лишь тонкая цепочка глифов расчертила лоб и щеки. Лишь раз я едва не ошибся, вновь встретив его взгляд и перехватив эмоции. Сильные, яркие, чистые и незамутненные. Всё то же обожание, пропитанное болью и… страхом за меня. Я едва не напортачил, едва не позволил слову слететь с моих губ, но… я смолчал, замерев лишь на мгновение, недостаточное, чтобы создать фатальную паузу. Атам в моей руке лишь замедлился, но не остановился, рисуя глубокие символы, текучие словно вязь, неразрывные, переходящие друг в друга единым выжженным узором. Последний круг, сходящийся на силовом узле.

Я позволил себе лишь поднять взгляд на его лицо. Последние мгновения. Финал моей работы. Я смотрел ему в глаза, а рука заканчивала начатое движение.  Последний символ. Последний росчерк и… последний удар. Без паузы или возможности сказать хоть слово. Я не мог отвести взгляд от его еще видящих синих глаз, запоминая лицо, касания ауры и последние всплески его эмоций. Краткая пауза взводящегося и выходящего на свой пик ритуала.

Кровавый клинок вошел в тело по рукоять, пробивая силовое ядро и скрытую в его недрах душу, и распался в руках кровью, орошая мне пальцы.

В это мгновение, казалось, весь Мультиверсум оцепенел.

Замер в ожидании…

Чуда.

.

Всплеск рождения Истока окутал меня теплом, смывая с алтаря распадающееся искрами мертвое тело и разбивая стекло в моей голове. Ласковое, ластящееся, родное тепло окутало душу, на какое-то время унимая раздирающую боль. Меня любят. Меня помнят. Меня знают. А я не мог позволить себе растрачивать бесценное время: мое сокровище требует огранки немедленно, сейчас, на пике рождения.

Я всё придумал. Заранее. Обдумал. Теперь лишь воплощать.

Ритуальный зал менялся под моим взглядом. Разлетелись золотые лучи от алтаря, создавая давно заложенный в пол узор-символ. Грубая порода менялась в гладкие плиты драгоценного камня. Синего, как сумеречное небо, прозрачного, как вода на глубине. Как глаза того, кто отдал душу ради меня и наших детей. Расширялся круг, появлялись по моей воле колонны и купольный потолок, прорастая жилками самоцветных камней, выплескивающихся вовне роскошными друзами и мгновенно разрастаясь ажурными балясинами, обрамляющие второй этаж и формирующийся по моему приказу силовой узел.

Мне не надо было ходить, чтобы видеть. Я вижу всё пространство сразу. Целиком. До последнего атома и грана энергии. Я чувствую пространство, энергию и материю так, как могут чувствовать лишь Творцы на пике своего развития.

Иллюзии разворачивались по моему приказу, обретая материальность на глазах. Полотно пола, стены, перекрытия, коридоры с проложенными в стенах системами и оборудованием, материализуясь на глазах. Десятки разнообразных материалов, силовые накопители и кристаллы магистралей, золото, титан, редчайшие изотопы и обыкновенное кварцевое стекло. Они равно покорялись моей Воле под волной мягкой, ласкающей мощи рождающегося Истока. Я знал, что я делаю и как. Я контролировал каждую реакцию в недрах материала, каждый всплеск материализации или деления высокоэнергетических тяжелых изотопов. Я воссоздавал то, на что мог бы замахнуться спустя тысячелетия каторжного труда на подсосе.

Я разворачивал иллюзию того, что когда-то у меня было. Аструмный корабль. Огромный летучий город, способный вечно бороздить просторы Хаоса и Изнанки, уберегая своих обитателей от пагубного касания чуждых пространств.

Я создавал новый дом для наших детей.

Память о детях всколыхнула разум, выбивая его из странного оцепенения, и я покинул сердце моего дома – ритуальный зал с ложем Истока.

Малышей я нашел там же, жмущихся в ужасе к стене. Я потянулся к ним. Ласково. Просяще. Умоляюще. Мне они очень нужны. Мои маленькие сокровища. Я так боюсь их потерять. Ну же, малыши… узнавайте, пожалуйста. Не надо меня бояться. Прошу, не возненавидьте меня за то, что я сотворил у вас на глазах…

Дети меня боялись. Они помнили, кто причинил боль их родителю. Знали, что я виновен в его гибели. А меня это понимание резало больнее атама.

Всплеск Истока окутал ласковым теплом и обожанием. Казалось, его свет стирает разрастающуюся в груди боль, от которой становилось тяжело дышать. Нежность и пока еще бессознательная забота. Исток меня признал. Его признали дети и… и первый из малышей, радостно пискнув, метнулся ко мне, взлетел по ноге на руки, царапая коготками нагую кожу. Мгновение, и остальные забрались на руки, окутывая страхом, облегчением и снова – страхом.

–   Тише, хорошие мои. Всё будет хорошо. Теперь будет хорошо.

.

Новая волна изменений покатилась по пространству, направляемая моей волей. Сейчас у меня хватало энергии на всё. Абсолютно на все. И я не стал мелочиться, подбирая что-то… попроще. Зачем, если я в состоянии воссоздать когда-то построенный мною шедевр. Мою столицу. Город-корабль. Неуловимый, недосягаемый, вооруженный и защищенный. Мой арру’хкар.

Дети смотрели с восторгом, провожая острыми хищными мордочками растекающийся по золотистым самоцветным стенам белый узор из мерцающего алмазами металла, а я шел вперед, по формирующемуся прямо под ногами мостику колоссального корабля к обзорному панорамному окну, забранному прозрачной плитой вещества, порожденного некогда Аструмом и исчезнувшего из Мультиверсума вместе с родительским пространством. Волна материализации катилась дальше, далеко за пределы визуального зрения, завершая формирование технических и промышленных отсеков, воссоздавая двигательный массив и силовую магистраль. Корабль не должен пожирать мое сокровище. Он должен стать носителем и защитой Истока. Он будет. У него со временем появится экипаж. Хозяева. Обитатели. Наши дети и их потомки.

Материализация корабля завершилась. Я привычно опустил руку на панель управления, впервые за крайне долгий срок активируя подобное чудо.

Я не собираюсь скрываться, таить знания и что-то умалчивать, обучая наших детей. Я не собираюсь идти на поводу у нынешних видов и позорно прятаться в глубинах космоса. Нет. Но я не буду к ним приходить сам. Зачем они мне? Эти убогие народцы, ссущиеся над своей никчемной краткосрочной жизнью, которую они не желают тратить ни на что толковое, посвящая себя животным инстинктам: жратве, размножению, выращиванию потомства и накоплению бестолкового хлама. Они так жаждут величия и вечности, но так не желают к ним идти…

Я не хочу, чтобы их моральное дерьмо поползло по моим потомкам. Пусть сами варятся в своих запретах и ханжеской морали, пусть дрочат на жестоких божков и ссутся в страхе от демонов, которым до них нет дела. Пусть живут как хотят. А я… Я досоздам химер. Сородичей Хаса. Я восстановлю лабораторным путем мой нынешний вид. Я их воспитаю и создам могущественный народ с цивилизацией, опирающейся на морально-этический и научный базис совсем иного народа. Времен, когда мой первый корабль, моя столица рассекал Аструм, а за моей спиной молчаливой тенью стоял Хаа’Кху. Созданный мною монстр, обожающее меня бесконечно-верное чудовище. Мое вечное сокровище, которое где-то еще меня ждет. Ждет, когда я вспомню и смогу его дозваться.

Я позову его. Когда буду готов с гордостью показать, чего я смог достичь за это время. Когда я смогу без стыда посмотреть в его огромные лазоревые глаза и с гордостью представить мою семью. А сейчас…

Сейчас меня ждут дети и бесконечность работы. Чтобы мне было чем порадовать моё только-только родившееся во второй раз сокровище.

.

Эпилог

.

Иллюзия вращалась в воздухе, размеренно отматывая оборот за оборотом. Сложная кинетическая система в виде тринадцатиконечной звезды с острыми длинными лучами. Вращался внутренний круг из девяти лучей. Коротких, подвижных, перетекающих один в другой при полном обороте. А в центе – пустота. Место под силовое ядро. Самое могущественное, мощное и грандиозное, о каком только я знаю. Оно должно быть снежно-белым, отливающим холодным топазовым светом. Не слепящим, но неугасающим. Самый грандиозный мой проект. Самое наглое и беспрецедентное по замашкам начинание.

Посильное мне.

Я знаю, как его сделать.

Сейчас, греясь в сиянии всё набирающего мощь Истока, я мог позволить себе замахнуться на ТАКОЕ. Моя мечта. Мой мир. Моя вселенная. Мой… домен. В каком-то роде. Место, где я смогу закольцевать систему перерождения, где я и мои близкие станут недосягаемыми для длинных рук Рока, воплощенного в виде титанического тройного каменного диска с багряным ядром. Место, в котором я смогу, наконец, жить спокойно, не швыряемым по жизням существом без однозначного вида, гендера, внешности и имени. Мне так надоело раз за разом терять всё, что я сделал и тех, кто мне дорог…

Я просто хочу вернуть тех, кого люблю. Тех, чьи образы всплывают в памяти из жизни в жизнь. Даже тех, кого я утратил вроде бы окончательно.

Вроде бы.

В центре иллюзии вспыхнул призрачный огонек.

Я знаю, что даже при развоплощении душа не гибнет окончательно. Даже если она реально погибла, развеялась без остатка, ее можно восстановить. Вернуть, попав в единственно-верный момент. Цель моего существования: получить права, чтобы вот так ходить по Ключам, и возможности, чтобы вернуть тех, кого я утратил.

Когда запылает ослепительно-белая топазовая синь Ядра, я завершу тот давний проект. Дочерчу последний Ключ и затребую то, что мое по праву. То, за что я УЖЕ заплатил.

Иллюзия налилась цветом, материализуясь. Пока это всего лишь модель. Красивая кинетическая декоративная игрушка. Но вскоре…

Я не сдержал кривой усмешки.

Как только Хас’Саакху проснется, я смогу начать работу.

Новая Цель…

Взгляд скользнул по огромному залу с прозрачным куполом потолка, дающим потрясающий вид на сияющую в космической бездне галактику. «Саа’Кху» давно вышел за пределы той галактики, в котором меня выкинуло дестабилизировавшимся порталом. Сейчас мы дрейфовали неподалеку в непосредственной близости для нас и бесконечно-недосягаемо для космических народов, ее населяющих. Нам не было нужны держать свой Дом в пределах ее территории, достаточно добывающих платформ, работающих прямо сейчас на границе рукава в зоне давно вымерших систем.

Нам…

.

Когда я закончил создание корабля и меня покинула эйфория всплеска рождения Истока, началось самое черное время. Я не тронулся рассудком только из-за детей. Они нуждались во мне. Уже рожденные от Хаса и мои, пока еще только зачатые. Но именно дети удержали меня на грани сумасшествия, по которой я качался еще несколько месяцев. Но… Но разум постепенно стабилизировался, и к рождению своих детей я стал полностью адекватной личностью, пусть и с небольшим припиздом. Первые дети уже вошли в оборот и радовали меня множеством вопросов, неутихающим щебетом голосов, своей любовью, обожанием и любопытством. А я взбодрился и занялся их воспитанием и обучением.

Когда первый приплод более-менее освоил нормальную речь и окончательно утратил звериные замашки, мои дети тоже встали с четырех лап на две ноги. И времени на сантименты, саможалость, эмоциональный мазохизм и прочую муть у меня не осталось совсем.

Я снова начал работать.

Первое, что я делал после запуска «Саа’Кху» — добывающая платформа. Огромная автоматическая станция-корабль, которая могла подлететь к планете, просканировать ее, сделать анализ состава и самостоятельно разобрать на составляющие, выдав на выходе слитки металлов или сплавов в зависимости от установленной программы, блоки пород, кучи минералов и емкости с нужными мне жидкостями. Ну или просто разобрать на отдельные элементы периодической таблицы.

Пока добывающая платформа работала, потроша последнюю планету в давно мертвой звездной системе с доживающей свой век звездой, я заканчивал проект промышленной платформы, первой в линейке огромного производственного комплекса. Я ее не строил. Материализовывал сразу. Как и следом – доки и верфи. И уже после создания верфей, всё остальное строилось обычным путем… пока росло первое поколение моих новых химер.

Я обещал Хас’Саакху создать ему вид. Я это обещание выполнил. Первое поколение – восемь особей. Есть у меня слабость именно к этому числу. Восемь. Второй из Рода был первым, кто покинул кокон. Брат-близнец Хаса, но с белыми, как искрящийся под светом солнца девственно-чистый снег волосами. Остальные химеры родились с отставанием на пару суток: это время потребовалось Аа’Кхану, чтобы осознать себя, установить связь с Истоком и получить законные регалии.

Восьмерка первородных стала моей опорой в работе. Они помогали воспитывать моих детей, работали вместе со мной и стали моими первыми учениками, которых я обучал всему, чему знал. От банального счета и грамоты до теории ритуалистики, трансмутации, проектирования кораблей или принципов управления социумами.

Шли годы. Дети давно выросли, а я сделал еще три поколения химер, включив в их вид разнообразие по цвету волос, глаз и оттенку кожи. Я не хотел, чтобы этот народ выглядел как выходцы из одного инкубатора!

Новый вид я назвал хаа’ан.

И только потом я занялся восстановлением икфи, взяв за основу свой собственный генофонд и вырастив первых из новой ветви – икфи’ан.

.

Года смазывались в восприятии, сливаясь в единый и нераздельный пласт событий, в которых давно угасло накатывающее сумасшествие и боль в душе от сотворенного. Хас’Саакху отзывался все чаще ласковыми касаниями сияющей души Истока, его чувствами и эмоциями. Моё сокровище скоро будет готово осознать себя. Осталось совсем немного.

Я бросил последний взгляд на вращающуюся под огромным купольным потолком звезду, а губы сами собой растягивались в улыбке. Это будет лучшим подарком моим детям, который я могу им дать. Дом. Место, где они будут в праве. Личная территория, подконтрольная лишь нам. И никаких висящих над головой капризных и ревнивых махинаторов.

Браслет на руке мигнул, сбрасывая мне долгожданное сообщение: мои детки нашли мой родной мир, откуда я начал свой нынешний путь. Пришло время забрать остатки моего нового народа. Раз людям не нужен совместимый с ними вид, способный очистить их от генетических болезней, родовых проклятий и прочей исторически налипшей дряни, то я их всех заберу себе. На борту «Саа’Кху» достаточно места, чтобы вместить часть населения слаборазвитого мира. Нечего старшей расе стелиться под тех, кто их недостоин только потому, что люди тупо сильнее физически, а икфи слишком медленно развиваются как маги.

Я подхватил утепленную вязаную накидку и пошел к выходу из зала. Меня ждут. Старший сын и его супруги. Именно они взяли на себя поиски родного мира, его разведку и подготовку к переселению целого народа. Иэ’Хаар меня радовал последнее время. Умница! Надо будет для него распечатать проект одного из тех кораблей, которых мы разрабатывали с Хаа’Кху ближе к концу моей жизни. Заслужил.

С этой мыслью я привычно прикинул расстояние на короткий прыжок-телепорт к дверям довольно большого зала и…

.

Меня грубо толкнули в спину, я засеменил, чтобы не наебнуться и чуть не ткнулся носом в… резную дверь.

–   Не заставляй Господина ждать, ничтожный. – рыкнул хриплый голос за ухом, меня обдало резким запахом давно нечищеных гнилых зубов.

Что, блять?

Какого хера?!!

Я резко развернулся, едва не завалившись от непривычной пластики чужого тела и уставился в рожу… кого?

Мозги, пробуксовав от увиденного, включились, я затребовал память тела. Что занятно, получил и…

Да какого хера, а?!! Гаремный наложник? Это что, блять, за прикол на этот раз? Я ж даже не перерождался! Я, блять, попал в какого-то сопляка за хуй-знает-сколько-световых от родного тела!

Ебать меня в хвост, а… Ну что за блядство?

От злобы у меня пошла засветка перед глазами и часть разговора прошла транзитом мимо сознания. Не надо было иметь гениальные мозги, чтобы понять, ЧТО произошло и почему я тут отказался. Сбой, сука, в портале. У меня? На расстоянии прямой видимости на неподвижном корабле? Это что, прикол такой? Опять? Так в прошлый раз меня в родном теле закинуло, чтобы ту светанутую дрянь вычистить, а сейчас… Подменил душу гаремного раба-человека! Мальчишки лет пятнадцати!

Сука…

Я же вернусь. Выживу. Снова. Восстановлю силу, вернусь и на этот раз никаких проволочек не будет. Затрахал уже со своими приколами! Это уже всё. Последняя капля. Как только вернусь, закончу тот ритуал, заявлю Права Владения.

–   Господин ждет!

Меня снова толкнули в спину, а у меня от злобы потемнело в глазах. Магии в этом теле ноль, а меня хочет разложить здоровенный вонючий волосатый бородатый мужик, и похуй, что он тут типа правитель!

Злоба разом угасла, оседая колким льдистым гневом. Подняв взгляд в небо, я отправил четкую мысль:

«Если меня сейчас трахнут, я тебя буду вечность драть. Если сдохну – вспомню, сделаю своей собственностью по Праву, потом – воплощу и буду драть до наступления просветления и достижения нежного топазового цвета!»

Даже не знаю, на что я рассчитывал, но прошедший по телу едва уловимый силовой всплеск пробуждающегося на пике эмоций энергоядра я бы не спутал ни с чем. У человека. Энергоядро… Да, оно бы развилось под давлением моей души, но не так быстро.

Говнюк…

Ярость и гнев улеглись. Я снова стал спокоен, собран, унял пошедшие вразнос после попадалова мысли и чувства. Пора снова работать. Много, на износ, восстанавливая свою форму и мощь. Чтобы вернуться назад.

Я не сопротивлялся, когда меня, вдетого в похабные прозрачные шмотки, волокли по ущербным коридорам какого-то каменного хлева по странной иронии названного дворцом. Я даже смог смущенно улыбнуться, когда меня снова чуть не ткнули мордой в резную деревянную дверь. Но от лебезящих слов: «Господин, раб доставлен» у меня злобно дернулся глаз, а руки приятно защекотало стылой щекоткой. Благословение Вечной Леди отзывается одним из первых моих Даров.

Леди… Моя Госпожа, прекрасноокая вечно-юная красавица на Белом Престоле. Ее касание к моей душе вновь холодило чувства. Ярко и чисто, как прежде, смыв липкую теплоту Изнанки. Пусть будет так.  Пойду по пути Ее силы.

Дверь передо мной распахнулась и меня втолкнули в покои местного правителя. Богато украшенные росписью стены, резной потолок. Наборный пол. В принципе, красиво. Но особь, которую я имею неудовольствие обонять и обозревать…

Ничё, мужик! Мы с тобой договоримся, куда ж ты денешься…

Смущенно улыбнувшись, я потупил взор и медленно двинулся к будущей жертве.

Пора работать!