Герой Магического Мира

–   Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, – разнесся по вагонам громкий голос машиниста. – Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно.

Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец, остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут мы все-таки оказались на неосвещенной маленькой платформе.

На улице было холодно. Затем над нашими головами закачалась большая лампа, и я услышал знакомый голос:

–   Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке?

Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида. И эта сволочь подсветила меня своей лампой, что, естественно, тут же приковало ко мне внимание остальных! Это он как, специально или просто по природной глупости?

–   Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, мы шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Все разговоры стихли, и дети шли почти в полной тишине, только Невилл пару раз чихнул.

–   Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! – крикнул Хагрид, не оборачиваясь. – Так, осторожно! Все сюда!

–   О-о-о! – вырвался дружный, восхищенный возглас.

Мы стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок.

Хогвартс ДЕЙСТВИТЕЛЬНО красив! Величественный замок, построенный еще в доружейную эпоху. Но сейчас основные фортификации исчезли, башни окружали галереи с высокими стрельчатыми окнами, бойницы расширили, превратив в полноценные окна. Замок-воин сменил доспехи на парадную мантию, но я все равно мог представить его в том, первозданном виде.

–   По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.

Я оказался в одной лодке с Гермионой и Невиллом. И Роном. И чем дольше я смотрел на рыжего паренька, тем меньше мне нравилось его присутствие. Но тем сильнее разгорался азарт и какое-то подспудное чувство, что не зря именно он подсел в мое купе в поезде. Намеки Сюзерена следует понимать сразу. Если он послал мне навстречу именно этого паренька, значит, есть что-то, чего я не знаю или пока не понимаю. Значит, он мне может быть полезен. Или доставит много проблем, если я не возьму его в когти.

Надо к нему присмотреться.

–   Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе мы подплывали к утесу, на котором стоял замок, тем больше он возвышался над ними.

–   Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда лодки подплыли к утесу.

Дети наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, мы попали в темный туннель, прорубленный в скале и заканчивающийся у причалов в пещере под замком.

Наконец лодочки прошли туннель и причалили к подземной пристани, а мы выбрались на камни. Сам причал куда-то бесследно испарился.

–   Эй, ты! – крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу. Смесок осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. – Это твоя жаба?

Точно, несчастное земноводное он заметил.

–   Ой, Тревор! – радостно завопил Невилл, протягивая руки и прижимая к себе своего питомца.

Хагрид повел нас наверх по каменной лестнице, освещая дорогу лампой. Еще один лестничный пролет, и теперь мы стояли перед огромной дубовой дверью.

–   Все здесь? – поинтересовался Хагрид.

Можно подумать, мы могли куда-то деться. Разве что в озеро бултыхнуться.

Убедившись, что все в порядке, смесок трижды постучал кулаком в дверь замка. Створки распахнулась. За ними стояла высокая волшебница в темной изумрудно-зеленой мантии. Остроконечная шляпа с широкими полями оттеняла строгое, даже суровое лицо преподавателя. И первое, что она сделала, пока дети на нее таращились, быстро нас пересчитала.

–   Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, – сообщил ей Хагрид.

–   Спасибо, Хагрид, – кивнула ему волшебница. – Я их забираю.

Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней.

Дети плотно сбившимся стадом потопали вслед за МакГонагалл, разглядывая довольно мрачные коридоры. Я тоже рассматривал. И пытался понять, что же произошло с МОИМ замком. Куда подевалась облицовка пола? Почему остались только голые стены? Где все убранство? От нижнего причала должна вести хорошо освещенная галерея, а я имел сомнительное удовольствие наблюдать какой-то отсыревший каменный туннель!

Увиденное мне не понравилось. А еще больше мне не понравилось то, что я ощущал. Но это еще требует осмысления и внимательного изучения. Может, я ошибся и все не настолько плохо? Или я неправильно понял написанное в старом томике, найденном в сейфе Рода Слизерин?

Посмотрим.

.

Пока я предавался не самым светлым мыслям, профессор МакГонагалл привела нас в крохотный пустой тамбур, ведущий к Малому Бальному Залу и к выходу лестничным пролетам. Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. Подумать только. Мы находимся в огромном замке, а нас заставили набиться в крохотную комнатенку-тамбур!

–   Добро пожаловать в Хогвартс, – наконец поприветствовала нас профессор МакГонагалл. – Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор – очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета.

Женщина говорила спокойным строгим голосом, мгновенно привлекши к себе внимание детей. Такие преподаватели обладали особым, ни с чем не сравнимым шармом и харизмой, легко удерживая внимание класса. Вот и сейчас, дети завороженно слушали высокую волшебницу, боясь издать лишний звук.

–   Факультетов в школе четыре – Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами – это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.

Ее глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застежка оказалась под левым ухом, а потом на грязном носу Рона.

–   Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, – сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. – Пожалуйста, ведите себя тихо.

И она взяла и ушла. Оставив толпу взвинченных, голодных, нервничающих детей в практически пустом каменном мешке!

Я с шумом втянул воздух.

–   «Ты обратил внимание, в каком порядке выставлены факультеты в ее речи?» – спросил я, чувствуя незримое присутствие наставника.

–   «Обратил. Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин.» – ответил Раш. – «Этим она сознательно или непроизвольно выдала свои предпочтения. Слизерин даже тоном выделила.»

Значит, не показалось.

–   «То, что Слизерин не любят, это я уже понял. Когтевран-то за что?»

Тихий ментальный смех четко дал понять, что я задал глупый вопрос.

–   «Слишком умных нигде не любят.» – любезно пояснил мне демон. – «Люди с мозгами – не самые удобные…»

–   «Марионетки?» – с мрачным смешком спросил я.

–   «Именно. Ты же читал описание факультетов. Гриффиндор – храбрые и бесстрашные, Пуффендуй – трудолюбивые и дружные, Когтевран – умные и Слизерин – хитрые.» – в голосе Раша проявилась брезгливость. – «Принадлежность к факультету – это тавро на всю жизнь.»

–   «Особенно, если учился ты в Доме Слизерин.» – я прикрыл глаза, пряча кровавые искры, загорающие в зрачках. – «Узнаю, кто так очернил МОЙ Дом…»

Мягкое, бережное касание мощного разума, легкая щекотка энергии приемного отца, словно он взъерошил мне волосы, и привычные слова:

–   «Успокойся, Ассаи.»

Я глубоко вздохнул.

–   «Решение остается неизменным?»

–   «Ты же Герой Магического Мира.» – донесся смешок, окрашенный в кровавую дымку злости. – «А где у нас должны быть герои?»

–   «Там же, где и все лишенные чувства самосохранения. В Гриффиндоре.» – буркнул я.

Удовлетворение и одобрение, высказанные в короткой фразе:

–   «Решение, достойное Лорда Слизерин. И Дитя Всеизменяющего.»

Последнее уточнение меня порадовало гораздо больше. От наставника пришла теплая волна поддержки, и связь чуть угасла, но не пропала: Раш продолжал наблюдать.

Мое кратковременное отключение от мира заметил только Драко. И то, только потому, что неотрывно за мной наблюдал.

–   А как будет проходить этот отбор? – спросил я Рона, возвращаясь к реальности.

Рыжик очнулся от паники и ступора, и попытался пояснить мне свое видение ситуации:

–   Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, – ответил тот. – Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.

Дети, услышав это несусветную глупость, занервничали, а я тихо поразился. Ладно обретенные. Их можно понять. Но чистокровные? Неужели так сложно прочитать не такую уж толстую книгу «История Хогвартса», в которой подробно описана не только история замка, но и процесс распределения? И если история лживая от начала до конца, то вот распределение на факультеты описано достоверно. А если нет книги, можно хотя бы спросить старших.

Внезапно воздух прорезали истошные крики. Я дернулся было, реагируя на искренний страх, но так же быстро расслабился. Суть всеобщего переполоха просачивалась через противоположную от двери стену: призраки. Опасные, как и любая бесплотная нежить. Но призраки были привязанные к Замку, существующие уже не одно десятилетие, а потому в какой-то мере безвредные. Отожранные до безобразия.

Их было около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников, вернее, делая вид, что не замечают. Не заметить такое количество эмоций и жизненной энергии нежить не способна в принципе.

А еще они спорили.

–   А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его. – произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. – Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс…

–   Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком…

Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.

–   Эй, а вы что здесь делаете?

Никто не ответил. Детишки смотрели на призраков, как птенцы на василиска.

–   Да это же новые ученики! – воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. – Ждете отбора, я полагаю?

А то непонятно! Можно подумать, этот спектакль – случаен. Но дети – непритязательные зрители. Несколько человек неуверенно кивнули.

–   Надеюсь, вы попадете в Пуффендуй! – продолжал улыбаться Проповедник. – Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.

Дверь тихо приоткрылась, но дети, глазеющие на призраков, возвращения профессора МакГонагалл не заметили.

–   Идите отсюда. – произнесла она, изучая состояние первокурсников. – Церемония отбора сейчас начнется.

Дети резко повернулись, уставившись на преподавателя, а призраки, получив свою порцию энергии, свалили. Паразиты энергетические.

–   Выстройтесь в шеренгу. – скомандовала профессор. – И идите за мной!

Профессор привела нас к большим двустворчатым дверям, за которыми раздавался шум многих голосов. Если я правильно понял книги, мы стояли перед дверями Малого Бального Зала, ныне используемого как банальная столовка.

Основатели бы в гробу перевернулись!

МакГонагалл окинула нас строгим взглядом и пошла к дверям, которые при ее приближении величественно распахнулись, пропуская нас в огромный зал.

И правда. Малый Бальный Зал. Вот только… я печально вздохнул, вспоминая величественный зал, каким его показывали мемуары Основателя Рода, Салазара Слизерина. Магические светильники исчезли. Их заменили обычные лампады в виде плоского блюда, висящего на четырех довольно грубых цепях, и тысячи плавающих в воздухе горящих свеч. Интересно, они хоть догадались щит повесить, чтобы все это добро на голову воском не капало? Свечки-то обычные.

Древние гобелены с НАСТОЯЩИМИ гербами бесследно испарились, их место заняли полотнища флагов факультетов. Иллюзия на потолке, показывающая небо над замком, прохудилась, и сквозь нее просвечивали стропила. Неужели даже ее волшебники не смогли подновить? Это же не сложно! А пол? Куда подевался черный мрамор? Облицовку содрали, оставив лишь грубые камни. Притом, облицовка исчезла по ВСЕМУ ЗАМКУ!

Хогвартс пребывал в ужасающем состоянии! Но никто, похоже, этого не замечал или не понимал. Дети искренне восхищались убранством, отвлеченные блеском золотой посуды и внешними спецэффектами. Они не видели того, что скрывалось за этим показным блеском. Зато Я это видел!

Основную площадь зала занимали четыре длинных стола, за которыми сидели факультеты в полном составе. У торцевой стены напротив двери стоял стол преподавателей с помпезным троном посередине, на котором восседал благообразный седовласый старик в безумной голубой мантии, расшитой блестками, и остроконечном колпаке. Очки-половинки задорно поблескивали.

Мой таинственный опекун. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

Я опустил глаза, избегая взгляда Великого Светлого Мага. В душе билось одно-единственное чувство, одна-единственная эмоция, четко характеризующая мое состояние.

Ярость.

Самоконтроль ощутимо треснул.

.

Профессор МакГонагалл подвела нас к столу преподавателей и приказала повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Я разглядывал иллюзию на потолке, пытаясь успокоиться. Но стоило моим глазам заметить проступающие сквозь ночное небо стропила, как тягучая злость и гнев вскипали в душе.

Это ведь МОЙ ЗАМОК!

Это мой замок в таком состоянии! Это наследие МОЕГО Рода! Результаты трудов всей жизни МОЕГО предка!

Да как они посмели?!!

В чувства меня привел тихий голос девочки:

–   Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, – прошептала случайно оказавшаяся рядом Гермиона. – Я вычитала это в «Истории Хогвартса».

Я благодарно кивнул. Одно присутствие этого ребенка, ощущение ее души, успокаивало и приглушало ярость, накатывающую на меня словно лава.

Я услышал какой-то стук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, как профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников обычный табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Выглядела она ужасающе: вся в заплатках, потертая и чудовищно грязная, словно ее со свалки забрали!

Волна гнева накатила словно цунами, пламенем отразившись в глазах.

КАК МОЖНО БЫЛО ДОВЕСТИ РАЗУМНЫЙ АРТЕФАКТ ДО ТАКОГО СОСТОЯНИЯ?!!

Шляпа шевельнулась и в тишине замершего в предвкушении зала раздалась песнь древнего артефакта:

.

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет

Гриффиндор, славный тем,

Что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть,

Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

.

Что за ересь?

Я молчал, стиснув зубы, гипнотизируя артефакт тяжелым взглядом.

Что с ним случилось? Почему? Куда подевался изначальный гимн и напутственные слова?

Впрочем, подобные вопросы волновали только меня одного. Остальные восприняли этот кошмар как нечто естественное и нормальное: как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот исчез, она замолчала и замерла, распространяя явственно ощутимую… усталость и безнадежность.

Что надо было сделать, чтобы довести разумный, одушевленный артефакт такого класса до безнадежности?

–   Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? – прошептал Рон. – Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.

Я с трудом выдавил из себя улыбку. Жажда убийства буквально клокотала в душе. Только присутствие столь чистой души в личном пространстве и понимание, что мой срыв повредит Замку удерживало меня на грани контроля.

Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.

–   Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. – Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. А через мгновение…

–   ПУФФЕНДУЙ! – громко крикнула Шляпа.

Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и села на свободное место. Крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.

–   Боунс, Сьюзен!

–   ПУФФЕНДУЙ! – снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.

–   Бут, Терри!

–   КОГТЕВРАН!

Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым учеником факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и я увидел среди кричавших рыжих близнецов.

Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин.

–   Финч-Флетчли, Джастин!

–   ПУФФЕНДУЙ!

Я обратил внимание на еще один настораживающий момент: иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге передо мной, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.

Неужели артефакт так достали, что он стал поддаваться на уговоры?

–   Гермиона Грэйнджер!

Со стороны могло показаться, что Гермиона с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав свое имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу. Но я чувствовал, что девочка очень сильно переживает и откровенно напугана.

–   ГРИФФИНДОР! – выкрикнула Шляпа после короткой заминки.

А я про себя простонал. Отчего ж ты на Когтевран не пошла, малышка? Ты же не приживешься на Гриффиндоре! А Шляпа…

Со Шляпой я еще поговорю, когда до меня дойдет очередь, благо, ментальный разговор скоротечен.

Рон тоже застонал, но уже вслух — видимо, несмотря на все свои сомнения, он верил, что попадет туда же, где были его братья, а учиться вместе с настырной и всезнающей Гермионой ему явно не хотелось.

Когда вызвали Невилла Лонгботтома, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета.

Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть: «ГРИФФИНДОР». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал. А я чуть ли не взвыл в голос. Ну куда ты поперся? Тебе б в Пуффендуй идти. Наслушался пропаганды, вот и повелся.

Когда вызвали Драко, он вышел из шеренги, поглядывая на меня с определенной опаской. Белобрысый – единственный, кто заметил мое состояние. Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

–   СЛИЗЕРИН!

Мелкий Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу ранее отобранным на тот же факультет. Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше. Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перке и, наконец…

–   Поттер, Гарри!

Я сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

–   Она сказала Поттер?

–   Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что я увидел, прежде чем Шляпа упала мне на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть бедного меня. А затем перед глазами встала черная стена прямого ментального контакта.

Давай поговорим…

.

–   Здравствуй, Миррен. – мягко произнес я, опуская часть барьеров и давая возможность артефакту ощутить мою суть, но следя, чтобы даже тени не просочилось вовне.

Имя мага, рискнувшего согласиться на такое посмертие я прочитал в дневнике предка. Как и причины, вынудившие несчастного человека пойти на такой шаг.

Миррен правильно понял, что за существо держит его на своей голове: волна страха полоснула по обострённому восприятию, быстро переходя в откровенный ужас. Хорошо хоть ему хватило ума удержать свое понимание при себе. Не захотел подставлять под удар тех, кто собрался в Большом Зале.

–   Не стоит так резко реагировать. – мой укоризненный тон подействовал на артефакт отрезвляюще: вспомнил, что я на такое могу и обидеться. – Если бы я хотел причинить вред, я бы его уже причинил. Но я не собираюсь разрушать свой замок. И свой мир. И другим не позволю.

Надо сказать, Миррен быстро понял, что я ему сказал. И выводы сделал правильные:

–   Прошу прощения, Милорд.

–   Прощаю.

Артефакт справился с шоком. Давно покойный маг обуздал страхи и произнес:

–   Это было неожиданно. Я не мог и предположить, что мне выпадет честь распределять подобного Вам в школу для смертных магов. Разве Вы в этом нуждаетесь?

Хороший вопрос.

–   Нет, я не нуждаюсь в обучении. Хогвартс – часть Наследия моего Рода. Мне не нравится его состояние. Я хочу ЗНАТЬ.

Мои слова были вновь поняты верно: такого облегчения, надежды и искренней радости от одушевленного артефакта я не ожидал. Я предполагал всякое. Страх. Настороженность. Покорность. Но не радость и надежду.

–   Вам не понравится правда, Милорд.

–   Мне уже не нравится то, что я вижу. – хмуро произнес я. – Как тебя вообще довели до такого состояния? А замок? Он в ужасающем состоянии! Что случилось с Хогвартсом?

–   Давно не приходили хозяева. Некому подновлять чары. – тут же пожаловался артефакт. Искренне. Обиженно.

–   А как же директора?

–   Директора… – ментальный голос Миррена окрасился раздражением.

Как я и предполагал.

–   Я постараюсь помочь.

Маг полыхнул яркой, отчаянной надеждой. Бедолага… Достали его.

–   А пока давай, распределяй меня. – вывел я Миррена из счастливых грез.

–   На Ваш факультет? – уточнил на всякий случай артефакт. – Или…

Я вздохнул.

–   Хотелось бы. Но… Ты же сам знаешь, куда мне придется идти. Так что давай «или».

Он знал: я не скрывал от него своих пожеланий, а о происходящем в школе Распределяющая Шляпа знал немало. И выводы делать древний маг умел.

–   Годрик бы этого не одобрил. – посетовал он.

–   Годрик многого бы не одобрил.

Воскресить Миррена, что ли? Душа-то есть, а тело создать – не проблема.

Эту мысль я не скрывал, чем глубоко шокировал артефакт.

–   Желание Милорда – закон… – придушенно отозвался Миррен, но яркая надежда была красноречивее любых слов.

Маг хочет жить. И жить полноценной жизнью, а не в виде старой потасканной ветоши, про которую вспоминают раз в году.

–   ГРИФФИНДОР! – провозгласил артефакт.

Я снял Шляпу и осторожно положил на стул. Трогать сейчас артефакт я не стал. Бешенство и ярость немного поутихли: разговор с несчастной душой дал мне новую идею и возможность заполучить верного вассала. А Миррен БУДЕТ мне верен. У него было время и возможность обдумать свою жизнь и оценить допущенную тысячу лет назад ошибку, навечно лишившую его шанса на будущие перерождения.

Иногда смерть – благо. Миррен смог это понять. Когда стало слишком поздно.

.

Я медленно шел к столу Гриффиндора, рассматривая представителей моего Дома. Ужасающе. Когда я подошел, рыжий староста Перси вскочил со своего стула, схватил меня за руку и начал ее трясти, отчего появилось желание оторвать ему руку. Близнецы Фред и Джордж в это время вопили во весь голос:

–   С нами Поттер! С нами Поттер!

Или они сейчас заткнутся, или я их убью.

Пожав руки всем желающим, я плюхнулся на свободный стул, оказавшись как раз напротив призрака в трико, которого я видел перед началом церемонии.

Уняв злобу и убрав кровавые искры из глаз, я перевел взгляд на преподавательский стол. В самом углу сидел Хагрид, который, поймав мой взгляд, показал большой палец, вызвав очередное обострение раздражения.

Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Когтевран, и теперь пришла очередь Рона.

И вот, ожидаемое:

–   ГРИФФИНДОР!

Я вяло аплодировал вместе с другими до тех пор, пока Рон не плюхнулся рядом.

–   Отлично, Рон, просто превосходно, — с важным видом похвалил его Перси Уизли, в то время как последний в списке Блейз Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Миррена, распространяющего привычную тоску, раздражение и… надежду. Видимо, моя идея о его воскрешении стала тем единственным лучом надежды, за который он зацепился.

Это ж как надо было достать мага, добровольно пошедшего на такую жертву, чтобы он так обрадовался фактически будущему рабству у демона Хаоса?

Альбус Дамблдор поднялся со своего трона, переключая мое внимание на свою блистательную персону, и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. Вид у него был, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.

–   Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!

Это он так ласково факультеты обозвал, когда приказ эльфам отдавал? Я так понимаю, «олухи» – это гриффы, «пузыри» – вороны, «уловка» – змеи и «остаток» – пуффы. Как мило… Хотя точно.

Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. А я сидел и не знал, смеяться мне или плакать.

–   Он… он немного ненормальный? — вяло спросил я, обращаясь к Перси.

–   Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри?

Я вздохнул и перевел взгляд на стол. Тарелки уже были доверху наполнены едой: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся лимонные леденцы. Самое то для голодный детей на ночь. Ладно я могу все сожрать, даже стекло, и у меня даже несварения не будет. Но остальные как?

Положив на тарелку немного картошки и мяса, я принялся разглядывать галдящих детей. Раздражение немного улеглось.

–   Неплохо выглядит, — грустно заметил призрак в трико, наблюдая, как я ем стейк.

–   Вы хотите…

–   Я не ем вот уже почти четыре сотни лет. У меня нет никакой необходимости в еде, но, по правде говоря, мне ее не хватает. Кстати, я, кажется, не представился. Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, к вашим услугам. Привидение, проживающее в башне Гриффиндора.

Тоже мне, проблему нашел. Попросил бы, и жил.

–   Я знаю, кто ты! — выпалил Рон. — Мои братья рассказывали о тебе — ты Почти Безголовый Ник!

–   Я бы предпочел, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси, — строгим тоном начал призрак, но его опередил Симус Финниган.

–   Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым? – буркнул какой-то пацан, сидящий напротив меня.

Сэр Николас выглядел немного недовольным, словно беседа зашла не туда, куда бы ему хотелось.

–   А вот так, — раздраженно ответил он, дергая себя за левое ухо.

Голова отделилась от шеи и упала на плечо. Очевидно, кто-то пытался его обезглавить, но не довел дело до конца. Лежащая на плече голова Почти Безголового Ника довольно улыбалась, наблюдая за выражениями лиц первокурсников. Насладившись и нажравшись эмоций, нежить потянул себя за правое ухо, и голова встала на место. Привидение демонстративно прокашлялось.

–   Итак, за новых учеников факультета Гриффиндор! Надеюсь, вы поможете нам выиграть в этом году соревнование между факультетами? Гриффиндор никогда так долго не оставался без награды. Вот уже шесть лет подряд победа достается Слизерину. Кровавый Барон — это привидение подвалов Слизерина — стал почти невыносим.

Я посмотрел в сторону стола Слизерин и увидел привидение с выпученными пустыми глазами, вытянутым костлявым лицом, и в одеждах, запачканных серебряной кровью. Барон сидел рядом с Драко, который был не в восторге от такого общества.

–   А как получилось, что он весь в крови? — выпалил Симус, которого почему-то очень заинтересовал этот вопрос.

–   Я никогда не спрашивал, — деликатно заметил Почти Безголовый Ник.

Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки опустели, снова став идеально чистыми, но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Пока я перекладывал шарики мороженного, за столом заговорили о семьях.

–   Лично я – половина на половину, – признался Симус. – Мой папа – магл, а мама – волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду.

Все рассмеялись.

Чего смешного, придурки? Примерно так и появилась Инквизиция.

–   А ты, Невилл? – спросит Рон.

–   Я… Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, – начал Невилл. – Но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным – до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, – я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, – они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник. Мой двоюродный дядя Элджи на радостях подарил мне жабу.

Честно говоря, я эти откровения слушал в тихом шоке! И как этот печальный мальчик вообще умудрился выжить с такой-то родней, с целеустремленностью низшего на Равнинах Крови пытавшейся его угробить?

Сидевшие слева от меня Перси и Гермиона тихо переговаривались меж собой, вызвав непроизвольную вспышку ревнивой злости. Прислушавшись, я понял, что Гермиона говорила о занятиях:

–   Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом.

–   На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так.

Я скользил взглядом по лицам учеников, считывая поверхностный ментальный фон, пока не уткнулся в преподавательский стол. Хагрид снова что-то пил из большого кубка, профессор МакГонагалл беседовала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, так и не снявший свой дурацкий тюрбан, разговаривал с незнакомым мне преподавателем с черными волосами, носом с горбинкой и желтоватой, болезненного цвета кожей.

–   А кто это там разговаривает с профессором Квирреллом? – спросил я у Перси, заинтересовавшись аурой мага.

–   А, ты уже знаешь Квиррелла? Не удивляюсь, почему он такой нервный – занервничаешь тут, когда рядом сидит профессор Снейп. Он учит тому, как надо смешивать волшебные зелья, но говорят, что это ему совсем не по душе. Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Темным искусствам, этот Снейп.

За Снейпом наблюдать было интересно. Плавные, отточенные движения выдавали отличную координацию и заметный боевой опыт. Черные глаза смотрели мрачно и раздраженно, скрывая недюжинный ум. Аура плотная, яркая, показывающая мощный и хорошо развитый дар.

–   «Мастер зельевар.» – неожиданно сообщил Раш. – «Один из самых интересных преподавателей в этой школе.»

Предупреждение наставника лишь разожгло мое любопытство. Мастер зельевар – это весьма значимое звание, и дается не за красивые глазки. А я вспомнил, где встречал его имя. В «Алхимическом вестнике». Практически все более-менее серьезные исследования шли под именем Северуса Снейпа. Или при его участии.

Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.

–   Хм-м-м! – громко прокашлялся Дамблдор. – Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом…

Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

–   По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу – они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Я прикрыл глаза и проглотил комок гнева. И это он говорит полному залу ДЕТЕЙ? Да пол Гриффиндора заглянет к этим дверям!

–   Он ведь шутит? – пробормотал я, повернувшись к Перси.

–   Может быть, – ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. – Это странно, потому что обычно он объясняет, почему нам нельзя ходить куда-либо. Например, про лес и так все понятно — там опасные звери, это всем известно. А тут он должен был бы все объяснить, а он молчит. Думаю, он, по крайней мере, должен был посвятить в это нас, старост.

–   А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! – прокричал Дамблдор.

На лицах учителей застыли непонятные улыбки и что-то мне сразу стало плохо от этих перекошенных рож.

Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, поднявшаяся над столами и рассыпавшаяся на повисшие в воздухе слова.

–   Каждый поет на свой любимый мотив, – сообщил Дамблдор. – Итак, начали!

И весь зал заголосил:

.

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,

Научи нас хоть чему-нибудь.

Молодых и старых, лысых и косматых,

Возраст ведь не важен, а важна лишь суть.

.

В наших головах сейчас гуляет ветер,

В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух,

Но для знаний место в них всегда найдется,

Так что научи нас хоть чему-нибудь.

.

Если что забудем, ты уж нам напомни,

А если не знаем, ты нам объясни.

Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс,

А мы уж постараемся тебя не подвести.

.

Я закрыл глаза и наложил на себя заклятие тишины. Молча. Спокойно. А то, что глаз подергивается и клыки чуть выступают из-под верхней губы, так то мелочи, в самом деле.

Каждый пел, как хотел, – кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн – медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они, наконец, допели, именно он хлопал громче всех.

Я развеял заклинание, с трудом удерживая себя на грани трансформации.

–   О, музыка! – воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью – марш!

Я не понял, ему это что, реально нравится?

.

Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Я молча следовал за детьми, прикрыв глаза, ориентируясь на яркую чистую ауру Гермионы, чье лучистое сияние помогало удержать себя в руках. На всякий случай, я накинул на себя иллюзию, маскируя мелкие признаки: клыки, когти на руках и проступившую на лице чешую, тихо надеясь, чтобы мы добрались до общежития до того, как я окончательно сорвусь с нарезки.

Перси резко остановился.

Я приоткрыл глаза. Перед нами в воздухе плавали костыли. Как только Перси сделал шаг вперед, костыли угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. Но они не ударяли, а останавливались в нескольких сантиметрах, как бы говоря, что он должен уйти.

–   Это Пивз, наш полтергейст, – шепнул рыжий староста, обернувшись к первокурсникам. А потом повысил голос: – Пивз, покажись!

Ответом послужил протяжный звук пердежа.

–   Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит?

Хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными черными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком, и делал вид, что опирается на костыли, которые ему явно не были нужны.

–   О-о-о-о! – протянул он, злорадно хихикнув. – Маленькие первокурснички! Сейчас мы повеселимся.

Висевший в воздухе человечек спикировал на нас. Дети дружно пригнули головы. Я не шевельнулся, прикрыл глаза, медленно, размеренно дыша.

Какая-то мелкая паразитная нечисть… смеет…

Ярость пылающим комком толкнула в груди.

–   Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнес Перси.

Пивз высунул язык.

Я медленно-медленно поднял голову, открыл глаза и встретил взгляд полтергейста. Пивз на долю мгновения оцепенел, икнул и исчез, уронив свои костыли на голову Невиллу. Дети слышали, как он удаляется от них, гремя по выставленным в коридоре рыцарским доспехам. И никто не заметил откровенной паники духа.

Умная сволочь. Может и переживет очередную встречу со мной.

–   Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда мы двинулись дальше. — Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, старост. Вот мы и пришли.

Мы стояли в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шелка.

–   Пароль? — строго спросила женщина.

–   Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене.

То, как Перси рассказывал о помещениях Дома Гриффиндор, я благополучно прослушал, с трудом удерживая себя в руках. Покивав для приличия, я быстро поднялся в отведенную мне спальню, накинул на кровать осязаемый морок и провалился в Нереальность, где я мог выплеснуть кипящие во мне гнев и ярость.

.

Искристая кровь холодила на губах, распадаясь чистой энергией, покалывала язык, оставляя легкое послевкусие угасающей жизни и распадающейся души сородича, ставшего моей последней жертвой. Я лениво дрейфовал в нежных объятиях Нереального, чутко вслушиваясь в его колебания, в музыку Шепота и песню его безумных слов. По телу вольно расходились метаморфозы и мутации, не сдерживаемые разумом и моей Волей. Пусть. Тянущая нега Изменений приятна, она снимает напряжение в мышцах и судороги жесткого контроля. А приемлемую для меня форму я потом верну.

Сейчас я не утруждал себя самоконтролем, сливаясь со Всетворящим, но не растворяясь в нем, удерживая свою Личность от его изменчивого касания. Мощные крылья потрескивали от разрядов накапливающейся на кончиках энергии: вокруг меня плавало достаточно разодранных на части тел, истончающихся и распадающихся под губительными для бесконтрольной материи касаниями Хаоса. Часть энергии этого распада оседала на мне, привлекая мелких низших, которые всплывали возле столь лакомого источника пищи, но, увидев блаженствующего меня, тут же испарялись.

Я раскинул руки, ловя отблеск какого-то далекого катаклизма, пронесшегося штормовой волной по изменчивому пространству, рывком Воли выдергивая не успевшего скрыться демона.

Наивные создания.

Мне ничего не стоит проследить их путь, если я захочу их поймать. Как я поймал этого низшего. Мне даже шевелиться не надо. Достаточно моей Воли и моего Желания.

Низший замер дрожащим комком, даже не пытаясь дергаться. Правильно. Зачем провоцировать во мне хищника, оказывая сопротивление? Вокруг распадались столь лакомой энергией примеры подобной глупости.

Умная тварюшка. Я всмотрелся в душу низшего. Боится меня до ужаса, до паники, но в то же время под прессом инстинктивного страха разгорается любопытство и… м-мм… азарт?

Как интересно…

Я подтащил не успевший развоплотиться кусок плоти.

–   Ешь.

Мысль-приказ вынудила мелкого сперва съежиться, а потом, когда до испуганного разума дошел смысл сказанного, демон оживился и взбодрился, выпростал когтистые лапки и взял предложенное угощение.

–   Спасибо, Лорд. – пришел сумбурный ответ.

О, так у него личность уцелела? Любопытно.

Низший питался аккуратно, тщательно усваивая полученный в дар кусочек пищи, стараясь не дать энергии рассеяться в Нереальности.

Мне нравится. Беру.

Он не успел пискнуть, как был словлен мною и выдернут из ласковых и губительных потоков Всетворящего и помещен в кристалл храна. Я встряхнулся, сбрасывая излишки энергии, вернул себе приемлемый для возвращения в Домен облик и перешел Домой.

Уже в Замке я погрузил пульсирующий кристалл в Источник Домена. Там душа низшего пройдет цикл перерождения и исцеления, окрепнет, утратит ненужные для развития мутации и через какое-то время будет готова к возрождению в физическом облике.

Когда я решу, он получит тело и перейдет под мою руку. Хочет он этого или нет. Потому что на то моя Воля и мое Желание. И право сильного.